Ищейки Смерти

Они все были там! Заказанные...

— Где ты раздобыла такую странную одежду? — вместо приветствия спросила бледнокожая черноволосая и черноглазая женщина, ревностно разглядывая стройную фигуру приведённой Бирюком командирши.

— Приветствую тебя, Ночная Бабочка, — холодно ответила Филика. Было неописуемо страшно оказаться в логове этих безжалостных убийц. Но держаться нужно уверено: ни на секунду не дать усомниться в себе. Играть задуманную роль, как тяжело бы это ни давалось. — Не твоё дело, где я взяла эту одежду. Но мало того, нет времени на глупые расспросы: ты видишь, у нас здесь раненные...

— Спишу твою грубость на пережитое. Но мы ещё поговорим с тобой и выясним, откуда ты знаешь имя моего прошлого... — фыркнула Джина и демонстративно зашагала прочь.

— Вы — устали. Вы — отдыхайте, — люртша с вплетёнными в смолянистые короткие косы и кисточку хвоста цветами выглядела вполне дружелюбно. — Мы скоро кушаем.

— Спасибо тебе, Тона, — поблагодарила Филика.

Люртша, кажется, не удивилась, услышав своё имя от незнакомки.

Остальные "падшие герои" не удостоили вновь прибывших вниманием. Они сидели у костров небольшими группами и о чём-то разговаривали. То ли из-за бликов огней, то ли сами по себе — их лица были задумчивыми и обременёнными.

Тона оставила гостей у пустовавшего на отшибе лагеря костра и скрылась в разверзнутом металлическими створками чреве Смертоптицы. Казалось, всем до вновь прибывших дела было не больше, чем горилле из Великого Леса — до популярной книги Закрамбо Тифилимбуса "Про градостроительство и туннелекопание". Даже Бирюк куда-то запропастился.

Вернулась Тона с горой одеял из медвежьих шкур в охапке и лечебными зельями за поясом. Сгрузив всё рядом с гревшимся у костра Тосом, она вновь исчезла. Вскоре опять появилась с полудюжиной тушек зайцев и большим бурдюком.

Тос самолично обработал своё плечо и как следует приложился к бутылочке целительного отвара. Моррот тоже не стал пренебрегать и смазал вспухший нос, а после — вылакал целых две бутылочки. Пусть вкус у зелья и отвратительный, но здоровье всё равно важнее.

— Вы — готовить сами. Он сказал. Вы — отдыхаете, берётесь сил. Я — ухожу, — сказала люртша и тут же выполнила обещание — зашагала прочь, к костру, за которым сидели громадный люрт и примкнувший пепельно-шерстный волк Бирюк.

Дрожь едва можно было сдерживать: тот люрт — никто иной, как Брок. Рядом с ним тускло поблескивал в свете костра двуручный пернач. Филика попыталась отогнать нахлынувшие образы того, что способно сотворить это магическое оружие с врагом, пусть хоть и искусным наёмником.

— Ты бы укрылась — холод собачий, — порекомендовал Моррот, во всю кутаясь в шкуры.

— Что? Ах да, холод... — вынырнула из озера размышлений Филика.

— И что это, Гирен ижорви, у тебя ш головой? — поинтересовался Тос, голод которого превозмог боль: он принялся нанизывать тушки кроликов на палки и ставить их на костёр.

— С головой? — Филика ощупала макушку: подаренный Арахком костюм незаметно окутал её голову плотным капюшоном. Хоть уши и скрывала материя — слышимость не ухудшилась. Наоборот, стала даже отчётливей, если такое возможно. Командирша вяло попыталась снять капюшон. Но, как она и предположила, ничего не получилось. Тонкая одежда окутывала тело второй кожей. Мягкой и удобной. Да, и очень тёплой, когда это было нужно. Ведь, не смотря на холод, Филика чувствовала себя превосходно.

— Твоё одеяние меня пугает... — высказался Моррот.

— Заткнись, тупой крот! — разозлилась Филика. Дальше она понизила голос, чтобы хозяева лагеря не смогли расслышать: — И ты, Тос, тоже помалкивай. Никогда больше не спрашивайте. Ни про Краспа, ни про Ара... вообще ничего не спрашивайте, тупцы. Одежды это в первую очередь касается.

Моррот с нескрываемым отвращением принялся за недожаренного зайца. Когда нет другого выбора, кроты едят и плоть животных. Но предпочитают в подавляющем большинстве случаев пищу вегетарианскую. Тос был в более хорошем расположении духа и уплетал своего зайца за обе щеки. Филика тоже проголодалась не на шутку, но ела нехотя. Зато пила (а в бурдюке было чёрное вино) за троих.

Наёмники для вида вели разговор обо всём и ни о чём, а на самом деле: присматривались к сидящим у соседних костров.

Бирюк, Брок и Тона сидели ближе всех. Волк ничего не ел, а только изредка поскуливал (не до конца затянувшаяся на шее рана от зубов Ворка давала о себе знать). Брок могучими ручищами разрывал кроликов и делился мясом с женой. Запивали еду они из такого же бурдюка, который Тона принесла наёмникам.

У костра, что был чуть дальше, сидел горбящийся щуп и металлическое чудовище, очертаниями похожее на громадного человека. Вопросов возникнуть не могло: то сидели Камоорн и Лароус. Камоорн ел что-то, отдалённо напоминающее рыбу. А вот Лароус, магомеханический сын Тризолуса, отправлял себе в раскрытую грудь антрацит. Да, именно антрацит, что же ещё может лежать в сером мешке с краснеющей в свете костра надписью "антрацит"?

Разглядеть сидящих у самого дальнего костра было трудно: угадывались две невзрачные фигуры людей и одного прима. Не иначе как к Дриму с его любовницей Джиной присоединился на трапезу Кич.

От мысли о том, что одна из невзрачных фигур — никто иной, как сам Дрим Плувер Младший, Филику бросило в ледяной пот. Словно прочитав её мысли, Моррот негромко фыркнул и выплюнул в костёр хрящ зайца.

Вино быстро вскружило голову. Набитый едой желудок ещё больше расслаблял. Вообще-то, настоящий наёмник в сложившейся ситуации должен был вести себя куда более осмотрительнее. Во-первых, вино и еда могли быть запросто отравлены: если не смертельным ядом, то уж точно — подрывающим силы или развязывающим язык. Во-вторых, даже если заказанные свято верят в благие намерения незваных гостей, то расслабляться отнюдь не стоит. Вино рассеивает внимание, полный желудок притупляет чувства. По большому счёту, сытая и хмельная трапеза — потерянное время. Время, которое вполне можно было использовать более толково: наблюдать, подслушивать, обдумывать план дальнейших действий.

Словно почуяв более чем благоприятную почву для разговора, к костру наёмников подсел трирукий прим. Когда он заговорил, Филика даже вздрогнула — так тихо и незамечено он подкрался.

— Я знаю, кто вы такие, — с ходу ошарашил Кич.

Моррот и Тос удивлённо поглядели на Филику, затем на собеседника. Оба молчали.

— Неужели? — поинтересовалась вмиг отрезвевшая командирша, словно её окатили холодной водой из ведра.

— Да, знаю, — Кич обвёл собеседников торжествующим взглядом, — вы — Ищейки Смерти. По крайней мере, большая их часть.

— Вот как? — Филика, насколько хватило актёрского мастерства, скрыла дикое удивление. Лицо её ровным счётом не выказывало каких-либо эмоций, но внутри велась сильнейшая борьба. Их рассекретили. Значит, причина визита наёмников заказанным ясна, как весеннее утро на берегу мёртвого озера. Кто же это проболтался? Конечно же, Парфлай или один из его прихвостней-примов! Больше никто не мог знать об этом заказе! Зачем же тогда весь этот цирк? Зачем было спасать, лечить и кормить? Перевербовать? Уж очень маловероятно... Тогда, может, упиться реакцией наёмников, пойманных, словно застрявший в узком ущелье слопр? А потом — хладнокровно и болезненно убить. Вполне возможно...

— Осмелюсь предположить, что моё имя вам тоже известно, — улыбнулся прим и почесал культю.

— Ты осмелился правильно, нам известно твоё имя. Ровно как имена всех твоих соратников, — поверхностно холодно ответила Филика.

— Значит, в представлении друг перед другом мы не нуждаемся, — заключил Кич и мрачно ухмыльнулся.

— Верно говоришь, — согласилась Филика.

Часто задышавший Тос открыл было рот, но язык окаменел, стоило только поймать суровый взгляд командирши.

— Дрим послал меня поговорить с вами, — перешёл к делу Кич и хорошенько отхлебнул из бурдюка, выдернутого из рук Моррота.

— А что, твой хозяин считает низостью самому заговорить с нами? — фыркнула Филика. Выпитое вино придало её словам уверенности, а душе — наглости.

— Начнём с того, что он мне не хозяин... — Кич обречённо вздохнул, — да я и не надеялся, собственно, на приятный разговор. Ваша репутация бежит впереди вас. Было бы наивно ждать от "безжалостных головорезов" тактичности в разговоре...

— И правильно, — сердце Филики постепенно переставало бешено стучаться, дыхание становилось всё ровнее, — мы не любим болтунов. Разговор должен вестись с первого слова — по сути дела.

— По сути... — задумчиво произнёс Кич. — Значит, по сути, нам наплевать на то, как и почему вы оказались здесь, в Заколдованных Горах и какие у вас там счёты с Ворком. Это волнует нас меньше всего. А вот что нас действительно волнует, так это то, что недавно мы отыскали-таки логово Альчирона Третьего. И, так уж вышло, завтра на рассвете мы выступим против него боем. Но вышло ещё и так, что на нашем пути попались вы, профессиональные наёмники. Бой предстоит нелёгкий, и помощь воинов такого класса нам очень даже не помешала бы.

— Так, я услышал то же, что и все? — встрял в разговор Моррот, чей голос из-за распухшего носа звучал гнусаво. — Ты предлагаешь нам завтра вместе с вами двинуть боем в логово какого-то там Альчи... как там его...

— Совершенно верно, — глаза Кича зловеще блеснули в свете костра, — нам предстоит серьёзное сражение.

— А ш чего ты решил, брат-прим, что мы шоглащимщя на это предложение? — поинтересовался оторвавшийся от жареной тушки зайца Тос и тут же продолжил былое занятие.

— Слухи ходят о вас разные, — заговорил Кич и обвёл собеседников пронзающим взглядом. — Вы жестоки, сильны, хитры и всегда идёте до конца поставленной цели.

— Это про нас, — улыбнулась польщённая Филика.

— А ещё вы, — Кич перевёл дух, — не пренебрегаете такими понятиями, как "честь" и "справедливость". Для наёмников это уж слишком редкое свойство... Если это правда, то с нами вы пойдёте без лишних разговоров. Ведь, по большому счёту, если бы не Бирюк, вас и в живых-то не было...

"И кто говорит о "чести" и "справедливости"? Бездушный палач, спаливший дотла Диду?" — подумала Филика и ухмыльнулась.

— А вдруг мы откажемся? — прогнусавил Моррот.

— Тогда у нас не окажется другого выхода, — Кич сделал театральную паузу, — мы заплатим вам за услуги. Вы ведь наёмники, как-никак...

— Мы поможем вам! И ваши деньги нам ни к чему, — Филика удивилась твёрдости своего голоса, на который обернулись не только собеседники, но и сидящие за другими кострами "заказанные".

Тут вмешался Моррот:

— Не нам, конечно, перечить твоей воле, командирша, но, не зная сути дела, ты даёшь согласие... Откуда ты знаешь, вдруг нам суждено умереть в покоях этого Альчи... чтоб его, нерадивого, сожрала стая диких бобросов.

— То, что здесь без прихотливой дамы Судьбы не обошлось — понятное дело, — заговорил Кич. — Неспроста она вас в эти дебри забросила, ох неспроста, — у наёмников, всех как у одного, похолодело внутри, — и неспроста мы с вами встретились. Было бы глупо толковать эту встречу, как вашу погибель. Наоборот, Судьба свела нас, по мнению Дрима и многих остальных, как раз для того, чтобы избежать сильных потерь. Имея по нашу сторону таких союзников как вы — с Альчироном Третьим и его армией будет гораздо проще разобраться.

— Ах, — вскинул руки к ночному небу Моррот, — у этого Альчи... чтоб его изодрали шакалы, ещё и армия есть?

— А как же... — буркнул Кич.

— Я не верю и никогда не верила ни в Судьбу, ни в кого-либо из божеств... — Филика осеклась, явно прокручивая в голове что-то уж очень неприятное. — Нет, конечно же, они есть... Но дела им до нас, простых смертных, не больше, чем нам, к примеру, дела до, — она защёлкала пальцем и завертела головой, словно искала на земле оброненную вещь. — О! До муравьёв! — командирша подняла с пола толстопузого с ноготь муравья. Насекомое отчаянно завертелось в попытке вырваться и по возможности укусить мучительницу. — Вот видите, ползал себе и ползал. Стоило мне его поднять — как тут же засуетился. Мне он — маленькая букашка, которую я в любой момент могу раздавить пальцами. А я для него? Страшное возмездие с небес, пришедшее мстить за его грехи и ошибки, ну и в таком же духе. А мне, если честно, до этой козявки дела нет, — она отбросила муравья в сторону, — вот он сейчас побежит к себе в муравейник и начнёт собратьям трепаться, что божество его "помазало", сделало избранным. Но ведь мне было с самого начала наплевать на этого муравья, верно? И сейчас наплевать тоже. Я просто подняла его с пола, чтобы показать вам его беспомощность. А теперь представьте, какой бы переполох произошёл в муравейнике, вступи я в него ногой. Совершенно случайно прогуливаясь — раз, и наступила. Я бы даже не заметила, пошла бы себе дальше. А мелким обитателям муравейника — это целое стихийное бедствие...

— В твоих словах, Филика, конечно же, есть здравый корень, — заговорил Кич. — Но есть ведь мыслящие, которым, в отличие от тебя, муравьи не безразличны. Есть, к примеру, малолетние садисты, которым нравится палить насекомых заживо солнечным светом сквозь увеличительное стекло. Но есть и такие, кто, увидев этих садистов, друт им уши...

— Да, вот только это относится к мыслящим! — завелась Филика. — Только к мыслящим и ни к кому больше. Обитатели потустороннего мира чхали на нас... — глаза командирши заметно увлажнились, но она и не собиралась останавливаться. — Они плюют на наши проблемы. На все наши мольбы и надежды. Если мыслящие и замечают изредка муравейники, то боги нас в упор не видят. До тех пор, пока наши души не улетят в их мир. И то, после этого относятся к ним не больше, чем к закуске...

— Я не стану с тобой спорить, — развёл руками Кич. — Спорщик из меня, в последнее время, совсем никудышный. Пусть конечное слово за тобой, но моё отношение к богам и иным потусторонним силам останется прежним. И никогда не изменится.

— Эх, был бы ждешь Тартор, он бы пошпорил, — то ли с облегчением, то ли с досадой вздохнул Тос.

— И вправду, мы совсем про Тартора забыли, — подхватил Моррот. — Интересно, как он там, у подножья гор?

— Отшыпаетщя, ленитщя, но точно не по горам лажает и на "кожаных крыльях" летает, — предположил Тос и тут же виновато поглядел на командиршу: не ляпнул вдруг чего лишнего?

Лицо Филики не исказилось в гневе. Тос облегчённо выдохнул.

— Кич, у нас есть ещё один боец, но он у подножья гор охраняет кареты, — заговорила Филика. От её былой взвинченности не осталось и следа. — Думаю, ваша Смертоптица вполне способна до рассвета слетать туда и обратно...

"Вот тут мы с вами и разберёмся, — скрывался за словами командирши настоящий смысл, — прилетите к каретам, а там изготовленная Парфлаем бомба... Мы её незаметно вам в салон забросим, а сами скажем, что передумали и помогать не будем. Они взлетят, расстроенные, но гордые, а тут-то в небе фейерверк и вспыхнет... Вот ведь как легко всё! Контракт выполнен! Вторая половина несметного богатства в наших руках!"

— Увы, это невозможно, — вмиг развеял приятные мысли Кич. — Смертоптица не сдвинется с места, пока враг не будет повержен!