Чистилище для неудачника

Кто о чем, а я не забываю основное. Бегать по улицам и выдирать из ушей серьги, зачем? Есть возможность взять гораздо больше. Безусловно, казну мне в подарок убегающие не оставили. Это было б слишком. Зато остального в подвалах хватало. Сотни бочек с порохом, тонны свинца для пуль, огромное количество железа, меди и олова в болванках, десятки тысяч связок стрел. Кто-то думает их поставки бесплатны и хватит колчана у всадника на всю войну? Или он самолично изготовляет в свободное от боев время, пыхтя от усердия? Заготовляют заранее.

Детали для арбалетов в огромном количестве. Заготовки копий и тонны всевозможного оружия, колющего и рубящего. Латы, кольчуги, шлемы, аркебузы, стволы пушек древние и достаточно новые. И самое важное: огромное количество так необходимого продовольствия, вина и даже колодец. Последнее мне особо не требовалось, однако предусмотрительность похвальна. Как и списки содержащегося в очередном каменном подвале, прикрепленные снаружи.

Внутрь заглянуть можно через окошко, но лучше не входить. Я не знаю, как действует заклинание, зато прекрасно известен результат. Сложив все в закрытое помещение и заперев вход, оно накладывается снаружи. Любая вещь может хранится годами, не портясь, если не снимать засов. И сразу видно, если кто сунулся без разрешения.

Особенно важно для еды, но иногда и человека можно так запереть, хотя такое редко творят. Если уж совсем край и требуется сохранить до прибытия врача. Потому что, кроме того, что это очень дорогое удовольствие, да и приличные маги не часто встречаются, бесконечно так держать людей нельзя. Через пару месяцев они все одно помирают. Продукты тоже не хранятся вечно, но пару лет мука остается свежей и без жучков. Они не заводятся.

Здесь, судя по перечисленному в списках, хватило б кормить весь город добрый год, не меньше. Разве не пригодится? Тем более, поставляемая ханом баранина, уже всем поперек горла. А вот с хлебом напряженка. Теперь можем себе позволить нормальную пищу, а то по слухам, одному из моих ратников пуля попала в сухарь и он не хуже брони прикрыл, настолько твердый. Я уж молчу про необходимость постучать перед жеванием, выбивая насекомых. Некоторые вполне их употребляют, не морщась, но я исключительно с голодухи.

Асен пришел, когда предавался греху чревоугодия. Мефодий неизвестно где раздобыл настоящую утку. Она относилась к виду ржаво-коричневой окраски, цвет которой кочевники называют 'утки-ламы' и полагают невозможным кушать. Впрочем, они и грибы считают гадостью, а некоторые от рыбы шарахаются. С чего мне отказываться от угощения и давиться ненавистной бараниной в очередной раз. Честно поделив с личным оруженосцем мародерскую добычу сидел и наслаждался.

— Там тебя спрашивают, — сообщил Одноглазый.

Я не стал интересоваться кому внезапно понадобился. Если б что неприятное сам бы сказал. Вытер руки и отправился выяснять кто по мою душу заявился. Снаружи ратуши стояли трое. Два обычных кумана при оружии с монгольскими рожами и толстенький тип с веревкой на шее и заплывшей от побоев щекастой физиономией. Одежка на нем не из дешевых, но и не сильно богатая. Обувь уже сняли. Средней руки купец.

— Он говорить, знать тебя, — сказал один из номадов на ломаном словенском. — Мы привести, ты платить. Не врет? А то зарежем бесполезного.

Определить настоящий возраст без долгой привычки подобных жирных типов достаточно сложно. Женщины частенько смотрятся старше, зато мужчины лет на десять-пятнадцать моложе реального. Но вряд ли они настолько глупы, чтоб идти ко мне без внушительных обещаний. Одна проблема, я не узнаю пленного.

— Господин не забыл, кто показал ему кладовую Гиргеня с сокровищами? — спросил толстяк тоже на словенском. Причем у него язык был гораздо чище.

Опа! Да это ж тот евнух. И что он делает так далеко?

— Только не говори, — невольно улыбаюсь, — что возлюбил меня тогда внезапно и решил облагодетельствовать снова.

— Заплатил за жизнь один раз, могу и второй.

— Золото в бой не ношу, — сказал я монголам, снимая с рук парные массивные серебряные браслеты, добытые как раз с его подачи среди прочих вещей и протягивая им. — Сойдет?

Один кочевников взял, взвесил в руке и довольно ощерился.

— Он твой! — отдавая веревку, согласился.

Я легонько дернул за конец поводка, когда они ушли.

— И где находится еще одна комната, набитая ценностями?

— Нигде, мой господин, — спокойно заявил он. Тогда он на словенском якобы не говорил, мы на тюрки объяснялись. Хитрец. — Но иные знания стоят дороже алмазов. По крайней мере, с их помощью можно получить не один мешок с монетами, тебе ли не знать, мой господин. Ты ж тогда вовсе не случайно в усадьбу пришел. Кто-то рассказал интересный факт.

— Хочешь обменять жизнь на чужие секреты?

— О, жизнь ты мне и так оставишь, — сказал он с полной уверенностью. — В отличии от большинства, не рубишь с плеча и умеешь думать. — Моя ставка выше. Свобода в обмен на сотрудничество.

— Ну, пойдем, — говорю, кидая ему веревку.

Куда ему бежать, до следующего номада, который не станет слушать сказки и сразу рубанет?

— Садись, угощайся, — показывая на остатки трапезы.

— Благодарю, мой господин, — с кряхтением опускаясь на стул, отвечает. — Я все ж привык к нормальным стульям и столам, а не сидеть на кошме, поджав ноги. Дикое мучение. Ммм, — довольно простонал, прожевав кусок утки. — В горчично-медовом маринаде с чесноком. Неплохо, хотя правильней запечь с яблоками. Увы, — проглотив еще кусок, — в моем состоянии помимо вкусной еды особых радостей не найти. Женщины вызывают желание, но не возбуждение. Да и удовлетворить не способен. Пить до потери разума я не люблю. Ум — это все, что у меня осталось.

— Как тебя зовут? — подождав, пока уничтожит все оставшееся, спрашиваю.

— Кирилл древнего рода патрициев Афраниев, — говорит с гордостью. — Отец был магистр милитум Фракии, главнокомандующий войсками в провинции. Василевс обвинил его в заговоре с целью захвата трона и казнил.

— А он этого не делал?

— Положа руку на сердце, не знаю. Со мной такими вещами не делились, подросток. Маркиона ненавидели многие и по делу. Он, в свою очередь, подозревал чуть не каждого.

И закончилось это вполне закономерно. Мятежом и уничтожением не только прежнего владыки, но и его детей.

— Отнять владения, сослать, даже отрубить всей семье головы — это нормально. А меня оскопили и продали в рабство арьям. Я ненавижу их всех, — сказал совершено спокойно. — И с удовольствием помогу любому врагу ромеев.

— Я служу хану.

— Сегодня. А завтра?

— Ну, хорошо, — подумав, говорю. — И что ж такого важного может поведать надзирающий над гаремом?

— А кто сказал, что я им был?

— Не понял. А что ты там делал?

Он посмотрел выразительно через мое плечо.

— Асен командир моих телохранителей. Если уж ему не верить, то кому?

— Никому нельзя, — со вздохом произнес евнух. — И чем выше твое положение, тем меньше людям нужно верить. У каждого есть цена.

— Пока твоя — грош. Я не услышал ничего.

— Работал казначеем Гиргеня, — сообщил он, на прежде заданный вопрос. — Собирал для него налоги, продавал и покупал. Воинов, жен, рабов. Что угодно.

— То есть не случайно выяснил где сокровищница, а сам в нее и складывал.

— Часть моих обязанностей. А вторая не такая заметная. Я общался с купцами, путешественниками и имею многочисленные связи на всех берегах Черного моря.

— Шпион.

— Правильней — собирающий новости.

— Не очень-то они помогли, когда я пришел, — говорю с насмешкой.

— Известия идут не быстрее корабля. Что налет будет предупредили вовремя. А куда, точно заранее знать нельзя. Не потому что тупые подслухи, а потому что черкасы сами не имели понятия куда ударят до последнего момента. Некрас и Ус не говорили, до выхода в море, не правда ли?

— Ты хочешь сказать, — подался вперед Асен, — на Хортице были твои шпионы?

— Почему были? — он широко улыбнулся. — Есть. И не только там. И главное я уловил. Ты, господин, в отличие от них, знал куда и зачем идешь. Не город. А где серебро грудой. И ворота взяли твои люди. Без тебя пограбили б пригород и ушли. А так... я имел время подумать и кое-что сопоставить. Ты тот, кого ищу давно. Человек, способный убить Ромейскую империю.

Я невольно засмеялся. Представить себя победителем Византа изумительная шутка. Даже Асен улыбнулся.

— Да, — невозмутимо сказал толстяк, — сегодня звучит дико. Но что ты теряешь, принимая мою помощь? Я буду поставлять сведения, а как ими распорядиться твое дело.

— Твой бог не иначе Отец Лжи, — вытирая слезы от смеха, произношу. — Такое выдумать на ходу, ради свободы. Воистину мое мнение о евнухах изменилось в лучшую сторону. Отсутствие мужских причиндалов не делает их глупыми и ленивыми. Напротив, обостряет ум. Не часто мне доставляют такую радость в последнее время. Ты получишь свободу и даже просто так, без выкупа.

— Мой бог Будда, — резко заявил собеседник, — и моя карма и без того отягощена массой тяжких поступков, чтоб такими глупостями заниматься. Как раз выкуп могу предложить неплохой. Не все тайники вы тогда видели. А уж расписки должников и вовсе не достались.

Асен тяжко вздохнул. Даже ему стало кисло. Выходит, мы могли заполучить много больше.

— Ты, пан Воронецкий считаешь честью держать слово. Я оценил столь редкое в наше время качество. Отпускаешь? Прекрасно! Тогда я тоже кое-чем поделюсь просто так. У меня есть подлинное письмо от бея Байяра Аргинского к визирю Царя царей, где он сообщает о согласии занять трон, в случае внезапной кончины хана. Просит уточнить, какой именно контингент прибудет ему на помощь и в какие сроки. Напоминает о предложенной субсидии.

— И откуда такое? Это ведь не слухи, а гораздо серьезнее.

— Гонец, скажем так, выполнял временами мои поручения. Извини, имен называть не стану, даже после заключения соглашения. Чем меньше людей их знает, тем удобнее всем.

Вот же нахал, подумалось. Уверен, что соглашусь. А с какой стати отказываться, когда в руки плывет нечто полезное без всяких усилий?

— Когда я разрушу Ромейскую империю только Святовит знает, — говорю вслух. — Уж точно не на следующей неделе. Поэтому давай обговорим условия. Что ты конкретно хочешь и на что я могу рассчитывать?

— А письмо?

— На тебе его нет, — глядя на исподнее, сохранившееся на тучном теле и грязные босые ноги, уверено заявляю. — Значит где-то спрятано. Лежало до сих пор, полежит еще чуток. Слушаю.

Глава 4

Женитьба.

Толпа дико взревела, когда двести лошадей устремились вперед. Зрители буквально подпрыгивали, разражаясь жуткими воплями. Ничего удивительного, я б тоже кричал, если б это мой ребенок скакал. Единственное, абсолютно не понимаю, как отличают своих в этом бешено скачущем табуне на таком расстоянии. Девять верст по обычным меркам серьезная дистанция.

Начинается праздник окончания лета всегда детским забегом. Для кочевников само собой разумеется, что любой младенец способен ездить верхом. А учитывая разницу в весе, частенько побеждает наиболее мелкий. Ведь это соревнование, в первую очередь, коней, а не наездников. Потому среди участвующих в гонке есть и много младше двенадцати лет. Если не врут, одной девчушке четыре. Да-да, в трех состязаниях: стрельбе из лука, борьбе и скачках могут участвовать представители женского пола. Понятно, в борьбе они редкость, хотя попадаются и медведеподобные батырки, но уж мчаться быстрее ветра умеют не хуже парней.

— Почему не пьешь? — спрашивает хан, — может другого вина? У меня есть из Италии.

— Спасибо, — вежливо отвечаю, когда подлетевший слуга наполняет кружку пенящимся напитком.

Сам он предпочитает шимин архи, который готовят из молока. Считается, что лучший напиток получается из коровьего, а самый крепкий из кобыльего молока. Ценители утверждают, из верблюжьего и козьего молока получается слаще. Надо лишь иметь очень много продукта. Берешь обычную чашку, надеваешь на нее глиняную широкую трубку, сверху сосуд с водой, снизу греют. Пары кипящего молока собираются на дне холодной чашки и капают в другую, подвешенную в середине трубы. Шимин архи, бесцветный и освежающий, мне казался не крепче вина. Оказалось, бьет в голову даже крепче. Двух трех кружек хватало для состояния приятной расслабленности, большая доза уже вызывала изрядное опьянение. Надо б попробовать с настоящим вином, вдруг тоже выйдет нечто интересное.

Мы сидели на специально воздвигнутом помосте, вроде того, под которого положили русских князей после Калки. В данном случае никого снизу не имелось. Просто сверху удобнее наблюдать за состязаниями, никто не мешает, заслоняя зрелище спинами. Строить трибуны для съехавшихся иногда за сотни верст никто пока не додумался. Да люди и не нуждаются. Кому положено, те сидят подле хана. Остальным и высоты коня достаточно.

Обычно на праздник собираются главы кланов не столько ради игрищ, сколько обсудить всевозможные обиды, изменения в законах, торговые пути и многое другое. И мне совершенно не нравятся не особо приветливые взоры беков, обнаруживших мою персону по соседству с высшей властью. Татар Керай меланхолически перебирает четки, старательно игнорируя скрытое недовольство. Сейчас он якобы наблюдал за стрельбой из лука. Дистанция от 200 до 300 шагов и хороший стрелок способен попасть в голову сурка, высунувшегося из норы. Когда самые слабые лучники отсеются расстояние увеличится. И так, пока не останется только один. Его имя будут с восторгом воспевать во всех юртах, ну и получит от щедрот хана весомый подарок. Обычно это табун в сотню лошадей.

— Я все помню, — говорит хан тихо, явно отметив мой взгляд в сторону бея Байяра.

Тот шумно глодал жирный овечий зад. Мясо он уже стрескал и сейчас старательно вырезал последние кусочки острейшим ножом, прямо у рта. Все жду, когда лезвие сорвется и сам себя порежет, а он ничуть не смущаясь продолжает жрать с немалым аппетитом. Жир стекал по щеке, вызывая омерзение, а зубы не хуже волчьих, только треск от мелких костей стоит. И да, он не сознательно так себя ведет. Обычное дело. Никто ничего противного не видит. Я тоже. Не в этой стае поучать этикету. Он годен разве для городских неженок. Как сказал мне как-то один из людей калги, отправляя в рот вошь: 'Она мою кровь пила, так что я собой брезговать стану?'.

— Придет срок и сломаю спину. Не сейчас. Мне нужны его всадники для войны с мангитами.

Про спину — это не оборот речи. Считается почетной казнь без пролития крови. То есть задушить или чисто по-монгольски сломать позвоночник. Вопреки внешности и достаточной образованности Татар любит подчеркнуть, что он потомок Потрясателя Вселенной.

Всадники сделали круг и мчатся уже совсем рядом. Большая часть отстала, растянувшись, но впереди несется плотной группой с десяток лучших. Толпа снова взревела, когда бешено скачушие подростки приблизились к натянутой красной ленте. Вряд ли кто-то что-то смог бы разобрать в какофонии воплей, но все подались вперед, в ожидании, включая сидящих на помосте. Хотя он расположен так, чтоб четко видеть я так и не понял, кто из трех всадников первым пересек линию. Судя по поднявшемуся шуму и остальные разделились во мнениях. Хан поднялся и выступил в качестве Соломона, признав всех троих победителями. Наверняка остались недовольные, тем более многие делали ставки на выигрыш, но справедливость власти сомнению не подлежала. Сказал табун получит лучший, все трое стали обладателями сотни лошадей.