Он признал, что выглядело жутковато. И ещё более жутковатым делали зрелище две фигуры, стоящие в паре мест, отмеченных светом.
— Ну, привет — улыбнулась первая. — Прекрасная ночь для кровопролития, вы не находите?
Один из них вздрогнул, узнавая.
— Фрид — рявкнул Иссей. В его голове вспыхнуло предупреждение Райнаре. Он нахмурился.
— О, знакомые лица — человек продолжал улыбаться. — Мне это нравится. И как ты поживаешь, Асия?
Бывшая монашка глянула на закутаную в плащ фигуру широкими глазами, а затем спряталась за спину Иссея.
— Тебе правда нужно учиться самой постоять за себя, моя дорогая — вздохнул Фрид. — С другой стороны, ты всегда была раздражающим мелким дерьмом.
Он готовился к чему-то подобному, но чистая вульгарность их врага всё же удивила. Рядом с ним Иссей заскрипел зубами.
— Пасть заткни, монстр!
— Всегда "пасть заткни". Всегда. И "монстр" тоже всегда. Почему вы не можете придумать что-нибудь интересное для разнообразия? — человек почесал подбородок. — Знаете, что я сказал бы? "От**ись, пятно дерьма! Уткнись, уё**к! Засунь себе в задницу ржавую ложку!
Лицо Фрида осветилось.
— О, это клёвая фраза! Нужно будет записать.
Вторая фигура сдержанно усмехнулась. Фрид кивнул тому, снова улыбаясь.
— Но где мои манеры? Я ещё не представил своего почтенного компаньона. Валпер Галилей, леди и джентльмены.
Фигура шагнула вперёд, оказавшись стариком с тонкими усиками и тускло-серыми волосами. Он был одет в одеяние священника; роба едва вмещала его дородную фигуру.
— Он делает мечи — вскользь заметил Фрид. — Очень хорошие мечи.
Человек отошёл в сторону, позволив всем увидеть, что всё это время скрывалось за его спиной. Клинок, мерцающий жёлтым светом, наполовину вонзённый в каменный пол. Он ощущал святую энергию, пропитывающую всё оружие целиком, пульсируя, как живая. Белиал в его разуме с отвращением фыркнул.
— Вы... Соединили их?.. — прошептала Ирина.
— Соединили. Слили — Фрид пожал плечами. — Называйте как хотите.
— Это ересь — прорычала Ксеновия. — Экскалибуры должны оставаться разделёнными. Не в твоей юрисдикции соединять их!
— Мечи следует использовать, девочка — прохрипел Валпер. — Особенно Экскалибур. Потребовался болезненно тонкий процесс, чтобы снова собрать их вместе, но в итоге это был успех. Увидеть перекованый Экскалибур, пусть даже он лишь частично завершён...
Нечто сродни фанатизму зазвучало в голосе мужчины, что заставило их дискомфортно переступить с ноги на ногу.
— ...Оно того стоит.
— Ты такой знаток святых мечей — Киба намеревался произнести это как издёвку, но священник явно не возражал.
— Учитывая, что это я возглавлял Проект Святой Меч, да, я многое знаю о святых мечах.
Глаза дьявола расширились, затем сузились. Его хватка на мечах стала опасно крепкой.
— Как будто кражи оригинальных Экскалибуров было недостаточно — Ирина покачала головой. — Что ты собираешься делать с перекованым?
— О, я думаю взять её на прогулку в парк. Ну, знаете, пообщаться наедине, может, устроить пикник и понаслаждаться природой вместе. Ну, всё, что делают на первом свидании — мужчина наклонил голову набок и высунул язык. Картина безумца. — А затем искупаю в крови. Сперва вашей. Потом займусь и другими. Найти несколько человек, убить их, порубить на мелкие куски, и сказать, что это сделали дьяволы. Потом сделать то же самое с несколькими дьяволами, и сказать, что это Церковь приказала мне это сделать. У них сейчас есть Архидемон, вы в курсе? Я больше всего хочу убить его. Выпотрошить и вытащить кишки. Задушить собственными внутренностями. Разве не весело звучит?
Он полагал, что следует считать себя польщённым.
— Есть пределы у твоих святотатств? — вопросила Ксеновия.
— Мне нравятся святотатства — пожал плечами Фрид. — Они так складно звучат.
В ответ синеволосая экзорцист протянула руку, и воздух зашипел вокруг неё, превратившись в порыв хлещущего ветра, окружившего её решительную форму. Лучи света засияли из-под её пальцев, соединяясь в гексаграмму. Она сунула в неё руку и вытащила нечто. Прямой, широкий клинок было невозможно спутать ни с чем, как и внезапное течение мощи, излучаемое им. Ксеновия подняла его, направив на Фрида.
— Это Дюрандаль, и он закончит твою порочность.
Он разделял удивление, которое все они ощущали. Однако их враги не были удивлены, и это беспокоило.
— Вы показали свой козырь, — мужчина довольно облизнул губы — а теперь позвольте показать вам мой.
Тяжёлые дубовые древки в унисон ударились о пол. Из теней возникли фигуры, затянутые в тяжёлые латы, их лица скрыты шлемами с хмурыми, гневными ликами на лицевых пластинах. Сочленения их доспехов скрипели с каждым движением, шаги отдавались тяжёлым, звучным грохотом. Алебарды в их руках мерцали летальной решимостью, каждое серебристое лезвие покрыто горящими символами.
И затем они заговорили, все как один, произнося первую фразу того, что стало мантрой.
— Мы — молот!
Ксеновия отступила от неожиданности, а затем на её лице возникла мрачная решимость.
— Рыцари Храмовники — рыкнула она, и Дюрандаль переместился, указывая на ближайшую из фигур.
Это их соврешенно не сдержало.
— Мы — копьё в Его длани! Мы — меч в Его кулаке!
Каждый воин, закованный в железо, был горой стальных лат и несокрушимой решимости. Табарды (пр. переводчика — накидки на доспех такие, вроде ленты ткани, свисающей спереди и сзади, с геральдикой) свисали с их бронированых шей, отмеченые багровым символом Креста. Полосы пергамента проходили по их рукам и ногам, оформляли украшенные наплечники, и покрывали перчатки на руках. На их поверхности были начертаны строки из писания, святые слова, и они были не просто для показухи. Он ощущал исходящую от каждого силу, слабую по отдельности, но все вместе они создавали матрицу защитных энергий, защищающую носителя от вреда.
Рыцари Храмовники, воистину.
Они продолжили наступать, крайне дисциплинированые, всецело собранные, и древки их алебард снова ударили в холодный, твёрдый пол.
— Мы подпоясаны для войны! Мы защищены от греха!
Это действовало на них. Их слова.
Киба негромко выругался. Иссей прижимал руки к ушам. Кровь текла меж его пальцев. Асия что-то негромко мявкнула рядом с ним; её тело дрожало, словно в лихорадке. Конеко встряхнула головой, пытаясь прояснить её, и когда это не сработало, попыталась снова.
На него это тоже действовало. Произносимые строки вызывали головную боль своей монотонностью. В его разуме, Белиал прошипел и отдёрнулся.
— Поносите демонов! Ненавидьте дьяволов! Человечество будет свободно он вашего пятнающего касания!
— Что за... — Иссей задохнулся и крепче прижал уши. — Что происходит?
Губы Ирины искривились.
— Рыцари Храмовники. Они экзорцисты, как мы, но из другого ордена.
— Экзорцисты не заставляют меня так себя чувствовать — прорычал Киба и бросил мрачный взгляд на свою руку меча, которая заметно подрагивала.
— Мы рассечём порчу нашей верой! Весом наших слов, мы сожжём тьму!
— Но почему они работают с кем-то, кто был отлучён? — Асия сумела оправиться достаточно, чтобы задать вопрос. Он заметил, что её колени всё ещё дрожат.
На этот раз ответила Ксеновия, Дюрандаль в руках которой оставался направлен на приближающиеся фигуры.
— Потому что зачастую они — худшие из нас.
Словно подчёркивая её слова, множество алебард взметнулись, как одна, мерцающие металлические острия оказались направлены им в грудь.
— Мы — Рыцари Креста! Носители Его Слова! И мы вычеркнем вашу грязь из Его идеального мира!
И затем они напали, а мир вокруг него взорвался битвой.
* * *
Он понял, что бой будет нелёгким, когда они едва не вывели из строя Кибу при первом же столкновении. Пользователь мечей, лучший мечник, которого он пока что видел, продержался две свирепые стычки, прежде чем был вынужден отступить, проворачиваясь и изгибаясь на ногах, когда тяжёлые серебристые клинки рассекали воздух вокруг него. Они подрубали его со всех сторон, эффективно связывая его и загоняя в угол, и лишь по чистой удаче дьявол заметил возможность и вышвырнул себя из закрывающейся ловушки. Почерневшие порезы на его теле источали дым, как ожоги. Асия исцелила его, но он был не единственным, кто нуждался в помощи.
Ирину и Ксеновию теснили их оппоненты, на чьей стороне было значительное численное преимущество. Множество мелких порезов на их неприкрытых конечностях говорили о смертельных ударах, которых едва удалось избежать, и хотя они не угрожали жизни, само количество в перспективе будет проблемой.
Иссей справлялся не лучше, но на одной решимости как-то ухитрялся держаться. Усиленный Механизм хлестал ударами бронированого кулака, но не смог добиться большего, чем вмятины на металлических латах. Конеко была единственной, кто переносил атаки, но это из-за её собственной стойкости; её собственные удары, те немногие, что она смогла выдать, пока защищает Асию, были перенесены противником столь же легко.
Не то, чтобы их противники были более сильными воинами или лучшими бойцами. Они всё ещё были просто людьми, и не обладали врождёнными усилениями силы, скорости и выносливости, которые были у всех дьяволов. Но они были дисциплинированы, сдержанны, и когда они атаковали, они наносили удар как одна команда, безупречно работая вместе, преследуя более крепкого и более проворного врага. И это относилось не только к их атаке. Ни он, ни остальные не могли найти слабость в их формации, которую можно было бы использовать. Киба старался больше всех, мелькая среди их рядов, выискивая слабости, и каждый раз был неуклонно отброшен. Каждый Храмовник прикрывал своих братьев по оружию, демонстрируя сплошную стену острых наверший алебард, когда их атаковали, а затем вновь переключаясь на атаку, когда момент кризиса проходил.
Не лучше, как воины, но лучше, как солдаты. И в подобной битве это делало их лучшими комбатантами.
И при этом они продолжали зачитывать. Продолжали наполнять воздух сводящими с ума строками.
— Наша цель свята! Наше дело справедливо! Каждым деянием мы врезаем наши имена в славную легенду!
Иссей подскользнулся, и Киба вытащил его, избежав удара, который оставил бы его расчленённым на полу. Асия споткнулась, и её подхватила Конеко, которая сама едва не оступилась.
Они, эти слова, заставляли их совершать ошибки. Заставляли их испытывать нерешительность. Каждый слог отдавался в его разуме слабым жужжанием, разрушая его концентрацию и заставляя его сомневаться в своих оценках. И если на него это так действовало, то на них — ещё сильнее.
— Мы — несокрушимый щит человека! Бастион против греха! На нашей стали вы будете сломлены!
Они внезапно расступились. Их формация осознанно была нарушена, и из прохода появилась новая угроза.
Их было четверо, их формы были более громоздкими, более бронироваными, чем у их товарищей, и в их руках были тяжёлые, громоздкие конструкции. Язычки пламени появлялись и исчезали на наконечниках. Если этого было недостаточно, чтобы понять, что это, канистры на их спинах были достаточным указанием.
— Горите! Горите! Горите! Горите в очищающем огне! Очиститесь пламенем!
Языки пламени вспыхнули ярко-синим.
— Не дайте огню прикоснуться к вам! — услышал он крик Ирины.
В этом совете не было нужды, но они приняли его всерьёз. Киба и Иссей отпрыгнули, и Конеко утащила Асию за колонну. Он последовал за ними, но без помощи естественной скорости дьявола, чуть отстал, и из-за этого оказался ближе всех к огненной буре. Четыре потока шипящего огня вырвались из стволов, зажигая пути разрушения там, куда они плюнули. Они покрывали пол словно горячий клей, прилипая к полу и всему остальному, когда огнемётчики продолжали поливать округу обжигающим жаром. А затем его обдало запахом, химическим запахом, слишком густым и сильным, чтобы принадлежать чему-то натуральному. Его разум соединил точки, и понял, что это.
Святой огонь. Рукотворный, но не менее смертельный для дьяволов.
Теперь предупреждение Ирины не казалось таким ненужным.
— Мы — приносители конца! Гнев, обретший форму! На наших клинках обретёте вы смерть!
Он стиснул зубы, сдерживая новый порыв тошноты. Это было не полностью успешно, но позволило ему сфокусироваться. Он заметил, что пламя, которое Храмовники послали в их направлении, не достигало укрытия Кибы и Иссея, и его было недостаточно, чтобы прожечь укрытие Асии и Конеко. Это вызывало вопрос "почему". Огонь, как бы быстр он ни был, не может сравниться со скоростью дьявола. Он видел доказательство этого в Игре Рейтинга, когда фигуры врага танцевали вокруг создаваемых им потоков пламени с относительной лёгкостью. Однако эти Храмовники, опытные экзорцисты, не знали этот простой факт? Ему потребовалась секунда на то, чтобы оценить ситуацию по новой, и понять, что происходит, секунда на оценку поля боя, чтобы правда прояснилась. И когда он сделал это, откровение ударило, как тонна кирпичей.
— Они пытаются нас разделить! — Иссей понял проблему в то же время, что и он.
Это было правдой. Пламя, которое он счёл недостигшим цели, изначально не было нацелено в них. Оно яростно пылало на полу, выполняя свою истинную цель — создавая лабиринт непроходимого препятствия, уже покрывший половину вестибюля, и угрожавший отрезать их друг от друга. Он уже видел, как Храмовники разбиваются на группы, пробираясь по огненным путям с отработанной лёгкостью, в своих латах иммунные к окружающему их жару.
— Нам нужно держаться вместе! — снова выкрикнул Иссей. — Или они нас окружат!
Это было очевидно. Они все, включая него, поспешили последовать предложению парня, собравшись на позиции в стороне от пламени. Все, кроме одного.
— Юуто?
Он нахмурил брови, проследовав в направлении голоса Иссея.
Мечник не сдвинулся с места. Он стоял, на краю огня, со взглядом, прикованным к отдалённой фигуре. Валпер, на чьём лице была безжалостная улыбка, когда он повернулся глянуть на них в последний раз, а затем исчез за большими дверями.
— Проклятье...
В первый раз это был шёпот.
— Проклятье...
Затем громкость резко возросла, пока его голос не превратился в рёв.
— Проклятье!..
Дьявол напрягся, а затем бросился вперёд, промчавшись меж огненных стен, мимо Храмовников, попытавшихся его остановить, пригнувшись под взмахами их алебард, прежде чем наконец остановиться перед дверью. Парень помедлил. Демонические мечи в его руках, вздрогнули, не от произносимых слов, но от эмоций.
Он шагнул вперёд.
Шокированный вид на их лицах мог бы веселить, если бы он сам не чувствовал то же.
* * *
После того, как Киба их бросил, сражение стало ещё более отчаянным.
Неожиданная потеря мечника не только лишила их сильного бойца, но и негативно повлияла на боевой дух. Он видел это в их глазах. Чувствовал в каждом движении. Внезапное чувство безнадёжности, что всего в шаге от поражения.
