| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Как скажете, ваше величество.
Кажется, о поездке по своим новым владениям можно и не заикаться. Что ж, оставалось удовлетвориться достигнутым. Новонаречённую Мейхи быстро переодели, причесали и накрасили, и она приступила к своим новым обязанностям. Я специально попросила Усин приглядывать за тем, чтобы остальные её не клевали, а если начнут как-нибудь изводить, немедленно докладывать мне. Но, судя по докладам, хотя за ровню её не приняли, но и травить не пытались. Девушка старалась как могла, и Усин со временем даже скупо похвалила её, признав, что я, возможно, не ошиблась, решив принять бывшую рабыню на службу.
— Видно, есть у неё благодарность, — заметила она, и тут же добавила: — За то, что сделала для неё старшая сестра, и жизни может не хватить расплатиться.
— Да ладно. Мне всего-то и нужно было, что сказать несколько слов, — заметила я. Вдруг подумалось — а правильно ли я сделала, дав ей новое имя? Какое бы ни было прежнее, а всё-таки её. Сама кривилась от того, как коверкали моё имя, а потом Тайрен одним махом и вовсе взял и сменил его, а теперь сама поступила точно так же.
Но не спрашивать же теперь, хочет ли она новое, или предпочла бы вернуться к старому. То есть, спросить-то, конечно, можно, но у неё на всё один ответ: как будет угодно милостивой госпоже.
С моими же новыми дамами у меня и вовсе не было никаких проблем — фактически та же прислуга, только что уборкой не занимаются. Сперва девушки слегка дичились и, кажется, меня побаивались, но со временем вполне освоились и принялись щебетать и собирать для меня сплетни не хуже Усин. С ними можно было поболтать на ни к чему обязывающие темы, и к тому же они знали новости и о мире за пределами дворца, а этот сорт сплетен в последнее время стал для меня редкостью. Так что я с интересом расспрашивала про их семьи, про жизнь до того, как они попали ко мне в услужение, и отвечала на их вопросы. Одна осмелела даже настолько, что прямо спросила, не колдунья ли я.
— Нет, — усмехнулась я в ответ. — Можешь мне поверить, ты никогда не увидишь, как я колдую.
Она кивнула, кажется, даже разочарованно.
Гаремная жизнь тем временем шла своим чередом. Вопреки словам Благородной супруги старшие жёны не торопились делиться со мной бременем своих забот. Можно было, конечно, попытаться покачать права, но я решила выждать и понаблюдать за ними, тем более что, положа руку на сердце, не больно-то мне и хотелось принимать участие в управлении гаремными делами. У меня не было никакого опыта в ведении большого хозяйства или пребывания на руководящей должности, а Внутренний дворец вполне можно было сравнить с крупной фирмой или даже корпорацией. Довольно разветвлённая администрация, состоявшая из дам и евнухов, контролировала целый штат обслуги, и чтобы включить меня в этот уже сложившийся механизм, неизбежно пришлось бы что-то ломать. Так что пока я просто старалась разобраться, как и что работает, иногда расспрашивая Благородную супругу, но ни во что не вмешиваясь. И заодно, раз уж была такая возможность, действительно затребовала отчёты о состоянии дел в моих новых владениях, тех самых пятистах дворах.
Честно говоря, я не надеялась найти там что-нибудь примечательное. Лично удостовериться в состоянии дел возможности пока не было, а составить бумаги так, чтобы внешне всё выглядело гладко, труда не составит. Но просмотрев, даже просто просмотрев то, что мне прислали, я смогла лишь пробормотать: "у, как всё запущено". То ли составители считали меня полной идиоткой, то ли сами умом не блистали, не удосужившись привести к общему знаменателю то, что сами же и насочиняли, но дыры и несовпадения были видны невооружённым глазом. Да, у нас такие "специалисты" с треском провалились бы даже на курсах бухгалтерского учёта. Подвести баланс при таких данных можно было и не пытаться.
— Что ж, ты можешь назначить своего управляющего, — сказала Благородная супруга, когда я пожаловалась ей на возникшие трудности. — Подумай, есть ли у тебя на примете человек честный, добросовестный и при этом преданный тебе?
Я нахмурилась, уже готовясь сказать, что не знаю, никого, кроме своей прислуги... И тут вдруг вспомнила, что есть один такой человек. И если его честность и добросовестность ещё могли быть по вопросом, то преданность мне он уже успел доказать, причём я его об этом даже не просила. К тому же я обещала его не забыть...
— Есть, — медленно проговорила я. — Правда, имеется одно затруднение...
— Какое же?
— Он из Восточного дворца. А император... не любит, когда я упоминаю о Восточном дворце. К тому же я не знаю, где этот человек теперь, когда наследного принца сослали.
— Скорее всего, остался в Восточном дворце. Наследный принц ведь не низложен, так что может вернуться в любой момент, и его слуги готовы его встретить. А что до его величества... тебе вовсе не обязательно к нему обращаться.
— Разве?
— Конечно. Это твои владения, ты вправе распоряжаться ими, как хочешь, и приглашать на службу кого хочешь. Если его отпустят с предыдущего места, конечно же, но вовсе нет нужды беспокоить его величество такими пустяками. Обратись в министерство Чинов, думаю, они охотно пойдут тебе навстречу. Особенно если сестра сопроводит свою просьбу маленьким подарком.
Я задумчиво почесала нос, раздумывая, какой "маленький подарок" будет уместен в этом случае. Может, благовония? Здесь ими пользуются все, а стоят они диких денег. Ну ладно, может не таких уж диких, но уж точно не дёшевы.
Госпожа Тань оказалась права — никаких накладок не возникло. Конечно, обращение в министерство пришлось передавать через Отдел передачи распоряжений, ведавший всей внешней корреспонденцией гарема, но там, по-видимому, не нашли в моём послании ничего криминального, и спокойно пропустили как его, так и последовавший незамедлительно ответ. Так господин Шэн Мий оказался в моём полном распоряжении. Единственным препятствием мог бы стать отказ самого евнуха, ведь заставлять его в мои планы не входило. Но господин Шэн согласился немедленно, с поклоном и благодарностью. Как-никак, новая должность повышала его в ранге из восьмого в седьмой, минуя к тому же промежуточную ступень, ибо каждый ранг делился ещё и на разряды.
— Отлично, — с облегчением сказала я. — Тогда давайте посмотрим, что я бы хотела с вашей помощью выяснить в первую очередь...
И мы допоздна просидели у меня в кабинете за документами. Я указывала на ошибки и грубые нарушения, Шэн Мий кивал и записывал, посматривая на меня с чем-то, похожим на уважение. Ну да, пусть я и не дипломированный бухгалтер, но бумаг через мои руки за четыре года моей секретарской службы прошло не так уж и мало. И арифметику я пока ещё тоже не забыла.
— Боюсь, госпожа Драгоценная супруга, мне придётся уехать и всё осмотреть на местах, — подытожил он наши посиделки.
— Прекрасно, раз я сама не могу этого сделать, то полагаюсь на вас.
Между тем весна шла к концу, приближалось лето. Император стал бывать у меня реже, и я начала думать, что его благосклонность ко мне остывает. Это было ожидаемо, и я не собиралась чувствовать себя обделённой. Но праздновавшийся в самом начале лета, или, если считать по нашему календарю, в самом конце весны, День отвращения несчастий опроверг это предположение. После устроенного во дворе Дарования Победы состязания конных лучников настал черёд вечернего театрального представления. И когда я уже готовилась занять своё место по левую руку от императрицы, рядом с Талантливой супругой, Иочжун вдруг окликнул и поманил меня к себе.
— А, Соньши! Подойди, сядь рядом.
И похлопал по сиденью широкого дивана рядом с собой. Делать нечего, я, чувствуя на себе взгляды всего двора, села, куда мне было сказано. Императрица и старшие жёны сохранили каменные лица, а вот занявшие места у боковых стен зала чиновники принялись активно перешёптываться. А ещё женщин называют сплетницами. Я чинно выпрямилась, сложив руки на коленях, и постаралась сосредоточиться на пьесе. Первый актёр с синей маской на лице уже начал разыгрывать сценку: некто упал, видимо, с большой высоты, и теперь стонал от боли и звал на помощь врача. Судя по раздавшимся среди зрителей смешкам, это шло по разряду юмора.
— Ваше величество, это кто? — не удержавшись, шепнула я.
— Это-то? Бог ветра, — император сделал большие глаза. — Видишь маску?
Я кивнула. Ну да, бог, мучающийся от боли в ушибленной пояснице, может вызвать смех. Однако по-свойски тут обращаются с богами, если смеют выводить их в качестве комических персонажей... Тем временем на сцене появился врач, заявил, что в два счёта вылечит больного иглоукалыванием и вытащил на свет иглу длиной не меньше локтя — где-то полтора ча, если мерять местными мерами. Тут и я не выдержала и усмехнулась: пусть лицо "бога" было скрыто маской, но он ухитрился всей своей фигурой выразить опасение и недоверие к предложенному методу лечения, и выглядело это действительно комично.
— Когда вернёшься во дворец Объединения Добродетелей, загляни на его конюшню, — император снова наклонился к моему уху. — Я велел подобрать тебе парочку верховых лошадей. Посмотришь, понравятся ли они тебе.
Я удивленно посмотрела на него, одновременно расплываясь в совершенно искренней радостной улыбке. Всё-таки разрешил! Опять в своём стиле — подарить больше, чем Тайрен — но ведь разрешил! Похоже, заодно извинившись за временное забвение, это тоже было общим у отца и сына — извиняться подарками.
Со сцены тем временем раздались крики. Бог ветра, уже вполне исцелившийся от последствий падения, носился по сцене с воплями "Где здесь дерево повыше, хочу взлететь!", а за ним, размахивая палкой, бегал врач и требовал деньги за лечение.
19.
Там радость явилась, где холм возвышался большой.
О, как величав ты с твоею широкой душой!
Ты спишь иль проснёшься — один ты, так песню запой.
Клянись же, что грешен не станешь ты передо мной.
Ши Цзин (I, V, 2)
С наступлением лета пошли дожди, и шли больше месяца почти без перерыва. Реки раздувались от избытка воды, и пусть столица была в безопасности, но многие в гареме выглядели озабоченными — дамбы и каналы могли не выдержать напора, и потоп мог затронуть оставшихся в провинциях родичей и друзей наложниц и слуг.
— Отец говорил, что их давно не чинили, — поделилась со мной своей тревогой Ши Гюрен, одна из моих дам. — В казне нет денег, а того, что иногда отпускают, недостаточно, и они... не всегда доходят.
— Его величество строит новый дворец, — отозвалась вторая, Жэнь Ани. — Конечно, деньги нужны там.
— И правда, — отозвалась я. — До дамб ли, когда строятся дворцы?
Они обе неуверенно улыбнулись, и разговор перешёл на нейтральную тему.
Впрочем, что бы там ни творилось в стране, а гарем жил своей жизнью. Одновременно с ухудшением погоды пришла сногсшибательная новость — в Таюнь едет посольство Южной империи! Императрица, собрав всех нас, объявила, что честь Севера ни в кое случае не должна быть посрамлена, а значит, празднество, устроенное для послов, должно поразить воображение. И пусть говорить с ними будет в основном император и его министры, но пир Мотыльков и сопровождающие его игры и выступления — целиком и полностью обязанность императрицы и её помощниц. То есть всех нас.
— Вы должны приложить все силы. Помните, хотя они едут обговаривать условия мира, но на деле эта встреча — война, пусть даже она будет проходить в пиршественном зале. И мы должны во что бы то ни стало выиграть эту войну. Тот, кто не справится со своими обязанностями, будет наказан, тот, кто сделает больше, чем от него ждут — вознаграждён.
На это раз нашлось дело даже для меня — от меня потребовалось подготовить выступление младших наложниц, которые должны будут продемонстрировать свои музыкальные и танцевальные таланты. Но, если честно, я бессовестно перевалила всё на помощниц. Пожалуй, единственным осмысленным моим деянием было приглашение уже знакомой мне по Восточному дворцу наставницы Тэн в качестве дополнительного консультанта. На сей раз даже не пришлось писать никаких прошений, я просто послала ей приглашение. Мы посидели за чашкой чая, я сделала ей подарок, без которого, как я начала понимать, при дворе не делалось ни одного дела, она вместе со мной повздыхала над тем, какая ответственность на нас лежит, покивала, соглашаясь, что найти истинный талант так же трудно, как нефрит в груде булыжников, и в конце концов взялась внести посильный вклад в общее дело. Я свела её с наставницами из дворика Процветания и практически самоустранилась, лишь присутствуя по мере необходимости на репетициях и соглашаясь с их предложениями.
Честно говоря, меня мало волновало, кто победит в этом состязании между Севером и Югом. Наказания я особо не боялась. Пока император ко мне благосклонен, едва ли мне что-то грозит, а если я и утрачу его благосклонность — ну, что мне сделают? Опять заставят что-нибудь переписывать? Неприятно, но переживаемо. Урежут жалование? Да и хрен с ним. Понизят в ранге? Ну, вернусь во дворец Лотоса, меньше людей будет вокруг толкаться.
Куда больше меня занимала Лиутар, ухитрившаяся как раз в это время впервые в своей жизни серьёзно заболеть. До сих пор она росла на удивление здоровенькой, даже обычные детские простуды практически миновали её стороной. Только где-то с месяц назад, ещё до Праздника отвращения несчастий я, придя в очередной раз во дворец Полночь, обнаружила её плачущей и покрасневшей, а когда взяла ребёнка на руки, то убедилась, что у неё жар. Я немедленно впала в панику — а-а, грипп, корь, бронхит, да разве здешние коновалы смогут вылечить мою девочку?! К счастью, самая старшая из нянь сразу поняла причину моего очумевшего вида.
— У маленькой госпожи режется зубик, — громко и внятно, почти по слогам произнесла она.
— А?
— Режется зубик. Пусть госпожа Драгоценная супруга не беспокоится — это со всеми детьми бывает.
Я несколько успокоилась, но всё равно целый день просидела с дочкой, сама не своя, как будто это могло ей чем-то помочь. Однако няня была кругом права — уже на следующий день из нижней десны малышки показался краешек белоснежного зуба.
Теперь же, когда Лиутар болела по-настоящему, я, как ни странно, чувствовала себя куда спокойнее — во всяком случае, не было того чувства всепоглощающей паники, хотя на то, чтобы подумать о чём-нибудь другом, приходилось прилагать изрядное усилие. Должно быть, это была скарлатина, хотя здесь у неё, конечно, было другое название: красная сыпь, жар и тошнота, больное горло, из-за которого малышка очень неохотно пила, и чтобы напоить её хотя бы чаем, приходилось долго уговаривать. Что уж говорить о приносимых врачом лекарствах! Я каждый раз дотошно выспрашивала эскулапа о составе, чтобы не угостить случайно дочку киноварью или ртутью, но, к счастью, ничего страшнее мази с порошком сандала для снятия лихорадки предложено не было. Всё остальное содержало исключительно растительные компоненты, и едва ли женьшень, почки сосны и лимонный сок, а также пихтовое масло, которым рекомендовалось смазывать больное горлышко, были способны повредить, даже если особой пользы и не приносили. Ещё я узнала, что, оказывается, изголовье из розового дерева способствует снятию головной боли, а вырезанная из яшмы рыбка, если взять её в рот — облегчению дыхания. От рыбки я, впрочем, решительно отказалась — ещё проглотит, чего доброго. Оно, может, и не особо страшно, но всё же желудок моего ребёнка не куриный зоб, камни там ни к чему.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
