Белое на белом

— Вы... кха... вы ищете грабителей банка "Бегумиум"? — спросил, наконец, юноша у сыщика.

— Нет. Меня пригласил ваш король для расследования убийства, — Римус не отрывал глаз от бумаг.

— А-а, вы уже нашли грабителей? — Вольф не следил за газетами.

— Нет. Я их и не искал.

— Не можете их найти?

Вольф не имел в виду ничего дурного, в конце концов, любой человек имеет право ошибаться, но этот невинный вопрос сыщика взбесил:

— Запомните, юноша, если я берусь за дело, то я всегда нахожу преступника. ВСЕГДА. Ограбление вашего банка я не собирался расследовать.

— Потому что оно для вас слишком сложно? — буркнул недовольный Вольф, начавший подозревать, что задание будет не таким уж и простым.

Многим кажется, что человек, ставший знаменитым — что-то вроде ангела, не обладающего недостатками. К сожалению, знаменитости — тоже люди, они точно так же могут быть злыми, раздражительными или же просто неприятными в общении.

Сыщик поднял голову от бумаг, все-таки посмотрел на Вольфа, постучал пальцами протеза по столику и неожиданно улыбнулся:

— В нем нет ничего сложного. Я прекрасно знаю, кто его взломал. Просто я никогда не расследую ограбления банков.

— Знаете?

— Знаю.

— И почему же не сообщите полиции?

— А зачем?

Подобный цинизм был юноше непонятен. Знаешь преступника — сообщи властям, иначе в следующий раз он может ограбить, обокрасть или убить уже ТЕБЯ,

— Потому что преступник должен быть наказан.

Сыщик окончательно отвлекся от бумаг, откинулся на спинку кресла и достал из шкафчика бутылку темно-зеленого стекла.

— Будешь вино? Нет? Тогда просто слушай. Я прекрасно знаю того, кто ограбил ваш банк, но, в силу очень, поверь мне, очень веских причин, я не могу отдать его правосудию.

— Почему?

— Тебя представили как моего ученика? Попробуй догадаться.

Вольф задумался. Кажется, он начал понимать, зачем его приставили к сыщику.

Задача, похожая на те, которые давали в школе... Почему сыщик не может сообщить о грабителе?

— Он мужчина?

— Да.

Значит, любовь можно отбросить. Мужчина в мужчину не влюбляется...

— Он ваш родственник?

— Хм... Пожалуй, нет.

— Он ваш друг.

— Нет.

— Он ваш враг?

— Тоже нет. Хотя в определенные моменты я могу так сказать.

Вольфа заинтересовала игра.

— Он вам угрожает?

— Нет.

— Он вам платит?

— Я все свои деньги получил сам, своим собственным трудом.

— Он представляет интересы вашей страны?

— Нет. Он вообще не служит ни одной стране.

— Вы его уважаете?

Сыщик потер квадратный подбородок:

— Он — очень умная личность, но уважения к этому уму у меня нет. Кроме того, этот грабитель, несмотря на свой ум, любит глупые шутки. Рано или поздно его из-за одной из них поймают...

В голове Вольфа начал складываться смутный образ, но в этот момент паровик качнулся и остановился.

— Приехали. Подумай над моей загадкой на досуге.

Вольф подспудно ожидал, что на выходе их будет встречать толпа, однако между ними и узорной кованой калиткой в чугунном заборе, находился только один человек в серой форме полицейского со знаками различия лейтенанта.

— А кого здесь убили? — тихо спросил Вольф у сыщика, когда они прошли калитку и двинулись по дорожке к огромному, темно-зеленому дворцу.

— Епископа Гаттонбергского. Правителя епископства Гаттон.

12

Довольный собой Цайт сидел в пивной, названия которой он посмотреть не удосужился и пил пиво, смачно разгрызая хрящики в копченых ребрышках. Грим он пока не снимал, получая удовольствие от нахождения под маской другого человека.

Кроме удовольствия он успел получить и тумаков: в первой пивной, куда он сунулся, Северина Пильца знали, поэтому оттуда пришлось убегать — жениться на дочке хозяина Цайт пока не собирался.

Здесь же его маску не знали, поэтому Цайт наслаждался жизнью, поглядывая по сторонам и размышляя, не подойти ли вон к той компании и не затеять ли с ними какую-нибудь проказу.

Пока он думал, подошли уже к нему.

— Добрый вечер, — произнес человек, присаживаясь.

Цайт насторожился: садиться за чужой стол без приглашения не принято, да и вставший рядом огненно-рыжий и широкоплечий тип спокойствия не добавлял. Похоже, эти двое тоже знали Пильца...

— Добрый, добрый, — дружелюбно улыбнулся Цайт, поднимаясь, — Рад был бы с вами познакомиться, но уже ухожу...

Тяжелая рука опустилась на его плечо, усаживая обратно:

— Сядь, объект.

Человек, сидевший напротив, снял цилиндр и протер платком круглую как бильярдный шар и такую же лысую голову.

13

Шестнадцатый день месяца Мастера не был праздником, также он не был отмечен ничем примечательным. Но для четырех друзей — хотя этого они еще не поняли — день был особенный.

Сегодня каждый из них встретился с тем, кто станет для него заклятым врагом и постоянным противником.

Глава 6

Бранд

Улица Лип. Королевский дворец. Королевская улица.

16 число месяца Мастера 1855 года.

1

Что делать, если вас шантажируют? Каждый решает этот вопрос для себя, и нет единого, абсолютно правильного для каждого ответа. Кому-то проще заплатить деньги и оставить свои грязные секреты в неизвестности для окружающих, кого-то постоянно висящая угроза собственной безмятежной жизни, безупречной репутации или чести семьи окажется слишком тяжелой и для него все закончится сумасшествием, бегством, а то и Последней Дверью, как в Белых Землях называли самоубийство. Немногим достанет смелости или безумия, чтобы отказать вымогателю.

Все возможные выходы уже были рассмотрены Йоханом, тщательно и методично, как и все, что он делал. Но, кроме этой полезной черты, у характера юноши был и существенный недостаток.

Ученые люди придумали сложное слово "прокрастинация", стремление откладывать решение неприятных вопросов на как можно более длительный срок. Крестьяне говорили про таких проще: "Погожу траву косить, вдруг сама ляжет". Йохан знал о своем недостатке, боролся с ним как мог, но в ситуации с шантажистами он поддался ему. И непозволительно затянул принятие решения.

— Вот что, паренек, — деловито взял Йохана за черную пуговицу мундира крысомордый Нагель, — походил ты, погулял по девкам...

— Слышь, Нагель, — вдруг прыснул его приятель, — ты ж поглядь... Он же...

— Заткнись, тварь! — неожиданно рявкнул главарь, оскалившись, — Не мели языком как метлой. Не твоего ума дело... Так вот, паренек... — его голос опять стих до спокойного, чуть ли не воркующего, — Погулял ты, теперь придется отрабатывать спокойную жистю. Стало нам известно, что учеба ваша не сегодня, так завтра, но закончится вскоре. Так вот тебе наше первое задание...

Йохан стоял, молча и спокойно глядя на типа в черном потертом котелке.

— Когда вас спросят, куда вы хочете пойти... а вас спросят непременно, уж не сомневайся... ты, значит, скажешь, что отправиться хочешь в Штальштадт. Запомнил? Стальной Город. Вот когда ты туда попадешь, тогда, значит, второе задание-то и получишь. А там посмотрим, может, на этом и закончим с тобой... Все понял? А то молчишь, как дохлый свин.

— Понятно, — наклонил голову Йохан, — Попроситься в Штальштадт, ждать дальнейших указаний.

— Молодец. Значит, все сделаешь как надо...

— Нет.

Рука Нагеля, которой он собирался хлопнуть юношу по плечу, повисла в воздухе.

— Чего?

— Не буду я ничего делать, — взгляд Йохана, доселе блуждавший по стенам окрестных домов, решетчатым окнам, нависающим черепичным крышам, уперся в лицо Нагеля.

Тот слегка побледнел — насколько возможно побледнеть с творожистой рожей — и занервничал. Глаза Йохана были пусты и смотрели как будто СКВОЗЬ собеседника. Да еще слова о том, что он отказывается сотрудничать...

Нагелю мгновенно припомнилось все то, что натворил в своем родном городке этой тихий юноша. Как-то сразу появилось ощущение человека, дразнившего тигра в зоопарке и вдруг заметившего, что дверь клетки хищника не заперта.

— Это чего? — сообразил наконец краснолицый Кугель, — Мальчик решил взбрыкнуть? А он не боится, что мы расскажем о нем...

— Не боюсь.

— Найдут ведь... — вступил Нагель.

— Не найдут. Сам ведь сказал, что нас, курсантов, скоро будут отправлять по месту службы. Думаете, вам так просто скажут, куда меня направили?

Громилы переглянулись. С другим человеком они обратились бы к угрозам, но с этим сумасшедшим им связываться не хотелось. Тем более что на поясе Йохана висела шпага. Нож и кастет против нее — несерьезная угроза, по крайней мере, при схватке лицом к лицу. К тому же угрожать офицеру — пусть курсанту — посреди улицы не есть удачная идея.

— Ну что ж, твой выбор... — Нагель сделал небольшой шажок назад, — Теперь ходи и оглядывайся... Кугель.

Два напарника повернулись было, чтобы уйти.

— Стоять.

За их спинами неприятно прошелестела сталь шпаги.

— Вы забыли рассказать о том, кто вас подослал ко мне.

Над их головами скрипнуло, распахиваясь, окно.

2

— Кровная месть.

Римус, вышагивавший по коридору королевского дворца и в своем клетчатом костюме резко выделявшийся на фоне лепнины и цветов, обернулся и посмотрел на Вольфа.

Камердинер, ведший их куда-то — Вольф одновременно надеялся, что к королю и боялся, что все-таки к королю — тоже обернулся и недовольно посмотрел на юношу. Два гвардейца, звеневших шпорами позади, тоже остановились и выразили свое недовольство хмыканьем и ворчанием.

— Кровная месть, — повторил курсант, — Вы именно поэтому не сообщаете о.. том, о ком мы говорили в паровике... тем, кого мы упоминали в паровике... Вы хотите прикончить его сами.

— Нет, — Римус развернулся и зашагал дальше, умудряясь не поскальзываться на сатанински скользком паркете, — Кровная месть — забава дворян.

Вольф помедлил. Ему что-то не понравилось в этом ответе...

— Дворян? — медленно спросил он, — А вы...

— А я — не дворянин. Мой отец был пивоваром.

— А мать? — глупо спросил Вольф.

— А мать — женой пивовара.

Юноша сделал еще несколько шагов, и тут его окатила горячая волна стыда и злости.

НЕ дворянин?!

Он, дворянин, подчинялся ПРОСТОЛЮДИНУ?!

Нет, он, конечно, не считал, что все простолюдины — горожане, крестьяне — должны исчезнуть с лица земли, чтобы не оскорблять тонкое обоняние своей вонью. Он уважительно относился к старшим по возрасту, даже если те были слугами или конюхами. Но ПОДЧИНЯТЬСЯ?!!

Что сказал бы отец?

Тут Вольф вспомнил, из-за чего он, собственно, сбежал из родового замка.

Да... Что сказал бы на этот счет папа — вопрос без ответа.

А дедушка?

Дедушек Вольф не помнил, они оба скончались еще до его рождения, поэтому их реакцию пришлось придумывать. Когда же воображаемые гневные дедушки набрали воздуха в грудь, чтобы высказать внуку, опорочившему честь семьи, все, что в таких случаях говорят опороченные дедушки... В этот момент проход по коридору закончился.

Камердинер распахнул дверь:

— Детектив Рауль Римус с сопровождающим к его величеству королю Шнееланда Леопольду Седьмому.

Римус протер платком лысину и шагнул внутрь. Так, как будто сначала вошла его нога, а только затем — он сам. Следом двинулся покрытый красными пятнами Вольф.

Попали они оба, судя по всему, в королевский кабинет. Потому что здесь был огромный стол, за которым восседал король.

Король был вторым, что заметил Вольф. Первое, что он увидел, были ноги.

Длинные, в начищенных до блеска сапогах, они торчали вверх из кресла, стоявшего у стола. На сиденье кресла находилось туловище... руки, заброшенные за голову... и собственно, голова.

Ошарашенный Вольф наконец-то узнал в перевернутом — а скорее перевернувшемся — вниз головой незнакомце проклятого королевского шута. Только после этого он сумел обратить внимание на короля.

Леопольд Седьмой был огромен. В розовом мундире с золотыми эполетами, пуговицами и шитьем он до крайности напоминал огромный торт. Тот самый торт, который, искрясь глазурью, стоял на столе прямо перед королем. Вообще, именовать этот стол "письменным" было бы не совсем правильно. Из бумаг на нем находились только бумажные цветы, украшавшие запеченного петуха. Практически на столе кроме разнообразных блюд не было больше ничего.

За спиной короля Леопольда в розовом мундире, висел огромный портрет в золотой раме, изображавший короля Леопольда в розовом мундире. Сидевшего за этим самым столом. За спиной нарисованного короля виднелся еще какой-то портрет, но кто там на нем изображен, Вольф не понял. У него и без того закружилась голова от зрелища раздвоенного короля.

— Добрый день, — король привстал, — многое слышал о вас, Римус, и вот теперь мне понадобилась ваша помощь...

Голос его величества был приятен, этакий раскатистый баритон. Ему бы на сцене петь.

— Ник, — король повернул голову к креслу — освободи место для наших друзей.

Шут что-то пискнул и, резко оттолкнувшись, взвился свечой вверх ногами. Замер на мгновенье, стоя на руках, и перевалился через спинку кресла, приземлившись на ноги. Сыщик, повел носом, принюхиваясь и присел в кресло, скрестив длинные клетчатые ноги и ослепительно улыбнувшись.

— Добрый день, ваше величество. Я готов выслушать вас.

Король сел. Вольф, замерший у двери, с некоторым удивлением увидел, что короны на голове его величества не было. Вместо нее голову короля украшали светлые кудри и небольшая лысина.

— У нас, Римус, произошло...

— Ужасный ужас и преступное преступление, — пискнул из-за кресла шут.

— Ник! — прикрикнул король, — Прекрати. Займись лучше юношей. Угости его чем-нибудь.

Шут Ник поднялся с такой радушной улыбкой, что ему позавидовали бы все трактирщики-людоеды из народных сказок.

— Проходите, уважаемый Вольф, присаживайтесь, — он указал на низкий столик у окна и почти втиснул юношу в низкое же кресло.

— Угощайтесь, — изящно скользнув по комнате, Ник стянул с королевского стола переливающуюся перламутром тарелку с золотистым жареным картофелем, полил на нее бледно-желтой тягучей жидкостью из бутылочки и поставил на стол перед курсантом не хуже любого вышколенного слуги. Рядом бесшумно легла тяжелая вилка.

Вольф неловко взял ее в руки, но тут заговорили король и сыщик и он обратился в слух.

— Я много слышал о вас и о ваших способностях, Римус.

— Не сомневаюсь, ваше величество. Нисколько не сомневаюсь.

— Однако, — король отодвинул в сторону торт, испачкав морду поросенка кремом, — я хотел бы устроить небольшую проверку вашему уму. Вы готовы?

— Разумеется.

Шут бросил быстрый взгляд на Вольфа и уселся прямо на ковре, скрестив ноги.

— Сегодня утром, — начал король, — у служанки во дворце пропала метелка для сметания пыли. Кто ее украл?

По пухлому лицу Леопольда нельзя было понять, шутит он, или серьезен.

Римус моргнул:

— Королевский шут.

Король пристально посмотрел на сыщика, потом перевел взгляд на шута. Тот молча развел руками, посмотрел на открывшего рот Вольфа и заулыбался.