— Вот это совсем другое дело, — удовлетворенно произнес хмырь, быстро сделал несколько снимков, улыбнулся и сказал:
— Спасибо, ребята.
Вежливо попрощался и ушел.
Сергей обратил внимание, что в фотоаппарате, даже когда хмырь ничего не фотографировал, все время моргала какая-то зеленая лампочка. Наверное, на профессиональной камере так и должно быть.
5.
Оставшееся время до конца смены прошло без происшествий. Происшествие случилось на следующее утро, перед самой сдачей дежурства.
Олег вышел в вестибюль станции на халяву разжиться прессой, оглядел ассортимент на лотке и взгляд его остановился на свежем номере газеты "Век". На первой полосе красовалась зловещая кучка обгорелых деревяшек, а с соседней фотографии на Олега смотрела его собственная физиономия, нечетко снятая, но вполне узнаваемая. Заголовок над всем этим безобразием гласил: "В Москве стреляют из бластеров. Милиция безуспешно пытается остановить пришельца из будущего". Чуть ниже было приписано более мелким шрифтом: "Машина времени — транспорт для маньяка".
Толстая розовощекая продавщица посмотрела на обалдевшее лицо Олега, проследила направление его взгляда и мерзко захихикала. Олег протянул руку, взял с лотка номер мерзопакостной газетенки и пошел назад, стараясь не выглядеть слишком уж разъяренным. Ему хотелось схватить эту пачку дурно отпечатанных листков, засунуть в пасть гнусной бабы и держать там, пока она не сожрет всю эту пакость. Но так делать нельзя. Во-первых, даже праведному гневу должен быть предел, а во-вторых, это все равно ничего не изменит. Весь тираж этой гадости гнусным бабам не скормишь.
Олег уселся за стол и быстро просмотрел статью. Никакой конкретной информации в ней не было, но зато громких слов наподобие "убийца с лазерным бластером разгуливает по Москве" было более чем достаточно. Хорошо, что автор статьи не поскупился на шокирующие эпитеты, нормальный человек, прочитав этот бред, не воспримет его всерьез. Но с другой стороны, если человек вначале прочитает этот бред, а потом увидит голый дверной проем с обгорелыми косяками, или наоборот, сначала увидит, а потом прочитает... Так недолго и знаменитостью стать, блин.
Пораскинув мозгами, Олег решил не показывать газету Сереге, а то еще начнет хвастаться, что про него в газете напечатали, ума хватит. Олег прошел в сортир и тщательно изорвал газету на аккуратные прямоугольнички, которые сложил в урну для использованной бумаги. Стоило бы употребить газету по прямому назначению, но слишком уж она пачкается.
Олег вышел в вестибюль станции и присоединился к подпирающему стену Сереге. Они ни о чем не сговаривались, но сегодня утром никто из них не остановил для проверки документов ни одного прохожего. Даже у Сереги хватило соображения не искать сегодня дополнительных приключений на свою задницу. Скорее бы смена подходила.
6.
Похмелья не было. Колян попытался вспомнить, сколько он вчера выпил, и не смог. Одного только пива было выпито литра три, не меньше, а потом появился Иван Георгиевич, сияющий, как пять копеек, и велел роботам тащить водку. Колян пытался отказаться от продолжения банкета, но это было невозможно. В течение следующих двух часов они налакались как свиньи, при этом тесть непрерывно вещал что-то важное, но о чем шла речь, Колян не помнил, он помнил только, как тесть восторгался собственной сообразительностью, а Колян вполне разделял его точку зрения, потому что... Нет, бесполезно, память как отрезало.
Натягивая трусы, Колян сообразил, почему он не чувствует похмелья. Он ведь и раньше знал, что в будущем в пищу добавляют какие-то лекарства, блокирующие наркотическую ломку, но тогда он не думал, что похмелье по сути тоже ломка, только от алкоголя. Или не ломка... неважно. Важно лишь то, что он чувствует себя гораздо лучше, чем можно было ожидать после такой пьянки. Интересно, цирроз печени в будущем тоже лечат? А то как бы не спиться с такими лекарствами...
В комнату вошла Люся и поприветствовала мужа ехидным вопросом:
— Проспался, пьяница?
Колян улыбнулся до ушей, сгреб жену в охапку, поднял на руки и закружился вокруг своей оси.
— Кто пьяница?! — грозно вопросил он.
Люся расхохоталась. Привлеченная смехом мамы, в комнату ворвалась Настя, сопровождаемая радостно гавкающим киберпсом. Настя прыгнула на папу сзади, случайно зацепилась за трусы, начала их стаскивать, Колян потерял равновесие, рухнул на кровать и получилась куча мала.
— А ты ничего, — заметила Люся, — как огурчик. И папа тоже. Это правда, что здесь похмелья никогда не бывает?
— Правда, — подтвердил Колян. — Слушай, Люся, ты не помнишь случайно, о чем мы вчера с твоим отцом говорили?
Люся посмотрела на Коляна оторопевшим взглядом и снова расхохоталась.
— Папа! — закричала она. — Папа, иди сюда! Ты прикинь, Коля ничего не помнит!
В дверях появился Иван Георгиевич. Он оглядел отеческим взглядом творящийся в комнате бардак и добродушно улыбнулся.
— Ничего страшного, — сказал он. — Я тоже не все помню. Коля, ты уже завтракал?
— Нет, только встал.
— Тогда умывайся и пойдем завтракать. Я забронировал столик в одном ресторанчике в Ницце, компьютер уверяет, что заведение достойное.
Через четверть часа вся семья в полном составе вкушала вкусную и здоровую пищу на открытой веранде летнего кафе на берегу Средиземного моря. Или не Средиземного, а Адриатического или Тирренского, Колян точно не помнил. Короче, это было в том самом месте, где в двадцать первом веке стоял город, именуемый Ницца.
В двадцать восьмом веке города уже не было. На Земле вообще не осталось городов, в эпоху телепортации они стали не нужны. Кое-где городские кварталы сохранились как туристические памятники, но Ницца в число таких мест не входила.
Кафе, в котором они сидели, располагалось на небольшой поляне, со всех сторон окруженной кустами дикого винограда и еще какими-то кустами, как уже успела выяснить Настя, колючими. Никаких дорог и тропинок вокруг не наблюдалось, был только небольшой телепортатор в углу, из которого появлялись посетители и в который они уходили.
— Коля, ты правда ничего не помнишь, что я вчера говорил? — поинтересовался Иван Георгиевич.
Колян смущенно помотал головой.
— Помню, что это было что-то очень важное, — сказал он. — Еще помню, что вы очень радовались и...
Иван Георгиевич улыбнулся добродушной отеческой улыбкой.
— Самое главное ты запомнил, — сказал он. — А теперь слушай детали. Перед тобой сидит полноправный гражданин республики Нью Зулу.
— Гражданин чего? — переспросил Колян. — И где он сидит?
— Прямо перед тобой. Пока ты надирался на веранде, я сходил на Нью Зулу и прошел там психотест третьего уровня.
Колян попытался сосредоточиться.
— По порядку, пожалуйста, — попросил он. — Что такое Нью Зулу?
— Автономная республика в составе ООН-3.
— Это на другой планете?
— Ты потрясающе догадлив, — Иван Георгиевич впервые позволил себе чуть-чуть поехидничать. — Планета тоже называется Нью Зулу, это обычная практика, когда название субъекта федерации совпадает с названием планеты.
— И что это за планета? — спросил Колян.
Ответ тестя его удивил.
— Понятия не имею, — ответил Иван Георгиевич. — Я на открытый воздух не выходил, не хотелось с аборигенами сталкиваться.
— Почему?
— Эх, Коля, Коля, серость ты необразованная, — покачал головой тесть. — Неужели Хаггарда не читал?
— Кого?
— Стыдно, молодой человек. Генри Райдер Хаггард — классик приключенческой литературы. "Копи царя Соломона", "Дочь Монтесумы"...
— "Копи" читал, — вспомнил Колян. — Там какие-то отморозки у негров революцию устраивали.
— Молодец, вспомнил. Зулусы — негритянский народ, населяющий современную ЮАР. Сто с чем-то лет назад они были очень воинственны, у них даже некоторое время была империя по типу Римской. Императора звали Чака.
И тут Колян вспомнил.
— Все, вспомнил! — воскликнул он. — Зулусы — они в "Цивилизации" есть!
— В какой цивилизации? — не понял Иван Георгиевич.
— Игрушка такая на компьютере, — пояснила Люся. — Коля в нее день и ночь режется.
— Вовсе не день и ночь, — возразил Колян. — Иногда играю...
— Короче, Склифосовский, — перебил его тесть. — Республика Нью Зулу основана потомками тех самых зулусов. Они хотели возродить дух Чаки.
— И как, возродили? Наверное, не получилось, раз у них республика, а не империя.
— Не совсем, — улыбнулся тесть. — Просто авторитарное государство в этом времени очень трудно зарегистрировать. Компьютеры требуют, чтобы демократия была хотя бы на региональном уровне. Муниты, правда, зарегистрировались как семейная община, но с зулусами такой фокус не прошел бы. Они другим боком вывернулись, у них такие избирательные законы, что демократия существует только на бумаге.
— А на самом деле?
— На самом деле — сборище психованных идиотов. Когда пойдешь туда, имей ввиду — они расисты. Увидят белого на своей планете — убьют на... гм...
Иван Георгиевич смущенно умолк. Волнуется, подумал Колян. В обычном состоянии Иван Георгиевич не позволял себе в присутствии внучки выругаться даже мысленно, а сейчас едва сдержался.
— Почему это я туда пойду? — спросил Колян. — Что я там забыл?
— Ты забыл там социальный статус третьего уровня. Он дает право носить хранить и носить оружие, иметь совещательный голос при обсуждении политических вопросов, а любые твои запросы к компьютерам имеют больший приоритет, чем запросы людей низшего статуса. Ну и по мелочи кое-что...
— А почему получать его надо там? Почему не здесь?
— Здесь мы с тобой уже пробовали и безуспешно. Тут вот в чем дело. На разных планетах законы немного различаются, вроде как в США в разных штатах. Требования к личности на разных планетах тоже разные, но социальный статус одинаково признается во всех мирах. Это как у нас с высшим образованием. Неважно, закончил ты МГУ или институт макароносверления имени кота Матроскина, все равно ты считаешься человеком с высшим образованием. Так и здесь, даже если ты прошел психотест в каком-нибудь дурдоме, который формально считается субъектом федерации, твой статус признается на всех планетах.
— Неужели этим никто не пользуется?
Иван Георгиевич пожал плечами.
— Думаю, кто-то пользуется, — сказал он. — Вряд ли я один такой умный. Но таких умников должно быть немного, иначе эту лазейку уже давно бы прикрыли. Короче говоря, сейчас поедим и двигай к зулусам. Когда будешь выбирать точный адрес, обязательно потребуй, чтобы в радиусе километров десяти никого не было. А как придешь на место, сразу блокируй телепортатор, входи в планетарную сеть и ставь для себя режим невидимости. Потом озадачиваешь роботов, чтобы к тебе никого не пускали, и бегом в виртуальность. Психотест второго уровня ты точно пройдешь, насчет третьего не уверен, но может и получиться. Или ты не хочешь в этом участвовать? Если не хочешь, неволить не буду, но потом не обижайся.
— На что?
— На то, что главное веселье пропустишь. Слушай, Коля, — Иван Георгиевич наклонился над столом и продемонстрировал очередную отеческую улыбку, — неужели тебе не хочется стать настоящим человеком? Получить столько денег и власти, сколько тебе никогда и не снилось?
— Здесь нет денег, — заметил Колян. — А вся власть у компьютеров. Думаете, они с вами поделятся?
— А кто говорит про "здесь"? — удивился Иван Георгиевич. — Здесь у нас будет база, гнездо, так сказать, а в своем гнезде нормальные птицы не гадят. Деньги и власть мы с тобой будем зарабатывать... тут еще подумать надо...
Иван Георгиевич вдруг смутился.
— У меня есть мечта, — признался он после некоторых колебаний. — Хочу сделать так, чтобы войны не было.
— Какой войны? — не понял Колян.
— Той самой. Великой Отечественной.
Колян чуть не подавился блинчиком. Он уставился на тестя выпученными глазами, а потом они оба расхохотались. Настя тоже на всякий случай засмеялась.
Впервые за... пожалуй, за все время их знакомства Колян почувствовал к тестю нечто вроде симпатии. Оказывается, у старого разбойника тоже есть мечта, бестолковая и сумасшедшая, какими чаще всего и бывают мечты. А он-то думал, что тесть только о деньгах думает...
— Хорошо, — сказал Колян. — Доедаю и сразу выдвигаюсь.
— Тогда слушай последние инструкции, — сказал тесть.
Он начал говорить, а Колян — слушать.
7.
Миша Власов был в ярости. Эти дебилы, Олег с Серегой, лажанулись так, что их подвиг можно смело вносить в книгу рекордов Гиннеса. Мало того, что пришелец из будущего их чуть не перестрелял, так они еще и журналиста-папарацци на станцию запустили. Вначале, когда позвонил Илья и рассказал о случившемся, Миша подумал, что фотографии сделал тот самый журналист, который вломился в опорный пункт, когда Гвидон демонстрировал Мише свой компьютер, а Олег с Серегой приходили в себя после заслуженных побоев. Миша так и сказал Илье, но Илья раздраженно хмыкнул и посоветовал ознакомиться с первоисточником.
Миша ознакомился и ему потребовалось все самообладание, чтобы не начать материться во весь голос прямо у газетного ларька. Боже мой, какие идиоты! Пусть о нем думают что хотят, но таких кретинов он отмазывать не будет, все равно бесполезно, в рядах милиции они надолго не задержатся по любому и дежурство, которое закончится через двадцать минут, будет для них последним. После сегодняшней статьи ничего другого и быть не может. Да и не хочется, честное слово, спасать задницы таких придурков. Искали приключений, вот и нашли, уроды.
Миша появился на станции "Теплый Стан" за десять минут до конца смены. Два обормота задумчиво подпирали стену. Олег, увидев Мишу, виновато опустил взгляд, а Серега, наоборот, выпятил тощую грудь и попытался принять бодрый и молодцеватый вид.
— Здорово, дебилы! — поприветствовал их Миша.
— Почему это мы дебилы? — возмутился Серега.
Вместо ответа Миша сунул ему под нос злополучную газету. Нижняя челюсть Сереги медленно отвалилась, он с трудом оторвал взгляд от газеты и перевел его на Олега. Мише все стало понятно. Олег, гаденыш, даже своему другу ничего не сказал, хотя уже все знает, по глазам видно.
— Уроды, пентюхи несчастные, вонючие засранцы, — с чувством произнес Миша и замолчал, потому что запас цензурных слов, подходящих к случаю, исчерпался, а переходить на мат не хотелось.
Серега сглотнул слюну и попытался что-то сказать:
— Мы... он...
— И слушать не хочу, — перебил его Миша. — Мне наплевать, как этот журналюга оказался в вашем закутке и сколько бабок вы с него слупили. Это вы не мне будете объяснять, а живоглотам из собственной безопасности. Если повезет, вылетите из органов, а если не повезет — будете на зоне кукарекать по петушиному.
— Вы не пугайте, — злобно прорычал Олег, но Миша не дал ему договорить:
— И не собираюсь. Мне теперь вас пугать незачем, вы мне теперь по барабану. Я сюда не затем пришел, чтобы пугать.
