Наследник Барбароссы

У входа дежурили двое. Причем несли службу исправно, притаившись за камнями и внимательно наблюдая за обстановкой, не выдавая своего присутствия. Мэттью знал, что в охране Али-бея случайных людей нет. Но они еще не встречались с т а к и м противником. Используя отвод глаз, он бесшумно продвигался вперед, одновременно "прослушивая" окружающее пространство. Но все спокойно, никаких негативных эмоций и ощущения опасности нет, значит его не обнаружили. Вот и ущелье. Часовые укрылись за камнем и внимательно прислушиваются, глядя в темноту ночи. Они знают, что на темном фоне совершенно незаметны. В то же время, могут контролировать подходы к ущелью, ибо можно заметить людей в лунном свете, поскольку там прятаться негде. Но увы, сегодня им не повезло...

Подойдя почти вплотную, Мэттью подавил волю обоих охранников, не дав им возможности поднять тревогу, и тут же пустил в ход кинжал. Все, путь свободен. Невидимым и неслышимым призраком Мэттью двинулся вперед. Вскоре ущелье стало шире, и он заметил отблески костра. За поворотом находилось место стоянки отряда. Все спали, лишь у костра сидели двое. Где именно находится Али-бей, пока непонятно. Да это и неважно. Все равно, говорить с ним не о чем. Он — битая карта, от которой уже нет никакого толку. Разве что... Можно попробовать. Хоть это ничего уже не изменит, но все равно интересно...

Подойдя к сидевшим у костра без единого звука, Мэттью окинул взглядом предстоящее место "работы". Особых сложностей нет, весь отряд расположен довольно компактно, и прятаться здесь негде. Главное, чтобы никто не проснулся в ходе "работы". А то, будет шум, чего бы очень не хотелось. Что и говорить, охрана бея Туниса дело знала. Просто сегодня не ее день...

Первыми умерли те, кто сидел у костра. Затем настал черед остальных. Кинжал — идеальное оружие диверсанта. Бесшумное и безотказное, поэтому Мэттью всегда предпочитал пользоваться им, а не саблей, если предстояло действовать, соблюдая тишину. Сабля все-таки создает шум, который в ночной тишине легко услышать. В процессе "работы" он обнаружил спящего Али-бея и решил оставить его напоследок, чтобы поговорить. Но когда осталось всего трое из охраны, двое из них неожиданно проснулись. Не увидев у костра часовых, попытались поднять тревогу. Мэттью как раз был занят очередной жертвой и не успел вовремя среагировать. Поэтому таиться дальше не было смысла. Выхватив саблю, он тут же зарубил еще толком не отошедших от сна охранников, и прижал острием клинка к земле проснувшегося и попытавшегося схватиться за оружие Али-бея.

— Не нужно так дергаться, Ваше бывшее величество. Вы проиграли, и не оправдали моих надежд.

— Как это понимать, гяур?! Ты хоть представляешь, что с тобой сделают, стоит мне лишь шевельнуть пальцем?

— Кто сделает? Проспавшая все, что можно, охрана? Так ее больше нет, мы здесь одни.

— Что?! Как?!

— А вот так. Мне очень жаль, дикарь, что я связался именно с тобой, а не с кем-нибудь из твоих родичей поумнее. Такие, как ты, могут только грабить и убивать слабых, а не воевать. Турки — и те заслуживают гораздо большего уважения, как достойные противники, чем здешнее магрибское отродье иблиса. Прожив здесь столько времени, и узнав вас получше, я убедился, что вы никогда не станете великой державой. Те, кто живет исключительно за счет разбоя, на это не способны. И ваш удел — в с е г д а быть чьими-то вассалами. Либо турецкого султана, либо короля Франции, либо еще кого.

— Зачем ты мне это говоришь, гяур?

— Хочу чтобы ты понял хотя бы сейчас, чего лишился, благодаря своему гонору и глупости. Зачем ты напал на эскадру Кемаля-паши в Беджайе? А ведь я всячески отговаривал тебя от этого. Поверь, я бы с ним договорился, и все обошлось бы без крови. Зачем ты назначил на все ключевые посты своих родственников, а не тех, кого я тебе рекомендовал, и кто действительно знает дело? Хоть наемников, хоть турок, хоть тунисцев, но не из твоего клана? Нет же, ты окружил себя родичами, большая часть которых даже неграмотна, и кроме как грабить, больше ничего не умеет. И это на должности государственного чиновника высокого ранга! Я предупреждал тебя о недопустимости такого шага, но ты меня не послушал. Грабить караваны и проходящие мимо торговые корабли — это не воевать с регулярной армией и военным флотом. Неужели, ты этого не понимал? Или ты думаешь, что собачья преданность и подхалимаж успешно заменяют профессионализм? В результате ты предпочел окружить себя подхалимами из своей родни, нимало не заботясь о том, что в военном деле и в деле управления государством эти разбойники с большой дороги не понимают ровным счетом ничего. Так кого же ты винишь в том, что проиграл сразу же, едва только за тебя взялись всерьез?

— Гяур, это все слова. Что тебе конкретно надо? Может, договоримся?

— О чем?! Что ты мне можешь предложить такого, чего у меня нет? Золото, что ты увез из дворца? Так оно сейчас и так в моих руках. А больше тебе предложить нечего, б ы в ш и й бей Туниса. Или есть еще что-нибудь, о чем я не знаю, и что способно меня заинтересовать?

— ...

— Вот то-то. Мне нужно от тебя совсем другое. Что ты знаешь о наследнике Барбароссы? Весь Тунис обсуждет эту новость, но толком никто ничего не знает. Расскажи все, что тебе известно. Тогда может и д о г о в о р и м с я.

Информация полилась из Али-бея сплошным потоком, но она ничем не отличалась от самых нелепых слухов, которые Мэттью слышал и раньше. Единственное, что он выяснил, наследник очень молод и служит офицером на эскадре Кемаля-паши. В какой именно должности и на каком корабле — неизвестно. Его совершенно случайно опознали в Беджайе, когда он был на берегу. После этого его никто не видел. То ли Кемаль-паша держит его теперь при себе, предпочитая не рисковать, то ли он погиб во время боя с эскадрой капитана Майера. Никаких других подробностей выяснить не удалось, а к разнообразным домыслам Мэттью относился скептически. Поняв, что Али-бей не соврал, и больше из него ничего не выжать, без лишних слов проткнул его саблей. На этом эпопея первого и последнего "султана" Туниса завершилась.

Никаких душевных переживаний по поводу нарушенной клятвы у Мэттью не было. Во-первых, их у него никогда не было. А во-вторых, он ведь не уточнил, о чем именно собирается д о г о в о р и т ь с я. Договор на легкую смерть с избавлением от пыток — это тоже договор. Так что, все приличия соблюдены.

Вытерев клинок и вложив его в ножны, Мэттью зажег факел от костра и начал осматривать вьюки, снятые с лошадей. Очень быстро нашел то, что искал. Али-бей оказался настолько любезен, что сам заранее рассортировал ценности по виду и по стоимости. И ценностей было много. Очень много. Украшения отдельно, камни отдельно, золото отдельно. Вот серебра не было. Видно, не стал брать с собой лишний вес. То ли учитывал необходимость быть готовым к немедленному бегству, то ли казначей у него отличался скрупулезностью и склонностью к порядку, теперь уже неважно. Важно то, что можно не терять время на сортировку. И отсюда надо срочно уходить. Неизвестно, кого утром нелегкая принесет.

Именно это он и озвучил Феликсу Мозеру, который дожидался его в условленном месте. Вид недавней резни в ушелье поверг австрийца в шок.

— Месье де Ламберт, и это все вы сделали с а м и?!

— Да, месье Мозер! Как видите, мои слова не расходятся с делом. Возникшую опасность я устраняю наиболее оптимальным способом. Сейчас нам нужно навьючить лошадей и до рассвета уйти как можно дальше. Впереди есть хорошее место, где можно спрятать все, что мы не сможем забрать с собой. Там же и отдохнем. Возьмем только четыре лошади, остальных отпустим прямо здесь. Разбредутся за ночь — хорошо. Не разбредутся — тут уж ничего не поделаешь. У нас впереди далекий и трудный путь. Мы покинули Тунис и завладели казной Али-бея, но мы еще не покинули Магриб. Не жалеете, что связались со мной?

— Нисколько! Я в Вашем распоряжении, месье де Ламберт! Говорите, что надо делать, и я в долгу не останусь. Император прислушивается к моему мнению, поэтому думаю, что наша с ним встреча пройдет успешно. Но почему Вы хотите взять только четыре лошади? Ведь ценностей гораздо больше!

— Увы, мой друг! Я не рассчитывал на такую богатую добычу. И если два всадника с четырьмя вьючными лошадьми — обычное явление для этих мест, то вот два всадника с целым табуном уже привлекут ненужное внимание. Поэтому берем только самое ценное и часть золота в монетах. Остальное придется оставить здесь. И это нам поможет. Я не сомневаюсь, что Кемаль-паша обязательно устроит погоню за Али-беем. Для него это вопрос престижа. И когда в процессе погони его янычары наткнутся на золото, то им станет уже не до погони. Даже если они не перегрызутся здесь, то золото очень сильно убавит им прыти. А если еще обнаружат труп Али-бея, то могут с чувством выполненного долга вернуться в Тунис. Ведь они выполнили поставленную задачу. О нас же Кемаль-паша даже если и знает, то вряд ли приложит все силы для нашего поиска. Кто мы для него? Обычные авантюристы, слетевшиеся на запах денег. Таких здесь сейчас хватает. Попались бы мы ему в Тунисе — другое дело. А так — сбежали, и сбежали. Ловить нас по всему Магрибу — бесполезное занятие. Поэтому давайте не будем терять время. К утру нам надо уйти как можно дальше отсюда.

Глава 12

Новые знакомства

Когда большой участок городской стены, обращенной к порту, рухнул, Иван понял, что ждать осталось недолго. Он внимательно наблюдал в бинокль с высоты крепости за происходящим, и был вынужден признать, что линейные корабли и фрегаты турецкой эскадры — серьезные противники, если использовать их надлежащим образом, а Кемаль-паша — толковый флотоводец. Пожалуй, даже с одним таким кораблем казакам будет справиться очень трудно. Если вообще возможно. А если таких кораблей будет несколько, то и говорить не о чем. При стрельбе не всем бортом, а небольшими группами орудий поочередно, казачьи струги просто не смогут приблизиться для абордажа. Линейный корабль будет выбивать картечью ближайшие, ведя частый огонь по наиболее опасным целям, и пока одни канониры стреляют, другие перезаряжают орудия. А если еще на каждом корабле будет хотя бы по десятку таких канониров, как Бахир... Неприятный сюрприз... Хорошо, что в Черном море таких кораблей у турок пока еще нет. Либо султан считает приоритетным направлением Средиземное море, вот поэтому и держит здесь современный флот, либо просто еще руки не дошли. Ведь по идее, после разграбления Кафы надо ждать серьезного усиления турецкого флота в Черном море. Да и неизвестнно, что с Азовом. Может казаки его уже взяли, а сюда эти новости пока не дошли? Возможно, возможно...

Прибыли две галеры, и на них началась погрузка десанта. В крепости оставался лишь небольшой гарнизон для ее охраны и подсчета трофеев. Распоряжений для "Кирлангич" пока не было, поэтому шебека осталась стоять у причала, а Иван продолжил наблюдение со своей удобной позиции. Здесь его и застал Давут.

— Хасан, тебе не надоело столько времени наверху торчать?

— Так интересно же, Давут! Я такого еще не видел.

— Что там интересного? Подошли и раздолбали старую стену новыми пушками, а эти бунтовщики толком даже не сопротивлялись. Вот скоро штурм начнется, это было бы интересно. Но увы, мы разведчики. Поэтому нас на штурм не пошлют. А жаль... Можно было бы местных богатеев малость тряхнуть.

— Давут, что-то мне подсказывает, что трясти там будет особо некого и нечего. Ведь город мы не блокировали с суши, поэтому сейчас, когда стало ясно, что штурм начнется в самое ближайшее время, местные богатеи должны драпать из Туниса. Конечно, все не унесут. Но именно то, что нас интересует, то есть то, что можно распихать по карманам, обязательно утащат. А с простых голодранцев в городе что возьмешь?Поэтому, не жалей. На нашу долю хватит.

— Ну-ка, ну-ка, интересно... Подробнее можно?

— Можно. Если возьмем Тунис достаточно быстро, то как ты думаешь, Кемаль-паша захочет провести разведку в округе? Коней в городе мы всегда найдем.

— Конечно, захочет... Хасан, ты гений!!! Хочешь пройтись налегке частым гребнем по окрестностям, и выловить тех, кто успел сбежать со своей мошной, но которую можно увезти только на вьючных лошадях, или на верблюдах?

— Вот именно. Конечно, всех не переловим, кто-то все равно сбежит. И что-то в любом случае придется отдать начальству, иначе не поймут. Но не волнуйся, нам тоже хватит.

— Ну, Хасан!!! Как был ты контрабандистом себе на уме, так им и остался! Но ведь и вправду может получиться!

— А я тебе о чем говорю? Пока что молчи, не будоражь людей раньше времени. Но как только наши возьмут Тунис, Кемаль-паша обязательно вызовет нас к себе. Вот и подбрось ему эту идею. Только не явно, а вырази опасение, что вокруг города неизвестно, что творится, и надо бы там проверить, что к чему. Я же буду стоять рядом и скромно помалкивать. Ибо в сухопутных делах мало что понимаю, и могу лишь помочь в меру своих сил и невеликих умений. Но поскольку я себя хорошо зарекомендовал во время наших похождений в Алжире и Тунисе, умудрившись не только не попасться, но еще и принести пользу, то ты собираешься снова взять меня с собой и поднатаскать уже в чисто сухопутных делах. А я, естественно, с радостью соглашусь.

— Договорились!

Заведя разговор на интересующую всех янычар тему грабежа, Иван преследовал свои цели, напрямую с грабежом удравшей "жирной дичи" никак не связанные. Находясь на борту "Кирлангич", он был полностью оторван от происходящего и не знал, что творится в мире. То, что приходит из Истанбула, и что начальство посчитает возможным довести до сведения своих подчиненных, зачастую является субъективным мнением тех, кто отправил сообщение, а оно может выдавать желаемое за действительное. Если же удастся частно и бесконтрольно самому наведываться на берег для выполненя очередного приказа начальства, и собирать информацию из разных источников, то можно не только получать более достоверные и своевременные сведения, но также попытаться установить связь с тринидадцами. Иван не верил, что у них здесь нет своих тайных подсылов. А связавшись с ними, можно было бы наладить взаимовыгодный обмен информацией. Ему уже сейчас есть, что рассказать интересного, а тринидадцы обладают несоизмеримо большими возможностями в этой области, поэтому такое сотрудничество было бы очень выгодным для обеих сторон. А дальше, как знать. Если Османская империя решит не конфликтовать с Русской Америкой и Испанией из-за Алжира, а попытается наладить с ними торговые отношения на фоне разразившейся войны с Австрией, то контакты с представителями тринидадцев могли бы уже стать официальными и постоянными, что давало гораздо больше возможностей. Но это пока что мечты. А как оно будет на самом деле — скоро выяснится.

"Осознав", что штурм Туниса — дело не ближайшего часа, и что больше пока все равно ничего интересного не предвидится, Иван "позволил" Давуту себя уговорить вернуться на "Кирлангич". Чтобы перекусить, хорошенько отдохнуть, и быть готовым к новым подвигам во славу повелителя правоверных. А Тунис никуда не денется. Самое позднее, к следующему утру он должен быть взят. Ну а после этого можно и более интересными вещами заняться.