Её представители любят собираться тоже на Монмартре, но с другой стороны холма. Здесь тусуется множество местных и наших же художников-эмигрантов, покупающих их картины американских туристов и просто лиц «вольных» профессий — ищущих на чём подзаработать.
Небольшие кафе стоят рядами — только вывески в глазах мелькают, когда идёшь мимо. В одних пиликает гармошка и слышится французский шансон, в другом — бренчит «шестиструнная», под которую поются русские романсы.
«Сквозь чугунные перила ножку дивную продень…», «Отвори, потихоньку калитку…», «Уж давно отцвели…».
Хм, гкхм…
Ни разу не попалось песня «про поручика Голицына и корнета Оболенского» или что-нибудь ей подобное. Может, обогатим русскую зарубежную литературу «Госпожой удачей» из «Белого солнца пустыни»? «Господа юнкера, кем вы были вчера…», «Господа офицеры, голубые князья…»?
Подумал, подумал…
Перетопчутся, конченные лузеры!
Втеревшись в доверие одному «шибко свыдомому» уклонисту из работников посольства, одолжил у него на неделю вышиванку и, одев её навыпуск под продвинутый смокинг — стал ходить по местам тусовки представителей «жёлтой» эмигрантской прессы и, подсев к ним за столик — с умилительным малорусским акцентом, навязывать разговоры, типа:
— Украинцы веками угнетались русскими шовинистами, поэтому все они относятся к русским враждебно. Но выступать открыто против русских, с оружием в руках — как это делали, к примеру, ваши казаки — значит заранее обречь себя на поражение. Идея украинства, идея что «мы — не Россия», ещё не овладела умами и сердцами большинства проживающих на территории Украины. Они, до сих пор считают себя русскими или на худой конец — хохлами16.
— Мы, Национал-социалистическая партия Украины — не болтаем, как вы и не взрываем-стреляем-убиваем — как это делает РОВС! Мы, вступив в КП(б)У, находясь на республиканских должностях всех уровней — сотрудничаем с московскими большевиками и, их руками — сознаём новую нацию, новое государство.
— Первым делом — языковая революция. Мова внедряется повсеместно — в печати, образовании, уличных объявлениях, во всех государственных учреждениях и ведомствах. А русский язык подвергается дискриминации. Если на практике мы видим, что люди затрудняются в пользовании украинским языком, то вина падает не на мову, а на людей…
— Затем — борьба с великодержавным русским шовинизмом, путём переписывания истории со времён пришествия Рюрика. Украинцы должны быть убеждены, что они принадлежат древней цивилизации и ничего общего не имеют с русскими.
— Наконец, экономическое развитие Украины и других республик СССР (мы действуем в тесном взаимодействии с другими братскими компартиями) за счёт собственно России. Когда она обессилеет — а это произойдёт достаточно быстро, мы скажем русским: «Україна — не Росія! Україна це Європа!» и отделимся от неё.
— Украина имеет собственные пути развития и, она должна подготовиться к вступлению в мировое хозяйство не в составе бывшей России — а как равноправная часть этого мирового комплекса. Избавившись от диктата центра, Украина имеет все возможности через десять-пятнадцать — стать если не второй Францией, то хотя бы третьей Швейцарией17.
Надо мной смеялись — чаще всего, на меня сердились и даже несколько раз пытались набить мне морду. Но статьи об встроившуюся в компартию — Национал-социалистическую партию Украины и её далеко идущих планах — публиковались регулярно и не только в бульварных изданиях.
И они были пугающе популярными среди белоэмигрантов!
* * *
Вдруг, спохватываюсь…
А нет ли мне каких-нибудь сообщений от «Резидента»? От товарища «Отто» — руководителя разведывательной сети ИНО ОГПУ?
Как-то вечерком зашёл в известный доходный дом с дорогими меблированными квартирами, показал визитку мсье Андре Айвена консьержу…
Увы!
Нет ни сообщений — ни самого резидента.
Хм, гкхм… И тут у меня созрел один интересный план.
На следующий день с утра, прикинувшись богатым путешествующим румыном со знанием «великого и могущего», наняв первого попавшегося переводчика из «наших», вновь появился в доме на площади Madeleine перед тем же консьержем и сунул ему под нос — уже свою визитку, предъявил первую хотелку:
— Я хочу снять у вас квартиру сроком на две недели.
— У Вас прекрасный вкус, мсье Дрякула! Сейчас служащий покажет Вам…
— Я хочу сам выбрать квартиру.
— Желание графа — для нас закон!
Побродив по этажам в сопровождении переводчика и какого-то слишком услужливого французского хлопца, остановился на четвёртом — перед дверьми двухуровневой квартиры с мезонином.
— Извините, граф — но эта квартира уже снята.
— Вот, как? Я поговорю со съёмщиком.
— Увы, но мсье Андре Айвен в данный момент отсутствует.
— Хорошо. Тогда я сниму квартиру по соседству.
— Сожалею, но она тоже занята.
Но я уже нагло стучусь в дверь. Вышедшему на стук важному господину в персидском халате, сую толстую пачку банкнот и глядя поверх тёмных очков, говорю:
— Мсье! Меня зовут граф Дрякула из Трансильвании и, я бы хотел занять ваш номер.
Тот, ошалев спрашивает:
— Почему именно этот?
— Потому что, я так хочу. Если Вас не устраивает сумма…
Вопреки опасениям, моё предложение «мсье» весьма заинтересовало. Изрядно поторговались и добавив к первоначальному «прессу» франков ещё приблизительно треть, уже тем же вечером смог въехать в квартиру по соседству с «Резидентом». Тот уже был на месте и, судя по звукам — доносящимся из открытого окна его квартиры, слышимых с балкона мезонина — был не один.
— Трахаются они там, что ли? — прислушиваюсь, — да, никак — групповуха!
Мне тоже «захотелось» и, я воспользовался определённого рода «услугами» — почти в открытую предложенными приведшей прибираться горничной. Та правда, не стала изображать бурную страсть — как та проститутка: деловито отсосала, взяла чаевые и улыбнувшись и что-то пролопотав по-французски, удалилась.
В тёмное время суток, чтоб с улицы не заметили, в соседний номер можно было спокойно пробраться через балконы и окна — если они открыты изнутри, конечно.
Однако, мсье Андре Айвен свалил из квартиры только лишь на следующий день ближе к обеду.
Поэтому, сперва потренировавшись простейшей отмычкой на собственной двери, я смог проникнуть в его номер лишь после полудня, дождавшись ухода прибирающей служащей.
Что я ожидал найти?
Сказать по правде — сам не знаю.
Списки несуществующей резидентуры? И дохлого осла уши… Может, что-нибудь компрометирующее — свидетельство о его работе на французскую или британскую разведку, кроме советской.
На письменном столе немного газет и исписанных листков — в том числе и на русском… Так, ерунда.
Мусорная корзина… Почти пустая.
Взял образец почерка.
Что в столе? Достаточно много денег в различных валютах, золотые изделия… Нет, всё не то.
Эге… Чемодан.
Пороемся в «грязном белье»?
Какие-то подозрительные мужские подштанники — никогда прежде такие не видел. А, что здесь?
Опаньки…
ДА, ОН ЖЕ — ПИДОР!!!
Порнуха вполне определённой — гомосятской направленности и… Мать его, Резидента, итти…
Огромный, чёрный, резиновый «самотык»!
«Фаллоимитатор», говоря по-научному.
Мля… С первого взгляда на него неладное чуял.
Впрочем, особо удивляться нечего: гомосеки — излюбленный объект для вербовки у всех без исключения спецслужб мира. Почему наша должна чем-то отличаться?
С любопытством рассматриваю, хотя в руки брать брезгую — кто его знает, в чьей заднице он побывал…
Вдруг у негра?!
Читал, что при аресте Генриха Ягоды, кроме трёх роялей (самых настоящих, а не в иносказательном смысле) — нашли несколько тысяч бутылок коллекционных вин, больше тысячи штук антикварной мебели и посуды, произведений искусства, тюков с мехами, одеждой и прочим барахлом… Кроме того была обнаружена порнография всех видов и искусственный член.
Посмотрел с уважением: может, тот самый? Так сказать — «историческая реликвия»?
Внимательно пересмотрев порнографическое фото — явно любительское: вдруг на них окажутся вполне реальные исторические персонажи — коих можно было бы шантажировать. Не обнаружив таковых, аккуратно сложил всё как было, закрыл чемодан и засунул его на место.
Присмотревшись к конструкции оконных и дверных балконных шпингалетов, принесённым инструментом сделал так, что закрыть их изнутри было невозможно, зато снаружи — пара пустяков.
Через ночь, вновь услышав знакомые звуки из окна по соседству, переодевшись в тёмное для скрытности и босиком — чтоб не сорваться, пробрался через балконы и мог полюбоваться через полуоткрытое окно спальни за гомосятскими забавами.
Впрочем, был несколько разочарован: двое голых волосатых мужиков — друг другу дрочат при свете свечей и, всего лишь. «Игрушки» не было видно: видать, так — для антуража или лично для себя бережёт.
Стало противно до рвоты, и:
— Тьфу на вас, извращенцы!
Сплюнул вниз — «на головы беспечных парижан» и полез обратно…
* * *
Вот так вот весело, а временами смешно — просто аж обхохочешься, прошла-пролетела неделя и, я вновь оказался за столиком в бистро — в ожидании своего британского коллеги из «МИ-6». Не успел даже на часы разок взглянуть, как он уже здесь…
Точность — вежливость королей и агентов спецслужб!
— Хелоу, мистер! Хау ду ю ду?
И, отодвинув початую чашку кофе и блюдце с лепёшками, воздрузил на стол довольно-таки увесистую папку.
Поморщившись от моего «английского», тот положил на стол сложенный вчетверо лист бумаги:
— Здесь всё о интересующих Вас субъектах — новые имена, адреса, счета в банках. А их скальпы сами добывайте…
Насмешливо:
— …Неужели в ГПУ умельцев нет?
— В ОГПУ! — поправляю, — разрешите одним глазком?
— Сперва позвольте мне! Сразу двумя — не люблю прищуриваться.
Специфический британский юмор.
— Как Вам будет угодно, сэр.
Достаю из большой папки маленькую папочку — листов в пятьдесят, протягиваю ему:
— Остальное изучите сидя в посольстве. Удобное кресло, секретарша под боком, виски с содовой и что-нибудь «гаванское»… О,кей?
Чуток помедлив, кивает:
— Fair enough!
Беру его списочек. Кстати, очень хорошая бумага.
Сразу видно — посольская!
Разворачиваю листочек, читаю и жду когда тоже самое проделает мой британский коллега. У него это получается гораздо дольше, морщит лоб, шевелит губами, потеет, вытирает лоб платком…
Тем временем пью кофе, закусываю — ещё в прошлый раз очень понравившимися лепёшками с сыром и размышляю.
Так, так, так…
Вышеописанные дела мы закончили почти одновременно и, допив кофе, я первым задаю вопрос:
— Разумеется, снять деньги со счетов я без владельцев не смогу?
Тот, сухо:
— Совершенно верно. У нас не Совдепия — личная собственность священна и неприкосновенна.
— А Вас не смущает, что эти деньги украдены у государства?
Джентльмен, невозмутимо пожав плечами:
— Докажите это через суд и забирайте.
Хлопаю ладонью об стол и возмущённо:
— Извините, сэр, но это — мошенничество! Ни скальпов, ни денег — одна бумажка, которая и на пипифакс не годится.
Ещё раз с удовольствием пощупал…
Нет, но какая отличная бумага!
Разве, что сперва дать помять кому-нибудь хорошенько.
Удивлённо приподнимает брови:
— Для ГПУ будет сложно ликвидировать этих людей, сперва заставив их отдать деньги?
— Для «О-Г-П-У(!!!)» нет ничего сложного. Но это будет — уже не моя личная заслуга, а всей этой организации… Понимаете? Или, думать в вашем Оксфорде не учат?!
Кивает и, показалось с издевательским оттенком в голосе:
— Понимаю, но ничего большего сделать для Вас не могу. Не знаю, чего там вам про нас наговорили в школе… О-Г-П-У(!!!)… Но возможности «SIS» тоже довольно ограничены.
— Ах, вот как?! Ну тогда, мистер, наша с вами встреча была ошибкой…
Прячу листок в карман, убираю папку в портфель и, кивнув на папочку в его руках:
— …Пусть «это» останется памятью о нашем знакомстве и напоминанием об упущенных возможностях.
Поднимаюсь и, уж было на выход… Сделав какой-то «маяк», мой собеседник угрожающе прорычал:
— СИДЕТЬ!!!
В руках у джентльмена вдруг оказался револьвер незнакомой мне системы, из-за соседних столиков вдруг поднялись ещё два джентльмена — до этого мирно беседующих с дамами, а из-за поворота вдруг показался автомобиль — с ещё двумя джентльменами.
Однако, встрял я — как половой член в деревенский рукомойник!
Ну, что делать?
Падаю на кресло обратно… «Соседи» оставившие скучать дам — угрожающе, но пока спокойно нависли «над душой». Автомобиль встал у выхода с открытой площадки, но пассажиры не выходят — ждут команды или развития событий.
«Коллега», довольно приязненно улыбаясь, предлагает:
— Сейчас ты встанешь, рассчитаешься за кофе, добровольно пройдёшь с нами до автомобиля, сядешь в него и доедешь до Посольства. Затем, отдашь все бумаги, расскажешь то, про что возможно утаил от меня и…
Перебиваю и заканчиваю за него:
— …Получу политическое убежище, гражданство, бочку варенья и ящик печенья.
Тот, аж заморгал!
Наклонившись через столик, приблизился и шепчу прям в ухо:
— Немцы — они, такие затейники! Не находите это, коллега?
Тоже шёпотом:
— При чём тут немцы?
— Они, придумали винтовку с телескопическим прицелом, представляете?
Таращится:
— «Винтовка с телескопом» — уже давно известна. И далеко не факт…
— …Факт, что из неё можно прострелить Вам лоб с шестисот шагов! Например — вон с той колоколенки, видите? Видите, поблёскивает?
Посмотрев в указанном направлении:
— Вы — блефуете!
Впрочем, не совсем уверенно… Глаза в глаза: неотразимый психологический приём — кто первым сморгнёт:
— Хотите проверить, коллега — блефую я или нет? На собственном лбу?! В конце концов, это — не профессионально.
Первым «сморгнул» он:
— Что Вы предлагаете?
— Как профессионал — профессионалу, предлагаю перезагрузиться.
— «Перезагрузиться»?
— Вот именно — «restart»! Начать всё с чистого листа. Забыть про это маленькое недоразумение и попробовать договориться в другом формате.
Завис…
— Отзовите на исходные места своих людей и попробуем договориться. O,kay?
