Чупакабра (завершено)

Выждав некоторое время и убедившись, что монстр не думает возвращаться, Бес недовольно осведомился:

— Ты чего разорался? Жить надоело?

Маг, припомнив причину, возбужденно замахал руками, заехав чупакабре по голове:

— Изумруд! Он здесь, я нашел! Мы не ошиблись, и друидки не соврали!

— Ну и где же он? — скептически осведомился Бес, торопливо уворачиваясь от очередного удара разошедшегося чародея.

— Где, где... У этого нехорошего создания на шкуре! Прямо под одной из чешуек застрял! Видимо, это существо уже некоторое время обитает здесь, а в храме прячется от непогоды или просто во время сна. Наверное, он спал на той куче, вот и приобрел себе украшение.

Бес помолчал некоторое время, затем осторожно уточнил:

— Ты уверен, что это тот самый изумруд?

— Я должен все проверить, но сомневаюсь, что здесь найдется что-либо похожее. Это без сомнений он.

Человек и зверь внимательно посмотрели друг на друга.

— А как?.. — начал было Бес, но его прервал дикий, полный ужаса вопль.

— Пинмарин!

— Черноклокий! — в один голос воскликнули Тиллирет и чупакабра, и бросились прочь из укрытия.

Вот елки зеленые, я совсем забыл про черноклокого. Ведь знаю же, что у него поразительная способность находить себе неприятности на ровном месте. И видел, что чудовище направилось в ту же сторону, куда до этого побежал Пин. И как-то даже не сопоставил одно с другим. Ох, надеюсь, мы успеем вовремя!

Впереди все время раздавались крики, взрывы, свист, рев и какой-то другой шум, который я не смог опознать. Черноклокий изо всех сил держал оборону, а мы со всех ног неслись ему на подмогу, благо по следам нашего противника перемещаться было гораздо легче, чем убегать от него. Промчавшись через заросли, монстр оставил следом за собой широкую полосу вытоптанного и поломанного кустарника.

К моему огромному облегчению, мы успели. Когда мы выбежали на место поединка, надо сказать, весьма плачевно выглядящее даже при лунном свете, черноклокий с удивительным проворством скакал по свежевыжженной полянке, ловко уворачиваясь от когтей и зубов противника.

— Бес, — белошерстый ухватил меня за шкирку, вынуждая остановиться. — Сможешь вытащить камень из-под чешуйки, пока мы с Пином будем его отвлекать? Сомневаюсь я, что мы сможем одолеть такую громадину.

Я старательно присмотрелся, пытаясь обнаружить искомый предмет. Где там хозяин увидел камень? А, вот, что-то похожее на плече. Однако! Высоковато, допрыгну ли?

Я уселся на землю и старательно почесал себя за ухом, краем глаза поймав возмущенное выражение на обращенной ко мне морде черноклокого. А, была — не была!

— Я попробую, но ничего не обещаю.

— Постарайся, — с этими словами белошерстый поспешил вступить в сражение.

Я остался на месте, пытаясь придумать, как забраться на крутящегося волчком монстра с минимумом вреда для собственного здоровья. Думается мне, что просто влезть на него не получится, эта чешуя должна быть тверже камня, мои когти просто соскользнут с нее. Залезть на дерево и спрыгнуть сверху? Сложновыполнимо, так как черноклокий все близрастущие деревья уже уничтожил и с методичным фанатизмом продолжает истреблять все, что выше его собственного роста, по-моему, так увлекся, что и про чудовище забыл. А, нет, не забыл, вот только что попытался выбить тому глаз каким-то заклятьем, но промахнулся. Ой!

Я еле успел отпрыгнуть в сторону от летящего в меня заклинания, и решил, что пора бы уже начать действовать, пока я еще целехонек и живехонек.

Вблизи монстр оказался еще больше и еще ужаснее, к тому же на месте он, естественно, стоять не собирался, и я никак не мог примериться даже для пробного прыжка, вынужденный все время уворачиваться от когтистых лап и свистящих мимо заклинаний. Пропрыгав блохой несколько минут, я понял, что так ничего не добьюсь. Видимо, это понял не только я, но и белошерстый, потому что я ощутил, как знакомая невидимая рука схватила меня за шкирку и подбросила вверх.

Ай, слишком высоко! Я перышком подлетел над спиной чудовища, каким-то чудом извернулся в полете и жадно вцепился зубами в нужное место. Что-то громко хрустнуло, оставалось только надеяться, что это не были мои зубы, но зацепился я удачно, точно за камень. Вот только вытаскиваться он не собирался.

Я повис на изумруде, как белка на недозрелом желуде, дергаясь всем телом в попытке расшатать его. Рот заполнила соленая кровь, похоже, зуб я все-таки сломал, но боли в ажиотаже совсем не чувствовал. Елки зеленые, врос этот камень, что ли?

Монстр наконец сообразил, что с ним происходит что-то не то, и с возмущенным ревом повернул свою безобразную морду ко мне. Огромная пасть распахнулась, приготовившись меня съесть, я крепко зажмурил глаза, мысленно попрощался с дядькой, Крадой и множеством родственников, друзей и просто знакомых.

Но намертво стиснутых челюстей так и не разжал.

Прощай, Крада! Прости, любимая, но, видимо, не суждено нам больше поваляться на теплом летнем лугу.

Тиллирет сперва не сообразил, на что это отвлекся противник, а когда понял, страшные челюсти уже смыкались, грозя откусить Бесу голову. Пинмарин, тоже разглядевший, какая опасность грозит им спутнику, вскрикнул в ужасе, и запустил что-то мощное даже на вид прямиком в закрывающуюся пасть, но немного опоздал. Заклинание достигло своей цели, но секундой позже острые зубы пронзили тело чупакабры, тот глухо взвизгнул и забился в стиснувших его челюстях, а монстр одним рывком отодрал его от себя, словно надоевшую пиявку. В это время заклинание наконец-то вступило в действие, чудовище словно поперхнулось и застыло, выронив Беса из пасти на землю. Тот бесформенной кучей рухнул вниз и больше не шевелился.

Монстр попытался было взвыть, но из его горла вырвался только глухой сип и брызги крови. Длинные когти взрыли землю, зверь дрожал всем телом и с трудом дышал, а из пасти вниз стекал все увеличивающийся темно-красный ручеек.

— Чем это ты его так? — негромко поинтересовался Тиллирет, разрываясь между тревогой за Беса и вполне закономерным любопытством.

— А я помню? — в своей манере ответил Пин, пожав плечами.

Улучив момент, Бродяга подбежал к чупакабре и с натугой оттащил его в сторону. Маг немало рисковал, приближаясь к бьющемуся в агонии чудовищу, но беспокойство за жизнь друга оказалось сильнее.

Небо начало быстро светлеть, наступал рассвет, и при свете восходящего солнца Тиллирет смог разглядеть раны своего питомца. Выглядел Бес просто ужасно, но, к облегчению мага, был жив. Длинные клыки прошили его тело насквозь в нескольких местах, из носа и рта безостановочно шла кровь, а в зубах был крепко стиснут крупный камень цвета молодой весенней листвы.

— Ты все-таки его достал, — прошептал маг, осторожно гладя Беса по голове. На глаза Бродяги навернулись слезы, он никак не мог решить, с чего начать исцеление чупакабры, чтобы не причинить тому еще большей боли. Пин в это время ходил кругами вокруг поверженного чудовища, на всякий случай, ну, например, вдруг тот решит ожить, и думал, как бы лучше добыть трофейную чешуйку. Помощи от Весельчака все равно бы никто не принял, поэтому он здраво рассудил, что нечего мешаться более опытному товарищу.

Пошмыгав носом, Тиллирет взял себя в руки и приступил к исцелению Беса. Конечно, чтобы окончательно залечить такие страшные раны, понадобится не один день, но сейчас нужно было в первую очередь постараться остановить кровотечение и устранить хотя бы часть внутренних повреждений. И маг собирался выложиться на полную катушку, даже если потом надолго останется без сил.

Глава 17

Первая мысль была — неужели я все еще жив? Первое ощущение было — мне очень больно. Затем в глаз ударил яркий солнечный луч, который тут же закрыла знакомая бородатая морда.

— Привет, Тилли, — слабым голосом выдавил я, чувствуя, как внутри раздувается маленький шарик счастья. — Паршиво выглядишь.

Видок у старого мага и вправду был тот еще, таким усталым и изнеможденным я его еще ни разу не наблюдал.

— Пришлось попотеть, чтобы подлатать тебя, — слабо улыбнулся хозяин. — Как себя чувствуешь?

Я осторожно пошевелил одной лапой, другой, хвостом...

— Жить буду.

— Идти сможешь?

— Только очень медленно.

Белошерстый устало кивнул и присел рядышком.

— Тогда не будем задерживаться.

Я в несколько этапов сумел поставить себя на пока еще шаткие лапы и огляделся. Мы по-прежнему были на месте сражения, чуть поодаль возвышалась туша мертвого чудовища, а возле нее активно копошился черноклокий.

— Это кто его так? — поинтересовался я.

— Пинмарин. Как всегда, отличился в последний момент.

— А чего он сейчас делает?

— Пытается трофей на память добыть.

— А что с камнем-то? — спохватился я. В конце-то концов, ради чего я чуть не погиб?

Белошерстый молча вытащил из чудом уцелевшего кармана зеленый булыжник и показал мне.

— Он? — хриплым от волнения голосом уточнил я.

— Он, — маг слабо улыбнулся и положил руку на мою холку. — Ты молодец, Бес.

Лапы как-то подкосились, и я привалился к плечу белошерстого, уткнувшись мордой в его грудь. Тот ободряюще похлопал меня по шее.

— Нам надо возвращаться, — маг тяжело поднялся на ноги. — Пин, уходим отсюда!

— Да, да, уже иду, — отозвался тот.

И в этот момент у меня аж в глазах потемнело и в горле перехватило. Черноклокий закашлялся и метнулся прочь от туши, а хозяин поспешно зажал нос. К нам вернулось обоняние, и это было ужасно, невозможно, отвратительно, непереносимо! По сравнению с ЭТИМ запахом скунсы благоухали полевыми травами, а из храма накануне доносился тонкий и нежный аромат. Труп монстра вонял просто невообразимо, и я первым поспешно заковылял прочь, хромая на все четыре лапы.

До места высадки они добрались без приключений, не забыв прихватить драгоценный мешок Пинмарина. Магические силы Тиллирета после лечения чупакабры стремились к нулю, поэтому бразды управления лодкой взял в свои руки Пинмарин. Сразу после чего лодка попыталась выброситься на только что покинутый путешественниками остров, жалобно скрипя уключинами. После укоризненного взгляда Бродяги Пин со смущенным видом примерился было к веслам, но потом все-таки что-то неразборчиво пробормотал, и лодка неохотно поплыла вверх по течению. Бес улегся на носу, расслабленно наблюдая за тем, как вздымаются и оседают брызги воды, а Тиллирет отрешенно вглядывался в проносящиеся мимо островки.

Обратная дорога отняла пару-тройку дополнительных часов времени, но виной тому, скорее всего, оказалось не бурное течение, а элементарная рассеянность Пинмарина, периодически отвлекавшегося на разглядывания приобретенных драгоценностей и терявшего концентрацию. Тем не менее, вскоре впереди показались знакомые берега, и Бродяга вздохнул с облегчением. Впрочем, к облегчению примешивалась некоторая доля неуверенности — магу еще предстояло объясняться с Амальтонеппой по поводу своего внезапного исчезновения.

Лодка, с облегчением скрипнув, выбросила своих пассажиров на берег и с чувством выполненного долга рассыпалась на груду маленьких досочек, со счастливым бульканьем ушедших на дно реки. Процедив сквозь зубы неблагоприятные пожелания в адрес Пина, Бродяга с трудом поднялся на ноги, потирая ушибленную поясницу. Рядом пытался собрать себя в кучу Бес. Действие обезболивающего заклинания, наложенного Тиллиретом с тем расчетом, чтобы хватило на весь обратный путь, начинало подходить к концу, и раненному зверю каждый последующий шаг давался с все большим трудом.

Как и следовало ожидать, не успели мы проползти и пары подобия шагов, как прямо перед нами из ниоткуда вывалился знакомый человечина.

— О, привет, Сквозняк! — обрадовался черноклокий.

— Я — Ветер! — сквозь зубы процедил тот, и тут же согнулся в поклоне перед белошерстым. — Приветствую, уважаемый.

Я воспользовался возможностью перевести дух и уселся на хвост, разглядывая посетителя. Вот нравится он мне, и ничего с этим не поделаешь! Говорит мало, под лапами не путается, энергия от него исходит сильная и уверенная, и вообще ведет себя общеположительно. Думаю, если бы вместо черноклокого в этот поход с нами пошел он, мы с хозяином давно бы уже были дома.

Пока я предавался сладостным мечтаниям о доме, человечина задал свой традиционный вопрос:

— Вам удалось добыть камень?

Белошерстый порылся в недрах последнего кармана и выудил наружу поблескивающий зеленый булыжник.

— Вот, забирай.

— Отлично, вот послание от Мурди...

Из леса вывалилась толпа полураздетых человеческих самок. Выражения морд у всех были такие, что меня пробрало крупной дрожью. Верховодила компанией бывшая невеста черноклокого.

— Вот они! — сочащимся ядом голосом прошипела она. — Эти развратные похотливые пришельцы из Империи, смутившие разум нашей пресветлой верховной друидки. Схватить их!

Никто даже пикнуть не успел, как мы все оказались в окружении острых копьев и ледяных, полных ненависти взглядов. За считанные секунды друидки вытряхнули содержимое карманов Тилли и Ветра, лишив последнего возможности сбежать при помощи разового портала, и отобрали драгоценный мешок черноклокого. Невеста Пина хозяйским движением забрала с таким трудом добытый камень с все еще протянутой, чуть подрагивающей руки хозяина.

— Вот для чего они здесь! — вскинув над головой толстую конечность с зажатым в ней изумрудом, закричала она. — Вот чего они искали, манипулируя нашими чувствами и сердцами, обманом втершись в доверие к Амальтонеппе! Подлые, низкие твари! В тюрьму их! Будет суд! А потом будет казнь! И мы послушаем, как они будут верещать перед смертью, и умолять пощадить и отпустить их!

Женщина все больше и больше впадала в раж, лицо раскраснелось, изо рта при каждом слове брызгали струйки слюны, глаза закатились, но прочие друидки словно не замечали этого, встречая каждое слово восторженным ревом.

— О Боги, — тихо простонал Тиллирет. — Надеюсь, Амальтонеппа и наша дочь еще живы!

Их привели в селение и, грубо подгоняя острыми наконечниками копий и просто пинками, пригнали к тюремному зданию. В отличие от остальных построек на острове, сделанных из выращенных друидками растений, это строение осталось от первых переселенцев. Зачем и почему оно было сохранено, не помнил уже никто, но, тем не менее, убогая каменная коробка торчала посреди живописных джунглей, упорно отказываясь разваливаться. Маленькие окошки, затянутые решетками, злобно таращились на приближающуюся процессию.

— Посидите здесь до суда, — злорадно усмехаясь, сообщила невеста Пинмарина своим пленникам. Пин за время пути несколько раз пытался сменить гнев толстухи на милость, распевая соловьем о том, как он счастлив вновь видеть столь неотразимую женщину, и детально осыпая всю эту неотразимость всевозможными нежностями и комплиментами, но после того, как едва не лишился кончика носа, чудом увернувшись от столкновения с лезвием ножа бывшей поклонницы, счел за благо умолкнуть.

— И когда будет суд? — совершенно спокойно спросил Ветер. Тиллирет даже позавидовал такой непробиваемой невозмутимости. Самого мага заметно потряхивало.