Будет, часика через два. Кровь демона такая ядовитая зараза, что в ней железо растворяется. А уж яд... Да я салатик из аконита могу ложками наворачивать! Побыть часа два в этой форме, ну, три, для разнообразия — и перекидываться обратно.

Задумчиво смотрю на жену.

Вот ведь стерва!

С другой стороны — ее проверяли на отсутствие оружия. А заколка? Пусть даже с ядом, но кто там догадается? Да и яд спрятать несложно. Среди ее барахла, среди всяких кремов-мазей-притираний... там и вареного демона спрятать можно. А в гардеробе — так и трех. Может, найдут, когда завоняет, и то не факт.

Шансы у нее были очень неплохие. Умер король — и умер, ее ребенок — наследник, матушка — регент, ну и... развернулась бы она почище Абигейл. Похоронила бы меня поглубже и забыла бы.

Угу, до родов.

Интересно что бы женушка сделала, получив на руки хвостато-клыкастого младенчика? И ведь избавиться от него было бы нельзя — кровь Раденоров штука такая, редкая, сейчас она, кроме меня, есть только в одном ребенке, но где тот ребенок? Я-то никому об этом не скажу.

Недолго думая, возвращаюсь к еде.

Демон я там, не демон — кушать хочется. А еще точнее — ЖРАТЬ!

В этой форме — еще больше, чем в той. Так что жаркое исчезает, заливное из дичи — тоже, пашете с трюфелями и завершает трапезу пирожное со взбитыми сливками и вишней, вымоченной в вине. Вкусно...

Дариола приходит в себя на стадии пирожного, видит меня за столом — и собирается опять грохнуться в обморок. Но — увы.

Организм крепкий, належавшийся — по второму кругу он запускать волынку отказывается. Я злорадно усмехаюсь.

— Выспалась? Ну, садись за стол, поговорим, — и видя, что Дариола колеблется... — Садись, сучка! Не то точно прибью!

Дарина кое-как поднимается с пола, цепляется за стул, опускается в него. Смотрю насмешливо, помогать даже и не думаю.

Ухмыляюсь.

— Да, дорогая супруга. Именно поэтому мой отец и не женился на моей матери. Демонам на ваши обряды плевать. В лучшем случае.

— Ты... ты...

Крепкая рыбка.

— Да — я. Просто это моя вторая половина. Превращаться обратно, уж прости, пока не буду. Ритвиш выветрится — и опять стану человеком.

Разочарование крапивой пробивается сквозь страх супруги. Ухмыляюсь.

— А ты как думала? Вдовство отменяется. В этом виде я гадюк жрать могу и кислотой запивать. И учти — наш ребенок тоже будет...

— Демоном!?

— Четвертьдемоном. Квартероном.

— Нееееет!

— О, да. Я таким был до шестнадцати лет, потом уже превращаться научился.

— Ты... ты...

— И что же мне с тобой сделать за такое? Будь я человеком — был бы уже трупом.

И вот теперь...

— Ненавижу, ненавижу тебя!!!

— На здоровье.

Подбрасываю заколку, ловлю ее в ладонь, слизываю с кончика яд — и Дариола впадает в неистовство.

— Завтра же!!! Я выйду на площадь и буду кричать, что мой муж демон! Я добьюсь, чтобы тебя сожгли на костре! Ты нечисть, ты все разрушаешь, всеоооо!!!

Истерика набирает обороты. Я смотрю, попивая ягодный взвар из высокого бокала. Вот ведь... идиотка! И принимаюсь говорить только когда замолкает Дариола.

— Никуда ты не пойдешь. А скажешь хоть слово — убью.

Эти слова спускают с цепи новый виток истерики.

— Убьешь!? Пусть! Ты уже всех убил!! Убей меня!!! УБЕЙ!!!

— О, нет. Вот родишь — тогда пожалуйста.

— Все, что тебе нужно — это ребенок!? Да!? Ну так его ты и не получишь!!!

И в тонких пальцах мелькает еще одна заколка.

Запах яда я чувствую даже отсюда, но сделать ничего не успеваю, она оставляет алый след на бледной коже.

— Нет!

И только теперь голубые рыбьи глаза вспыхивают торжеством!

— О, да! Ритвиш смертелен!

А в следующий миг я оказываюсь рядом с Дариолой.

Смертелен, да. Пара минут — и я стану вдовцом — второй раз за последний месяц. Что-то частенько это случается, нет? Не привыкнуть бы...

Разговаривать с Дариолой мне некогда — и я наношу удар в висок.

Резкий, жестокий.

Голова женщины откидывается назад, и я понимаю — это конец. Она уже мертва.

Что и требовалось.

Сердце останавливается, оно больше не разносит отравленную кровь по организму.

А теперь...

За ритуальным кинжалом долго тянуться не приходится. А наточен он на совесть, так чего еще желать? Платье Дариолы расходится под моими руками.

Живот круглый, мягкий, пока еще теплый. Пока еще там, внутри, бьется сердце моего ребенка.

А значит...

И я уверенно рассекаю пока еще мягкую кожу.

Осторожно, чтобы не повредить матку. Нож рассекает мышцы, мясо, кровь льется потоком, на пол вываливаются кишки, воздух наполняется неприятным запахом, но я не останавливаюсь.

Вот и матка.

И ребенок внутри нее.

Если плод успел созреть. Если он жизнеспособен, если...

Но я должен рискнуть.

И нож рассекает темно-красные волокна.

На ковер льются околоплодные воды.

* * *

Он совсем еще крохотный, мой ребенок, умещающийся на одной ладони. Зато у него есть острые уши, и клычки, и даже крохотные пока, прозрачные коготки, и коротенький хвостик, и серая кожа...

Четвертьдемон.

Мой сын смотрит на меня мутными голубыми глазками, младенческий ротик раскрывается в первом недовольном писке...

И я смотрю на него в ответ.

Моя сила некроманта собирается вокруг меня, окутывает нас обоих теплом, уютом мрака и спокойствием ночи. И он на миг затихает. А я чувствую неподалеку от себя призрака. Какого?

Да, неважно, сойдет кто угодно.

— Позови Марту!

Долго ждать маму не приходится. Буквально пара минут...

Она входит — и захлопнув дверь, застывает на пороге, оценивая картину

— Ох, Алекс...

— Дариола сначала пыталась убить меня, потом, когда не получилось, решила убить себя. Это ей удалось, но ребенка я спас.

— Тебе ничего не угрожает?

Остальное Марту и не волнует. Подумаешь — Дариола померши! Да она б ее сама прибила рано или поздно.

— Я в порядке. А вот малыш...

Внимание Марты переключается на крохотное тельце.

— Ох, Алекс...

— Мам...

Марта решительно забирает у меня малыша. Стягивает с кровати простыню, осторожно принимается его обтирать. Младенец попискивает недовольно и голодно.

— Нам нужно козье молоко, сам понимаешь. Срочно нужно.

— Так. Козье молоко. И... придется пару месяцев его растить в подземелье. И спустить туда вот эту...

Я указываю ногой в сторону тела Дариолы. Марта вскидывает брови.

— Зачем?

— Мам, пусть она сдохла — туда ей и дорога. Я ее убивать не пытался. Но...

Марта соображает не хуже меня.

— Риолон. Ребенок... м-да.

Человеческие дети в это время еще не могут жить без материнской утробы. Сроки беременности Дариолы известны, благодаря осматривающим ее магам жизни. Четвертьдемонята, как и полудемоны развиваются быстрее людей, так что малыш может выжить.

А может и не выжить.

Но до той поры Дариола должна оставаться условно живой.

То есть...

Оглядываюсь.

Да уж, уборки здесь...

— тело скинем в подземелье и придется ее забальзамировать или как-то сохранить.

Марта мыслит в том же направлении.

— Козье молоко можно взять на кухне, скажу, что мне захотелось. Сегодня. Сейчас схожу, а то ведь разорется...

— Думаешь?

— Алекс, ты молчаливым в жизни не был.

— Ну, он же маленький...

— А самые маленькие создания всегда самые громкие.

Марта исчезает за дверью, чтобы через десять минут вернуться с кружкой теплого молока. За это время я убеждаюсь, что ребенок молчать не будет и благодарю предков за двери и стены. Тут хоть ори, хоть не ори — не услышат. Вот уж кстати оказалось...

— Вот так. Поить я буду сама, — она достает из кармана платья позаимствованный где-то рожок. И где его можно было найти в это время?

Молоко переливается в рожок, а Марта смотрит на меня.

— Кровь бы добавить...

— Дариолы?

— Лучше бы твою. Ты сейчас уже не отравлен?

Прислушиваюсь к себе.

— Да вроде бы нет. Видимо от нервов кровь потекла быстрее, или магией яд выжгло...

— Все может быть. Тогда превращайся и давай сюда руку.

Я повинуюсь — и несколько капель моей крови капают в рожок.

Ребенок пьет — и его глаза становятся чуть осмысленнее. Я помню все, с первой минуты.

А он?

Завтра козу найдем и тоже будем держать в подземелье.

— Нужна нянька.

Марта вздыхает.

— Алекс, я, конечно, могу, но держать ребенка в подземелье? Такого крохотного? Это нереально.

— Ему нужна подпитка некромагией.

— А еще свежее молоко, забота и полная секретность. То есть...

— Торрин?

Действительно, чем срочно искать в городе надежных и неболтливых людей, проще доставить ребенка в Торрин. Там есть Рене, так что доза некромагии малышу обеспечена. Там есть тетушка Мира, Рене, Касси, там уже все знают, чего можно ждать от полудемоненка — и четвертьдемон не окажется для них неожиданностью.

— Ты тоже поедешь в Торрин, хорошо?

— Нет, Алекс. Я понадоблюсь тебе тут.

— Зачем?

— Дариола. До твоего возвращения я займусь ее телом и уборкой. А версию произошедшего придумаем потом.

Вздыхаю и соглашаюсь. Целую Марту в теплую щеку и принимаюсь вызвать Ак-Квира.

А кого еще? Кто везет, на том и едут.

* * *

Вызванный демон энтузиазма не проявляет и даже ворчит, что скоро примет лошадиную форму. Или ослиную.

Приходится цыкнуть на него и пообещать добавку за неквалифицированный труд. Смирившийся Ак-Квир оглядывает моего ребенка.

— Ничего так малявка будет. Тоже некромант.

— А трансформироваться сможет?

— Кто ж его знает? По идее, должен, но когда он этому научится?

Если к шестнадцати годам, как я, это плохо. С другой стороны — пусть мои дети растут в Торрине, для них же полезнее будет. А для Торрина?

Ладно, с Риком я договорюсь.

Я поудобнее устраиваюсь на спине Ак-Квира, прижимаю к себе мелкого, который затихает, постепенно засыпая — и демон вылетает из дворца прямо через окно.

Мы мчимся по прямой — через холмы и долины, реки и поля, по лесу и бездорожью...

До утра я должен попасть в Торрин и вернуться обратно.

Нужна ли будет малышу еще моя кровь? Ладно, если что — я его буду навещать. Хотя и так навещать придется... и достаточно часто. О чем я и сообщаю Ак-Квиру.

Демон скалится.

— Платить будешь! Хорошо платить.

— Буду, — соглашаюсь я. — три человека за ночь — сойдет?

— Семь!

— Будешь упрямиться — вообще ничего не получишь.

— Хорошо, шесть.

— Четыре.

Сходимся, естественно, на пяти. Ворах, грабителях, убийцах... кто там в тюрьме окажется, того и скормим. Пусть от них хоть какая-то польза будет, кроме вреда.

В Торрине уже темно и тихо, все спят, оно и понятно. Время близится к трем часам ночи. Так что скребусь я в окно к Анри. Учитель на редкость постоянен в своих привычках, так что никуда он из башни не переедет. Ак-Квир легко поднимется по любой стене. А вот ломиться в запертые двери — это наверняка поднять тревогу и рассекретиться.

В качестве 'привета' в меня летит кинжал. Приходится уклониться — и позвать уже по имени.

— Анри!

Растрепанная голова высовывается в окно через пару минут. И что, вы думаете, заявляет этот ненормальный, увидев демона, полудемона и четвертьдемоненка в комплекте?

— Алекс, ты мозгами думаешь — или как? До утра подождать не мог?

— Войти можно?

Анри издевательски кланяется, отходя в сторону.

— Прошу вас, ваше величество.

— Врежу, — обещаю я, соскакивая с Ак-Квира. И уже к демону. — Побудь пока тут, подожди меня. — Ак-Квир согласно кивает, и я опять переключаюсь на воспитателя. — Анри, у меня проблемы.

— Какие?

Шутки кончились. Я показываю на малыша.

— Это мой сын.

— От...

— Дариола пыталась сегодня убить меня. Она почти достигла своей цели, чтобы нейтрализовать яд, мне пришлось перекинуться. Увидев. За кого она вышла замуж, она попыталась покончить жизнь самоубийством.

— И преуспела?

— Я не стал ее останавливать.

Сейчас, анализируя свои поступки, понимаю — подсознательно я хотел освободиться от жены. Да, я не могу быть рядом с Иннис. Но я не хочу и быть вместе с Дариолой. Раз уж мне недоступно первое, то заберите, к Светлому, и второе!

— От нас что надо?

— Мой ребенок...

— Я понял. Пойду будить остальных. Жди тут.

* * *

Совет собирается буквально минут через десять. Кто в халате, кто в длинной ночной рубахе, но мои родные тут.

Рик и Мира, Рене и Касси, Анри. Анриетту сюда не приглашают. Не до такой степени она еще член семьи, чтобы ей все доверяли безоговорочно.

Женщины тут же отбирают у меня ребенка и принимаются сюсюкать над ним. Вот ведь... я понимаю, что тетушка Мира могла привыкнуть ко мне! Но Касси-то!?

И все же я вижу на ее лице умиление! Хотя это — демон-квартерон! Привыкла, живя с некромантом? Или просто для нее ребенок — это только ребенок? К какой бы расе он не принадлежал?

Но почему для Дариолы... это ведь был бы ее ребенок! Хороший ли, плохой... дети не выбирают, какими появиться на свет — и люди их любят! И слепых, и хромых, и...

А Иннис бы любила своего ребенка. Какой бы он ни родился, хоть с рогами и копытами...

Мужчины принимаются выспрашивать у меня подробности истории. Я честно рассказываю о покушении, после чего огребаю подзатыльник от Анри.

— Болван! Учишь тебя, учишь...

Я развожу руками. Увы...

В остальном же...

Меня здесь любят. Дариолу — терпеть не могли за предательство. Так что сочувствия она ни у кого не вызывает — подумаешь... умерла и умерла. Переживем.

Уже пережили.

Что до ребенка?

Я оставляю маленького... а как мы его назовем?

Я ненадолго задумываюсь. А правда — как?

Александр уже занят. Хотя идея есть.

— Рикард Анри Раденор. Очень неплохое имя, по-моему.

Мужчины переглядываются. И Анри словно ненароком проводит рукой по глазам.

Ресница попала?

Наверное...

— Значит, маленького Рикки ты оставляешь с нами, — подводит итог Рик. Сам объявляешь...

— Что моя жена, после попытки покушения на меня, заключена в башню. А через два месяца она родит мне сына.

— И скончается при родах?

— Я буду безутешен.

— Будешь, — тетушка Мира убийственно серьезна. — Ты подумал, как будешь предъявлять ребенка народу? Это вообще-то не ласковое человеческое дитятко, это четвертьдемон. Клыки и когти в наличии, характер тоже будет своеобразный...

— Внешности за глаза хватит. Не знаю я. Не знаю.

— Ты трансформировался достаточно поздно, думаю, он тоже...

— С Аргадоном, что ли, поговорить?

— Иллюзией обойдемся, — пожимает плечами Рик. — Амулеты есть, и не из слабых. Зарядим силой, навесим на младенца. Растить его все равно надо будет здесь...

— А во дворце я установлю ловушки, — по-доброму усмехаюсь я. — Сделаю гомункула, и пусть кто-нибудь на него покусится!

— А кто будет за ним ухаживать?

— Придумаю что-нибудь. Марте его доверю...

— Тебя теперь когда ждать?