Девушка только покачала головой. Эта парочка оказалась еще безголовее, чем она думала. "Вот уж не ожидала от них!" — подумала она, глядя на радостную компанию. Им повезло — завтра на рассвете они отправятся за приключениями.

— Вот, а то они без нас пропадут — у них же никакой магической поддержки нет, да и мечников нормальных — как они вообще выживать собирались?— продолжил Кэсс— Так вот, и тогда...

— Кэсс, подожди-подожди!— подняла руки девушка, надеясь найти хоть что-то, что помешает их радости.— А как вы их найти собираетесь? Вы ведь понятия не имеете, куда они направились!

— Да это не проблема — Шурай сказал, что травок спросит.

Фури еле заснула в эту ночь. В течение всего вечера, разнося заказы, она думала лишь о том, как было бы хорошо отправиться вслед за ними, но понимала, что толку от нее не просто мало, но еще и лишние проблемы. Да и Ипис вряд ли отпустит. Так что не стоит даже мечтать. Сон, беспокойный и непонятный, укрыл ее сознание...

На рассвете, встав еще до того, как солнце поднимется над крышами, девушка вскочила с постели свежая и отдохнувшая. Не было ни печали, ни усталости, словно кто-то стер все плохое из прошлого. Она, радостно подпрыгивая, помчалась по коридору и, залетев в комнату за аккуратной дверью, весело прощебетала:

— Доброе утро, Неки! Пора вставать, соня!

И увидела лишь пустую комнату, где на столе лежала забытая в спешке книга. И Фури вспомнила последние дни, и в изнеможении села на кровать, закрыв лицо руками. Было очень грустно, что она остается одна, но сегодняшнее утро принесло еще и некое ощущение, что все будет хорошо, что не стоит переживать. А своим ощущениям девушка привыкла верить. Потому она, не тратя больше времени на бесполезные размышления, поспешила вниз, чтобы помочь собрать продукты в дорогу.

Лир, заспанный и злой, что-то ворчал по поводу "психов, которым не спится, и они с рассветом куда-то прутся, а кто страдает? Бедный повар страдает!", но довольно сноровисто заворачивал в особую ткань копченые тушки и наполнял кожаные бурдюки вином. В особой миске закрыл вареные по особому рецепту овощи, положил пару мешочков специй... В общем, старался как мог.

Фури тоже не отставала. Понимая, что за опыт путешествий у ее друзей, она завернула в специальный мешок котелок и пару одеял. Пусть и о ней вспоминают холодными ночами. Ипис, внимательно наблюдающий за девушкой, только понимающе хмыкнул, когда она стала показывать-рассказывать ребятам и Джайрин, как пользоваться котелком. Хотя, судя по крайне заинтересованным мордочкам, опыт общения с этим предметом у них был минимальным.

Наскоро перекусив, четверка вышла из дверей таверны, а Фури осталась стоять на пороге, печально глядя им вслед. О, как хотелось девушке побежать сейчас за ними, встретить Неки, барда, его забавного братца и рыжего карманника, смеяться вместе с некромантом над флегмой-вампиром, поучиться у Джайрин и выпить очень вкусного чаю, который заваривал Шурай. Но это было невозможно. Наверное, не судьба?..

Сзади подошел Ипис и, положив руку на ее плечо, всунул в другую приличный мешок.

— Что это, Ипис? — недоуменно пробормотала девушка.

— Это? Твои вещи.

Он немного помолчал, а потом, слегка улыбнувшись, толкнул ее рукой и прикрикнул:

— Вон! И что б ноги твоей здесь не было!

Девушка, испуганно подпрыгнув, помчалась по дороге, не сразу сообразив, что произошло. Но, когда она поняла, замерла. А потом, низко поклонившись, крикнула:

— Спасибо, Ипис!

И помчалась вслед за друзьями, радостно визжа:

— Подождите меня! Я с вами!

Таверна "За решеткой",

Ипис Купрум'Д'Онис

Глядя вслед убегающей девушке, старик думал, правильно ли поступил, отпустив еще, по сути, ребенка в такое опасное приключение. В отличие от Некатора, способного себя защитить, Фури была довольно слабой физически. Но зато у нее была светлая голова, возможно именно это поможет выжить не только ей, но и остальным ребятам, к которым хмурый мужчина уже успел привязаться.

Ипис не хотел отпускать своих единственных друзей, даже больше — свою семью, но понимал, что нельзя удержать дикую птицу в клетке. Да и не нужно.

Еще тогда, когда он, выбравшись из тюрьмы, смотрел в изможденные и невероятно счастливые лица, он понял, что когда-нибудь придет время их отпустить. Вот только он надеялся, что это будет что-нибудь безопаснее, но это не ему выбирать. И старый вояка уходит вглубь таверны, не думая о том, что он отдал бы за возможность устремиться за друзьями.

Таверна никогда не закроется, и Ипис будет ждать их возвращения, чтобы усадить за крайний столик, уставленный ароматно дымящимся ужином.

Вечер предыдущего дня,

Кантаре,

Странствующий бард

Я растеряно разглядывал чащу, окружающую нас — никакого просвета в густых кронах, никакого намека на тропинку под ногами, да еще и хлюпает как-то подозрительно. А окружающий лес уже начинал темнеть. Несмотря на невозмутимые лица Неки и брата, в мою душу начали закрадываться подозрения.

— Неки, — начал я тихо и вкрадчиво. — Неки, мы заблудились?

Ответом мне был возмущенный взгляд свысока. Но это меня абсолютно не устраивало.

— Неки, ответь мне.

— Неки!

— Нет.

— Ты уверен?

— Если ты не перестанешь меня дергать, то точно заблудимся!

Меня хватило на пять минут кружения. Нет, не думайте, что я такой нетерпеливый, просто когда ты проходишь в третий раз мимо одного и того же кустика с голубикой, это немного раздражает. Так что я, усевшись на ближайшем пеньке, стал ждать, пока друзья заметят мое отсутствие. Мое и Пати, так как это недоразумение прицепилось ко мне, как какая-нибудь колючка. Вот мы вдвоем и сидели, уставившись в спины попутчикам. А те, словно не замечая, что их стало вдвое меньше уходили вдаль. Я оскорблен в лучших чувствах!

Когда же они наконец-то заметили уменьшенье состава, то оглянулись в крайнем недоумении. Вот спелись, подлецы!

— Кантаре, что такое?

Я показательно молчал, ковыряя носком сапога знакомый кустик. Пати, активно копируя меня, так же задумчиво и гордо пялился в небо. Ребята переглянулись, и вопрос повторился. Они абсолютно не понимали! Нет, правда!

— Неки, братец, вы путаете следы?— вкрадчиво начал я, все так же гипнотизируя кустик.

— В смысле, бард?— тряхнул головой повар, недоуменно переглядываясь с братцем.

— В смысле, какого демона мы делаем уже третий круг по этому жуткому болоту?!— вскричал, не выдержав, я.

Обиженные лица приятелей могли бы меня рассмешить, если бы не было так грустно. Возмущенно взирая с пенька, на который уже успел забраться с ногами, я ждал ответа. Который и последовал, хоть и с небольшим опозданием:

— С чего ты взял? Мы идем правильно, не нервничай, я прекрасно знаю дорогу...

— Прекрасно?! — все, я сорвался. — Прекрасно?! Какого... тогда, — я пнул несчастный кустик, — я уже в третий раз имею возможность поесть ягод с этого куста?!

Ну, надо же, наши великие проводники удосужились покраснеть! Первый шаг к осознанию сделан.

— Так мы, все же, заблудились?— спокойно, но зловеще, спрашиваю я.

Сдвоенный кивок.

— А раньше сказать сложно было?

Ну, и что теперь делать? Солнце уже зашло, и дорогу найти в такой темени не представлялось возможным. Я взглянул на ребят и поставил точку:

— Давайте сегодня заночуем здесь, а завтра я постараюсь вернуть нас на главный тракт.

Все согласно закивали, соглашаясь, и сноровисто стали ставить лагерь. Слава Богам, моего участия в этом не требовалось. Пати, неожиданно быстро набрав хвороста, развел костер. Иллаби и Неки, достав еду, споро приготовили ужин, а я, набрав еловых веток, сделал мягкие подстилки, прикрыв их нашими плащами. Тишина ночного леса убаюкивала, и, вскоре после ужина, распределив дежурства на ночь, мы уснули.

Сон пришел сразу, только был он очень странным. Сначала я увидел бескрайнее голубое небо, раскинувшееся везде — и сверху, и снизу, и по бокам. Оно, матово переливаясь, обволакивало тело, сердце, сознание. А я медленно поднимался все выше и выше, стремясь к темному облаку, приближающемуся с востока. Иссиня-черное, с золотисто-охристыми прожилками, оно закручивалось, втягивая в себя мою фигуру.

Словно в огромные резные колонны складываются столбы черного дыма, в хрупкие, рассыпающиеся при моих шагах ступени, что ведут к фигуре, сидящей на вершине этого странного зиккурата...

Он, ласково улыбаясь, протягивал ко мне смуглые руки, что-то говорил тихим и вкрадчивым голосом. Слушая эти переливы, хотелось сделать все, что угодно, сознаться во всем. Жаль, что я не слышал его слов, ведь похоже он говорил что-то важное, так как брови его нахмурились, как только мужчина заметил, что я его не слышу.

Вокруг скользили тени, перешептываясь, прикасаясь ко мне. Некоторые подобострастно улыбались, другие злобно шипели, словно от зависти, но никто не остался равнодушным к появлению нового лица в этой бесконечной суете призрачного замка. Но мне не было все равно.

Я поднимался по ступеням, ведущим к трону Моего Бога. Почему-то во сне это казалось правильным, хотя я не был верующим ни в одного из богов. Он, видимо, уже смирившись с тем, что я не буду его слушать, просто спокойно улыбался. Шаг за шагом я приближался к нему, не в силах отвести взгляд от его глаз. Они меня затягивали... И я услышал голос:

— Приветствую тебя в Моем Дворце, мой...

Вдруг все стало исчезать, я словно бы падал обратно вниз... Вниз... Вниз... И лицо странного мужчины, удаляясь все дальше и дальше, исказилось в недовольной гримасе.

— Вставай, соня! Нет, ну ты и горазд спать!

Меня трясли за плечи, стараясь разбудить. Я не давался, отбиваясь руками, ногами и попавшими в мои верхние конечности ветки, шишки. Но все было бесполезно. Эти садисты просто вылили на меня ведро ледяной воды!

— Убью! — с этим криком я вскочил с подстилки, стремясь достать хоть кого-нибудь из хохочущей парочки. Я вообще не понимаю, Илл мой брат, или Неки?!

Но Неки, видя мое полностью невменяемое состояние, тут же исправился, налив мне в миску ароматной похлебки. Мур-р-р, как вкусно! Неки, ты прощен! А вот братишке еще придется постараться! Я злой и память у меня отличная! Тот, явно осознавая, что гадости делать я умею, старался держаться от меня подальше. Ну-ну, посмотрим. Месть — это блюдо, которое стоит подавать холодным. Я готов подождать и неделю, чтобы эльфик расслабился... Хи!

Время шло, и вот уже наша четверка, полностью собравшись и затерев следы ночной стоянки, отправилась дальше. Теперь я, немного оглядевшись и примерно определив наше положение относительно Города, повел компанию к тракту. Больше никогда не буду вестись на фразы типа: "Давай здесь сократим! Я точно знаю дорогу"! Будем идти по тракту, а в ближайшем городе купим еще и карту!

Сначала все было хорошо — тихая тропинка, пение птиц. Но вот такую идиллию резко нарушили шум шагов и негромкая ругань. На эти, несвойственные для леса звуки, быстрее всех среагировал Неки. Моментально отшвырнув меня и Пати за ближайшие кусты, он кивнул Иллаби, и они начали красться в сторону подозрительных звуков. Очень тихо и аккуратно они продвигались по незаметной тропке, когда откуда-то справа раздался истошный вопль:

— Бууу!

— ...! ...! ...! — богатый запас у человека! Восхищает.

Обернувшись, мы увидели радостно ржущих друзей! Я пару раз протер глаза, надеясь, что эта компания мне кажется. Нет, я не понял, а они-то что здесь делают?

— Мы идем с вами!— радостно заявила Фури, обнимая обомлевшего вампира за плечи.

Наша четверка переглянулись и дружно пожала плечами. Все равно мы поняли, лишь взглянув на их чересчур радостные лица, что от них не избавиться. Да и, если честно, не особо хотелось. Мы ведь все по ним скучали!

Ребята радостно завопили, улыбаясь и обнимаясь. А потом Прах, недоуменно посмотрев на нашу компанию, спросил меня:

— Вы решили идти к Вертену? А что претесь к тракту? Он же такой круг делает! А давайте сократим?

Я говорил, что больше не поведусь? Так вот я соврал! Но уж от некроманта я этого не ожидал! Я что, единственный здесь хоть как-нибудь ориентируюсь?! Кошмар!

Мы снова потерялись. Нет, слава Богу, мы не ходили кругами, но под ногами все больше и больше хлюпало, а вот уверенности, что Кэсс знает путь через вязкое и крайне неприятное болото, не было.

Настроение было отвратительным, даже ругаться не было сил. Меня потянуло на мрачную лирику. Посему, достав из чехла ситару, я начал петь:

— В бесцветную морось уходим в молчание,

Что б встать под знамена желаний чужих,

Нам путь обещает одно лишь страданье,

И мне не вернуться обратно живым...

Мои печальные вопли изрядно раздражали друзей, но у меня это не только не пробудило чувство стыда, а наоборот, вызывало некое злорадное удовольствие. Потащили меня в эту мокрую жуть, так извольте терпеть все мои вопли души!

Заметив, что моя песня не произвела особого впечатления, я задумался. Под ногами противно хлюпало, все больше и больше окружающий лес напоминал мне о болоте.

— Шел я лесом, те-е-емным ле-е-есом,

И в бо-о-оло-о-оте...

— Утонул, — мрачно закончил не выдержавший моих далеко не музыкальных воплей некромант, явно мучаясь выбором — убить меня и признаться, что потерялся, или терпеть мои вопли и надеяться, что нам повезет.

Я, обрадованный результатом, продолжил концерт вопреки заявкам:

— Мы раскинем дрожащие руки,

Мы оплачем дождем нашу боль.

Не забудь ты о нашей разлуке,

Когда мы зарастаем траво...

Мне заткнули рот огромным бутербродом с мясом, а злорадно улыбающаяся Фури ласково протянула:

— Приятного аппетита!

И уже потом, пережевывая мясо, я вдруг вспомнил свой сон. Интересно, где я видел этого мужика? Уж очень взгляд знакомый.

Глава 9

В жизни так не хотел работать, как не хочу сейчас...

Кантаре

Где-то и когда-то,

Льдистая тень Вульпио

В небесных палатах вновь скользили тени, изящно обтекая витые колонны, а Вульпио, полупрозрачный слуга Пятого Герцога, словно сотканный из льда и инея, стоял у черно-алого трона Демиурга, расположенного на высоком постаменте. С двух сторон от него, молчаливыми статуями застыли двенадцать Герцогов, двенадцать мужчин, бесконечно преданных своему Господину.

Вот, прямо у трона, на первых ступенях, застыли Герцог Лунный Свет и Герцог Ночная Мгла, чуть склонившись к трону. Первый — бледный, с тонкими, почти просвечивающими пальцами, мягко сияющими молочно-белым светом, — улыбается тонкими губами и перебирает прядки белоснежных волос, в которых застыли холодными слезами случайные звезды. Его глаза источают свет луны, а одежды сливаясь в молочный туман, скрывают фигуру Первого Герцога.

Словно в противовес прозрачно-белому Свету, по левую сторону от трона стоит Мгла, мрачно сверкая серой ртутью глаз. Его длинные иссиня-черные волосы, разметавшись вокруг, словно струи дыма, придают фигуре мрачную таинственность. Черные отрывки плаща, сплетаясь затейливым узором, скрывают нижнюю часть лица Герцога, и сквозь полупрозрачные ленты лишь просвечивают жесткие линии губ, за которыми скрываются острые клыки. Длинные тонкие когти на искореженной правой кисти еле слышно пощелкивают по костяным пластинкам плаща, а взгляд падает на стоящего ниже Огненного.