А значит, столь предприимчивые личности были обязаны заплатить стражникам в пя... то есть в десять раз больше, чем законопослушные подданные Вечного города. В качестве компенсации за милостиво предоставляемую им Оберегающими Покой возможность и дальше заниматься необычайно выгодными делами. Ведь подобные действия, равно как и великое множество других, столь же прибыльных занятий, карались в Жемчужине Юга мучительной смертью через посажение на кол! Вот почему каждый вечер все эти Абдуллы и Изгендеры, не скупясь, отсыпали положенное старшему патруля. Полновесными необрезанными монетами.
Ежемесячные добровольные дары как жителей, так и гостей могущественного Дарзеза были щедры и обильны. Несмотря на то, что третью часть собранн... то есть, конечно же, врученных благодарными гражданами Служителям Закона добровольных подношений забирали себе господа начальники отделений, еще столько же — передавалось господину Верховному стражу Вечного города, а львиная доля оставшегося оседала в карманах десятников и мужеривов, на долю новобранца приходилось, в конечном итоге, по дюжине полновесных динаров! КАЖДУЮ ДЕКАДУ! А когда он в совершенстве овладевал тонкостями сбережения покоя его жителей и гостей — по два с лишним десятка золотых монет заклейменных крутобоким корабликом. Не считая бесплатной еды, выпивки и изощренной женской ласки!
Но отнюдь не внушительный даже по меркам столицы республики ежемесячный доход был причиной того, что на место обыкновенного дозорного претендовало более чем по сотне кандидатов. Гораздо важнее был всеобщий почет и глубочайшее уважение, ненавязчиво демонстрируемое окружающими. Ибо обитатели Жемчужины Юга с низким поклоном регулярно передавали серебро (а то и золото!) Хранителям Порядка из соответствующего квартального отделения отнюдь не за их мужественные лица или решительный вид. Нет, деньги сии были не более чем справедливым вознаграждением за защиту всех живущих и работающих в данном районе жителей и гостей Великого Дарзеза, равно как и их жилищ (а также мастерских, лавок и складов) от неисчислимых опасностей, таящихся в ночи. Поскольку скупой — платит дважды! Причем второй раз — собственной жизнью.
В общем, традициями, поддерживаемыми Оберегающими Покой вообще и 17-м квартальным отделением городской стражи, в частности, были довольны и гости, и подданные величайшей из держав Бэлы. Каждого из них, начиная с разбавляющего травяной отвар чем ни попадя водоноса и заканчивая самим господином жаградаром, более чем устраивал существующий порядок вещей. А там, где все довольны, нет, и не может быть места заговору, мятежу или иной крамоле. Более того, если повелевающий Служителями Закона республики выражает удовлетворение деятельностью некоего исполнительного мужерив-амира и знает оного не просто в лицо, но и по имени, то подобное открывает перед таковым определенные перспективы...
Вот почему утром 10-го мезра 6152 года от Основания Вечного города господин начальник 17-го квартального отделения, предварительно отдав подчиненным необходимые для дальнейшего увеличения его состояния распоряжения, уединился с кувшином превосходного красного вина двадцатилетней выдержки и отдался глубокомысленным размышлениям. О давно ожидаемом повышении в звании и новых наградах... Равно как и о прекрасных наложницах, с радостью выполняющих любые желания хозяина и ломящихся от золота сундуках в подвалах роскошного особняка... Но сквозь мелкие повседневные мыслишки господина Азиза-ибн-Али-ибн-Вайрулло-ибн-Агзы-ибн-Ибрагима из славного рода Вагри о суетных материальных благах, сначала робко, но, с каждым глотком из драгоценного кубка все увереннее, пробивалась заветная МЕЧТА. О том как в скором будущем именно он сменит господина байганзалара на необычайно ответственном и столь же прибыльном посту Верховного стража Жемчужины Юга... Едва лишь тот освободится.
Но тут, вырывая разморенного жарой господина мужерив-амира из сладких грез о будущем, кто-то, дерзкий и невоспитанный, отчаянно замолотил руками и ногами в ворота 17-го квартального отделения. Пронзительно крича на весь город:
— Стража!... НА ПОМОЩЬ!!!... У-У-УБИ-И-ИЛИ-И-И!!!!!
Прежде чем вечно сонный от непрерывного жевания лепестков черного мака он-бажи Гарун-эль-Райав соизволил-таки выбраться из караулки и отодвинуть засов, непрекращающиеся истошные вопли не только вынудили оторваться от срочных и важных дел пару дюжин Хранителей Порядка, но и вдребезги разрушили МЕЧТУ господина Азиза-аль-Вагри. Вернув отдающего приказания Оберегающим Покой в унылую повседневную действительность с ее кровью и грязью, толпами омерзительных воров и разбойников, а также каждодневно совершаемыми ими грабежами и убийствами. Впрочем, наметанный взгляд господина мужерив-амира сразу отметил, что грязный и вонючий халат не в меру шумного и крикливого гостя пошит из дорогой парчи, густо изукрашенной золотой вышивкой. А столь же изгаженные домашние туфли — построены настоящим мастером сапожного дела из лучшего сафьяна и расшиты отборным жемчугом.
"Надо будет поручить расследование данного происшествия юному Измаилу. Прежде чем стать мужеривом, моему племяннику следует набраться опыта", — принял решение аль-Вагри старший. — "Кроме того, в таком случае практически все деньги достанутся нашему роду".
— Чего уставились? Или заняться нечем? А ну, за работу, ленивые дети греха и порока! — зарычал повелевающий Служителями Закона на подчиненных. Спасаясь от начальственного гнева, последние разбежались кто куда.
— Следуй за мной. — наведя порядок, господин мужерив-амир решительно двинулся к себе. Сопя, пыхтя и отдуваясь, теряя при каждом шаге расползающуюся по швам обувь, нуждающийся в помощи неуклюже зашаркал следом.
Кровь, разумеется, гуще воды. И, за вычетом доли господина байганзалара, молодой Измаил пересыпет в кошель все золото, какое сумеет получить от клиента в ходе проведения расследования. Но эти деньги племянником будут именно заработаны.
В отличие от щедрых даров, вручаемых многочисленными посетителями непосредственно господину начальнику отделения городской стражи не за помощь в решении проблем досточтимых гостей, но исключительно в знак глубокого почитания и искреннего уважения. Их мудрый и многоопытный господин Азиз-аль-Вагри неизменно оставлял себе.
Возле дверей в апартаменты господина мужерив-амира уже терпеливо ожидал вызова исполняющий обязанности писца дабир, долженствовавший оформить протокол допроса... разумеется, если дело вообще до него дойдет. Исполнитель должен был присоединиться к разговору чуть погодя. Когда отдающий приказания Хранителям Порядка окончательно уяснит величину благосостояния клиента.
Оставшись наедине с неожиданным гостем, господин аль-Вагри ожидал, что сегодняшний разговор ничем не будет отличаться от множества предшественников. То есть, добившийся личной встречи с господином мужерив-амиром богатый купец, после вручения господину начальнику 17-го квартального отделения городской стражи достойных внимания столь высокопоставленного Служителя Закона ценных подарков, какое-то время будет многословно восхищаться мудростью и великодушием господина Азиза-аль-Вагри. Плавно и ненавязчиво переходя к рассказу о причинах визита. Во время которого и поведает чуткому и понимающему господину мужерив-амиру о приключившихся с ним бедах и несчастьях. Во всех подробностях
Тщательно и всесторонне обдумав услышанное, повелевающий Хранителями Порядка обязательно найдет выход из сложившейся ситуации. После чего клиент будет поставлен в известность о том, в какую сумму отдающий приказы Оберегающим Покой оценивает помощь, необходимую для решения имеющихся у досточтимого гостя проблем. Равно как и о примерных сроках исправления случившегося. А также о приблизительной величине неизбежных в данном конкретном случае накладных расходов.
Но на сей раз незнакомец лишь бился в истерике, подобно скинувшей плод юной наложнице, раз за разом бессмысленно повторяя:
— Стража!... На помощь!!... Убили!!!...
Господин мужерив-амир был вынужден потратить четверть часа драгоценного времени (и кубок отличнейшего вина), дабы нуждающийся в защите успокоился и осознал: он находиться именно в оплоте Закона и Порядка. Где всегда рады состоятельному клиенту. Однако, поскольку даже после этого на столе перед господином начальником отделения городской стражи так и не появился перстень с драгоценным камнем, равно как и не звякнул туго набитый кошель, непонятливому посетителю был задан предельно простой, ясный и никоим образом не допускающий двоякого толкования вопрос:
— Итак, почтенный, с чем ты пришел ко мне?
Однако, вместо того чтобы с низким поклоном вручить повелевающему Оберегающими Покой жителей Вечного города соответствующий высокой должности последнего редкий (и ценный) дар, стоящая перед господином Азизом-аль-Вагри грязная, нелепая и вонючая фигура вновь разразилась громкими, бессвязными и столь же бессмысленными воплями...
Господину мужерив-амиру пришлось приложить немало усилий, дабы дело сдвинулось с мертвой точки. В конце концов, получив от вызванных на помощь дюжих Служителей Закона несколько сопровождаемых руганью затрещин, посетитель, хвала Величайшему, замолчал. С третьего раза, наконец-то, усвоив нехитрое правило: во время допроса он имеет право открывать рот, только если его о чем-либо спрашивают. После того, как задержанный осознал, где и в каком качестве он находится, искусно скрывающий недовольство господин начальник 17-го квартального отделения городской стражи, наконец-то, приступил к беседе. Произнеся первую, такую странную для непонимающего тонкостей работы дознавателя фразу:
— Назови свое имя и род занятий.
Вопреки ожиданиям, неизвестный оказался неспособен обучиться повиновению с первого раза. И заговорил лишь после того, как один из подчиненных господина Азиза-аль-Вагри, с гневным рыком: "Отвечай, скотина!", с размаху перетянул нарушителя плетью по обтягивающему жирную спину халату.
— Мое имя — Мурад-аль-Багреми, господин. — наконец-то соизволил представиться незваный гость. — Я книготорговец. Моя лавка расположена на улице Полуночных Ветров...
Выслушав то и дело прерывающийся воплями и стенаниями рассказ, господин мужерив-амир, наконец-то, разобрался, на какое ничтожество он вынужден тратить бесценное время. Некоторое время назад, услышав от подчиненных о некоем лавочнике, в невиданной доселе наглости категорически отказавшемся от вручения скромных даров оберегающим его покой Хранителям Порядка, отдающий приказы Служителям Закона, вместо распоряжения о кнутобитии ниспровергателя устоев на глазах у толпы, решил дать не желающему склониться перед Властью смутьяну второй шанс. Вопреки стремлениям патрульных. И, как сегодня выяснилось, напрасно.
Мало того, что сей купивший за даниги полуразрушенное здание возле площади Заида-Драконоборца жадный и глупый сын свиньи и шакала за прошедшие шесть дней так и не удосужился выказать почтение господину начальнику отделения городской стражи. У презренного еще и хватило дерзости, став соучастником омерзительного преступления, требовать помощи от господина мужерив-амира! Словно господину Азизу-аль-Вагри больше нечего делать, кроме как покрывать всяких мошенников, проворачивающих темные делишки за его спиной! Лишь вспомнив о горигских покрывалах, которые неминуемо покроются грязью и кровью если наказать задержанного прямо здесь, повелевающий Оберегающими Покой чудовищным усилием воли унял справедливый гнев.
— Что случилось? Мне говорят, будто ты, нарушив завещанные нашим предкам самим Величайшим законы, ограбил гражданина могущественного Дарзеза, убил его и распродал все имущество покойного! Верно ли услышанное мною?
Не обращая внимания на бессвязный лепет допрашиваемого, господин мужерив-амир многозначительно поднял кверху указательный палец, и произнес:
— Расскажи мне правдиво и подробно, что именно произошло.
Равнодушно глядя, как невыносимо скрипящий галямом дабир, удивленно качая головой, записывает изливаемый отродьем семейства Багреми словесный поток, высокопоставленный Хранитель Порядка сожалел об упущенной целых пять суток назад возможности арестовать не желающего пасть ниц пред Властью краснобородого Мурада за торговлю по поддельной лицензии. Ибо в тот роковой час господин Азиз-аль-Вагри забыл древнюю мудрость: ни одно доброе дело не остается безнаказанным! И теперь вынужден расплачиваться за собственное милосердие. Когда же преступник вновь начал требовать от господина начальника 17-го квартального отделения городской стражи ареста Кривого Гамзы, чьи подручные, под угрозой физической расправы, отобрали у него сегодня утром денег и ценностей более чем на сотню полновесных необрезанных динаров и обложили Мурада-аль-Багреми десятью золотыми ежемесячной дани, отдающий приказы Оберегающим Покой не выдержал. И приказал заткнуть арестованному рот.
Тысяча свежеотчеканенных кораблей! В голове умудренного жизнью потомственного Хранителя Порядка не укладывалось, как можно быть таким глупцом, чтобы, начав заниматься торговлей в Жемчужине Юга, потратив чудовищные деньги на предварительное обустройство лавки, взяв в рост у всех дающих, купить или принять на реализацию товары, в общей сложности, более чем на тысячу золотых монет! И, в конечном итоге, пожалеть какие-то жалкие десять динаров на установление нормальных отношений с наделенными Властью. От благосклонности которых зависит не просто богатство и преуспевание, но даже и сама жизнь презренного глупца. Воистину: скупой платит дважды!
Самое же отвратительное, что этот самый аль-Багреми, сын уличной потаскухи и шелудивого осла, вместо извлечения из случившегося урока на будущее, еще чего-то требует от него, господина мужерив-амира! Справедливости ему захотелось... В его понимании! Вместо чистосердечного раскаяния и вручения подобающих извинений повелевающему Служителями Закона... Куда катится наш мир? Господин Азиз-аль-Вагри был возмущен до глубины души. В невиданной дерзости своей презренный ниспровергатель устоев желает наказания виновных? Карающий Преступников свидетель: будет ему скорый и справедливый суд!
— Кто может подтвердить, что твоя история, суть правда, вся правда и ничего, кроме правды? — спросил у арестованного господин начальник 17-го квартального отделения городской стражи.
— Мой раб Омар, господин. Он присутствовал при разговоре.
— По законам могущественного Дарзеза, невольник обязан молчать там, где говорят свободные. Ведь он, не более, чем твое имущество, Мурад-аль-Багреми. По тем же причинам не следует учитывать показания чужеземцев. И я вновь спрашиваю тебя: кто из граждан Вечного города присутствовал при разговоре и может стать твоим свидетелем?
— Вы мне не верите? — свистнула плеть, и вразумленный купец торопливо поправился. — Господин мужерив-амир!
