Удар отдался гулким эхом, но дверь даже не вздрогнула — она не была заперта, но настолько разбухла от влаги, что Лэйми пришлось нажать со всей силы, чтобы открыть её. Она подалась неожиданно, с оглушительным треском. За ней, в светлом, просторном помещении — голый дощатый пол, никакой мебели, — стояло два десятка костлявых мужчин в больничных пижамах и ещё несколько в замызганных белых халатах. Судя по тупым лицам "пациентов", Лэйми и впрямь попал в приют для дебилов. Он был мокрый до костей и дико дрожал от холода, — а может, и не только от него.

На него внимательно уставилось несколько десятков глаз — все одинаковые, темные, неподвижные. Лэйми уже видел такие глаза на улицах и после рассказа Охэйо понимал, что всё это значит.

— Аннит, назад! — закричал он, пытаясь отступить. — Их слишком много!

В тот же миг все, кто был в комнате, бросились на них.

Нападавшие были молчаливы, как муравьи — так никогда не ведут себя люди, бросаясь в атаку, и это рассеяло последние сомнения юноши.

Быстрые синеватые вспышки разметали набегавшую живую волну. Лэйми всего за секунду застрелил пять тварей. Почти в тот же миг открыл огонь Охэйо — и убитых стало одиннадцать. Их тела с костяным стуком повалились на пол, но это не задержало атаку даже на мгновение: хотя под огнем полегла добрая половина нападавших, уцелевшие и не думали отступать. Один из них налетел на Охэйо, и тот ткнул врага стволом в горло — изо всех сил и не жалея. Из слюнявой пасти выплеснулась кровь, бессмысленные глаза выпучились. Тощая фигура с храпом повалилась назад. Лэйми ударил плашмя — и второй одержимый скорчился, хватаясь за разбитую тяжелым оружием голову. Из-за него тут же налетел санитар, вышибив из его рук излучатель и едва не сбив с ног.

Лэйми выхватил острый, как бритва, анатомический нож из лаборатории Мурга. Его лезвие описало широкий полукруг, словно коса, и от него отшатнулись, зажимая кровавые раны. При виде крови в его душе взметнулась дикая ненависть к этим тварям, убивая которых он убивал людей. Юноша сам бросился на санитара и всадил в него все восемь дюймов нержавеющей стали — прямо в поддых. Рот санитара исказился, но из него не вылетело ни звука. Оно — Лэйми не смел назвать это человеком — отшатнулось и рухнуло, захлебываясь кровью.

Они отступили на лестницу. Охэйо поднял излучатель, готовясь выпустить оставшиеся заряды — но было уже слишком поздно. В этот же миг от невыразительного лица умиравшего отделилось темное, почти прозрачное облачко — оно скользнуло к голове Охэйо и коснувшись её исчезло. Аннит выронил оружие и начал кататься по полу, вцепившись пальцами в лоб — казалось, он старается отодрать от себя нечто невидимое. На него бросились сразу со всех сторон и он исчез, погребенный под грудой тел.

Лэйми бросился в эту кучу, щедро раздавая удары острой сталью. Кто-то свалился на пол со сломанным клинком между лопаток и пришлось сражаться врукопашную, что оказалось очень нелегко, — силой нападавшие не отличались, зато их было много. Вскоре живая волна прижала юношу к стене. Десятки рук вцепились в его волосы, уши, схватили за руки и за одежду, опрокинули на пол, лицом вниз. Нападавшие действовали на удивление согласованно, словно единое многорукое существо.

Отчаянно, почти ломая кости, Лэйми попытался вырваться. Тщетно! В каждую его руку и ногу вцепилось по нескольку чужих ладоней. В бешеной ярости он рванулся ещё раз. В его душе полыхнула ненависть, желание убивать в чистом виде, не облеченное никакими образами, — и куча навалившихся на него тел внезапно рассыпалась с глухими стонами: ещё мгновение — и юноша дотянулся бы до излучателя. Но прежде, чем он понял, что владеет оружием гораздо более мощным, последовал ответный удар — не по его воле, которая всё равно не поддалась бы, а по глазам. Лэйми ослеп — всего на несколько мгновений, но и этого оказалось достаточно, чтобы его охватил дикий страх. Опомниться ему не дали — железные пальцы вцепились в горло, как клещами нажали на сонные артерии. В голове всё мгновенно поплыло.

Темнота.

10.

Лэйми очнулся, когда его подняли и куда-то понесли. Его по-прежнему держал добрый десяток крепких рук и он лишь бессмысленно трепыхался, стараясь вырваться. Твари (или же одна тварь, смотревшая на него множеством глаз) тащили его на удивление сноровисто и ловко, без казалось бы неизбежной в таких случаях суматохи.

Юноша повернул отяжелевшую голову. Охэйо повис на поднявших его руках и выглядел изрядно ошалевшим. Похоже, он не вполне понимал, что это с ним, однако тоже пытался вырываться. У Лэйми отлегло от сердца. Правду говоря, он не представлял, что стал бы делать, превратись Аннит в одного из НИХ.

Через вторую дверь, — совсем рядом с той, в которую они вошли, — пленников вытащили в узкий коридор с синими крашеными стенами и множеством других дверей. Многие из них были открыты. Как Лэйми не старался, он не смог разглядеть там ничего чудовищного — обстановка была самая убогая, но не более того.

Их протащили через весь коридор и внесли в душевую или в то, что когда-то было душевой, — голую пустую комнату с двумя окнами. Сквозь пыльные стекла, вставленные в закрашенные, зарешеченные изнутри рамы падал ровный, мягкий свет. Здесь оказалось теплее, чем снаружи — застоявшееся, какое-то мертвое тепло, затхловатое, с привкусом грозы и гнили. В центре комнаты...

Лэйми так и не смог это назвать. Оно походило на вихрь из серого тумана, но неподвижный, совершенно беззвучный, — около метра в диаметре и высотой по пояс юноше. От него исходил цепенящий, упорный жар. Края его были полупрозрачные, странно преломляющие свет. При взгляде на них начинали болеть и слезиться глаза. Иногда на мгновение они размывались и тогда становилось понятно, что вихрь всё же вращается с бешеной быстротой — именно в эти мгновения всё вокруг пронзала безмолвная дрожь. Лэйми чувствовал, что содрогались не стены, не пол — самая ткань мироздания. Здесь было средоточие чудовищной, непредставимой силы.

Без всяких церемоний его просто бросили в жерло воронки, головой вниз. Его подхватило, понесло, мгновенно гася сознание, куда-то глубоко, в бездну серого тумана.

Во тьму.

Глава 14:

Гибель Империи

Гитоград, 0-й год Зеркала Мира,

Вторая Реальность.

Найко плохо запомнил обратную поездку — по крайней мере, большую её часть: вначале он чувствовал себя паршиво, потом, после десятка каких-то таблеток из аптечки машины, ему стало лучше — и тут же невыносимо захотелось спать, как, впрочем, и всем остальным. Слишком сильно было пережитое потрясение, слишком много отняло оно душевных сил, да они и не спали уже больше суток, — только вот остановиться они не могли.

Юноша спал урывками, часто просыпаясь от тряски в теплой утробе машины, и окончательно проснулся уже вечером, к своему удивлению, во вполне приличном состоянии. Ему очень повезло — хотя военная медицина была в Империи развита отлично, придворная стояла всё же несравнимо выше, а Вайми пользовал их из личной аптечки принца. Это означало, что неприятных последствий не будет — если они, конечно, останутся в живых.

Сейчас они ехали по области — когда-то стране — Эннор. Вернее, по тому, что от неё осталось. Мроо собрались тут так кучно, что кому-то пришло в голову сбросить на них одну из "легких" термоядерных ракет ПКО.

Сейчас людей — и ничего живого — здесь уже не было, пожары успели отгореть и ветер очистил небосвод от кромешного дыма. Ехать по выжженым пустошам не составляло никакого труда, но возникли иного рода сложности: попросту, почти всем хотелось по нужде, — а туалета в "Хейсе", к сожалению, не было.

Сверившись с дозиметром, Вайми разрешил остановиться. Выбравшись из машины, Найко по щиколотку провалился в серый летучий пепел. Он инстинктивно отряхнул ноги, одновременно осматриваясь. Его охватил сухой, горячий и пыльный воздух, от которого сразу вспотели ладони. Вокруг лежала тускло-серая, ровная, как стол, пустыня, — она тянулась во все стороны, насколько хватал глаз. Лишь на западе виднелись крутые бока далекого горного кряжа, облитые пыльной желтизной низко стоящего солнца. Покров плотных коричневых туч, изрезанных йодисто-желтыми разводами, нависал над землей, словно потолок огромной душной комнаты. Сама равнина была совершенно безжизненной и гладкой до удивления. На юге, куда они ехали, где-то, бесконечно далеко, земля и тучи сплавлялись в темной рыжеватой мгле. На её фоне застыла наклонная, нелепо растянутая колонна пылевого смерча, окрашенная всё той же желтизной. Она соединяла землю и тучи, окруженная словно бы недоразвитыми отростками. Пейзаж был странный и чуждый, словно на другой планете.

Вдруг пришло ощущение чужого пристального взгляда, столь острое и реальное, что юноша невольно попятился. На многие десятки километров вокруг не осталось ни единой живой души, — но ощущение взгляда не исчезло, оно всё усиливалось, и, наконец, стало непереносимым. Торопливо справив нужду, он вернулся в машину и она продолжила свой невеселый путь.

На обширных пепелищах Эннора им не встретилось ни единой живой души, но по мере того, как они приближались к Гитограду — и подходил к концу день — напряжение в "Хейсе" возрастало. В конце концов Найко помотал головой, отгоняя печальные мысли. БТР мчался теперь по прекрасному шоссе, но настроение у него всё равно было скверным. Все остальные (кроме водителя, естественно), устав от тревог, спали. Забившая дно машины мешанина взятых в чьем-то брошенном доме одеял, подушек и диванных пуфиков пополам с полунагими телами смотрелась достаточно дико. Вел её сейчас Найте — один из гвардейцев и лучший среди них водитель. Найко сел рядом с ним, на месте командира, глядя на внешний мир через галерею мониторов. Солнце уже зашло, над горизонтом, очерченным черной полосой леса, парило мрачное, красно-коричневое свечение, отражаясь тускло-фиолетовым в низко нависших тучах. Вдруг он заметил впереди, — прямо посреди дороги, — огромный светящийся гриб высотой метра в три. Вначале Найко решил, что ему кажется, и не сразу понял, что шляпка гриба — это сплюснутый пузырь мутной белесой мглы, окаймленный красными сполохами, а ножка — конус яркого сине-желтого света. Сердце юноши замерло. Это могли быть только Мроо.

Найте попробовал объехать "гриб", но тот не дал — пьяно вильнул в сторону и вновь загородил дорогу.

— И что дальше? — спросил он. — Он не дает нам двигаться, а возвращаться мы не можем.

— Давай дальше... потихоньку, — Найко не имел права тут командовать, но будить Вайми и выяснять, что им делать, просто не было времени.

Едва Найте вновь поехал вперед, "гриб" попятился, сохраняя расстояние метров в двадцать. Они двигались — но со скоростью пешехода.

— Так дальше не пойдет, — сказал Найко. — Вот что: включим щит и попробуем прорваться.

Найте посмотрел на него.

— И что будет, если... а, ладно. Не можем же мы ехать так постоянно.

Он вдруг дал полный газ. "Хейс" резко рванулся вперед. "Гриб" не успел — или не захотел — уклониться и машина прошла сквозь него. Со странным вибрирующим звуком он вскочил на нос машины и соскользнул вправо. Двадцать тонн брони ощутимо качнулись: этот свет был плотным. Найко поежился, представив, что было бы, едь они в простой машине или, упаси Боже, иди пешком. Сейчас же...

Он обернулся. "Гриб", вихляясь, пересек кювет и исчез за забором — очевидно, в поисках новых жертв. Позади юноши завозились проснувшиеся люди.

— Что там? — сонно спросил Вайми.

— Мроо. Он пытался нас задержать, но не смог.

— Черт, черт! Он наведет остальных. Найте, гони на самой большой скорости! Найко — к пулемету. Остальные — к амбразурам. Смотрите в оба!

Юноша, вздохнув, взобрался в тесную раздвижную башню, не представляя, за что ему эта честь — он ни черта в этом не разбирался. Но опыт стрельбы по Мроо у него уже был и окажись тут кто-то ещё, ему, возможно, повезло бы меньше. Как бы то ни было, Найко здесь нравилось — сейчас башня была закрыта и его окружал целый венец экранчиков. Он приникал то к ним, то к зенитному перископу, стараясь смотреть сразу во все стороны. Вокруг было пусто, но в далеком лесу мерцал блуждающий столбами свет — "грибы" сновали по глухим закоулкам в поисках затаившихся людей, вынюхивали, высматривали, шарили... это значило, что вся система обороны Империи уже рухнула, но Найко не хотел думать об этом.

Несколько минут они ехали вполне спокойно. А потом, словно ниоткуда, появился синий, очень ярко светящийся шар размером с небольшой дом. Найко попытался, но не успел поймать его в прицел. Шар прошел над ними и завис на высоте метров в двадцать. Вдруг их залило ослепительным сиянием. Двигатель машины моментально заглох, свет внутри неё, мониторы и пульты погасли. "Хейс" остановился, словно врезавшись в гору из ваты — мягко, но быстро. Найко пребольно ударило лбом о броню и несколько секунд он не видел ничего, кроме разноцветных звезд в глазах. Тем, кто был внизу, досталось меньше. Тем не менее, и оттуда донеслась неистовая ругань.

Опомнившись, юноша приник к триплексам, но яростный свет снаружи не давал ничего разглядеть — они словно попали внутрь неоновой трубки. Когда он взял микрофон и попытался вызвать Вайми, оказалось, что внутреннее радио точно так же мертво, как и всё остальное. Сам он мог говорить, но не двигаться: сила тяжести вдруг выросла в несколько раз. Воздух в машине наполнился электричеством, волосы Найко встали дыбом, как проволока.

Уступая всё возрастающей тяжести, он навалился на казенник и ствол пулемета задрался вверх на девяносто градусов. Его пальцы уже лежали на спуске. Пошевелить ими оказалось невероятно трудно. Тем не менее, это удалось, и он вздрогнул от оглушительного грохота.

Очередь 15-миллиметровых снарядов ударила прямо в брюхо Мроо. Их идемитные сердечники поглощали энергию пленившего их силового луча и взрывались за её счет, разбивая его. Силовой конус не гас, но его основание начало подниматься и под ним становилось темно. Секунд через пять стрельбы луч окончательно исчез и шар с огромной скоростью умчался. Тотчас все лампочки вновь вспыхнули и "Хейс" рванулся вперед с такой силой, что чуть не опрокинулся.

Снизу донесся дружный вздох облегчения: все понимали, что уцелели только чудом: будь на "Хейсе" столь прельстившая Найко лучевая пушка, уже никакая сила на свете не смогла бы их спасти. Но силы Мроо отличались прекрасной координацией и очень быстро усваивали неприятные уроки, так что никто не знал, смогут ли они вернуться в Малау.

Найко обнаружил, что быть героем, вообще-то, очень приятно. Его громко хвалили и хлопали по плечам, но как-то смущенно — как люди, обязанности которых выполнил кто-то другой. От благодарности Вайми ему стало неловко — так тот мог бы обращаться с собакой, которая спасла дом от воров или что-то вроде — ведь он даже не служил в армии, а Вайми командовал охраной третьего сына Императрицы. Впрочем, эти мысли не занимали его долго: были и более насущные проблемы.