Бракованный мозг и Орден Феникса

Он просунул лапу в малозаметную щель около двери, и та открылась. В хижину он шмыгнул первым, я вошёл за ним. Свет сюда проходил через щели в двух крохотных окошках, неровно забитых досками, поэтому внутри царил сумрак. Из мебели здесь стояла только широкая разбитая деревянная кровать, по углам словно бы погрызенная каким-то крупным животным. Везде лежал толстый слой пыли, пахло затхлостью с едва уловимым оттенком псины.

Я снял мантию-невидимку. Убедившись, что я здесь, Сириус превратился в человека и закрыл дверь изнутри на задвижку.

— Снаружи задвижка открывается потайным рычагом, — пояснил он и широко улыбнулся. — Ну здравствуй, крестник!

— Здравствуй, крёстный, — тоже улыбнулся я. — Как ты там, на новом месте? Удовлетворительно, выше ожидаемого?

По Бродяге было видно, что дела его хороши. Он посвежел, повеселел и пребывал в отличном настроении.

— Превосходно, Гарри! — хохотнул он. — Домик там, правда, запущенный, но я в нём хозяин — ты понимаешь, о чём я? Дом на Гриммо не только не признавал меня, но и не терпел, а дом дяди Альфарда никакой не родовой. Это просто недвижимость, и она теперь моя. Я всю неделю приводил его в порядок — уж на что не люблю всю эту бытовуху, и то повозился с удовольствием.

— Что же ты там сразу не поселился?

— Меня тогда вся Британия искала, а на Гриммо защита лучше. Я хотел отсидеться, а когда шумиха затихнет, переехать в коттедж дяди Альфарда, но со мной через Луни связался Дамблдор и сказал, что для штаба Ордена нужно большое хорошо защищённое здание. Разумеется, он знал про этот особняк. Мне не хотелось оставаться там, Сохатик, совсем не хотелось — дом враждебный, воспоминания у меня с ним связаны тяжёлые — но Дамблдор обещал пригласить тебя пожить у меня, и я согласился. В доме дяди Альфарда тебе было бы слишком опасно.

— А тебе самому там безопасно? — забеспокоился я.

— Если не светиться в окрестностях, то более-менее. Там стоит артефактная защита, которую установил еще дядя — антимагловские чары, маскировка колдовства в самом доме и на участке вокруг него, сигнализация кое-какая. Нападение дом не выдержит, но укрыть и известить о вторжении может. Главное, не привести за собой хвост, но я за этим слежу. В "Пророке" вон вообще пишут, что я сейчас в Лондоне.

— Вот кстати да... С чего они взяли, что ты сейчас в Лондоне? Ты там мог кому-нибудь попасться на глаза?

— Да я вообще там не был, кроме как тебя провожал! — загорячился Сириус. — Ладно бы вправду бывал, а то вообще непонятно откуда взяли! Им сейчас сенсаций не хватает, вот и подняли старьё. Ты-то сам здесь как, Сохатик?

— Втягиваюсь помаленьку, — я сделал улыбку пошире.

— Нюнчик тебя не обижает?

— Куда ему, я сам кого хочешь обижу, — на этой фразе у Сириуса вырвался довольный смешок. — Бродяга, тут творятся дела посерьёзнее, чем какой-нибудь Нюнчик. Знаешь, кто у нас теперь преподаёт ЗоТИ? Некая Амбридж — помнишь, я рассказывал, что на суде она больше всех радовалась моему приговору. Похоже, она кое-что знает о дементорах, которые напали на меня в Литл-Уининге.

— Подлая баба и всегда была подлой, — подтвердил он. — Замминистра, и с такой рожей — ясно, что не передком пролезла наверх, а другими услугами. А почему ты думаешь, что она что-то знает о тех дементорах?

— Мы с ней на первом же уроке сцепились. Я пытался не обострять, она сама ко мне привязалась. Тогда я намекнул ей про дементоров, что это всё министерские штучки — и она испугалась. Если бы не была замешана, то разозлилась бы, дамочка-то не из пугливых.

Сириус сразу же поверил мне и не на шутку встревожился.

— Но зачем им это надо! — он непроизвольно завертел головой по сторонам, словно собирался немедленно бежать и раздавать люли.

— Ясно зачем. Нет человека — нет проблемы, а я у них с некоторых пор — проблема номер один в британском королевстве. Или номер два, если первым считать Дамблдора.

— Ну да, хочешь свалить Дамблдора — начинай с тебя, — согласился он. — Но чтобы сразу убийство...

— Не сразу, они грамотно действуют. Сначала они хорошо поработали над уничтожением моей репутации, чтобы вся Британия только обрадовалась моей смерти. Сириус, тебе всё еще хочется, чтобы я подставлялся ради каких-то там жителей Британии, в том числе и ради Министерства?

— Да это с самого начала была дурная идея. — Сириус опечаленно вздохнул. — Но, что бы Волдеморт ни вытворял в Британии, начнёт он всё равно с тебя. Это всё из-за пророчества.

— Пророчества? — осторожно переспросил я, не зная, как на это реагировать.

— Тебе никто о нём не рассказывал, потому что Дамблдор не велел, — пояснил Сириус, а я облегченно перевёл дух. Мог бы влипнуть, если бы Гарри об этом пророчестве знал. — Кое-кому из орденцев известно, что было пророчество, но Дамблдор запретил упоминать о нём тебе, "чтобы не травмировать невинного ребёнка", — у него хорошо получилось передразнить сострадательную мину директора.

— Они знают, о чём оно?

— Дамблдор утверждает, что не рассказывал его никому, кроме причастных к нему лиц. Но я знаю полное пророчество, потому что Дамблдор при мне сообщил его Джеймсу.

— Он взял с вас непреложный обет?

— Только с Джеймса. Я тогда играл с тобой в собачьем виде перед домом — тебе как раз годик стукнул — а окно было открыто. У собак, знаешь ли, слух хороший... — Сириус с довольным видом расхохотался. — Я даже Джеймсу об этом ничего не сказал, для него это ничего не меняло. А то мало ли как обет на нём сработает.

— Давай рассказывай, — потребовал я. — Ты же не просто так заговорил о пророчестве, верно?

— Верно, Сохатик. Я вижу, что ты в большой опасности, а Дамблдор вышел у меня из доверия. Тебе не на кого полагаться, кроме меня, а я считаю, что ты должен знать. Вот, слушай, я запомнил дословно: "Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...". Дамблдор тогда сказал Джеймсу, что под пророчество подходишь ты и Невилл Лонгботтом.

— Вот, значит, почему он пришёл меня убивать... — пробормотал я.

— И когда он из-за тебя развоплотился, все, кто в курсе, окончательно уверились, что ты — мальчик из пророчества, которому суждено победить Волдеморта. Ты для него — главная угроза, поэтому он не успокоится, пока не убьёт тебя.

— Ладно, пусть приходит, если жить надоело. Он точно не знает всей моей силы, — хмыкнул я. Сириус тоже засмеялся, приняв мои слова за шутку. — Амбридж знает про пророчество?

— Я без понятия, кто что знает. Дамблдор держал пророчество в страшном секрете, но сведения о нём как-то ушли к Волдеморту, поэтому не стану утверждать наверняка. Не должна бы знать, но... — он многозначительно посмотрел на меня и пожал плечами.

— Ясно. И ещё вот что, Сириус, я вчера твоё ответное письмо не получил. Его отняли у Хедвиг, а саму её убили. Надеюсь, ты не написал там ничего важного?

— Как — убили? — уставился он на меня.

— Её нашли мёртвой в совятне и сообщили мне. У неё было сломано крыло, а вместо письма осталась одна бечёвка. Не вижу смысла покупать новую сову, её всё равно поймают, поэтому нам нужно подумать о другом способе связи. Или уж не писать друг другу, пока я здесь.

— Убили твою сову... — Сириус потрясённо покачал головой. — ...чтобы отнять письмо... Нет, я не написал там ничего такого, я только подтвердил, что приду. Но кто же это мог быть?!

— Возможно, кто-нибудь по поручению Амбридж, — предположил я. — После моего намёка она могла настолько заинтересоваться моей перепиской. Но сейчас у меня в Хогвартсе и без неё недругов хватает, могли и просто нахулиганить.

— Всё так плохо, Сохатик? Может, тогда ну его, этот Хогвартс, а? У меня домик уютный, место спокойное — точно не хуже, чем у Дурслей. Если не высовываться, никто нас не найдёт, а СОВ потом сдашь экстерном. Там на самом деле ерунду спрашивают, я тебя поднатаскаю.

— Нет, всё не так плохо. Шепчутся, косятся, шарахаются, не разговаривают, но не очень-то они мне и нужны. В Хогвартсе по крайней мере за меня отвечает руководство, беспредела не должно быть.

Я вспомнил кровавое перо, которым наказали Гермиону, и сам себе не поверил, но в Хогвартсе была Милли. Если сейчас я для неё и существовал, то как неприглядная изнанка жизни, а мне еще предстояло добиться её расположения.

Сириус не настолько потерял веру в школьное руководство, чтобы усомниться в моих словах, он сочувственно слушал и согласно кивал.

— Я бы лучше взял тебя отсюда, Сохатик, но тебе виднее, — рассудил он наконец. — Давай тогда учись, но если вдруг что, я заберу тебя по первому твоему слову. А как нам с тобой связаться, я знаю. Сову покупать не будем, у меня есть парные зеркала, это артефакт такой для разговоров на расстоянии. Одно зеркало останется у меня, а другое...

Сириус шагнул к окну и отодвинул дощечку под ним, затем подозвал меня.

— Смотри, это наш тайник, мы с Джеймсом его сделали, еще когда здесь учились. Про него знали мы четверо, но вряд ли Луни и Хвост додумаются в нём пошарить в ближайшие дни. Я положу твоё зеркало сюда, а ты придёшь и возьмёшь его. Как открывается дверь, ты видел сам, но ты можешь прийти сюда и по подземному ходу. Если я что-то забыл сказать, то положу сюда записку.

— Я смогу выбраться только в следующие выходные, — предупредил я. — Раньше не получится, даже если я не занят — я всё время на виду.

— Тогда я на этой неделе занесу сюда зеркало, а ты свяжешься со мной, когда возьмёшь его. Только сначала найди место поукромнее, чтобы можно было разговаривать. Проведёшь пальцем по ободку против часовой стрелки до полной окружности, вот так, — он сделал пальцем круговое движение в воздухе, — и жди. Я буду носить своё зеркало в нагрудном кармане, поэтому не пропущу вызов.

— Тогда разбегаемся? А то здесь даже посидеть негде, — я кивнул на замызганную кровать и на пол под нами, где образовался островок притоптанной пыли. — И Гермиона меня наверняка уже хватилась, а она такая приставучая, что дальше некуда.

— Давай. Рад был повидаться, Сохатик. — Сириус легонько хлопнул меня сбоку по плечу. — О следующей встрече договоримся через зеркала.

Я в этих встречах не нуждался, но понимал, что они нужны ему.

— Договоримся. И ты там поосторожнее, Сириус — Министерство сейчас дёрганое. Глазом хлопнуть не успеешь, как тебя дементорам скормят.

— Я знаю. Не бойся, меня вон сколько ловили, а не поймали.

Сириус отодвинул щеколду и превратился в большого чёрного пса, а я надел мантию-невидимку. Когда мы вышли и я закрыл дверь, он напоследок ткнул для меня мордой в щель, напоминая про потайной рычаг. Я шепнул "до свидания", и мы разошлись.

Никто не заподозрил, что я отлучался из школы. Со встречи с Сириусом я пошёл прямо в библиотеку, где уселся за дополнительную литературу, и Гермиона нашла меня там. До обеда я занимался под её присмотром, а после обеда мы с Роном взяли мётлы и пошли полетать на заднем дворе замка. Гермиона выспросила, куда и зачем мы пошли, но за нами не увязалась. Мётлы — это было не её.

Чтобы мне и в следующий раз поверили, нужно было поддерживать ложь о встрече с Сириусом, поэтому к трём часам мы вернулись в общежитие. Гермиона сидела в гостиной и, как обычно, читала книгу. Увидев нас с Роном, она торопливо вскочила навстречу.

— Гарри! — затараторила она. — А я уже собиралась идти за тобой! Тебя хочет видеть директор Дамблдор!

— Что это он вдруг? — насторожился я.

— Не знаю. — Гермиона слегка порозовела. — Он час назад заходил и спрашивал тебя, а я сказала, что вы с Роном ушли летать на мётлах. Тогда он попросил, чтобы ты зашёл к нему в кабинет в половине четвёртого, пароль "тыквенные котелки".

— В половине четвёртого, значит, — я испытующе посмотрел на Гермиону, она порозовела сильнее. — Ты знала, что к четырём мне нужно отлучиться, и не сказала, что не знаешь, где я?

— Но не могла же я обмануть директора, Гарри! Он ждёт тебя к полчетвёртому, и я думаю, что ты еще успеешь.

— Ясно. С тобой всё ясно, Гермиона.

Мне не пришлось притворяться разозлённым, я в самом деле разозлился. Сердито отвернувшись от неё, я ушёл в нашу спальню. Рон последовал за мной.

— Да ты чего, Гарри? — сказал он мне в спину. В отличие от Гермионы, у него вылетело из головы, что в четыре я собирался встретиться с Сириусом. — Дамблдор тебе ничего плохого не сделает, ты же знаешь, как он всегда к тебе...

— Ты забыл, куда я собирался в четыре? — буркнул я не оглядываясь.

— А куда? Ох, точно... — он замолчал, но чуть спустя продолжил: — Надо было ей напомнить...

— Всё она помнит, у неё на лице написано. И что мне теперь делать?

— Дамблдор тебя долго не задержит, ты еще успеешь. А Бродяга подождёт, он должен соображать, что мало ли у тебя тут какие дела.

— Вот разве что... — обиженно протянул я.

Вместо встречи с Сириусом я собирался сходить на прогулку в Тайную комнату. Мне хотелось собственными глазами увидеть место подвига прежнего Гарри, глянуть на тушу василиска и посмотреть заодно, не найдётся ли там чего полезного. Даже если там осталось что-то опасное, как-нибудь отмахаюсь — лезть на рожон и делать на авось было общей чертой у нас с Гарри.

Но теперь поход в Тайную комнату пришлось отложить. Ровно в половине четвёртого я сказал горгулье пароль и поднялся на эскалаторе к двери директорского кабинета. Постучав и не получив ответа, я заглянул внутрь. Дамблдора там не было, обстановка воспринималась как узнаваемая. Память Гарри оживилась в предвкушении, визит к директору она ощущала как нечто весьма положительное. Не почувствовав внутреннего возражения, я вошёл в кабинет и огляделся.

Это было просторное помещение, занимавшее весь этаж башни, не считая угла, обращённого к подъёмнику. Напротив входа — добротный директорский стол и внушительное директорское кресло. Рядом — руку протяни — жёрдочка с директорским фениксом. Птица дремала, сунув голову под крыло. Моё появление она учуяла, вытащила голову из-под крыла, лениво посмотрела на меня и вернулась в прежнюю позицию. У примыкающей к подъёмнику стены — с десяток стульев, по остальным стенам между окнами — шкафы с книгами, столы и полки со всевозможными магическими поделками непонятного назначения. Кое-какие из поделок вращались, тикали, подсвистывали и подмигивали.

Директорский стол был полностью чист от бумаг и письменных принадлежностей, отчего выглядел нерабочим. Зато на нём стояла широкая и глубокая чаша с голубоватой полупрозрачной субстанцией внутри, выглядевшей как нечто среднее между жидкостью и плотным газом. Память Гарри радостно признала в чаше артефакт для просмотра воспоминаний, а в субстанции — выложенное туда воспоминание. Мало того, от неё повеяло предвкушением поскорее заглянуть туда, пока директора нет, хотя бы одним глазочком...