Ваше благородие (Наставник Его Величества)

Я попрощался с каждым мужиком за руку и вошел в дом.

Все-таки есть у меня какое-то чутье в отношении того, как будет развиваться та или иная ситуация.

Глава 66

В доме меня с нетерпением ожидала ААА.

— Ну как? — спросила она.

— Как я и предполагал, из хабаровской искры возгорелось пламя, — сказал я. — Что будет делать правительство, одному Богу известно. Либо гражданская война и распад страны, либо взвешенная политика и огромная Россия, но с территориальными потерями. Третьего пути нет. А по какому пойдет власть, не известно. Мне кажется, что она выберет самый проигрышный вариант. И мужики, которые сейчас приходили, думают, участвовать им в бунте или не участвовать.

— А мы что будем делать? — спросила ААА.

— А мы сейчас попьем молока и ляжем спать, — сказал я. — Завтра я тебе покажу такое место, какое бывает только в сказках. Река, песчаный пляж, а сзади буйный лес. И там на изгибе ловятся вот такие голавли и мы там будем варить уху и на второе жарить белые грибы, а ночью будем спать в лесу и слушать, как тяжело шумят старинные деревья.

— Ты просто Кот-баюн, сказала ААА, — ты меня усыпляешь своими словами и мне хочется лежать рядом и слушать, как ты что-то рассказываешь. Неважно, что, но главное, чтобы рядом звучал твой голос и все остальное так далеко для меня.

— Ты сама лиса-Патрикеевна, — засмеялся я, — замурчишь, коготочки выпустишь и любой кот поднимет хвост трубой, и будет расхаживать вправо со сказкой, а влево с песней. Спи.

Утром мы сели на велосипеды и укатили в то место, о котором я рассказывал. Оно находилось недалеко от деревни. Сначала нужно доехать до леса по дороге, а потом свернуть влево и по опушке ехать метров пятьсот до изгиба реки. Там берег несколько повыше и начинается самый густой лес.

Сначала мы поставили палатку на возвышенности прямо у входа в лес под ветками огромной ели. Получилось, что мы поставили свой домик под крышей, которую нам предоставила ель. В палатке было темно, тихо и уютно.

ААА на легком покрывале устроилась на берегу, а я приготовил свои снасти, сделал мушку из найденных в хозяйственной постройке дедовского дома перышек. Еще одна донка была закинута чуть не средину реки. Река маленькая и ее ширина не превышала трех десятков метров.

Первого голавля я поймал на мушку где-то около полудня. Экземпляр попался не маленький, примерно с килограмм. На уху этого вполне достаточно, но какой рыбак остановится на достигнутом? Еще через полчаса моих прогулок по берегу я поймал второго голавля. Этот был немного поменьше. На донке рыба объела червяка, да так аккуратно, что донка не просигналила.

Разбудив ААА, я показал ей улов и помог подняться на пригорок к палатке, чтобы одеться и пособирать грибы.

Грибы начались в десятке метров от палатки. Красные подосиновики семействами торчали вблизи елей. Странное дело, гриб называется подосиновик, а растет в еловых зарослях. Зато я нашел три огромных белых гриба и еще с пяток подосиновиков. Примерно за полчаса мы наполнили нашу корзинку.

— А это что за гриб? — спросила ААА, указывая на большой плоский гриб с оранжевыми полосками на шляпке.

— Это рыжик, их здесь много, — сказал я, — они употребляются в соленом виде и вкуса изумительного, особенно когда с луком и со сметаной.

Я быстренько почистил рыбу, а потом лопаткой сделал вырез в берегу, в котором развел костерчик, поставив сверху котелок с ухой. Уха была простая рыбацкая: вода, соль, лавровый лист, перец, лук, картофель, рыба. Если картофель и лук порезать мелко, то уха варится очень быстро. ААА уже порезала мелко грибы и положила их на сковородку с маслом. Минут через пятнадцать я снял уху и поставил грибы.

Уху я разлил в солдатские алюминиевые кружки. Сколько лет солдаты ими пользуются и сносу им нет. Только кружку нужно держать через тряпочку, иначе можно обжечься.

Для ухи у меня был припасен шкалик беленькой. Если водки не будет, то это будет рыбный суп. Немного водки я капнул в котелок и туда же затушил головню. Это никакие там поварские прибамбахи для пикантности ухи, а просто способ убрать вкус речной тины у речной рыбы. Я рыбак старый и перво-наперво вырезал у рыбы жабры, которые как фильтры пропускают через себя сотни литров речной воды.

— За нас, — поднял я первый тост, и мы с аппетитом начали хлебать уху, а потом принялись за вареную рыбу.

Уху мы выхлебали почти всю. Она у нас была вместо чая после грибов, которые получились настолько вкусными, что наша сковородка опустела намного быстрее, чем заполнялась грибами при их готовке.

Я сходил к реке и помыл кружки с котелком.

— Знаешь что, — сказал я ААА, — сегодня здесь мы не будем ночевать. Нужно ехать домой. Сдается мне, что нас уже ищут. Не хватало, если еще авиацию задействуют на наши поиски.

Мы собрали и упаковали вещи. Погрузили все на велосипеды и поехали в сторону дома. ААА ехала впереди, а я позади, чтобы подстраховать ее в случае чего.

Выехав на дорогу к деревне, я увидел у дедовского дома две автомашины и с десяток людей.

— К добру это или не к добру. Это не узнаешь, пока не подъедешь поближе, — подумал я и стал быстрее крутить педали.

Глава 67

Подъехав поближе, я увидел легковой автомобиль и достаточно большой автобус с солдатами, которых было примерно десять человек. Офицер был один, и я его знал, это подполковник из информационного управления Главного штаба, который был в составе нашей делегации на встрече с руководством Северного Китая. В стороне стояли мужики и взад и вперед бегали мальчишки.

Поставив велосипед у забора, я пошел навстречу офицеру.

Подполковник остановился за пять шагов, не доходя до меня, взял под козырек отрапортовал:

— Господин генерал-майор, Его императорское Величество приказали срочно прибыть к нему.

— Генерал-майор, говорите, — ухмыльнулся я, — я уже побыл в генералах. Плавали, знаем.

— Вот именной указ ЕИВ, — сказал подполковник, и подал мне документ в сафьяновой папке.

Я открыл папку и прочитал. Все честь по чести. Указ. Генерал-майор. Большая государственная печать. Ленточка. Под указом лежит бумажка с тремя словами: Срочно требуется Ангел. Подписи: Алексей, Сивков

Краем глаза я увидел, что за автобусом стоит практически вся деревня.

— Ну что же, — сказал я, — сегодня приведем себя в порядок, истопим баньку, выпьем водочки, а завтра с утра и двинем потихоньку.

— Господин генерал-майор, — взмолился подполковник, — да меня за такое промедление на дыбу вздернут. Поедемте прямо сейчас.

— Ну, конечно, сейчас я такой грязный, небритый, непричесанный и прямо с рыбалки поеду в столицу. Все равно, пока доберемся до вокзала, пока дождемся поезда, пока я приеду домой, пока я переоденусь...

— У меня все с собой, господин генерал-майор, — сказал подполковник, — Припечко, Лаврентьев, Кац. Самолет стоит в поле у села Пыжа, это пять километров отсюда.

Два солдата вытащили из автобуса парикмахерское кресло, а мой старый знакомый Кац вышел с моим генеральским мундиром.

— Снимайте эту ужасную рубашку, — скомандовал он и начал измерять меня сантиметром. — Так, возмужали, бицепс стал больше, шея плюс один сантиметр и талия плюс один сантиметр. Очень хорошо, через полчаса все будет готово и скрылся в автобусе.

Меня усадили в кресло, и парикмахер сразу стал стричь меня. За время отпуска я порядочно и оброс и предусмотрительность была просто поразительная. Солдат с зеркалом стоял передо мной, чтобы я мог видеть, что со мной делают. Но я отослал солдата в автобус, не хватало, чтобы еще мужики в деревне говорили, что внук такого-то совсем барином стал, а вот генерала можно и нужно постричь, и побрить, на то он и генерал.

Меня быстро постригли, второй солдат уже стоял наготове с чашкой горячей воды и бритвенными принадлежностями. Точно так же меня побрили и сделали горячий компресс.

Дедовская баня стояла справа от входа в ограду. Около бани стояли два корыта, наполненные водой и нагреваемые на солнце. Я быстро помылся теплой водой и вытерся насухо полотенцем, а рядом уже стоял Кац с мундиром.

— Если бы не вы, — сказал он, — старый Кац никогда бы не полетал на самолете и не почувствовал бы себя героем.

— Как только приеду, так сразу представлю Каца в коллежские регистраторы, — подумал я и стал одеваться.

Носки, брюки, полуботинки, белая рубашка, подтяжки, галстук, мундир. Все, одет. Расчесался. Надел фуражку. Вот сейчас все. ААА уже оделась и ждет меня с вещами. Кац проверил, погладил ладонью по спине и доложил: готово!

Я вышел во двор и пошел к легковой машине. Народ смотрел с восторгом. Вот так вот, кто-то из наших деревенских в виде своих внуков, но выбился в настоящие генералы.

Легковая машина круто развернулась и мягко пошла по грунтовой дороге в сторону мельницы, по мельничному мосту мы переехали на другой берег и вскоре над горой стал возвышаться купол и крест кафедральной церкви и наконец показалась она сама. Пятнадцать минут езды по селу и вот уже виден самолет, тот же самый �Дуглас�. Узнал по номеру. С нами летел только Кац. Остальные были солдаты из местной команды, автомашины уездного руководства.

Мы еще не доехали до самолета, а он уже начал раскручивать винты. Вероятно, срочность большая. Осмотревшись вокруг, я сел в самолет рядом с ААА, и пилот резко пошел на взлет.

Глава 68

В пути мы были почти пять часов. Прямо с аэродрома я поехал в Зимний дворец представиться ЕИВ и доложить о прибытии.

Во дворце на меня набросился цесаревич и обнял меня в районе талии.

— Как дела, корнет? — спросил я, — Как успехи в учебе?

Лучащиеся глаза мальчика говорили сами за себя.

В кабинете ЕИВ находился и премьер-министр. Вероятно, по радио сообщили о времени прибытия, вот он и приехал заранее.

ЕИВ встал и как-то печально-торжественно произнес:

— Ангел, отечество в опасности.

— Все-таки зажгли Хабаровскую спичку? — спросил я. — Я слышал, что вы восстановили в должности отстраненного мною генерал-губернатора, начальника дивизии и полицмейстера?

Оба согласно кивнули головой.

— И каков дальнейший план действий? — спросил я.

— Военные предлагают силовой вариант, — сказал Сивков.

— А что думают по этому поводу ЕИВ и господин премьер-министр, есть ли у них какие-то предложения? — спросил я, обращаясь к собеседникам в третьем лице, потому что по своему положению я не мог требовать от них ответа.

— Мы потому и пригласили Вас, что хотели обсудить создавшееся положение и выслушать вас, как свидетеля событий, происходивших полтора месяца назад в Хабаровске, — сказал ЕИВ.

— Я прошу ввести меня в курс событий, потому что два с лишним месяца я был не у дел, а последний месяц провел в деревне на рыбалке и активном отдыхе, — сказал я. — Но одно я скажу. Мужики из дальней деревни всем миром решали, участвовать им в бунте против власти или нет. И большинство склонно к участию в бунте.

— Восстание полыхает по всей империи, — сказал ЕИВ. — Интенсивность разная, но пламя подожгло и окраины. Если в основной России люди требуют прекращения полицейского произвола и свободных демократических выборов, то окраины требуют самостоятельности и выхода из состава империи. В армии идут колебания. Половина готова подавить восстание, половина может повернуть оружие против своих товарищей. В десятки раз увеличилось число суицидов среди офицеров и нижних чинов.

— Кто-то пытался вступить в контакт с восставшими? — спросил я.

— С обращениями и призывами образумиться по телевидению и радио выступали я и господин премьер-министр, — сказал ЕИВ. — Результат отрицательный. Одна надежда на Вас. Вы уже спасали империю вместе с покойным батюшкой и покойным Петром Аркадьевичем Столыпиным. Я призываю Вас спасти империю во второй раз.

Я сидел и думал, что то, что я могу предложить, категорически не понравится моим собеседникам. Абсолютно. Времена, когда все делалось по щучьему велению и по моему хотению, давно прошли. На дворе последняя четверть двадцатого века и в мире остались только две империи. Великобритания и Россия. Великобритания маленькая такая империя, которую империей можно назвать с огромной натяжкой. Другое дело Россия. Но удел всех империй — распад. Рано или поздно, но они распадаются по внешним и внутренним причинам. И Россия не исключение. Конституционная монархия может сохраняться в любой стране, можно даже и Россию называть империей, от этого никому не будет жарко или холодно.

— Можно принести пепельницу? — спросил я ЕИВ. Он не курил и особенно не жаловал курильщиков, особенно в его кабинете.

— Возьмите мою, — сказал ЕИВ, — я с расстройства сам закурил. Курите, господа, — предложил он.

Я закурил и задумался. То, что я предложу, будет равносильно государственной измене и вряд ли поддержано двумя находящимися рядом со мной руководителями и другим высшими должностными лицами. Но другого выхода нет. Докурив, я сказал:

— С принятием решения мы запоздали не менее, чем на два месяца. Создавшаяся ситуация подобна перитониту, когда аппендикс лопнул. Что бы мы ни делали, в итоге будет распад империи. Но есть два варианта распада. Первый. Если мы применяем силу, это будет окончательный распад. Ни одна губерния и княжество не останутся в составе империи. При отказе от применения силы, останется основная часть империи без окраин, в которых проживают люди не русские по своей истории и менталитету. И здесь мы сможем минимизировать потери, сохранив дружеские отношения с бывшими окраинами. Но для этого нужны самые решительные меры.

— Какие? — в один голос спросили ЕИВ и премьер-министр.

— Введение военной диктатуры! — твердо сказал я.

Глава 69

— Как это диктатуры? — возмущенно воскликнули ЕИВ и премьер министр. — Он что, диктатор этот будет командовать страной через наши головы?

— Именно так, — сказал я, — и вы сами вручите ему власть в присутствии парламента, генералитета, руководителей военного министерства, Генерального и Главного штабов, генерал-губернаторов и командующих военными округами. И никто не будет иметь права вмешиваться в его действия или отменять отданные распоряжения. Никто. Иначе гибель государства и последующий хаос на десятилетия гарантированы.

— Это все прописано в Книге судеб? — с некоторым сарказмом в голосе спросил ЕИВ.

— В Книге судеб написано очень кратко и лаконично — гибель Российской империи — и все. Записано, как дело решенное, — сказал я. — Это уже вторая запись такого рода. В тот раз решимость покойного императора Николая Второго и премьер-министра Столыпина спасли империю. В этот раз только ваша решимость может спасти ее.

— Решимость в чем? — не поняли ЕИВ и премьер.

— В назначении военного диктатора, — сказал я.

— Если мы назначим его, то сразу лишимся головы, — сказал ЕИВ. — Вспомните историю Великобритании. Кромвеля назначили лорд-протектором Англии, он подавил восстания в провинциях, казнил короля и разогнал парламент.

— Ваше Величество, — сказал я. — Россия не Великобритания. В России бунт бессмысленный и беспощадный. Бунт сам назначит диктатора, если его не назначат сверху. И назначать диктатором вы будете человека известного и порядочного, который восстановит в стране порядок и вернется к конституционной монархии.