В коридоре вновь появляется Сергей Михайлович. Коля берёт из холодных рук мобильник и звонит. И ситуация повторяется: на третьем гудке телефон умолкает. На дисплее появляется надпись "нет связи".
— Не работает, Сергей Михайлович.
— Может, обрыв на линии какой? Подожди минут тридцать, а там телефон оживет.
— Хорошо.
— Что делать собираешься?
— Надо вынести труп на лестничную площадку, — отвечает Коля. — А если Маша проснётся и заглянет в коридор? Да и Алена вся на нервах.
— Дельная мысль.
— Поможете?
— А как же. Я быстро, щас только оденусь и к тебе приду.
Коля поднимается к себе в квартиру. Труп по-прежнему валяется на полу. Алёна сидит на стуле возле двери дочери. В руках мучает телефон.
За сегодняшнюю ночь она словно постарела лет на пятнадцать: исчез блеск в глазах, лицо стало дряблым, появился второй подбородок, побледнели губы. И тушь, растекшаяся по щекам, делает Алену еще более некрасивой. Коля ловит себя на мысли, что впервые чувствует к жене отвращение. Ему хочется скривиться от одного взгляда на неё.
— Позвонил? — спрашивает она.
— Нет. Не ловит. Сейчас придет Сергей Михайлович и поможет перенести труп на лестничную площадку.
Через несколько долгих минут в дверном проёме появляется старик. Махровый халат он сменил на черные джинсы и красную футболку. Шрам, тянущийся от левой ноздри до уха, в свете лампы кажется дохлым белёсым червём. Так сразу и не скажешь, что старику в этом году стукнуло семьдесят лет. Он подтянут, нет даже намека на пивной животик; руки все еще крепки. Лишь по поредевшим седым волосам да по паутине морщин на лице можно приблизительно угадать возраст Сергея Михайловича. Коля дал бы ему лет пятьдесят, не больше. Старый чертяка хорошо сохранился.
Сергей Михайлович взглядом впивается в труп. Мертвяк выглядит ужасающе: вместо лица — кровавое месиво, кожа приобрела синюшный оттенок с желтыми крапинками. Не скажешь, что раньше этот кусок мяса был соседом-алкоголиком.
— Это ты его чем приложил? — спрашивает Сергей Михайлович.
— Ничем, — отвечает Коля.
— Он сам, что ли, несколько раз об косяк ударился?
— Нет. Его голова словно взорвалась. Сама взорвалась. Я ничего не делал с ним. Алёна подтвердит, — Коля тараторит так быстро, что проглатывает окончания слов.
Сергей Михайлович хмурится. Не верит. Коля уже жалеет, что попросил помощи у старика.
— Николай, ты хватаешь за руки, я за ноги.
— Хорошо.
* * *
Коля тяжело дышит. Лицо красное от натуги, руки дрожат, пальцы побелели. Кажется, что мертвое тело весит не меньше пятисот килограмм.
— Кидай его на пол, — хрипит Сергей Михайлович. Он то и дело облизывает губы. — На счет три. Раз. Два. Три!
С облегчением Коля отпускает испачканную в крови майку трупа. Чавкает. Голова мертвяка с глухим стуком ударяется о бетонный пол.
Всё! На губах Коли появляется улыбка. Они сделали это! Как же тяжко...
— Ты как? — спрашивает старик. Лицо его покрыто красными пятнами. На лбу выступают капельки пота. Однако дышит Сергей Михайлович спокойно. Руки не трясутся. И выглядит не таким замученным как он.
— Хорошо, — с трудом удается выдавить Коле. Дрожь в теле не проходит. — Всё хорошо.
Лампа на лестничной площадке светит ярко. Труп можно рассмотреть во всех подробностях. Майку покрывают жирные пятна, во многих местах она прожжена насквозь. Ногти на руках давно не подстригали. Спортивные штаны испачканы в грязи, от паха до левого кармана тянется след засохшей слизи, словно его оставила улитка. Носки в маленьких дырках. На пятках болтаются нитки.
На площадку выходит Алёна.
— Телефон по-прежнему не ловит, — как бы невзначай говорит она и впивается взглядом в труп. Даже не моргает.
— Может, к другим соседям постучаться? — спрашивает Сергей Михайлович. Но понимает, что ляпнул глупость, и словно в оправдание произносит: — Хотя и у меня, и у вас не ловит. Что-то случилось на линии.
Коля молчит. Нет никакого желания понапрасну раскрывать рот. Слова в данный момент не помогут.
Что делать? Идти в полицейский участок? "Извините, вы не могли бы помочь? Мой сосед хотел меня убить, но у него взорвалась голова, и, чтобы не запачкать любимый тещин ковер, я перетащил тело на лестничную площадку. А еще я побывал у него в квартире. Сосед расчленил свою жену, видимо, в пьяном бреду".
Бред.
Коля решает, что лучше будет пождать у себя в квартире, пока не заработает телефон. Труп не воняет — и ладно.
Стоп! В голове словно что-то щелкает. Труп не воняет! Даже кровью не пахнет!
— Вы что-нибудь чувствуете? — спрашивает Коля.
Сергей Михайлович переглядывается с Аленой, потом вздыхает полной грудью и говорит:
— Я ничего не чувствую.
— Я тоже! — поддакивает Алена.
— Вот именно, — говорит Коля. — Даже кровью не пахнет. Странно как-то.
Из квартиры алкоголика слышится крик боли, сменяющийся плачем.
Вздрогнув, Коля инстинктивно делает шаг назад от трупа и, не моргая, смотрит на металлическую дверь соседа. Ручка медленно поднимается вверх, потом — вниз. Плач не смолкает. Кто-то кричит, надрывает голосовые связки.
Коля проглатывает комок в горле. В квартире соседа никого нет. Мертвая голова жены алкоголика не может орать от боли.
Но кто тогда дергает ручку?
— Надо помочь, — говорит Сергей Михайлович, но не спешит к двери. На лице отражается целая гамма чувств: страх, желание прийти на выручку. Однако что-то удерживает старика на месте.
Крик смолкает. Тишина давит на нервы. Коля слышит удары собственного сердца. Тук-тук-тук. Звук такой же, как при ударе молота о наковальню.
Соседский замок щелкает, и дверь беззвучно открывается. Коля замирает. Воображение рисует, как из квартиры Владимира выбегает маньяк. В одной руке урод держит окровавленный нож, в другой — отрубленную голову жены алкоголика. Маньяк обязательно будет высоким. Метра два, не меньше. Этакое воплощение Майкла Майерса.
Но никто из квартиры не спешит расправиться с людьми. Дверь касается металлического щитка; тьма, таящаяся за порогом, не дает разглядеть, что же творится в квартире.
Сергей Михайлович достает из-за пазухи пистолет. Брови Коли ползут вверх. Старик пришел к нему в дом с оружием, а он и не заметил! И куда смотрела Алена?!
Старик облизывает губы, наводит пистолет на тьму и громко спрашивает:
— Есть кто живой? — Вопрос повисает в воздухе. — Еще раз спрашиваю: есть кто живой?
В ответ молчание.
— В квартире никого нет, — говорит Коля. — Я проверял.
— Включи свет в коридоре, — заявляет старик.
— Что? — переспрашивает Коля.
— Свет, говорю, включи.
— Нет.
Старик отрывает взгляд от соседской квартиры и переводит его на Колю. Смотрит так, словно хочет стереть в порошок. Ничего не говоря, Сергей Михайлович сам подходит к двери, шарит левой рукой в темноте, нащупывает выключатель.
— Света нет, — говорит он и отступает на два шага от порога.
— Отойдите от двери, — просит Коля.
Сергей Михайлович кривит губы в презрительной улыбке, опускает пистолет и поворачивается к нему.
— Ты думаешь, я такой тупой? — вдруг спрашивает он.
— Нет. Но...
— Какие "но"? Ты кретин?
Коля ощущает, как лестничная площадка вокруг него сжимается. В ноздри бьет запах абрикосов, но он настолько резкий, что режет в животе. Свет на площадке становится более ярким и резким. Приходится жмуриться.
— Ты кретин? — повторяет Сергей Михайлович. Его голос меняется. Становится более низким, неприятным.
— Успокойтесь, я просто... — начинает Коля.
— Заткни хлебало, молокос! — кричит Сергей Михайлович. — Ты думаешь, я боюсь?! А? Думаешь?!
Коля вытягивает вперед правую руку и как можно спокойнее говорит:
— Сергей Михайлович, простите. Я не хотел вас обидеть. Я просто...
— Что "просто"? Ты считаешь меня идиотом. Непроходимым тупицей! Остолопом! Считаешь, что я поверил в твою байку про этого алкоголика? А?
Нахмурившись, Коля не понимает, какая муха укусила старика. Запах абрикосов становится сильнее. Резь в животе не слабеет.
— Хочешь, я трахну Алёну? — спрашивает Сергей Михайлович.
Алена, до того просто молчавшая, всхлипывает, зажимает рот ладонью. Старик не дает Коле шанса защитить жену. Он наводит пистолет на неё и нажимает на спусковой крючок. Звук выстрела оглушает. Коля вздрагивает и поворачивает голову в сторону жены. Время как будто замедляется — секунды растягиваются в минуты.
Но вот взгляд падает на Алену. Она лежит на полу и зажимает двумя руками рану на горле, из которой хлыщет кровь. Она пытается что-то сказать, но доносится лишь бульканье. За несколько секунд крови становится нереально много.
— Все равно она была плохой женой, — говорит старик.
Коля молчит, ноги подкашиваются, он падает на колени.
Что делать?!
Как спасти Алёну?
Коля дрожащей рукой касается горла жены.
— Я могу убить и твою сладенькую девочку. — Теперь голос старика лишен эмоций, словно говорит бездушный робот, а не человек. — Твоя дочь не должна видеть маму в таком состоянии. Ей надо помочь.
Вздрогнув, Коля понимает, что хочет сотворить старик.
Маша. Нельзя дать этому ополоумевшему придурку убить дочь. Коля бросает последний взгляд на Алену, осознает, что жену он вполне может бросить (её все равно не спасти), и собирает силы в кулак.
Надо действовать быстро и неожиданно. Старик не должен ничего успеть понять.
Раз, два, три!..
Коля вскакивает на ноги, бросается в коридор собственной квартиры и закрывает за собой дверь. Старик не успевает даже прицелиться...
...Николай замотал головой в попытке прогнать видение. С трудом, но образы гасли.
От нахлынувших воспоминаний заныло в груди. К горлу подкатил комок. Каждый раз возвращавшаяся память приносила боль и черную тоску. Уж лучше ничего не вспоминать! Лучше и дальше оставаться полуживым куском прогнившего мяса. Лучше наслаждаться расплавленной пластмассой! И пусть образы из прошлой жизни гниют на задворках памяти.
Тяжело вздохнув, Николай мысленно одернул себя. Нет. У него появился шанс увидеть дочь. Живую дочь! А он вместо того, чтобы забрать Машу, рефлексирует. Видите ли, воспоминания мешают! Бред!
Необходимо продолжить путь. Остается лишь сделать последний рывок.
Поправив лямки рюкзака, Николай двинулся дальше. Между тем, в покосившихся и полуразрушенных домах что-то изменилось. Вот только что, он не мог понять. Запахло жженой резиной и гнилью. Николай поймал себя на мысли, что солнце светило уже не так ярко. Светило не по-весеннему. В небе изредка плясали электрические разряды. И это говорило о том, что дальше — дороги нет. Николай вздрогнул. Город не отпускал. Вполне возможно, что через несколько метров путь приведет его к чертовому колесу или к мусорной горе.
"Не бойся, — сказала Алена. — В этот раз у тебя все получится".
Николай кивнул. Хотелось верить, что получится.
Он опустил голову и уперся взглядом на дорогу, стараясь не обращать внимания на запахи и звуки электрических разрядов.
Не подведи, голос!
С богом!
Первый
Проснулся он от боли в теле. Ломило всё, что могло ломить. Пальцы не слушались, в пояснице стреляло. Одно утешение — раненная нога онемела. Прокляв этот чертов свихнувшийся мир, Сергей попытался подняться, но проще было прогрызть в полу дыру.
Черт! Черт! Черт!
Тропов мысленно досчитал до десяти. Нельзя нервничать. Злость не поможет. Словно в ответ забурчало в животе. Покушать не мешало еще вчера. Сколько он не ел? Два дня? Три? Выходит, что так. С такими темпами и сдохнуть можно.
Сколько Сергей не пытался встать, но ничего не получалось. Тело не слушалось. Каждый удар сердца отдавался болью в лопатках и груди.
Тропов закрыл глаза и сжал губы. Ему не протянуть этот день без помощи. Если вчера еще был шанс обойтись собственными силами, то сегодня — нет. В этом доме должна быть еда! Должна! Но ему не повезло в очередной раз. Сергей всхлипнул. Не получится обыскать дома, чтобы найти пищу. Не получится! Он встать не может, не говоря куда-то пойти.
Остается только...
Нет! Тропов отогнал противную мысль. Нет!!
Остается надеяться на помощь Тани. Только она может спасти его. Нахмурившись, Сергей молча согласился с собой. Таня — последняя надежда. Как только он наберется сил, то размажет череп девчонки, вырвет сердце и съест его. Тем более ждать оставалось всего ничего — этот день. Голос говорил, что завтра всё изменится.
Сергей собрал всю волю в кулак, поднял с пола палку, оперся об нее и попробовал встать. Колени задрожали, раненная нога заколола. С трудом Тропов поднялся. Крупные капли пота скатывались по лицу, из горла вырывался отрывистый хрип.
Тропов доковылял до калитки дома, где пряталась Таня, и облокотился о забор. Сил не хватало даже на дыхание. Если сейчас появится мертвяк, то ему конец. Останется надеяться только на то, что смерть будет быстрой и безболезненной.
Таня выбрала отличный дом. Крыша была на месте; стены прежние хозяева обшили блокхаусом; от зомби защищали металлические решетки на окнах и массивная дубовая дверь. Убегать удобно — лес рядом. Уютный домик. И топорщившейся газон, и низенькие яблони, и разросшийся цветник — все это придавало ощущение уединенности этого участка от других особняков.
Сергей закрыл за собой калитку. Вряд ли Таня обрадуется его появлению. Даже может убежит от испуга. Ведь именно из-за нее погибла Анжела, и он чуть не откинул копыта. Если бы эта молокососка не открыла ворота, то, возможно, все бы сложилось иначе... Хотя теперь бессмысленно гадать. Бурую не вернуть. Остается надеяться на то, что Таня не бросит его.
— Таня! — Собственный голос показался Сергею очень хриплым и низким. — Помоги мне! Пожалуйста!
С минуту ничего не происходило. Лишь шумели листья на ветру.
Дубовая дверь распахнулась, и на крыльцо вышла Таня. Нижняя губа её дрожала, слезы бусинками застыли на щеках. Она подбежала к нему, кинулась на плечи и принялась целовать в губы.
— Прости меня! — захлебываясь в слезах, лопотала Таня. — Прости! Это я виновата! Я хотела помочь. Хотела открыть ворота и выстрелами подманить мертвяков, чтобы они побежали за мной. Но эти твари поползли к дому! Прости меня!
Ноги Сергея подкосились, и он рухнул на землю. В глазах сверкнули звезды...
