Хитник

— А ведь верно, — обрадовался гном, — чего-то я протупил впопыхах... Молодец, брателло! — Федул, покопавшись в сумке, нашёл подходящие боллы и прицельно, шарик за шариком, послал их в сторону корчмы: стены избы немедленно заледенели, пламя опало. Опало, чтобы возгореться по новой — случайные фаерболлы опять подожгли корчму... и вновь угасло, притушенное такими же ненарочными фризболлами... и опять возгорелось, с удвоенной силой. А потом и вовсе застыло, заливая пустырь с Призрачным Замком ровным оранжевым светом будто гигантский дорожный фонарь. Похоже, дело не обошлось без стопболлов, случайно или намеренно угодивших в пожар.

— Боюсь, Федул, нам придётся списать вино по графе невозвратных боевых потерь, — прихлёбывая из фляги и с интересом разглядывая застывшее пламя, заметил Глеб. — Да и пиво, что было в корчме, тоже... Ха, за неимением ни того, ни другого мы вскоре начнём вести трезвый образ жизни! Думаю, он тебе не слишком понравится.

— Отдай фляжку, — мрачно потребовал гном. — Теперь это наш единственный стратегический запас, крайне ценный и разбазариванию не подлежащий, — объявил Федул, приняв флягу. Что, впрочем, не помешало ему тут же надолго приложиться к горлышку.

Внезапно охотники — все, как один — громко ахнули; точно так же, в едином порыве, ахает многолюдный стадион, когда прорвавшийся к воротам нападающий вбивает в сетку чёткий, неоспоримый гол и лишь после замечает, что ворота — свои.

Гном выпучил глаза, поперхнулся стратегическим пивом и, кашляя пеной, махнул рукой в сторону "могильника", мол, смотри, скорей! Глеб повернулся лицом к Призрачному Замку и ахнул тоже.

Сквозь стену ржавой башни — не высоко, на уровне оградительной решётки — сердито помахивая длинным посохом и отгоняя им от себя умертвий как шкодливых собак, вышел... нет, прошествовал босой длиннобородый старец. Или, может, не старец, поди разберись сколько тем магам лет, если они любой облик при необходимости принять могут — а то, что это был волшебник, Глеб ничуть не сомневался: не у каждого, поди, есть посох с нестерпимо сияющим шариком-набалдашником! Причём маг явно не мёртвый, а однозначно живее всех живых — ну, в любом случае куда как активнее и сообразительнее тех, кого он гонял посохом. Правда, впечатление заметно портили оранжевая бейсболка, надетая по-тинейджерски козырьком назад, зелёная майка с белой и оттого хорошо читаемой нагрудной надписью: "Триписчи, нищасный!" и тёмно-синие джинсовые шорты по колено, больше похожие на армейские сатиновые трусы.

— А-а, так вон кто умертвий из могильника попёр-то! — сообразил Глеб. — Теперь понятно. Занятный старикан, прикольный.

Прикольный старикан, зависнув в воздухе, хмуро огляделся по сторонам. Охотники молча взирали на пришельца, не зная, как поступать далее — то ли продолжать стрелять, то ли разбегаться в разные стороны во избежание тяжёлых магических увечий. То, что это не обычное умертвие, было понятно всем и каждому, даже тем, кто находился по другую сторону башни и не мог толком видеть чародея — им быстро объяснили, что к чему. Приглушённые восклицания охотников напоминали гневный ропот народа в опере "Борис Годунов", такой же тревожный и невнятный.

— Не стрелять! — донёсся издали приказ Калбасика. — Прекратить огонь!

Тяжело вздохнув, маг потёр лоб, произнёс неприязненно:

— Чёрт, голова-то как трещит... Да чтоб я ещё хоть раз когда-нибудь смешивал чёрный эль и берёзовую водку, пропади они пропадом, — голос у старца оказался громкий, поставленный, будто у артиста-декламатора. — Экая ж неплановая дрянь теперь снится, прям сил никаких нету, — чародей, брезгливо глянув на копошащихся у решётки умертвий, взмахнул посохом. В тот же миг умертвия, все, какие есть — и у решётки, и "зафиксированные", и лезущие из Призрачного Замка — исчезли, словно их никогда не было. Заодно пропали бреши в стенах "могильника", да и сами стены внезапно обновились, приобретя блеск высококачественной стали.

— Так-то оно лучше, — буркнул старец. — Надоели, заразы. Тэкс, и куда я на этот раз воснился? — маг поднял сияющий шарик-набалдашник повыше, чтоб не слепил, вгляделся в темноту у своих ног.

— Это же Спящий Дед! Снюссер! — в ужасе пронеслось по рядам охотников, — братва, спасайся кто может, — охотники, теряя рогатки и сумки с боезапасом, кинулись наутёк кто куда.

— Отступаем! — запоздало крикнул сэр Калбасик; где-то в темноте испуганно завизжала боевая зебра, по мёрзлой земле простучали копыта и через полминуты возле Призрачного Замка не осталось никого. За исключением ошарашенного Глеба, Федула — икающего от попавшего не туда пива, — и Модеста, по-детски зачарованно глазеющего на чудный шарик волшебного посоха.

— Ба, — удивился маг, — Ничейные Земли! Занятно, занятно... Эй, смертные, это какой сектор? Или, может, перекрёсток?

— За смертного ответишь! — возмутился Глеб, — сам, что ли, живой? Только-только из могильника вылез и туда же, обзывается. — Федул, отплёвываясь пивной пеной, в ужасе дёргал парня за руку, но Глеба, как говорится, понесло. Наверное, от испуга.

— Гм, — опешил маг. — А ты, что ль, бессмертный, ась? Ишь, какой шустрый... Молодец, не робеешь. Одобряю. Но не увлекайся, а то и осерчать могу... Могильник, значит? — Спящий Дед оглянулся на стальную башню, хмыкнул озадаченно. — Ить и впрямь, Призрачный Замок! То-то я удивлялся, откуда столько дохлой гадости на меня навалилось, прям чуть не сожрали, ироды. Оно, конечно, не беда, подавились бы — я и не таких обламывал, но неприятно ведь!

— А ты, дед, кто такой, если не секрет? — поинтересовался Глеб, отдирая от себя поскуливающего в страхе гнома. — Я не местный, не успел ещё толком ознакомиться с тутошними мертвецкими достопримечательностями.

— Я не просто дед, я — Спящий Дед! — гневно возопил маг, потрясая колдовским посохом, — дожился, меня не признали! Куда катится этот мир?! Чему учат нынешнюю молодёжь? Лишь тому, как поглупее одеться, э? Чтобы сплошное хи-хи да ха-ха?! — чародей со злостью сорвал с себя бейсболку, швырнул её далеко в сторону: та, описав круг, вновь нахлобучилась ему на голову. Козырьком назад.

Ругая почём зря и бестолковую молодь, и дураков-наставников, Спящий Дед хотел было содрать с себя майку, но, заинтересовавшись, прочитал на ней написанное и внезапно расхохотался.

— Праправнуки постарались, наколдовали деду неснимаемую одёжку, — вытирая глаза, пояснил маг. — Модную. У моего младшего сынишки юбилей, сто годиков вьюноше — посидели вечером по-домашнему, семейно, я и уснул от усталости. А те, чертенята, рады стараться... Сдаётся мне, что там, сзади, ещё кое-чего должно быть написано, — Спящий Дед попробовал глянуть себе на спину, до хруста в позвонках повернув голову и страшно скосив глаза, но, разумеется, безрезультатно. Только шею едва не вывихнул.

— Эй, смертный, ну-ка посмотри, что там у меня начертано? — категорично потребовал Спящий Дед, поворачиваясь к Глебу спиной. — Читай громко и отчётливо, с пониманием важности возложенной на тебя миссии.

— "Калдун, выпей йаду"! — проорал Глеб. — Это чего, заклинание особое?

— Это дурость особая, — насупился маг, — детишки пошалили... Уши мерзавцам поотрываю, в угол поставлю, дематериализую к чертям собачьим! — Спящий Дед разозлился не на шутку. — Век у меня сортирными призраками работать будут, в самом гнусном и самом общественном туалете!... Так, некогда мне с вами лясы точить, пора возвращаться. — Маг раздражённо взмахнул посохом: — Сон, прочь! А ну, выснись! Выснись взад, кому говорю!

— О, Спящий Дед, — запоздало обрадовался Хитник, — надо ж, какие знатные личности по Ничейным Землям шастают. Я, Глеб, архивами занят был, только-только к реальности вернулся... надеюсь, ничего интересного не пропустил, нет? Ну и ладненько.

Ты, кстати, в курсе, кто он такой, этот бородатый сумасброд с колдовским посохом? — Глеб молча покачал головой, мол, нет, понятия не имею: привлекать к себе внимание разъярённого мага он вовсе не собирался.

— Перед тобой, Глеб, легендарный чародей Панкрат — вернее, его бестелесный образ — по кличке Спящий Дед, он же Снюссер, он же особа, приближённая к Императору, личный толкователь Его Императорского Величества ночных сновидений. Должность почётная и чрезвычайно ответственная: не так чего истолкуешь, мигом головы лишишься... Между прочим, Спящий Дед — страшный интриган и задира, его при дворе боятся пуще сглаза, предпочитая ни в чём старику не перечить. Впрочем, Снюссер хоть и вспыльчив, но быстро отходчив... Чтоб ты знал — как маг Спящий Дед никто, ноль без палочки! Но это в реальности. Магическая сила Снюссера проявляется только когда он спит, но уж тогда держись — такого во сне понаделать может, что в реальности десяток продвинутых магов ни отменить, ни исправить не сумеют.

— А ты откуда знаешь? — шёпотом поинтересовался Глеб.

— Оттуда, — рассмеялся мастер-хак. — Дед Панкрат-Снюссер известен каждому магику с пелёнок — мамки-бабки уже лет триста его именем детишек по вечерам в кровать укладывают.

— Пугают, да? — понял Глеб. — Типа, не уснёшь — тебя злой дед Снюссер в мешке утащит?

— Вовсе нет, — заверил парня Хитник, — я бы даже сказал, совсем наоборот! Они, мамки-бабки, обещают детишкам, что если те будут вовремя ложиться спать, то когда-нибудь непременно станут великими сонными магами, как Снюссер. А то и круче. Очень действенное средство загнать сорванцов в постель — кто ж из ребятни не хочет стать великим магом?

Пока Хитник объяснял Глебу кто такой Спящий Дед и почему всяк его тут знает, Снюссер — напрочь позабыв о стоящей перед ним за решёткой троице — продолжал размахивать посохом, требуя невесть у кого "высниться взад". Однако при всём старании у мага ничего не получалось: как висел Спящий Дед у стены "могильника", так и продолжал висеть, зябко потирая босые ногу об ногу.

— Глеб, — наконец отплевашись, просипел гном, — ты хоть знаешь, кто этот мужик с самосветной палкой-махалкой?

— Теперь знаю, — кивнул Глеб, — Хитник разъяснил.

— Тогда какого хрена стоишь и зенки на него пялишь? — вне себя заорал Федул, — ходу отсель, ходу! Пока Снюссер под горячую руку нас в букашек-козявок не переделал!

— Ить? — пронзительный вопль гнома отвлёк Спящего Деда от творимого им колдовства и Снюссер вновь обратил внимание на троицу. — Стоять! Вас никто отсюда не отпускал, — колдун погрозил им пальцем и Глеб с ужасом почувствовал, что ноги у него словно окаменели. Судя по задавленному всхлипу Федула и оханью Модеста, с ними приключилось то же самое; ни о каком бегстве теперь не могло быть и речи.

— Прям беда какая-то, — пожаловался в ночное пространство маг, — однако, слишком я крепко уснул, никак до своего сознания достучаться не могу... Эй, смертные, — глянув вниз, рявкнул Спящий Дед, — это правда, что Призрачный Замок появляется только в ночь на пятницу тринадцатого? И после исчезает?

— Правда! — истошно завопил гном. — Дяденька, отпустите нас! Ну, хотя бы ради меня, а? Я бедный, несчастный заключённый, весь из себя страсть какой больной! Мне медицинский догляд нужен, кхе-кхе, и дружеское участие... Я не вру, у меня и рога в наличии, всё чин-чинарём, — Федул демонстративно постучал себя пальцем по рожкам. — Видите?

— Нехорошо старших обманывать, — усмехнулся Снюссер, — какой же из тебя заключённый, если тебя в тюрьму ещё ни разу не сажали, — Спящий Дед взмахнул посохом: в тот же миг федуловы рога отвалились, со стуком упали на твёрдую землю и исчезли, словно их никогда не было. Только две пробки от вина лежать остались.

— Опаньки! Кажись, у меня полная амнистия стряслась, — гном недоверчиво ощупал голову, доложил восхищённо: — Прям как будто никогда рогатым не был. Ура деду Снюссеру! И как это вы про меня всю правду узнали? В моих снах, что ли, за мной подглядывали?

— Будешь закон и дальше нарушать, непременно когда-нибудь вновь рогами обрастёшь, — беззлобно проворчал Снюссер. — Ан нечего на меня пялиться, нечего, я же маг, как-никак, при желании про любого что хочешь узнать могу! Даже чего у него в карманах лежит, или чем он завтракал... Впрочем, к моей нынешней проблеме оно никакого отношения не имеет, — чародей, вспомнив о своей неудаче, вновь начал потрясать посохом и криком требовать у самого себя возвращения блудного духа в спящее тело. И, возможно, в конце концов у Снюссера всё получилось бы как надо, если б не зашедшая за туманную стену луна.

Едва жёлтый краешек скрылся за серой пеленой, как Призрачный Замок за спиной Спящего Деда заколыхался, подёрнулся рябью и, блеснув напоследок обновлёнными стенами, растаял. На огороженной решёткой территории остались лишь угасший каменный круг да сиротливо висящий над ним одинокий чародей.

— Упс, — Снюссер, оборвав требовательное воззвание на полуслове, замер с поднятым вверх посохом, — кажется, мне чего-то не хватает... — маг оглянулся и, обнаружив пропажу, горестно застонал. — Ай, всё пропало! Канал оборван, точка входа-выхода утеряна, я не смогу... у меня теперь не получится. А по утру я должен быть у Императора! Ох, беда, беда, — Спящий Дед принялся расстроенно чесать в бороде, тяжело вздыхая и насморочно хлюпая носом.

— Уважаемый Снюссер! — подал голос Глеб, — я не знаю, что у вас произошло, но не могли бы вы отпустить нас на все четыре стороны? А то торчим тут как три богатыря у пивной, ни влево, ни вправо... ноги уже онемели. Вот-вот свалимся!

— Молчи, несчастный, — меланхолично ответил Снюссер, — не видишь что ли, я в тоске-печали. Уймись, не отвлекай меня от тяжких дум.

— А в чём проблема-то? — заинтересовался неугомонный Федул: после нежданной утери рогов он настолько воспрянул духом, что готов был сейчас на любую помощь магу — в разумных пределах, конечно. — Может, чем подсобить сможем, или посоветовать чего? Мы умные, мы запросто!

— Эхма, да чем же вы мне помочь можете, — уныло ответил Снюссер. — Толку-то от вас... Обычник, гном и бабай — нда-а, хороша помогательная компания, э-хе-хе, — волшебник устало сел на невидимое, положил посох на колени. — Дело в том, что я могу вернуться в своё тело лишь через точку входа... э... то есть только из того места, где очутился когда уснул. А точка-то того, исчезла точка вместе с могильником! Теперь жди следующей пятницы, тринадцатого, — Спящий Дед угрюмо уставился вдаль. — Скоро светать начнёт, а я тут болтаюсь; мне через пару часов у Императора надо быть, сон ему толковать, а как я во дворец попаду, а?

— Неужели только в этом проблема? — удивился Глеб. — Вы же колдун! Дунули, плюнули, заклинание сказали и готово. Я-то думал...

— Ить скажет же глупость и не поморщится, — немедля завёлся маг, — одно слово, обычник! "Дунул, плюнул", тьфу, — передразнил он парня. — Думал он! Рассуждал. Эх, кабы всё так просто было... Я ж сейчас бестелесный, ограниченный в передвижении: ни на повозке, ни на коне, ни на драконе, только пешочком — по воздуху. Или по земле. Да и не действует моя магия на меня, такое вот неудобственное ограничение имеется — не мной придуманное и не мной назначенное. Хотя, конечно, есть варианты... скажем, когда меня убивают. Тогда сработает аварийный канал и я вернусь в тело. Но кто, скажите на милость, сможет мне здесь навредить, ась? Защищён я, как есть наглухо защищён! Наверное, от всего на свете закрыт, — Снюссер остро, с прищуром глянул на троицу за решёткой. — Нет, фаерболлы в сумках не годятся, ерунда... серебряный кинжал в кармане обычника — не то, хотя и удивительно мощная колдовская вещица, аж завидно... А-а, — неожиданно встрепенулся чародей, — магический алмаз! Самый твёрдый на свете камень, причём крупный и выращенный в чём-то живом. Да-да, это может сработать, — Снюссер радостно потёр ладони. — Ну-ка, смертные, выстрелите в меня тем камнем!