Антитерра

— Выбор есть всегда.

— Действительно, — Ланарис злобно усмехнулся. — И я бы посмотрел, чтобы выбрали вы, оказавшись на месте лавразийской женщины. Провожать войска идущие покорять чужую планету или смотреть как от голода один за другим будут умирать ваши дети.

— И всё-таки, хоть убейте, я одного никак не могу понять, почему вы терранцы так ненавидите женщин?

— Ненавидим? — усмехнулся Ланарис. — Ну что вы, лично я просто обожаю женщин, более того я просто готов расцеловать почти что каждую из них.

На короткое время повисла тишина.

— Впрочем, это лирическое отступление, — продолжил диктатор. — От вас мне требуется только одно — подписанный акт о безоговорочной капитуляции. Пустая формальность, но в противном случае, — он хитро улыбнулся.

— Убьёте меня, — спросил мэр, гневно посмотрев на Ланариса.

— Только вас? Вы недооцениваете масштабы нашей деятельности. Как вы думаете, сколько времени потребуется, чтобы уничтожить всё население этого города?

Ланарис жестом указал на занавески на окне, стоявшие рядом гвардейцы немедленно подошли и одёрнули их. Стоявшим в комнате открылся вид города, над которым в небе был виден вытянутый чёрный корпус эсминца. Ланарис встал и вальяжным шагом подошёл к окну. Скрестив руки на груди, он с довольной улыбкой посмотрел на улицу.

— Всегда обожал вид боевых кораблей, как морских так воздушных, понимаете ли, в них проявляется вся суть человека. Людям ведь мало, просто собраться и толпа на толпу. Нет, одной только земли для нас мало, в наших конфликтах должны быть задействованы все стихии и водная и воздушная. Обуздать землю, чтобы строить укрепления, огонь чтобы стрелять по врагу и выжигать его армии, человек поднялся в воздух, прекрасно теперь можно разить противника с небес. Чувствуете, какой размах, — Ланарис уже не держал руки у груди, но активно ими жестикулировал, дабы усилить действие своих слов, он и тяжело вздохнул и, махнув рукой, сокрушённо произнёс. — Да ничего вы не понимаете, и не поймёте, а потому и вымрете, оставив этот мир для нас.

Диктатор на мгновение замолчал, обвёл взглядом министров во главе с мэром, с ужасом смотревших на него, и, как будто подводя итог, констатировал:

— На боевом корабле, который вы можете столь внимательно лицезреть из своих окон, находится дюжина лучевых бомб, каждая из которых способна уничтожить всё живое в радиусе десятка вёрст в считанные секунды. Впрочем, я думаю это лишнее, вы слишком высоко цените человеческую жизнь и не готовы ею рисковать, даже в сражении, а когда люди не готовы сражаться их легко победить. Невелика храбрость выйти на войну и сдаться после первого поражения.

Он не услышал, как Селеция тихим шёпотом произнесла: 'А с чего ты взял, что мы сдались'.

Валенрод тем временем пробирался по захваченному городу, стараясь не попадаться на глаза лавразийским патрулям. Увидев Ланариса на площади, Адриан окончательно

убедился, что всё пошло так, как он и предполагал. Диктатор явно опьянён столь лёгкой победой, и теперь будет ожидать из других городов Антитерры делегации с подписанными капитуляциями, а не посланные войска.

После того как толпа собранная войсками на площади была ими же и разогнана, улицы практически вымерли можно было подумать что всё население города составляют лавразийские солдаты. Огни витрин и вывесок погасли, отчего вымершие улицы казались ещё более унылыми. Небо заволокло пеленой серых облаков почти не пропускавших солнечный свет. Клочья бумаги и мелкого мусора вперемешку с пылью, которую теперь было некому убирать, поднимались порывами холодного ветра.

Проходя мимо гостиницы, где они когда-то жили, Адриан сразу заметил, что вместо аквилонского и городского флагов висело коряво подвешенное знамя лавразийской республики. То тут, то там, нарушая серую тишину захваченного города топотом сапог, проходила колонна солдат, с устремлёнными вверх генераторами, угрюмо смотрящих или себе под ноги или по сторонам, продолжая следовать в слаженном строю за своим командиром, который неизменно шёл впереди, с покачивающейся на поясе офицерской саблей. Военные посты были практически на каждом перекрёстке, так что по улице было невозможно пройти и пары сотен метров, не нарвавшись на солдат оккупационной армии.

Благо на Валенрода постовым было, как будто наплевать, комендантский час так и не был официально объявлен, и потому на всё кроме беспорядков и криков 'Долой Ланариса', солдатам было предписано, не обращать внимания. Наибольшей реакцией на его появление, мог быть лишь косой взгляд гвардейца, тоскливо ожидавшего, когда же его сменят на посту. Пару раз мимо Адриана проносились колонны грузовиков идущих за город, в которых под присмотром двух-трёх охранников из числа армии вторжения, везли местных жителей, похоже, принадлежавших к тем категориям людей, о которых жители Терры никогда и не слышали до знакомства с местной культурой.

Лейтенант прекрасно знал, куда и зачем их везут. Лавразийцы захватив этот город непременно открыли в нём столько всего что так сильно противоречило их морали, что не нашли ничего лучше как просто поскорее избавиться от всего этого нетрадиционного элемента, и немедленно забыть о его существовании, продолжая жить как жили. Адриан, впрочем, не только не жалел всех этих несчастных, но даже на каком-то подсознательном уровне считал сочувствие сравни отождествлению с ними, а этой мысли он не мог допустить ни при каких обстоятельствах.

Однако, от них избавлялись тайно, не желая даже этим афишировать их существование, но были и те казнь, которых наоборот выставляли на всеобщее обозрение. На фонарях города уже появлялись первые трупы тех, кто осмелился выступить против новой власти, ещё не зная, с чем он имеет дело.

Адриан выбрался из города возле набережной и двинулся вдоль реки по направлению её течения. В прибрежных кустах он отыскал припрятанный там специально для него рюкзак с сухарями, флягой и грубо нарисованной картой континента с отмеченными главными городами. Однако Валенрод уже выбрал тот город, куда он собирался пойти. Он находился близ устья той самой реки, на берегу которой стоял Адриан, около трёхсот вёрст вниз по течению.

Лейтенант бросил прощальный взгляд на захваченный войсками Ланариса город и двинулся в путь. Он шёл как можно быстрее, стремясь успеть дойти до своей цели раньше, чем туда будут отправлены послы с требованиями капитуляции, которую местное правительство, несомненно примет, испугавшись войны с инопланетянами. Но,

разумеется, эта капитуляция не будет означать конец сопротивления, постепенно, когда пройдёт страх порождённый отсутствием знаний о цивилизации Терры, сопротивление будет организовано, на бескрайних незаселённых просторах этого мира развернётся страшная партизанская война, которая, безусловно, дорого обойдётся оккупантам. Скорее всего эта война надолго задержит колонизацию и аукнется Терре не одним миллиардом жизней и возможно даже приведёт к краху режима Ланариса, но на его место придут другие, которые и завершат его дело. Для местных жителей ничего не изменится, гибель сопротивления станет лишь вопросом времени, и рано или поздно лавразийские войска задавят партизан численностью и техническим превосходством.

Леса Антитерры, казавшиеся раньше столь дикими и опасными, теперь уже не производили подобного впечатления, казалось что после того как Валенрод принял в разгоревшейся войне сторону жителей этого мира, этот мир стал для него своим. На пятый день после ухода из захваченного города одинокий измотанный дорогой странник, с немытым и небритым лицом, в поношенной одежде, вышел к берегу великого моря, в которое несла свои воды река, которая вела его всё это время. Русло реки, постепенно расширяясь, сливалось с морем, образуя своеобразную бухту, над которой с клёкотом носились стайки белых чаек. А посередине омываемый шумными волнами лежал на дне, слегка наклонившись на бок небольшой корабль, оставшийся здесь похоже ещё со времён местной мировой войны. Это был эсминец или противолодочный катер, местами вода доходила до опущенного борта и волны выплёскивались на наклонившуюся палубу, после чего медленно стекали струями обратно в море. На палубном настиле уже появлялась растительность, а капитанский мостик и радиолокаторы облюбовали для своих гнёзд всевозможные морские птицы, во множестве кружившие над этим искусственным островом.

Валенрод грустно посмотрел на боевой корабль, продолжавший даже без экипажа вести неравный бой с волнами и медленно разъедающий его корпус ржавчиной. Но надолго останавливаться было нельзя и лейтенант, двинулся по узкой горной тропке, проходившей прямо над бушующими внизу волнами в сторону видневшихся вдали, за пеленой лёгкой дымки высотных зданий приморского города.

Военный самолёт с гербами лавразийской республики на бортах медленно опустился на городскую площадь перед мэрией. Из него тут же вышел молодой человек в офицерской форме, в небольших очках, держа подмышкой чёрную папку с гербом. Вслед за ним вышли шестеро солдат с пороховыми винтовками, двое остались около самолёта, четверо вместе с послом направились к дверям здания. На улице тут же собралась толпа зевак, окружив летательный аппарат, со страхом и одновременно с интересом рассматривая столь диковинную машину. А в это время, в одном из просторных кабинетов резиденции главы города решалась их судьба.

— Мы рады вашему благоразумию, — произнёс посол, поправляя очки и беря со стола папку с документами. — Отказавшись от сопротивления, вы сохранили множество жизней, как среди нашего, так и среди вашего народа.

Он встал смирно, цокнув каблуками и взяв под козырёк, удалился из зала вместе со своей охраной. Как только они вышли из здания, в комнату где вокруг письменного стола собралось всё правительство приморского города, вошёл из соседней комнаты Валенрод.

— Вы уверены, что они купятся? — спросил мэр, настороженно посмотрев на лейтенанта.

— Ланарис уже празднует победу, отчего ему искать подвох в том, что иные также её признают.

Адриан подошёл к окну, заложив руки за спину, и стал смотреть как самолёт, постепенно учащая взмахи крыльями, взмывает в небо на глазах у изумлённой толпы.

— Сейчас Ланарис имеет на этой планете только подразделения своей личной гвардии, большее, что он может подтянуть так это два — три корпуса регулярной армии. Если же вы промедлите, то через зеркала в ваш мир хлынут миллионы солдат, и тогда у вас не будет шансов.

— В вашем плане мы не понимаем только одного: как вы убьёте Ланариса?

— О, не беспокойтесь, — начал Адриан. — Среди республиканского руководства есть тот, кто поможет мне подобраться к диктатору, а дальше, если и мне не удастся нанести ему смертельный удар, я, по крайней мере, отвлеку охрану, и то, что не удалось мне, сделают бойцы ополчения, — он сделал паузу и сделал несколько шагов по комнате. — Лавразийская республика держится лишь благодаря гению и воле её основателя, как только Ланарис будет убит, его приближённые разорвут страну на части, а колонии восстанут против метрополии. Мы нанесём удар во время его триумфа, в день, когда будут танцы.

— Танцы? — удивлённо спросил один из министров.

— Ну, разумеется, — улыбнулся Адриан. — После войны всегда бывают танцы.

Глава девятая

ПОСЛЕДНИЙ ТАНЕЦ ЗЛОГО ГЕНИЯ

Ланарис уверенным шагом вошёл в комнату, взмахнув рукой, грубым голосом приказал служанкам выйти вон. На нём был длинный чёрный аквилонский костюм, традиционно надевавшийся мужчинами его нации на торжественные церемонии, перепоясанный алым кушаком, как у аквилонских королей. И всё в его виде свидетельствовало о его гордости собой и возвышенном духовном состоянии, которое бывает при достижении цели.

Селеция сидела перед зеркалом, делая вид, будто не замечает его. Она уже была одета в белое платье, на шее висело ожерелье, волосы были подобраны так, как это принято на Терре.

— Что вы задумали? — произнесла она со злобой, не глядя на диктатора.

— Задумал? — Ланарис усмехнулся. — Я осуществил всё, что задумывал. Теперь остались лишь небольшие формальности. От вас требуется лишь одно... — он замолчал.

Селеция продолжала сидеть неподвижно, демонстративно не смотря на диктатора. Тот подошёл и встал у неё за спиной так, чтобы его отражение было отчётливо видно в зеркале.

— От вас требуется только одно: быть рядом со мной в день моего триумфа. Для начала. А впоследствии стать моей женой, — произнёс он мягким голосом, в котором слабо чувствовалась неуверенность.

— У вас нет других кандидатур, — усмехнулась Селеция, и её губы искривились злобной усмешкой.

Она замолчала и пристально посмотрела на отражение Ланариса в зеркале, будто ожидая реакции. Она увидела, как его лицо сковала бессильная злоба, взгляд всегда спокойный и надменный вдруг наполнился яростью. Простояв с полминуты, диктатор развернулся и подошёл к окну, за которым виднелись редкие огни покорённого города.

— Вы должны осознавать, — бросил он голосом, которому попытался придать наибольшую сухость, но всё равно чувствовалось волнение, с которым произносились слова. — Это вызвано лишь политической необходимостью. Символический образ, который ознаменует покорение Антитерры и конец войны. Что-то вроде династического брака, подтверждающего мою власть над этой планетой в глазах жителей Терры.

Он обернулся и посмотрел на Селецию, та сидела неподвижно. Ланарис сделал глубокий вздох, покачав головой, подошёл к ней, и, положив руки ей на плечи, наклонился так, что его голова оказалась рядом с головой девушки.

— Быть может вы и не женственней, чем женщины нашего мира. Но им это прививали с детства, они стали такими лишь потому, что таков был мир их окружавший. Но в вас, в вас та самая истинная добродетель, которая рождается только в глубинах души и не подвластна внешнему миру. Не трудно оставаться человеком в обществе людей, но сколь трудно сохранить человеческих облик в зверином окружении.

— Вы бы в любом обществе остались зверем, Ваше превосходительство, — произнесла она спокойным мягким голосом, отчего Ланарису стало ещё более тошно на душе.

Он чертыхнулся и, резко выпрямившись, прошёлся по комнате.

Ланарис чувствовал, что волнуется, хотя именно в этот момент ему нужно было сохранять хладнокровие. Холодность и спокойствие, с которым разговаривала с ним эта женщина, окончательно выводили его из себя.

Дверь отворилась, не смотря на входящего, диктатор резко выпалил:

— Я же приказывал не входить!

Командир его личной охраны и четыре сопровождавших его гвардейца остались стоять на пороге.

— Ваше превосходительство, — испуганно начал офицер, — уже всё готово, я только...

— Хорошо, — раздражённо бросил диктатор.

Гвардейцы вошли в комнату. Ланарис сделал несколько глубоких вдохов и, склонив голову, прикусил губу, будто о чём-то серьёзно задумался. Потом он резко поднял глаза и оглядел всех находившихся в комнате.

— Селеция, — окликнул он девушку.

Она неохотно поднялась и встала рядом с ним, после чего они в сопровождении гвардейцев вышли и двинулись по длинному коридору.