| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Значит, направляетесь в Специальную группу морской авиации?
— Да.
— Оба окончили Военно-морское авиационное училище имени Леваневского и сюда прибыли получать гидросамолёты? Не далеко ли от места службы?
— Мы в Астрахань должны были прибыть, — виновато ответил лётчик в армейской шинели. — Вечером поезд, не на вокзале же сидеть. Вот мы в сберкассу и пошли за деньгами.
— Ну да, не на вокзале и сберкнижка на предъявителя, — вслух размышлял Митякин. — Только одного не пойму, нахрена идти за двумя сотнями, когда у вас на двоих пять тысяч по карманам? ... А фотоаппарат откуда?
Вопрос о наличии камеры был более чем уместным. С началом войны на владение отечественной фототехникой требовалось разрешение, даже фотокорреспондентам. А уж если в руках оказывалась импортная, то соответствующая бумажка становилась обязательным приложением.
— Это мой, — заявил лётчик в чёрной шинели. — Нельзя что ли?
— Нельзя воду в кислоту лить, только я ответа на свой вопрос не услышал.
— Ещё в Таллинне покупал, до войны.
— В Таллинне значит, до войны, — передразнил Митякин. — Да ты хитрец!
— Я в школе в кружок фотолюбителей ходил, — попытался пояснить бывший владелец фотокамеры.
— Вот как? Так это всё меняет, стукни-ка ему Ваня по пальцам указкой, чтоб 'школьник' не врал. Хитрожопство, как говорит директор, одна из граней глупости. Кружок ты может и посещал, но вот в чём загвоздка: не мог ты эту 'Лейку' (Leica) там купить. Даже заложив свою никчёмную душонку не смог бы. Этот фотоаппарат пару недель назад в Парголово собрали, для работы в особых условиях при низких температурах. На корпусе возле объектива и на футляре клеймо — 'снежинка'.
Когда вопли утихли, Митякин потёр руки, напомнив при этом паука, которые перебирают лапами, в ожидании, что кто-то вляпается в его паутину, и задал последний вопрос.
— Сейчас, как только закончат проявлять плёнку, вас отвезут в НКВД и одного, скорее всего тебя, — ткнув пальцем в лётчика в чёрной шинели — расстреляют. А знаешь почему? Потому, что твой камрад нам всё расскажет и даже напишет. Подробно, со всеми деталями, что руками будет не оттащить от бумаги: как немцам стал служить, с каким заданием сюда отправили, как на связного по Малой Мещанской выйти. Вот и весь хрен до копейки. Но всё может измениться. Вдруг, твой друг что-то упустит и напишет меньше нужного?
* * *
(Сирия, окраина Дамаска спустя несколько дней после событий в Рязани.)
На пригород Дамаска спускался вечер. Конец осени выдался сухим и тёплым. За день воздух наполнялся терпким запахом хвои и сейчас растворялся приятным флёром, окутывая улочки старинного города. Макушки туевой аллеи легко шумели над головой. Какие-то пичуги перезванивались беззаботно и тихо, радуясь брызгам вожделенной влаги, извергающейся из поливочного шланга старика-дворника. Земля под деревьями отяжелела, разбухла, стала яркой и сейчас, в заходящих лучах солнца воздух обрёл свежесть, которой так не хватало днём. Возле некоторых домов-лавок уже сияли огоньки масляных ламп, привлекая внимание припозднившихся покупателей. Город тысячелетиями жил торговлей, степенно разрастаясь вширь, прирастая парой построек за поколение. Но всё меняется. Здание, в котором располагалась контора по найму, выглядело немного не таким, каким Орлов запомнил его в июне, когда войска оставляли город. Даже не немного, а совсем не таким. Справа от скрытого за кипарисами двухэтажного здания, который собственно и был офисом американской торговой компании, выстроили ещё один, повыше и подлиннее, с несколькими входами по фасаду с глухой жёлто-песчаного цвета стеной и крошечными окошками под крышей с вывеской, сообщавшей о продаже сельскохозяйственной технике. Старую коновязь убрали, замостив улицу бетонными плитами, а вместо конюшни с гарготом поместили современный гараж с бензоколонкой и кафе с вечерним табльдотом. У входа в заведение с запоминающимся названием 'Вдовушка героя' находился припаркованный четырёхдверный седан 'фиат' (Fiat 2800) с большими колёсами и нагло торчащей антенной. Несмотря на вечер, народу тут было довольно много и всё благодаря электрическому освещению и игравшей музыке. А ещё Орлов заметил, что та дорога, по которой пришёл он, теперь не единственная. От офиса в сторону гор по направлению на северо-запад уходила новая широкая трасса с двумя дюжинами ветрогенераторов на высоченных тумбах. Судя по всему, она шла вдоль долины и усыхающей реки Барада к ущелью, ведущему на западный Анджарский тракт. По ней вдалеке, в облаке пыли двигались огоньки зажжённых фар колонны грузовиков, вроде тех, которых нагнали сюда англичане. В памяти пронеслись недавние события. Выкрашенные в цвет высохшей глины, покрытые этой везде проникающей сирийской пылью и выцветшие на солнце брезентовые тенты, их неплохо маскировали на фоне этих земель и во время облёта на большой высоте, их обычно не было видно. Куда они успевали исчезнуть — никто не знал, и лишь по масляным пятнам на желтовато-белёсой дороге можно было понять, что они где-то здесь.
Орлов привычно отметил, где стоят вооруженные люди и куда в случае чего бежать, если все пойдёт как обычно, то есть — плохо. Патрули военной полиции в окраины не заходили, а появлению после войны бандитов удивляться не стоило. Здесь, конечно не восточная часть города, но всё же ухо стоит держать востро. Обречённо вздохнув, он вошёл внутрь здания.
В кафе не было посторонних, хотя встречались и тёмные лица сирийцев из долины, торговцы из города и прочие. Ну и, что греха таить, желающие заработать женщины тоже здесь были, равно как и ищущие развлечений мужчины. Запад принёс на восток часть своей не самой лучшей культуры. Успев поколесить за свою жизнь, он имел возможность сравнить. Нет, здесь не горланили похабные куплеты, не отбивали такт ударами пивных кружек по столешницам как в Ирландии, не хватали женщин за все возможные выпуклости и сажая их себе на колени, как соскучившиеся по человеческому теплу шахтёры в Кардиффе. Тут не околачивались шулеры, ищущие пьяных дураков, готовых проиграть в карты только что полученные авансы как в портовом Марселе. Всё было иначе, тихо и пристойно, словно за порядком следили не из-под палки, а на совесть, опираясь на крепкие кулаки или ту же палку, или, скорее всего на грозную репутацию. За угловым столом, в белой рубашке с подвёрнутыми рукавами и чёрном жилете сидел самого внушительного вида мужчина. Стол располагался таким образом, что не заметить его с входа было просто невозможно. У стойки находился ещё один, выбритый наголо со шрамами на щеке и от его взгляда возникало безотчётное желание проверить, на месте ли содержимое карманов и в целости ли портмоне.
Орлов прошёл к стойке, встал подальше от подозрительного типа, попросил у бармена чашку кофе, и принялся цедить маленькими глотками, незаметно рассматривая происходящее в зале. Помимо полупустующих столов на двоих с импозантными дамами, в кафе имелось несколько столов для компаний побольше, за которыми, уткнув носы в тарелки, расположилась публика попроще. Некоторых из них Орлов опознал как бывших техников со своего аэродрома. Лётчиков среди них не было, в основном обслуживающий персонал набранных из местных и совсем мальчики из 'Chantiers de la jeunesse française'. Двое были похожи на инженеров-механиков, а один несомненно офицер, снабженец Жиль, переведённый из обозного эскадрона. Он появился в полку незадолго до капитуляции, когда генерал Анри Денц приказал сложить оружие и интернироваться в Турцию. Толстяка-снабженца не любили за то, что вокруг него всегда крутились красивые бабы, но необходимость его работы признавали повсеместно. Кое-кто даже хвали его, говоря, что он принял должность из благородных побуждений, желая взять на себя самую грязную работу, оградив тем самым от неё остальных. Другие же откровенно призирали за контрабанду гашиша, рассказывая о тысячах франков, прилипших к его ладоням. Вне зависимости от мотивов, в конце концов, все сплетни превращались в пустой трёп. Доказательств ни у кого не было, а службу он нёс без нареканий, волшебным образом обеспечивая всех вовремя и в полном объёме.
Пока Орлов разглядывал собравшуюся публику, в кафе вошёл ещё один посетитель и сразу направился к угловому столу. Мужчина в белой рубашке жестом предложил ему сесть напротив, и они принялись о чём-то беседовать.
— В первый раз здесь?
Подозрительному типу неведомым образом удалось подобраться к Орлову незамеченным. А ведь у боевых лётчиков на подобное выработан целый комплекс. Не без труда удержавшись от того, чтобы не вздрогнуть Орлов ответил:
— Да, — показывая визитку с адресом. — Знакомый подсказал.
Бармен поджёг длинную спичку и, раскуривая сигару, навязчивый собеседник спросил:
— Не нашёл себя на гражданке, а?
— А разве она была, эта гражданка?
Подозрительный тип громко хмыкнул и почесал щёку. Шрамы его совсем не портили, хотя выглядел он так, словно только что кого-то зарезал.
— Ну да, — философски произнёс он, выпуская кольцо дыма. — Война никогда не закончится. Пушки не успевают остыть, как вновь подносят снаряды. Вопрос лишь в том, кто будет следующим, в кого они полетят. Скажу по секрету, Командор собирает людей в Россию.
— А что, здесь уже всё закончилось?
— Ты очередь-то займи, — дал совет незваный собеседник, — Не думаю, что ты захочешь натирать башмаки лаймам. Я ведь вижу, ты нормальный парень. Боевой опыт приветствуется, наличие желания заработать кучу франков обязательно. Работа опасная, само собой, но зато прибыльная.
— А если я просто посмотреть?
— Так тоже можно, — с притворным сожалением ответил Орлову тот, — только не задерживайся, в конце недели мы убываем, и тех сладких условий уже не будет.
Орлов не моргая уставился на него. Стоило отметить, деньги как нельзя вовремя подошли к концу и не случись того неприятного казуса, он бы и не появился так скоро здесь. По крайней мере, не в ближайшие дни. Как говорят мудрые люди: хочешь потерять друга — дай ему в долг.
— Да, — продолжал тот, — через пару дней фьють и поминай, как звали. Транспортники уже готовы. Хотя сейчас свободных мест почти нет, однако я могу взять тебя на заметку. Ты ведь понимаешь, о чём я?
Орлов с минуту изучал его молча, не забывая поглядывать по сторонам. Стоявших над душой вербовщика особо не наблюдалось. Наконец, он ответил:
— Думаю, ты ошибаешься. Свободных мест для моей профессии всегда предостаточно. Спроси у Жиля, который трескает луковый суп, он знает кто я и на что способен.
Тип со шрамами прищурился, криво улыбнулся и после недолгого молчания протянул:
— Значит, ты лётчик... Понятно. Ну, будем считать, вступительную лекцию прослушал. Так что, добро пожаловать.
— Я, пожалуй, сначала выслушаю другие предложения, — ответил Орлов.
Его собеседник одобрительно кивнул и отошёл к дальнему концу стойки, незаметно показав пальцами какой-то жест.
Орлов направился к угловому столу, но, не доходя пару шагов, наступил на развязавшийся шнурок ботинка. Пытаясь сохранить равновесие, он опустил руку на спинку стула. Именно на тот, на котором сидела в ожидании клиента женщина.
— Свободно? — спросил он, вроде как ничего не случилось, и всё было спланировано заранее.
— Присаживайтесь, поговорим, — ответила она, поправляя модные тёмные очки под шляпой.
Молодой человек воспользовался приглашением и щелчком пальцев позвал сирийца официанта.
— Будьте добры бутылку белого вина. Савеньер.
Официант наполнил бокалы.
Пока Орлов строил в уме начало разговора, придумывая на ходу комплименты, женщина скомкала его хитросплетённые нити и произнесла:
— Если вы собираетесь поступить в полк санитаром, то да.
Под её проницательным взором свободных от тёмных очков ему сделалось неловко. Чувственные губы, крупные глубоко посаженные глаза с плавно опускающими ресницами уносили в мир грёз. В ней сочеталось что-то невинное и порочное одновременно. За этим завораживающим взглядом он упустил лежавший на столике предмет — блокнот на сложенной газете с логотипом Красного Креста. А женщина продолжала говорить:
— Если имеете за плечами медицинскую практику, то свободна вакансия фельдшера. В случае наличия профильного образования — место в госпитале. Судя по возрасту, докторской степени, полагаю, нет. Что скажете?
Всё пошло как обычно — то есть плохо. Расхлёбывать последствия конфуза придётся долго. Как можно было спутать приличную женщину с проституткой? Вот почему так не везёт?
— Простите, — извинился он. — Я совершенно не это имел в виду.
— Тогда какого чёрта вы тратите моё время? У входа корзина, там буклеты, прочтите.
Добавив по-русски:
— Вы же не ныряете в прорубь, не потрогав воду? — и вновь перейдя на французский: — Даже черноногий (pied-noir) папуас сообразит.
Собрав всю решимость в кулак, Орлов встал.
— Позвольте представиться, Андре Орлов. Су-лейтенант, 5-я эскадрилья GC III/6, то есть полный лейтенант, представлен к званию 11 июля, но не успел получить. Штаб эвакуировался в Алжир. Три подтверждённые победы и две в группе. Я не хочу в санитары, я лётчик и на самом деле сбил шесть самолётов, но эти...
Сидевшая за столом женщина заразительно расхохоталась. Её смех был не громкий, искренний, заставивший улыбнуться даже Орлова.
— Вы самый невезучий лейтенант, которого я знаю. Александр, — обратилась она к мужчине в белой рубашке, — этот милый юноша к вам. Помните, я рассказывала про гороскоп? Это, несомненно, он!
* * *
Если не брать во внимание все наши потуги по обеспечению альтернативного пути, грузы в Ленинград следовали по оптимально возможному на то время маршруту. По железной дороге они прибывали на станцию Волхов, по степени защищенности от набегов вражеской авиации, не уступающей Смольному. Затем поступали на пристань Гостинополье, где с трудом производилась их перевалка на баржи. Речные буксиры вели баржи по Волхову через шлюз до пристани Новая Ладога, затем озерными буксирами или кораблями военной флотилии грузы доставлялись в Осиновец. Этот участок побережья за короткое время из малопригодной пристани был превращён в порт со своими кранами, транспортёрами и подъездными путями. Оттуда грузы по узкоколейке шли к Ириновской железнодорожной ветке, а далее следовали непосредственно в Ленинград. Участников этого логистического маршрута нужно было кормить, и основная тяжесть по обеспечению легла на область. Ещё в сентябре, охватывающие этот маршрут территории и были выбраны в качестве пилотного проекта реализации денежно-вещевой лотереи через магазины потребительской кооперации. В ней участвовали как трудовые коллективы, так и население. В розыгрыше были представлены тысяча голов крупного рогатого скота, поросята, кролики, птица, корма, семена и разнообразная сельскохозяйственная техника, включавшая в себя трактора и даже рулонные пресс-подборщики фирмы 'Эллис-Чалмерс' (Allis-Chalmers). Иначе как мне было объяснить наличие сена в рулонах. Но был и нюанс, точнее поставленное Наркомом финансов условие, без которого ничего бы не произошло. Лотерейный билет стал как бы дополнением к облигациям займа, которые навязывались любыми доступными способами. Можно сколько угодно рассуждать о войне, как двигателе прогресса, но всегда стоит помнить, как и чем он оплачивается, где главным плательщиком всегда выступает народ, жертвуя своим благосостоянием. Потому что с войной рука об руку следует повышение налогов в прямой и завуалированной форме и инфляция, механизмами которой бессовестно пользуется государство. Пусть наш вклад и оказался не столь значительным, но, как известно, моря наполняются по каплям.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
