Сказка должна быть доброй

Окончание воспитательной речи чуть прояснило мне понятие "любить только как мать моего ребенка": помогаю, не чтобы тебе хорошо было, а чтобы ребенку плохо не было. Над самим же содержанием сказанного хотелось основательно подумать, но мне не дали.

— Кстати, — продолжил Ворон, направляя меня к входу в магазин с туманным названием "Тысячи вещей". — С чего это ты решила, что мы куда-то идем на рассвете? Наша рыцарша же сказала, что вернется через несколько дней, а то и неделю.

— Как так? — опешила я, останавливаясь перед магазинной дверью.

— Вот так. Я не знаю, с чего ты решила про утро, — пожал плечами Ворон и, кивнув на дверь, поинтересовался. — Не откроешь?

Вздохнув, я взялась за ручку. Мда, когда же это кончится?! Раньше была неадекватность мышления, теперь неадекватность восприятия. Причем, возможно, не только слов и событий. Ведь запросто может быть, что ни Ворон, ни воительница никакой вины передо мной вовсе не испытывают. Просто я сама их считаю за что-то виноватыми, вот и приписываю им того, чего нет. Всякие там отведения взглядов и, якобы, не те интонации. Впрочем, может быть неадекватность восприятия тут вовсе ни причем? Люди и без него часто выдают придуманное за действительное.

Я знаю, что ты меня слышишь. Ответь, пожалуйста.

— Хорошо, — кивнул полуэльф. — Только давай отойдем с дороги и поговорим, раз уж тебе это настолько важно.

В паре шагов от входа как раз удобно располагалась лавочка, на которую мы и присели.

— Покорми заодно ребенка, — сказал Ворон, протягивая мне малыша.

— Здесь?! — опешила я.

— Да, а в чем проблема?

Вот как бы ему поделикатнее объяснить, что конструкция моего балохоноплатья совершенно не предусматривает возможности обеспечения доступа ребенка к его еде?... Не раздеваться же мне посреди улицы!

— Об этом не беспокойся, — улыбнулся Ворон. — Позади тебя на спинке есть кристалл, нажми на него.

Обернувшись, я нашла круглый гладкий камень в золотистой оправе и послушна нажала на него. Едва он 'утонул' в дереве, как раздался уже знакомый мне старческий голос:

— Какой уровень приватности вам обеспечить?

Я обернулась к Ворону. В ответ на мой непонимающий взгляд он перечислил:

— Минимальный — тебя не видят прохожие. Средний — ни ты не видишь прохожих, ни они тебя. Максимальный — ни ты никого не видишь, ни тебя никто не видит. Но в этом случае мы не поговорим. Так что выбирай какой-то из двух, а я просто отвернусь.

Если бы я не была знакома с магическими контурами, то выбрала бы второй вариант. Потому что крайне сложно было бы убедить себя, что некто, проходящий мимо тебя и в упор на тебя смотрящий, на самом деле ничего не увидит.

— Минимальный, — ответила я и, дождавшись появления в воздухе знакомой ряби, развязала поясок и скинула платье.

Ворон, честно закрыв глаза, передал мне ребенка. Такое поведение меня развеселило, и я даже еле сдержалась, чтобы не ляпнуть что-то вроде 'чего ты там не видел'.

— Мы больше не женаты, поэтому некоторые вещи я для себя считаю недопустимыми, — сказал полуэльф, отодвигаясь на край лавочки и поворачиваясь ко мне спиной.

Вот оно как. Значит все-таки разведенка. Ворон между тем заговорил, отвечая на заданный у дверей магазина вопрос:

— То, что ты приняла за чувство вины, — небольшая пауза, вздох и продолжение. — На самом деле обычный стыд. За свои мысли и желания. Знаешь, какое чувство я испытал, когда появились пираты? Радость. Нет, я честно делал все, чтобы они меня не обнаружили, но когда это произошло... Примерно такое же чувство я испытал, когда узнал, что случилось с Леонардом. И пока ты сидела в таверне, обдумывая свое решение, я всем сердцем желал, чтобы оно оказалось отрицательным. Сейчас же в глубине моей души живет подлая надежда на смерть твоего брата. А еще на то, что пока мы тратим время на решение побочных проблем, Леонард тоже... — пауза и снова продолжение, но все с ускоряющимся темпом. — Но знаешь, что самое подлое? То, что я всего этого хочу не для того, чтобы кто-то стал по-настоящему счастлив. Нет. Просто ваши отношения с Леонардом напоминают мне мою любовь, которую я потерял по собственной глупой рассеянности. И теперь мне хочется, чтобы ты пережила нечто похожее. А после, от безысходности, осталась со мной. Потому что единственная истинная любовь дается только раз в жизни. Никаких вторых шансов. Свою я упустил, и теперь мне больно видеть, что у других есть то, чего я лишился. Да, Лиона, вот такая я сволочь.

Забавно, но если кто-то старше тебя, то априори считается умнее. И в большинстве вопросов это действительно так и бывает. Но иногда случается, что младший оказывается просвещеннее в некоторых вопросах. Просто потому что, по воле судьбы, у него там опыта больше. Ведь мудрость определяется именно им, а не количеством прожитых лет. Когда-то глядя на горожан, живущих тихими размеренными жизнями, я тоже грешным делом желала, чтоб они побегали по лесам, посражались с кем-нибудь. Когда тебе плохо, или когда ты лишаешься своей мечты или никак не можешь достичь ее в душе часто разгорается зависть. Это очень сильное и подлое чувство. Но его не надо путать с отчаянной надеждой. Однажды я нашла для себя различия между этими понятиями. Черная зависть — это чувство за гранью человечности, когда ты действительно падаешь на самое моральное дно. Вот только как это определить? Для себя я нашла способ: измерение степени собственного сволочизма. Как-то так сложилось, что к вопросу 'я сволочь?' судьба прикатывала меня не единожды. Правда, в большинстве случаев это мнение высказывалось не мной, а общественностью, поэтому особого внимания не заслуживало. Со временем я приняла за истину утверждение: тебя определяют не твои мысли, а твои поступки. И не чья-нибудь, а лишь твоя оценка здесь имеет вес. Мысли бывают разные, и иногда от них не так просто избавиться. Попадаются ситуации, когда сил хватает лишь на то, чтобы поступать правильно, а уж в мыслях можно позволить себе многое. Причем, виденье того, как правильно, у тебя и окружающих может сильно отличаться. Когда-то в плюс, когда-то в минус, но люди приходят и уходят, а твоя суть всегда остается с тобой. Но, на мой взгляд, чтобы считать себя сволочью, надо совершить нечто более весомое, чем надеяться на 'выигрышный' для тебя вариант. Надежда — чисто человеческое чувство, можно сказать, инстинкт. Ей весьма сложно наступить на горло. А вот если ты искренне желаешь кому-то зла, то это уже другая песня. В мыслях тоже есть границы, заходить за которые нельзя. И есть очень просто вопрос, помогающий определить перед чертой ты, или уже за ней.

— Скажи, ты действительно, по-настоящему, всем сердцем желаешь, чтобы я пережила тоже, что и ты? — тихо спросила я у Ворона.

На это полуэльф, как мне показалось, чуть обиженно ответил:

— Знаешь, я может и сволочь, но уж никак не подонок.

Мда, вот и думай, то ли я такая высокоморальная, что считаю сволочь — моральным дном, то ли на самом деле мы с Вороном в это понятие вкладываем разные смыслы. Как бы там ни было, похоже, мой тезис о превосходстве в некоторых жизненных вопросах оказался ошибочным. Раз полуэльф еще видит рамки, за которые нельзя выходить — значит, все нормально. И стыд здесь — чувство созидательное. Именно оно и будет сдерживать, не давать скатиться. Только иногда кроме этого нужно и кое-что еще. Прислонившись плечом к его чуть ссутулившейся спине, я улыбнулась и, тихонько боднув полуэльфа, сказала:

— По-моему, ты совсем не сволочь, а действительно хороший, но сильно невезучий человек. Получше многих.

— Спасибо, — усмехнулся Ворон. — Но знаешь, иногда мне так хочется быть эльфом!

— Знаю, — усмехнулась я в ответ. — Мне тоже иногда хочется жить, как проще. Но меня всегда поддерживает убеждение, что проще, значит скучнее. А скучать я не люблю. Так что не казни себя зря. Ведь если бы тебя не было, то, что бы я сейчас делала? Сидела на какой-нибудь болотной кочке, выслеживая плевуна и отбиваясь от мошкары.

Картина вызвала у полуэльфа уже почти истерический смешок, за которым последовало:

— Вообще-то, на нашем континенте плевуны не водятся.

— Ну значит уплыла бы на охоту в Вайнеру, — воодушевленно заявила я. — А что? С меня бы сталось. Так что видишь, как здорово, что ты меня нашел! Да и вообще, я очень рада, что ты появился в моей жизни. Вот вспомни, сколько раз ты меня спасал?

— Угу, — вздохнул полуэльф. — Как в той шутке про карету: 'Я за день успел и колеса поменять, и сиденья переобить, и даже дверцы новые справить. Когда б я это все успел, если б у меня кареты не было?' Ладно, пошли в магазин, что ли? Или устала и хочешь в таверну?

Посмотрев на резную дверь в каких-то метрах от нас, я решила, что такое расстояние мне вполне по силам, да и никогда не любила разворачиваться в шаге от цели. Поэтому вполне бодро заявила:

— Я, конечно, подустала, но если ты понесешь ребенка, то мы вполне сможем закончить дела и сейчас.

Высказанная фраза почему-то резанула ухо. Я даже не сразу поняла, что именно меня зацепило в моем же предложении. Но через пару секунд пришло понимание, заставившее поинтересоваться:

— Слушай, а как его зовут?

— По нашим обычаям, ребенок получает чуть измененное имя отца, — чуть помолчав, ответил Ворон. — Но я бы этого не хотел. Хотя, если придумаешь что-то кроме Амберта и Андерта, то буду совсем не против.

Хотя имена были названы совершенно ровным тоном, я все равно почувствовала, как тяжело далось их произнесение. Передав сына закрывшему глаза полуэльфу, я нацепила платье и, завязывая пояс, сказала:

— Из твоего имени у меня только Конор получается.

— Что ж, пусть будет так, — кивнул Ворон и попросил. — На кристалл нажми еще раз, пожалуйста, чтобы снять контур.

Едва я коснулась камня, как знакомая рябь пробежала по воздуху, и тот же голос пожелал нам удачного дня. После признания Ворона у меня на душе стало спокойно и, судя по всему, у него тоже. Возможно, полуэльф высказался не потому, что мне это было важно, а для того, чтобы сжечь мост к желаемому, но гибельному пути. Конечно, все хотят счастья и все его заслуживают. Но. Счастье — это понятие человеческое. И доступно оно только тем, чья душа не потеряет человеческий облик. Можно сжечь мост к счастью. В конце концов, человеческие возможности безграничны. Пропасть он и перелететь сможет, если очень захочется. А вот если перестать быть человеком, то будет как с той вайнерской казнью: хоть у носа счастье поставь — не достанется.

— Открой, пожалуйста, — отвлек меня от размышлений Ворон, указав на дверь, до которой мы незаметно для меня дошли. Я послушно отворила ее и мы зашли внутрь.

По моим прикидкам за дверью должна была располагаться комнатка размером с швейную мастерскую: одноэтажное белое здание большего не предполагало. Однако масштабы увиденного меня просто поразили. Стеллажи с товарами действительно 'простирались до самого горизонта'. Избито, но лучше и не скажешь. Между ними степенно прогуливались пары, лениво огладывая ассортимент. Отдельные же личности вели себя иначе: кто-то метался от стеллажа к стеллажу, складывая в плетеный леветирующий короб понравившиеся товары, кто-то ходил со списком в одной руке и какой-то бумагой в другой, попеременно сверяясь то с тем, то с этим, а кто-то сидел на кресле напротив одного из стеллажей и благодушно кивал, когда слуга приносил ему один из требуемых товаров. Причем, кресел таких был целый ряд, правда большинство пустовало. Видимо, услуга была недешевая. Тем не менее, Ворон усадил меня на одно из пустующих кресел и, вручив Конора, ушел, заверив, что скоро вернется. Пока его не было, я имела счастье увидеть во всей красе особенности эльфийского менталитета. С таким презрением на меня не смотрели даже когда я считалась шлюхой и ведьмой. Правда, подобными взглядами меня одаривали лишь особи женского пола. Мужчины же вели себя иначе. Те, кто пришел в магазин с дамой, украдкой поглядывали на меня, когда проходили мимо, и эти взгляды излучали тепло. Те же, кто совершал покупки в одиночестве, казалось, считали своим долгом обязательно подойти и поинтересоваться, не надо ли мне чего. В итоге, после пятнадцатого 'посетителя' я вполне точно знала чего мне надо: покоя!!!

— Так используйте кристалл на спинке, — сказал подошедший ко мне блондин в сиреневом костюме. — Да, я телепат. Нет, не думаю, что нас тут много ша-ра-ха-ется. Надо же, какое любопытное слово, запомню. Но в принципе, можете считать телепатом каждого, кто к вам не подошел. Удачного дня, мадам, и простите, что потревожил.

Мило улыбнувшись и поклонившись, эльф пошел прочь, я же поскорее нащупала за плечом камень. Какая же это полезная вещь! Окруженная защитным пологом, я, наконец, смогла перестать напряженно глазеть по сторонам, ожидая или волны презрения, или волны заботы. К слову, раздражать они стали одинаково. Я посмотрела на лежащего у меня на руках Конора. Его широко распахнутые миндалевидные глаза и беззубая улыбка живо подняли мне настроение. Видимо, дети с эльфийской примесью развиваются быстрее чистокровно человеческих, потому что взгляд у дитенка, несмотря на возраст, был вполне осмысленным. Ради интереса я немного погримасничала и была удивлена проявлению реакции. В итоге, мы весело провели весьма долгое время. Когда же я, наконец, подняла глаза, то увидела, что прямо передо мной стоит Ворон. Опершись обеими руками о набитые доверху корзины, он растеряно смотрел прямо на меня. Решив, что что-то случилось, я поскорее нажала на кристалл и, едва спал полог, метнулась к полуэльфу.

— Тьфу, напугала, — выдохнул он, как только я поднялась с кресла.

Поняв, что произошло, я смущенно повинилась:

— Прости, но здешняя общественность меня достала. Все, мы можем идти в таверну?

— Да, только кое-что сразу сделаем, — кивнул Ворон, доставая что-то, прикрепленное к дну одной из корзин.

При ближайшем рассмотрении это 'что-то' оказалось отрезом плотной металлизированной ткани. Развернув его, полуэльф в буквальном смысле расстелил полотно на воздухе и велел:

— Клади Конора.

Хоть и с опаской, но я все же послушалась. Осторожно опустила малыша на ткань и убрала руки, готовясь в любой момент вмешаться, если мне что-то не понравится. Однако мне понравилось, да еще как. Полотно подстроилось под ребенка, приняв удобную для него форму, и зависло прямо передо мной. Надо же, как у эльфов все удобно устроено для материнства! Не то что наши передвижные стульчики, весящие больше ребенка!

— Да, у нас сделано все для удобства матерей, — усмехнулся Ворон. — Но наши дамы на эти уловки не поддаются. Ладно, пошли в таверну, а то я жутко умотался, пока отыскал все, что нужно. Хорошо хоть карту не забыл купить, а то бы несколько часов тут пролазил.

Мысленно присвистнув от представленных масштабов, я последовала за полуэльфом к выходу. На улице уже вовсю сгущались сумерки, и в противовес им зажигались огни. Причем, это были не обычные фонари, стоящие вдоль тротуаров, а светящиеся левтирующие шарики. Они зависали над головой каждого прохожего и сопровождали его какое-то время, передавая затем другому. Я была в полном восторге от них, а вот Конор напротив сильно расстроился, когда один из шариков завис над его головой. Видимо, испугался. Пришлось даже брать малыша на руки и успокаивать. Но, тем не менее, до таверны мы добрались в весьма позитивном настроении, которое не испортил даже весьма неприветливый взгляд хозяина. Интересно, чем мы ему не угодили?