Ведьма. Наивная.

— Введите их! — крикнулФуфлориан, и музыканты начали играть гимн.

Нужно было встать исклонить голову перед величием короля: это общепринятый обычай у всех людей внашем мире.

Что я и сделал. Покатолпа внимала звуки священного гимна, ворота замка отворились, и оттуда вывезливысокую телегу, наверху которой были привязаны две хрупкие фигурки.

Несмотря на обычаи, яподнял голову и впился взглядом в одну из них... Она показалась мне оченьзнакомой.

* * *

Меня бросили в темницу.Открыли передо мной решетчатую дверь и грубо толкнули внутрь. Руки мои до этогодержали за спиной, поэтому я полетела, беспорядочно махая ими, и остановилась,только стукнувшись головой об стену.

Я упала на колени ижалостливо посмотрела туда, откуда меня сюда швырнули.

Три стражника, словноблизнецы похожие друг на друга, заперли дверь на ключ и ушли.

— За что? Почему? -вопила я вслед. — Вы еще ответите за неподобающее обращение с Избранными!Файербол!

Я вытянула руку вперед,благо, решетка позволяла, но никакого заклинания не слетело с моих пальцев.

В ответ я услышала тольконервный хохот.

— Угомонись, — раздалосьиз угла, и я медленно повернула голову к источнику звука.

В полутьме я сумеларазличить маленькую фигурку, лежащую на животе посреди разбросанных кусковсена. То была маленькая женщина или даже девочка. Не различишь особо в темноте.Волосы ее до бедер сосульками свешивались с плеч. Явно, в темнице нет душа, ипоследний раз пленница мылась несколько лет назад.

Она лежала и, грызя пероза кончик, смотрела на большой желтый лист. Девушка бросила на меня грустныйвзгляд больших темных глаз, а потом, еще разок укусила перо и принялась что-тобыстро писать.

— Ты кто? — почему-тоименно этот вопрос крутился у меня на языке.

— Уже никто, — тихийголос загнанного зверька.

— Но у тебя же есть имя!— возмутилась я. — Например, меня зовут Мария Сусанина, я приехала из Москвы ия Избранная, которой суждено вывести Фуфляндию из Тьмы!

— Из Москвы, — онасказала это так скептически, что я чуть не разрыдалась, а потом продолжила стой же интонацией, — Избранная... как же... выведешь ты эту дыру из Тьмы!

Ее грустные, большие,потому что впалые, глаза зловеще смотрели на меня, не желавшую вот так простоопускать руки и мириться с заключением.

— Два года назад, -усмехнулась пленница, поправив на себе коротенький топик, — я тоже готова былауничтожить эту решетку из орихалкона и кидалась файерболами, создавала режущиезаклятья и даже устроила подкоп. И что?

Она хихикнула. Ее ровныебелые зубы, большие по сравнению с маленьким ротиком, немного напугали меня.

Два года. Магия.Потерянные способности. Пленница... Кажется, я поняла, кто сидел со мной в однойкамере.

— Зина, — тихо сказалая, впившись в ее крошечное тело глазами.

Как же я раньше нерассмотрела в ней соотечественницу: черные шортики с белыми лампасами, какиепродавали на барахолках, красный топик с Сэйлормун на груди... картинку яразглядела, когда девушка села, скрестив ноги, и прижалась спиной к каменнойстене... кроссовки на толстой подошве... Так не могла одеваться фуфляндская девица.Уровень развития не тот.

— Откуда ты знаешь моеимя, Маша? — она потупила взгляд и прижала к груди исписанный листок.

— Ты ведь Избранная! Ипро тебя ходят легенды! — махала руками я. — И я никогда не думала, что Героиняможет сидеть в тюрьме.

— Но, как видишь, этотак. И теперь у Фуфляндии две героини. Ты знаешь, Фуфлориан меня использует.

Хм, интересно. Яслышала, что Зина сражалась с сильнейшей волшебницей мира два года кряду. Завтрабыл третий турнир, в котором девушка должна была принять участие.

Она убрала сбившуюся нанос сальную черную прядь, а потом начала свой рассказ. Я не могла поверить ниединому слову, что лились из ее уст.

— Этот мир — сплошнаяподстава, Маша. Два года назад я наивной школьницей попала сюда. Сама не знаюкак. Я просто шла по улице, и у меня возникло стойкое желание, что я должнасвернуть в темный переулок. Когда я вышла из него, я стояла на большой чернойполяне, а рядом со мной — пропитый старикашка. Я убежала бы от него, если быменя не поймал Кириллиус.

Мои глаза округлялись.История, чем-то напоминающая мою. Только мага звали иначе. А деда Томиуса онаописала точь-в-точь так, как я его и представляла. И мне стало страшно: неужелиДи подстроил мне это приключение, чтобы сдать меня в плен к Фуфлориану.

Дальше Зина говорила отом, что прорицательница, имя которой она не помнит, открыла перед нейтысячелетнее пророчество — надо спасти мир от страшного повелителя Тьмы:зеленого прыщавого и очень сильного. Два месяца пространствовала Зина, покоряявсе расы Фуфляндии, пока не нашла в северо-восточных горах своего врага. Чтобыло дальше, я знала и без нее.

— Я не хотелавозвращаться в Москву после окончания приключения. Во-первых, у нас сКириллиусом была назначена свадьба, а во-вторых, я писательница, и для того,чтобы издаться, редактор поставил передо мной программу-минимум — четыре книги.А у меня к окончанию приключения была готова лишь одна.

— Ты пишешь женскоефэнтези! — я запрыгала на месте, прихлопывая в ладоши. — Какая радость! Жаль,что ты не вернулась и не опубликовала свой роман.

— Я же говорю, — Зинапотупилась, — мне нужно четыре книжки, а не одна. Наутро после боя я не нашлаКириллиуса у костра. То ли он отошел, то ли сбежал. Скорее всего, второе. Апотом... из кустов выскочили стражники из Фуфела. Они схватили меня и бросили вэту тюрьму... Без суда и следствия. После этого я не могу колдовать и только сижувот тут и пишу уже шестой роман о Фуфляндии. Что и тебе советую...

— Писать? — скривиласья. — Я слишком умна, чтобы не тратить время на бумагомарательство.

— Зря ты так, -вздохнула Зина, — писать — это замечательно. Перечитывая свои воспоминания, тычувствуешь себя свободной, не заточенной в этой клетушке. Кроме того, ты толькопредставь, что издадут твою книжку с яркой обложкой — там твой счастливыйулыбающийся портрет... и о твоих приключениях узнают тысячи девушек, которыесидят себе пусть даже не в такой темнице, а за партой в школе или в институте,и ничего, кроме Дебет-десять-кредит-пятьдесят-один в жизни не видели? Тыпредставь, что они, прочитав о твоих приключениях, будут грезить Фуфляндией.

— Но тут же подстава, тысама говоришь.

— Это меня подставили.Может, кому-то повезет больше, и он спасет этот мир от еще одного ТемногоВластелина...

— Слушай, уговорила тыменя стать писательницей, — я улыбнулась.

Не знаю, заметила ли моюулыбку Зина. Она выглядела какой-то отрешенной. Она отодвинула кучу сена ипоказала мне свой тайник: там лежала стопка мелко исписанной бумаги.

— Мои романы, — горяглазами, сказала она. — Только я окажусь в Москве, наберу на компе и опубликую.Ты ведь умеешь печатать в ворде?

Еще бы я не умела! Нашлидурочку! Как бы я в чатах общалась, если бы долбила по 100 знаков в минуту. 300символов — отличная скорость, о чем я и похвасталась Зине.

— Вау! — захлопала она владоши и на ее грустном, как мне сперва показалось, старческом лице загорелосьстолько энтузиазма, что я чуть не ослепла от света ее черных глаз. — А давай мыс тобой будем соавторами! Ты напишешь о себе, я — о себе, и назовем этот роман'Две судьбы'!

— Давай! И мы станем ещеболее великими, чем Ольга Громыко и Оксана Панкеева вместе взятые, правда?

Кажется, я уже началачитать мысли Зины, а она — мои. Я продолжала сказанное ей, а она — мной.

Но после этой фразы еерадость куда-то улетучилась:

— Не сомневаюсь, двеголовы — это замечательно, — она встала и подошла к маленькому окошку подышать воздухом.

Ее маленькаяполутораметровая фигурка не дотягивалась, и девушка несколько минут стояла нацыпочках. А потом она вернулась на свою кучу сена и, закрыв лицо руками,заплакала.

— Что с тобой?

— Маша, — всхлипнула мояновая подруга (а иначе я Зиночку и не назову, такой подруги у меня еще никогдане было), — ты задела за живое. Да, я пишу лучше Ольги Громыко, но я — узница.Я не могу сбежать из тюрьмы. Понимаешь? Я два года не могу вернуться домой.Каждое лето меня используют как предмет для насмешек. Они называют менямерисью, то есть, Марией-Сузанной, величайшей Героиней женского фэнтези. Ониделают это с такой насмешкой, что мое сердце готово разорваться на части.Оскорблять Величайшую — это грех.

Кто такая эта Мария,перед которой преклонялась подружка, я не знала, и тут же спросила ее. Ой, итемнота же я. Мария-Сузанна — это первопроходица в путешествии женщин по мирам.Ее мировоззрение было настолько широко, она была так умна и образованна, чтосумела выйти замуж за эльфа какого-то мира и родить ему двоих детей. Какговорила Зина, много великих Дел вершила та женщина, и об этом написано немалопесен и баллад во всех мирах.

— Но почему Фуфлорианненавидит эту женщину? Была ли она в этом мире.

— Скорее всего, да, -Зина легла на пол и уставилась в потолок.

Настолько мудрой женщиныя еще не видела. Наверное, она была ясновидящей и читала мои мысли. И это мне вней очень нравилось. Я даже решила, что она научит меня подобным фокусам, когдамы вернемся в Москву.

— Наверное, онаразгневала чем-то Фуфлориана во время своей командировки, — сухо заявила моясобеседница. И теперь король точит зуб на любую иномирянку. Так теберассказать, что он со мной вытворяет?

Король хотел убить Зину.Он все время твердил о каком-то пророчестве, в котором было сказано, будтомногие миры погибнут от руки мерисью. То есть, Мери-Сью. И он пленил всякуюдевушку, похожую характером на первопроходицу. Многие оказывались простодурочками из Фуфляндии, и после короткой разъяснительной беседы Фуфлорианотпускал их. Как сложилась их жизнь — неизвестно. Ходили слухи, что вседевочки, желавшие научиться ходить по мирам, отправлялись в школу магии.Иномирянок из Москвы до Зины тут не было, если не считать жительницу из нашегос ней мира Марию-Сузанну.

И как только Фуфлориансобрал все сведения о Зине, он тут же взял ее под стражу. Нет, пытать девушкукороль не стал. Да, он палил неугодных ему ведьм: таких набиралось по несколькоштук в год. В основном, это были преступницы или сумасшедшие. Кто-то из нихискал славы, кто-то — смерти. Последнюю находили все, но только не Зина.

— Знала бы ты, Машуль,как иногда я хочу умереть...

С ее-то волей к жизни иславе я не подозревала, что мысли о кончине посещали ее эрудированную головку.

— Полежишь тут с годик,и захочешь наложить на себя руки... но нечем... не сеном же удушиться, правда? Акаждый год тебя выводят на площадь как посмешище, и перед тобой стоитволшебница. Тебя называют величайшей всех миров и народов, а она в тебяфайерболами швыряется. И потом отлеживаешься по три месяца в эльфийской больнице.Ты не знаешь, как это больно, когда глаз выбьют или руку сломают. А в прошломгоду мне еще мышцы перетянули и волосы подожгли. Эти ученицы школы магиижестокие садистки. Правда, когда лежишь на земле, сознание тебя покидает, онаподходит, встает ногой на твою голову и кричит: 'Я сильнее мерисью, явеличайшая из волшебниц!' И толпа скандирует ей. А когда тебя кладут наносилки, она склоняется над твоим ухом и шепчет: 'А почему ты несопротивлялась?' Словно бои гладиаторов в юбках, только не насмерть. Но ядумаю, что завтра я умру. Мария... если это произойдет... я доверяю тебе своирукописи...

— Ты не погибнешь! — ясхватила ее за плечи и начала трясти.

Да чтобы москвичка, даеще и Избранная, погибала в каком-то фуфловом мире, не бывать этому!

— Я не могу пользоватьсямагией, понимаешь? — слезы навернулись у нее на глаза. — Я не могу сбежать,потому что вокруг стража. У меня один выход из этого города — победитьсоперницу. На первом турнире у меня были какие-то шансы. Но меня ударили током.Я упала и очнулась в Лутиниэле. А про второй раз я уже рассказывала. Садисткикакие-то эти магички, ей Богу.

— Но раз есть выход, тоим можно воспользоваться! — я была полна решимости начистить задницы не толькоэтим садисткам-конкурсанткам, но и Фуфлориану и всей его свите.

— А ты оптимистка, дажеесли у тебя нет магической силы...> lang=EN-US >Work your magiclang=EN-US >I never wanna lose thisfeelinglang=EN-US >I am able and I'm willinglang=EN-US >Yes>, lang=EN-US>I >'lang=EN-US >m lang=EN-US> lang=EN-US>willing>

Я напела любимый мотив,а потом, обняв Зину, сказала ей:

— Это заклинаниеработает безотказно!

— Что это за песня?

— Шестое место на'Евровидении' 2007 года, про магию и любовь, то есть, про нас с Димианом.

— Не верь ему, -буркнула Зина, — он — главный обманщик в твоей жизни. Я тоже надеялась наКириллиуса и свою силу, но оказалась лишена и того, и другого. Будь уверенатолько в себе. Но нам не сбежать отсюда, и Лутиниэль — тоже не открытые ворота.Постой... у нас в Москве уже 2007-й? Я попала сюда из 2004-го, ужас, три года.

Я не на шуткуиспугалась. Нет, я была на тысячу процентов уверена, что Ди не предаст меня: ябоялась вернуться не в свое время. А про предательства эльфов это она зря. Ярассказала подружке о своем мега-проекте и о счастливых длинноухих, которыепознавали премудрости эстрадного пения. Но, увы, меня ждало очередноеразочарование. Зина, посмеявшись вдоволь над моей историей, угрюмым тономзаметила:

— Меня они тожепровожали со счастливыми лицами и ждали в гости. Но, когда я очутилась в ихбольнице, они выполнили свою работу и под конвоем вернули меня Фуфлориану. Аведь король не мог их посадить в тюрьмы или убить. Он не имел права. И эльфамничего не стоило отпустить меня. Но они не сделали этого! Надейся только насебя. Полагайся только на собственную силу.

У меня есть сумочка,которую стража не конфисковала у меня. И я обязательно найду управу и на своюсоперницу, да и Зину спасу.

— Вдвоем мы сила! -подбодрила я ее. — Главное, не думай умирать! Потому что Россия должнадождаться Великую Писательницу! И... попробуй воспользоваться своей магиейзавтра...

Девушка улыбнулась идаже прослезилась в ответ. А у меня в душе обосновалось очень тревожное чувство:а что, если Димиан подставил меня точно так же, как и Кириллиус — Зину? Еслипередо мной на поле битвы окажется сильнейшая магичка, которая спалит меняодним щелчком пальцев или, хуже того, раздавит чем-нибудь тяжелым. Похоже,Фуфлориан — любитель жестоких зрелищ. Но я не позволю, чтобы хотя бы волосинкаупала с моей умной головушки.

Я обняла худые плечиЗины и еще раз пообещала, что все будет хорошо, и Избранные еще покажут, чегоони стоят. И так мы заснули. Спокойно. Потому что я была уверена — вдвоем сЗиной мы победим! И только во сне мне дошло: 'Я же автоматом вышла в финал!!!'

* * *

Нет, я не мог ошибиться.Связанная, одетая в длинную белую робу, на телеге стояла Мари. А рядом с ней -маленькая черненькая женщина лет тридцати от роду. Они были такие разные, ночто-то их объединяло — это я понял, когда посмотрел на ауры обеих девушек. Онииз одного мира, значит, соседка Марии — это и есть та самая Зина Лесова, окоторой весь мир вспоминает с содроганием в душе. Ох, увидеть бы Кириллиуса, уменя к нему куча вопросов.