При мгновенных вспышках искр, летевших из-под кремневого колесика, Искадор ухитрилась подстрелить несколько летучих мышей, но, несмотря на голод, они просто не смогли заставить себя есть этих мерзких вонючих тварей сырьём.

При одной из таких вспышек Юли увидел два человеческих скелета, распластанных на полу. Они сжимали друг друга в объятиях, хотя время лишило эту позу какой-либо нежности и сейчас лишь кости терлись о другие кости, а страшный оскал черепа ухмылялся в ответ на другой оскал. Но поза любви вызывала страшное предположение о неожиданной кончине двух людей и настораживал жуткий оскал двух целующих друг друга черепов. Юли невольно подумал о найденном ими мертвом фагоре с его длинным копьём, которым можно было пронзить сразу двоих. Впрочем, беглецы не стали останавливаться рядом с останками людей, которые некогда, как и они сами, надеялись на лучшее, и торопливо поспешили дальше.

Юли вдруг почувствовал, что стало холоднее. Свежий воздух потоком вытекал из жерла бокового туннеля и беглецы без лишних слов свернули туда.

Тотчас из-за угла галереи, где воздух был уже более холодным, выскочили два пушистых зверька неведомой им породы, которых Скара и Усилк, всегда готовые к защите, пришибли на месте дубинками. А за углом вдруг снова раздался писк — там, в маленьком логове неподалеку находился детеныш убитых зверьков, издававший жалобные звуки и тыкавшийся тупым носом в их руки. Но бывшие узники были так голодны, что разодрали его на части руками и стали пожирать его сырым, пока мясо было ещё теплым. Запах и вкус крови разбудил в них зверский аппетит и они сожрали также и тушки его родителей. Юли и Искадор только поморщились при виде кровавой и варварской трапезы — уж слишком её звуки напоминали страшное пиршество червя Вутры.

Немного утолив голод, они отправились дальше по длинному коридору, стены которого светились слабым светом. Присмотревшись, Юли понял, что на стенах здесь росла светящаяся плесень. Раньше он даже не слышал ни о чем подобном. Он не представлял, как что-то может расти в полной темноте. Впрочем, скоро колония странной плесени осталась позади. Перед ними снова расстилались однообразные каменные тропы.

К счастью, теперь направление, указываемое им сквозняком, было непрерывным и неизменным. Вскоре они выбрались в широкую и низкую пещеру, в которую проникал слабый багряный свет.

Вначале Юли подумал, что трепещущий свет, падающий через щели в камнях — это какой-то новый странный природный феномен. Но на этот раз им невероятно повезло. Они наткнулись на вход в пещеру, из которой на тропу падали дрожащие отсветы живого огня!

Правда, этот вход был завален, точнее, перегорожен подобием щелястой стены, неровно и грубо сложенной из больших необработанных камней. Но эта последняя преграда была уже несерьёзной. Хотя камни оказались слишком тяжелы для того, чтобы сдвинуть их руками, несколько верхних тотчас с грохотом обрушились, едва Юли загнал между ними древко своего нового копья и как следует нажал. Теперь в её верхней части зияло сквозное отверстие и беглецы, все вместе, стали разбирать её. Утратив монолитность, стена начала разваливаться и всего через минуту они превратили её в груду обломков. Перебраться через них и войти внутрь для закаленных небывалыми испытаниями путешественников было и вовсе пустяком. Тут же в глаза им ударил свет. Они с интересом осмотрелись.

В одном углу новой пещеры горел костер. Его пламя то угасало, то вспыхивало вновь. Его свет озарял несомненные признаки человеческого обитания. Остатки того, что когда-то было дверью, запиравшей проход в подземный лабиринт. Под полуразрушенным покосившимся навесом росла колония грибов. Рядом стояла нетопленая печь, труба которой уходила в кровлю пещеры. В загороженном прутьями жерле печи помещался выводок притов с ярко светящимися в темноте глазами. Тут же был грубо сколоченный из кусков дерева загон. В нем беспокойно перебирали копытцами три тощих козы. А недалеко от костра, на расстеленных шкурах, сидели три женщины — одна старуха и две совсем молодые. Неподалеку виднелись другие шкуры, сваленные в кучу. Когда в их пещеру пролезли по очереди Юли, Усилк, Искадор и Скара, женщины заверещали и девушки с криком улизнули через другой узкий вход.

Скара, не мешкая, по-хозяйски зашел в загон с козами, схватил какой-то предмет, напоминавший ведро, и начал грубо доить мекающих коз, не обращая внимания на нечленораздельные вопли старухи. Очевидно, она была парализована и не могла ни двигаться, ни толком говорить. Усилк тут же прервал её вопли крепким ударом дубинки по черепу. Скара, даже не оглянувшись, продолжал своё дело — в юности он был фермером. Струйки молока стекали в самодельный сосуд, оказавшийся выдолбленной и высушенной тыквой. Но молока у коз было очень мало. Каждому из четверых досталась всего пара глотков, лишь разбудившая голод.

Выпив последнюю каплю молока, Юли отбросил сосуд. Им следовало побыстрее убираться из пещеры и двигаться дальше, не дожидаясь, когда появятся мужчины этого горного племени. Убежавшие девушки наверняка отправились звать их на помощь. Но Юли не хотелось вновь от кого-то прятаться и убегать. К тому же, отдых и еда были им совершенно необходимы. Они настолько ослабели, что вряд ли смогли бы выжить в суровом внешнем мире, не восстановив своих сил.

Остальные с большим энтузиазмом встретили его предложение переночевать здесь. Быстро обшарив пещеру, они не нашли в ней никакой еды, но светящиеся глаза притов привлекли внимание изголодавшихся странников и Искадор, выхватив лук, тут же перестреляла бедных птиц. Они сварили их в горшке, найденном рядом с печью, добавив в варево несколько грибов. Всё это Юли сдобрил щепоткой соли, нашедшейся у запасливой Искадор.

Они отлично поели, умяв всё до крошки, но то ли от обжорства, то ли от пережитого всю эту ночь ужасные кошмары мучили устроившихся на отдых беглецов. К счастью, никто не потревожил их беспомощный сон.

Проснувшись, они почувствовали себя отдохнувшими и полными сил. Юли решил, что в ночных кошмарах виноваты неосмотрительно съеденные ими незнакомые грибы. Впрочем, как бы то ни было, им уже пора было собираться и снова отправляться в неведомую дорогу.

Когда они двинулись в путь, давно очнувшаяся старуха вновь истошно завопила вслед незваным гостям. Не дожидаясь, когда на помощь ей придет подмога, они, не мешкая, повернули в проход, через который убежали девушки. Вновь двигаясь навстречу сквозняку, они попали в туннель, который оказался забаррикадирован грудой камней, должно быть, двумя этими беглянками. К счастью, силы уже почти вернулись к ним и они сумели разобрать баррикаду. Быстро миновав её, они тотчас двинулись дальше, не дожидаясь, когда появятся мужчины племени.

Всего через несколько минут они увидели впереди вторую баррикаду. Здесь проход тоже оказался перекрыт, точнее, почти доверху завален огромными, беспорядочно наваленными глыбами. Один за другим, путники уже привычно пролезли в узкую щель между глыбами и сводом. И замерли. Им открылся вход в высокую пещеру, задняя стена которой была проломлена — и в этот пролом врывался нестерпимо яркий свет царства, где правил Вутра, Бог Небес.

* * *

Радость, неопределенная, но глубокая, согрела Юли. Бродя наугад в гибельном подземелье, он всё же вышел к голубому небу, теплу солнц, живому запаху снега. Он невольно улыбнулся остальным.

Когда их слезящиеся глаза привыкли к яркому свету, они увидели в раме пролома, как на картине, простор поднебесья. Склон сбегал от пещеры в долину, на другой стороне которой суровые серые массивы морщинистых гор, увенчанные ослепительным снегом, вонзались в бездонную голубизну.

Они спустились с завала и встали в проломе, тесно прижавшись друг к другу. Они чувствовали, что сейчас их связывают узы братства, зародившегося в трудном пути. Долгое время они не могли отвести глаз от просторов долины. Наконец, острота первых впечатлений ослабла. Оторвавшись от прекрасного вида, они посмотрели друг на друга. Они добились своего. Их лица были полны радости и надежды. Они смеялись, кричали, тискали друг друга. Когда их глаза окончательно привыкли к яркому свету, рассеянному над долиной, они, прикрыв глаза ладонями, осторожно взглянули вверх, на небо, где среди редких белых облаков плыл золотой Баталикс.

Поскольку Баталикс стоял прямо над головой, а сияющий Фреир едва поднялся на востоке, Юли заключил, что год близился к весеннему равноденствию, а время дня было около полудня. Два долгих года провел он во тьме. Сейчас ему было уже девять лет. Вся жизнь лежала открытой перед ним, как эта долина, залитая ярким светом двух вечных спутников. Синий Фреир был в несколько раз ярче, разливая свой свет по покрытым снегом склонам. Золотой Баталикс начинал склоняться с небосвода. Но когда он будет садиться, величественный Фреир только достигнет зенита...

Как прекрасен был этот вид часовых неба! Их непрестанное движение по небосводу, знакомое Юли с детства, всегда заставляло трепетать его сердце. Да и сейчас он не смог остаться равнодушным. Он вышел на склон, оперся на копьё, которым сразил подземное чудовище, и подставил своё лицо лучам небесных светил. Его кожа, поблекшая в сумраке Панновала, жадно впитывала целительный свет.

Но Усилк, положив руку на плечо Скары, видимо не собирался выходить из пещеры. Они с опаской выглядывали в этот бескрайний внешний мир, стоя с внутренней стороны пролома.

— А может, нам лучше остаться здесь, в пещере? — нерешительно спросил Усилк. — Как же мы будем жить там, под этим небом?

Не отрывая своих глаз от бесконечного пространства, распахнутого перед ним, Юли почувствовал, что Искадор стоит в нерешительности между ним и двумя парнями, страшащимися выйти из пещеры, не решаясь к нему присоединиться и покинуть друзей. Он решил начать с них.

— Ты помнишь сказание о личинках в орехе? — спросил он. — Они думали, что их гнилой тесный орех — это весь мир, так что когда орех раскалывался, они умирали от страха. Ты что же, собираешься быть такой же личинкой, Усилк?

На это Усилк, как и Скара, ничего не ответил. Ответила Искадор. Она подошла к Юли и взяла его за руку. Он улыбнулся девушке и его сердце запело, наполнившись торжествующей музыкой, но он всё равно продолжал с жадностью смотреть вперед, на открытые просторы внешнего мира. Он увидел, что горы, через которые они прошли, прикрывали от свирепых ветров северных равнин обширные южные долины с их более богатой природой. Здесь, вокруг и дальше к югу, повсюду росли низкорослые деревья, поднимая свои стволы прямо вверх. Это говорило о том, что тут уже не был властен и ледяной восточный ветер, беспрестанно срывавшийся с угрюмых высот Перевала. Горы, из которых они вышли, были надежным прикрытием и от него.

Несмотря на время, проведенное в Панновале, Юли не забыл ничего из тех навыков охотника, которым давным-давно научил его Алехо. Он знал, что на холмах должна водиться дичь и бить из-под земли родники с прозрачной водой. Поэтому они всегда будут сыты и спокойно смогут жить под небесами, как это было угодно богам. Его душу наполняла радость и от избытка её он широко раскинул руки, как бы собираясь обнять весь этот необъятный мир.

— Это место защищено от стихий, — сказал Юли. — И нам не нужно никакого Эмбруддока. Мы будем жить здесь. Главное, мы должны держаться вместе, что бы ни случилось. Вместе мы сильны.

Он протянул руку к крутым южным холмам, среди которых поднимался вверх дым.

— Смотрите, — продолжил он. — Там тоже живут люди. Но отныне мы будем жить по своим законам, а не по законам других людей. Более того. Мы заставим их подчиниться нашей власти над ними и признать её единственно законной.

Распрямив плечи, он направился вниз по склону между чахлыми деревцами. Остальные последовали за ним. Сперва Искадор своей гордой походкой, а за ней Усилк и Скара, которые всё-таки решились выйти на свет Вутры из последней пещеры подземелья.

Их поглотила неизвестность, в которой некоторым планам Юли было позволено осуществиться... а некоторым нет.

Эпилог

Они сумели захватить небольшой поселок, укрывшийся под выступом горы. К счастью, олонецкий язык, на котором они говорили, был здесь понятен, хотя и существенно отличался от местного простого наречия. Люди здесь вели самый примитивный образ жизни и решительным пришельцам удалось без особых усилий навязать им свою волю и свои законы, в результате чего образ жизни здешнего народца разительно изменился.

Никто здесь не слышал ни о каком Эмбруддоке. Более того, чужаки сразу узнали, что поселок, ввиду своего выгодного положения неуязвимый для стихий, недавно вновь подвергся набегу и грабежу со стороны более многочисленных соседей, которые жили южнее, на другом берегу замерзшего озера Дорзин. Эти набеги причиняли много страданий и отнимали много жизней. Мужчин в селении почти что не осталось — только трупы, раненые и причитающие женщины. Лишь поэтому незваные пришельцы смогли завладеть им.

Юли и Усилк прониклись военной хитростью, чтобы прервать эту непрестанную войну. Усилк неожиданно проявил незаурядные военные способности, а Юли придумал целый ряд хитроумных уловок. Вместе с Усилком он заставил жителей обнести свой поселок защитными укреплениями. Вокруг него был прорыт ров и возведен частокол с бойницами, за которым пряталась траншея для стрелков. Теперь открытый прежде любой вооруженной банде поселок превратился в настоящую крепость. А Искадор доказала всем, что недаром была дочерью великого мастера лучников. Она создала целую мастерскую по изготовлению луков и научила всех молодых женщин поселения метко стрелять из них. В следующий раз, когда с юга вторглись воинственные соседи, многие из них пали от стрел, пущенных умелыми руками девушек. После этого набеги из приозерного поселка навсегда прекратились. Потянулись обычные мирные дни.

Увы, первое впечатление Юли об этой земле, как об благодатном крае, оказалось неверным. Несмотря на защиту гор, свирепые ветры легко прорывались за них и климат в этих местах тоже был достаточно суров. Постоянные холодные ветры, снежные обвалы с гор зимой и холодные дожди летом были тяжким испытанием для людей. Хотя сами поселяне жили в хижинах под открытым небом и даже выращивали под ним съедобные злаки, собирать урожай удавалось далеко не каждый год, а зимой выращивать грибы и разводить скот они могли только в пещерах. Им вечно не хватало еды, они всегда были голодны, а жизнь впроголодь сопровождали многочисленные болезни. Все свои напасти они приписывали злобным богам, не умея понять, в чем причина их бедствий. Юли наложил строгий запрет на подобную веру, а своим спутникам запретил даже упоминать об Акха.

Тем не менее, он больше ничем не мог улучшить их жизнь. Он мог лишь рассказать правду об окружающем их мире, но и она была непонятна местному народу и Юли, наконец, предпочел заняться более важными вещами. Он полюбил Искадор с первого взгляда, и она тоже полюбила его во время совместного путешествия, оценив его ум, храбрость, светлую душу и доброту. Когда они зажили мирной жизнью, Юли назвал прекрасную Искадор своей женой, а она его своим мужем, и он любил её, и не мог налюбоваться её красотой. Они подолгу лежали нагими, наслаждаясь прекрасными телами друг друга, и в положенный срок у них родился мальчик. В честь старого священника из Панновала, отца Сифанса, они нарекли своего первенца именем Сиф.