Почему нет, Лёня?

— Вы догадываетесь, почему мы вас вызвали? — наконец нарушил молчание майор.

Знаем мы эти ваши подходцы, подумал я, щас я тебе взял и всё вывалил.

— Понятия не имею, товарищ майор, — сказал я с самым невинным выражением на лице. Тот несколько раздражённо побарабанил пальцами по столешнице и продолжил:

— Что у вас там произошло позавчера в кафе Палыч, расположенном... расположенном (и он заглянул в бумажку, вынутую им только что из папочки черного же цвета) по адресу улица Октябрьская, дом 10?

Ну наконец-то какая-то ясность, обрадовался я, а то прям всю душу измотал.

— Охотно расскажу, дорогой Рудольф Викторович, — затараторил я, — в этот день в семь часов вечера я договорился со своим одноклассником и двумя знакомыми девушками посидеть немного в этом ресторане и отметить моё устройство на работу. Встретились, отметили, но в процессе отмечания к нашим девушкам начали приставать лица кавказской национальности, с одним из них пришлось выйти на улицу и поговорить более предметно. А потом мы рассчитались и покинули это заведение, на часах было... около половины десятого. Собственно на этом и всё — больше там ничего не произошло.

— Хорошо... — почесал в затылке майор, — а сейчас вот вам лист бумаги, садитесь и подробно опишите ваше пребывание в городе Ивреа... и учтите, чем больше подробностей будет, тем лучше для вас — кто, когда, с кем, сколько. Отдельно опишите ваши встречи с... (он опять посмотрел в свой листок) бывшими гражданами Российской Федерации Борисом Карповым и Борисом Вороновым. А я пока покурю...

Первая мысль у меня была 'Опа, а почему бывшими? И когда успели...', ну а вторая, сами понимаете, какая — 'Игорёк сука сдал, больше некому'. Вздохнул и решился уточнить у товарища майора полётное задание:

— Я ж ведь и час могу эту командировку описывать, если во всех красках и кисточках — у вас так много свободного времени?

— Пиши только о существенном, остальное можешь опустить, — буркнул товарищ майор, достал из ящика стола свежий 'Спорт-экспресс' и углубился в изучение раскладов по нынешнему розыгрышу Лиги чемпионов... надо будет попросить у него этот номер, когда всё закончится.

— И ещё одно, тщ майор, — решил я на всякий случай включить дурака, — кто такие Карпов и Воронов? Я людей с такими фамилиями не знаю... ну то есть знаю конечно, но те в Италии сроду не бывали — о ком речь?

— Ну что ты Ваньку-то валяешь? — устало ответил майор, — Бакс это и Башка.

— Так бы сразу и сказали, а то Карпов какой-то, — ответил я и углубился в сочинение заказанного текста.

Написал всё, как есть... то, что можно было проверить конечно — содержание разговора с Баксом и Башкой естественно сильно искривил, ещё только не хватало, чтоб меня отсюда прямиком в психушку свезли, а ведь свезли бы, если б я про смотрящего на небесах упомянул, да о смене концепции по моей охране. Отдал три с половиной листочка А4 майору, он их внимательнейшим образом прочитал, потом ухмыльнулся и заявил:

— Значит я так понимаю, Леонид Сергеич, что правды писать мы не захотели?

— Кто это мы? — довольно нагло спросил я, — про вас ничего не могу сказать, но я всё как было написал, ничего не добавил и не убрал.

И откинулся на спинку стула.

— Меня вообще в чём обвиняют-то? И потом, эта вот беседа она официальная или пока что нет, вы уж поясните.

Майор Семёнов сделал строгое лицо и выпалил без запятых:

— Произошло серьезное государственное преступление, в котором замешаны наши бывшие граждане Карпов и Воронов, мы ведем расследование этого преступления, а ты, Лёня (перешёл он невзначай на ты), привлекаешься к этому делу в качестве свидетеля. Пока что свидетеля, но если будешь врать и выкручиваться, мы тебя быстренько в подельника переквалифицируем, так понятно?

— Так стало немного понятнее... — протянул я, — и в каких местах я по-вашему сейчас выкручиваюсь.

— А вот в этих, — и с этими словами Семёнов достал из стола видеокассету ТДК и вставил её в видик, стоявший на приставном столике рядом с переносным телевизориком Панасоник. После нескольких секунд полос на экране изображение наладилось и на нём отчетливо нарисовался я, разговаривающий с двумя бандитами перед входом в Кастеллу делла Ивреа. Не все слова можно было разобрать, но и оставшихся с лихвой хватило, чтобы понять степень моего вранья.

Майор подождал минутку, потом выключил телевизор и вытащил кассету.

— О чём идёт речь на этом видео — потрудитесь рассказать подробно, гражданин Молодцов, — перешёл он вдруг на официальные обороты речи.

— — — —

Вышел я таки из здания на Малой Дворянской сам, а не под охраной, но часа через два после вопроса майора про видео... сил уже никаких не осталось, поймал такси и за полторы штуки (удвоенный ночной тариф) вернулся в свою хрущобу, в душе надеясь, что хотя бы на сегодня приключения закончились, но надеялся я зря, потому что... потому что в подъезде между вторым и третьим этажом сидела на подоконнике и болтала ногой Катя-Катерина-Вознесенская. И меня ждала, что ей ещё делать в таком месте? И в такое время?

— Приветик, Лёнечка, что-то ты поздненько сегодня заявился, я уж тут все глаза проплакала, тебя ожидаючи.

— Кать, — тупо ответил я, — я ж тебе сказал, что на неделю беру тайм-аут, а потом поговорим. Неделя разве прошла?

— Для меня да, — сказала она, скромно потупив очи, — а для тебя не знаю.

— Ну пошли что ли, горе ты моё... вознесенское, кофе что ли сваришь для нас обоих.

— На ночь разве кофе пьют?

— Я всегда так делаю, это для меня лучшее снотворное, а ты уж как хочешь, — и мы пересекли дверной проём. Первое, что я сделал, так это раскрутил телефон, отвертка так тут и валялась рядом с ним и выдрал оттуда с мясом красивую коробочку с эмблемой фирмы Экьюмент. Катя удивленно спросила:

— А это зачем?

— А это затем, чтобы нас твои дружбаны с Малой Дворянской не подслушивали, ты и так им подробный отчет напишешь.

Катя внимательно посмотрела мне в глаза, потом взяла табуретку с кухни, подошла к люстре и с табуретки вытащила оттуда еще один проводок.

— Вот теперь чисто, — гордо сказала она, отряхивая ладони от пыли. — Мог бы и сам догадаться, если такой умный.

Я немного ошарашенно пронаблюдал все её действия, потом задал первый же вопрос, который крутился у меня в голове, как веретено в швейной машинке:

— Так ты значит у них не работаешь?

— Выпить у тебя есть что-нибудь? — вместо ответа спросила она. — А то на трезвую голову такой разговор опасно вести...

Вытащил из шкафчика заначенную еще с итальянской поездки бутылку узо, это хоть и греческий продукт, но всё равно экзотика в наших местах, прикупил в дьютике-фри по дороге домой... это когда Игорёк выкаблучивался с возвратом своих НДСов.

— Ничего напиточек, — сказала Катя, отпив глоточек, — оригинальный вкус, из чего оно делается-то?

Я пожал плечами — мол разве это так важно сейчас? Важно? Ну хорошо, слушай... в состав узо этого входят анис, гвоздика, миндаль, кориандр, фенхель... знать бы ещё, что такое фенхель... давай теперь к делу.

— Давай к делу, — покладисто согласилась она, осушил рюмку до дна. — Ты думаешь почему у меня такая странная реакция на тебя была, когда я тебя первый раз увидела? Вспомнил?

Ну еще бы не помнить, зрачки у неё во всю радужную оболочку были, когда она меня увидела в этом своем посёлке Вознесенском.

— Так вот, я ж тебе кажется говорила про свою бабушку-ведунью? Говорила, часть её способностей мне передалась...

— И что это за способности? — поинтересовался я, разливая по второй рюмке. Шоколадку еще нашел, предложил Кате, она отказалась.

— Разные способности, Лёнечка, разные, одну из них ты видел возле парашютной вышки...

— А что, и другие есть?

— Ну например будущее я могу видеть... не у всех и не всегда, но вот твоё будущее тогда в правлении, в администрации района то есть мне, как на ладони открылось.

— И что, моё будущее такое страшное, если судить по твоей реакции?

— Не то, чтобы страшное... хотя и это тоже есть, но скорее необычное — ты на фоне всех, кого я до этого видела (а я много кого видела, ты не думай, что в своём Вознесенском сиднем сидела), выделялся как этот... большой африканский слон в тундре, посреди карликовых березок и ягеля.

— Интересно, — задумался я, — но ты не останавливайся, чеши дальше, раз уж начала, что там меня такого интересного в будущем ждёт?

— Давай я не буду тебе всё это рассказывать, а то тебе жить неинтересно станет...

— Хорошо, не надо рассказывать, но про Малую Дворянскую уж будь добра выложи все подробности...

— Тут всё очень просто — сразу же вслед за тобой в Вознесенское приехали два очень серьезных дяди, показали мне корочки и сказали подписать бумагу. Я поупиралась немного, тогда они пообещали большие проблемы моим родственникам и что я никогда в институт не поступлю, я и плюнула и всё подписала. А дальше они подробно проинструктировали меня, куда мне ехать и что делать — вот я и поехала к тебе.

— Здорово, — ответил я, разливая остатки Узо, — одного только не пойму, чеж ты меня кинула-то с этим доморощенным Томом Крузом? Это тоже в задание входило?

— Нет, вот Том Круз ни в какие задания не входил, но и ты меня пойми, я же всё-таки женщина, хоть и 17-ти лет от роду, у меня могут быть разные гормональные всплески или нет?

— Наверно могут, — согласился я, — и ещё мне очень интересно всё, что связано с этими двумя то ли бандитами, то ли вашими ребятами с Малой Дворянской — Бакс с Башкой, в смысле Карпов и Воронов тут как нарисовались и вообще зачем они в этой схеме?

— Про них ничего не могу сказать...

— А как тогда ты их пополам складывала, ну возле вышки парашютной? Я как вспомню, так меня всего передергивает...

— А вот это совсем просто, вот с помощью этого я всё сделала, — и она достала из кармашка пакетик с таблетками. — Одна таблетка на стакан и ты становишься абсолютно внушаемым — всё, что хочешь, можно тебе рассказать и ты в это поверишь, как в святую истину.

Я отобрал пакетик, рассмотрел его чуть не на просвет зачем-то — надписей там никаких не было, а были эти таблеточки среднего размера и желтенькие.

— Как хоть она называется-то, химия эта — не секрет?

— Нет конечно, это скопохлоралоз, из семейства барбитуратов...

Я посидел немного, барабаня пальцами по столу, потом задал самый главный вопрос:

— Ну и для чего же такая сложная комбинация сложилась? Просто прийти ко мне и попросить сделать то-то и это-то нельзя было?

4 октября 1993, Москва, Боровицкая площадь, вечер

Вампирова на этой площади я сразу вычислил, по максимальному уплотнению народа — так-то люди там весьма реденько располагались, только ближе к оцеплению (которое примерно в сотне метров от Боровицких ворот было выстроено, жиденькое, надо признать, оцепление) народ погуще стоял, да вот в одном углу, почти что у самой набережной Москвы-реки человек 200-250 флагами активно махали. Попытался с ходу пробиться к Вампирову, меня задержали два очень крепеньких товарища с вопросом:

— Кто такой, почему не знаем?

Аккуратно вытащил из кармана гурцковское удостоверение, развернул... они прочитали, морща лбы и шевеля губами (ну и охранничков конечно Вампиров себе набрал), потом один продолжил держать меня за локоть, а второй метнулся к начальству с докладом. Начальство доклад выслушало, после чего милостиво соизволило пригласить меня на беседу, тупо указательным пальцем меня поманило. Подошёл, чо...

— Виктор Иваныч, — сразу сказал я, — меня руководство из Белого дома послало, дело есть. — И снова развернул страшную бумагу.

Вампиров взял её в руки, прочитал от самой шапки и до самой закорючки Гурцкого в конце, после чего сказал мне:

— Ну давай, говори, чего они хотят. А я послушаю.

— Виктор Иваныч, — взмолился я, — а можно как-то ограничить количество ушей, дело-то в общем и целом конфиденциальное.

— Пошли, — коротко сказал он, после чего повернулся и потащил меня к развернутой на краю поля палатке, обычная армейская палатка зеленого цвета 3х5 метров, внутри пяток раскладных стульев и раскладной же столик с какими-то бумажками, в углу ящики еще какие-то лежали.

— Тут нормально? — спросил Виктор Иваныч, садясь на стул.

— Ага, вполне, — ответил я, пододвигая другой стул поближе. — Меня собственно Гурцкой послал передать одно сообщение, а потом высказать его рекомендации.

— Это я уже понял, — сказал, затягиваясь папиросой, Вампиров, — давай ближе к делу.

— Можно и ближе, — ответил я и дословно передал всё, что мне было сказано в Белом доме.

Вампиров хмыкнул, затянулся папиросой очень глубоко, потом выдал:

— Думаешь, я сам этого не понимаю? Ты пойди людям на площади это скажи, а я посмотрю, как они спокойно разойдутся по домам.

— А что, я ведь могу и всем это сказать, — неожиданно для самого себя рубанул я, — трибуну бы только повыше да мегафон... — но больше я сказать ничего не успел, потому что прибежал порученец Вампирова с экстренной новостью. Экстренность у него на лице была написана... но сказал он её, эту новость, аккуратно на ухо руководителю. И это правильно, режим секретности надо соблюдать даже и в таких полевых условиях. Вампиров скривился, как будто горький огурец съел, а потом взял и выложил всё услышанное мне:

— Там переговорщики из Кремля подошли, пойдем побазарим что ли...

А я чего, я был совершенно не против пойти побазарить. Переговорщиков было трое, два гражданских (в одном я узнал Барбариса) и полкан почему-то с ракетными петлицами.

— Кто тут у вас за старшего? — спросил Барбарис суровым, как ему самому наверно казалось, тоном, на деле это был какой-то писк двухмесячного котёнка.

— Ну я, — небрежно ответил Вампиров, — и что дальше?

— Предлагаю пройти к нам в Кремль и поговорить о ситуации, пока она из-под контроля не вышла.

— Э нет, — сразу же пошёл в отказ Вампиров, — знаю я ваши разговоры, руки за спину заломаете и в лубянский подвал свезёте. Говорите с моими доверенными лицами, вот... — и он выпихнул вперёд нервного парнишку буквально 20 лет от роду одной рукой, а второй двинул в спину между лопаток мне. — Аркадий Укрупник и Леонид Молодцов, члены штаба нашего движения, а у Леонида есть мандат на переговоры аж от самого Гурцкого, покажи им...

Во попал, подумал я, но бумагу вытащил и показал в третий раз за полчаса. Барбарису кажется понравилось, потому что он сказал нам с парнишкой:

— Хорошо, идёмте.

И мы пошли по пандусу Боровицких ворот внутрь Кремля.

Далеко нас не потащили переговариваться, прямо возле ворот этих завели в какую-то сторожку для охраны, внутри был стол, две длинные лавки, несгораемый сейф в углу и плакатики с основами караульной службы на стенах. Кроме этих троих очень скоро и главный кремлевский охранник подтянулся, Печенькин который, похожий на пожилую собаку-боксера на заслуженном отдыхе.

— Ну так что будем делать, господа хорошие? — начал Барбарис.

Задавил в себе сакраментальную фразу 'господа все в Париже', посмотрел на своего напарника с дикой фамилией Укрупник (певец что ли будущий?), который совсем не собирался ни мычать, ни телиться, вздохнул и бросился грудью на амбразуру: