Сделай что сможешь 2. Новые горизонты

Иван Фёдорович огорошил: он вообще сомневается в возможности усыновления меня графом. Во-первых, по закону потомственный дворянин может усыновлять только ближайших родственников, а я довольно дальний. Во-вторых, позволено усыновлять лишь последнему в роду, для продолжения этого самого рода и сохранения фамилии, а у Михаила Яковлевича родной брат есть, у которого, в свою очередь, имеются дети мужского пола. Пресечение рода ему не грозит, следовательно, исходя из буквы закона, никаких шансов на исполнение задумки графа нет изначально. Это странно. Ростовцев — человек неглупый, в законах разбирается. Он мне рассказывал, что, уйдя в отставку, какое-то время заседал в суде почётным мировым судьёй, а это вам не хухры-мухры. Тогда почему предлагает заведомо невыполнимое?

Видя мое недоумение, Иван Фёдорович уточнил:

— Вполне вероятно, у графа наличествуют высокопоставленные покровители.

— А что в данной ситуации могут предпринять покровители?

— Видите ли, Александр, в России изменения в судьбах потомственных дворян свершаются только с высочайшего соизволения. Как пожелает император, так и будет, и закон тут дело третье. Второе дело — это желание покровителя. Если он захочет донести до его величества вашу просьбу и сможет сделать это подобающим образом, то просьба ваша будет удовлетворена, несмотря на закон, этому препятствующий.

— Понятно.

И здесь всё решает "волосатая лапа". А ведь покровителем у графа, как я догадываюсь, выступает великий князь Константин Николаевич, брат царя. С таким тузом в рукаве Ростовцев усыновит кого угодно.

Из дальнейших пояснений Ивана Фёдоровича я понял, что у Машули с усыновлением сложностей не возникнет. Кстати, термин "удочерение" в современном законодательстве отсутствует. Женщины нынче как бы люди второго сорта, их права по сравнению с мужскими в некоторых вопросах порядком урезаны. Например, они не являются носителями рода, то есть сестрёнка, будучи усыновлённой, не станет графиней, да и фамилию Ростовцева вряд ли получит.

Правда, я тоже вряд ли стану графом Ростовцевым. Титул и фамилию я смогу получить лишь после совершеннолетия, когда мне стукнет двадцать один год, и то если у Михаила Яковлевича с Софой до этого не родится свой собственный сын. Ну... если честно, не сильно-то мне и хотелось... графствовать.

Ха, а забавно получится: в одной семье у нас будут три разные фамилии и при этом мы станем говорить друг другу папа, мама, брат, сестра. Впрочем, главное, что я сегодня узнал, — усыновление не принесёт в будущем ни мне, ни Машуле неразрешимых проблем. Его можно прекратить в любое время по взаимному согласию сторон или отменить постановлением судьи по просьбе усыновлённого, если он представит к тому серьёзные основания. А ещё немаловажно, что имуществом моим приёмные родители распоряжаться не имеют права. Так что...

— Александр, Мария, вы приняли решение?

— Да. Мы согласны.

— Позволь тогда, сын, обнять тебя.

Э-э, папуля, не надо так сильно меня сжимать, а то вместе со скупой сыновней слезой ты выдавишь что-нибудь неожиданное.

Глава 12

С отъездом Ростовцева на меня вновь навалились заботы. Я подумал: зачем мне на новом месте дело с нуля начинать, когда под рукой имеется всё необходимое. Станки? Да вот они, пожалуйста, лучшие в России. Опытные рабочие? Есть и такие, причём согласные отправиться в дальнюю дорогу, плюс к ним десяток бизонов до кучи. Обученные косметологи и девчонки-"химики"? Ну, этих веселушек-хохотушек у нас, похоже, уже слишком много.

В общем, посчитал я затраты на дорогу, на подъёмные работникам и понял, что костяк будущих заводских коллективов лучше взять с собой, а в Питере его постепенно расширять и наращивать, набирая и обучая новых рабочих. В результате в столицу приходится собирать целый караван, и пусть он по накатанной санной дороге отправляется в путь. Мы-то до Питера на почтовых всего за тридцать — тридцать пять дней доберёмся, а каравану ползти три-четыре месяца.

Деятельность свою я намерен развернуть сразу в нескольких направлениях. Естественно, поначалу станем делать всё то, что уже умеем, а затем возьмёмся за прокат проволоки и труб. Раз я в этой жизни связался с металлообработкой, её и буду продвигать в первую очередь. Когда-то давным-давно один преподаватель в институте сказал мне: "Проволока — это целый мир". И он, безусловно, был прав. Куда ни кинешь взгляд, везде она нужна: любые провода — это проволока, пружины — это проволока. Из неё штампуют гвозди и металлические сетки, скручивают канцелярские скрепки и колючую проволоку. И чем дальше мир идёт по пути прогресса, тем больше ему нужно проволоки. И как тут не заняться её изготовлением?

А трубы? Сейчас их производство находится в зачаточном состоянии. Говорят, где-то в Европе уже додумались до простейшей печной сварки железных труб, но в России их продолжают клепать по старинке. Те, что привозят сюда с Урала, у меня вызывают смех и слёзы одновременно. То есть поле деятельности здесь непаханое. А ведь спрос на трубы огромен, если я построю более-менее нормальный трубопрокатный завод, то озолочусь лет за пять.

По предварительным расчётам, себестоимость моих сварных труб будет как минимум в два раза меньше тех, что имеются в продаже. С таким заделом предложи я газовым и водопроводным компаниям свою продукцию, скажем, на двадцать процентов ниже рынка, то за ней выстроится очередь на годы вперёд. Прибыль ожидается колоссальная. О стальных бесшовных трубах я вообще молчу, они, насколько помню, только лет через пятнадцать должны появиться. Ха, ну, теперь уж с моей помощью намного раньше их мир увидит.

А в дальнейшем я планирую развивать электрику с химией, но... тут уж как получится. Боюсь, на первых порах денег на реализацию всех замыслов у меня не хватит. Ой, да это не беда, после я до них всё равно доберусь, очень уж хочется за ближайшие десять-пятнадцать лет вывести электропромышленность России хотя бы на уровень начала двадцатого века. Для меня, как человека, плотно пообщавшегося с электричеством, жизнь без него кажется порой какой-то убогой и неполноценной. Да, сперва местная экзотика со свечками была мне интересна, но за два года она успела порядком надоесть.

Вечерами в домах большинства горожан потёмки, в целях экономии никто здесь не зажигает по десять-двадцать свечей сразу. Так что с заходом солнца в городе становится темным-темно и нерадостно. Заберёшься поздним вечером на верхушку четырёхэтажки, посмотришь по сторонам — и тоска накатывает. Разбросаны тут и там редкие огоньки в пространстве, и полный мрак городских улиц их окружает. В Красноярске всего восемь фонарных столбов, и освещают они в основном себя. Конечно, в праздники богатые горожане позволяют себе шикануть и, не считаясь с расходами, устраивают в своих домах настоящую иллюминацию, но это редкое явление.

Да, я помню любимое высказывание юности: темнота — друг молодёжи, но... как-то уж больно много кругом этой самой темноты, и всё сильнее разгорается во мне желание добавить в современную действительность ярких красок. Уверен: взявшись за дело серьёзно, я с моими познаниями в области электроосвещения лидирующее положение на рынке завоюю довольно быстро и потом долго смогу держать пальму первенства. Сейчас и генераторов нормальных нет, и трансформаторов, и аккумуляторов, и даже свеча Яблочкова18 ещё не зажглась.

18свеча Яблочкова — один из вариантов электрической угольной дуговой лампы, изобретённый в 1876 году П. Н. Яблочковым (прим. автора).

Безденежье скажется и на близкой мне теме производства оружия — придётся всё оставить на уровне "делай для себя". Впрочем, если удастся напроситься на какой-нибудь государственный заказ (по закону боевое оружие в промышленных масштабах разрешается изготавливать лишь для армии и флота), то, глядишь, и представится мне возможность раскрутить свою собственную оружейную компанию. Правда, как получить заказ от военных, я пока не представляю. Дал графу Ростовцеву несколько подарочных наборов своих револьверов с просьбой в столице знакомым раздавать. Чем чёрт не шутит, вдруг кого-то из высокопоставленного начальства заинтересует моя работа. Надежды мало, но...

Ну а коль не срастётся ничего, стану я потихонечку охотничьи ружья да гражданские пистолетики делать, типа тех же двухствольных дерринджеров. Спрос на них всегда был и будет. После (года этак через три) пороховой и патронный заводы в Питере поставлю. Надеюсь, свободные деньги у меня к тому времени уже появятся.

М-да, мечты, мечты, о как же далеко осуществленье ваше! Полагаю, в моей ситуации единственно верным решением проблемы накопления финансовых средств является планомерное увеличение золотодобычи. Ну не грабить же питерских богатеев, в самом деле! Кому-то это по сердцу, а мне вот неприятно, блин! Но... и над этим тоже стоит подумать. Перераспределение неправедно нажитых богатств в мою пользу, может, и не облагораживает, зато весьма полезно для моего скромного бюджета.

Кстати, пора старшего брательника привлекать к крупномасштабным операциям по добыче золота, хватит ему с хищниками-золотничниками по тайге "партизанить".

— Гнат, да пойми ты, там даже не сотни пудов золота, а тысячи. Такое я доверить никому, кроме тебя, не могу, а самому мне на исполнение всех задумок не разорваться.

— Боязно, брат.

— Так не один же поедешь! Ребят наших, заводских, с собой возьмёшь, сам знаешь, как они кулаками махать умеют. К тому ж и оружием, и боеприпасами я вас обеспечу. Можешь и кого-нибудь из знакомых с собой позвать.

— Боязно, брат. И не люди аль зверьё меня пугают, а ответственность.

Ё-кэ-лэ-мэ-нэ! И что тут будешь делать, а? Ну не ожидал я от братишки такого отношения к делу. Упёрся старшенький, как баран рогами в новые ворота, и полчаса уже сидит набычившись, категорически отказываясь возглавлять экспедицию на Амур. Главное, летом семидесятого и семьдесят первого годов поискать золотишко в Минусинском крае под началом Волынцева Нестора Андреевича он согласен (это бесценный опыт!), а сам начальником становиться не желает ни в какую.

Я уж по-братски его о помощи попросил — нет, отбрыкивается. Я и на совесть давил. Ну раз вложили мне в голову высшие силы сведения о рудах, в земле лежащих (это я напомнил ему о моей болезни на хуторе Софы и последующем якобы просветлении мозгов), то надо использовать эти сведения с пользой для людей. Ведь деньги на учёбу и воспитание детишек нужны. Нет, всё без толку.

— Хорошо. Давай поступим так. Через три дня Нестор Андреевич представит мне трёх кандидатов на роль руководителей розысковых партий, ты, вместе со мной и Софьей Марковной, пообщаешься с ними, приглядишься к господам горным инженерам. Двое из них в семьдесят втором году поедут на Амур. Кто? Пока не знаю, это решим позже. Вот под началом кого-нибудь из этих людей ты в следующем году и начнёшь исследовать Минусинский край. Первый год с одним походишь, второй — с другим. Осенью семьдесят первого я тому, кого ты порекомендуешь, предложу возглавить общее руководство всеми розысковыми партиями, отправляемыми на Амур. На этого выбранного тобою человека ляжет основное бремя забот о поисках и добыче золота, ты же будешь просто моим представителем и советником в общем руководстве. Все маршруты поисков и места расположения новых приисков я доверю только тебе, соответственно, твоими основными задачами станут охрана сведений и своевременная их выдача начальникам партий. На это ты согласишься?

Гнат, немного помявшись, обречённо выдавил:

— На это, пожалуй, да.

— Прекрасно! Значит, впереди у тебя годы учёбы. И привыкай к мысли: отныне быть тебе купцом и промышленником. На Амуре нам кроме золота ещё много чего добывать придётся. И заводы мы там поставим, и железные дороги проложим. Нужно в кратчайшие сроки превратить этот дикий угол империи в цветущий край.

Я продолжал говорить, но братишка на мою торжественную речугу реагировал вяло, сидел понурившись и нерадостно кивал. Не слишком ли я на него давлю? Парень явно в печали. Нужно ли ему то, что я предлагаю? Ведь он в мае всего двадцать лет отпраздновал. Может, стоило дать ему плыть по течению, лишь слегка подправляя жизненный путь? Ой не знаю, не знаю.

Он умный, рассудительный, характер, как говорилось в одном сериале из той жизни, нордический, выдержанный. Учиться любит, мои рассказы о геологии слушает с огромным интересом и не стесняясь переспрашивает, если что не понял. На предложение отправиться летом с розысковой партией откликнулся с восторгом. Хм, да нет, такому человеку судьбой начертано в лидеры выйти. Не усидит он на вторых ролях, скоро сам будет до дела рваться.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что Гнат знает, как уже следующим летом запустить в работу все прииски, зарегистрированные на моё имя.

— Ты пару самых худых золотничникам отдай да цену на пшеничку19 им не жадничая установи. Разумеется, не ту, которую моей артели недавно выплатил, но и не малую. Тогда они с радостью и поклоном всё добытое принесут тебе, да ещё и благодарны останутся, а к горбачам20 и не подумают обращаться. Поверь, в Сибири люди, желающие работать спокойно, без оглядки на казачий розыск, в достатке имеются.

19"пшеничкой" и "крупкой" золотничники называют россыпное золото (прим. автора).

20горбачи — те, кто тайно, в обход хозяев скупает золото на приисках. Чаще всего скупка идёт в обмен на водку, которую носят в больших коробах за спиной. Со стороны, особенно в потёмках, короб напоминает горб (прим. автора).

О вещах, ему знакомых, брат говорил увлеченно. От неуверенности предшествующего разговора и следа не осталось. Похоже, он совсем отошёл от моего психологического прессинга.

— А вот на остальные ты нижегородцев нанимай, и лучше староверов, они в работе злые. Только надобно загодя к ним человека посылать.

Нижегородцами сибиряки сейчас называют всех старателей, пришедших из России, это я уже знаю. А всё потому, что большинство работяг на золотые прииски приходит почему-то из Нижегородской губернии. Правда, с какого бодуна именно оттуда, никто объяснить не может — так уж сложилось.

— И я подскажу, кого послать... — Гнат, не иначе как для форсу, выдержал небольшую паузу. — Старосту нашего, Кузьму Алексеевича. Он ещё не уехал до дому, обретается у начальника твоей угольной копанки.

— Вообще-то, там уже давно не копанка, а полноценная шахта, и уголька она, между прочим, даёт три короба21 за день.

Я постарался заступиться за свою угольную шахту. Фигли, пять метров вниз прокопано, и штольни в стороны пошли. Это вам не какая-то там убогая яма-копанка!

— А почему Кузьма Алексеевич остановился у Матвея Григорьевича? Они знакомы?

— Приятели с детства, вместе мальцами на уральском заводе работали.

— Интересно! А давай-ка завтра их навестим. Я через пару лет медные рудники открывать планирую. Матвей Григорьевич обещал мне лучших горняков с Урала сманить, вот и поговорим с ними о найме работников.

21короб — мера древесного угля, заготавливаемого на горных заводах. По весу примерно 20 пудов (прим. автора).