Биография Толкина

Из рукописи "Хоббита" видно, что основная часть сказки была записана за сравнительно небольшой промежуток времени: чернила, бумага и почерк одинаковы, страницы имеют последовательную нумерацию, почти отсутствует деление на главы. Может показаться, что Толкин писал сказку легко, почти не раздумывая, поскольку вычеркиваний и правок сравнительно мало. Изначально дракон носил имя Прифтан, Гэндальфом звался главный гном, волшебник же именовался Бладортином88. Вскоре дракон получил новое имя "Смауг"89 , происходящее от немецкого глагола "smugan"90, что означает "пролезать сквозь дыру, нору". По словам Толкина, это была незатейливая филологическая шутка. Но некоторое время имя Бладортин сохранялось. Когда сказка уже продвинулась довольно далеко, главный гном получил новое имя Торин Дубощит91, а Гэндальфом (это имя, как и все имена гномов, заимствовано из "Старшей Эдды") назвали волшебника. Оно ему как раз подходило, на исландском языке оно означает "эльф-чародей", то есть волшебник.

Итак, задумана эта сказка была как чисто развлекательная. Сначала у автора определенно не было намерения хоть как-то связывать самодовольный и уютный мирок Бильбо Торбинса с мифологической громадой "Сильмариллиона". И все же элементы этой мифологии стали понемногу появляться в "Хоббите". Наличие гномов неизбежно предполагало такую связь, ибо гномы играли важную роль в древние эпохи, и когда в первой главе волшебник упомянул о Чародее92, это была ссылка на легенду о Берене и Лучиэнь. Вскоре стало ясно, что путешествие Бильбо и его друзей проходит через уголок Средиземья, древняя история которого упомянута в "Сильмариллионе". По словам Толкина, "Бильбо заблудился в этом мире'. И коль скоро в новой сказке события происходили много позже, чем в "Сильмариллионе", где описываются Первая и Вторая Эпохи, то ясно, что "Хоббит" должен быть одной из сказок Третьей Эпохи.

По словам Толкина, "такие сказки пишутся из целой компостной кучи в голове", и хотя форму некоторых листиков мы еще можем распознать (альпийский след 1911 года, гоблины из курдовской серии Джорджа Макдональда, эпизод из "Беовульфа", когда у спящего дракона украли чашу), не это ключевой момент в метафоре автора. Мало чего можно узнать, перерывая компостную кучу и разглядывая попавшие туда растения. Куда более познавателен процесс наблюдения за новыми и растущими растениями, которым эта куча служит удобрением. Что касается "Хоббита", то в нем "компостная куча" мыслей Толкина дала такой богатый урожай, что мало какое произведение детской литературы может с ним равняться.

В конце концов, это детская сказка. Хотя она и срослась с мифологией Толкина, автор не позволил ей стать чрезмерно серьезной или взрослой по тону. Он придерживался первоначального замысла развлечь своих (возможно, и чужих) детей. В первой редакции он делал это даже чересчур тщательно и целенаправленно: там содержалось огромное количество экивоков в сторону маленьких читателей типа "Теперь вы знаете достаточно, чтобы двигаться дальше" или "Как мы увидим в конце..'.. Позднее многие из них были выкинуты, но некоторые уцелели — к сожалению автора, который по размышлении счел их лишними. Более того, Толкин пришел к убеждению, что специальный детский тон большая ошибка для сказочника. Он писал: "Не берите в голову "детскость" литературы! Я не адресуюсь к ребенку как таковому (современному или какому еще) и уж точно не намерен проходить навстречу ему свою половину и даже четверть пути. В любом случае это ошибочно или бесполезно (метать бисер перед дураками), или вредно (учить ученых)'. Но в период написания "Хоббита" на него все еще действовало то, что впоследствии он называл "современные заблуждения относительно детей и волшебных сказок" и от чего он вскоре сознательно отказался.

Сказка писалась быстро, пока не дошла до места, где дракону Смаугу предстояло умереть. Здесь Толкин задумался. Он попытался продолжить рассказ в грубых тонах (во "Властелине Колец" он это делал часто, а в "Хоббите" — лишь изредка). Это означает, что Бильбо Торбинс должен был залезть в логово дракона и заколоть его. В плане значится: "Бильбо пускает в ход свой волшебный кинжальчик. Агония дракона. Крушит стены и вход в туннель". Но этот замысел, не вполне соответствующий характеру хоббита и обещающий дракону недостаточно величественную гибель, был отвергнут в пользу опубликованного варианта, в котором дракон был убит лучником Бардом93.

Вскоре после описания этого эпизода Толкин забросил сказку. Точнее сказать, он не стал записывать ее окончание, поскольку устно он ее, к удовольствию детей, завершил. Кристофер Толкин, однако, заметил, что "главы в конце были сделаны наспех и не перепечатаны". На самом деле они и от руки не были записаны. Почти завершенная сказка была перепечатана на хэммондовской машинке, причем песни -курсивом, и переплетена в аккуратный томик. Его, а также соответствующие карты и, возможно, некоторые рисунки временами демонстрировали друзьям. Но этот томик не слишком часто покидал кабинет автора, и сказке, похоже, грозила судьба так и остаться незавершенной. Мальчики взрослели, они больше не требовали "зимних чтений", поэтому не было побудительных мотивов к завершению "Хоббита".

В числе немногих видевших рукопись "Хоббита" была студентка Элейн Гриффитс. Из ученицы Толкина она стала другом семьи. Профессор рекомендовал ее лондонским издателям Джорджу Аллену и Стэнли Анвину для редактирования перевода "Беовульфа", сделанного Кларком Холлом (это был подстрочник, популярный у студентов). И вот в 1936 году, вскоре после того, как был заброшен "Хоббит", в Оксфорд на переговоры с Элейн Гриффитс по делам издания приехала одна из сотрудниц издательства "Аллен и Анвин". Это была Сьюзен Дэгнолл. Она училась в Оксфорде на английском отделении вместе с Элейн Гриффитс, была с ней коротко знакома и от нее-то узнала, что есть-де неоконченная, но чудесная детская сказка, написанная профессором Толкином. Элейн предложила Сьюзен поехать на Нортмуррод и попытаться заполучить рукопись. Та поехала, встретилась с автором и выпросила желаемое. По возвращении в Лондон она прочла рукопись и решила, что вещь явно стоит внимания издателей. Но рукопись обрывалась вскоре после гибели дракона. Тогда Сьюзен отослала ее обратно и попросила профессора по возможности побыстрее закончить сказку, поскольку тогда, вероятно, удалось бы опубликовать ее в будущем году.

Толкин взялся за работу. Уже 10 августа 1936 года он писал: "Теперь "Хоббит" вот уж почти готов, и у издателей переполох". Он попросил Майкла, который сильно порезал правую руку стеклом в школе, помочь печатать на машинке, хотя бы одной левой. В первую неделю октября труд был завершен. Рукопись получила название "Хоббит или Туда и обратно". Ее отправили в контору издательства, находившуюся вблизи Британского музея.

Председатель правления Стэнли Анвин рассудил, что детскую книгу наилучшим образом могут оценить сами дети, поэтому рукопись отдал своему десятилетнему сыну Райнеру. По прочтении тот написал следующий отзыв.

Бильбо Торбинс был хоббит он который жил в хоббитской норке и совершенно не приключался, наконец волшебник Гэндальф и его гномы его вынудили. Он здорово проводил время сражаясь с гоблинами и варгами, наконец они дошли до одинокой горы; дракон Смауг, который там правет он был убит и после ужасной битвы с гоблинами он вернулся домой — богатый! Эта книга с помощью карт не нуждается ни в каких иллюстрациях она хорошая и подойдет всем детям между возрастами 5 и 9.

Этой рецензией мальчик заработал шиллинг, а книга была принята к печати.

Вопреки мнению Райнера Анвина издатели решили, что "Хоббит" все же нуждается в иллюстрациях. Толкин был скромного мнения о своих талантах художника, и когда по просьбе издателей он предоставил сделанные им иллюстрации, то сопроводил их комментарием: "Мне кажется, что эти картинки доказывают всего лишь, что автор рисовать не умеет'. Аллен и Анвин с этим не согласились и в конечном счете приняли восемь черно-белых иллюстраций.

Хотя Толкин имел некоторое представление о том, как делается книга, его все же удивило количество свалившихся в течение следующих месяцев препятствий и разочарований. И вообще козни, а временами полная некомпетентность издателей и печатников до конца жизни не переставали быть предметом его удивления. Он был вынужден перерисовывать карты в "Хоббите", поскольку в оригинале оказалось слишком много цветов, но и после этого не приняли его предложение поместить на форзаце общую карту, а в середине первой главы карту Трора. Издатели решили, что обе карты надо расположить на форзацах, и потому замысел Толкина поместить на карте Трора "невидимые буквы", то есть буквы, видимые только на просвет, остался не осуществленным. Порядочное время ушло на правку гранок. Правду сказать, здесь уже причина лежала только в авторе. Когда в феврале 1937 года на Нортмур-род прибыли гранки, он счел себя обязанным существенно пересмотреть некоторые главы, поскольку отдал рукопись без своеобычной тщательной отделки, и теперь множество мест в сказке вызывали у Толкина недовольство. В особенности ему не нравились многочисленные снисходительные экивоки в сторону маленьких читателей. Кроме того, он заметил изрядное количество проколов в описании местности, в деталях, которые мог бы углядеть разве что дотошнейший из буквоедов-читателей, но страсть к точности не позволяла оставить все как есть. Через несколько дней гранки представляли собой сплошное исправление. Как правило, печатники уверяли, что исправления занимают не меньше места, чем исходный текст, так что автор-де напрасно тратит время: все равно целые абзацы приходится набирать наново.

"Хоббит" был опубликован 21 сентября 1937 года. Толкин немного волновался относительно реакции Оксфорда, особенно по причине того, что он в то время был членом Исследовательского общества Леверульма. По его словам, "не очень-то трудно устроить так, чтобы люди посчитали, что эта книга и есть основной "результат" исследований 1936-1937 годов'. Беспокойство было напрасным — поначалу в Оксфорде эту вещь почти не заметили.

Несколькими днями позже "Таймс" дала рецензию, в которой говорилось: "Все поклонники таких детских книг, которые можно перечитать и взрослому, должны обратить внимание на новую звезду на этом небосклоне. Искушенному читателю некоторые персонажи могут показаться мифопоэтическими'. Именно таким читателем оказался К.С. Льюис, который в то время был постоянным обозревателем литературного приложения к "Таймс" и добился, чтобы в газетную рецензию попало это мнение о книге Толкина. Естественно, в самом приложении Льюис дал восторженную рецензию уже от себя. Такое же суждение о книге выразили и другие критики, хотя некоторые наряду с восторгами подчеркивали неуклюжесть издательской рекламы, в которой эта книга сравнивалась с "Алисой в Стране Чудес" на том лишь основании, что оба автора преподавали в Оксфорде. Были и другие мнения; в частности, рецензент "Юниор букшелф" неодобрительно и загадочно отметил, что в книге "не чувствуется мужественная атмосфера настоящего приключения'.

К Рождеству первое издание было распродано. В спешке подготовили дополнительный тираж; на сей раз в книгу попали четыре из пяти цветных иллюстраций работы Толкина. Он никогда не предлагал их впрямую "Аллену и Анвину". Они там оказались на пути в издательство "Хафтон и Миффлин", которое собралось издать книгу в Америке. Через несколько месяцев вышло американское издание. Оно также было благосклонно воспринято критикой, а "Нью-Йорк геральд трибюн" удостоила его премией как лучшую книгу для юношества в сезоне. Стэнли Анвин понял, что ему подвернулся детский бестселлер. Он писал Толкину: "Широкая публика будет рукоплескать Вам в будущем году, когда узнает еще что-нибудь о хоббитах!"

ГЛАВА 2. НОВЫЙ "ХОББИТ"

Через несколько недель после публикации "Хоббита" Толкин ездил в Лондон, обедал у Стэнли Анвина и обсуждал с ним возможное продолжение книги. Толкин нашел, что маленький, ясноглазый, бородатый издатель выглядит "в точности, как один из моих гномов, только, полагаю, он не курит". Анвин и вправду не курил и не употреблял горячительных напитков (он происходил из суровой пуританской семьи).

Издатель узнал, что у автора есть большой мифологический труд "Сильмариллион", который он теперь хочет опубликовать, хотя и осознает, что эта вещь не очень-то подходит в качестве продолжения приключений Бильбо Торбинса. Кроме того, Толкин сообщил, что у него есть несколько готовых детских вещей: "Мистер Блисс", "Фермер Джайлс из Хэма", "Бродяжкиада", а еще неоконченный роман "Утерянная дорога". Анвин попросил прислать все рукописи к нему в контору на Мюзеум-стрит.

Рукописи были присланы и прочтены. Все детские сказки оказались хороши, но не про хоббитов, а Стэнли Анвин был твердо убежден, что хоббиты как раз то самое, чего не хватает восторженным читателям первой книги. Что до "Утерянной дороги", то эта вещь была явно не детской. А уж "Сильмариллион" являл собой еще более трудную проблему.

Рукопись этого крупного произведения, а точнее, связка рукописей прибыла в состоянии некоторого беспорядка. Единственным упорядоченным блоком была длинная поэма "Деяния Берена и Лучиэнь". Она и попала к редактору. Тот о ней долго не размышлял, дал резкий отзыв о рифмованных строках, но присовокупил, что прозаический вариант истории Берена и Лучиэнь находит очаровательным. Этот вариант автор заранее приложил к поэме ради ее полноты (стихотворный вариант не был завершен). "Эта легенда течет, как песня льется," сообщал редактор Стэнли Анвину. И добавил: "Рассказано с картинной точностью и достоинством и держит читателя в напряжении, хотя от кельтских имен у него в глазах рябит. В этом есть что-то от той безумной, ясноглазой красоты, что ставит в тупик всех англо-саксов перед лицом кельтского искусства'. Туманно, но явно одобрительно.

Нет никаких свидетельств того, что в издательстве "Аллен и Анвин" прочли какую-либо другую часть "Сильмариллиона" в этом варианте. Тем не менее Стэнли Анвин написал Толкину 15 декабря 1937 года: "Сильмариллион" содержит в избытке чудесный материал: положительно, это не просто книга, а целый рудник, из которого надо черпать, чтобы написать другие книги вроде "Хоббита". Я думаю, что и Вы частично такого же мнения, не так ли? Что нам нужно, так это другая книга, с которой мы продолжили бы успех "Хоббита", но, увы, ни одна из этих рукописей (поэма и сам "Сильмариллион") совершенно для этого не подойдут. Но я надеюсь, что Вы все же вдохновитесь и напишете еще одну книгу вроде "Хоббита".

В этом письме Анвин также преподнес Толкину свои читательские восторженные, хотя и безграмотные комплименты по поводу попавшегося ему раздела "Сильмариллиона".

В письме от 16 декабря 1937 года Толкин отвечал:

Моя самая большая радость узнать, что "Сильмариллион" не отвергнут с брезгливостью. У меня было чувство страха и опустошенности — совершенно смешно — с тех пор, как отдал эту собственную и любимую чепуховину. Думаю, что если бы это Вам показалось именно чепуховиной, я точно ощутил себя раздавленным. Но теперь, право же, я надеюсь, что когда-нибудь можно будет напечатать (или попытаться это сделать) "Сильмариллион"! Я в восторге от Ваших читательских впечатлений. Мне жаль, что у Вас в глазах рябит от имен: мне кажется (и, полагаю, я имею основания судить), что они хорошие и создают большую часть эффекта. Они связаны между собой, исполнены смысла и составляют две связанные друг с другом лингвистические формулы, так что получились в результате реальными, как ни у какого другого изобретателя имен (скажем, Свифта или Дансейни). Полагаю, нет нужды говорить, что они не кельтские. Да и легенды тоже.