Это был он. Дикарь, некогда уже пытавшийся его съесть. Тогда он смог невообразимым способом отвлечь его внимание от себя на пленников, которых есть можно было. Но теперь...
— Я спрашивать. Ты говорить. — ломано и сипло произнесла фигура уже знакомые ему слова. — Не нравится говорить. В котел и завтракать!
Джонни развлекался. От души надо сказать. Прошлое приветствие было приправлено угрозой о том что пленников ("многа всякий вкусный человечки вместе") в указанном месте не было. И теперь он должен быть ритуально съеден за вранье ("твоя лживый душонка должна быть съесть Бог Черная Пропасть, что жить у нас в животе!"). Ну и далее в том же духе. Единственное, что мешало кровавому веселиться на всю, это постоянно скатывающийся в забытье предмет истязаний, то есть трусишка Бобби. Зато как он причитал и подвывал периодически? А как молил о пощаде и прощении!.. Душу нам свою можно сказать продавал. Эх, если бы его научить это делать не только от страха, но и на публику... Станиславский оказался бы доволен.
Кстати о исходящем звуке мы совершенно не беспокоились. Все-таки затащили мы его в один из быстро расчищенных углов товарной палубы, нижней на корабле. И теперь его не могло спасти ничего. Вообще. Ну, я думаю, он это где-то подсознательно понимал или ощущал, не даром же сейчас он готов был нам отдать что угодно за свою никчемную тушку. Жизнью, вымаливаемое им, назвать было сложно.
— Ван! — шепнул мне в ухо чем-то встревоженный Хэппи. Они, совместно с Рино, были наказаны за свой утрешний дебош и представление с пленником с другой стороны помещения, укрывшись темнотой закрытой палубы, не смотрели. Зато они остались в капитанской каюте следить за окружающим пространством и телефонами. — Там что-то непонятное творится. Глянь.
Я кивнул, хотя в темноте это вряд ли мог кто-то увидеть, и тронув за плечо стоявшего рядом Лееви, отправился наверх. Подниматься с товарной палубы на оружейную было абсолютно безопасно. Но далее я от греха подальше воспользовался одним тайным лазом, активно нами сейчас используемым. Мало ли? Войдя в свою каюту, я сразу же направился к своему ученику. Тот что-то усердно высматривал за окном, слегка подвинув занавеску, старательно оберегавшую нас от возможных чужих глаз. Кажись она закрытой, никто особо не удивится, подумав, что так и было, а вот увидь шастающие внутри корабля фигуры, начали бы задавать вопросы.
— Что там? — подходя к соседнему окну и также приподнимая занавеску, спросил я.
— Не поверишь, — эх... Кончилось время, когда он ко мне на уважительное "Вы" обращался! Хнык! — Это... дельфины.
И правда, четыре крупных рыбы сейчас кружили возле самой пристани одного из вражеских кораблей. А вокруг них царил практически организованный хаос. Люди бегали по причалу туда-сюда, что-то друг другу крича и яро махая руками. Наконец к самой кромке воды подошел крупных размеров мужик, степенно наклонился к воде и погладил одну из рыб по холке. Что он сделал было не понятно, но уже спустя четверть минут он резко поднялся, гаркнул что-то своим подчиненным (что он был старшим, сомнений не появилось ни у кого), и пулей улетел куда-то вглубь базы. И только его видели. Спустя еще несколько минут рыб начали кормить, бросая из ведер рыбу, ну а мне оставалось только отвернуться.
— Очень интересно... — вслух пробормотал я. — Приплыли дельфины и навели столько шороху?
— Может они у себя на континенте никогда дельфинов не видели? — предположил Рино.
В ответ на мой косой взгляд, он лишь пожал плечами: "Мол, чем тебе не вариант?".
— Тогда значит в цирк приехал дельфинарий и клоуны пошли смотреть на выступление? — скептически приподнял я одну бровь. — Таки бред.
— Ну а что еще это может быть? Оповещение? — А вот это предположение моего ученика было более похожим на правду. В отличии от моего мира, здесь дельфины были много умней остальных животных и зачастую владели весьма скверным характером.
— Скорее всего. Помнишь ведь, что в нападениях участвовали еще и морские короли.
— Но раз это не они, то значит, у них есть и те, и те?
— Вряд ли. Морские короли хищники и питаются всем, что найдут вокруг себя. Дельфинов бы просто и примитивно съели, едва увидев, — я задумчиво почесал отросшую бородку.
— Тогда остается тот странный любитель морковки с его галлюциногенными зельями, — я кивнул, также думая, что это единственный разумный вариант. — Получается, именно он превратил в наших глазах выпрыгивающих дельфинов в настоящих монстров.
Я лишь еще раз кивнул и вновь посмотрел в окно.
— Когда мы плыли, их здесь не было, иначе бы о нас узнали. А теперь они здесь, — вслух думал я. — Вывод? Они чего-то обнаружили...
— Пан!
— Хэнкс! — разом сказали мы.
— Ну кто о ком, — улыбнулся я слегка ошарашенному сказанным и от того же немного смущенному ученику. — Готовь улитку, а я пока к пленнику спущусь, надо узнать кой чего у бедного Бобби.
Спустился я тем же путем, но уже один, Лабратор остался помогать Рино с установкой связи. Ну, картина была вполне ожидаемой: пленник в очередной раз пребывал в ауте, а Джонни, стянув с себя маску, сидел на одном из ящиков у стены и хлестал воду из огромной фляжки. Пил аккуратно, не роняя ни капли, дабы не смыть рисунки.
— Ну что, про команду нашу все сказал? — спросил я его, приближаясь к прятавшим нас бочкам.
— Да, — кивнул тот. — Все живы, но говорит что кормят их редко и мало. Бунт хотят вызвать. Дух сломить.
— Ну это мы еще посмотрим кто кого, — хмыкнул я в ответ. — Сломаем, так сказать. Последний момент у него вызнай и отправляй байки. — Джонни внимательно на меня посмотрел, ожидая этот самый вопрос. — Сейчас в порт приплыла стая дельфинов. Все на базе тут же заносились как угорелые, а один, видимо особенно одаренный перец, повозившись с ним припустил большого стрекоча куда-то в сторону начальства. Думаю, что они обнаружили карательный отряд, плывущий сюда, и предупредили местных.
— А точно не цирк? — из дальнего уголка уточнила Мира. Представление ее совершенно не радовало. В чем-то я с ней согласен, спектакль для тренированных. Но особых угрызений по этому поводу не испытывал. Нас они бы просто продали в рабство все.
— Н цирк. Львов нет. Одни клоуны. И даже не дельфинарий, колец для прыжков не видно. Вы с Рино сговориться как-то успели? Или у теоретически возможной семейной пары уже и мысли одинаковые?
— Один лев уже есть. Правда с крыльями и выступать не хочет, — фыркнула она. — А что касается меня, то я кошачих люблю тискать. А вот жениться это как-то... — немного яда в улыбке такой девушки заставляют начать опасаться за свою еду. Как бы слабительным не отомстила.— Увольте.
Красивый жест рукой милая улыбка на лице. Кто-то засмеялся, кто-то нервно сглотнул (кто постарше, явно).
— Ладно, Джонни, успехов, — кивнул я нашему временно неприкосновенному актеру и подал ведерко с водой.
Пшух!
Бобби вновь резко включился. Кошмар и не думал кончаться, и теперь, нервы, находящиеся на предельной степени напряжения, начали очень сильно сдавать. Холодная вода немного остудила его, но от страха и какой-то обреченной безнадежности перед вновь вышедшей из тьмы фигуры, на глаза стали наворачиваться слезы.
— Твоя слаб! — веско бросил дикарь. — Тонкий! Одни кости! Есть не вкусно. Бог Черная Пропасть не доволен! Бог Черная Пропасть требовать что-нибудь еще!
— И-и-и ч-что вы х-хотите? — проблеял он.
— Бог Черная Пропасть требовать рыбы! Много большой рыбы! Наша видеть у вас большой ручной рыбы! Твоя говорить нам где она и мы тебя не есть!
— Г-где? — Бобби на глазах сникал. — Я-я не знаю где она м-может быть. Это прирученные начальником Аргусом дельфины. Они все время в море. Они ищут другие корабли, понимаете? Их тут не может быть... — голос его совсем стих, так что последние слова можно было прочесть лишь по губам.
— Значит рыба мы не поесть? Значит мы будем искать другой еда. Хоть костистый, но еда.
— Стойте! Это дельфины мастера Аргуса! — обливаясь слезами завопил Бобби. — Он сможет их вам позвать! Вам только и надо его найти! А еще он толстый, как боров! Он точно вам костистым не покажется!
— И как нам отличить этот мастер Аргус? Эти пещеры заполнены твои костистый сородичи.
— Он большой! Совсем не костистый! Он размером с двух человек стоящих вместе! И от него всегда очень сильно пахнет рыбой! По одному этому запаху вы можете его найти! От него всегда пахнет за километр!
— Хорошо! Тогда наша уйти искать этот мастер Аргус, а твоя ждать тут! Если мы не находить, то есть тебя! А теперь спи!
Дикарь медленно потянулся к лампе, все также, едва-едва, освещавшей угол помещения.
— Нет! Стойте! Не оставляйте меня здесь! — завопил он. Сидеть здесь, в темноте и тишине и дожидаться возвращения этого монстра было невыносимо даже в мыслях.
Но дикарь, не обращая внимания на кричащего испуганного человека, коснулся ключика, управлявшего фитилем, и помещение залило оглушительной тьмой. Даже крик несчастного Бобби в этот момент сошел на нет, оказавшись зажатым в самой утробе — в сдавленном непонятным комом горле. Мгновение раз — тишина. Мгновение два — тишина. Мгновение три — тишина... И ужас. Ледяной ужас, вновь сжавший несчастного привязанного человека.
Вдруг из темноты донесся шорох. Тихий неясный шепот, шаги, шорохи. Во тьме что-то происходило, но глаза Бобби никак не желали приспосабливаться к тьме вокруг. Хаотично метающиеся мысли выдали какую-то цифру в пять-десять минут, требуемые для привыкания к отсутствию света, подслушанную им еще давным-давно, в, казалось бы, прошлой жизни. Спокойной жизни простого солдата.
Шорохи исчезли, а тишину вокруг прорезал новый звук. Одновременно живой, новый и в то же время скрипящий и ужасный. Звук старой шарманки, со скрипом выдающей какую-то неизвестную, наполненную горьким весельем, мелодию.
А вслед за ней из темноты донесся голос. Четкий, красиво поставленный голос, подходящий какому-нибудь концертмейстеру, что объявляет номера в не особенно выдающихся, но и далеко не в худших театрах и сценах континентальных стран. Голос, своей неожиданностью режущий слух бедного Бобби, за последний... час? день? Вечность! привыкшего к грубому ломаному языку дикаря.
— Дамы и господа! Сейчас вы услышите трагическую и поучительную историю о мальчике Бобби, который любил... Кхе-кхе! Да любил деньги! Рассказывай!
Голос изменился. Теперь он стал слегка гнусавым, высоким и весьма быстрым.
"С рождения Бобби пай-мальчиком был!
Имел Бобби хобби — он деньги любил.
Любил и копил".
— Хороший мальчик, — вмешался первый голос.
"Все дети как дети — живут без забот!
А Боб на диете — не ест и не пьет.
В копилку кладет".
— Несчастный мальчик.
"Деньги, деньги, дребеденьги,
Позабыв покой и лень!
Делай деньги, делай деньги,
А остальное все дребедень!"
— А остальное все дребедедень! — уже на два голоса.
— Стойте! Хватит! Выпустите меня отсюда! — вновь запричитал Бобби.
"Здесь — пенни, там — шиллинг,
А где-нибудь фунт!
Стал Бобби мошенник,
Мошенник и плут!"
— А почему?
"Скопил целый пуд!"
— Плохой мальчик.
"Но в том то и дело, что он не один,
Кто больше всех деньги на свете любил!"
— Он это забыл, — вновь на два голоса.
— Ну пожалуйста! Я все понял! Хватит! — Бобби вновь практически рыдал.
"Деньги, деньги, дребеденьги,
Позабыв покой и лень!
Делай деньги, делай деньги,
А остальное все дребедень!"
— А остальное все дребедедень! — опять два голоса.
— Хвати-и-ит! — возопил Бобби, и стал плавно скатываться в спасительное забытие. А вокруг, два голоса все повторяли и повторяли этот последний припев. Раз за разом. Раз за разом. Раз за...
— Интересные у тебя песенки, знаешь ли? — обратилась ко мне Мира, после окончания нашего представления.
Лееви оказался просто шикарным оратором и хорошо отыграл партию Слепого Пью (прим. автора: если не ошибаюсь). В тот момент, оставив бессознательного пленника потчевать в теменном складе, мы уже все поднялись обратно в капитанскую каюту. Несколько человек аккуратно следили за происходящим снаружи, Рино, Лабратор, Хэппи и Ховард готовили еду (распаковывали сухпайки и все остальное, собранное по кораблю), Джонни, при помощи своего приятеля смывал с себя "ритуальный рисунок", ну а мы с моей старшей за финансы и прочую бухгалтерию, сидели за небольшим столом. Между нами воздух был немного накален: взгляд Миры, давно пробуравив меня насквозь, сейчас пристально коптил стенку возле моей кровати.
— Мир большой, бывает встретишь и не такое, — в наигранной задумчивости, почесал я бородку. — Вот совсем недавно, когда еще только очнулся на берегу, мне вспомнился один детский кукольный театр. Знаешь, у них в представлении, на малюсеньком островке плясали чумазые мальчик с девочкой, жираф и попугай. И все они пели. Что-то про неведомую чунгу-чангу и радость от их жизни на том клочке земли. Особенно мне понравился попугай, такой бас достоин исполнять в дрматическии арии в королевской опере. — Я покивал головой, подтверждая всю серьезность своих слов, после чего тяжело вздохнул, и уже абсолютно серьезно произнес: — Знаешь, они ведь без зазрения совести хотели продать нас всех в рабство, только потому, что мы с паном когда-то разоблачили его махинации.
— Да, — лаконично ответила она.
— Неужели тебе их жалко?
— Нет, но это было...
— Не слишком, — прервал ее я. — Считай, это было сеансом промывания мозгов на тему "пиратом быть плохо".
— Хорош сеанс! — фыркнула она. — Парень чуть пузыри пускать не начал.
— Уж лучше пузыри из своего рта, чем пули в моих людей.
— Уж лучше ни то и не то! — веско бросила она в ответ.
— Это вообще идеально, но они ж пираты...
— Вот и веди себя с ними, как с пиратами! Плен, тюрьма и плаха! А не это издевательство.
— Ты сама не понимаешь, о чем ты говоришь! — фыркать пришлось уже мне. — Нам нужна была информация, и мы ее добыли. Все.
— Тогда можно было добыть ее традиционным способом. Пару раз тукнуть и...
— Избиение, пытки. Прижигание каленым железом. Надрезание мышц. Обрезание сухожилий. Снятие кожи. Переломы и дробление костей. Раскаленные иглы под ногти. Испанский сапог, дыба, железная дева... Но если есть возможность достать информацию простым театральным представлением, то я всеми руками за именно это! Пусть оно и начиналось изначально как простая шутка.
Я прервался. Вокруг была тишина. Все в комнате оторвались от своих дел и теперь спешно отводили взгляды от меня. Я лишь вновь устало вздохнул.
— Ни дозор, ни пираты, никогда не брезговали пользоваться этими методами. А лично я не хочу.
— Ван... — тихо произнесла Мира.
— Оставим уж, — махнул я рукой. — Будем считать, что первый опыт переобучения человека прошел комом.
Я внимательно оглядел присутствующих. Каждый из них что-то да вынес из всего этого.
— А теперь господа, — вернул я улыбку на лицо, нечего хандрить и вводить в схожее состояние подчиненных, — А не пора ли нам заняться делом! Рино, связь! Лабратор, на тебе наблюдение. Организуй пост у окон и у дверей. Ховард, думаю все проголадались, будьте добры подготовить театральный буфет. Лееви, Джонни, Мира, прошу к столу, будем держать совет.
