Великий князь

— А за вепря выпить? Чтобы не последний был?!..

Подняли кубки и за покойного кабана-одинца. Затем отметили самого меткого стрелка, оценили ловкость и твердую руку государя Димитрия Ивановича, похвалили богатырскую стать царевича Иоанна, удержавшего на рогатине громадную медвежью тушу... В общем, первый самостоятельный "взрослый" пир шел как по нотам, доставляя родовитым недорослям несказанное удовольствие и незамутненную радость. Тем более что старший и средний царевичи за столом не засиделись, а вслед за ними с застолья по одному ушли и ближники пятнадцатилетнего государя — предоставив оставшимся без всяких стеснений наслаждаться мастерством царских поваров и вкусом вина и медовухи. Самым последним из малой залы охотничьего домика-дворца выскользнул Мишка Салтыков — сразу после того, как допил оставшееся в кувшинчике молодое бургундское.

— Готово ли?

Банщик, своим телосложением и общей волосатостью похожий на небольшого медведя, на строгий вопрос слегка захмелевшего подручника истово закивал косматой головой:

— А как же! Венички и мочало лыковое распарено, шаечки наполнены, парок духовитый, квасок ядреный — все в лучшем виде.

— Медовуха, пиво, заедки разные?

— Все приуготовлено, боярич, только твоей отмашки и ждем!

Расстегнув на кафтане дутые серебряные пуговицы, и с наслаждением почесав грудь, личный слуга наследника трона подозрительно уточнил:

— Одеяния чистые, рушники да простыни?

— На лавочке разложили, как и велено.

— Смотри мне!

Покачавшись с каблуков на носки щегольских сапог и обратно, сын оружничего боярина небрежно кивнул, отпуская расторопного челядина. Покачался на каблуках, старательно припоминая — все ли сделано, ничего ли не упустил? Как-то странно улыбнулся и резко заторопился в баню, прямо на ходу раздеваясь до исподнего.

— Ох и парок!

— Куда мое мочало потащил?

— Зад поднял, место на лавке потерял, хе-хе!..

— Ух, хорошо! Кто куда, а я в прорубь окунуться!!!

Для того, чтобы недавние охотники почувствовали себя достаточно чистыми, им понадобилось всего три основательных захода в парилку. А в промежутке между ними — дюжина истрепанных о молодые тела березовых и дубовых веников, горка духовитого лыкового мочала, одно купание в ледяной воде и два растирания колючим снегом. Завернувшись в пахнущие полынью и ромашкой простыни, родовитые юноши расселись-растеклись на стульцах вокруг небольшого стола в предбаннике. Запенилось пиво в стеклянных кружках, захрустели на крепких зубах соленые снетки и горох, затрещали багрово-красные панцири крупных отварных раков, зажурчал расслабленно-довольный разговор...

— Хорош-шо!..

Для начала ближники обсудили последние московские слухи, затем прошлись по перспективным невестам, которые вот-вот должны были войти в должный возраст — внимательно отслеживая, как реагирует на девичьи имена их царственный ровесник. Убедившись, что в этом вопросе все по-прежнему (то есть никак), компания как-то незаметно разбилась по интересам: княжич Горбатый-Шуйский начал обсуждать с Мишкой Салтыковым побывавших в их постелях челядинок Теремного дворца, совсем не стесняясь проявляющего к этой теме неподдельный интерес младшего царевича. Адашев, Бутурлин и князь Старицкий заспорили о том, какие ружья лучше, гладкоствольные или винтовальные. Скопин-Шуйский обстоятельно расспрашивал княжича Мстиславского о посещенных им монастырских обителях — главным образом упирая не на сами монастыри, а на красоту, богатство и ухоженность принадлежащих им земель.

— Да... Лепота!

Скорбно вздохнув, Федор тихонечко ответил:

— Когда каждого настоятеля приходится улещать всячески, чтобы допустил до летописных сводов и иных книг, да постоянно проверять, чтобы переписчики даже единой буквицы от себя не добавили, или не правили тексты по своему разумению. Это, брат, не лепота — а труд тяжкий!..

Понимающе покивав, Василий Скопин-Шуйский внезапно вспомнил кое-что важное и немедля встрепенулся:

— Димитрий Иванович, совсем забыл доложить.

Воцарившаяся в предбаннике тишина показала, что и остальных запоздалый доклад очень интересует. Даже очень-очень!..

— То дело с детишками из крестьян черносошных, что грамоте обучены, да к цифири и геометрии должную склонность имеют... Так вот — все исполнил, как и было велено.

Наслаждавшийся до сего момента густым пивом и соленой рыбкой наследник престола без особого интереса уточнил:

— Сколько набрал?

— Две дюжины и еще трое.

— Все ли крепки здоровьем?

Слегка замявшись, княжич перечислил впечатляющий набор болячек: сухорукие, хромоногие, полуслепые, у трети ко всему еще и горбы или застарелые грыжи...

— Васька, ты своих калик да уродцев не на папертях ли разных понабирал?

Глянув на удивившегося вслух брата, старший из царевичей как-то неопределенно усмехнулся. А затем указал переправить будущих землемеров в Александровскую слободу, под теплое крыло боярышни Домны Дивеевой.

— Видать, у них весь рост в умишко пошел?

— У некоторых в корень уходит.

— Гха-ха-ха!!!

— Тише вы! Государь. Батюшка мой любопытствовал, нельзя ли полсотни седельных пистолей новой выделки для наших боевых холопов прикупить?

Внимательно прислушавшись к эмоциям девятнадцатилетнего Горбатого-Шуйского, Дмитрий пару секунд поразмыслил, а затем разрешающе кивнул. Чего бы и не продать, по тройной-то цене?..

— Государь, а составные кирасы из уклада вроде тех, что постельничие сторожа носить начали?

Мстиславскому, восхотевшему приобрести десятка два-три полных комплектов доспехов царских кирасиров, пока пришлось удовольствоваться всего двумя. На себя любимого, и на батюшку.

— Димитрий Иванович, а что?..

Что именно хотел спросить, или попросить у троюродного брата князь Старицкий, осталось неизвестным — потому что дверь в предбанник медленно открылась, и в комнату нестройной стайкой вплыл десяток голых... Гм, банщиц? Почти голых, потому что хотя они и были закутаны в простыни, но льняная ткань весьма плотно обтягивала крутые бедра и полные груди незваных, но моментально ставших желанными девиц.

"Так вот что Петька Горбатый-Шуйский и Салтыков предвкушали-радовались!".

Оглядев женские стати (девушкой ни одна из них уже не была) и едва заметно поморщившись от сильного желания, разгорающегося в младшем брате, синеглазый юноша провел взглядом по своим ближникам.

"Н-да, как и положено, кровь отлила от одной головы, и собралась в другом месте. Интересно, что именно мне выскажет о намечающейся оргии сначала отец, потом духовник, а после и новый архипастырь?".

— Мить?..

По одной интонации жаркого шепота можно было угадать, что Иван едва не дымится от охватившего его возбуждения. Но разума все же не теряет — как и послушания!.. Мысленно вздохнув, Дмитрий заранее смирился с будущей легкой выволочкой от отца и часовой проповедью в исполнении зануды-духовника.

— Какая из девиц тебе по нраву, брате?

Порыскав глазами по стайке выжидательно улыбающихся прелестниц, Иван честно признался все тем же полным внутреннего огня шепотом:

— Та, что с родинкой на щеке. Еще беленькая... И которая справа от нее, тоже ничего.

"Вот блин, никак помесь Казановы с Гераклом вырастил?".

Вообще-то, второй сын Великого князя просто указал на тех красавиц, что понравились ему больше всех (так-то все хороши были, как на подбор) — надеясь лишь на то, что хоть одна ему да достанется. А царский первенец, неправильно истолковав распирающее младшенького желание, взял да и повелел указанной тройке девиц позаботиться о своем брате. Для начала сопроводив в горницу-опочивальню. А на месте уж и услужить в меру своего разумения: подушку там взбить, плечи помять, в постельку уложить, свечку подержать... Как получится, в общем. Оставшиеся в предбанники юноши и девушки отметили уход покрасневшего как маков цвет Иоанна Иоанновича легкими улыбочками и перемигиваниями, после чего нетерпеливо и ОЧЕНЬ выразительно уставились на проявляющего странную сдержанность государя.

— Чья затея, охальники?

Основной организатор приятной "неожиданности" Петр Горбатый-Шуйский даже и не думал отпираться от положенной ему благодарности, и может быть даже награды своего господина.

"Хуже дурака может быть только инициативный идиот".

— Как твое имя, девица-красавица?

Жгучая брюнетка с роскошной гривой волос засияла улыбкой, плавно приблизилась и с волнующей хрипотцой в голосе призналась:

— Варькой кличут, государь.

Не удержавшись, Дмитрий проник пальцами под простынь, скользнул кончиками пальцев по бедру и сжал в ладони упруго-выпуклую ягодицу. Простынь вполне закономерно сползла, но он этого не увидел — потому как впился в податливо раскрытые губы. Жаль только, что поцелуй долго не продлился — глубоко вздохнув и напоследок сладко охнув, "банщица" свалилась в глубокий обморок. Судя по улыбке и крепко сдвинутым ножкам, беспамятство у нее получилось с крутым эротическим уклоном...

— Прежде всего, я целитель. Это не только возможности, но еще и запреты.

"Козел все-таки этот Горбатый-Шуйский. И он, и отец его. Только-только настроение выправляться начало!".

С явственным сожалением оглядев сомлевшую девушку и уделив особое внимание обнажившемуся животику и груди, юноша закончил с доброй улыбкой:

— Так что видит око, да уд неймет.

Выждав малую паузу, будущий царь все же благосклонно кивнул княжичу Петру и объявил, что милостиво принимает его подарок в виде десяти очень красивых челядинок. Судя по дрогнувшему лицу "массовика-затейника", на такую жертву со своей стороны тот ну никак не рассчитывал!..

— Отдыхайте.

К сожалению, импровизированный конкурс наложниц сказался и на целителе, распалив в нем самые низменные чувства. Однако большой опыт и возможность влиять на собственную энергетику, вкупе с не успевшей толком остыть парилкой помогли справиться с возникшей проблемой. Гм, не прибегая к ловкости и выносливости рук.

"Пойти бы спать, да разве в таком окружении уснешь? Денек сегодня выдался и насыщенный, и длинный...".

— Кваску испить, Димитрий Иванович?

На выходе из парилки его встретил маленький ковшик с бодрящим напитком, сухая простыня, и внимательно-настороженные взгляды Ближней свиты в полном составе. Ну, почти — Узор подручника Мишки Салтыкова в компании одной из девиц обнаружился на уровне второго поверха. Понятное дело, в строго горизонтальном положении.

"А вон и Ваня трудится. Хм, занятные переливы духовных линий?.. Взаимопроникновение энергетики... Н-да, а раньше я внимания на такие моменты не обращал".

Запланировав серию опытов и наблюдений на данную тему, синеглазый Рюрикович едва удержался от хохота — но дрогнувшее лицо и смешинки в глазах сделали свое дело, успокоив ожидающих неприятностей свитских.

"По отцу, похоже, судят. Если бы ему такое огорчение устроили, могли бы и головы полететь".

Припомнив, как часто батюшка ездит в Коломенское, где с малым числом приближенных отдыхает от дел государственных и супруги, к которой за последнее время заметно охладел, он усмехнулся — и на сей раз вполне открыто.

— Димитрий Иванович, может...

Княжич Мстиславский покосился по сторонам, и еще больше понизив голос, вызвался в течении часа доставить из Александровской слободы рыжеволосую Хорошаву.

— Пустое.

Глянув на долговязого Петра, напрягающегося в тщетных попытках подслушать, Федор сел обратно — а потомок суздальских князей моментально нахмурился, прямо-таки влет определив, что излишне хитрож... княжич только что на него клеветал. Как есть змеюка подколодная!..

— Государь.

Дождавшись поощрительного кивка, Владимир Старицкий тут же продолжил:

— Димитрий Иванович, мало мне одного сведущего коновала. Хотя бы пять-шесть? А лучше сразу дюжину!..

Приняв от Бутурлина стакан с пивом и мисочку со снетками, царевич великодушно разрешил:

— Ищи. Как найдешь, все твои будут.

Видя, что дальний родственник впал в замешательство, троюродный брат его утешил:

— Для Васьки отроков смышленых приискать в училище землемеров тоже было и в новинку, и тяжко. Однако же справился?..

Скопин-Шуйский тут же довольно закивал, подтверждая — да, он умница и молодец. С пяток минут держалось полное молчание: молодые государственные мужи лениво угощались пивом и медовухой, выискивая среди разнообразных заедок особо лакомые кусочки.

"О, Петруха набирается решимости. Сейчас брякнет очередную дурость...".

— Государь.

Расправив плечи, и буквально пронзив взглядом Мстиславского и заухмылявшегося неизвестно чему Адашева, княжич Горбатый-Шуйский попросил своего повелителя доверить ему какое-нибудь важное дело.

"Да вроде у нас слабыми на передок челядинками Постельный приказ заведует? Да и стоит ли вообще держать при себе такое чудо в перьях. У которого одна извилина, да и та ниже пояса обитает!..О, придумал. Ну что, первая часть?".

— Федька.

Мстиславский тут же приготовился вскочить на ноги. Хотя после того количества хмельного, что он в себя влил, слушались они его того. Ну, не очень.

— Ты плакался, что тяжело тебе по монастырям разъезжать? Ну так Петька тебе поможет в этом богоугодном деле.

Похлопав глазами, прирожденный дипломат на глазах просветлел и склонил голову — заодно пряча довольно злобную усмешку. А его новоявленный помощник совсем наоборот, кланяться да благодарить не торопился, да и лицом заметно побурел. А уж какими эмоциями фонтанировал, просто сказка! Страшная.

— Государь, невместно Горбатым-Шуйским под Мстиславскими ходить, то умаление чести нашей и достоинству! От века такого не было, и не будет!..

"А вот и вторая часть, заключительная".

Мягко-мягко, почти нежно улыбнувшись, Дмитрий протянул:

— И впрямь, виданное ли это дело, чтобы княжич столь знатного рода по святым обителям ездил, да с монахами речи умные держал? Да и я хорош — загонял тебя, утомил прихотями да капризами своими. Ну, ничего. Отдохни вволю, восстанови силы свои растраченные. А за тебя пока службишку будет исполнять... Федька, кого себе в помощники возьмешь?

Порядком поднабравшийся ближник потряс головой, и удивительно ясным голосом ответил:

— Ивана Морозова можно. Или братьев Сабуровых — они рода хорошего, оба сметливые да расторопные.

— Братья, говоришь?.. Нет, с ними пока погодим. Распорядись-ка насчет боярича.

Убрав высохшие и от того распушившиеся пряди волос подальше от глаз, и подхватив стакан с оставшимся в нем пивом (хотя какой там стакан, литровый жбанище), Дмитрий внимательно наблюдал за переглядываниями свиты. А заодно не давал попавшему в опалу княжичу возможности быстро извиниться и сдать назад. Трудно, ох трудно оправдываться, когда голос начисто пропал.

— Вы куда меня того-этого?.. А ну положь, хол-лопы!

Два стража со всем бережением (то есть головой вперед, и не стукая ничем о твердые предметы) доставили новоявленного приближенного и аккуратно усадили на лавочку у двери — где нализавшийся до мычания боярич словно по волшебству и протрезвел.