— А ты у них спрашивал?
— ...???
— Ха-ха-ха! Что говорили то "серьёзные дяденьки", хоть?
Мишка наморщив лоб, вспоминает:
— Один говорит, дескать: "Деталь узла крепления крыльев рассчитана, по моему мнению, неточно, неправильно и в полете она развалится". А другой ему вторит: "Думается, товарищ Яковлев не имел никаких оснований — чтоб строить этот планер. У него нет ни образования, ни опыта, а ведь ему отпустили большие деньги для постройки". Третий — самый важный: "Товарищи не забывайте, что в самолет должен будет сесть человек. Где у вас уверенность, что летчик не разобьется? Имейте в виду, эта затея может плохо кончиться и, на месте товарища Яковлева — я бы от неё отказался...".
Почему-то, мне стало очень обидно за будущего Генерального:
— Хм... На месте Яковлева — он никогда не окажется, ибо — разумом скорбен!
— Типичный перестраховщик, — согласился Миша, — я этот тип руководителей наиболее хорошо по твоим инструкциям изучил, Серафим: "Как бы что не вышло!". Ими легче всего манипулировать — если знаешь как, конечно.
— Молодец! А списочек — что я просил, составил?
— Да, вот он.
Изучив список фамилий и адресов юных конструкторов и взрослых "перестраховщиков", я после недолгих сомнений и размышлений, типа — "а стоит ли?", решительно заявил:
— Ну, тогда... Завтра начинаем, Миша!
* * *
Когда я окликнул Барона, тот слегка округлил глаза:
— Ух, ты! Вылитой городовой — что в возле нашего дома в Питере постоянно околачивался.
— Ты тоже хорош!
Критически осмотрев с ног до головы своего воспитанника, выглядевшего — уже лет на пять старше самого себя, но "вчерашнего":
— А ну-ка пройдитесь, товарищ милиционер...
Часто бывает, человека не по внешнему виду — по походке или голосу узнают, а тот перед друзьями и знакомыми Яковлева — уже достаточно засветился.
— Да, нормалёк всё, — прошепелявил Мишка, слегка прихрамывая сделав вокруг меня круг, — я в левый ботинок камешек положил, как ты учил.
Недовольно для порядка поморщившись:
— Сойдёт для сельской местности. Но всё же, рот свой поменьше открывай.
Первым, перепугав всех соседей по коммуналке и родителей, мы посетили Гушу — того паренька, что прошлым летом — постоянно падал в воду с поплавка "Юнкерса-13" во время "Всесоюзной выставки". Красиво светанув перед носом "корочкой", я ладонь к козырьку форменной фуражки:
— Оперуполномоченный отдела по борьбе с экономическими преступлениями "МУРа", комиссар Каталкин!
Отец Гущи будучи в изрядном подпитию по случаю субботы, отвесил любимому чаду звучный подзатыльник:
— Что он натворил? Неуж, наш тихоня украл что или с беспризорниками связался?!
Делаю предостерегающий жест:
— Спокойно, гражданин! У нас к вашему сыну несколько вопросов по поводу его знакомого Александра Яковлева...
Мать паренька будучи в предъистеричном шоке, с размаха шлёпнула того пониже спины скрученным мокрым полотенцем, которое видимо стирала перед нашим приходом:
— Я ж тебе сколько раз говорила — не связываться с этим малахольным!
— Спокойно, гражданочка! Мы всего лишь проверяем поступившие к нам сигналы...
Улыбаясь, развожу руками:
— ...Служба у нас такая, понимаете?
После чего, разговор пошёл более спокойным и конструктивным.
Опрашиваемый Гуща был одет...
Ну, мягко сказать — весьма непритязательно!
Очень мягко сказать.
На этом и, на неизбежно появившимся в таком возрасте эгоцентризме — можно хорошо сыграть. Прямо ни в чём не обвиняя Александра Яковлева, я грамотно подводил перепуганного паренька к мысли о нечистоплотности лидера их "планерного кружка" в целевом использовании финансовых средств — выделенных ему "ОДВФ":
— Не подскажите, откуда у вашего приятеля новенькая "пролетарка", "камчатка" и эти... Как, их там?
— "Берцы", — подсказывает Мишка, — между прочим, на рынке — в полтора раза больше "партмаксимума" стоят!
"Партмаксимум" — это максимальная месячная зарплата, которую до 1934 года мог получать истинный коммунист. Как уже упоминал, на тот период — это составляло порядка 45-ти рублей.
Для сравнения: мужская обувь Зеленкина "с клеймом на подошве" ("штиблеты" — как их тогда называли, с рантом и без), казавшаяся тогда самым верхом шика — стоила тогда от девяти до двадцати рублей, в магазине находящемся в доме 3 по Кузнецкому Мосту.
Черные, серые, или песочного цвета фетровые женские боты стоили ещё дороже — 25-32 рубля.
— Вот, вот! — обрадованно, — так откуда "дровишки"?
Гуща, отчаянно защищая своего друга, краснеет и пищит:
— Ему, один наш хороший знакомый из...
Мефистофелем из Преисподней криво усмехаясь, я иронически хмыкнул:
— "Хороший знакомый" из Ульяновска выслал-подарил?
Кивает, но уже неуверенно.
Ребятки, запомните: "бесплатный сыр" — только в мышеловке бывает.
Конечно, было опасение, что Яковлев подарки продаст или обменяет на что-нибудь "авиационное". Но мой коварный расчёт оказался верен: ничто человеческое — будущему "Главному" не чуждо и, молодой человек — не отказался от возможности пофорсить-покрасоваться обновой перед сверстниками.
— ...Нам эта версия уже знакома и в данный момент — мы её тоже прорабатываем. Но тогда возникает вполне справедливый вопрос: а почему он Вам ничего не подарил? Или ещё кому-нибудь из ребят? А?
Гуща, бледнея кусает губы. Видимо и, до этой встречи — он неоднократно задавал себе этот вопрос:
"А почему не мне? Почему только ему? Чем это интересно, я хуже?".
Дальнейшими вопросами буквально за каждую мелочь, за каждую "статью" расходов" по изготовлению планера, я довёл и без того робкого и зашуганного паренька до полуобморочного состояния.
Наконец, давая подписать протокол опроса:
— На сегодня достаточно. Если, к Вам у следствия появятся какие-то дополнительные вопросы — вызовем повесткой на "Петровку 38". А потом на суд, по адресу... Что с Вами, молодой человек?
Клиент "поплыл" и передав его на попечение переполошённым родителям, я отправился на выход, строго обратился к обалдевшим соседям:
— Надеюсь, граждане, мне не надо напоминать об тайне следствия и ответственности за его разглашение?
Хотя, формально "опрос" свидетеля происходил с глазу на глаз на общей кухне, нас активно подслушивали не только родители Гущи — но и многочисленные соседи по коммуналке и, в последующей самой широкой огласке сомневаться не приходилось.
Мишка же, буквально одной фразой "на посошок" перед нашим уходом — поселил в сердце яковлевского друга и сотрудника (а так же его родителей и соседей) уверенность, что Александра Яковлева вот-вот арестуют за мошенничество и отправят в домзак:
— Помогайте сушить сухари вашему дружку, в общем.
Примерно по той же схеме, были опрошены ещё трое соратников Яковлева из его "КБ". Не в пример слегка лоховатому Гуще, Сергей Гришин держался молодцом, "лез в бутылку" и даже требовал — предъявить ему для более тщательного изучения, моё и Барона удостоверения сотрудников "МУРа".
Пожав плечами и как можно равнодушнее:
— Это ваше конституционное право, гражданин!
Умильно было наблюдать, как он напряжённо шевелил губами — пытаясь найти в них хоть какую-нибудь "зацепку". Однако взрослый, умудрённый жизнью человек — всегда без особых усилий психологически переиграет, буквально — ещё только вчера подростка.
Зевнув, я ничего хорошего не предвещающим тоном, предлагаю:
— Рука, на колчаковском фронте раненная — уже устала держать документ перед вашим носом... Может, к нам в управление на "Петровку" проедем, гражданин Гришин? Чтоб, "снять все подозрения" в нашей легитимности — так сказать?
Мишка, с готовностью прошепелявил от двери:
— Там и заночуете: после последней амнистии — сидячие места в подвале имеются.
Перепугавшись, тот сразу же:
— Нет, не надо на Петровку! Опрашивайте здесь...
К немалой моей досаде выяснилось, что средств выделенных на строительство планера "Обществом друзей воздушного флота" не хватило и юные энтузиасты — зарабатывали недостающее лекциями.
Что ж, делать?
Приглядевшись замечаю, что гражданин Гришин, вид имеет какой-то "бледно-недокормленный". Хотя НЭП наполнил прилавки магазинов и лотки рынков всеми видами продовольствия, но они многим не по карману.
Поэтому быстро нашедшись, говорю:
— А вот имеется свидетельское показание соседей, что на буржуазное Рождество — семья Александра Яковлева кушала гуся, на Крещенье — поросёнка, а на Международный женский день — он подарил своей маме коробку конфет "Шанель" и духи "Мадам Клико"... Как Вы считаете, Сергей: из какой "тумбочки" ваш Саша взял деньги?
Тот, сперва сглотнув слюну от перечислений недоступных ему яств — "копытом" бия себя в грудь, возопил:
— Да, этого не может быть! Саша не такой!
Тяжело вздохнув, я печально глянув в его чистые, честные, невинные... И голодные юношеские глаза:
— Увы, но в эпоху НЭПа — даже за некоторыми испытанными в борьбе с Самодержавием коммунистами, стал замечаться грешок стяжательства. Учитывая же непролетарское происхождение вашего лучшего друга — в том, что он утаил и потратил на себя часть собранных вами средств — не приходится удивляться...
Того, аж затрясло:
— Мещанин! Буржуй! Подонок!
Короче, к концу опроса и, у него — мне удалось посеять сомнение в лидере их "планерного конструкторского бюро":
— Как я мог такому поверить?!
Девушка же, отвечающая за обшивку деревянного каркаса планера материей-перкалью и, без сомнения — тайно в Яковлева влюблённая, сразу же после нашего появления впала в ступор. Поэтому вместо опроса свидетеля, получилось приведение в чувство барышни.
Этим в основном занимался Миша, уже изучившим тонкую женскую душу по взятым у меня методичкам:
— Успокойтесь, гражданочка! Наш народный суд — самый гуманный суд в мире. Он учтёт молодость, глупость, отсутствие прежних судимостей и много вашему любезному дружку не даст. Лет пять — если амнистии никакой не будет и, Вы снова сможете с ним вдоволь миловаться... Так что не плакали бы, а собирали б "тормозок": запасная пара белья, полотенце, кружка, ложка и кусок мыла.
Бесполезно: даже — протокола опроса не удалось составить!
На выходе говорю:
— Миша! Ты их так действительно поженишь.
— С чего бы вдруг?
— "Комплекс жены декабриста", помнишь?
— Ах, да... Ну, тогда совет да любовь им!
Насколько мне известно, Александр Яковлев в "реальной" истории женится уже в тридцатых годах, на какой-то — то ли лётчице-спортсменке, то ли — парашютистке-рекордсменке.
Короче, не помню!
В течении последующей рабочей недели, были опрошены деятели "ОДВФ" — предоставивших Яковлеву средства на строительство планера, материально-ответственные лица авиационного завода — где он получал необходимые материалы и, наконец — помогавший ему с расчётами конструкции Сергей Ильюшин...
Тот самый!
Не избежали сей участи и, лётчики Пионтковский с Сергеевым.
Конечно со взрослыми и часто наделёнными властью людьми, мы с Мишей — уже никаких вольностей себе не позволяли. Особенно с Ильюшиным, перед которым я буквально благовёл за его "Ил-2" — на котором я "там" совершил многие сотни "боевых вылетов" на одноимённом авиа-симуляторе и, еле сдерживал себя — чтоб не дать какой-нибудь непрошенный совет по апгрейду этой славной "птички".
Представились, всегда вежливо излагаю суть возникшей проблемы:
— Поступил сигнал от законопослушных граждан, о нецелевом использовании Александром Яковлевым собранных и выделенных ему средств на строительство летательного аппарата. Что Вам известно на этот счёт?
— Ничего не известно...
— Хорошо, так и запишем: "Соучастнику...". Ой!
Комкаю лист бумаги и, достав новый, шевеля губами пишу "вслух":
— "Свидетелю, по существу заданного вопроса"... Не вспомнили часом чего, гражданин Ильюшин?
— Я же сказал — НЕТ!!!
— "...Ничего не известно".
После чего, я нудными и мелочными вопросами — так психологически изматывал собеседника, что уверен: только при виде "виновника" — у них должен был возникнуть стойкий рвотный позыв. На прощанье же, после росписи на официальном бланке опроса, всегда:
— Больше Вам сказать следствию нечего, Сергей Владимирович? "Без протокола", так сказать?
— Нечего.
Вздыхаю осуждающе:
— А жаль — другие более разговорчивыми были... И на суде сможете подтвердить Вами сказанное?
Опрашиваемые, всегда — крайне нервно отвечали-реагировали на этот вопрос:
— И на суде, тоже!
— Очень хорошо, — встаю и не торопясь собрав со стола "архив", — тогда ждите повестки из Басманного переулка.
По нашему уходу, у всех без исключения официальных и "полуофициальных" лиц, на лице написано одно желание: никогда больше в жизни не видеть Александра Яковлева и никогда не иметь дело с этим — не по возрасту настырным, упрямым и оказывается — вороватым пареньком.
* * *
Я уехал по срочно-неотложным делам в Ульяновск, оставив в Москве Мишку, а события шли своим чередом.
Начальству "Академии Воздушного Флота имени Н. Е. Жуковского", от имени "Отдела по борьбе с экономическими преступлениями и саботажем" Московского ОВД, было отправлено грозное письмо — с требование не допустить планер Яковлева к испытаниям, как важную улику и вещественное доказательство, могущую во время неудачного полёта быть испорченной. И принять меры к недопущению её уничтожения злоумышленниками — с целью сокрытия преступления.
В итоге, Александр Яковлев — из потенциального главного конструктора авиационной техники, вдруг оказался "космонавтом" — вышедшим в открытый космос. Вокруг него оказался "вакуум", а его планер — арестованным в одном из ангаров столярной мастерской "Академии".
Всё бы ничего!
Да, куда не кинь свой взор — дисциплина в Стране Советов хромала на обе ноги и, высшее учебное заведение "Красного военно-воздушного флота" — не была в этом ряду чем-то особенным.
Во время празднования 1 Мая — "Дня международной солидарности трудящихся", когда весь советский народ как один — дружно демонстрировал на демонстрациях эту самую "солидарность", кто-то пробрался в ангар и топором изрубил первый планер Яковлева в щепки.
Это ж не танк, хотя бы и самый примитивный. Сосновые рейки, стальная проволока, да покрытая лаком парусина — много ли надо, умеючи?!
Приехав вновь в Москву через две недели после этого события, чисто ради спортивного интереса, спрашиваю у Миши:
— Какая сволочь, мне интересно, это сделала?
Тот, пожав плечами:
— Мало ли сволочей среди этого быдла, что за пару бутылок сивухи — хоть мать родную зарубит?
Стало, до слёз "за державу обидно":
— Хм, гкхм... Ты уж, Барон, не утрируй и на людей напрасно не наговаривай! Самодельный планер — это всё же не родная мать.
Затем, наградив его за успешное выполнение задания словом "молодец!" и одобрительно-поощрительным лёгким похлопыванием по плечу, говорю с немалым патетическим пафосом:
— А теперь Миша, ты исчезаешь с исторической сцены и на ней появляюсь я... Весь в белом!
