Она рассказывала мне, как они там в лесу варили и ели коренья. Как уходили по болоту, по горло в воде, от погони егерей. Как умирали раненые, потому что не было ни лекарств, ни перевязочного материала. Как трудно было даже здоровым мужчинам — ну а женщине, вдвойне. И что самое трудное было там, это постоянная усталость. Что позволяло переносить все это — а не было выбора! Потому что под фашистами жить просто нельзя. Ты ведь слышала, что такое "план Ост"? Если бы они победили, то я была бы для них даже не человеком, а "самкой славянина". И потому оставалось лишь драться — чтобы, даже если сама не доживешь, сдохнут больше фашистов, а каждый дохлый фриц приближал бы нашу Победу. А оказалось теперь, что фашисты вылезли снова, пусть и другой нации, даже родственной нам — но те самые, кто еще недавно лизал немцам сапоги!
-А после, Люсенька, было еще труднее. Когда я вернулась домой. Потому что там я лишь бегала и стреляла. А тут пришлось гораздо больше думать и решать.
Тут мой муж, чуть приоткрыв дверь, прошипел:
-Идут четверо, "орлы" передали. Молчите. Мы работаем.
Анна быстро встала, шагнула к стене, достала маленький пистолетик откуда-то из складок своей широкой юбки. А я спряталась за шкаф, вынув парабеллум. И подумала, что должна стать такой как Анна Лазарева, хотя бы для соответствия со званием "дамы" ордена Святого Сильвестра, а для начала надо бы мне такое же платье сшить, для моих "танцев с пистолетами" как раз, и просто красиво. О мадонна, нас убивать идут, а я об этом!
Стук в дверь, не скрываясь. Странно, я ждала еле слышной возни с отмычкой! И голос коридорной:
-Товарищ Ольховская, проснитесь! Тут к вам пришли, из Штаба Округа, вам срочный телефонный вызов из Москвы!
Мой рыцарь вопросительно посмотрел на Анну, она отрицательно покачала головой. Позже я узнала, что с ней было обусловлено, что после вступления ее с нами в контакт вся срочная связь должна была идти через рацию нашей группы — или, по крайней мере, с предуведомлением, о времени разговора по секретному русскому телефону "ВЧ". Также она объяснила — хотя о том нетрудно было сообразить! — что свои в таком случае не стеснялись бы шуметь дальше, а вот враги поостереглись бы разбудить "фронтовых друзей", а значит стали бы взламывать дверь!
Поворот ключа в двери номера. Я увидела отсвет фонарика... а затем, даже не поняла, что произошло. Пара секунд какой-то возни в темноте, что-то упало, затем крик "стоять, сука, убью", и чья-то тень метнулась в коридор. Похоже, "поле боя" осталось за нами, тут зажегся свет, я осторожно выглянула, не опуская парабеллум. На полу лежали три тела, одно почти в самых дверях, над ними стоял Влад, чуть поодаль к стене прижалась онемевшая коридорная, а где мой муж и Валентин?
-Прикройте — сказал мне друг моего рыцаря — я этих вязать буду. Анна Петровна, а вы проследите, чтобы эта не дергалась.
И к коридорной:
-СМЕРШ. Попала ты, б...ь, по полной! Дрыгнешься, или будешь орать — пристрелю, как фрица!
Снова шаги снаружи. И голос моего мужа — о, мадонна, он цел и невредим!
-Галчонок, это мы, не стреляй! Еще одного тащим!
И он, вместе с Валентином, внесли еще одно тело, с разбитым в кровь лицом.
-Чуть не смылся, гад — усмехнулся мой рыцарь — у стойки коридорной стоял, а лишь понял, что жареным запахло, вниз припустил. А на лестнице Рябой нейлоновую леску натянул, как они наверх прошли... оборвал конечно, сволочь, где теперь такую достанешь! И этот с размаху, мордой о ступеньки, а тут уже мы, даже застрелиться не дали!
Я смотрела на моего кабальеро с восхищением. Наверное я великая грешница — впервые увидев его в Риме, как он расправлялся с немцами, я сразу поняла, что именно такой муж мне нужен, а оказавшись в том же поезде, решилась заговорить первой, хотя для женщины это грех... услышь прежде о таком же поведении другой особы, я бы ее безоговорочно осудила, это надо чести не иметь, чтобы так вешаться на шею незнакомому мужчине! А потом, когда другой поезд, в котором ехал сам повелитель Тьмы на земле, вместе с ордами его солдат, проходил мимо нас в двадцати шагах, и я и мой рыцарь лежали в яме, присыпанной сверху ветками и хворостом, считая секунды до взрыва — о мадонна, какие грешные мысли охватывали меня в самый неподходящий момент, ведь окопчик был тесный и узкий, и мы должны были плотно прижиматься телами друг к другу! И вот сейчас, разумом понимая неуместность этого, я мечтала об огромной кровати в спальне рядом, ну хоть несколько минут, неужели Анна будет возражать? О, мадонна, прости — и мне же пленных надо караулить, а вдруг кто-то сейчас очнется и вступит в бой? Хотя на полу трое вроде и признаков жизни не подают, один лишь шевелится и мычит!
А затем, наши мужчины тащили поодиночке бандитов в ванную, зачем-то открывали воду, и начинали допрос. Я конечно знала, что это такое, нам рассказывали, но видеть, как это происходит, это совсем другое! Причем без злобы, без ненависти, без криков, а просто с человеком — мадонна, знаю что это всего лишь продавшие душу фашистскому сатане, но внешне-то как люди! — обращаются как с куклой, ломают кости, или что-то отрезают, за молчание или "неправильный ответ". Хотя резали мало, "чтобы кровью все не залить, и при транспортировке товарный вид имели". Я в обморок не упала, что бы тогда обо мне мой рыцарь подумал — но в конце меня стошнило, едва до раковины успела добежать! Ну а Анна смотрела абсолютно равнодушно — после она рассказала мне, что видела, в одной русской деревне, детей на колья насаженных, и сделали это такие же как эти, каратели-литовцы — "так что меня, Люся, ничем уже не испугаешь и не удивишь".
Затем мой рыцарь и Валентин отлучались куда-то на несколько минут. Вернулись довольные.
-Готовы те двое, у рынка. Прямо из окна, из "винторезов" достали. В кабине сидели, чудики, неподвижная мишень на дистанции в сто тридцать. Сейчас СМЕРШевцы их оприходуют — я по рации уже говорил, группу из Борисполя вызвал
А после Анна записывала на бумаге, в кабинете за столом — то, что мы узнали. Писала аккуратным почерком, иногда прерываясь — чтобы уточнить у меня и моего рыцаря, все ли слышали так, и не забыли ли что-то? И еще мне показалось, что она задумывается, подбирая выражения, и порядок фраз. После она и сказала мне:
-Это не мелочь. Важно ведь, чтобы тот, кто прочтет, предельно быстро все понял.
Один из бандитов, тщедушный очкарик, был "умником", студентом, его взяли, чтобы сумел быстро разобраться в приборе непонятного назначения и вида. Двое были рядовыми громилами из "группы вийсково-полевий жандармерии УПА" — как объяснил мне мой рыцарь, это у бандитов что-то вроде внутренней полиции для своих же. А вот тот, кого притащили с лестницы оказался самым важным — командир этой самой "группы жандармерии" здесь, поручик УПА Дмитро Витковский "Змеюка".
-Он там, на совещании был, рядом с этим ... сидел! — сказала Анна — меня видел в лицо, оттого наверное его и послали. Или выслужиться старался, или сам комиссарского тела захотел, тварь!
Анна произнесла еще несколько слов, которые я слышала в Специи от русских матросов. Затем так же быстро успокоилась, и стала записывать. Поскольку знал "Змеюка" по своей должности достаточно много.
Здесь в Киеве уже собраны целых три большие банды УПА, каждая по четыреста-пятьсот человек, не считая отдельных групп. На ярмарку под видом колхозников и их охраны пришел с Волыни отряд "Завихорст", командир поручик УПА Юрий Стельмащук "Рудый", к нему присоединилась часть отряда "Заграва", командир поручик Иван Литвинчук "Дубовой", кроме того в телегах с товаром спрятано оружие и для той части "Загравы", кто проникли в Киев заранее, мелкими группами и поодиночке. Так же еще месяц назад здесь начал сосредоточение отряд "444", командир поручик Федор Воробец "Верещака", люди приезжали в основном под видом ищущих работу восстанавливать разрушенное. Еще имеются не менее десятка групп в разных воинских частях Киевского гарнизона, призывники с западенщины. Причем предусмотрено развертывание отрядов и групп в гораздо более крупные соединения, когда начнутся беспорядки, за счет недовольных Советской Властью. Еще есть группа военно-полевой жандармерии, двадцать четыре человека — простите, уже девятнадцать. И особая боивка СБ, тридцать наиболее подготовленных бойцов, старший у них Микола Козак "Смок", не подчинен даже Куку, а замыкается непосредственно на командующего СБ УПА полковника Арсенича "Григора". То есть даже за Куком контроль и его в случае чего могут...
Штаб — зам Кука по политике, "референт" Центрального Провода Яков Бусел. Референт по оргработе Петро Олейник "Роман" — тут мой рыцарь присвиснул и сказал что-то про Волынскую резню, "это ее автор, по нему давно веревка плачет". Зам по военным вопросам Олекса Гасин-Лыцарь, майор УПА и бывший офицер Войска Польского. Дмитро Клячковский "Клим Савур", начштаба операции и представитель Главного Штаба УПА. На совещании в ЦК КПУ вместе с Куком были четверо — Бусел, Олейник, Козак и Витковский. Знал ли Кириченко? Про Бусела и Олейника знал, скорее всего. Еще кажется на ОУН работает кто-то высокопоставленный в НКГБ Украины, но кто именно, Витковский не знает. Точная дата выступления неизвестна — но предположительно, в течении трех-пяти дней.
Касаемо же Анны был приказ Кука — прежде всего, изъять фотоаппарат. Вернее, в зависимости от того, окажется ли подробно описанный предмет таковым устройством. Если нет — то, дав московской сучке урок втроем, позволить ей наутро лететь в Москву. Если да — тащить ее к Куку, а дальше о планах не сообщалось. Адрес известен. Как долго вас там будут ждать, как скоро хватятся? Один из громил сказал, если московская ни при чем, то дозволено было с ней позабавиться до утра.
-Спокойная командировка в Киев — сказала Анна — ну, Пономаренко, удружил! Предупредил бы хоть — чтобы, не как на курорт летела.
-Может, пробежимся по адресу? — спросил мой рыцарь — зачистим там всех в ноль? Вдруг там Кук и еще кто-то из головки обитается?
Я отметила, что даже мой рыцарь, который прежде и с генералами общался почти на равных, здесь безоговорочно признает право Лазаревой окончательно все решать. Ну да, если у русских Сталин как Папа, Политбюро это как Конклав, то Анна выходит, полномочный легат Кремля на Украине, так же как отец Серджио был послом от Ватикана на коммунистическом севере Италии?
Анна задумалась на секунду, а затем решительно сказала — не сейчас. Главное, это чтобы это донесение и телефон (вот странно, она фотоаппарат телефоном назвала?) как можно скорее попали к Пономаренко. И мстительно растянула губы — а уж после, мальчики, можете развлечься. Но убедительная просьба, остаться живыми!
Еще минута на обсуждение технических деталей. Пока бандиты не встревожены — а значит есть все шансы проскочить на военный аэродром Борисполь. СМЕРШ уже в курсе, оттуда можно выйти на связь по ВЧ с Москвой, даже ночью, как заверил Пономаренко, там будет сидеть доверенный дежурный. Запечатать пакет и передать курьеру. И у бандитов точно нет своей авиации, чтобы перехватить самолет!
-Самолет должен быть готов — сказала Анна — мне Пономаренко обещал. Но для этого, я еду с вами. Так будет быстрее и надежнее.
Прибыла русская военная контрразведка, СМЕРШ. Я ждала, что они начнут расследование, опросят персонал и постояльцев — а все происходило, будто на вражеской территории, стремительно и по возможности незаметно. Офицер с четырьмя солдатами поднялся в номер, чтобы помочь вывести бандитов по черной лестнице во двор. И через пару минут наша маленькая колонна из "доджа", броневика, "студебеккера", в кузове которого под присмотром солдат лежали связанные убийцы, и захваченной бандитской машины, уносилась в ночь. Я сидела вместе с моим рыцарем и Анной, и все думала, вдруг на нас сейчас нападут, за мостом через Днепр местность была незаселенная, даже лес — нет, мне не было страшно, но Анна сказала, что эти сведения, что мы должны передать, сейчас даже дороже наших жизней, и мадонна все же услышала мои молитвы, или прав оказался мой рыцарь, что бандиты не успели отреагировать, понять что происходит — не было по пути никакой засады, мы доехали нормально. А в воинской части Лазарева говорила с каким-то большим начальником, и звонила в Москву по особому телефону, и тот русский полковник или даже генерал отвечал в трубку, "так точно", "будет сделано". И очень быстро был готов самолет, да не "Дуглас" на котором мы сюда летели, а бомбардировщик, переоборудованный для перевозки пассажиров — как я поняла из разговоров, "особая курьерская эскадрилья", для доставки на фронт фельдъегерей с приказами, а обратно со срочными донесениями, "в самом начале войны на СБ летали, затем на "бостоны" перешли, теперь вот Ту-2, почти вдвое быстрее "Дугласа", так что всего через пару часов будем в Москве". Вручив офицеру связи под роспись запечатанный пакет, мы проследили как грузят связанных бандитов в сопровождении конвоя из СМЕРШ. Наконец самолет взлетает, обдав нас бешеным вихрем от винтов, Анну и меня чуть не сдуло, так близко все мы стояли! Я буквально повисла на плече у моего рыцаря, в страхе что сейчас упаду и покачусь по земле, а он подхватил меня за талию — мадонна, прости меня за грешные мечты, но в его объятиях я не могу думать ни о чем ином! С Анны берет сорвало, и платье ее задрало выше головы, и я увидела, где она свой пистолетик прячет — удобно, и неожиданно, при первой возможности такое же себе сошью или закажу! Вот только "беретта" не подойдет, слишком крупный — нужно что-то совсем карманное! И хорошая кобура — чтобы на ткани масляные пятна не оставлять.
Путь обратно был без происшествий. У Лазаревой нервы стальные — после всего, она еще озабочена была, что ей прическу растрепало! Хотя если она через такое прошла... мадонна, как мне повезло, что мой рыцарь меня выбрал, а не какую-нибудь русскую воительницу, ведь у советских, я слышала, это считается превыше всего, свой дом защищать, как высшая добродетель? Затем меня и Анну доставили в тот же номер "Националя", и тут мой муж был непреклонен:
-Галчонок, мы всего лишь прокатимся ночью, и вернемся. Надо с бандерами разобраться, пока адрес свежий — завтра, как узнают, что здесь произошло, там уже никого не останется. Управимся, против фрицев потрудней было, тут все же территория наша, и ненадолго мы, до рассвета вернемся. Тебе же, галчонок, задача особая — охранять товарища Лазареву! Оставляю с вами Мазура, да и смершевцы внизу нашего возвращении подождут, вас пока не бросят. Целую, галчонок! Ну мужики, пошли, чего ждем?
О, мадонна, сделай так, чтобы с моим мужем ничего не случилось! А все его враги — сдохли! Иначе я этого Василя Кука сама найду. Сначала прострелю ему руки и ноги, а затем буду медленно яйца отрезать, тупым ножом.
-Тебе волноваться вредно — сказала Анна — и прости за любопытство, у тебя месяц какой?
Как, неужели уже заметно? Или проболтался кто-то? Мне вдруг плакать захотелось, и я ткнулась лицом Анне в плечо. Ну отчего у меня такой старшей сестры нет? Брат, это совсем другое.
