Хитник

— Стоп! — неожиданно воскликнул Хитник. — Кажется, ты поймал то, что нужно. Ну-ка, посмотри сам, — Глеб, охотно перестав двигать чародейный круг, с интересом глянул поверх кинжала.

Внутри круга находилось двухэтажное, кирпичной постройки здание — с входной металлической дверью и округлым пластиковым козырьком над ней. Передний фасад здания украшали арочные окошки, а по углам пирамидальной крыши виднелись стилизованные под башенки печные трубы. Правее двери висела небольшая гранитная доска с золотой надписью: "Экономикон" — и там же, чуть пониже и помельче — "Замок гостиничного типа". По мнению Глеба, созданное им жильё походило на реальный замок не более, чем педальный автомобильчик на грузовую фуру; впрочем, выбирать особо не приходилось.

— А, сойдёт для сельской местности, — Глеб, поднатужась, выдернул из круга серебряный клинок. В ту же секунду круг исчез: земля под ногами парня ощутимо вздрогнула, в воздухе раздалось звучное "бамм!", как будто со всей силы ударили в здоровенный гонг, и замок-гостиница материализовался. Овеществился, навсегда заняв место бывшей корчмы.

— Наконец-то, — обрадовался Модест. — Давно пора! Вот теперь и по-людски переночевать можно, с тёплыми одеялками-подушками... эх, лепота! — Бабай, для удобства переложив спящего Федула на плечо, потянул дверь за никелированную ручку и, не раздумывая, вошёл в новоявленный мини-замок.

— А то, — согласился Глеб, входя в "Экономикон" следом за бабаем. На всякий случай закрыв за собой дверь на массивную щеколду, парень осмотрелся по сторонам — как оказалось, внутреннее убранство гостиничного холла полностью соответствовало "экономному" названию гостиницы. Тусклый плафон над дверью — то ли газовый, то ли масляный — высвечивал спартански непритязательную обстановку: пара тёмных окон по обе стороны двери, покрытый дешёвым линолеумом пол и непонятного цвета бумажные обои на стенах. Ещё ряд пластиковых стульев вдоль правой стены и невысокая стойка портье у другой — больше на первом этаже ничего примечательного не имелось.

В конце холла, наискосок перечеркнув дальнюю стену от первого до второго этажей, протянулась деревянная лестница — широкая, с прямыми ступеньками и поручнем. Общая планировка "Экономикона" напомнила Глебу виденные в кино-вестернах салуны: опоясывающий второй этаж балкон с заграждением и, конечно же, двери, ведущие в номера. Для полноты впечатления не хватало только пьяных ковбоев, визжащих девочек и регулярных выстрелов в потолок... хотя, как подумал Глеб, дело это наживное, местные селяне быстро освоятся.

Тем временем бабай, покряхтывая от усталости, поднялся на верхний этаж, открыл первую попавшуюся дверь и заглянул внутрь комнаты.

— Нормально! — крикнул сверху Модест. — Койка есть, бельё тоже. Я Федула тут уложу, а сам в соседний нумер определюсь, поди, они все здесь свободные, — бабай скрылся за дверью.

Глеб направился было к лестнице, когда в спину ему донёсся свистящий шёпот:

— Товарисч, а товарисч! — Глеб, едва не подпрыгнув от испуга, оглянулся: из-за стойки портье медленно, как усталая подводная лодка, поднимался некий гражданин устрашающего вида. Железный шлем, помятый медный панцирь и зажатая в руке рогатка не оставляли сомнений в том, что перед Глебом находился один из участников прошлой охоты. Вернее, из неучастников — наверняка перебрал пива и уснул под столом, не попав на разборку с призраками. Зато пережил удары огненных, ледяных и останавливающих боллов, пожар, вырезание корчмы из реальности плюс все её последующие колдовские изменения... Да, подобных лишений, ясен пень, в трезвом уме и твёрдой памяти никому не вынести! Глеб с умилением смотрел на нечаянного естествоиспытателя, ощущая, наверное, тоже самое, что испытывал академик Павлов, глядя на выжившую в опасном эксперименте собачку.

— Товарисч, — заговорщицким шёпотом продолжил незнакомец, — подскажите, где я? И почему? И вообсче, может, я крепко сплю и вы мне просто снитесь? Дайте подтверждение, товарисч!

— Да, вы спите, — замогильным голосом ответил Глеб, — и вам снится удивительный сон. Продолжайте отдыхать дальше, товарисч, не отвлекайтесь на всякие пустяки.

— Вас по-о-онял, — с растяжкой сказал гражданин и так же медленно опустился за стойку, откуда вскоре послышался размеренный храп. Глеб, хихикая, поднялся на второй этаж, нашёл незанятую комнату: разделся, отметился в крохотном санузле и, рухнув на узкую койку, немедленно уснул.

День начался с громких криков на улице.

Глеб продрал глаза, зевнул, встал с кровати и, почёсывая до неприличия отросшую щетину, подошёл к арочному окошку. Окно располагалось над входом в гостиницу, видимость была прекрасная: чистое блекло-синее небо, ни облачка, а стоявшее в зените солнце — аккурат между туманными стенами — намекало о скором обеде.

Поселковые домики отсюда, со второго этажа, казались чистыми и опрятными; вымытые утренним дождём островерхие крыши, покрытые одинаково серым шифером, создавали впечатление армейского единообразия и порядка. Впрочем, милитаристский дух портила разношерстная толпа, неуверенно топчущаяся перед "Экономиконом". Были здесь охотники-рогаточники, но уже без доспехов, мрачно глазеющие на чудную постройку; были и жёны охотников — удивлённо охающие, ахающие, причитающие из-за спин своих мужей. Меж взрослых, путаясь у них в ногах, бегала с криками шустрая ребятня, для которой всё происходящее казалось забавным праздником; вездесущие псины, всю ночь просидевшие взаперти вместе с хозяевами, теперь бурно радовались новому развлечению, добавляя к шуму многоголосый лай. А уж совсем поодаль, изредка поглядывая на всенародное собрание, флегматично паслись козы и коровы — похоже, весь посёлок собрался поглазеть на дивное диво! На превращённую в гостиничный замок погорелую корчму.

Перед народом, взгромоздясь на невесть откуда взятую бочку, ораторствовал Федул, бережно придерживаемый бабаем сзади за свитер — чтоб ненароком с высоты не сверзился. Гном в азарте размахивал ручками и притопывал ножками; издали казалось, что Федул отплясывает на бочке развесёлый английский танец "джигу". Глеб, всё ещё зевая, открыл окно, навалился грудью на подоконник и, рассеянно поплёвывая с высоты на пластиковый козырёк входа, принялся слушать о чём вещает гном: как оказалось, ни о чём. Друг Федул, не жалея красок, расписывал ночное происшествие — разумеется, в лестном для себя виде. Короче, врал напропалую.

— ...И тогда великий Снюссер возвестил громово: "Возрадуйся, я пришёл дать тебе свободу! По милости нашего Императора, наслышанного о добрых деяниях твоих, отныне ты — вольный эльф!" И взмахнул он своим огненным посохом, и отпали у меня рога, и объяла меня чудесная благодать, от которой даже застарелый насморк сразу прошёл... И воскликнул я криком сильным: "О великий маг! Помоги славным жителям Перекрёстка, верни им корчму, не дай ей сгореть. Ибо это их радость, очаг вечерних бдений, не лишай же их удовольствия невинного..." И сказал добрый чародей: "Да будет так!" В тот же миг грянул страшный гром, затряслась земля и свершилось то, что свершилось...

— П-подтверждаю, — к бочке-трибуне, бесцеремонно расталкивая зрителей и заметно пошатываясь, выбрался знакомый Глебу "товарисч" в медном панцире, но уже без шлема. — Я всему тому свидетель! Всё видел самолично, чтоб мне лопнуть, коли вру... В подвале вина и пива — завались! Вино замечательное, я уже проверил вместе с товарисчем Мо... Модестом, ни одного бочонка не пропустил, аж замаялся малость. А есчё окороков, да солений-копчений, да колбасы без счёту... Знатный подарок, — устав от произнесённой речи, "товарисч" привалился спиной к трибуне и затих, безвольно уронив голову на грудь. Видимо, дала себя знать тщательная проверка винных запасов.

— И потому, славные граждане Перекрёстка, — сделав многозначительную паузу, с надрывом воскликнул гном, — учитывая мои заслуги перед обществом, я прошу вас о необременительной помощи: снабдить меня на дорогу к вольной жизни сообразным капиталом, дабы я не бедствовал и не христарадничал в пути, — Федул патетически воздел руки к солнцу. — Небо не забудет вашей доброты! Типа того, ага.

— Небо не видело такого позорного пацака как ты, Федул, — с усмешкой передразнил гнома парень, закрыл окно и, насвистывая любимое "Мама, мама, что я буду делать...", направился в санузел, мыться под душем. А если повезёт, то и побриться — как-никак, всё ж гостиница! Глядишь, какая одноразовая бритва в умывальном комплекте и отыщется.

Бритва действительно нашлась: через полчаса Глеб — умытый, гладко выбритый и ладно одетый — собрался было спуститься на первый этаж. Но перед выходом неожиданно вспомнил наказ таинственного советчика по имени "архив номер три" и решил всё ж спрятать кинжал в неведомой ему надреальности. От греха подальше и во избежание неприятностей, так сказать. Однако для того, чтобы артефакт не материализовался в неподходящий момент, требовалось придумать редко используемое в разговоре слово — особый звуковой ключ, который не произнесёшь случайно. Впрочем, долго ломать голову Глебу не пришлось: он припомнил аптеку Хинцельмана и лекарство, которым лепрекон вылечил своё похмелье; эхма, не захочешь, а запомнишь столь полезное название! Жаль, не попользовался таблетками, не запасся ими впрок...

— Каспарамид! — объявил Глеб и трижды несильно уколол себя в левую ладонь кончиком серебряного клинка. Кинжал исчез из руки: в неплотно сжатом кулаке остался лишь воздух.

— Оба-на, — почему-то ничуть не удивившись сказал Глеб и, распахнув дверь, вышел на ограждённый балкон. Вышел и остановился у ограждения, с подозрением глядя вниз, на первый этаж: как ни странно, в гостиничном замке было тихо и пустынно. Хотя после пламенной речи гнома и заявлений нетрезвого "товарисча" Глеб ожидал совсем иного — радостной суеты, установленных в холле столов и подготовки к пиру, что горой. Халява ведь! Можно сказать, красный день календаря.

Спустившись по лестнице, Глеб вышел на улицу.

Неподалёку от дверей стояли гном, бабай и знатный командор Калбасик — на этот раз сэр граничник был без зебры, но в привычном боевом облачении. А больше никого по близости не оказалось, разошёлся народ по своим делам... Или же его командорски, в приказном порядке отправили куда подальше от непланового праздника с неплановой выпивкой.

Сэр Калбасик что-то втолковывал гному тихим голосом, для Федула явно неприятное: гном, с независимым видом скрестив руки на груди, то и дело морщился — будто старого кефиру по ошибке хлебнул. И ещё раз хлебнул. И ещё.

Бабай, с двумя объёмистыми флягами по бокам и полным мешком через плечо, со скукой поглядывал по сторонам, ожидая окончания беседы.

— День добрый, — поприветствовал Глеб, подходя к троице, — у нас какие-то проблемы?

— Возможно, — коротко ответил сэр Калбасик. — Потому не смею вас более задерживать. Вот моё рекомендательное письмо на беспрепятственное пересечение любой из границ нашего Перекрёстка. Прощайте, — граничник сунул в руки Глебу запечатанный конверт, развернулся и, прямой как столб, ушёл по направлению к домам.

— Чего это с ним? — озаботился Глеб, пряча письмо во внутренний карман куртки, поближе к паспорту. — Не выспался, что ли?

— Да ну их всех к чёрту, — зло ответил гном. — Стараешься для людей, выкладываешься на полную катушку, а тебя чуть ли не вредителем объявляют! Не нравится, им, видишь ли, что меня дед Снюссер по личному приказу Императора амнистировал. Что дырки в "могильнике" заросли и сама башня обновилась, мол, на кого ж они теперь охотиться будут — это тоже на меня повесили... типа, если б не моя амнистия, то и дед сюда не приходил бы. А самое главное то, что с моей подачи корчму переделали! Нарушил вековую традицию, блин. Теперь им и замок снести жалко, и новую корчму как бы смысла нету строить... ха, вот же у пипла дилемма появилась!

Предупредили через Калбасика, если до сумерек отсюда не уберёмся, нас или крепко поколотят, или вовсе насмерть прибьют. Одно слово, хамство и огульный произвол, — убитым голосом подытожил сказанное Федул.

— Меньше врать и выделываться надо было, — безо всякого сочувствия заметил Глеб. — Заладил как пацан: "Я крутой! Это всё я натворил! О-го-го мне!" А после денежек клянчить начал, за свои никому здесь не нужные геройские подвиги... Тьфу да и только. Здесь народ тёртый, бывалый, хвастунов и имперских любимчиков однозначно не любят! А попрошаек тем более. Я так думаю.

— Ну и хрен с ними, — внезапно оживился гном. — Плевать! Зато через год-два о нас тут легенды рассказывать будут, а после слух пойдёт по всем Ничейным Землям — о великом бойце Федуле и его верных спутниках-оруженосцах. О грандиозной битве эльфа со злобным старцем Снюссером и убийственном выстреле колдовским бриллиантом в лобешник Спящему Деду — о, это многого стоит!

— Ты того, не слишком увлекайся, — охладил пыл Федула парень. — Во-первых, никто не видел твоей разборки с имперским магом. А во-вторых, он же — по твоей легенде — амнистировать тебя пришёл, а не драться! Как-то оно, понимаешь, одно с другим не состыковывается.

— Пускай время по своим местам честные факты расставит, — насупился гном. — Героическая правда обо мне, рано или поздно, всё равно всплывёт! Когда-нибудь, но обязательно.

— Знаем мы, что обычно всплывает, — усмехнулся Глеб, но развивать свою мысль не стал, пожалел "великого бойца", уж больно несчастным тот выглядел.

— Я так понимаю, уже можно идти? — деликатно напомнил бабай. — А то солнышко за туманную стену ушло, скоро, поди, смеркаться начнёт. Тогда нас бить станут, что, по-моему, никому из нас вовсе не улыбается.

— Да, действительно, — парень мельком глянул на небо. — В обход посёлка шагом марш! И чем скорее, тем лучше. — Глеб, подавая друзьям пример, бодро зашагал прочь от замка гостиничного типа, по пустырю, мимо домиков с шиферными крышами.

Минут через десять быстрой ходьбы беглые путешественники вышли на бетонную полосу дороги, окружённую рядами нечастых деревьев.

— Вперёд, наш боевой отряд! — Глеб махнул рукой вдаль, — к центру Перекрёстка, а дальше... Да, кстати! А куда дальше-то? Федул, ты, надеюсь, выяснил, где именно находится Музейная Тюрьма? Надо ли нам куда сворачивать, или же так и чесать по прямой, до самой западной границы?

— Не выяснил, — обиженно буркнул гном. — Потому что гадский Калбасик ничего конкретного про неё не знает. Слышал, дескать, чего-то, какие-то непонятные слухи, но что к чему — понятия не имеет. Ну и ладно, мы у кого встречного спросим. Или у другого граничника, более душевного, гостеприимного.

— В том-то и дело, у какого именно? — хмыкнул Глеб. — Как бы не пришлось нам впустую топать, мы ж не знаем верного направления! Выйдем, скажем, к западному граничнику, а тот направит нас на север, вот и делай ненужный круг.

— От судьбы всё равно не уйдёшь, — флегматично сообщил бабай, поправляя мешок на плече. — Коли суждено нам пройти лишнего, значит, будем идти. Не беда! Главное, провиант и выпивка имеется, а остальное как-нибудь само собой сложится. Я, к счастью, успел собрать в дорогу всё необходимое — когда ревизировал подвал вместе с неразумно охочим до пьянства "товарисчем".