— Почему ты так на меня смотришь? — заглядывая в глаза спросила Митараши, точно могла в них что-то прочесть.
— Как "так"?
— Странно, будто... нет, — отвела взгляд, давя довольную улыбку, — ничего.
Не удержавшись, весело фыркнул, потому что "будто съесть хочешь", она так и не сказала, хотя явно об этом подумала.
— Продолжим?
Ответом мне была осторожная улыбка и шкодливый быстрый взгляд.
Наконец совладав с юбкой, одним движением стянул с Анко розовые трусики с шелковыми бантиками по бокам.
Точно подарочная упаковка! — мысленно отметил я, услышав тихий вздох, похожий на судорожный всхлип.
После бурной ночи хотелось еще полежать и понежиться, прижимая к груди тихонько сопящую девушку, но светлеющая полоска света поперек одеяла и урчание желудка просто вынудили встать. Анко сонно поморщилась и повернулась ко мне спиной.
Чмокнув Анко между лопаток, улыбаясь сел, спустив ноги на пол и недоуменно вытянул из-под пятки какую-то розовую тряпочку.
— Ой-ей, — беззвучно произнес я, рассматривая то что еще вчера было бельем моей девушки. Из двух бантиков цел остался только один, второго не было вовсе, на месте шва — бахрома из ниток и тоненьких резиночек, благодаря которым эти кружавчики вообще держались на крутых бедрах моей ненаглядной.
Пока Анко не повернулась, я быстро запихал тряпочку карман штанов, которые только собирался надеть.
Зевая, Митараши потянула на себя одеяло, завернувшись в него, как в тогу и принялась собираться.
— Ирука, ты не видел мои трусики? Розовые, — сонно щурясь, спросила девушка, расковыряв горку одежды на кресле.
— Под кроватью смотрела? — невинно поинтересовался я и ловко, но осторожно вытянул из рук девушки штаны с ее пропажей.
~ Куплю ей другие, потом сознаюсь, что порвал — уговаривал я свою совесть, — Уж лучше пусть пока думает, что потеряла, чем узнает, что я испортил ее вещь.
К месту встречи мы добрались быстро, и без приключений, что меня несказанно порадовало. Да и ждать не пришлось, потому что около придорожного святилища уже стояли наши попутчики.
Все же мне не хотелось бы идти отдельно от группы. Так хоть какая-то безопасность. Правда, весьма относительная. Шесть "барашков" — безынициативных низкоранговых корневиков, по силам едва достающих до среднего чуунина и один "пастух", или, иначе, офицер — уровня специального джонина.
Перед миссией я попытался узнать у Морио о "нас" как можно больше.
Кое-что он мне рассказал, а кое-что я вспомнил сам, благодаря его рассказу.
Дело было в том, что сотрудники корня делились на две группы — "мясо", которое не жаль потерять, и офицеры. Как готовили рядовых сотрудников — это отдельный, весьма тошнотворный разговор. Набирали беспризорную ребятню, как с дорог, так и из сети приютов. Тех, что получше, чем-то выделявшихся — резервом, умом, скоростью реакции или чем-то еще, отделяли от общей массы. Часть отправляли учиться на шиноби Конохи, как я понимаю, в исполнение каких-то договоренностей с Третьим, а часть становилась офицерами Корня. А вот тех, которых признали материалом похуже, ждала незавидная судьба. Таких "отбракованных" с самого детства воспитывали как недалеких исполнителей. Образование минимальное — учили читать, писать, основам тайдзютсу, боя со стандартным набором оружия, техник ниндзютсу и гендзютсу, чтению карт и прочим безусловно необходимым вещам.
С самого детства этим несчастным промывали мозги медикаментами, гендзютсу и рассказами о том, как велика и прекрасна наша Конохакагуре, как велик, мудр и умен вождь-Данзо-сама, и как ничтожны они сами. Убеждали, что величайшее счастье — погибнуть за триединые Корни, Древо и Апостола их Данзо. Любую инициативу, вопросы, сомнения, даже индивидуальность — жестоко подавляли. Запрещали проявлять эмоции, объясняя это тем, что они только мешают выполнять поставленные задачи быстро, качественно и чисто. С почти сектантским зомбированием в ногу шла муштра, больше похожая на дрессировку животных.
Их даже клеймили, как скот — татуировками-печатями. Например, "клеймо" на языке мешало сболтнуть лишнего. Другие печати служили для уничтожения тел бойцов при необходимости и частичного контроля по типу печати Хьюг. Я не совсем понял как это и что это за печать такая "птица в клетке", но с умным видом покивал, потому что Маугли в очередной раз забыл про мою амнезию и начал смотреть на меня, как на последнего кретина.
Были в существовании рядовых и некоторые плюсы, например, организмы "мяса" после определенных процедур и лекарств лучше отвечали на боевые наркотики, которые использовал Корень, делая бойцов сильнее, быстрее и живучее.
С привыканием к наркотическим веществам успешно боролись. Подопытный в десять выглядит, как тринадцатилетний? То, что нужно! Будущий шиноби силен, быстр, у него больше чакры и выше болевой порог? Дайте два! Лучше работают боевые стимуляторы, специально разработанные для солдат Корня? Отлично!
Проблема была только в том, что препараты, которыми пичкали "мясо" коновалы Данзо, серьезно подрывали здоровье "солдат". По примерным оценкам тех же ирьенинов, до тридцати ни одному из рядовых корневиков не дожить, из-за износа или отказа органов, проблем, вызванных специфической диетой и медикаментами. Ни один из этих бедолаг еще не дотянул даже до двадцати восьми, чтобы опровергнуть прогнозы местных последователей Менгеле и отряда 731. Некоторые умирали, не успев толком начать обучение. Другие от рук своих же товарищей на тренировках. Третьим (таких было больше всего) "везло" столкнуться с костлявой, то есть с Шинигами, уже на заданиях.
От новых знаний я почувствовал себя физически грязным. Как будто надел воняющий кровью и гарью модный эсесовский мундир от Хьюго Босса. Хотелось отмыться.
Для Корня рядовые сотрудники не были детьми, а когда вырастали, не становились людьми. Организация не видела в них личностей. Они — расходный, легко восполняемый материал, не более того. Об этом красноречиво говорило не только отношение к "солдатам", но и тот факт, что увеличением срока службы младших сотрудников никто из научного отдела не занимался. У них, скорее всего, даже мысли такой не возникало. Когда я об этом спросил, Морио вытаращился и сказал: Зачем? Сирот меньше не становится, а казармы у нас не резиновые! Просто "шикарная" причина!
Не верю этому. Должно быть что-то еще.
Впрочем, Маугли тут не был исключением в своем пренебрежении к "мясу". Ирука, да и почти все офицеры Корня, судя по его воспоминаниям, относились к рядовым бойцам ровно также. Он не считал их за людей. Так, марионетки из плоти и крови. Сдох? Да и плевать! Главное, что выполнил задачу. Коноха превыше всего!
Хорошо хоть корневики не орали "Зиг хайль" при виде Данзо. И тот не называл их номерами, вместо имен, как в концентрационном лагере.
На пятый день мы спрятали плащи и шарфы, так как воздух значительно потеплел и даже стали встречаться зеленые деревья и вполне себе живая, а не сухая, трава.
Все это время меня не оставляло чувство, что за нами следят. Трое АНБУ Хирузена, не желая показываться, следовали за нами на приличном расстоянии и это нервировало не только меня одного. Наш "офицер" частенько фонил раздражением, а Анко, поджимая губы, смыкала шторы в номерах, прежде чем раздеться. И только рядовым Корня все было "по барабану", и они не обращали на слежку никакого внимания. В эмоциональном плане, "барашки" даже на небольшом расстоянии быстро становились малозаметными, особенно — когда у них не было приказа и они ожидали команды.
Эмоции "мяса", они как затертый ластиком след от карандаша: слабовыраженные, едва заметные, но они были. Что-то можно было почувствовать, если старательно "присматриваться", но на фоне других людей за ними было сложно уследить. Не облегчало понимание и то, что солдаты Корня словно думали на другой "частоте", которая давалась мне куда хуже. Может, они и чувствовали иначе, а не так, как нормальные люди? Эта неизвестность меня раздражала. Ведь я уже привык к тому, что вижу собеседника насквозь и легко разбираюсь в его чувствах, а с этими "буратинами" все время приходилось напрягаться, что бы хоть приблизительно понять о том, что они на самом деле думают и о чем переживают. Хотя слово "переживают" — это слишком громко для них.
А еще, словно специально, разобраться с корешками мне мешали Наруто и Анко. С первой нашей остановки, их как подменили. Митараши и Узумаки полыхали негативом, как два факела в ночи, но стоило лишь оказаться рядом, как они, невинно хлопая глазками, делали вид, что мне показалось. Я уже начал думать, что у меня галлюцинации, пока нам не достался один номер на троих.
Когда мы вернулись из общественной бани в номер, я сел за бумаги, поленившись поменять полосатую юкату, которую выдавали здесь всем постояльцам вместе с полотенцами, на свою одежду. Наруто тоже не стал переодеваться, сразу схватившись за книжку, будто за спасательный круг. Но тишина и покой длились недолго.
Анко прицепилась к мелкому из-за какой-то ерунды, я всего не услышал, отвлекся от документов и черновиков не сразу, но понял, что в этот раз поводом послужил образ для хенге мальчика.
— Чего молчишь? Язык проглотил? Придумать ничего другого не можешь? Или родственником Ируки прикидываешься? Братиком или сыночком?
— Змеюка гадкая! — выкрикнул Наруто после небольшой заминки. Явно пытался найти цензурный вариант.
И все-таки хорошо, что я убедил его не ругаться матом, даже если меня нет рядом. Нецензурных слов Узумаки знал более чем достаточно — наслушался от окружающих.
— Хватит, — рявкнул я на обоих, спустив часть злости в КИ.
Проняло даже Митараши, потому что она замерла, как и Узумаки.
— Замолчите оба! И послушайте меня! Анко, хватит провоцировать Наруто!
— Но я не... — растеряно глядя на меня, попыталась возразить девушка. Похоже, она ожидала совсем иной реакции, но какой именно — я не знал.
— Ты. Его. Провоцируешь, — отчеканил каждое слово. — Я не слепой и не глухой, Анко-чан. Не знаю зачем ты это делаешь, но самоутверждаться таким образом некрасиво.
Наруто, даже не знал что сказать, он молча хлопал глазами, пораженно переводя взгляд с меня на девушку и обратно.
— Он тоже виноват! — воскликнула Анко, тыча пальцем в сторону блондина. — Он!..
— В два раза младше тебя, — скучным голосом продолжил ее фразу, но явно не так, как хотела девушка. — А ты его постоянно провоцируешь. Зачем?
Пораженно открыв рот, она будто хотела что-то сказать, но в последний момент передумала. В место ответа она, сложив руки на груди, фыркнула и демонстративно от нас отвернулась. Наруто за этим представлением "Ой, все" наблюдал с интересом, а я с разочарованием. Идеальных во всем девушек не бывает и Анко это только что доказала.
— Ладно, ответишь, когда сама поймешь, — сказал я и повернулся к Узумаки. — Наруто, если хочешь стать Хокаге, то ты должен уметь не вестись на провокации. Противник часто будет пытаться вывести тебя из себя и заставить атаковать вслепую, не раздумывая. Это как в тайдзютсу — если размахнешься и вложишь все силы в удар, то противник легко может использовать это против тебя. Но пока ты не ведешься, не раскрываешься и не даешь противнику усилие, чтобы использовать его против себя, ему сложнее атаковать. Если ты не ведешься на подколки, а игнорируешь их или возвращаешь обратно противнику, то рано или поздно он либо потеряет к тебе интерес, либо сам станет посмешищем, либо впадет в ярость и попытается тебя атаковать в открытую. В любом случае, твоя выдержка даст тебе преимущество и выставит дураком того, кто тебя высмеивает.
Наруто от моей речи подзавис, Анко, впрочем, тоже, а я задумался, как бы лучше закончить и наконец, нашел нужные слова:
— И еще, пожалуйста, прекратите меня делить! Да-да, — в ответ на ошарашенные взгляды заявил обоим, — именно в этом основная проблема. И не надо делать вид, что причина в чем-то другом.
Они переглянулись и, на удивление синхронно, потупились. Присев на край кровати около Наруто, я медленно проговорил:
— Поймите, я не хочу выбирать, кто из вас мне ближе и дороже. Так что смиритесь, — через силу улыбнулся, — и перестаньте воевать. Потому что это все равно ни к чему не приведет. Помиритесь и больше не ссорьтесь. Не нужно портить нервы себе и мне.
Чтобы не мешать заключать перемирие, я решил прогуляться, но по коротким коридорам особо не погуляешь, гостиница была в этот раз небольшой, и я вышел во двор.
Запахнув гостиничную юкату плотнее, прошел в глубь сада и задрал голову к небу. Сине-черный, бархатный небосвод искрился мелкими точками созвездий, названия которых я так и не удосужился запомнить. Мне, для ориентирования по звездам, хватало знать форму созвездий, а уж если придется, то я всегда смогу объясниться рисунками! Впрочем, все это пустые оправдания — займусь этим пробелом в знаниях, когда будет свободное время. То есть прямо сейчас.
Похоже, что я довольно долго сидел и сверял небо с картой созвездий, прихваченной из домашней библиотеки в путешествие, а также с тем немногим, что было доступно из памяти Ируки, раз Наруто вышел искать меня. Меня нашел его клон под видом темно-серого, как тени в саду, кота. Подняв фальшивку на руки, я уже открыл рот, чтобы похвалить: "получилось почти идеально", как услышал голос:
— Ирука-сан, почему вы оставили джинчурики без присмотра? — требовательно спросил незнакомый баритон.
Вздрогнув, я обернулся на звук и заметил мужчину, тот стоял около куста сирени, в такой же, как у меня юкате из-под которой виднелась форменная водолазка, натянутая на подбородок, а затем он подошел ближе. Рассеянный бумажными перегородками свет лег на бледную физиономию и каштановые, коротко стриженые волосы, собеседника, но темные, глубоко посаженные глаза с чересчур густыми ресницами, казавшиеся из-за этого подведенными, как у женщин, так и остались в тени. При свете дня я бы и не обратил на него внимания: обычный и не примечательный человек, а сейчас — ну, точно призрак!
Самое странное было в том, что этот "жутик" казался мне знакомым, точно я уже видел его... в аниме. Я боялся ошибиться, но решив рискнуть, назвал первое пришедшее в голову имя:
— Тензо-сан?
В эмоциях собеседника промелькнуло удивление, быстро сменившись раздражением, но лицо осталось бесстрастным.
— Я не ожидал вас здесь увидеть, — перестав присматриваться, доброжелательно сказал я. — Могу поинтересоваться, что вы здесь делаете?
— Вы прекрасно знаете, для чего я здесь и почему послали именно меня, Ирука... сан, — после короткой паузы выплюнул новый знакомый. Он явно сомневался в том, как ему меня называть и стоит ли вообще добавлять уважительный суффикс, словно хотел спровоцировать. Но почему?
Пока я размышлял, шиноби нетерпеливо постукивал пальцем по предплечью сложенных на груди рук и явно злился.
— "Именно меня"? — переспросил я и невольно улыбнувшись, заметил. — Значит, ваше имя я верно угадал. Вы ведь меня не поправили. Кстати, Тензо-сан, вы не подскажете, что именно я должен знать? Это же вам дали какое-то задание, я могу быть не в курсе.
