Туман над тропами

Нет, я понимаю, все случившееся очень хорошо, неслыханно хорошо. Пришелец от Кайманов мертв, я жив, да еще и Великая — в нашем племени. Волкам можно расширять свое влияние за пределы этого леса. Но вот что теперь делать мне? Как от предков заведено, в племени две власти: вождь — от троп леса, и шаман — от троп духов. И не должно быть двум шаманам, говорящим с разными покровителями.

Как Рыжий Волк посмеет указывать своему племени, если рядом стоит Голос старейшей? Почему и уходят из племен Великие, где бы ни объявились, и живут сами по себе. В заботе и почете, но отдельно. Но ведь она не может уйти: надо заботиться о дочке, да и сама она, как женщина, голодна, я бы сказал. Голодна... по телу пополз холод липкого страха, а дыхание пресеклось. А если она захочет меня как мужа? Отказать, ибо больше не жена? Отказать — говорящей со Старейшей? Или... лечь с нею? Тело непроизвольно дернулось в судороге, представив, как я вхожу в свою бывшую жену — а из ее глаз на меня смотрит Туманная Анаконда. Главное свойство Великих шаманов — покровители смотрят их глазами и... чувствуют их телом. Волосы на голове зашевелились.

Нет, не только ужас, еще и ветерок, залетевший в открытую дверь хижины. Открытую? Кто это опять заходит к шаману, как к себе?

— Что ты здесь делаешь?

Негромко откашлялся:

— Хм... пришел, потому что ты захочешь со мной поговорить.

— Я захочу? — Голос незнаком. — Кто ты такой?

— Друг Крадущейся.

— А-а-а... с острова, — соображаю я. — И ее мужчина? Пришел за ней? Так она теперь Великая.

— Я знаю.

— Вот как. И зачем тогда пришел?

Хмыкает невнятно что-то вроде "сказал уже", терпеливо повторяет:

— Ты захочешь со мной поговорить.

— "Захочу", "знал"... Погоди, ты — Видящий Тропы?

— Да. Только не очень хороший. Одно вижу, все прочее в тумане.

— Ха! Насмешил. Все не видит никто, даже для Старейших духов тропы грядущего часто в тумане. Но скажи мне, Видящий, не пожелавший назваться, останется ли Великая в племени Волков или уйдет жить отдельно?

— Она уйдет жить на остров.

— Ты уговоришь?

— Не потребуется. Там место силы ее истинного покровителя, оно само призовет ее.

— Истинного покровителя? Туманной Анаконды? Ну да, там же ее логово...

— Нет, говорящий с Рыжим Волком. Туманная только помогала ей, а истинный покровитель молчал до срока. Это отец Туманной, проснувшийся Старейший Время. Мы нашли и расчистили его место силы и оно ждет свою говорящую. Я пришел еще затем, чтобы ты сказал ей об этом.

Оборвав разговор, странный посетитель растворился в ночи, только скрипнула закрывающаяся дверь. То ли был, то ли не было. Здесь, на грани между сном и ночью, тропы леса сходятся с тропами духов. И кто знает, по какой из троп пришел этот "друг Крадущейся". Но где бы ни сказаны слова, я чувствовал их силу, силу истины.

В соседнем гамаке завозилась Пума... нет, Крадущаяся Марги, говорящая с Временем. Теперь я понял, почему я почти полный круг жил с ней как с женщиной и все еще цел и в рассудке. Если ее покровитель спал все это время, то мне очень повезло, очень. Но как смотреть ей в глаза теперь? Младший зверь всегда отводит взгляд перед старшим. И мне теперь подобает смотреть только в землю. Скорей бы Великая ушла на свой остров: чем дольше говорящий с духами племени станет разглядывать пальцы на ногах своей прежней жены, тем сложнее ему придется потом. Какая все-таки скользкая тропа мне выпала. Рыжий Волк, за что? Только было собралась нормальная семья, а тут такое.

Прости, покровитель, я напрасно тебе жалуюсь; тобой, как и мною, похоже, играют старейшие. А обратиться к ним я не могу. Разве что Марги попросить, только не уверен, что хочу услышать ответ. Стоит ли обращать на себя пристальное внимание старейших? Нет. Лучше бы они о Волках вообще позабыли.

8 день 11 луны 10904 круга от н.м. Марги.

Сквозь шум прибоя смутно различаю чьи-то голоса, прислушиваюсь, не открывая глаз. Один — Вой, точно. А с кем он говорит... Сучок? Мои мужчины, почему-то вместе. Не может такого быть, наверное, я сплю. Сплю, да. Пила Воду Духов в убойных дозах. Сознание куда-то плывет. Густой, плотный воздух. Чувствую, будто стою на мостике из бревен, у ног стелется туман. Зачем я здесь? Не знаю. Но если во сне под ногами мостик, наверное, по нему надо пойти. Пойдем? Пойдем.

Мостик плавно переходит в настил, гать над болотом из таких же крупных бревен, местами закрепленных за гигантские деревья с тревожащим запахом. Ни на острове, ни у волков такого места нет. Иду дальше, вот и сухой берег. Утоптанная тропинка, извиваясь, ведет вверх к скалам. Здесь меня встречают. Высохший, абсолютно лысый старик с необычно светлыми неподвижными глазами опирается на посох, к верхнему концу которого привязана костяная пластина. Присмотревшись, узнаю кусок черепа каймана — глазницы и часть челюсти. М-да... впечатляет. В сочетании с хозяином особенно.

Старик делает шаг в сторону от тропинки и усаживается на ствол поваленного дерева. Молча указывает место рядом. Сажусь. Молчание клубится туманом. Сон, конечно, мой, но сюда я зачем-то же пришла?

— Приветствую, Пума. Или... — он усмехается, — Марги? — густой и красивый голос неожиданно слышать из такого... иссякшего источника.

— Все-таки снова Марги, — вот так, прошлое к прошлому. Возврата все равно нет. — Но откуда ты знаешь мое имя? И кто ты такой?

— Вопросы, вопросы. Молодежь. Эх. Откуда знаю? Да я многое знаю, и за волками наблюдаю давно. Кайманы зовут меня Замшелый Пень. И считают Великим Шаманом. Так что мы с тобой по одним тропам ходим — не могли не встретиться. Когда Толстое Бревно пошел к Волкам вызывать твоего Воя на поединок, я заподозрил, что ты ввяжешься, и ждал тебя здесь, во сне. Только думал, ты не допустишь его поединка с Воем, и вызовешь Толстое Бревно первой. Зачем мужа подставила, девочка? А если бы не успела вылечить?

— Я... промешкала.

— Не хотела, чтобы муж ушел от тебя? Не говорила ему, что осталась шаманкой?

— Откуда ты... а впрочем, какая разница?

— Действительно, никакой. Ты использовала сок красной лианы?

На миг замираю от ужаса. Сок красной лианы — основной компонент противоядия. Поединок был нечестным и он об этом знает. И что теперь? Но отвечать надо, и скрываться нет смысла — очень легко проверить и "повторить".

— Не только...

— Собрала свой состав? Молодец, девочка. Я так и предполагал. Сок действует, если принять его заранее, но Воя им одним было не спасти. Хотя большинство из Великих обходятся только соком.

Он меня похвалил? Мне не показалось? Точно сплю. Что такое говорит этот человек?

— То есть как? Все Великие используют... Но почему никто не знает об этом?

— Ах, девочка, девочка... Ответь мне сама, что нужно, чтобы прийти к мысли использовать противоядие перед поединком?

Я задумалась.

— Наверно... очень хотеть победить?

— Ну да, ну да. Покажи мне шамана, который не хочет победить. Нет, Марги. Чтобы искать противоядие, надо понять, что Вода Духов — яд.

— ...и что духи никого не судят?

— Или судят, но не так, как принято считать.

Замшелый развязал шнурок на поясе и, сняв юбку, расправил ее у себя на коленях. Затем, глядя мне в глаза, провел узловатым пальцем по разноцветным волокнам.

— Вот, смотри: узор на лицевой стороне, это "вода духов", поединки голосов духов, духи-покровители. А вот, — он быстрым движением перевернул ткань, — изнанка. Здесь у нас красная лиана, яды и противоядия. Но все вместе — одно плетение. Великим шаманом становится тот, кто может помнить обе стороны плетения одновременно. Никогда мы не знаем всего о каждой из сторон. Иногда мы знаем лицевую сторону и надо догадаться, как сплести к ней изнанку. А иногда нам известно только плетение изнанки, и надо понять, в какой обряд оно должно превратиться.

— Зачем ты рассказываешь мне об этом?

— Проверить тебя, — старик улыбается и ехидно подмигивает. — Раз не бежишь прочь с криками ужаса, значит и верно: одна из нас. А теперь скажи, ты останешься при Туманной, или тебя поведет дальше кто-то другой из Покровителей?

— О чем ты?

— Выходит, ты не умеешь слышать своих мужчин и не знаешь, чем занимался Сучок последние полкруга, — он не задавал вопроса.

— Нет. А как это: "слышать"?

— Берешь глоток воды духов, добавляешь чуть-чуть сока из корня фиолетовых цветов-колокольчиков, что растут по берегам рек, и настаиваешь на синем древесном грибе. Выпиваете на двоих перед тем, как лечь вместе. Дальше сама разберешься... Да. Так вот, Сучок считает, что теперь ты — говорящая со Старейшим Временем и даже место его силы расчистил.

— А ты-то откуда знаешь?.. Ты с Сучком не связан никак!

— Ну, это просто. Белый Кайман сказал.

— Это с лицевой стороны. А как оно с изнанки?

— С изнанки? Считай, догадался, — усмехается. — И еще я с вашей Гремучкой как-то беседовал. Ее мои ребятки утащили. Я поговорил, травками напоил, потом ее обратно подкинули. Никто и не заметил. А потом к вам на остров плавали. Не только у Волков большие каноэ есть. Красть никого они не стали, конечно. Это Волчки столь неосторожны, племя Туманной трогать. Вот такой узор изнанки... Но все же, каков твой выбор?

— Подожди. А сейчас... обе стороны. Я сейчас сплю или и меня "утащили"? И кстати, что за "ребятки"? — оглядываюсь, но вокруг нет ничего плотнее тумана и деревьев где-то внизу.

— А какая разница, — передразнивает меня моими же словами, — если к рассвету обе стороны станут одним целым? Хочешь — думай, что спишь. Хочешь — что утащили. Главное, наш разговор не заспи. Но я от тебя не отстану с вопросом... так что?

Отвечаю не задумываясь, как будто давно знаю ответ:

— Туманная Анаконда близка нам на острове. Даже для Волков "хозяйка горячих вод" что-то далекое. Ну разве что женщинам, как помощница у очага. А ведь за Волков теперь мне отвечать... — да, никуда теперь мне от Волков не деться. — Хорошо, хоть у Кайманов ты есть.

— Это с изнанки, — строго произносит он. — Про Кайманов не надейся, они тоже у тебя будут. А как ты сплетешь лицевую сторону?

— Мне кажется, вода Времени освободилась из какого-то неведомого плена. Старейший Время зовет меня.

Такого пронзительно-холодного взгляда я еще не встречала. Замшелый вдруг стал похож на огромную змею, глазами-прожекторами просвечивающими в упор маленькую темную пещерку моей души. Я не могла сказать ни слова, только хватала воздух ртом. Через несколько секунд старик отвел взгляд и меня сразу "отпустило".

— "Вода Времени", значит. Интересно. Скажи, ты знаешь, откуда появились люди?

— Племя Волков произошло от Первого Рыжего Волка... — начала я. Замшелый махнул рукой, будто отгоняя насекомое. — Или тебя "изнанка" интересует?

— Изнанка. Если тебе есть что сказать...

— Ну тогда — от обезьян! — Вот так вот, получи, Великий, Дарвина на тебя нет. И что теперь скажешь?

— От обезья-ан?.. Да, некоторое сходство есть. Но только на первый взгляд.

— Вот как? Что же на "второй"?

— Смотри сама. Вот волки жили на полночь, где кончается большой лес. Мохнатые, быстроногие. И все звери там такие. Все похожи, хоть и разные. Или птицы, что живут в небе. Тоже все разные и все похожие. У всех перья и клюв. А люди и обезьяны? Ты знаешь хоть одну голую обезьяну?

— Н-нет... Но это же внешнее. Может, мы тоже когда-то были в шерсти, а потом получилось, что лучше так.

— "Получилось"... Отчего у ревунов не получилось?

Ну и вопросики задает этот дед. И даже про одежду не скажешь, стали, дескать, носить и шерсть перестала быть нужна. Не носят тут одежды и в шкуры никто не заворачивается, как на картинках в учебнике истории. Тепло, не нужно.

— Не знаю. Но все равно это внешнее...

— Внешнее? Будет тебе и внутреннее. Ты вот это где взяла? — скрюченный палец зацепил ожерелье из ракушек у меня на шее.

— Наловила, в заливе. Там не очень глубоко.

— Ныряла?

— Да.

— А какой-нибудь ревун умеет нырять?

— Не знаю. Может, им просто незачем?

— Ну да, ну да, — покивал головой, — и от выловленных моллюсков они откажутся. Как же, как же. Так вот, девочка, не могут они нырять. Захлебнутся сразу.

— Это-то понятно. Надо просто не дышать, а они же не знают.

— Нет! Вот смотри, — старик отодрал с дерева полоску коры и свернул ее в трубку, — попробуй, вставь это в рот и нырни. Сразу поймешь, поможет ли просто "не дышать".

— Конечно, если я рот не закрою и нырну, то вода в меня нальется, как в тыкву горлянку. Но я же рот закрываю, и ревун может закрыть.

— Рот закрыть может, но в него все равно нальется. Через нос. И в ревуна, и в игрунку, и в любую другую обезьяну. Кроме человека. Это уже "внутреннее".

— Ну и что ты хочешь мне этим сказать?

— Посмотри на своих Волков. Они ушли в лес, но жилища строят как раньше на севере, хоть они в лесу и неудобны. И сами они слишком большие для леса. Они не у себя здесь. Живут — да, но все равно не у себя. Все мы в каком-то смысле "не у себя". Все ушли в чужие места.

— Откуда?

— Попробуй догадаться сама. — Поглядев на меня, сжалился: — Я еще подскажу. Вот кайманы, они голые и покрыты слизью. Вместе с ними в реках и озерах живут лягушки. Тоже голые и тоже покрыты слизью. И тритоны.

— Но люди-то слизью не покрыты! Значит люди не из рек и озер.

— Нет. Не из рек и озер. Но я тебе говорю о другом. Если бы мы не знали, где должны жить кайманы, то посмотрев на тритонов, смогли догадаться.

— Гм... — задачка заинтриговала. — Значит: голые, могут нырять, слизью не покрыты...

— ...зато кожа жирная.

— Да, кожа жирная и под кожей жир. Дельфины? Море? Но человек не может жить под водой как дельфин!

— Под водой — не может. Да и руки у него, чтоб на ветках висеть, и по земле бегает быстро. Но за едой ныряет в воду. Соленую, морскую. Не догадалась еще?

— Мангры? А, да, я вспомнила, Вой рассказывал про Белого Каймана и девушку. Но я думала, это только узор лицевой стороны. История, как у любого другого племени...

— А так и было, — он казался очень довольным. — Я слегка подправил ту историю, показал чуть-чуть изнаночного узора. Понимаешь, девочка, Великие рождаются редко, я думал — уже не дождусь. Вот и сделал так, чтобы не все потерялось. А тут ты. Но все равно хорошо — будут тебе подсказки. А теперь пора.

— Подожди... — но я уже не видела старика. Все вокруг затопил густой белый туман, ставший сразу плотным и вязким, как вода. И вот меня несет поток этого не пойми чего, укачивает и я засыпаю.

22 день 11 луны 10904 круга от н.м. Марги.

Плеск волн о борт каноэ, тихая песня без слов. Скользкий на корме почти неслышно тянет то одну, то другую ноту. А все вместе — песня волка, тоненькая ниточка принадлежности к племени, что тянется от поселка, родового дерева, хижины шамана. Еще недавно я бы сказала "нашей хижины". Эх, Вой, старый волк, так и оставшийся наивным волчком. Муж мой, отец дочки, дорогой мне человек, не ставший другом... И кто знает, хорошо это или плохо. В "сейчас и здесь" не знают "Старого Учителя" с раскосыми китайскими глазами, но понятие Пути от этого никуда не исчезло, как никуда не исчезли и развилки на нем.