Трудно, невыносимо трудно управлять падающим самолетом, но во стократ труднее осознавать, что это твой последний маневр. Ценой невероятных усилий Колокольцев сумел дотянуть свой истребитель до выбранной им цели и протаранил её.
Самолет героя упал на грузовики одной из гаубичной батарей, второй бронетанковой бригады. В результате взрыва был уничтожен один орудийный расчет и повреждены два орудия. По сухому статистическому счету нанесенный советским пилотом ущерб был не столь серьезен в материальном плане, но имел громадное моральное значение.
Первый раз в своей жизни, англичане не только увидели столь необычный вид тарана. Они увидели, что поврежденный самолет не просто случайно упал на грузовик, а был целенаправленно направлен сидящим за штурвалом пилотом. Увидели, ахнули и испугались, так как точно знали, что ни один из королевских асов не способен повторить подвиг советского летчика. За всю историю войны в британских ВВС не было подобного случая, да и не могло быть. Уж слишком рациональны были английские пилоты.
Тридцать семь машин потеряли англичане в схватке с русскими танкистами за озерный проход, и ещё восемь машин было уничтожено или выведено из строя в результате удара с воздуха. Была полностью уничтожена одна гаубичная батарея и частично повреждена другая. Свыше ста двадцати человек было ранено, убито или пропало безвести в бригаде генерала Эванса, который сам пережил несколько неприятных минут в своей жизни, во время визита советских летчиков.
Нанести больший вред британцам, краснозвездным самолетам помешало прибытие к месту боя третьей бригады генерала Хантера имевшей в своем составе зенитный полк. Остановившись прямо посреди свежих бомбовых воронок, английские зенитчики сноровисто установили свои орудия, и всей дивизии сразу стало легче и проще дышать.
К обеду наступательный порыв британцев иссяк. Потеряв почти половину своих танков, Килиан временно прекратил атаки и отправил в штаб фельдмаршала Александера рапорт о возникших трудностях исполнения приказа командующего. Также, генерал просил дать указания относительно своих дальнейших действий: продолжать ему наступление или перейти к обороне.
В этот момент фельдмаршал находился в сильном цейтноте и потому не дал генералу четких указаний. Александер приказывал дивизии находиться в боевой готовности для выполнения новых указаний ставки и одновременно приготовиться к отражению возможного наступления русских в районе озера Шальзе.
При всей туманности и обтекаемости, депеша фельдмаршала была не лишена здравого смысла. Генерал-лейтенант Панфилов требовал от своих танкистов продолжить их наступление для скорейшего разгрома противника по частям и выхода к предместьям города Любека. Одного из самых старых немецких портов на Балтике.
Таков был приказ Ставки, но командир третьей гвардейской танковой бригады генерал-майор Голованов, которому предстояло наступлением, убедил комкора воздержаться от поспешных действий. Быстро оценив сложившуюся обстановку, когда предстояло атаковать изготовившегося к бою врага, по влажной земле, лавируя между подбитых танков противника, он отказался дать англичанам столь существенную фору.
— Наверняка противник уже развернул свои противотанковые батареи и только того и ждет, чтобы по полной программе расплатиться с нами за свой утренний погром. Я категорически против немедленно атаки. Только зря технику погубим и людей положим, Алексей! — убеждал Панфилова Голованов и тот прислушался к его мнению.
Разведка боем, проведенная комкором для очистки совести полностью подтвердила слова Голованова. Едва только танковый взвод начал имитацию атаки, как англичан открыли плотный огонь. Сначала заговорили две гаубичные батареи, затем к ним прибавились выстрелы танковых орудий, и только потом прорезался голос полевых орудий.
Не имея точных данных о действиях Панфилова, англичане решили, что на них наступают бронетанковые соединения при поддержке пехоты. Именно этим объясняется их решение выставить огненный заслон на пути советских солдат. Около получаса громыхали канонада с английской стороны, прежде чем они убедились, что противник отказался от активных действий.
Об успешном отбитии атаки русских войск было немедленно доложено в ставку фельдмаршала Александера. Сообщалось, о потерях атакующего противника, составившие десять тяжелых танков и около ста пятидесяти солдат и офицеров, что несколько разнилось с действительностью. Во время разведки боем, огнем английских войск был уничтожен один легкий танк и один получил серьезное повреждение, что впрочем, не помешало экипажу с наступлением темноты эвакуировать его в тыл. Что касается потерь в живой силе, то они были равны абсолютному нулю, так как никто из советских пехотинцев не наступал.
Вести об успехах с боевых полей были восприняты британским командующим весьма позитивно. Он поблагодарил Килиана за храбрость и мужество, а также приказал отметить отличившихся героев. В отношении дальнейших действиях дивизии, генералу было предписано, твердо стоять на занимаемых позициях и ждать скорого подхода двух немецких полков. Вместе с ними, утром следующего дня, Килиану предстояло атаковать русских, пустив "немецкое пушечное мясо" впереди себя.
Таковы были планы англичан, но маршал Рокоссовский тоже не дремал. Убедившись в патовости ситуации в районе озера Шальзе, он решил изменить её при помощи 3 кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Осликовского. Пока гвардейцы Панфилова и 70 армия в районе Висмара своими действиями приковывали внимание противника, маршал решил ударить в межозерное дефиле.
Решив, что в ближайшее время проход между восточным берегом озера Шальзе и цепочкой мелких озерков Плезнь непроходим для танков, англичане выставили там небольшой заслон. Двух противотанковых батарей и три неполные роты пехоты этого, по мнению Килиана вполне достаточно, чтобы связать боем танков противника, если он решит попытать счастья на восточном берегу озера.
Если спросить правоверного англичанина, какое подразделение Красной Армии самое жестокое и беспощадное, девяносто процентов назовут казаков. Именно эти конные наследники диких кочевников монголов и татар могут целыми днями не покидать седел, обедая сидя на конях и даже справлять нужду. Казак считает день неудачным, если не омочил свое оружие в крови врага, и нет никакой разницы кто это — воин или мирный житель. Ворвавшись во вражеский городок, они предаются неудержимому разгулу, главным развлечением которого — истребление людей, независимо от возраста и пола.
Такой образ казака создала свободная британская пресса за двести с лишним лет у своих читателей. И создала благодаря карикатурам, в которых щедрыми красками рисовала ужасные образы русских казаков.
Когда наступил мир, многие кавалеристы генерала Осликовского побывали в гостях у своих британских союзников и их приезд, всегда вызывал повышенный ажиотаж среди англичан. Почти каждому из них хотелось посмотреть и потрогать тех страшных всадников, которыми их регулярно пугали с самых пеленок.
Особый интерес у англичан вызывали легендарные казацкие шашки, которые усачи любезно демонстрировали дотошным островитянам. С видом знатоков они щупали это страшные клинки, пробовали его твердость, проверяли острие, а затем приходил в неописуемый восторг, когда казаки демонстрировали свое умение владением оружия.
После одного такого показа, один наивный добропорядочный англичанин спросил чубатого красавца, сможет ли он с одного удара разрубить человека, и получил утвердительный ответ. Сделанное открытие так потрясло англичанина, что он не нашел ничего другого как спросить казака: — Вы и меня зарубить сможете?
Взглянув на сухую костистую фигуру рыжего собеседника, усач решительно замотал головой, и ласково похлопав англичанина по плечу, снисходительно произнес: — Нет, дорогой. Я тебя рубить не буду, я тебя так, руками задавлю.
Эта фраза моментально облетела полк и мало кто из англичан, усомнился в правдивости слов сказанных станичником. Уж больно сильными и цепкими были пальцы у казака.
Вот с таким врагом и столкнулись британские солдаты рано утром следующего дня, когда свет только-только стал отделяться от тьмы. Когда уже видна дорога под копытами твоих коней, которые легко пройдут там, где пасует танк или автомобиль.
Есть ли в мире такие секреты, которые смогут заметить ползущих в ночи подобно змеям казачьих пластунов. Что тихо и незаметно подползут к затаившемуся в кустах посту и тихо снимут его в два ножа. И наглядное тому доказательством была казачья атака, что обрушилась на англичан в это утро.
Птицей, пролетев открытое пространство, что отделяло казаков от противника, они обрушились на оторопелых англичан. Поздно поднявшие тревогу часовые позволили британским пушкарям дать всего два залпа по атакующим кавалеристам. Два залпа это очень мало для любого танка, а уж тем более для скачущего во весь опор всадника.
Это тебе не бронированный керогаз медленно ползущий на тебя. Это твой потаенный страх, твой ужас, летящий на крыльях уходящей ночи и в руке у него страшная шашка из твоих детских снов. Уверенно отставив руку в сторону, он азартно вращает это ужасное создание с одной только целью, омочить её в твоей горячей крови. Их громкие крики "А-а-а!" впиваются в твой мозг подобно острым иглам, лишает тебя всякого мужества, и ты понимаешь обреченность своего положения.
Правда в их сторону летят одиночные выстрелы и даже очереди из автоматов, кто-то отчаянно пытается развернуть в их сторону пулемет, но все это, увы, запоздало. Пулемет хорошо против конного, когда ты находишься в надежном укрытии типа дота или броневика. Когда ты в полной уверенности в своей безопасности и даже чудом, доскакавший до тебя всадник сломает свою саблю, отчаянно рубя броню твоего укрытия. Когда же ты один на один перед стремительно летящей на тебя конной массой, то выпущенные тобой пули почему-то проходят мимо, и ты с тоской осознаешь как мало пространство, пролегающее перед тобой и противником.
Так, или примерно так думали английские пехотинцы, когда их атаковали конники генерала Осликовского. Застигнутый врасплох британский заслон не смог оказать серьезного сопротивления, и кавалеристы хлынули в тыл дивизии Килиана.
У советских кавалеристов подобных рейдов по вражеским тылам был не один десяток. Конные взводы и эскадроны привычно находили для себя цели, уничтожали слабых и стремительно уходили, едва получив отпор от сильных. Подобно хищному и хитрому зверю, они разрушали тыловые связи англичан, стремясь подорвать становой хребет дивизии, и им это удалось. Под громкие крики напуганного противника — "Казаки! Казаки!" кавалеристы Осликовского вихрем пронеслись по тылам врага, крепко зажав шашку в руке сея страх, панику и отчаяние. В этот рейд казакам трижды улыбнулась Фортуна.
Первой их жертвой стали бензовозы с топливом для танков и автомашин дивизии, на которых наткнулся один из эскадронов красных кавалеристов. В считанные минуты, уничтожив и разогнав изумленную охрану, они принялись поджигать бензовозы англичан. Огромный столб огня, внезапно взметнувшийся высоко к небу в тылу дивизии, стал печальным знаком для десятков "Кромвелей", "Шерманов" и прочих разновидностей танков изготовившихся отразить атаку русского корпуса, об их обреченности. Вместе с бензовозами было уничтожено десяток грузовиков с боеприпасами, но это было ничто по сравнению с утратой горючей.
Второй удачей казаков стал их выход к штабу дивизии генерала Килиана. Правда, самого генерала взять в плен не удалось, благодаря мужеству охраны штаба. Едва только поднялась тревога, как два броневика охраны штаба заняли позиции согласно боевому расписанию и изготовились дать достойный отпор конным варварам.
Застигнутый врасплох нападением казаков во время завтрака, генерал Килиан наблюдал за боем, испуганно выглядывая из-за окна своего штаба. По всем канонам боя, пулеметный огонь двух броневиков должен был, если не разгромить напавших кавалеристов, то наверняка отбросить их проч. Стать для казаков, своеобразными Каннами и Фермопилами. Однако вопреки ожиданиям англичан этого не произошло.
Натолкнувшись на огневой заслон, кавалеристы не отступила, а спешились и продолжили бой в пешем порядке, неприятно удивив англичан. Мало того, что кроме своих страшных шашек, казаки были вооружены автоматами и гранатами и, кроме того, у них имелись при себе ещё ручные пулеметы и противотанковые ружья.
Именно последние, оказались той козырной картой, что полностью перебила бронированную охрану генерала Килиана. Спрятавшись за укрытие, два ружейных расчета смело вступили в единоборство с держащим оборону "Бренам". Выпущенные из ружей пули уверенно кромсали броню английских автомобилей, решительно и бесповоротно снимая их экипажи с довольствия его королевского величества.
Случайно оказавшийся возле штаба красавец "Даймер" попытался переломить ход боя и спасти своего генерала. Его отважный экипаж храбро вмешался в схватку со страшными казаками и вначале, ему даже повезло. Огнем из пушки он привел к молчанию один из ружейных расчетов и заставил другой сменить свою дислокацию. Обрадованный успехом, бронеавтомобиль решил огнем своих пулеметов разогнать окопавшихся казаков и двинулся в атаку. Однако, не успев проехать и несколько метров, как разорвавшаяся у его переднего колеса граната полностью лишила его возможности движения. Все остальное было делом техники, как бы яростным огнем не огрызался броневик, все было напрасно. Против русского лома в виде гранат и ПТРД у него не было никакого приема защиты.
Храбрость и верность долгу солдат охраны, позволили генералу Килиану благополучно отбыть из штаба на автомобиле, оставив победителям свой походный чайный сервиз, парадную фуражку и массу интересных штабных документов. Также в качестве боевого трофея, кавалеристам Осликовского досталась штабная радиостанция, на которой было завязано все правление дивизией.
Последним, третьим успехом рейда было организация между англичанами и немцами так называемого "дружеского огня". Обстреляв одну из рот стоявшей в тылу третьей бригады, казаки отошли, изрядно напугав тех с кем, недавно лихо отмечали торжество союзнического военного братства. Напуганные появлением в тылу ужасных казаков и не горя желанием испробовать крепость их сабель и шашек, англичане в тревоге вглядывались, вокруг боясь пропустить их нового появления.
Стоит ли спрашивать, за кого они приняли передовые соединения немцев, посланных на подмогу Килиану по личному распоряжению рейхспрезидента Деница. Не предупрежденные заранее штабом о подходе подкрепления англичане открыли огонь по немцам, а те в свою очередь ответили мнимому неприятелю.
Более двух часов немцы и англичане выясняли отношение между собой, исправно нанося урон друг другу. Общее положение усугубляло отсутствие связи бригады генерала Хантера со штабом дивизии в виду уничтожения её радиостанции. В таком же плачевном положении был и штаб фельдмаршала Александера, куда от немцев поступали сообщении о столкновении с русскими.
