Едва опомнившись, юноша едва не выпрыгнул из воды, стараясь разглядеть друга. Охэйо! Где Охэйо?
Поблизости в волнах мелькнула черноволосая голова. Лэйми поплыл к ней. Когда он добрался до Охэйо, тот вцепился в него с такой силой, что едва не утянул на дно. Но поток здесь перехлестывал через набережные, к тому же, он был узким и Лэйми смог, подплыв к берегу, схватиться за ограждение. Рывок едва не оторвал ему пальцы, но он отчаянно цеплялся за решетку, поддерживая над водой голову друга, пока тот мучительно откашливался. Охэйо почти захлебнулся и без помощи Лэйми наверняка бы погиб.
Когда Аннит пришел в себя, они перебрались через парапет. Если бы их вынесло в реку, Лэйми уже не сумел бы выплыть — холод выпил почти все его силы.
Площадь тоже была залита водой глубиной по колено, — но, по крайней мере, тут не было течения. Кое в чем им, всё же, не повезло: они оказались на другой стороне от дворца. Вообще-то тут был мостик, но сейчас от него остались лишь торчащие зубья тонкой арки — вероятно, вздувшийся от непрерывного дождя поток принес что-то столь большое, что оно сокрушило хрупкую кладку. Или... кого-то.
Лэйми побрел к одному из примыкавших к отвесной стене котловины зданий — их плоские крыши находились на одном уровне с её краем и по внутренним лестницам они могли подняться в небольшой сквер. За ним начинался широкий проспект Председателя, — он пересекал реку по мосту и уходил в глубь города. Всего через полмили был мост через овраг. Это значило, что они могли дойти до дворца минут за двадцать. К тому же, посреди проспекта можно не боятся возможной засады...
Краем глаза он заметил движение и лишь через мгновение услышал плеск — несколько черно-зеленых тварей, похожих на волков размером со стол, пугающе быстро кинулись наперерез. Не мешай им глубокая вода, они настигли бы его раньше, чем он успел опомниться.
Лэйми поднял излучатель, прицелился... Вокруг одной из тварей вспыхнуло синее сияние, совсем неяркое в свете дня, — но она тотчас перевернулась через голову, подняв огромный, как при взрыве, фонтан брызг и больше не двигалась. Почти в одно мгновение Лэйми застрелил ещё троих. Последние твари тупо врезались в воду, широкие веера взметенных ими брызг попали на лицо юноши — так они были близко. Он оглянулся на друга, потом с облегчением перевел дух. Охэйо тоже ухитрился как-то сохранить оружие. Было просто удивительно, как эти электрические устройства не испортились от пребывания в воде. Батарейки в плотно застегнутых кармашках портупей тоже уцелели.
— Сейчас нам повезло, их было немного, — сказал Аннит, отдышавшись. — Но может быть и иначе. Давай так — я смотрю вправо, ты влево. Ясно?
— Да.
Осматриваясь, они пересекли площадь, свернув к подъезду одного из домов. Толстая деревянная дверь была разбита в щепки, свет внутри не горел. Лэйми прислушался. Из сумрачной утробы здания не доносилось ни звука.
— Похоже, там совсем пусто, — сказал Охэйо. — Пошли.
Внутри действительно никого не было — уже нет. Двери квартир зияли разбитыми проемами, в них виднелась разломанная, поваленная мебель. Лестница была усыпана мусором и осколками, однако нигде не оказалось ни людей, ни даже их останков. Лэйми, впрочем, счел за благо не заглядывать внутрь жилых комнат.
— Наверное, их всех... забрали, — предположил Охэйо. — Эти твари убивают только в крайних случаях. Мроо нужны тела, в которых они смогут... жить.
Лэйми повернулся к другу.
— Будь добр, заткнись.
Они поднялись этажей на двадцать, потом путь им преградили груды бетонного крошева и скрученной арматуры. Кто-то взорвал здесь фугас и четыре пролета лестницы обрушились вместе с площадками. Подняться по этому развороченному колодцу было невозможно — а лифт, конечно же, не действовал.
Лэйми с досадой хватил кулаком по стене. Возможно, в соседних зданиях лестницы ещё уцелели, но сил возвращаться назад и лезть на новые двадцать пять этажей у него уже не было.
Не глядя друг на друга, они опустились на пол. Их трясло от холода, буквально останавливающего кровь. Они торопливо разделись, прижавшись друг к другу обнаженными спинами — даже нагишом не было так холодно, как в промокшей насквозь одежде.
Понемногу Лэйми опомнился. Какие-то крохи живого тепла, перепадавшие ему от дрожащего Охэйо, хотя бы частично привели его в чувство. Он осмотрелся, выглянув в разбитое окно.
По обе стороны площади высились массивные, угрюмые здания. Они казались совершенно пустыми, выбитые кое-где стекла придавали им мрачный и зловещий вид. Из низко нависших туч сеялся мелкий дождь. Тварей нигде видно не было, не было видно и людей. Город — по крайней мере, эта его часть — казался вымершим. Лишь в той стороне, где был дворец, поднимались жирные клубы черного дыма, да из-за реки доносилась редкая, далекая стрельба. Где-то люди ещё держались...
— И чего это тебе в голову пришло — за мной бросаться? — спросил Лэйми, едва его зубы перестали выбивать дробь.
— А как же? — Аннит был непритворно удивлен. — Ты же мне жизнь спас! Этим... палачам, шеи свернул. Да и вообще... знаешь, у меня приказ защищать тебя любой ценой.
— Какой приказ? От кого?
— От наместника Хониара. Ты что, действительно ничего не помнишь?
— А что я должен помнить?
Аннит замысловато выругался.
— Хотя бы то, зачем ты отправился сюда.
— И зачем? И, главное, откуда?
— Из будущего. Как и я. Это тебя устроит?
— И что там, в будущем?
Охэйо посмотрел на него. Его зеленые глаза были сейчас совершенно непроницаемы — и холоднее льда.
— Там победили Мроо. Это вторжение люди кое-как отобьют, но последуют новые. Снова и снова. В моем настоящем люди сохранят только один Хониар — да и то потому, что он окажется вне времени, там, куда жителям мрака не попасть никогда.
— Но если вы можете путешествовать во времени, вы можете предотвратить...
Охэйо зло засмеялся.
— Прошлое можно изменить. Это правда. Только тогда мы — такие, как сейчас — просто исчезнем. Умрем. Вся реальность станет совершенно иной. Может быть, ТАМ у людей уже не будет возможности найти убежище вне времени. Эта вот реальность как бы спрессована: она помнит всё, что было с ней раньше и поэтому её можно изменить. Если она утратит это свойство, станут невозможны сами путешествия во времени, вне времени. В таких вещах, как эта, не следует рисковать.
— Так значит, вы не хотите ничего изменять?
— Нет.
— Зачем же ты послал меня к Панету? И почему ты сам не можешь летать?
— У всего на свете есть цена, Лэйми. Обладать Внутренней Энергией, конечно, очень приятно, но нервная система человека не может долго выдерживать такое напряжение. Если бы ты не утратил Дар Полета, через пару недель у тебя начались бы судороги и голова стала бы трястись, как у козла. Если Дар не погашен к этому моменту, то процесс становится необратимым. Нервная система разрушается, человек не может есть, пить, дышать — и, естественно, умирает. Это, впрочем, и к лучшему, так как к этому времени он становится абсолютным идиотом. Побыть несколько дней Летящим — величайшее наслаждение из всех, доступных человеку. Но возможно это только один-единственный раз в жизни. Я тоже умел летать, Лэйми.
— Послушай, а кто ты?
— Я шпион, если ты ещё не догадался. Разведчик Хониара. Я должен был присматривать за Эвергетом, за этой машиной в подземелье. Она построена Основателями три тысячи лет назад. Вся наша реальность происходит от неё. Мы не можем попасть в более раннее прошлое.
— А кто я? Там, в будущем?
— Друг наместника. Вообще-то, довольно избалованный юноша, который...
Лэйми слушал очень внимательно, не перебивая. Рассказ оказался довольно-таки длинным и потом они словно очнулись, — время в воспоминаниях-грезах, в которых они старались укрыться от беспощадной реальности, летело совершенно незаметно. Они даже забыли о своем, далеко не блестящем положении.
— Да... — наконец сказал Лэйми после минутного размышления. Он вспоминал, кем был в том, другом Хониаре — но лишь то, о чем ему говорили. — Я бы хотел вернуться к этой девушке. Неужели я на самом деле...
Охэйо довольно чувствительно ткнул его локтем в бок.
— Давай лучше одеваться. А то я тут, внизу, что-то слышал...
Они как могли выжали свое барахлишко. Натягивать мокрую одежду было противно, но нагишом Лэйми чувствовал себя... неуверенно.
— Пошли, — сказал Охэйо.
Спустившись, они вышли на улицу. Погода опять портилась — ветер усилился, а дождь перешел в настоящий ливень. Лэйми вновь начал дрожать — сначала чуть-чуть, потом как осиновый лист. Охэйо откровенно стучал зубами. Они оба были мокрые с головы до пят. Юноша подумал, что было бы неплохо вернуться и переждать дождь, — и с трудом прогнал эту мысль.
Они могли просто зайти в соседнее здание, но справа, между отвесной стеной котловины и рекой, шел высокий, дощатый, облезло-зеленый забор, густо оплетенный сверху ржавой колючой проволокой. В нем зиял широченный пролом — что-то большое прошло прямо сквозь него, причем, судя по свежей щепе, совсем недавно. Лэйми испуганно оглянулся на цепочку похожих на ямы следов. Судя по отломам, оно — чем бы оно ни было — вырвалось изнутри. И не оно одно — следов было множество.
— Там, за забором, — психушка, — тихо сказал Охэйо. — Я давно присматривал за ней. Похоже, ещё до Вторжения у Мроо было там логово. Я бы не отказался нанести им визит и кое-что выяснить. С нашим оружием это будет нетрудно.
Лэйми кивнул. Им нужно было идти совсем в другую сторону, но пришло время платить по счетам.
7.
Путаясь в сорванной колючей проволоке, они миновали пролом. Пейзаж за ним поверг Лэйми в изумление: под ажурным днищем моста, нависающим над головой, словно стальное небо, на дне залитой темной водой лощины с бугристыми, довольно крутыми склонами, стояло двухэтажное здание с плоской крышей. Вода поднялась так высоко, что скрыла подоконники его первого этажа.
Это сумрачное место походило на колоссальную пещеру: слева был выложенный бетонными плитами откос, справа — стенообразный монолит широкой опоры. Впереди, между ней и обрывом, виднелся лишь бесконечный, пугающий простор разлившейся от дождей реки. Там, где-то очень далеко, темнела туманная полоска другого берега.
Стены здания были ровные, розовато-бледные, облезлые. В его окнах зияла таинственная темнота. Вокруг него виднелись древние, полузатопленные сараи, прибитые к берегам бревна и прочий плавучий мусор. От реки шли довольно крупные волны и темная вода в заводи зловеще колебалась. При том, вокруг было удивительно тихо. Они смотрели на всё это, как завороженные.
Охэйо пошел по высокому берегу лощины, обходя здание кругом, и вскоре остановился на поросшем мелколесьем увале, над берегом реки, сейчас, впрочем, похожей на озеро. Здесь было светлее, слабый плеск волн и простор воды под плотными серыми небесами дышали покоем. Но чернота окон не была неподвижной — там, внутри, шевелились какие-то бледные пятна: лица людей, приникшие к стеклам и хорошо видимые против света.
— Я знаю это место, — тихо сказал Лэйми. — Это "приют для инвалидов психического развития", как говорил наш Председатель. Место не самое приятное. Про него рассказывали всякие страшные истории. Вроде того, что там исчезают люди. Входят, и не выходят.
— А я слышал, что отсюда выходит больше, чем входит, — ответил Охэйо. — Но не людей. Обитателей тьмы. Так было ещё до Прорыва. Знаешь, больше всего о враге можно узнать от него же. Вдвоем, с оружием, мы можем не опасаться тварей, — да тех, судя по всему, там уже и нет.
Лэйми задумался, как туда попасть. Двустворчатые двери здания были раскрыты и на две трети залиты водой, явно не такой уж глубокой, чтобы они не смогли перейти её вброд. От дверей до берега было не больше двадцати шагов. Словно во сне, юноша присел и потрогал воду — она была холодной, но не ледяной, так что, в принципе...
— Ты действительно хочешь туда пойти? — спросил он без всякого энтузиазма. — Мне это место не нравится. Мы даже не знаем, сколько их там.
— Зарядов у нас наверняка больше, — предположил Охэйо. — Ладно, нечего тянуть, пошли. Это моя работа.
Так как они оба были уже насквозь мокрые, раздеваться явно не имело смысла. Лэйми первым вошел в воду. После первых же шагов она скрыла его ступни, поднявшись до середины голеней. На секунду юноша остановился, потом двинулся дальше.
Ещё через несколько шагов холодная вода покрыла бедра, потом поднялась до пояса. Лэйми начал дрожать. Он погрузился до груди, потом до плеч. Наконец, ему пришлось поднять руки, в которых он держал оружие. Его тело стало неустойчивым и опасно колебалось, ноги вязли в мягком иле по щиколотку. Ему пришлось ступать крохотными, осторожными шажками. Тело била крупная дрожь, сердце сжимало от холода. Наконец, ему стало страшно. Если на них сейчас нападут, они совершенно ничего не смогут сделать.
Он захотел вернуться, но до двери было уже всего шагов пять — гораздо ближе, чем до берега, и юноша, сжав зубы, пошел вперед. Наконец, с величайшим облегчением он нащупал ногой осклизлые ступеньки крыльца. Оно было низким, но, по крайней мере, его плечи поднялись из-под воды.
За первой была вторая тяжелая дверь, тоже приоткрытая — к счастью. Она так разбухла от сырости, что даже не шевельнулась, когда Лэйми толкнул её.
Миновав двери, он замер в сумрачном основании лестничной клетки. Слева зияла жуткая темнота — наверное, там лестница уходила глубоко вниз, в совершенно залитый водой подвал. При этой мысли Лэйми показалось, что холодные щупальца обвились на миг вокруг его ног.
Он спешно пошел вперед, но в толще воды двигался медленно, словно в кошмаре. От его груди разбегались волны, жутко шлепая о стены. Всего через несколько шагов он достиг новой затопленной лестницы и поднялся по ней. Теперь вода приходилась ему всего на ладонь выше пупка и он мог осмотреться.
Тут был почти темный коридор. Свет падал из двух окон в его торцах, жутко отблескивал на колыхавшейся воде и исчезал без остатка в провалах открытых дверей. Другие двери были наглухо закрыты. От стен время от времени разбегалась рябь. Положив на сырую штукатурку ладонь, Лэйми ощутил резкие, мгновенные содрогания. Они пронизывали его тело насквозь, отдаваясь где-то глубоко в сердце. Что бы с ними ни случилось, но они пришли сюда не напрасно. Далеко не напрасно...
Слева от него, за спиной, была ведущая наверх лестница. Дрожа от холода, юноша пошел по ней, чувствуя, как мягко, беззвучно прогибаются под ногами её влажные пыльные доски.
На верхней площадке Лэйми осмотрелся. Она оказалась небольшой, пустой и неожиданно светлой. Здесь была железная лестница, — она вела к обитому жестью люку на чердак, — и единственная белая филенчатая дверь в левой стене. Оттуда не доносилось ни звука.
Лэйми оглянулся. Охэйо стоял в шаге за его спиной, сжимая в руках излучатель, его глаза недобро блестели.
Разумнее всего было — отступить. Именно этого Лэйми и не хотелось. Ему попросту надоело бояться и бегать. Он повернулся — и ударил ногой в дверь.
