Фрэнк отчетливо хрюкнул. Лайонел из мучнисто-бледного сделался багровым.
-А потом вы напросились с нами, — продолжал призрак. — Может быть, если бы не вы, мне и удалось бы отговорить Виктора так рисковать. Но втроем идти показалось безопаснее, чем вдвоем. Правда, вы мне не понравились еще тогда, когда начали делить мифическую добычу, ни пенса не вложив в организацию экспедиции, но в остальном-то вы выглядели вполне благонадежно... У вас весьма располагающая внешность, вы умеете быть обаятельным с людьми, вам верят. Но, полагаю, если расспросить... — Ларри сделал паузу. — Наверняка каждый припомнит за вами какой-нибудь грешок. Скорее всего, мелкий. Где-то вы были нечисты на руку, кого-то обманули... Надеюсь, там не было жертв. Но мы с Виктором — это уже другое...
-Я не... Я вовсе не думал... — Палмер снова начал бледнеть. — Я не мог предположить!..
-Вы единственный из нас троих понимали местные наречия.
-Я солгал!
-Вы и сейчас лжете. Доказательство есть, и крайне простое — вы сумели договориться с этими дикарями, значит, нашли с ними общий язык. — Вест улыбнулся и двинулся к Палмеру. В гостиной сделалось как-то темновато, даже огонь в камине поугас, только призрачная фигура Ларри светилась все ярче и ярче. — Мистер Палмер, хотя бы сейчас скажите правду!
-Я не... не делал ничего подобного! — выкрикнул он, медленно пятясь от призрака. — Умереть мне на этом месте, если я лгу!
И в этот самый момент он зацепился за упавший стул... Грохот падения, странный стук — и тишина.
Мы даже не сразу поняли, что произошло, почему Палмер умолк, а потом кто-то из сидящих поблизости наклонился к нему и тут же выпрямился, пораженный.
-Мертв, — сказал он. — Угодил виском на каминную решетку...
-Нужно осторожнее обращаться с клятвами, — произнес Ларри и улыбнулся. — Виктор свою выполнил. Ну что ж, господа, рад был увидеть вас всех напоследок. Теперь мне пора, поэтому прощайте... Прощай, Виктор, и спасибо тебе!
Он исчез, в гостиной посветлело, а ошарашенные коллеги заговорили все разом, пытаясь понять, что это сейчас было и было ли оно на самом деле или же привиделось. Однако мертвый Лайонел Палмер являлся вполне весомым доказательством, и, кстати, надо было вызывать полицию и доктора, чтобы констатировать смерть, да еще постараться избежать ненужных слухов...
-Однако... — сумел наконец выговорить Фрэнк и отцепился от меня. — Последний раз я так перетрусил, когда чуть под лавину на Памире не угодил... Виктор, а ты... знал, да? О Ларри?
-Знал, — кивнул я. Это ведь было правдой, а уточнять, что обладаю этим знанием я лишь со вчерашнего вечера, вовсе не обязательно.
-А о какой клятве он говорил? То есть, если это тайна, не говори...
-Нет, никаких тайн. Я поклялся отомстить за него Палмеру. Как видишь, — я пожал плечами, — оказалось достаточно всего лишь рассказать правду. Остальное — дело рук провидения.
-Да, пожалуй, я теперь в него уверую, — проворчал Фрэнк. — Послушай-ка, а...
-Кошмары тоже Ларри устроил, — опередил я его. — А тебя не трогал, ты же был со мной. Так, зашел на минуту.
-Он теперь...
-Ушел, — ответил я. — На этот раз совсем. И знаешь что? Давай помянем его как следует!
Чем, собственно, мы и занялись, прихватив Стива, Маркуса и Скотта...
На этот раз я проснулся в превосходном настроении. Что ни говори, а некоторые обстоятельства, с которыми я ранее вынужден был мириться, долгое время подспудно меня угнетали. Теперь же, когда Палмер получил по заслугам, а Ларри наконец обрел успокоение, я чувствовал себя так, будто заново родился.
Испытывая прямо-таки волчий аппетит, я сладко потянулся и позвонил слуге. Лакей появился нескоро, когда я уже почти потерял терпение и вознамерился звонить повторно. На подносе с завтраком среди накрытых серебряными крышками блюд прислонился конверт, судя по нескольким маркам, не от кого-нибудь из лондонских знакомых, а из мест куда более отдаленных.
— Вам письмо, сэр! — сообщил лакей почтительно.
— Спасибо, — отозвался я, беря с подноса послание. В глаз мне бросился обратный адрес: "Блумтаун, Таймроуд, 8, резиденция Виктора Кина, эсквайра". Что еще стряслось дома? Неужели что-то с тетушкой или кузеном?!
Я торопливо разорвал конверт и впился взглядом в ровные строки, написанные, несомненно, рукой Ларримера.
"Уважаемый сэр! — начиналось письмо. — Простите, что я осмелился Вам написать..."
Сердце мое заколотилось от недоброго предчувствия.
"Случилось ужасное несчастье, сэр! — продолжил мой верный дворецкий, и мне пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке (не отрываясь, разумеется, от послания). — С прискорбием сообщаю Вам, сэр, что она умерла! Все усилия помочь ей оказались тщетны, и моя прекрасная, верная, замечательная Атенаис Седьмая почила в бозе сегодня утром."
Я с шумом выдохнул, только теперь обнаружив, что задерживал дыхание, и покачал головой, испытывая одновременно облегчение и досаду. Ох уж этот Ларример! Перепугал меня до полусмерти.
"В связи с этим я вынужден обратиться к Вам с просьбой. Приобрести достойную наследницу моей милой Атенаис в Блумтауне оказалось невозможно, поэтому прошу Вас, сэр, заглянуть с этой целью в Королевский океанариум. Преданный Вам, Джозеф Ларример".
Посмеиваясь про себя, я с аппетитом позавтракал и отправился выполнять просьбу Ларримера. Учтивые служащие подобрали мне роскошную морскую красавицу, которая наверняка придется по вкусу моему дворецкому, и, кроме банки со степенной рыбкой (которая, по-моему, была искренне уверена в собственной неотразимости!) вручили мне также корм и подробнейшую инструкцию по уходу за морским "сокровищем".
Прижимая к себе банку с драгоценным содержимым, я вышел на улицу и прищурился — необычайно расшалившееся солнце светило мне прямо в глаз.
Атенаис моего верного Ларримера умирала, чтобы тут же воплотиться в другую Атенаис, подобно легендарному фениксу.
Рыбка умерла, да здравствует рыбка!
14. Перто.
Немного о выставке кактусов, убийствах и оккультных опытах.
Костей стаканчик он всегда
Игра и смех, в трактире дымном
Там где гуляки и солдаты
Пьют пиво.
(Древнеанглийская руническая поэма)
— Сэр, пожалуйста, возьмите еще зонт! — упрямо твердил Ларример, застывший у дверцы моего автомобиля. Несмотря на безукоризненную внешнюю почтительность, голос моего верного дворецкого звучал непреклонно. Думается, Ларример будет твердить свою "нижайшую просьбу" до тех пор, пока я не сдамся!
— Зачем? — возразил я, усаживаясь за руль. — Вы уже вручили мне один зонт, шарф, даже грелку для ног!
— Сэр, — нахмурился величественный Ларример, — раз уж вы не хотите нанять шофера, который позаботился бы о вас в дороге, то мой долг...
В такие моменты он напоминал не дворецкого, а няньку. Впрочем, в свое время он был для меня и тем, и другим.
— Ладно уж, давайте сюда ваш зонт! — вздохнул я. Чтобы прекратить стенания о том, что джентльмену не подобает самому водить машину, я готов был еще и не на такие уступки. Бросив зонт рядом с собой (заднее сиденье целиком заняли мои драгоценные кактусы), я завел двигатель и, уже готовый сорваться с места, не сдержал любопытства: — Ларример, так зачем, по вашему мнению, мне нужен второй зонт? Я ведь еду один!
Каменное лицо Ларримера дрогнуло и он, видимо, стараясь спрятать смущение, глубоко поклонился.
— Сэр! — произнес он, разогнувшись с некоторым усилием (годы не щадили старого дворецкого). — Осмелюсь заметить, вашим питомцам тоже может понадобиться защита от дождя!
— Хм, — глубокомысленно ответил я, стараясь сдержать улыбку, чтобы не обидеть старика. Столь пылкая забота о моих драгоценных кактусах весьма радовала! — Понятно. Что же, благодарю за заботу. До свидания, Ларример!
— До свидания, сэр! — откликнулся он, отступая на шаг назад, и добавил с чувством: — До скорого свидания, сэр!
Я тронулся с места, краем глаза заметив, как Ларример часто-часто моргает. Кажется, бедняга всерьез расстроился из-за моей поездки. Я же, вырулив на шоссе, принялся насвистывать веселую мелодию. Наконец-то я вырвался из Блумтауна!
Ветер свистел за приоткрытым окном, недавний дождь умыл окрестные поля, так что теперь они неистово (иного слова не подберешь!) зеленели, даже солнце наконец показалось из-за туч. Я гнал автомобиль по шоссе, полной грудью вдыхая прохладный воздух, когда притаившийся в кустах полицейский выскочил на дорогу, оглушительно свистя.
Пришлось сворачивать на обочину и останавливаться. Окрестности Блумтауна давно остались позади, так что полицейский был мне незнаком. С другой стороны, это даже к лучшему — никто не станет придираться ко мне из-за искусственного глаза.
Вид подошедшего ко мне констебля был суров и неподкупен. Видимо, констебль пытался таким образом компенсировать совсем юный возраст — у него едва-едва начали пробиваться усы.
— Констебль Аткинсон, сэр! — отрекомендовался полисмен, демонстрируя свой значок, и загнусавил: — Сэр, вы значительно превысили допустимую скорость движения, что могло привезти к серьезным последствиям! Могла произойти авария!
— Хм, — я демонстративно обвел взглядом совершенно пустую дорогу (и взбрело же Аткинсону следить за порядком в столь тихом месте!), но возразил достаточно миролюбиво: — И кто же, по-вашему, мог пострадать?
— Здесь часто выпасают коров и овец! — голос покрасневшего Аткинсона сразу взвился. — Вы сами могли пострадать, сэр! Могло пострадать чужое имущество — ограды, животные, даже пешеходы! В последнее время аварии на дорогах стали происходить все чаще, в связи с чем полиции рекомендовано...
Далее последовала получасовая лекция о правилах поведения на дороге и опасности их нарушения. Мне оставалось лишь кивать, с самым серьезным видом внимая разошедшемуся инспектору, который явно желал полностью выдать заученный текст. Я надеялся только, что ему не вздумается меня задержать и показательно препроводить в участок. В последнее время полиция действительно весьма активно (я бы сказал, демонстративно) боролась с нарушителями правил дорожного движения, так что никто не мог считать себя в безопасности от ретивых полицейских. А ведь у меня в машине — весьма капризные питомцы!
Должно быть, констебль заметил взгляд, брошенный мною на автомобиль.
— Будьте добры, сэр, откройте машину! — тут же попросил он настырно. Любопытно, в чем он меня заподозрил?
— Как хотите, — пожал плечами я и распахнул дверцу.
При виде зеленого и колючего буйства челюсть констебля отпала. Кажется, он куда легче перенес бы расчлененное тело на заднем сиденье.
— Что это?! — сдавленно вопросил он, невежливо тыча пальцем прямо в обернутый мягкой тканью горшок с Сирилом.
— Кактус, — любезно просветил его я.
— Кактус?! — переспросил он тупо.
— Надеюсь, это не запрещено законом? — мягко уточнил я.
— Н-нет, сэр! — пробормотал разом утративший запал констебль.
— Я могу ехать? — уточнил я все так же мягко.
Полицейский кивнул, по-прежнему не сводя взгляда с моих любимцев.
— Счастливой дороги, сэр! — пробормотал он.
— Благодарю вас, констебль! — ответил я, садясь в автомобиль, и завел мотор. А констебль остался стоять, провожая меня очумевшим взглядом.
Я обнаружил, что беседа с ним отняла у меня почти час, и еще прибавил скорость. Опаздывать мне было не с руки!
Боже, временами я начинаю очень скучать по диким джунглям, где днем с огнем не найдешь ни одного полицейского!..
Приехав в этот раз в Лондон, я решил не пользоваться услугами гостиниц, а остановиться в особняке, который занимало наше Географическое общество. Двигала мною не скупость, как можно подумать, но и не просто желание повидать старых знакомых (я вообще не был в курсе, кто из них сейчас в Лондоне), а расчет. Дело в том, что из своих странствий мои прежние коллеги по увлечению привозили не только шкуры диких животных, всевозможные диковинки и ценности, но порою и растения, а потому в особняке была оборудована небольшая теплица: далеко не все зеленые диковинки соглашались существовать просто в доме. И если роскошная монстера заняла уже половину кабинета директора, пара фикусов подпирала потолок, словно атланты, держащие небо на плечах, а гибискус в гостиной минимум два раза в год радовал гостей пышными алыми цветами, то некоторые капризницы могли расти только в тепле, подальше от сквозняков, а еще требовали особого освещения. Климат в теплице не вполне подходил для кактусов, но это все равно было лучше, чем какой-то там гостиничный номер! Я же не мог укутать своих крошек теплым одеялом, им предстояло зябнуть на столе или, того хуже, на подоконнике... Нет, только сюда, только в теплицу! Надеюсь, сэр Келли не выставит меня с моими питомцами на улицу?
Остановившись на подъездной дорожке, я взбежал по ступеням крыльца, распахнул дверь, не дожидаясь, пока Оллсоп ответит на мой стук...
-Матерь божья! — вырвалось у меня.
Надо мною навис громадный, не менее девяти, а то и десяти футов в холке белый медведь. Маленькие черные глазки опасно поблескивали, страшные когти готовы были вспороть слабую податливую человеческую плоть так же, как шкуру тюленя...
-Пятый! Пятый! — услышал я возглас, а потом довольный хохот.
Из-за медведя выглянул мой старый приятель, Фрэнк Дигори.
-Привет, Вик, — сказал он мне, и мы обменялись рукопожатиями. Кажется, моя рука немного дрожала, и немудрено. — Правда, здорово чучело получилось? Я едва успел схватить Монтгомери за руку, он с дороги был, с ружьем... Вон, видишь, лепнину с потолка сбили! А то всадил бы он заряд картечи в этого красавца, как бы я потом его чинил?
-Как ту снежную обезьяну, — сказал я, утирая испарину со лба. — Фрэнк, так ведь человека до сердечного приступа довести можно!
-Ничего-ничего, — ответил он. — Я тебя знаю, ты крепкий. Я твою машину в окно увидел, вот, решил подготовиться...
Тут Фрэнк с некоторым усилием отставил чучело в сторонку, освобождая проход.
-Раз уж ты меня напугал, — сказал я, передавая насупленному Оллсопу зонт (тот очень не любил подобных забав, вдобавок ему страшно надоели чучела и борьба с вездесущей молью, каковая борьба шла с переменным успехом), — то в качестве моральной компенсации помоги мне с моими питомцами!
-Надеюсь, сэр, вы не привезли цепного гепарда? — опасливо спросил дворецкий.
-Ну что вы, Оллсоп, я же давно нигде не бывал! — рассмеялся я. — А что, бывали прецеденты?
-Еще бы, сэр! — тоскливо произнес он. — Мистер Монтгомери везде ходит с ручной обезьянкой. А у нее блохи, сэр! Причем мистера Монтгомери они почему-то не кусают, поэтому он считает, будто я наговариваю...
-Это у Монтгомери блохи, — заявил Фрэнк. — А обезьяну он завел, чтобы они на нее перебрались.
-Сэр, как можно так шутить! — возмутился слуга. — А вы... вы сами!
-Что — я сам?!
-Зачем вы привезли белого волка?
-Это не волк, это лайка, хаски, — пояснил Фрэнк. — Милейшее и добрейшее существо. Ну есть у нее немного волчьей крови в жилах, что ж теперь? Зато какие у нее прекрасные голубые глаза!
