Ненаписанные дневники в монологах, диалогах и воспоминаниях

-И вы полагаете, что представляете для меня меньшую опасность? — сомнение, звучавшее в голосе профессора, было столь концентрированным, что его легко можно было запечатывать в банки и экспортировать всем желающим.

-Во всяком случае, мои вмешательства до сих пор шли вам только на пользу.

-Оригинальные у вас представления о пользе, мистер Поттер.

-Ну, если смотреть в перспективе...

-О да. Сопливый первокурсник, узнавший о магии полгода назад, берётся рассуждать о вещах, которые не всякому мэтру по зубам. Что бы мы делали без вашей гениальности?

-А у вас есть другие предложения? — я начал горячиться, совершенно забыв о субординации. Упрямством Снейп сейчас очень напоминал Дадли, с элегантностью бульдозера выпрашивающего у матери пятый кусок торта, когда уже после третьего ему стало плохо. — Починить всё обратно я точно не смогу. Ломать — не строить...

-Мерлин с вами, — Снейп махнул рукой. — Вы ведь не отстанете, а других предложений всё равно нет. Попробуйте. Я очень рассчитываю, что вы не угробите меня — нас! — окончательно.

-Не должен, — выдохнул я, проваливаясь в мир цветных нитей.

-Уважаемые мэтры, подстрахуйте этого самонадеянного вундеркинда, если вас не затруднит.

-Не беспокойтесь об этом, мистер Снейп.

Это было последнее, что я услышал, прежде чем окончательно отключиться от реальности.

Мерзкие коричневые тяжи поддались на удивление легко, стоило только потянуть за них. Но они оказались неожиданно длинными, длины рук — или что там у меня сейчас было вместо них? — явно не хватало, чтобы вытащить их целиком. На краю сознания мелькнуло воспоминание о сматываемой верёвке: от локтя к кисти. Я попробовал воспроизвести это движение. Странное дело, но, наматываясь, тяжи превращались в единый толстый жгут, а не в несколько слоёв тонких. От этого жгута тянуло тяжёлой, враждебной силой, но агрессия была направлена не на меня, чем я и воспользовался, постаравшись справиться с задачей как можно скорее. Профессор Снейп явно чувствовал себя сейчас не лучшим образом, если судить по его ауре: коктейль из синего, чёрного, белого и коричневого, мешанина цветов, кое-где украшенная лоскутами серой плёнки.

В какой-то момент ощущение от коричневых жгутов изменилось. На ощупь (если можно так выразиться о нематериальных ощущениях) мне казалось, что я тяну за хвост змею: чешуйчатую, скользкую и отвратительно холодную. В живом уголке я трогал змей, они были приятно тёплые на ощупь и не имели с этой гадиной ни малейшего сходства. Но я как будто вживую увидел змеиную голову, вцепившуюся ядовитыми клыками в моего декана. Стоит дёрнуть посильнее — и голова оторвётся, увязнув клыками в плоти, и никакими усилиями я её оттуда не достану. Я вспомнил, как мой одноклассник рассказывал, как из него доставали укусившего его клеща. Мерзкое членистоногое успело глубоко внедриться в тело, и чтобы достать его в целости, пришлось поливать тварь маслом, и только когда кусачее животное начало задыхаться и попыталось вылезти наружу, его удалось вытащить целиком. Но змея — не клещ, к тому же она и так дохлая. Да и масла у меня нет.

Мысли мои сейчас не отличались ни глубиной, ни связностью. Всякий бред, пришедший в голову, казался логичным и требовал непременного всестороннего осмысления. Усилием воли я вырвался из плена полубредовых размышлений и постарался сосредоточиться на проблеме. Мне представился домкрат, которым я разжимаю челюсти дохлой твари, заставляя её вытащить глубоко засевшие клыки. А если не сработает, мстительно подумалось мне, придётся перейти к стоматологическим методам!

Сработало. Медленно, но верно коричневый жгут стал поддаваться. Окрылённый удачей, я потянул сильнее и упустил момент, когда полумёртвый магический конструкт с внезапной и неожиданной скоростью оставил в покое недоеденную жертву и атаковал меня. От неожиданности я растерялся и в последнюю секунду успел всего лишь плюнуть чистой силой. Руки обожгло болью. С глухим звуком, ощущаемым скорее не ухом, а кожей (ну откуда тут могут быть звуки, скажите на милость?) я почувствовал, как одна из трёх опорных точек нашей системы перестала существовать.

Мы со змеёй остались один на один.

Да когда же ты сдохнешь, тварь?!

От боли я окончательно перестал соображать, что творю. Я комкал змею, как снег в руках, будто лепил из неё самый странный снежок, который только можно вообразить. Руки горели от боли, а змея таяла в них, будто и в самом деле сравнялась в свойствах с замороженной влагой. Пламя рождалось во мне, голодное, негасимое, алчное, и мне уже не хватало сил сдержать его неудержимую мощь. Горячая волна поднялась во мне, захлестнула с головой, вырвала из рук жалкие остатки недобитых магических каналов и унеслась прочь, не сдерживаемая уже ничьей волей.

Меня рывком выбросило в реальность. По губам текло что-то солёное и тёплое, во рту стоял металлический привкус. Уши заложило: я слышал только неумолчный шум сердца, стучавшего как сумасшедшее. Зрение всё никак не возвращалось в норму; меня окружали четыре сияющие фигуры: зелёная, синяя, чёрная и прозрачная. Они полыхали кострами и фейерверками, и это было так красиво, что дух захватывало, и я бы рассмеялся от захлестнувшего меня счастья, если бы только мог.

-Получилось! — непослушными губами выговорил я, но сам не услышал своих слов. — Получилось!

Тёплая волна подкралась со спины и унесла меня с собой, баюкая, как младенца.

Взгляд со стороны

Поймите меня правильно. Я — достаточно могущественный маг с богатым боевым опытом, разнообразным прошлым и вполне устоявшимся взглядом на мир. В нестандартных ситуациях, если позволяет время, я предпочитаю сперва проанализировать доступную мне информацию, выработать некую стратегию, а затем уже действовать. Но этот противный мальчишка... То есть, я хочу сказать, этот самонадеянный болван... В общем, вы поняли, да? Мистер Поттер просто не оставил мне времени для маневров. Его несло подобно утратившему тормоза Хогвартс-экспрессу, и мы все невольно покорились его целеустремлённости и уверенности, с которой он рассуждал о вещах, мало понятных даже собравшимся здесь специалистам с мировым уровнем.

А потом стало поздно. Не знаю, как уж там отреагировали остальные меченые, но я возблагодарил небеса, что эксперимент мы поставили в изолированном от внешней среды ритуальном зале, а не где-нибудь в открытой всем ветрам лаборатории. Когда твои внутренности подцепил невидимый крюк и пытается то ли вытащить их и развесить по окрестностям, то ли вывернуть тебя наизнанку через пупок, трудно сохранять самообладание и контроль над ситуацией. В какой-то момент мне показалось, что Поттер тащит из меня нечто вроде паутины или грибницы, глубоко проросшей внутри меня, а мой собственный организм, не дожидаясь ударившегося в рефлексию разума, по мере сил ему помогает. Как?! Мне оставалось только смириться с неизбежным: от меня в этой ситуации совершенно ничего не зависело.

Ну и, как закономерный итог самонадеянности, Поттер в какой-то момент не удержал контроль. Залитый сочащейся из носа кровью, с руками, покрытыми свежими ожогами, он стоял во вспухающем вокруг него облаке белого огня, пялясь на меня невозможными своими глазищами, зелень которых почти исчезла, съеденная непомерно расширившимися зрачками.

-Получилось! — неуместно ликующим голосом прошептал он. — Получилось!

И рухнул в обморок.

Последнее, что я помню, это бросившаяся мне в лицо волна белого огня, никем и ничем уже не сдерживаемая.

Надо отдать должное местным целителям: в себя я пришёл уже через пару часов, совершенно, как оказалось, не пострадавший. На соседней кровати валялся в беспамятстве Поттер; его руки до локтей были замотаны повязками с противоожоговой мазью. Сметвик был тут, он никуда и не отходил от нас с момента происшествия. Он и объяснил мне, что в отсутствие Поттера моё сердце немедленно пытается сбиться с ритма, но это, по его мнению, всего лишь последствие сильного магического выброса, и следует ожидать скорейшей моей стабилизации. За неимением других прогнозов, пришлось удовольствоваться этим: мне вовсе не улыбалось остаток жизни провести в обнимку с самым (на текущий момент) невыносимым из своих студентов.

Мы все вообще отделались настолько легко, что и не верилось. Волна огня прошла верхом и целиком досталась многострадальному ларцу с диадемой. Демонстрировать обугленный артефакт Сметвик не стал, объяснив, что в целях безопасности ларец остался в ритуальном зале, где до сих пор ползают иностранные специалисты, замеряя остаточный фон и чертя бесконечные диаграммы. Что там они хотели — а главное, могли! — найти, меня интересовало мало. В потоке слов, который обрушил на меня целитель, я выявил для себя главное: моя магия никуда не делась, стабилизации ядра следует ожидать в ближайшее трое суток, а там — здравствуй, новая палочка, и здравствуй, новая жизнь, не отягощённая клеймом Тёмного Лорда. Пользуясь тем, что Сметвик переключил своё внимание на Поттера, я смотрел и никак не мог насмотреться на своё левое предплечье, такое чистое, словно его никогда не пятнало жуткое клеймо Волдеморта. Пожалуй, я прощу мальчишке все его прегрешения на сегодняшний день. За такое — не жалко! Хотя отсутствие Метки, как я понимал, порождало не меньше проблем, чем наличие. Как объяснить всем, куда она делась, не подставляя Поттера? Как объяснить наше молчание и утаивание диадемы? Сметвик и другие целители под Печатью Молчания, а она — такая хитрая штука, что они и вспомнить без нас с Поттером не смогут о том, что тут произошло, не то, что рассказать. Но остаётся ещё директор, Малфой и прочие Пожиратели, аврорат, остатки Ордена Феникса... Да мало ли народу в курсе некоторых занятных аспектов моей бурной биографии?

Но пока у меня было свободное время, а никаких дел, наоборот, не было, и всё, что мне оставалось, это медленно, ритмично дышать, как учил нас мистер Капур, и рассчитывать, что занятия йогой всё-таки не прошли для меня даром.

Через пару дней в клинику прибыла спешно вызванная Бергером и Цисаржем фрау Лаура Мейер. Услышав о творящихся здесь делах (с моего на то позволения), она бросила все свои исследования и рванула в далёкую дождливую Англию, воодушевлённая загадкой проклятой диадемы. К её прибытию я уже стабилизировался настолько, что вполне мог обходиться без общества мистера Поттера, по-прежнему пребывавшего без сознания, но от колдовства (и предшествующего ему немедленного приобретения палочки) целители меня пока отговаривали. Фрау Мейер внимательнейшим образом изучила составленные коллегами диаграммы, долго и вдумчиво махала палочкой над бесчувственным Поттером. Следом её пристальному вниманию подверглись я и моя история болезни. Последними тщательной проверке подверглись ритуальный зал и ларец с диадемой. Я с молчаливого попустительства целителей присутствовал, Поттера прекрасная фрау велела не беспокоить.

-Ах ты ж, маленькая дрянь! — ласково сказала Лаура, откинув крышку и заглянув в ларец. — Коллеги, вы присутствуете при, не побоюсь этого слова, историческом событии. Я с подобным сталкиваюсь всего второй раз в жизни, а когда-то смела надеяться, что не столкнусь ни разу. — Хрупкой ручкой, затянутой в перчатку высшей защиты (драконья кожа, серебро, сталь и уйма защитных заклинаний), она щипцами извлекла из ларца диадему и показала нам. — Это совершенно однозначно крестраж.

Глава 12. Духовные практики Тёмного Лорда

Как болеют нормальные герои? По законам жанра, они приходят в себя в окружении безутешных родственников и друзей, чья скорбь немедленно превращается в бурное ликование. Превозмогая слабость, они делают мужественное лицо (видимо, одно на всех, или же параметры Каноничного Мужественного Лица записаны в каком-нибудь героическом кодексе, потому как из книжки в книжку морды у героев описываются одинаково) и заявляют, что, дескать, готовы хоть прям сию минуту на передовую, не обращая внимания на бинты и лубки. И восхищённая общественность, разумеется, тут же предоставляет им такую возможность.

Ага, сейчас. Когда я пришёл в себя, всё самое интересное уже закончилось, и страдающему герою (то есть, мне) осталось всего лишь насладиться плодами чужой победы. Обидно опять выпасть из реальности на целую неделю, но профессор Снейп безапелляционно заявил мне, что меня бы всё равно не допустили к исследованию диадемы, если уж даже его вежливо попросили покинуть полигон. Выглядел декан замечательно, с его цветущим видом не в больничке лежать, а невесту вести к алтарю... Тут я придержал поскакавшие не туда мысли. О чём это я думаю? Мерлин, какие невесты с алтарями, мне одиннадцать лет! Я вообще не должен мыслить подобными категориями! Бедная моя голова, всё-то в ней поперепуталось...

Прежде чем разрешить мне встать, целители самым тщательным образом просветили мою тушку диагностическими чарами. Профессор Снейп явно с удовольствием бы присоединился к их дружному коллективу, но палочки у него по-прежнему не было. Зато как он смотрел! Куда там рентгеновской установке!

Во всей этой суматохе я упустил, в какой момент к нам присоединилось ещё одно действующее лицо. Нереально красивая женщина, красоту свою она несла с такой изящной небрежностью, что никому и в голову не пришло бы акцентировать своё внимание только лишь на её внешности.

-Добро пожаловать в мир живых, мистер Поттер, — приветствовала она меня мягким, грудным голосом, исполненным такой силы, что у меня по спине невольно побежали мурашки. Пока целители представляли мне фрау Лауру Мейер (та самая! Вот и свиделись...), я боролся с желанием постучаться головой о стенку, чтобы вытрясти из неё все несвойственные мне мысли. Что со мной творится? Прежде я толком не задумывался о внешности окружающих меня людей. "Красивая женщина" для меня было весьма абстрактным понятием; я принимал на веру чужое мнение и никогда не пытался самостоятельно оценивать дам с точки зрения красоты. Откуда это взялось во мне? Я схожу с ума? Или все мне врут, и я проспал не неделю, а лет пять и теперь наслаждаюсь всеми прелестями пубертата?

-Отчего вы так задумчивы, мистер Поттер?

-У меня такое впечатление, что я думаю не свои мысли, — честно признался я. — Как будто мне не одиннадцать лет, а как минимум в полтора раза больше.

Присутствующие переглянулись: целители — понимающе, Снейп — с подозрением. Что, они и ему ничего не сказали?!

-Приводите себя в порядок, молодой человек, завтракайте, и мы с вами обо всём поговорим, — сказала мне фрау Мейер. — В том числе и о ваших неправильных мыслях.

Никогда у меня ещё не было такого стимула закончить утреннюю чепуху поскорее! Я умудрился принять душ, привести себя в порядок и слопать завтрак за какие-то несчастные двадцать минут, но и они мне показались непозволительно долгими. Да и Снейп, когда я наконец-то присоединился к коллективу, одарил меня суровым взглядом, в котором явственно читалось "можно было бы и побыстрее, мистер Поттер!". Ну да, это я спал неделю, а он-то, небось, всё это время умирал от любопытства...

Первой слово взяла фрау Мейер, которая, собственно, и докопалась до сути проблемы. И рассказала она такое, что у меня глаза на лоб полезли.