Зверь лютый. Книга 36. Аутодафе

Несколько позже и в других краях: "пацаны молодые этих вещей не знают... взяли конверт, занесли, вскрыли и отдали мне его в руки... начав читать письмо, почувствовал резкий запах... взял, понюхал, чуть в обморок не упал".

Едва к ОВ добавились ВВ, как мы обсудили и другие варианты.

Моя свита должна знать как работать с неизвестными предметами, предназначенными для меня. Но знания есть, а практики нет. Ни мы сами, ни враги пока такие изыски не применяли. Почему мы не...? — Очень редки случаи, когда от нас идёт послание персонажу, которого надо ликвидировать таким образом. И, пожалуй, главное препятствие — этикет. Не все ж такие дерьмократы, как я. И "пацаны молодые" — редко. Адресат не вскрывает и не читает сам. А потравить или взорвать всех в парадном помещении... заряда не хватит. Пока. Но мы над этим работаем.

Поймал вестового за ухо, отвёл внутрь, объяснил его неправоту.

Ругать мальчишку не за что: четвёртый вестовой за поход. Предыдущего уже здесь, в Галиче, топором зарубили. Повернулся спиной к местным. Не заговор или, там, какие хитрые планы, а просто... "Ненавижу! Вас всех!".

"Народный мститель" в фазе психиатрического обострения. И — хрясь топором по затылку.

На "Святой Руси" психиатрия оправданием не считается. Блаженный называется "похаб". Когда "блажит" — "похабщина". Придурка казнили, семейство его поехало в Беломорье, подворье освободили, на торг выставят. Но паренька не вернуть.

А этот... теряется ещё.

Грамотка написана по-польски. Латиница мне не новость и по здешней, и по первой жизни. Польского не знаю, но его сейчас и знать не надо: разница между моим русским и этим — невелика. Есть отдельные слова, над смыслом которых надо подумать, есть непривычные выражения. А так-то... как со всеми нашими, типа русскими, диалектами: "Неможно келить. Овхо".

Суть:

"...а как узнали мы про одоление да побеждание твоё в Луческе-городе...".

Факеншит! То, что недобитки побежали — понятно. Что некоторые побежали к ляхам — понятно. Непонятно — почему добежали? Где заставы богатырские, непроезжие, непрохожие?!

"Ай на славноей московской на заставе

Стояло двенадцать богатырей их святорусскиих,

А по ней по славной по московской по заставе

А й пехотою никто да не прохаживал,

На добром коне никто тут не проезживал,

Птица черный ворон не пролетывал,

А ще серый зверь да не прорыскивал".

Нету ещё Москвы — одно Кучково. Нет и "московской заставы". Соответственно, и "птица чёрный ворон пролётывает", и "серый зверь прорыскивает". И вороги недобитые бегут. Злобу свою на чужих хлебах ростят да копят. И в эту сторону... разные.

"А й то через эту славную московскую-то заставу

Едет поляничища удалая,

А й удала поляничища великая,

Конь под нею — как сильня гора,

Поляница на коне — будто сенна копна".

Гонцы-то ляшские — вовсе не "поляничища великая". Почему не остановили? Или ждать будем пока, "сенна копна" гадить начнёт:

"А я чернедь-мужичков тых всех повырублю,

А Божьи церкви я все на дым спущу,

Самому князю Владимиру я голову срублю

Со Опраксией да с королевичной!".

Мда... Сочинительницы феминистического толка любят показывать язв женского пола класса "оружие массового поражение" со слоганом "всех повырублю". Но умалчивают, что такая "сенна копна" есть продукт тяжёлой формы нарушения гормонального баланса, и, как следствие, проблем с психикой.

Окольничих в четырёх городах — дорога и люди на ней их забота — убрать по служебному несоответствию: не годны в "заставу московскую".

В начале грамотки — пассаж с комплиментами, в конце пассаж с приветами Агнешке, её сыну, "и лично товарищу Боголюбскому". А в середине приглашение к встрече. С рассуждениями о польско-русском исконно-посконном братстве, единстве всего христианского мира, общей борьбе с клятыми язычниками.

Со вставкой от Елены Ростиславовны:

— А коли будешь в наших краях да с вельможами ляшскими встречаться станешь, то супруг мой, князь Казимир Болеславович, обещался и меня на тую встречу свозить. Увидимся, словечком перекинемся, былое повспоминаем.

Смысл понятен: ляхи хотят втянуть "Святую Русь" в свой навязчивый идиотизм — в крестовый поход против пруссов.

"Любовь по переписке" у нас с Пястами не получается: ни я, ни Боголюбский на их призывы не отзываемся, а Агнешка толкует о мелочах. Да и не бабье это дело — "решать вопросы войны и мира". Узнав от беглецов, что я хожу по западным областям, они кинулись "ловить момент" — добиться личной встречи. А поскольку уже поняли, что их измышлизмы мне не интересны, то выставили приманку — мою давнюю привязанность, бывшую Самую Великую Княжну Всея Руси, старшую дочь Ростика Смоленского, жену Казика Болеславича, Елену Ростиславовну.

"Медовая ловушка".

Забавно. Я ж человек весьма... практический. Даже — примитивно-вульгарный. Мне ж просто вида-запаха "мёда" — мало, мне ж надо "понадкусивать". Со всех сторон, с края и в серёдке. Как эти "крестоносцы" представляют мою "поимку"?

Типа: "Сядет Ваня на пенёк. Любоваться на медок"?

Ребята, у вас с воображением в порядке? Или вы согласны с... возможным развитием событий? Ну, старшим-то князьям, Болеславу с Мешко — пофиг. А вот непосредственные участники, Казимеж с Еленой... Они понимают на что идут? Уж она-то должна. Все наши предыдущие встречи сопровождались "сексом с риском для жизни".

* * *

В первой жизни попался универсальный коммент: совершенно чёрный экран монитора. С маленькими беленькими буквами посередине: "мдя...".

Вот и я нынче: мдя...

* * *

Позвал Миссионера:

— Прочитай. Что скажешь?

— Написано с вежеством. Даже и с приязнью. Ехать ли — тебе решать. Но... пощупать воз не вредно. А ты с этой княгиней Казимировой... давно знаком?

— Давно. С детства.

Маленький штришок. Важный, судя по тому, как на минуточку усохла его обычная улыбочка.

Ванька-то лысый... с детства с княжнами хороводился. Не из дебрей лесных да трясин вонючих невесть что вдруг повылезшее. Вояка резкий — видел, колдовством на версту несёт — чую, Государь его любит — знаю. Но, оказывается, он и среди высших смолоду покрутился. С чего бы? Не прост "Зверь Лютый". Не одними зверством да лютостью на самый верх забрался.

Глава 732

— А сама идея? Крестовый поход на пруссов?

И тут он меня поразил:

— Дурость. Но можно. Вопрос цены. Ежели, к примеру, ляхи будут тридцать лет дань платить, то... почему бы не сходить? На тех пруссов. Потом. Ежели будет кому и куда.

Откровенно прагматичный подход, лишённый религиозных, национальных, классовых или политических стереотипов, учитывающий фактор времени... это ещё и уровень доверия ко мне — высказать такое обычному князю... Прямое нарушение распространённых табу. Цинично. И — истинно.

* * *

"Сентиментален ли я? Еще как! Как вспомнишь молодежный цинизм, слезы наворачиваются на глаза" — да, пан Лец, наворачиваются. Слёзы радости. Вот, молодой ещё парень. А уже. Воспринимает реал и готов строить в нём дороги.

"Изменение мироустройства — требует определённых качеств, в том числе и цинизма, расчёта".

Коли я меняю здешнее "мироустройство", то мне нужны люди и с таким качеством.

* * *

— Сочини ответ. Доброжелательный. К походу... не заинтересовано, встрече с княгиней буду рад. И давай собираться.

На другой день по утру гонцы получили ответ. Гаркнули:

— Tak jest!

И поскакали. Местом встречи "на уровне, близком к высшему" указал Берестье.

От Галича до Перемышля напрямки 120 вёрст, оттуда до Холма — 130, дальше до Берестья — 120. В реале, хоть 21 в., хоть 12-го — от полтыщи вёрст. К началу апреля — в самый раз. Успею и места посмотреть, и дела поделать.

Мы смогли сдвинуться только дней через пять. Полковник, хоть и не говорил прямо, но тормозил отъезд. Постоянно находил дела, требующие моего участия. Отчасти он прав. Но... всех дел не переделать. Потом до меня дошло: не хочет, чтобы я встречался с его женой, с Фросей Ярославной. Видимо, она рассказала мужу о нашем банном... диспуте в Киеве по поводу корней древнерусской словесности.

Смелая женщина. Не всякая новобрачная поделится такими приключениями. И умная: поделилось лишь частью. Кажется.

* * *

"Если вы нашли жену-клад, вам полагается только 25%".

А он хочет всё...

* * *

Хотелось бы, чтобы она успела умереть. В РИ. До того, как её сыновей повесят. Не надо ей такое горе переживать. В АИ... Её счастье не от меня зависит. Но от этого несчастья, пожалуй, избавлю. Просто изменяя "силу вещей". Хотя, конечно, какие-то другие беды — очень даже могут добавиться.

Больной вопрос — кони под Курта. Саней не берём — поздно, снег сходит. Телегами — тяжко. Повезём конями, как мёртвых русских князей возят. Носилки меж двух коней цугом. Только Курт — князь-волк, а не князь-покойник в меду. Одно — каково ему часами лежать в непрерывно подкидывающихся да побалтывающихся носилках, другое — кони.

Мои витязи с джигитами сразу заявили:

— Не. Кони волка не повезут. Взбесятся.

И? Я и сам так могу сказать. Но у меня есть опыт. Уже этого, русского среднего средневековья. В котором — "неукротимый тарпан" Гнедко. Есть опыт собственной конюшни, где Курт — завсегдатай.

Ме-е-дленно.

Волку место на конюшне.

А.В.Суворов, сообщая офицерам "легенду" очередных учений, использовал фразы типа: "Чтобы пушки не боялись лошадей". Имея в виду отработку действий артиллеристов при кавалерийской атаке. У меня, среди прочего, регулярно звучит: "Чтобы кони не боялись волков".

Коней — любых — надо учить. Хоть бы и обозных. Но особенно многому надо учить боевых лошадей.

Мои коллеги... не в курсах. Отношение как к мотоциклу: ручку до упора и аля-улю.

Не работает. Вылетите с седла. По глупости: невыученный конь выкинет. Он, знаете ли, сильнее.

Боевой конь должен много чего не бояться.

" — Ах ты, волчья сыть да й травяной мешок!

Али ты идти не хошь, али нести не можь?

Что ты на корни, собака, спотыкаешься?

Не слыхал ли посвиста соловьего,

Не слыхал ли покрика звериного,

Не видал ли ты ударов богатырскиих?".

Вот на это всё — дозволяется только ухом повести. И на волков — тоже.

Так это ещё к артиллерийской канонаде и аэропланной бомбёжке не приучаем.

Как ко мне нового коня приводят — Курт приходит, залезает на перегородку денника и лежит. Разглядывает новичка, позёвывает тому в морду. Часами. Пока тот не угомонится. И так — несколько раз. Некоторые кони сходят с ума. Натурально. Таких режут. Потрошат, свежуют... Другие принимают реал:

— Да, чудовище. Но — не опасен. Явление природы. Прими как данность, верь хозяину. Или сдохни.

"Верь хозяину". Часто говорят: доверие, привычка, привязанность... А по сути — дело веры. Веры конкретного экземпляра Equus caballus конкретному экземпляру Homo sapiens. "Аутодафе" для конского поголовья. А иначе не только Конармию не построишь — за ворота не выедешь.

Они — сильнее. Или сумеешь воспитать в них веру в себя, подчинить их верой крепче стальных удил и шпор, или... только скушать. Вам, коллеги, не жалко этих черехкопытных атеистов?

Подобрать спокойных коней, да ещё с ровным ходом — требовало времени. На носилки верх из лозы сплели и полотном затянули: чтобы кони, и люди тоже, Курта не видели. Уж больно реакция... паническая. Труба такая получилась. Курт в ней всегда укладывался носом назад. Типа, вперёд, в лошадиную задницу, ему смотреть не интересно.

Факеншит! Князь-волк — зверь. Но он же ещё и злорадный зверь! Ложится нос к носу заднему коню и разглядывает. Как люди на такое реагируют... Я про Ярославского наместника уже...? Кони — хуже. Два коня — взбесились насовсем. Сумасшедшая лошадь — это не смешно, это опасное и жалкое животное. Потом берендеи подогнали мерина-пофигиста. А я Курта отругал и откидную плетёную крышку на торец трубы навесил.

Ещё — люди. Боевых потерь мало, но есть маршевые. Половину конвойных пришлось отдать в сопровождение Остомысла с семействами, половину оставшихся — для конвоирования следующего каравана. Правда, идёт и пополнение. Поштучно. Из местных, из епископских, из людей Полковника. Из берендеев десяток напросились.

* * *

Нормальный подход воинского начальника — "дай". Там, где-то далеко, собери людей, обучи, сведи в подразделение. Я пошлю их в бой. Кто-то погибнет, кого-то ранят, болезни, травмы, казни... "Пехотный корпус без существенных сражений теряет за кампанию четверть личного состава".

Снова "дай". Пополнение, переформирование, отдых. Часть доводится до штата. Становится "полнокровной". Снова поход, бой. Снова "малокровие".

Так в "государственных" армиях.

Иная картинка в "революционных". Часть стоит или идёт и пополняется добровольцами.

В этом походе мне приходится использовать не собственные подразделения, а "сборную солянку" из разных отрядов, даже из отдельных людей, постепенно, но за короткое время, приводя их необходимому уровню вооружения, выучки и мотивации. Не имея ни достаточно времени, ни достаточно обученных младших командиров, ни просто оборудования, как в моём "военном городке", я не могу быть уверен в качестве моих бойцов. Физическом и моральном. Что крайне напрягает.

"Тяжело в учении — легко в очаге поражения" — делаем "тяжело".

Параскевастика — наука о подготовке войны и поддержании боеспособности армии. Учиться, учиться и учиться.

* * *

Наконец, выдвинулись. Как я понял, Полковник спрятал жену с сыном где-то по дороге. Типа: разминулись. Жаль. Ну и ладно. Марш идёт не быстро: во всех ручьях полно воды, снега в горах тают и наполняют речки предгорья. Каждый поток мнит себя Тереком разбушевавшимся. Ушли от Днестра, влезли на перевал и снова вниз, уже в долину Сана.

981 г. — "Иде Володимер к ляхомъ и зая грады ихъ: Перемышль, Червенъ и ины городы, иже суть до сего дне подъ Русью".

Вот по этим дорогам два века спустя и я иду. Памятные места на каждом шагу. Местные проводники непрерывно экскурсоводят: вот тут Креститель войском стоял, вот под той скалой перед боем молился, а вот с этого бугра оглядел селения и сообщил:

— Сиё есть земля русская. Отныне и до скончания века.

Перемышль. Миленько. В детинце — дворец и примыкающая церковь-ротонда. Дворец 34.2 м х 15.2 м, толщина стен 2.04-2.07 м. Такое... крепостное сооружение. Из блоков отесанного камня на известковом растворе.

Ротонду построили раньше, ещё при Крестителе. Потом Любечский съезд 1097 г. закрепил Перемышль за Володарем. "Мясник низвергнутый" воевал со всеми: Киевом, Волынью, Краковым, мадьярами... Нужно было укреплять город. Вот и пристроил к церкви этот... блокгауз. Крепко построено: дворец достоит до начала XVII в.

Местная верхушка пришла сюда вместе с Полковником, теперь собираются вслед князю в Галич. Не все: окольничему я объяснил его проф.непригодность к гос.службе на примере польских гонцов и велел ехать в Боголюбово.

Каких-то особых взбрыков нет: северские собираются уходить, а местные не буянят. Опыт жизни под "иноземным" князем успокоил. Плохо что нет присягнувших Государю из местных бояр. Придётся Полковнику часть своих людей здесь пока оставить — мы с ним эту тему обсуждали. А так-то Боголюбскому сюда, в Галичину, надо не одну сотню чиновников слать. И князя-наместника тоже: Миссионера я с собой забираю. Намечаются переговоры, а он у нас, типа, дипломат. Заодно и посмотрю в деле.