Demon among Devils

Глава 1

Он не был уверен, как Элизабет это сделала. Только что он был запечатан в камне с разумом, дрейфующим в бескрайней пустоте ничего, и вдруг оказался здесь, живой, дышащий, и растерянный. Затем он увидел беловолосую женщину, глядящую на него с печальной улыбкой на губах. Ему потребовалась секунда чтобы понять, осознать, и к тому времени, как он это сделал, она исчезла столь же быстро, как и появилась.

Он искал её, но Бархатная Комната отказывалась открывать своё местоположение перед ним. Он пытался искать и других, но, как и Элизабет, они исчезли. Словно они никогда и не существовали. Не существовало даже конгломерата Митсури, Группы Кириджо, и это беспокоило его больше всего. Люди могли исчезнуть, но не многомиллиардная компания, простиравшаяся почти на все континенты.

Реальность подняла голову; истина была очевидна. Он принял факт, что мир, который он знал, мир, во имя защиты которого он умер, больше не существовал. Это оказалось горькой пилюлей, которую сложно проглотить. Не так-то просто забыть Тёмный Час, бесконечные этажи, по которым он взбирался в той проклятой башне, многие лица Никс, когда он поднимался, чтобы сразиться с ней... Иногда он задавался вопросом — не было ли всё это лишь причудливым сном, плодом воображения, и он просто проснулся. Но затем он звал его, разбивая свой разум на осколки с помощью Эвокера, и он всегда отвечал, свидетельство перед его глазами, шлем-череп опущен в почтительном поклоне.

И он был не один. Другие приходили к нему, некоторых он помнил, как своих, а других привлекла к нему сила его Арканы.

Они были единственным доказательством, что у него было. Единственное свидетельство, напоминающее ему, кем он был, чем он был, и он цеплялся за них, как утопающий за плот.

И всё же, жизнь должна была продолжаться. В конечном итоге он осел в месте, куда принесла его Элизабет, решив, что здесь было что-то, что он должен сделать, некая задача, которую он должен выполнить, прежде чем сможет вернуться. Когда прошли месяцы, и не произошло ничего необычного, его надежды увяли, и он был вынужден подрабатывать, чтобы обеспечивать себя, зарабатывая достаточно, чтобы снять маленькую квартирку в городском районе среднего класса. Его базовые потребности были обеспечены, и единственной оставшейся проблемой была скука. Ему было нужно что-то, чтобы отвлечь мысли от прошлой жизни, иначе настроение омрачалось и мысли разбредались.

Он решил эту проблему, начав посещать местную старшую школу, и несмотря на то, что материалы были почти слово-в-слово те же, что и в Старшей Школе Геккукан, он всё равно был доволен. Это приносило ему чувство нормальности; посещение школы, со знакомой болтовнёй учеников и гудением ежедневной активности. Это давало ему чувство принадлежности, и хотя лица были другими, он мог по крайней мере притвориться одним из них.

И в тех редких случаях, когда его работы оставляли ему свободное время, он всегда находил место в школьной библиотеке, с наушниками на ушах, книгой перед ним, и слушал всё тот же трек на фоне заходящего солнца.

* * *

Она напоминала ему Митсуру.

От её рыжих, текущих волос, до почти аристократической манеры, с которой она держалась. Это было беспокоящее сходство, и оно было причиной, по которой он избегал Риас Гремори.

Были и различия, конечно. Она никогда не была столь холодна, как Митсуру, когда он впервые присоединился к SEES, и хотя тот холод со временем исчез, всё равно нельзя было сравнивать с теплотой Президента Клуба Оккультных Исследований. Насколько он мог сказать, Риас была добра ко всем, даже почти страстной до какой-то степени. Она была готова отозваться любому ученику, будь то первогодка или старшеклассник, и искренне помогала с любой порученной ей задачей. Он полагал, что это просто в её природе. Возможно, поэтому она считалась одной из Двух Великих Леди Академии Куо. Он даже представить не мог, чтобы Митсуру демонстрировала столько страсти, по крайней мере, публично.

С другой стороны, если бы она так делала, он бы, скорее всего, не запал на неё, а она — на него.

Он помнил ту трясучую одинокую поездку на её мопеде, столь же странную, как и просьба, которая привела к ней. Она забрасывала его вопросами, и на полпути он определил реальную цель. Он ответил так искренне, как мог, но всё равно остаток поездки ощущалась неловкость. Впрочем, он осознал, что всё же преуспел, впервые — когда Персона, которую смог призвать из Арканы Императрица, стала сильнее, а затем — неделю спустя, когда Митсуру загнала его в класс и поцеловала.

Эта сцена возникала в его разуме снова и снова, когда он видел Риас, и этот образ доставлял ему боль; перед ним было то, чего он больше всего желал, но не мог достичь. Так что он избегал Риас, доходя до того, что отворачивался, когда она приближалась, или ускользал в коридор, когда они оказывались в одной комнате. Воспоминания оставались слишком саднящими, слишком болезненными, и он не хотел снова сталкиваться с ними.

К сожалению, его усилия по уклонению не остались незамеченными. Он не был таким, как другие парни, у которых расширялись глаза и заплетались языки, когда школьная красавица бросала на них взгляд. В тех случаях, когда он не мог от неё уклониться, он по крайней мере вежливо кивал, и сосредотачивался на том, чем занимался. Это определённо выделяло его среди других, хотя это и не удивительно. С Юкари и Митсуру в Старшей Школе Геккукан было практически то же самое.

Его ускользания, когда рыжая пыталась с ним заговорить, нельзя было воспринимать иначе, нежели старания избегать её; тем не менее, Риас не сдавалась, и чем больше он её избегал, тем настойчивей она старалась его отыскать. За несколько месяцев, которые он провёл в школе, это стало для них почти игрой — он прячется, она ищет. Это была игра, требующая терпения, и он был уверен, что сможет выиграть, ибо терпения у него было навалом. Ну и по появившимся в последнее время кислым взглядам, которые она бросала на него, потратив на поиски весь обед и обнаружив, что он всё это время был в классе, можно было судить, что он близок к победе.

Он сожалел, что он не может быть по крайней мере другом с ней. Она просто слишком во многом напоминала ему Митсуру, чтобы хотя бы предполагать такую возможность.

* * *

Он не считал Иссея Хьёдо другом, однако по тому, как этот извращенец к нему относился, было очевидно, что Иссей его таковым считал. Он старался пореже с ним встречаться, но, как и Риас, парень выискивал его; однако, в отличие от Риас, Иссею удавалось его найти, и он страдал долгими часами, изводимый историями о гаремах, женщинах, и частях тела женщин. Похоже, Иссей мог говорить только об этом, и у него было чёткое подозрение, что парень понятия не имел о реальных отношениях.

У него самого был опыт с Митсуру, и он составил представление о том, что произошло бы, если бы он попробовал гаремный рут, когда сообщил об их отношениях остальным членам SEES. То, что Фуука внезапно покинула помещение, и то, что Юкари следующие три дня с ним не разговаривала, говорило само за себя, насколько слепым он был. Он так сосредоточился на укреплении уз их Аркан, что не заметил неизбежных чувств, возникшие в результате.

Он ещё долго чувствовал себя засранцем.

Он извинился, конечно, и по крайней мере Фуука быстро простила. Она только попросила попробовать её готовку, и он отделался лёгким пищевым отравлением, что можно было считать победой, если вспомнить её более... экзотические блюда.

Юкари не была столь мягка.

Он подозревал, что нравился ей с самого начала, но у неё не хватило то ли возможности, то ли храбрости сказать ему. С того дня девушка заметно отдалилась от Митсуру, и хотя Юкари не позволяла этому влиять на свою боевую эффективность, неловкость между ними оставалась.

Иссей, однако, находился в блаженном неведении всего этого. По бредовым идеям, которые ронял этот озабоченый пацан, было очевидно, что он считал, что всё безупречно сойдётся. Он словно вообще не учитывал в уравнении ревность, зависть, или вообще простые человеческие эмоции.

Однако он не мог сказать, что парень ему неприятен. При всех его недостатках, Иссей был в душе славным парнем, и обладал достойной восхищения верностью. Тот не бросал друзей ни при каких обстоятельствах, и он уважал это, по крайней мере.

Это напоминало ему Джунпея. Каким бы он ни был неловким болваном, Аркана Волшебник тем не менее означала непоколебимую верность друзьям, и препятствия, которые они преодолели вместе, лишь укрепляли эту верность.

В любом случае, постоянная болтовня Иссея про женщин и гаремы изрядно раздражала его, если не абсурдностью, так постоянством. Он был искренне рад, когда парень нашёл себе подружку, довольный, что наконец-то освободится от болтовни Иссея.

Облегчение продлилось всего день, а затем Иссей вернулся с того, что должно было быть его первым свиданием, и по его ошарашенному виду было очевидно, что что-то пошло не так. Меланхолия довлела над парнем несколько недель, и по какой-то причине их роли внезапно поменялись местами: теперь Иссей избегал его в коридорах и активно отступал от него, когда они встречались.

Это было для него относительно мирным временем, но к его удивлению, оно не доставляло удовольствия.

А затем парень пришёл к нему, так же внезапно, как исчез, с гневом вместо печали на лице.

— Что бы ты сделал, Арисато-сан, — спросил его Иссей — если бы один из твоих друзей был в опасности, но другие друзья говорили, что спасать её слишком опасно?

Вопрос был таким неожиданным, настолько не в духе Иссея, что он даже отложил книгу, которую читал, и недоверчиво взглянул на парня.

— В смысле, изначально это я втянул её в проблемы, так что я не могу её просто оставить, ну, понимаешь — продолжил парень, не обращая внимания на направленный на него взгляд. — Я знаю, что Гремори-сан сказала мне, что я не должен идти, но, блин, это изначально была моя вина!

Что случилось с обычно шумным и весёлым Иссеем, к которому он привы... погодите, Риас? Как Риас с этим связана?

— Я не могу вынести мысль, что она страдает от рук этой... это сучки — выплюнул парень, и он поднял бровь, удивлённый ядовитостью тона. — Я должен немедленно ей помочь! Что бы ты сделал, Арисато-сан?

Он обдумал ситуацию. Судя по той ограниченной информации, что была на него вывалена, самым разумным выбором будет осторожность. Он так и сказал ходящему туда-сюда парню.

— Ты прав! — Иссей ударил кулаком по ладони. — Мне нужно осторожно сказать Гремори-сан, что я немедленно отправляюсь спасать Асию!

...

Это... Совсем не то, что он сказал.

Парень сверкнул уверенной улыбкой.

— Спасибо, Арисато-сан! Я сделаю, как ты сказал!

Погодите... Чё?

И с этими словами Иссей развернулся на каблуках и исчез, столь быстрой походкой, что практически бежал.

У него возникло неприятное ощущение, что парень готов совершить нечто чрезвычайно неосторожное и глупое. Со вздохом он встал, и, бросив тоскливый взгляд на недочитанную книгу на столе, поспешил следом за Иссеем.

* * *

Знакомая церковь. Он проходил мимо неё несколько раз по пути в школу, хотя ни разу не заходил. Однако последнее сейчас изменится... Звуки боя утихли, но в этом месте, в этой часовне, оставалось нечто в корне неправильное, заставляющее мурашки ползать по его коже.

Он нерешительно положил руку на ручку двери. В последний раз, когда он влез не в своё дело, результатом стали SEES. Но там, внутри, был Иссей... Он видел, как парень ворвался в церковь, и когда добрых тридцать минут спустя этот извращенец так и не появился, он был вынужден признать, что Иссей откусил больше, чем может прожевать.

Кривясь про себя, он рывком отворил дверь, и беглый взгляд подтвердил его подозрения.

Он увидел ряды деревянных скамей, которые должны были ровными рядами стоять в зале, разбросанными по помещению. Он увидел чёрные отметки ожогов на стенах, свидетельство большого пожара или большой битвы — или, возможно, того и другого. Он увидел осколки цветного стекла, разбросанные по полу, остатки мозаичных окон часовни.

И затем он увидел её, в робе монашки, прикованную к распятию, с низко опущенной головой, локоны короны светлых волос свободно болтались. Он увидел и Иссея, избитого и окровавленного, бессильно лежащего на животе перед распятием и привязанной к нему девушкой.

Он шагнул в помещение, и это не осталось незамеченным. Иссей простонал и уставился на него оставшимся не заплывшим глазом, в котором возникло узнавание, а затем паника.

— Арисато-сан! Что ты здесь делаешь? — простонал он. — Уматывай отсюда! Беги! Это слишком опасно!

Опасно?

В следующий момент он увидел фигуры: трое, затянутые в чёрное. Бородатый мужчина, прислонившийся к стенам церкви, руки скрещены на груди. Светловолосая девочка, на вид не старше одиннадцати, сидящая на столе и по-детски постукивающая ногами по дереву. Темноволосая красотка в откровенном платье, на лице — маска скуки, откинулась в кресле.

И затем появилась четвёртая фигура, и он внезапно понял, почему поведение Иссея изменилось.

Падший Ангел с лицом Юмы Амано улыбнулась ему, явно не обращающая внимания на его вторжение. Собирающиеся вместе частицы света, постепенно превращающиеся в копьё в её руке, однако, говорили о другом.

— Умри — всё, что она сказала.

Удар был столь внезапен, столь быстр, что даже в его обострённом состоянии бдительности было невозможно уклониться. Копьё света врезалось в его грудь, прошло через его плоть, и сбило его с ног. Он смутно осознал, что Иссей выкрикнул его имя, прежде чем врезался в скамьи позади, сбив их и приземлившись посреди расщеплённого дерева. Это оглушило его, и потребовался какой-то миг, чтобы придти в себя. Когда он оправился, то обнаружил, что бывшая подружка Иссея ухмыляется тому.

— Почему ты это делаешь?! — вырвалось у парня с того места, где он лежал. — Блин, Райнаре, даже если ты не человек, ты не должна вредить другим людям!

— Почему, спрашиваешь? — лицо женщины растянулось в злобную гримасу. — Именно потому, что вы люди! Вы лишь насекомые, которых следует раздавить и истребить! Вы ничто! Нет, меньше, чем ничто! Вы и ваши дерьмовые дружки-дьяволы!

Он простонал; перед глазами перестало плыть. Он с трудом встал, хоть и не смог остановить сопровождавшее движение шатание. Моргнул, ощутив запах горелой плоти, и опустил взгляд.

О.

Его приветствовало зрелище дыры размером с кулак в его груди; от жуткой раны тянулся слабый дымок. Он снова моргнул, и колупнул её. Крошки обгорелой плоти упали на пол. Он сунул в дыру руку и глянул через плечо, обнаружив, что может видеть за спиной, как шевелятся пальцы.

Жуть какая.

— Ты промахнулась — пожаловалась девочка с блондинистыми кудряшками, неприязненно разглядывая его со своего места на столе.

Он понял, что стал центром внимания, и поспешил перевести взгляд; Райнаре задумчиво глянула на него.

— Ничего я не промахнулась — надулась Падшая Ангел. — Я попала.

Она указала на рану изящным пальцем.

— Что ты делаешь, Арисато-сан! — внезапно выкрикнул Иссей с болью в голосе. — Драпай отсюда! Быстрее, пока они тебя не поймали! Я постараюсь их задержать!

К его удивлению, парень действительно сумел наполовину встать, когда длинная, изящная нога впечатала шипованный каблук в его плечо, обрушив обратно на пол.

— Не знаю, как ты пережил это, человек — Райнаре наклонила голову, игнорируя прижатое к полу тело, пытающееся бороться. — Ты должен быть мёртв. Я целилась в сердце.

И прицел был хорош. Копьё испепелило всё в его груди, включая сердце.

— О, ну и ладно. Как говорится, первый блин комом.

Свет вырвался из её ладони, и он сумел увидеть, как свет материализуется и принимает форму копья. Она швырнула его в него, взмахнув рукой.

На этот раз он был готов и уклонился от снаряда, дёрнув щекой, когда копьё с шипением пронеслось у его лица и вонзилось в стену позади.

— Неплохо.

Подняв взгляд, он увидел, что Райнаре смотрит на него с одобрительной улыбкой.

— Ты гораздо менее жалок, чем этот...

Чтобы подчеркнуть слова, она провернула каблук, и под её ногой Иссей вскрикнул от боли, когда шип вонзился глубже в его плоть.

И затем пришло третье копьё, и он едва избежал пришпиливания, откатившись в сторону.

— Это намного лучше! — женщина выглядела извращённо довольной, и он нахмурился, заметив, что остальные Падшие в помещении теперь наблюдали за ним с интересом. — Намного лучше! Эх, и почему Священный Механизм не мог быть у тебя? С тобой эта охота была бы намного интереснее! Бедняга Иссей просто дал мне себя убить...

Упомянутый раздражённо хныкнул, но больше ничего сделать не мог.

— Можешь в это поверить? Этот идиот просто позволил мне его убить! Просто вот так вот! Это было так легко, но где в этом веселье? Я хочу развлекаться! Я хочу наслаждаться убийством!

Райнаре подняла обе руки, и там, где было по одному копью, возникло множество; мерцающие стержни света, кружившие над головой хозяйки.

— Так что повеселимся!

Залп понёсся к нему, и он лишь успел броситься за скамью, прежде чем копья зарылись в пол, где он стоял миг назад.

— Вот как должно быть! — захихикала безумная женщина. — Вот как всё должно быть! Низшие существа, как ты, должны разбегаться и расползаться перед нами, как насекомые, кто вы есть! Мы высшие! Мы лучшие! Мы боги по сравнению с вами, и мы приговариваем вас за преступление существования!

Он остановился. Он получал приговор раньше. Когда противостоял гниющей, ветхой форме Никс и был назван виновным. Когда Луна падала на Землю, угрожая вымиранием всего человечества. И когда Эребус бился о его печать, требуя слияния с Никс, чтобы принести конец света. Его судили. И ему не понравилось, когда его судят.

Он встал из-за своего укрытия, непокорный. Падшая издала очередной издевательский смешок.

— Перестал прятаться, э? Сдаёшься?

В этот раз он не стал отворачиваться и вместо этого взглянул в её фиолетовые глаза.

— Какое упорство — прошептала Райнаре, на лице которой появилось выражение чистого садизма. — Какое нахальство. Я собираюсь тебя сломать. Я собираюсь заставить тебя просить закончить. Я собираюсь затянуть твоё страдание, пока в твоём мире не останется лишь агония!

Он ощутил внезапную боль, и опустил взгляд на плечо, где возникла новая дыра. Он рефлекторно отступил и зыркнул на Падшую.

— Упс... — Райнаре сделала притворно-невинный вид. — Похоже, я не могу сдерживаться.

Онемение в плече говорило, что левая рука больше не рабочая. Неважно. У него есть ещё одна. И этой рукой он потянулся в карман, зарывшись пальцами, пока они не сомкнулись успокаивающей хваткой на прохладной рукояти.

Он вытащил его. Взгляд женщины немедленно остановился на нём, и пурпурные зрачки озарились презрением.

— Что это? — её губы искривились. — Пистолет? Ты думаешь, что жалкий пистолет со мной совладает?

На её лицо вернулось садистское выражение.

— Я покажу тебе истинную силу Падшего Ангела! Я покажу тебе, что значит суд!

Он взглянул на это оглушительно прекрасное существо, её жестокий образ словно издевательская карикатура на девушку, которой она когда-то была, и не мог не ощутить отвращения.

Он поднял Эвокер к виску, ощутив на коже комфортную прохладу ствола.

— Что ты делаешь?! — выдохнул Иссей, его лицо исказилось в неверии. — Стой! Опусти его! То, что они сильны, не значит, что мы не можем их побить! Не сдавайся!

Райнаре заткнула его, быстрым пинком заставив врезаться лицом в пол.

Падший Ангел хихикнула.

— Да. Да. Испытывай отчаянье. Дрожи. Знай, что никогда не сможешь сравниться с моей силой. — Она облизнула губы. — Покончи с собой. Умри для меня.

Она всё ещё не понимала. Не понимала значения.

Он покажет ей.

Он нажал спуск.

Миг невесомости; внезапные брызги жидкого озноба возникли в его разуме. А затем возникло знакомое ощущение идущей изнутри силы, ищущей выхода, молящей об освобождении. Он позволил этому чувству омыть его, лёгкая улыбка возникла на его лице.

И в глубине его сознания нечто возникло из ничего.

Я — это Ты, и Ты — это Я.

Его серебряный доспех сиял, как солнце, мерцая величием новорождённой звезды.

Я — Cвет Человечества. Я — Сияние Души.

Стальные крылья, скорее даже клинки, чем крылья, протянулись из-за каждого плеча, закутав фигуру в вуаль острого металла.

Из Пламени Искупления я Рождён. Из Твоего Разума Я Явился.

Хмурящаяся маска скрывала его лицо, серебряная, как и доспех, покрывающий его тело, но ничто не могло скрыть сырую мощь, излучаемую его парящей в воздухе фигурой.

Я — Глас Господень. Я — Слово Его Повелений.

Лицо в маске наклонилось, поворачиваясь к каждому с почти механической точностью.

Я — Метатрон.

Затем в его ладони материализовался меч, горящий праведным огнём.

И Я Явился, дабы Свершить Суд.

Глава 2.

Риас Гремори была, за неимением лучшего слова, растеряна.

Ей следовало быть в мрачном расположении духа. Иссей пропал. Несмотря на то, что она ему сказала, несмотря на предупреждения, он всё равно отправился туда. С того момента, как Падшие захватили Асию и заточили её в своём убежище, новейший член её Свиты был беспокоен. Парень отчаянно хотел спасти монашку, и Риас симпатизировала как её ситуации, так и его. Особенно его. Собственно, она более чем симпатизировала. Она откровенно восхищалась его храбростью и чувством верности своим друзьям. В конце концов, это было одной из причин, почему она выбрала его как часть своей свиты. Однако это не означало, что она соглашалась с его методом; одно дело быть храбрым, но совсем другое — безрассудным. И нападение в одиночку на логово группы Падших определённо относилось ко второму.

Она была вынуждена вызвать свою свиту, собрав их на спасательную миссию, которая, оставалось надеяться, не опоздала. Райнаре — садистка, даже для кого-то из её племени, и Риас ни на миг не сомневалась, что Падшая убьёт Иссея, если дать ей такой шанс. Она напоминала об этом Иссею, но к её огорчению, парень определённо не учитывал серьёзность положения.

Они добрались до места в рекордный срок. Их приготовления были стремительны, и у церкви они оказались готовыми к бою и подготовленные к худшему.

Однако то, что они увидели, заставило их вытаращить глаза, а Киба, её Рыцарь, уважительно присвистнул.

Это место практически сровняли с землёй. Часовня была почти полностью уничтожена, от здания осталось стоять лишь несколько колонн. Осколки разбитых стёкол, расщепленные куски дерева, разбросанная плитка, всё это было во множестве. И среди руин они обнаружили тела — сперва Асию и Иссея, к счастью, лишь без сознания. Оба подростка были прислонены к большому распятию, спинами к святому символу, и по рассечённым цепям, свисающим с него, Риас поняла, как именно Падшие держали пленницу. Голова монашки лежала на плече её спасителя, и с расстояния они выглядели просто как отдыхающая парочка. Если бы ситуация не была столь опасна, она бы признала, что это было милое зрелище.

Ей следовало ощущать облегчение. Тем более, что они нашли и Райнаре с её сообщниками, лежащих там, где пали, явно выведенные из строя. о столь сильными врагами перед ней, оглушёнными и в её руках, ей следовало радоваться. Но всё это лишь приносило новые вопросы, особенно учитывая, что он тоже был здесь.

Они нашли его сидящим на том, что должно было быть ступенями в переднюю, возле спящих Асии и Иссея. Его поза была расслабленной, почти ленивой, и наушники, которые она всегда видела висящими на его шее, в этот раз были на его ушах. Однако была в нём настороженность, аура подозрительности, которая просачивалась через создаваемый образ. И он сидел лицом к парню с девушкой; насколько она могла предположить, охраняя их.

Он встал, когда они приблизились, неряшливая причёска при этом почти комически встряхнулась. Она не упустила из виду две прожжённых дыры в его униформе, одна в центре груди, другая прожгла ткань у плеча. Он увидел, куда она смотрит, и тут же повернулся боком, так что их больше не было видно.

Она нахмурилась.

Он вежливо кивнул им, словно изначально их и ждал. Её свита не знала, как быть, и просто кивнули в ответ. Она бы сочла всю сцену забавной, если бы сама не была столь же растеряна.

Он шагнул в сторону, пропуская их к бессознательной парочке. Кивок её головы отправил Акено и Конеко проверить Иссея и монашку. Киба, однако, остался рядом с ней, с любопытством разглядывая новичка. Поскольку он больше не совершал никаких движений, Риас повернулась на каблуках и подошла к своему павшему соратнику; Акено встретила её взгляд, и кивнула в сторону побитого тела Иссея. Она прикусила губу, обнаружив, что новейший член её свиты весь избит и иссечён.

— Ему повезло, что Падшие любят поиграть со своими жертвами — произнесла её Королева. — Если бы Райнаре потеряла интерес к нему, мы были бы слишком поздно.

Черноволосая красавица улыбнулась, и на поверхность пробился отсвет её садистской стороны.

— Хотя на мой взгляд, это будет для него хорошим уроком. Конечно, если ты не поручишь мне наказать его позже.

А это интересная мысль. Акено обеспечит, чтобы он понимал последствия своих действий.

— Так и сделаем — кивнула она, и переключила внимание на монашку.

— Она исцелена, — без вступления сообщила Конеко со своей позиции возле Асии — но её жизненная сила слаба. Падшие вытянули её жизнь, направив на свои ритуалы. Она жива, но лишь едва.

— Что насчёт Священного Механизма?

Бывшая некомата нахмурилась; Риас с интересом наклонилась. Она по опыту знала, что её обычно холодная и отстранённая Ладья редко демонстрировала эмоции, и когда делала так, это было почти всегда из-за чего-то действительно достойного внимания.

— Он здесь... но не весь.

— Не весь? — она подняла бровь. — Падшие запороли ритуал?

Конеко покачала головой.

— Священный Механизм, настоящий, был извлечён. Тот, что здесь, имитация, копия.

Глаза Риас расширились при словах её Ладьи.

— Это единственное, что удерживает её в живых — просто сообщила Конеко.

— Как это возможно? — спросила она. В ответ Конеко бросила взгляд в сторону чужака.

— Об этом нужно не меня спрашивать.

Негромкий звук шагов сзади заставил её обернуться. Юуто приветствовал её тонкой улыбкой, и дёрнул головой в направлении одиноко стоящей поодаль фигуры.

— Неразговорчивый, верно?

Риас фыркнула. Это было преуменьшением. Насколько ей было известно, парень практически не разговаривал ни во время занятий, ни после них. Фактически, она вообще не могла вспомнить, чтобы он разговаривал, по крайней мере при ней. Но с другой стороны, он всегда старался её избегать, в чём был весьма хорош, вынужденно признала она, так что нельзя сказать, чтобы она знала его привычки вне её сферы влияния.

Сперва она подозревала, что чем-то его оскорбила при первой встрече, и просто не помнит об этом. Но это определённо был не тот случай, что доказывал тот факт, что он по крайней мере признавал её присутствие вежливым кивком, когда возникала ситуация, при которой он не мог уйти. Безуспешость попыток разобраться в таком отношении чрезвычайно раздражала, и будь она обычной девушкой, она бы давно сдалась.

И сейчас он был здесь, не пытаясь скрыться от неё, но тайна лишь выросла.

Киба заметил её вопросительный взгляд, и слегка напрягся.

— Свет силён здесь. Он везде. Я чувствую, что он просочился в саму землю. Кто бы не поверг Падших, он был хорошо сведущ в Высоких Искусствах Небес.

Её взгляд пробежался по парню, который продолжал смотреть в другую сторону. Рыцарь заметил её взгляд, и покачал головой.

— Он покрыт Светом. Но здесь всё так.

— Так мы не можем быть уверены?

— Нет, если не решим заставить его открыться — мечник позволил мрачной улыбке пересечь его лицо. — Хотя я не против такого предложения.

Риас обдумала это. Прямая конфронтация оставалась возможностью. Численность определённо была на её стороне, хотя с ангелами никогда нельзя быть уверенным, какое божественное оружие они скрывают, пока не решат его обнажить. И это если предположить, что он ангел — и хотя всё вокруг него было насыщено святой силой, идея, что всё это время у них под носом прятался серафим, была, мягко говоря, натянутой.

— Нет — произнесла она. — Иссей ранен, и Святая Дева тоже. Мы возьмём их с собой и поможем оправиться. Если возникнет ситуация, я хочу, чтобы моя свита была в полной силе.

Юуто поклонился.

— Разумеется — он не сумел скрыть разочарование в голосе.

Риас поморщилась. Церковь скверно обошлась с её Рыцарем в попытке создать носителей Святых Мечей. Он так и не простил их за это, и Риас подозревала, что никогда не простит. Его злость всегда будет при нём, и любое упоминание церковников и Небес, которым они служили, портило ему настроение.

— Убедитесь, что с Иссем и Асией всё в порядке. У меня есть ещё кое-какие дела.

Мечник кивнул и отправился на подмогу Акено, которая уже тащила Иссея. Голова парня безвольно упала на сторону, и Риас придавила приступ гнева. Падшие будут наказаны за то, что сделали с членом её свиты.

Несколько шагов, и она оказалась у корня проблем. Неподвижное тело Райнаре лежало перед ней, с головой в полу. Вокруг неё камень был покрыт трещинами, паутина расколов, идущих из-под тела порочного ангела. Что-то с огромной силой врезалось в неё, удар, достаточно сильный, чтобы расколоть пол. И это было не всё, что она перенесла; Риас бесстрастно заметила, что её руки болезненно вытянуты в стороны. Она видела борозды в полу возле рук Падшей, замаранные струйками крови там, где ангел обломала ногти. Она словно пыталась спастись, сбежать от некой неизбежной судьбы, и судя по увиденному, ей это не удалось. Обожжённые, дымящиеся раны на её плечах укрепляли этот факт.

Она не получала удовольствия от боли, как некоторые из её племени. Она была не такой, как некоторые дьяволы, наслаждающиеся чужими страданиями. Тем не менее, она жарко желала лежащей перед ней Падшей, чтобы она испытала хоть часть боли, перенесённой Иссем и Асией.

Она воззвала к Силе Разрушения, ощутив поднимающуюся в ней знакомую волну магии. Это была пульсирующая, живая сущность, её сила; демонические энергии жаждали освобождения. Она направила их на тело Райнаре, намереваясь истребить злобную женщину здесь и сейчас.

Хватка на её руке остановила её, и она повернулась, чтобы обнаружить, из всех, его стоящим рядом, его пальцы на её запястье, мешая ей бросить фатальное заклятье. Её брови поднялись. Как-то, каким-то образом, он сумел пройти мимо её свиты незамеченным, несмотря на существенную бдительность её фигур. Она с интересом обратила внимание, что он отказывается смотреть ей в глаза, хотя близость требовала этого если не из необходимости, то из вежливости. Его наушники сейчас висели на шее, и Риас отстранённо подумала, не слышал ли он её разговор с Юуто.

И тут, поразив её, он заговорил.

— Над ними уже был свершён суд.

Его голос был мягким, спокойным, но она слышала в нём стальной стержень.

Его взгляд был крепко прикован к Райнаре.

— Они мои враги — она сумела скрыть удивление. — Они ранили моих друзей. — Риас кивнула в сторону Иссея, поддерживаемого Акено и Кибой. — Жалости от меня они не дождутся.

Парень лишь пожал плечами. Хватка на её руке, однако, усилилась.

— Это решать не тебе.

Она уставилась на него. Он действительно имеет в виду, что врага, который проник на её территорию, который активно пытался убить члена её свиты, чью судьбу она держит в руках, не следует судить по его действиям? Смех, да и только. Вдобавок, это опасная идея. Дьяволы, не защищающие свою территорию — слабые дьяволы, и вскоре становятся ни на что не влияющими дьяволами, поскольку более сильные захватывают их территорию. Это, и к тому же Райнаре — опасный враг, которая несомненно устроит новые проблемы, если дать ей уйти. Она не могла рисковать. Она собиралась в максимально вежливой манере сообщить ему это, когда внезапно он повернулся, и Риас обнаружила, что смотрит в холодные синие глаза.

В них было безразличие, определённая бесстрастность, которая могла легко одурачить обычного наблюдателя. Но она была дьяволом, и её род всегда умел заглянуть в человеческое сознание дальше, чем другие. И, взглянув в его глаза, она обнаружила силу, чистую без примесей, скрытую за вуалью пассивных зрачков, укрытую не выбором, а просто потому, что он такой есть.

Он разорвал связь так же внезапно, как создал её, отвернувшись и снова направив взгляд на павшую форму Райнаре. На миг на его лице промелькнула боль, столь быстро, что Риас не была уверена, что видела это.

Она сглотнула.

— Это ты спас Иссея? — спросила она.

Он кивнул.

— И Асию?

Он снова кивнул.

— А они? — она указала на Падших, разбросанных среди руин. — Это ты их победил?

Он нерешительно помедлил, словно обдумывая, что сказать.

— Не один — наконец, определился он.

Она сузила глаза. В этих словах была правда, но она подозревала, что он что-то опускает, намеренно оставляя за рамками. Она хотела прижать его, но понимала, что сейчас не время и не место.

— В таком случае я должна тебя поблагодарить — медленно начала Риас. — Иссею не следовало бежать сюда в одиночку. Я прослежу, чтобы он осознал, как глупо поступил сегодня.

Парень понимающе кивнул.

— Из благодарности я готова прислушаться к твоему предложению насчёт этих... ангелов. Но если они снова нападут на моих друзей, я уничтожу их, не задумываясь.

Его взгляд пробежался по неподвижным телам среди руин.

— Они этого не сделают.

Её убедили не его слова, но твёрдая законченность в его тоне.

— Быть посему — Риас с интересом наблюдала за парнем, оценивая его реакцию на то, что она собиралась сказать дальше. — Несомненно, у тебя есть вопросы о том, что ты видел сегодня, и что они — она взмахнула рукой в сторону Падших — и мы такое. Буду рада ответить, если найдёшь время. Завтра после школы, возможно? В помещении студсовета?

Он по крайней мере обдумывал её предложение.

— Я об этом подумаю.

Этот ответ был лучше, нежели она ожидала. По крайней мере, он допускал встречу лицом к лицу вместо того, чтобы избегать её, как делал обычно. Но даже если бы он выбрал другой вариант, это не имело значения. После сегодняшних событий, она не отпустит его без ответов, даже если придётся каждый день сидеть у него на хвосте.

— Хорошо. Я скажу Акено приготовить нам чай.

Она улыбнулась, заметив его внезапный дискомфорт. Теперь он не мог отступить, не показавшись невежливым. Её улыбка расширилась, и она кивнула в последний раз.

Шах и мат.

* * *

Он сердился на себя.

Он не ожидал, что бой будет развиваться так быстро. Месяцы без башен, по которым нужно подниматься, без Тёмного Часа, в который нужно проникать, без Теней, с которыми нужно сражаться, притупили его чувства до менее чем приемлемого состояния. Без висящей над его головой угрозы Никс, он пренебрегал тренировками. Для них больше не было причин, и в результате его боевые способности пострадали. Это следовало исправлять, раз уж появились новые враги, столь же сверхъестественные, как Тени. И новые союзники тоже, как он подумал о Риас Гремори и её предложении.

Бредя по дороге к своей квартире, он задался вопросом, что сказали бы его товарищи из SEES. Митсуру, скорее всего, отчитала бы его за то, что подверг опасности миссию, а также жизни товарищей по команде. Юкари сделала бы то же, но больше беспокоилась бы о нём, чем о команде. Единственным, кто его защищал бы, был бы Джунпей, и он почти слышал голос этого лодыря, говорящий остальным дать ему вздохнуть спокойно.

Тонкая улыбка появилась на его лице. Славный старый Джунпей...

И затем мрачность ситуации обрушилась на него, и он снова рассердился. Воспоминания лишь добавляли боли.

Они застали его врасплох, те, кого назвали Падшими Ангелами, и будь он собой, каким поднимался на Башню, нанесённые ему раны были бы смертельны. Но он превзошёл Башню, превозмог испытания, ожидавшие на её тёмных этажах, и взобрался на вершину, где его ожидала сама Никс. Раны, что тогда были бы летальными, если ими не заняться, сейчас были лишь мелким неудобством. Это было свидетельством того, как далеко он прошёл, начиная с того момента, когда Орфей впервые оказал ему помощь, до того, когда он противостоял Тени Смерти на той сломанной колонне, с богами, сражающимися на его стороне вместо единственного мастера струн.

Всё же, хоть душа его была сильна, плоть слаба, и он чувствовал боль, реальную боль, когда копьё света пробило его сердце. Но боль не означала смерти, не тогда, когда сама Смерть существовала в нём в форме Танатоса. Пока Он был внутри него, он не мог быть убит по настоящему. И даже без Стража Загробного Мира, защищающего его, были и другие, готовые подняться на выполнение этой задачи.

Когда он сражался с Никс, его Персон было великое множество, и все они нашли его в итоге, когда он оказался перенесён в этот новый мир. Ангелами и демонами мог он повелевать; божественные звери и мифические монстры рыскали в его психике. Древние герои, легенды, воспеваемые в историях, чьи дела столь же прославлены, как и их имена, склонили перед ним колено. И пока они были в нём, они разделяли с ним часть их силы. Это был дар Дикой Карты, дар, который он умело использовал.

У Кохиру, Священного Дракона Небесного Зодиака, он научился призывать неистовое пламя в форме мощных Марагидинов. От Зигфрида, убийцы Фафнира, он получил умение владеть мечами лучше, чем мог бы научить любой смертный. От Одина — элемент молнии, способность владеть ей и защищаться от неё. Список рос и ширился.

И когда был призван Метатрон, Владыка Ангелов, он был пронизан святым светом, одного присутствия Архангела достаточно, чтобы окутать его аурой освящённой энергии. Его плоть выправилась, дыры закрылись, и там, где копья света пронзили его тело, появилась чистая здоровая кожа, закрывая жуткие раны, словно их и не было.

Это не было его первым выбором. Сперва он хотел Танатоса, или даже Персону тёмного типа, чтобы воспользоваться сродством Падших Ангелов со светом. Но Метатрон потребовал призвать себя. Метатрон, ненавидящий демонов превыше всего, наказующий еретиков огнём и мечом, потребовал быть призванным. Метатрон, чьё презрение к тем, кто предал Слово Божье, было легендарно, потребовал воззвать к нему, дабы предстать перед Падшими.

И затем сделал то, что удивило даже его.

* * *

Я Знаю Ваш Род. Сброшенные с Высоких Небес. Изгнанные из Вечного Рая.

Его серебряное лицо повернулось к женщине, на лице которой больше не было победной ухмылки.

Я Знаю Ваше Племя. В Своём Высокомерии Вы Отбросили Его Дар. В Своём Отчаяньи Вы Потеряли Себя во Тьме.

Райнаре вздрогнула и отступила.

Я Знаю Ваши Ереси. Извращения Света, что Вы Совершили. Мерзкие Дела, что Запятнали Ваши Души Чёрным.

Архангел широко, почти приглашающе, развёл руки.

Я Знаю Вас. Но Знаете ли Вы Меня? Знаете ли Вы, Кто Я?

Они кивнули с широко раскрытыми глазами. Мгновенно атмосфера в комнате изменилась. Металлические крылья широко раскрылись, достигнув своей полной длины. Меч поднялся, направив пылающее остриё на Падших. И когда он вновь заговорил, в его голосе звучал бронзовый грохот власти.

Так Почему же Вы Ещё Не Кланяетесь?

Они склонились. Сперва бородатый мужчина, исполненный испуганного удивления. Женщина была второй, гибкое тело двигалось чувственно, несмотря на дрожь в конечностях. На её лице было выражение поклонения. Девочка была последней, она свалилась со стола и неуклюже приземлилась на пол. Она вжалась лбом в пол и не поднимала взгляда.

Стоять осталась только одна Райнаре, выражение неповиновения которой не скрывало дрожь в ногах. Метатрон наклонил голову; его маска мерцала, пока он вглядывался в Падшую, отказывающуюся преклониться.

Когда Человек Прислушался к Отравленным Словам Змея, Он был Обречён Навеки. Какой Змей Шептал в Твои Уши, Райнаре, Страж Белых Врат, что Ты Пала так Низко?

Райнаре не смотрела в глаза ангела, но её губы двигались.

— Кокабиэль — прошептала она.

В ответ Метатрон медленно подлетел к женщине, которая в страхе отшагнула назад.

Я Знаю Его. И Также Я Знаю, что Медовые Слова, которыми Он Кормил Тебя, Ложь.

Лицо Райнаре исказилось от ярости.

Он Никогда Не Считал Тебя Равной. Он Никогда Не Думал о Тебе, как Ты Думала о Нём. Он Никогда Не Любил Тебя.

— Ложь!

Я — Глас Господень. Я Доношу Его Волю. Я Знаю Лишь Истину.

— Заткнись. — Падшая схватилась за голову. — Заткнись. Заткнись!

Кокабиэль Пал из-за Его Любви к Смертной Женщине. Он Отведал Сладкий Плод Греха. Ты Никогда Не Сравнишься с Той, что Заставила Его Пасть.

— Заткнись!

Глаза Райнаре загорелись гневом, и мгновенно сотворённое копьё света было брошено в парящую перед ней мерцающую фигуру. Метатрон отмахнулся бронированной рукой, отправив копьё кувыркаться, пока оно не вонзилось в ближайшую стену. В руке Райнаре появилось другое, но прежде чем она смогла его бросить, Архангел был уже перед ней, протягивая стальную перчатку.

Райнаре. Древний Закон Высоких Небес Запрещает Нам Вмешиваться в Дела Мира Смертных.

Одна рука схватила её за шею.

Однако Ты Бесстыдно Сделала Это.

Другая по рукоять вонзила меч в её живот.

Это Наказание за твоё Прегрешение.

Падшая издала влажный, задыхающийся звук, когда клинок вышел из её спины.

Эта Рана Не Заживёт, Пока Ты не Искупишь Своё Преступление.

Меч выскользнул, и женщина упала на колени с широко открытым ртом. Архангел сделал жест, и клинок исчез из его руки. Повернувшись, он поставил бронированный ботинок на плечо Падшей. Райнаре вздрогнула от неожиданности, когда нога в латах опустилась на её спину, и затем неизмеримая, превосходящая сила вжала её в пол.

Падшая. Ты Совершила Несказанное Множество Зверств. Твои Руки Запятнаны Кровью Невинных. Твои Дела Запятнали Имя Рода Нашего.

Серебряные руки клещами ухватили её выпущенные крылья, одна за каждое крыло. Её глаза расширились в осознании.

— Нет!

Ты не Заслуживаешь Даров, коими Он Наделил Тебя.

— Нет! Прекрати! — Райнаре жалко пыталась бороться с силой Архангела, её пальцы скребли по земле, когда она пыталась отползти. — Я каюсь! Я каюсь! Остановись! Умоляю!

Метатрон лишь ухватил её крылья крепче.

Рана была Твоим Наказанием. Это — Твой Приговор.

Он потянул, и Райнаре завопила.

Глава 3.

Они были дьяволами.

Пока он сидел в роскошно обставленной комнате студсовета, выслушивая их объяснения, эта мысль снова и снова повторялась в его голове.

Это была столь немыслимая концепция, столь безумное предположение, что не испытай он странности Тёмного Часа и восхождения на то неестественное творение, коим была Башня, он бы решил, что они ему лгут.

Однако это было правдой. Это было очевидно; Риас продемонстрировала ему свои крылья, материализовав их за спиной, подобные крыльям летучей мыши. Иссей с гордостью продемонстрировал свой Священный Механизм, оружие, которое дьяволы, судя по всему, использовали в их так называемых "Играх Рейтинга", и рассказал ему историю о том, как Риас воскресила его как одного из них. Его тревожило, что парня не беспокоил тот факт, что он был вынужден отбросить человечность, чтобы жить снова, но учитывая, какой выбор у него был на тот момент, вряд ли его можно винить. Это не было неправильным решением, и Риас не была неправа, что дала ему шанс принять это решение.

И это было главным камнем преткновения в вопросе. Он не чувствовал в них зла. Не было ощущения злонамеренности.

Это его беспокоило. Не в природе связанных с Преисподними помогать другим, особенно человечеству.

Была принципиальная разница между тем, что он понимал о демонах, и ними. Его демоны, гнездящиеся глубоко в его психике, были злобными существами ужасной силы, вечно замышляющими тотальное разрушение Небес и полное совращение Человека. Эти же демоны, те, кто сидели перед ним, "просвещая" его, таким не занимались.

Ангелы воплощали аспекты Справедливости, Истины и Доблести. Падшие — совращённые ангелы, и их аспекты — Похоть, Зависть и Жадность. Демоны персонифицировали всё негативное в человечестве, и в результате кормились такими тёмными эмоциями, как Ненависть, Гнев и Отчаянье.

Так было с рассвета времён. Это было правило, которому следовали все мифы, все легенды, все сказки. Его Персоны основывались на них, и то, как они выглядели и как действовали, соответствовало этим историям. То, что здесь такого правила не было, приводило в замешательство.

Или, может, они вовсе не были демонами.

Риас представила их как дьяволов, не демонов. Дьяволы, меньшее зло, лишь коварные вместо откровенно злобных. Лишь проказливые вместо откровенно вредоносных. Терпимые, вместо святотатственных.

Его взгляд прошёлся по комнате. Риас захватила с собой всю свою свиту; некоторых он узнал. Юуто Киба, самый популярный парень в школе, его обычно улыбающееся лицо было необычно серьёзным, когда тот сидел на кушетке, подозрительно следя за ним. Рядом с ним была Акено Химеджима, знаменитая вторая из Двух Великих Леди Академии Куо. Она подмигнула ему, когда его взгляд задержался на ней; он внезапно ощутил озноб. За то короткое время, что он наблюдал за её общением с Риас, было очевидно, что эта красотка далеко не так элегантна или утончённа, как полагали её товарищи по учёбе; некоторые вещи, которые она говорила, были откровенно вульгарны.

В задней части комнаты сидела на столе, раскачивая ногами, Конеко Туджо. Из всей группы о ней он знал меньше всего; стройная девочка почти всегда была молчалива, и, как он сам, легко избегала внимания. Он не помнил, чтобы когда-нибудь с ней разговаривал.

И, наконец, Иссей. Этот озабоченый извращенец — в хорошем смысле — практически раздавил его в объятиях, когда он вошёл в комнату, и по тому, что он увидел в глазах парня, можно было быть уверенным, что за то, что он сделал вчера, он обзавёлся другом на всю жизнь.

Ну, наверное, это хорошо?..

Его взгляд переместился дальше. Риас и её свита были не единственными дьяволами в комнате, когда он вошёл. Он бросил взгляд на Суну Шитори, Президента Студсовета Академии Куо, тоже высокоранговую дьяволицу. Имя, впрочем, оказалось фальшивым; она представилась как Сона Ситри, наследница клана Ситри и соперница Риас, хотя судя по тому, что он видел, это соперничество было скорее платоническим, чем реальным. Определённо, то, что он сделал, привлекло достаточно внимания, чтобы и она появилась здесь, и это в основном она вела нить беседы, в чём, следует признать, была очень хороша. Её объяснения были лаконичны и исчерпывающими, и он не ощущал скуки или нужды в уточняющих вопросах. Сона тоже захватила членов своей свиты, но не всех. Среди тех, кто находился в комнате, он узнал Цубаки Шинру, высокую, спокойную девушку, являвшуюся правой рукой Соны; она бдительно стояла рядом со своим президентом. Пару других он тоже знал, не лично, но по имени.

И все они наблюдали за ним, ожидая его ответа, когда Сона наконец закончила объяснения.

— Понятно — произнёс он после того, что счёл уважительной паузой.

— У тебя есть вопросы, Арисато-сан? — спросила она деловым, но вежливым тоном.

— Нет.

— Я понимаю, что это может быть слишком внезапным, чтобы принять всё сразу — тепло сказала Риас, приняв его краткость за неуверенность. — Если у тебя есть вопросы, спрашивай свободно.

Она слегка улыбнулась.

— Это минимум, что мы можем сделать в благодарность за помощь моей свите.

— Нет — повторил он. — Этого достаточно.

Они уставились на него. Он мог понять, почему. Юкари всегда говорила, что он выглядит апатичным и неприступным. Пытаться добиться от него заметной реакции было почти невозможно — не то, чтобы Джунпей, а позже Кен, не пытались. Но они не так поняли; он не был безразличен. Он просто видел всё в ином свете.

— Однако, Арисато-кун — прозвучал мягкий голос Акено с её расслабленной позиции на кушетке. — Ты очень легко всё это принял.

Он нахмурился. Как, они ожидали, он это воспримет? Они — дьяволы. Они продемонстрировали ему доказательства, и сколько вопросов ни задавай, и как не отрицай, они всё равно остаются дьяволами. Задавать бессмысленные вопросы — не его метод. Отрицать истину глупо. Когда Танатос вырвался из тела Орфея, он принял факт, что его жизнь никогда больше не будет той же. Сейчас было практически то же, только что без угрозы неминуемой смерти от голодных Теней.

Собственно, это было почти обыденно в сравнении с кое-чем из того, что он видел в Башне.

— Это наш Арисато — его беспокоило, что он слышал гордость в голосе Иссея. — Всегда сдержанный и надёжный!

Риас и Сона обменялись многозначительными взглядами.

— В таком случае, хорошо. — Твёрдо произнесла Риас. — Мы рассказали, кто мы. Если не возражаешь, мы хотели бы задать тебе несколько вопросов.

Он кивнул. Он этого ожидал, и приготовился к началу допроса.

К его удивлению, девушка сделала глубокий вдох и...

— Почему ты от меня бегаешь?!

...впечатляюще эмоционально выпустила всё наружу.

— Этого вопроса в списке не было — нахмурилась Президент Студсовета.

— Каждый раз, когда я пытаюсь к тебе подойти, ты находишь причину уйти и заняться чем-то другим! — Риас практически проигнорировала коллегу-по-допросу, и взмахнула руками для усиления эффекта. — Я потратила столько времени, разыскивая тебя, что это уже практически стало моим чёртовым хобби! И когда мне удаётся тебя найти, ты просто киваешь и отказываешься что-то говорить! Это всё очень грубо! Если я вызываю отвращение, по крайней мере будь любезен сказать это в лицо!

Она наконец остановилась, заметив направленные на себя удивлённые взгляды.

— Ай-яй — произнесла Акено. — Вот уж не не знала, что наша Бучо так запала на Арисато-куна.

Риас покраснела и скрестила руки на груди.

— Я не это имела в виду, Акено!

— Только подумать, моя возлюбленная Бунчо не рассказала мне о томленьи своего сердца — наигранно шмыгнула носом брюнетка. — Плохая из меня подруга...

Риас огрызнулась словами, которых он не ожидал услышать от кого-то с её репутацией. Сверкнув глазами, Акено парировала, и эта парочка принялась перебрасываться оскорблениями, как могут только старые друзья.

Он моргнул, отстранённо задумавшись, сколько фантазий было бы разбито вдребезги, если бы мужская часть академии оказалась свидетелями происходящей сейчас перед ним перебранки. Остальные, однако, его удивления не разделяли, и просто молча и терпеливо ожидали, пока шторм утихнет. Было очевидно, что все они к этому привыкли; все, кроме Иссея, который выглядел растерянным, наблюдая, как его семпаи обмениваются оскорблениями.

— Бунчо, — встрял он — если вы хотели поговорить с Арисато-сан, почему мне не сказали? Я сижу с ним почти на каждом обеде.

Тишина оказалась оглушительной.

— Ты хочешь мне сказать, — наконец, оправилась Риас — что ты сумел как-то находить его каждый день, в то время как я безуспешно гонялась за ним, как собака за палкой?

— Должно быть, это была очень большая палка — заметила Акено.

— Ты мне не помогаешь, Акено — дьяволица потёрла виски. — Не помогает...

Повернувшись, она бросила критический взгляд на Иссея.

— Что вы делали вместе всё это время?

Затем её глаза расширились.

— Погоди! Стой! Забудь, что я спрашивала...

Однако было слишком поздно. Иссей гордо выпятил грудь.

— Говорили о гаремах, разумеется! — заявил он. — И женщинах! Множестве женщин! Груди, ноги, попки, выбирай любое!

Вот уж действительно. У этого парня никакого стыда... Он хуже чем Джунпей, который практически пускал слюни, когда девушки появились одетыми в купальники на курорте Митсуру.

— О — заметила Конеко из своего угла. — То есть они оба озабоченные.

А вот это уже нечестно. Это Иссей говорил о гаремах; он сам просто был вынужден страдальчески слушать.

— Это правда? — Акено наигранно поиграла бровями. — Наш дорогой Иссей-кун развратил Арисато-сана разговорами о нехороших вещах?

Он не был уверен, как на это реагировать, так что предпочёл ничего не говорить. Определённо, Акено восприняла это как "да", поскольку на её лице растянулась распутная улыбка.

— Если хочешь, сестрёнка может показать тебе кое-какие взрослые вещи наедине — поддразнила она.

Уголки его рта дёрнулись. Все дьяволы такие провокаторы?

— Так держать, Арисато-сан! — Иссей поднял кулак в воздух. — Твой гаремный рут начат!

О боже.

— Вы собираетесь это прекратить? — раздражённо произнесла Сона. — У нас тут важное дело на руках! У нас ещё есть вопросы, которые нужно задать.

Он облегчённо вздохнул про себя. Наконец-то, голос разума...

— Согласна — кивнула Риас. — Так почему ты меня избегал всё это время?

Или нет.

Сона вздохнула и сняла очки.

— Это действительно так важно, Риас?

— Да — надулась рыжая. — Ты не представляешь, как это действует мне на нервы.

Он, честно, и подумать не мог, что это так её зацепит; это заставило его почувствовать себя виноватым. Так что он решил сказать им правду.

— Ты напоминаешь мне одну мою знакомую.

Они уставились на него. Они не ожидали такого ответа, особенно Риас, чьи щёки покраснели.

— О — всё, что она сказала.

— Ну надо же — довольно захлопала Акено. — Оказывается, в сердце нашего загадочного Арисато-куна есть кто-то, кто выглядит как Бунчо, и когда наш храбрый герой смотрит на неё, это напоминает о боли потерянной любви...

Она подмигнула ему, ожидая, что он покраснеет, будет отрицать, или отшутится.

Вместо этого он бросил на неё ровный взгляд.

— Да.

И настроение в помещении немедленно скисло. Акено даже побледнела... Он слабо улыбнулся. Вызывать неловкость у него хорошо получается...

— Эм, извини — пробормотала красотка. — Я не хотела... Я просто пыталась пошутить... Я не думала...

Её извинения заглохли под его продолжающимся взглядом.

— У тебя есть кто-то, кого ты любишь, и кто выглядит как я? — мягко спросила Риас после вечности тишины.

— Была — поправил он.

Они все вздрогнули. Кроме одного. Рот Иссея был широко раскрыт, и к его лёгкому ужасу, в глазах парня начали собираться слёзы.

— Всё это время я думал, что Арисато-сан не интересуется гаремами — этот извращенец эмоционально сжал кулак. — Но оказывается, это было из-за твоей безнадёжной любви к одной женщине!

Чё?

— Не беспокойся, Арисато-сан! — Иссей даже имел наглость схватить его за руки. — Я помогу тебе пережить это, как подобает истинному другу! А затем мы вместе насладимся радостями гарема!

Хмм. Он задумался, кто из его Персон всё ещё ест людей, и сочтут ли они парня примерно возраста старшеклассника подходящей пищей.

— Просто представь, Арисато-сан, что можно сделать с гаремом! Море сисек! Я хочу утонуть в их мягкости! — у Иссея аж кровь из носа пошла, а в глазах появился отсутствующий вид. — Я практически могу это представить! Сиськи Бучо!

К её чести, Риас сумела сохранить достоинство, даже когда её Пешка начал описывать множество вещей, которые хотел бы сделать с её весьма щедрыми достоинствами, и судя по вздохам капитуляции, раздавшимся в комнате, поведение Иссея не было неожиданным. А вот что было неожиданно, так это когда с той стороны комнаты, где находилась свита Соны, выскочил кареволосый паренёк примерно того же возраста, что и Иссей.

— Хьёуду-сан! — глаза пацана горели огнём. — Твоя любовь к твоей Бунчо тронула моё сердце! Я тоже желаю помацать сиськи моей Бунчо! И потому я, Генширо Саджи, тоже помогу Арисато-сан превозмочь любовь к его прежней подружке и направить его на путь истинный!

Он понятия не имел, как одно связано с другим, и часть его, та, где хранился здравый смысл, подсказывала, что лучше не спрашивать.

— Саджи -сан!.. — голос Иссея, взявшего свой аналог за руку, был исполнен эмоций.

— Хьёуду-сан!.. — Саджи столь же эмоционально схватил за руку Иссея.

Он читал об узах братства, выковывающихся при экстремальных обстоятельствах, как правило, на войне. Невзгоды битв укрепляют партнёрство, и те, кто выживают бок о бок в тяжёлых обстоятельствах, становятся друзьями до конца жизни. У него было нечто подобное с другими членами SEES; препятствия, которые противостояли им в Башне, заставили их стать сплочённой группой. Но всё это бледнело перед тем, что разворачивалось у него на глазах.

Впервые в истории мира, узы братства были выкованы не битвой или войной, а озабоченностью.

Если бы сцена не вызывала у него лёгкую тошноту, он был бы впечатлён.

И тут его приложило пониманием.

Господи, теперь их двое!..

Должно быть, это явно отразилось на его лице, поскольку Риас внезапно кашлянула в руку, и немедленно Киба встал, с почти нечеловеческой грацией переместившись со своего места на кушетке. Старший парень казался веселящимся, когда утащил Иссея с собой, покачивая головой.

Его аналог с другой стороны, однако, не разделяла его веселья. Цубаки строго хмурилась, когда утащила внезапно присмиревшего Саджи на свою сторону комнаты.

Так же внезапно, как началась суматоха, она закончилась,и вновь всё внимание полностью сосредоточилось на нём.

— Как ты победил Падших Ангелов?

Он был знаком с Соной Ситри, настоящей Соной Ситри, всего пару часов,но уже привык к стилю этой девушки. Всегда кратко. Всегда точно. Всегда по делу.

— Действительно — Риас воспользовалась возможностью прижать его. — Иссей сказал, что ты использовал пистолет, хотя мне сложно поверить, что такое простое оружие может повергнуть их четверых.

В её тоне отчётливо звучало сомнение.

— Я видел то, что видел — упрямо произнёс упомянутый. — Арисато-сан достал пистолет, — он поморщился, вспоминая, что последовало затем — и потом Райнаре пнула меня в голову. После этого я ничего не видел.

Он это знал. Он обнаружил Иссея в отключке после того, как Метатрон закончил свою кровавую работу. Парень был без сознания, когда материализовался Владыка Ангелов, и не знал ничего о том, что произошло между ним и Падшими. И это его вполне устраивало. Он был не против раскрыть информацию о Персонах, если понадобится, но некоторых высокоранговых предпочёл бы сохранить в секрете. Будет... проблемно, если позволить им воплотиться без предупреждения.

По правде говоря, по пути сюда он обдумывал вариант соврать им, скрыть существование Персон, прикрыв какой-нибудь подходящей историей. Но с другой стороны, они с самого начала были с ним честны, полностью откровенны, и он мог по крайней мере ответить тем же.

Ну и плюс он понимал, что в конце концов его способности раскроются, если не по спасению Иссея, так с чем-то ещё, и он предпочёл бы раскрыть это в управляемых условиях, а не чтобы раскрылось невольно в ситуации вне его контроля.

Он медленно потянулся в карман и достал Эвокер, продемонстрировав его всем.

— Это он! — торжествующе воскликнул Иссей. — Тот пистолет! Я же говорил, что не вру!

Риас приняла свою ошибку с достоинством, и с любопытством взглянула на серебряный ствол Эвокера. Любопытство быстро превратилось в шок, когда он приставил ствол к своему виску.

— Погоди, Арисато-са...

Он нажал спуск, и мгновенно леденящая сила пронзила его разум. Он позволил ей собраться, проникнуть в его психику, взывая к хранящимся там бессчётным воплощениям.

Его глаза были направлены на Риас. Возможно, поэтому Персона, решившая появиться, была её.

Её стройный стан возник из-за его спины. Длинные утончённые руки, задрапированные чёрной тканью. Её грудь заковывала сталь, затянутая железными болтами, но это лишь подчёркивало фигуру. Её голову закрывал железный шлем, оставляющий лишь смотровую щель, но всё же странно изящный. На шлеме лежала золотая корона, символизируя приписываемое ей королевское достоинство. В одной руке она держала рапиру, в другой — кинжал, и она изящно скрестила их на груди, поклонившись ему, пока её тело становилось более плотным.

Повисшее молчание было ожидаемым, как и возгласы удивления, когда тишина отжила своё.

— Что это такое?!.. — Саджи сумел-таки сложить все свои мысли в один вопрос.

— Пентесилея — он не мог не вложить в голос почтительность.

— Пенте-что? — Саджи повернулся и глянул на него.

— Пентесилея — поправила его Сона, расширившимися глазами с интересом изучавшая парящее в воздухе существо. — Согласно человеческим мифам, она была королевой амазонок, и пала в Троянской войне от руки Ахиллеса. Легенда греческая, если не ошибаюсь. Хотя это не то, как я ожидала, должна выглядеть амазонка.

Он улыбнулся. Персоны принимают образ, которого от них подсознательно ожидает пользователь. Митсуру была юной, когда её сила пробудила Пентесилею, и превыше всего она желала защитить своего отца от Теней. Поэтому фигура перед ними была облачена в сталь вместо робы, и держала оружие вместо жезла и скипетра. Она была призвана с определённой целью, и её образ отражал эту цель.

Эти мысли напомнили ему о том моменте, когда он появился в этом мире, и впервые призвал здесь свои Персоны. Они ответили, и среди его были и их. Он не был удивлён. Игорь упоминал узы, что превосходят даже Смерть. Те, что связывали его и SEES, определённо, относились к этой категории. В конце концов, он умер ради них, так что — нет, это его не удивило. Что действительно удивило его, так это то, что когда он воззвал к Орфею и Танатосу, вместо них ответила она, Пентесилея, изящная форма материализовалась перед ним и заключила в объятие своих эфирных рук.

Он редко был эмоционален, но именно этот миг был сильным.

Он задумался, что сказала бы Митсуру, если бы он сказал ей, что в момент слабости ему отозвалась её Персона, а не одна из его собственных. Скорее всего, покраснела бы, а потом отчитала за то, что заставил её покраснеть.

— Так что она может? — голос Кибы вырвал его из воспоминаний. Красавчик смотрел на Персону с долей скепсиса, его взгляд притягивали два клинка в её руках.

— Оно выглядит хрупким — добавил Саджи. — Как оно вооб...

— Буфула.

Ледяные иглы изверглись из дальней от них стены, покрыв поверхность слоем изморози. Кольца шипов, по змеиному свёрнутые словно на стебле розы. Зазубренные лезвия, словно ножи, рядами покрыли стену. Меж ними торчали похожие на копья острые сосульки — крупные окружены более мелкими. Всё это покрывало стену неровным узором.

Они уставились на сцену перед ними, на покрытую льдом стену, а затем перевели взгляды на Пентесилею, молча парившую, указывая рапирой на только что созданную ей ледяную скульптуру.

— Это... впечатляет — наконец признала Сона.

С совершенно невозмутимым лицом Конеко спрыгнула оттуда, где сидела, и подошла к ближайшему ледяному шипу. Она осторожно положила на него руку, и быстро убрала её, когда её обжёг холод.

— Настоящий — пробормотала она.

— Это реально круто, Арисато-сан! — вырвалось у Иссея. — Ты мне не говорил, что в тебе тоже есть Священный Механизм!

— Нет, у него нет — мягко произнесла Риас, оценивающе изучая его. То, что её взгляд задержался дольше необходимого, не ускользнуло от его внимания.

— Так ты, видимо, элементного типа? — пробормотал Иссей. — Бучо рассказывала мне про разные формы Священных Механизмов, и раз ты можешь создавать лёд, значит, твой Механизм элементного типа! Разве не клёво? Мы можем быть соперниками и тренироваться друг с другом!

— Нет.

Иссей запнулся на полуслове и уставился на него.

— Эм... Что?

— Не Священный Механизм — он кивнул в сторону Пентесилеи. — Персона.

— Персона? Что это?

— Воплощение мысли — просто ответил он. — Решимость разума, обретшая форму.

Они растерянно уставились на него.

— Я понимаю, что ты раньше не сталкивался с концепцией Священных Механизмов, Арисато-сан — произнесла Риас. — Но, возможно, ты вырос с этой силой и думал о ней как о "воплощении разума", когда в реальности это просто активация Священного Механизма?

— Священные Механизмы, способные призывать, не распространены, но существуют — подтвердила Сона слова подруги. Затем она нахмурилась. — Хотя чтобы Механизм мог призывать фамильяра, способного использовать элементы? О таком я никогда не слышала. Понадобится изучение архивов.

— Слышал, Арисато-сан? — Иссей ухмыльнулся ему. — У тебя редкий Священный Механизм, как и у меня!

Он закрыл глаза. Временами излишне весёлый настрой парня его изрядно раздражал. Однако он не мог его в этом винить; это просто в его натуре. Винить его в этом — всё равно что винить Джунпея за надоедливость, или Акихито за стоицизм.

Он открыл глаза и задал вопрос.

— Ваши Священные Механизмы могут использовать только один элемент каждый, верно?

Сона кивнула.

— И те, что могут призывать. Они могут призывать только одного фамильяра?

— Да. — Очкастая смотрела на него растерянно, явно не понимая, к чему он ведёт.

Он так и подумал. Священные Механизмы, суд по тому, что они ему рассказали, были искусственными. Персоны — собственные части людей, полностью органические. У первого есть ограничения. У второго нет.

Он позволил формирующей Персону силе стечь обратно в его разум, и затянутая в железо фигура, воплощавшая представление Митсуру об королеве амазонок, растаяла. Он снова нырнул в своё сознание, выискивая подходящее для призыва воплощение; долго искать не пришлось. Те, кого он использовал больше всего, те, к кому больше всего привык, просыпались в ответ на его зов гораздо проще, чем те, кого хранил в глубинах разума. Чтобы призвать их, требовалось не больше секунды зондирования.

Эвокер снова поднялся, и хотя он больше не нуждался в инструменте, чтобы призывать самые используемые Персоны, он хотел подчеркнуть это. Ствол вновь поцеловал его кожу, и он не задумываясь нажал спуск.

— Орфей.

Знакомая сила текла через него, холодная как лёд, сопровождаемая звуком, похожим на бьющееся стекло. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что призыв сработал. Из вспышки синего света возник Орфей, глаза цвета человеческой крови мерцали за маской из почерневшего металла.

— Невозможно! — услышал он восклицание Соны.

— Хмм, этот посимпатичнее прошлого — улыбнулась Акено. — Но всё равно страшноват.

— Оно только что сменило пол?!.. — предсказуемо, от Иссея.

Он проигнорировал всех и сфокусировался на свежепризваной Персоне.

— Агилао.

Орфей поднял руку, и из открытой ладони изверглась волна удушливого жара, ударив над головами собравшихся дьяволов в созданный Пентесилеей лёд. Пламя окутало стену, сердитое оранжевое зарево быстро пожирало лёд. За считанные мгновенья покрывавшая поверхность изморозь растаяла, превратившись в лужи на полу, и даже они долго не продержались. Жар был столь свиреп, что даже на расстоянии испарил собравшиеся лужи, с шипением превратив их в облака пара.

Он видел отблески сомнения в их глазах. Они сомневались, во что верить, и он им сочувствовал. Когда Митсуру впервые ознакомила его с концепцией Персон, он сам был настроен скептически. Однако Тёмный Час и регулярные визиты в Башню быстро избавили его от любых сомнений. Но здесь не было Тёмного Часа, и не было Башни. Они не могли лицезреть Теней или испытать пробуждение Персоны. То, что он делал, можно было воспроизвести Священными Механизмами, и естественно, они склонялись к ним как к достаточному объяснению.

Пользоваться известным, чтобы объяснить неожиданное, в человеческой природе. Определённо, к дьяволам это тоже относится.

Он не мог объяснить словами, что есть Персона, без того, чтобы они отмахнулись и назвали это очередной функцией Священных Механизмов. Он мог только показать им, и хотя уже дважды продемонстрировал элементную силу, которой может владеть Персона, у него была и третья, которую он мог показать.

Без предупреждения он закатал рукав, обнажив плоть руки. Прежде чем кто-то смог возразить, он с силой ударил по столу, ощутив, как острый край разрывает кожу. Когда он поднял руку, все могли увидеть уродливую кровоточащую ссадину.

— Арисато-сан! — воскликнула Риас, на её лице было явно написано беспокойство. — Это было ни к чему!

— К чему ты это сделал?! — воскликнул Иссей, забыв своё обычное веселье при виде раненого друга.

Вопрос был не "к чему", а "зачем". Если им всё ещё нужно доказательство, он даст его единственным способом, который знает.

— Диа.

Орфей завис над ним и поднял свою железную лиру. Механические пальцы затанцевали на струнах, и в ответ он ощутил, как сила Персоны концентрируется на его руке. Он поднял руку, чтобы все могли видеть, и подождал, пока исцеляющее заклятье сделает свою работу. Кожа затянулась, с методичной медлительностью закрыв разрыв. Затем последовал ушиб, тёмные точки на коже исчезали секунда за секундой, пока не осталась лишь чистая розовая кожа. Он сжал руку в кулак и продемонстрировал им незапятнанную руку, которая несколько секунд назад источала настоящую кровь.

Он видел ошарашенные лица собравшихся вокруг, и он знал, что преуспел.

— Не Священный Механизм — повторил он, произнося каждое слово медленно, акцентируя их. — Персона.

Глава 4.

Риас предложила ему место в своей свите.

Он отозвал Орфея, и почти сразу же рыжая дьяволица предложила ему место рядом с собой. Он отказался. Судя по тому, что они сообщили ему о свитах, предложение было непривлекательное. Это, по сути, феодализм, когда меньшие аристократы поддерживают более влиятельных или короля. Что бы они не думали, он был знаком с концепцией: правитель даёт дворянам титулы и землю, и в обмен они со своими отрядами служат в его армии. Со свитами, в общем-то, было то же самое.

Он не хотел оказаться привязаным к королю или правителю. Риас обходилась со своими слугами хорошо, он был в этом уверен, но у него не было желания ей служить. Так что он отказался, и немедленно после этого Сона тоже предложила ему место в свите.

Выражение на лице Риас, когда её соперница предложила те же самые условия, что она сама несколько секунд назад, почти стоило того. Почти.

Разумеется, он отказал и Соне. С Риас он по крайней мере был в какой-то мере знаком; Сона же всего пару часов назад была ему совершенно незнакома, и появилась только для того, чтобы объяснить, кто они такие. Если он не присоединился к свите Риас, то уж точно не присоединится и к Соне.

В общем, он вежливо отказал обеим, но почему-то был уверен, что речь об этом зашла не в последний раз.

Он оказался прав. Уже на следующий день Акено и Риас встретили его у ворот академии с ослепительными улыбками на лицах. Внезапное чувство обречённости, которое он ощутил, лишь обострилось, когда девушки дружно подхватили его под руки и втащили в школу.

Он заполучил изрядную дозу убийственных взглядов прежде, когда его видели с Юкари в Старшей Школе Геккукан, и позже, когда пошли слухи о его близости с Митсуру. Он считал, что имеет достаточный опыт негативного внимания.

О, как он ошибался...

Количество злобных взглядов, которые он получил, когда две школьных красавицы протащили его по двору, было на порядок выше, чем он считал возможным. Если бы взгляды могли убивать, он бы уже был мёртв и похоронен больше сотни раз.

По крайней мере, Танатос был доволен. Аспект Смерти обожал всё, что связано с его призванием, включая излучающие жажду убийства взгляды. Там, где другие сжались и съёжились бы под грузом взглядов, Персона, представляющая Смерть, откровенно тащилась от такого внимания.

И это ещё было не худшее. Далеко от того... После того, как эта парочка выгрузила его в его классе, они пообещали, что к обеду вернутся забрать его, полностью игнорируя его исполненный ужаса взгляд.

Он был вынужден признать, что это был интересный урок. Кто бы мог подумать, что занятия могут быть столь волнующими, когда половина класса смотрит так, словно хочет вонзить кинжал тебе в спину?

Они активно пытались завербовать его, это было понятно. Риас упоминала, что дьяволы зачастую выискивали людей с сильными Священными Механизмами, и рекрутировали в свои свиты. Сона это подтвердила, и дополнительно прояснила связь силы свиты дьявола с местом в Играх Рейтинга. Чем больше Священных Механизмов может дьявол насчитать в своей свите, тем выше шансы пробиться на вершины пьедестала Игр Рейтинга. В этом был смысл. В конце концов, сила короля — это сила его последователей, и история, человеческая история, богата примерами королей, достигших величия с помощью поддерживающих их могущественных дворян.

И для них он был силён. Они не знали предела его сил, или количества Персон, которых он запас, но уже по тому, что он им продемонстрировал, они могли строить достаточно обоснованные предположения.

Он не считал неправильными их усилия завербовать его. Нет ничего в корне неправильного в укреплении своего фундамента, а это именно то, что пытались делать Риас и Сона. От королей ожидают, что они будут защищать своё царство; те, кто этого не делают, слабые короли, которые вскоре становятся низвергнутыми королями. Нет, он их не винил... Однако находил их усилия надоедливыми.

Так что когда наступила обеденная перемена, он первым вышел из класса, направившись в одну из наименее посещаемых зон школы, дабы избежать обеих дьяволиц и их свиты.

Во всяком случае, план был такой.

Он забыл включить в уравнение фактор Иссея. Иссея, который каким-то образом ухитрялся найти его каждый раз, чтобы достать его болтовнёй про гаремы. Иссея, знавшего все его убежища. Иссея, который, несомненно, рассказал всё Риас, когда она спросила.

Он совсем не был удивлён, когда, открыв дверь, обнаружил Риас и Акено сидящими в комнате, которую он использовал чаще всего, со скатертью, накинутой на составленные вместе несколько столов, и расставленной на этом большом столе разнообразной едой.

Улыбка, продемонстрированная Риас, когда их взгляды встретились, изрядно раздражала.

— Надо же, Арисато-кун, — Акено невинно захлопала глазами — какое совпадение. Мы как раз о тебе говорили.

— Действительно — кивнула Риас. — Как удачно совпало, что ты сюда пришёл, Арисато-сан. Словно сама судьба сводит нас вместе.

Он захлопнул дверь.

Предприняв поспешное отступление, он надеялся найти убежище в другом месте. Эта надежда оказалась грубо придавлена, когда он столкнулся с Цубаки Шинрой, которая немедленно захватила его в плен.

— Президент студсовета желает с тобой побеседовать — провозгласила строгая девица, и по тому, как её рука сжалась на его плече, было очевидно, что выбора ему не положено.

Его успели отконвоировать половину пути, когда помощь прибыла из неожиданного источника. Конеко и Киба, различающиеся как ночь и день, стояли в проходе, явно настроенные воспрепятствовать им. Честно говоря, ему даже стало интересно, какая же катаклизмичная ментальная битва произойдёт между соперничающими дьяволами из разных свит.

Ничего подобного.

Вместо этого, Киба залихватски пригладил рукой волосы и улыбнулся Цубаки.

— Семпай, — подмигнул парень — ты сегодня прекрасно выглядишь.

Он нахмурился. Как будто это сработает... Это же старо, как мир.

И тут он увидел, как щёки Цубаки запунцовели.

— Э-эм... — девушка запнулась. — Б-благодарю.

Он ощутил нервный тик, и был вынужден напомнить себе, что они не демоны, с которыми он знаком, а дьяволы, и к тому же дьяволы-подростки. Они столь же подвержены увлечениям и влюблённостям, как подростки-люди.

Тем не менее, мысль о существах, связанных с Преисподней, по щенячьи влюблённых, вызывала когнитивный диссонанс.

Однако прежде чем он смог задуматься об этом, Конеко скользнула со своей позиции, и потащила его за рукав; только после этого старшая девушка сообразила, что план сорвался, и без особого усердия попыталась их остановить, однако Киба немедленно встрял между ними и продолжил вгонять Цубаки в новые оттенки красного.

Интересно. В следующий раз, когда он столкнётся с Тенями Арканы Дьявол, можно будет попробовать соблазнить их попыткой пикапа, вместо обычного процесса поджаривания высокомощными Махамаонами. (пр. переводчика: в первых двух Персонах или SMT это могло сработать... :-) )

Воспользовавшись отвлечением в виде Кибы для бегства, Конеко довольно долго тащила его за собой, пока они наконец не остановились на отдых. Он перевёл дыхание и собирался было поблагодарить девушку, когда она необычно серьёзно кивнула ему, и втолкнула в открытую комнату.

Дверь со щелчком захлопнулась, прежде чем он успел собраться, и он понял, что она её заперла.

Но почему... О.

— Только подумать, Арисато-кун, ты всё время возвращаешься к нам, надо же...

Её голос заставил его содрогнуться, и медленно повернуться к соблазнительно улыбающейся ему Акено.

— Это было предначертано — произнесла сидящая рядом с ней Риас, пламенеющие волосы которой качнулись, когда она царственно кивнула. — Арисато-сан просто следует предначертанию судьбы. Он понимает, что в его лучших интересах быть вместе с нами.

Его взгляд опустился с её лица на грудь, где на серебряной цепочке свисал ключ.

Ну... Дерьмо.

Она проследила за его взглядом и усмехнулась, поняв, на чём сосредоточено его внимание.

— Невежливо так долго смотреть на грудь девушки — промурлыкала она. — Но если это ты, я не возражаю.

Он сглотнул. Чувство обречённости нахлынуло с удесятерённой силой.

* * *

Школьный лазарет не сильно отличался от того, что был в Старшей Геккукан, хотя в Академии Куо он был несколько более обставленным. Разных фиговин было чуть меньше, но впечатление сохранялось то же, равно как и запах. Запах химикатов стоял плотный, и он решил, что это весьма неприятно, когда присел на единственную здесь кровать, уже занятую.

Разубедить Риас было нелегко. Она весьма настойчиво давила, и в итоге его спас только школьный звонок, сообщивший о конце перемены и продолжении занятий. Никогда раньше он не чувствовал такого облегчения от чего-то, что все ученики по умолчанию не любят.

Улыбка, которую она продемонстрировала перед расставанием, однако, комфорта не доставила, намекая, что события этого дня ещё продолжатся, если не после школы, так завтра. Похоже, его дни незаметности резко закончились. Печально... Мир и тишина редко встречались, когда он был в SEES, и, похоже, здесь они тоже его оставляют.

Он счёл, что удачно уже то, что удалось избегать Риас и Сону до конца занятий; простая задача смешаться с потоком школьников, направляющихся домой, а затем вернуться на территорию школы. Он намеревался сделать то, что собирался во время обеда, но не смог из-за неожиданно возникших сложностей.

Он бросил взгляд на хрупкую фигуру под белой простынёй. Асия Аргенто, девушка, которую пытался спасти Иссей, девушка, которую он спас, лежала перед ним, её грудь время от времени поднималась и опускалась. То, что монашке позволили остаться на территории школы, было свидетельством влияния Риас в школе. В любом другом случае её отправили бы в госпиталь — не то, чтобы там смогли бы помочь. Её состояние не вылечить лекарствами... Это лишь вызвало бы вопросы, а для существ, желающих оставаться скрытыми в человеческом обществе, вопросы — это нехорошо.

Он ощутил укол симпатии, взглянув на неё. Лицо девушки было болезненно бледным, и бусины пота собрались на её лбу и шее. Она выглядела столь невероятно слабой, столь чрезвычайно хрупкой, что ему было тяжело подумать о том, чтобы разбудить её. Однако даже так, сейчас она выглядела немного лучше чем тогда, когда он её нашёл, когда она была окутана серой бледностью смерти, как плащом. Сейчас она просто выглядела больной, и с болезнью пришёл неглубокий сон, перемежающийся периодами усталого бодрствования. Как раз сейчас наступил такой период, и он увидел, как её глаза устало открылись.

— Иссей? — пробормотала она, заметив его присутствие рядом.

Он сдержал улыбку.

Он слышал, что парень не отходил от Асии с того момента, как её положили сюда, жертвуя свободным временем, чтобы оставаться в одной комнате с ней, составляя ей компанию. Он мог по крайней мере уважать его за это. В его глазах этот озабоченый всё больше напоминал Джунпея — снаружи клоун клоуном, но внутри — закалённая сталь. Когда Чидори пожертвовала жизнью, чтобы спасти его, эта сталь была брошена в огонь, и появилась из него чем-то нерушимым. Этот лодырь остался собой, но в нём появилась определённая сила, которой не существовало ранее. Жертва Чидори закалила его, дала ему нечто, ради чего стоит жить, кроме еды, женщин и игр.

И, как оказалось, это изначально была не такая уж жертва, поскольку вскоре Чидори каким-то образом сумела себя оживить. Он присутствовал, когда Джунпей услышал эту новость, и был искренне рад за своего друга. Рад настолько, что не возражал, когда на волне эмоций парень придавил его объятьем и стал плакать на плече.

Он искренне не ожидал от Джунпея таких эмоций, и, определённо, сам Джунпей тоже, поскольку прогулка обратно до общаги для обоих была чрезвычайно неловкой.

Они... Не упоминали этот инцидент в дальнейшем.

Он подождал, пока она окончательно очнётся, прежде чем ответить.

— Нет.

— Ой... — девушка устало потёрла глаза. — Извините. Я сперва подумала, что вы Хьёуду-сан...

Она моргнула, прогоняя туман в глазах.

— Вы Арисато-сан, верно?

Когда он согласно кивнул, она выпрямилась на кровати.

— Хьёуду-сан сказал, что вы меня спасли. Спасибо за это.

— Рад помочь — ответил он.

Девушка с любопытством посмотрела на него, обнаружив, что он больше ничего не говорит.

Он нахмурился.

Ему скверно давалось выражение заботы; это просто было не его. Он предпочитал слушать, и действовать только тогда, когда это было необходимо. Для социальных связей это работало. Он выслушивал их проблемы, и отвечал только тогда, когда это было нужно...

Так что вопрос, который у других звучал бы с искренним сочувствием, у него вышел натянутым и неловким.

— Ты... нормально себя чувствуешь?

— Да. — Несмотря на её состояние, девушка нашла в себе храбрость улыбнуться. — Сейчас я слаба, но Гремори-сан сказала, что со временем я должна поправиться.

— Этого не произойдёт.

Она уставилась на него круглыми глазами. Он выругался про себя. Он не хотел быть таким резким.

— То состояние, в котором ты сейчас, — нерешительно начал он — это моя вина. Я не смог тебя полностью исцелить.

— Не вините себя, Арисато-сан — она попыталась сесть, но даже это простое действие оказалось ей не по силам, настолько она была слаба. Вместо этого она слабо улыбнулась. — Я уверена, что вы пытались как могли, и я благодарна за это.

— Ты не понимаешь — он нахмурился, пытаясь найти более простой способ сказать это, но не смог. — Когда я нашёл тебя, ты уже была мертва.

Девушка опустила взгляд.

— О... — тихо произнесла она.

Он хотел бы, чтобы не было нужды говорить ей это, но у неё было право знать.

— Твой Священный Механизм был извлечён. Этот процесс убил тебя.

Асия закрыла глаза, и её руки сжались в кулаки, когда она вспомнила то, что не хотела вспоминать.

— Я помню, что была связана, и Иссей-сан пришёл спасти меня. И затем Райнаре начала извлечение Священного Механизма. Было такое чувство, словно что-то вытягивает мои жизненные силы, утаскивая их прочь против моих усилий удержать их — она поморщилась. — Было больно. А потом всё потемнело.

— Да — сказал он, не зная, что ещё сказать.

Воцарившаяся в результате тишина давила на его разум свинцом. Он скривился. Утешения даются ему скверно...

— Когда я сперва попытался тебя оживить, — наконец, произнёс он, когда молчание стало невыносимым — мне это не удалось. Свет отвергал тебя.

Лицо девушки омрачилось, но она понимающе кивнула.

— Я не удивлена — мягко произнесла она. — Я была отлучена от церкви. Небеса не примут меня.

— Церковь не имеет права голоса в том, принимают тебя Небеса или нет.

Она подняла на него удивлённый взгляд.

— Но Церковь...

— Организация, управляемая людьми — перебил он её. — А люди не решают, кто попадёт на Небеса. Это всегда было доменом Бога.

— Это правда — признала она. — Так почему Свет отверг меня?

— Ты нарушила правило.

— Правило? — на её лице распространилась растерянность.

— Закон небес.

Это сказал ему Метатрон, когда они стояли среди обломков, он смотрел на её прикованное тело, а ангел наблюдал со стороны.

Ария нерешительно помедлила, а затем кивнула, неохотно соглашаясь с ним.

— Однажды я исцелила дьявола, когда ещё была Святой Девой. Это из-за этого Церковь отлучила меня. Он притворялся человеком, так что я тогда не знала. Когда это раскрылось, меня назвали ведьмой и изгнали те люди, которым я помогала — её лицо пересекла печаль. — Я была вынуждена отправиться к Падшим Ангелам для безопасности, и Райнаре приняла меня.

В этом был смысл. Исцелить её было несложно; порезы и синяки на её теле легко смыло простое Диа. Сложность была с воскрешением.

Свет — жёсткая, негибкая сущность. У него немного законов, но те, что есть, нерушимы. Нарушьте любой из них, и Небеса вас отбросят. В её случае, она нарушила важнейший закон: не иметь отношений с демонами, и хотя она сделала это по незнанию, Свет не делал исключений.

Кто-то может пожаловаться, что это несправедливо. Кто-то будет злиться на Небеса за столь суровое постановление. Они — глупцы. Свет столь строг потму, что должен быть строг; один шаг в сторону от пути Небес, и появляется риск совращения. Так появились Падшие, и он видел свидетельства тьмы, запятнавшей их души, в Райнаре и Персонах, обитающих в его разуме. Так что в то время как другие могли пожалеть девушку и объявить её судьбу трагедией, он лишь принял это, как оно есть.

Но принять — не значит не бороться. Никс потребовало, чтобы человечество приняло свою гибель; он боролся с этим, вогнав клинок Танатоса в её уродливое, пустое лицо. И когда она меняла Арканы, принимая чудовищные формы одну за другой, он продолжал бороться, призывая высшие Персоны каждой Арканы, которую она оскверняла. И когда наконец она была вынуждена принять свою финальную форму, под тенью Луны, неотвратимо падающей на Землю, чтобы покончить со всем сущим, он превзошёл ограничения времени и пространства, чтобы бороться с ней на том разбитом, безнадёжном пейзаже, с одним лишь безграничным потенциалом человечества за спиной и бессчётным количеством Персон в разуме.

Этого было достаточно. Никс была могущественна; это невозможно отрицать. Но он принял то, что она могущественна, принял тот факт, что она то, чем себя называла, и тем не менее, боролся с ней.

И когда он стоял среди руин той церкви, глядя на неподвижное тело девушки, прикованной к сломанной деревянной колонне, он принял тот факт, что это её судьба, и несмотря на это переборол волю Света, чтобы вновь дать ей жизнь.

Метатрон почти был в ярости.

— Если Свет не мог мне помочь, — наконец, произнесла Асия — то как вы меня оживили?

Он улыбнулся ей, надеясь, что это её успокоит.

— Не все формы воскрешения принадлежат ангелам.

— Я... Понимаю.

Она не понимала, но он не мог её в этом обвинить. Это было очень короткое объяснение для процедуры, которая, скорее всего, подорвёт всю её веру. А ещё это было нечто, чего он не хотел открывать, пока не уверен в своём положении в этом мире и отношениях с теми, кто в нём обитает.

— Но это сработало? — с надеждой спросила она, и когда он кивнул, она продолжила. — Если это сработало, почему я так слаба?

Её взгляд метнулся к нему, расширяясь в понимании.

— Вы сказали, что я не оправлюсь.

— Это так. Твой Священный Механизм. Я не смог его воспроизвести.

Он пытался. Воспользовавшись тем же методом, который использовал, чтобы воскресить её, он поместил фрагмент силы в её тело, где он немедленно разбился на части. Он знал, что это произойдёт. Ещё до того, как Риас и Сона объяснили ему концепцию Священных Механизмов, он ощущал рассеивающуюся ауру энергии, ещё остававшуюся в теле девушки. Его предположение было близко к истине: остатки оружия, выкованного силой, с которой даже он не мог сравняться, скрытого в хрупком теле смертной. И даже имитировав процесс его создания, он знал, что воскрешение будет частичным, мимолётным, неполным.

И всё же даже неполное воскрешение было лучше, чем вообще никакого, и он считал это победой, поскольку истинное воскрешение и не было его целью.

— Так что со мной будет? — спросила она.

— Ты зачахнешь. Когда исчезнут остатки твоего Священного Механизма, то же случится и с твоей жизнью.

Асия полуулыбнулась ему. Он признавал её способность сделать это — но, с другой стороны, это всегда было характерной чертой людей. Улыбаться в лицо беды.

— Из ваших уст всё звучит так неотвратимо, Арисато-сан...

— Я прошу прощения — искренне произнёс он. — Я не привык к таким разговорам.

— Всё в порядке. Это даже подкупает.

Девушка откинулась на подушки, и слегка кашлянула.

— То есть, я умру.

— Да — ответил он. — Ты умрёшь. А затем будешь жить.

Она непонимающе взглянула на него.

— Завтра ты попросишь Риас, чтобы тебя сделали дьяволом, и когда ты умрёшь, она воскресит тебя как часть своей свиты, и ты будешь жить снова, просто не как человек.

Асия медленно кивнула.

— Гремори-сан сказала, что если ситуация ухудшится, она предложит мне этот вариант. Стать дьяволом, имею в виду.

— Не удивлён, что она это сделала — ответил он, и подождал неизбежного вопроса.

— Но если я всё равно умру, то зачем вы меня оживили?

Он терпеливо взглянул на неё.

— Потому что ты заслуживаешь выбора.

— Выбора?.. — неуверенно спросила она.

Он встал и потянулся, слегка поморщившись, когда пара суставов хрустнули.

— Риас предложила тебе этот вариант, поскольку ты ещё была жива. И поэтому я оживил тебя. Чтобы у тебя была эта возможность. Выбрать, жить как дьявол, или умереть как человек.

Девушка опустила взгляд, и он заметил, что она крепко сжала края кровати.

— Думаю, я предпочла бы жить как человек — мягко произнесла она.

— Это сожаление, которое ты ощущаешь. Оно было бы невозможно, если бы ты умерла и Риас обратила тебя.

— Я не понимаю.

— Дьявол вечно верен демону, которому служит. Твой случай не будет отличаться. Твоя способность выбирать, способность решать свою судьбу, будет отброшена и заменена послушанием Королю свиты, к которой ты принадлежишь.

Риас и Сона не включили эту часть в свои объяснения, но он знал. Демоны в его разуме дали ему знать.

Асия прикусила губу, подумав об этом.

— Способность выбирать — это то, что делает нас людьми. Способность выбирать — то, что делает нас лучше. Ты потеряешь это, став дьяволом.

— Я хочу жить — произнесла она через какое-то время. — Я хочу быть друзьями с Иссем, Риас, и остальными.

Её голос дрожал.

— Но я не хочу терять для этого свою человечность. Почему я не могу просто быть собой и жить счастливо?

Этот последний вопрос не был обращён к нему, или к кому-то вообще, но он всё же решил ответить.

— Иногда нам приходится делать выбор между вариантами, которые мы не хотим. В такие моменты, способность выбирать — наш сильнейший союзник и наш самый ценный дар.

Она ничего не сказала, и лишь снова опустила взгляд.

— Я прошу прощения — повторил он, когда молчание затянулось.

Она взглянула на него, и он заметил влагу в её глазах.

— Я прошу прощения, что не был способен воскресить тебя полностью. Священный Механизм в твоём теле создал сложности. Я прошу прощения, что лишь дал тебе этот последний шанс выбрать.

Асия вытерла глаза и вздохнула.

— Хьёуду-сан сказал, что вы очень холодны.

Он кивнул. Это звучало похоже на Иссея.

— Но я не думаю, что это так — она улыбнулась ему. — Я думаю, что вы очень добры, Арисато-сан.

Неожиданно её тон стал очень осторожным, даже нервным.

— Вы будете думать обо мне хуже, если я решу стать дьяволом? — спросила она.

Метатрон стал бы. Как и множество других, чьи золотые формы сияли на золотых тронах.

Но он не был одним из них.

— Я не сужу — наконец, ответил он. — Я лишь принимаю.

* * *

Была поздняя ночь, когда он направился домой. Его разговор с Асией был долгим, и даже после его окончания он не мог позволить себе роскоши отдыха: квартплата сама не заплатится. Так что остаток дня он перемещался от подработки к подработке, вкладывая в них по несколько часов. К счастью, все они были ближе к консультациям, и не связаны с существенными физическими усилиями; и неплохо оплачивались для нескольких часов работы.

Тем не менее, он устал. И потому не слишком внимателен к окружению, когда брёл по лестнице к своей квартире.

Он отпер дверь и вошёл.

Первым, что он заметил, был свет: он был включен. Что было странно, учитывая, что он каждое утро не забывал их выключать, отправляясь в школу. Ему не нужны были увеличенные счета за электричество.

Затем он заметил их, узнал, что они такое, и немедленно барьер Обнуления Света замерцал вокруг него — то, что следовало сделать при первой стычке с ними.

Ближайшая к нему фигура, единственная стоящая на ногах, одетая в безумно устаревший лиловый костюм, медленно подняла руки.

— Переговоры?..

* * *

— Ты не понимаешь последствий — тот, кого звали Донасек, зыркнул на него через стол — того, что ты сделал.

Они сидели в его скромной комнате, собравшись по сторонам деревянного стола, который он использовал как обеденный. Помимо Донасека были ещё двое, те же, с которыми он встретился в церкви, но не сражался.

На стуле слева опасно наклонилась Миттельт, младшая из них, чьи светлые волосы были завиты в две детских косички. Снаружи она выглядела мило, даже невинно, но он знал о Падших достаточно, чтобы немедленно отбросить такую мысль. Чем невиннее выглядел кто-то из их племени, тем темнее были их души на самом деле.

Справа сидела высокая, фигуристая Калаварнер, обтягивающее одеяние, которое она решила надеть, оставляла мало свободы воображению. Тёмные волосы женщины практически закрывали её глаза, но он ощущал, что она следит за ним, следит с того самого момента, как он вошёл в квартиру.

Он действительно не хотел знать, почему она постоянно перекладывала ноги с одной на другую, или маневрировала так, чтобы дать ему удобную возможность заглянуть в её вырез. Серьёзно, не хотел. Это угрожало его рассудку.

— Когда закончилась Великая Война, больше всего пострадали силы Небес — продолжил мужчина. — Когда Бог был убит, их армии отступили с поля боя, преследуемые и Падшими, и дьяволами. Множество Архангелов было потеряно в тот день в тщетных усилиях собрать свои силы. Лишь благодаря стойкой обороне стен Небес Михаилом легионы Ада были наконец остановлены. К тому времени все три фракции были истощены настолько, что находились на грани вымирания. Договор был подписан, но всем было очевидно, что Небеса больше всех потеряли в Нескончаемой Войне.

Он продолжал хранить молчание, лишь поднимая взгляд, когда Падший затрагивал какой-то неизвестный ему момент, ожидая неизбежного откровения, которое должно было поразить или испугать его.

— Среди тех, кто пал, был Метатрон.

О. Вот оно.

— Когда Бог пал, один лишь Метатрон отказался покидать поле боя. Его броня была многократно пробита, но орошая серебро своего обличья кровью из множества ран, он стоял над телом Божьим и защищал его от окружающих орд демонов и Падших. Его копьё, Инаэрион, повергло многих чемпионов обеих сторон, прежде чем его превозмогли числом. Своим последним непокорным деянием он швырнул Инаэрион обратно на Небеса, дабы никто из врагов не сумел взять его как трофей, а затем подорвал себя взрывом света, чтобы защитить тело Божье от осквернения.

Донасек помедлил, пытаясь добавить веса своим словам. Это была хорошо знакомая ему тактика; сперва от Митсуру, и в последнее время от Соны. В исполнении ангела это не сработало, только придало ему вид отчаявшегося.

— Я видел это копьё, прежде чем Пал. Оно упало в Вестибюль Тронов, и там оно остаётся по сей день, нетронутое и недвижимое, ибо никто не может подойти к нему, не ощутив его ярость на смерть своего владельца. Лишь Михаил пытался извлечь его, и когда он это сделал, Инаэрион обжёг его своим гневом.

Бородач повернулся и бросил на него взгляд; в его глазах сияли удивление и страх.

— Метатрон был величайшим из ангелов. Он был несокрушимой стеной, на которую мог положиться весь наш род. Даже среди Падших, мы почитаем его за его силу, хоть и ненавидим как врага. И ты... ты призвал его

Падший Ангел отшатнулся, когда выражение на его лице осталось неизменным.

— Ты понятия не имеешь, что грядёт — прорычал мужчина. — Пусть всего один слух, лишь йота произошедшего утечёт, и силы Небес спустятся сюда, чтобы докопаться до истины. И когда они найдут тебя, и узнают, на что ты способен, они силой вырвут твою силу из тела, чтобы Метатрон мог принять материальную форму и править вновь. И тогда он примет Инаэрион, отбросит договор, и продолжит поход против Пылающих Преисподних и нас. Ангелы последуют за ним без вопросов, и Великая Война вновь поглотит этот мир.

В его болтовне было множество предположений и ошибок; он мог по крайней мере поправить часть из них

— Он этого не сделает.

Донасек фыркнул, позволив проступить своей заносчивой, Падшей стороне.

— И что заставляет тебя так думать?

— Потому что я ему не позволю.

Слева Миттельт издала звук, похожий на нечто среднее между фырканьем и смехом.

— Ты шутишь. Человек, командует Архангелу? Сама идея тупая — фыркнула она, хотя в её исполнении это выглядело так, словно она дуется. — Даже если вообще в своих словах есть хоть что-то.

Она повернулась к своим товарищам-Падшим, и на её детском лице было ясно видно раздражение.

— Почему мы вообще здесь, слушаем эти глупости? Всё это вообще может быть надувательством!

— Ты видела Метатрона — огрызнулся Донасек. — Ты видела, как он появился за его спиной. Появился, чтобы наказать нас.

— Это могла быть иллюзия — девочка упрямо скрестила руки на груди. — Существуют Священные Механизмы, способные на такое.

Он не стремился её поправить. Дьяволам он продемонстрировал Персоны как жест доброй воли в обмен на то, что они рассказали ему правду. Для этих Падших делать то же не было нужды. Им он ничего не должен.

Как выяснилось, в этом действительно не было нужды. Калаварнер внезапно встала со своего стула, опрокинув неуклюжее сиденье.

— Вот — женщина сорвала ткань на своём плече, обнажив кожу для взгляда младшей из ангелов.

Он нахмурился. Там, вытравленные в коже, сияли сигилы света, священные руны, которые он не понимал.

— Это не иллюзия. Это было вырезано на наших телах, когда мы очнулись. Они есть у меня, есть у Донасека. И у тебя тоже.

Миттельт что-то пробурчала, но не смотрела в глаза старшей Падшей.

— Это Метка Покаяния, даваемая тем, кто согрешили, но ещё могут искупить свою вину. Они даны нам им, и ты не отвергнешь эту честь.

Миттельт вздёрнула голову при этих словах.

— То, что у тебя фетиш на Метатрона, не означает, что я должна делать, как он сказал — выплюнула она.

Хм. Это определённо объясняет, почему эта женщина так на него смотрела.

— Ты смеешь отбросить шанс на искупление? — прошипела Калаварнер, ничуть не смущённая обвинением. — Наглая мелочь! Мне следует убить тебя прямо сейчас за непочтение к его предложению!

— Попробуй, — ухмыльнулась Миттельт, чьё лицо обратилось в уродливую маску жестокости — и я вытру тобой пол, сучка!

Донасек тоже встал, неприязненно зыркнув на Падших-женщин.

— Как ваш лидер, я требую прекратить эту свару! У нас есть куда более серьёзные проблемы!

Парочка обернулась к нему с гневом на лицах.

— Кто сделал тебя нашим лидером? — фыркнула Миттельт.

— Я не помню, чтобы тебя кто-то назначал — зыркнула на него Калаварнер.

Донасек собрался.

— Я был вторым после Райнаре.

— Да, — выплюнула Миттельт — и Райнаре надрал зад человек. К чему ведёшь?

Мужчина нахмурился.

— Если хотите так, — его крылья расправились, чёрные перья проросли из плеч — то я обеспечу, чтобы вы больше не срывались с поводка дисциплины.

Обе падшие скопировали его действие, и на глаза показались ещё две пары крыльев.

Он вздохнул, наблюдая, как его жилая комната готова превратиться в поле боя. От всех этих споров у него начала болеть голова, а он терпеть не мог головную боль.

Он позволил сполоху силы протечь через него, просочившись в его разум как вода через сломанную плотину, наполняя его сознание своим неукротимым присутствием.

Умолкните.

Все стёкла, все фарфоровые тарелки, все хрупкие объекты в непосредственной близости внезапно рассыпались на осколки, разлетевшиеся в стороны.

Он улыбнулся. Глас Господень, воистину.

Теперь все они смотрели на него, Падшие Агелы, уставившиеся широко раскрытыми глазами. И затем, дружно как один, осели обратно на свои сиденья.

Хорошо. Он поднял кулак с того места, где ударил им о стол, чтобы подчеркнуть, и стол немедленно развалился надвое, рассыпавшись грудой расщеплённого досок и отвалившихся ножек.

Досадно. И приобрести удалось со скидкой...

Он бросил взгляд, и убедился, что Донасек и Миттельт потрясённо смотрят на него с открытыми ртами.

— Не драться за столом.

Они заторможенно кивнули. Все, кроме Калаварнер, которая следила за ним, залившись краской.

— Ох, — похоже, женщина испытывала блаженство, и к его лёгкому дискомфорту, одна её рука опустилась и принялась соблазнительно поглаживать её бедро — Метатрон-сама меня отругал...

Он содрогнулся. Падшие Ангелы. Не-е...

Донасек внезапно ухмыльнулся.

— Вот твой ответ, Миттельт — подмигнул он. Девочка надулась и уставилась на ноги.

Повернувшись, бородач внимательно изучил его.

— Кто ты?

Он поднял бровь. Прямолинейно...

— Кто ты, чтобы взывать к силе Небес? — продолжил Донасек, обшаривая его взглядом, словно одно это могло принести искомые ответы. — Кто ты, что командуешь Архангелу?

Столь широкий вопрос заслуживал равно широкий ответ.

— Я Минато Арисато — ответил он, и наклонился, чтобы поднять половинку чайной кружки. Серьёзно, печально. Это была его любимая, между прочим.

— Я не об этом! — прорычал мужчина. — Что ты за сущность, что делаешь то, что делаешь?

Он предпочёл не отвечать, и вместо этого наклонил голову в сторону фигуры, всё это время неподвижно лежавшей на его диване.

— Что с ней такое?

Донасек повернулся, на миг растерявшись. Его лицо омрачилось, когда он увидел объект вопроса.

— Хочешь сказать, ты не знаешь? Ты же сам подверг её суду!

Он пожал плечами.

— Просвети меня.

— Метатрон оторвал её крылья. Ранг Падшего Ангела определяется количеством крыльев, которыми он или она обладает. У неё их нет. Лишив её крыльев, Метатрон, по сути, лишил её статуса.

— И что это значит?

— Это значит, что я просто бесполезный кусок хлама — наконец подняла взгляд обладательница голоса, чьё когда-то красивое лицо устилала горечь.

Донасек напрягся.

— Я этого не говорил, Райнаре.

— О, избавь меня от своей жалости. Я не могу летать. Я едва могу бросить копьё света. Я сейчас не сильнее смертных.

— Хмм — произнесла Миттельт. — Такая Райнаре мне нравится. Она гораздо менее нахальная, чем раньше.

— Заткнись, Миттельт.

Мгновенно лицо мелкой зажглось злобой.

— О? Хочешь заставить меня, Райнаре? Что ты можешь мне сделать сейчас, когда не обладаешь своей силой? Ты хлам. Напоминаю, это твои слова, не мои.

Бывшая Падшая с ненавистью зыркнула на притеснительницу, но сделать ничего не могла, так что в итоге просто отвернулась.

— Видите? — уверенно произнесла Миттельт. — Эта Райнаре мне нравится. Она знает своё место.

— Она была нашим товарищем — рявкнул на неё Донасек. — Ты могла бы по крайней мере вести себя мягче.

— И что? — фыркнула девочка. — Она потеряла полезность, когда её крылья были оторваны. Нам нужно было просто бросить её в той грёбаной церкви гнить.

— Для кого-то, отмеченого Светом для покаяния — вмешался он, прежде чем ссора началась снова — ты определённо начала не с той ноги.

Это заставило её заткнуться. Он повернулся к Донасеку, который всё ещё сверлил взглядом младшую Падшую.

— Если она так слаба, почему вы не забрали её куда-то, чтобы оправиться?

— Ну, — внезапно мужчине явно стало некомфортно — мы надеялись, что с этим ты поможешь.

Уголки его рта поднялись в неприятной улыбке. Это становится интересно.

— Падшая, потерявшая свои крылья, уязвима. Ангелы всегда ненавидели нас. То же относится к дьяволам. Если любая сторона выяснит, что с ней случилось, они не задумываясь воспользуются ей состоянием и ликвидируют её. Мы надеялись, что ты выделишь ей место, где можно остановиться, на какое-то время.

Она на секунду задумался, в своём ли уме этот парень.

— С чего бы мне это делать?

— Ты — аватар Метатрона. Ты его Глас, как он — Глас Господень. Если ты не сможешь её защитить, то для неё нет на Земле безопасного места.

Они так считают?

— Она пыталась меня убить.

Донасек неловко почесал затылок.

— Мы надеялись, что ты это опустишь.

— Она пыталась убить моего друга.

Мужчина скривился.

— Мы надеялись, что это ты тоже опустишь.

Он бесстрастно взглянул на него.

— Вы надеетесь слишком на многое.

Сухой, горький звук заставил их обоих обернуться. Райнаре смеялась, хотя по выражению её лица она с тем же успехом могла бы плакать.

— Кокабиэль обещал мне мир — проскрипела она. — Он обещал мне многое. Он искушал меня запретным знанием, оружием, которое окутает мир огнём, тем, чего желают даже ангелы. И я отвергла всё. И тогда он искусил меня любовью, и я пала по своей воле.

Женщина похлопала себе по животу, где её пронзил клинок Метатрона.

— Взгляните на меня сейчас. Отброшенная. Сломленная. Покалеченная. И вынужденная полагаться на жалость человека.

— И ты жалеешь об этом?

Она зыркнула на него, и к её чести, не вздрогнула, когда он встретил её взгляд холодной улыбкой.

— Я не сожалею, что любила, — прошипела она — но жалею обо всём остальном. Я сожалею, что стала Падшей. Я сожалею обо всех этих тёмных деяниях. Я сожалею, что не плюнула ему в лицо, как следовало, когда он впервые приблизился ко мне. Но что толку? В чём смысл сожалений, когда дело уже сделано?

— Ты удивишься — заметил он. — В конце концов, это сожаление спасло ваши жизни.

Они уставились на него.

— Я просил его убить вас — произнёс он, ничуть не смущаясь, ибо это была правда. — Он попросил меня пощадить вас. Я согласился, и вот все вы здесь.

— Но мои крылья... — пробормотала Райнаре. — ...это был мой приговор...

— Это должна была быть твоя жизнь — возразил он, и она умолкла.

— Кто ты? — вновь спросил Донасек, но в этот раз его голос дрожал. — Кто ты, чтобы судить нас? Кто ты, чтобы Архангел выпрашивал наши жизни? Кто ты?

Это было неверной оценкой событий. Он не судил. Он лишь принимал. И Метатрон не выпрашивал; он попросил, и он согласился.

В повисшей тишине глаза мужчины расширялись, пока не озарились пониманием.

— Нефилим — наконец, прошептал тот.

Он нахмурился.

— Нефилим? — Миттельт рассмеялась, хотя её тон был далёк от уверенности. — Вот к чему мы обратимся за объяснением? К легендам и старым сказкам?

Она повернулась, увидела выражение его лица, и всё её нахальство как ветром сдуло.

Нефилим.

Это был титул, и не больше того.

Сандальфон назвал его так, когда он вышел из высшего слияния Арканы Луна.

Рафаэль вонзил свой меч с алмазным эфесом в землю и преклонился, произнеся ему это слово.

Габриэль улыбнулся ему, когда он призвал его из Арканы Императрица, и пропел этот титул мягким, мелодичным голосом.

И Метатрон. Метатрон, которого он создал из слияния величайших Архангелов, чей ранг у Небесного Престола не уступал никому, кроме самого Бога. Метатрон, чья гордость как Гласа Небес была известна почти так же, как его ненависть к демонам. Метатрон, демонстрировавший безразличие к тем, кто был ниже его, пристально взглянул на него из-за своей мерцающей маски, когда впервые явился в Бархатной Комнате, призванный существом, кое должно было с любой стороны уступать ему.

— Нефилим — произнёс он, и почтительно склонил свою серебряную голову.

Он всё ещё помнил кривую улыбку Игоря, когда оба они взглянули на небесное существо, парившее перед ними.

— Я был Мастером Бархатной Комнаты много ваших лет, — произнёс старик, как обычно, держа пальцы под подбородком — и я видел безграничный потенциал человечества. И это — Игорь махнул рукой в сторону ангела серебра и стали — сравнимо с высшими вершинами.

Улыбка превратилась в хищный взгляд.

— Вы, мой друг, были весьма интересным гостем.

Тогда он не имел понятия, что это значило. Даже сейчас были лишь намёки.

Нефилим. Лишь титул, и ничего больше.

Они уставились на него, Падшие Ангелы. Даже Райнаре, больше не выглядящая исполненной горечи, потерявшая своё злобное, хмурое выражение. Он кивнул ей.

— Она может остаться.

Ему самому было неприятно, что в его голос прополз железный тон власти.

Глава 5

Прошла неделя, и он даже удивился, как быстро она пролетела.

Асия учла его совет, и когда он увидел её в следующий раз, она была на ногах, совершенно здоровая, хотя уже дьявол, а не человек. Он был искренне рад за неё. По той немногой информации, которую сумел выжать из Риас, и по истории, которую рассказала ему сама Асия, когда он сидел у её постели, девушка заслуживала второй шанс.

Однако то, как она стала относиться к нему после поправки, радовало его куда меньше. Девушка стала называть его "Ангел-сан", несомненно из-за того вечера, что он провёл рядом с ней, объясняя, что он сделал, и по какой причине. Определённо, не стоило объяснять всё так подробно, со всеми этими объяснениями про Небеса, Свет и тому подобное. Стоило опустить наиболее специфичные моменты; ему хотелось пнуть себя за то, что не сделал этого. Но потом он вспоминал страдание, через которое прошла бывшая монашка, ложь, которой была наполнена её прошлая жизнь, и мысли о том, чтобы её обмануть, резко пропадали. Уж она-то заслуживала знать правду, и небольшой дискомфорт с его стороны был жертвой, на которую он был готов пойти.

И всё же было было очень неуютно, когда идёшь по коридору, и внезапно девушка объявляет тебя посланником Небес. Это вызывало взгляды, и не в хорошем смысле. Так что он выбрал момент, чтобы отвести девушку в сторону, и объяснил ей, почему называть его ангелом в переполненных классах и занятых коридорах — не лучшая идея.

Это прекрасно сработало — и с треском провалилось.

— Понимаю, Ангел-сан — серьёзно кивнула Асия после его объяснения. — Вы пытаетесь оставаться незамеченным среди нас, чтобы указывать людям путь на Небеса...

Девушка наклонилась ближе и заговорщически прошептала:

— Не беспокойтесь, я сохраню в секрете, кто вы.

И так она перестала публично называть его ангелом, что было хорошо, но продолжала называть приватно, что было скверно, поскольку она была членом свиты Риас, и это означало, что остальные дьяволы неизбежно услышат.

Риас это откровенно веселило, как и Акено. Следующие несколько дней эта парочка отчаянно надоедала ему; Риас заявляла, что будет грандиозно, что она заполучит первого в истории ангела в свите дьявола, а Акено интересовалась, покарает ли он её, если у неё будут нечистые мысли.

Если бы он только мог...

Введение Асии в свиту Риас также привело к неожиданному побочному эффекту, в основном в виде её влияния на Иссея. Определённо, бывшая монашка за его попытку спасти её считала парня своим спасителем, и хотя попытка провалилась, это не притупило энтузиазма, с которым она липла к нему. Где можно было заметить Иссея, там всегда была и Асия, воркующая над парнем, и любяще улыбающаяся, когда он смотрел на неё. Иссей, при всей его озабоченности, сперва не понимал, что ему делать, когда женское внимание направлено на него, а не наоборот. В тех случаях, когда он был с ними, и Асия делала что-то, что заставляло парня покраснеть, Иссей всегда бросал на него взгляды в поисках помощи, взглядом выпрашивая вытащить его из неудобной ситуации. В таких случаях он старательно находил какое-нибудь срочное дело, предоставляя дьявола на произвол его заслуженной судьбы.

Он считал это адекватной местью за то, что был вынужден слушать бесконечную болтовню про гаремы, которую вываливал на него Иссей.

Эти дни пролетали довольно комфортно, и даже Риас стала меньше надоедать попытками втянуть его в свиту. С включением в неё Асии, дьяволица была занята обучением нового члена своей группы, и он был рад мирному времени. Возможно, потому и время пролетало столь быстро.

А затем что-то произошло, что-то, что повлияло не только на Риас, но и на всю её свиту. В следующий раз, когда он их увидел, собравшихся в их клубной комнате, над их головами нависло ощутимая мрачность. Единственным указанием о том, что происходит, котое он получил, были пророненые Иссеем слова, что-то про "Петуха на гриле". По тому, как парень скрипел зубами и говорил о всё более суровых способах изничтожить упомянутого "Петуха на гриле" он сперва решил, что вся их команда схлопотала несварение и планировала отомстить ресторану, скормившему им блюдо.

Разумеется, дело было не в этом, и он понял, что тут нечто гораздо более зловещее, когда Риас возобновила попытки рекрутирования его в свою свиту с удвоенным рвением. Однако сейчас в её методах что-то изменилось. Там, где раньше в её попытках была определённая доза поддразнивания, определённая игривость, сейчас было некое отчаянье, и он не знал, почему.

Именно поэтому, когда она попросила его сопроводить их в тренировочном походе в обособенную зону вдалеке от школы, он согласился.

* * *

Поляна находилась посреди леса, окружённая зелёными зарослями, граничащими с дремучей чащей. Это было обособленное место вдалеке от посторонних глаз, и если бы с ним не было проводника, он бы с лёгкостью заблудился. Следовало отдать Риас должное: дьяволица умела выбирать тайные места.

Его взгляд пробежался по окружающему пейзажу, замечая горки земли и обожжёные участки на деревьях, которые не могли возникнуть естественным путём. Некоторые из них были совсем свежими.

Но это было разумно; Риас сообщила ему, что здесь они практиковались со своими Священными Механизмами, отрабатывали командную работу и проверяли новые стратегии.

Он сел на ближайшее бревно, наблюдая, как беседуют меж собой остальные члены похода. Их слова были приглушёнными и намеренно скрытими от посторонних ушей; он это прекрасно понимал. В конце концов, каковы бы ни были планы Риас относительно него, он оставался не членом её свиты, и намеревался сохранить эту позицию. Что означало — персональные слова, предназначенные для её слуг, не предназначались для его ушей. И это его вполне устраивало. Если Риас захочет ему рассказать, сделает это, когда будет подходящий момент.

Он увидел, как одна из фигур отделилась от группы и побрела к нему.

Юуто Киба. Ученик третьего года, и оспариваемо самый популярный парень в академии, если и не за внешнюю привлекательность, то уж точно за искренний шарм. Как и у Риас, в нём была некая характерная искренность, и то, как он всегда улыбался, делало общение с ним простым и лёгким; легион его тайных поклонниц свидетельствуют. Однажды они едва не затоптали его, когда он имел неудачу пересечь дорогу парня в коридоре. Поток фанаток вжал его в стену и держал так несколько минут, в то время как они возбуждённо вздыхали и хихикали, пока Киба наконец не прошёл. Конечно, тогда он считал его человеком, а не дьяволом.

Сейчас, после того, как провёл какое-то время со свитой Риас, он задумался, какая часть этого шарма фальшивая. Парень всё ещё улыбался, всё ещё был вежлив при личном общении, но были моменты, когда он замечал дьявола глядящим в даль, словно предаваясь воспоминаниям.

Когда-то он был человеком; Риас сказала ему это, и Киба подтвердил подробнее, хотя его изложение событий всё равно было лишь краткой выжимкой. Но судя по тому, что он знал о дьявольских воскрешениях, перед обращением он умер, и он ни на секунду не сомневался, что в его истории было нечто мрачное, что и привело в итоге к такой судьбе.

Ещё был вопрос свиты, хотя в случае Кибы это был не вопрос.

Риас и Акено неотступно преследовали его, пытаясь завербовать. Иссей, как ни странно, испытывал наибольший энтузиазм в этом отношении. Асия, как самый новый член, только начала устраиваться, и мало что могла сказать, но он знал, что она была бы рада, если бы он был с ними. Конеко всегда была молчалива, но по тем взглядам, которые он временами ловил на себе, он полагал, что девушка поддерживает его включение в команду по крайней мере из-за силы, которой он обладает. Только Киба оставался в этом вопросе нейтральным, и если не считать его участие в нейтрализации Цубаки, он практически не участвовал в попытках Риас заманить его.

Он инстинктивно понимал, что уважение этого парня не появится само. Его нужно заслужить.

Это напоминало ему Акихико. Включая фанаток.

Когда Киба приблизился, он встал, и его внимание привлекли объекты, которые дьявол нёс на плече.

Как интересно.

— Умеешь с ними обращаться? — спросил красавчик и бросил ему один из двух мечей, которые нёс. Он поймал его за рукоять и крутанул запястьем, смакуя знакомое ощущения клинка в руке. Мечи были его излюбленным оружием в Башне, и множество Теней были повержены его сталью.

— Неплохо — улыбнулся Киба. — Приятно видеть, что у потенциального Слона (пр. переводчика — вообще-то Епископа, кастера в данной системе, но это всё-таки шахматы, и случай не такой, как с Рыцарем-Конём Кибой...) есть некий опыт ближнего боя.

Дьявол заметил его недоумение и усмехнулся.

— Прошу прощения. Я слишком забегаю вперёд. Сона объяснила про Игры Рейтинга, но опустила некоторые тонкости. Попросту говоря, если ты когда-либо присоединишься к свите Риас, или вообще любой свите, твоим рангом будет Слон.

— Слон — повторил он. Ясности это не добавило.

— Да. Ранг определяется тем, в чём хороша фигура. Я сам — Рыцарь/Конь, и моя специализация — ближний бой и скорость. В целом, в этом хороши все Рыцари, но они используют разные Священные Механизмы. Конеко, что вон там — он махнул в сторону стройной девушки, стоящей рядом с Риас — Ладья. Она, может, и не выглядит так, но она способна перенести и нанести уйму повреждений. Это разница между Рыцарями и Ладьями. Рыцари очень быстры, но они довольно хрупкие. Ладьи, с другой стороны, могут выдержать изрядный урон, но они обычно довольно медлительны.

Он понимающе кивнул, и проследил, как дьявол проделал собственные сложные движения мечом.

— Акено — наша Королева. Она обладает всеми сильными сторонами Слона, Рыцаря и Ладьи вместе. Помимо Риас она — наша самая важная фигура в Игре Рейтинга. Иссей, как он мог тебе сказать, наша единственная Пешка. Обычно в свите бывает несколько Пешек, но когда Бучо воскресила Иссея, ей пришлось использовать все восемь фигур.

Дьявол помедлил, словно задумавшись о чём-то, а затем покачал головой и продолжил.

— Последний ранг — Слон, и в отличие от предыдущих, они обычно дальнобойные. Почему ты к ним и относишься. Сила, которую ты продемонстрировал, способность использовать элементы огня и льда и даже исцелять себя, делает тебя очень хорошим Слоном.

— Понятно — ответил он. — А Асия? Она тоже Слон?

Киба улыбнулся ему.

— Именно. Её дар исцеления делает её очень сильной фигурой, но при этом нуждающейся в охране. В общем-то, это норма для всех Слонов. Они оказываются уязвимы, если втянуты в ближний бой. И поэтому я здесь. Проверить твои способности ближнего боя, чтобы мы могли оценить, сколько усилий потребуется, чтобы защищать тебя в Игре Рейтинга.

Он взглянул на клинок в его руке, а затем на давшего его ему дьявола.

— Я не намерен входить в свиту Риас.

Его оппонент отсалютовал мечом, а затем поднял его на уровень лица в стойке дуэлянта.

— Как скажешь — Киба наклонил голову. — И все же, сделай мне одолжение.

И он сделал выпад.

Он видел направляющееся к нему мерцающее остриё, и на долю секунды оказался парализован нерешительностью. Затем инстинкты взяли верх, и хотя месяцы неиспользования притупили их, он всё же сумел вовремя поднять клинок и парировать выпад.

— Хорошо, — голос дьявола был наполнен одобрением. — Снова.

В этот раз это был рубящий удар сверху, обманчивый в своей простоте. Блокируй его напрямую, и сила оппонента врежется в него и выбьет меч из рук. Он поднял меч, отражая удар, но позволил своему клинку наклониться, так что когда меч Кибы столкнулся с ним, он соскользнул под углом.

Два меча проскрежетали друг по другу, прежде чем разойтись. Его оппонент удивлённо глянул на него.

— Необычная форма.

Прежде чем он сумел ответить, Киба вновь атаковал, и внезапно он оказался окружён смерчем точных ударов меча, столь быстрых, что казалист расплывчатым мельканием. Он едва держался, полагаясь на свои боевые инстинкты, пока боролся с неослабно продолжающимися нападениями. В конечном итоге кто-то должен был совершить ошибку, и внезапная боль в плече сообщила, что этот кт-то — он.

Они оба отступили, он — кривясь, Киба — улыбаясь. Он бролил взгляд набок и увидел дыру в своей форме, где царапнул клинок парня.

— Первая кровь за мной — произнёс его оппонент.

Он покачал головой, и указал своим мечом на плечо Кибы. Дьявол глянул в указанном направлении и обнаружил разрез на ткани своей рубашки.

— Значит, ничья — похоже, Кибу это впечатлило. Он вонзил свой меч в землю и оперся о рукоять. — Ты в этом намного лучше, чем я ожидал, Арисато-сан. Скажи мне, кто тебя учил.

Никто. Не то, чтобы в Башне были учителя по обращению с оружием. То, что он знал, то, что изучил, было выковано часами сражений с Тенями на каждом этаже. Из сражений с угрозой для жизни выходит хорошая практика, и каждая убитая им Тень давала ему опыт во владении клинком.

— Я учусь на лету — предпочёл он ответить.

— Должно быть, были сложные обстоятельства, раз так — ответил дьявол с понимающей улыбкой. Какой-то момент парень задумчиво смотрел на него. — Если пешка попытается тебя ликвидировать, полагаю, их ожидает неприятный сюрприз. Нечасто можно встретить Слона, столь хорошего в рукопашной. Но если ты столкнёшься с Ладьёй или Рыцарем, всё-таки окажешься в проблеме.

Его брови поднялись Не то, чтобы он не верил словам парня, но говорить это так уверенно? Это было почти сродни заносчивости.

Киба заметил его реакцию и усмехнулся.

— Я покажу, о чём я.

И затем мгновенно исчез.

Ему потребовалось мгновенье, чтобы осознать, что дьявол настолько ускорился, что глаза его обманули, заставив считать, что тот исчез. Потребовался ещё миг, чтобы переварить, что такая скорость должна быть невозможна, однако он каким-то образом оказался свидетелем этого. Остриё меча у его горла подчеркнуло этот факт дополнительно.

Только это уже был не тот меч. Он бросил взгляд в сторону, к улыбающемуся Кибе, оказавшемуся позади него за время, потребовавшееся ему, чтобы моргнуть.

А затем опустил взгляд на оружие, которое дьявол призвал и приставил к его горлу. Это была уродливая, зазубреная штуковина из зеленоватой стали, сияющая жутким светом. К тому же в нём присутствовало нечто мрачное и зловещее, и он почти ощущал злобу, лежащую под поверхностью клинка.

— Сдаёшься?

Он кивнул, и парень убрал оружие от его горла

— Это демонический меч — объяснил Киба. — Это то, что из себя представляет мой Священный Механизм. Рождение Мечей. Способность создавать и использовать демонические мечи.

Мечник отступил и широко развёл руки; вокруг него материализовалось множество клинков, медленно вращающихся вокруг его тела, все различные и отличающиеся друг от друга.

— У каждого демонического меча свои, уникальные свойства — добродушно произнёс дьявол. — Некоторые из них вроде твоих Персон. Они могут поджигать врагов при взмахе, или замораживать при попадании. Другие по разному, и могут усиливать пользователя различными способами. Именно поэтому Рыцари и Ладьи так опасны, особенно Рыцари: они обладают Священными Механизмами, сравнимыми с моим, и скоростью, чтобы застать врасплох. Если они смогут подобраться на расстояние удара, то не упустят возможности повергнуть тебя.

Он снова кивнул, на этот раз понимающе. Это был обоснованный совет, щедро данный. Он оценил жест.

Но были кое-какие моменты, предположения Кибы о нём, несоответствующие истине. Основными среди которых были его ранг Слона и его беспомощность перед Рыцарями.

— Этот меч, — он приподнял свой меч за рукоять — он тебе больше не нужен?

Киба странно глянул на него.

— Это запаска. А что?

Он не отвечал. Он уже потянулся в свой разум, взывая к мириадам сознаний, связанных с его собственным, предлагая клинок в его руке в качестве медиума. Они ощущали нерешительность.

Он их не винил. Слияние Меча требовало пожертвовать Персоной, потерять воплощение, и награды не всегда высоки. Во многих случаях само воплощение было гораздо могущественнее, чем созданное оружие.

И ктому же сами Персоны этого не любили. Человеческий разум — море неограниченного простора, безграничный океан, с множеством пространства для брожения мыслей. В сравнении с этим ограниченное пространство Нигил-оружия — железный ящик, окружённый строгими ограничениями, в котором едва есть пространство, чтобы двигаться, и Персоны, сущности, выкованные из безграничного потенциала, презирали подобное заточение.

Единственным утешением, которое он мог предложить, был сам меч. Он был сделан из обычной стали, и не обладал свойствами Нигил-оружия. И это означало, что он не мог долго выдержать силу Персоны, прежде чем его структура начнёт разваливаться. Временный сосуд, нестандартный и неполноценный, но пригодный для стоящей задачи. Единственным трюком было убедить Персону войти в клинок, и пока что никто не изъявлял такого желания.

Наконец, кто-то отозвался, и он немедленно ухватился за возможность, ощутив тягу в разуме, когда вводил его в меч, медленно проводя Персону в клинок. Как текущая вода, оружие начало изменяться, сталь плыла, как расплавленный воск, когда сущность в ней стремилась преобразовать её в представляющий себя аспект. Вскоре клинок совсем перестал походить на клинок.

Он опустил взгляд на изменившийся меч и с трудом сдержал улыбку.

Когда-то её имя было Кларент. Её возлагали на плечи праведных рыцарей, преклонявшихся перед легендарным королём при возведении в рыцарское достоинство. Её носили в мирное время, посещая радостные церемонии и торжественные случаи. И хотя она не могла сравниться в величии и славе со своим мечом-сестрой, Экскалибуром, но Кларент обладала собственной уникальной красотой — красотой скромности и умеренности, привлекающей верных и достойных мужей из дальних земель, дабы взглянуть на её величие. Ибо в то время как Эксталибур был воинским мастерством Артура в форме клинка, длинной рукой его гнева, обретшего форму, Кларент представляла собой другой набор идеалов. Мир. Баланс. Гармония. По этой причине Артур никогда не брал её в битву, никогда не доставал из ножен, дабы вкусить кровь, никогда не использовал её для того, для чего используются мечи. Она должна была вечно оставаться украшением, а не оружием, но это не отнимало её величия. Девственный клинок воплощал собой душу королевства, которому больше не нужна была война, чтобы защищать свои границы, или кровь, чтобы обеспечивать безопасность своих граждан.

И народ любил её за это.

Это было отчаянной надеждой всех в Камелоте — что однажды Артур навсегда отложит Экскалибур ипримет вместо неё Кларент, правя в мире вместо войны.

И затем предательские руки похитили её с её благословенного пьедестала, и её принесли в битву, нарушив священнейший из законов. Звон стали был её воплем ужаса, удары металла о металл — её скорбный плач. И на полях Камланна, где умирающие кони бились в грязи в смертных судорогах, где брат бился с братом и люди вцеплялись друг другу в глотки, она наконец пролила кровь того, с кем должна была править.

Кларент умерла в тот день. Её святая форма навечно разрушена деянием, она оказалась искажена и искривлена, пока не стала осквернённой пародией на то, чем когда-то была.

Предательство пятнает сердце чёрным. В случае клинка это трансформировало её в нечто гораздо более жуткое. Где когда-то её поверхность сияла, словно полированое серебро, теперь был почерневший металл, навечно притуплённый грехом предательства. На когда-то прямой клинок, столь идеально ровный, что его можно было уравновесить на острие, сейчас были зазубреные и зубчатые гребни, напоминающие зубастые челюсти некоего первобытного зверя. Там, где рукоять встречалась с гардой когда-то был инкрустированый в камень драгоценный камень. Камень оставался там же, но его сияние угасло, превратившись в мутную мглу, и если как следует вглядеться, можно было заметить щель зрачка. Большой немигающий глаз, проклятый вечно оставаться открытым, вечно переживающий тот момент предательства сотни лет назад снова и снова.

Чёрный меч. Тесак Предательства. Клинок Труса.

— Благодарю тебя, Мордред — едва слышно пробормотал он.

А затем поднял взгляд на оппонента, глядящего на него широко открытыми глазами.

— Это демонический меч — произнёс Киба. Заметно спокойно, заметно ровно, несмотря на то, что только что увидел. — Ты можешь призывать демонические мечи.

Это было не совсем так, но недалеко от истины. Он мог призывать демонические мечи. И небесные мечи. Или любые мечи, если на то пошло, пока мог призвать Персону, которая когда-то владела таковым. И даже если сама Персона не пользовалась оружием, он всё равно мог внедрить её силу в Нигил-оружие, заключив её сущность в тюрьму-клинок для дальнейшего применения.

— Я его не узнаю — признал Киба, чей взгляд пробегал по поверхности оружия. Возмущённое выражение на его обычно весёлом лице само говорило за себя, насколько тяжело далось ему это признание. Поскольку для того, чей Священный Механизм был связан с созданием и содержанием демонических мечей, не знать появившийся перед ним запретный клинок, было сродни святотатству.

— Кларент — сообщил он, желая помочь.

— Мордред — автоматически ответил дьявол. — Он использовал этот меч, чтобы убить Артура Пендрагона.

О. Так он знал.

Киба нахмурился.

— Я читал легенды. Не помню, чтобы он стал демоническим мечом.

Он винил в этом историков. Люди всегда любили приукрашать истории. С Экскалибуром, чья легенда продолжала расти даже после её возвращения Леди Озера, был тот же случай. Летописцы видели славу, которую она завоевала на бесчисленных полях битвы, и предпочли записать это. Кларент никогда не была клинком, предназначенным для войны, никогда не убивала драконов и не сокрушала непобедимых врагов. Её бытие всегда было скромным. И в результате её значимость, идеалы, которые она представляла, трагедия её судьбы, всё это оказалось забыто всеми, кроме немногих.

С остальной частью Артурианских легенд было то же самое. Даже история Мордреда, чьи деяния можно отнести к чернейшим предательствам, чей список преступлений рос при каждом пересказе истории.

В действительности это не Мордред предал Артура, на самом деле. Эта честь принадлежала Ланселоту и Гвиневьере, чья запретная любовь в итоге разрушила королевство, созданное кровью Артура. Мордред просто оказался там, чтобы собрать фрагменты. Даже на поле Камланн, где была разбита чистота Кларент, Мордред не хотел начинать бой, затягивая время, чтобы временное перемирие набрало вес. И даже когда битва казалась неизбежной, не Мордред нанёс первый удар. Рыцари Артура напали первыми.

Он знал это, поскольку Мордред рассказал ему. Он знал это, поскольку Артур это подтвердил.

Возможно, стоит считать подходящей иронией, что столь запятнанный предательсвом клинок использовался тем, кто изнально этого не желал.

Он сомкнул пальцы на рукояти, ощущая тёмные чувства, текущие под сталью, кривясь, когда чёрные мысли забушевали в его разуме. Он поднял порочный меч и направил его на грудь своего оппонена на отдалении. Это был безошибочный жест вызова.

В ответ Киба поднял бровь.

— Ты полон сюрпризов, верно, Арисато-сан? — произнёс красавчик, и на этот раз в его тоне была подлинная теплота.

У него было десять минут. Десять минут, прежде чем сила Мордреда окажется не по силам мечу, и он вернётся в своё прежнее, неизменённое, состояние. Десять минут, чтобы победить дьявола, который может создавать собственные мечи и напитывать их демоническими энергиями. Десять минут на то, чтобы побить противника, который был быстрее него, сильнее него, и, возможно, опытнее него.

Он приветствовал этот вызов. Он сталкивался и с худшим.

* * *

Последний удар свершился не потому, что он превосходил противника во владении мечом, а потому, что Киба перенапрягся. Дьявол бросился вперёд, рассчитывая на своё превосходство в скорости, чтобы зайти с фланга; когда парень проносился мимо, он выставил ногу, и Киба споткнулся о неё, прокувыркавшись по поляне, пока не приземлился на спину. И в следующий миг Чёрный Меч оказался у его горла, как полагается демоническому мечу.

Это была картинно неправильное окончание дуэли между мечниками. Можно было ожидать соблюдения определённых правил рыцарства; подножку вряд ли можно назвать рыцарским поведением. Но его этот факт не беспокоил: Тени никогда не соблюдали правил рыцарства. С чего он должен?

Он глянул вниз на своего оппонента, на чьём лице была странно довольная улыбка.

— Сдавайся.

Киба вздохнул, и его клинок выпал из руки и исчез.

— Я сдаюсь.

Как раз вовремя... Он ощущал, что влияние его Персоны перегружает медиум клинок-медиум, пропитывая оружие силой, которую то неспособно выдержать. Он убрал меч от горла Кибы и увидел слабые следы дыма, поднимающегося от его почерневшей поверхности.

Его сознание восприняло просьбу; он разрешил, и немедленно ощутил, как присутствие Мордреда возвращается в его разум. Он кривовато улыбнулся. Даже хмурый рыцарь, занявший место Артура в отсутствие короля, не хотел задерживаться в тонущем корабле, коим был разваливающийся клинок — а с ним происходило именно это.

Мельком глянув на оружие в своей руке, он как раз увидел, как меч исчезает в облаке чёрного дыма. С шипением сами молекулы клинка расщеплялись, уступая силе, которую он был вынужден выносить.

Такова кара за вмещение за размещение огромной силы в слабом сосуде, и потому для того, чтобы вместить даже слабейшую Персону, требуется Нигил-оружие.

Он перевёл взгляд на Кибу, слегка обиженно расматривавшего последние остатки исчезающего в его руке меча.

— Если бы я продержался ещё всего несколько секунд, — пожаловался парень — я бы победил.

Но он не сумел. Он сказал ему это, и Киба неохотно кивнул.

— Ты прав, полагаю.

Дьявол протянул ему руку, и после секунды нерешительности он принял её, поднимая своего оппонента на ноги. Мечник широко улыбнулся, а затем по товарищески охватил рукой его плечи.

— Так ты можешь призывать демоническое оружие.

Они вдвоём направились туда, где их ожидали остальные члены Оккультного Клуба. Он осторожно кивнул, и Киба продолжил.

— И ты можешь делать их долгоживущими. Материальными. Хотя судя по Кларент, тебе понадобится более прочный материал.

Парень быстро соображает... Он снова кивнул, и рука Кибы крепче сжала его плечи.

— Сделай мне такой.

Он нахмурился. Эту просьбу он не мог принять легко. Не то, чтобы он не мог его сделать; он мог. Просто не станет. Нигил-оружие может стать очень мощным, если слить его с подходящей Персоной, и зачастую принимает форму оружия, которое сама Персона использовала в жизни или в своей легенде. Первое Нигил-оружие, которое он создал, было не для него, а для Юкари. Девушка была в депрессии с того момента, как узнала правду о смерти своего отца, и хотя он смог утешить её да том безлюдном пляже, он знал, что ей нужна и другая форма закрытия вопроса.

Так что он создал первое оружие, большой лук из полированого дерева, и слил его с Персоной Минамото но Такемото, легендарного лучника, который однажды потопил корабль, заполненный вражескими воинами, одной стрелой. Он передал его Юкари, которая в ответ продемонстрировала ему ослепительную улыбку, у в ту же ночь они вместе с остальными SEES взошли на Башню, намереваясь испытать оружие и заодно позволить девушке некую форму возмездия против Теней, забравших её отца.

Это был показательно быстрый и брутальный инцидент.

Они заметили первую Тень, рыщущую в коридоре. Юкари прицелилась из Нигил-лука и спустила тетиву.

Стрела ожидаемо пронзила её, пройдя через Тень, словно её и не было.

Затем она пронзила стену за Тенью.

А затем следующую.

Стрела прошла через множество барьеров, пронзая их, как игла — бумагу. Когда стрела наконец остановилась, остановленная внешней стеной, она взорвалась вспышкой пурпурного света, и проделала в Башне дыру размером с дом. Они выглянули в дыру, ошарашеные, и уставились на высоту пятидесяти этожей под ними.

И не то, чтобы Минамото был сильнейшей Персоной. Как и Мордред, если на то пошло. Как бы ни была трагична история Кларент, её носитель всё же оставался Персоной, выведенной из легенды, и в лучшем случае относился к среднему рангу в иерархии, ниже ангелов и демонов, и намного ниже богов. Что означало, что порочная форма Кларент, каким бы демоническим мечом она ни была, всё же была среднего качества. Он обладал гораздо более могущественными Персонами, чьё оружие, если истолковано буквально, может топить континенты и испарять океаны Земли.

И вот что следует знать о Персонах: в их случае вещи почти всегда истолковываются буквально.

С тех пор Юкари всегда держала этот лук при себе, и для того была хорошая причина. Его сила значительно превосходила то, что они находили в сундуках, заныканых в углах Башни. Юкари также любила пользоваться им и по другой причине; когда пошли слухи о его отношениях с Митсуру, девушка зачастую стала приносить его в зал их общежития, напоказ полируя его или ещё как-то ухаживая за ним, когда присутствовала Митсуру. К её чести, Митсуру продемонстрировала сдержанность по этому вопросу, и по большей части игнорировала соперницу. Это, однако, не мешало наследнице в тех редких случаях, когда она приглашала его в свою комнату, просить его создать оружие и для неё. Он согласился, и даже уже продумал дизайн — рапира с гардой, напоминающей сплетающиеся стебли розы.

А затем явилась Никс, и создание оружия для его любимой оказалось последним, что было у него на уме.

Он не сделал его для неё, поскольку не было времени. Он не сделает для него, поскольку у него нет причины это делать. Он не хотел расставаться с любой из его Персон, и не хотел передавать силу в руки того, чьи намерения были неясны. Хотя он и не мог сказать об этом Кибе, конечно.

— Для этого нужно Нигил-оружие — технически это даже нельзя назвать отмазкой, поскольку это было правдой.

— Понятия не имею, что это — весело ответил Киба. — Но я всё равно найду его тебе.

Дьяволы. Он не так уж мало общался с ними, и всё равно всё ещё не привык к их нахальной уверенности и навязчивости. В случае людей такую самоуверенность можно истолковать как заносчивость, или, возможно, даже непонимание реальности. Но они были льяволами, не людьми, и это было в их природе. Он не станет судить их за это.

Шаг за шагом, они быстро оказались перед членами Оккультного Клуба, которые, как он заметил, остановили то, что делали, чтобы понаблюдать за схваткой. Риас задумчиво рассматривала его.

— Ай-яй, Арисато-кун, — предсказуемо, первой заговорила Акено — это было очень впечатляюще. Я никогда не видела никого, кто мог бы сравниться с Кибо, и так же хорошо смотреться!

Он решил, что это следует считать комплиментом.

— Благодарю — ответил он.

— Это было круто, Арисато-сан! — весело воскликнул Иссей. Он повернулся к девушке рядом с ним и широко улыбнулся. — Видишь? Я же говорил, что тебе не стоит беспокоиться! Арисато-сан очень силён!

Асия улыбнулась, обняв Иссея.

— Это было клёво, Ангел-сан — проворковала она.

Его губы дёрнулись. Ну разумеется...

— Эй, — Киба широко развёл руки обезоруживающим жестом — а я никаких комплиментов не заслужил?

— Комплименты достаются победителю, — поддразнила его Акено — а не проигравшему.

— В свою защиту скажу, — пожал плечами мечник — что я всё ещё шокирован тем, что он может призывать демонические мечи.

— И в этом суть вопроса, верно? — вмешалась Риас, чей взгляд таки не покидал его. — Ты можешь призывать демонические мечи, но не обладаешь Священным Механизмом для этого.

Она помедлила.

— Если только это не была одна из этих Персон, о которых ты нам говорил.

Он кивнул.

— Да. Это была Персона.

Кажется, Кибу это признание ошарашило.

— Но этот клинок. Это был демонический меч. Я чувствовал его присутствие.

Он повернулся к нему.

— Персона в мече был не очень хорошей личностью.

Это было правдой. Хотя Мордред и не предавал Артура на самом деле, он всё же был жёстким правителем и безжалостным рыцарем. И хотя это Ланселот и Гвиневьера заложили основания падения Артура, всё-таки Мордред был тем, кто вогнал Кларент в грудь легендарного короля. Предательство всё же окутывало фигуру чёрного рыцаря, хоть у него и не было такого намерения.

— Мы видели, как твои Персоны создают огонь и лёд — медленно произнесла Риас. — Мы видели, как они исцеляют тебя. И теперь мы видели, как они становятся демоническими мечами. Есть что-то, чего они не могут?

— Такого нет — ответил он.

— Это утверждение, которое требует серьёзных доказательств — произнесла Конеко.

Он нахмурился. У них есть право сомневаться. Некоторые вещи даже его удивляли в сущностях, обитающих в глубинах его сознания.

— Персоны — воплощения представлений разума — наконец, произнёс он. — Пока разум открыт, потенциал Персон безграничен. У них нет ограничений. (пр. переводчика — неправда, 8 навыков... :-) )

— То, что ты говоришь и делаешь, должно быть невозможно — рыжая дьяволица медленно покачала головой. — Но, почему-то, когда ты это говоришь, я верю.

Она сверкнула манящей улыбкой.

— Ты уверен, что не хочешь присоединиться к моей свите? Мы постараемся, чтобы оно того стоило.

— О, атака столь быстро? — усмехнулась Акено. — Как я помню, ты уже предлагала ему то же перед тем, как мы отправились в этот поход.

Риас покраснела.

— Может, он передумал.

Они же понимают, что он прямо перед ними, да?

— Я против этого не возражаю улыбнулся Киба. — Мы всегда сможем использовать в команде ещё одну фигуру, столь искусную в ближнем бою.

А вот это уже неожиданно. Он ни разу не слышал, чтобы мечник поддерживал попытки Риас заманить его в свою свиту. Киба всегда придерживался в этом вопросе твёрдого нейтралитета. Похоже, с этим покончено.

— К тому же — парень похлопал его по плечу — так у тебя не будет отмазки, чтобы не делать мне один из твоих демонических мечей.

Хмм. Похоже, следует пересмотреть мнение о нём. Он не только быстро соображает, но ещё и хитрый.

— Эм, — Асия застенчивым жестом соединила указательные пальцы — я была бы очень рада, если бы Ангел-сан был с нами в одной свите...

Она, словно пристыженно, опустила взгляд.

— Но я пойму, если он не захочет. В конце концов, ангелы не могут иметь отношений с дьяволами вроде нас.

А это уже просто нечестно.

— Если ты присоединишься к свите Бунчо, Арисато-сан, — серьёзно сказал Иссей — мы можем стать больше чем просто друзьями.

...

Серьёзно?

Риас простонала. Акено хихикнула. Киба просто выглядел веселящимся.

— Что такое? — растерянно спросил Иссей у окружающих.

— Вот уж не знала, что у нашей юной пешки такие наклонности, — пропела Акено — но но кто я, чтобы судить? Я буду поддерживать твою любовь, Хьёуду-кун.

Это лишь усилило растерянность Иссея.

— Какую ещё любовь?

Он сдержал вздох. Для озабоченого извращенца парень был неожиданно неиспорченным. И не он один; рядом с ним, Асия выглядела столь же растерянной.

— Я тоже не понимаю, Химеджима-сан — признала бывшая монашка. — О каких наклонностях речь?..

— Ну, — черноволосая красотка проказливо усмехнулась — когда парень любит парня...

Риас поспешно прикрыла рот подруге, пока не начались более... непристойные объяснения. Однако замечание Акено уже сделало своё тёмное дело; урон был нанесён.

Иссей выглядел откровенно ошарашенным намёком девушки.

— Я этого не имел в виду! Я имел в виду, что Арисато-сан и я можем стать соперниками! — извращенец поспешно обернулся к нему, осознав, что остальные продолжают улыбаться. — Я люблю сиськи! Груди! Прости, Арисато-сан, но у тебя их нет, так что тебя я любить не могу!

Он совсем не сожалел об этом. Собственно, это его очень радовало.

Пока Иссей продолжал протестовать, он бросил взгляд на девушку рядом с тем, которая выглядела так, словно сосредоточилась на чём-то особенно интересном.

— Парни... могут любить парней? — пробормотала Асия.

Он представлял, о чём она думает. И оказался прав: секунду спустя щёки девушки покраснели.

— Ох... У меня только что была очень грязная мысль. — Она бросила взгляд на него и Иссея. — Но почему-то это было приятно.

Он задумался о том, чтобы поджечь Акено, но понял, что может из-за этого попасть в тюрьму.

С другой стороны, всегда можно будет сбежать. Персоны полезны для таких вещей.

Когда Иссей наконец успокоился, Риас с надеждой улыбнулась ему.

— Ну?..

— Чудно! — хлопнула в ладоши Акено, прежде чем он смог что-то сказать. — Массированая атака на холодное, ледяное сердце Арисато-куна!

Он нейтрально огляделся. Ответ, как и в прошлый раз, всегда будет тот же.

— Нет.

— Ох. — Риас приняла его решение с достойным изяществом. — Ну, попытаться стоило.

— Атака была не очень эффективна — мрачно кивнула Акено. (пр. переводчика — Покемон :-) )

— Как ты можешь отказываться, Арисато-сан? — он не был удивлён, что это послышалось со стороны Иссея. — Нам нужна твоя помощь! Особенно против этого Петуха на гриле!

Он повернулся к парню, подняв брови.

— Я же здесь, не так ли?

— Я не о том! — Иссей сегодня выглядел необычно ревностным. — Ты можешь все эти вещи, но не можешь помочь нам? Я не могу в это поверить! С твоей помощью мы можем победить Петуха на гриле и Бучо не понадобится проходить через...

Риас подняла руку, и Иссей умолк, лишь сжал челюсти.

— Прошу прощения, Арисато-сан — искренне произнесла девушка. — Моя Пешка завёл речь о том, что касается только меня и моей свиты. Однако я не отрицаю, что если бы ты нам помог, это сделало бы предстоящий бой намного более сбалансированым.

Он вопросительно зыркнул на неё.

— То есть это Игра Рейтинга.

— Да, — признала Риас — и мне отчаянно необходимо выиграть её.

И тут лежал камень преткновения. Чтобы помочь им в Игре Рейтинга, он должен стать одним из её свиты, а это означало становление дьяволом. И это было тем, на что он не желал идти.

— Я не хочу становиться дьяволом — наконец, произнёс он.

Риас кивнула, принимая его решения, но парень рядом с ней был несогласен.

— Ты так говоришь, словно это плохо — пробурчал Иссей.

— Нет. Не плохо.

Он попытался подобрать слова, и наконец остановился на одном.

— Нежеланно.

— Хмм, — прогудела Акено — меня печалит, что Арисато-кун считает нас нежеланными.

Он не умустил искры в её глазах. Или того, что даже Асия выглядела так, словно это её ранит. Возможно, это был неудачный выбор слова.

— Я не хочу жертвовать своей человечностью — попытался он.

— Я своей пожертвовал — указал Иссей. — Я стал дьяволом, чтобы помочь Бунчо и защитить Аргенто-сан! Это то, что делаешь ради друзей! Жертвуешь чем-то, чтобы их защитить!

Часть его смеялась над этим заявлением. Он принёс высшую жертву, когда взошёл на Башню, чтобы противостоять концу всего сущего, и умер, чтобы человечество не ощутило её касания. Он запечатал себя в холодном камне, стал вратами, не допускающими Эребуса до спящей Никс, и был готов провести вечность, защищая человечество от глупости собственных эмоций того. Значение "жертвы" было впечатано в его сущность, и здесь, сейчас, его отчитывал тот, кто едва уловил отблески на поверхности.

Остальная его часть приняла, что они не могли знать, что он сделал, и не поверили бы, даже если бы он им рассказал. Они не понимают, и он не может винить их в том, что они не понимают того, чего не видели.

— Есть то, чего ты не понимаешь — просто произнёс он.

— Я понимаю достаточно, — огрызнулся дьявол — и у меня есть способ заставить тебя понять, что я имею в виду.

Действительно?

— Дуэль, вроде той, что была у вас с Кибой-сан. — Иссей вызывающе глянул на него. — И если я выиграю, ты присоединишься к свите Бунчо.

Он бросил на парня бесстрастный взгляд. Он мог восхищаться решимостью помочь Риас, и верностью тем, кто в её свите, но иногда это превращалось в безрассудство, которым не обладал даже Джунпей. Тем не менее, если Иссей хотел бой, он даст ему таковой, однако с лёкими поправками к предложенным условиям.

— И если я одержу победу, — мягко произнёс он — то вы больше не будете говорить со мной про свиту. Больше никаких просьб. Никаких предложений. Ни слова.

Внезапно на лице Риас появилось явное беспокойство.

— Договорились — сорвался Иссей, прежде чем его мастер смогла вмешаться.

Его губы изогнулись в маленькой улыбке. Чудесно. Он провернулся на ногах, и побрёл к краю поляны. Обернувшись, он заметил, как Риас устраивает парню выговор, несомненно ругая его за то, что он попался в расставленную им ловушку. Иссей отмахнулся, целеустремлённо промаршировав на место напротив него на другом конце площадки.

— Честно говоря, — произнёс дьявол, когда они оба заняли свои места — я загорелся, наблюдая за вашим с Кибой-сан боем. Ты силён, Арисато-сан, и я хочу быть таким же сильным.

Он слегка наклонил голову при этом комплименте.

— И поэтому нам нужна твоя сила в свите Бунчо! — парень сжал руку в кулак. — И если это значит, что я должен с добой драться, так тому и быть! Я ни о чём не сожалею!

Это звучало подобающе героично.

Он поднял ладонь, и поманил пальцами. Универсальный жест начала.

— Я не буду сдерживаться, Арисато-сан — серьёзно произнёс Иссей, и затем возник прилив энергии, окутавшей тело дьявола, пропитывая парня волнами силы.

Проявился Усиленный Механизм, красная латная перчатка с шипами. Зелёный самоцвет сиял в её центре, окружённый серебряными пальцами, больше похожими на когти. Она выглядела похожей на драконью лапу, будь она закована в багровый металл. Он видел её прежде, в комнате студсовета, где Иссей впервые показал свидетельство существования Священных Механизмов. Даже сейчас он ощущал драконью силу, излучаемую оружием, рычащую сущность, заточённую в перчатке, действующей благодаря неестественной силе той сущности.

Ему было любопытно, но он примирился с тем, что не узнает ответа на эту загадку. В конце концов, это Механизм Иссея, и он не хотел влезать не в своё дело. А сейчас ему предоставилась возможность взглянуть поближе.

Его губы вздрогнули, угрожая вновь сформировать улыбку. Судьба иногда выкидывает странные номера...

Если ему противостоит дракон, то он призовёт похожего зверя, чтобы сразиться с ним.

Ортрус возник в его разуме, рычащий двухголовый пёс из греческой мифологии. Гочая Гериона была столь же свирепа, если не больше того, и с его отравленными клыками и ядовитым дыханием, мало кто мог выстоять перед ним. И тогда...

— Усиление! — прозвенел голос Иссея, и Ортрус был отброшен, оценённый как слишком слабый, чтобы противостоять этому новому приливу силы.

Он нахмурился. Так вот как работает этот Священный Механизм. Сона снабдила его приличным описанием "Усиления", как его называли дьяволы, но увидеть его во плоти было совсем другим делом. Он ощущал, как сила в теле Иссея быстро умножается, с каждой секундой становясь сильнее. Это усложняло план боя, но сложности — то, что он привык преодолевать.

Если Ортрус не подойдёт, то подойдёт Валькирия. Прекрасные девы-воительницы скандинавских мифов были безупречными воинами. Они восседали на лучших скакунах, полученных от самого Одина, и их клинки пробовали крови драконьего племени прежде. Персона поднялась в его разуме, её черты отлиты в бронзе, готовая быть призванной.

И тогда голос Иссея прозвучал вновь, и она тоже была отброшена.

— Усиление!

Зучутен, Защитник Закона в буддисткой вере, Страж Юга, поклонился в его разуме. Способный призывать мифических зверей на защиту верных, он обладал силой раскалывать горы и бросать молнии руками. Он подойдёт.

— Усиление!

И он тоже был отброшен, погружаясь в глубины его сознания, когда новая Персона заняла его место.

Ракшас, вооружённый демон индуизма, прополз в его разум. Он и его племя когда-то были злонамеренными людьми, прежде чем оказались реинкарнированы в их текущих обличьях, багровые аватары злобы, пожиравшие плоть существ, коими когда-то были. Персона скрестила свою пару тесаков угрожающим жестом, и он мог ощущать нечестивый голод демона, источающийся из-под рогатой маски, которую он носил.

— Усиление.

Это уже становилось просто неприлично.

Ракшас исчез, и на миг он остался ни с чем. Про себя он восхитился силой Механизма Иссея. Способность того усиливать превозмогала его собственную способность призывать различные Персоны. Он прискорбно недооценил силу парня. Если среди Священных Механизмов была своя Дикая Карта, это определённо был Усиленный Механизм.

И тут он ощутил порыв в своём сознании; сила, что есть Персона, прорывалась на поверхность, требуя высвободить себя.

Я займусь этим щенком.

Голос, проползший в его разум, был грубым и гортанным, наполненным рычащей злобностью, гнездящимся в глотке, что когда-то испускала потоки всёсжигающего огня в вопящих людей, оставляя их обугленные трупы в обгоревшей броне.

Он ощутил желание улыбнуться, и сдержал его. Самодовольно ухмыляться было не в его природе.

Лёгкий кивок его головы — всё, что было нужно Персоне, и он ощутил волну мощи, прилив сил, хлынувший, когда он позволил нерушимой плотине своего сознания рассыпаться.

Оно не воплотилось, и на секунду он растерялся. Затем он опустил взгляд, и вновь возникло желание улыбнуться.

Тёмная сталь перчаткой обернулась вокруг его руки, тяжёлая перчатка чёрного металла с бронзовыми когтями-пальцами. Он перебрал ими, и все отзывались, изогнутые когти постукивали друг о дружку, когда он их проверял. Составленная из пластин броня поднялась вверх, хитиновые пластины проползли по его руке, закрепившись на его плоти, как ножны. Он повернул завершённое оружие, и там, на тыльной части ладони, мерцал кроваво-красный самоцвет, резко контрастирующий с изумрудно-зелёным оппонента.

Он не был удивлён, что оно способно на это. Он был удивлён, что оно выбрало эту манеру, чтобы появиться.

Но с другой стороны, драконы всегда были гордыми существами, и когда они бросали противнику вызов, они всегда старались, чтобы бой был на равных условиях. И сильнейшие из них, самые могущественные, были оборотнями, способными менять тела, и легенды были наполнены драконами, принимающими обличья привлекательных мужчин, прекрасных женщин, и, иногда, опасного оружия.

Он поднял Ложный Механизм, идеальную имитацию, вплоть до малейших деталей, Усиленного Механизма Иссея, и взглянул в их ошарашенные лица.

И ему даже не понадобилось Нигил-оружие, чтобы создать его.

Глава 6.

Я чую его запах на твоей коже...

Голос промурлыкал в его сознании, но слова предназначались его оппоненту.

Иссей атаковал спереди, нападая быстро до расплывчатости. Багровая перчатка поднялась сжатым кулаком. Он нахмурился.

Я чувствую его дыхание на твоей плоти...

Его собственная перчатка отбила удар в сторону, и его ладонь, та, что не защищена Ложным Механизмом, проникла за блок дьявола.

Он толкнул, и Иссей отлетел назад, отброшенный в воздух, словно тряпичная кукла. Каким-то образом парень сумел приземлиться на ноги, хотя его глаза были широко раскрыты от удивления.

Я чувствую вкус его силы в твоей душе...

Он на миг задумался, слышит ли сущность в Усиленном Механизме. Несомненно, слышит; просто не обладает возможностью ответить.

Иссей снова бросился на него. Он впечатал ногу в грудь парня, снова отправив его в полёт. Такова сила Персоны; когда она призвана в любой форме, её сила становится его силой.

И текущая была чудовищно сильна.

Это уже был не бой. Это не было боем с того момента, как оно потребовало всплытия.

Я знаю, что ты такое...

Он обратил внимание, что на этот раз Иссей держится поодаль, несомненно выучив урок в предыдущих двух стычках. К его удивлению, парень опустился на колено и протянул руку. Раскрытая радонь Усиленного Механизма приветствовала его, и он поднял бровь, когда перчатка засияла.

Это должно быть интересно.

Луч переливающегося красного света прожёг бытие, выплюнутый из руки Иссея, как брошеное копьё.

Что ты держишь в себе...

Бронированая перчатка Ложного Механизма поднялась на перехват. Луч столкнулся с чёрным металлом, и он ощущал свирепую силу, стоящую за ударом, поглощая его. Сила была, но истинной мощи не было, не было стержня.

Он сжал перчатку в кулак, наблюдая, как когтистые пальцы ударились о ладонь. Когда он снова раскрыл их, на его ладони пульсировала сфера красной энергии, тот самый луч, которым в него выстрелили, переформированый его волей.

Он продемонстрировал его потрясённо глядящему оппоненту.

Ношу, что на тебе...

Он раздавил сферу в руке, и мир вокруг него взорвался белым жаром. Пламя билось о его тело, бушующий пожар, что должен был испепелить кожу с его плоти, а затем плоть с кости. Он прошёл через него, словно его и не было.

Он выбросил руку вперёд, и из его ладони вырвался мороз, покрывая окрестности инеем, замораживая сам воздух своим неестественным холодом. Иссей едва сумел вовремя отпрыгнуть, и он заметил тонкий слой инея на частях одежды парня там, где морозный удар его зацепил.

Оружие из стали...

Он топнул по земле, и поток ледяных шипов прорвался на поверхность, выстреливая из промёрзшей земли неровными зубьями. Он взмахнул рукой, и они волной покатились к его противнику, неудержимым приливом зазубренных выступов. Усиленный Механизм ударил по ним, разбивая лёд на осколки, но он видел, что на лице опонента начинают проступать признаки усталости, и конкретно этот удар выжал его ещё сильнее.

Но слитое с душой...

Рядом с ним возникли мерцающие морозные сферы, вращающиеся вокруг своей оси, каждая — вдвое шире человеческого торса. Он направил их в своего оппонента расплывчатыми от скорости снарядами. Их пульсирующая поверхность разбрасывала на лету фрагменты льда, наполняя воздух зазубреными осколками, разрывая всё вокруг ледяной шрапнелью. Одна сфера отклонилась в сторону и взорвалась среди деревьев, сдетонировав с силой артиллерийского снаряда.

Душой, что когда-то ярко горела...

Иссей сумел избежать худшего, но рассечённая одежда и царапины на его коже говорили, что атака всё же не обошлась без последствий. С громким криком парень бросился на него — с предсказуемым результатом.

Но сейчас закована в цепи и кандалы...

Красная перчатка встретилась с чёрным наручем, и когда его бронзовые когти сцепились с багровыми, он мог ощущать бушующий в них гнев, отражающий страстность в его разуме. Но даже так — этот гнев был приглушённым, сдержанным, и в результате — легко пересиленым.

О, Ддрайг...

Усиленный Механизм отдёрнулся, словно в удивлении, и он ухватился за эту возможность. Его свободная рука протянулась, схватила Иссея за воротник, а затем он провернулся на каблуках и швырнул парня обратно. Стена льда уже ожидала там, толстый пласт инея, сотворённый Ложным Механизмом. Иссей врезался в него, оставив в замороженной поверхности вмятину, и безжизненно соскользнул с головой, безвольно упавшей на грудь.

Он поморщился. Изначально на стене должны были находиться длинные шипы, на которые можно нанизать противника, но в последнюю секунду он убрал их.

Это изначально не было сражением. И не следует делать из него бойню.

Иссей что-то промычал и дезориентировано проморгался. Это была вся передышка, что ему досталась; взмах Ложного Механизма послал в сотворённую стену мощный удар силы, расколов её надвое и кувырком швырнув парня в пролом.

Великий Уэльский...

Дьявол неудачно приземлился, и судя по тому, как он нерешительно перенёс вес тела на одну ногу, можно было уверенно сказать, что он по крайней мере вывихнул что-то.

Он зашагал к нему. Проходя через расколотые остатки стены, он протянул неприкрытую бронёй руку и погладил замороженную поверхность. Сила собралась, и когда он провёл ладонью по льду, в ней материализовалась рукоять меча, сформированая из материала стены. Он ухватился, потянул, и оружие выскользнуло, как из свежесмазаных ножен. На ходу бросив взгляд, он обратил внимание, как морозный туман клубится над поверхностью широкого клинка.

Это не была Кларент. Это не был любой меч, который он взял бы в бой. Но для стоящей задачи его было достаточно.

Он волочил морозный клинок за собой, и его остриё с шипением вырезало в грязи ледяные борозды.

Багровый Император...

Ложный Механизм в другой его руке был сжат в кулак.

Мой старый враг...

* * *

Она предполагала, что из него выйдет отличный Слон, когда он впервые продемонстрировал способность создавать элементные лёд и огонь, а затем — способность исцелять. Как она представляла, это идеально подходит ему — поливать противников мощными дальнобойными атаками, и исцелять союзников.

А затем он выковал демонический меч, хоть и не обладал Священным Механизмом для этого, наравне сразился с Кибой, кто сам по себе мощная фигура, и эти предположения вылетели в окно. В таком случае, Рыцарь, как Киба. Возможно, Ладья, если его скорость не так хороша.

И тогда он создал это. Чёрная с бронзовыми когтями имитация Усиленного Механизма Иссея. И в этот момент Риас Гремори осознала, что она может предполагать что угодно про Минато Арисато, и всё равно скорее всего окажется неправа.

Её взгляд был прикован к бронированой перчатке, чьи движения в ярости боя были столь стремительны, что её очертания расплывались. Кроваво-красный самоцвет злобно мерцал, когда врезался в зелень своего двойника, словно наслаждаясь брутальным обменом ударами. Бронзовые когти царапали и рвали свои багровые аналоги, пересиливая Усиленный Механизм чистой свирепостью, с каждым рвущим взмахом заставляя Иссея отступать.

У её Пешки было преимущество в скорости, но оно не помогало. Сперва Риас думала, что это из-за неопытности Иссея, но после внимательного наблюдения осознала, что дело не в этом. Просто оппонент её Пешки был настолько хорош. Когда Иссей пытался зайти с фланга, парень проворачивался на каблуках, защищаясь, и не предоставлял окна возможности, которым мог бы воспользоваться дьявол. Когда Пешка бросался в атаку, решив, что нашёл слабое место, чёрная перчатка преграждала его путь, вызывая Усиленный Механизм на соревнование в силе, которое всегда выигрывала. И даже в тех редких случаях, когда Иссею удавалось уклониться, проскочив под имитацией Механизма, его ждал меч, который парень вытащил из стены. Синеватый клинок оставлял в прорезаемом им воздухе струи морозного пара, с каждым шипящим ударом заставляя её Пешку отступать.

Она видела, как он делал то же самое в его дуэли с Кибой — противостоял его скорости несгибаемой защитой. Определённо, парень сражался, полагаясь не на быстроту. Несомненно, он быстро реагировал, но резкие ускорения, практикуемые дьяволами, не входили в его репертуар. Если бы Риас взялась описывать его боевой стиль, то сказала бы, что он спокойный и терпеливый, с добавкой стремительных контратак, с которыми временами даже Кибе приходилось нелегко. И если Киба, её туз в рукаве, самая мощная фигура в её свите, в итоге был побеждён, каковы шансы её Пешки?

Противник Иссея превосходил его многократно. Она с самого начала беспокоилась об этом. Именно поэтому и пыталась его остановить. И это было ещё до того, как она увидела создаваемые им морозные сферы, взрывающиеся как миниатюрные бомбы, и извергал лёд из рук, как дракон, выдыхающий огонь. И сейчас она разрывалась между беспокойством, что её Пешка пострадает от руки оппонента, который его настолько превосходит, и тем фактом, что у неё может больше не быть другого шанса завербовать вышеупомянутого оппонента в свою свиту.

— Итак, он может призывать могущественные воплощения под названием Персоны, — спокойно произнёс Киба, разрушив её сосредоточенность на идущей битве — делать демонические мечи из обычных мечей, а теперь, похоже, может и копировать Священные Механизмы.

Рыцарь повернулся и взглянул на неё.

— Не подскажешь, почему он ещё не в нашей свите?

— Не то, чтобы я не пыталась — буркнула Риас. — Он только что мне отказал.

— Может, нужно лучше простимулировать? — предложил Киба.

— Как? — она поморщилась, когда её Пешка пошатнулся от особенно тяжёлого удара. — Непохоже, чтобы мы могли ему что-то предложить. И попытки соблазнить тоже были не слишком эффективны. Он не озабоченный, как Иссей.

— Действительно, он кажется особо устойчивым к этому — заметила Акено со своей стороны. — Может, он вообще не интересуется девушками? В этом случае нужно поручить уговоры Юуто.

— Мне? — красавчик выглядел ошарашенным. — Почему мне?

— Ты популярен среди всех девушек. Даже Цубаки на тебя запала. Если ты включишь свой шарм, это может сработать.

Киба выглядел возмущённым.

— Но мне нравятся девушки.

— Уверена, ради команды ты справишься — произнесла Акено, старательно сохраняя ровное выражение лица.

Повернувшись, девушка продолжила наблюдать за разворачивающейся схваткой, хотя к этому времени было очевидно, кто выйдет из неё победителем.

— Мне нравится, как он сражается — заметила она. Её глаза озарились довольством, когда парень нанёс свирепый удар кулаком, который Иссей едва сумел блокировать. — Есть в этом некая брутальность... Когда я его впервые встретила, решила, что он тихий заучка. Кто бы мог подумать, что он способен на такое буйство?..

Риас решила не говорить, что щёки её подруги покраснели.

— Хотя я удивлена,что он так опытно владеет Священным Механизмом, когда признался, что не знает о них.

— Потому что это не Священный Механизм — просто прознесла Конеко.

Риас с интересом взглянула на свою Ладью. Некомата следила за битвой так же, как и Акено, но её глаза не сходили с чёрных когтей, пересиливающих красные в каждом безжалостном столкновении.

— Что ты имеешь в виду?

— Оно копирует Усиленный Механизм, но Усилений не было.

Девушка моргнула.

— Это может быть Персона.

— Это же должно быть невозможно, верно?.. — пробормотал Юуто. — Демонические мечи, это я могу понять. Если он это может, это ещё не так удивительно. Но каким образом можно скопировать Священный Механиз при помощи... — какой-то миг парень боролся со словами — ...воплощения мысли?

— Он сказал, что сила Персон безгранична — сообщила Конеко.

— И ты хочешь в это поверить? Я думал, он не всерьёз.

— Когда он не был с нами серьёзен? — указала Риас. — Он всегда с нами всё говорил и делал всерьёз. Демонстрация в комнате студсовета тому доказательство.

Киба неохотно кивнул.

— Понимаю, о чём ты.

Они повернулись и продолжили наблюдать за битвой. Сейчас Иссей уже едва держался, и уступил всю инициативу своему оппоненту. Сейчас её Пешка полностью ушёл в оборону, пытаясь бороться с напирающим синеволосым парнем, который наносил сильные удары рукой в чёрной броне и совершал сложные движения мечом в другой. Она неохотно приняла, что больше шансов рекрутировать его не будет. Честно говоря, она удивлялась, что Иссей сумел продержаться так долго. Её Пешка совершил в ходе боя порядочно оплошностей, которые Минато или не заметил, или предпочёл не замечать.

— Думаешь, он сердит? — озвучила Акено её мысли. — На нас, в смысле. Он порядком затянул этот матч, и уже было несколько возможностей, чтобы немедленно всё закончить.

Она тоже это заметила, хотя не хотела признавать это единственной причиной.

— Это я виноват, возможно — смущённо признал Киба. — Я сказал, что он может стать в твоей свите только Слоном.

Риас вздохнула. Акено весело покачала головой.

— Асия уже тут — она кивнула в сторону упомянутой, которая напряжённо следила за дуэлью, крепко сжав руки на груди. — И ты забыл про Гаспера?

— Ну, я не говорил ему, что у нас уже есть второй Слон. Я хотел растормошить его, увидеть, удастся ли вызвать реакцию. Заставить сражаться лучше.

Он поднял руки, словно защищаясь от отчитывания, которое должно последовать.

— В мою защиту, с Иссем это сработало.

Она зыркнула на мечника.

— Он не Иссей.

— Да уж... — умудрённо кивнул Киба. — Я это понял, когда он от балды призвал демонический меч и скопировал Священный Механизм класса Лонгинуса, как дешёвый фокус.

— Похоже, тебя это беспокоит — улыбнулась Акено.

— Это просто кажется неестественным — Юуто указал в сторону идущего боя. — Однако, если он намеренно затягивает это, может, стоит его остановить? Нам понадобится сила нашего Пешки для Игры Рейтинга.

Риас хотела ответить, когда её прерват мягкий голос.

— Эм, я не думаю, что Ангел-сан из тех, кто мог бы так делать — осторожно произнесла Асия.

Она нахмурилась.

Введение Асии Аргенто в её свиту всё ещё оставалось для неё загадкой. Когда они принесли бывшую монашку на территорию Академии, её жизненные силы были минимальны, опасно колеблясь между жизнью и смертью. Она не один час оставалась в этом состоянии без намёков на улучшение, и не считая коротких периодов, когда просыпалась едва оставаясь в сознании, тонула в мелком сне. Иссей проводил с ней столько времени, сколько мог, и пользовался переменами, чтобы проверять состояние девушки, за которую чувствовал ответственность. Он входил в палату, чтобы подбодрить её, но каждый раз, когда он выходил, выглядел обеспокоенно и говорил ей, что состояние Асии не улучшилось. Тогда она была беспомощна и не могла ничего делать, кроме как утешать своего Пешку.

А затем что-то случилось, нечто, что произошло, когда ни она, ни Иссей не были там, чтобы увидеть это. Когда она вошла в палату в следующий раз, со свитой на хвосте, Асия почти сразу проснулась, и несмотря на своё ослабленное состояние бывшая монашка с готовностью улыбнулась им всем с кровати. И тогда с заметным спокойствием она попросила воскрешения в качестве дьявола.

Другие её ранга даже думать не стали бы. Игры Рейтинга слишком важны, имеют слишком большое значение для свиты, чтобы включить члена, который не может содействовать победе. Но она была готова на это, и согласилась на просьбу Асии, даже если это означало потратить впустую одну из её фигур. Если это означало радость Иссея и жизнь для девушки, которая это заслужила, то ей не о чем жалеть. Хотя и оставалась беспокойство, что её желание сделать счастливым одного из её свиты ослабит группу в целом.

Как оказалось, ей совершенно не стоило беспокоиться.

После этого состояние Асии быстро ухудшилось, и она больше не приходила в себя человеком. Конеко оценила, что у неё есть день, прежде чем смерть наконец заберёт её. Иссей вызвался присматривать за девушкой, и сдержал слово, верно сидя рядом с ней в торжественном молчании, пока жизнь медленно отступала из её тела. Впрочем, отдыхать нужно было и её Пешке, и как раз в такой момент она вошла в комнату и обнаружила его спящим в кресле, положив руки в качестве подушки возле коматозной Асии. Она бы улыбнулась при этом зрелище, если бы её взгляд не приковал мерцающий фрагмент, покоящийся на подушке у головы Асии, поверхность которого мягко сияла в тусклом свете.

Иссей потом заявлял, что в комнату никто кроме него не входил, и даже если бы входили, он бы услышал даже во сне, особенно если кто-то приходил чтобы вернуть столь ценный артефакт, как Священный Механизм. И тем не менее когда она входила, дверь была приоткрыта. Она понимала, что пройти на цыпочках мимо спящего охранника, положить фрагмент и уйти было бы несложно.

Конеко придавила её неизмеримое облегчение, указав, что даже если у них есть настоящий Священный Механизм, фальшивый, имитация, остающаяся в теле Асии, может помешать ритуалу воскрешения. Как оказалось, об этом им тоже не стоило беспокоиться.

Когда Асия умерла, со спокойным и мирным лицом, в окружении членов её свиты, фальшивый Механизм тоже исчез, превратившись в ничто, когда бывшая монашка испустила последний свой вздох. Было такое впечатление, что он был помещён там с единственной целью продлить её жизнь, хотя для чего — она не знала.

После этого всё прошло стандартно, и когда ритуал окончился, Асия вновь открыла глаза, не как человек, но как дьявол.

У неё было обоснованное предположение, кто помог Асии, и, вследствие этого, помог ей обрести сильного Слона. Это предположение укрепилось, когда на следующий день девушка подошла к нему и перед всем классом назвала ангелом.

Выражение на его лице её развеселило, и она поддразнила его этим, но про себя хотела его поблагодарить. Однако такой возможности она не получила, поскольку Минато быстро сбежал, когда к ним присоединилась Акено. А теперь она задавалась вопросом, будет ли вообще у неё такая возможность. Свадебное предложение от Райзера Фенекса не могло прийти в более неудачный момент, и если они проиграют Игру Рейтинга, она сомневалась, что будет иметь свободу даже встретиться с ним, не то что отблагодарить.

Асия заметила, что все смотрят на неё, и слегка покраснела.

— Я не думаю, что Ангел-сан из тех, кто станет мучать других — уверенно сказала она. — Я думаю, он пытается научить Хьёуду-сана чему-то.

— В таком случае, это странный способ обучения — заметил Киба.

Она согласилась, и хотела сказать что-то подобное, когда заметила краем глаза, что её Пешка перенапрягся. Во всё большем раздражении Иссей яростно обрушился на противника с кулаками, полностью забыв о защите.

На эту ошибку было больно смотреть. Его кулак оказался с лёгкостью пойман; она слышала отчётливый лязг, когда Минато поймал Усиленный Механизм в когтях собственной перчатки. На долю секунды Иссей оказался жутко уязвимым, и меч взметнулся, стремясь воспользоваться этой уязвимостью. Однако в последнюю секунду парень повернул оружие, так что удар в бок её Пешки оказался нанесён не лезвием, а плашмя.

Иссей пискнул и отпрыгнул, и дуэль продолжилась.

Она моргнула, начиная осознавать, что парень делал это с самого начала. Удары Ложного Механизма были блокированы или проходили мимо, поскольку он это позволял, и те, что попадали в цель, всегда приходидись в наименее важные части тела. Каждый удар его меча в последний момент отклонялся в сторону, так что всегда приходился плашмя, а не летальным лезвием.

Он не пользовался ошибками Иссея, чтобы её Пешка мог на них учиться.

Судя по виду её свиты, они, очевидно, тоже это поняли.

— Если Иссей проиграет, а он наверняка проиграет, — произнёс Киба, и в его голосе звучали эмоции, которых она раньше не слышала — я буду на него очень сердит.

* * *

Его оппонент упал на колено перед ним, истратив все силы, но он не чувствовал гордости за свой триумф. Другие могли бы испытывать удовольствие от того, как показательно побит был парень, или ощущать самодовольство от такой полной победы. Но не он. Это не его.

— Сдавайся.

Иссей улыбнулся ему побитым лицом в синяках и порезах. Он старался не сильно целить в лицо, но по мере того как парень уставал, дыры в его защите становились всё более явными.

— Я... не могу.

Он вздохнул.

— Я тебя побил.

— Я... не могу... сдаться — прошептал дьявол. — Если я проиграю... Бучо не сможет... тебя завербовать.

И почему это плохо?

— Если ты не сдашься, мне придётся побить тебя ещё — попытался он.

— Не могу сдаться... — парень выглядел столь усталым, что это граничило с бессознательностью. — Бучо... спасла меня... Должен... спасти её...

Он сдавил Усиленный Механизм в своих когтях, сжимая багровую перчатку и прикладывая давление к руке в ней.

У Иссея вырвался болезненный выдох.

— У тебя нет сил, чтобы продолжать сражаться.

— Должен... Не могу... сдаться...

Он сжал сильнее, и Иссей вскрикнул. Он слышал, как трещат кости под латной перчаткой. Если парень не сдастся, что-то сломается.

— Умный знает, когда сдаться.

— Значит... я... не умный...

Его губы дёрнулись. Он мог оценить упорство парня. Было практически так же, когда он сражался с Никс. Упорная борьба с неизбежным всегда была человеческой чертой. История богата примерами знаменитых последних стояний и осад, когда защитники держались, несмотря ни на что.

Для дьявола Иссей обладал весьма человеческой стороной. Он мог это уважать.

Уважать, но не сдаться. Ценить, но не уступать.

Он позволил Усиленному Механизму проскользнуть сквозь его когти. Перчатка тяжело упала на землю вместе с бессильной и неподвижной рукой Иссея. Чёрный металл его собственной перчатки охватил лицо парня, бронзовые когти разместились на висках. Если слово "сдаюсь" не входит в словарь дьявола, то сработает бессознательность.

Хотя Ложный Механизм закрывал большую часть его лица, глаза Иссея можно было видеть в щели между пальцев, и в них сияла непокорность.

Он задумался, не видела ли то же самое Никс, глядя на одинокого человека, стоящего среди того пустынного пейзажа, одинокую искру непокорности в пространстве её власти.

Он скривился. Теперь он чувствовал себя злодеем.

Внезапный прилив силы заставил его опустить взгляд, прилив силы, что был не его. Усиленный Механизм приветствовал его, его когти сжаты в кулак изумрудный самоцвет мерцал триумфально ярко. Его озарило понимание, что отпустив перчатку, он остался ужасно открыт. Должно быть, Иссей собрал силы в своём Механизме и скрыл их ради этого момента.

Это было почти... хитро... для него.

Багровая перчатка сверкнула, заряжаясь силой для удара, который, он знал, он не успеет предотвратить.

Он почти ощущал злобно зыркающее присутствие в его разуме.

А вот и ты, Ддрайг.

Он улыбнулся в лицо своему оппоненту, потерявшему выдохшийся вид, больше не прикрывающемуся маской проигравшего, на лице которого сейчас была ухмылка, отражающая его собственную.

— Умно — сказал он.

И затем Усиленный Механизм врезался в его живот, и его мир снова взорвался белым жаром.

* * *

Он истратил остаток сил на этот единственный удар, сберегая его для взрыва, который высосет все силы Усиленного Механизма, но стоит надеяться, что этого будет достаточно, чтобы победить врага, во всём превозмогающего его. Это было последнее усилие, последний, отчаянный удар по врагу, оказавшемуся сильнее во всём. Он ощутил, что кулак попал в цель, удар столкнулся с плотью, и затем пришла пустота, когда его оппонент отлетел, чтобы, можно надеяться, упасть бессознательным мешком.

И какие-то секунды, когда вокруг него кружили лишь дым и пыль, он вопреки надеждам надеялся, что так и вышло.

— Я... Победил? — выдохнул Иссей Хьёуду.

— Нет — ответил ему всё столь же знакомый, и оттого ещё более раздражающий голос.

Минато Арисато прошёл через дым. Его униформа была обгорелой и почерневшей, от того места, куда ударил Усиленный Механизм, с шипением поднимался столб пара. Парень заметил это, слегка хмурясь, и взмахом отогнал перегретый пар как мелкое неудобство. Бесстрастное лицо повернулось к нему, и на его губах было нечто сродни улыбке.

— Но ты был близок.

Каким-то образом Иссей знал, что это ложь.

Парень дёрнул головой в сторону, указывая на что-то, и тут Иссей заметил, что дым исчез, и его место заняли извивающиеся щупальца теней.

— Он хочет с тобой поговорить.

На миг дьявол задумался, о чём это было, а затем тени вырвались наружу, окутав своё окружение саваном тьмы. Из вихрящейся массы вытянулись огромные крылья рептилии, массивные конечности, обтянутые чешуйчатой шкурой.

Я — это Ты, и Ты — это Я.

Голос звучал раскатами грома, грубый и наполненный нечеловеческой злобой, окатывающий его своей перекатывающейся глубиной.

Я — Разрушитель. Разграбитель. Чешуйчатое Бедствие, Спускающееся с Мёрзлого Севера.

Тени уплотнились, превращаясь в тело, чёрное как обсидиан и перевитое канатами мускулов.

Из Корней Земли Я был Перевоссоздан. Из Гнева твоего Разума я Явился.

Пни ног разошлись в стороны, врезавшись в землю и производя миниатюрные землетрясения, когда опустились. Мерцающие когти царапали землю, прорезая в ней глубокие борозды так же легко, как кто-то может разрезать пирожное ножом.

Я — Лёд, что был Когда-то Огнём. Я — Ненависть, что была Когда-то Амбицией.

Змеиная шея воспарила ввысь, и с ней — голова, треугольная, оформленная кривыми шипами и дополненная клыками слоновой кости. Белые пятна виднелись на его чёрном рыле, бледные чешуйки на море чёрной шкуры. Большие красные глаза уставились из черепа, как из-под капюшона, и зрачки-щели горели первобытным разумом.

Я — Нидхёгг, Пожиратель Миров.

Дракон поднялся в полный рост, разводя массивные крылья до предела, и издал грохочущее рычание.

И Я Явился Приветствовать Старого Врага.

Глава 7

К их чести, они не сбежали, когда огромная туша Нидхёгга воплотилась в реальности. Мощное и приземистое, тело дракона было покрыто зазубреными шипами и роговыми наростами, множество зубчатых гребней проходило по его спине от плечей до кончика похожего на кнут хвоста. Когти вдвое длиннее человеческой руки вцеплялись в землю, даже лёгкими движениями оставляя в ней длинные извивистые борозды. Длинная змеиная шея несла угрожающий череп, чешуйчатая пасть до краёв заполнена искривлёнными зубами. Багровые зрачки уставились на них, дракон поднялся в полный рост, и его взгляд со злобным удовлетворением замер на Риас и её группе.

А затем он заговорил, и его голос, проникший в его разум, во все их разумы, был сродни грохоту небольшого землетрясения.

Итак. Вот Что Ты Выбрал в качестве Замены Твоей Стаи.

Эти слова были направлены ему; он нахмурился.

По его мнению, это было нечестное заявление. Он ничего не выбирал. Он был не уверен, что они для него, но точно не были заменой. Ничто не могло заменить его узы с SEES.

Нидхёгг знал его мысли ещё до того, как они оформились окончательно. Может, Персона и воплотилась, но источник её силы всё равно гнездится в его психике. Взгляд дракона скользнул на него, и в нём было заметно тёмое, насмешливое веселье.

Ты Мог бы Выбрать и Получше. С Другой Стороны, это Улучшение По Сравнению с Прошлой Кучкой.

Он хотел возразить; мысленно, по крайней мере. Однако дракон не дал ему такой возможности. Его обманчиво тяжёлое тело грациозно сдвинулось с места, и хотя земля вздрагивала при каждом шаге, его шаги были нечеловечески лёгкими.

Достигнув своей цели, он остановился перед кучкой сжавшихся фигур, карликов на фоне его огромого размера. Презрительное фырканье вырвалось из его челюстей, когда он опустил взгляд.

Где Замена Тому, что Носил Кепку? Его Разум, Может, и был Пуст, но Его Выходки Веселили.

Это... было интересным описанием Джунпея.

По Крайней Мере, Здесь нет Собаки. От Этой Шавки и её Постоянного Гавканья Мне Хотелось Кого-нибудь Убить. (пр. переводчика: зато здесь есть кошка... А кого-нибудь убить ему хочется всегда :-) )

О, Коромару. Он и не понимал, как скучает по этому псу... Дракон фыркнул.

Думаю, Я Хотел бы Его Съесть.

Ну, это объясняет, почему псина поджимала хвост и скулила, когда был призван Нидхёгг. Иногда животные знают о Персонах больше, чем люди.

Дракон опустил голову, его мускулы заработали, изгибая длинную шею. Его рыло остановилось в сантиметрах от грудей Риас и её свиты.

Дьяволы. Все вы. Вероломные и Коварные по Природе Своей. И Тем Не Менее, Я не Чую в Вас Зла. Как Любопытно.

Он обнюхал Риас. Внезапный порыв втягиваемого воздуха заставил её волосы разметаться по лицу.

Эта Пахнет Страхом и Отчаяньем, И, Возможно, Немного — Заблуждениями.

Дракон перевёл внимание на черноволосую девушку рядом с Риас. Они обе похвально стоически выносили покачивающиеся из стороны в сторону перед ними челюсти длиной в их рост.

От Этой Разит Распущенностью и Фантазиями, и Изрядным Распутством.

Он переместился к высокой фигуре Кибы, изо всех сил старавшегося сохранить лицо бесстрастным.

И Что Такое с Этим? Я Чую Мерзкий Запах Сожалений? Как Роскошно. Та, что За Тобой, Тоже Пахнет Недурно. Для Зверя.

Конеко вздрогнула на своём месте позади Кибы. Нидхёгг не удостоил её вторым взглядом, и перешёл к последнему члену их группы.

И Ты. В Тебе Есть Нечто Иное.

Интересно, но Асия совсем не выглядела обеспокоенной, когда дракон её рассматривал.

Вонь Человека. От Неё Остались Лишь Следы, Мимолётные и Эфемерные, но она Есть. Однако Ты Безошибочно Дьявол. Как Ты Стала Такой, Хочу Я Спросить?

— Я была человеком — девушка опустила взгляд. — Меня только недавно воскресили дьяволом.

Дьявольское Воскрешение? Вот Это Уже Интересно. Там, Откуда Я Прибыл, Дьяволы Не Воскрешают. Они Убивают и Оставляют Тебя Мёртвым.

Змееподобный язык высунулся наружу, пробуя воздух. Его владелец наклонил голову, пока один его глаз не оказался на уровне глаз бывшей монашки.

Ты Мелкая, Однако Я Чувствую, что Ты Не Боишься. Скажи Мне, Ты Видела Кого-то из Моего Рода Раньше?

Асия застенчиво покачала головой.

Тогда Откуда Взялася Твоя Храбрость, Дьявол, Что Была Человеком?

— Вы дракон Ангела-сан, — просто ответила девушка — и Ангел-сан не позволит вам нам повредить.

В её словах была уверенность, которая даже его заставила моргнуть.

Нидхёгг отвёл голову и захохотал. Это звучало как отдалённый гром, грубый и неритмичный, наполненый презрительной насмешкой.

Он уставился на девушку с высоты и ухмыльнулся.

Если Бы Ты Только Знала, Какие Демоны Водятся в Его Разуме, Ты Бы Не Думала о том, Чтобы Называть Его Так.

Риас бросила на него обеспокоенный взгляд. Он проигнорировал его.

Дракон уже снова двигался, сотрясая землю каждым тяжёлым шагом. Он остановился перед стоящим на коленях Иссем.

Небрежный взмах хвоста снёс кучку деревьев, как сорняки вырвав их из земли и разбросав по сторонам. Все поморщились, но не испытывали достаточно храбрости, чтобы об этом сказать.

Змеиная шея опустилась, и с ней величественно опустилась голова, пока её рыло с белыми пятнами не оказалось столь близко к груди парня, что почти касалось его.

И Ты, Пожалуй, Самый Любопытный из Всех. Я Чую Запах Багрового Императора на Твоём Теле, однако Я не Узнаю Его Силу. Она Стала Слишком Разбавленной.

Иссей удивлённо взглянул на рептилию. И немедленно пожалел об этом решении, когда в его лицо ударило облако ледяного пара.

Он был Закован в Кандалы. На Его Душе — Цепи, и Возможно, на Его Разуме Тоже Есть Парочка. Я Прав?

Парень поднял бронированную перчатку, всё ещё остающуюся на его руке.

— Мой Священный Механизм...

В Этом Оружии Нет Ничего Священного.

Иссей поморщился, но сохранил уверенность. Нидхёгг отвёл голову, взгляд рептилии оставался на Усиленном Механизме, словно это было нечто неприятное.

Это Тюрьма. Тюрьма, Выкованная из Стали и Окрашеная Багровым, но Всё Равно Тюрьма. Тюрьма Мерзкая И Нечестивая, Но Она Остаётся Тюрьмой.

Мышцы взбугрились и заколебались в огромном теле, перекатываясь под чешуйчатой шкурой, когда он двигался. Дракон кружил вокруг парня, ка огромный хищник вокруг добычи.

И Как Ты Получил Эту Тюрьму и Силу, Что Содержится в Ней? Ты Заработал её Неким Достойным Деянием? Не Думаю. Тебе Просто Дали её. Просто Дали её! Сила Не Должна Быть Просто Получена! Она Должна Быть Заработана!

Гнев загорелся в глазах Нидхёгга, и ярость заполнила его, заставив огромное тело задрожать от гнева.

Вот Что Происходит, Если Позволить Дьяволам и Ангелам Делать с Этим Миром, Что Захотят! Они Раздают Силу! Свободно! Безрассудно! Как Будто она Их, чтобы Раздавать!

Последние несколько слов он прошипел, буквально выплюнув их. Великий зверь снова перевёл внимание на Иссея, шипастая голова нырнула к цели. На этот раз челюсти были открыты.

И Как Используется Эта Сила? Птенец Не Может Выжить в Урагане, но Ты Бросился в Его Хлещущие Ветра. Корабль Не Плывёт в Пасть Шторма, Однако Ты Пробуешь Корпусом Порывы Бури.

Дракон в последний миг захлопнул пасть, в жалких сантиметрах от лица парня, отчего тот упал на задницу. И тогда он вновь поднял свою длинную, толстую шею, и череп на ней, и когда остановился, то возвышался над всеми.

Ты Действительно Думаешь, Что Можешь Победить Меня? Ты Действительно Считаешь, что Можешь Одолеть Нидхёгга, Ледяного Дракона?!

Гнев оставался, но он был управляемым, удерживаемым на поводке за скалящейся мордой, мерцающим в глазах. Каким-то образом это заставляло дракона выглядеть ещё опаснее.

Мои Зубы — Мечи! Мои Когти — Копья!

Чтобы усилить эффект, он поднял когтистую лапу, и ударил ей по земле. Когда она поднялась вновь, все смогли увидеть оставленный ей кратер, и паутину трещин, бежавшую от его краёв.

Моё Дыхание — Морозный Озноб Арктического Севера!

Он повернул голову, и из приоткрытых челюстей дракона вырвался обжигающий взрыв льда, распространившийся по лесу и превративший заросли на протяжении километра в безжизненные ледяные скульптуры, покрытые инеем.

Мои Крылья — Ураган!

Огромные крылья рептилии расправились, вытягиваясь на максимальную длину. Немедленно их обдал порыв ледяного ветра, смерч шипящего, кусачего воздуха, щиплющего их кожу и поднимающего волосы дыбом. Сила ветра опрокинула Иссея на спину, и остальная часть свиты справлялась не лучше. Большинство из них попадали на колени, их тела отказывались стоять в таком бурном шторме.

Он не разделял их состояния. Он ожидал от Нидхёгга чего-то подобного, и укрепил свою стойку, когда дракон расправил крылья.

И затем шторм прекратился так же резко, как начался, и когда все они оправились, они увидели, что дракон сложил крылья на спине и снова подошёл к Иссею. Он поднял губы, обнажив острые, неровные зубы, и его взгляд обещал применение подобающего насилия.

Мой Гнев — Смерть Мужей.

Словно отвечая на эту прикрытую угрозу, Усиленный Механизм тускло засиял, зелёный самоцвет на нём слабо мерцал, когда громадная туша дракона нависла над ним.

Нидхёгг заметил это, и презрительное рычание прогрохотало в его глотке.

Итак. Великий Уэльский Наконец Заговорил. Что Он Говорит Тебе, Птенец? Какие Слова Мудрости Доносятся из Его Позолоченой Клетки?

Он заметил, что Иссей выглядит ошарашеным. Парень посмотрел на перчатку, словно не мог поверить в то, что услышал.

— Он говорит... — нерешительно начал дьявол, а затем остановился с широко раскрытыми глазами — ...Он говорит, что ты Злой Дракон.

Злой? Какой Интересный Выбор Слов. Если Я Зло, то Что Ты, Дьявол? Ты, Кто Владеет Порабощённой Душой Дракона и Пользуется Его Силой, как Своей?

Иссей с расширенными глазами покачал головой при этом утверждении.

Ты Думаешь, Ддрайг Сам Выбрал Оказаться в Заточении? Ты Думаешь, что Великий Уэльский По Своей Воле Оказался Прикован к этому Проклятому Оружию?

Нидхёгг ухмыльнулся ему, его багровые зрачки озаряла злобное веселье.

Они Не Сказали Тебе, Не Так Ли?

Объект его гнева мог лишь смотреть в ответ.

Конечно, Они Не Сказали. Так и Поступают Ангелы и Дьяволы. Они Плетут Планы и Заговоры. Они Попустительствуют и Манипулируют. И Смертные Вроде Тебя Прибираются за Ними.

Иссей снова сосредоточился на Усиленном Механизме, и он заметил, как самоцвет в перчатке в ответ сияет приглушёнными оттенками зелёного.

— Он говорит... — прислушиваясь к силе в Механизме, парень определённо собрался, и когда он поднял взгляд, на его лице была та же непокорность, которой он обладал, когда стоял на коленях с чёрными когтями на лице — Ддрайг говорит, что он нашёл здесь мир и спокойствие, и что мне не стоит слушать ничего, что ты говоришь.

Я Тоже Говорил бы Так, Проведя Века Запертым В Тюрьме.

Иссей на это не ответил. Дракон испустил смешок, походивший скорее на рычание, чем на смех.

А Что Насчёт Самого Великого Уэльского? Он Пытается Отчитывать Меня по поводу Зла, Когда Он Убивал Больше Всех из Всех Нас? Спроси Его, Как Он Заслужил Титул Багрового Императора. Спроси Его, Птенец, и Посмотрим, что Он Расскажет Тебе о Старых Временах, когда Человек Подобающе Боялся Имени Ддрайга и Несомого Им Огня.

Парень словно собирался протестовать, но затем Усиленный Механизм снова вспыхнул, хотя в нём было нечто смущённое, словно он признавал то, о чём хотел бы давно забыть.

Лицо его носителя стало мрачным.

— Он говорит, что сожалеет о том, что делал тогда — мягко произнёс Иссей.

Уверен, Те, Кого Он Убил, и Деревни, Что Он Сжёг, Признательны за Его Сожаления.

Парень вздрогнул при саркастическом замечании дракона. Он зыркнул на багровую перчатку, и на этот раз в его взгляде было нечто обвиняющее.

Вот Теперь Ты Начинаешь Понимать. Нет Таких Вещей, Как Добро или Зло. Есть Лишь Сила. Сила, Что Ты Унаследовал. Сила, Что Ты Тратишь Впустую. Ты Мог Бы Тратить Время на то, Чтобы Раскрыть Весь Потенциал Своего Оружия, Но Вместо Этого Ты Решил Броситься в Битву, Которую Не Можешь Выиграть.

Дьявол непонимающе моргнул, глядя на монстра.

Не Удивляйся Так. Я Знаю Того, Кто Создал это Оружие, и То, по Как оно Работает. Его Сила Намного Превосходит Мою, Но при Всей Его Мощи Его Методы остаются Презренно Предсказуемы. Такова Природа Небес. Жёсткая и Негнущаяся.

Нидхёгг фыркнул. Две струи мороза паром вырвались из его ноздрей.

Ты Поспешен, Птенец. Ты Молод, и Огонь Твой Горяч. Великий Уэльский обладал Таким же Огнём, но Он Закалил его Хитростью и Нерушимой Волей. Ты Должен Сделать То же.

Дракон раскрыл челюсти и снова щёлкнул ими перед своей жертвой. На этот раз дразнимый не отшатнулся. Он не вздрогнул и моргнул. Он остался на своём месте, и в ответ в глазах Нидхёгга замерцало нечто близкое к одобрению.

Собери Свою Ярость в Цель. Преврати Свою Ненависть в Решимость. Внимательно Прислушивайся к Словам, Что Он Шепчет Тебе на Ухо, И, Возможно, Однажды Ты будешь Достоин Титула Дракона, Что в Твоей Руке.

Иссей взглянул на багровую перчатку, что всё ещё закрывала его руку. Зелёный самоцвет ответил тусклым сиянием.

На лице дьявола медленно проявилась целеустремлённость. Он слегка улыбнулся. Жерва Чидори закалила Джунпея, сделав его членом команды, каковым он был нужен SEES; и сейчас он наблюдал, как то же происходит с Иссеем, хоть закалка была и другой.

— Благодарю — наконец, произнёс дьявол. — Наверное...

Он нерешительно поднял взгляд.

— Но почему ты мне помогаешь? Откуда ты знаешь Ддрайга?

Нидхёгг поднял голову. Дракон предавался воспоминаниям. Он знал об этом, поскольку череда образов, проходящая в сознании зверя, наравне атаковала и его разум. Как Персона знала мысли своего хозяина, так и обратное было верно.

Когда-то Я Был Огненным Драконом Севера. Могучим Драконом Огня и Пламени, с Подобающей Багровой Чешуёй. Как и Ддрайг. Однако несмотря на всю Мою Мощь, Великий Уэльский оставался более Сильным Драконом, Более Свирепым Огнём, и Множество Битв Проиграл Я Ему.

Исполненное ненависти фырканье вырвалось из исполинских челюстей, когда он вспомнил особо неприятное унижение, которое был вынужден перенести.

В Своих Поисках Мести Я Улетел в Земли Моих Предков, и Там, Среди Морозных Штормов и Воющих Ветров, Я Рыл Землю, пока Не Нашёл Корни Мирового Древа. Я Пожрал Их. Я Отъел от Души Иггдрасиля, и Поглотил часть Силы Мира.

Кроваво-красные зрачки, горящие звериным разумом, метнулись в глазницах, пройдясь по всем ним взглядом.

Время, что Я Потратил, Пожирая Корни Иггдрасиля, Не было Добро ко Мне. Вечная Тьма, Окружавшая Меня в Норе Моего Логова, Сделала Мою Чешую Чёрной Как Ночь. Зимний Холод, Бушевавший Надо Мной, Погасил Мой Огонь, Пока не Остался Лишь Лёд. Стихии Изменили Саму Мою Природу. Отныне Я Был Не Нидхёгг, Огненный Дракон, но Нидхёгг, Дракон Мороза и Инея.

Дракон ухмыльнулся, заметив выражение на лице Иссея.

Я Потерял То, Кем Я Был, но Сила, что Я Приобрёл, Более чем Компенсировала это. Древо Мира Насытило Меня Неизмеримой Силой, и Наконец-то Я был Готов Встретиться с Ддрайгом и Отомстить за всё, что Он Мне Сделал.

Внезапная ярость раскрыла глаза Нидхёгга, и когда он заговорил вновь, в его голосе звучал едва сдерживаемый гнев.

А Теперь Представь Моё Удивление, когда Я Явился, Ожидая Битвы, Достойной Песен и Легенд, и Обнаружил, что Ддрайг Давным-Давно Запечатан. Представь Мой Гнев, когда Я Выяснил, что Мой Шанс Мести Утрачен из-за Сил Вне Моего Контроля. Представь Мою Ярость, когда Я Осознал, что Я Потерял Себя, И Всё. Это. Было. Напрасно.

Ярость превратилась в злобу. Образы, мелькающие в его голове, сменились картинами разбитых замков и разрушеных цитаделей, чьи обитатели были пойманы в могилах изо льда и инея. Дракон злобно зыркнул на слушателей.

Царства Людей Узнали в тот День, Что Лёд Обжигает так же Хорошо, как и Огонь.

Шипастый череп вновь наклонился к Иссею, и кожистое рыло опустилось, пока не зависло над рукой с Усиленным Механизмом.

Но Всё это в Прошлом. Много Лет Искал Я Великого Уэльского, и Наконец Я Нашёл Его. Прикованый к Дьяволу, Ослабленный до Жалкого Состояния, Но Всё же Он Здесь. Ддрайг, Мой Старый Враг. Мои Поиски Мести Наконец Прошли Полный Круг. (пр. переводчика: он и сам прикован...)

Нидхёгг сверлил взглядом багровую перчатку, словно мог так воплотить сущность в ней.

Всё Когда-то Заканчивается. Так Устроен Мир. Однажды Решётки, Сдерживающие Ддрайга, Падут. Это Может быть Завтра. Или, Может, Через Тысячу Лет. Это неважно. Я Терпелив. Я Ждал Века, чтобы Испытать Мою Мощь Против Багрового Императора. Что в Сравнении с Этим Ещё Несколько Десятилетий?

Дракон поднялся в последний раз. Его когди взрыхлили землю, вцепляясь в неё, чтобы вновь раскрыть массивные крылья.

Однажды Ддрайг Освободится, и Я буду Там, чтобы Приветствовать Его. Я Поздравлю Его с Освождением, и затем Вопьюсь Зубами в Его Шею. Снова Мы Сразимся, как в Минувшие Дни.

Он улыбнулся им.

И Это будет Славно.

Последовал глубокий смех, и затем дракон исчез, рассеиваясь, растворяясь в ничто; одновременно он ощутил, как его присутствие отступает из его сознания. Он встряхнул голову, проясняя разум, и направился к фигуре, испытавшей на себе гнев зверя. Он протянул ему руку, и Иссей поднялся, приняв её. Он обратил внимание, что парень выглядит несколько ошарашенным.

— Это должно было быть уроком? — спросил его дьявол, немного придя в себя.

Нет, но если он что-то из этого извлёк, тем лучше.

— Если так, — Иссей нерешительно улыбнулся ему — я думаю, это сработало.

Хорошо. Он не хотел бы, чтобы демонстрация силы оказалась напрасной.

— Правда, у нас может быть небольшая проблема — в голосе парня звучали угрызения совести.

Он поджал губы. Небольшая проблема?

— Когда я сумел тебя ударить, — Иссей поднял бронированную перчатку — я, похоже, истратил чуток больше сил, чем собирался.

И?

Дьявол почесал затылок.

— Ддрайг сказал мне, что мой Священный Механизм временно потерял способность Усиления.

Это определённо было скверно. Но "временно" не значит "навсегда". Если парень подождёт несколько дней, от силы неделю, всё вернётся в норму. Он был в этом уверен.

Он собирался сказать это, когда Иссей внезапно резко повернулся к нему лицом. Дьявол выглядел чрезвычайно смущённым, словно понимая, что он сделал что-то излишнее, чего, вероятно, не следовало делать.

— Насчёт этого... — Иссей сглотнул. — Игра Рейтинга Бучо назначена на послезавтра.

О.

* * *

В конечном итоге выяснилось, что Риас вынудил просить его присутствия на их тренировках брачный контракт. Брачный контракт, который она надеялась перебороть в Игре Рейтинга. Это объясняло, почему девушка в последнее время была столь настойчива в попытках его рекрутировать, и почему в её попытках ощущалось отчаянье. В её ситуации было несомненное сходство с ситуцией Митсуру, хотя в случае наследницы у неё был выбор. Изначально она сделала неверный выбор, посчитав, что её счастье всегда будет связано с благополучием Группы Кириджо, но выбор всё же был.

Риас не так повезло. Митсуру могла в любой момент отказать своему потенциальному жениху, и в итоге так и сделала, отказавшись склониться перед требованиями управленцев своего конгломерата. Риас не могла. У неё даже не было возможности сделать неверный выбор.

Он ей симпатизировал. И, стоя среди её свиты, глядя на то, как за лежащим на земле Иссеем ухаживает Асия, он задал себе вопрос — возможно, его впечатление о ней, обо всех них, изначально было предвзятым?..

Они были неплохими особами.

Они были дьяволами, не демонами, и хотя он провёл это разграничение, когда они ему открылись, в его разуме всегда оставалось надоедливое сомнение относительно их реальных намерений. Сомнение всё ещё оставалось, но оно сокращалось с каждым проходящим днём.

Это несоответствие его беспокоило. Демоны в его разуме были могущественными существами, и совершенно безжалостными. Они брали, что хотели; крали, что желали. Если бы это они пытались завербовать его в свою свиту, они нашли бы гораздо более коварные методы для этого. Но Риас этого не делала. Она была дьяволом высокого ранга, и несомненно обладала множеством сил, с некоторыми из которых он был знаком. И тем не менее её просьбы, пусть и временами были надоедливы, всегда были уважительны, всегда были прозрачны. И, если уж быть честным с собой, некоторые из этих попыток доставляли. Она всегда предоставляла ему выбор в этом вопросе, и всегда уважала его выбор, даже если это ставило её в невыгодное положение.

Это было больше, чем он мог сказать о демонах, которые не знали такого понятия, как уважение к людям, или даже ангелах, которые понимали уважение, но всё равно игнорировали его, когда это служило их целям.

Дьяволы, не демоны. Он всё больше понимал разницу, и всё больше уважал их за эту разницу. Нидхёгг заметил это, фыркнув, когда назвал их его стаей. В этих словах была доля истины, но это вообще черта драконов. Они всегда были любителями загадок, и всегда с презрением отвергали Колесо Судьбы, как могущественные существа, имеющие на это право.

Совсем как он сам.

— Если бы вы сказали мне об этом с самого начала, — бесстрастно произнёс он — этой ситуации не возникло бы.

— Я понимаю, — прямо сказала Риас, стоящая на коленях рядом с Иссеем — и сожалею, что не сделала этого. Однако на тот момент я считала, что свадебное предложение — вопрос, имеющий значение только для моей свиты. Я не хотела смешивать его с моими усилиями рекрутировать тебя. Это было бы неподобающе с моей стороны. Я хотела, чтобы ты присоединился к моей свите по собственному желанию, а не из-за чего-то, что ты считал бы должен сделать.

Она не представляла, насколько поднялось его мнение о ней после этих слов. Но он не сказал ей об этом, конечно.

— И всё же, если бы ты мне сказала, я действовал бы сдержанней.

— Сдержанней, блин — Киба выглядел немного не в себе. — Он призывает Злого Дракона, а потом говорит о сдержанности.

Мечник покачал головой, и он заметил, что его взгляд слегка дикий.

— Простите, но я тут один офигеваю с этого? В смысле, "как им образом, вообще, я ещё жив", в этом духе?

— Мне было немного страшно, — признала Асия — когда дракон открыл пасть и направился к Хьёуду-сан.

— Немного страшно? — огрызнулся Киба. — Он его чуть не съел! Он нас чуть не съел!

— Ой, да ладно, Юуто, — улыбнулась Акено — он тебя просто обнюхал. Это ещё не съел.

Однако в её взгляде была неуверенность, и он видел, что девушка всё ещё была потрясена.

— Я не думаю, что Ангел-сан позволил бы дракону нас съесть — добавила Асия. Признаться, эта её уверенность в нём порядком подкупала. Хотя было бы намного лучше, если бы она перестала называть его так.

Киба вздохнул, осознав, что никто не разделяет его мнения.

— Мы же сохраним это в секрете, верно?

— Да — кивнула Риас. — Драконы — чрезвычайно могучие существа, и их существование всегда приносит внимание, обычно ненужное.

— Хмм, — прогудела Акено — интересно, это из-за того, что наша Бучо действительно беспокоится о безопасности Арисато-куна, или потому, что им могут заинтересоваться другие дьяволы?..

Как он и ожидал, она не ответила. Однако вместо того, чтобы покраснеть, как обычно при поддразнивании, Риас выглядела почти обречённо-несчастной.

— Нет. В любом случае, мы сохраним это в секрете. По крайней мере, пока сможем.

Подруги переглянулись.

— Прости, Риас — пробормотала Акено.

Девушка кивнула, и повернулась к нему. Она увидела вопрос в его глазах и сбивчиво улыбнулась.

— Если я проиграю Игру Рейтинга, — объяснила она — а это почти наверняка, с учётом того, что Механизм Иссея временно потерял его способность Усиления, я буду вынуждена стать женой Райзера Феникса. Это означает, что я буду в его подчинении, и моя свита соответственно. Ожидается, что я расскажу ему всё, что знаю, включая твою способность призывать Персоны. И когда он узнает, на что ты способен, он захочет добавить тебя к своим силам.

Он нахмурился. Это было бы... Проблематично.

— То есть он такая персона.

— Петух на гриле — засранец!

Улыбка угрожала растянуть его губы. Да, на Иссея всегда можно рассчитывать по части яркости речи...

— Заставлять Бучо делать то, чего она не хочет!

— Да — согласилась Риас со словами своего Пешки. — Его свита уже заполнена, так что чтобы ты оказался под его влиянием, ему придётся заставить меня соблазнить тебя вступить в мою свиту, чтобы служа мне ты служил и ему. И если это включает то, чтобы заставить меня сделать это с тобой, я сомневаюсь, что его будет это заботить.

Веселье мгновенно исчезло. Этого ему не то что не хотелось — не хотелось даже думать. Одна мысль о том, что кого-то могут заставлять делать нечто подобное, заставляла его испытывать лёгкую тошноту. Он наконец полностью осознал, насколько отчаянно её положение.

В ретроспективе, даже предложение дуэли Иссея сейчас не выглядело таким глупым. Оно просто было попыткой отчаянья.

— Если вы двое будете женаты, — медленно произнёс он — разве это не будет изменой?

Риас саркастически фыркнула.

— Свита Райзера полностью состоит из женщин. Я сомневаюсь, что я ему понадоблюсь, если он захочет это сделать.

— Так это всё ради власти?

— Да. Дьяволы всегда стремяться к власти. И сейчас, с растущей численностью воскрешённых дьяволов среди нас, чистокровные всё больше раздражаются. Дьяволы, которые могут отследить свою родословную до оригинальных Сатан сейчас активно пытаются доказать своё превосходство, и в этом суть этой свадьбы. Союз двух чистокровных дьяволов принесёт сильное потомство — девушка покачала головой, словно возражая этой идее, а затем снова печально улыбнулась ему. — Если я начну вести себя с тобой неподобающе, Арисато-сан, пожалуйста, не обращай на меня внимания. Скорее всего, это Райзер меня заставил.

Ему следовало чувствовать признательность за предупреждение. Вместо этого он чувствовал нечто совершенно иное.

— Ты побил Иссея, — упомянутый скривился — и я намерена блюсти условия, о которых мы договорились. Я больше не буду пытаться рекрутировать тебя, но я не могу обещать, что произойдёт после того, как я проиграю Игру Рейтинга.

— Ты уже приняла своё поражение? — он вопросительно глянул на неё.

— Даже с Усиленным Механизмом Иссея, шансы были против нас — пожала плечами Риас. — А теперь, без его способности Усиления, поражение стало определённым.

Это частично было его виной.

Дьявол глянула на него, словно пытаясь собрать храбрость для того, что хотела сказать.

— Я согласилась на условия, но хочу спросить, не мог бы ты всё же ответить на вопрос?..

Он кивнул. По крайней мере это он мог сделать.

— Дракон упомянул демонов — Риас продолжала смотреть на него. — Не дьяволов, но демонов. Единственными существами, котрых можно классифицировать как демонов, были Великие Сатаны и их прямые подчинённые. Ты обладаешь силой призывать Нидхёгга, Злого Дракона.

Она нерешительно помедлила.

— Можешь ли ты призывать и кого-то из Великих Сатан?..

Теперь они все смотрели на него. И он сожалел, что в некоторых из взглядов был подлинный страх.

Он поморщился про себя Это деликатный вопрос, что он может и чего не может, и он чувствовал, что они не готовы знать эти детали. Так что он сделал то, в чём был весьма хорош.

Он сменил тему.

— Я помогу тебе.

Это застало Риас врасплох. Было очевидно, что она не ожидала такого ответа. А затем она осознала, что он сказал, и её щёки слегка покраснели.

— Ай-яй, похоже, мольба нашей Бучо тронула холодное сердце Арисато-куна — произнесла Акено за свою подругу, когда стало очевидно, что Риас временно потеряла дар речи. Остальные в её свите, впрочем, этого не разделяли.

— Будет хорошо, если ты будешь в команде — улыбнулся ему Киба, а затем эта улыбкапомеркла. — Пока не заставляешь этого дракона нас съесть.

Конеко коротко кивнула ему, но выражение её лица говорило ему, что она полностью согласна с Кибой.

— Я рада, что будешь одним из нас, — Асия помедлила, словно задумавшись о чём-то — но тогда ты больше не будешь Ангелом, верно?

Бывшая монашка выглядела убитой этой мыслью.

— Мне очень жаль, что тебе приходится идли на такую жертву, Арисато-сан.

Она наконец-то назвала его по имени, и это было из-за чего-то подобного? Смех, да и только.

Иссей с земли слабо ухмыльнулся и поднял в воздух полусжатый кулак.

— Операция "Вербовка Арисато" успешна!

Они не так всё поняли.

— Я помогу тебе, — снова произнёс он — но только в одной этой Игре Рейтинга. Я не собираюсь становиться дьяволом насовсем.

И немедленно атмосфера энтузиазма увяла.

— Это невозможно, Арисато-сан — голос Риас звучал несколько сердито. Он понимал её раздражение. Он предложил помочь и тут же отказался, по крайней мере, с её точки зрения. — Чтобы участвовать в Игре Рейтинга, ты должен быть дьяволом. Если ты думаешь, что нужно умереть ,чтобы стать таковым, могу заверить, это не так. Есть ритуалы, которые могут превратить человека в дьявола без умирания.

Смерть — не проблема. Смерть никогда не была проблемой. Танатос никогда не позволит ему пасть. Аспект смерти ревностно охраняет свою собственность, и для него, он был самым ценным призом из всех.

— Я понимаю, — кивнул он — и я стану дьяволом для твоего боя с Райзером. А затем снова стану человеком.

Определённо то, что он сказал, было столь безумным, что никто из них не знал, что ответить.

— Это... Нереально — наконец, подобрал слова Киба.

— Когда ты становишься дьяволом, — добавила Риас, нахмурив брови — возврата нет. Процесс необратим. Дьяволы не могут снова стать людьми.

Он улыбнулся ей.

Персона скользнула в его разум, словно воск, просачиваясь сквозь ментальные барьеры, которые он для этого ослабил. В его голове зазвенел отчаянный, безумный смех, тон которого был насыщен мрачной злобностью. Он поморщился, когда его связь с некоторыми Арканами стала угасать, пока в итоге он не потерял возможность взывать к их воплощениям. Но этого следовало ожидать. Нельзя обратиться ко Тьме, и ожидать, что Свет простит, а эта Персона несомненно принадлежала Тьме. Само её присутствие в его разуме отдавалось болью, обжигающей агонией, разрывающей его сознание. Меньшие люди сдались бы боли; капитулировали бы перед страданием и обнажили души перед этим существом, и были бы совращены.

Он это вынес. Так же, как сделал это, когда впервые слил его в Бархатной Комнате, и узрел его демоническое величие. Так же, как делал, когда призывал гораздо более тёмные сущности, чем эта.

— Ты в порядке, Арисато-сан? — Риас, должно быть, заметила внезапную перемену в нём, поскольку в её глазах мерцало беспокойство.

Он повернулся, чтобы ответить ей, и внезапно осознал, насколько всё-таки она красива. Бледность её кожи. Большие глаза, мягкий взгляд. Пылающе-рыжие волосы, как у Митсуру, но без грубости тех. Нежные бугры её грудей, гипнотически покачивающихся с каждым движением. Её элегантная шея, столь изящная и тонкая, что он мог бы протянуть руку и сломать её как...

Он немедленно прихлопнул эти мысли.

Вот почему он не любил держать в голове демонов. Они заставляли его думать о том, о чём он не хотел думать.

Риас не заметила. Она смотрела на него расширенными глазами; вот ещё о демонах — они не стремятся к осторожности, излучая свою силу.

— Как?..

Её тон звучал как просьба, а просьбы можно легко игнорировать

Он наклонил голову в ей сторону.

— Я бы хотел стать Слоном.

Внезапно лицо Кибы приняло виноватый вид.

— Эм... Насчёт этого...

* * *

— Итак, ты наконец сдался — голос, проникший в его уши, когда он открыл дверь в свою квартиру, был последним голосом, который он хотел слышать.

Он нахмурился и отставил свои вещи, избегая женскую фигуру, сидящую на его отремонтированом столе со скрещёнными руками.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Он предпочёл этого не делать, и продолжил заниматься своими делами. День был длинный, и он хотел отдохнуть. В холодильнике должно было остаться что-то с прошлой ночи; сойдёт.

— Не игнорируй меня!

И тем не менее он делал именно это. Достал остатки, поставил в ожидающую микроволновку... Всё время ожидания, пока еда разогреется, он ощущал, как она буравит взглядом дыры в его плечах.

В конечном итоге, общение с ней было неизбежно. В конце концов, она сидела на единственном столе, и как бы он не хотел избежать допроса, есть на полу было гораздо менее достойным вариантом.

Быстрый поиск в кухонном шкафу обеспечил необходимую утварь, и вскоре он стоял перед столом и занявшим его воинственным оккупантом.

Он нахмурился, увидев разбросаные на деревянной поверхности пустые пивные банки, большинство из которых были недавно открыты. Придётся убрать часть из них, чтобы пообедать.

Словно подчёркивая сцену, его "товарищ по столу" громко икнула. Идеальней подобрать момент было просто невозможно... Поднятая бровь заставила её непокорно зыркнуть в ответ.

В ретроспективе, ему следовало этого ожидать.

Люди, когда теряют цель, склонны топить свои печали в алкоголе. Райнаре — не человек, и никогда таковым не будет, но когда Метатрон лишил её крыльев, она оказалась в состоянии неопределённости. Не ангел, поскольку у неё нет крыльев, но и не человек, поскольку не родилась таковым. Итоговый результат — кто-то с теми же тенденциями к выпивки в депрессии, как у человека, но обладающий устойчивостью к слабым ядам вроде алкоголя, как у ангела.

Впрочем, это не сыграло существенной роли, поскольку она сумела напиться одним объёмом выпитого.

Поначалу этого не было. Сперва, когда он позволил обескрыленому ангелу убежище в своей квартире, она просто была замкнута. Она оккупировала его комнату и по большей части оставалась в ней. Он не возражал. Диван его вполне устраивал, и постранство между ними не позволяло ситуации стать неловкой. Были, правда, моменты, когда он ловил её взгляд на себе; она изучала его с расстояния, словно не уверенная, что о нём думать.

Это продолжалось несколько дней. Затем она полностью осознала своё положение, и судя по тому, как она стремительно упала разумом и духом, удар был по масштабам где-то между падением астероида и метеора.

Честно говоря, он не был уверен, где она взяла весь этот алкоголь. Она почти не покидала его квартиру, и даже если бы это делала, у неё не могло быть столько денег, чтобы каждую ночь напиваться до отрубона. И тем не менее каждую ночь, приходя домой, он находил её или уныло моргающей в пустоту, или в отключке. Он подозревал, что дело в Донасеке. Его ничуть не удивило бы, если это Падший-мужчина протаскивает ящики бухла бывшей лидеру. Из всех её бывших соратников, он наиболее симпатизировал её положению.

Не то, чтобы в нём сам этого не было. Сочувствия, в смысле. Даже несмотря на то, что она его ранила, было странно неприятно наблюдать, как Падший Ангел спивается вусмерть. Ему не нравилось наблюдать, как она выставляет себя на посмешище, спотыкаясь по дому, и не нравилось слышать временами, как она хнычет, думая, что он спит.

Однако жалеть её было бы гораздо проще, не будь она столь неадекватно воинственна в подпитии. Как прямо сейчас, например.

— Я знаю, что ты сделал — она обвиняюще зыркнула на него, когда он сел. — Не пытайся это скрыть.

То есть Падшие Ангелы тоже могут чувствовать демоническую силу. Он отложил это в раздел "любопытная информация, до которой никому нет дела".

Райнаре продолжила злиться, когда он вместо ответа открыл крышку на тарелке с остатками и размешал содержимое палочками.

— Что она сделала, чтобы тебя убедить? Готова поспорить, что-то неприличное.

Он не ответил. Это только подлило бы масла в огонь.

— Она позволила потрогать свои сиськи? Это? И ты бросился к ней, виляя хвостом, как эта шавка Иссей?

Он положил кусочек в рот и немедленно об этом пожалел. Выбранный им ресторан не сказать, чтобы был известен в округе. Еда потеряла весь вкус уже после одной ночи в холодильнике. С другой стороны, с его жалкими доходами, выбирать не приходится.

— Она позволила тебе себя пощупать? Это меня не удивляет. Она дьявол, в конце концов. Они что угодно сделают ради власти.

Серьёзно, если бы сделал небольшой крюк по пути домой и взял в супермаркете соусов, сейчас бы не было этой проблемы.

— Что делает её такой популярной? Почему ей достаточно щёлкнуть пальцами, и все к ней бегут? Что в ней такого особенного? Она просто грязный дьявол! — он заметил, что она уже просто выговаривалась, заплетаясь в словах. — Чем она лучше меня?

Хмм... Если отправиться прямо сейчас, ещё можно успеть. Супермаркет обычно закрывается очень поздно.

— Ответь мне, блин!

Взмахнув рукой, она сбросила со стола большую часть его содержимого. Пустые пивные банки со звоном полетели на пол. Это была почти детсая выходка, но его не удивляло, что она способна на такое. Гнев — довольно-таки раздражающий способ выбросить всю рациональность.

Его взгляд переключился с хлама, устилающего его ковёр, обратно на ту, кто это устроила. Её плечи дрожали от эмоций.

Он вздохнул.

— Ты пьяна.

Женщина бросила на него испепеляющий взгляд.

— И что с того? Не то, чтобы мне было ещё чем заняться!

— Пьянство вредно для здоровья — просто ответил он.

Райнаре рассмеялась. В смехе звучала горечь, но она была направлена на себя.

— И теперь ты притворяешься, что тебе есть до меня дело? Ты? Тот, кто сделал меня такой... такой... слабачкой? Знатно.

— Ты предпочла бы быть мёртвой?

Она зыркнула на него. Ярость на её лице делала её ещё красивее. Впрочем, скорее всего, это было мнение демона в нём.

— Ответь на хренов вопрос — прошипела она, наклонившись. — Что делает её лучше меня?

— Для начала, она не пьяница — он поморщился, когда она дохнула на него, обдав перегаром. — И она не пахнет, как кусок дерьма.

Она потрясённо уставилась на него, раскрыв рот. Затем на её лице появилась усмешка, и она осела, признавая поражение.

— Я чувствую себя как кусок дерьма — призналась она.

— В таком случае, перестань пить — произнёс он, и продолжил есть.

Какое-то время она молча наблюдала за ним, мрачно глядя изподлобья. В любых других обстоятельствах он проигнорировал бы это, но Персона в его разуме была особенно своевольна, и её взгляд вызывал раздражение, которого в обычных условиях не было бы.

— Да?

— Ты Нефилим — без преамбулы сказала она.

О. Вот о чём будет разговор.

— Я не помню, чтобы признавал себя Нефилимом — ответил он. — Собственно даже, я точно помню, что хранил молчание по этому вопросу.

— В подобной ситуации молчание можно считать признанием вины — возразила Райнаре.

— Хмм — всё, что он сказал в ответ.

Она снова зыркнула на него, но он к этому времени свыкся с её гневом. Это его не задевало.

— Ты Нефилим — произнесла она, и взмахнула рукой, обводя окрестности. — Так почему всё это?

— Что ты имеешь в виду?

— Нефилимы легендарны. Их статус среди и ангелов, и демонов почти мифический. Даже больше того. Хроники очень расплывчаты относительно того, что они были такое — женщина помедлила. — Та немногая информация, что существует, говорит, что они были гигантами, рождёнными от союза ангелов и человеческих женщин. Они так же говорят, что Нефилимы создавали золотые дворцы, когда раса людей ещё копошилась в глиняных хижинах.

Она глянула на него почти так, словно делала выговор.

— Ты не гигант, — она снова обвела рукой окружение — и крысиная нора, в которой ты живёшь, определённо не дворец.

А это уже нечестно. В конце концов, это его крысиная нора.

— Возможно, я просто не Нефилим — предложил он.

— Нет. Это ты — Райнаре отказалась менять позицию. — Раз Донасек говорит, так оно и есть.

— То, что он это говорит, не значит, что я таковым являюсь.

— Донасек был архивным работником в Схолариуме Высоких Небес, когда ещё был среди них. У него был доступ к информации, которую большинство из нас не знают. Если он говорит, что ты Нефилим, то у него есть на это хорошая причина. Даже после того, как он пал, он всё ещё ищет новые знания, в основном запретные.

Он с интересом глянул на неё.

— Поэтому он пал? Из-за запретных знаний?

Падшая сжала губы.

— Частично.

— А другие? — поинтересовался он.

— Калаварнер всегда была амбициозна — пожала плечами Райнаре. — Прежде чем она пала, она была образцом строгого ангела, высокомерна к низшим существам, и поклонялась тем, кто выше по лестнице. Когда она узнала о смерти Бога, нечто в ней сломалось. Это должно было быть секретом, но секреты всегда протекают наружу. Это знание, и знание о том, что множество Архангелов погибло в последней битве, раскололо её решимость. Что же до Миттельт, я не знаю. Всё, что я знаю, это что она мстительная мелкая зараза.

Она нахмурилась, словно вспоминая то-то, и сердито глянула на него

— С каких это пор речь шла о нас? Это я тебя спрашивала!

Падшая ударила ладонями по столу и снова встала.

— Почему ты сидишь здесь и ничего не делаешь, когда мог бы провозглашать миру, что ты Нефилим?! В чём смысл торчать здесь? Почему ты вообще согласился меня защитить?

Она тящело дышала после вспышки. Он молча смотрел на неё какое-от время.

Он мог ответить на последний вопрос.

— Когда-то была башня — наконец, произнёс он. — И в этой башне, парень взбирался по винтовой лестнице. Мы с ним были друзьями.

— Он тоже был Нефилимом? — Райнаре наклонилась в кресле, со смесью интереса и гнева на лице.

Его губы дёрнулись.

— Что-то вроде того — он помедлил, прежде чем продолжить. — Когда он наконец добрался до вершины башни, его ожидала великая сила. Её имя было Никс, и её целью было уничтожение всего человечества.

— Это звучит ужасно натянуто — заметила женщина.

— Да. Я думаю, парень подумал о том же, когда узнал о её существовании — он вспомнил о Рёджи. Это были неприятные воспоминания. — Тем не менее, она существовала, как бы натянуто это не звучало. С помощью его друзей, он сразился с ней. И когда его друзья больше не могли ему помочь, он сражался с ней в одиночку. Он победил её. И тогда он узнал ужасную правду.

— Ужасную правду? — повторила Райнаре.

Он кивнул.

— Никс сама по себе не была ни враждебна, ни злобна. Она была нейтральной сущностью. Что-то заставляло её вызвать Падение. Что-то заставляло её желать покончить с человечеством. Его имя было Эребус.

— Я незнакома с таким именем — похоже, история увлекла Падшую. — Если кто-то и знает, то это будет Донасек...

— Он не будет знать — она вздрогнула, когда он перебил её. — Архивы ангелов не содержат анналов людей. А Эребус был решительно человеком. Больше того. Он был слиянием мрачнейших мыслей человечества, самых негативных эмоций человечества. Вступив в контакт с Никс, он пробудил бы её, и она продолжила бы её нисхождение, дабы покончить со всем сущим.

Тень горькой улыбки проступила на его лице.

— В конечном итоге, это было не чуждое злобное божество, кто хотел уничтожить человечество, как сперва решили парень и его друзья. Это само человечество хотело уничтожить человечество. Можешь понять, это пришлось ему не по душе. Он отправился в бой, вооружённый верой, что храбрость, верность и сочувствие человечества будет причиной его победы, и выяснил, что изначально его конец едва не принесли страх, предательство и ненависть человечества.

Он задумчиво перебрал пальцами на поверхности стола. Его единственная слушательница оказалась нетерпелива.

— И что было дальше? — потребовала женщина.

— Он пожертвовал собой. Он пожертвовал жизнью, чтобы превратиться в печать, которая не даст Эребусу добраться до Никс. И в тот миг, как он испустил последний вздох, он понял, что спасение аспектов человечества, которыми он восхищался, означает и спасение тех аспектов, которые он презирал. Чтобы защитить храбрость, придётся спасти страх. Чтобы оградить верность, ему пришлось дать убежище предательству. И чтобы прикрыть сочувствие, ему пришлось оборонять ненависть.

Он негромко усмехнулся.

— Таковы уж спасители. Зачастую они не могут выбирать, что спасать.

В этот раз протянувшееся меж ними молчание не было ни неловким, ни натянутым.

— Этот парень. Вы были друзьями? — наконец, спросила Райнаре. Когда он кивнул, она выглядела беспокойно любопытной. — Я хотела бы с ним встретиться. Взглянуть, каким он был.

— Он был весьма непримечательным — был его ответ. — Очень тихим.

— Даже более тихим, чем ты?

— Да. Когда я впервые его узнал, он практически не разговаривал. Но ему и не нужно было. Его дела говорили за него — он ей улыбнулся. — Я скучаю по нему. Я скучаю по ним.

Было очевидно, что она не знает, что сказать на это.

— Ты делала плохие вещи, Райнаре, — её глаза расширились при этом утверждении — и ты делала это по своей воле. Многие назвали бы тебя злом. Я не стану отрицать этого мнения, — она поморщилась и опустила взгляд — но это не моё дело, судить других. Я просто принимаю их такими, какие они есть. Это то, чего он хотел от меня, и почему он пожертвовал собой. Чтобы кто-то вроде тебя мог получить второй шанс. Чтобы кто-то вроде тебя, кто знал в своей жизни лишь страх, предательство и ненависть, могли однажды получить шанс познать храбрость, верность и сочувствие.

Он пожал плечами.

— Тебе выбирать, что делать с этим вторым шансом.

Её тело вздрогнуло. Когда она подняла взгляд, в её взгляде было нечто уязвимое.

— Я... Я действительно бесполезна, верно?

Он молча изучил её, осторожно подбирая следующие слова.

— Все чего-то стоят, Райнаре. Даже кто-то вроде тебя.

Глава 8

В итоге они решили, что ему лучше всего быть Ладьёй. Он с этим не спорил. Рыцарь слишком быстр, слишком стремителен, и хотя он продемонстрировал склонность к ближнему бою, у него просто не было такой скорости. Его спарринг с Кибой это доказал. Непоколебимая защита была его единственным преимуществом, и он полагался на неё, чтобы противостоять ослепительно быстрым движениям мечника, пока в итоге тот не открылся. Схватка с Иссеем была практически таким же; хотя парень был совсем неопытным, преимущество в скорости, которым обладал оппонент, всё же его удивило. Похоже, превращение в дьявола усиливало физические способности сверх человеческих возможностей.

Технически, при необходимости он мог соответствовать. Скорости, в смысле. Гермес, начальная Персона Джунпея, был воплощением одноимённого греческого бога, и он тоже был в его коллекции. Он возник вскоре после Пентесилеи, когда он появился в этом мире, вместе с остальными Персонами SEES, напоминая ему о силе выкованых ими уз. Но Гермес был богом, не демоном, а ему требовался демон, чтобы быть в состоянии помочь.

В таком случае — Ладья. Крепче, медленнее, но не менее смертельна в Игре Рейтинга.

Риас первой подняла вопрос: на то, чтобы воскресить Иссея, у неё ушли все восемь фигурок Пешки, таковы сила и потенциал его Усиленного Механизма. Он же призвал Нидхёгга, дракона столь же могучего, как тот, что хранился в перчатке Иссея, и она честно боялась, что у неё осталось недостаточно фигур, чтобы включить его в свиту. Оправданное беспокойство; однако он неплохо разобрался, как всё устроено в этом мире, наблюдая, и слушая их объяснения.

Количество требуемых фигур зависело от силы Священного Механизма; это он предположил ещё до приглашения Риас в тренировочный поход. Её слова сейчас лишь подтвердили этот факт. Священные Механизмы были фундаментом, на которых основывались Игры Рейтинга, а у него такового не было. Источник его сил, личности его Персон — всё это основывалось на Море Душ и безграничном потенциале Дикой Карты. Это в корне отличалось от оружия, которое использовали Иссей и Киба.

Короче говоря, беспокойство Риас было напрасным. Способность призывать Персоны не связана со Священными Механизмами; насколько он понимал, она вообще не связана ни с какой силой в этом мире, и в результате, не влияет на количество необходимых фигур. Он сказал ей это, упомянув, что, скорее всего, будет достаточно даже мелкой фигуры вроде Пешки. Дьяволица улыбнулась ему, и ответила, что это лучше будет сохранить в секрете. Он почти немедленно заметил мудрость в её замечании.

Сам процесс имплантации много времени не занял. Не было нужды в ритуалах, или в чём-то подобном. Фигура признала демоническую сущность, как родственную, приняла, что он — дьявол, каковым на деле не являлся, и безупречно растворилась в его теле. Внешне это было гладкой передачей силы, и Риас с облегчением отступила, когда это было проделано.

Однако внутри ситуация была иная.

Архангел никогда не склонится перед ангелом. Король не станет кланяться своим подданным. Демон никогда не встанет на колени перед жалким дьяволом. Так устроена власть. Даже в этом мире, где дьяволы не были злом, и люди могли становиться дьяволами, это оставалось истиной. Высшая сила никогда не подчинится низшей.

И сейчас было то же. Риас Гремори была дьяволом высокого ранга, это он знал. Он видел силу, которой она владеет, ещё когда они были чужаками, в разрушеной церкви, когда она готова была уничтожить Падших Ангелов, что уже были осуждены. Сущность в нём сокрушила бы её, не задумываясь. Неравенство между ними было слишком большим, слишком громадным, чтобы можно было даже сравнивать. Так что когда она отошла, решив, что всё сработало, в реальности он активно боролся с демоном в его разуме, не давая ему уничтожить фигуру, связывающую его с её свитой.

Демон никогда не склонится перед дьяволом. Не тогда, когда в дни минувшие он правил королевствами дьяволов и вёл их легионы в битвы против Хозяина Небес. Его сущность активно стремилась исторгнуть силу Риас из его тела, гневно вихрясь вокруг имплантированой фигуры, агрессивно пытаясь избавиться от влияния дьявола в том, что считала своим доменом. Предотвращение этого создавало постоянную нагрузку на его сознание, и не будь у него опыта в запечатывании могущественного существа, он бы, скорее всего, не справился.

Ирония защиты чужой силы от его собственной не прошла мимо него.

Частично поэтому он был столь усталым, когда той ночью прибыл домой и оказался под сердитым взглядом Райнаре. И потому же всё ещё чувствовал усталость на следующее утро, когда брёл в школу.

Демон заставлял его думать мрачные, опасные мысли. Его попытки вычистить из тела то, что он воспринимал как угрозу своей власти, напрягали разум. Сложить это вместе, и понятно, что он был не в лучшем настроении, когда прибыл в школу.

Он едва не огрызнулся на Асию, когда девушка привествовала его в коридоре. Он едва не сорвался на Иссея, когда парень навестил его, чтобы поздравить со становлением Ладьёй в свите Риас. Он едва не предложил, куда Киба может засунуть свои мечи, когда Рыцарь предложил попозже спарринговаться, чтобы подготовиться к грядущему бою.

Во всех этих случаях, он почти продемонстрировал им весь размер своего раздражения, но в последнюю секунду сдерживался. Он полагал, что это и есть разница. Мысли опасны только тогда, когда основываясь на них действуют, и хотя любая Персона из его коллекции могла заставить его думать о мрачном, они не могли заставить его это делать. Поэтому он мог призывать величайших Архангелов и не преклоняться перед их славой, потому он мог призывать драконов и не соблазняться их жадностью и алчностью, и потому он мог держать в голове демона, и не быть совращённым.

Он понимал, что они пытаются сделать как лучше, облегчить его положение в новой роли, даже если это временно, и он мог по крайней мере ценить усилия. Ценить достаточно, чтобы когда Риас попросила его присутствовать в комнате собраний Оккультного Клуба, чтобы обсудить стратегию, он явился без пререканий.

В оригинале план полагался на поддержку Иссеем высокоранговых фигур, усиливая каждую, так чтобы при столкновении со свитой Райзера они могли превзойти своих оппонентов. Это было неплохо для плана. Но эта стратегия отправилась в мусорку, когда стало очевидно, что Усиленный Механизм ещё не оправился от выброса всех сил на той поляне. Он не был удивлён. Он ожидал, что тот останется инертен по крайней мере ещё несколько дней, если не полную неделю.

Риас, однако, цеплялась за надежду. Если бы Механизм Иссея смог оправиться за время до Игры Рейтинга, то это сделало бы её свиту ещё сильнее, и победа была бы тем более вероятной, особенно теперь, когда она могла рассчитывать на него в своих рядах. Увы, этого не произошло, и ей придётся обойтись без способности усиления багровой перчатки.

Он добрых двадцать минут терпеливо слушал, пока они формулировали планы, как задействовать его в их стратегии, зная, что всё это бсполезно. У членов SEES ушли недели сражений с Тенями, прежде чем они ознакомились с боевыми стилями друг друга достаточно, чтобы стать действительно слаженным отрядом. И это было только с изначальными членами — Юкари, Джунпей, Митсуру, и он. С каждым дополнительным пользователем Персоны, которого они приобретали, им приходилось вновь знакомиться с их стилями, чтобы новый член нашёл своё место, и слаженность вернулась. То, что предлагали Риас и её свита, было просто невозможно за их ограниченное время.

Он вежливо указал на это, когда дьяволы спросили его мнение, упомянув, что он не привык к их методам боя. У них было достаточно времени, чтобы тренироваться вместе, а у него не было. Всё просто. Лучше позволить ему действовать самостоятельно и независимо, чем заставлять сражаться вместе с ними и разрушать слаженность их команды. Риас неохотно согласилась с этим.

Киба был тем, кто указал им на очевидное. Почему не призвать дракона, как, они уже видели, он может? Было бы просто, если бы Нидхёгг накрыл Райзера и его свиту ледяным дыханием, и на этом закончили. Он объяснил, что в большинстве случаев Персоны могут быть призваны только по одной за раз, и та, что он призвал, причина того, что он вообще смог принять в себя Ладью. Её присутствие пятнало его демоном, и если он призовёт другую вместо неё, то эта эссенция исчезнет, вновь поглощённая Морем Душ, и он больше не сможет удерживать имплантированую в него фигуру.

Риас развила его объяснение на шаг дальше, предположив, что по этой причине текущая сущность в нём не могла воплотиться, что для того, чтобы обмануть фигуру, заставив её воспринимать его дьяволом, он вынужден держать Персону заякореной и не мог её призвать. Она ошибалась, но он позволил ей считать, что она права. Если всё пройдёт хорошо, это всё равно будет неважно, и ему не придётся воплощать демона и иметь дело с неизбежными последствиями.

Акен спросила его, как он может им помочь, если не может призывать дракона или Персону, которую сейчас содержит. Он улыбнулся и продемонстрировал им огонь, который мог собирать в руках, пламя, которое мог использовать как продолжение своего тела, инферно, которое мог сотворить, щёлкнув пальцами. Так было со всеми Персонами. Когда они в его разуме, их элемент становится его элементом, их силы становятся его силами, и их слабости тоже становятся его слабостями.

Ладья, способный колдовать, как Слон, но оставаться умелым в ближнем бою.

Киба покачал головой после этой демонстрации и сообщил, что по его мнению, грядущая битва будет, как минимум, интересной.

С этим он мог согласиться.

* * *

Его первое впечатление о Сайзексе Люцифере: очень... заметное существо. Его сила была спрятана за привлекательной внешностью, скрыта приятными манерами, но как было с ним и Риас на той поляне, она всё же отчётливо ощущалась. Могущество невозможно полностью скрыть, лишь замаскировать, и когда он наблюдал за старшим дьяволом, двигающимся по комнате ожидания и здоровающимся со всеми членами свиты Риас по очереди, даже он был вынужден признать, что маска лежала очень хорошо. Если бы демон в нём не хмурился на высокую, изящную фигуру, он бы, скорее всего, так и не заметил.

Высокий. Привлекательный. Образец джентльменских манер. Он почти мог слышать писк фанаток Акихико.

А ещё у него был сестринский комплекс. Но с другой стороны, у всех есть свои недостатки, и он не станет судить его за это.

Наконец, дьявол подошёл к нему. Длинные рыжие волосы царственно лежали на плечах.

— Пройдёмся.

Это не было приказом; это была просьба. Приглашение равному.

Он кивнул. Судя по обеспокоенным взглядам, которые бросала Риас, когда они вышли, можно было предположить, что появления этого мужчины не ожидалось.

Дверь закрылась за ними с приглушённым щелчком, и они оказались в пустом коридоре, где не было никого, кроме них. У дьявола были длинные ноги, так что его походка была быстрее, и ему пришлось ускорить шаги, чтобы успевать за ним.

— Риас говорила мне о тебе — тоном непринуждённой беседы начал Сайзекс. — Она написала мне несколько писем о тебе и твоей способности призывать... как там они называются? Персоны?

Он нахмурился. Мужчина, определённо понимая, о чём он думает, улыбнулся.

— Могу уверить, Риас больше никому не говорила. Она даже мне не хотела, но у меня есть свои способы. В любом случае, в этом вся суть, верно? Воплощения мифологических фигур. Злой Дракон. И теперь это.

Сайзекс взмахнул рукой в его направлении, но этот жест не был обвиняющим.

— Не знаю, сила какого дьявола находится в тебе, — мужчина наклонил голову — и сомневаюсь, что ты скажешь, даже если я спрошу.

Он сунул руки в карманы и не ответил. Его компаньон принял его молчание, и не стал напирать.

— Странно это — наконец, произнёс Сайзекс. — Когда моя сестра посылала мне свои письма, они были наполнены подробностями о том, как ты упорно отказывался от её предложений войти в свиту. И тем не менее, в канун Игры Рейтинга, ты здесь. Что заставило передумать.

Он улыбнулся. Цель этой прогулки стала очевидна. Не допрос, как он решил сперва. Просто старший брат заботится о своей младшей сестре.

Дьяволы, не демоны. Сущность в нём снова раздражённо фыркнула.

— Моя сестра упоминала, что она выглядит похоже на кого-то, о ком ты заботился. Дело в этом?

Она не Митсуру, и никогда её не будет. Сходство меж ними мимолётно.

Он помотал головой. Сайзекс кивнул.

— Соболезную, к слову — слова и взгляд мужчины были искренни. — Никто не должен терять любимых в твоём возрасте.

Его губы дёрнулись. Несколько месяцев назад, скажи ему кто-нибудь, что однажды ему будет симпатизировать дьявол, он счёл бы говорящего безумцем. Но с другой стороны, он и от себя симпатии к таковому не ожидал.

— Это её положение так тебя тронуло? — спросил Сайзекс. — Вся эта затея со свадьбой — не моя идея, если что. Я не хочу заставлять Риас делать что-то, чего она не хочет. Глава дома Феникс попросил моего отца об этой услуге, и он согласился.

Обаятельное лицо дьявола нахмурилось.

— Не найти более нежного, доброго и заботливого мужа, нежели мой отец, но временами он несколько старомоден.

Её положение повлияло на него, но это не было главной причиной.

— Тогда что?

Раздражение замерцало в нём, разжигаемое не его сущностью. Он повернулся к нему, и только сейчас осознал, насколько высок этот мужчина в сравнении с ним.

— Ты задаёшь много вопросов.

Сайзекс усмехнулся.

— Прости старшего брата за то, что спрашивает человека, ставшего дьяволом без использования ритуалов или воскрешения, каковы его намерения относительно его сестры.

Резонно.

— Риас, — он вздохнул — она не плохая персона.

Её брат бросил на него взгляд. В его взгляде мерцало одобрение.

— Нет, улыбнулся мужчина — она не плохая.

Он задумчиво помедлил.

— Её Рыцарь, Киба. Она нашла его умирающим в снегу. Многие из нашего племени предоставили бы парня его судьбе. Риас воскресила его и принесла в наше поместье. Я всё ещё хорошо помню, как был расстроен отец. Нас всех удивили её действия. Тогда мы не знали, что Киба окажется пользователем Рождения Мечей, и для нас он был просто обычным человеческим подростком, недостойным фигуры, которую даровала ему Риас. А затем он продемонстрировал способность использовать демонические мечи, и, как можешь представить, все наши жалобы оказались пустыми. Не думаю, что Риас даст нам забыть об этом.

Если этими словами он хотел изменить его мнение о ней, это не имело смысла. Они лишь ещё сильнее убедили его, что он сделал правильный выбор.

— Нет, — снова повторил дьявол — она не плохая персона. Все они не плохие. Даже Райзер.

Он поднял бровь.

— Хотя я и не знаю, какой дьявол содержится в тебе, — пояснил Сайзекс — я ощущаю, что он весьма мстителен. Постарайся не поранить его слишком сильно. Райзер в душе неплох, даже если несколько напыщен, самодоволен, и распутен.

— Это не лучшие черты — заметил он.

— Действительно так — кивнул мужчина. — Почему я и не против, чтобы он потерял шанс на брак с моей сестрой. Просто не заставляй его проиграть слишком уж скверно. Гордость дьявола иногда важнее, чем его жадность.

Сайзекс наклонил голову и улыбнулся ему.

— Иногда.

Какое-то время они шли молча, и он обнаружил, что ему нравится угнездившееся меж ними спокойствие.

— У меня сложилось впечатление, что моя сестра тобой увлечена — и это спокойствие мгновенно исчезло. Его лицо продемонстрировало выражение смятения; его компаньон заметил это, и усмехнулся. — Да. Последние несколько писем, что она прислала, были довольно специфичны, и хотя ничего конкретного по этой теме в них не было, у меня сложилось впечатление, что она рада заполучить тебя в свою свиту не только из-за твоей силы, но и по совсем другой причине.

Сайзекс слегка постучал пальцем по своему виску.

— Считай это братской интуицией.

Он действительно не знал, что на это сказать.

— Если она выберет тебя, — лицо дьявола стало лукавым, и было в его выражении нечто пошлое, неподходящее созданию его ранга — ты же мне всё об этом расскажешь, верно?

Он дёрнулся.

Он не будет судить. Он не будет судить. Он не будет судить. (пр. переводчика: Я не должен убегать... :-D )

* * *

Если Сайзекс Люцифер вёл себя скромно и умеренно, то Райзер Феникс был на совсем другом конце спектра. Хулиганисто-привлекательный, с подчёркивающим шрамом, дьявол буквально источал самоуверенность. Его заносчивость прямо-таки ощущалась, словно окружающая тело мантия, и он практически ощущал излучаемые волны надменности. Сущность в нём засмеялась, передразнивая эту заносчивость, и наполнила его разум образами того, как разрушить вышеупомянутую заносчивость.

Некоторые из этих образов он предпочёл бы не видеть.

Обговорённое поле боя было довольно обычным, какими бывают поля боя. Оно напоминало ему школьную территорию Академии Куо и окружающие районы. Части ландшафта были закрыты зданиями, предназначенными обеспечивать сражающимся укрытие. Другие зоны были относительно открытыми, обеспечивая места, где можно сражаться с запасом свободного пространства.

Сейчас они были в одной из таких зон. Две противостоящие свиты, лицами друг к другу, оценивая силы соперников, пока их мастера обменивались словами — хотя в случае Райзера это было скорее хвастовство. Он их игнорировал. Слова его не заботили, и вместо этого он воспользовался временем, чтобы изучить врагов, с которыми предстояло сражаться.

Риас не солгала, сказав, что свита их оппонента целиком состояла из женщин. Он заметил среди них даже двойняшек, два набора, и мысленно покачал головой. Похоже, распущенность у дьяволов — такая же характерная черта, как и у демонов. Его взгляд прошёлся по ним, изучая то, как они держались, запоминая оружие, которое было при некоторых из них. В ответ он получил несколько любопытных взглядов. Он мог их понять; он только недавно оказался в свите Риас. Затем они начали ему улыбаться и не по хорошему, и тут он понял, что разговор как-то зашёл о нём.

— И где ты этого взяла? — спросил Райзер. — Он слишком тощий для Ладьи. Должно быть, ты действительно в отчаяньи, Риас, раз подобрала мусор с улицы и превратила в свою свиту.

Довольно удивительно, что из всех своих предположений дьявол угадал только одно.

— Не стоит его недооценивать — спокойно ответила Риас. — Ты будешь удивлён его силой.

Это было недооценкой, и он обнаружил, что это его веселит.

— Силой? — Райзер широко развёл руки. — Сила бьётся в нашей крови, Риас. Мы всегда были одарены ей со стороны наших предков, истинных, чистокровных дьяволов. Её нет у людей и их воскрешённого рода. Традиции говорят, что мы высшие существа, что мы — правомочные наследники Преисподней. Судя по слугам, которых ты решила возвысить, в Доме Гремори эта традиция не уважается. Но это неважно.

Дьявол-мужчина усмехнулся.

— Ибо когда эта битва закончится, ты будешь моей женой, и у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить вопросы традиций. В постели, возможно. Предпочтительно, нагишом. Ты сверху, я снизу.

Он буквально слышал, как Иссей рядом с ним скрипит зубами. Райзер заметил, и его ухмылка стала ещё шире.

— Хотя если ты покорного типа, я не возражаю, если решишь быть снизу.

Он вздохнул и положил руку на плечи Иссея, твёрдой рукой прижав его и не давая гневу подняться до невыносимых уровней. Парень резко вздрогнул бросил на него взгляд.

— Соберись.

— Угу. Точно. — Пешка кивнул, хоть и несколько заторможенно. — Благодарю.

Он проигнорировал его и повернулся к женственной фигуре, стоящей с другой стороны.

— Когда всё это закончится?

Акено неохотно оторвала взгляд от той, что могла быть только Королевой стороны оппонента. Взгляд, который она бросила на него, почти можно было назвать страстным.

— Что?

Он наклонил голову в сторону Райзера, который уже болтал о чём-то совсем другом.

— Разговоры.

— Весь в нетерпении? — поддразнила она.

Кипящий гнев демона можно было описать и так — с натяжкой.

— Что-то вроде того.

— Официально Игра Рейтинга уже началась, — улыбнулась красотка — но традиционно мастера свит обмениваются приветствиями перед началом сражения. Вмешиваться будет бесчестно, и это запятнает репутацию дьявола, если атаковать, пока идёт беседа.

— Но порча этой репутации не имеет значения для кого-то, кто не хочет оставаться дьяволом — заметил он.

— Да, — кивнула Акено — полагаю, ты прав.

И тут она осознала.

— Ой, Арисато-кун, что это ты затеваешь?

Он пожал плечами.

— Вот это.

Столб огня вырвался из земли под ногами Райзера, и поглотил его на виду у его свиты.

* * *

Когда их оппонент вновь возник из пламени, он больше не усмехался. Он полагал, что это сложно, когда половина лица обожжена и дымится. Впрочем, всё это регенерировало, и вскоре их оппонент вновь выглядел непострадавшим, как был изначально. Он не был удивлён; Риас упоминала, что это одна из его способностей.

Райзер бросил на него сердитый взгляд, как только его раны окончательно зажили.

— Ты...

Он согласно кивнул в ответ на это обвиняющее слово.

— Я.

И затем немедленно окутал обвинителя новым столбом обжигающего жара.

Это заставило обе свиты начать действовать, и всё вокруг наполнилось заклинаниями и сражающимися фигурами.

При всей его заносчивости, при всей его гордыне, Райзер Феникс всё-таки не был дураком. Как только он оправился от второго взрыва, дьявол-противник немедленно сообразил, что он будет самой опасной фигурой, и поспешил принять контрмеры. Король соперника сделал упор на тот факт, что как новейший член свиты Риас, он не обладает той слаженностью, которая позволяет остальной её команде работать слаженно, и медленно отвлёк его от основного поля боя, где с ним можно будет разобраться.

По этой причине сейчас он стоял на открытой площадке, наблюдая, как битва удаляется всё дальше от него, в то время как шесть фигур парили сверху, в свою очередь наблюдая за ним.

Четыре Пешки, Ладья, и Рыцарь. Две фигуры, чтобы совладать с ним, и ещё четыре более слабых на всякий случай. Он решил, что стоит гордиться тем, что Райзер счёл его столь значительной угрозой.

Это была ничья, и они понимали это так же хорошо, как и он.

Он не мог достать их своим пламенем, можно было даже не пытаться. Крылья, которыми они обладали, давали им преимущество мобильности, которое ему было нелегко превозмочь. Он мог призывать столбы огня, мог сотворять потоки пламени, но всё это было бесполезно, если его цели могли безнаказанно уклоняться или отлетать за пределы досягаемости. С другой стороны, они не могли рисковать атаковать. Сократить дистанцию — означало сократить время, которое нужно его пламени, чтобы попасть в цель. Собственно, некоторые из них уже несли на одежде метки ожогов после того, как попытались, и выяснили, что он может реагировать быстрее, чем они ожидали. Он так почти подбил Рыцаря, когда из его ладони извергся взрыв жара в спикировавшую для атаки женщину. Её спасла вовремя оттащившая Ладья, но не раньше чем мстительное пламя обожгло её бок. Рана, обожжёная плоть и кожа, от которой шёл тонкий дымок, всё ещё оставалась на ней.

Он улыбнулся ей. Она злобно зыркнула в ответ.

Он тоже не мог двигаться; это было очевидно. Они следили за ним, как ястребы, выискивая любую возможность, ожидая, пока он ослабит оборону. У него была мысль так и сделать, ослабить оборону, чтобы получить возможность действовать. Он не сомневался, что сможет вынести их оружие и нанесённые ими раны, но оставался вопрос, как много, прежде чем станет слишком много. Душа сильна, но плоть слаба... Он мог истекать кровью, как любой человек, и хотя Танатос защищал его от худшего, серьёзные ранения всё же оставались проблемой. Он не думал, что сможет быть полезен, если в итоге прибудет к Риас без руки или ноги. Или, возможно, того и другого.

В общем, это был пат. По крайней мере, с его стороны. Битва, бушевавшая поодаль — совсем другое дело.

Преимущество Райзера было в численном превосходстве. Его слуг было намного больше, чем у Риас. С другой стороны, у Риас были более сильные фигуры. Это стало очевидно, когда вскоре после начала битвы Киба прожевал одну из Пешек Райзера и серьёзно ранил другую, которую Иссей нокаутировал одним ударом. Индивидуально, Киба, Акено, Конеко и даже в какой-то степени Иссей превосходили в силе своих соответствующих оппонентов; единственным шансом наследника Феникса было завалить их числом, и он не мог этого сделать, когда почти половина его свиты парила на противоположной стороне поля боя, наблюдая за ним, но оставаясь слишком далеко, чтобы что-то сделать.

Тактика разделения его с его союзниками была хороша. Он мог бы похвалить Райзера за это. К сожалению, она также имела эффект разбавления его силы численности, побочный эффект, который Райзер остро ощутил, когда его оппонент и её свита усилили натиск.

Двое высокоранговых дьяволов кружили друг вокруг друга над землёй, обмениваясь лучами тёмной энергии и потоками оранжевого огня. Под ними, но тоже в воздухе, Акено билась с пурпурно-волосой женщиной, Королевой Райзера. Молнии ветвились, и в ответ взрывы заполняли небо.

На земле Киба противостоял вражеским Рыцарю и Ладье, заставляя обеих отступать безукоризненной работой клинка. Конеко стояла на наклонной крыше здания, вынося всё, что швыряли в ней противостоящие Слоны, и между моментами, когда была вынуждена защищаться, стройная девушка запускала собственные дистанционные атаки, отражать которые у соперниц выходило скверно. Асию прикрывал решительный Иссей, и хотя Пешка не мог остановить высокоранговые фигуры без своей способности Усиления, он мог по крайней мере задержать их до прибытия подмоги.

Он чувствовал себя праздным зрителем, но он знал, что не давая шести фигурам Райзера вступить в бой, он обеспечивал своим преимущество, необходимое для победы.

* * *

Их лица были окрашены победой, когда они наконец опустились вокруг него. Ещё одна Пешка, и, что важнее, Ладья, пали, прежде чем Райзер наконец решил отступить. Шестеро, следившие за ним, улетели, присоединившись к остальным своим силам поодаль, где их мастер обдумывал своё положение. Это была краткая передышка в битве, недолгое затишье, которое обе стороны могли использовать, чтобы собраться вместе и подправить боевые планы.

Киба опустился на землю первым. Это ему подходило; он — авангард, в конце концов. Всегда в атаке, всегда прощупывает противника, используя свою невероятную скорость, чтобы ударить в слабое место врага и быстро отступить, прежде чем более сильный противник успеет появиться, чтобы остановить его.

Мечник сверкнул улыбкой в его сторону, проходя мимо, и опытно провернул вокруг кистей демонические мечи, которые держал в каждой руке.

Конеко была следующей, изящно приземлившись на ноги. Она кивнула ему, и заняла позицию справа от него. Он кивнул в ответ. Если Киба был чистым нападением, то она была чистой обороной, и даже он был удивлён, насколько много урона могла вынести стройная девушка. А в сочетании с Сумеречным Исцелением Асии, эта способность выносить переходила на новый уровень.

Если говорить о бывшей монашке, то её несла Акено, и они опустились вдвоём, а следом за ними — ухмыляющийся Иссей, чьё лицо сияло от возбуждения. Эта троица опустилась вниз, и Акено аккуратно опустила Асию на землю, прежде чем приземлилась сама. На лице Королевы была мстительная улыбка; Ладья пала от её рук, и судя по оттенку садизма, проявившемуся на её лице, она проделала это показательно.

Риас была последней. Её спуск был неимоверно изящным, подобающе утончённым, и когда она приземлилась, все могли ощущать её гордость.

— Если мы так продолжим, то победим — было первым, что она сказала им.

Он решил, что не может поспорить с этим утверждением. Их улыбки говорили, что они тоже.

— И всё это из-за Арисато-сан — Иссей хлопнул его по спине, заставив споткнуться.

— Действительно — кивнул Киба. — Разделить Райзера и его силы было хорошей идеей. Так проще иметь дело с остальными. Как ты это провернул?

Он ничего не проворачивал. Просто увидел возможность и воспользовался ей, и Райзер среагировал. Он не мог считать заслугой то, что было чистым случаем, даже если в итоге пошло им на пользу.

— Ну, что бы это ни было, это сработало — бодро произнёс Иссей, а затем на его лице появилось задумчивое выражение. — Не думаю, что когда-нибудь забуду лицо Петуха на гриле, когда ты его поджарил. Хотя технически он сейчас Петух барбекю, верно?

— Жареный петух — поправила Конеко, и пожала плечами, когда он удивлённо повернулся к ней. — Слишком много жара для барбекю.

Пожалуй, можно и так посмотреть.

— Лично я предпочитаю Печёного петуха, — улыбнулся Киба — меньше калорий.

И почему его не удивляет, что мечника заботит нечто подобное?

— Хмм... — протянула Акено. — Все эти блюда хороши, но вы забыли, как божественно вкусен может быть Петух на костре.

Серьёзно, единственным, что его сейчас удивляло, был тот факт, что его совершенно не удивляет происходящее.

— Эмм... Не знаю, почему мы говорим о петухах... — Асия покраснела, застенчипо играя со своими пальцами — Но если это готовка Хьёуду-сан и Арисато-сан, думаю, мне это понравится.

Его губы дёрнулись. Должно быть, Риас это заметила, поскольку тепло улыбнулась ему.

— Выше головы, — весело произнёс Иссей — Петух барбекю и его десерты идут.

Он повернулся взглянуть и увидел, что так оно и есть. Далёкие фигуры приближались, и летучемышиные крылья за их плечами не позволяли ошибиться, кто они такие.

— Если Печёный петух — главное блюдо, — вслух задумался Киба — то остальная его свита, по идее, закуски?..

На миг он задумался о том, что он тут единственный нормальный. Затем вновь загорелась битва, и нормальность участников стала последним, о чём он думал.

Восприятие увяло, и, как всегда в бою, сменилось серией сменяющих одна другую картинок. Он смутно осознавал идущее вокруг сражение, но был не в состоянии сфокусироваться на чём-то одном. Он обменялся огнём с одной из Слонов Райзера, отсутствующе заметив, что она похожа на своего мастера, развернулся на каблуках, чтобы оградиться взрывом пламени от Пешки, прошмыгнувшей мимо него, а затем переключился на поддержку, когда Киба был вынужден отступить. Огонь, вспыхнувший в его руках, ударил непрерывной струёй, и он свободно управлял им, поджигая землю вокруг, швыряя лучи белого жара, обжигавшего всё поблизости, сотворяя огромные волны разделяющегося пламени, и обрушивая их на скопления врагов.

Они превосходили его в скорости, но по чистой огневой мощи он был на голову выше их всех.

Он заметил, что даже среди хаоса Риас всё же сумела собрать свои фигуры в эффективную формацию. Киба и Иссей удерживали фронт, не позволяя Риасу сконцентрировать численное превосходство в одном месте. Конеко стояла дальше, прикрывая Асию и защищая её от вреда. Риас и Акено парили над ними, где могли мониторить поле боя и безнаказанно обмениваться огнём с их противниками, владеющими дальним боем.

Против этой формации Райзер бросил свои силы, и эта формация их отразила.

Одна из его Пешек слишком приблизилась. Киба поймал её между наковальней Конеко и молотом молнии Акено, и она оказалась в безвыходном положении. С девушкой было покончено.

Его собственные усилия тоже принесли результат. Струя пламени из его ладони поймала на своём пути разрушения ещё одну Пешку. Девушка закувыркалась в воздухе, потеряв управление, и грохнулась посреди их группы, но вместо земли её встретила багровая перчатка с мерцающим зелёным самоцветом. Она полетела в другую сторону и приземлилась неподвижной грудой, прежде чем исчезнуть.

— Очко Иссею! — вскинул кулак парень. — Арисато-сан в поддержке!

Технически было наоборот, но он решил, что не возражает.

Райзер отвёл свои силы, и он увидел, что многие из них понесли ранения, которые продолжат истощать их по ходу боя. Его сторона тоже понесла ранения, но Сумеречное Исцеление Асии решило это затруднение, прежде чем оно стало проблемой. Лицо бывшей монашки озарял осторожный оптимизм, когда остаток свиты Райзера отступил вдаль.

— Мы действительно побеждаем, верно? — она улыбнулась им всем.

Он заметил расплывчатый образ прежде, чем все остальные. Быстрое приближение искажения цвета. Струя пламени, вырвавшаяся из его руки, была предупреждением, однако её скорость помешала им среагировать вовремя. Рыцарь, которую он ранил, её бок всё ещё дымится, её лицо странно решительно, спикировала прямо на них с обнажённым мечом. Багровые капли расплескались в воздухе, и Асия исчезла с застывшей на её губах улыбкой.

Её убийца не сопротивлялась, когда комбинация демонических клинков и стальных когтей нашла её кожу миг спустя.

* * *

Они потеряли Кибу таким же образом, как и Асию. Другая Рыцарь проскочила их оборону, и пожертвовала собой, чтобы избавиться от мечника. Обычно привлекательное лицо дьявола было искажено яростью на коварную тактику, стоившую им их Слона; он был шокирован её потерей, и не смог защититься, когда вторая Рыцарь проскочила в их ряды и пронзила его своим цвайхандером, который держала, как копьё. Его последним актом непокорности было вонзить оба демонических меча в живот врага; они вышли из её спины с фонтаном крови. Затем оба они пали на землю, соединённые клинками друг друга, и исчезли, когда Игра Рейтинга зарегистрировала их смерти.

Эффект был мгновенным. Чувство неизбежной победы исчезло, смытое, как слова на песке. Победный прилив адреналина исчез, оставив их, когда был нужнее всего. Внезапная потеря двух их важнейших фигур потрясла их, ошарашила, и ослабила способность сопротивляться, когда Райзер внезапно захватил инициативу.

Из всех них меньше всего произошедшее повлияло на него, но это из-за того, что он меньше всех пробыл в их группе. Узы, которые они разделяли, как товарищи по свите, были сильны, и он мог понять то, что они чувствовали. Много раз он просыпался в своём мире, когда кошмары о SEES, затопленных неисчислимыми Тенями, заполняли его разум.

Вскоре они потеряли и Конеко. Потребовалась совместная мощь Слонов и Королевы Райзера, чтобы ликвидировать её, но они сделали это, насытив зону, где стояла девушка, дальнобойной огневой мощью. Без Сумеречного Исцеления Асии она не могла этого выдержать, и Конеко пала, ещё больше сокращая их численность и ослабляя решимость.

Он отомстил, испепелив одну из Слонов. Ту, что была одета в кимоно. Она лишь миг помедлила, смакую победу, и этого мига ему было достаточно. Он поймал её в столбе огня, взорвав под ней колонну белого жара, сосредоточив на ней извержение вулканической ярости. Он спалил её кожу, испепелил плоть, и когда остались лишь кости, продолжил жечь их, пока не остался лишь пепел, пыль, и затихающие следы её вопля.

Свершив месть, он отступил. Улыбка, продемонстрированая ему Акено, послала озноб по его спине.

Неизвестно, как долго это продолжалось. Такова природа битвы, где моменты боя превражаются в расплывчатое мерцание, и разум не следит за временем и присутствием. Две свиты обменивались ударами, но было очевидно, какая сторона побеждает. Райзер всё ещё обладал численным превосходством, и на этот раз он им эффективно пользовался. Его оставшиеся Пешки служили авангардом, нанося удары и прощупывая их уязвимые фланги, в то время как более сильные фигуры парили поодаль, ожидая удобного момента.

И дождались.

Акено больше не могла выносить уколов Пешек. Черноволосая красотка переключила внимание на меньшие фигуры, и послала сверкающую сеть молний в их направлении. Она поджарила двоих, и их дёргающиеся, почерневшие тела упали с неба дымящимися грудами. Третья появилась сбоку, намереваясь воспользоваться возможностью, чтобы нанести фатальный удар в незащищённую спину Королевы. Он предотвратил это, создав между Пешкой и её целью стену огня, и девушка влетела в неё, неспособная побороть инерцию.

Пламя подожгло её, и её нападение превратилось в беспорядочное кувыркание с дёргающимися конечностями. Акено изящно отступила в сторону, когда горящий клубок пронёсся мимо, довольно подняла бровь, когда Пешка врезалась во что-то и остановилась, а затем устроила девушке электрошок, пока та не перестала двигаться.

Она повернулась к нему, и он видел, как её губы движутся в словах благодарности. Эти слова исчезли вместе с ней во взрыве и облаке пыли. Он взглянул вверх, туда, где парила Королева Райзера с довольным выражением на идеальном лице. Она с лёгкостью уклонилась от потока пламени, который он пославл в её направлении, и по тому, как почти лениво она маневрировала, он понимал, что она его дразнит.

Акено больше не было, и их численность сократилась с четырёх до троих. И троица грозила превратиться в пару, когда последняя Ладья Райзера спустилась с неба, приземлившись рядом с Иссеем.

Парень обеспечивал прикрытие, тщетно пытаясь сдержать остальных трёх Пешек, и не дать им атаковать фланги. Это было благородным усилием с его стороны, но его превосходили численно, и, что важнее, его оппоненты были отдохнувшими, в то время как он участвовал почти во всех стычках с фигурами Райзера. Так что он разделился с ними, и настолько устал, что не успел вернуться, прежде чем вражеская Ладья приземлилась.

Они тоже не могли ничем помочь. Земля вокруг него содрогалась от взрывов, поскольку вражеская Королева выбрала его своей следующей целью. Струи огня оборачивались вокруг него, когда Слон добавила веса битве. Над ним, Риас всё ещё сражалась с Райзером, и хотя она наносила множество ран, многие из которых были серьёзными, её враг просто регенерировал за секунды.Наследник Феникса видел, что их единственная Пешка одинок и открыт, так что прижал их, чтобы его единственная оставшаяся фигура ближнего боя могла сокрушить уступающего соперника без помех.

На краю зрения он видел, как Иссея свирепо избивают. Ладья, чья половина лица была скрыта стальной маской, была брутально эффективна, нанося удары кулаками по слабым местам притормаживающей защиты парня. Каждый удар отбрасывал Иссея, но каким-то образом дьявол всё ещё держался, оставаясь на ногах и нанося собственные удары, которые в таком состоянии легко блокировались или парировались. Наконец, женщине вроде бы надоело с ним играть, и она врезала коленом ему в живот с достаточной силой, чтобы он сложился.

Парень кашлянул кровью. Его лицо затуманилось болью.

Он ощутил искру гнева, загоревшуюся в нём, и на этот раз причиной был не демон.

И тогда парень бросился вперёд, несмотря на боль, несмотря на багровые капли, стекавшие из угла его рта, и обхватил опппонента медвежьей хваткой, прижимая её руки к бокам, поймав её последними силами.

— Сделай это, Арисато-сан! — выкрикнул парень. — Закончи это!

В его глазах сияло отчаянье, и было очевидно, чего он хочет. Столб пламени мог легко испепелить Ладью сейчас, когда она не могла двигаться, даже если это означало, что в зону удара попадёт и тот, кто её держит.

Он хотел засмеяться. Как подобающе героично. Как достойно храбро. Как похоже на Джунпея.

Его ноги уже двигались, укреплённые выбросом демонической силы, даруя ему быстроту, которая не могла сравниться со скоростью Рыцаря, но которой было достаточно для текущей цели. Он стремительно сократил пространство между ними пожирающей дистанцию пробежкой, игнорируя мир вокруг него, игнорируя то, как взрывались окрестности, когда Королева Райзера пыталась совладать с его внезапным ускорением, игнорируя языки огня, пытавшиеся задержать его, когда Слон делала то же самое.

И он оказался перед ними, перед ними двумя, Ладьёй и Пешкой, и та же демоническая сила, что наделила его скоростью, волной лесного пожара опустилась с его плеча.

Она напряглась, ощутив его руку на своей спине, а затем обмякла, когда он вырвал её позвоночник в ливне крови. (пр. переводчика: Fatality!)

Чистая брутальность этого деяния заставила даже его самого помедлить, и он воспользовался этим временем, чтобы оттащить парня, ухватив его за воротник той рукой, что была не полностью покрыта кровью.

Риас встретила его на полпути, спускаясь с неба. Её глаза были широко раскрыты, но губы мрачно улыбались в одобрении. Вместе они наполовину оттащили, наполовину отнесли парня за остов разрушеного здания, повреждённого их перестрелками. Райзер их не преследовал; потеря его последней фигуры ближнего боя этому препятствовала. Но ему и не нужно было. Урон, нанесённый его Ладьёй своей жертве, был значительным, и он инстинктивно знал, что парень едва жив.

Он смотрел, как Риас бережно опускает их Пешку у стены, на которую он мог опереться. Глаза парня не сразу сфокусировались на них, остановившись на конечности, с которой текла багровая жидкость.

— Научи меня как-нибудь, как это делать.

Было сложно не улыбнуться. Это вообще-то очень просто. Протянулся, ухватился, потянул. Всё дело в исполнении.

— Извините — взгляд дьявола плыл, и он видел, что парню приходится бороться, чтобы оставаться в сознании. — Прости, что не смог помочь сильнее, Бучо.

Риас кивнула и прикусила губу. Он понял, что должен что-то сказать в такой ситуации, но хватался за соломинку. Разговоры... Никогда не были его сильной стороной.

— Ты... Хорошо справился — наконец, выжал он.

Иссей ему улыбулся, хотя в его состоянии это выглядело скорее как кривая злобная ухмылка.

— Похвала от Арисато-сан... Это... Неплохо...

Затем он потерял сознание, его тело исчезло, как было с остальными, и их осталось двое, Король и её неохотный Ладья.

Риас уставилась туда, где покоился Иссей. Её плечи опустились. Она выглядело далеко от своего обычного, уверенного поведения, и он решил, что ей это не идёт. Они оставались в таком положении словно целую вечность, хотя на самом деле не могло пройти больше нескольких секунд. Она, преклонившаяся перед местном, где исчез последний истинный член её свиты. Он, прислонившийся к стене с руками в карманах, просто наблюдающий.

Наконец она встала, собралась, и повернулась к нему.

— Это была моя вина, — мягко произнесла она — я должна была предвидеть, что Рыцари Райзера пожертвуют собой таким образом. Я должна была суметь предотвратить это. Или по крайней мере сделать что-то, когда мы потеряли Асию и Юуто.

Отблеск боли промелькнул на её лице, когда она вспомнила тот момент.

— Я должна была быть в состоянии сделать хоть что-то.

Он был несогласен. Она доказала свои способности командования. Но иногда даже величайших командующих могут победить инновативная тактика и неожиданная стратегия. Он хотел сказать об этом, когда она заговорила снова.

— Но мы подранили его, верно? — её охватила свирепость, и он видел, как её пальцы сжимаются в кулаки. — Мы заставили его потрудиться ради победы. И когда мы сражались вместе, бились вместе, в этот момент, я не могла испытывать большей гордости за всех вас.

Хорошие слова. Отличные слова.

— Это была пиррова победа для него, — теперь печаль, закалённая сожалением — но всё же победа.

Она бросила на него ровный взгляд, и в её глазах были следы усталого юмора.

— Полагаю, при следующей встрече, Арисато-сан, я буду замужем.

Митсуру сказала ему нечто подобное. Однажды вечером она пришла к нему, и на её лице не было обычной строгости, вместо льда и стали её окутывала аура уязвимости. Тогда они почувствовали связь меж ними, но у них не было ни времени, ни храбрости, чтобы это к чему-то привело. Воспоминания нахлынули волнами, и на миг он ощутил знакомость во всём этом.

Его вырвало из задумчивости касание её пальцев к его груди. Он нахмурился и опустил взгляд

— Что ты делаешь?

Риас встретила его удивлённый взгляд кривой улыбкой.

— Я убираю твою фигуру.

В этой простой фразе было достаточно смысла, чтобы он не смог удержаться от того, чтобы ответить такой же улыбкой.

— Если ты это сделаешь, то проиграешь.

В этот момент её смех не мог звучать красивее.

— Я уже проиграла — слова, как и её смех, были запятнаны принятием поражения. — Я обеспечиваю, что ты не проиграешь вместе со мной. Если ты сейчас выйдешь, то Райзер не сможет повлиять на тебя, как на слугу в моей свите.

Он смотрел, как ей пальцы продолжают танцевать по его груди, рука ищет место, где она имплантировала Ладью в нём.

В этот момент он принял решение.

Его собственная рука поднялась и бережно оттолкнула её

Она непонимающе смотрела на него. Он шагнул к стене, и какой-то миг спорил с собой, стоит ли делать то, что он собирался сделать.

Другие могли бы испытывать нерешительность, ревностно охраняя свою силу, и придерживая знание, что в их праве. Он не был одним из них. Это никогда не было в его духе. Социальные Связи, что он завершил, его друзья, узы, что он выковал, были созданы не секретами и апатией. Они — результат принятия и желания помочь нуждающимся.

Он видел их храбрость на поле боя. Был свидетелем их верности друг другу. Узрел их неэгоистичность, когда они прикрывали друг друга и жертвовали собой во имя других. Это были человеческие качества. Качества, которые он уважал. Качества, во имя защиты которых он умер. Качества, достойные спасения.

И в конечном итоге, это всё, что имеет значение.

Он повернулся, зная, что возврата не будет, понимая, что его позиция в этом мире бесповоротно изменится. Он повернулся, встретившись с её взглядом.

— Пообещай мне кое-что, Гремори-сан.

— Гремори-сан? — её губы дёрнулись. Даже сейчас, в её положении, у неё оставалось чувство юмора. — С каких пор ты начал меня так называть?

Он этого и не делал. Он вообще почти не использовал хонорифики. Не по отношению к тем, кто их не заслуживал.

— Пообещай мне, что что бы я ни делал дальше, будешь относиться ко мне, как прежде.

Она отступила. То, как понимание расширило её глаза, сделало момент ещё более пронзительным.

— Я обещаю.

Он улыбнулся ей.

И затем возник прилив силы. Окружающей его, поглощающей его своей демонической сверной. Из его разума она полилась вовне, вырываясь из его сознания могучим броском.

— Персона.

Земля содрогнулась.

БОЛЬ.

Гигантская рука поднялась из земли. Её кожа — обугленное месиво почерневшей шкуры и багровой плоти. Струи магмы бежали по её поверхности, как вены.

АГОНИЯ.

На концах пальцев были обсидиановые когти. Они ударили по земле, врезаясь в неё. Тротуар вокруг них искривился и задребезжал под волнами невыносимого жара.

МОЙ ГНЕВ СТРУИТСЯ ПО ПЕЩЕРНЫМ ГЛУБИНАМ.

Появилась голова. Звероподобная, безумная тварь., глаза, что были дымящимися сферами огня, глядели из глубоких глазниц, словно у трупа. Кривые спиральные рога протянулись по сторонам жестокой морды, с каждого рога свисали бронзовые кольца. Рот раскрылся, как каменное жерло вулкана, с зазубренными сталактитами зубов и текущей лавой языка.

МОЯ ЯРОСТЬ РАСКАЛЫВАЕТ КОРУ ЗЕМЛИ.

Дальше появилось остальное тело. Гора обожжённой плоти и искажённых мышц, грубая и обесцвеченная. Оно вырвалось из земли, воспользовавшись в качестве опоры рукой, торчащей в тротуаре. По длинным, похожим на шрамы щелям на его торсе бежали шипящие ручьи огня, дождём капающие на землю. Там, где они приземлялись, земля пузырилась и шипела, когда жар проедал её поверхность, оставляя дыры.

МИР ДРОЖИТ ПРИ ПАДЕНИИ МОИХ ШАГОВ.

Вторая рука высвободилась, разбросав зарево из пылающих обломков и камней. Она тоже врезалась в тротуар, и воспользовавшись обеими руками, оно подняло себя, полностью освобождаясь и встав на изогнутые назад ноги.

ЕГО ЖАЛКИЕ ОБИТАТЕЛИ В СТРАХЕ СКРЫВАЮТСЯ, ЗАСЛЫШАВ МОЁ ПРИБЛИЖЕНИЕ.

Оно сделало шаг. Земля застонала в агонии. Поверхность покрылась трещинами и раскололась там, где ступила чудовищная когтистая нога. Из этих трещин вырвались струи лавы, земля выплюнула потоки жидкого огня, заполнив воздух густой пеленой вулканического пепла.

НАКОНЕЦ-ТО Я ВЫБРАЛСЯ НА ЭТОТ ПЛАН.

Нидхёгг был огромным. Когда он материализовался, то занял изрядную часть поляны. Этот же нависал ещё выше. Его демоническая форма нависала надо всеми, массивная, титаническая тварь, исполненная гнева и нечестивой ненависти.

И Я СОЖГУ ВСЕХ ПРЕД ОГНЁМ МОИХ КРЫЛЬЕВ.

Сотканные из тени крылья вырвались из его спины, полуночно-чёрные, словно поглощающие весь свет. Пульсирующие оранжевые жилы выросли из темнейших мест, и протянулись, покрыв каждое огненной паутиной.

Я БЕЛИАЛ, ВЛАДЫКА ТЕНИ И ПЛАМЕНИ.

Архидемон издал оглушительный рёв, звуковой удар неритмичного шума, угрожающий порвать барабанные перепонки чистой силой звука. Воздух вокруг его пасти трещал и искажался, искривления были заметны невооружённым глазом. Сфера живого пламени, в которую был собран Марагидин, пульсировала в его челюстях.

И Я ЯВИЛСЯ, ДАБЫ РАСКРЫТЬ, СКОЛЬ ЖАЛКА И СМЕРТНА ВАША СУЩНОСТЬ.

Глава 9.

Когда он вошёл в ту же комнату, где они собирались перед матчем, атмосфера, встретившая его, была совершенно иной. На него уставились пять пар широко раскрытых глаз. В этих взглядах не было враждебности, или страха; это удивило его больше всего. Была лишь растерянность, словно они не знали, что о нём думать.

Риас вошла следом за ним, аккуратно проскользнув вперёд. Их плечи соприкоснулись, и она слегка улыбнулась ему улыбкой, не достигшей глаз.

Её свита окружила её, и он видел, как она как обычно ведёт себя как идеальный лидер, парой мягких слов облегчив страхи Асии, кивнув Кибе, когда он спросил, в порядке ли она, улыбнувшись поддразнивающей её Акено.

В этот момент он вдруг осознал, что это действительно была её свита. Её группа. Их группа. Он никогда в неё не входил, на самом деле. Он всегда был посторонним, чужаком среди них. Даже когда он согласился помочь, он был лишь временным членом. Случайным знакомым.

И это его вполне устраивало.

Он повернулся к выходу, не желая посягать на то, что было их моментом.

— Погоди.

Обычно он игнорировал просьбы, но было в её голосе что-то, что заставило его остановиться. Он бросил взгляд за спину, и к своему лёгкому дискомфорту заметил, что её щёки довольно сильно покраснели.

— Не уходи.

У Акено было такое выражение лица, словно внезапно наступило Рождество.

И они вдруг окружили его, поздравляя его с достойной победой. Киба хлопнул его по спине с такой силой, что заставил его скривиться. Конеко улыбнулась ему, чего он ещё не видел в исполнении молчаливой обычно девушки. Иссей дружески стукнул его по руке — наверняка утром будет синяк. (пр. переводчика: Диа...) Лёгкая боль навеяла новое воспоминание. Акихико зачастую делал то же после того, как они повергали особо сложного противника; и боль, и синяк...

Он сказал себе, что внезапное чувство общности — просто мимолётное ощущение.

Асия обняла его.

Он изо всех сил старался не продемонстрировать ужаса. Он не обнимается. Это не в его стиле. Даже на том пляже с Юкари это было для него довольно некомфортно... Хотя к ней это и не относилось.

Объятье девушки стало только крепче, когда он попытался освободиться.

Он вздохнул и неловко похлопал её по плечам, решив, что в такой ситуации следует сделать это.

К счастью, открывшаяся дверь спасла его от дальнейших вторжений в личное пространство. Вошёл Сайзекс, и смущённая улыбка появилась на его лице, когда он увидел происходящее. Впрочем, слабая улыбка исчезла, когда его взгляд остановился на нём, сменённая выражением, которое можно было описать только как "любопытствующая задумчивость".

Дьявол наклонил голову в его сторону.

— Пройдём со мной.

На этот раз это был приказ.

Он высвободился из объятий Асии, и бывшая монашка вернулась к Иссею. Он заметил, что эти двое сейчас выглядели каким-то образом более близкими, и что парень больше не избегал прикосновений девушки.

Как интересно.

И они вышли из комнаты, он и Сайзекс, шагая по тому же коридору, что и меньше часа назад. На этот раз они были не одни. Он ощущал взгляды, наблюдающие за ними, чьи владельцы скрывались за множеством украшающих стены дверей.

Сайзекс заметил его смущение и усмехнулся.

— Это дьяволы, приглашённые семьями участников понаблюдать за Игрой Рейтинга. Не беспокойся. Они просто удивлены исходом матча. Это всё.

Это было существенной недооценкой.

В конце концов они остановились перед одной из дверей. Сайзекс толкнул её, открывая, и пригласил его войти кивком головы.

— После тебя.

Он вошёл.

Его взгляд немедленно привлекли фигуры, уже находившиеся в комнате. Мужчина, похожий на Райзера, но гораздо более утончённый, беседовал с другим мужчиной с серыми волосами, которые под тусклыми лучами солнца, проникавшими в окно, мерцали почти как серебро. Его окружала атмосфера изящности и утончённости, но была в нём и некая твёрдость, закалённость.

Третья фигура одиноко стояла в стороне. Огненно-рыжие волосы, стекающие с его головы, отражали Риас и создавали ему то же впечатление достоинства, что и у Сайзекса. Он предположил, что это родственник. Ещё он обратил внимание на стол в центре комнаты, кресла у него, и красивых женщин в одежде служанок, стоящих в каждом углу.

Дьяволы. Даже в такой ситуации они каким-то образом нашли способ продемонстрировать свой декаданс.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, Дайхаузер — произнёс мужчина, похожий на Райзера. — Обычно ты тренируешься со своей свитой в какой-нибудь недружелюбной среде.

Тот, кого назвали Дайхаузером, и сероволосый, улыбнулись.

— Я стараюсь следить за всеми Играми Рейтинга, лорд Фенекс, даже неофициальными. Никогда не знаешь, кто среди молодого поколения продемонстрирует многообещающий потенциал. — Он повернулся, когда они вошли, и его улыбка выросла. — И этот, должен сказать, весьма многообещающ.

Дьявол указал на стол и окружающие его кресла.

— Пожалуйста. Садись.

Он так и сделал, а затем моргнул, осознав, что с текущей расстановкой он оказался размещён во главе стола. Это, безошибочно, было жестом уважения. Он не был уверен, как это воспринимать.

Они сели вместе с ним, Дайхаузер в одиночестве на одной стороне, в то время как трое остальных заняли другую. Случайно или намеренно, но Сайзекс оказался ближе всех к нему, и мужчина подмигнул ему, когда их взгляды встретились. Это немного облегчило напряжённость, но подлило масла в огонь гложущего ощущения, что ему не понравится то, к чему всё идёт.

— Не хочешь выпить чего-нибудь? Чаю, возможно? Лично я уважаю человеческий кофе.

Одна из женщин-дьяволиц, одетых как служанки, шагнула вперёд с подносом напитков в руках. Когда он покачал головой, Дайхаузер снова ему улыбнулся.

— Тогда к делу? Хорошо. Но прежде всего, я полагаю, следует представиться.

— С моей стороны в этом нет нужды — первым произнёс Сайзекс. — Со мной он уже знаком. Я заскочил перед началом Игр Рейтинга.

Мужчина, которого Дайхаузер назвал "лорд Феникс", поднял изящную бровь.

— Технически, визит перед началом матча может считаться получением нечестного преимущества одной из сторон.

— Не придирайтесь к визиту брата к своей сестре, лорд Фенекс, — легко ответил дьявол — особенно перед событием, которое может определить её судьбу на остаток жизни.

— Нет, — признал мужчина — я не буду. Я и сам так сделал бы на твоём месте. Хотя замечу, что она не нуждалась в твоей помощи, или в помощи любого из нас, чтобы определить свою судьбу.

Лёгкая улыбка озарила лицо Сайзекса.

— Моей сестре всегда удавалось найти хороших слуг, которые её поддерживают.

— Этот больше, чем слуга.

Мужчина повернулся к нему, и хотя на его лице не было презрения, не было и принятия.

— Я — лорд Фенекс, один из Семидесяти Двух Столпов, глава клана Фенекс, и отец сына, которого ты только что показательно победил.

О. Это многое объясняет.

Фигура, сидящая рядом с лордом Фенексом, восприняла это как свою очередь представиться, и вежливо кивнул ему.

— Я лорд Гремори, один из Семидесяти Двух Столпов, глава клана Гремори, и отец Риас.

В его тоне было некое скрытое значение, как бы мягко ни было это сказано, и не будь он столь наблюдателен, он бы этого не заметил. Дьявол оценивал его, это было понятно, хотя почему или для чего, он не знал. Он решил, что это чувство ему не нравится.

Тот, который выглядел самым весёлым из собравшихся, тот, кто всё это начал, постучал пальцем по столу, когда пришла его очередь.

— И я — Дайхаузер Белиал, один из Семидесяти Двух Столпов, глава клана Белиал, — кривоватое веселье проникло на его лицо в форме улыбки — и я явился приветствовать того, кто призвал моего почтеннейшего предка.

Он скривился. Этого следовало ожидать...

На другом конце стола лорд Фенекс вздохнул.

— В исполнении настоящего Белиала это звучало лучше.

— Могу представить — весело ответил Дайхаузер. — Но это вообще характерная черта наших предков, верно? Они все были весьма хвастливыми существами.

— И в большинстве случаев обладали силой, поддерживающей это хвастовство — тихо добавил лорд Гремори.

— Воистину так — Дайхаузер повернулся к нему. — Скажи мне, парень, что ты знаешь о Великой Войне и равно великом, но гораздо менее славном расколе, что последовал за ней?

Он нахмурился. Сона говорила ему об этих вещах, тогда, в комнате студсовета, и Риас упоминала о них. Но их описания были в лучшем случае поверхностными. Он обладал базовым пониманием, и только.

Дьявол воспринял его выражение как ответ.

— Изначально было три великих фракции, — начал Дайхаузер — Ангелы, Падшие, и мы, Дьяволы. По множеству причин мы сражались друг с другом на протяжении очень долгого времени. Мы называем этот период времени Великой Войной. Не буду надоедать деталями, но достаточно сказать, что заварушка была изрядно кровавая.

— Это серьёзное преуменьшение — вмешался лорд Фенекс. — "Кровавая" — это слово для описания битвы. Мы едва не досражались до грёбаного вымирания.

— Досражались бы до вымирания, если бы позволили фракции Старых Сатан делать, что хотят — вставил Сайзекс.

— Нужно понимать, что мы были близки к тому — продолжил объяснять Дайхаузер. — После веков безостановочных конфликтов, наши силы были истощены до такой степени, что ещё одна великая битва покончила бы с нами, как с расой. Настолько сократилось наше население. К тому времени оригинальные Сатаны, бывшие нашими лидерами, давно были мертвы, убиты в Великой Войне, и вместе с ними множество наших величайших, служивших их командирами и генералами. Но смерти такого множества высокоранговых дьяволов привели к любопытному побочному эффекту.

Мужчина улыбнулся ему.

— Они позволили нам думать за себя.

— Четыре Великих Сатаны были невероятно могущественными существами, — ровно произнёс лорд Гремори — и с их силой, они правили Преисподней железным кулаком. Меньшие дьяволы блюли их волю, и любой неподчинившийся был казнён, а его клан уничтожался. Их имена были Люцифер, Вельзевул, Асмодей и Левиафан, и их правление было отмечено насилием и борьбой.

— Короче говоря, они были злыми — откровенно сказал лорд Фенекс.

Он решил, что не может не согласиться с этим утверждением.

— Весьма — кивнул Дайхаузер. — Даже самые ревностные сторонники фракции Старых Сатан это признают. Их просто это не заботит. Но мы слишком забегаем вперёд. Слишком прыгаем по истории, и, боюсь, если продолжим так, наш гость может запутаться.

Это было не так, но он решил, что говорить об этом нет нужды.

— Со смертью Четырёх Великих Сатан возник вакуум власти — продолжил объяснение Сайзекс. — Как ни посмотри, право править должно было перейти их прямым потомкам. Но, как упомянул Дайхаузер, мы были просто слишком истощены, чтобы продолжать Великую Войну, а фракция Старых Сатан хотела этого. Продолжать войну против Ангелов и Падших, даже если это означает вымирание нашего рода. Это было безумием, и чтобы остановить это безумие, часть из нас восстали и сформировали сопротивление. Последовавший раскол в наших рядах привёл к очень брутальной гражданской войне.

На привлекательном лице дьявола возникло выражение печали.

— Воины, сражавшиеся когда-то вместе на поле боя, обратились друг против друга. Товарищи по оружию проливали кровь друг друга. Брат сражался с братом, и отцы сражались с сыновьями.

Сайзекс помедлил и с сожалением покачал головой.

— Мы потеряли много хороших дьяволов в том конфликте.

— Это были мрачные времена — пробормотал лорд Фенекс.

— Мрачные и проблемные времена, — серьёзно произнёс Дайхаузер — однако в конечном итоге необходимые для нашего выживания, как расы. Мы выиграли гражданскую войну, и изгнали потомков Четырёх Сатан и их последователей в отдалённые углы Преисподней. С приобретённой независимостью мы остановили любые попытки продолжить Великую Войну, и сосредоточились на возрождении инфраструктуры и населения. Первое было сравнительно просто, а для второго потребовалось, чтобы наш Аджука Вельзевул разработал систему Злых Фигур, позволяющую превращать добровольцев-людей в дьяволов. Наша численность была слишком мала, чтобы нормальные методы размножения сработали.

Мужчина пожал плечами.

— Эта система до нашего времени остаётся противоречивой.

— Чистокровные дьяволы, и дьяволы, обращённые из людей — Сайзекс улыбнулся. — Некоторые говорят, что между ними есть заметные различия. Другие говорят, что разница незначительная, если вообще есть. Я бы сделал шаг дальше, и сказал, что нет никакой разницы, и пока дьявол хочет стать дьяволом, он или она приветствуется среди нас, невзирая на их происхождение.

— Благородная позиция, — сказал лорд Гремори — и она медленно становится нормой среди нас.

— И это подводит нас к корню проблемы — на изящном лице Дайхаузера появилась усмешка. — Сегодня мы наблюдали весьма впечатляющее событие. Призыв дьявола, давно вошедшего в анналы истории, и вдобавок в его самом первобытном состоянии.

Он заметил, что сейчас все они смотрели на него, на лице каждого — набор эмоций. Сайзекс выглядел самым спокойным из них, но он заметил оттенок беспокойства, остающегося за маской. Лорд Гремори сохранял нейтральное выражение, но долгие взгляды, который мужчина временами бросал на него, были какими угодно, только не нейтральными.

Лорд Фенекс в этом плане не отличался. Только Дайхаузер казался в хорошем расположении духа, но этому не стоило удивляться, учитывая произошедшие события.

— Белиал — в голосе дьявола была безошибочная нотка почтения. — Архидемон. Один из самых ранних Столпов, и величайший чемпион, которого когда-либо знала Преисподняя. Другие дьяволы были известны храбростью в битве, или навыками командования. Не Белиал. С его первого момента существования, его единственной целью было разрушение. Он был стихийной силой природы. Существом, объятым огнём и яростью. Где он шёл, Ангелы и Падшие едино разбегались перед его демонической славой.

— Осторожнее, Император — заметил лорд Фенекс. — Твои слова начинают походить на то, что сказал бы кто-то, верный фракции Старых Сатан.

— Прости меня, старый друг — усмехнулся Дайхаузер. — Но нечасто доводится увидеть предка, которого с детства учили почитать, во плоти. Прости моё волнение.

— Разумеется — был сухой ответ.

— Это противоречие, то, что мы чувствуем относительно Четырёх Великих Сатан и наших предков — продолжил мужчина. — С одной стороны, они причина нашего существования. Силы, которыми мы владеем, передавались поколение за поколением от них, изначальных Сатан, и дьяволов, которые служили им. Я заработал титул Императора благодаря своей способности выигрывать Игры Рейтинга. Это было бы невозможно, если бы оригинальный Белиал, первый Белиал, не передал свою силу потомкам. Мы почитаем этих предков, уважаем их за их силу и мощь, и восхищаемся ими достаточно, чтобы называть в их честь важнейшие организации Преисподней.

Дайхаузер наклонил голову в сторону Сайзекса.

— Люцифер — один из них, как и Вельзевул. Но я не говорю, что мы слепы к их недостаткам.

Его лицо омрачилось.

— Они творили чудовищные вещи, наши предки. Злые вещи. То, что что заставило бы нас стыдиться и ужасаться, если бы делалось в наше время. Так что необходим баланс. Баланс, при котором мы почитаем наших предков за их силу, но презираем их за то, что они решили делать с этой силой. Баланс, при котором мы уважаем тех, кто наделили нас силой, которой мы обладаем сегодня, но отвергаем использование этой силы для тёмных и злых деяний. Баланс, при котором мы восхищаемся Великими Сатанами за то, что они были идеальными дьяволами, и тем не менее ругаем их за то, что привели нас к почти полному уничтожению.

Дьявол улыбнулся ему.

— Я знаю, это длинно и запутанно. Всё нормально, если ты не понимаешь.

Он понимал. В истории человечества были собственные противоречивые фигуры. Фигуры, выковывавшие империи и вылепливавшие королевства, однако делавшие это через кровопролитие и насилие. Слава не чужда страданию. Величие зачастую построено на нищете других. Было любопытно, что дьяволы осознают эти факты, и стремятся не игнорировать их, но понимать.

Это делало их всё более похожими на людей.

А ещё это объясняло презрение демона, и почему каждое его слово, что он произнёс, было исполнено издёвки.

— И теперь ты принёс это противоречие к нашим дверям — Дайхаузер бросил на него резкий взгляд. — Белиал пал в начале Великой Войны. В битве, чьё название давно потерялось из памяти, он вышел на поле боя и встретил среди врагов достойного соперника. Архангела. Серафима. Одного из высочайших рангов иерархии Небес. Он наравне сражался с Архидемоном, и когда равновесие боя поколебалось, он сломал спину Белиала о колено.

На лице мужчины промелькнуло свирепое выражение.

— Это был неплохой конец, полагаю. Архидемон, павший от руки Архангела. Должно быть, битва была славная... Тот Архангел, его имя было Метатрон. Ты знаешь о нём?

Он улыбнулся про себя. Он знал его.

Словно уловив этот факт, лицо дьявола приняло вопросительное выражение.

— Где ты заполучил эту силу? Каким образом ты смог призвать первобытного Белиала, дьявола, который давно погиб в Великой Войне? Что именно ты сделал, чтобы призвать его? Как ты это сделал?

Столько вопросов. Он задумался, как бы так сформулировать ответ, чтобы ответить сразу всем. Он всё ещё думал, когда Сайзекс сказал за него.

— Персоны, я полагаю — брат Риас улыбнулся, когда все взгляды обратились к нему. — Они воплощение мысли. Решимость разума, обретшая форму. По крайней мере, так мне сказали о них.

Он понимал, для чего было это вмешательство. Попытка прикрыть его от допроса. Причина, по которой Сайзекс это делал, была ему неизвестна, но он мог предположить.

Дьявол подмигнул ему, когда он бросил на того непроницаемый взгляд.

Со стороны, лорд Гремори нахмурил брови.

— Ты знал об этой силе? И не счёл нужным сообщить мне?

— Прошу прощения, отец, — прозвучал непринуждённый ответ — но то, что Риас мне пишет, всегда личное. К тому же, если бы я тебе об этом сказал, это разрушило бы единственное преимущество, которое было у неё в Игре Рейтинга.

Его собеседник издал долгий страдающий вздох.

— Ты всегда баловал свою сестру.

— Это преступление, в котором я не против сознаться — ответил Сайзекс без следа стыда.

Покачав головой, лорд Гремори повернулся к мужчине, сидящему на другой стороне.

— Прошу прощения, лорд Фенекс. Если бы я знал то, что знаю сейчас, я бы остановил Игру Рейтинга и предотвратил столь... — он помедлил, словно выискивая слова — унизительное поражение твоего сына.

— Нет-нет, — вежливо отозвался его коллега-Столп — это не вина ни твоя, ни твоей дочери. Мы всегда были слишком жадными, когда речь заходила о чистокровных наследниках. Это было частично моей ошибкой, что напирал с этим вопросом. Всё так. Честно говоря, я подозревал, что напыщенность Райзера однажды станет его падением. Он всегда отличался от своих братьев в этом отношении. Для него это будет хорошим уроком, перестать недооценивать оппонентов. Хотя я замечу, что предпочёл бы, если бы урок был существенно менее брутальным.

— Наши предки были брутальны в Великой Войне, поскольку была такая необходимость — усмехнулся Дайхаузер. — Мы не можем ожидать меньшего от дьявола, жившего во времена, когда брутальность и безжалостность были качествами, необходимыми для выживания.

— И тебя это не беспокоит? — лорд Фенекс резко глянул на всех сидящих вокруг него дьяволов по очереди. — Что нечто столь брутальное, столь безжалостное всё ещё существует? Времена изменились. Нам не нужны бесцельное насилие или бессмысленная ярость. Мы больше не такие дьяволы.

Он почти ощутил, как демон с отвращением фыркает при этом заявлении.

— Это может быть опасно. Последствия, если такому существу будет позволено делать, что захочет, немыслимы.

— Тот факт, что он сейчас не буйствует в Преисподней, разрушая всё на своём пути, очко в его пользу, на мой взгляд — непринуждённо заметил Сайзекс.

— В любом случае, это беспокоит. В этом пареньке сущность Архидемона. Откуда нам знать, что он на него не влияет? Заставляет делать вещи, на которые иначе неспособен?

Если они беспокоятся об этом, то у него есть способ развеять их страхи.

Он вытолкнул присутствие Белиала из своего разума, возвращая его обратно в Море Душ. Фигуре в нём, Ладье, имплантированной Риас, было больше не за что держаться, не к чему прикрепиться, демоническая скверна, что была её якорем, рассеялась вместе с Персоной. Она стала инертной, безответной, и он ощущал, что она начинает отвергать его как свой сосуд, активно отталкиваясь от его сущности.

Он приложил руку чашечкой к своей груди, дотронувшись там, где прежде танцевали её пальцы, и подождал. Несколько секунд спустя она возникла, материализовавшись сквозь ткань его рубашки, дюйм за дюймом освобождаясь из его тела, пока не упала мягко в его ожидающую ладонь. Какой-то миг он позволил ей лежать там, ощущая края и углы, и гладкую поверхность — а затем поставил её на стол, маленькую фигурку башни с зубцами бойниц на вершине.

Вызванная этим простым действием тишина была почти признательной в каком-то смысле.

— Пожалуйста, не делай так больше — глава рода Фенекс вздохнул и устало потёр лоб. — Я видел достаточно невозможного на сегодня.

— Хмм, — Сайзекс смущённо глянул на фигурку, которую он поставил на стол. — Риас будет весьма огорчена.

— Это изначально планировалось временным — ответил он.

Он не был удивлён тем, что тот сказал в первую очередь. Этот мужчина вообще создавал любопытное впечатление.

— Я знаю, — улыбнулся ему Сайзекс — но она всё равно надеялась.

— Я больше не ощущаю присутствия Белиала — Дайхаузер вернул разговор обратно к теме. В голосе дьявола звучало лёгкое разочарование. — Жаль.

— Если ты можешь сделать это, — лорд Фенекс, похоже, оправился достаточно, чтобы уставиться на него — то это не Архидемон повлиял на тебя, вызвав такую брутальность в Игре Рейтинга, а ты сам? — В его глазах сияло обвинение.

Он не был неправ. Иногда даже членам SEES становилось некомфортабельно от того, сколь безжалостен он мог быть по отношению ко врагам. Но со временем они привыкли к этому, и стали воспринимать это как одну из определяющих его черт, наряду с апатией и молчанием. Намного позже они поняли, что ошибались.

У дьяволов не было времени, чтобы узнать это о нём.

— Его фигуры — неожиданно для себя произнёс он. — Они серьёзно пострадали?

Вопрос был встречен фырканьем того, к кому был направлен.

— Большая часть Игры Рейтинга — симуляция, — сообщил лорд Фенекс — но некоторые серьёзные раны переносятся. Те раны, что ты нанёс... Они все существенно больше, чем серьёзные. Они жуткие, и некоторые из этих девушек будут покалечены на всю жизнь.

— Не будут — он встретил вызов во взгляде мужчины собственным. — Я их исцелю.

На лице дьявола возникло осторожное удивление.

— Ты хочешь войти в дом врага и исцелить его последователей? Тех, кто совсем недавно стремился к твоему поражению?

Он кивнул в сторону фигуры, которую поставил на стол.

— Они мне больше не враги.

Он ощущал взгляд лорда Гремори на себе, и одобрение в нём.

— Я принимаю это благородное предложение — секунду задумчивого молчания спустя произнёс глава Фенексов, а затем капитулирующе покачал головой. — Должно быть преступлением симпатизировать тому, кто победил моего сына с таким позором.

— Лучше уважать своих оппонентов, чем ненавидеть их — заметил Сайзекс. — Мы научились этому тяжёлой ценой во время и Великой Войны, и нашей гражданской.

— Успокаивает это твоё беспокойство, старый друг? — Дайхаузер наклонил голову в его сторону. — Дикие дьяволы не предлагают исцелить раны своих врагов, хотя я сомневаюсь, что нашего юного друга можно считать таковым.

Дикие дьяволы? Он занёс эту информацию в список того, о чём рано или поздно нужно будет расспросить Риас или Сону.

— Успокаивает — царственно кивнул лорд Фенекс. — Пока эти так называемые Персоны могут оставаться под контролем, я удовлетворён.

Он решил, что сейчас не самый подходящий момент упоминать, что Персоны могут разорвать удерживающие их цепи, если пользователь не готов. Синдзи — свидетельство этого. Стрега, в какой-то степени, тоже.

— Вполне — взгляд лорда Гремори мелькнул к его сыну. — Хотя что-то мне говорит, что Белиал — не единственная Персона, которую он может призывать

— Ты прав — Сайзекс, извиняясь, пожал плечами. — Их больше.

Он понимал. Хотя дьявол и отвлёк от него большую часть внимания, когда речь зашла о Персонах, но были зоны, в которых он не мог или не хотел помочь. В любом случае, он был благодарен, что не понадобилось пространного объяснения, что такое Персоны, и признателен, что Сайзекс сделал это за него.

— Больше... — медленно произнёс Дайхаузер. Мужчина словно смаковал эту мысль.

Остальные ожидающе глянули на него.

Он поборол позыв вздохнуть. Он знал, чего они хотят. Демонстрации. Часть его противостояла этой идее; его способность была дана ему не для того, чтобы показывать, как цирковое представление. Другая его часть, логическая часть, знала, что сокрытие его талантов будет воспринято скверно.

И как всегда, в итоге победила логическая часть.

Эти дьяволы уважают силу. Он может по крайней мере продемонстрировать им это.

Он позвал, и оно ответило.

Словно ядовитые миазмы оно просочилось в его разум, и немедленно его сознание оказалось наполнено мрачными мыслями. Даже несмотря на то, что он уже призывал его раньше, использовал его против Теней в Тартаре, полагался на него в той катаклизмической битве с Никс, чистый вес его присутствия всё же удивил его.

Белиалу понадобилось выставить напоказ вся свою невероятную демоническую мощь, чтобы заставить его думать так, как он думал. Этот же заставлял думать на порядок мрачнее одним своим существованием.

Он не позволит ему воплотиться. Это было бы катастрофой. Но всё же, просто рыская за тонкой вуалью, стеной, отделяющей его разум от реальности... Этого было достаточно, чтобы его присутствие ощущалось в реальности. Словно пролитые чернила, его сущность распространялась по комнате, затапливая находящихся в ней своим присутствием, разъедая их сопротивляемость своей чёрной злобой.

Послышался звук удара, когда дьяволица, предлагавшая напитки, сдалась внезапному, невыносимому побуждению преклониться. Разбитое стекло разлетелось, и фарфоровая крышка чайника откатилась в сторону. Жутковато-призрачный шум, когда она по неровной траектории катилась по полу, был единственным звуком в повисшей тишине.

— Ого — улыбнулся Сайзекс.

— Ты тоже это чувствуешь?.. — пробормотал лорд Фенекс, и он не мог не заметить, что мужчина слегка запинается.

— Оно требует подчинения — на лице Дайхаузера было ошарашенное выражение, когда он наблюдал, как служанки одна за другой становятся на колени. Их тела дрожали, когда они пытались бороться с приказом высшей воли, но не справлялись. — Я могу с этим бороться, но это весьма неприятное ощущение.

— Да уж — согласился лорд Гремори. Лёгкое дрожание пальцев его левой руки было единственным внешним признаком того, что на него тоже подействовало. — Неприятное.

Он позволил Персоне задержаться ещё на секунду, прежде чем изгнать его из своего разума. Даже тогда, оно не просто тихо ушло. Оно отступило из его сознания медленно, почти мучительно, и мрачная, страстная усмешка, эхом звучавшая в его голове, дразнила каждый фибр его естества.

Он покачал головой, проясняя её, и без удивления увидел, когда снова поднял взгляд, что упавшие на колени снова поднимаются. Девушка, что уронила тарелку, та, что преклонилась первой, прижалась спиной к стене. Страх на её лице был болезненно очевиден.

— Который из Великих Сатан это был? — спросил Император. В его взгляде вспыхнуло возбуждение.

Никто из них.

Он знал о Люцифере. О Вельзевуле. Об Асмодее и Левиафане. Но он знал их не теми, кем знали их эти дьяволы. Они были могущественными королями Ада, правителями обширных порций Преисподней, но они не были Сатанами, как он знал их.

Сатана был только один.

— Ваши Четверо... — медленно произнёс он. — ...Они подчиняются чему-то.

Вес его слов был почти столь же тяжёлым, как и последовавшая неподвижность.

— Значит, всё ясно — наконец, произнёс Дайхаузер. Ухмылка на его лице была почти дикой. — Это все доказательства, что нам нужны.

Повернувшись, потомок Белиала широко развёл руки жестом великодушия.

— Мои товарищи Столпы и Лорды, у меня есть предложение.

— Предложение? — лорд Фенекс оторвал взгляд от него. — Это уже интересно.

— Действительно, — кивнул лорд Гремори — нечасто мы слышим предложения от Императора.

Сайзекс заметил его недоумение и улыбнулся.

— Все предложения Императора оказываются интересны.

Улыбка Дайхаузера, хотя это казалось невозможным, стала ещё шире.

— Я предлагаю наделить человека, Минато Арисато, титулом высокорангового дьявола, вместе с правом на свиту и прочими правами, соответствующими его новому статусу.

Это уже инте... Чего?

— Как я сказал, — невозмутимо произнёс Сайзекс, которого, похоже, ситуация веселила — все предложения Императора оказываются интересны.

Дьявол снова подмигнул ему.

— Я поддерживаю предложение, к слову.

Почему-то он ощущал себя преданным, и не понимал, почему. Видимо, это было заметно на его лице, поскольку Сайзекс усмехнулся в ответ.

— Для такого есть тесты, Дайхаузер — запротестовал лорд Фенекс. — Не то, чтобы я не был согласен с твоим решением, но это идёт против традиций.

Император рассмеялся.

— Парень содержит в себе Первобытный Аспект Белиала, и может призывать даже более могущественных, — глаза мужчины мерцали. — Какие тесты мы можем ему предложить, которые он не пройдёт с отличием?

Лорд Фенекс задумчиво откинулся на спинку кресла.

— Я человек — попытался он возразить.

— Неа — весело произнёс Дайхаузер. — Ты Нефилим. И я не позволю Небесам проявить почтение вперёд Преисподней.

Если это должно было заставить его умолкнуть, это сработало. Его брови поднялись при столь смелом заявлении.

— Теперь мы просто раздаём титулы? — снова озвучил возражение лорд Фенекс. — Парнишка силён, с этим не поспоришь, но при всём уважении мы не можем просто от балды называть его титулами, особенно принадлежащими легендам и сказкам.

— Ты не задумывался, старый друг, — получил ответ глава Фенексов — почему он может взывать к величайшим дьяволам, величайшим среди нас, и не колебаться? Людей можно превращать в дьяволов. Их можно воскрешать как дьяволов. Но они не могут снова становиться людьми. Процесс необратим. Так работает система.

Взгляд мужчины пал на него.

— А теперь появился тот, кто обманул систему, тот, кто удерживал в себе присутствие дьявола, чтобы одурачить Злую Фигуру, заставив её считать себя одним из нас, тот, кто после этого может без последствий вернуться в своё нормальное состояние. Это, само по себе, определение Нефилима. Человек, что не поддаётся влиянию ни Небес, ни Ада, но безнаказанно пользуется силами обеих сторон.

Лорд Гремори ровно взглянул на говорившего. Остальные посмотрели на него.

— Ты хорошо сведущ в этом вопросе, Дайхаузер.

— Знание — тоже форма силы, — ответил Император — и многие мои победы на поле боя и в Играх Рейтинга — результат предварительного изучения врага.

— То есть он Нефилим — произнёс лорд Фенекс, и на этот таз в его голове не было возражения.

— Да. Хотя меня интригует мысль о Нефилиме со свитой.

Он был согласен. Почему и не хотел таковую.

— Если вы это сделаете, — попытался он — я просто отдам фигуры Риас.

Сайзекс улыбнулся ему. Лорд Гремори изо всех сил старался не улыбаться ему. Дайхаузер усмехнулся и покачал головой. Только лорд Фенекс не разделял их настроения, но и он выглядел несколько развеселившимся.

— Это вообще возможно?

— Не вижу, почему нет — ответил Сайзекс. — Нет закона, запрещающего одному дьяволу отдать другому свои фигуры. Этого просто раньше не случалось. Мы, дьяволы, склонны очень ревностно защищать свою силу, даже самые человечные среди нас.

Мужчина бросил на него довольный взгляд.

— Если ты отдашь их Риас, это будет весьма существенным подарком.

— Да уж — величественно кивнул лорд Гремори. — Но я хотел бы знать, почему ты считаешь, что моя дочь заслуживает такой подарок.

Он вздохнул.

— Риас, — медленно произнёс он — она неплохая персона. И я предпочёл бы, чтобы у власти была она, а не кто-то вроде Райзера.

Должно быть, он сказал что-то правильно, поскольку отец Риас вдруг заметно исполнился гордости. Достаточно, чтобы кивнуть Дайхаузеру, закрепляя его судьбу.

— Третий поддерживает предложение, — и мужчина повернулся к нему с серьёзным, но в то же время странно тёплым взглядом — и я даю одобрение.

Одобрение? Одобрение чего?

То, что Сайзекс протянул руку и по братски похлопал его по плечу, не помогало.

— Поздравляю, — резко произнёс дьявол, хотя то, как приподнялись уголки его рта, выдавало его истинные эмоции — нечасто можно получить одобрение отца при первой же встрече.

Он определённо что-то упускал. Почти мог сообразить, но никак не получалось... выводящее из себя ощущение.

— Полагаю, мой Дом произвёл неблагоприятное первое впечатление на нашего юного гостя — с заметным апломбом произнёс лорд Фенекс. — Так не пойдёт. Что ты думаешь о Рэйвел, парень? Ты сражался с ней в Игре Рейтинга. Она совсем не похожа на своего брата. Очень умелая, но далеко не такая напыщенная. Она уже отличный Слон в свите Райзера, но и в другой прекрасно справится.

Значение этих слов было столь же очевидно, как брошенный в окно кирпич.

И ответил он столь же уклончиво и дипломатично.

— Нет.

Дайхаузер расхохотался вслух.

— Я не помню столь резкого и прямолинейного отказа с того момента, как ты начал ухаживать за леди Фенекс, старый друг.

Лорд Фенекс, со своей стороны, ничуть не выглядел оскорблённым.

— Мою жену всегда было сложно завоевать — тепло произнёс он. — Но в итоге я добился успеха благодаря настойчивости, целеустремлённости, и истинному, непоколебимому упрямству.

— И изрядному количеству мольбы — шепнул ему на ухо Сайзекс.

Его губы дёрнулись.

— Не стану критиковать твоё решение, — величественно произнёс лорд Фенекс — но прошу подумать. Моя дочь заслуживает того, чтобы находиться в выдающейся свите, и будет жаль, если её таланты пропадут впустую.

— Ты не спросил мнения Рэйвел, — заметил Сайзекс — и даже если бы сделал это, думаю, она бы отказалась.

Выражение лица дьявола стало игривым.

— Ты видел, как она смотрела на Иссея во время матча? Не могу найти более подходящего слова, чем влюблённость.

— Это который Пешка, да? — спросил мужчина. Когда они кивнули, он с сочувствием покачал головой. — Этот парень оказался раздражающим шипом в боку Райзера. Были моменты, когда я честно считал, что он побеждён, но он снова вставал.

Это вообще было довольно точной оценкой Иссея в общем.

— И он делал это без способности Усиления его Священного Механизма — он помедлил, заметив, что взгляды снова сошлись на нём, и пожал плечами. — Это была моя вина.

— Я почему-то не удивлён — сухо произнёс лорд Фенекс. Дьявол задумчиво посмотрел на него. — Честно говоря, я не знаю, как ко всему этому относиться. Призыв Белиала. Персоны. Но я давно научился доверять интуиции, и она предупреждает меня, что творится нечто важное, нечто значительное готово произойти, и не стану лгать, что меня это не заботит.

Мужчина откинулся на спину и обвёл всех взглядом.

— Ключ повернулся. Что он скрывал, можно лишь догадываться.

— Не обязательно что-то плохое — легко отозвался Сайзекс. — Когда мы восстали, было множество болтунов, предсказывавших наше падение. Взгляни на нас сейчас. Мы выиграли эту войну, и из пепла злой империи построили новую, справедливую, лучшую.

— Да — кивнул его собеседник. — И если есть причина так считать, то это наш гость.

Лорд Фенекс снова перевёл взгляд на него.

— Ты не испытываешь самодовольства от победы. Ты не опьянён своей силой. Ты превозносишь своих союзников превыше себя. После битвы ты предложил исцелить раненых врагов. Это черты, которым должны научиться все дьяволы, если мы хотим не повторять ошибок наших предков и не вступать вновь на путь разрушения.

Мужчина вздохнул и кивнул Дайхаузеру через стол.

— Я тоже поддерживаю это предложение.

— Единогласное решение — Сайзекс весело поднял брови. — Нечасто такое увидишь на совете Столпов и Лордов.

— Единогласно среди нас четверых — произнёс лорд Гремори. — Другие семьи могут возражать против предложения Императора.

— Они будут, — весело произнёс Дайхаузер — и тогда мы покажем им, что произошло здесь сегодня, и их жалобы станут звучать пусто, могу представить.

Это всё хорошо, но они забыли учесть в уравнении самую важную часть. Его.

— Я человек. И я останусь человеком — он постарался подчеркнуть важность этого слова. — Злые Фигуры, которые вы хотите мне вручить. Они бесполезны. Они не принимают сущность людей.

— И когда ты призываешь Белиала, твоя сущность становится неотличима от чистокровного дьявола — ответил Дайхаузер без тени нарушения в ходе беседы. — Белиал был Архидемоном, одним из оригинальных Столпов. Маленькой порции его сущности, липнущей к тебе, достаточно, чтобы делать тебя одним из чистеших представителей нашего рода. И это если опустить тот факт, что другой, которого ты нам продемонстрировал, окутал тебя такой демонической скверной, что это заставило меньших дьяволов преклониться, а нас, текущих Столпов, испытывать желание преклониться.

Мужчина улыбнулся ему.

— Теперь ты понимаешь, почему тебе следует предложить этот титул? Почему его следует дать? Иначе получится, что мы не исполняем своих обязанностей, как стражи Преисподней.

Он понимал. Но это не значило, что соглашался.

— По большей части, это будет символически — пояснил Сайзекс. — Ты можешь оставаться человеком. Возможно, призвать Белиала или кого-то вроде, чтобы посетить некое важное собрание. Остальное время оставайся человеком. Это не так отличается от того, что ты уже делаешь.

В таком случае, ещё один титул. Как раньше "Нефилим", со всеми прилагающимися багажом и хлопотами.

Он нахмурился им, несмотря на его усилия, недовольство всё же протекало.

— Мне это не нравится.

Дайхаузер усмехнулся.

— Если бы мы делали только то, что нам нравится, не было бы никого, кто принимал бы сложные решения, и мир был бы очень скверно управляемым местом.

Он терпеть не мог, когда другие делали замечания, с которыми он согласен.

Отказываться становилось сложнее.

* * *

Они съёжились, когда он вошёл. Те, кто не были обездвижены на носилках, не лежали неподвижно на собраных на скорую руку кроватях, уставились на него, когда он открыл дверь, и отступили, когла он вошёл. Страх в их глазах вызвал бы у демона презрительную насмешку.

Он протянулся к первым носилкам. Девушка была сожжена. Обугленные ожоги покрывали всё её тело; огонь Белиала её не пожалел. В его разуме возникла Ио, Персона Юкари, представляющая греческую женщину, превращённую Зевсом в зверя, чтобы спасти её от ревности Геры. До того, как с ней это произошло, она была жрицей, и в те дни "жрецы" зачастую означало "целители".

Он занёс ладонь над её грудью. Одна из девушек, что похрабрее, попыталась его остановить, остановилась на месте, когда увидела, как Диарама делает своё светлое дело. Плоть восстановилась. Кожа вновь стала чистой. Тело было исцелено, и тяжёлое дыхание девушки стало мягким и спокойным.

Он прошёл дальше, протиснувшись мимо той, что встала. Он смутно припоминал, что она была одной из Ладей, той, которую повергла Акено. Вместо того, чтобы оставить его, однако, девушка нервно последовала за ним, словно хотела что-то сказать, но не могла набраться храбрости сделать это. Вскоре стало понятно, почему.

Её сестра-Ладья лежала лицом вниз на трёх столах, составленых во временую кровать. Дьяволы были правы, когда говорили, что не все раны переносятся из Игры Рейтинга. Не было дыры в её спине, не было кровавого провала над плечом. Но эффекты всё же оставались. Конечности женщины были обмякшими, и судя по тому, как они бессильно свисали с краёв, по крайней мере присутствовала некая форма паралича.

Он слегка нахмурился. Тут действительно придётся сосредоточиться... Снова Диарама, но вместо насыщения всего тела исцеляющим заклинанием, он сфокусировал его в зоне возле позвоночника, где нанёс нибольший урон.

Его усилия были вознаграждены, когда конечности женщины начали двигаться, хотя и заторможенно, и её напряжённая поза расслабилась. Она попыталась подняться и удивлённо ойкнула, когда он положил ладонь ей на спину и заставил снова лечь.

— Если будешь так напрягаться, то потом долго будет болеть.

Она отупело кивнула, и глаз, не прикрытый металлической маской, бросил на него удивлённый взгляд.

Он осмотрел остальных деловым взглядом, и с облегчением отметил, что их раны были гораздо менее серьёзны. Это означало, что Медиарамы будет достаточно.

Кто-то из них что-то пробормотал, когда увидели и ощутили, как их раны закрываются.

Если это их удивляло, то Сумеречное Исцеление Асии и вовсе заставило бы отвиснуть челюсти... Девушка не смогла использовать свой Священный Механизм в полную силу, прежде чем выбыла из боя, но он давно чувствовал, что её способность, когда речь заходит об исцелении, намного превосходила некоторых из его Персон. Даже Ио пришлось бы поднапрячься, чтобы сравниться с ней. Впрочем, если Персона Юкари и уступала Асии в этом, она более чем компенсировала подобный разрыв способностью сражаться. Он достаточно раз видел Ио в сражении с Тенями, чтобы заслуженно уважать её. Он полагал, что в этом разница между Персонами и Священными Механизмами. Персоны были гибкими, и могли адаптироваться к любой ситуации; в зависимости от того, какая была призвана, они могли атаковать, исцелять, и защищать с равной эффективностью. В сравнении с Сумеречным Исцелением Асии, которое могло только исцелять, или Рождением Мечей Кибы, которое можно было использовать только для атаки, было очевидно, что лучше.

С другой стороны, в таких вопросах он всегда будет предвзят, и его оценка всегда будет склоняться к той силе, к которой он привык.

Он довольно кивнул, когда последняя из них была полностью исцелена. Повернулся к выходу, и обнаружил, что его путь преградила высокая, изящная фигура с длинными пурпурными волосами. Его Королева. Как он выяснил, её звали Юбеллуна.

— Почему?

Он проигнорировал её. Его работа была окончена, и задерживаться причин не было. Он двинулся к двери, чувствуя, как их недоверчивые взгляды буравят ему спину. Затем он вспомнил кое-что, и помедлил. Он повернулся к Рыцарю, которую ранил в Игре Рейтинга, той, что следила сверху, и которая пожертвовала собой, чтобы ликвидировать Асию.

— Та тактика, — он наклонил голову в сторону бессознательного тела на заднем фоне, единственного мужчины в комнате — это он заставил вас это сделать?

Она выглядела ошарашенной вопросом, а затем, словно она только сейчас осознала, что он сказал, внезапная свирепость появилась на её лице, непокорная и готовая на защиту.

— Нет. Никогда. Он никогда не заставит нас сделать что-то подобное — она зыркнула на него. — Это была наша идея. Если это значит дать нашему мастеру шанс на победу, мы с радостью пожертвуем собой для него.

Он улыбнулся ей, улыбнулся им.

Дьяволы, не демоны.

Он повернулся к Юбеллуне, следившей за обменом словами широко раскрытыми глазами.

— Потому что вы не плохие персоны — произнёс он и вышел во дверь.

* * *

— Ты действительно сделал это, верно?

Снова она сидела на столе, но на этот раз она не была пьяна. Её глаза были широко открыты и бдительны, и путешествовали вверх-вниз по его фигуре, словно одного этого было достаточно, чтобы дать ей нужный ответ. Он вздохнул, закрывая дверь за собой. Разница между пьяной Райнаре и трезвой Райнаре была в том, что пьяная не задавала столько вопросов.

— Что ты сделал? — тон женщины всё ещё был нетерпелив, но по большей части потерял свою горечь. — Снова призвал Метатрона и заставил его оторвать им крылья?

Сарказм был крепок, но он не возражал. В конце концов, сарказм лучше, чем угрюмость. Это означало, что по крайней мере они могли искренне побеседовать.

Он поставил рюкзак, который принёс в квартиру, на пол, и тот издал приглушённый стук, ударившись о деревянную поверхность.

Райнаре с любопытством промелькнула по нему взглядом.

— Белиала — поправил он.

Она моргнула. Выражение её лица его почти развеселило. Почти.

— Белиала — медленно, неверяще повторила она. — Ты же это серьёзно, верно?

Когда он кивнул, её разобрал недоверчивый смех. Он был вынужден признать, что это не звучало неприятно.

— У меня изначально не было против тебя шансов, верно? — печальная улыбка появилась на её губах, и он заметил, что одна её рука опустилась и потёрла место, куда Метатрон вонзил свой клинок.

— Ты смогла попасть в моё тело двумя копьями света — ответил он. — Это было существенно больше, чем смогли достичь они.

Каким-то образом это её успокоило. Её рот искривился в злой усмешке.

— Хотела бы я это увидеть. Дьяволов преследует больший дьявол. В этом есть нечто поэтически ироничное — она усмехнулась. — Если бы ещё Иссей был на другой стороне. Он и его маленькие друзья. Но этого не произойдёт, верно? Всё же, он, должно быть, пал первым. Такой уж он бесполезный.

Он поднял бровь, услышав ликование в её голосе. Он решил, что это должно его беспокоить.

— Я так погляжу, тебя утешает чужая слабость.

Она скрестила руки на груди. Это выглядело так, словно она дуется. Просто одна из её привычек, к которым он медленно привыкал.

— А почему нет? Они слабы, потому что они жалки. А над жалкими следует насмехаться. Как над этим идиотом Иссем.

Он нейтрально глянул на неё.

— Ты очень хороший лицемер.

— Что?

Её лицо было идеальной картиной растерянности.

— Асия была слаба. Слабее, чем Иссей. По крайней мере, он мог защищаться. И тем не менее ты держала Асию при себе немало времени.

Она уставилась на него, словно он рехнулся.

— У неё был Священный Механизм, который я хотела. Я убила её, чтобы заполучить его.

Он не упустил того, как её голос вздрогнул в конце.

— Но почему ты не сделала этого с самого начала? Когда она впервые пришла за помощью. Было бы просто заманить её и извлечь Священный Механизм. Однако ты этого не сделала. Ты ей сочувствовала? Что заставило тебя сдержаться?

Она опустила взгляд на стол и умолкла.

— Или это потому, что в ней было нечто, что напоминало тебе себя?

— Заткнись — пробормотала она.

Он пожал плечами. Напирать не было его работой. Он просто принимал вещи такими, какие они есть.

Он повернулся и поднял рюкзак с пола. Сунул руку внутрь и достал содержимое, ощущая твёрдые углы и прикрывающую их мягкую кожу. Толстый прямоугольный футляр с золотыми украшениями текущими с одной стороны. Он выпустил его из рук, и с глухим ударом он упал на стол.

Этого хватило, чтобы вырвать её из задумчивости.

— Что... Это? — спросила Падшая Ангел.

Его пальцы уже были на защёлке, и когда послышался щелчок открывающейся застёжки, он раскрыл футляр, демонстрируя его содержимое.

Шестнадцать фигур лежали на красном бархате, по восемь на каждой стороне, окружённые мягкой тканью. Каждая была безукоризненно детализирована, тонкая работа, безупречный образец умелой резьбы. Сейчас они были инертны, безжизненны и лишены силы, но стоит ему выбрать демона в качестве своей Персоны, и они начнут реагировать. По крайней мере, так ему сказал Сайзекс.

Он покачал головой при виде её ошарашенного взгляда.

— Сказать по правде, я не знаю, что с ними делать.

— Это же... — она запнулась, не зная, что сказать. — Дьяволы используют их для... И ты не знаешь, что с ними делать...

— Да, — терпеливо сказал он — и я не могу их использовать, потому что я человек.

Она вроде бы опомнилась, когда он упомянул это.

— И они дали их тебе, несмотря на то, что знали, что ты человек?

Он кивнул.

— Должно быть, ты их или очень впечатлил, — Райнаре сглотнула — или очень напугал.

Он улыбнулся.

Было понемногу того и другого.

* * *

Когда Белиал, Владыка Тени и Пламени, полностью шагнул в существование, первым, что он сделал, было залить всё перед ним морем огня.

Собранный Марагидин, пульсирующая, летучая сфера колышущегося жара, наконец была высвобождена, ударив из пещеры его рта непрерывным потоком, словно дракон выдыхал огонь.

Он покрыл всё и вся, затопил местность, словно текущая вода, покрыл ковром колыщущегося, гневного пламени. Трава мгновенно превратилась в пепел, земля обуглилась, превращаясь в почерневший песок. Тротуар продержался мгновеньем дольше, а затем тоже уступил огню и превратился в лужи пузырящегося асфальта. Деревья оголились, их ветки оборвал хлещущий ветер, их стволы гнулись и ломались, пока не превратились в пылающие факелы, когда пламя наконец добралось до них. Здания, уцелевшие во время битвы, в этот раз не выдержали; они разлетелись изнутри, разрушеные невероятной, удушливой силой, и их разбитые, выпотрошеные остовы озарились огнём в качестве почти презрительного завершения.

Одно дыхание. Одно дыхание, и оно сумело превратить всё поле боя в океан шипящего, плюющегося огня.

Такова была природа демона, если позволить ему принять форму. Такова была сила Персоны, если позволить ей воплотиться. Такова была опасность сущности, если дать ей свободу.

Звероподобная голова Белиала поднялась взглянуть на парящие над ними три фигуры, уцелевшие только благодаря крыльям, держащим их над землёй. Трещины, окружающие его шею, озарились оранжевым огнём, словно гривой.

ВЫ, ВСЕ ВЫ, ЖАЛКИЕ ПАРАЗИТЫ.

Голос был глубоким и гортанным, тяжёлым и звучным, отдающим землёй и камнем, с плеском лавы о камень. Интонация заставляла мускулы в его теле невольно сокращаться с каждым пророненым словом.

СКРЫВАЙТЕСЬ ВО ТЬМЕ. РАЗБЕГАЙТЕСЬ ПО СТОРОНАМ, КАК КРЫСЫ.

Он видел, как по лицу Райзера пробегает множество различных эмоций. Видел, как его Королева смотрит на архаичный ужас широко раскрытыми, испуганными глазами. Видел, как его последняя Слон прикрывает уши руками, безуспешно пытаясь приглушить голос.

ЖАЛКО ХНЫКАЙТЕ, КОГДА ТЕ, КТО ПРЕВОСХОДИТ ВАС, ТЕ, КТО ЛУЧШЕ ВАС, ВТАПТЫВАЮТ ВАШУ НЕЗАКОННОРОЖДЁННУЮ РАСУ В ЗЕМЛЮ.

Он стремительно промчался меж них, поднявшись с земли на крыльях тени с быстротой, противоречащей его громадной туше. Когтистая рука взмахнула сверху вниз, прежде чем они смогли среагировать, и смахнула Королеву Райзера, словно муху.

Она упала, как комета. Стрелой упала с небес. Обгорелый остов здания оказался на её пути; она пробила его, врезавшись в ветхий каркас. Удар обрушил ослабленные опоры, и всё здание обрушилось на неё грудой камней и пылающих обломков дерева.

Она не поднялась.

Жуткая ухмылка разошлась на чудовищном лице Белиала, когда он взглянул на устроенное им разрушение.

Я УЖЕ И ПОДЗАБЫЛ, КАКИМ ХРУПКИМ МОЖЕТ БЫТЬ ВАШ РОД.

Они помчались прочь. Райзер и его последняя фигура сбегали от огромного кома огня и угрозы, внезапно появившегося вреди них.

НО ЭТО ВСЕГДА БЫЛО ВАШЕЙ СУДЬБОЙ СРЕДИ НАС. ВЫ, ДЬЯВОЛЫ, ЧТО ПРЕСМЫКАЛИСЬ И ВЫПРАШИВАЛИ НАШЕЙ БЛАГОСКЛОННОСТИ.

Его спуск был далёк от изящного. Массивное тело обрушилось на землю, создав кратер под его когтистыми ногами. Вызванный этим шторм пыли и обломков временно закрыл всё от взгляда, и какой-то миг не было ничего, кроме кусачего песка и воющего ветра, хлещущего вокруг него. Но даже это не могло заглушить издевательский голос Архидемона.

ЧТО ВЫ ДЛЯ НАС, КАК НЕ РАСХОДНЫЙ МАТЕРИАЛ? ЧТО ВЫ МОЖЕТЕ ПРЕДЛОЖИТЬ НАМ, КРОМЕ СВОИХ ХРУПКИХ ТЕЛ, ЗА НАШУ ЗАЩИТУ?

Шторм наконец прошёл, и когда это произошло, он мог видеть, как Белиал гонится за ними пешком, преследуя на своих изогнутых назад ногах, оставляя за собой огненный след.

ПОЧЕМУ ТЫ БЕЖИШЬ, МАЛЕНЬКИЙ ДЬЯВОЛ?

Там, где он ступал, земля раскалывалась, и из этих провалов извергался дым, отравляя воздух удушливым пеплом.

ГДЕ ТЕПЕРЬ ТВОИ САМОУВЕРЕННЫЕ СЛОВА И ГРАНДИОЗНЫЕ ЗАЯВЛЕНИЯ?

Каким-то образом Архидемон не отставал, несмотря на скорость своих оппонентов, разбивая землю огромными пожирающими дистанцию скачками. Каждый шаг сам по себе был миниатюрным землетрясением.

СКАЖИ ИХ МНЕ, ЧТОБЫ Я МОГ ПРОДОЛЖАТЬ ВЕСЕЛИТЬСЯ.

Он бросал в отступающие фигуры столбы огня, гораздо толще и шире, чем он мог бы создать, заставляя их сворачивать и уклоняться.

СКАЖИ ИХ МНЕ, ЧТОБЫ Я МОГ СМЕЯТЬСЯ, ОХОТЯСЬ НА ВАС.

Словно пастух, ведущий овец, он пас их, ограничивая взрывами пламени, загоняя в места, спастись откуда казалось невозможным и затем в последний момент давая им уйти, чтобы преследование могло продолжаться по новой.

Белиал остановился, оказавшись возле места, где видел, как они исчезли. Дымящиеся угли его глаз прочесали все возможные укрытия, словно фонари.

ПРЯЧЕМСЯ, Э? НАКОНЕЦ ВЫ ПРИЗНАЛИ СВОЁ МЕСТО, НАСЕКОМЫЕ. НАСЕКОМЫЕ, КОТОРЫЕ ВСЁ РАВНО ДОЛЖНЫ БЫТЬ РАЗДАВЛЕНЫ.

Он презрительно развёл руки, открывая кривые щели, бегущие по его груди.

ДАВАЙТЕ. НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ.

Эти трещины вспыхнули сердитым огнём, когда Архидемон вдруг топнул со всей своей мощью.

ЯВИТЕСЬ НА СВЕТ.

Все здания вокруг снесло с фундаментов. Подняло колоннами обжигающего жара. Задержало в воздухе выплёвывающими огонь гейзерами. (пр. переводчика: Master of Magic, Flamestrike...) Они замерли на долю секунды, пронзённые столбами пламени, как копьями, а затем исчезли, поглощённые яростью Белиала, превратившись в хлопья пепла на ветру.

Их исчезновение открыло две укрывавшиеся за ними фигуры, фигуры, взмывшие в воздух, как только их укрытие исчезло. Архидемон проследил за ними взглядом, издевательский смех вырвался из его почерневших челюстей, когда он вновь начал преследование.

ГДЕ ТО УКРЫТИЕ, ЗА КОТОРЫМ Я НЕ НАЙДУ ВАС?

Он с лёгкостью поддерживал темп. Словно огромный хищник, преследующий свою добычу на земле, он продолжал преследование, безжалостно, неумолимо.

ГДЕ ТО МЕСТО, ГДЕ Я НЕ СМОГУ ВАС ДОГНАТЬ?

Это было неизбежно. Они уставали, а Архидемон — нет. Белиал нагонял их с каждым шагом, а они теряли скорость, и с каждым мигом силуэт их мучителя увеличивался. Затем наступит момент, когда даже их преимущество в скорости не сможет им помочь.

Чудовищная ухмылка на лице демона сказала им, что этот момент был сейчас.

ГДЕ ВЫ МОЖЕТЕ СПРЯТАТЬСЯ, ГДЕ МОЁ ПЛАМЯ НЕ ДОСТИГНЕТ ВАС?

В его почерневшей руке с шипением возник кнут из чистого огня. Архидемон взмахнул им над головой, нить обжигающего жара прорезала воздух, отдалённо напоминая змею. Звучный щелчок рассёк воздух, как нож.

Слон Райзера издала громкий крик, когда нить обернулась вокруг её ноги, скрутившись вокруг лодыжки, прожигая ткань, въедаясь в плоть под ней.

— Рэйвел! — выкрикнул дьявол.

И она исчезла, его последняя фигура, вырванная из его хватки, когда Белиал отдёрнул кнут и её вместе с ним. Она врезалась в землю на впечатляющем отдалении, как и его Королева, и затем исчезла, когда Игра Рейтинга зарегистрировала её гибель.

Кнут исчез. Ухмылка осталась.

БОЛЬШЕ НЕТ.

Впервые с того момента, как он материализовался, Райзер уставился на демона не со страхом, но с гневом. Ярость загорелась на его аристократическом лице, и там, где прежде был ужас, возникла непокорность.

— Чудовище... — сперва это был шёпот, но затем он набрал силу, увеличивая громкость, пока не превратился в крик. — Чудовище!

Простое определение, но не неверное. Он смотрел, как как непокорность наконец превратилась в гнев.

— Гори!

Появился огонь, который он использовал против Риас, ударив из ладоней Райзера пылающим заревом. Раскалённое добела копьё невероятного жара, берущее силу от злости дьявола, питаемое его яростью, зажжённое его гневом.

Белиал прошёл через него, словно его и не было.

Архидемон усмехнулся, когда чужое пламя окутало его, войдя в него и купаясь в его обжигающем касании. Райзер выкрикнул что-то неразборчивое и расширил луч, увеличил его объём, пытаясь целиком покрыть массивного оппонента своим огнём. Он всё ещё кричал, когда огромная почерневшая рука вырвалась из бушующего инферно и стремительным движением схватила его на лету.

Она вбила его в землю, ладонь вдавила его в грязь, пальцы вокруг окружили его, словно решётки тюрьмы, не давая дьяволу сбежать. Райзер издал задыхающийся звук, когда чудовищный череп наклонился к нему, пока не завис на расстоянии вытянутой руки над ним.

ГОВОРЯТ, СЛЁЗЫ ФЕНИКСА ЛЕЧАТ ЛЮБЫЕ РАНЫ.

Белиал выдохнул безумный смех в исполненное ужаса лицо своей жертвы.

КОГДА Я С ТОБОЙ ЗАКОНЧУ, СЛЁЗ БОЛЬШЕ НЕ ОСТАНЕТСЯ.

Глава 10

Он больше не слышал их голоса, и в поглотившей его тьме осталась лишь тишина.

Я Контролирую Этот План.

Я Правлю Этим Царством.

Их Голоса Не Достигнут Тебя В Этом Освящённом Месте.

Он поднял голову, чтобы взглянуть на неё, на источник голоса, и почти не смог этого сделать, таков был вес её присутствия.

Вместе Вы Сильны.

По Одиночке Вы Слабы.

Что Будешь Делать Ты Теперь, Дитя Человеческое, Теперь, Когда Ты Столь Одинок?

Его конечности стали тяжёлыми, как свинцовые. Его разум безнадёжно пытался плыть против течения. Даже дышать становилось тяжело.

Ваши Узы Дали Тебе Силу Сопротивляться.

Но Без Них Твоя Храбрость Не Имеет Смысла.

Твоя Воля, Не Имеет Значения.

Его ноги сдались, и колени обрушились на что-то твёрдое. Он полагал, что это земля, но не был уверен; тьма застилала всё. Он ничего не видел перед собой, и не слышал ничего, кроме её монотонно-рокового голоса. Он был слепцом, шарящим во тьме. Глухим, проклятым не слышать ничего, кроме слов своего врага. И тьма продолжала давить, удушая его, затапливая его.

Такова Была Ваша Судьба, Когда Человек Отведал Запретный Плод Знания И Пал Из Своего Состояния Блаженного Неведения.

Такова Судьба Всего Вашего Рода.

Он ненавидел её тогда. Ненавидел её со страстью, которая удивила даже его самого. Он и не знал, что способен на такие эмоции.

Ненавидь меня.

Презирай Меня.

Но Знай, Что Это Необходимо.

Человечество Требует Конца Всего Сущего, И Я — Этот Конец.

Сочувствие в её голосе заставляло его ненавидеть её ещё сильнее. Он стиснул зубы и попытался ухватиться за что-нибудь, что угодно, но тьма протекла сквозь его пальцы, как дым.

Жаль.

Если Бы Только Было Больше Подобных Тебе.

Непокорных До Последнего Вздоха.

Преданных Друг Другу.

Готовых Пожертвовать Всем.

Тогда, Возможно, Падение Можно Было Бы Предотвратить.

Но Уже Слишком Поздно.

Он так устал. Был так измотан. Его веки опускались. Он боролся, зная, что если они закроются, он уже не проснётся. Его чувства притупились. Он боролся с этим, зная, что потерять одно — значит, потерять всё.

Мой Проход Смоет Поверхность Земли.

Моё Присутствие Заставит Увясть Древо Жизни.

Мой Голос Остановит Песнь Рождения.

Я Не Оставлю Ничего За Собой, И Возвращу Мир В Его Исходное Состояние.

Спи, Дитя Человеческое, Спи Вечно, И Знай, Что Нет Стыда В Признании Поражения От Рук Смерти.

Его последний крик непокорности вырвался с его губ лёгким вздохом. Это был жалкий звук, и он посмеялся бы, если бы остались силы. Тьма охватила его. Подтачивая его волю. Высасывая его решимость. Требуя его капитуляции своей блёклой сущностью, и онмедленно сдавалсяи

всётускнелоиувядалоисветабольшенебылои...

Грохот грома.

Удар молнии.

Тени отхлынули, рассыпав окружающее его кольцо, как стая напуганных стервятников.

Его глаза резко раскрылись.

Чужие руки охватили его тело, и украденная решимость вновь хлынула в его психику, сильнее, чем прежде.

Он ощущал, как её внимание устремилось на новое присутствие, чувствовал, как она осуждающе опустила взор.

Ты.

Фрагмент Моей Воли.

Фрагмент, Что Был Мной.

Почему Ты Решил Сейчас Предать Меня?

Объясни Это Предательство.

Ответом Танатоса был гортанный вой, долгий и ненавистный. Единственный ответ, что она получила.

Так Тому И Быть.

Умри Вместе С Ним.

Её вздох был исполнен подлинного сожаления.

Он улыбнулся. Улыбнулся из-за иронии. Улыбнулся, поскольку чувствовал, как они восстают из Моря Душ. Улыбнулся, поскольку их присутствие силой прорвалось в его разум и высвободилось.

Сила сгустилась. Приняла форму. Стала материальной. И внезапно он больше не был один.

— Почему ты стоишь на коленях, Нефилим? — голос был бронзовым и металлическим, и в нём звучало эхо непреклонной стали. — Почему ты унижаешься перед этим ложным идолом?

Метатрон, парящий маяк света в удушливой тьме.

— Где тот, что выковал меня из своей праведности, своей добродетели, своей несокрушимой решимости?

— ПОЧЕМУ ТЫ КЛАНЯЕШЬСЯ, НЕФИЛИМ? — этот голос был из гравия, камня и скал, с шипением волн лавы. — ПОЧЕМУ ТЫ МОЛИШЬ И СКРЕБЁШЬСЯ ПЕРЕД ЭТИМ ЖАЛКИМ СУЩЕСТВОМ?

Белиал, трещины на его теле вспыхивают оранжевым огнём, едиственные его части, что видны в окутывающей тьме.

— ГДЕ ТОТ, ЧТО СОЗДАЛ МЕНЯ ИЗ СВОЕЙ ЯРОСТИ, СВОЕГО ГНЕВА, СВОЕЙ НЕРУШИМОЙ ВОЛИ?

Он попытался встать, но это было всё ещё слишком много, слишком тяжело, и он пошатнулся. Бьющаяся аура Никс поднялась с него и сфокусировалась на вновь появившихся с чем-то сродни любопытству.

Вы, Рождённые Из Его Разума, Явились Помочь Ему.

Благородно, Но В Итоге Тщетно.

Мерцания Мысли Здесь Бесполезны.

В черноте, затмившей его зрение, возникла огненная трещина. Ухмылка. Ухмылка Белиала.

— МЫ — МЕРЦАНИЯ МЫСЛИ? ПОДОЙДИ И СКАЖИ ЭТО МНЕ В ЛИЦО, И Я ПОКАЖУ ТЕБЕ, НАСКОЛЬКО РЕАЛЬНЫМ Я МОГУ БЫТЬ.

Метатрон воспарил перед ним, и слегка в стороне, сложив одоспешеные руки на груди.

— Мысль — это лишь слова, и слова не могут описать, что мы есть. Лишь существование имеет значение, и в этом месте, вырезаном твоим присутствием, мы существуем. Это достаточное доказательство. Мы существуем, дабы служить. Мы существуем, дабы защищать. Мы существуем, дабы вести одну последнюю битву против Конца, что поглотит нас всех.

Её веселье было физически ощутимо. Накрывающее и тяжёлое. Пульсирующее, как сердцебиение.

Вы Не Можете Победить.

Вы Не Можете Спастись От Смерти.

Но, Допустим, Отбросим Логику, И Предположим, Что Вы Можете.

Кто Станет Свидетелем Этого Боя?

Кто Узрит Эту Битву?

Кто Будет Знать О Вашей Борьбе?

— Он будет знать, — одоспешеные пальцы указали на его коленопреклонённую форму — мы будем знать, — они сжались в кулак и ударили по его украшенному нагруднику — этот мир будет знать.

Метатрон кивнул ей, высоко подняв лицо под шлемом.

И Тебя Заставим Узнать.

— ВЗГЛЯНИ НА НЕЁ, — фыркнул Белиал неприятно скрежещущим голосом — ТАК УВЕРЕНА В СВОЕЙ ПОБЕДЕ. ТАК УБЕЖДЕНА, ЧТО ОНА ПОБЕДИТ.

Архидемон заревел, и окружающая его тьма зашипела и отхлынула, словно испугавшись.

МЫ ОТОРВЁМ ЕЙ ГОЛОВУ И НАСРЁМ В ШЕЮ!

Метатрон наклонил свою серебряную голову, глянув на своего пылающего соратника. Ангел света и доблести посмотрел на демона огня и тени. Его взгляд был почти обвиняющим.

— У неё нет головы.

Белиал ответил безумным, гортанным хохотом.

— КАК БУДТО ЭТО МЕНЯ КОГДА-ТО ОСТАНАВЛИВАЛО.

Храбро, Но Бесцельно.

Бравада Вас Не Спасёт.

Судьба Человека Привязана к Картам.

Его Предначертание Запечатано Избранной Им Арканой.

Человек Цепляется За...

— ДА, ДА, ДА! — звериное фырканье Белиала перебило её. — КАРТЫ, И АРКАНЫ, И РОК. МЫ УЖЕ СЛЫШАЛИ ВСЁ ЭТО ПРЕЖДЕ, КОГДА СОКРУШИЛИ ТВОЮ АВАТАРУ НА ШПИЛЯХ ТАРТАРА. ЗАКАНЧИВАЙ УЖЕ С ЭТИМ!

— Для существа, которого сейчас повергнут, — с твёрдой определённостью заявил Метатрон — она слишком много говорит.

Издевательский смех Архидемона зазвенел в его ушах.

— ЧТОБЫ НЕБЕСА И АД ТАК ВОТ СОГЛАСИЛИСЬ О ЧЁМ-ТО. ВОТ ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЕСПРЕЦЕДЕНТНО.

От неё донёсся отсвет раздражения.

Если Вы Этого Хотите, Я Не Буду Сдерживаться.

Приготовьтесь, Ибо Это Конец.

Он почти слышал печальную улыбку в её голосе.

Прощай, Человек.

Прощай, Нефилим.

Аура смерти, практически ощущавшаяся наощупь, нахлынула волной. Неудержимо. Необратимо. Сопротивление невозможно. Инстинктивно он знал, что стоит ей прикоснуться к нему, и ничего не останется.

Слева, Метатрон поднял бронированную ладонь. Справа, Белиал поднял обе когтистые руки.

Воин и мудрец, защищающий королевство закона и порядка. Чудовищный громила, защищающий плод порченого мира.

Волна замедлилась, но не остановилась.

— Позови нас — произнёс Метатрон. — Всех нас. Позволь нам встать рядом с тобой, Нефилим, и показать ей Свет, что сияет в сердцах человечества.

Он ощутил прилив силы. Он позволил ему окутать себя, покрыть себя, и затем высвободил его.

Возникли фигуры. Они вышли из Моря Душ. Костры во тьме. Сияющие солнца в цепкой тьме. Крылья ослепительного сияния над их спинами. Их одоспешеные формы сияли теплотой и светом, и тьма бежала от них, отступая под руку своего мастера.

Руки в серебре, золоте, и полированой бронзе поднялись с идеальной координацией.

Аура смерти вздрогнула, но не отступила.

— ПОЗОВИ НАС, — засмеялся Белиал — ВСЕХ НАС. ПОЗВОЛЬ НАМ ОХОТИТЬСЯ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ, НЕФИЛИМ, И ПОКАЖИ ЕЙ ТЬМУ, ЧТО ЦЕПЛЯЕТСЯ К ДУШАМ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

Прилив силы пришёл. Он позволил ему пропитать себя, насытить себя, и затем дал ему волю.

Возникли монстры. Они выползли из Моря Душ. Существа злобы. Искажённые и кривые. Их тела были уродливы и бесформенны, принявшие формы мутировавших зверей, облики порочных существ, образы худших кошмаров человечества. Отсветы адского огня были в их глазах. Тьма пыталась бежать, вернуться в обьятия своей хозяйки, но поглощалась демонической злобой, пока не стала их тьмой.

Когтистые конечности, лапы и хитиновые выросты поднялись, как одна.

Присутствие смерти заколебалось, но продолжило давить.

Недостаточно. Даже не приблизилось к достаточному. Он продолжил звать, продолжил призывать, и они продолжили отвечать.

На огромных перепончатых крыльях они влетели в существование, огромные туши чешуйчатой шкуры и бугристых мускулов. Из их приоткрытых челюстей вырывались столбы огня, конусы ледяного мороза, потоки молний, лучи сверкающей энергии, которые врезались, сокрушали и сжигали тьму вокруг него яркими вспышками света.

Волна стала стеной, и содрогнулась, приняв удар.

Нужно было больше. Чтобы остановить волю Смерти, нужно пожертвовать всем. Море Душ охватил хаотический шторм вихрящихся приливов и бьющихся волн. Он тянул из этого хаоса, взывал к этой силе, и тени вокруг него извивались, исчезая.

Армия. Легион. Все Персоны, которых он когда-либо использовал. Все воплощения, что когда-либо были его.

Древние герои, доспехи на их телах мерцают гордым светом, шлемы с плюмажем и самоцветные венцы на их благородных головах. Мифические звери и свирепые монстры. Они рыскали перед ногами богов, и метались меж громоздких фигур колоссов. Легенды, что росли в силе с каждым пересказом, шагали по земле, оружие, способное расколоть мир, сжато в их бронированых руках.

Копья были подняты. Клинки извлечены из ножен. Святые мечи и демонические мечи, сжаты руками в латных перчатках. Полумесяцы боевых топоров. Молот, чья гладкая поверхность окутана гирляндами молний. Копьё, чьё древко полуприкрыто изогнутыми жилами почерневшего металла. Древки поднялись, множество форм, столь же различных, как и те, кто их держал.

Вместе они олицетворяли ощетинившуюся массу непокорности, что пронзает тьму.

Её сила, её присутствие, уже не выглядела такой неудержимой.

Последние двое были кривыми зеркалами друг друга. Один — ангельское существо света и благородства. Шесть пар оперённых крыльев протянулись из его спины, как вытянутые руки. Другой был огромной фигурой, исполненной ярости и презрения. Шесть пар драных крыльев простирались из его спины, как суставчатые крылья летучей мыши.

Бок о бок, они в унисон подняли руки и поманили.

Стена раскололась. Тьму сдуло прочь колдовским ветром. И тогда он увидел её, истинную форму Никс, кратеры устилают её рассыпающееся тело, открытый, лишённый века глаз, истекающий красной кровью.

— Наконец, наш великий враг открыл себя — выдохнул Метатрон.

— ГНИЮЩИЙ ТРУП БОГА, ПРИНЯВШИЙ ФОРМУ ЛУНЫ — фыркнул Белиал.

Он сумел встать. Танатос отпустил его с негромким всхрапом. Он встал на ноги, какую-то секунду нетрезво покачиваясь. Его рука опустилась на голову-череп Персоны, опираясь. Танатос издал звук, похожий на смесь обеспокоенного гавканья с довольным ворчанием.

Лишённый века глаз сфокусировался на этом взаимодействии, расширенный зрачок ярко сиял красным, созерцая их.

Невозможно Поработить Смерть.

— ЭТО ГОВОРИТ ТА, КТО СТРЕМИТСЯ ПОДЧИНИТЬ НАС ВСЕХ СВОИМ НЕЗДОРОВЫМ КАПРИЗАМ — передразнил Белиал, его челюсти приоткрылись в кривой пародии на ухмылку. — А ТЕПЕРЬ, КОГДА ЕЁ ПОРАЖЕНИЕ СТОЛЬ БЛИЗКО, ОНА МОЖЕТ ЛИШЬ ОТТЯГИВАТЬ СВОЙ НЕИЗБЕЖНЫЙ РОК.

— Потенциал человечества — светозарная искра в вечной тьме — Метатрон подлетел и опустился рядом с ним. — Придёт время, когда человечество возвысится над такими простыми вещами, как Смерть, и когда наступит это время, ты больше будешь не нужна.

Её взгляд прошёся по этим двоим, затем по обширной армии форм, паривших над ним, и наконец по множеству тех, кро рядами стояли за ним.

Невозможно Убить Смерть.

Белиал сплюнул под ноги. Капля лавы прожгла дыру в земле.

— НАМ НЕ НУЖНО УБИВАТЬ ТЕБЯ, ЧТОБЫ ПОКОНЧИТЬ С ТОБОЙ. ТЫ, КТО СУДИШЬ ДРУГИХ, ТЕПЕРЬ ПРИШЛА ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ БЫТЬ ОСУЖДЁННОЙ.

— Смерть всегда диктовала цель жизни, но даже этот цикл должен закончиться, — мерцающее лицо Метатрона медленно повернулось бросить взгляд на него — ибо что есть Смерть, как не малая часть Вселенной?

Он сделал шаг вперёд. Вгляд Белиала следовал за ним. Гнев, ярость и непреклонная ненависть.

— УЗРИ, НИКС, ИНСТРУМЕНТ ТВОЕГО РАЗРУШЕНИЯ.

Архидемон рассмеялся, долго, грубо и скрежещуще.

ИБО ЭТО — НЕПОКОРНОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. ЭТО — ВОЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

Он поднял руку. Взгляд Метатрона проследил за ним. Надежда, сочувствие и недрогнущая храбрость.

— Узнай, Никс, причину нашего Спасения.

Архангел широко раскинул руки, и склонил своё серебряное лицо.

Ибо Это — Сила Нефилима. Это — Сила Человека.

Четыре пальца сжались в кулак. Последний остался, и он направил его на великую сущность перед ним.

И затем он падал, падал, падал проч, мир вокруг вращался, земля стремительно приближалась, и внезапно ничто больше не имело значения.

Тьма хлынула обнять его... Он приветствовал её с открытыми руками...

...

...

...

Его глаза резко раскрылись. Дымка незнакомости окружала его. Белая штукатурка стен в первый момент выглядела чуждой, но по мере пробуждения приходило узнавание.

Сон. Воспоминание. Перемешавшиеся и ставшие неразличимыми.

Он ощупал подушку дивана, на котором лежал, чтобы убедиться, и бросил неохотный взгляд на пустую комнату своей квартиры. Отремонтированый стол и стулья, что были с ним в комплекте. Маленький телевизор на скромном шкафчике, выключенный экран дразнил его своей мглой. (пр. переводчика — потому что не полночь во время дождя...) И дальше, в кухне, горка грязных тарелок лежали в раковине.

Призрачное напоминание о том, во имя защиты чего он умер. Цепкий мемориал тому, что было когда-то.

Он откинул голову обратно на подушку, которую взял из своей спальни, и уставился вверх, на белёный потолок.

Первые лучи солнца пробились через занавески на окнах, пробираясь по комнате, и он принялся отсчитывать минуты до рассвета.

* * *

Когда он вернулся в школу, всё было как обычно. Когда он прошёл под аркой, ведущей в Акаемию Куо, и прошёлся по территории школы, чувствовалось, что всё идёт по расписанию. Шум и болтовня учеников окружали его, и это было комфортно. Это позволяло ему чувствовать, что всё вокруг то же, давало ощущение знакомости, даже если люди не те же.

Это чувство тождественности сохранялось на занятиях, которые он посещал прежде, и лекциях, которые были знакомы для его ушей. Оно продолжалось на переменах, когда коридоры были заполнены движущимся телами, и сохранялось на обеде, вплоть до того момента, когда он взялся за ручку двери, которая вела к Клубу Оккультных Исследований, на каковом моменте резко рассеялось.

Он открыл дверь с приглушенным щелчком.

Когда он вошёл, они собрались вокруг стола, и повернулись к нему. На лицах были улыбки, но они не совсем соответствовали вопросам в их глазах. Акено освободила для него место за столом, а Иссей подвинулся, уступая больше. Когда он наконец сел, они все ожидающе посмотрели на енго, и он инстинктивно знал, что сейчас от объяснений не открутиться.

Так что он рассказал им.

Рассказал им о Тёмном Часе и странности, пронизывающей всё в его время. Рассказал им об огромной башне Тартара и Тенях, что существовали внутри. Рассказал им о членах SEES, о храбрости в их сердцах и решимости, лежащей в их душах. И наконец, рассказал им о Никс, Приносительнице Конца, и предсказанном Падении. Впрочем, он опустил часть об его жертве и приведших к ней событиях. Им не нужно знать об этом.

— Изрядная история — пробормотала Акено, когда он закончил.

Остальные согласно кивнули, все, кроме Иссея, который выглядел растерянно.

— Но почему люди хотели умереть? — вопрос был наивным и почти детским, но бил прямо в цель. — Почему они активно стремились к Никс?

— В человеческой природе искать завершение всего, — ответил он — и Смерть — высшее завершение.

— Это мрачный взгляд на вещи — сказала Акено, резко глянув в его направлении.

— Да, но это правда.

Повисла неуютная тишина. То, что этот момент прошёл быстро и без инцидентов, было свидетельством того, как они привыкли к нему, а он — к ним.

— Но она была побеждена? — тишину нарушила Асия. Похоже, бывшую монашку его история затронула больше всего. — Никс? Она была запечатана?

— Она была, — произнёс он — хотя и большой ценой для нас.

Это её, видимо, бы успокоило, поскольку она бросила на него полный сочувствия взгляд.

— Твоя семья и друзья, должно быть, очень гордятся тобой, Арисато-сан.

Его губы дёрнулись.

Да, он полагал, что так.

— Чего я не могу понять, — медленно произнёс Киба — это почему мы раньше не знали о Персонах или Никс. Если они настолько важны — мечник акцентировал слово — мы должны были хоть что-то о них знать.

Они не знали, поскольку Персоны, кроме его, не существуют в этом мире. Хотя, конечно, он не мог им об этом сказать.

— Несколько недель назад я не знал, что вы все дьяволы — заметил он.

— Арисато-сан прав, — Иссей кивнул, подкрепляя его отмазку — я тоже не знал, что Бучо была дьяволом, когда мы впервые увиделись в школе. Я думал, что она просто девушка.

Риас улыбнулась своему Пешке, напоминая ему старшую сестру, которую веселят выходки младшего брата.

— И всё-таки, странно, что мы ничего о них не знаем — продолжил нажимать Киба. — И если эти Персоны действительно воплощения мысли, разве не было бы разумно, если бы они были текущими отражениями того, что отражают? Нынешнего Белиала, например?

На лице красавчика мелькнула усмешка.

— Не то, чтобы я жаловался, конечно. Первобытная версия была очень впечатляюща. Прекрасно справилась с Райзером.

Глаза Иссея затуманились, и из его рта вырвался довольный вздох.

— Как избивают Петуха на гриле... Я могу наблюдать за этим весь день, снова и снова.

Внезапно дьявол стал выглядеть очень виновато.

— Это же не делает меня плохим?..

Это был риторический вопрос, на который не было нужды отвечать. Тем не менее, Асия всё же улыбнулась, и Киба добродушно закатил глаза. Остальные ожидали его ответа.

— Персоны — воплощение затаённых мыслей человечества — наконец, произнёс он. — Они принимают форму того, о чём думали их пользователи, когда они были призваны.

Он многозначительно глянул на них.

— И когда люди думают о дьяволах, они думают не о таких, как вы.

— Таких, как мы? — переспросила Акено.

— Он имеет в виду, что люди думают не о нас, когда представляют, как выглядят дьяволы — произнесла как обычно проницательная Конеко.

Он согласно кивнул.

— Когда я впервые встретил вас всех, не был уверен, как относиться к вашим заявлениям.

— Что мы дьяволы? — когда он слегка кивнул, Риас нахмурилась. — Ты поэтому отказался от моего приглашения в свиту?

Это было частью причины. Он бросил на неё нейтральный взгляд.

— Служить тебе не так плохо — она покраснела. — Служить Белиалу было бы очень плохо.

— Могу представить... — пробормотал Киба.

— ...Действительно — согласилась Акено.

Он сказал себе, что мурашки, пробежавшие по спине девушки, были вызваны страхом, а не чем-то совсем другим.

— Но если Персоны принимают формы того, как человечество воспринимает вещи, — нерешительно произнесла Риас — то они отличаются от реальных, верно?

— Отличаются — подтвердил он. — Но между ними достаточно сходства, чтобы их можно было считать такими же.

Повисла пауза. Наконец, Иссей неуверенно поднял руку.

— Думаю, я запутался.

Судя по взглядам других присутствующих, он был не один такой. Он их не винил. Сказать по правде, некоторые вещи о Персонах он и сам не знал.

— Если всё это правда, — тихо сказала Конеко — то это огромная сила.

— Что меня пугает, — Киба провёл рукой по своим волосам — так это то, что где-то есть другие вроде тебя.

Это не было глупым страхом, но было необоснованным.

— Даже если и есть, — ответил он — они не могут делать того, что могу я.

— Ну, Арисато-сан, — Акено ухмыльнулась — это очень смелое заявление.

Однако не неверное.

— Дикая Карта — внезапно произнесла Асия, чьё лицо было нахмурено задумчивостью. — Это Дикая Карта, что ты упоминал, верно? Это то, что отличает тебя.

Он слегка улыбнулся. Она была столь же наблюдательна, как Конеко, если дать ей время сконцентрироваться.

— Пользователи Персон могут призвать лишь одно воплощение. Эти воплощения могут развиться в новую форму, если пользователь оказывается под большим давлением, или проходит развитие личности. Но новые Персоны — просто эволюционировавшая форма оригинала. Они не различаются в корне.

Он слегка нахмурился; объяснение выходило длинное, а "многословный" — это не про него.

— Люди с Дикой Картой могут содержать несколько Персон, и все они могут быть совершенно разными.

— Сколько ты можешь содержать? — спросила Акено.

Он пожал плечами.

— Много.

Риас улыбнулась этому ответу.

— У тебя есть привычка отвечать очень коротко или очень расплывчато, Арисато-сан. Иногда и то, и то вместе.

— Да — был его тщательно продуманый ответ.

Они покачали головами, и он ощущал, как по комнате распространяется веселье.

— Было бы клёво, если бы ты мог одалживать другим свои Персоны, раз у тебя их так много — Иссею явно понравилась эта идея. — Вроде Усиления, но с Персонами. Это бы изрядно помогло в будущих Играх Рейтинга.

— Интересная теория — согласилась Конеко.

— Это не сработает — просто сказал он, и парень упал духом при столь резком обломе. — Персоны — воплощения, принадлежащие тебе и только тебе. Имплантировать чужую Персону в свой разум — всё равно что думать чужие мысли. Это было бы опасно.

Риос поняла подтекст быстрее остальных.

— Ты хочешь сказать, это уже делали?

След горечи проник в его разум при мыслях о Стреге.

— Искуственные пользователи Персон существуют.

Это, похоже, привлекло интерес Кибы.

— Искуственные? — мечник сузил глаза.

Он кивнул.

— Проводились эксперименты на подопытных людях, чтобы определить, могут ли они содержать искуственно созданные Персоны. Большинство из них умерли. Тем, кто выжили, требуется постоянный приём подавителя, препарата, сокращающего их жизнь, но необходимого, чтобы сдерживать их имплантированые Персоны от того, чтобы вырваться и убить их.

Он видел, что это откровение было не слишком хорошо восприянто его слушателями.

— Так технически тебя можно считать истинным пользователем Персон, — сейчас в голосе Кибы была резкость, некий вызов — и эти люди с искуственными Персонами, поскольку им их дали, могут считаться ложными пользователями?

Это было любопытным определением, и он не был уверен, почему парень его придумал. Тем не менее, технически это было так.

— Да.

— И вы просто позволили этим людям умереть? Ты не считаешь, что было бы хорошей идеей остановить проект?

Его смутил внезапный яд в голосе, но он этого не показал.

— Юуто — в голосе Риас было предупреждение.

Киба проигнорировал его, и продолжил сверлить его взглядом. Он спокойно встретил его взгляд.

— К тому времени, когда мы узнали о проекте, он уже был брошен. Те, кто его вели, или погибли, или пропали. Те, кто пришли после них, искренне раскаивались и помогли нам бороться с Тенями, — он наклонил голову в сторону мечника — а искуственные пользователи, которые выжили... Их нельзя назвать хорошими людьми.

— Нельзя назвать хорошими людьми — повторил Киба, явно не веря ему.

— Они использовали свои силы, чтобы убивать невинных людей. Они пытались остановить нас, когда мы расследовали Тартар, поскольку боялись потерять эту силу. Их лидер попытался убить нас, и когда это провалилось, создал посвящённый Никс культ, который ускорил Падение и едва не обрёк нас всех.

Парень отвернулся. Он — нет.

— Я понял — пробормотал мечник.

Он не упустил обеспокоенное выражение на лице Риас, когда она посмотрела на своего Рыцаря.

— Но эти Персоны... они же тебе не повредят?.. — в голосе Асии звучала забота. — Рядом с ней Иссей излучал ту же заботу. Ему пришлось сделать над собой сознательное усилие, чтобы не улыбнуться им.

— Пока Персона воплощена тем, кто её призвал, шанс, что она навредит своему пользователю очень мал.

— То есть есть разница между искуственной и реальной... — Конеко выглядла задумчивой.

— Да. Искуственные Персоны не могут пройти трансформацию. Они были размещены в своих пользователях, не воплотились естественным образом. Так что не могут эволюционировать.

Он кивнул им.

— Мы называем эволюционировавшие формы "Высшими Персонами".

Они приняли его объяснение, как есть. Развивать стал Киба; ранняя враждебность мечника почти полностью рассеялась. Парень с любопытством глянул на него.

— Какова твоя Высшая Персона?

В этот момент зазвонил звонок, сообщая, что у учеников есть пять минут, чтобы вернуться в классы, прежде чем они будут считаться опоздавшими.

Этого не могло случиться в более удобный момент.

Все поднялись со своих мест и направились к двери. Киба кивнул ему, а Иссей весёло помахал, прежде чем они разошлись по своим классам. Асия мягко улыбнулась ему, прежде чем последовать за Иссеем. Конеко и Акено обе направились к выходу, первая кивнула ему, как это сделал Киба, вторая намекающе подмигнула, прежде чем исчезнуть за дверью. И они остались вдвоём, он и она.

Он повернулся, сунул руку в карман, и продемонстрировал причину, по которой изначально их посетил.

— Это твоё.

Риас смотрела на неё, фигуру в его руке, с чем-то очень близким к огорчению.

— Честно говоря, я надеялась, что ты её сохранишь.

Он пожал плечами и вложил Ладью в её руку.

— Мы договорились, что это будет временно.

Она улыбнулась ему.

— Действительно — она помедлила, опустив взгляд на фигуру в своей руке, а затем снова взглянула на него. — Мой брат сказал, что ты хотел отдать мне свои фигуры. Это правда?

Он кивнул.

— Да. Можешь забирать, если хочешь.

Она покачала головой. Её щёки, розовевшие с начала разговора, заметно покраснели.

— Ты же действительно не понимаешь значения такого поступка, верно?

Он не понимал. И собирался спросить, когда она заговорила вновь.

— Нет, я не могу принять этого. Не сейчас, по крайней мере. К тому же, я думаю, что ты сможешь найти лучшее применение этим фигурам, чем я, — её глаза сияли теплотой — но благодарю.

Она шагнула к нему.

— И за остальное тоже благодарю.

Манящий запах её кожи, и теплота тела, и он ощутил притягательность этой близости, этой знакомости. То, как развевались её волосы, когда она приближалась. Её изящные пальцы, прикоснувшиеся к его лицу, когда она наклонилась. Мягкость её губ, сжатых в безошибочном жесте.

Красиво. Само определение этого слова.

Его рука прижалась к её животу, не давая ей совершить действие. Она отступила, не понимающая, и судя по её лицу, больше чем немного раненая.

— Если ты это сделаешь, — мягко произнёс он — у меня останутся сложные воспоминания.

В её взгляде рассвело понимание, и сожаление вместе с ним.

— Извини, Арисато-кун — пробормотала она.

Атмосфера меж ними вдруг стала напряжённой.

Он вздохнул. Он не хотел вызывать неловкость. Он расслабился, опустив руку, и она восприняла это как знак приблизиться снова. В этот раз она не пыталась его поцеловать, и вместо этого прижалась лбом к его плечу.

— Благодарю — прошептала она и отодвинулась.

Он кивнул, напряжённо, но не холодно, и последовал за остальными за дверь.

* * *

Когда ночью он прибыл в свою квартиру, он обнаружил половину своих чашек и тарелок разбитыми в раковине. Куски разбитого фарфора лежали на кухонном столе, словно фрагменты головоломки. Он нахмурился, бросив взгляд сперва на эту сцену, а затем на ту, что была в ответе за это, которая старательно избегала его взгляда.

— Заткнись — сказала Райнаре, когда он бросил на неё вопросительный взгляд.

Он пожал плечами и принялся осторожно собирать куски, выбрасывая их в мусорное ведро рядом. Её взгляд следовал за ним.

— Я решила сегодня помыть посуду — это было не то, что она хотела сказать на самом деле, и он знал это так же, как и она. Тем не менее, он бросил взгляд на неровный осколок в своей руке, который раньше был тарелкой.

— Хорошо поработала — произнёс он и бросил кусок в мусорку вместе с остальными.

Она покраснела.

— Не то, чтобы я таким когда-то занималась — попыталась она защитить себя. — Наш род не известен такими вещами, как работа по дому. Я могла под конец подзадолбаться и стать малость неловкой. Ну и что?

Падшая скрестила руки и надулась.

— Ты бы на моём месте не лучше справился.

Он качнул плечом в сторону бардака в раковине.

— Есть неловкость, и есть это.

Райнаре обиженно отвернулась.

— Мог бы по крайней мере быть благодарен — пробормотала она себе под нос.

Он решил, что это можно.

— Благодарю.

Она моргнула.

— Это был сарказм, или искренне? В твоём исполнении не понятно.

Не то и не другое.

— Я признателен за попытку, — она выглядела удивлённой, но в то же время странно довольной — но задаюсь вопросом, почему ты решила это сделать.

— Я просто подумала, что с моей стороны было бы вежливо по крайней мере помыть тарелки в благодарность за то, что позволяешь мне здесь оставаться — ответила женщина.

Вежливось и Райнаре не сочетаются. Он знал, что это ложь, ещё до того, как она закончила фразу.

— У тебя было много времени с того момента, как я выделил тебе место — заметил он. — Почему сейчас?

— Если ты думаешь, что это какое-то совпадение, ты ошибаешься — серьёзно сказала она. — У меня было время подумать о некоторых вещах, которые ты мне говорил, и я пришла к выводу, что ты прав. Я изменилась. И я подумала, что стоит начать с того, чтобы сделать тебе что-то хорошее.

— Так быстро не меняются.

— Откуда ты знаешь? — в её словах был вызов.

Тон был правильным, но то, как её взгляд мелькнул в сторону шкафа, всё выдал. Шкаф, на одной из полок которого лежал украшенный футляр. Внезапно во всём появился смысл.

— Ты хочешь одну из моих фигур.

Она ещё какой-то момент пыталась сохранить лицо, а затем осела в кресло, когда стало очевидно, что он видит её насквозь.

— Теперь и чтение мыслей среди сил Нефилима? — знакомая горечь вернулась.

Нет, но он был наблюдателен. Это помогало ему в старом мире выковывать Социальные Связи и устанавливать узы. Это всё ещё помогало ему сейчас, и он считал эту свою способность одной из своих сильнейших сторон.

— Почему?

— Потому что я смогу больше не бояться, что меня ликвидирует одна из фракций — серьёзность и искренность вернулись, хоть и другие. — Если у меня будет одна из твоих фигур, они задумаются, стоит ли со мной связываться. Дьяволы будут уважать того, кто призвал Белиала, и это уважение отнесётся и к свите. Ангелы будут бояться тебя, и не решатся спровоцировать того, о ком будут думать, что в нём содержится Архидемон. И всё это означает, что я смогу выйти из твой квартиры без серьёзного риска.

Он поднял бровь.

— Ангелы будут бояться меня?

Она поняла, о чём он, и покачала головой.

— Метка, что дал им Метатрон, символ покаяния. А ещё это знак молчания. Они не будут всем рассказывать, что с ними произошло. Ангелы ещё не знают, на что ты способен.

Он об этом не думал. Ни о том, что она сейчас сказала, ни о её предыдущей просьбе.

— Что ты хочешь за неё? — его задумчивость была нарушена отчаяньем в её тоне.

Он повернулся взглянуть на неё.

— Ты ничего не можешь мне предложить.

Она встала.

— Я всегда могу кое-что предложить — прошептала она.

Её пальцы оказались на её груди, прежде чем он смог её остановить, и изящные руки принялись расстёгивать пуговицы своей рубашки. Открылось то, что было под ней, привлекательная плоть и начало двух смачных холмов. Она наклонилась, чтобы он мог взглянуть получше. В ответ он постарался не отводить взгляда от её лица.

— Ты ничего не можешь мне предложить — повторил он.

Вместо ответа Райнаре приблизилась. Ещё одна пуговица расстегнулась, открывая больше плоти, и он невольно отступил.

— Ты помог ей, — промурлыкала она — почему не помочь мне?

— Когда она попросила о помощи, — возразил он — она сделала это не так.

— Так — привлекательнее.

Она не была неправа. Она тоже была красива, но другой красотой. Суровой. Непрощающей.

Тем не менее, он выстоял.

— Отчаянье никого не красит.

Её глаза вспыхнули гневом. Она остановилась, и руки, что были заняты раздеванием, сжались в кулаки.

— Ты. Ты не лучше, чем они. Такие идеальные. Такие праведные. Как смеют они сидеть на своих золотых тронах и судить нас? Как смеете вы? — её плечи сотряслись эмоциями. — Они думают, что они такие хреново безупречные, пока их королевство разваливается вокруг них! Я Пала, поскольку любила того, кого не могла! И по этой причине я была выброшена из места, которое знала с рождения, всё, что я сделала для них, смыто, мои деяния и достижения забыты, словно их и не было! И за что? Потому что я нарушила одно правило?! Я не единственная! Всё больше ангелов становятся Падшими каждый день, и они ничерта не могут сделать, чтобы их остановить, поскольку так влюблены в свои хреновы правила! Правила, установленные богом, который давно мёртв! А они всё ещё притворяются, что он жив, и говорят миру поклоняться ему, словно в этом, бл*, есть какой-то смысл!

Она ткнула пальцем в его направлении, ярость на её лице подчёркивала её и без того идеальные черты.

— Ты хочешь знать, почему я не убила Асию, когда мы впервые встретились? Потому что она была в точности такой, как я! Святая Дева, любимая и восхваляемая всеми, поскольку она их исцеляла, а затем выброшенная гнить, когда стала бесполезна! И какое преступление она совершила, что вызвало падение? Она исцелила дьявола, когда даже не знала, кто он! И просто за это она была брошена всеми и выброшена из Церкви, как использованная игрушка! Ты знаешь, каково это, когда у тебя отбирают весь смысл существования? Она знает! Мы нашли её прислонившейся к кресту посреди площади, плачущей с головой на коленях, потому что никто не мог приблизиться к ней, потому что она была отлучена! И что сделали Небеса? Они послали ангела сказать ей, что всё будет хорошо? Нет! Они сказали Церкви исправить свою ошибку? Нет! Они сидели у себя в облаках и наблюдали из-за глупых, устаревших правил!

Она задыхалась, резко дыша. С трудом она сумела придавить свой гнев и непокорно уставилась на него.

— Нах** эти правила, и нах** бога, который их установил.

Он улыбнулся ей.

Он прошёл мимо её дрожащей фигуры, чувствуя её тяжёлый взгляд на себе. Взгляд, ставший удивлённым, когда он остановился перед шкафом, достал коробку, и положил её на стол. На этот раз он опустил её аккуратно, открыл, и достал одну фигуру, которую поставил на край рядом с ней.

— Пешки хватит?

Райнаре с запинкой кивнула.

— Что ты хочешь за неё? — её пальцы снова были на груди.

— Ничего. Она твоя.

Она моргнула, а затем удручённо улыбнулась.

— В будущем мне стоит чаще срываться.

Он пожал плечами.

— Я бы её тебе дал в любом случае.

Падший Ангел уставилась на него, на миг потеряв дар речи.

— Ты же понимаешь, что я бесполезна в Играх Рейтинга? — наконец, сумела произнести она. — Я больше не могу создавать копья света. Я даже не могу летать. Я сейчас не сильнее человека. Если ты хочешь воспользоваться моей помощью, ты будешь разочарован.

Он понимал, и дал понять, что понимает.

— И ты просто собираешься отдать это мне? Без чего-то в обмен?

— Ты хотела что-то, — ответил он — что в моих силах дать. Что тут ещё скажешь?

Она уставилась на него, а затем отвернулась.

— Тебя очень сложно ненавидеть.

Он улыбнулся и кивнул в сторону фигуры перед ней.

— Однако чтобы это сработало, ты должна быть дьяволом.

— Я это знаю — огрызнулась она, затем остановилась и произнесла снова более спокойным голосом. — Я знаю это.

Он чувствовал её нерешительность.

— Ты не хочешь быть таковым?

— Никто не хочет менять то, кто они есть, — пробормотала она — но у меня нет выбора в этом вопросе. Если это значит, что я смогу получить хоть долю свободы, оно того стоит.

— Ты ошибаешься, — Райнаре повернулась взглянуть на него — выбор есть всегда.

— У тебя это звучит так просто — фыркнула она, хотя это звучало гораздо более жидко, чем презрение, к которому он привык. — Как будто это вообще хороший выбор.

— Не хуже, чем тот выбор, что ты оставила ей — тихо произнёс он.

Она вздрогнула.

— Я удивлена, что ты вообще позволяешь мне выбор после того, что я с ней сделала — снова, горечь вернулась.

Он пожал плечами.

— Если забрать у тебя выбор, это не вернёт её.

На это ей было нечего сказать. Он повернулся, и прошёл обратно на кухню, продолжив подбирать за ней осколки. Их осталось немного, и когда он закончил, она всё ещё не сдвинулась со своего места. Её взгляд был прикован к фигуре на столе, словно она увидела её в новом свете.

Она вздрогнула, когда он прошёл мимо.

— Погоди.

Он повернулся.

— Тебе нужно знать кое-о ком — Падшая не смотрела ему в глаза. — Его зовут Фрид Селлзен, и если тебе не нравятся подобные мне, то тем более не понравится кто-то вроде него.

Он нахмурился.

— Даже так?

— Были моменты, когда мне приходилось защищать её от его дурного настроения — мрачно произнесла она.

Он понимающе кивнул, затем наклонил голову в направлении Пешки, которую поставил перед ней.

— А это?

Она помедлила.

— Я хочу подумать. Утро вечера мудренее — она наконец подняла взгляд, и он заметил неподдельную искренность в её выражении. — Если ты не возражаешь.

Он принял её решение, и бросил последний взгляд на фигуру на столе, прежде чем направиться к своей постели на диване.

Он не был удивлён, увидев её утром на столе там, где оставил, несдвинутую и нетронутую.

* * *

Прошло несколько дней, когда он заметил, что в школе происходит что-то странное; если точно, наплыв новых учеников. Несколько прибыло наутро после окончания Игры Рейтинга, но их число резко увеличилось к концу недели. Что ещё более странно, так это то, что они наблюдали за ним, но были либо безразличны, либо откровенно враждебны к одноклассникам, когда те пытались познакомиться. Он спросил об этой странности Риас.

— Это потому что они дьяволы, — ответила она с улыбкой — и они здесь из-за тебя.

Это было настолько же неожиданным откровением, насколько и нежеланным, и он сделал то, что было для него естественно, когда возникали подобные проблемы, а именно — избегал их. Когда они пытались к нему подойти, он уходил в другую сторону, а когда они думали, что зажали его в угол, он исчезал в одном из менее используемых коридоров академии. Это был тот же метод, который он использовал против Риас, когда она им впервые заинтересовалась, но с тем исключением, что с ними не было Иссея, который мог бы его найти, что означало, что его попытки уклонения пока что были полностью успешны.

Впрочем, он понимал, что лишь оттягивает неизбежное. Однажды ему придётся иметь дело с этим вопросом, как он уже сделал с Риас, и он был к этому готов. К чему он не был готов, так это к тому, насколько скоро это произошло, и каким образом.

Письма высыпались из его шкафчика потоком. Он едва не выронил сумку от удивления. Его спасли лишь рефлексы, позволившие и удержать сумку, и суметь предотвратить засыпание себя большей частью бумаги.

Люди вокруг уставились на происходящее, и несколько девчонок захихикали. Не лучшее начало утра.

Он собрал высыпавшиеся на пол письма в охапку и предпринял стремительное отступление. Его путь лежал прямиком в комнату Оккультного Клуба; он распахнул дверь. Большая часть клуба уже собрались там, устроившись вокруг стола, хотя и с парой неожиданных добавлений. Цубаки и Сона, какова бы ни была причина их появления, сидели с ними, держа в руках по чашке источающего пар чая.

Риас улыбнулась, когда он вошёл, и её улыбка лишь выросла, когда она увидела, что он нёс с собой. Он протопал в её направлении, остановившись у края стола, чтобы разместить на нём содержимое своих рук. Письма потоком посыпались на стол, создав на деревянной поверхности бесцеремонную груду.

Сона изящно подняла чашку, когда отлетевшее письмо угрожало упасть в её напиток.

Весёлую тишину разрушила, предсказуемо, Акено.

— Надо же, Арисато-кун, я и не знала, что ты столь популярен — поддразнила его красотка. — Но ты уверен, что хочешь поделиться с нами этими письмами признаний? Ты разобьёшь множество невинных девичьих сердец.

— Они не то, что ты о них думаешь — буркнул он.

Киба воспринял это как знак, взяв одно из писем и кучи и открыв его. На лице мечника появилось удивление.

— Просьба принять в его свиту — парень взял другое и раскрыл его. — Ещё одна просьба принять в свиту.

Его брови весело поднялись, когда он помахал третьим письмом.

— Интересно, здесь о чём?

Акено выхватила объект вопроса из его рук и открыла его сама.

— Просьба принять в свиту, и если ей будет отказано, просьба об Игре Рейтинга — прочитала девушка, а затем ухмыльнулась. — Как это вообще работает?

— Если он откажется принять в свиту, то они требуют Игру Рейтинга, чтобы оспорить это решение — вмешалась Сона. — По крайней мере, в общих чертах.

— Эх, я завидую, Арисато-сан — серьёзно произнёс Иссей. — Ты уже уверенно на пути к становлению Королём Гарема, а я ещё только начал своё путешествие. Но не беспокойся! Я догоню тебя, и мы вместе станем соперничающими Королями Гарема!

Убеждённость во взгляде парня веселила бы, если бы не напрягала так. Он повернулся к Соне, которая почувствовала грядущий вопрос, и сцепила пальцы под подбородком. (пр. переводчика: поза Гендо)

— Почему это происходит?

В ответ на кивок Соны Цубаки достала планшет и толкнула его по столу в его сторону.

— В последние несколько дней это было самое просматриваемое видео в Дьяволнете, — строго произнесла вицепрезидент, словно это его вина — и его постоянно обсуждают на аналогах человеческих форумов в нашем мире.

Он опустил взгляд, и, как и подозревал, перед его глазами возникла знакомая сцена. Белиал, преследующий Райзера и то, что осталось от его свиты. Белиал, захлёстывающий его Слона пламенным кнутом. Белиал, насмехающийся над прижатой к земле добычей.

— Ты стал в нашем обществе изрядной знаменитостью — заметила Сона.

Изображение на экране сменило фокус, и он увидел себя. Сгорбленная фигура, руки в карманах, и пламя вокруг. Драматичненько. Особенно с угрожающими огненными сполохами и тенью на заднем фоне.

— В этом есть определённый стиль, верно? — Акено отошла со своего места рядом с Риас, чтобы взглянуть через его плечо. — Возможно, если станешь достаточно известным, у тебя станут просить интервью.

Он проигнорировал её поддразнивание и повернулся взглянуть на окружающих. Королева Риас воспользовалась этим моментом, чтобы забрать планшет.

— Разве они не должны меня бояться? — спросил он. — Я призвал Архидемона.

— Многие боятся, — ответила Сона — но если есть что-то, во имя чего дьявол готов наплевать на осторожность, так это могущество. А для призыва Архидемона требуется изрядное могущество.

Он ощутил сосущее чувство понимания, о чём говорила девушка.

Это чувство подтвердилось, когда президент студсовета кивнула в сторону кучи.

— В будущем этого будет больше.

Он нахмурился.

— Как мне это остановить?

— Никак — при ответе Соны он нахмурился ещё сильнее. — Искать силу — в природе дьяволов. Меньшие дьяволы постоянно ищут высокоранговых, за которых могут ухватиться, а высокоранговые постоянно ищут последователей, обладающих силой, чтобы помогали им в Играх Рейтинга. Так работает система свит. Невозможно остановить их от предложений вступить им в твою свиту или тебе в их.

Она помедлила.

— Но ты можешь их игнорировать.

Это было хорошо. Когда она заметила его выражение, уголки её губ слегка поднялись.

— Однако ты не можешь игнорировать запросы на Игры Рейтинга.

Ну, у всего хорошего есть недостатки, решил он.

— Они заставят меня участвовать?

— Заставлять никто не будет, — ответила Сона — но если ты будешь постоянно отказывать, пострадает статус как высокорангового дьявола. Другие дьяволы решат, что ты слишком слаб, чтобы участвовать, или ещё хуже, слишком труслив, и твоя репутация пострадает.

Ну, это не большой недостаток.

— Меня не беспокоит моя репутация — сообщил он.

— Тебя может и нет, но проблема в других дьяволах — девушка прижала очки. — Если твой статус будет достаточно запятнан, другие высокоранговые дьяволы могут счесть, что ты недостоин считаться равным. Что означает, некоторые из них могут попытаться отобрать твоё, включая твою силу призыва Персон.

Он моргнул.

— Есть дьяволы, готовые на такое?

Сона мрачно кивнула, и он ощутил излучаемое Риас неодобрение.

— Всегда есть пограничные элементы общества, готовые на всё ради власти, будь то общество людей или дьяволов.

С этим он мог согласиться.

— Прости, Арисато-сан, — произнесла Риас, когда Сона закончила — если бы моя свита и я были сильнее, нам не понадобилась бы твоя помощь, и ты не оказался бы втянут во всё это.

— Помочь тебе было моим выбором — он повернулся взглянуть на неё и без удивления увидел, как она покраснела в ответ. — Не чувствуй себя виноватой за сделанный мной выбор.

— Это наш Арисато-сан, — просиял Иссей — всегда готов помочь нуждающимся.

По какой-то причине похвалы парня больше не напрягали его, как раньше. Он стряхнул это чувство и снова повернулся к Соне.

— Что предлагаешь?

Президент студсовета слегка улыбнулась.

— Я вижу два варианта. Один — участвие в Играх Рейтинга. Выиграй достаточно их, и количество вызовов резко сократится. Выиграй их в столь же брутальной манере, как прошлую, и сократится ещё больше.

Он поднял бровь.

— Ты предлагаешь выставить напоказ мои способности.

Она кивнула.

— Дьяволы уважают силу, и её яркая демонстрация произведёт долгое впечатление, которого не будет от других методов.

— Думаю, ты просто завидуешь, что не смогла посмотреть на Архидемона вблизи — улыбнулась Акено, глянув поверх планшета. Цубаки нахмурилась, но её начальницу это не беспокоило.

— Да, — ответила Сона без тени стыда — я была занята личными делами, и не смогла посетить матч лично. Это стало одним из величайших моих сожалений.

Он задумался над тем, что она сказала. С одной стороны, показушничать было не в его характере. С другой, описанные Соной опасности были весьма нежелательны. Ему нужно выслушать остальное, прежде чем принять продуманное решение.

— Какой другой вариант?

— Вступить в свиту — оживилась она. — Так тебе не нужно будет беспокоиться о предложениях Игр Рейтинга, только о тех, в которых решит участвовать твой мастер

Девушка помедлила, многозначительно глядя на него.

— В моей ещё есть место.

Его губы дёрнулись. Разумеется.

— Нет.

— Ай-яй, подстрелили на взлёте — взгляд Акено мелькнул к Риас, которая выглядела заметно испытывающей облегчение, и улыбнулась. — Ты уж прости Арисато-куна. Он то и дело так обламывает, вызывая желание продолжить.

— Попытаться стоило — Сона пожала плечами и наклонила голову в его направлении. — То, что я не старалась завербовать тебя так, как следовало, ещё одно из моих величайших сожалений.

Он решил, что это следует воспринимать как комплимент. И всё это оставляло его в затруднительном положении в плане выбора.

— Если я решу участвовать в Игре Рейтинга, — наконец, произнёс он — мне нужно будет стать дьяволом, или я могу остаться человеком?

— Игры Рейтинга проходят между двумя высокоранговыми дьяволами и их свитами — нахмурилась Сона. — Хотя, поскольку ты получил титул как человек, это правило вряд ли имеет значение.

Она с интересом окинула его взглядом.

— Ты очень упорен в идее остаться человеком, не так ли?

Он улыбнулся. Если бы они только знали...

— Это не отличается от твоего желания оставаться дьяволом — указал он.

— Это верно — кивнув, признала она.

Установилась тишина. Её вновь нарушила Акено, которая внезапно издала неутончённое фырканье.

— Ты знаешь, — красотка ухмыльнулась, глядя на планшет в её руках — что они принимают твою способность за Священный Механизм, и придумывают ей имена?

Он не знал, и предпочёл бы, чтобы так оно и оставалось.

— Это не удивительно — сообщила Сона. — Они ещё не знают о способности призывать Персоны, так что логично предположить, что это Священный Механизм.

— Я не уверен, что хочу знать, какие названия придумали... — пробормотал в слух Киба.

— Тысяча Призывов, — немедленно начала зачитывать Акено — Воля Архидемона. Огонь Белиала.

Она сузила глаза, а затем внезапно сорвалась на хихиканье.

— Неоспоримое Свидетельство Любви Между Риас Гремори и Минато Арисато.

Он содрогнулся.

— Это... Интересно — произнёс Киба за неимением лучших слов.

— Но кто мог так назвать? — искренне озадаченно спросил Иссей.

Он знал, кто. Брат, который слишком заботился о своей сестре. Брат, давший ему молчаливое одобрение. Брат, у которого, похоже, было слишком много свободного времени.

И судя по выражению лица Риас, она тоже знала.

— Я его убью — пообещала она.

Он кивнул. В обычном случае подобное было бы слишком, но это были особые обстоятельства, и он не станет судить.

* * *

Парень нашёл его сидящим на редко используемой лестнице возле школьной прихожей. Его брови немного приподнялись, и Киба улыбнулся в ответ.

— Иссей сказал, что ты будешь здесь.

Это его не удивило, и он опустил полусъеденный бутерброд. Мечник окинул весёлым взглядом его скромный обед, а затем перевёл на него всё внимание.

— Скрываешься от сватов, я так погляжу?

Он нахмурился. Когда он это так сказал, это выглядело ещё... ярче. Дьявол заметил выражение его лица и усмехнулся.

— Когда я начал получать нежеланное внимание, я тоже пытался их избегать. Это не слишком хорошо сработало, так что я начал просто принимать их внимание, и в итоге привык ко всему этому.

Ну, он обращается со своими поклонницами более ловко, чем Акихико со своими.

— Риас хотела, чтобы я предупредил тебя, — снова заговорил парень, и его тон стал более серьёзным — что произошли непредвиденные события.

Он понимающе кивнул и подождал продолжения.

— Украли Экскалибуры, — лицо Кибы немного омрачилось — и мы не знаем, кто. По крайней мере, пока что. Всё, что мы знаем, это что они могут действовать на нашей территории. Как живущий в нашей зоне высокоранговый дьявол, ты имеешь право знать.

— Экскалибуры? — меч ему был знаком, но он знал, что таковой один, а тут было сказано во множественном числе.

— Святые мечи, — тон дьявола стал неприязненным, хоть он и сохранил выражение лица — созданные из осколков изначального Экскалибура. Они должны были храниться в безопасности в руках Церкви, но определённо у священников своё определение слова "безопасность".

Пульсировавшую в его словах горечь мочти можно было ощущать на вкус.

— Тебе стоит стараться не выделяться. И Церковь, и ангелы хотят вернуть эти мечи любой ценой, и они прикончат любого дьявола, вставшего на их пути.

— Я человек — указал он.

Что-то мрачное мелькнуло во взгляде парня.

— Если бы им было дело до людей, в мире было бы намного меньше проблем.

Какой-то момент он обдумывал, что сказать, и говорить ли вообще. К тому времени, однако, его потенциальный слушатель уже уходил, передав сообщение. Он вздохнул.

— Знаешь, что я чувствовал по отношению к нему в итоге?

Киба обернулся; на его привлекательном лице было написано удивление.

— Жалость. Он застрелил моего друга, — лицо парня вздрогнуло — так что он впал в кому, от которой может никогда не очнуться. Много раз из-за него мы были в опасности. И в итоге, когда он лежал на вершине той башни, побеждённый, я чувствовал к нему лишь жалость.

Мечник нахмурился, и стиснул челюсти в несогласии.

— Он позволил своей ненависти и презрению к миру, несправедливо обошедшемуся с ним, превратить себя в пустую скорлупу себя прежнего. В нём ничего не было. Ни души. Ни сердца. Он пытался навязать свою неуверенность другим, и это его уничтожило — на него нахлынули воспоминания. — В итоге, он был несчастной, жалкой личностью.

— Это должно быть уроком? — спросил Киба, и гнев в его голосе угрожал сорваться. — Ты понятия не имеешь, что я прошёл.

— И поэтому это просто совет, а не урок — ответил он.

Дьявол взглянул на него, словно он сказал нечто совершенно чуждое, фыркнул, а затем рассмеялся. Это был неприятный звук. Рыцарь упал на ближайшую стену и сполз по ней, опустившись в сидячую позу возле подножия лестницы.

— Мы все были сиротами, — сперва слова были произнесены почти шёпотом, и ему пришлось наклониться, чтобы расслышать их — у нас не было собственного дома, так что когда Церковь предложила нам тёплое место, ночлег и пищу, мы решили, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. На тот момент мы не знали, с каким подвохом было это предложение.

Он видел, как гнев, кипевший у поверхности, наконец высвободился.

— Сперва это происходило постепенно. В конце концов, у них не было причин спешить — обычно приятное лицо Кибы было наполнено отвращением. — Они забирали нас по одному, и говорили, что нас усыновляют. Разумеется, мы были рады за тех, и выбранные обещали, что будут слать нам письма, когда устроются в своих новых счастливых домах.

Сарказм был столь остёр, что о него можно было порезаться. Мечник повернулся и взглянул на него.

— Мы очень долго не получали писем.

Он не стал выражать сочувствие, ибо знал, что слов недостаточно.

— Это дало нам понять, что что-то не так. После того, как мы хрен знает сколько раз спрашивали о наших друзьях, Церковь наконец сдалась. Они дали нам письма. Письма, которые они сфальсифицировали. Письма, слишком сложные, чтобы их написал кто-то из нас — Киба улыбнулся. Это была неприятная улыбка. — В ретроспективе, это была ошибка, которую они могли бы легко избежать. Большинство из нас были детьми, но мы не были глупы. Они недооценили нас, но это неудивительно. Они никогда не считали нас личностями, или даже людьми. Мы для них были просто морскими свинками для экспериментов и тестов.

Улыбка превратилась в гримасу.

— Должно быть, они поняли, что мы знаем, что что-то не так, или, может, тот, кто отвечал за проект, решил, что пришло время. Мы были в постелях, когда они пустили газ, и у половины из нас даже не было шанса бежать — парень сжал руки в кулаки. Это было единственным признаком, выдавшим его эмоции; голос оставался спокойным. — Это были безболезненные смерти. Лёгкие смерти. В этом смысле им повезло. Спокойно уснуть и не проснуться.

Киба кивнул в сторону коридора, и его взгляд последовал за этим движением.

— Там был коридор вроде этого, может, поуже. Сложно сказать, поскольку газ был слишком плотным, чтобы хорошо видеть. Он душит, проникая в горло, заставляет глаза слезиться, в носу щиплет, и в горле и лёгких жжёт. Он отравляет тебя, но ты этого не понимаешь, поскольку слишком дезориентирован, пытаясь понять, что происходит. Ты просто осознаёшь, что всё больше людей вокруг тебя падает и не встаёт, и ты не видишь, где они упали, потому что газ слишком, бл*, плотный.

Дьявол закрыл глаза, и болезненная улыбка снова пересекла его лицо.

— Это не худшее, впрочем. Худшее — знать, что все эти люди, все мои друзья, умерли напрасно. Позже я узнал, что весь этот проект был для того, чтобы Церковь могла создать пользователей Экскалибуров, — Киба кивнул ему — искуственных. Ну, это провалилось. Они ничего не добились. Было бы проще, если бы они смогли. Если бы они сумели произвести хоть одного искуственного пользователя, мне было бы проще принять их смерти. По крайней мере, тогда это что-то значило бы. У жертв был бы смысл, пусть даже такой маленький, как создание пользователей святого меча для организации, полной их. Но вместо этого они облажались, и теперь меня преследует знание, что люди, которых я знал и любил, умерли совершенно напрасно.

Мечник сильнее откинулся на спину и уставился на потолок.

— Иссей сказал, что что я не должен цепляться за свою ненависть, что это не пойдёт мне на пользу в перспективе. Ещё он сказал, что если я найду тех, кто в ответе за то, что случилось с моими друзьями и со мной, он поможет мне надрать им задницы.

Парень выглядел смущённым этой мыслью. Он улыбнулся. Это звучало в духе Иссея. Киба повернулся к нему.

— Ты тоже собираешься мне это сказать? Что я не должен цепляться за свою ненависть?

Он встретил любопытствующий взгляд дьявола.

— Нет.

Во взгляде Кибы мелькнуло удивление.

— Тебе следует ненавидеть тех, кто заставил тебя страдать. Ненавидь их за то, что они сделали с тобой и твоими друзьями. Это нормально. Но не позволяй этой ненависти превратиться в ненависть ко всему остальному — он кивнул ему. — Ты лучше, чем это.

Мечник какое-то время смотрел на него, затем покачал головой. Он заметил, что сейчас в его взгляде не было гнева или враждебности.

— Иногда ты кажешься слишком мудрым для своего возраста, — улыбнулся парень — но это, возможно, из-за того, что ты держишь в голове древнего дракона и настолько же древнего Архидемона.

— Это возможно — нейтрально произнёс он.

Киба побледнел. Он нахмурился, пытаясь понять, что сказал не так.

— Это должно было быть шуткой — неуверенно произнёс дьявол. — Они же не указывают тебе, что делать?..

Он был обижен самой идеей. Они предлагали. Существенная разница.

— Нет.

Мечник явно испытал огромное облегчение.

— Это хорошо — парень снова слегка улыбнулся. — Ты не слишком силён в шутках, верно?

Он их понимал, но не рассказывал. Это было не в его духе.

— Нет.

— Это то, к чему я не думаю, что когда-нибудь привыкну, или даже стану уважать — он видел, как тяжело далось это признание. — Ты всегда так стоичен, так спокоен. Сперва я думал, что это потому, что ты что-то скрываешь. Теперь я понимаю, что ты просто такой человек.

Он пожал плечами.

— Раньше я был ещё хуже.

Киба удивлённо глянул на него.

— Серьёзно?

— Я был чрезвычайно апатичен. Потребовалась группа экстраординарных персон, чтобы сделать меня тем, кто я есть сегодня.

— Эти персоны, — медленно произнёс мечник — это же SEES, верно?

Когда он кивнул, парень нахмурился.

— И ты не можешь просто навестить их?

Он усмехнулся про себя.

— Они сейчас очень далеко.

— Так они сейчас за морем — резонно предположил Киба.

— ...Что-то вроде того.

— Ну, по крайней мере есть другие формы связи, чтобы поддерживать контакт.

Он подумал о Персонах, что были их, одна за другой появляющихся рядом, преклоняющих перед ним колени на той пустынной дороге, а затем растворяющихся в его сознании.

— Да, — он повернулся и улыбнулся ему — полагаю, ты прав.

Глава 11

Для разнообразия, это была тихая ночь. Обычный наплыв посетителей закончился, и те немногие, что остались, сидели у окон, беседуя и приканчивая остатки своих обедов. Они не спешили, но он не возражал. Это заведение не было известно популярностью или брендом, но всё же имело свою долю верных клиентов. Владельцы, пожилые, но энергичные супруги, придерживались политики, что клиенты могут оставаться столько, сколько захотят, даже после времени закрытия. Это было нечто, чем они гордились — заведение, известное гостеприимством. Они немного напоминали ему Бункичи и Мицуко в его мире, чуть более строгие, но столь же по своему грубовато-заботливые. Это жена наняла его, когда он пришёл в поисках работы, несмотря на отсутствие у него опыта. Пожилая женщина дала ему работу, как только спросила о его жилых условиях и узнала, что он живёт один. А несколько недель спустя муж повысил ему плату, сварливо сообщив, что это желание его жены. Но он давно привык набюдать за людьми, и то, насколько довольным выглядел мужчина, когда он его поблагодарил, говорило о том, что это изначально была его идея.

Так что когда они попросили его присмотреть за заведением после окончания рабочего дня, он не возражал. Неспешный темп работы его устраивал, и позволял предаваться воспоминаниям.

Звон колокольчика заставил его поднять взгляд от кассы. Он нахмурился. Сейчас был не тот час, когда заходят клиенты.

Дверь кафе открылась, и вошла группа людей. И как только он увидел их лица, он понял, что с надеждой на тихую ночь можно попрощаться.

Они сели за один из столиков в углу и ожидающе глянули на него; некоторые из них улыбались.

Он подумал о том, чтобы притвориться, что их не существует, но решил, что это слишком по детски. Так что оставался только один вариант... Он вздохнул, поднял бумажку, на которой записывал заказы, и неспешно подошёл к их столику.

Он решил не спрашивать, откуда они узнали, что он здесь работает. По тому, как один из них смотрел на него, сияя улыбкой, уже было понятно. Так что он задал другой вопрос.

— Почему вы здесь?

В ответ парень ухмыльнулся своим товарищам.

— Я же сказал, что он будет здесь — торжествующе произнёс Иссей, а затем, уже с серьёзным лицом, повернулся к нему. — Потише, Арисато-сан, мы на секретной миссии.

Он взглянул на улыбающееся лицо Асии, на столь же серьёзную Конеко, на довольно застенчивого Кибу, и наконец на две фигуры в белых плащах, из-за которых они резко выделялись на фоне других посетителей кафе. Он снова взглянул на Иссея, потерявшего часть своей изначальной хвастливости, и поднял бровь.

— Ну, она уже может быть не секретной — признал парень.

Его губы дёрнулись. Он собирался сделать замечание об этом, когда одна из фигур, та, что с синими волосами, оборвала его.

— Архидемон, — её взгляд пробежался по нему — тот, в ком предположительно содержится Белиал, тот, о ком нас всех предупреждали... Работает в кафе...

Она медленно покачала головой.

— Я ожидала чего-то более... Угрожающего.

Её спутница, выглядящая более добродушной, улыбнулась.

— Даже Архидемону нужно есть, я полагаю — она кивнула ему. — Прошу прощения за резкость моей подруги. Просто доклады, которые нам дали, делали предположения, которые, как я теперь вижу, совершенно неточны. Я Ирина, к слову, подруга детства Иссея.

— Арисато-сан никогда такого не сделает, — сказала Асия, и наклонилась к Иссею для поддержки, когда на ней сошлись взгляды. — Он очень добрый Архидемон.

Он заметил, что девушка, которая только что представилась, казалась слегка обеспокоенной близостью этих двоих. Возможно, не просто друзья.

— Никогда не слышала, чтобы Архидемон был к кому-то добр — пробормотала синеволосая, затем вздохнула и взглянула на него. — Меня зовут Ксеновия, и хочу заметить, что мне всё это не нравится.

— Если тебе это не нравится, — резко ответил Киба — то не надо было просить нас о помощи.

— У нас не было выбора — холодно сообщила девушка. — Вернуть мечи послали только меня и Ирину, и если что-то пойдёт не так — нас слишком мало.

Он не совсем понимал, о чём они, но мог предположить.

— Речь об Экскалибурах?

— Да — кивнула Ирина. — Мы считаем, что тот, кто украл Экскалибуры, намерен развязать новую войну между Тремя Фракциями. Церковь отправила нас вернуть их.

Он нахмурился.

— И они послали только вас двоих?

— Под войной Ирина имеет в виду возобновление враждебности — ответила Ксеновия. Её краткость была почти оскорбительной. — Технически Три Фракции всё ещё воюют, но между ними не было серьёзных битв много-много лет, только небольшие стычки, с которыми быстро разбирались лидеры ответственных. Вот почему нас только двое. Более крупную силу, посланную Церковью, могут посчитать накоплением военных сил на территории дьяволов, а это угроза, на которую Преисподней придётся ответить собственными силами. Мы хотим этого избежать. Повторение Великой Войны — последнее, что кто бы то ни было хочет.

— Даже сейчас может быть уже слишком поздно — пробормотала Ирина. — Когда мы отправлялись, наиболее ревностные фракции внутри Церкви призывали собирать оружие. Они хотят выслать армию экзорцистов, чтобы вернуть Экскалибуры. К счастью, победили более спокойные голоса, и от этого отказались.

— Всё это из-за мечей?

Ксеновия зыркнула на него.

— Эти мечи когда-то были святейшим клинком в мире. Он давно сломан, но даже обломки — по своему смертельное оружие. Они имеют для нас огромное значение. Я и не ожидала, что дьявол способен это понять.

Он улыбнулся. Упрямство, непонимание... Забавно.

Иссей наполовину встал, чтобы защитить его, но Ирина разоружила ситуацию, положив руку на плечо дьявола. Асия нахмурилась и придвинулась ближе к парню, когда он снова сел.

— Я прошу прощения за Ксеновию. Она, как и я, сейчас под большим давлением.

Синеволосая выглядела так, словно хочет возразить, но в итоге вздохнула, сдаваясь. Её лицо смягчилось.

— Простите.

Извенение было искренним, и он кивнул, принимая его. Ирина снова заговорила.

— Мы пришли сюда, чтобы попросить вашей помощи по возвращению Экскалибуров.

Он бросил на неё удивлённый взгляд.

— Эти мечи не имеют ко мне никакого отношения.

— Вы правы, — согласилась Ирина — но если эти мечи останутся украденными, то они будут связаны с вами.

Он нахмурился. Ксеновия заметила его выражение и мрачно усмехнулась.

— Если кража Экскалибуров сама по себе не начнёт войну, то какой есть способ лучше, чем использовать их, чтобы убить новейшую знаменитость Фракции Дьяволов?

Он нахмурился сильнее.

— Вы тоже это видели?

— Великая Война, может, и закончилась, но у нас всё ещё есть шпионы в обоих лагерях — пожала плечами девушка. — И даже если бы их не было, Дьяволнет не скрывался, транслируя сражение в прямом эфире на практически всех каналах Преисподней.

Ему потребовалась целая секунда, чтобы переварить информацию и то, что из неё вытекало.

— Существует телевидение дьяволов? И оно показывало Игру Рейтинга?

Они кивнули ему.

— Угу, со своими троллями, и тому подобным — сухо заметил Киба. — Кое-кто из них говорил, что мне нужно было внимательнее следить за окружением, когда Рыцарь вывела меня из боя.

Мечник вздохнул.

— Я полностью согласен с этим замечанием.

Он содрогнулся. То, что Иссей с другой стороны стола поднял большой палец, не помогало.

— Не беспокойся, Арисато-сан! Я записал для тебя.

Видимо, ему следовало быть благодарным.

— Эм... Спасибо.

Потребовались все силы, чтобы это не звучало как вопрос.

Иссей просиял, и Асия тоже.

— Уверена, ты понимаешь, что у тебя довольно высокий статус в обществе дьяволов — он не знал, но позволил Ирине продолжать. — Те, кто украли Экскалибуры, воспользуются этим фактом. Хотя в настоящий момент они не знают, кто Архидемон, только то, что он существует, много времени на выяснение не понадобится. Если убить тебя, используя святейшее оружие в мире, то это будет выглядеть так, словно Церковь приложила руку к твоей смерти.

Тот факт, что они выбрали его в качестве цели, его не беспокоил. Его беспокоило нечто совсем другое.

— Они думают, что я дьявол?

Ксеновия указующе глянула на него.

— А ты нет?

Он опустил взгляд на свою одежду, и решил, что ничего необычного нет.

— Я человек.

— Люди не участвуют в Играх Рейтинга и не призывают эквивалент дьявола высшего класса по прихоти.

Он поднял бровь.

— В таком случае, Церковь считает меня дьяволом?

Ксеновия нерешительно помедлила.

— Церковь не уверена, что о тебе думать. Это ещё одна причина, почему мы здесь. Понаблюдать за тобой.

Он медленно покачал головой.

— Ты очень откровенна обо всём этом.

— Наша главная цель — вернуть Экскалибуры — стоически сказала Ирина. — Даже если придётся просить о помощи тех, к кому мы по идее должны относиться подозрительно. К тому же — она полуулыбнулась — мы сможем лучше наблюдать за тобой, пока ты с нами.

Он мог уважать её честность. Даже восхищаться.

— Что скажешь? — спросила девушка. — Ты нам поможешь?

Они все ожидающе посмотрели на него. Он хотел ответить, когда вдруг кое-что сообразил.

— Где Риас и Акено?

Иссей внезапно стал выглядеть очень виноватым.

— Эм... Они могут не знать, что мы на этой секретной миссии.

Он хмуро глянул на дьявола.

— Есть причина, по которой они не знают?

— Бучо сказала, что будет лучше, если мы будем сами по себе, пока представители Церкви сами будут возвращать Экскалибуры. Она беспокоилась, что мы можем оказаться под перекрёстным огнём и пострадать, так что приказала нам не вмешиваться.

— И почему ты не подчинился приказам?

Парень выглядел искренне удивлённым, что его о таком спрашивают.

— Потому что Ирина попросила меня, и она мой друг — упомянутая улыбнулась. — А я всегда помогаю своим друзьям.

Он вздохнул. Подобным простодушием тоже можно восхищаться.

Киба миротворчески поднял руки, когда его взгляд перешёл на него.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, но я делаю это не из мести, или чего-то в этом духе. Однако мне нужна некая наводка, и тот, кто украл Экскалибуры, может знать, кто отвечал за проект святых мечей.

Он пожал плечами. Судить их мотивы — не его дело.

— Куда Хьёуду-сан, туда и я — Асия застенчиво потёрла пальцы, когда он взглянул на неё. — Я постараюсь помочь ему!

Его губы угрожали превратиться в усмешку.

— Кто-то должен присмотреть, чтобы они не попали в проблемы — ответила Конеко, прежде чем его взгляд переключился на неё.

Из всех причин, что он пока что слышал, эта была самой короткой и самой здравой. Это его не удивляло. Он кивнул ей, и она кивнула в ответ. Здравомыслящие должны присматривать друг за другом.

— Я не думаю, что Риас была бы против помочь вам — заметил он.

— Неважно, против она, или нет — пробормотал Киба. — Мы не подчинились приказам нашего мастера, и это более чем достаточная причина для неё, чтобы наказать нас, когда мы вернёмся.

Иссей и Конеко кивнули в мрачном согласии. Он подумал о наказаниях Митсуру и немедленно посочувствовал им.

— Ты нам поможешь? — снова спросила Ирина после момента тишины.

Он немного подумал, прежде чем медленно кивнуть.

— Чудно! — воскликнул Иссей. — Арисато-сан в деле!

— Сообщите мне, где встречаемся и когда начинаем.

Энтузиазм Иссея увял. Он вдруг снова стал выглядеть виновато.

— Эм... Прямо сейчас?

Ему потребовалась ещё одна целая секунда, чтобы осознать, что парень имеет в виду.

— Я ещё работаю — он указал на кассу на стойке.

Ксеновия улыбнулась ему. Это не была та понимающая улыбка, на которую он надеялся.

— Уверена, у Архидемона найдётся способ позаботиться о таких банальных вещах, как рабочее расписание.

* * *

Их намеченой целью был собор. Покрытая выступающими готическими шпилями крыша, орнаментальные окна. На вершине купола цвета бронзы возвышался крест. В окружении жилых кварталов и магазинов здание выделялось ещё больше, чем грандиозная постройка сама по себе. Дорога, что вела к его арочному входу, была хорошо укрыта, и деревья по сторонам от извилистого пути технически можно было считать приятными взгляду.

Честно говоря, он и не знал, что в городе такое есть. Но с другой стороны, осмотр достопримечательностей не входил в его список дел. И в будущем не войдёт, если это будет от него зависеть.

— Его построили много лет назад — пояснила Ирина в ответ на вопросительные взгляды. — В наше время ещё содержат, но мало кто использует по назначению. Сейчас это скорее парк, чем место поклонения.

В её тоне было нечто близкое к упрёку.

Они остановились у начала пути, опасливо глядя на вход.

— Будет проблемно, если мы туда войдём — нахмурился Киба.

— Если вас беспокоят святые символы, то это не проблема — ответила Ирина. — Их все давно сняли. Их передали другим городским церквям, когда стало очевидно, что собор теряет свою привлекательность.

Это объясняло тот тон.

— И они там? — спросил Иссей.

— Насколько нам известно — сказала Ксеновия. — Имеющаяся у нас информация говорит, что они используют это место как штаб, что-то в этом роде.

— У них экстравагантные вкусы — сообщила Конеко, разглядывая нависающее перед ними здание.

— Они хотят начать войну — лаконично ответила Ксеновия. — То, что у воров раздутое эго, неудивительно.

— Это может быть засада — указал Киба.

— Вполне возможно — признала Ирина. — Но у нас есть собственные сюрпризы.

Она улыбнулась коллеге-экзорцисту, а затем кивнула ему.

— И Архидемон.

Он вздохнул и позволил сущности Белиала войти в его разум, решив, что может сыграть эту роль, раз уж на то пошло.

— В таком случае, идём — мечник протянул руку, и в его руках материализовались длинные прямые демонические мечи. — Чем быстрее мы с этим разберёмся, тем лучше.

Они кивнули и направились по извивающемуся пути, ведущему ко входу в собор. Они прошли под аркой, нерешительно остановившись перед деревянными дверями. Они не были заперты, и Ксеновия открыла их. Они вошли осматривая новое окружение.

Оно было, как и сказала Ирина, близко к брошеному. Он видел дыры в каменном полу, где когда-то были привинчены скамьи. Огромные гранитные колонны давно потеряли свой лоск. Следы плесени бежали по стенам, и плесень висела на деревянных балконах. В лестницах, что вели к упомянутым балконам, не хватало ступенек из-за гниения и ветхости. Всё это, однако, было вторичными деталями. Как только они шагнуль в вестибюль, его взгляд, как и взгляды остальных, приковали огромные двери на дальнем конце. Они были покрыты пожелтевшей бронзой, и на их поверхности были выгравированы сложные символы, которые он не понимал, но предполагал, что они имеют некое значение. Это были скорее врата, чем двери, и колонны, тянущиеся от пола до потолка, отбрасывали на стены тёмные тени, колышущиеся словно призраки под лунным светом.

Он признал, что выглядело жутковато. И ещё более жутковатым делали зрелище две фигуры, стоящие в паре мест, отмеченных светом.

— Ну, привет — улыбнулась первая. — Прекрасная ночь для кровопролития, вы не находите?

Один из них вздрогнул, узнавая.

— Фрид — рявкнул Иссей. В его голове вспыхнуло предупреждение Райнаре. Он нахмурился.

— О, знакомые лица — человек продолжал улыбаться. — Мне это нравится. И как ты поживаешь, Асия?

Бывшая монашка глянула на закутаную в плащ фигуру широкими глазами, а затем спряталась за спину Иссея.

— Тебе правда нужно учиться самой постоять за себя, моя дорогая — вздохнул Фрид. — С другой стороны, ты всегда была раздражающим мелким дерьмом.

Он готовился к чему-то подобному, но чистая вульгарность их врага всё же удивила. Рядом с ним Иссей заскрипел зубами.

— Пасть заткни, монстр!

— Всегда "пасть заткни". Всегда. И "монстр" тоже всегда. Почему вы не можете придумать что-нибудь интересное для разнообразия? — человек почесал подбородок. — Знаете, что я сказал бы? "От**ись, пятно дерьма! Уткнись, уё**к! Засунь себе в задницу ржавую ложку!

Лицо Фрида осветилось.

— О, это клёвая фраза! Нужно будет записать.

Вторая фигура сдержанно усмехнулась. Фрид кивнул тому, снова улыбаясь.

— Но где мои манеры? Я ещё не представил своего почтенного компаньона. Валпер Галилей, леди и джентльмены.

Фигура шагнула вперёд, оказавшись стариком с тонкими усиками и тускло-серыми волосами. Он был одет в одеяние священника; роба едва вмещала его дородную фигуру.

— Он делает мечи — вскользь заметил Фрид. — Очень хорошие мечи.

Человек отошёл в сторону, позволив всем увидеть, что всё это время скрывалось за его спиной. Клинок, мерцающий жёлтым светом, наполовину вонзённый в каменный пол. Он ощущал святую энергию, пропитывающую всё оружие целиком, пульсируя, как живая. Белиал в его разуме с отвращением фыркнул.

— Вы... Соединили их?.. — прошептала Ирина.

— Соединили. Слили — Фрид пожал плечами. — Называйте как хотите.

— Это ересь — прорычала Ксеновия. — Экскалибуры должны оставаться разделёнными. Не в твоей юрисдикции соединять их!

— Мечи следует использовать, девочка — прохрипел Валпер. — Особенно Экскалибур. Потребовался болезненно тонкий процесс, чтобы снова собрать их вместе, но в итоге это был успех. Увидеть перекованый Экскалибур, пусть даже он лишь частично завершён...

Нечто сродни фанатизму зазвучало в голосе мужчины, что заставило их дискомфортно переступить с ноги на ногу.

— ...Оно того стоит.

— Ты такой знаток святых мечей — Киба намеревался произнести это как издёвку, но священник явно не возражал.

— Учитывая, что это я возглавлял Проект Святой Меч, да, я многое знаю о святых мечах.

Глаза дьявола расширились, затем сузились. Его хватка на мечах стала опасно крепкой.

— Как будто кражи оригинальных Экскалибуров было недостаточно — Ирина покачала головой. — Что ты собираешься делать с перекованым?

— О, я думаю взять её на прогулку в парк. Ну, знаете, пообщаться наедине, может, устроить пикник и понаслаждаться природой вместе. Ну, всё, что делают на первом свидании — мужчина наклонил голову набок и высунул язык. Картина безумца. — А затем искупаю в крови. Сперва вашей. Потом займусь и другими. Найти несколько человек, убить их, порубить на мелкие куски, и сказать, что это сделали дьяволы. Потом сделать то же самое с несколькими дьяволами, и сказать, что это Церковь приказала мне это сделать. У них сейчас есть Архидемон, вы в курсе? Я больше всего хочу убить его. Выпотрошить и вытащить кишки. Задушить собственными внутренностями. Разве не весело звучит?

Он полагал, что следует считать себя польщённым.

— Есть пределы у твоих святотатств? — вопросила Ксеновия.

— Мне нравятся святотатства — пожал плечами Фрид. — Они так складно звучат.

В ответ синеволосая экзорцист протянула руку, и воздух зашипел вокруг неё, превратившись в порыв хлещущего ветра, окружившего её решительную форму. Лучи света засияли из-под её пальцев, соединяясь в гексаграмму. Она сунула в неё руку и вытащила нечто. Прямой, широкий клинок было невозможно спутать ни с чем, как и внезапное течение мощи, излучаемое им. Ксеновия подняла его, направив на Фрида.

— Это Дюрандаль, и он закончит твою порочность.

Он разделял удивление, которое все они ощущали. Однако их враги не были удивлены, и это беспокоило.

— Вы показали свой козырь, — мужчина довольно облизнул губы — а теперь позвольте показать вам мой.

Тяжёлые дубовые древки в унисон ударились о пол. Из теней возникли фигуры, затянутые в тяжёлые латы, их лица скрыты шлемами с хмурыми, гневными ликами на лицевых пластинах. Сочленения их доспехов скрипели с каждым движением, шаги отдавались тяжёлым, звучным грохотом. Алебарды в их руках мерцали летальной решимостью, каждое серебристое лезвие покрыто горящими символами.

И затем они заговорили, все как один, произнося первую фразу того, что стало мантрой.

— Мы — молот!

Ксеновия отступила от неожиданности, а затем на её лице возникла мрачная решимость.

— Рыцари Храмовники — рыкнула она, и Дюрандаль переместился, указывая на ближайшую из фигур.

Это их соврешенно не сдержало.

— Мы — копьё в Его длани! Мы — меч в Его кулаке!

Каждый воин, закованный в железо, был горой стальных лат и несокрушимой решимости. Табарды (пр. переводчика — накидки на доспех такие, вроде ленты ткани, свисающей спереди и сзади, с геральдикой) свисали с их бронированых шей, отмеченые багровым символом Креста. Полосы пергамента проходили по их рукам и ногам, оформляли украшенные наплечники, и покрывали перчатки на руках. На их поверхности были начертаны строки из писания, святые слова, и они были не просто для показухи. Он ощущал исходящую от каждого силу, слабую по отдельности, но все вместе они создавали матрицу защитных энергий, защищающую носителя от вреда.

Рыцари Храмовники, воистину.

Они продолжили наступать, крайне дисциплинированые, всецело собранные, и древки их алебард снова ударили в холодный, твёрдый пол.

— Мы подпоясаны для войны! Мы защищены от греха!

Это действовало на них. Их слова.

Киба негромко выругался. Иссей прижимал руки к ушам. Кровь текла меж его пальцев. Асия что-то негромко мявкнула рядом с ним; её тело дрожало, словно в лихорадке. Конеко встряхнула головой, пытаясь прояснить её, и когда это не сработало, попыталась снова.

На него это тоже действовало. Произносимые строки вызывали головную боль своей монотонностью. В его разуме, Белиал прошипел и отдёрнулся.

— Поносите демонов! Ненавидьте дьяволов! Человечество будет свободно он вашего пятнающего касания!

— Что за... — Иссей задохнулся и крепче прижал уши. — Что происходит?

Губы Ирины искривились.

— Рыцари Храмовники. Они экзорцисты, как мы, но из другого ордена.

— Экзорцисты не заставляют меня так себя чувствовать — прорычал Киба и бросил мрачный взгляд на свою руку меча, которая заметно подрагивала.

— Мы рассечём порчу нашей верой! Весом наших слов, мы сожжём тьму!

— Но почему они работают с кем-то, кто был отлучён? — Асия сумела оправиться достаточно, чтобы задать вопрос. Он заметил, что её колени всё ещё дрожат.

На этот раз ответила Ксеновия, Дюрандаль в руках которой оставался направлен на приближающиеся фигуры.

— Потому что зачастую они — худшие из нас.

Словно подчёркивая её слова, множество алебард взметнулись, как одна, мерцающие металлические острия оказались направлены им в грудь.

— Мы — Рыцари Креста! Носители Его Слова! И мы вычеркнем вашу грязь из Его идеального мира!

И затем они напали, а мир вокруг него взорвался битвой.

* * *

Он понял, что бой будет нелёгким, когда они едва не вывели из строя Кибу при первом же столкновении. Пользователь мечей, лучший мечник, которого он пока что видел, продержался две свирепые стычки, прежде чем был вынужден отступить, проворачиваясь и изгибаясь на ногах, когда тяжёлые серебристые клинки рассекали воздух вокруг него. Они подрубали его со всех сторон, эффективно связывая его и загоняя в угол, и лишь по чистой удаче дьявол заметил возможность и вышвырнул себя из закрывающейся ловушки. Почерневшие порезы на его теле источали дым, как ожоги. Асия исцелила его, но он был не единственным, кто нуждался в помощи.

Ирину и Ксеновию теснили их оппоненты, на чьей стороне было значительное численное преимущество. Множество мелких порезов на их неприкрытых конечностях говорили о смертельных ударах, которых едва удалось избежать, и хотя они не угрожали жизни, само количество в перспективе будет проблемой.

Иссей справлялся не лучше, но на одной решимости как-то ухитрялся держаться. Усиленный Механизм хлестал ударами бронированого кулака, но не смог добиться большего, чем вмятины на металлических латах. Конеко была единственной, кто переносил атаки, но это из-за её собственной стойкости; её собственные удары, те немногие, что она смогла выдать, пока защищает Асию, были перенесены противником столь же легко.

Не то, чтобы их противники были более сильными воинами или лучшими бойцами. Они всё ещё были просто людьми, и не обладали врождёнными усилениями силы, скорости и выносливости, которые были у всех дьяволов. Но они были дисциплинированы, сдержанны, и когда они атаковали, они наносили удар как одна команда, безупречно работая вместе, преследуя более крепкого и более проворного врага. И это относилось не только к их атаке. Ни он, ни остальные не могли найти слабость в их формации, которую можно было бы использовать. Киба старался больше всех, мелькая среди их рядов, выискивая слабости, и каждый раз был неуклонно отброшен. Каждый Храмовник прикрывал своих братьев по оружию, демонстрируя сплошную стену острых наверший алебард, когда их атаковали, а затем вновь переключаясь на атаку, когда момент кризиса проходил.

Не лучше, как воины, но лучше, как солдаты. И в подобной битве это делало их лучшими комбатантами.

И при этом они продолжали зачитывать. Продолжали наполнять воздух сводящими с ума строками.

— Наша цель свята! Наше дело справедливо! Каждым деянием мы врезаем наши имена в славную легенду!

Иссей подскользнулся, и Киба вытащил его, избежав удара, который оставил бы его расчленённым на полу. Асия споткнулась, и её подхватила Конеко, которая сама едва не оступилась.

Они, эти слова, заставляли их совершать ошибки. Заставляли их испытывать нерешительность. Каждый слог отдавался в его разуме слабым жужжанием, разрушая его концентрацию и заставляя его сомневаться в своих оценках. И если на него это так действовало, то на них — ещё сильнее.

— Мы — несокрушимый щит человека! Бастион против греха! На нашей стали вы будете сломлены!

Они внезапно расступились. Их формация осознанно была нарушена, и из прохода появилась новая угроза.

Их было четверо, их формы были более громоздкими, более бронироваными, чем у их товарищей, и в их руках были тяжёлые, громоздкие конструкции. Язычки пламени появлялись и исчезали на наконечниках. Если этого было недостаточно, чтобы понять, что это, канистры на их спинах были достаточным указанием.

— Горите! Горите! Горите! Горите в очищающем огне! Очиститесь пламенем!

Языки пламени вспыхнули ярко-синим.

— Не дайте огню прикоснуться к вам! — услышал он крик Ирины.

В этом совете не было нужды, но они приняли его всерьёз. Киба и Иссей отпрыгнули, и Конеко утащила Асию за колонну. Он последовал за ними, но без помощи естественной скорости дьявола, чуть отстал, и из-за этого оказался ближе всех к огненной буре. Четыре потока шипящего огня вырвались из стволов, зажигая пути разрушения там, куда они плюнули. Они покрывали пол словно горячий клей, прилипая к полу и всему остальному, когда огнемётчики продолжали поливать округу обжигающим жаром. А затем его обдало запахом, химическим запахом, слишком густым и сильным, чтобы принадлежать чему-то натуральному. Его разум соединил точки, и понял, что это.

Святой огонь. Рукотворный, но не менее смертельный для дьяволов.

Теперь предупреждение Ирины не казалось таким ненужным.

— Мы — приносители конца! Гнев, обретший форму! На наших клинках обретёте вы смерть!

Он стиснул зубы, сдерживая новый порыв тошноты. Это было не полностью успешно, но позволило ему сфокусироваться. Он заметил, что пламя, которое Храмовники послали в их направлении, не достигало укрытия Кибы и Иссея, и его было недостаточно, чтобы прожечь укрытие Асии и Конеко. Это вызывало вопрос "почему". Огонь, как бы быстр он ни был, не может сравниться со скоростью дьявола. Он видел доказательство этого в Игре Рейтинга, когда фигуры врага танцевали вокруг создаваемых им потоков пламени с относительной лёгкостью. Однако эти Храмовники, опытные экзорцисты, не знали этот простой факт? Ему потребовалась секунда на то, чтобы оценить ситуацию по новой, и понять, что происходит, секунда на оценку поля боя, чтобы правда прояснилась. И когда он сделал это, откровение ударило, как тонна кирпичей.

— Они пытаются нас разделить! — Иссей понял проблему в то же время, что и он.

Это было правдой. Пламя, которое он счёл недостигшим цели, изначально не было нацелено в них. Оно яростно пылало на полу, выполняя свою истинную цель — создавая лабиринт непроходимого препятствия, уже покрывший половину вестибюля, и угрожавший отрезать их друг от друга. Он уже видел, как Храмовники разбиваются на группы, пробираясь по огненным путям с отработанной лёгкостью, в своих латах иммунные к окружающему их жару.

— Нам нужно держаться вместе! — снова выкрикнул Иссей. — Или они нас окружат!

Это было очевидно. Они все, включая него, поспешили последовать предложению парня, собравшись на позиции в стороне от пламени. Все, кроме одного.

— Юуто?

Он нахмурил брови, проследовав в направлении голоса Иссея.

Мечник не сдвинулся с места. Он стоял, на краю огня, со взглядом, прикованным к отдалённой фигуре. Валпер, на чьём лице была безжалостная улыбка, когда он повернулся глянуть на них в последний раз, а затем исчез за большими дверями.

— Проклятье...

В первый раз это был шёпот.

— Проклятье...

Затем громкость резко возросла, пока его голос не превратился в рёв.

— Проклятье!..

Дьявол напрягся, а затем бросился вперёд, промчавшись меж огненных стен, мимо Храмовников, попытавшихся его остановить, пригнувшись под взмахами их алебард, прежде чем наконец остановиться перед дверью. Парень помедлил. Демонические мечи в его руках, вздрогнули, не от произносимых слов, но от эмоций.

Он шагнул вперёд.

Шокированный вид на их лицах мог бы веселить, если бы он сам не чувствовал то же.

* * *

После того, как Киба их бросил, сражение стало ещё более отчаянным.

Неожиданная потеря мечника не только лишила их сильного бойца, но и негативно повлияла на боевой дух. Он видел это в их глазах. Чувствовал в каждом движении. Внезапное чувство безнадёжности, что всего в шаге от поражения.

"Предательство" — не то слово, но довольно близко.

Они отступали. И довольно быстро. Конеко продолжала вытаскивать Асию из-под удара, пытаясь защитить её в меру своих сил. Морщины беспокойства пробежали по обычно невозмутимому лицу девушки. Иссей постоянно переключался между атакой и защитой, и постоянно получал ранения. Против работающих в тандете опытных экзорцистов... ну, он был им не соперник. Если бы не Сумеречное Исцеление Асии, парень давно уже был бы повержен под грузом множества ран.

Единственное, что удерживало их от разгрома — его пламя. Огонь Белиала срывался с его рук непрерывным потоком, окутывая наступающих Храмовников волнами жара, не давая им действовать всеми силами. То, что пламя Архидемона лишь опалило их доспехи, но ничего не сделало плоти под ними, было свидетельством того, насколько крепка их защита против демонических сил.

Если бы эти Рыцари Храмовники не были его врагами, он бы восхитился их мастерством. Чтобы сражаться с оппонентами сильнее и быстрее их, эти воины превратили слова их веры в оружие, и защитили себя силой своей веры.

Человеческий потенциал. Просто использованый в иной, более насильственной манере.

Его пламя, может, и заставляло их помедлить, но не мешало им их окружать. Они уже вбили клин между ним и остальными, заставив Конеко и Асию отступать к лестнице, ведущей на балкон, в то время как он оставался на нижнем этаже. "Разделяй и властвуй" в чистом виде.

По крайней мере, он был не один.

Их спины столкнулись, ударившись друг о друга, и он изо всех сил постарался не улыбнуться.

— Это скверный способ умереть — сплюнул Иссей.

Он усмехнулся про себя. Как будто есть хороший способ.

Кольцо алебард приближалось; их владельцы затягивали петлю.

— Знаешь, что в этом самое худшее?

Он бросил взгляд на мерцающие стальные острия, неуклонно приближающиеся к ним. Ну, общая идея есть.

— Что я не смогу помацать сиськи Асии, когда это закончится.

...

Из всех последних желаний, что он мог бы выбрать...

— Она сказала, что если я хорошо справлюсь, она позволит мне их потрогать... — Внезапно Иссея осенило. — Думаешь, это потому, что я ей нравлюсь?

Он очень сомневался, что сейчас время или место, чтобы делиться такой информацией. Он очень сомневался, что такой информацией вообще следует делиться.

— Даже если так, в этом нет смысла — это было почти депрессивно, то, как это было произнесено. — Мне хана, а я едва начал путь к своему гарему!

Против воли, он не смог сдержать ухмылку. Он списал это на ситуацию. Жар боя делает странные вещи с человеческой психикой.

— У меня есть способ, но тебе придётся слушаться меня.

Парень бросил на него взгляд через плечо. На его лице боролись страх и предвкушение.

— Способ? Способ победить?

— Да. Но тебе придётся слушать каждое слово, что я скажу, и подчиняться каждому приказу, что я дам.

— Чем это отличается от подчинения Бучо в Игре Рейтинга?

Его взгляд оставался прикованным к остриям алебард и их огромным клинкам

— В Игре Рейтинга не умирают.

— Верно, — пробормотал Иссей — про это забыл.

— Ты готов?

Парень кивнул с мрачным выражением на лице.

— Сделаем это.

Он закрыл глаза. Белиал исчез из его разума, и пламя, с рёвом бьющее из его ладоней, резко угасло. Новая сущность проскользнула в его сознание, словно шёлк, насыщаяя его чувства волнами спокойствия. Люсия, начальная Персона Фууки, возникла в его разуме, и когда он открыл глаза, он увидел совсем иной мир.

Всё стало чётче. Изображение стало отчётливей. Детали, что прежде избегали его внимания, словно увеличились стократ. Трещины в отдалённой колонне, расколы в гладком мраморе. Он мог назвать длину каждой до миллиметра. Ближайшая стена огня, оставленная Храмовниками. Он мог определить температуру, с которой она горела, химический состав, точное количество кислорода, что потребуется, прежде чем пламя выгорит. Тысячи нюансов были в зоне его зрения, и он мог видеть всё это, и, что важнее, понимать всё это.

Это был способ, как они побеждали Теней. Изучая их в бою, и пользуясь найденными слабостями. Помощь Фууки была бесценна, и без её помощи на заднем фоне, он сомневался, что они смогли бы так просто достичь Никс.

Его взгляд переключился на наступающих Храмовников. Он видел места на их доспехах, которые матрица энергии не совсем прикрывала, дыры в их защите, которые он не замечал раньше, но которые сейчас были для его глаз словно сияющие маяки. Он ощущал ошибки в их движениях, то, как некоторые шагали на миллисекунды раньше своих товарищей, лёгкие просветы в их формации, что сейчас выглядели столь доступными для использования.

Это было разумно. Эти рыцари были людьми, и доспехи, что они носят, сработаны людьми, а люди — существа несовершенные.

Что означало — тем больше слабостей, которыми они могут воспользоваться.

Первый Храмовник шагнул вперёд, взмахивая алебардой, сжатой в латных перчатках. Его взгляд мелкнул по угрожающей фигуре. Время словно замедлилось, когда сила Люсии заняла своё место, улучшая его зрение, усиливая чувства, открывая все мелкие изъяны но последней детали. Тишина воцарилась в его голове, и их фразы стали лишь каплей шума в море спокойствия.

Вот оно.

— Первый. Шагни в сторону. Бей. Пронырни. Целься в грудь.

Иссей поспешил выполнить его команду. Дьявал атаковал, остановился, когда рыцарь среагировал на него, шагнул в сторону, избегая ответного удара, а затем ударил раскрывшегося Храмовника. Багровые когти сжались в кулак, и рванулись с стальному нагруднику. Лицо парня было напряжено, когда удар попал в цель; он ожидал, что удар просто отскочит, как остальные. Его выражение обернулось приятной неожиданностью, когда металл вмялся, превратившись в кратер с Усиленным Механизмом посредине.

Человек упал, как мешок гирь.

Иссей повернулся к нему с широко раскрытыми глазами. Но на празднование не было времени. Новые рыцари наступани, намеренные отомстить за потерю своего товарища.

— Следующий. Уклонение влево. Локоть уязвим.

Дьявол снова рванулся вперёд. Скорость была его союзником, и когда он метнулся влево, алебарда предсказуемо опустилась на его голову. Иссей нанёс Усиленным Механизмом свирепый апперкот, багровый кулак хрумкнул по металлическому сочленению на локте рыцаря. Храмовник заревел от боли и отшатнулся, забыв про оружие и хватаясь за вывернутую в неправильную сторону руку.

Новые шагнули на поле боя, заняв место своих раненых собратьев.

Они ударят вместе. Целься в их спины.

Иссей прокатился под взмахнувшими алебардами, и как молот опустил Усиленный Механизм на спины обоих. Они попапдали, как первый. Там, где они упали, в полу появилась выбоина.

— Позади меня. Точка слабости — шлем.

Парень провернулся на ногах, рванувшись в бой, кроваво-красная перчатка снова сжалась в кулак. Рыцарь, пытавшийся ударить в незащищённый фланг, оазался свирепо отброшен, лицевая пластина его шлема оказалась смята и расщеплена. Осколки металла посыпались дождём.

— Следующий. Снизу. Живот. Немного вправо.

Храмовник сложился, когда Усиленный Механизм нашёл свою добычу, вогнавшись в просвет, который не прикрывали святые печати, испаряя незащищённую сталь и плоть под ней.

— Нога. Лодыжка. Будь осторожен. Он ударит в шею.

Когти мелькнули, вцепившись в металл и рассекая его, как нож — масло. Рыцарь отступил, прихрамывая на одну целую ногу, и волоча другую.

— Плечо незащищено. Цель в пространство между пергаментами.

Ещё один воин обрушился на землю, баюкая потрескавшийся, рваный обломок, что был наплечником. Его товарищи отступили, и они заполучили временную передышку. Под их ногами была груда тел, часть неподвижны, другие извиваются от боли. Те, кто ещё стояли, были в не лучшем состоянии. Доспехи, что были столь нетронуты, столь безукоризненно чисты в начале битвы, сейчас были покрыты царапинами и трещинами.

Он заметил, что они больше не говорили. Больше не произносили слова.

Иссей ухмылялся, вернувшись к нему.

— Это. Было. Круто!

Он нахмурился. Не ему, но чему-то совсем другому. Сила Люсии продолжала работать в его разуме, перегружать его чувства информацией, насыщать его мозг мелькающими образами.

Он указал, и взгляд парня последовал. Возбуждение немедленно оставило его лицо.

— Проклятье!

Он был согласен, хоть и не произнёс этого вслух.

Они полагались на силу его Персоны, чтобы превозмочь своих врагов. У остальных не было такой роскоши.

Клинки Храмовников полностью загнали Конеко и Асию на балкон. Из всех они пострадали в бою больше всего. Конеко хороша в бою, и её выносливость позволяет ей вынести любой вызов, но та, кого она защищала, такой способностью не обладала. Асия, при всё её таланте к исцелению, не обладала собственными бойцовскими способностями, что означало, что Конеко приходилось защищать и бывшую монашку, и себя. И с этим, к чести стройной девушки, она справлялась весьма достойно. Но было неизбежно, что в её обороне возникнет трещина, дыра, которой непременно воспользуются враги.

Храмовник, отделившийся от своего отряда, прижал девушку. Конеко заметила это, и попыталась перехватить его. Алебарды, сжатые в латных перчатках, заставили её отступить, и одинокий воин двинулся дальше без помех. Алебарда в его руках опустилась, пока шип на её конце не уравнялся с целью.

Асия дела шаг назад за каждый, что рыцарь делал вперёд. Её испуганное лицо отражалось на зеркальной поверхности клинка.

Он отсюда чувствовал её отчаянье, как и стоящий рядом с ним.

— Асия! — выкрикнул Иссей. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

На спине парня возникли крылья аля-летучая мышь. Нет. Времени недостаточно.

Он протянул руку и ухватился за воротник дьявола, отдёрнув его. Присутствие Люсии исчезло из его сознания, и вместо неё вернулся Белиал. Его безумный смех воем заполнил его голову.

Глаза Иссея расширились сперва от удивления, а затем в понимании. На его лице возникла свирепая ухмылка.

— Сделай это!

Он уже рассчитывал траекторию, оценивал дистанцию. Люсия дала ему более чем достаточно информации, прежде чем исчезнуть. Но всё же, в его разуме оставалось гложущее сомнение.

— Я могу промахнуться.

Парень взглянул на различные выступы, торчащие вокруг балкона, которые могут оказаться очень болезненными при столкновении. Когда он обернулся, свирепость не угасла.

— Значит, не промахнись.

Он улыбнулся. Демоническая сила наполнила его руку.

— Не беспокойся, Асия! — Иссей глубоко вздохнул, когда его отвели назад, а затем выпустил всё, когда его швырнули. — Я сейчас это кооооооончууууууу!

Он нахмурился, услышав, какой боевой клич выбрал парень, через секунду сообразил, как это звучит, и с трудом удержался от фэйспалма.

По крайней мере, ему повезло увидеть, как Иссей приземлился. Снаряд-из-дьявола пролетел по идеальной дуге к балкону, вопя на лету. Его намеченая цель обернулась, почти комически растерявшись при открывшемся зрелище, прежде чем багровая перчатка врезалась в шлем, вмяв его вместе с Храмовником в соседнюю стену.

У подёргивающихся ног рыцаря собралась груда обломков. Он кивнул себе. Это был чрезвычайно хороший бросок...

Затем на краю его поля зрения вновь возникли алебарды, взмахивающие в мстительных руках, и дьяволы, брошеные с достаточным ускорением, стали последним, что его заботило.

* * *

Алебарды жгли плоть демонов. Он узнал это на собственном опыте. Особо точный удар едва не ампутировал его руку у плеча. В последний момент он отбросил конечность с пути падающего лезвия, и вместо того, чтобы глубоко врубиться, алебарда лишь слегка зацепила его руку; однако даже этого оказалось достаточно, чтобы ткань его рубашки сплавилась с кожей. Боль пронзила его разум, обострённая размещавшейся в его голове сущностью. Ярость Белиала была материальна, превратившись в язык пламени, который он швырнул в сторону Храмовника. Недостаточно, чтобы убить, но достаточно, чтобы заставить замешкаться.

По крайней мере он мог сделать это. Вокруг него, его союзники сражались с теми же врагами, неся куда больший урон.

Ирина обменивалась ударами с отрядом рыцарей, её меч света танцевал изящными движениями. С тем же успехом она могла царапать зачарованые латы врагов зубочисткой. В ответ алебарды били по ней со всех сторон, вынуждая постоянно отступать. Фрид давно присоединился к сражению, и выбрал Ксеновию в качестве своего оппонента. По первой стычке было очевидно, что носительница Дюрандаля лучше владела мечом, но у Ксеновии не было телохранителей-Храмовников, и это было большой разницей. Вражеский экзорцист постоянно отступал за стену алебард, когда его противница получала преимущество, и снова выскакивал для новой попытки, когда его миньоны создавали удобную возможность. При всей её простоте, его тактика работала. Девушка явно уставала, и безукоризненная форма, которую она демонстрировала в начале битвы, деградировала до базовых блоков и парирований. Дюрандаль, меч, достойный королей, в её руках становился просто куском металла, окутанным летальной энергией.

В этом был урок, который он и остальные члены SEES хорошо изучили, исследуя глубины Тартара. Оружие сильно лишь настолько, насколько силён его пользователь. Каким бы прославленным ни было оружие, оно всё равно полагается на навыки владельца — и когда приходит усталость, когда выдыхаешься до костей, величие оружия мало что значит. То же самое работало и здесь, только что вместо Теней они сражались с людьми, гораздо более способными к тактическому мышлению.

Это было очевидно, когда он пытался воссоединиться со своими союзниками три раза, и каждый раз его обламывали. Его враги не давали передышек, не давали возможности оправиться, постоянно атаковали, постоянно прощупывали фланги, угрожая превозмочь при малейшей нерешительности. Он не мог призвать Белиала, даже если бы хотел, настолько напряжённым был бой, где миг нерешительности мог привести к падению клинка на беззащитную плоть.

Человеческая дисциплина. Когда она соединяется с решимостью, пусть даже такой фанатичной, это становится страшной комбинацией.

Единственное, что он видел хорошего в этой ситуации, так это то, что они всё ещё воздерживались от произнесения слов. Они заметили, что на него их слова действуют слабее всего, что было лишь частично верно, так что воздержались от их произнесения. Вместо этого они стали сражаться в полном молчании, закованые в железо воины, чьи единообразные, педантичные движения делали их больше похожими на машины, чем на людей.

О Храмовниках, атакующих его союзников на другом конце помещения, того же сказать было нельзя. Конеко, Иссей и Асия спустились с балкона, избежав ловушки, но лишь для того, чтобы угодить в новую. Отряд рыцарей отсоединился от тех, что сражались с ним, и быстро промаршировал наперерез. Вместе они создали клещи, прижавшие троих дьяволов к стене, ведущей к воротам.

Он мог лишь временами бросать взгляды в их направлении, настолько свирепо нажали на него враги. То, что он видел, его беспокоило. Храмовники сжимали окружение троицы, и прижатые к стене, они не имели возможности маневра. Он уже видел отчаянье в их движениях, когда они напрасно пытались прорвать кольцо наступающих врагов.

Это было всё, что он успел увидеть, прежде чем латные фигуры блокировали его поле зрения, и он был вынужден защищаться от их непреклонных атак. Когда у него снова появилась возможность взглянуть, он обнаружил, что рыцари разделили Иссея с Асией и Конеко. Он стиснул зубы и попытался пробить путь к ним. Храмовники перед ним немедленно сменили тактику. Их алебарды свирепыми ударами расекали воздух, и ему пришлось напрячься, чтобы избегать их все, пытаясь пробиться к своим осаждённым союзникам. Они ждали, пока он совершит ошибку; он это знал. И хотя пока что их не совершал, это внезапное изменение в течении битвы грозило наружить этот рекорд.

Он заметил, как поодаль Иссей присел, пропуская мощный взмах над собой. Парень слишком быстро встал, и удар на возврате застал его врасплох. Толстое деревянное древко врезалось в его висок, временно оглушив его; он безмолвно упал. Асия мгновенно оказалась рядом с парнем, но её проигнорировали; их враги были не глупы, и видели достаточно, чтобы понять, что она не боец.

Он ускорился, стремясь добраться до них, и едва не заполучил выпад в лицо в результате. Храмовники, окружившие его, не собирались его так просто пропустить. Он раздавил в себе растущее раздражение. Бесполезным риском им не помочь.

Вздрогнув, Иссей очнулся. Дьявол попытался встать, но латный ботинок впечатался в его грудь, обрушив его обратно и прижав к полу. Асия вскрикнула и охватила стволоподобную ногу рука, бесполезно пытаясь стянуть её. В ответ — серебристая вспышка движения, и бывшая монашка оказалась отброшена обычной оплеухой. Тот, что нанёс удар, холодно и безжалостно зыркнул на неё.

— До тебя ещё дойдёт, ведьма — Храмовник кивнул рыцарю рядом с ним. — Прикончи его, брат.

Воин поднял алебарду, нацелив остриё в сердце парня. Иссей зыркнул на нависшее над его грудью остриё и продолжил бороться. Усиленный Механизм бесполезно скрёбся о поножи мужчины, оставляя лишь тонкие царапины. Его мучитель усмехнулся сквозь сталь. Он слышал, как Ирина выкрикивает имя Иссея, Асия делает то же самое, и всё, что он мог сделать, это пытаться пробиться через врагов, осаждающих его со всех сторон.

Рыцарь поднял своё оружие, готовясь к финальному удару. Латные пальцы сжали древко крепкой хваткой...

...и внезапно расслабились, выронив алебарду из дёргающихся пальцев. Темплар опустил взгляд туда, где из его груди торчало остриё демонического меча. Он издал влажный, задыхающийся звук. Кровь закапала из его шлема. Словно падающая статуя, рыцарь упал на колени, ударившись о пол с металлическим грохотом, а затем упало и тело, открыв, наконец, его убийцу.

— Я не бросаю своих друзей — выплюнул Киба.

Остальные Храмовники среагировали на это, выставив алебарды. Но было слишком поздно. Киба был слишком быстр, и на таком расстоянии длина древкового оружия стала их недостатком. Дьявол проскользнул под защитой первого, избежал неуклюжей попытки парирования рыцаря, и рассёк его от бедра до грудины. Второй заревел от гнева, со словами нового катехизиса на губах; Киба заставил его умолкнуть выпадом в горло.

Третий тоже был на расстоянии удара, и в отличие от первых двух, на дистанции, с которой мог эффективно использовать свою алебарду. У рыцаря был реальный шанс достать парня, если он не успеет первым. Прорвавшись сквозь строй врагов, он оказался за спиной Храмовника как раз в тот момент, как рыцарь был готов нанести удар, и обрушил на него кулак, наполненный силой Белиала.

Сигилы, начертанные на пергаментах, на миг вспыхнули, а затем дружно угасли.

Человек заревел от боли, когда все кости ниже бедра внезапно сломались. Киба провернулся на ногах, как раз вовремя, чтобы увидеть, как рыцарь падает перед ним. Парень ухмыльнулся, и провернул клинки в своих руках, положив их оба напротив шеи Храмовника, по мечу с каждой стороны, имитируя лезвия гильотины. Он понял, что будет дальше, и отвернулся; Киба этого не сделал, и когда дьявол свёл руки вместе, брызги крови обрызгали его лицо.

Шлем отскочил в сторону, и тело неуклюже упало на пол, минус голова. Киба бросил на него взгляд, а затем на него. Улыбка на его губах была почти дикой.

— Вперёд.

Он моргнул на него.

— Вперёд!

На этот раз это было адресовано всем. Асия вздрогнула и наполовину понесла, наполовину поволокла Иссея. Конеко, с порезом на лбу, появилась рядом с ней и помогла ей, положив вторую руку парня себе на плечо. Следующими присоединились Ирина и Ксеновия, отступившие от своих битв. Рука меча последней свободно болталась, определённо сломанная. Дюрандаль был в её другой руке, сжатый одноручной хваткой.

Они собрались вместе, окровавленные, раненые, и хотя Асия исцеляла их, это не могло избавить их разумы и тела от усталости.

Киба дёрнул головой в сторону огромных двойных дверей.

— Уматывайте отсюда! — рявкнул на них дьявол. — Я их задержу.

Клинок в его руках поднялся, прежде чем они смогли начать спорить, указывая на их грудь.

— Я здесь лучший мечник. Остальные из вас не справятся.

Конеко глянула в глаза парня и кивнула, принимая. Она схватила нежелающую соглашаться Асию, и вместе они потащили сопротивляющегося Иссея в дверь.

— Меч! — возразила Ксеновия, взгляд которой был прикован к Экскалибуру и ухмыляющейся фигуре, что держала его. — Мы должны вернуть меч!

Парень грубо рассмеялся и вытер кровь с лица.

— Или меч, или твоя жизнь. Выбирай.

Правдивее не скажешь.

Экзорцист зыркнула на них, и вроде бы собиралась огрызнуться. Ирина приняла решение за неё, и протолкнула носительницу Дюрандаля за дверь. В последнем взгляде, что она бросила на них, было искреннее уважение.

И они остались вдвоём. Он улыбнулся. Дежа вю.

— Иди — Киба дёрнул головой в его направлении. — Даже Архидемон тут тебе не поможет. Их оружие прорубает всё демоническое.

С его словами было не поспорить. Особенно проблемны были их алебарды, хотя печати на доспехах, пожалуй, ещё больше. Эти Храмовники прибыли готовыми иметь дело с демонами, и доказали, что являются достойными оппонентами...

...Если бы среди его Персон были только демоны.

— Иди с ними — повторил парень, а затем направил свои клинки на перегруппирующегося врага. — Я не должен был вас бросать. Позволь мне покаяться здесь.

Только посмотрите на него. Столь храбр. Столь мужесвен. Столь достоин спасения.

— Нет — Киба удивлённо глянул на руку, опустившуюся на его плечо. — Это не твоё покаяние. Твоё покаяние там.

Он кивнул в сторону дверей, за которыми исчезли остальные.

— Эта судьба, — его пальцы крепко сжались на плече дьявола — предоставь её мне.

Глаза мечника расширились. Он видел, как на его губах формируются слова. Он улыбнулся и толкнул, сила Архидемона вновь на секунду стала его.

Киба стремительно пронёсся в проход, швырнутый с огромной силой. Ворота с лязганьем закрылись за ним. Теперь здесь никто не пройдёт.

Он обернулся, и увидел фалангу алебард, направленных ему в грудь.

— Это было очень трогательно с твоей стороны, — Фрид наклонил голову — очень трогательно. Пожертвовать собой, чтобы остальные смогли сбежать. Стоический герой, молча глядящий на окружающих его врагов.

Толпа Рыцарей Храмовников наступала, и смертоносные острия их оружия приближались.

— Интересно, насколько молчалив ты будешь, когда я буду резать тебя на кусочки, и сдирать кожу с костей.

Он проигнорировал садистскую ухмылку на губах человека. Проигнорировал почти тон почти оргазма в его голосе. Его взгляд остановился на неподвижных телах за стеной рыцарей. Латы расколоты и покорёжены, остывающая кровь течёт на плитки пола. Враги. Противники. Люди. Личности. Вот кем они были в итоге. Уберите все титулы, все имена, и это всё, что останется. Личности. Жизни. Потенциал. Потенциал, который больше никогда не будет использован.

Он не жалел о их смертях. Он жалел о том, что в их смертях была необходимость.

Его взгляд вернулся к тому, кто начал всё это, к человеку в белом плаще, стоявшем позади закованных в железо воинов, не возглавляя их, как следовало бы, но скрываясь за ними. Жестокость. Злоба. Трусость. Это были человеческие черты, и как бы он не хотел их отрицать, он не мог. Это было бы лицемерием. Он не судил. Он лишь принимал.

Он вздохнул.

— Я принимаю тебя, Фрид Селлзен, таким, какой ты есть.

Мужчина хихикнул. Насмешка на его лице позволяла ясно понять, насколько презрительно он отнёсся к этому утверждению.

— Это должно заставить меня покаяться?

Он наклонил голову. Сама идея...

— Нет. Я собираюсь тебя убить. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я принимаю тебя, прежде чем убью.

Кажется, его слова ошарашили его оппонента; затем садистское выражение вернулось на его лицо, и он облизнул губы.

— Храбрые слова для дьявола, который сейчас умрёт.

Он не счёл его достойным ответа и вместо этого повернулся к окружающим его рыцарям.

— Остальным вам не обязательно умирать вместе с ним. Если вы уйдёте, я пощажу ваши жизни.

Они засмеялись. Звучный и издевательский, звук, донёсшийся из их шлемов, был наполнен металлическим презрением. Он не мог их обвинить. Они были ветеранами своего ремесла, безупречными экзорцистами, и тут он, одинокий дьявол, говорит им бежать. По крайней мере, так это выглядело с их стороны. Это было ошибочным взглядом, но они вскоре это узнают.

— Благодарим за щедрое предложение, — Фрид взмахнул рукой — но, полагаю, мы предпочтём остаться. Будет гораздо веселее убить тебя и твоих друзей. Не беспокойся, — экзорцист беззаботно пожал плечами — мы их догоним, и надругаемся над трупами, для надёжности. Грегор, — один из рыцарей, чей доспех был более украшенным чем у остальных, очевидно, офицер, обернулся — могу я предоставить эту честь тебе?

Храмовник взвалил свою тяжёлую алебарду на плечо и шагнул вперёд.

— Да будет так — бухнул он, поднимая своё оружие в двуручной хватке. — Умри, демон, и ужинай со своими миньонами в глубинах Ада.

Алебарда ударила ему в голову, серебристый клинок пел свою песнь разрушения, опускаясь вниз. Но к этому моменту его сила уже была тут, сгущаясь в его разуме, заменяя сущность Белиала собственным уникальным присутствием. Алебарда замерла в сантиметрах от его лица, клинок дрожал, остановленный внезапной огромной силой.

— Что?.. — успел рявкнуть его враг.

А затем его оружие взорвалось в его руках, сдетонировав во вспышке сверкающего света. Его владелец взвыл от боли и упал на колени. Рыцарь взглянул на свои руки и увидел вместо пальцев в перчатках дымящиеся обрубки.

Его собственные руки в следующую секунду оказались на латном шлеме Храмовника, ладонь с каждой стороны, и на долю секунды их взгляды встретились.

Мужчина завопил.

Пар извергся из визора его шлема, вырвался из сочленений его брони, ударил из всех щелей его лат. Храмовник задёргался в его хватке, пытаясь скрести, безнадёжно вырываясь, но он не отпускал, продолжая держать его, в то время как запах горелой плоти заполнял его нос, а вопли становились неотличимы от шипения пара.

Наконец, это закончилось. Бронированая фигура рыцаря развалилась, сложившись, как колода карт, и в его руках остался лишь шлем. Пар всё ещё шёл из смотровой щели.

Он отбросил шлем. Он отскочил от каменного пола, прокатился, и замер у их ног, раскалённый изнутри до белого сияния.

Воцарившаяся тишина была наполнена ощутимой аурой ужаса.

Он перешагнул через груду дымящейся брони, груду испорченного металла, что была человеком.

Я — это Ты, и Ты — Это я.

Они отступили в страхе, когда позади него материализовалась фигура, а затем в трепете, когда за её бронироваными плечами возникли сияющие крылья.

Из Света твоей Души я Пришёл. Его Недрогнущая Воля. Его Божественная Длань.

Рот Фрида быстро открывался и закрывался. Экскалибур качнулся, а затем выпал из его онемевших пальцев.

Я — Герольд. Авангард. Кара, что Окутает этот Мир Пламенем, когда наступит Конец Дней.

Часть из них преклонились. На латных коленях, они упали на пол. Оружие рассыпалось по полу, забыв свою цель.

Я — Уриэль, Пылающий Меч Господень.

Фигура заметила это, и мрачная улыбка появилась на его идеальном лице.

И Я Явился Сразить Неправедных.

* * *

Коридор был тёмным, лишь едва освещённым. Они пролетели его с рекордной скоростью. Звуки битвы угасали с каждым сделанным ими шагом, пока не превратились в слабое эхо, подчёркнутое отдельными воплями, заставлявшими их содрогнуться.

— Что там происходит?.. — пробормотал Иссей.

— Не оборачивайтесь, — произнесла Ирина, двигающаяся во главе — продолжайте двигаться!

Она указала на огромные ворота впереди, такие же покрытые бронзой, как и те, через которые они прошли. Они собрались у них, всё ещё на бегу, и пробежали через них.

Они остановились в таком же вестибюле, как и первый. Украшенные балконы висели над их головами, с их перил свисали полотнища чёрной ткани. Единственным источником света были мозаичные окна, свет из которых создавал мелькающие тени, пляшущие на бледных голых стенах. Пылинки появлялись и исчезали в поле зрения, и слой грязи везде говорил о том, что они первые, кто видел это место за долгое время.

— У меня дурное предчувствие — пробормотала Ксеновия.

Звук бегущих ног заставил их обернуться. Киба, с демонических мечей которого капала кровь, промчался через двери. Оны выглядел шокированым до глубины души, и проигнорировал направленные ему вопросы. Все, кроме одного.

— Где Арисато-сан? — взгляд Иссея метался между мечником и коридором, из которого он пришёл.

Киба скривился.

— Он ещё там.

Нечто очень близкое к ярости возникло на лице его собеседника.

— И ты его там просто оставил?!

— Это я должен был их сдерживать — мечник выгляжел ошарашенным, словно не был уверен, что произошло. — Он пропихнул меня.

Руки Иссея схватились за его воротник. Он потряс его, как тряпичную куклу.

— Друзья друзей не бросают!

Киба не сопротивлялся. Он лишь с широко раскрытыми глазами окинул всех взглядом.

— Он меня пропихнул — повторил парень. Это звучало, как заевшая пластинка.

— Прекратите, оба! От этого лучше не станет! — вмешалась Ирина, прежде чем стало хуже.

Иссей отошёл, всё ещё злобно зыркая.

— Мы должны вернуться за ним, — он повернулся к ним — мы не можем просто бросить его!

— Если мы это сделаем, в чём смысл его жертвы? — мягко спросила Ирина.

— Ты уже считаешь его мёртвым? — огрызнулся Иссей.

— Арисато-сан не может умереть — добавила Асия. — Он слишком добрый, чтобы умереть.

Ни у кого не нашлось ответа на мольбу в её тоне.

— Я говорю, что он дал нам время спастись — выражение на лице девушки смягчилось. — Мы не должны потратить этот шанс впустую.

Иссей опустил взгляд, ничего не сказав. Его руки сжались в кулаки. Повернувшись, Ирина кивнула Кибе.

— Ты знаешь, где выход? — в её голосе не было порицания, но парень всё равно вздрогнул. — Ты прошёл по тому же коридору, что и мы.

Мечник покачал головой.

— Я не забирался так далеко. Я был на полпути, когда вернулся обратно.

Ксеновия перевела взгляд с одного на другую.

— В таком случае, что теперь?

Звук внезапно закрывшихся за ними ворот прозвучал в их ушах похоронным звоном.

— Вы же не думали, что вам удастся уйти, а?

Балконы ожили, заполненые окованными фигурами. Алебарды поднялись в латных кулаках, вместе с множеством чёрных арбалетов. Звуки болтов, вкладываемых на ложе, эхом прозвучали в палате. Появилась единственная фигура, одетая иначе, нежели остальные; его руки были сложены за спиной.

— Вы все доставили изрядно проблем, знаете? — нахмурился Валпер. — Вы — как все эти эксперименты, что я отбросил. Доставляющие помехи существа, что продолжают возникать, сколько от них не избавляйся.

Киба потерял свой отсутствующий вид, как только появился этот человек. Парень стиснул зубы, глядя на того, кто так долго оставался вне его досягаемости. Его руки сжались на рукоятях мечей.

— Всем вам следует просто умереть, как всем остальным.

— Заткнись, священник-жирдяй! — Иссей потряс кулаком в сторону балкона. — Когда мы доберёмся до тебя, мы надерём тебе задницу!

Валпер хихикнул. Повернувшись, он нежно погладил арбалет Храмовника рядом с ним.

— Видите их? Они, возможно, примитивны, но выполняют свою работу. При всех преимуществах огнестрела, у его пуль множество недостатков. Они слишком маленькие, чтобы вместить что-то заметное. Даже если суметь нанести на них писания со святой энергией, их масса слишком незначительна, чтобы сделать что-то кроме раны — мужчина достал болт из привязанного к поясу колчана другого рыцаря, и продемонстрировал им. — А вот с этим совсем другая история. В них с лёгкостью можно внедрить энергию света, и у них достаточно массы, чтобы удерживать существенное количество. Конечно, они летят не так быстро и не так часто, как пули, но какая разница, когда одного достаточно, чтобы убить?

Бывший священник повернулся к ним спиной.

— Вы же понимаете, что я сказал, верно? — он помахал болтом в руке, как лектор указкой. — Можете попытаться подняться сюда. Мы просто присмотрим, чтобы вы упали.

Болт вернулся обратно в колчан, и воин занял место в рядах своих товарищей.

— Эти снаряды — продукт моей гениальности. Они напитаны светом. Их можно производить массово. Эти алебарды — несколько храмовников ударили древками о пол в ответ — тоже результат работы моего мозга. Просто потрясающе, чего можно достичь при подобающем финансировании.

— И сколько жизней ты отнял, чтобы создать это оружие? — рявкнул Киба. Он едва сдерживал ярость.

— Несколько?

Валпер пожал плечами.

— Множество? Количество неважно. Всё, что имеет значение — то, что оружие было успешно создано.

Брови мужчины слегка поднялись над очками.

— И откуда ты знаешь, каковы требования для создания этого оружия?

Парень ничего не сказал, лишь продолжил сверлить его взглядом. Валпер смотрел на него несколько секунд, прежде чем его лицо озарилось.

— О, я понял. Ты был одним из них — он довольно кивнул. — Какое совпадение. Я заговорил об неудачных экспериментах, и один из них появился передо мной. Да... Я вспомнил тебя. Тебя звали Юуто, верно? Юуто Киба.

Мечник скривился. Хватка на его оружии стала болезненно крепкой.

— Я помню тебя. Ты обладал наибольшим потенциалом из всех образцов. Поэтому тебя тестировали последним.

Глаза Кибы расширились.

— Разработанные нами процедуры следовало довести до совершенства, прежде чем испытывать на самых ценных образцах. Приходилось постоянно пересматривать и воссоздавать каждый шаг, и для этого были нужны тела. Другие, кто не обладал таким потенциалом, как ты, пригодились для этого. Они были морскими свинками для морских свинок, так сказать.

Священник вздохнул и печально покачал головой.

— Печально, что Церковь заставила меня так рано бросить проект. Если я правильно помню, ты был следующим в очереди к лабораторному столу.

— Мои друзья... — выдавил дьявол. — Они умерли... Чтобы вы смогли эффективнее работать со мной?

— Мы всегда оставляем лучшее напоследок — Валпер пожал плечами. — Всё остальное было хламом, или эквивалентом хлама.

— У тебя нет права так о них говорить!

— У меня есть все права. Они были моими. Моими подопытными! — на лице мужчины вспыхнул гнев. — Ты знаешь, сколько времени у меня ушло, чтобы собрать все эти образцы? Сколько времени, чтобы собрать вас всех?! Ты думаешь, мы просто собрали кучку народа на улицах, и бросили их на столы? Нет! Для каждого эксперимента необходимы тщательно подобранные образцы! Мы провели процесс отбора! Проверки, совместимы ли вы вообще! Для этого нужно было терпение и деньги, и главное, время! Время, которое я мог потратить на другие эксперименты!

Валпер замахал руками в сторону Храмовников вокруг него.

— И Церковь имела наглость приказать мне закрыть весь проект после боли и страданий, которые мне пришлось вынести? Всё это время потрачено впустую! Пропало! Ну, больше этого не случится! Я объединился с фракцией, куда более дальнозоркой в таких делах!

— Рыцари Храмовники — один из самых экстремальных орденов Церкви! — выплюнула Ксеновия. — Им много раз угрожало отлучение! И ты решил вступить в союз с ними?!

— Это не проблема для того, кто уже отлучён — фыркнул бывший священник. — И к тому же с архаичными взглядами главной ветви всё равно было утомительно имеьт дело. Принципы, этика... Какой в них смысл в экспериментах? В конечном итоге они только ограничивают то, чего можно достичь.

Валпер уставился на них через очки.

— К вашему сведению, именно из-за этих причин меня выбросили из Церкви. Мои собственные ассистенты, люди, которых я считал столь же увлечёнными исследованиями, как и я, заложили меня. Все эти эксперименты в итоге их зацепили. Бесполезные вещи вроде морали затуманили их разумы и сломили волю. Я слышал, что некоторые из них даже покончили с собой после того, как проект был закрыт. Не вынесли вины.

— Это потому, что они лучшие люди, нежели ты — прошипела Ирина.

— Они были более слабыми людьми, чем я — огрызнулся мужчина. — Я раз за разом говорил им, что подопытных не следует считать людьми, но они не слушали. У них возникали привязанности, они дружили с ними. Они отбросили славную цель, стоящую перед ними, чтобы сохранить питомцев! Никогда не мог понять такой эгоизм!

— Я помню... — прошептал Киба, опустив взгляд. — Я помню, некоторые из них были к нам добры...

Помещение было построено так, чтобы усиливать звук, и даже самый слабый шум достигал потолка.

Валпер фыркнул.

— Да. И они покончили с собой. Забавно, верно? В итоге доброта ничего для них не сделала. Им следовало прислушаться ко мне и отбросить хрупкость человеческих эмоций, когда они связались с моим проектом.

Киба покачал головой и поднял взгляд.

— Скажи мне кое-что, Валпер. Ты ничего к ним не чувствуешь? У тебя нет ни единого сожаления за то, что ты сделал?

— Конечно, есть — спокойно ответил мужчина. — Я сожалею, что не смог выжать из них больше информации, прежде чем они скончались.

Плечи парня содрогнулись от гнева, но ответила другая персона. Асия, на её нежном лице был написан гнев, её руки прижаты к груди, зыркнула на отдалённую фигуру над ними.

— Вы... Вы очень плохой человек!

Снисходительная улыбка растянулась на лице Валпера, когда он бросил взгляд на девушку.

— Ну, это относительно, не так ли? Уверен, для вас я плохой человек, но для тех, кого я одаряю своими талантами, — вокруг него алебарды сдвинулись в стальных руках, и латные пальцы ласкали спусковые курки натянутых арбалетов — я очень хороший человек.

Мужчина побарабанил пальцами по перилам.

— Впрочем, мне надоедает обсуждать, что хорошо и что плохо. Давайте вместо этого обсудим ваши неизбежные судьбы. Если вы сейчас сдадитесь, обещаю хорошенько о вас позаботиться. Пока не придёт ваше время для лабораторного стола, конечно — взгляд священника стал хищным. — У меня никогда прежде не было подопытных-дьяволов.

— Мы тебе не позволим — Иссей шагнул вперёд, и Киба непокорно скрестил клинки в боевой стойке.

— Как будто у вас есть выбор — фыркнул Валпер. — Выхода нет. Вы здесь в капкане. Вы думаете, я болтал с вами просто ради беседы? Простаки. Это было, чтобы отвлечь вас. Фрид должен уже подходить по коридору, через который вы пришли, вместе с остальными нашими силами. Вы не заметили?

Губы мужчины искривились в ухмылке.

— Звуки боя уже утихли.

Они напряглись. Некоторые из них бросили обеспокоенные взгляды на двери, через которые они пришли.

— Минато — пробормотал Иссей.

Врата резко раскрылись. На скрипящих щеколдах они распахнулись.

— Наконец-то. Почему так долго, Фрид? — обратился Валпер к приближающемуся силуэту, чьи лицо и тело скрывала тень дверей. — Может, он и Архидемон, но он всё же всего лишь один дьявол. И где остальные твои люди?

Иссей прикрыл Асию, его рука, защищая, находилась перед девушкой, когда он обернулся к новой угрозе. Конеко нахмурилась и сделала то же. Ксеновия и Ирина обернулись, со святыми мечами наготове. Даже Киба, чей взгляд не оставлял мужчины на галерее, оторвал взгляд, чтобы зыркнуть на прибывшего.

Его шаги были медленными и выверенными. Эхо его шагов звучало ровным ритмом. Он наконец вышел из теней, и свет открыл всё. Синие волосы. Расслабленная, почти ленивая поза. Его руки были бы в карманах, если бы не были нужны, чтобы нести то, что он захватил с собой.

Меч воткнулся между Ксеновией и Ириной. Остриё с пугающей лёгкостью пронзило пол. Ксеновия дрожащей рукой протянулась к нему, словно опасаясь прикоснуться. Ирина улыбнулась фигуре, вышедшей вперёд.

Они пропустили его. Конеко медленно покачала головой. Её взгляд мелькнул к оставляемому им кровавому следу. Девушка пожала плечами, словно изначально этого ожидала. Иссей широко улыбнулся ему; улыбка стала свирепой, когда он увидел, что сжато во второй руке. Киба вздохнул. Стойка парня расслабилась, и на его лице появилась слабая улыбка. Только Асия выглядела озабоченной, и это из-за того, что вся его одежда была покрыта брызгами красного.

Он вышел вперёд. Храмовники на балконе направили на него свои арбалеты. Множество стальных болтов были направлены вниз. Почему-то это выглядело не угрожающим жестом, а жестом отчаянья. Он бросил на них взгляд, а затем швырнул объект, который нёс с собой.

Оно упало с влажным, мясным звуком. Рука, пальцы ещё подёргиваются, капли крови вытекают из обрывка, раскрашивая землю багровыми струйками.

Парень почти извиняющимся жестом пожал плечами, когда их взгляды повернулись к нему.

— Он сбежал.

Он дёрнул головой в сторону меча.

— Но оставил это.

Последовавшую тишину разрушил враг.

— Невозможно! — рявкнул Валпер. Рыцари Храмовники вокруг него неуютно переступили с ноги на ногу. — Дьявол не может держать святой меч, тем более святейший из всех!

Фигура, внезапно материализовавшаяся за спиной парня, доказала, насколько это возможно.

— Приветствую — произнесла она, его голос был звучен и мелодичен. — Я Уриэль. Скажите мне — он наклонил голову почти задумчивым жестом. Улыбка, появившаяся на его лице, не совсем совпадала с выражением его глаз. — Как вы хотите умереть?

Глава 12

Они преклонили колени. Как и в первом вестибюле. Один за другим они становились на колени, забывая оружие на полу рядом с ними.

Уриэль улыбнулся. Идеальная, безукоризненная улыбка.

— Преклониться — это хорошо. Раз становитесь на колени, значит, понимаете свои грехи — Архангел наклонил голову. — Но с каких пор преклонение стало освобождать вас от них?

Они напряглись в своих доспехах, но это было безнадёжно. Уриэль сделал жест, спокойное движение рукой, и обереги и печати, столь эффективные против огня Белиала, вспыхнули красным жаром, а затем все одновременно угасли.

Латные фигуры попадали, как подрубленные брёвна. Как толкнутые статуи. Звуки стальных наличников, создающих выбоины в полу, жутким эхом пронеслись по помещению. Валпер уставился на кучи неподвижных доспехов вокруг него, и хныкнул.

Находившиеся внизу разделяли страх бывшего священника. Дьяволы отступили; люди встали на колени. Он нахмурился и смущённо глянул в обоих направлениях.

— Фанатики... — Взгляд Уриэля оставался направленным на балкон, а в его голосе появилось отвращение. — Из всех грешников, с которыми мне приходилось иметь дело, они худшие. Еретиков я могу вынести. Со святотатцами чуть сложнее. Но фанатики... Они худшие из худших. Они выбирают, каким заповедям будут следовать, и игнорируют остальные, и если им возразить, они не прочь применить против вас силу.

Архангел повернулся глянуть на них, на его губах была тонкая улыбка.

— Так начались Крестовые Походы. Тысячи тысяч мёртвых. Города разграблены и разрушены. Цивилизации доведены до грани коллапса. И словно этого недостаточно, их устроили восемь подряд! Восемь Крестовых Походов, а нам, ангелам, прибираться за ними, когда они заканчивают! Только подумайте, сколько это бумажной работы!

Они моргнули. Он вздохнул. Уриэль усмехнулся. Серафим приземлился, опустившись среди них, кроваво-красные латы гармонично зазвенели, прикоснувшись к полу. Яркие, сияющие крылья сложились за бронированой спиной, и свет, озарявший их всех, угас, превратившись в пульсирующее мерцание.

— Человеческое упрямство. Зачастую оно превращается в нежелание знать — серафим качнул подбородком в сторону одной из них. — Скажи мне, ты бы стала есть что-то, что великое небесное существо строго-настрого запретило?

Асия подняла взгляд широко раскрытых глаз, а затем помотала головой.

— О, в таком случае ты мудрее, чем Адам и Ева — произнёс Уриэль, умудрённо кивнув. — Бывают времена, когда я задумываюсь — Господь вышвырнул людей из Эдема за то, что послушали ложь Змея, или за то, что ему было стыдно от глупости Его творений?

Ксеновия и Ирина издали слабые звуки, словно подавились. Остальные неуверенно замешкались. Архангел заметил это и проказливо усмехнулся.

— Не беспокойтесь, дьяволы. Вы не глупы, лишь святотатственны. И я в любой день предпочту святотатство глупости. К тому же, если бы в мире не было святотатства, нам, ангелам, было бы нечем заняться, и многие из нас лишились бы работы. Можете представить? Я, великий Уриэль, Архангел Воздаяния, позорно стал безработным?

— Воздаяние... — тихо произнёс Киба. Взгляд парня не покидал латную фигуру серафима, словно он боялся, что момент посторонней мысли вызовет выпад клинка.

— Ну, да — кивнул в ответ ангел. — Все ангелы, когда они созданы, получают некую задачу. Это задача, которую они стремятся выполнить любой ценой. Цель существования, если хотите, и она может разниться от чего-то тривиального, до чего-то очень серьёзного. Моя цель — воздаяние, и, как можешь представить, это очень серьёзно.

— Ты не похож на кого-то серьёзного — пробормотал Иссей. Дьявол вздрогнул, когда взгляд серафима переключился на него.

— О, но у этого есть причина — улыбнулся Уриэль. — Когда-то я относился к своей цели с крайней серьёзностью, как остальные мои братья. Но в отличие от их задач, моя воистину бесконечна. Нет конца грешникам, которых следует сжечь. За каждого, кого убиваешь, выскакивают три новых, чьи деяния столь же гнусны, как у предыдущих. И от того, что численность человечества экспоненциально возросла с того момента, как я впервые принял эту задачу тысячелетия назад, легче не становится.

Архангел указал на неподвижные тела, лежащие на балконе.

— После того, как испепеляешь десятитысячного, начинаешь понимать, насколько это нудная работа. Конечно, они вопят и извиваются, когда горят, но не считая этого всё одно и то же. Так что чтобы не было так скучно, я начал слушать то, как они умоляют, прежде чем убить их — они начали замечать то, что он давно знал. Безжалостную сталь, лежащую за обаятельными улыбками. — Святотатцы отрекаются от слов, вокруг которых они построили свою жизнь. Еретики начинают молиться богу, в которого никогда не верили. Убийцы умоляют своих жертв о пощаде.

Серафим усмехнулся.

— Восхитительно наблюдать, как рушится человеческий разум, когда смерть так близко. Что бы вы думали, женщины предлагали мне свои тела, пытаясь спастись от воздаяния, что я уготовил им. Я не принимал, разумеется. Я не планирую пополнять ряды Падших в обозримое время — в его взгляде мерцала мрачная усмешка. — Случалось, что и мужчины предлагали то же самое. Кажется, люди говорят "у меня нет таких наклонностей".

Он видел противоречие на их лицах. Противоречие между весельем и страхом. Он их прекрасно понимал. Когда он впервые призвал его в Бархатной Комнате, его тоже развеселило его поведение. И хотя он со временем привык к эксцентричности Персоны, у них этого времени не было.

— Высокий Совет однажды проводил голосование по вопросу изгнания меня с Небес — продолжил Уриэль, всё ещё улыбаясь. — Они провозгласили, что я слишком наслаждаюсь смертью, и что это в итоге приведёт к моему Падению. Они ошибались. Я наслаждаюсь болью. Есть разница, — его улыбка расширилась — хотя я и признаю, что маленькая.

Они вздрогнули при этих словах. Взгляд ангела прошёлся по ним, пока не остановился на тех, что одеты в церковный наряд. Любопытство засияло на безупречном лице. Двое упомянутых восприняли это как возможность заговорить.

— Лорд Уриэль — пробормотала Ксеновия. Рядом с ней Ирина опустила голову и не поднимала её. — Простите нас. Мы не знали, что лорд Михаэль пошлёт вас помочь нам.

— Ах, да Михаэль — привлекательное лицо Уриэля осветилось. — Сейчас он за всё отвечает. Ну, это не так плохо. Он всегда был самым прагматичным из нас. Однако, вы ошибаетесь. Я не тот Уриэль, о котором вы думаете.

Пара нахмурилась.

— Ваш Уриэль высоко на Небесах, сидит на позолоченном троне. Он там счастлив, полагаю, но немного более серьёзно относится к вещам. Но это можно понять. Катастрофа изменила его, изменила всех нас — они растерянно посмотрели друг на друга. Ангел улыбнулся им. — И я не Лорд. Его повысили во времена нужды. Меня — нет. Я просто Уриэль.

Серафим подмигнул.

— Но если вы добавите перед именем "красавчик" или "симпатяжка", я не буду возражать.

Вид на их лицах чётко говорил, насколько еретичной они воспринимали подобную идею.

— Лорд Уриэль... — снова попыталась Ксеновия.

— Ой, ну я же уже сказал, что я не лорд. Впрочем, этот титул звучит неплохо. В нём есть определённый звон, я полагаю. Лорд Уриэль. Да, полагаю, я мог бы привыкнуть к этому со временем — архангел покачал бровями. — Возможно, мне стоит держать вас двоих рядом, чтобы называли так весь день. Это позволит мне чувствовать себя гораздо более важным и будет почёсывать моё славное эго.

— Если так велят Небеса... — девушка выглядела неуверенной.

— Какая набожность! — просиял Уриэль. — Какая вера! Вот теперь я уверен в способностях Михаэля, раз он сумел удержать столь славных людей, как вы, под влиянием Небес. Тем не менее, если вы хотите присоединиться ко мне, я, боюсь, вынужден отказаться. Вам не понравится там, куда я направлюсь, когда всё это закончится. Море Душ — очень тесное место.

— Море... Душ?.. — пробормотала Ирина.

— Обширный океан потенциала — бодро ответил Уриэль. — Нефилим вытягивает нас из его обрушивающихся волн. В начале это было скудно населённое место. А сейчас в его глубинах плавает больше существ, чем вы можете представить.

Проказливая улыбка изогнула его губы.

— Что бы вы думали, перед тем, как меня призвали, я заметил Белиала, движущегося в обратную сторону. Он сделал комплимент моему отличному доспеху. Я сказал ему, что у него очень уродливая рожа.

Они моргнули. Он снова вздохнул.

— Он шутит.

Они повернулись взглянуть на него.

— Ну, да — серафим просиял. — Ложь для развлечения. Шутка, как вы, смертные, это называете. Это именно то, что я делаю.

Ксеновия оцепенело глянула на остальных, словно не уверенная, что думать. Взгляд Ирины оставался прикованым к нему.

— Нефилим?

— Ты же не думаешь, что мы будем называть того, кто может призывать в сущее Архидемонов и Архангелов, человеком? Это было бы слишком банальным титулом для столь несомненно интересной силы.

— Так это не...

Ангел улыбнулся растерянности говорившей.

— Пока что лишь титул. Ничего больше.

Это вроде бы удовлетворило Ирину, хотя она всё ещё бросала затяжные взгляды в его направлении. Её место заняла Асия, потерявшая свой предыдущий ошарашенный вид. На лице бывшей монашки было выражение трепета, смешанное с искренним любопытством. Это придавало ей ещё более невинный вид, если такое вообще возможно.

— Так вы действительно Архангел?

Уриэль широко развёл руки приглашающим жестом.

— А не похож?

— Похожи — девушка слегка нахмурилась. — Но в Библии сказано, что Архангелы — очень строгие существа, а вы не выглядите очень строгим.

— Понятно — латный палец поднялся и почесал изящный подбородок. — Ты разочарована моими манерами.

Асия нерешительно помедлила, а затем медленно кивнула.

Жемчужно-белые зубы блеснули в идеальной улыбке.

— Это можно поправить.

Латный кулак ударился о багровый нагрудник. Его владелец преувеличенно прокашлялся, прежде чем принять суровый, сердитый вид.

Я — Огонь, что Сжигает Проклятых. Я — Взгляд, что Зрит все Грехи, что будут Осуждены.

Я — Уриэль, Архангел Воздаяния.

И Моё Сияние Озарит Путь Праведным.

Приятное выражение вернулось, и столь резко, словно оно и не исчезало, Уриэль просиял улыбкой.

— Как тебе? Всё ещё разочарована?

Асия застенчиво помотала головой. Её глаза были широко раскрыты, как и глаза остальных.

— О, хорошо. Мы, ангелы, называем это Проекцией. Это очень удобно для угроз и запугивания грешников, но не слишком полезно для ведения беседы. От этого такое впечатление, что мы постоянно орём — Архангел подмигнул им. — Метатрон в этом лучший. Его слова всегда самые громкие и самые строгие. Поэтому он — Глас Господень.

Ирина и Ксеновия переглянулись. Ему не нравилось значение, скрытое за почтением. Асия не повторяла их почтительности, или просто была слишком возбуждена, чтобы он смог заметить. Она снова смотрела на Архангела с надеждой.

— Могу я задать ещё вопрос?

Уриель наклонил голову. Его фигура излучала терпение.

— Это зависит от того, в силах ли моих дать ответ.

Асия кивнула, а затем собралась.

— На что похожи Небеса?

Уриэль опустил взгляд с почти отцовской улыбкой.

— Царство среди облаков. Белые, мерцающие башни, на чьих вершинах — золотые купола. Это безграничный домен, и птица может всю жизнь лететь по его обширным просторам, и не видеть конца. Там нет ночи. Нет тьмы. Лишь свет. Свет, согревающий кожу, невзирая на сезон, и вдохновляющий сердце, невзирая на обстоятельства. Свет, поющий душе, гармоничный хор, что слышат все существа на Небесах. И по его идеальным улицам ходят ангелы и те немногие люди, кто получил доступ на Небеса — проказливая усмешка вернулась. — И кошки. Множество кошек.

Асия закрыла глаза, слушая описание. Она открыла их, когда оно закончилось. Улыбка, что была на её губах, когда ангел начал рассказывать, стала растерянной.

— Кошек?

— Ну да — бодро произёс ангел. — Бог создал собак, чтобы они были лучшим другом человека. И он создал кошек, чтобы укрепить свою власть над людьми. Это был не лучший из его планов, могу вас уверить, и не самый продуманный — Киба фыркнул, а Иссей выглядел так, словно готов рассмеяться. — А теперь они, эти меховые комки, кругом, в самых глухих уголках.

— Я... Понятно — бывшая монашка нахмурила брови. Серафим подмигнул и наклонился, чтобы прошептать:

— Когда говорят про дождь из собак и кошек, это в основном одни кошки, и это потому, что они собрались в участке Небес, который слишком слаб, чтобы выдерживать их объединённый вес, так что они, как бы, просто протекают. (пр. переводчика: видимо, какая-то поговорка имеется в виду)

Асия хихикнула, представив картину. Остальные разделяли её растерянность, но не веселье.

— Кошки — повторила Ксеновия с гораздо меньшим энтузиазмом.

— Это была шутка — осознала Ирина, затем засомневалась, неуверенная. — Это же была шутка, верно?

— Ну, да — просиял им Уриэль. — Я так полагаю.

Асия издала звук огорчения.

— Так на Небесах нет кошек... — она выглядела почти опечаленной этой мыслью.

Взгляд Архангела смягчился.

— Небеса таковы, какими мы их делаем — ласково произнёс он. — И если ты среди немногих избранных, отобранных для чести шагать в их святых залах, я думаю, Небеса постараются соответствовать твоим желаниям, даже если это такие простые вещи, как кошки.

Бывшая монашка понимающе улыбнулась.

— Хотя в случае твоего друга, — серафим кивнул в сторону Иссея — замени кошек обнажёнными женщинами с большими грудями, а башни слоновой кости скульптурами того же, и ты получишь довольно-таки точное представление о том, как будут выглядеть его Небеса. (Пр. переводчика: Иссею нужно в мусульманский рай...)

Вышеупомянутый парень вздрогнул, когда внимание внезапно сфокусировалось на нём. Иссей застенчиво почесал голову, а затем указал на него.

— А как выглядят его Небеса, в таком случае?

Это должно было быть шуткой. Но для Персон всё было буквально.

Уриэль усмехнулся. Он нахмурился и хотел что-то сказать, но ангел его перебил.

— Там есть город. И в этом городе — дом. Не большой, заметьте, просто обычного размера. И в этом доме — мальчик. Мальчик, который каждое утро спускается по лестнице, и видит родителей, ожидающих его. Он впитывает их приветствие, остаётся там настолько долго, насколько может, а затем слышит стук в дверь. Он открывает её, и снаружи собралась группа людей. Его друзья. И в этой группе есть девочка. Она особенная для него, а он для неё, и вместе, девочка, мальчик, и их друзья отправляются на приключения, подходящие их возрасту. Он счатлив там, доволен, и это повторяется, и повторяется, и повторяется, пока цикл в конце концов не будет нарушен — не им, а потому, что наступил конец времён.

Повисла тишина.

— Это довольно... заурядно — пробормотал Киба.

Архангел улыбнулся.

— Иногда то, чего мы желаем на Небесах — просто то, чего мы были лишены в жизни.

Они повернулись к нему с внезапным пониманием во взглядах. Он не возражал против симпатии; она просто была ему бесполезна. Он вздохнул и направил взгляд на ответственного.

— О, и теперь Нефилим злится на меня — с притворным отчаяньем произнёс Уриэль. — За моё прегрешение он изгонит меня в темнейшие глубины Моря Душ. Ну, знаете, это то, что случается с теми, кто его огорчает. Они тонут, и никогда больше не призываются. Такая печальная судьба.

Асия нахмурилась ему.

— Ты же этого не сделаешь, правда, Арисато-сан? Уриэль очень милый Архангел.

Он бросил взгляд на балкон и неподвижно лежащие на его деревянной поверхности груды доспехов. Его губы вздрогнули.

— Слушай её — серафим заметил это и усмехнулся. — Я очень милый Архангел.

Он несколько удивился, когда девушка вдруг приняла серьёзный вид, и отчитывающе помахала пальцем в направлении ангела.

— Если ты хочешь доказать Арисато-сану, что ты милый, то ответь на мой последний вопрос.

Ему потребовалась целая секунда, чтобы переварить, насколько наглым было последнее утверждение. Уриэль громко расхохотался.

— Ты не столь невинна, как выглядишь, верно? — Асия слегка улыбнулась. — И ты задаёшь много вопросов.

Бывшая монашка искренне посмотрела на говорившего.

— Это последний, обещаю.

— Хорошо — Архангел всё ещё выглядел веселящимся. — Спрашивай.

Асия кивнула, и сделала глубокий вдох.

— Как ты думаешь, могу я молиться Ему? — её тон вздрогнул. — Даже если я дьявол?

Если Уриэль и был удивлён, он этого не показал. Вместо этого, серафим выглядел задумчивым.

— Это не мне решать. Если кому-то, так это Михаэлю. Впрочем, если это тебя утешит, я бы на его месте исполнил твоё желание. Но я бы на твоём месте был осторожен. Бог может обратить внимание на твой особый статус и решить заговорить с тобой.

Это, похоже, привлекло внимание Ирины.

— Разве... Разве получить послание Божье — не хорошо?

— Это так — Уриэль просиял. — Но увы, человечество всегда неправильно понимало то, что Он говорил. Последний раз, когда Бог серьёзно говорил с людьми, был с Авраамом, и это было очень давно. Бог намеревался похвалить человека за его веру. По какой-то причине Авраам истолковал это послание как требование принести в жертву собственного сына. Бог был очень огорчён, и вселился в ближайшего барана, чтобы прервать жертвоприношение. Авраам и это послание неправильно понял, и убил барана, в котором ещё был Бог. Как можете представить, Он был не очень довольным божеством, когда Он вернулся на Небеса.

Лицо Архангела озарилось.

— Но теперь вы знаете, почему пастухов больше интересуют овцы, чем женщины. Думайте об этом, как о мести Бога потомкам Авраама.

— Я не слушаю — Ксеновия закрыла уши руками. — Я не слушаю. Я не слушаю.

— Я не знаю, это святотатство, или правда... — пробормотала Ирина.

— Почему не может быть и тем, и другим? — весело спросил серафим. — Зачастую правда замаскирована под святотатство теми, кто не хочет, чтобы вы её узнали. Если вы не верите мне, у нас тут есть местный эксперт по этой теме.

Рука в латной перчатке поднялась и указала на толстую фигуру Валпера, который медленно отступал к ближайшей лестнице. Человек застыл, когда внимание сосредоточилось на нём, и повернул голову, с ужасом взглянув на них.

— Давай, еретик, скажи нам смысл святотатства. Просвети нас, раз уж ты так хорош в этом.

Рука сжалась в кулак. Валпер взвизгнул от боли и неожиданности, когда его внезапно сорвало с балкона во взрыве деревянных щепок. Бывшего священника протащило в их направлении; он комично размахивал руками на лету. Удар, когда он упал у их ног, сопровождался резким, болезненным треском ломающихся костей. Уриэль бросил взгляд на дёргающуюся груду. Улыбка на его лице сейчас не выглядела такой приятной.

— Привет, Валпер. Ты же не думаешь, что мы о тебе забыли?

— Лорд Уриэль... — прохрипел мужчина. — Пожалуйста... Пощади мою жизнь... Я умоляю...

Просьба была проигнорирована.

— Что бы с тобой сделать? — палец побарабанил по щеке в преувеличенной задумчивости. — Сперва я хотел тебя сжечь. Но я чувствую, что кое-кто здесь настроен на собственную месть.

Позади ангела, Киба напрягся. Валпер содрогнулся и охватил себя руками.

— Пощадите... Умоляю...

— Они все это говорят перед смертью — равнодушно заметил Архангел. — По крайней мере, мог бы сказать что-то интересное, прежде чем разделишь ту же судьбу.

Бывший священник выпучил глаза. От ужаса они закатились в глазницах.

— Я делал это во имя Божье — прошептал он.

Сказать это было ошибкой. Всё притворство доброты мгновенно слетело с лица ангела.

— Ты смеешь называть Его, смертный, после того, что ты сделал?

Латная рука сделала жест, и тело Валпера влетело со своего места в ожидающую хватку Уриэля. Бронированые пальцы сжались на шее священника, врезаясь в неё, словно когти.

— Ты смеешь существовать в Его владениях после сотворённого тобой кощунства?

Мужчина беспомощно болтался в воздухе, короткие ноги без толку дрыгали над землёй. В ответ губы, что столь готовно и легко улыбались, искривились в пугающей злости.

— Ты смеешь подразумевать, что служил Его целям своими порочными деяниями?

Хватка стала железной, затянувшись как петля. Жертва осталась на своём месте, продолжая задыхаться.

— Не Бог заставил тебя убивать этих детей. Не Он заставлял тебя экспериментировать на них, а затем выбрасывать, словно мусор. Не Он был у тебя на уме, когда ты стремился удовлетворить свою святотатственную жажду знания.

— Значит, Церковь! — булькнул мужчина. — Я сделал это для Церкви! Они заставили меня это сделать! Ты не можешь убить того, кто служит Церкви!

— Вавилонская Башня была церковью — безрадостно произнёс его мучитель. — Самой первой. На каждом из её огромных этажей, тысяча верующих преклонялась, слушая слова своих священников, считавших, что понимают Волю Божью. Тем не менее, мы сожгли её дотла. На огненных крыльях мы снизошли, и убили всех, кто находился в её нечестивых залах. И когда мы закончили, мы нанизали тех священников на руины их глупости.

Валпер хныкнул и попытался отвернуться от безжалостного взгляда серафима.

— Я убивал священников прежде. Святых людей. Я убивал епископов, и кардиналов, и даже пап. Важных людей, считавших себя имунными к наказанию.

Уриэль пожал плечами, скрипнув бронироваными плечами.

— Скажу тебе секрет. Они горят точно так же, как любые другие люди.

— П-пожалуйста...

Ангел наклонился, так что следующие слова прошипел в лицо священника.

— Не моли о жизни, когда не заслуживаешь права жить.

Он отбросил Валпера, и тот упал к их ногам недостойной грудой. Отвращение было написано на привлекательном лице серафима.

— Сделай это — Уриэль дёрнул головой в сторону фигуры позади него. — Чем дольше я смотрю на него, тем сильнее хочу его сжечь.

Киба натянуто кивнул и вышел вперёд. Дьявол остановился на полпути и внезапно повернулся.

— Ты уверен, что не хочешь это сделать сам?

Уриэль поднял идеальную бровь. Мечнику явно было некомфортно.

— Ты всё-таки Архангел Воздаяния.

Серафим улыбнулся. Часть его предыдущего обаяния вернулась.

— Какой вежливый дьявол.

Его рука отстранённо взмахнула.

— Нет, нет. Это убийство твоё. Я настаиваю. Воздаяние, может, и мой домен, но наблюдать, как его вершат другие, меня столь же устраивает. Хотя если ты собираешься его убить, могу я предложить метод?

Киба снова кивнул, ещё более напряжённо, чем раньше. Ангел просиял, и постучал пальцем по своему нагруднику.

— Проткни его здесь. Чуть ниже сердца. пустота прекрасно заполнится кровью, и он продержится чуть дольше, и будет страдать чуть больше.

Они содрогнулись при этих словах. Он — нет, поскольку давно привык к этому. Мечник сглотнул, а затем повернулся к своей жертве.

— Не делай этого, Юуто — запинаясь, произнёс Валпер, когда Киба приблизился. — Н-не слушай его! Чего ты хочешь? Я дам тебе всё! Только не у-убивай меня! Пожалуйста! Чего ты хочешь?

В сравнении с ним, лицо парня было идеально собранным, когда он подошёл к дрожащему священнику.

— Ты можешь вернуть мне моих друзей?

Глаза мужчины расширились.

— Н-нет...

Киба опустил взгляд. На его губах появилась болезненная улыбка.

— Тогда зачем спрашивать?

Меч блеснул, опускаясь. Брызнула кровь. Никто из них не отвернулся, даже Асия. Руки бешено бились о пол, а затем замерли по бокам. Тело продолжало содрогаться ещё какое-то время после того, как испустило последний вздох.

— Ты был прав — тихо произнёс дьявол, глядя на подёргивающийся труп.

— Я всегда прав — кивнул Уриэль. — Это ещё одно из моих славных достоинств.

Киба повернулся взглянуть на него, взглянуть на них.

— Тогда почему я не чувствую никакой разницы?

Архангел улыбнулся.

— Я сказал, что у ангелов есть одна цель, когда они рождаются. Эта едиственная цель — то, что делает их ими. Их причина существования. Люди — другие. Вы не рождаетесь с целью. Вы создаёте их сами. И даже хотя ты был реинкарнирован как дьявол, это не меняет того, чем ты был прежде — Уриэль кивнул в сторону тела Валпера. — Ты завершил одну цель. Теперь тебе просто нужно найти другую.

Парень закрыл глаза. Наконец-то, он выглядел спокойным, в мире с собой.

Он нахмурился. Не потому, что был недоволен ситуацией, а потому, что ощущал прилив силы, и сейчас она шла не от него. Его взгляд мелькнул вверх, встретившись с серьёзным взглядом Уриэля.

— Похоже, не только пользователи Персон способны проходить решимость сердца.

Это было то, что он подозревал. Он не был уверен, как к этому относиться.

— Узы, что ты выковывал прежде, наделяли тебя силой — Архангел наклонил голову в сторону одинокой фигуры Кибы. — А теперь, такие же узы наделяют силой тех, кому ты решил помочь. Игорь гордился бы.

И снова, он не был уверен, как к этому относиться.

— А теперь внесём свою долю — серафим улыбнулся. — Сделаем это ещё интереснее.

Ангел сделал жест. Из земли поднялись эфемерные фигуры. Сперва они были бестелесными образами, едва видимыми невооружённым глазом, но постепенно они материализовывались и принимали формы знакомых всем существ. Самая маленькая из них едва доставала им до пояса. Самая высокая — до груди.

Иссей хотел было двинуться на помощь мечнику; он поднял руку перед грудью парня, остановив его. Дьявол удивлённо посмотрел на него.

— Это для него.

Глаза Кибы резко раскрылись. Удивление наполнило их, когда он увидел, что окружает его.

Рядом с Иссем, Асия хлопнула в ладоши перед грудью.

— Это же... — на лице бывшей монашки было счастливое выражение, исполненное трепета. — Они...

Ирина пробормотала молитву. На её лице было равно благоговейное выражение.

Они смотрели, как мечник встал на колени и с болезненной медлительностью протянулся к ближайшей фигуре.

Ксеновия повернулась взглянуть на Архангела.

— Вы сделали это для дьявола? — в её вопросе не было осуждения, не было враждебности. Лишь удивление.

— Нет — Уриэль улыбнулся. — Я сделал это для Нефилима, и тех, кого он защищает.

* * *

События в соборе сильно его вымотали; настолько, что он решил отдохнуть в то, что должно было быть рабочим днём. Его босс дал ему поблажку и принял придуманную отмазку. Старик отчитал его за то, что пришёл неготовым, но в итоге отпустил его. Платы за эти потерянные часы не будет, но он считал это равноценным обменом за несколько мирных часов.

Он открыл дверь в свою квартиру, остановился перед представшим перед ним зрелищем, и мгновенно пожалел, что попросил отпустить его с половины рабочего дня.

Они повернулись к нему, когда он вошёл, трое вместо одной, на лицах — одинаковые маски враждебности.

— Ай-яй, Арисато-кун, — улыбка Акено не совпадала с мрачным взглядом, который она посылала своей собеседнице — после всех хлопот, что мы прошли, разыскивая, где ты живёшь, выяснилось, что в твоём доме живёт другая девушка.

— Весьма неподобающе — кивнула Риас рядом с ней — жить вместе парню и девушке в столь юном возрасте.

Он знал достаточно о женской ярости, чтобы понимать — сейчас, пожалуй, не лучший момент, чтобы заговорить

Райнаре фыркнула.

— Это говорит парочка, преследующая его.

— Это не считается преследованием, если мы спрашиваем, куда пройти — прямолинейно ответила Риас.

— Хотя это не особо и нужно было — вставила Акено. — Предположение Хьёуду-куна была чрезвычайно точным. Он ошибся всего на пару домов.

Почему-то это его не удивляло.

Риас непроницаемо глянула на него.

— Пожалуйста, присаживайся, Арисато-сан — её голос был богат натянутой вежливостью. — В конце концов, это твой дом.

Внезапно возникло знакомое чувство обречённости. Нечто подобное уже случалось с ним и женской частью SEES. Это было, когда он сфокусировался только на развитии Социальных Связей, и проигнорировал последовавшие за ними чувства. В тот раз это едва не закончилось катастрофой, и узы, над выковыванием которых он так тяжело работал, были на волос от того, чтобы разбиться. Однако это преподало ему важный урок: за связью всегда стоит личность со всеми своими чувствами и эмоциями. А сейчас возникла похожая ситуация, и он был так же не готов иметь с ней дело, как и в прошлый раз.

Он поборол порыв скривиться. Придётся быть дипломатичным.

Он осторожно сел в единственное незанятое сиденье, стул рядом с Райнаре. Риас и Акено немедленно бросили на него обиженные взгляды. Секунду подумав, он понял, почему. Это намекало на его близость с Падшей.

Он слегка отодвинул стул от неё; в ответ Райнаре зыркнула на него. Он нахмурился; к ней быть холоден он тоже не хотел. Стул слегка подвинулся в обратном направлении.

Кажется, только Акено обращала внимание на то, как ему неуютно, и весёлые взгляды, которые она бросала на него в промежутках между зырканьем на девушку рядом с ним, говорили ему, что она получает от его дискомфорта удовольствие.

Неловкая тишина продолжалась, казалось, целую вечность; обе стороны смотрели друг на друга с открытой враждебностью. Он собирался было попытаться разоружить ситуацию, когда Риас сделала это за него.

— Он присоединился к моей свите.

Он имел в виду не это, когда думал о разоружении ситуации.

Райнаре ухмыльнулась.

— Только временно.

Риас уверенным движением отбросила волосы.

— Но он всё-таки помог мне.

Её оппонентка равнодушно пожала плечами.

— Мне он тоже помог — Падшая скрестила руки на груди. — Поэтому я и здесь.

Риас нахмурилась, и бросила на него неодобрительный взгляд.

— Он предложил отдать мне свои фигуры.

Взгляд Райнаре сердито мелькнул к нему. Ухмылка, впрочем, сохранилась.

— Он предложил мне место в свите с этими фигурами.

На этот раз на нём замер возмущённый взгляд Риас. Внешне, однако, её лицо оставалось собранным.

— Он призвал для меня Архидемона.

Райнаре побледнела. Было очевидно, что Падшая проигрывает эту битву. Раздражение угрожало прорваться за её маску. Затем её лицо озарилось, словно выловив некое позабытое воспоминание. На её лице разошлась приторно-сладкая улыбка.

— Я видела его голым.

...

Технически это было правдой, хотя это было, когда она была постоянно пьяна. Он вышел из ванной после быстрого душа, с полотенцем на бёдрах, и обнаружил её сидящей в коридоре, с бутылкой виски в руках и не в себе. Девушка повернулась к нему, громко рыгнула, и выдала довольно пошлое замечание, после чего отрубилась. Он честно не придал значения этому инциденту, и был даже удивлён, что Падшая его вообще вспомнила.

Тем не менее, это было низким ударом, и судя по преданному взгляду, который бросила на него Риас, он понимал, что удар достиг цели. Райнаре откинулась на стуле с победной ухмылкой на лице.

Пока Акено не испортила ситуацию.

— Мы можем это уравнять — предложила девушка. — Просто нужно сами увидеть его голым.

— Действительно — при этой идее Риас воспряла. — Ты права.

Она ожидающе глянула на него, словно ожидая, что он начнёт раздеваться.

Он вздохнул и миротворчески поднял руки.

— Почему вы здесь?

Риас нахмурилась, когда стало очевидно, что он не собирается делать то, чего от него ожидали.

— Мы здесь, чтобы поблагодарить тебя за спасение членов моей свиты... снова.

Райнаре издала презрительное фырканье.

— Тебе стоит научиться держать своих питомцев на более крепком поводке. Они уже не первый раз срываются.

— Разумеется, уж ты-то знаешь — парировала Риас. Лёд в её голосе был откровенно замораживающим. — Если уж кто, так это ты должна быть прикована на крепкий поводок.

Собранное выражение вернулось, вместе с менее эмоциональным тоном.

— Но мне не нужно беспокоиться, верно? Арисато-сан уже порядочно времени держит тебя под замком. Уверена, если будешь себя хорошо вести, он иногда будет выпускать тебя из клетки.

Негромкий зубовный скрежет был единственным продемонстрированым Падшей Ангелом признаком, что на неё это подействовало.

— Это не клетка. Мне здесь нравится.

Акено напоказ осмотрела окружение. Затем с невинным взглядом повернулась обратно к ним.

— Уверена, мы все в это верим.

Райнаре стиснула края своего стула. Скрип дерева было почти болезненно слышать. Он вмешался в разговор, пока не стало хуже.

— Как они?

Риас оторвала внимание от мрачной девушки. На её лице появилась знакомая теплота.

— С ними всё в порядке, благодаря тебе. Они всё ещё потрясены пережитым, но оправляются. Одна мысль об экзорцистах, атаковавших мою свиту...

Дьяволица покачала головой.

— Я огорчена Иссеем, что он отправился на эту миссию. И ещё более огорчена, что он не счёл важным изначально сообщить об этом мне. Я бы помогла, хоть мне это и не нравится. Это мой долг, как мастера своей свиты.

— Я бы сказала, что призванная Персона их столь же потрясла — Акено поддразнивающе улыбнулась ему. — Когда ты перестанешь нас удивлять, Акено-кун? Ещё что-то в этом духе, и ты начнёшь вызывать у нас сердечные приступы.

— Уриэль — пробормотала Риас, сузив глаза. — Архангел.

Райнаре немедленно воспользовалась нерешительностью дьяволицы.

— Теперь не так тепла к нему, когда знаешь, что он может призывать и ангелов, как и демонов.

Риас спокойно глянула на говорившую. Её губы слегка поджались.

— Не стану лгать, сказав, что меня это не беспокоит. Ангелы всегда были нашими врагами. Оба рода. Тот факт, что столь высокоранговый был рядом с моей свитой, тревожит, даже если это просто Персона — она вздохнула. — Но потом я вспоминаю, что он не причинил вреда никому из моей группы, даже помог кое-в чём, и большинство моих страхов исчезают.

Её щёки покраснели.

— А ещё я вспоминаю, кто призвал Уриэля, кто может его контролировать, и остальные мои страхи тоже исчезают — её взгляд почти застенчиво метнулся к нему. — Я бы хотела, чтобы он знал, что я думаю о нём как и прежде, и мои чувства не изменились.

Он был признателен, что сразу после этого заговорила Акено. Это означало, что ему не нужно отвечать на это признание.

— Хотела бы я знать, что сказал бы реальный Уриэль, узнав, что его аналог столь капризен, — похоже, эта мысль девушку веселила — и столь мстителен. А ещё говорят, что Небеса исполнены сочувствия и справедливости.

— Почему я и предупреждала Иссея о сотрудничестве с той парочкой — с лёгким неодобрением сказала Риас. — Надеюсь, он выучил свой урок из этого опыта и своего наказания.

Он вспомнил, что парень упоминал что-то о наказании. Они были дьяволы, не демоны, но он всё же ощутил укол болезненного любопытства. Подобные Белиалу не смущались карать своих миньонов, и он знал, сколь жестоки они могут быть к тем, кто их подвёл. И сам он был знаком с суровыми наказаниями в своём предыдущем мире. Мысли об экзекуциях Митсуру всё ещё заставляли его содрогаться.

— То, что он сделал... — слова возникли медленно, почти нерешительно, и он сам был удивлён, что это говорит — ...было во имя благой цели. Возможно, он не подчинился твоим приказам, но если бы он не помог этим двоим, всё могло стать намного хуже.

Риас улыбнулась. Как и Акено, хотя её улыбка была направлена к сидящей рядом с ним.

— Надо же, Арисато-кун защищает членов нашей свиты. Только подумать, что за столь короткое время мы стали столь близки.

Райнаре злобно зыркнула, но ничего не сказала.

— Ты прав, Арисато-сан, и я это учла — мрачно произнесла Риас. — Тем не менее, Иссей и остальные нарушили мой прямой приказ. Они должны быть наказаны так или иначе.

Вмешиваться было не его дело, но любопытство взяло верх. Ну, и немного беспокойства.

— Как ты их наказала?

Дьяволица мрачно и искренне глянула на него.

— Я их отшлёпала.

И с этим все его страхи рассеялись. Иногда он сам себе удивлялся, с чего вообще беспокоился.

— Ты их... Отшлёпала.

Риас кивнула.

— Да.

А затем, словно подчёркивая, на её лице появилось беспокойство.

— Ты не думаешь, что я была с ними слишком строга?

Он хорошенько задумался, что ответить, но в голову так ничего и не пришло. Риас поняла его молчание неправильно.

— О, я так и знала, что ты не одобришь. Прошу прощения, Арисато-сан. Как почётный дьявол высокого ранга, втянутый в этот бардак, ты тоже имеешь право голоса в определении их наказания — девушка серьёзно посмотрела на него. — Ты тоже хотел бы их отшлёпать?

Образ его, стоящего над их неподвижными телами с выбивалкой в руке, был столь безумным, что он не смог сдержаться. Большую часть изданного звука удалось придавить, но часть всё же прорвалась.

На другом конце стола обе дьяволицы удивлённо моргнули.

— Ты только что... — начала Риас.

— ...Засмеялся? — закончила за неё Акено.

— Нет — он наконец справился с собой. — Я этого не делал.

На лице Акено разошлась довольная усмешка. Она выглядела совершенно не убеждённой его словами.

— По мне, это звучало как смех.

— Ты ошибаешься, — нейтрально произнёс он — просто... В горло что-то попало.

— Разумеется — её тон ясно говорил, что она всё так же не верит. Повернувшись, черноволосая красотка направила игривый взгляд в сторону Райнаре. — Вот ещё то, что у нас с ним было, чего ты не можешь.

Падшая скрестила руки на груди.

— Если бы только смех был ключом к сердцу.

— Нет, — уверенно произнесла Акено — но это начало.

Она улыбнулась ему.

— Помимо прочего.

Словно восприняв это, как указание, Риас прочистила горло. Она выглядела явно нервничающей.

— Я слышала от членов своей свиты. Про твою семью. Это правда?

Он нахмурился, но всё же кивнул.

— И других родственников в этом городе у тебя нет? Ты живёшь здесь? Один?

Он снова кивнул. Её взгляд смягчился.

— Почему ты раньше нам об этом не сказал, Арисато-сан? Мы могли бы тебе помочь. Это минимум, что мы могли бы сделать после того, что ты сделал для нас.

Он осмотрелся. Можно признать, что его квартира довольно спартанская, если речь о комфорте, но он не думал, что она настолько плоха. Райнаре фыркнула, когда он сказал это.

— Да, произнесла Риас — но ты заслуживаешь большего. Пользователи Священных Механизмов с долей твоих способностей хорошо вознаграждаются своими мастерами — она намекающе глянула на него. — Как минимум, ты должен бы жить в условиях получше.

Он улыбнулся.

— Я помог тебе не ради награды.

— Нет, — согласилась она — но меня беспокоит, что ты живёшь здесь сам по себе. И поэтому хочу пригласить жить в одной из усадеб нашей семьи — она подняла руку, прежде чем он смог сразу ответить. — Я знаю, что ты не из тех, кто принимает подобное, но, пожалуйста, выслушай все детали, прежде чем решить. Там есть слуги, которые позаботятся обо всех потребностях. Тебе не нужно беспокоиться о ренте, или счетах, или о чём-то ещё подобном. Тебе будет комфортно.

Её лицо на протяжении речи всё краснело, и сечас достигло пика.

— И если тебя беспокоит одобрение моих брата или отца, не беспокойся. Я думаю, они будут более чем согласны.

Это было щедрое предложение, и он видел, сколько храбрости потребовалось от неё, чтобы его сделать. От чего отказаться становилось ещё сложнее.

Он мотнул головой. Рядом с ним, Райнаре выглядела испытывающей невероятное облегчение.

— Понятно. — К её чести, Риас не выглядела такой упавшей духом, как звучал её голос. Скорее, её лицо говорило. что она не собирается так просто сдаться. Её следующие слова лишь укрепили эту мысль. — В таком случае, можем мы переговорить наедине?

Он помедлил. В её тоне было нечто, что звучало как просьба. В итоге, это заставило его встать со стула.

Риас прошла с ним в угол; взгляд Райнаре следовал за ними. На её лице боролись гнев и ревность. Единственным, что останавливало ей от того, чтобы последовать за ними, была Акено, чья улыбка стала опасной, когда они отошли. Он подозревал, что всё это было запланировано.

Риас удивила его, когда, оказавшись на месте, заговорила не о своём предыдущем предложении, а о совсем другом.

— Церковь знает о твоей способности. Те двое послали сообщение. Что означает, ангелы тоже знают.

Он ощущал в её тоне неодобрение.

— Они выполняют свой долг. Не вини их.

— Ты прав — она вздохнула. — Но они мне всё равно не нравятся. Они экзорцистки, и хотя они в основном охотятся на диких дьяволов, их коллеги причиняли вред и невинным. И есть те, кто не делает разницы.

— Рыцари Храмовники — он немедленно понял, что она пытается сказать.

— Верно — Риас кивнула. — Они тайный орден, и немногие знают об их существовании. Даже в нашем обществе о них знают немного, и то только высокоранговые дьяволы. Мы знаем, что они ненавидят нас со страстью, граничащей с безумием, и убивают любого из нас, кого видят, совершали ли те преступления, или нет.

Её лицо затвердело.

— Мой брат потерял друзей от их рук. Тот факт, что они появились в таком количестве, нас очень беспокоит.

— Вы думаете, что они здесь из-за меня? — задал он первый вопрос, пришедший на ум.

Риас мрачно улыбнулась.

— Очень вероятно, что из-за тебя. Наше редкое общение с Рыцарями Храмовниками указывает, что они восславляют убийство дьяволов. Они гордятся тем, как много убили — в её тоне появилось отвращение, и он решил, что не может её винить. — Скорее всего, твой призыв Белиала распалил их амбиции. Они прибыли с целью убить Архидемона, но вместо этого к их удивлению столкнулись с Архангелом. Полагаю, в этом есть своеобразная кривая ирония.

Он не мог не согласиться.

Лицо дьяволицы вновь стало серьёзным.

— С угрозой Рыцарей Храмовников покончено, но я боюсь, что они лишь малая часть большей игры. Тот, кто украл Экскалибуры, ещё не появился.

Это было для него новостью.

— Один из них сбежал — произнёс он, решив, что ослышался. — Другой был убит Юуто.

— Эти двое на это неспособны — нахмурившись, ответила Риас. — Даже мы, дьяволы, знаем, что Экскалибуры хорошо охранялись. Храмовники тоже не смогли бы. Их, может, и не любит собственная фракция, но они всё ещё служат Церкви, и кража Экскалибуров была бы для них святотатством.

Она покачала головой.

— Нет, им помогал кто-то другой. Кто-то гораздо более могущественный и хитрый. Достаточно, чтобы справиться с охраной того места, где хранились мечи, и достаточно, чтобы повлиять на Рыцарей Храмовников и убедить их помочь им.

Он переварил эту информацию, и счёл её беспокоящей.

— Пара экзорцистов сказала, что целью кражи Экскалибуров было начало войны.

— И это значит, что он или она будет искать новый способ начать эту войну. И раз скрытный способ не сработал, им остаётся только сила — дьяволица устало вздохнула. Её раздражение стало заметно, и его приложило мыслью, что, возможно, быть мастером свиты не так просто, как кажется. — Мы с Соной эвакуировали Академию Куо на тот случай, если такое произойдёт. Руководство считает, что это для обновления. Что насчёт учеников, — она усмехнулась — полагаю, они рады любому перерыву в занятиях.

Он пропустил юмор и сфокусировался на сложностях.

— Думаешь, они выберут в качестве цели Академию Куо?

— Это место, где проводят большую часть времени двое высокоранговых дьяволов и их свита. Эта концентрация сама по себе делает привлекательной целью. Больше того, будет символичным жестом атаковать школу, публика ненавидит, когда атакуют детей — она снова выглядела радражённой. — Я попросила брата о помощи. Сайзекс согласился с моим мнением, но он не может так просто разделить свои силы ради того, что на первый взгляд, и хорошо бы чтобы таким и осталось, причуда. И плюс, он не хотел бы собирать в городе заметное количество дьяволов после того, что произошло с Экскалибурами. Ангелы и Церковь могут воспринять это как начало войны.

То есть всё остаётся на острие ножа.

Риас улыбнулась его прямолинейности.

— Как я сказала, пока что это одни догадки. Есть шанс, что всё нормально, и Фрид с Валпером были единственными, кто отвечает за кражу. Но это просто оптимизм, а когда всё работало на одном оптимизме?

Она не представляла, как его мнение о ней выросло после этого.

— Почему я и беспокоюсь о тебе — в её глазах мерцала забота. — Мы с Соной согласны, что охрана Академии Куо — наш долг. Наши свиты в ближайшие дни останутся на территории школы, просто на тот случай, если мои предположения верны. Мы думаем, что нашей совместной численности будет достаточно, чтобы отбиться от любой угрозы. Это может сделать нас целью, собравшейся в одном месте, но в численности есть безопасность. У тебя такой защиты нет, и если мы смогли найти, где ты живёшь, то и наши враги смогут.

Он мог догадаться о её намерениях.

— Ты хочешь, чтобы я присоединился к охране школы — медленно произнёс он.

Риас кивнула.

— Твоё присутствие было бы желанным добавлением к нашим силам. И мы тоже можем тебе помочь. Пока что только ты спасал мою свиту. Позволь отплатить тебе.

В её словах была мудрость. И не в его духе было игнорировать мудрость.

— В таком случае, увидимся завтра.

Девушка выглядело одновременно довольной и испытывающей облегчение.

— Это была простая часть — признала она. — Убедить тебя оставаться с нами в Академии. Сложная часть — убедить тебя во второй половине моего беспокойства.

Он помедлил, когда дьяволица наклонила голову в сторону Райнаре. Он был готов развеять её страхи, когда она перебила его, и доказала что его предположения ошибочны.

— Я не ревную к ней. Я опасаюсь её. Она опасна, и уже причиняла вред членам моей свиты. Я не позволю, чтобы такое произошло с тобой — сталь в её голосе заставила его улыбнуться. — Я ей не доверяю.

— Я тоже ей не доверяю.

— И тем не менее она остаётся в твоём доме — неодобрительный взгляд Риас оставался на Падшей Ангеле.

— Ей некуда идти.

— И какая разница, если нашим врагам некуда идти? — в её словах был вызов.

— Это имеет значение, поскольку наступит время, когда наши враги перестанут быть врагами — мягко произнёс он. — Они станут просто личностями, и я не прогоняю личностей.

Девушка вздохнула. Это звучало так, словно она признаёт поражение. Когда она снова взглянула на него, повернувшись, в её глазах было веселье.

— Есть поговорка про "познай врага". Не думала, что ты воспринимаешь это так буквально, Арисато-сан.

Он знал, что она его дразнит, и удержался от ответа. Риас улыбнулась его молчанию, а затем вновь посерьёзнела.

— Живи со мной, когда это всё закончится. Серьёзно — в этот раз её покрасневшее лицо было исполнено решимости. — Там тебе будет безопасно, и будет обеспечено всё, чего захочешь.

Дьяволица бросила на него взгляд.

— Можешь и её захватить.

Он поднял бровь.

— Она же тебе не нравится.

— Нет, не нравится — согласилась она, оставаясь красной. — Но если это для тебя, я не возражаю.

Его удивило, что малая его часть хотела принять предложение. Тем не менее, он всё равно помотал головой. Риас кивнула, принимая его решение.

— Предложение остаётся в силе — шепнула она. Повернувшись, она направилась к двери. Акено изящно скользнула со своего сиденья и последовала за ней.

Они остановились у двери и тепло взглянули на него.

— Увидимся завтра в школе, Арисато-сан — произнесла Риас.

Он собирался попрощаться в ответ, когда девушка вдруг наклонилась. Поцелуй в щёку его не удивил. Он его даже, можно сказать, ожидал. Что его удивило, так это лёгкая боль ниже пояса. Он моргнул и уставился на ту, что была в ответе за это. Её взгляд говорил о том, что это действительно она только что ущипнула его за задницу.

Прежде чем он смог ответить, они уже исчезли, лишь довольный смех Акено звучал эхом.

Он закрыл дверь, всё ещё неверяще, и повернулся, увидев, как Райнаре зыркает на него — или, точнее, на то место, которое потрогала Риас. Выражение на её лице чётко сказало ему, чего она хочет.

— Нет — всё, что он сказал.

* * *

Как и сказала ему Риас, Академия Куо была безжизненной, когда он вошёл на её территорию. Для него это было необычно. Он привык видеть человеческую активность, как только входишь в ворота, и внезапное отсутствие этого вызывало дискомфорт. Это, и ещё тишина напоминала ему о другой школе и высоком, нависающем шпиле, что извергался из её фундамента в Тёмный Час.

Он вошёл в саму академию и нашёл её столь же пустой, как и снаружи. Он ускорил шаг, когда звучание собственных шагов стало отражаться эхом, вновь навевая нежеланные воспоминания.

Перед ним нависла дверь в комнату студсовета, и, открыв её, он обнаружил, что они уже сидят вокруг стола. Обе свиты, вместе с двумя знакомыми фигурами. Ирина слегка улыбнулась ему со своего места. Ксеновия выглядела так, словно не знала, что о нём думать. Её взгляд разделяли некоторые со стороны Соны.

Он не возражал. В конце концов эти взгляды исчезнут, и вернётся нормальность. Такова жизнь.

Он сел на пустой стул между Иссейм и Кибой. Первый открыто широко улыбнулся ему, второй приветственно кивнул. Риас огорчённо глянула на него через стол, а затем на пустой стул рядом с ней, который, он подозревал, был оставлен специально для него. Он не сказал ей, что выбрал это место потому, что место, которое она ущипнула, всё ещё болело. (пр. переводчика: Диа, Карл, Диа!)

— Ай-яй, Арисато-кун — Акено, похоже, заметила его дискомфорт, и улыбнулась ему. — Ты опаздываешь. Мы как раз обсуждали проблему у нас на руках.

— А точнее, Рыцарей Храмовников, и то, как они связаны с нашей ситуацией — Сона поправила очки.

Ответить решила Ксеновия, и она выглядела сердитой.

— Сами Храмовники никак не могли украсть эти клинки. Они экстремисты. Фанатики. Даже если бы они пришлис достаточными силами, чтобы забрать Экскалибуры, иж ждало бы равное количество наших собственных экзорцистов, готовых защищать святые мечи даже ценой своих жизней. Даже с помощью Валпера и Фрида это не возможно.

— Мы считаем, что главный виновник остаётся на свободе — сказала Ирина, и Риас согласно кивнула. — И мы думаем, что он или она — очень могущественное существо.

— У вас есть доказательства? — спросил Киба. Его тон был далеко не столь холоден, как две ночи назад.

— Экскалибуры охраняли наши лучшие экзорцисты — Ксеновия поморщилась. — Хранилища были защищены множеством воинов, обучаемых с рождения. Тот, кто украл мечи, убил их так быстро, что они даже не успели достать оружие.

На её лице появился сдержанный гнев.

— Мы нашли тела. Это не было чистой смертью.

— Мы были знакомы с некоторыми из них — тихо произнесла Ирина.

В комнате были заметны взгляды симпатии.

— И поэтому мы должны сохранять бдительность — произнесла Риас. — Мы можем ожидать ту же безжалостность, если наши враги решат открыться.

— Возможно, даже больше — указала Сона. — Их первая попытка провалилась. Они будут безжалостны, чтобы гарантировать, что вторая попытка будет успешна.

— Церковь приказала нам отступить — Ксеновия покачала головой. — Экскалибуры в надёжных руках, и для них это всё, что имеет значение. Но мы не уйдём, пока главный враг не будет найден и обезврежен. По крайней мере, мы можем попытаться отомстить за павших.

— Но если угрозы нет, — пробормотала Ирина — если выяснится, что это было просто предположение, мы будем очень скверно выглядеть. Наше начальство не любит задержек, особенно если у них нет серьёзных причин.

— У меня то же самое — вздохнула Риас. — Мой брат мне верит, но он в меньшинстве. Общество дьяволов всегда было политизировано, и многие семьи хотят себе позицию Сайзекса. Я уже слышала, что некоторые нападают на него за то, что он прислушался ко мне и держит наши силы в готовности.

Он впервые видел в ней такую горечь. И он решил что это ей не идёт.

— Фаворитизм, как они говорили.

— В такой ситуации нет места политике — буркнула Ксеновия.

Риас улыбнулась экзорцистке

— В этом мы согласны.

Воцарилось молчание. Они выглядели погружёнными в свои мысли.

Нарушила его Ирина, чей взгляд остановился на нём.

— Они хотят встретиться с тобой.

Риас и Акено нахмурились. Сона понимающе посмотрела на него.

— Церковь, я имею в виду — пояснила девушка. — Они хотят встретиться с тем, кто призвал Уриэля. По крайней мере, большинство. Есть и... сопротивление... этой идее среди некоторых.

— Тех самых, кто хотели послать армию, чтобы вернуть мечи — невесело произнесла Ксеновия. — Миссия, которую они объявили изначально провальной, оказалась успешной, так что сейчас они хватаются за соломинку, чтобы прикрыть свой стыд. Некоторые из них заявили, что призыв ложного Уриэля может считаться святотатством.

Он счёл это весёлым, в мрачном, ироничном смысле.

— Но мы вам помогли! — воскликнул Иссей. — Без нас вы бы никогда не смогли вернуть Экскалибуры!

— Да, — улыбнулась в направлении парня Ирина — и мы благодарны за это. Но Церковь — очень большая организация, состоящая из множества различных фракция. Большинство из них здравомыслящи, и столь же благодарны, как и мы. Однако некоторые из них радикальны, и обладают очень узкими взглядами. Как раз они это и говорят.

Девушка со значением посмотрела на свою товарища-экзорцистку.

— Мы тоже не избежали их нападок. Они заявляют, что мы тоже святотатцы, раз работали с дьяволами.

— Они же не причинят вреда вам или Арисато-сану? — с озабоченностью на лице произнесла Асия. — Когда я ещё была Святой Девой, моей единственной обязанностью было помогать людям. Я никогда не видела, что происходит за сценой. Я не знала, что всё так сложно.

— Церковь хотела, чтобы ты не знала об этом. Они предпочитают изображать единство, хотя в реальности изрядно расколоты — Ксеновия пожала плечами. — Политика безжалостна. А когда смешана с верой, становится ещё безжалостней.

— Я бы не стала заходить так далеко — мягко произнесла Ирина. Повернувшись, она кивнула Асии. — И не беспокойся. Экстремисты — маленькая фракция в сравнении с умеренными. Они не могут напрямую влиять на основную силу. Единственное, что они могут, это накладывать вето на предложения, но уж в этом хороши. Как раз поэтому Рыцарей Храмовников всё ещё не отлучили. Каждый раз, когда это предложение выносится на обсуждение, экстремисты собираются вместе и налагают на него вето.

Она вздохнула.

— Множества плохих вещей о которых говорят, как о деяниях Церкви, мы так же стыдимся, как и вы. Но мы не можем кого-то наказать без одобрения большинства. И зачастую те, кто совершают преступления, находятся под защитой радикальных фракцый, у которых или есть свой интерес в преступнике, или просто подкуплены. Даже с Валпером, — экзорцистка глянула в сторону на Кибу — его отлучение едва удалось провести. Те же самые фракции, которые сейчас говорят, что мы святотатцы, голосовали против этого. Для них, нет такого преступления, которое нельзя было бы оправдать, если они сделаны во имя божье.

Девушка увидела выражения на их лицах, и улыбнулась, извиняясь.

— Прошу прощения, если создала о нас плохое впечатление. В Церкви полно хороших людей, стремящихся делать добрые дела. Просто она так устроена, чно нам очень сложно оказвать серьёзное влияние и что-то менять.

— Это можно сказать о любой организации — пробормотала Риас.

— Да — резко сказала Ксеновия. Повернувшись, она бросила на него нечитаемый взгляд. — Если умеренные добьются своего, ожидай делегации, когда всё это закончится. Они зададут вопросы и уйдут. Если своего добьются экстремисты, жди экзорцистов. Они зададут вопросы и заберут тебя, чтобы задать ещё вопросы.

Он поднял бровь.

— Как будто мы это позволим! — ощетинился Иссей. Рядом с ним, Асия согласно кивнула. Он полагал, что ему должно быть приятно, что остальная свита Риас выглядела столь же непокорной.

— Это только если экстремисты пропихнут свою позицию — Ирина ощутила, что беседа наполняется врждебностью, и поспешила объяснить. — Обычно умеренные их игнорируют. Так что, скорее всего, будут только делегаты.

— Скорее всего — не то же, что точно — мрачно произнесла Акено.

— Верно — признала экзорцист. — Но поэтому мы и здесь, разве нет? На тот случай, если что-то произойдёт. Если бы были гарантии, ваша фракция — она бросила взгляд на Риас — не думала бы, что твой брат тебе потакает, а наша фракция не требовала бы нашего возвращения.

С этим они поспорить не могли.

— Возможно, нам стоит обсудить, как будем патрулировать — вернула разговор на рельсы Сона.

— Да, ты права — Риас повернулась к ним. — Мы решили, что лучше всего будет поддерживать существенные силы на территории академии. Таким образом мы будем готовы, если враг атакует. Однако, чтобы не было неожиданностей, мы будет каждый час высылать патруль. Они будут обходить соседние районы и саму Академию Куо, для надёжности. Докладывать будут сюда, здесь организуем штаб. Есть вопросы?

Она улыбнулась, когда они помотали головами.

— В таком случае, удачи, и будем надеяться, что в итоге это окажется просто повышенной осторожностью.

* * *

Когда парень снова нашёл его, он сидел на той же лестнице в том же здании, только что вернувшись с патрулирования. В этот раз, однако, в его руке не было недоеденого сэндвича. Вместо него была книга, и он положил её, увидив приближающегося.

Киба не смотрел ему в глаза, когда остановился у подножия лестницы. Парень некомфортно потёр свою шею сзади.

— Я прошу прощения — произнёс он прежде всего.

Он поднял брови.

— За то, что оставил тебя и остальных — поспешно пояснил парень. — Я не должен был этого делать. Я извиняюсь за свои действия.

Он пожал плечами.

— Принято.

На лице Кибы мелькнуло удивление.

— Ты на меня не сердишься?

Он обдумал слова парня, прежде чем ответить.

— Ты извинился перед ними?

— Да — Киба кивнул. — Они тоже приняли мои извинения. Просто сказали мне не далать так в будущем.

Что-то вроде веселья появилось во взгляде мечника.

— Иссей сказал, что надерёт мне задницу, если я брошу их снова.

Он улыбнулся. Это звучало похоже на Иссея.

— В таком случае, я на тебя не сержусь.

Дьявол покачал головой.

— А стоило бы. Я бросил вас всех. Причём тогда, когда больше всего был нужен. Все вы могли погибнуть, а я был слишком погружён в свои фантазии о мести, чтобы заботиться об этом. Ты был прав, когда давал мне совет. И ты, и Иссей. Когда я был в том проходе, я мог думать только о том, чтобы убить Валпера... Больше ничего не имело значени — взгляд Кибы омрачился. — И это... Это меня пугает.

Он видел, как действует на него это признание.

— Ты допустил ошибку. Ты исправил эту ошибку. Это всё.

— Это больше того — запротестовал мечник. — Я позволил своей ненависти управлять мной. Если бы не ваши с Иссем советы, я мог бы не вернуться.

Он недооценивал себя.

— Нет — Киба удивлённо посмотрел на него. — Личности не меняются просто из-за слов.

Он наклонил голову к собеседнику.

— Ты вернулся бы, с советами или без.

Дьявол неуверенно улыбнулся. Он прислонился к стене, как в прошлый раз.

— Ты говоришь это так уверенно — пробормотал парень. — Ты всегда смотришь на хорошую сторону вещей?

— Когда-то я всегда смотрел на плохую сторону — он пожал плечами. — Это сделало меня очень безразличной личностью.

— Ты это упоминал.

— Да — ответил он, ожидая, что на это разговор закончится. Однако Киба оставался на том же месте, прислонившись к стене, с нечитаемым выражением на лице. — Ещё что-то?

Парень дёргано кивнул. Его взгляд внезапно стал неуверенным.

— Ты помнишь Священный Механизм, что я тебе показывал? Рождение Мечей?

Он вспомнил тот инцидент и последовавшие за ним события. Наклонил голову в сторону дьявола.

Киба нахмурился.

— Ну, после того, что произошло в соборе, я получил новый. Кузнец Мечей. И с ним, я могу делать это.

Луч света извергся из сжатой руки парня. Ом уплотнился, превращаясь в клинок с широким лезвием, напоминавший фалькон, с изогнутым и приподнятым концом. Святой меч. И дьявол, способный его создать. Какая ирония.

Ну, это объясняло тот прилив силы. Хотя он и был рад, что Рыцарь обрёл новую способность, он был не уверен, почему парень решил поделиться с ним этой информацией.

— Риас оценит эту силу — он решил, что его собеседник хотел слышать это.

К его разочарованию, парень лишь нахмурился ещё сильнее.

— Она знает и ценит, но меня удивляет не это — голос Кибы вздрогнул. — Что меня удивляет, так это то, что когда я объединяю эффекты Рождения Мечей и Кузнеца Мечей, я могу создавать это.

Святой меч в его руке рассеялся. Вместо него материализовалось новое оружие.

На первый взгляд оно было почти разочаровывающе обычным. Гладкая поверхность без украшения, гарда на стыке рукояти и клинка — просто прямоугольный брусок. На конце рукояти — сфера-противовес, столь же гладкая и обыкновенная, как всё остальное. Единственной примечательной чертой была длина; три с половиной фута от острия до навершия рукояти, можно держать как в одной руке, так и в двух. Сам клинок широкий, три четверти от ширины человеческой ладони. Это было обыкновенное оружие, и он видел их достаточно, чтобы понимать, что если положить его в кучу в средневековой оружейной, никто не заметит разницы.

Но, как всегда с такими вещами, оценивать только по внешнему виду — скверный метод определения силы.

Он взял его из рук парня. Взгляд Кибы оставался прикованным к клинку, словно это было нечто совершенно чуждое.

— Это не сталь, и не любой известный мне металл, однако он рубит лучше, чем любой клинок, что был в моих руках. Если бы моя склонность не лежала к демоническим мечам, это было бы моим любимым оружием. Но проблема не в этом — дьявол сглотнул. — И в демонических мечах, и в святых мечах есть сущность. У них есть атрибут, делающий их тем, что они есть. В этом ничего нет. У него нет души. И тем не менее, когда я им пользуюсь, я ощущаю голод, доносящийся из его ядра, словно клинок хочет, чтобы в него что-то поместили. Словно тоскует по личности.

Парень покачал головой, нервозность на его лице усилилась.

— Честно говоря, я не знаю, что и думать. Я даже не понимаю, как меч может быть таким.

Он провёл пальцем по всей протяжённости клинка, чувствуя знакомую прямоту лезвия. Улыбка на его лице отразилась в полированой поверхности оружия.

— Это потому что это Нигил-оружие.

* * *

Ему пришлось ещё раз выслушать план парня, чтобы убедиться, что правильно услышал, и когда тот закончил, попросил повторить ещё раз, просто для надёжности.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе тренироваться.

Иссей с энтузиазмом кивнул.

— И твой метод тренировки основан на том, чтобы броситься на мои Персоны?

— Драконов, если они у тебя есть — дьявол снова кивнул. — Ддрайг говорит, что будет полезно испытать себя против них, чтобы повысить мою силу. Он ещё говорил, что я могу раскрыть больше потенциала Усиленного Механизма, если буду рядом с драконами.

Чтобы подчеркнуть свои слова, парень поднял руку и показал багровую перчатку. Зелёный самоцвет в центре блеснул, словно соглашаясь.

— И ты думаешь, что это сработает?

Иссей нерешительно помедлил.

— Я не знаю — признал он. — У меня есть сомнения. Даже Ддрайг говорит, что это может занять много времени.

На лице парня появилась решимость.

— Но даже если так, я всё же хочу попробовать. Мне нужно стать сильнее, если я хочу защитить Асию, Бучо и остальных. Беспомощность, которую я чувствовал, когда эти Храмовники меня прижали... Я не хочу снова это чувствовать.

— Ты сделал, что мог — он произнёс это, как комплимент. Иссей, однако, так не воспринял. Сердитый взгляд на его лице был выражением, которого он не ожидал от обычно весёлого парня.

— Да, и этого было недостаточно — дьявол зыркнул на землю. — Я, блин, ничего не смог сделать. У них были все преимущества, а у нас — никаких.

— Они были подготовлены. И были бы очень плохи в подготовке, если бы не имели при этом преимущества.

Иссей без энтузиазма улыбнулся.

— Поэтому мы и должны стать сильнее. Чтобы в следующий раз, когда произойдёт что-то подобное, мы были готовы. И чтобы этого добиться, мне нужна твоя помощь, Арисато-сан.

Это была достояная цель. Парень смотрел на него с надеждой и ожиданием. Он кивнул, молча соглашаясь.

— У тебя есть место на присмотре?

Иссей указал на площадку, где они стояли.

— Здесь.

Он нахмурился, а затем осмотрелся. Спортплощадка Академии Куо, используемая для атлетических упражнений. За круговой дорожкой лежали лужайки со свежескошенной травой, блестящие от росы. Так вот почему парень пригласил его сюда. Он сперва подумал, что эта просьба странноватая, но теперь понимал, что к чему. Иссей заметил его взгляд и поспешил объяснить.

— Президент студсовета помогла мне подготовить здесь. Тут есть обереги, которые не пропустят посторонних, и позволят нам сконцентрироваться на своём. Они же отремонтируют повреждения, когда мы закончим.

Его губы вздрогнули. Возможно, не только храбрость, но и доля хитрости тоже.

— И ты знаешь, с какой Персоной хочешь сразиться?

Лицо дьявола стало решительным.

— Нидхёгг.

Он с любопытством глянул на парня.

— Есть причина?

— Да. Ддрайг сражался с ним прежде. Он может сказать мне, если есть какая-то слабость, которую я могу эксплуатировать. Ещё Ддрайг сказал, что Нидхёгг — очень сильный дракон. Я хочу испытать себя против него.

— Есть враги полегче — указал он.

— Если я слишком слаб, то попробую этих других врагов. Я хочу начать с сильнейшего.

Он полагал, что парень всё перепутал, но кто он, чтобы судить, какую тренировку хочет перенести кто-то другой? Он собирался призвать оговорённого дракона, когда некая сущность остановила процесс, прежде чем он начался.

Оно не требовало быть призванным. И не просило. Оно аргументировало. Объяснило, почему этого хотело, и указало собственные мотивы.

Он согласно кивнул, и прилив силы, который совершенно не был Нидхёггом, ворвался в его разум.

Усиленный Механизм внезапно беспокойно замерцал. Его носитель нахмурился.

— Почему Ддрайг говорит мне убегать?

Он улыбнулся.

И Куда Ты Убежишь, Смертый?

Иссей замер на месте. Самоцвет на его перчатке продолжал вспыхивать всё более яркими тонами зелёного.

Куда Ты сможешь Убежать Теперь, когда Я Знаю, Кто Ты, и Что Ты Несёшь в Себе?

Голос был мягким, мелодичшым шёпотом, с тоном рептилии, и безошибочно женским. Его несла змеиная шея, толстая и мускулистая, однако странно изящная. Чешуя чистейшего синего цвета блестела серебром, изгибаясь.

Ддрайг. Багровый Император.

Челюсти разошлись, обнажив ряды идеальных конических зубов. Молнии трещали в пространстве меж ними.

В Последний Раз, Ког Мы Встретились, Ты Бросил Меня Умирать на том Проклятом Поле Боя, и Я ещё не Получила Шанса Отомстить.

В гребнистом черепе метались в глазницах глаза размером с человеческий кулак. Мудрость сияла в пурпурных сферах. Мудрость и хитрость. Взгяд остановился на Усиленном Механизме, словно кошка смотрела на добычу.

Нидхёгг всегда был Гордым Драконом. Он Надругался над своей Святой Формой, дабы Сразиться с Тобой Наравне. Я Не столь Разборчива, Когда Речь Идёт о Методах Мести.

Сделанный ей шаг заставил содрогнуться землю. Когти, твёрдые, как алмазы, утонули в школьной площадке, погрузившись в мягкую землю.

Ты Нанёс Мне Обиду, Великий Уэлльский.

Она поднялась в полный рост. Меньше Нидхёгга, но столь же величественна, если не больше. Насыщенная лазурь её чешуи напоминала перекаты океанских волн, когда она двигалась.

И Тиамат, Мать Драконов, Хозяйка Бушующих Морей, Никогда не Забывает Обид.

* * *

Парень был избит, покрыт синяками, и лежал на полу, раскинув конечности, когда это закончилось. Образцово-показательный пример усталости... Его грудь быстро поднималась и опускалась, сердце колотилось в груди, дыхание было быстрым и прерывистым. Это изначально не было честным боем, но он всё же сражался доблестно. Площадка вокруг превратилась сплошной бардак. Полосы сожжённой травы, дорожки, где прошлись молнии, превращая всё в пепел. Как и Нидхёгг, Тиамат высказывала своё презрение как действием, так и словами. Однако в отличие от Нидхёгга, за её словами была цель.

Он подошёл и протянул руку. Иссей ухватился за неё и поднялся.

— Это сработало?

Парень кивнул, хотя это движение и заставило его пошатнуться. В неважном состоянии, но это его не удивляло. Не ожидайте, что останетесь непострадавшим, сразившись с Персоной легендарного дракона.

Он указал на землю и гряз, которой был покрыт дьявол.

— И ты что-то из этого извлёк?

Иссей широко улыбнулся. Он сжал Усиленный Механизм в кулак.Воздух вокруг его свободной руки исказился и заколебался, словно под ударом свирепого шторма. Материализовались элемены брони. Они закрепились на конечности парня, превращаясь в кобальтовые ножны. Пурпурные самоцветы окружали их, мерцая на утреннем свете. И на конце торчал толстый, клыкастый ствол пушки, с раскрытым провалом оскаленной пасти.

Воздух затрещал от наполняющей его энергии. Он ощущал, как она бежит по оружию, насыщая голодное ядро внутри. В другой руке парня, Усиленный Механизм засиял теплом, словно сущность в нём гордилась достигнутым.

Он улыбнулся.

Потенциал. Иногда даже его удивляло то, как он обретает фрму.

Дьявол победно помахал перед ним своим новым оружием.

— Как думаешь, как мне его назвать?

Он пожал плечами. Пока это не что-то безумное, ему нет дела. Лицо Иссея озарилось.

— О, знаю!

Извращённый блеск в глазах парня сказал ему, что это наверняка будет нечто безумное.

* * *

Два дня ожидания, и ничего не происходило. Большая часть свободного времени была потрачена на патрулирование и бесцельные шляния. Чтобы облегчить скуку и уменьшить напряжённость, Сона и Риас предложили серию тренировочных матчей между их свитами. Не Игра Рейтинга, но индивидуальные состязания между отобранных фигур. Он отказался от участия, ограничившись просмотром.

Это продлилось Большую часть дня. Он воспользовался этим временем, чтобы ознакомиться с членами свиты Соны, с которыми не встречался, и изучить их Священные Механизмы и методы боя.

На утро третьего дня они снова собрались в комнате студсовета.

— Возможно, я ошибалась — нахмуилась Риас.

Некоторые из них кивнули в ответ. Некоторые скрыли зевки за руками.

— Всегда лучше быть наготове — слегка пожав плечами, заметила Сона.

— Тем не менее, мне не следовало тратить время всех — Риас вздохнула. — Я не думаю, что Сайзекс об этом забудет. Мне придётся извиниться перед ним, что заставила думать, что мы в опасности.

— По крайней мере, твой брат поймёт — пробормотала Ксеновия. — Нас отчитают за задержку в возвращении Экскалибуров.

— Итог, которого нам больше всего хотелось, больнее всего ударит по нашим репутациям — пробормотала дьяволица. Повернувшись, она улыбнулась ему. — Ты можешь возвращаться домой, Арисато-сан. Тебе нужно хорошо выспаться. Наши свиты ещё немного задержатся в академии, просто для надёжности.

Он продемонстрировал желание тоже остаться. Его предложению вежливо отказали.

— Я не думаю, что в этом есть нужда — ответила Риас. — Мы дьяволы, и более устойчивы к усталости, чем люди. Мы продержимся ещё несколько часов. А ты так же весь день на ногах, как и мы, но без подобной стойкости. Пожалуйста, возвращайся домой, и отдохни.

Сона согласилась с этим, как и остальные. По этой причине он сейчас брёл по лестнице к своей квартире. Они были правы насчёт этого — усталости, в смысле. Хотя два с половиной дня и не были полностью заполнены патрулированием, это его всё же утомило. Его тело тосковало по теплу своей кровати, и глаза грозили закрыться сами по себе.

Она встретила его, когда он открыл дверь, и будь он в лучшем состоянии, то заметил бы нечто в её движениях.

— Ничего? — в её голосе не было ревности, что его удивило. Он ожидал её, после того, как он проводил время с теми, кого она презирала.

— Ничего — подтвердил он.

Он автоматически направился к дивану. Ноги испытывали благодарность, когда он сел. Он уже наполовину дремал, когда она селя рядом с ним. Близость этого действия была непохожа на неё.

— Ты должен кое-что знать — мягкость её тона была ему чужда, и ему было сложно поверить, что это та же персона, которую он оставил какие-то три дня назад. — Метатрон. Когда он раздал эти Метки Покаяния, — она помедлила и опустила несчастный взгляд в пол — я её не получила.

В его усталом состоянии, он спутал это утверждение с потребностью в успокоении.

— Это значит только то, что тебе нужно найти искупление в чём-то другом — произнёс он, решив, что это то, что она хочет услышать.

— Да, — её голос стал ломким, если бы он не закрыл глаза, то увидел бы, как выражение её лица стало хрупким, как стекло — полагаю, ты прав.

* * *

Он проснулся от тяжести на животе.

Его глаза раскрылись и увидели сидящую на нём Райнаре, его рубашка, которую она надевала на ночь, свободно болтается на её теле. Тонкая ткань мало что оставляла воображению, и лишь подчёркивала её привлекательную фигуру. Он видел жемчужно-белую кожу её лодыжек, прижимающуюся к его бедру, то, как маняще вздымалась её грудь при дыхании, нежные завитки её приподнятых губ.

Это было бы возбуждающим зрелищем, если бы она не заносила нож, его остриё мерцало над его головой.

Его взгляд сосредоточился на клинке.

— Почему?

Горечь в её глазах ужалила его так же, как и её.

— Кокабиэль — прошептала она, и нож, мелькнув, опустился вниз.

* * *

Фигура опустилась на крышу Академии Куо. Словно падший бог, упала она с небес. Его падение создало кратер, пробив в цементе дыру глубиной по колено. Обломки крыши разлетелись в стороны, разбиваясь на части о землю внизу.

Медленно, он встал. Встал в полный рост, каждое его движение исполнено прикрытой угрозы. Болезненно-бледная кожа на мускулистой груди, столь белая, что почти прозрачная. Кроваво-красные глаза глядели с демонического лица, горящие светом безумия. Пять пар кожистых крыльев протянулись из его спины и поднялись, чёрные, словно крылья ворона.

Улыбка, растянувшаяся на его лице, была слишком широкой, слишком длинной, чтобы походить на человеческую. Клыкастая, чудовищная — злобная ухмылка кровожадного вампира.

Вокруг него опустились сотня Падших Ангелов, их искажённые формы опускались на крышу, словно стая прожорливых стервятников. Ещё сотня оставались парить в воздухе, взмахи их крыльев угрожали затмить багровое небо.

...

...

...

Это место сгорит.

Как Пламя Апокалипсиса, я очищу это убежище от всякой жизни.

Из огня этого ничтожного места подымется славная война.

И вы, все вы, будете мучениками на погребальном костре.

Я Порочный Сын Божий.

Лидер этого Войска Падших. Лорд среди Григори.

Я — Кокабиэль.

Я явился.

Глава 13

В конечном итоге их спасла не раскладка территории, а то, что было на ней построено. В Академии Куо имелась обширная сеть зданий крепкой постройки. Толстые цементные стены были первым слоем защиты, а за ними лежал лабиринт проходов и коридоров, в которых сложно ориентироваться тем, кто незнаком с её залами. Сложите это вместе, и можно понять, что это делало акадимю натуральной крепостью, которую не так-то просто захватить, если у неё есть защитники, готовые занять оборону. А те, кто находились внутри, ещё как были готовы.

Первая волна Падших Ангелов полилась в школу, прорываясь через окна, выбивая двери. Они ожидали напуганных детей, неготовых подростков, разбегающихся при виде превосходящего числом и силой врага. А встретили бдительного противника, окопавшегося в укреплённых позициях, и готового к битве.

Уверенные в своей победе, убеждённые в триумфе, Падшие хлынули в Академию Куо и наткнулись на кирпичную стену сопротивления.

* * *

Окутанные тенями фигуры помедлили на перекрёстке трёх коридоров. Сеть коридоров была для них словно лабиринт, и они заблудились, как и их предшественники. Где-то на расстоянии раздавались звуки битвы, эхом доносясь до них. И этот шум замаскировал звук шагов, пока не стало почти слишком поздно.

К ним приближался одинокий парень. Падшие провернулись на каблуках и направили на него пронизаное Светом оружие. Оно ничуть его не замедлило.

Он держал в руках два меча. Один — зазубреный, искривлённый клинок, горящий демоническим огнём. Второй — обычный широкий меч без украшений, в сравнении с другим смотрящийся неуместным. Однако к его прямому клинку цеплялась ощутимая аура силы, окутывающая его покровом неиспользованного потенциала.

Оба оружия скользили по стентам. Демонический меч оставлял почерневшие следы там, где прошло его остриё. Другой рассекал саму стену, распространяя трещины от тех мест, к которым прикасался.

Падшие отшатнулись при этом зрелище. Парень заметил и улыбнулся.

— Это Нигил-оружие — Киба опытно провернул меч вокруг запястья. — Я понятия не имею, что он делает.

В следующий момент оба оказались выставлены, клинок напротив клинка, в безупречной боевой стойке.

— Давайте это выясним.

* * *

Группа Падших Ангелов гналась за Иссеем И Саджи по коридорам. Копья света проносились над их головами, заставляя их приседать, и вонзались в стены при промахах. Пара вела своих преследователей через лабиринт коридоров, и прошла два лестничных пролёта, прежде чем остановились. Тупик. Они обернулись и увидели приближающиеся к ним искривлённые фигуры с угрожающе опущенным оружием.

Два дьявола взглянули друг на друга и кивнули.

— Сейчас.

Саджи выстрелил что-то в потолок, сияющую линию силы. В ответ ожили системы пожаротушения в крыше, пропитывая коридор и тех, кто в нём находился, водой.

Развеселившиеся лица глянули вверх. Если это была ловушка, то скверно сработавшая.

Они всё ещё веселились, когда на руке Иссея, на закрытой Усиленным Механизмом, появилась пушка с широким жерлом. Потоки электричества пробежали по её стволу, запасённая молния протекала наружу усиками энергии.

Глаза расширились в понимании. Иссей ухмыльнулся.

— Поджарьтесь, ублюдки.

Нервы испеклись. Мышцы болезненно сокращались. Искрйвлённые фигуры дёргались и содрогались, когда энергия проходила через их тела, прежде чем мешками упасть на пол под напряжением. Дым шёл из их ртов, и в целом изо всех отверстий.

Саджи уставился на подёргивающиеся тела перед ним.

— Не могу поверить, что это сработало.

— Вода проводит электричество — сообщил Иссей, как нечто очевидное.

— Я это знаю, — его собеседник закатил глаза — я просто не думал, что это сработает.

— Тиамат-сенсей сказала, что я всегда должен искать слабости, которыми можно воспользоваться, а если не могу найти, то нужно создать.

— Теперь ты собираешься называть одну из легендарных драконов сенсеем? — неверие в голосе Саджи было очевидно.

— Ну, она же меня учила — Иссей кивнул, снова, как нечто очевидное.

— Ну, тогда ладно — Пешка Соны всё ещё выглядел скептичным. — Что ещё она сказала?

На лице парня появилось скорбное выражение.

— Она сказала, что мне нужно найти способ освободить Ддрайга. Тогда она сможет издеваться над ним вместо меня.

То, как вспыхнул Усиленный Механизм, давало понять, насколько существо в нём было против этой идеи.

* * *

По всей Академии Куо разыгрывалось множество похожих сцен. Мелкие стычки на условиях в пользу защитников. Засады. Ловушки. Защитники хорошо знали школьную территорию, и использовали это знание к своему преимуществу. Они заманивали врагов в тёмные углы, растягивали их линии в брошеных коридорах, вынуждали теряться на незнакомых перекрёстках. Всё время выискивали слабости, и когда вражеский отряд отделялся от основной силы, они наносили сокрушительный удар, привлекая внимание с одной стороны и атакуя с другой.

Примитивный принцип молота и наковальни.

Нападать вслепую было ошибкой, и на первой стадии битвы эта ошибка дорого стоила Падшим Ангелам. Половина начальных сил была нейтрализована в мелькающих перестрелках и свирепых рукопашных, развернувшихся по всей школе. Другая половина после свирепого избиения предприняла поспешное отступление, перенруппировавшись снаружи академии, и оставив защитников усталыми, но торжествующими.

В этот момент засияла надежда, и победа выглядела возможной.

Затем на поле ступил Кокабиэль. Лорд среди Григори взлетел на высоту, с которой мог видеть всю школу. Копья, возникшие в его руках, были пиками чистой силы, и он без разбора швырнул их вниз. Они взрывались там, где приземлялись, вспышками гневного света, создавая кратеры, с лёгкостью уничтожая тротуар и цемент.

Здание за зданием, блок за блоком, Падший Ангел разрушал Академию Куо, превращая здания в обломки, меняя сам ландшафт, уничтожая всё и вся, чтобы добраться до тех, кто находился внутри.

* * *

Нож, мелькнув, опустился вниз, и по рукоять воткнулся рядом с его головой. Его взгляд мелькнул к нему, а затем на ту, которая вонзила его.

— Почему я не могу этого сделать? — прошептала Райнаре. — Почему я не могу этого сделать?

Дрожащие руки выпустили рукоять ножа и схватились за края его рубашки.

— Это всё ты виноват.

Он улыбнулся ей.

— Извини.

Она засмеялась. Болезненно и горько.

— Даже в такой ситуации ты остаёшься таким спокойным... Где твой гнев, Нефилим? Где твоя ярость к той, что тебя предала? — слёзы грозили потечь по её щекам. — Где твоя неновисть к той, что перед тобой?

Он пожал плечами.

— Всё, что я вижу перед собой, — тихо произнёс он — это кого-то, кому больно.

Она отдёрнулась, и на миг знакомое презрение вернулось, вспыхнув на её лице.

— Ты никогда не поймёшь, что я прошла. Тебе никогда не понять мою боль.

Он снова улыбнулся.

— Я никогда не пойму, потому что ты решила не рассказывать.

Она нерешительно помедлила. Её голова опустилась, и он ощущал её внутреннюю сумятицу так же чётко, как видел её страх.

— Знаешь, что происходит, когда ангел Падает? — наконец, произнесла она. Прежде чем он смог ответить, Райнаре уже продолжала, говоря так тихо, что ему приходилось напрягаться, чтобы расслышать. — Внутри тебя такое чувство, словно ты тонешь, погружаешься во что-то, из чего невозможно выбраться, и как не тянись, оно продолжает тебя всасывать, цепляться за твою душу, затягивая вниз. Ты словно тонешь в собственных мыслях, задыхаешься под весом собственных эмоций, и когда это заканчивается, от тебя прежней ничего не остаётся.

Её пальцы снова вцепились в его рубашку, и в них была почти отчаянная сила.

— И после этого не лучше. Теплота, что когда-то давала цель, исчезла навсегда, и на её месте пустота, пустота, разрывающая здравость ума и уродующая мысли. То, чем когда-то наслаждалась, больше не приносит удовольствия. Даже твои крылья, столь привычные конечности, становятся издёвкой над тем, чем были прежде.

Она выглядела мучимой мыслями, когда закончила, словно переживая некие давно забытые воспоминания. Ей потребовалось какое-то время, чтобы продолжить, но даже тогда, когда она заговорила снова, её голос всё ещё дрожал.

— К этому привыкаешь. В итоге. Некоторым это даже может нравиться. Для тех, кто Пал по собственной воле, эти чувства могут быть освобождением. Но не все ангелы Пали по своей воле. Некоторые из нас были обмануты. Некоторые — преданы. Некоторые — влюбились, и перенесли и то, и то.

— Кокабиэль — нейтрально произнёс он.

Она кивнула, её лицо содрогнулось в эмоции, которую он не мог описать.

— Я не знаю, как он впервые вонзил в меня свои когти. Откуда он вообще узнал моё имя. Я была просто обычным ангелом. Во мне не было ничего особенного, что выделяло бы среди множества остальных. Возможно, это и сделало это столь привлекательным. Столь манящим. Что кто-то вроде него мог счесть меня достойной внимания, пусть даже сомнительного — снова грубый смех, на этот раз скорее болезненный, чем горький. — Он был столь серьёзным. Столь искренним. Он говорил мне, что я была единственной, кто его когда-либо понимал, что я была единственной, кто мог ему помочь. Он говорил мне, что пытается найти способ вернуть благосклонность Небес.

Падший ангел фыркнула.

— Как будто это возможно. Но откуда мне было знать тогда? Я была слишком идеалистична, слишком наивна. Я думала, что если смогу помочь Григори достичь искупления, то смогу и сама заработать честь и уважение. И что важнее, я считала, что делаю благое дело.

Её взгляд стал словно стеклянным, и он поборол странный порыв утешить её. Сам факт, что он ощутил такое желание, был странным.

— Лишь потом я узнала, что всё это было притворством. Шутка. Это всё, чем я была, в итоге. Я была для него всего лишь игрушкой, выброшенной, когда первая новизна вышла. И я была не единственной. Сколько ещё подобных мне Пало из-за монстров, подобных ему? — её взгляд впился в него, словно ища скрытый ответ. — Я не жалею, что любила. Никогда не буду жалеть. Я жалею, что тем, кого я любила, был он. По крайней мере, так я говорю себе. Даже сейчас, я не могу различить разницу.

Она сделала дрожащий вздох, а затем глянула на него изподлобья.

— Я сказала ему. Когда его миньоны посетили меня, я сказала им, что знала. Я пыталась остановить себя. Я правда пыталась. Но слишком многое протекло. Поэтому он решил ударить, когда тебя там нет. Чтобы ты не вмешался в его планы. Кокабиэль боится тебя. Он боится, что ты его остановишь. Так что он приказал мне задержать дебя. Убить тебя. Но я не могу. Я просто не могу.

Он вздохнул.

— Слезь с меня.

Райнаре безропотно улыбнулась ему.

— Это гнев. Теперь ждём ярости. Затем ненависти.

— Нет — ответил он. — Я не об этом. Просто становится тяжеловато.

Она моргнула, глядя на него, удивлённая настолько, что не сопротивлялась, когда он положил руки ей на живот и осторожно спихнул. Она уставилась на него с диванчика, когда он встал.

— Я не понимаю тебя. Ты должен сердиться! Ты должен меня ненавидеть! Как ты можешь быть таким, бл*, стоиком?

Последние слова она почти кричала.

— Когда гнев что-то решал? Когда ярость помогала? Или ненависть?

— Я могла тебя убить — прошептала она.

Он напоказ осмотрелся, а затем пожал плечами.

— Ты оказалась в этом очень плоха.

Полуулыбка была лучше, чем те горьки улыбки, что были на её лице прежде. Она встала, когда он обошёл стол и направился к двери.

— Куда ты идёшь?

— Им нужна моя помощь — ответил он.

— Нет! — тревога в её голосе заставила его обернуться. — Не ходи! Ты не можешь идти!

Он удивлённо глянул на неё.

— Ты боишься за меня?

Райнаре зыркнула на него.

— И что, если? — это его ошарашило, и он всё ещё искал ответ, когда она заговорила снова. — Тебе нет смысла идти.

Он покачал головой.

— Никогда не бессмысленно помочь кому-то.

— Ты не понимаешь — её вздох сопровождала новая горькая улыбка. — Это бессмысленно, потому что все они, скорее всего, мертвы.

* * *

Фигура спустилась с неба, лениво опустившись на руины того, что было спортзалом Академии Куо. Обломки грудами лежали у его ног — куски цемента, осколки стекла. Лёгкий наклон его головы, и они обратились в пепел; расчистка руих, организация сцены.

— Нет смысла прятаться — улыбнулся Кокабиэль. — Я знаю, что вы здесь. Явитесь предо мной.

И ловушка сработала.

Сперва явился демонический меч. Он вылетел из руки Кибы, прямо и точно в цель. Кокабиэль поймал его голой рукой, остриё остановилось в жалких сантиметрах от его лица. Падший ангел бросил взгляд на клинок, а затем усмехнулся тому, кто его бросил.

— Это всё, на что вы способны?

Меч взорвался ему в лицо. Сдетонировал вспышкой пурпурного света. Улыбка оказалась стёрта, исчезла в облаке густого дыма и пыли.

Словно призраки, они появились из засады, и воспользовались отвлечением, чтобы атаковать.

Тёмная стремительная фигура. Ирина, её плащ давно отброшен, рванулась во фланг Падших ангелов. В битве в соборе она держала один Экскалибур. Сейчас у неё было два, и она вонзила оба в окутанную дымом тень.

Цубаки бросилась с крыши. Высота дала ей обзор, а дистанция — инерцию для удара. Нагината крутанулась в её руках, прежде чем быстро и сильно опустилась на плечо фигуры.

Киба не создал новый демонический меч. Вместо этого в его руках материализовалось оружие, вдоволь испившее этой ночью крови Падших. Нигил-меч, такой простой на вид, но гораздо более смертельный, чем обычные клинки. Он напал сбоку и рубанул им по другому плечу.

Последней была Ксеновия. Она появилась спереди, рассчитывая на своих союзников, уже обездвиживших врага. Дюрандаль мерцал в её руках, удерживаемый как копьё. Это должно было быть добивающим ударом. Достойнейший удар, прибережённый для достойнейшего клинка. Со свирепым криком экзорцист вогнала оружие в уязвимый живот фигуры.

На долю секунды всё замерло. Затем дым развеялся, облако пыли разлетелось, и тот, кого они стремились убить, открыл себя во всей своей славе.

— Ещё, пожалуйста — белоснежные клыки обнажились в издевательской усмешке. — Можно добавки?

Ксеновия шокированно уставилась на Дюрандаль, по рукоять вонзившися в тело Падшего ангела. Уставилась, а затем отлетела, когда ухмыляющееся лицо врезалось в её собственное. Нос сломан, лицо в крови, она шаталась, дезориентированная и неспособная реагировать. Кокабиэль лениво поднял руку и одним взмахом распорол её от плеча до пояса. Густая артериальная кровь хлынула в воздух. Экзорцист осела на колени и упала на лицо. Кровь натекла в лужу под её неподвижным телом, струясь реками.

Продолжая то же движение в обратную сторону, обычная оплеуха подняла Цубаки в воздух, отшвырнув её в сторону. Она сломала на лету две деревянные балки, прежде чем стена остановила её полёт. Голова девушки ударилась о цемент, и её глаза немедленно стали тусклыми и невидящими. Её тело оставляло багровый след, скользнув на землю.

И всё это произошло в мгновенье ока.

Ирина сумела высвободить оба свои оружия, прежде чем рука схватила её за горло. Одним текучим движением Кокабиэль швырнул её за плечо, и обрушил на землю. Удар вышиб из неё дух, и девушка закашлялась, глотая воздух. В следующую секунду нога врезалась её в грудину, и кашель превратился в бульканье, когда экзорцист стала захлёбываться собственной кровью.

Киба попытался отпрыгнуть. Попытался уйти. Падший ангел рванулся вперёд, невозможно бытро, и схватил парня за кисть руки, рванув мечника обратно, прежде чем он смог спастись, и поднял его в воздух одной рукой. Выругавшись, Киба создал в свободной руке демонический меч и ударил им в лицо своего мучителя. Снова клинок оказался пойман, и хотя он был создан с целью сжигать, окутывающий его огонь мало что сделал ухватившей его руке. Кокабиэль встряхнул кистью, и оружие сломалось надвое, как ветка.

— Это рука, что бросила тот меч — жестокие алые глаза мелькнули на руку, за которую он держал свою жертву. — Она больше не твоя.

Киба завопил. Завопил, когда его рука начала растворяться, дезинтегрироваться. Рука Кокабиеля, сжимающаяя его, словно клещи, горела гневным жаром, легко сжигающим кожу и плоть. Когда больше не было ничего, что удерживало бы его, парень упал на землю, скватишись за обрубок, оставшийся на плече.

Падший поднял его за шкирку, как побитую собаку.

— Юуто! — Цубаки пришла в себя. Она вскарабкалась на ноги, её взгляд оставался неуверенным.

— Он тебе нужен? — Григори наклонил голову набок. — Держи.

Самоуверенный взмах руки Падшего швырнул парня в сторону Цубаки. Он врезался в неё, снова обрушив на груду обломков кучей спутанных конечностей.

Другая рука Кокабиэля опустилась и вытащила Дюрандаль. Он поднял его на уровень лица, насмешливо осмотрел, а затем презрительно отбросил к неподвижной Ксеновии. Святой меч задребезжал по земле и окрасился в багровый кровью собственной владелицы. Затем рука выдернула нагинату.

— Это тоже можешь получить обратно.

С помощью Цубаки Киба сумел встать. И снова упал — оружие мачной торчало из его спины. Девушка рядом с ним мучительно вскрикнула.

— По твоему голосу можно предположить, что у тебя есть к нему чувства — Кокабиель направился к ним. — Хорошо. В таком случае я подожду, прежде чем вас убить. Позволю тебе удовольствие понаблюдать, как он умирает. Так что последними вашими воспоминаниями будет эта кровавая сцена.

Григори усмехнулся.

— Это минимум, что я могу сделать для пары молодых влюблённых.

Однако Киба не умирал. Каким-то образом, он вроде бы восстанавливал силы. Цубаки вытащила из него нагинату. Оставшаяся рана закрывалась. И его рука тоже восстанавливалась. На месте обрубка росла здоровая новая конечность, и парень воспользовался ей, чтобы подняться, бдительный и насторожённый.

Кокабиэль нахмурился и обернулся, увидев, что с парой экзорцистов происходит подобное. Их раны закрылись, плоть восстановилась в прежнем состоянии. Ирина вернула оба свои Экскалибура, прежде чем отступить. Ксеновия сделала то же, ухватив Дюрандаль обеими руками, прежде чем отпрыгнуть. Единственным признаком того, что она едва не умерла, были три разрыва на её боевом костюме. Обе они отступили, присоединившись к свои союзникам.

— О, — лицо Григори озарилось пониманием — так вы захватили поддержку. Похвально. И где ты, жрица? Где ты спряталась? Ты думаешь, я не узнаю твою силу?

Кроваво-красные глаза словно вонарики просветили округу. Они сузились на зоне, скрытой тенями.

— Вот ты где.

Один взгляд заставил обломки отлететь, открыв ту, которая воспользовалась ими в качестве укрытия. Асия испуганно отступила, когда жестокий взгляд Падшего ангела замер на ней, как у кошки, поймавшей мышку. Немедленно, её союзники двинуль на подмогу, встав перед ней, закрывая её собственными телами. Кокабиэль проигнорировал их и продолжал смотреть на бывшую монашку.

— Сумеречное Исцеление. Столь полезный инструмент. Если бы всё шло по моему, он давно был бы моим.

Глаза Асии расширились. Кокабиэль ухмыльнулся.

— Ты же не думаешь, что это было совпадением, что мы встретили тебя после твоего отлучения, а? Совпадений не бывает. Азазель хотел изучить твою способность. Он послал своих приспешников забрать тебя. Он не знал, что его приспешники давно стали моими приспешниками. Разница между нами в том, что он хотел просто изучить твою способность, в то время как я хотел её для себя — белоснежные клыки снова обнажились. — Ты должна была умереть в тот день. Тем, кого послал Азазель, я сказал извлечь твой Священный Механизм и принести его мне. Они провалили задание.

Кокабиэль откинул голову; на его лице было отвращение.

— Проблема с лакеями в том, что они временами вырабатывают собственне чувства. У них появляются привязанности. Они становятся бесполезны. Та, которую я считал самой верной мне, стала совершенно бесполезна — Падший пожал плечами. — Возможно, она пожалела тебя. Возможно, увидела в тебе что-то, что напомнило ей себя. Что бы это ни было, она стала защищать тебя, по своему прикрывая от вреда. И когда я требовал Священный Механизм, она тянула время. Снова и снова она придумывала отмазки, истощая моё терпение. Дошло до того, что мне пришлось послать другого, чтобы поставить её на место.

— Фрид — прошептала Асия.

— Да — ухмыльнулся Кокабиэль. — Проблема с лакеями-людьми в том, что они ещё более восприимчивы к слабостям. Человечество всегда было уязвимо для своих базовых побуждений, и для безумного экзорциста у Фрида их было множество.

— Нет... — девушка прикрыла рот обеими руками.

— Он согласился помочь ей затягивать. За цену, разумеется. И что у неё было, кроме собственного тела?

Они выглядели шокированными этим. Болезненно. Однако это явно лишь добавило удовольствия их оппоненту. Падший пил их смятение, словно вино.

— И когда она больше не могла придумывать отговорки, она решила попробовать последний отчаянный метод. Она решила, что если я не могу получить Сумеречное Исцеление, то, возможно, меня устроит другой Священный Механизм, более мощный, чем твой. — Асия покачала головой, словно пытаясь отвергнуть сказанное. — Лонгинус. Один из Тринадцати. Она решила, что если я зполучу одно из сильнейших оружий в сущем, то забуду о Сумеречном Исцелении и пощажу твою жизнь. И она убила его, надеясь добыть Священный Механизм, который сохранит твоё существование. Жизнь за жизнь. Есть в этом нечто изысканно порочное, не находишь?

Та, к которой был обращён вопрос, не смогла ответить. Киба положил руку на плечо бывшей монашки, но и это лишь едва привело её в чувства. Кокабиэль хихикнул, наблюдая за почти кататоническим состоянием девушки, вызванным его словами.

— Она ошибалась, к слову. Я не просто хочу Сумеречное Исцеление. Я хочу оба. И сегодня я их получу. Это будет моим утешительным призом вместе со всем остальным, в чём мне было отказано — Григори улыбнулся им. — Не беспокойтесь. После того, как я вырву их из ваших искалеченых трупов, я использую их так, как они должны быть использованы. Для разрушения и погрома.

Они восприняли это всерьёз. Они были способны узнать более сильного врага, когда его видят, и даже самые упрямые из них не желали искушать смерть. Ирина и Ксеновия отступили, со сверхчеловеческой быстротой перепрыгивая через кучи обломков и разваливающиеся руины. Цубаки и Киба подняли Асию и рванулись в воздух.

Кокабиель наблюдал за ними с уверенностью хищника, наблюдающего за загнанной в угол добычей.

— Бегство вас не спасёт — он неспешно поднялся в воздух. Копья света возникли в его руках. — Ночь только начинается, и у меня достаточно времени, чтобы сделать это место вашей могилой.

* * *

Взрыв разрушил здание, в котором они укрылись, и свирепо швырнул двоих из них через обломки. Они болезненно приземлились среди кусков разбитого стекла и обломков цемента. Один из них смог освободиться, поднялся на локтях и вытащил себя из едва не раздавивших его обломков.

Иссей кашлянул и обернулся на на останки здания, когда-то бывшего частью Академии Куо единственным здоровым глазом. Второй был заплывшим, и каждый раз заставлял шипеть от боли, когда он пытался его открыть.

Внезапное понимание заставило его забыть о боли. Дьявол беспокойно осмотрелся, пока не нашёл то, что искал.

— Саджи!

Пешка Соны лежал среди обломков там, где упал, лицом вниз. Одна его рука была неестественно вывернута у локтя. Иссей подполз к нему, морщась из-за собственных ран, трущихся о покрытый стеклом пол.

— Давай! Давай!

Он перевернул парня, и облегчённо вздохнул, когда Саджи простонал. Его друг был в отключке, вырубленый ударом, но жив. Часть его, испытывающая мрачное любопытство, задалась вопросом, как долго это продлится. Фыркнув от напряжения, Иссей потащил приятеля-Пешку прочь от школьной территории. Учитывая его собственные раны, это было не так-то просто; он едва мог двинуться, чтобы не ощутить боль в открытых ранах. Боль притупляла чувства, и сосредоточенность на теле, которое он пытался тащить, заставляла отвлечься от того, что его окружало.

Это было ошибкой.

Иссей взглянул верх, воспользовавшись секундной заминкой. То, что он увидел, заставило его замереть на месте. Ибо там, на фоне кроваво-красного неба, парило множество Падших ангелов со сжатыми в руках копьями света.

Они парили над землёй, но на достаточно малой высоте, чтобы стены Академии Куо скрывали их от вида. Они с самого начала это планировали, понял парень. Спрятаться, пока не придёт время. Кокабиэль чудовищно жесток, но это не делает его глупцом. Напротив, он тем более хитёр. Первая волна, посланная им, была лишь разведкой. Это объясняло, почему их было так мало. Почему атака казалась такой тусклой. Даже отряд, с которым они с Саджи разобрались, включал едва больше полудесятка. И когда бой пошёл не в их пользу, Падшие отступили, уйдя через созданные ими входы. Сперва они думали, что отогнали врагов. Теперь было болезненно очевидно, насколько ошибочно было это предположение.

Ибо здесь был истинный авангард. Мясо атаки. Вторая волна.

Нагрудники чёрного железа закрывали их проворные тела, уродливая и бесформенная броня. Наравне уродливые шлемы лежали на их головах, в оскаленных формах давно мёртвых животных. Некоторые из них были снабжены тёмными рогами. На других имелись выступы, подобные короне шипов. Все эти Падшие выглядели более угрожающими, нежели их менее снаряжённые собратья, и не только из-за брони. Копья света в их руках сияли ярче, излучали больше желания убийства, нежели те, что были брошены прежде.

Если в первой волне были прощупывающие пальцы, то в этой — бронированый кулак, готовый разбить всё на своём пути. Шок-войска. Скрывавшиеся, чтобы сберечь силы для нападения, что переломит спину врага.

Парень вдруг осознал, что у метода сражения Кокабиэля была вторая причина. Григори разрушали секции школы, чтобы заставить их выйти из укрытия, это да. Он также уничтожал части академии в стороне от битвы; сперва они решили, что руку Падшего ведёт несдержанная жестокость, бессмыссленное презрение, разбрасываемое в виде раскалывающих землю копий. Но сейчас его цель не могла стать очевиднее.

Без укрытия зданий Академии Куо, без стен, за которыми можно спрятаться, вторая волна захлестнёт их, как чёрный прилив, уничтожая всё на своём пути. Без препятствий, мешающих целиться, копья света можно метать с безупречной точностью, и они не смогут ответить. Даже если они поднимутся в небо, чтобы спастись, это всё равно будет играть на руку врагу. Эти Падшие ангелы были гораздо крепче встреченных ранее, и Иссей ни на миг не сомневался, что каждый из них способен как минимум соперничать с Пешкой в силе. И их было множество.

Эти мысли мрачно всплыли в его голове. Понимание было словно клинок, вонзившийся в кишки. Он не мог уйти и сообщить своей мастеру и остальной свите; Саджи оставался здесь, и он не мог его бросить. Даже если бы хотел, он не уйдёт далеко, ибо как он увидел их, так и они заметили его.

Группа Падших отделилась от общей массы. То, как лениво они летели, говорило о том, какой ничтожной угрозой они его считают. Один из них, личина шлема которого изображала презрительную ухмылку, неспешно спустился, держа копьё света как турнирное копьё.

Иссей выругался под нос. Он заметил позади выступ цемента, торчащий из обломков, и из последних сил швырнул Саджи в укрытие. Бессознательное тело парня безвольно перекатилось, остановившись у ломаного укрытия. Через секунду он ударился о него спиной, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Паший ангел пролетает над местом, где они лежали.

Слишком стремительно. Слишком быстро.

Материализовались кобальтовые пластины. На миг они зависли в воздухе, а затем ударились о руку парня, окружая её стальными ножнами. Пурпурные камни, окружающие бока, вспыхнули, и оружие с голодным гудением ожило.

Пушка, чей широкий ствол гудел мощью. Парень направил её на приближающегося врага, мрачная улыбка растянулась на сухих, потрескавшихся губах.

— Сюрприз.

За шлемом Падшего расширились багровые глаза. Крылатая фигура попыталась отпрянуть в последний момент, но он нёсся на полной скорости, и это помешало свернуть вовремя. И на такой малой дистанции его оппонент просто не мог промахнуться.

Пушка вспыхнула разрядом. Изрыгнула свой смертельный заряд. Сфера колдовской энергии выстрелила из руки Иссея с громовым рёвом. Она врезалась в талию Падшего, как удар кувалды, сдетонировав вспышкой трещащей молнии, и разорвала нападавшего врага на две оборванные половины. Ноги грохнулись на землю. Торс со всё ещё целыми крыльями пролетел над их укрытием, осыпав их вонючими, поджаренными внутренностями.

Иссей стер с лица кровь Усиленным Механизмом. Тёмно-красный ихор запачкал багровую перчатку; капли попали на зелёный самоцвет. Однако вместо оскорбления он засиял ещё ярче, чем прежде, словно в одобрении. В ответ парен усмехнулся, и поднял взгляд на товарищей убитого ангела. Не только на них, но и на остальных. Многие из основной группы видели смерть одного из них, и они замешкались, не уверенные, оставаться ли на месте или присоединиться к атаке этого одинокого врага.

— Верно, ублюдки — в разуме дьявола начал формироваться план. Если он сможет задержать атаку, это купит время остальным. Не победить, но по крайней мере спастись. Никаких гарантий, но в Игре Рейтинга тоже не было никаких гарантий, однако в итоге парень, которого он называл другом, спас Бучо от её судьбы, призвав Белиала, Архидемона, считавшегося давно мёртвым. У него не было собственного Архидемона, которого можно было бы призвать, но у него было оружие, заработанное от легендарного дракона, и у него был Усиленный Механизм, и этого будет достаточно. — Давайте, попробуйте кусочек меня!

Несколько из них начали приближаться, начали проверять дистанцию. Дьявол направил свою пушку в их направлении и вновь направил энергию в голодное ядро.

— Я Иссей Хьёуду — гудение, доносящееся из ствола, было музыкой для его ушей — и я заберу с собой столько из вас, сколько смогу!

* * *

— Ты недооцениваешь их.

Она зыркнула на него.

— Они противостоят Григори. Лорду среди Падших. Чего они могут надеться достичь против него? Они уже мертвы.

— Подобные им люди противостояли Никс, — мягко произнёс он — и они почти победили.

Райнаре покачала головой.

— Кокабиэль приведёт с собой свои силы. Сотни.

Он пожал плечами.

— Тартар не был пустой башней. Пустым мы оставили его.

— Ты настолько им доверяешь? — прошептала она.

— Я верю, что они будут сражаться до конца. Это самое большое, чего кто-то может желать — он заметил её раздражение, и поднял бровь. — Ты выглядишь огорчённой.

Райнаре несколько секунд смотрела в пол, прежде чем поднять взгляд на него. На её лице было выражение, какое он не думал, что она может иметь.

— Пойдём со мной — наконец произнесла она, и его смущало слабый умоляющий тон в её голосе. — Не беспокойся о них больше. Кокабиэлю нужны только они, не ты. Сбеги со мной, и я клянусь, что ты об этом не пожалешь...

Она продолжала сбивчиво говорить, и остановилась только тогда, когда он поднял руку, останавливая её.

— Когда ты решишь перестать убегать от своих проблем?

Она отступила в гневе.

— У тебя это так легко — прошипела она. — Ты в жизни кода-нибудь делал тяжёлые решения?

Он наклонил голову.

— Парень, который сражался с Никс. Никто не заставлял его становиться Великой Печатью. Никто не заставлял его жертвовать собой. Он сделал это по собственной воле. Это было тяжёлым решением.

— Я готова поспорить, он чувствовал себя при этом героем — огрызнулась Райнаре, но он видел, что задиристость её покидает. — Готова поспорить, он чувствовал себя таким благородным, когда пожертвовал собой.

— Нет — он улыбнулся ей. — Его последними мыслями было, что он просто не хочет умирать.

Он вздохнул, когда она не ответила.

— Иногда нам приходится выбирать между скверным решением и ещё более плохим. Иногда при этом мы спотыкаемся и поступаем неправильно. Это не означает, что нужно продолжать так поступать. Это просто означает, что нужно собраться и выбрать снова.

Он повернулся к выходу, когда она так и не ответила. Его рука лежала на двери, когда она наконец заговорила.

— Так ты действительно не пойдёшь со мной?

— Это им не поможет.

Она опустила взгляд. На её лице расцвело нечто сродни стыду.

— Должно быть, ты считаешь меня трусливой за желание сбежать. Наверняка считаешь меня предательницей, помимо прочего.

— Я не сужу — ответил он. — Я лишь принимаю.

Это, похоже, подействовало на неё, поскольку она вдруг сжала руки в кулаки.

— Если ты не идёшь со мной — тихо произнесла Падшая ангел, позволь мне идти с тобой.

Он был удивлён предложением, но не продемонстрировал этого. Он был удивлён её решимостью, и превратил это удивление в вопрос.

— Откуда мне знать, что я могу тебе доверять?

Она печально улыбнулась ему.

— Ниоткуда.

* * *

Две фигуры парили над Академией Куо. Одна — обычный Падший ангел. Рядовой солдат. Драный плащ на его плечах был единственным выделяющимся признаком, отличающим его от его собратьев. Другой был на голову выше первого, и обладал пятью парами крыльев вместо одной.

Кокабиэль презрительно бросил взгляд вниз, на устроенные им разрушения.

— Отправляйся ко второй волне. Я хочу знать, почему они ещё не атаковали. Если это обычные тормоза Гадриила, разрешаю его убить. Передай остальным поторопиться. Обстрел копьями немедленно по прибытии, заполнить ими всё. Я хочу, чтобы по завершении их тела выглядели как подушечки для иголок.

— Со всем уважением, моё лорд, — меньший ангел помедлил — наши силы распространились по всему полю боя. У некоторых из них сложности с отступлением. Ваш приказ — бросать копья сразу по прибытии. Разве наши собственные силы не попадут по удар?

Кокабиэль повернулся к подчинённому, почти лениво в своей уверенности.

— Ну да — губы раздвинулись в хищной усмешке — но и их тоже попадут.

Дрожь прошла по спине приспешника.

— Понятно...

Его начальник заметил, и клыкастая усмешка стала шире.

— Ты слишком привык к доброте Азазеля, Сорат. Он стал слаб и жалок в своём распущенном состоянии — Гргори широко развёл руки, заключая в них пейзаж под ними. — Вот так должна вестись война. Брутально и безжалостно. Но поэтому ты и здесь, не так ли? Ты и остальная твоя стая. Все вы бросили Азазеля, чтобы быть на моей стороне, поскольку желали славы, что должна быть нашей. Если вы хорошо мне послужите, эта слава, и больше того, будет вашей.

Меньший ангел с готовностью кивнул, забыв предыдущую нерешительность.

— Я живу, чтобы служить, сир.

— А если они погибнут? Двое дьяволов?

Григори нахмурился.

— Если они будут мертвы, я буду весьма недоволен. Но некоторые вещи невозможно предотвратить. Если они будут мертвы, найдите их тела и распните на стенах — в кровавых глазах мерцало безумие. — Полагаю, Сайзекс оценит иронию.

Ещё одна дрожь, наполненная наравне жутью.

— Будет сделано, мой лорд.

Багровый взгляд Кокабиэля сверлил спину меньшего ангела, когда тот повернулся, собираясь улетать.

— О, и вот ещё, Сорат.

Меньший ангел остановился в воздухе, его плечи напряглись.

— Не задавай в будущем столь бесполезных вопросов.

* * *

Он больше чем задержал атаку. Он полностью остановил её. Его пушка била далеко, и малейшее касание означало смерть. Словно зенитка, колдовские заряды взрывались посреди Падших, сбивая их выбросами трещащего электричества. Однако он не мог продолжать это вечно. Его сила была ограниченным ресурсом, и он уже приближался к своему пределу. Каждый следующий выстрел, что он направлял во врагов, был слабее предыдущего, и где прежде пушка грохотала громом, сейчас она протестующе выла с каждым разрядом, словно требуя передышки.

Падшие тоже не тратили времени впустую. Словно встревоженное осиное гнездо, они жужжали вокруг, наполняя воздух кривыми формами. Они уже дважды пытались обойти его. Сперва сзади, затем сверху. Оба раза его спасло укрытие. Выступ, который он выбрал по чистой случайности, обнулял возможности таких заходов на атаку. Они могли наступать только спереди, однако не пытались задавить натиском. Это были не безрассудные воины, что попадались в засады в школе; это были ветераны, солдаты, подкованные в своём ремесле, и их опыт нелья было продемонстрировать лучше, чем сейчас. Они постоянно танцевали на пределе дальности его пушки, заставляя его расходовать заряды и тратить силы. Когда он отвлекался, они прощупывали его слепые зоны, и когда он наводил на них своё оружие, они отступали, сменяемые новым отрядом, заходящим с другой уязвимой стороны. Атака. Финт. Отступление. Повторение. Снова и снова.

Уверенность подготовленных охотников, загоняющих свою добычу.

Шипящий звук подтвердил то, что он уже ощутил. Пушка бессильно упала рядом с ним, истратив все силы. Иссей взглянул на неё, на секунду задумавшись о множестве слов, которыми можно было бы описать его ситуацию, и осилил только одно.

— Бл*.

Копьё света с шипением пронеслось мимо него, впившись в камень между ним и всё ещё бессознательным Саджи. За ним последовали новые, с лёгкостью вонзающиеся в его укрытие. Без угрозы пушки, Падшие сокращали дистанцию, выясняя дальность.

Он присел, и копьё воткнулось там, где секунду назад была его голова.

— Бл*...

Внезапно они остановились. Стая затенённых фигур прекратила свои атаки, оставшись парить в воздухе. Несколько из них спустились на землю и вонзили свои копья в пол. Они оперлись о них, словно ожидая чего-то. Их взгляды сошлись на том, что было за его спиной.

Иссей бросил взгляд назад через неровный край своего укрытия. То, что он увидел, заставило его выдохнуть следующие слова с неожиданной вежливостью.

— *бать меня набок...

— Мы — молот!

* * *

Они атаковали V-образной формацией, хлынули на крылатый клин с алебардами в латных перчатках. Из руин, окружающих академию они явились, хлынув волной, мчась, словно боги.

— Мы — копьё в Его длани!

Их ряды понесли тяжёлые потери в соборе, и их когда-то безупречная броня несла на себе шрамы битвы. Они потеряли товарищей той ночью, но это лишь подлило масла в пламя их гнева, их фанатичной ярости, и они собрали то, что осталось от их численности, чтобы сформировать этот маленький, но летальный боевой отряд.

-Мы — клинок в Его кулаке!

Табарды развевались на ветру. Латные ботинки грохотали о землю. Красноватое небо отражалось зловещим сиянием в гравированых сигилами латах, заставляя закованые в железо фигуры выглядеть жутко. Взгляды из-под шлемов были направлены на развалины. Это была их цель, и они направлялись к ней в идеальной формации.

Одним отработанным движением алебарды поднялись — не для удара, но для броска. Дистанция была длинной, а месть не ждёт. Дружно, как одно, оружие поднялось над плечами, и одним залпом понеслось к цели. Вырезаные на каждом клинке сигилы сияли сердитым огнём, и как самонаводящиеся ракеты, они нашли свою добычу, погрузившись в уязвимую плоть.

Порочные ангелы попадали с небес, как листья в осеннем лесу. Хватаясь за толстые древки, торчащие из их тел. Борясь с пронзившей их сталью. Они беспорядочно кувыркались по земле и оставались лежать среди покалеченых останков собственных крыльев.

Руки в латных перчатках протянулись, и алебарды полетели обратно, вновь падая в бронированые руки. Вместе с ними прозвучали первые слова обновлённого и восстановленного для этого случая катехизиса.

— Окутанные тьмой, мы были введены в заблуждение! Очищенные пламенем Уриэля, мы узрели истину! Воздаяние зовёт, и мы выкуем его кровью и огнём!

Они перепрыгнули через выступ, и древковое оружие принялось наносить расчленяющие удары. Тёмные, искривлённые формы падали перед их наступлением, словно пшеница перед косой, уступая позиции в вызванной неожиданностью панике. Эта паника превратилась в страх, когда латные фигуры ввели в бой громоздкое оружие. Огоньки на его концах превратились в потоки пламени, окутывающего тротуар, поджигающего Падших ангелов, превращая их в вопящие, дёргающие конечностями факелы. Те немногие, что поднялись в небо, не спаслись. Второй ряд нёс арбалеты, виденные, но не использованные в битве в соборе. Сейчас они использовались, и укрытые тенями фигуры извивались в воздухе, когда болты находили их, подстреленные остроглазыми снайперами с безупречной точностью.

Алебарды били, арбалеты выплёвывали смерть, огнемёты швыряли дыхание дракона шипящими потоками святого огня... Рыцари Храмовники бросились в зубы второй волны Кокабиэля и напрочь выбили их.

За ними, под выступом цемента, высунулась одинокая голова и оглядела огружающий её разгром.

— Ладно, — медленно, почти неохотно произнёс Иссей — это было, типа, круто.

* * *

Часть потолка обрушилась, отделяя её от союзников. Обломки образовали стену меж ними, и она слышала, как они кричат ей найти обход. Это она и пыталсь безрезультатно сделать последние несколько минут. Кокабиэль продолжал швырять свои копья света, и Академия Куо продолжала нести от них урон. Некогда безупречная крыша была покрыта кратерами, и багровый свет просвечивал там, нде кратеры превратились в дыры. В коридорах были навалены груды обломков, блокирующих двери и проходы, превращая некогда знакомые пути в наполненные препятствиями лабиринты.

Асия повернула за угол, надеясь найти знакомые лица, и вместо этого врезалась в покрытые рунами латы. Она негромко вскрикнула, отскочив, и упав на задницу. Фигура, в которую она врезалась, зыркнула на неё в глубоком неодобрении. Она сглотнула, когда острое остриё алебарды замерло в сантиметрах от её лица.

— Ведьма.

Ещё десяток алебард оказались направлены на неё, когда рядом возникли товарищи Храмовника. Один из них неприязненно махнул в её сторону.

— Должны ли мы убить её?

Она вздрогнула.

— Мир, брат, — произнёс другой Храмовник — мы здесь, дабы искупить наши деяния. Очищение может подождать.

— Но она ведьма.

— Лорд Уриэль говорил с ней — указал другой.

— Он отвечал на её вопросы — подтвердил третий. — В своей мудрости, он счёл её достойной его слов.

— Лорд Уриэль — почтительно пробормотали половина из них.

— Кошки — с равной почтительностью произнесла другая половина.

Асия моргнула. Затем моргнула снова, когда стало очевидно, что они серьёзны.

— Воистину, братья, — предводитель Храмовников кивнул — когда вернёмся в монастырь, нужно будет приютить как можно больше их, дабы сохранить святость в наших святых залах.

— Но что насчёт неё? — рыцарь, который хотел её убить, продолжал зыркать на неё. — Лорд Уриэль не стал бы говорить с недостойной, но она всё-таки ведьма.

Повисла тишина, краткая, но напряжённая. Её нарушил один из Храмовников в заднем ряду, который отвёл от неё алебарду.

— Что если... Что, если она святая ведьма?

Головы в шлемах повернулись к нему, а затем друг к дружке. Угрожающие личины дружно, как одна, кивнули, и по залу пронеслось эхо от древков, ударивших в пол с новообретённой целью.

— Защитить святую ведьму!

* * *

Вонь святого огня была анафемой для дьяволов, но здесь и сейчас это был желанный запах. Языки убийственного огня извергались в разрушенных коридорах и засыпанных обломками проходах. И меж ними, одоспешеные фигуры преследовали и охотились на порочных ангелов во имя очищения.

Риас отвернулась от этой сцены с усталым, но решительным выражением на лице.

— Когда я надеялась на подкрепления, я имела в виду не это.

Её две фигуры среагировали с различными степенями вины. Иссей уныло потёр голову. Асия выглядела так, словно не знает, что и думать, и Риас не могла её винить. Латные фигуры, окружающие её, угрожающе зыркали на всё, что воспринимали как угрозу, и поднимали алебарды на всех, кто к ним приближался. Дьяволица понятия не имела, почему они так себя ведут, и сомневалась, что ей понравится ответ, если спросить.

Но всё это было неважно. Они явились, когда положение было отчаянным, и отбросили врага. И в такой момент она была благодарна за любую помощь.

Риас вздохнула.

— Но я в любом случае приветствую их с раскрытыми руками.

Рядом с ней, Сона нахмурилась.

— Эти люди в числе худших из экзорцистов — произнесла она так, чтобы слышали только они двое. — Они не делают разницы между дикими дьяволами и нормальными. Разумно ли заключать с ними союз?

В её тоне не было осуждения или обвинения, лишь беспокойство. Тем не менее, Риас поморщилась.

— Нас осаждает враг, стремящийся нас убить. Если кто-то несогласен, пусть окажется на нашем месте и тогда решает, что следует делать.

Её свита кивнула. Некоторые из свиты Соны сделали то же.

Риас бросила на них мрачный взгляд.

— Не атакуйте Рыцарей Храмовников, если они не атакуют первыми. Относитесь к ним как ко временным союзникам. Сражайтесь вместе с ними.

Её следующие слова заставили их улыбнуться.

— Теперь мы можем побить их.

* * *

Какое-то время это они и делали.

Рыцари Храмовники хлынули из Академии Куо в той же формации, в которой вошли в неё. Но в этот раз рядом с ними были двое высокоранговых дьяволиц и их полные свиты. Болты из арбалетов сопровождались молниями и сферами энергии. Алебарды били вместе с демоническими мечами и святыми мечами. Огнемёты выдыхали струи химического огня, и сопровождались сравнимым разрушением, вызванным грохочущими волнами воды.

Их враги пытались их остановить. Искривлённые фигуры спускались с небес, чтобы задержать их. Те, кто оставались в воздухе, швыряли в них сияющие копья света.

Все они были отброшены. Несокрушимый, непреклонный, этот альянс, выкованный в тигле войны, сокрушал противников и пожинал устрашающую жатву среди врагов.

Второй раз за эту ночь, победа выглядела маняще близко.

Одинокая фигура встретила их натиск у ворот. У него всё ещё оставалась половина сил, сотня Падших ангелов закрывала небо, но он стоял перед ними в одиночестве, сложив руки за спиной.

— Так напрягает, когда подмога, которой ты так старательно манипулировал, решает тебя предать.

Обычно они были бы осторожны, но перед ними был шанс отсечь голову змее, и их фанатичная природа не позволяла этой возможности ускользнуть.

— Вот, братья! Корень этого зла! Убейте его, и всё будет кончено! В атаку!

Множество латных фигур последовали, опустив алебарды, обнажив клинки.

— Нет! — выкрикнула Риас. — Стойте!

Они не слушали, продолжая атаку. Лишь Храмовники, окружающие Асию, не сдвинулись с места, но это была лишь треть от общих сил. Остальные же безрассудно бросились на на фигуру перед ними, уверенные, что руны, выгравированые на их латах, защитят их от ереси, с которой они гарантировано покончат.

Кокабиэль улыбнулся.

Первый рыцарь оказался перед Падшим и опустил алебарду в свирепом ударе. Рука Григори небрежно отмахнулась, и удар был отбит вместе с алебардой, вырванной из хватки Храмовника нечеловеческой силой. Рыцарь издал возглас удивления, который затем превратился в бульканье, когда когтистые пальцы вонзились в его живот, врезавшись в него с такой силой, что он поднялся в воздух. Фонтаны крови хлынули из жутких ран, и рыцарь забился в агонийй, поднимаемый всё выше, словно некий жуткий трофей.

Его товарищи заревели от ярости. Они обнажили оружие. Клинки мастерской работы. Рунированые алебарды.

Кокабиэль отшвырнул всех щелчком пальцев.

Они разлетелись, словно тряпичные куклы, сорванные с земли огромной силой. Их падение на землю было далеко от изящного. Они приземлились среди руин кривыми, болезненными грудами, и разбрасывали кучи обломков своими телами. Некоторые ударились о стены Академии Куо и закувыркались, как сломанные игрушки.

Падший ангел весело глянул на груды неподвижных лат.

— Проблема с фанатиками в том, что все они столь предсказуемы. Они способны лишь на одно. Нападать. Нападать. Нападать. Никакой тактики. Никаких хитростей. Никакого веселья — взгляд Григори мелькнул к человеку, всё ещё надетому на его руку. — Не согласишься?

— Бог... покарает тебя... еретик — кровь протекла из щелей в шлеме рыцаря.

— Бог? — Кокабиэль изучал умирающего с оскорбительной вежливостью. — Бог мёртв. Я убил его.

Выражение его лица изменилось, и он показал своё истинное лицо, безумную, кровожадную ухмылку.

— Это я вогнал клинок в его спину! Это я искупал мой меч в его крови! Все другие не смели сделать то, чего я достиг! Азазель? Баракиэль? Они стояли и смотрели, как существо, выбросившее их с Небес, стояло на коленях перед ними! Трусость сдержала их руку! Слабость не дала им сделать это! Они боядись последствий этого деяния, когда кости уже были брошены! Так что я сделал это за них! Я убил Бога, дабы начать новую эпоху, в которой Падшие ангелы будут править по праву! И не будь его тело испепелено его грязными слугами, его череп висел бы на моей шее!

Пала жуткая, тревожная тишина. Спокойная маска вернулась, и Падший снова наклонил голову, улыбнувшись в лицо своей жертвы.

— Бог мёртв. Я убил его. Так же, как убил тебя.

Пальцы взмахнули. Храмовник отлетел вместе с кровавым дождём, разодранный изнутри, вывернутый калечащими когтями. Кровь, конечности, обрывки мяса дождём попадали с неба.

— Итак. На чём мы остановились?

* * *

После этого боевой дух оставил защитников. На людей среди них это повлияло больше всего. Ирина и Ксеновия; пара экзорцистов всё ещё сражалась, но они выглядели тенью прежних себя. Их мечи дрожали, и в их стойках была неловкость. Мечи, достойные королей, стали непослушными в их руках.

И Рыцари Храмовники тоже. Прежде они рвались в битву, несокрушимые в своих латах, решительные в своей храбрости, выкрикиващие литании и поющие катехизисы, а сейчас сбились в защитной формации, сражаясь в побеждённом молчании, их алебарды без души тыкали в окружающих их со всех сторон врагов. Единственной причиной, почему они ещё держались, была Асия, стоящая за их полукругом, исцеляющая их, подбадривающая их. Но её мольбы не были услышаны. Слова Григори потрясли их до глубины души, и подточили их волю. Чтобы вести войну, необходима решимость, а она сейчас пропала, резко и внезапно вырванная из их хватки.

Половина их боевых сил одним признанием была превращена в тела, повторяющие движения. Другая половина продолжала бороться с той же свирепостью, но отчаянье их союзников влияло и на них. Мораль упала. Появились дыры. Переговоры между членами свит прекратились. Отчаянье подняло свою уродливую голову. Этих факторов было достаточно, чтобы поставить их на грань. И они же позволили Кокабиэлю без усилий выхватить из их рядов те призы, на которые он был нацелен с самого начала.

Один из таких призов Падший держал сейчас, стоя на крыше одного из сохранившихся зданий. Он держал её над землёй, удерживая за шею.

— Признаю, вы сумели продемострировать достойный бой — на бледном лице плясало жестокое веселье. — Но победа моя, как всегда.

Риас боролась в его хватке, лягаясь в бесполезном гневе. Чуть поодаль на крыше беспомощно лежала Сона, с коленями Падших на её спине и копьями света у горла.

— Ты аппетитна. Могу понять, почему Сайзекс тебя защищает. Братская любовь воистину согревает сердце.

Риас продолжала бороться. Внизу её свита проливала кровь в безнадёжной попытке достичь её, и вновь оказалась отброшена волнами Падших ангелов.

— Представь отчаянье, которое он ощутит, когда найдёт тебя здесь. Нагой. Подвергнутой надругательствам. Безнадёжность, что проникнет в его душу. Возможно даже, скорбь сведёт его с ума. Он станет бросаться на всё и вся. Соберёт армию дьяволов, дабы начать войну во имя мести. Всё как запланировано — Кокабиель усмехнуся ей в лицо. — Экскалибуры никогда не были реальной целью. Они были отвлечением. Пылью в глаза. Их кража — тусклый уголь в сравнении с бушующим пламенем, которое раздует твоя смерть.

Григори бросил косой взгляд на Сону.

— И твоя тоже. Твоя сестра по своему любит тебя, и она присоединится к походу Сайзекса, когда узнает о твоей кончине.

С губ Падшего сорвался блаженный вздох. От кого-то вроде него это звучало крайне неправильно.

— Двое Великих Сатан, обезумевших от скорби, требующих войны. Карты уже сложились. Осталось лишь сыграть финальную часть.

Он повернулся, и рука Риас протянулась к нему. Чёрная энергия ударила в его лицо, взорвавшись демонической вспышкой. Сила Разрушения в форме снаряда.

Кокабиель воспринял это как лёгкую пощёчину. Падший ангел повернул голову, и кроме лёгкого ожога следов заметно не было.

— Сила Баэла течёт в твой крови, девочка. Когда-то он был одним из опаснейших врагов в Великой Войне. Возможно, когда-нибудь ты смогла бы достичь пика, и сравниться с ним в силе — он ухмыльнулся. Безумные глаза излучали чистую жажду убийства. — Жаль, что такого шанса у тебя не будет.

Пальцы сжались, словно тиски. Висящая на высоте пятого этажа над землёй, со слабо бьющимися о непреодолимую хватку крыльями Риас начала задыхаться.

— Не борись — это было произнесено почти нежно. Лицо Кокабиэля было ложной маской вежливости, когда он глянул на ту, что собирался убить. — Сделай это проще для себя. Просто умри.

Её руки безнадёжно колотились о бледную длань, всё слабее с каждой секундой. В её глазах начало темнеть, тьма ползла с краёв зрения. Жизнь покидала её с содрогающимися, агонизирующими вздохами, пока монстр перед ней продолжал держать, продолжал сжимать.

Её спасло брошенное копьё. Сияющий луч света, пронёсшийся в воздухе и вонзившийся в руку Кокабиэля. Падший прошипел.

Этого было недостаточно, чтобы ранить его, но это разрушило концентрацию. Хватка на миг ослабла, и Риас воспользовалась этим, чтобы освободиться, вырвавшись из хватки Григори и метнувшись прочь.

Ещё два копья пронеслись в воздухе и врезались в фигуры, прижимающие Сону. Её охрана упала, вцепляясь в стволы, торчащие из их спин. Этого тоже было достаточно, чтобы освободить её, и Сона ринулась в воздух, спасаясь следом за своей подругой.

Кокабиэль зыркнул на тех, кто стоили ему его призов, брови подняты в удивлённом гневе.

— Вы.

К этому времени три фигуры уже отступали, но самая маленькая из них помедлила, хвосты светлых волос покачивались, когда она парила над землёй. Она повернулась с глазами, горящими проказливым весельем, и усмехнулась лорду-Падшему, прежде чем громко пёрнуть в его сторону.

* * *

— Вы — с изрядной растерянностью произнёс Иссей.

— Мы — кивнул Донасек, когда они приземлились. Мужчина поспешно замахал руками в умиротворяющем жесте, когда пушка поднялась, направляемая на него. — Погоди! Стой! Мы сейчас хорошие парни!

— Хорошие парни — повторил Иссей, явно не убеждённый.

Донасек яростно закивал.

— Если не веришь мне, можешь спросить Нефилима! Он направил нас на этот путь!

Иссей всё ещё выглядел не убеждённым. Однако вмешалась Риас, положив руку на оружие своего Пешки, мягко заставив его опустить его.

— Спасибо — искренне произнесла она.

Все трое Падших выглядели смущённо-довольными, словно непривыкшие к благодарности. Их улыбки оказались стёрты взорвавшейся вокруг них землёй, что заставило их разлететься в разные стороны. Подняв взгляд, они увидели презрительно глядящего на них Кокабиэля с новым копьём, поднятым для броска, в руке.

— Сперва фанатики, и теперь мои собственные бывшие миньоны. Где вы берёте всех этих союзников?

Падший ангел бросил в них копьё, снова заставив их рабегаться, и разрушив участок, на котором они только что стояли.

— Разве не иронично, что после всех разговоров лидеров Трёх Фракций я вижу перед собой такое? Ангелы, дьяволы и люди вместе сражаются с общим врагом. За одно только это вы должны умереть. Сама идея объединения видов постыдна. Трём Фракциям было предначертано вечно воевать меж собой, а не дружить, как дети. Слава — в жаре битвы! В пролитии крови врага! Саму идею мира — Григори с отвращением сплюнул — следует выкорчевать. Убийство вас всех очистит пятно с нашей чести.

Со своей позиции на земле Иссей непокорно зыркнул на отдалённую фигуру.

— Знаешь что? Меня тошнит от твоей болтовни, ты, призрачнолицый ублюдок!

Взгляд Кокабиэля переключился на него. Ухмылка стала шире.

— Наконец-то драконёнок дал о себе знать. И какой мудростью ты намерен поделиться с нами? Ты, содержащий в своём теле Священный Механизм класса Лонгинуса, но способный пользоваться им не лучше, чем обычный громила. Что ты можешь сказать, что изменит исход? Могилы полны выскочек, считающих себя героями, вроде тебя.

— Ничего не знаю об этом — покачал головой Иссей. Всё, что я знаю, это что тебе нужно как следует надрать задницу!

— И, я полагаю, сделать это намереваешься ты? — жестокие губы презрительно скривились.

Дьявол ухмыльнулся.

— Для тебя я готов сделать это бесплатно!

Григори рассмеялся. Высокий и грубый, этот звук царапал и вызывал мурашки по спине.

— Такая бравада заслуживает демонстрации провала. Давай же, в таком случае — Падший встал в полный рост, обнажив грудь. — Я позволю тебе один свободный удар. Однако будь осторожен.

Кокабиэль продемонстрировал клыки.

— Ибо если ты не справишься, мой ответный удар отделит твою голову от тела.

— Не забирай свои слова назад! — с этими словами Иссей открыл взгляду пушко, присоединённую к его конечности.

Кокабиель бросил взгляд на оружие и вздохнул.

— А я уж думал, что будет что-то интересное. Ты тратишь своё время и жизнь Лубой болван может ощутить, что в этой жалкой штуке больше нет силы.

Парень кивнул. Однако усмешка отказывалась покидать его лицо.

— В этом ты прав. Но у меня есть другая форма силы! Его зовут Ддрайг, и он хочет поздороваться!

Глаза Падшего слегка расширились. В следующий момент Усиленный Механизм врезался в наручную пушку. Багровые когти охватили кобальтовую сталь. Каждый коготь был проводником, каналом, и воздух загудел статикой, когда красная перчатка насыщала силой синюю перчатку.

— Усиление!

Земля содрогнулась. Они удивлённо вздрогнули, когда земля вокруг них застонала в агонии. Кучи мусора рассыпались под собственным весом. Обломки, разбросанные вокруг, расплющивала в блины на содрогающейся земле незримая огромная сила.

— Усиление!

Ствол пушки вспыхнул бесцетной яркостью, клыкастое жерло засияло собирающейся энергией, волнами чистой мощи. Издалека это походило на дракона, готового выдохнуть огонь.

— Мы победили — произнесла Конеко. Её глаза были широко раскрыты.

— Усиление!

Кокабиэль на крыше зарычал, когда волны мощи обдали его.

— Что... Что это? — прошипел он, отступая.

Падшие ангелы вокруг него сделали то же, и в них было заметно беспокойство.

Он получил ответ в форме вопля, едва слышимого за гудением заряда.

— Это сила уз между Арисато-сан и мной, — Иссей обнажил зубы в усмешке — И я кончу всё, выстрелив это тебе в лицо!

Последовала натянутая пауза. Все уставились на парня и его пушку. Саджи подытожил все их мысли в одной фразе.

— Это звучит таааааак пошло...

Если парень это и услышал, он не ответил. Оружие содрогалось в его хватке, Усиленный Механизм всё ещё сжимал ствол, и он больше не мог его контролировать. Всё высвободилось с громовым рёвом, выстрелило с воющим визгом разрываемого воздуха. И одновременно раздался второй крик, выкрикнутый столь же бодро, как и первый.

— Пушка! Сисек! Тиамат!

Мир исчез во взрыве драконьего огня.

* * *

Две фигуры двигались в сторону отдалённых звуков битвы, когда одна из них вдруг остановилась. Другая почти не заметила вовремя, и едва не столкнулась с его спиной.

— Что такое? — спросила Райнаре.

— Просто предчувствие — медленно произнёс её компаньон.

— Хорошее или плохое?

Серьёзный взгляд встретился с её взглядом.

— Офигениевызывающее.

* * *

Пыль осела. Волны силы в конце концов рассеялись, вернувшись туда, откуда пришли. Рядом с Иссеем пушка выдохнула содрогающийся кашель, истощённая дважды за одну битву. Слабый запах озона ощущался в воздухе.

Киба повернулся и взглянул на того, кто был в ответе. В го глазах горело удивление.

— Ты промахнулся.

Наверху, на крыше, Кокабиэль глянул на кратер там, где прежде была добрая половина Академии Куо. Щёлкнув пальцем, он смахнул с плеча отлетевший камушек. Тот факт, что во взрыве он потерял изрядную часть оставшихся сил, похже, его особо не беспокоил.

— Мы проиграли — вздохнула Конеко.

Глаз Кибы продолжал дёргаться.

— Как ты мог промахнуться?

Иссей виновато глянул на оружие, слитое с его рукой.

— Я в первый раз стрелял на полной мощности.

— Он был прямо перед тобой!

Усиленный Механизм вспыхнул в приглушённом согласии.

— Даже я не промахнулся бы — пробормотал Донасек.

Парень раздражённо вскинул руки.

— Вот не надо, а! И этот туда же...

Один из Рыцарей Храмовников поднял визор своего шлема, продемонстрировав суровое лицо, покрытое шрамами.

— У нас в монастырях у нас был способ иметь дело с такими ситуациями. Это называется "Литания Прицеливания". Если хотите, могу зачитать для вас.

Иссей, похоже, хотел огрызнуться, но его остановил Кокабиэль. Один небрежный взмах Падшего ангела бросил всех их на колени, заставив удариться о землю. Огромная сила, давящая на их спины, не давала им подняться.

— Похоже, ваше праздновоние было несколько преждевременным — улыбнулся Григори. — Хотя трюк был неплохой. У вас в рукаве больше ничего не припрятано?

То, как Усиленный Механизм безнадёжно скрёбся о землю, говорило о том, что все они и так знали.

— Славно. Я подустал от этих игр. Спектакль подходит к концу, и я закончу его.

Давление усилилось. Кости начали трещать. Некоторые вскрикнули от боли. Те, кто ещё могли поднять головы, непокорно зыркнули на жестокую фигуру, устроившуюся на башне академии.

— Тебе не скрыться — с трудом выдохнула Риас.

— Скрыться? И снова ты ошиблась в оценке моих намерений — злобно ухмыльнулся Падший ангел. — Я не собираюсь скрываться. Я намерен остаться здесь. Эта школа, это место, будет первым полем боя второй Великой Войны. Другие фракции явятся, намеренные отомстить, и найдут меня здесь, ожидающего их. Я прорублюсь сквозь них, словно ураган! Снесу головы с их тел в ливне крови! Я выкую свою славу из костей дьяволов и ангелов! Сложу из их разорванных тел гору! Я покажу миру истинную силу Падших Ангелов!

Грубый и диссонирующий смех пронзил воздух.

— И ваши черепа будут первыми у подножия моего трона! (пр. переводчика. "Кхорн: Молодость. Мемуары")

— Ты... Ты безумен... — кашлянул Киба.

Иссей, лежащий рядом с мечником, свирепо глянул на их мучителя.

— Арисато-сан тебя остановит!

— Ах, да — губы Кокабиэля с отвращением скривились. — Нефилим. И где же он, этот ваш великий спаситель? Где Нефилим? Я скажу вам, где он. Он сбежал. Спасся. Он бросил вас.

— Арисато-сан никогда так не сделает... — выдохнула Асия. Прижатая к земле, она едва могла говорить. Рыцари Храмовники вокруг неё пытались дотянуться до своего выроненного оружия, но это им удавалось не лучше, чем остальным.

— Тогда где он? — продолжал ухмыляться Кокабиэль. — Где сейчас ваш спаситель?

Падший ангел издевательски развёл руки и откинул голову.

— Где ты, Нефилим?

Медленно поднялась рука одинокой фигуры, оставшейся незамеченной, и оставшейся на ногах.

— Я здесь.

* * *

Это было разочаровывающее появление в сравнении с некоторыми другими. Он полагал, что это его свойство. Его Персоны, возможно, обладают определённым весом, но сам он куда более спокойная и тихая душа. Из-за этого его было легко просмотреть, и в обоих мирах случалось, что его не замечали до последней секунды.

Сейчас была как раз такая ситуация. Он с трудом удержался от вздоха, когда лежащие на земле изогнули шеи, чтобы взглянуть на него. Удивления можно было ожидать. Облегчения — тоже.

Они двигались быстро, и добрались до школы как раз вовремя — или, по крайней мере, до того, что осталось от школы. Другие могли бы уставиться на руины, поразиться масштабу разрушений, но не он. Он принял то, что увидел, и двинулся дальше. Вопросы потом.

Присутствие Рыцарей Храмовников и троих кающихся ангелов он тоже принял. Он увидел их лежащими рядом с его знакомыми, не как враги, но как союзники, и принял это, как оно есть. Случалось и более странное, и он не судья.

Они поднялись, освобождённые от тех чар, что держали их. Его взгляд переключился с них на причину, по которой он пришёл.

Фигура, что, должно быть, Кокабиэль, устроилась на главном здании Академии Куо, от которого сейчас осталась лишь покалеченая башня с рушащимся фундаментом. То, как Григори устроился, напоминало ему гаргулью на крыше готического собора. За спиной Падшего ангела была группа меньших ангелов; некоторые парили в воздухе, другие устроились на крыше, как их лорд. Существенная сила. Часть его задавалась вопросом, не из-за него ли это. Другая часть искренне желала, чтобы это было не так.

Он заговорил, Падший, и его голос был насыщен ядовитым гневом.

— Райнаре.

Та, что всё это время скрывалась за ним, вздрогнула. Пальцы, ухватившиеся за его рубашку, сжались ещё крепче. Хватка была почти болезненной.

— Почему ты привела его сюда, хотя тебе было чётко приказано задержать его?

Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что её глаза были расширены от страха.

— Я... Я...

— Ты меня огорчаешь.

Слёзы хлынули на его плечо. Он удивлённо вздрогнул. Он ожидал какой-то реакции от неё, но не настолько сильной. Раны глубоки...

— Но ты ещё можешь искупить свои действия — лицо Кокабиэля стало приятным. — Убей его. Избавься от этой помехи, и я снова буду к тебе благосклонен.

Он чувствовал, как она напряглась позади. Чувствовал, как она дрожит.

— Это так просто — бледная рука взмахнула в его направлении. — Ты уже за его спиной. Убей Нефилима, и всё, чего пожелаешь, будет твоим.

В следующий миг к его спине прижались когти. Окружающие его отреагировали тревогой; Риас выглядела готовой убивать, и Акено тоже. Иссей уже двигался к нему, багровая перчатка готова ударить. Он улыбнулся, не из-за появления когтей, а из за того, что они дрожали. Когти прижимались к его спине, но они отказывались резать, отказывались пронзать. Когтистые пальцы ползли по его спине, дрожа, в то время как их владелица напрягала волю, боролась с собой.

— Нет... Не хочу... Не снова...

— Почему ты медлишь? — в голос Кокабиэля вернулся яд. — Убей его, и закончим с этим.

Сперва её ответ был столь тихим, что он едва его не пропустил. Но затем она сказала это снова, громче.

— Заткнись.

Всё притворство вежливости исчезло с лица Кокабиэля.

— Что ты сказала?

— Заткнись — повторила она, черпая силу из слов. — Заткнись. Заткнись. Заткнись..

— Я запомню твою непокорность — выплюнул Кокабиэль. — Ты будешь за это наказана. Слушай мой приказ, пока я не решил сделать наказание хуже. Убей его!

— Заткнись!

Он ощутил, что на его одежду брызнула кровь, и напрягся. Однако, странно, но боли не было. Он повернулся и обнаружил, что Райнаре медленно опускается на колени, когти, что были у его спины, вонзены в её собственный живот. Она посмотрела на него через маску боли. Попыталась улыбнуться.

— Я действительно бесполезна, верно?

Его ответом было протянуть ей руку.

Нечто горячее и яркое пронеслось у его уха. Оно ударило её точно в центр груди. Ствол чистого света, пронзивший её насквозь. Он жёг её. Жар пожирал её тело. Испепелял кожу. Кремировал плоть. Части её дезинтегрировались, сдуваясь ветром. Последнее, что он видел — её лицо, искажённое болью, но принимающее, а затем исчезло и оно, рассыпавшись пылью, и перед ним больше не было ничего, кроме руки, что он протянул ей.

Её прах просочился через его пальцы. Он слышал позади вздох, и плач Асии. Рука сжалась в кулак.

— Если она не слушается, — он ощущал злобный взгляд Кокабиэля, обжигающий его спину — то какой от неё толк?

Ярость загорелась в его разуме. Словно раскалённый нож она врезалась в его сознание, угрожая пересилить здравый смысл, угрожая разрушить спокойствие. Он боролся с ней. Пытался придавить её. Но он, гнев, был живым. Море Душ закипело под его натиском, волны извивались в агонии. Он ощущал, как его мощь хлещет в него, ярость усиливает его, течёт в его жилах и насыщает тело. Он мог лишь не позволять ему протечь наружу.

Словно вечность прошла, хотя в реальности не могло быть больше нескольких секунд. Бешеная эмоция наконец утихла. Гнев отхлынул отливом. Он разжал руку, невольно сжатую в кулак, и опустил взгляд. Там, на его ладони, мерцара чистая мощь в форме сферы, потрескивающая едва сдерживаемым гневом.

Мегидолаон.

Он улыбнулся ему, а затем заставил заклятье рассеяться. Это было не его. Это не в его натуре.

Порыв силы, отступивший в его разум, был словно глоток свежего воздуха.

Гнев утих, и вместо него пришло принятие. Принятие того, что только что произошло. Принятие её судьбы.

А после принятия пришла непокорность. И с непокорностью — цель.

— Танатос — произнёс он. — Верни её мне.

Миг тишины. Миг полной неподвижности.

Долгий мстительный вой нарушил его. Расколол план реальности и подточил основание мира.

Вытянулись руки в белых перчатках. Ухватились за края бытия. Потянули.

Сперва появилась голова. Подобный черепу шлем, белый, как кость. Он высунулся в дыру в реальности, которую прорвали руки, и засмеялся. Это был чудовищный звук, глубокий и звучный, насыщенный окровавленным весельем.

Затем проскользнуло тело. Чёрное, укутанное плащом. Возникло во всей своей жутковатой славе. Гробы в рост человека вздымались над его спиной и кривой пародии на крылья. Окружали его плечи, словно кольцо щитов. Неправильность, излучаемая им, ощущалась физически, и воины, только что вцеплявшиеся друг другу в глотки, вдруг сжали головы в совместной боли.

Его призыв был бессловным. Никаких напыщенных фраз, или утверждений с глубоким смыслом. Оно не нуждалось в таком. Оно провозглашало свою цель одним своим присутствием, истекало ей в коротких, содрогающихся вздохах, демонстрировало всем в форме кривого клинка в белых перчатках.

Танатос откинулся назад, и из непросветной тьмы в шлеме-черепе вырвался новый рёв.

Все стёкла, что ещё оставались целыми, разлетелись на осколки, разбитые звуковым ударом. Расщеплённые в мелкую пыль чистой непреклонной силой.

Земля потрескалась и раскололась. Трещины словно пожар пробежали по земле и по стенам Академии Куо. Куски камня вывалились из стен. Ближайшие Падшие содрогнулись; содрогнулись, а затем полопались кровавыми взрывами. Парящие внутренности осыпались вокруг, падая на землю, словно куски гнилых фруктов. Возникли цветные пятна, и небо, что было кроваво-красным, вдруг оказалось поглощено зловещей зелёной тенью.

Кокабиэль больше не улыбался.

Что-то тёмное и тяжёлое упало на землю. Оно ударилось о тротуар, подняв облако пыли. Он повернулся к тому месту, где она умерла.

Один из гробов Танатоса. Он стоял прямо, возвышаясь словно некий святотатственный монумент.

Крышка со скрипом открылась, открывая содержимое, как он и знал, что будет, и то, что было внутри, смогли увидеть все.

Фигура, белая и прозрачная, безошибочно женская. Её форма мерцала на свету расплывчатым призраком. На её лице не было эмоций. Оно было пустым, лишённым выражения, очищенным нейтральностью смерти. Как и остальное тело, оно было прозрачно, и в моменты, когда дымка становилась плотнее, мерцало словно ртуть.

Без придерживающей её крышки гроба, она начала заваливаться вперёд.

Танатос подхватил её, прежде чем она упала.

Аспект Смерти приземлился возле гроба, и охватил её руками в чёрной ткани. Оно выдохнуло содрогающийся вздох и гортанно прорычало. Он знал, почему оно так делает. Почему преклоняется и прижимает её к груди. Танатос ненавидит жизнь. Ненавидит её до такой степени, что с радостью бросается в сущее, чтобы покончить с ней, когда находит. Но оно уважало мёртвых, и это уважение было заметно.

Оно продолжало удерживать её одной рукой, баюкая её тело рядом со своим, позволяя её голове покоиться на его плече. Вторая рука вонзила меч глубоко в землю. Пальцы в перчатке ухватили рукоять, мстительно сжимая. Голова зыркнула вверх, словно предлагая парившим вверху осмелиться атаковать.

Он шагнул вперёд. Шлем-череп оторвал взгляд от облака врагов и глянул на него. Скулёж, похожий на собачий, вырвался из челюстей, грубое гортанное рычание, в котором всё же был смысл. Он понимал.

Душа — ничто без удерживающей её оболочки из плоти и крови.

Он потянулся в глубины своего сознания. Окунулся в сущность Моря Душ. Он попросил их о помощи, и один за другим они явились из его спокойных волн.

Сила сгустилась. Не гневная, как прежде. Более спокойная. Мирная. Она хлынула в кончики его пальцнв, словно вода из сломанной плотины.

Тело начало обретать форму.

Он помнил её лицо, презрительную гримасу, что было на нём, когда они впервые встретились, болезненное принятие, когда она умерла, черты, что делали её ей, и сила в его руках превращала эту память в реальность.

Он слышал, как рядом поражённо вздыхали. Слышал их восклицания. Были и слова, но в его состоянии он не мог их разобрать. Это было белым шумом на заднем фоне, звуками, которые он инстинктивно знал, но не мог распознать. Возможности смертного мозга ограниченны, способны вынести лишь определённую нагрузку, и он сейчас уже достиг этого предела. Всё остальное отступало на второй план после задачи на руках.

Тело существовало, но телу необходимы органы, чтобы функционировать. Оболчке нужно нечто внутри, чтобы она была не просто оболочкой. Новая сущность заняла своё место в его разуме, одалживая ему свою силу, и глубоко в вновь созданной плоти забилось сердце, к которому присоединилась пара раздувающихся лёгких.

Внезапный выдох сказал ему всё, что нужно было знать.

Он знал, что он нарушает правила. Отвергает законы. Сохранение материи. Материя не может быть создана или уничтожена, лишь трансформирована из одной формы в другую. Однако тело было здесь, возникло из ничего, наплевав на это правило. Второй Закон Термодинамики. Энергия тоже сохраняется; тепло — это энергия. Однако тело, что было холодным и безжизненным, сейчас наполнилось теплом, когда новая сущность пробилась в его сознание.

Люди, в своих усилиях понять мир, создали эти правила, чтобы определить своё окружение. Сделав это, они ограничили собственный потенциал, ограничили возможность своего роста, и когда они не понимают, когда не могут найти сил, чтобы понять, они создают новые правила, дабы определить то немногое. что знают. Вопросы, что не следовало задавать, висят в их головах, и когда человечество не может их понять, больше не может их определять, оно пытается покончить с самим вопросом.

Никс отозвалась на их зов. Она спустилась, дабы дать им собственный ответ на этот вопрос. Смерть была смыслом жизни, величайшим итогом, и даже когда он сражался с ней на том последнем поле боя, она скорбела об этом. Опечаленная не утратой жизни, которую она собиралась вызвать, но утратой потенциала, того, что могло бы быть.

Ибо потенциал никогда не следует правилам. Не следует законам. Вместо этого он сгибает их по своей воле.

Новая сущность в его разуме была горластой и хвастливой. Оно рассмеялось в одобрении того, что он делал, одолжило ему свою силу, и заполнило пустые вены горячей красной кровью.

Он смутно замечал, что события вокруг не стоят на месте. Падшие решили атаковать, и воздух был насыщен швыряемыми копьями. Даже они знали, что он делает, к достижению чего он столь близок, и в отчаяньи выбрали его своей целью. Но они не могли добиться своего, поскольку другие защищали его. Как и слух, его зрение барахлило, но он всё же мог видеть. Мелькающими картинками, горящими в его разуме, он видел их всех вокруг него, защищающих его и то, что он пытался сделать.

Ирина и Ксеновия, бок о бок, сражали любого врага, бросившегося слишком близко. Рыцари Храмовники перед ними отражали бросаемые копья света своими алебардами и доспехами, жертвуя собственными телами, чтобы не дать им достать его. Те, кто падали на колени, пронзённые копьями света, поднимались вновь, ибо Асия была за их спинами, исцеляя их, стирая любой урон, нежное лицо сморщено в решительной концентрации.

Киба сражался с Падшим, носящим чёрный плащ, и после серии мастерских ударов, достойных песен и легенд, обезглавил своего оппонента вс фонтаном крови.

Акено и Риас поднялись в воздух. Молнии ветвились. Удары чёрной энергии били и сокрушали. Чистое разрушение дождём лилось с их рук, лопая Падших ангелов, словно волдыри.

Под ними, Конеко превращала в месиво всех, кто сумели проскользнуть.

И не только они. Остальные не уступали. Сона послала собственную свиту в бой, и в свирепых индивидуальных стычках, которых было слишком много для счёта, они отбрасывали врагов. Цубаки, её Королева, прорезала кровавый путь, чтобы сражаться рядом с Кибой, и вместе они оставляли вокруг извивающиеся, побеждённые тела.

Маленькая мелькающая форма гудела в воздухе. Миттельт, весело хихикающая, швыряла снаряды света, столь прозрачные, что их не было заметно, однако взрывающиеся с силой ручной гранаты. На земле уверенно стояла Калаварнер. Её оружием было копьё света, но она не бросала его, как остальные. Вместо этого оно стало в её руках пикой, пронзающей порочные тела, пришпиливающей их к земле, как извивающихся насекомых. Рядом с ней стоял Донасек, прикрывающий спину, и когда одинокие враги пытались обойти её, он поражал их своим клинком.

И, наконец, Иссей. Парень был впереди всех, Усиленный Механизм сжат в кулак. Багровая перчатка горела драконьей яростью, и когда она наносила удар, раны прижигались и дымились, любезностью зверя внутри.

Буря битвы окружала его, и он был посередине, в спокойном глазе бури.

Одиночное копьё угрожало миру. По его бокам торчали выступы, зазубреные шипы. Оно горело нечестивой ненавистью, поверхность озаряло мстительное пламя. Даже в его состоянии нечёткого восприятия он ощущал чистую мощь, стоящую за созданием этого оружия.

Кокабиэль, на его чудовищном лице написан гнев, направил копьё на него и швырнул изо всех сил.

Они разлетелись. Снаряд обжигал всё на своём пути, превращал землю под ним в шлак, и они могли встать против него не больше, чем человек против цунами. Они разбежались, выкрикивая ему сделать то же. Он видел, как оно приближается, всё ещё зовя, всё ещё в процессе выполнения того, что стремился сделать. Словно самонаводящаяся ракета, оно направилось в цель и взорвалось в его лицо.

Мир вокруг него взорвался короной расходящегося света. Исчез во вспышке белого жара. Вложенная в него сила разбросала всех, сбив с ног. Пропитанное светом пламя окутало всё вокруг него огнём, однако оно не коснулось его, не смело коснуться его. Он встал, в центре кратера, и взглянул на бронированную ладонь, остановившую худшее взрыва.

Рядом с ним Танатос издал глубокую, гортанную усмешку.

Рука в серебряных латах. Окутанная небесной сталью. Бронированые суставы соединяли пальцы с ладонью, и они сжались, когда материализовалось остальное тело.

Крылья-клинки протянулись в воздух, поднятые над заковаными в железо плечами, словно веер ножей. Лицо, закрытое серебром, немигая смотрело на окружение, и огонь, ревущий у краёв кратера, вдруг резко погас, перестав существовать из-за одного неодобрительного взгляда.

И затем он заговорил, его тон глубокий и звучный, в каждом слоге звучало тяжёлое недовольство.

Кокабиэль.

— Нет... — лицо Падшего ангела исказило удивление, изуродовал страх. Вокруг него его миньоны отдёрнулись, словно получив физический удар. — Этого не может быть... Ты пал... Ты пал вместе с Ним.

Метатрон наклонил голову, его лёгкий кивок нёс в себе неизмеримый вес.

Огнём и Пламенем. С демоническими Клинками в Моей Груди, и Копьями Падших, Пронзившими Мои Длани. Я Пал. Но прежде, Я Сразил Сотню Твоих Чемпионов и Уложил Их Пред Телом Моего Владыки.

Серебряная маска подняла взгляд.

Ты не был Одним из Них, Кокабиэль.

Григори зарычал, и вместе с безумием в его глазах засияла ярость.

Как Трус Ты Бежал, Не Желая Отведать Моего Гнева. Неспособный Предстать Перед Моей Яростью. И Бежал, и Вместо Тебя Сотня Твоих Союзников Погибли за Твоё Преступление.

Пять пар крыльев цвета воронова крыла расправились до предела. Их владелец уставился вниз на них, его лицо — уродливая маска ненависти.

— Я — Богоубийца! Я сын, убивший своего отца! Я — будущее этого мира!

Ты — Стервятник. Падальщик, Собирающий Свою Славу на Трупах Достойных Героев. Почему, Ты Думаешь, Другие Сдержали Руку? Азазель. Баракиил. Даже Дьяволы Не Тронули Его. Они Знали, что В Его Ослабленном Состоянии, не было Славы в Убийстве. Больше того, Они Знали, Что было Причиной Его Слабости, и Они не Желали Убивать Того, Кто Спас Их Всех.

Кокабиэль обнажил клыки.

— Это было достойное убийство!

В контраст, взгляд Метатрона оставался ровным.

Не более Достойное, чем Тот, Кто Убил Его.

Падший ангел боролся со своей яростью. Его лицо пугающе содрогалось, пока наконец он не вернул свою нормальную маску презрения. Едва сдерживаемая ярость мерцала под поверхностью.

— Так пусть всё решится и за всё придёт рассчёт. Древняя окаменелость против истинных хозяев мира! Скрестим клинки, Метатрон, и посмотрим, кто из нас сильнее!

В ответ Григори получил лёгкий кивок, за которым последовали слова приговора.

Ты Прав, Предатель. Придёт Рассчёт. За все Мерзости, что Ты Свершил. За Все Грехи, что Скопились за Тобой. Они Все Будут Учтены Сегодня. Справедливость Зовёт, Кокабиэль.

То, как мерцающий шлем наклонился в сторону, говорило о веселье.

Но Кто Сказал, что это будет Свершено Моей Рукой?

Багровые глаза расширились. Взгляд Кокабиэля метнулся к тёмной фигуре Танатоса, и призрачной фигуре, всё ещё удерживаемой под защитой его рук. Слишком поздно.

Серебряная длань поднялась, указывая в небеса.

* * *

Сожаление.

Во тьме, окутывавшей всё, одно это слово стало всей её сутью. Она цеплялась за него изо всех сил, укрывалась за ним в страхе, обнимала его, ибо не знала ничего другого. В бесконечной пустоте парила она, одинокая душа в море ничего.

Пришли воспоминания. Одно за другим они являлись перед ней расплывчатыми картинками, преследуя её своим существованием.

Она смотрела на парня, лежащего в луже своей крови, и сожалела, что к этому пришло.

Прости — сказала она, и преклонилась, чтобы закрыть его глаза.

Она смотрела на лицо спящей девушки в брошенной церкви, и сожалела, что не могла сделать большего

Прости — сказала она, и наклонилась, чтобы погладить её лицо.

Она смотрела на усталую фигуру под ней, и на клинок, который, она знала, не использует.

Прости — сказала она. — Прости. Прости.

Явились новые образы. Но она теряла прежние. С каждым новым воспоминанием, являвшимся на свет, одно из прежних увядало, исчезало навсегда, высосанное окружающим её ничем. Каждый раз она словно теряла часть себя, и она ощущала, что сама её суть дезинтегрируется, она становится менее цельной с каждым прпавшим фрагментом.

А затем начали исчезать, увядать, те воспоминания, что она ценила больше всего. Она видела их прежде чем они исчезали, вырванные из её беспомощной хватки. То, чем она наслаждалась, то, что она любила. Она больше не помнила их, как и свой возраст, имя, или даже кто она.

Нет! Не это!

Ещё одна память исчезла. Ещё одно воспоминание пропало в пустоте.

Оставьте мне что-нибудь! Что угодно! Пожалуйста!

Инстинктивно она знала, что произойдёт, если все они будут утеряны. Если исчезнет последнее воспоминание, вместе с ним и последняя её часть. Забвение сремилось окатать её, и её метод борьбы лишь затягивал её глубже.

Дайте мне что-то, за что можно держаться! Что угодно! Пожалуйста!

Последние воспоминания были самыми ценными. В них было одно и то же лицо, одна и та же улыбка, одна и та же личность. Она прижимала их, сжимала их, защищая, как художник — последние чистые фрагменты узуродованного шедевра.

Только не это. Только не это.

Это было бесполезно. Каждое оказывалось вырвано из её хватки. Разорвано у неё на глазах. Исчезало, как всё в ней.

Нет! Нет! Нет!

Последнее, самое последнее. Образ парня, протягивающего ей принимающую руку.

Сожаление. Сожаление. Сожаление.

Оставьте мне это.

Её голос звучал умоляюще, но в этой пустоте не было концепции гордости, и она не чувствовала стыда, упрашивая.

Оставьте мне хотя бы это.

Образ начал увядать. Она потянулась к нему, пытаясь выцарапать его обратно, зная, что это безнадёжно, но пытаясь всё равно. Её последняя мысль была запятнана болезненным принятием, хоть и устлана усталой непокорностью.

Не это. Это не отдам.

И она падала, падала, падала прочь, потеряв всё, всё, что делало её ей было вырвано, и она парила в пустоте, отправленная в этот дрейф...

Она удивлённо вздрогнула, когда рука ухватила её руку. Реальная, материальная и тёплая. Сперва она отдёрнулась, ибо ничто не могло нарушить тьму этого места.

Вместе с рукой было лицо, знакомое лицо, и её страх увял. Она была рада, что по крайней мере получила шанс увидеть его перед концом.

— Прости — сказала она ему.

Лицо улыбнулось. Рука потянула.

Тысяча мелькающих образов пробежало в её разуме. Её словно протянули через зыбучий песок, протащили сквозь саму реальность. Тьма огрызалась по пятам, пыталась утянуть её обратно, на хватка на её руке была сильнее, и она высвободила её во взрыве цвета.

Свет. Свет везде. Он обжигал её своей яркостью. Её ослепили вспышки, когда она пыталась сориентироваться. Она не могла видеть, но слышала, и голос, что упрекал в брошенной церкви, сейчас звучал искренним уважением.

Падшая. Твои Грехи были Отпущены Смертью. Записи Стёрты Начисто.

Понимание провернуло клинок. Воспоминания нахлынули вновь. Они волной обрушились на её сознание, оглушив её. Это продлилось лишь секунду, этот прилив чувств, а затем она начала смеяться, смеяться над невозможностью всего этого.

В Свои Последние Моменты Ты Отвергла Путь Тьмы, и Протянулась к Свету. Твой Плач о Помощи Не Остался Неуслышанным. Небеса Принимают Обратно Свою Часть.

К ней вернулось зрение, и она взглянула на строго хмурящуюся серебряную маску.

С Доспехом, в Который Мы Облачим Тебя.

Она вздрогнула при чувстве, проползшем по её спине. Воскликнула от удивления, когда это чувство проползло по её конечностям и распространилось по всему телу. По бледной плоти текло жидкое серебро, твердея в латы на её груди, укрепляясь в сочленённые щиты на её плечах, покрывая её всю словно второй кожей. Она опустила взгляд на свои ладони, укрытые стальными перчатками, чья поверхность была столь гладка, столь блестяща, что её лицо отражалось в их полированой поверхности.

С Оружим, что Мы Вручим Тебе.

Оно упало, словно молния. Мелькнуло с небес в ослепительной вспышке. Оно врезалось в землю с громовым шумом, ударило в тротуар, как брошеная гневным богом пика.

Копьё. Прямое, длинное и верное. Оно вонзилось в землю перед ней, сияя словно солнце.

Она протянулась к нему дрожащими руками, сомкнула пальцы на мозаичном древке, и вытащила его из земли. Обнажился наконечник, столь болезненно острый, что словно рассекал сам воздух. И на его поверхности было пламенными сигилами выгравировано одно слово.

Инаэрион.

Крылья, что были Сорваны с Твоих Плеч, Вернутся в Славе.

Она выгнула спину. Из просветов в её броне вырвались крылья, протянувшись к небу с новой жизнью. Это не были крылья из перьев или небесной стали. Это были конечности из чистого света, нити сияния, развевающиеся по собственной воле. (пр. переводчика: Diablo...) Они вывели трель, когда она расправила их, звуча как мелодия гармоничного хора.

Поднимись, Райнаре, Архангел Возмездия, и Займи Своё Место Рядом с Нами Вновь.

Она встала. Сочленения её доспеха зашуршали, поддерживая её вес. Она выпрямилась в полный рост и глянула на парившие наверху фигуры. Изящный наклон её головы полностью гармонировал с улыбкой на её лице.

— Кокабиэль — в её голосе больше не было горечи. Не было отчаянья. Он был мягким и уверенным, как был столь давно, и каким должен был быть. — Ты ранил меня. Позволь мне вернуть долг. И для этого...

Она подняла копьё, и Инаэрион запел гневную песнь, оказавшись направлен в направлении ненавистного врага.

— ...я собираюсь вогнать это тебе в задницу.

* * *

Они снова стояли в центре бури, хотя эта буря была более тихой. Буря ошарашенного неверия. Порыв ошарашенного молчания. И в нём, парень моргнул и взглянул на ангела рядом с ним.

— Ей действительно нужно было говорить это так громко?

— Только подумать, что столь святое оружие — пробормотал Метатрон — может быть осквернено таким образом...

Фигура Архангела излучала неодобрение.

— Святотатство... Нам следовало вычистить её Падшие склонности.

Парень улыбнулся звучащему в голосе обвинению.

— Но это стёрло бы её личность. Это изменило бы то, кто она.

— Да — кивнула серебряная маска. — Вы, люди, всегда иррационально привязаны к своей личности. Это глупая вера. Мы могли бы сделать её лучше. Чище. Безупречной, вместо полной изъянов. Но ты предпочёл просто вернуть ей жизнь вместо того, чтобы переделать её.

— Изъяны делают нас теми, кто мы есть — парень покачал головой. — И я готов стирать их не больше, чем определяющие нас достоинства.

Метатрон вздохнул. Даже принимая поражение, Архангел всё равно излучал достоинство.

— Мотивы Нефилима воистину капризны. Я помню, ты хотел, чтобы я сделал нечто подобное с девушкой, что мы нашли в той церкви. И когда я сказал тебе, что Законы Небес не работают с людьми так, как с ангелами, ты нашёл другой метод вернуть её — строгие глаза взглянули на него из-за мерцающего шлема. — И чего это достигло? Она всё равно решила стать дьяволом. Результат остался бы тот же, если бы ты оставил её там. То, что ты для неё сделал, в итоге было бессмысленно.

— Она заслуживала выбора. Способности выбрать собственную судьбу. Это само по себе имеет смысл.

— Выбор — неприязненно произнёс ангел. — Ещё одна человеческая концепция.

Повисла краткая тишина, когда они вдвоём наблюдали, как сияющая фигура прокашивает путь через пытающуюся остановить её чёрную орду. Повернувшись, парень серьёзно глянул на ангела рядом с ним.

— Это изначально было твоим планом, так ведь?

Метатрон наклонил голову.

— Я был очень опечален, когда узнал о смерти Бога. Даже будь всё иначе, меня преследует ощущение отсутствия Его голоса в моём сознании — гримаса ангела соответствовала нахмуренной личине его шлема. — Она была права, когда сказала, что всё больше ангелов Падают. Без Бога созданные Им законы легко обходят. Легко нарушают. Михаэль прекрасно справляется с поддержанием баланса, но он не Бог, и его сил недостаточно. Наша численность сокращается с каждым днём, протекая кровью из открытой раны, а в это время сила наших врагов растёт. Этого нельзя позволить. Я увижу возвращение славы Небес. Я снова увижу Вестибюль Престолов наполненным сияющими фигурами. Я попросил тебя пощадить их жизни, чтобы они получили шанс искупления и возвращения. Но даже так, то, как развернулись события, удивило меня.

Серафим продолжал следить за её прогрессом, наблюдая, как она пробилась и начала преследовать того, кто ранил её больше всех.

— Я не дал ей метку, поскольку не думал, что она достойна. Её деяния были слишком ужасны, её прошлое слишком мрачно. Она потеряла свою цель, и в своём отчаяньи потеряла себя. Я не думал, что Свет когда-либо сможет вернуть её. Но ты это изменил — Архангел повернулся к нему. — Узы, что ты создал. Связи, что ты выковал. Они открывают скрытый во всех нас потенциал. Этого было достаточно, чтобы позволить ей принять, кто она, и чем она стала. И в этом лежит истинное искупление. Принятие своих ошибок и желание их исправить.

Метатрон кивнул.

— Воистину ты обладаешь едино чудесной и пугающей силой. Почему я хотел бы сейчас попросить тебя о небольшой услуге.

Бронированая рука легла на латную грудь. Ангел неожиданно искренним движением склонил голову.

— Призови нас, Нефилим. Всех нас. Как ты сделал в битве с Никс. Воплоти нас во всей нашей славе. Позволь нашей сущности напонить сердца присутствующих, и возжечь огни в тех, кого здесь нет. Воля Небес — лишь эхо того, что было когда-то. Свет, что когда-то сиял в темнейших местах, сейчас немногим больше, чем умирающая искра. Наше существование изменит это. Они узрят нас в нашем величии, и вспомнят времена, когда наше число было легион, и наши знамёна гордо развевались. Призови нас, Нефилим, и позволь Небесам вновь отведать славы.

Парень нерешительно помедлил, взвешивая просьбу.

— Это и не маленькая, и не услуга — наконец, произнёс он.

— Для тебя, и то, и то.

Парень улыбнулся. Он протянулся в свой карман и достал нечто серебристое. Оно имело форму пистолета, и он взглянул на блестящий ствол с чем-то сродни печали.

— Нормальной жизни мне не положено, верно?

— Слабые испытывают отчаянье из-за жизней, которые они не могут прожить — тихо произнёс Метатрон. — Сильные скорбят по этому, и идут дальше. Каков ты, Нефилим?

Ствол оказался у его виска. Палец напряглся на спусковом крючке. Нажал.

— Персона.

Врата поднялись. Волны освободились. Каждое воплощение было прежде приковано к его психике, намеренно сдерживаемое в страхе урона, который они могут причинить. Но не сейчас.

Из его объединённого гестальта они явились, фигуры, разбивающие поверхность, крылья истекают жидкой силой. Такими они были в его разуме; реальность была иной. Освобождённые от цепей, высвобожденные, они воплотились такими, какими были в жизни.

Шесть столбов света врезались в землю. Как копья суда они ударили с небес в землю. Каждый из них — сверкающий столп сияния, и там, где они опустились, где они приземлились, окрестности загорались от чистой, неразбавленной мощи.

Из каждой колонны выдвинулись фигуры, поднялись бронированые кулаки. Единые как один, они сделали шаг и окутали мир небесным светом.

Первым был Сандальфон. Верные бронзовые латы украшены сияющими сигилами, рунами в форме полумесяца. Копьё в его руках было во всём собратом Инаэриона.

Второй — Рафаэль. Он не носил шлема, и его строгое лицо было словно высечено из мрамора. Крылья за его плечами были словно зазубенные мечи. Его твёрдый взгляд, строгий и неуступчивый, прошёлся по всем.

Уриэль шагнул в бытие. Он усмехнулся зрелищу перед ним, а затем весело помахал Асии. Девушка нерешительно помедлила, а затем неуверенно помахала в ответ.

Красота Габриэли была словно сияющее солнце. Там, где она ступала, жизнь расцветала вновь, и раны исцелялись в мерцающей ауре света. Однако ничто из этого не имело значения по сравнению с летальным клинком в руках девы войны.

На лице Михаэля было мрачное выражение, когда он явился. Командующий Его легионов бросил взгляд на врагов над ним, и мрачное выражение обернулось равно мрачной улыбкой.

Последним был Мельхизедек. Мудрец Небес в сравнении с остальными не был воином; его сила лежала в другом. Колдовские нити искрились в его руках, танцевали мелькающими линиями вокруг бронированых пальцев. (пр. переводчика: явление Примархов...)

Метатрон широко развёл руки. Они собрались вокруг него, меньшие ангелы, выказывающие уважение старшему.

Братья мои.

Габриэль улыбнулась. Мельхизедек наклонил голову в шлеме. Рафаэль положил руки на рукоять своего алмазного меча.

Мир Считает, что Небеса Пали. Они Считают, что Наше Царство на Коленях, при Последнем Издыхании. Они Считают, что без Бога, Мы стали Слабы. Жидки. Бессильны.

Серебряная маска оказалась направлена ко всем по очереди. Мощь, мерцавшая под поверхностью, вспыхнула с жаром новорождённого солнца.

Давайте же Разубедим Их в Этом.

Крылья расправились. Ноги оторвались от земли. Воздух был наполнен хлопаньем крыльев, когда величайшие из Архангелов взмыли в небеса.

Рядом с ним, фигура, сотканная из тьмы и тени, издала низкое, грохочущее рычание, звучавшее почти как вопрос. Несмотря на напряжение удержания их в реальности, несмотря на растущую боль, атакующую его разум, парень всё же улыбнулся.

— Иди.

Смеясь, хихикая, воя свою безумную панихиду, Танатос бросился в воздух и присоединился к созданиям света и доблести в истреблении врагов.

Глава 14

Ход битвы обратился, когда Инаэрион упал с небес, чтобы попасть в руки той, что заслуживала его. Он превратился в избиение, когда шестеро фигур света присоединись к седьмой. И обернулся бойней, когда затянутая в чёрное фигура поднялась в воздух на крыльях из гробов.

Каким бы трусом не был их мастер, Падшие ангелы сражались с достойной восхищения храбростью. Они среагировали на внезапное изменение ситуации с похвальной расторопностью и поспешно приняли меры сопротивления. Они окружили новоприбывших, используя численное превосходство, с отработанной точностью атакуя фланги, и с уверенной точностью швыряли копья света в щели обороны своих врагов. Больше того, они сражались с силой отчаянья, со знанием, что шансы безнадёжно против них. Но даже так, они жертвовали собой ради друг друга, рисковали жизнями, чтобы оттащить раненых товарищей, принимая на себя смертельные удары, направленные в друзей. В конце концов, они были солдатами, обладающими всей храбростью, честью и чувством долга, что подразумевал этот титул.

И всё это было депрессивно бесполезно.

Наконечник копья Сандальфона был раскалённым добела клинком. Им он скашивал вех, кто противостоял ему, разрубая окутанные тенями формы, ампутируя конечности, отделяя головы от плеч с потоками крови. Когда они попытались окружить его, Архангел сменил хват на своём оружии, продемонстрировав конец древка в форме раскрытых челюстей некоего первобытного зверя. Из пасти вырвалось святое пламя, непрерывной струёй окутавшее Падших убийственным жаром, удушая их, словно витками огненной гадюки. Сандальфон вёл его, как художник — кисть, и одно за другим создавал торнадо огня, засасывавшие врагов и сжигавшие их до костей.

Рафаэль бросался в участки сопротивления и заканчивал жизни широкими, аккуратными взмахами своего меча. Его клинок был массивным эспадоном, столь тяжёлым, что чтобы поднять его, потребовалось бы множество людей. Это был меч палача, святой лишь благодаря тому, кто им пользовался, и Рафаэль взмахивал огромным оружием, держа его одной рукой, с безупречным изяществом. Он рассекал Падших надвое так же легко, как люди рубят дрова, раскалывал кривые формы с коговы до ног, разделял надвое с ужасающей лёгкостью. Скорость его ударов была столь высока, что кровь не текла, пока сражённые не падали наземь.

Уриэль сражался с шутовской ухмылкой на губах. В отличие от его братьев, что вели войну в сосредоточенном молчании, Архангел Воздаяния перемежал удары язвительными замечаниями. Он бросал врагам оскорбления, издеваясь над ними между исполненных опыта ударов своего пламенного меча. Не мастер клинка, как Рафаэль, и не обладающий оружием, подобным оружию Сандальфона, Уриэль использовал огонь в качестве своего метода ведения битвы. Праведный, гневный огонь.

Он призывал волны пламени одними лишь взмахами рук, и создавал пламенные столбы своим ярким, пылающим клинком. Он обращал сам воздух в бушующее инферно, и превращал Падших ангелов в обугленные скелеты.

Габриэль была окружена аурой ужасающей красоты. Она была девой-воительницей несравненного мастерства. Валькирией в серебряных латах. Крылатая красота, раздающая смерть. Её враги знали её под прозвищем Багровый Прилив. Ангелы называли её Красная Дева. Оба эти титула доказали свою справедливость той ночью.

Её улыбка словно становилась ярче с каждым поверженным врагом, словно становилась сиятельней с каждой каплей крови, что она проливала. За ней оставались покалеченые, расчленённые тела, по которым словно прошёлся ураган. Капли ихора покрывали её латы, но это делало её лишь красивее.

Михаэль был воинской доблестью во плоти. Он был командующим легионами, да, но хорошие командиры возглавляют с линии фронта, а великие — сражаются бок о бок со своими солдатами. Дэус Ксифос, Золотой Меч, висел у него на боку, но он не снисходил до того, чтобы воспользоваться им. Враги перед ним были ничтожны, и клинок, что мог сокрушать лордов демонов одним взмахом, оставался дремать в ножнах. Вместо него в руках Михаэля было простое копьё света, и он всё равно сумел обойти своих собратьев в счётчике жертв. Его удары не были показными, в них не было цветочного изящества или стильной грации. Он разил Падших с механической точностью, убивал их с машинной эффективностью. Любая рана, нанесённая им, была фатальна, любой взмах или выпад равно свиреп.

Потрёпаная группа откололась от боя. Они отступили и встретили безликий шлем Мельхизедека. Колдовская молния обрушила половину из них с небес, прежде чем они смогли среагировать, заставив порочные тела полопаться, как воздушные шарики. Остальные нырнули к земле; Мельхезедек последовал за ними и прижал к груде обломков. Он сделал жест, и они превратились в тёмно-красные пятна на белых стенах.

Сияние Метатрона сверкало светом новорождённой звезды. Его светозарность была такова, что сама стала оружием. Те, кто приближался к нему, спонтанно вспыхивали, извиваясь и содрогаясь, когда мстительный жар пожирал их тела, вгрызаясь в кости. Боль сохранялась, даже когда их тела обращались в пепел, однако это было неудивительно. Пламя Синая обжигало саму душу.

Судьба тех, кто держали дистанцию, была той же, лишь в иной манере. На бросаемые копья Метатрон ответил, подняв руку к небу, и небеса ответили мечами чистого света. Словно сияющие распятия пали они на его врагов, опустившись на порченые головы и искривлённые тела убийственным дождём. Те, кто не были тут же иссечены на части, оказались пришпилены к земле, словно гротескные образцы на прозекторском столе безумного биолога.

Падшие выносили бурю с достоинством тех, кто понимает, что враг слишком силён. Они покорно приняли эту судьбу и были исполнены решимости встретить свой конец как истинные воины, храбро сражаясь до самого конца. Они не жалуясь падали от клинков Раваэля и Уриэля. Они умирали, пронзённые копьём Михаэля, и сгорали, пытаясь добраться до Сандальфона. Их кроваво убивала Габриэль и выворачивало наизнанку колдовство Мельхизедека. Они противостояли Метатрону и исчезали в забвении от одного взгляда непрощающей серебряной маски. Семь величайших Архангелов без разбора вели бойню меж них, и они не бежали.

Они бежали от Танатоса. Они удирали от самой Смерти.

Неправильность, излучаемая Персоной, ощущалась физически. Она подтачивала храбрость в бьющихся сердцах, превращала решимость в прах, заставляла достоинство истекать из истощённой оболочки. Храбрость ничего не значила пред ним. Честь была столь же бесполезна. Оно смеялось в лицо долга. Смерть — величайший уравнитель жизни. Ей не важно, достойный или проклятый перед ней; имело значение лишь, чтобы всё умерло.

Товарищи, принимавшие на себя удары, предназначенные другому, сейчас бросали друг друга в руки в белых перчатках, пытаясь спастись. Друзья, вытаскивавшие друг друга в безопасность, сейчас скармливали друг друга челюстям черепа в отчаянной надежде продлить свои жизни. Братья по оружию, что сражались спиной к спине в тяжёлых кампаниях, трусливо оставляли друг друга, предоставляя рубящему мечу.

Они бежали от Танатоса, и Танатос преследовал их.

Гортанный, болезненный смех с воем вырывался из вечно открытых челюстей, когда он преследовал их. Падшие ангелы были быстры, но Танатос охотился на жизнь задолго до их существования. Он падал на них сверху, сбивая на землю, где разрывал их дёргающиеся тела на части. Он расчленял их на лету, вонзая меч и когти в уязвимую плоть, вырывая органы. Он развлекался их страданием, убивая их максимально кроваво и творчески. Каждое убийство отличалось от остальных, но итог всегда был тот же. Он поднимал искаленые, изувеченные тела в воздух, и смеялся им в лицо, так что последним, что они видели в жизни, было злобно ухмыляющееся лицо Смерти, насмехающееся над ними и их неизбежным роком.

Падший ангел тяжело упал на землю. Его ноги были отсечены у лодыжек взмахом меча Танатоса. Он попытался отползти на окровавленных обрубках прочь от боя; непреклонная масса лат остановила его жалкую попытку бегства. Падший поднял взгляд и немедленно получил алебардой в лицо.

Рыцарь Храмовник выдернул своё оружие, проигнорировав череп, истекающий на пол кровью и мозгами. Его внимание было приковано к более важным вещам, вроде бушующей в небе битвы. На воине не было шлема, как и остальные его собратья он снял его, дабы лучше видеть сражение над ними. Покрытое шрамами лицо наравне несло выражения трепета и почтения.

Глава воинов направил свою алебарду в воздух, где серебряные фигуры сражались с кривыми пародиями на себя.

— Вот, братья! Вот почему мы здесь! Вот почему мы сражаемся! Бог мёртв, но Его ангелы живут! За Небеса! За Нефилима! За всё человечество!

Его когорты повторили боевой клич, выкрикивая его во всеуслышанье. Они волной хлынули вперёд, и те Падшие, что приземлились, окажались убиты клинками Храмовников.

Донасек потерял где-то во время боя свою широкополую шляпу. С обнажённой головой он выглядел скромно — но по большей части из-за выражение, застывшего на его лице.

— Во славу — тихо произнёс он, глядя, как Габриэль прорезает путь через ряды Падших.

— Во славу — повторил он, увидев, как Рафаэль без усилий поднял укутанную тенями фигуру и переломил о колено.

— Во славу! — выкрикнул он, бросившись в воздух, сжимая в каждой руке по клинку света.

Миттельт последовала за ним, хихикая как безумная.

Калаварнер пошатывалась на ногах. Происходящее подействовало на неё так же, как и на её товарищей, но всё её внимание было уделено одной фигуре из семи. Оттолкнувшись от земли, она метнулась ввысь, подняв копьё, с целью пронзить любого, кто встанет между ней и её целью.

— Метатрон-самааааа!

Её выборе боевого клича заставил моргнуть дьяволов и людей, которых она оставила на земле. Мужская половина среди них вздрогнула от чистой страсти, стоящей за ним. Девушки понимающе вздохнули.

— Ну, — медленно произнёс Иссей — это было жутковато.

Повернувшись, он осмотрел окружающих с нетерпеливым предвкушением.

— И что, мы оставим всё веселье им?

— Нет — на лице Риас была мрачная улыбка. — Разрешаю присоединиться. Покажите им что мы, дьяволы, тоже способны о себе позаботиться.

Иссей гикнул, и из его спины протянулись крылья подобные крыльям летучей мыши. Парень взмыл в воздух, одна рука в перчатке сжата в кулак, другая раскрыта, демонстрируя широкий ствол пушки.

— В этот раз я не промахнусь!

Остальные последовали за ним, и те, кто недавно были осаждены со всех сторон, продемонстрировали свой гнев тем, кто их осаждал.

* * *

Он прыгал по вершинам жилых зданий, перескакивая с одной бетонной башни на другую на крышесносной скорости. Он мчался по крышам, используя их как трамплины, с которых бросал себя дальше, к своей цели. Честно говоря, он бы предпочёл полёт этому примитивному прыганью, но кошмарный набр препятствий, который представлял из себя человеческий город, замедлил бы его, и он не мог себе этого позволить. Время было не на его стороне. Азазель чётко дал это понять.

Предательство Кокабиэля уязвило их всех. Шокировало чистой наглостью. Он, однако, не был удивлён; как лорд среди Гремори, Кокабиэль всегда был хмурой, враждебной душой. Презрение Падшего ко всем существам, кроме его собственного племени, делало общение с ним неприятным делом, и его хмурое присутствие на тех немногих собраниях, которые он решал посещать, воспринималось другими неважно. В конце концов, паранойя плохо сочетается с логикой и здравым смыслом. Однако они считали, что Кокабиэль пусть и параноик, но безвредный.

А теперь было очевидно, насколько они ошибались. Кокабиэль был не просто параноиком. Он был чокнутым. Безумцем. Это было единственным объяснением того, что он хотел сделать, и целей, которые он хотел достичь. И мало того, его безумие распространялось.

Кокабиэль забрал с собой две сотни Падших ангелов. И среди них было пятьдесят элитных стражей Азазеля. В своей прошлой жизни они были Властями и Владычествами, безупречными солдатами Небес. После Падения, они не утратили дисциплины. Они должны были оставаться верными лишь Азазелю. Должны были. Но теперь стало очевидно, что влияние безумия Кокабиэля просочилось в их разумы.

Для фракции, гордящейся своим единством, это было глубокое предательство. У Падших не было своего эквивалента фракции Старых Сатан. В отличие от дьяволов, позволившим власти сосредоточиться в руках нескольких семейств, и оказаться разделёнными меж них, Падшие ангелы оставались объединены под знамёнами тех же лордов, что возглавляли их много веков назад. В их рядах не было раскола, не было разделения на подфракции.

До этого момента.

Трещины, что появились на виду, были болезненны и уродливы, и вместе с удивлением и шоком, пришедшими с этим открытием, был и гнев от того, что столь долго обманывали.

Азазель был готов отправить собственный отборный отряд, чтобы вернуть Кокабиэля для допроса, а затем — наказания. Баракиель потребовал, чтобы эту честь предоставили ему. Такое предательство, заявил обычно угрюмый мужчина, заслуживало воздаяния превыше простого наказания. Он подозревал, что это из-за того, что его собственная дочь была на линии огня. Целью Кокабиэля была не она, а её мастер, но это слабо утешало. Безумие подвергало опасности всех, и он ни на миг не сомневался, что Падший убьёт её, если получит шанс.

Даже перед его отправкой на это задание, Баракиэль собирал свои силы. Сотни против сотен. Азазель тоже отправил свою личную охрану, и судя по тому, что он видел, прежде чем выйти, те рвались встретиться со своими собратьями-предателями в битве. Ирония ситуации — Падшие ангелы называют Падших ангелов предателями — не прошла мимо него.

Перепрыгивая на очередное здание, он расслышал, как приближаются звуки битвы. И уже мог видеть её. На горизонте вспыхнул отдалённый свет, словно мерцающее пламя свечи. Что беспокоило больше, внизу он видел, как маленькие фигуры указывают на тот самый свет, к которому он мчался. Этого следовало ожидать. Кокабиэль не был известен осторожностью; он обрушивал все свои силы на головы тех, кого стремился убить, и столько Падших ангелов, собравшихся в одном месте, невозможно проигнорировать. Азазелю придётся изрядно поработать, если он хочет сохранить свою фракцию скрытой от человеческих глаз.

Он пропрыгал по последней группе домов, и его цель наконец открылась перед ним. То, что он увидел, заставило его резко остановиться.

Академия Куо всегда была обширным комплексом зданий, выделяющимся среди окружающих её жилых домов. Сейчас этого комплекса не существовало. Большая часть зданий была разрушена, причём многие превращены просто в горы обломков. Многие здания горели. Всё, что осталось стоять — несколько стен, одинокие мапятники непокорности посреди моря обломков. И всё это было лишь мелочью на фоне свирепой битвы, что велась над изломаным телом Академии.

Ему пришлось проморгаться, чтобы убедиться, что видит всё верно. Ему пришлось сконцентрироваться, чтобы убедиться, что его взгляд абсолютно ясен. Ему пряшлось встряхнуть головой, чтобы убедиться, что он стал свидетелем того, как свершается невозможное.

Что-то тёмное и тяжёлое влетело в него. Он присел, чтобы избежать попадания; оно шлёпнулось позади него. То, что осталось от Падшего ангела, верхняя половина, торс и голова, мертвее некуда.

Он нахмурился и бросил взгляд на бешеную фигуру в шлеме-черепе, что бросила это. Смех, доносящийся от головы чудовища, был насыщенным презрением, издевательским, и крайне, крайне неправильным.

В этот момент Вали Люцифер решил, что сейчас не лучший момент, чтобы вмешаться.

* * *

Вновь фигура упала с небес. Словно комета она опустилась на землю Академии Куо, врезавшись в созданные ей руины. Тело проскользило по земле, пять пар сломанных крыльев волочились за ним.

Тело сопровождала вторая фигура, покрытая сияющим серебром, и в отличие от первой, она при падении на землю устояла на ногах. Сейчас она поднялась во весь рост, её крылья почти лениво расправились за плечами. Фигура под ней попыталась встать, но не смогла из-за поставленной на его грудь ноги.

— Пади — тихо произнесла Райнаре и вонзила Иаэрион в его плечо.

Кокабиэль завыл от боли, когда ангельское копьё вонзилось в его плоть. Оружие пришпилило его к земле, словно извивающееся насекомое. Григори попытался освободиться от святого копья, и снова завопил, когда Инаэрион обжёг руку, попытавшую вынуть его. Третий вой прозвучал, когда его мучительница провернула оружие, расширив и без того кровавую рану.

— Давай не будем так больше

Нежность в её голосе не совпадала со стальной улыбкой на её лице.

— Мы же не можем позволить тебе спастись, верно?

— Ты... — прошипел Кокабиэль — ...Ты так обходишься с тем, кто любил тебя?

Райнаре наклонила голову набок жестом чистой невинности.

— Ты когда-то любил меня?

— Да — прохрипел Падший. — Верь мне, я говорю правду.

— Ты этого не показывал.

Григори согласно дёрнул головой.

— Обстоятельства не позволяли мне. Но я всегда любил тебя. Я всегда хотел держать тебя в руках. Ощущать тебя рядом.

Это принесло улыбку на идеальные губы.

— О, так значит, ты любил меня.

Копьё высвободилось из его плоти, и Кокабиэль облегчённо вздохнул. Он завопил в четвёртый раз, когда Инаэрион пронзил другое его плечо.

— У людей есть поговорка — Райнаре налегла на древко, всем весом вгоняя его глубже. — Обманули раз — вини обманщика. Обманули дважды вини себя. Сколько раз ты обманул меня, Кокабиэль? Насколько постыдно было бы, если бы ты обманул меня в последний раз?

— Сучка... — прохрипел Падший.

В ответ Райнаре вытащила копьё и вонзила его в живот Григори.

— Чудесная развязка — произнесла она среди его воя, и вытащила Инаэрион, чтобы вонзить его вновь.

* * *

Уриэль приземлился первым. Вечно непредсказуемая душа, он закончил битву, когда стало очевидно, что врагов для него больше не осталось. Тех немногих, что ещё были живы, разделили меж собой его братья, и он не хотел отнимать у них их славу. Серафим опустился рядом с фигурой, чьи крылья отличались от крыльев остальных. Он бросил взгляд на то, во что она превратила своего врага, и усмехнулся.

— Архангел Возмездия, воистину — Уриэль сверкнул ей улыбкой, а затем подошёл к жертве. — Как дела, Кокабиэль? Чудесный денёк, не правда ли?

Григори гортанно прорычал.

— Давненько мы не виделись — Архангел задумчиво погладил подбородок. — Что-то в тебе изменилось, никак не могу понять, что.

Несколько секунд притворной задумчивости, а затем лицо серафима озарилось.

— Ты стал намого уродливее с прошлой встречи!

Кокабиэль пробулькал какую-то непристойность.

— Вы, еретики, всегда столь предсказуемы — вздохнул Уриэль. — Когда вы на грани победы, вы глумитесь и насмехаетесь. Когда вы на краю поражения, вы проклинаете и брызжете слюной. Единственное, что ещё более предсказуемо, это ужасное чувство фасона вашего племени.

— Я... Богоубийца... — прохрипел Падший.

Архангел Воздаяния весело усмехнулся.

— Ну, это, конечно, звучит впечатляюще и мощно, но пока что не защитило тебя от неоднократного продырявливания.

Райнаре восприняла это как сигнал проделать в теле Григори ещё одну. Кокабиэль извивался; он не вопил, но лишь потому, что его горло слишком пересохло от воплей.

— Благодарю, сестра, — Уриэль бросил взгляд на новую носительницу Инаэриона — что подтвердила мою позицию.

Райнаре покраснела.

— Хотя, возможно, тебе стоит отойти — добавил серафим. — Правосудие здесь, и, полагаю, он изрядно сердит на нашего общего друга.

Райнаре моргнула. Затем она увидела, что приближается, кто направляется к ним, кто движется сюда с целью отмщения, и мудро отступила в сторону.

Без удерживающего его ангельского копья, Кокабиэль встал. Это был последний акт непокорности перед лицом неизбежного.

В следующую секунду плоская сторона меча соединилась с его плечом, вновь обрушив его на землю.

— На колени, отброс.

Падший сплюнул кровью. Он зыркнул на владельца меча, а затем клинок нанёс новый удар, на этот раз в лицо, заставив сплюнуть его зубами вместе с кровью.

— Вот она, еретик, — выдохнул ангел — вот смерть, что ты так заслуживаешь.

Массивный эспадон поднялся в палаческой хватке, готовый обезглавить.

— И я, Рафаэль, Архангел Правосудия, дам её тебе.

— Боюсь, я не могу позволить вам сделать это — новый голос остановил происходящее. Они все обернулись к вновь появившемуся, который, несмотря на численное превосходство продолжавших опускаться Архангелов, храбро шагал к ним. — Я Вали Люцифер, и у меня ясный приказ от Азазеля привести к нему Кокабиэля. И я готов сразиться с вами, чтобы сделать это.

* * *

Ему ответил Рафаэль, с жёсткой стальной улыбкой на лице.

— Азазель? Я так погляжу, мой аналог в этом мире не справился с задачей его удержания в клетке.

— Или был уже довольно давно недееспособен — тихо произнёс Вали.

Улыбка Рафаэля стала безжалостной.

— Или так.

Бронированые пальцы продолжали поднимать клинок, сжимая хватку. Вали напрягся, ожидая его удара и неизбежно начинающегося боя.

— Постой, брат — произнёс Метатрон. — Пусть Нефилим решает.

Они расступились, открывая парня, синеволосого, сутулящегося. Его руки были в карманах, как обычно, но на этом обычный вид заканчивался. Сейчас в нём что-то было иначе, отблек эмоций нарушал его обычную маску бесстрастия. Никто не упустил лёгкое нетрезвое покачивание в его движениях. Никто не упустил лёгкую нахмуренность сосредоточенности на его лице.

Танатос следовал за ним, шёл по его следам, как некий безумный сторожевой пёс. Он щёлкал челюстями на малейшее движение, на всё, что воспринималось как малейшая угроза, и его присутствие так влияло на всех, что окружающие, выказывающие беспокойство состоянием парня, не решались приблизиться.

Он приблизился к конклаву ангелов, и немедленно едва не упал. Габриэль поймала его, и бережно поддержала. Она неодобрительно глянула на Метатрона, продолжая поддерживать.

— До чего довела твоя просьба нашего юного Нефилима.

— Метатрон кивнул, принимая обвинение.

— Если бы только был другой способ. Но ты сама ощущаешь это, сестра. Отсутствие Бога. Рассыпающийся фундамент Небес. Представь себя на моём месте, и ты не просила бы меньшего.

Габриэль поджала губы. Было сложно представить, что столь спокойная фигура считанные моменты назад была бурей убийства.

— Некоторые вещи, брат, представляют собой слишком много, чтобы о них просить.

— Поэтому я ещё не просил.

Парень освободился из рук Габриэль. Он с усилием выпрямился, и нахмурился, глядя на причину, по которое его позвали.

— Что вы хотите с ним делать? — он кивнул в сторону Кокабиэля.

Вали, изо всех сил старавшися делать вид, что его не интересует разговор, помедлил, прежде чем ответить.

— Полагаю, Азазель запечатает его. В подходящей тюрьме. Коцит, полагаю.

Парень выглядел усталым. Более усталым, чем мог бы выглядеть кто-то его возраста.

— В таком случае, можешь забирать его.

Вали благодарно кивнул, и шагнул вперёд, подхватить Кокабиэля. Однако ему помешал Рафаэль, вставший одоспешеной преградой между ними. Клинок Архангела оставался занесённым для удара.

— Ты позволишь этому существу жить? — прошептал ангел. — Ты позволишь этому отбросу свободно уйти? Ему, вонзившему клинок в спину Бога? Ему, убившему Отца в его момент слабости? Ему, хвастающему этим преступлением и празднующему его, словно героическое деяние?

— Он будет наказан за это преступление и больше того — тихо произнёс парень.

— Суду Падших ангелов и дьяволов нельзя доверять — не согласился Рафаэль.

— Они не те Падшие ангелы, которых мы знаем — ответил парень. Его взгляд мелькнул к Риас с Соной и их свитам, наблюдающих за противостоянием широко открытыми глазами. — Они не те дьяволы, которых мы знаем.

— Знакомые нам дьяволы — улыбнулся Уриэль — куда уродливей.

— Куда святотатственней — согласился Михаэль.

Бронзовый взгляд Сандальфона накрыл их своей строгостью.

— Дьяволы, не демоны. Мы должны учитывать это различие.

Гладкий шлем Мельхизедека наклонился к Уриэлю. Его тон звучал скорее как вопрос, чем как утверждение.

— Кошки.

Уриэль скрестил руки на груди. Он выглядел почти надувшимся.

— Я просто пошутил. Не моя вина, что смертные не видят разницы.

Рафаэль медленно опустил свой клинок.

— Правосудие не должно быть так забыто — прорычал он.

Парень покачал головой.

— Не наши правила. Не наши законы. Не нам судить. Им. Уважай это, и позволь им самим решать.

Массивный меч опустился, не во взмахе, а остриём в землю.

— Я протестую против решения Нефилима — буркнул Рафаэль. — Я склоняюсь перед Его решением.

Уриэль усмехнулся.

— Разве не все мы?

Вали воспринял повисшее молчание как разрешение забирать Кокабиэля. Падший слабо боролся с его хваткой.

— Хватит уже — вздохнул его временный надсмотрщик. — Ты уже натворил достаточно.

К досаде гибрида дьявол/человек, это лишь подлило масла в огонь безумия Григори. Кокабиэль начал смеяться, его глаза мерцали маниакальным светом.

— Я убью вас всех! — наполовину прорычал, наполовину прохихикал Падший ангел. — Ваших друзей! Ваши семьи! Я вытащу их кишки и выставлю напоказ! Я изуродую всё, что вам дорого! Оскверню! Моя месть будет кровавой! Кроваво-красной! Я окрашу этот мир багровым, и никто из вас меня не остановит!

Его вопли начали походить на рычание безумного зверя.

— Никакая тюрьма не вечна, и когда я освобожусь, я убью вас всех!

Ответ парня был быстрым. Его рука мелькнула змеёй, впечатав ладонь в лоб безумца. Кокабиель успел лишь оскалиться, прежде чем начал дёргаться и содрогаться. Его глаза расширились, а затем закатились.

Слюна капнула с уголка губ, когда он перестал дёргаться. Последовавшая тишина была одновременно благодарной и напряжённой.

Вали вопросительно поднял бровь.

— Что ты с ним сделал?

Парень пожал плечами.

— Гарантировал, что он никогда не освободится.

Он повернулся к ним, его ожидающим союзникам, сделал два шага, и резко упал лицом вперёд. Они все вздрогнули при звуке удара его головы о тротуар.

Уриэль наклонил голову, глядя на его бессознательное тело. Тот факт, что тело Архангела начало исчезать ниже пояса, его ничуть не беспокоил.

— И это, леди и джентльмены, как раз и есть причина, почему не следует призывать несколько Персон одновременно — улыбнулся серафим. — Только подумайте, как у него сейчас раскалывается голова.

Танатос завис над телом своего мастера. Он издал недоверчивый выдох и принялся тыкать его тело очень длинным и очень острым клинком.

* * *

Он проснулся с ровной тупой болью, пульсирующей в его разуме. Боль была сродни монотонному гудению, и ему пришлось проморгаться, чтобы выбросить пульсирующий туман из головы. В глазах возникла окружающая обстановка, затуманеная и расплывчатая, и ему пришлось потрясти головой, чтобы прояснить зрение.

Белые стены и больничный запах подтвердили его подозрение: он находился в медчасти Академии Куо. Это было неожиданно, и беспокоило. Последний раз, когда он видел это здание, оно было разрушено и горело, и Падшие ангелы Кокабиэля парили над ним стаей воронов-переростков.

Через пару секунд замешательство прошло. Должно быть, они каким-то образом отремонтировали здание, пока он был без сознания.

Ясность постепенно вернулась, и вместе с ней — понимание, что в комнате он не один. Первой приметой была шапка рыжих волос; второй — то, что его рука была зажата в её. Он опустил взгляд на фигуру Риас, спящей в кресле, с головой на его кровати, и не мог не ощутить, что что-то не так.

Медленно, осторожно, чтобы не разбудить её, он вытащил свою руку из руки дьяволицы; это действие было почти с сожалением. Риас среагировала встревоженным звуком. Он нерешительно помедлил, на этот раз с реальным сожалением. Слегка вздохнув, он опустил руку обратно в её хватку. Девушка улыбнулась, успокоившись, и сжала её с сонной силой.

Довольная усмешка дала знать, что третья персона, присутствующая в комнате, видела всё произошедшее.

— Сайзекс — произнёс он.

Вместо ответа мужчина накинул на плечи своей сестры одеяло, что было в его руках.

— Сочувствуя другим, Риас временами забывает о себе — дьявол подмигнул ему. — Надеюсь, ты не против братского вмешательства в то, что должно было быть приватным моментом.

— Как долго? — прохрипел он.

— Три дня — спокойно отозвался Сайзекс. — Четыре, если считать этот.

Лицо мужчины смягчилось.

— Ты выглядишь как кто-то, на чьих плечах вес целого мира.

Он потёр губы тыльной стороной свободной руки, и был удивлён, насколько они сухие. И чувство, что что-то не так, неправильности, не проходило.

— Я выгляжу как тот, кто был в отключке три с половиной дня.

— По крайней мере, ты здраво мыслишь — усмехнулся Сайзекс. — Если можешь сказать что-то такое, то явно в здравом уме.

Дьявол кивнул в сторону своей спящей сестры.

Она была рядом с тобой все эти три с половиной дня. И остальные тоже. Они очень беспокоились о твоём состоянии.

Он вздохнул.

— Им не стоило так беспокоиться.

Сайзекс наклонил голову, взглянув на него.

— Считаешь, не стоило? Одна из них воспринимает тебя как суррогатного брата за то, что ты для неё сделал. Другой считает другом на всю жизнь. Последний очень уважает тебя за месть, что ты позволил ему свершить, и совет, что ты ему дал. Даже те, на кого ты не повлиял напрямую, считают тебя другом, на которого можно положиться.

Дьявол проказливо усмехнулся, направив взгляд на ту, что была рядом с ним.

— Нужно объяснять, что она о тебе думает?

— Нет, — поспешно сказал он — не стоит.

Прошло несколько секунд тишины, нарушаемой лишь тихим дыханием Риас. Наконец, он справился с чувством жути, накапливащимся с момента его пробуждения.

— Что произошло, пока я был в отключке?

Сайзекс, похоже, ожидал этого вопоса, поскольку тут же прочистил горло.

— Пожалуй, будет лучше начать с того момента, как ты отключился.

Он медленно кивнул. Дьявол снова улыбнулся, а затем посерьёзнел.

— Падшие прибыли со значительной силой вскоре после поражения Кокабиэля. Баракиэль вёл порядочное их количество за собой, ожидая тяжёлую затяжную битву. Они были изрядно удивлены, когда их встретили двое дьяволов со свитами и группа потрёпаных экзорцистов, и огорчены, когда узнали, что враги, с которыми они ожидали сражения, к этому времени уже были... нейтрализованы.

По лицу мужчины разошлось выражение мрачного удовлетворения, напомнив ему, что несмотря на всё своё обаяние, существо перед ним остаётся очень могущественным лордом дьяволов.

— Что до Кокабиэля, этот монстр будет запечатан в Коците, вместе с наказаниями, которые ещё сможет придумать Азазель — Сайзекс покачал головой, и снова это движение сопровождалось мрачным одобрением. — Он, несмотря на свою сентиментальность, весьма креативен в наказаниях.

Он переварил эту информацию и нахмурился.

— Это было четыре дня назад — произнёс он.

Сайзекс кивнул.

— Да.

Он осмотрелся.

— Четырёх дней недостаточно, чтобы отстроить нечто подобное.

— Это работа Азазеля — пояснил дьявол. — Он чувствовал себя виноватым за произошедшее. Настолько, что одолжил своих мастеров, чтобы исправить все устроенные Кокабиэлем и его силами разрушения. Впрочем, если бы не он, так мы сделали бы то же самое.

Сайзекс вздохнул.

— Бремя стирания воспоминаний людей, видевших битву, тоже лежит на нём.

Должно быть, мужчина заметил беспокойство на его лице, поскольку следующий вопрос был направлен ему.

— Ты не одобряешь этого?

Он наклонил голову.

— Не стану притворяться, что не понимаю, почему это необходимо. Но забирать воспоминания личности... Это не то, что следует делать.

Вместо обиды дьявол выглядел тихо довольным.

— Если ты так думаешь, то мы с тобой солидарны. К сожалению, это необходимое зло. Человечество просто не готово к факту, что среди них живут дьяволы, ангелы, и даже боги. Знание о том, что среди них так долго обитают существа, гораздо более могущественные, чем они, в лучшем случае встревожит, а в худшем — создаст панику — Сайзекс оценивающе глянул на него. — Человечество устраивало войны и из-за меньшего. А теперь оно обладает оружием, способным уничтожать целые города, два из которых использовались против этой самой страны.

— Вы нас боитесь?

Сайзекс усмехнулся.

— Нет, но мы боимся возникновения хаоса. Великая Война была пандемониумом, в котором огромные армии стирали друг друга в пыль, разрушая всё вокруг. Добавьте к этому людей, и "пандемониум" станет самым мягким описанием того, что будет твориться. Разрушения будут... Непомерны.

— Вы обдумывали это — заметил он. Дьявол ответил слабой улыбкой.

— Века, прожитые под тенью Великой Войны, научили нас значению осторожности и важности баланса. Поэтому все три фракции не хотят нарушать статус-кво. Это сохраняет мир и позволяет нам процветать. Есть, однако, некоторые, кто хотели бы увидеть наклон этого баланса, увидеть нарушение хрупкого равновесия. Кокабиэль был одним из них. В его случае причиной было безумие. Он желал хаоса, дабы доказать превосходство своей расы. В наших рядах есть другие, кто желает того же хаоса, но я боюсь, что их цели куда более зловещи.

Он немедленно понял скрытый смысл этих слов.

— Ты имеешь в виду, что будут и другие.

— Все фракции внутренне разделены — ответил Сайзекс со слабым следом веселья. — Падшие ангелы познали это на болезненном примере. Даже на Небесах есть свои подфракции. Мы, дьяволы, в этом не отличаемся. В нашем обществе есть влиятельные члены, которым пусть горит весь мир, если это позволит заполучить власть.

Мужчина глянул на него.

— Поэтому мы должны объединиться и противостоять этим врагам вместе. Разделённые, мы одинокие пальцы на ладони. Объединившись, мы сможем создать кулак, чтобы противостоять тем, кто угрожает нашему образу жизни.

Это был любопытный эвфемизм, но он не мог спорить. Сайзекс с теплотой глянул на спящую Риас, а затем продолжил.

— Эта битва была доказательством. Поражение Кокабиэля продемонстрировало, что мы можем работать вместе. Дьяволы, ангелы, Падшие, даже люди. Объединиться, чтобы противостоять общему врагу. Прежде, разговоры об истинном альянсе всегда зарубались скептиками среди нас. Предложения мира, которые Михаэль, Азазель и я рассылали друг другу не могли привести ни к чему существенному без поддержки в наших рядах. Они всегда хотели доказательства, свидетельства того, что мир среди существ, которые так долго воевали, возможен — во взгляде мужчины, повернувшегося к нему, была решимость. — Теперь это у нас есть. У нас есть свидетельство. Мы можем продвигать этот вопрос. Те, кто цеплялись за старые взгляды, больше не могут отказывать нам в праве на единство. Осада Академии Куо — нечто гораздо большее, нежели просто победа над общим врагом. Это надежда, на которой мы построим новый альянс.

Он покачал головой, признавая поражение.

— Уже и титул битве присвоили.

Дьявол усмехнулся над выражением его лица.

— У масс есть тенденция романтизировать то, что считают невозможным. Новости об этой победе широко разошлись по Преисподней, и упоминался не только ты, но и остальные. Их имена восхваляются среди нашего племени.

Внимание Сайзекса вновь вернулось к его сестре. На этот раз в его взгляде был заметный оттенок гордости.

— Думаю, когда всё это закончится, у Риас будет всё признание, которого она искала.

— Они заслуживают признания — медленно произнёс он. — Я — нет.

Единственный кроме него неспящий в комнате поднял бровь.

— Одно дело убрать фокус с чьих-то достижений, чтобы другой мог занять место на сцене, и совсем другое — это — дьявол терпеливо наклонил голову. — Почему ты так считаешь?

— Потому что я и так достаточно вмешался в их жизни.

Сайзекс улыбнулся этому ответу.

— Не думаю, что они согласятся с тобой. Некоторые из них даже могут хотеть, чтобы ты вмешивался в их жизни больше.

— Ты не понимаешь — он вздохнул.

— Что я не понимаю?

Он помедлил, не уверенный, стоит ли продолжать. В итоге его заставило говорить молчание, давящая атмосфера, вынудившая его признаться.

— Я обладаю силой.

— Весьма немалой — кивнул Сайзекс и нахмурился. — Тебя это беспокоит? Большинство не беспокоятся из-за силы, которой обладают.

— Нет. Меня беспокоит, что с ней делать.

Дьявол серьёзно обдумал его слова, а затем сверкнул улыбкой.

— Я не ошибался, когда сказал, что на твоих плечах вес мира.

— Никто не должен обладать таким количеством силы — он решил проигнорировать шутку. — Никто не должен быть способен на то, что я могу. Это нарушает баланс, равновесие. Это дестабилизирует ситуацию. Я могу сдерживаться, но в итоге всё равно протекает. Вот почему когда что-то происходит, я стараюсь не вмешиваться.

Он опустил взгляд на девушку, покоющуюся рядом с ним.

— Было бы лучше, если бы Риас и остальные не узнали, что я могу делать.

— И тем не менее ты им помог — заметил Сайзекс.

— Потому что я не буду стоять и смотреть, как приличные люди, хорошие персоны страдают не по своей вине! — его удивили эмоции в собственном голосе, и он попытался их приглушить. — Не трусость — беда человечества! Не ненависть! Не страх! А апатия! Стояние и ничегонеделание, когда другие страдают! Когда наблюдают за тем, как люди, хорошие люди страдают, и хотя имеют возможность им помочь, но решают этого не делать! Это апатия, и она едва не уничтожила нас всех! По мне, её в мире слишком много! Я на всю жизнь наелся!

Его одинокого слушателя определённо не беспокоила эта вспышка. Сайзекс тихо смотрел на него, ожидая продолжения.

— Пока что мне повезло в том, что всё, что я делал, пошло на пользу. Пока что моя способность оценивать ситуацию меня не подвела. Но что случится, когда я допущу ошибку? Что случится, когда я ошибусь в оценке? Большая сила может творить много добра, но может и много зла. И это меня беспокоит. Что я сделаю что-то, что посчитаю правильным, а окажется неправильным, и окружающие пострадают из-за этого.

Дьявол на несколько секунд задержал на нём взгляд, прежде чем ответить.

— Когда мне впервые предложили титул Люцифера и пост, прилагающийся к нему, я едва не отказался. Как от чемпиона дьяволов во время Великой Войны, от меня практически ожидалось, что я буду возглавлять мой народ в последовавшие времена мира, и всё же я хотел отказаться.

Сайзекс усмехнулся воспоминаниям.

— Я привык принимать решения в пылу сражения. В этом я был хорош. Определять, как действовать, а потом разбираться с последствиями. Взвешивать их, прежде чем принимать решение, для меня было совершенно чуждой концепцией, однако на моём посту требовалось именно это — он вздохнул и уставился в стену. — Когда ты обладаешь властью над таким множеством жизней, когда ты представляешь их, как их лидер, взгляд на вещи меняется. Ты больше не можешь быть собой. Ты должен являться образцом, идолом, кем-то, кто может принимать эти решения и выглядеть уверенно, выполняя их. Я не был таким в первые несколько месяцев своего правления. Я боялся подвести тех, кто меня поддерживал, и позволил этому страху управлять мной. Я мандражировал над каждым решением, колебался при каждом выборе, снова и снова изучал каждую альтернативу, пока не заканчивались варианты. Я думал, что действую правильно. Вместо этого в глазах тех, кто меня выдвинул, я выглядел нерешительным глупцом.

Улыбка вернулась на лицо дьявола.

— Ты думаешь, дьявольские СМИ быстро растиражировали информацию о твоей Игре Рейтинга, но в моём случае они были ещё быстрее. Герой войны, потерявший способность возглавлять. Таблоиды любят подобные сплетни.

Он против воли улыбнулся сказанному.

— Знаешь, я почти сдался. Я был готов подать в отставку. Я воин, не политик. И всё ещё остаюсь таковым. Но меня остановила очень хорошая подруга. Она сражалась бок о бок со мной во время Великой Войны, и её советы — нечто, что я ценил превыше всего. Она сказала мне, что хороший лидер не беспокоится об ошибках, которые совершит в будущем. Хороший лидер принимает, что допустит их, и старается изо всех сил их не повторять.

— ...Это хороший совет произнёс он спустя, казалось, целую вечность.

— Ты так думаешь? — хмыкнул Сайзекс. — Я тоже так думаю. Поэтому я женился на ней. Чтобы заполучить все её советы.

Дьявол подмигнул ему.

— Только ей не говори. Если она узнает, что я это сказал, то начнёт давать их больше, и это очень быстро превратится в пиление.

— Не буду — пообещал он и помедлил, прежде чем снова заговорить. — Благодарю.

— Не за что — усмехнулся мужчина. — Это минимум, что я могу сделать. Надеюсь, мои слова тебе помогли?

Как ни странно, да. Атмосфера стала далеко не такой давящей, как прежде. Она стала легче, меньше давления. Однако всё ещё оставалось странное беспокоящее ощущение какой-то неправильности, ощущение, что что-то не так. Он никак не мог понять, в чём дело, и решил это озвучить.

— О? — было во взгляде Сайзекса что-то, что сказало ему, что дьявол не столь невинен, каким кажется. — Это чувство физическое или ментальное?

Он задумался об этом на минуту.

— Физическое.

Сайзекс улыбнулся.

— Тогда я не имею понятия, почему ты это чувствуешь.

И снова было что-то в его взгляде, что выдавало. Его ударила мысль, и он медленно поднял накрывающее его одеяло.

— ...Почему я голый?

Затем его озаботила гораздо более существенная мысль.

— Кто меня раздевал?

Всё ещё спящая рядом с ним Риас внезапно издала развратный смешок.

Сайзекс увидел выражение на его лице и наклонил голову.

— Если это тебя утешит, — весело сообщил лорд-дьявол — остальные помогали.

Это совершенно не утешало.

* * *

Следующие несколько дней заняли у него попытки выбраться из кровати, в которых ему каждый раз было отказано. Его сиделки, в основном Риас и ее свита, настойчиво заталкивали его обратно в постель, несмотря на все его протесты и заявления, что он уже в порядке. Судя по всему, они беспокоились из-за его долгого бессознательного состояния, и хотели удостовериться, что он действительно в порядке. Это он мог оценить. Тем, что оценить он не мог, была скука. Тяжело оставаться одному в комнате без какого-либо занятия. К счастью для него, его сиделки это предвидели, и оставили ему возможность бороться со скукой, в основном с помощью книг и других форм чтения. К несчастью же для него, у них не было ни малейшего представления о его вкусах, и они решили, что его интересы должны совпадать с их.

Киба принес ему энциклопедию о мечах. Это был тяжелый фолиант, настолько старый, что кожа на обложке облупилась. Когда он открыл её, полдесятка страниц выпало. Киба объяснил, что он неоднократно перечитывал эту книгу много раз. Много, много, много раз.

Конеко предусмотрительно купила ему набор новых книг. К сожалению, это были поваренные книги. Маленькая девушка заботливо выделила красным свои самые любимые рецепты и отметила свои вкусы с помощью буквенно-цветового кода в углу каждой страницы.

Асия принесла ему кое-что действительно интересное. Книга мифов и легенд. Он был благодарен ей за это. Ему всегда было интересно изучать мифы и культуру разных народов. Он был бы еще более благодарен, если бы монахиня не пыталась громко читать каждую историю, сидя рядом с его постелью, как пятилетнему ребенку.

Акено принесла ему кнут. Он понятия не имел, что делать с кнутом. Он не мог читать кнут, так что он проигнорировал кнут. Девушка выглядела расстроенной, когда во время своего следующего своего визита обнаружила его лежащим на том же месте нетронутым.

Все эти подарки, разумеется, не шли ни в какое сравнение с теми книгами, что притащил ему Иссей. Во-первых, это были журналы, а не книги, а во вторых, это был Иссей, так что все они были разнообразного развратного содержания. Парень свалил целую гору их на его постель, и когда он спросил, что ему с ними делать, Иссей предложил скрепить их узы над ними. Узы. Над кучей похабных журналов.

Разумеется, он отказался.

К сожалению, парень не собирался принимать это за ответ.

За несколько следующих мучительных часов он узнал, что скрепление уз с Иссеем Хедо непосредственно связано с изучением хорошо одаренных от природы женщин и подчёркивании тех, что вроде бы нравились ему больше. Парень оказался в этом плане невероятно терпелив и последователен. Извращенец воспринял его молчание как недовольство предлагаемыми моделями и рьяно принялся за поиск той, что будет соответствовать его вкусам. В конце концов он не выдержал, и неохотно выбрал нескольких, нескольких, что показались ему неплохи. К счастью, тут появилась Риас, и остановила это безумие, прежде чем оно стало невыносимым. Дьволица приказала своей Пешке убрать его собственность, если он не хотел её лишиться. Однако она изъяла те несколько журналов, в которых Иссей делал для него пометки.

— Для исследовательских целей. — сказала она ему с заметно серьёзным лицом.

Он понятия не имел, что она имела в виду. Он правда, правда, не хотел этого знать.

было настоящее облегчение, когда его наконец-то выпустили из лазарета и отпустили домой. Сейчас он стоял перед дверью, доставая ключ из кармана и вставляя его в замок. Звук открывающегося запора был как музыка для его ушей.

Он вошел в гостиную своего жилища, увидел что, или точнее кто, его ждал, и первой его мыслью было, что такое величественное существо никак не могло смотреться более неуместно, чем его в скромной обители.

Красивое лицо, окаймленное с двух сторон длинными серебряными волосами, смотрело на него с выражением бесконечного терпения. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, кого он видит. Сама собранность во плоти. Материализованное достоинство. Однако во взгляде существа была хмурость, глубокая меланхолия, пропитывающая душу. От этого его улыбка выглядела ещё печальней, а взгляд — ещё подавленней.

Когда он вошел, фигура поднялась из своего кресла, открыв белое оперение крыльев, до того наполовину скрытых столом, за которым он сидел.

— Могу я увидеть его? — спросил Михаил.

Он нерешительно помедлил. Небесное существо пред ним заметило его сомнения и склонило голову в понимании.

— Я осознаю, что вам тяжело пришлось в последнее время, но все же прошу вас сделать мне это одолжение.

В голосе ангела был оттенок мольбы, которая никогда не должна звучать от существа его положения. Это и было тем, что подтолкнуло его к действию. Секундой позже возник прилив силы, и в комнате возникла ещё одна пара крыльев, когда ангел встретил ангела.

— Михаэль — поприветствовал Метатрон.

— Я не буду спрашивать, как это возможно — прошептал собеседник Архангела. — Я не буду спрашивать как это вообще мыслимо. Вопрос, который я задам — в действительности ли это ты? Что ты не простая иллюзия? Метатрон, Глас Господень? Мне необходима полная уверенность, что это не трюк иллюзиониста.

Если он и был удивлен или оскорблен, то Метатрон не выказал этого. Серебряная маска скрывала все, демонстрируя лишь хмурое выражение, выгравированное на ее поверхности. Единственная эмоция, которую она когда либо покажет.

— Твои сомнения оправданы. Но я не иллюзия. Я Метатрон. Метатрон, каким он должен быть. Метатрон, каким его видят люди. Я храню его воспоминания, его голос, и хотя мой якорь лежит в Море Душ, я не слеп к событиям этого мира. — Архангел широко развел руки — Если я и имитация, то самая реальная, какую только можно увидеть.

В ответ Михаэль сжал запястье Метатрона.

— Тогда приветствую тебя, как следует приветствовать брата — голос серафима был полон эмоций. — Твоего присутствия так не хватало нам, родич.

Метатрон молча рассматривал своего товарища-ангела.

— Такие эмоции, — сказал наконец повелитель ангелов — это так не похоже на тебя, Михаэль.

Его собеседник грустно улыбнулся.

— С момента Его кончины, многое изменилось. Уриэль уже не тот шут, что раньше. Габриэль потеряла свой воинственный блеск. И я уже не тот холодный прагматик, которого ты когда-то знал. После принятие браздов правления Небесами, мне пришлось выучить, что управление царством требует гораздо большего, нежели просто планирование и логистика.

— Такие перемены — пробормотал Метатрон — из-за Его смерти... Что насчет остальных серафимов?

Еще одна печальная улыбка. Теперь он мог видеть скрытую за ней боль.

— Рафаель покинул нас телом. Он был смертельно ранен Азазэлем, и рана была столь серьезна, что только Сам Господь мог бы исцелить ее. Теперь же, без возможности вылечить его, Правосудие хранится в стасисе, ожидая появления возможности для его излечения. (пр. переводчика: примархи, однозначно...) Мы потеряли Сандальфона во время обороны Небес. Твой кровный брат сражался столь же храбро, как и ты, и многие из наших врагов пали от его копья. Разиэль мертв, сражен нашими врагами. Так же как и Рагуил. И это только жертвы в рядах серафимов. Нижние эшелоны тоже понесли тяжелые потери. Сахииля больше нет. Ангел воды больше не почтит нас своим присутствием. Ануриэль, Архангел Милосердия, смертельно ранена вражескими клинками. Я могу продолжать перечислять, брат, но день сменится ночью задолго до того как я закончу.

— Я почувствовал потери среди нас, — достигло его низкое рычание голоса Метатрона — эрозию нашей численности. Но такое... Я не предвидел этого.

Михаэль вздохнул.

— Летописцы всех трех сторон говорят, что Великое Противостояние закончилось ничьей. Но это очевидная ложь. Одна из сторон потеряла больше чем остальные. Наша. Небеса проиграли в войне. Мы проиграли, как только безумный сын убил Отца перед нами посреди бушующей битвы.

Серебряная маска рассматривала непокрытое лицо с мрачной тяжестью.

— Твои слова, брат, запятнаны обреченностью.

Усталая веселость вспыхнула в глазах Михаэля.

— Я думал так же, когда впервые принял эту мантию. Но века в качестве Защитника Небес заставили меня изменить взгляды. Это правда, с какой бы стороны я не пытался на это посмотреть — сомнение прокралось в благообразные ангельские черты. — Возможно, все сложилось бы по-другому если бы ты выжил. Если бы я пал, а ты остался жить, возможно, события развивались бы иначе, и Небеса не постигла бы подобная судьба.

— Ты бы предпочёл бы, чтобы я вёл Воинство Небесное вместо себя?

Михаэль кивнул.

— Нет лучшего лидера в наших рядах.

— В этом — резко ответил Метатрон — мы не согласны.

— Ты был Гласом Господним. Ты был Его правой рукой и провозглашал все Его решения, какие Он когда-либо принимал. Ты не можешь отрицать этого.

— И не собираюсь. Но это не отменяет факта, что Он выбрал тебя вести Его рать. Твой прагматизм гораздо более ценен, чем ты считаешь, брат.

— И куда этот прагматизм привёл нас? — Михаэль горько усмехнулся — К медленной долгой смерти. Небеса в стагнации и в этом виноват мой выбор хранить их, вместо того чтобы за них биться.

— Порой мудрость в том, чтобы отступить, вместо того, чтобы биться с непреодолимыми ордами врага.

— Ты бы не стал так делать.

Метатрон какое-то время молча рассматривал своего товарища-архангела, прежде чем кивнуть.

— Я бы не стал. Смерть Господа взъярила меня. Я бы повел Воинство Небес в саму Преисподнюю, чтобы отомстить за эту величайшую несправедливость. Но это был бы наш конец.

Взгляд Михаэля, обращенный на серебряную маску, был серьезен.

— И мы бы последовали за тобой, брат, к этому славному концу.

— Конец есть конец, насколько славным бы он ни был. Среди полчища врагов, превосходящих числом, я привел бы всех вас к истреблению.

— Славный конец гораздо лучше, чем медленное загнивание.

— Это говоришь не ты, Михаэль, — тихо сказал Метатрон — а твое горе, твое чувство вины кладет слова на твой язык. В своем сердце ты знаешь, что ты прав.

— Мое сердце, — устало ответил ангел без маски — тяжело от осознания ошибок, которые я допустил на Его месте. Я не Бог. То, что совершил Он, у меня нет надежды повторить когда-либо. Пока я тяну поводья, всё постепенно проскальзывает сквозь пальцы. События, которые я должен был предотвратить, произошли из-за моей слабости. Преступления, которые я должен был остановить, свершились невозбранно и безнаказанно во время моего правления. Ереси, которые должны были быть искоренены при первом обнаружении, цвели и процветали под моей властью.

Метатрон направил суровый взгляд на своего товарища-серафима.

— Нет стыда в том, чтобы не соответствовать божественным стандартам.

— Небеса не нуждаются в моем стыде. Они нуждаются в Боге, и то, что они получили вместо него, лишь жалкое подобие. День за днем наши ряды тают из-за Падения представителей нашего народа и остановить это не в моих силах. И это не вина наших Падших сородичей. Азазель уже давно прекратил попытки склонить наших людей на свою сторону, но наше число продолжает уменьшаться. Каждая потеря невосполнима, и наши ряды не смогут долго держаться с этим повальным бегством.

— Одна вернулась.

— Да, — Михаэль вздохнул — но это лишь единица против сотен. Против тысяч. Как низко пали Небеса, что возвращение одной блудной дщери в наши объятия мы празднуем как великую победу? Насколько низко мы должны были пасть, чтобы появления призраков прошлого было достаточно для того, чтобы вдохновить нас на праздник?

— Такой пораженческий настрой ниже тебя, Владыка Небесный. Ты должен верить. Спасение может быть отложено, но в нем не может быть отказано.

Серафим покачал головой.

— Я удерживаю в руках поводья рушащегося царства, а ты просишь меня надеяться.

— Ты держишь основу. Ключ. Башни крепости могут рухнуть. Ее бастионы могут лежать в руинах. Но пока стоит фундамент, новая крепость может быть отстроена на месте прежней.

— Это работа для Бога, — тихо сказал Михаэль — а Бог мертв.

Метатрон ответил понимающим смешком.

— Говоришь так, как будто боги никогда не возрождались.

Два ангела молча рассматривали друг друга. Михаэль первым отвел взгляд.

— Понимаю — он отметил что безысходности в голосе ангела стало меньше. — Я вижу. Я благодарен тебе за слова поддержки, брат.

Серафим повернулся к нему.

— И я благодарен тебе за возвращение одной из нас на Небеса даже несмотря на ее некоторую... эксцентричность.

Он нахмурился, задумавшись над значением этих слов. Однако Михаэль не дал ему времени, чтобы долго размышлять об этом.

— Твоя услуга Небесам будет вознаграждена, — Архангел кивнул ему — Как я понимаю, дьяволы уже принесли тебе великие дары, демонстрирующие меру их уважения. Небеса даруют нечто не менее ценное.

Он увидел клинки, завернутые в белую ткань, на которые указал мановением руки серафим и моргнул.

— Вернуть их было не моей идеей — сказал он, наполовину потому что это было правда, наполовину чтобы отделаться от этого. — Это было планом Иссея и двух экзорцистов.

— И они также были вознаграждены, — сказал Михаэль — я уже передал во владение дьяволу Аскалон в знак нашей признательности. Ирина и Ксения также получили нашу благодарность.

Ангел еще раз указал в сторону лежащего на столе оружия.

— Экскалибуры, за возвращение которых столь тяжело сражались ты и твои друзья. Теперь они твои.

Метатрон вздохнул.

— Вот это, брат мой, было ошибкой.

Михаэль нахмурился.

— Думаешь, этого будет недостаточно?

— Я думаю, этого будет более чем достаточно. Я думаю это ошибка из-за того, что он сделал с даром, который вручили ему дьяволы.

Серебряная маска повернулась к шкафам в углу его квартиры. Взгляд Михаэля устремился следом и он увидел кроваво-красные фигуры, бессистемно расставленные на клетчатой доске.

— Ты используешь их как шахматные фигуры — медленно, недоверчиво произнёс серафим. — Обычные шахматные фигуры....

— Когда я говорил им, что понятия не имею куда их девать, — ответил он — я не врал.

Метатрон издал звук, бывший чем-то средним между смешком и фырканьем.

— Проблема с Нефилимом не в том, что он ищет силы, а в том, что он ее избегает. Дай ему могущественные артефакты, и он найдет им самое неожиданное применение. Подари ему доспехи, отражающие любой удар, и он будет использовать их полированную поверхность вместо зеркала. Вручи ему оружие, способное расколоть небеса, и он будет использовать его рукоять, чтобы сушить на ней одежду.

Михаэль улыбнулся. Это было первым настоящим проявлением веселья, которое он видел у Архангела.

— Такое смирение заслуживает похвалы.

— О, это не смирение, — проворчал Метатрон — и не скромность, порожденная невежеством. Нефилим прекрасно осознает, что он делает. Я боюсь, брат, что эти святые мечи очень скоро окажутся на пути в другие руки.

Михаэль кивнул.

— Возможно, это и к лучшему. Клинки создаются, чтобы ими пользовались. Я никогда не понимал людей с их тягой спрятать реликвии поглубже в клетке под замком. Лучше пусть Экскалибуры будут в правильных руках, чем спрятаны в пыльные ларцы.

Повернувшись, Архангел посмотрел на него.

— Я верю, что ты найдешь им достойного владельца.

Он помедлил, прежде чем ответить.

— У меня есть кое-кто на примете.

* * *

Он попытался отдать мечи Кибе. Тот почти отказался.

— Я бросил вас... — прошептал парень, словно одно это признание делает его неподходящим для этого решения.

— Ты вернулся — указал он.

— Я их не заслуживаю — снова попытался мечник.

— Кто из моих знакомых заслуживает их больше? — терпеливо спросил он.

Киба помедлил и бросил взгляд на два вложеных в ножны клинка в его руках.

— Иссей...

— Ему уже дали Аскалон. К тому же он не мечник, как ты.

— Акено. Риас. Конеко? — парень уже бросал имена наугад.

— Они не мечники, как ты.

— Асия? — довольно глупо закончил дьявол.

Он улыбнулся.

— Если я дам меч Асии, мне придётся больше бояться за её безопасность, чем за её врагов.

Его собеседник усмехнулся.

— Да уж.

Парень бережно принял протянутое оружие, словно опасаясь, что оно сломается в его руках. Киба взглянул на мечи в задумчивом молчании.

— Странно это — наконец, признал мечник. — То, что я сейчас держу их, хотя считанные дни назад хотел уничтожить их во имя мести.

Дьявол виновато глянул на него.

— Это был уговор между нами, между мной и экзорцистами. Я помогу им вернуть Экскалибуры, и в обмен они позволят мне уничтожить один. Но сейчас...

Киба взглянула на мечи в его руках.

— ...Всё это кажется таким мелочным...

Он пожал плечами.

— Возмездие никогда не мелочно. Но иногда лучше направить его в верном направлении. Эти Экскалибуры — он кивнул в сторону оружия в руках Кибы — в конечном итоге, просто инструменты. Вини преступников, которые использовали их, а не сами инструменты.

Это принесло улыбку на губы парня.

— Что скажут Ирина и Ксеновия, когда узнают, что ты назвал Экскалибуры инструментами?

— Полагаю, они не будут жаловаться — под вопросительным взглядом Кибы он пояснил. — Я дал им каждой по одному.

Парень выглядел огорчённым.

— Эх, теперь я не чувствую себя таким особенным.

Он нахмурился.

— Я дал им по одному каждой. Тебе я дал два.

Мечник покачал головой и улыбнулся.

— Это была шутка. У тебя и правда неважно с чувством юмора, Арисато-сан.

— Да — ответил он. — Неважно.

Последовало молчание; Киба продолжал смотреть на мечи в своих руках.

— Я всё ещё думаю, что не заслуживаю их — наконец, произнёс дьявол.

— В таком случае, не думай об этом как о подарке — сказал он. — Думай как об обмене.

Парень кивнул и поменял хват, освободив одну руку. Он сделал хватающий жест, и в его руке материализовался клинок, прямой и острый, указывающий остриём вниз. Нигил-оружие во всей своей нагой потенциальной славе. Оно перешло в его руки, и он приветствовал его в своей хватке. Знакомое чувство, возникшее, когда он провёл пальцем по поверхности меча, было странно комфортным.

Когда он снова поднял взгляд, он увидел, как Киба качает головой.

— Это всё равно ощущается неправильным. Нечестным. Два святейших меча в мире, два спорно сильнейших меча в мире, и оба за клинок всего лишь выше среднего — парень нерешительно посмотрел на него. — Такое чувство, что я тебя обманываю. Я всегда могу создать ещё Нигил-оружие. Ты не можешь создать ещё Экскалибуры. (пр. переводчика: и Экскалибуры может, и много всего, если призвать какую-нибудь Персону-кузнеца, вроде того же Гефеста...)

Побуждение было искренним, и он был честно удивлён, что мечник продумал это столь далеко. Это было несравнимо с холодной вежливостью, с которой он встретился при первой встрече.

— В твоих руках — он кивнул подбородком в сторону упомянутого оружия — это всего лишь клинок выше среднего. В моих руках, он становится бесценным.

Киба улыбнулся ему.

— Возможно, мне следовало просить больше.

Он согласился.

— Следовало.

Дьявол вздохнул. Была в этом звуке некая весёлая терпеливость.

— Это тоже была шутка. У тебя и правда с юмором не очень, да уж.

Да. У него действительно было не очень с юмором.

Парень помедлил. Странное напряжение повисло над ним, словно мечник был в чём-то не уверен. Это делало повисшую тишину ещё более неловкой.

Он слегка нахмурился внезапному изменению атмосферы.

— Если хочешь о чём-то спросить, просто спроси.

Киба осторожно кивнул.

— Ты можешь призывать Архангелов на свою сторону.

— Они Персоны, — поправил он — но, да.

Его поправка, похоже, не возымела желаемого эффекта. Его собеседник продолжил.

— Ты можешь приказывать Архидемонам, и они выполняют твою волю.

Он подумал о Белиале, и задумался, насколько далёкими казались те события.

— Да.

Сейчас Киба смотрел прямо на него, однако каким-то образом всё ещё избегал встречи взглядов.

— Ты... Ты...

Было очевидно, что у дьявола сложности с формулированием последних слов, но судя по всему остальному, он мог предположить.

— Нет, я не бог — облегчение на лице мечника было почти потешным. — Просто так получилось, что у меня в голове их много.

Парень удивлённо уставился на него.

— Это была шутка — медленно, с желанием оказаться правым, произнёс Киба. — Это была шутка.

В его глазах вспыхнуло понимание, и дьявол немедленно потерял облегчённый вид.

— Погоди, это же была шутка, верно?

Вместо ответа он зашагал прочь.

— Пожалуйста, скажи мне, что это была шутка! — услышал он умоляющий голос Кибы за спиной.

Он повернулся и улыбнулся, точно в нужный момент.

— У меня же плохо с шутками, помнишь?

* * *

Когда она наконец явилась перед ним, она была не в доспехе, как он ожидал, а в белом, текучем одеянии. Ткань была почти просвечивающей, и с одного взгляда было понятно, что она не могла быть сделана человеческими руками. Оно идеально подходило к её фигуре, демонстрируя нужные изгибы в нужных местах.

— Тебе нравится? — она улыбнулась и крутанулась, позволяя ему рассмотреть получше.

Он ответил собственным вопросом.

— Почему ты здесь?

Она снова улыбнулась, и когда заговорила вновь, в её голосе было поддразнивание, которого он прежде не слышал.

— Как невежливо, Нефилим — она повернулась, бросив взгляд на окружение. — Как всё меняется. Знаешь, она считала это место тюрьмой. Я только сейчас начинаю ценить домашнюю атмосферу. Есть в этом нечто милое, чего я никогда бы не заметила, если бы продолжала быть ей.

Он нахмурился, не от сомнительного комплимента, но из-за кое-чего совсем другого.

— Ты проводишь различие между собой и ней?

— А не должна? — её взгляд вернулся к нему. — Мы, как ни посмотри, разные существа. Она — Падший ангел, а я — нормальный ангел. Даже Архангел.

Она выглядела очень довольной.

Он покачал головой.

— Ты обладаешь её воспоминаниями. У тебя её личность. Ты всё ещё Райнаре, и другого я не принимаю.

Что-то подсказало ему, что сказать это было и правильно, и неправильно одновременно. Это ощущение обострилось, когда она вдруг усмехнулась.

— Хмм. Возможно, ты прав. Возможно, я просто не привыкла к этому новому телу.

— Я прошу прощения — повинился он. — Я мог только основываться на том, что о тебе помнил. Что-то не могло не отличаться.

— О, не стоит извиняться — неожиданно легкомысленно ответила она. — По большей части у тебя всё вышло точно, кроме них.

Она положила руки себе на грудь.

— Они несколько больше, чем я их помню.

Он не знал, что сказать, так что не стал говорить ничего. Райнаре восприняла повисшее молчание как сигнал подойти к нему, почти слишком близко для комфорта.

— Ты не должна быть здесь — произнёс он, пытаясь отделаться от неё.

— О? — на её лице было невинное любопытство. — Мне здесь больше не рады?

— Не в этом дело. Ты Архангел Возмездия. У тебя теперь есть обязанности.

— Это да, — кивнула она — Михаэль счёл уместным выдать мне новые обязанности. А так же счёл уместным выдать этот город под мой присмотр, с этим домом в качестве моего штаба. Я временами буду отлучаться по делам, это да, но большую часть времени буду проводить здесь... с тобой.

Он моргнул и решил проигнорировать последнюю часть этого утверждения.

— Михаэль сделал так?

— Я — первый ангел, вернувшийся на Небеса, за эпоху — она улыбнулась ему. — Первый ангел, повышенный до Архангела за века. Он не против оказать мне пару услуг, о которых я его попросила.

И вновь он лишился дара речи. На этот раз от её нахальства. Должно быть, Райнаре заметила его оцепенение, поскольку вновь принялась наступать.

— Я думаю, она начинала любить тебя, — он замешкался от внезапного поворота беседы, и содрогнулся — что означает, что я влюблена в тебя.

Он сглотнул, и внезапно понял, что очень рад, что между ними стол. Стол, который, как он заметил, был неважной преградой; ангел аккуратно обошла его. Улыбка Райнаре расширилась, когда она заметила, что он делает шаг назад за каждый, что она делала вперёд.

— Если ты это сделаешь, — попытался он разубедить её — ты снова Падёшь.

— Хмм — она наклонила голову — я не думаю, что это так работает. Однажды я уже Пала. Невозможно Пасть дважды.

Глаза искуплённой ангела сверкнули; она продолжила наступление.

— Да и даже если бы, что-то мне подсказывает, что в этот раз оно будет того стоить.

Он отчаянно замотал головой.

— Всё равно не стоит рисковать.

Вместо ответа она продолжила сокращать дистанцию.

— Говорят, троны Небес столь прочны, что способны пережить конец света. Я хочу проверить эту теорию — выражение её лица напоминало хищника, загоняющего добычу. — Ты можешь быть снизу. Я буду сверху. Вместе мы сможем изучить... насколько они устойчивы.

Это предложение было столь святотатственно, что ему потребовалось секунды три на то, чтобы его переварить. И когда он это сделал...

Неа. Неа. Нее. Ненененене...

Он был настолько ошарашен, что не заметил, что его загоняют в угол, пока не стало слишком поздно. Его спина уперлась в стену, и сигнал тревоги, всё громче звучавший в его голове, лихорадочно зазвенел.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Он указал на нечто за её спиной.

— О, посмотри, за тобой Метатрон.

Она улыбнулась и продолжила наступать.

— Это старо как мир.

Однако не Бесполезно.

Райнаре обернулась и немедленно упала на колено.

— Мой владыка Метатрон.

Серябряная маска над быстро материализующимся телом бросила на неё взгляд строгого и хмурого металлического лица. Когда Архангел вновь заговорил, это была медленная, смущённая речь существа, не уверенного, как относиться к ситуации.

Меня Призывали в Сущее, дабы Противостоять Скоплению Худших Эмоций Человечества. Передо Мной ставили Задачу Противостоять Сущности Самой Смерти. И, Недавно, Меня Просили Принести Правосудие Еретику, Называющему Себя Богоубийцей.

Серафим пристально взглянул на неё, на ангела, от которой в последнюю очередь ожидал искупления, и не мог бы произнести более подходящих слов.

Впервые Меня Призывают для Отвлечения Внимания.

Она вздрогнула от осознания и с широко раскрытыми глазами повернулась к нему.

К этому моменту он уже ретировался за дверь.

* * *

Когда на следующий день он увидел дверь в свою квартиру слегка приоткрытой, он ожидал, что его будут ждать Риас, Акено, или кто-то ещё из тех, кто ещё не навещал его у него дома. Это было рациональным предположением, и позже, когда он обдумывал произошедшие события, он не мог винить себя за то, что вошёл, проигнорировав предупреждение.

Он остановился на полушаге, одна нога снаружи, другая внутри, ибо увидел что те, кто его ожидают, не Риас, Акено, или вообще кто-то знакомый, а совершенно незнакомые люди.

Он видел, как девушка-блондинка играет с одной из его недавно приобретённых на замену чашек. Ухмылка на её лице была красивой, но какой-то неправильной.

Он видел, как здоровенный парень роется в его шкафах. Мускулистый детина нашёл стоявшие там Злые Фигуры; здоровяк взял парочку в руку и принялся изучать с хищным любопытством.

Мужчина с серебром в волосах любовался Нигил-Оружием, которым он прижал свою одежду. Незнакомец был мечником; он понял это по тому, как он держался, прямо и вытянуто.

Были и другие, кто-то разлёгся на его диване, кто-то уселся в кресло, но больше всего выделялись эти.

И тут он понял, почему ощутил некую неправильность, как только вошёл в комнату. Другие тоже были незваными гостями, это да, но они всегда были вежливы и уважительны. Даже Михаэль, настоящий Михаэль, почитаемый на Небесах. Они были пусть незваными, но гостями в его доме, и вели себя соответственно. Скромно. Вежливо.

Эти — нет.

Они шлялись по его квартире, как по своей, устраивались на его мебели, как на своей, без спроса рылись в его вещах. Они вели себя с манерами диких псов, которых пустили в новый дом. Опасные. Коварные. Готовые за долю секунды превратиться из послушных питомцев в бешеных животных.

Дверь за ним хлопнула, и их взгляды немедленно переключились на него. Он словно оказался на пересечении нескольких прожекторов. Напряжённость была столь плотной, что её можно было резать ножом.

Медленно, осторожно, он протянулся в карман, охватив рукой рукоять своего Эвокера.

Часть его злилась из-за этой неуверенности. Они были людьми, его собственным племенем, и он не мог положиться на презумпцию невиновности? Другая часть, логическая, та, что позволила ему пройти через огонь и воду, обратила внимание, какие взгляды на него бросают, и в ответ его палец начал играть с изогнутым спусковым крючком Эвокера. Та же часть с любопытством сделала ещё одно наблюдение; ему было уютнее в компании дьяволов и ангелов, чем этих людей. Он не мог не улыбнуться этой иронии.

Их лидер был высоким, привлекательным парнем с чёрными волосами. Он излучал уверенность, целеустремлённость, и стальную волю. Покоящееся на его плече оружие обладало очевидной силой, и было невозможно ошибиться, чем оно является. Он поднялся со своего места у стены, и обратился к нему голосом человека, точно знающего, чего хочет.

— Добрый вечер — парень наклонил голову. — Я — Цао Цао, и я пришёл приветствовать собрата-героя.

Глава 15

— Ты должен понимать — сказал ему предводитель фракции героев — обман, которым они затуманивают твой взгляд. Ты должен знать, что вещи, которые они тебе говорят, это ложь.

— И в чем же это ложь заключается? — спросил он.

— Их общество. — настаивал Цао Цао — это ложь. Вся их культура построена на обмане и манипулировании людьми. Система Злых Фигур достаточное тому доказательство. Дьяволы эксплуатируют человеческий потенциал. Они жаждут силы Святых Механизмов, скрытой в нас, и чтобы ее получить они обращают нас в себе подобных. И что еще хуже, они превращают нас в своих прислужников. Мы даем им силу, которую они так хотят, а взамен становимся их рабами.

— Я не видел рабов — ответил он. — Я видел товарищей, бьющихся друг за друга до самого конца.

Цао Цао зло усмехнулся.

— Ты видел две свиты в действии, и на основании этого теперь готов довериться всей системе?

— Нет, — сказал — но и твоим словам я тоже доверять не собираюсь.

Его собеседник предпочел сделать вид, что не расслышал этого.

— Даже если некоторыми из них движут благие намерения, — продолжил юноша — это не отменяет того факта, что подобная мощь слишком опасна не в тех руках. Даже если ни у кого нет таких стремлений, ты не можешь отрицать, что система свит имеет потенциал злоупотребления. Это уже случалось раньше.

— Ты говоришь так, как будто люди никогда не злоупотребляют друг другом.

Цао Цао сузил глаза.

— Речь не о том.

— Именно о том — надавил он. — В каком обществе нет своих преступников? В какой культуре нет людей, нарушающих законы? Мы должны судить весь народ по поступкам нескольких его представителей?

— Ты заступаешься за них? — обратился к нему грубый голос. Он повернулся, и увидел крепкую фигуру Геракла, смотрящего на него. В руках парень держал Злую Фигуру. — Ты отвернешься от своей расы, чтобы примкнуть к Дьяволам и Ангелам?

— Я не присоединился к ним. Даже когда одна из них предложила мне место в свите.

— Ах, вот ты о ком, — вкрадчиво проговорил Цао Цао — О той самой, что заполучила своих прислужников, воскресив их в качестве представителей своего вида. И ты не видишь в этом ничего неправильного?

— Ты бы предпочел, чтобы она дала им умереть?

Юноша покачал головой.

— Меня беспокоит, что это не кажется тебе возмутительным. Неискоренимая преступность этого деяния. Возможно, она предоставила их своей судьбе, позволив им умереть, прежде чем воскресить. Так что их мнение в этом не учитывалось.

— Ты считаешь её такой?

Герой скрестил руки на груди.

— Я думаю, все дьяволы такие.

Он вздохнул.

— Обманутые люди не стремятся сблизиться. Не становятся друзьями. Они становятся ожесточенными. Сердитыми. Они набрасываются на того, кого считают виноватыми. Я не видел подобного. Узы требуют понимания, сострадания, и тех, кто взаимно создаёт их друг с другом... — он помедлил, подбирая верные слова — ... они очень сильны.

— Как бы там ни было, — сказал Цао Цао — ни у кого не должно быть подобной власти над жизнью и смертью. Никто не должен обладать способностью возвращать кого-то к жизни, превращая в себе подобных.

— Ты прав, — сказал он подумав, об Асии — но если умершие сами желают второго шанса на жизнь, кто мы такие, чтобы судить способ которым они решили вернуться?

— О, теперь мы займемся философией?— заговорившая девушка улыбнулась ему, когда он переключил на нее свое внимание. Он не мог не заметить, насколько фальшивым было выражение ее лица. — Мне нравится это в тебе, Мина-кун. Ты способен говорить так много длинных, красивых слов и в конце концов они не значат ничего.

— У меня есть хонорифик (пр. переводчика — хонорифики, это те самые -сан, -сама, и тому подобное, вежливая речь) — ответил он резко. — Будь добра использовать его.

— И такой серьёзный — поддразнила Жанна, хотя из ее уст это звучало скорее как насмешка. — А я думала, что мы сможем мило поладить друг с другом.

— Поладить — возможно — его улыбка соответствовала её. — Мило? С этим можно поспорить

Последовало натянутое молчание. Он ласково провел по курку Эвокера в его кармане, прекрасно осознавая бросаемые на него мрачные взгляды..

— Великая Война — голос, нарушивший молчание, принадлежал юноше с короткими светлыми волосами. Из-за вежливости в его голосе он казался плохо вписывающимся в эту компанию. Из-за этого, а также сидевшей рядом с ним нервничающей девушки, они с ней на пару выглядели так, словно не принадлежали к ней. — Ангелы и Дьяволы сражались долгое время. Мы, люди, для них ничто. Те из нас, что оказались втянуты в конфликт, были убиты без разбора. Тех, кто выжил, все три стороны использовали как свои пешки.

— Ангелы и дьяволы сражались в одной войне, и все прошедшее с тех пор время занимались восстановлением ущерба — указал он. — Сколько войн вело человечество? Сколько из нас было зажато между двумя человеческими сторонами? Ангелы и дьяволы сражались друг с другом как минимум из-за соперничества. Мы, люди, убивали гораздо больше и по меньшему поводу.

Он был благодарен, что хотя бы один из них был готов рассмотреть его точку зрения, даже если остальные — нет.

— Опять ты защищаешь их. — проворчал Геракл — Опять ты выгораживаешь тех, кто не принадлежит к твоей расе. Что ты за герой такой?

— Я не говорил, что я герой, — ответил он — и я не защищаю их. Я оберегаю вас.

Это привлекло внимание Зигфрида. Парень приподнял изящную бровь.

— Оберегаешь нас? От чего?

— От лицемерия, для начала.

— Лицемерия? — мечник выглядел сбитым с толку.

— Всё, что они, как вы сказали, совершали, — пожал он плечами — люди делали и сами, если не еще хуже. Мы не можем судить их за совершаемые преступления, если и сами грешны в том же. Делать это будет лицемерием.

— Ты говоришь, что мы хуже, чем они? — Прорычал Геракл.

— Нет, — он улыбнулся — Я говорю, что мы точно такие же.

— Твоё сравнение не имеет смысла — сказал Цао Цао. — Потенциал человечества следует защитить. Дьяволы и ангелы хотят украсть его для себя. Они хотят воспользоваться нами, и мы будем с ними биться, чтобы этого не допустить. Это простая истина, как бы ты не пытался её скрыть.

— Люди с начала времен используют друг друга — вздохнул он. — Почему ты не начнешь свой крестовый поход с человечества?

У них не было ответа на этот вопрос. Он чувствовал их растущее раздражение, которое заставило одного из них попробовать новую тактику.

— Я понимаю, что ты очень близок с ними. — юноша, которого, как он припомнил, звали Георгий, поправил очки. — С одной из них, если быть точным.

Он догадывался, что он имеет в виду, но хотел удостовериться.

— Продолжай.

— Та рыжеволосая. Она весьма красива.

— Так и есть — согласился он и стал ждать дальнейшего.

— Возможно, она воздействует на тебя, заставляя думать в этом ключе, — сказал Георгий нейтрально — Возможно, она пользуется своей привлекательностью, чтобы ты считал ее заслуживающей доверия?

Несмотря на ситуацию, он улыбнулся этому. Самой идее.

— Вы считаете, что я могу быть так легко обманут внешностью?

— Я так не считаю — ровным голосом ответил парень. — Я говорю, что у всех нас есть слабости, и она могла воспользоваться твоими.

— Если бы меня было так легко одурачить, — ответил он — Я бы присоединился к вашему делу в тот же момент, как один из вас открыл свой рот.

Они напряглись от этого. И от насмешки, и от оскорбления, которые расслышали в его голосе. Цао Цао покачал головой.

— Я разочарован. Я ожидал встретить героя, стремящегося оставить свой след в мире. Вместо этого я нашел человека, ведущего разговоры о существах, готовых его поработить. Вместо этого я нашел человека, не восстающего против своих угнетателей, а защищающего их. Я нашел мальчишку, стремящегося порадовать своих новых друзей, который игнорирует то, какими существами они являются, и защищает их ложь.

Эти слова его развеселили. На этот раз, однако, он контролировал себя достаточно, чтобы не показать этого на лице.

— Они не нуждаются в защите, их действия говорят сами за себя.

— Какие действия? — Цао Цао широко развел руки в жесте недоверия — Что они сделали такого, что это обратило человека против его собственного вида?

Он не клюнул на приманку, как того ожидал его собеседник, и просто ответил на вопрос так честно, как только мог.

— Они показали мне свою отвагу, свою честь и готовность жертвовать собою один ради другого. Что показал мне ты, Цао Цао?

— Ты слеп — взгляд юноши был полон жалости. Хоть и порожденной заблуждением, но, тем не менее, искренней. — Ты слеп к напастям, окружающим нашу расу.

— Лучше быть слепым, чем видеть вокруг себя выдуманные истины.

— Они не выдуманные.

Он улыбнулся тому, кто произнёс это утверждение.

— Иногда людям необходимо верить в выдуманные истины, потому что в противном случае у них не останется ничего, за что стоило бы сражаться.

Глаза Цао Цао вспыхнули.

— Последний шанс. Последний шанс присоединиться к нам, Минато Арисато, иначе при следующей нашей встрече мы будем врагами.

Он взвесил это предложение столь же серьёзно, как и в первый раз, и без удивления обнаружил, что его выбор уже сделан.

— Возможно... — сделал он допущение — Возможно... Если бы я не встретил их, тогда возможно я бы присоединился к вам.

Они смотрели на него с ожиданием во взглядах и снова он вспомнил о бродячих собаках в его доме, ждущих, осуждающих.

— А теперь? — подтолкнул его Цао Цао.

Он повернулся, чтобы взглянуть на него, один спаситель человечества смотрел на предполагаемого другого.

— Вон из моего дома.

* * *

Следующие несколько дней прошли в ощутимой ауре волнения. Сайзекс, похоже, был полностью намерен выполнить заявленное им объединение трёх фракций. Вскоре после того, как его освободили из лазарета, лорд дьяволов разослал свое предложение Михаэлю и Азазэлю, намереваясь использовать недавнее сражение как трамплин для запуска своего плана. Инерция событий, как объяснила ему Риас, играла в их пользу, и оба лидера, Падших и обычных ангелов милостиво приняли его предложение. Пыл, окруживший 'Осаду Куо', приглушил худшие жалобы и полностью заглушил меньшие. Публика выражала готовность поддержать эту идею, по крайней мере пока что, и лидеры всех трех фракций собирались использовать эту волну поддержки для продвижения идеи объединения.

Политика. Он не любил ее. Не потому что не понимал, а потому что боялся, что окажется в ней весьма хорош.

Последствия этого события стали ясны, когда Академию Куо снова закрыли на протяжении двух недель. Лидеры трех фракций решили, что школа будет идеальным местом для мирной конференции. Использование недавнего поля боя сделает событие более подчёркнутым, более знаменательным. Это также послужит подавлению некоторых протестов, когда все соберутся в столь освященном месте (Daneal — еще бы, оно не было после явления семи примархов воплоти...)

Опять политика. Но он не мог винить их. Сайзекс и остальные будут нуждаться в любом преимуществе, если они хотят протолкнуть свой план.

Он предупредил их о ночном визите Фракции Героев. Предполагаемая угроза, о которой он им сообщил, беспокоила. Сона была с этим согласна, но заметила, что такая малая группа не посмеет бросить вызов ни одной из фракций, пробовать это было бы самоубийством. Риас была больше обеспокоена тем, как легко они проникли в его дом. Что-то в глазах девушки, в тот момент, когда он отказался от охраны членами ее свиты, говорило, что он не в последний раз слышит это предложение.

Лично он считал, что они принимают существование Фракции Героев слишком легкомысленно. Такие люди как они не раскроют себя, пока не будут уверенны в чем-то, и их уверенность и поведение только подкрепляли эту мысль. И несмотря на то, что они не рассказывали об организации, к которой они принадлежат, он полагал, что это нечто большее, чем несколько человек. Тем не менее, у него не было никаких доказательств, и так как волнение в связи с мирной конференцией росло, он в конце концов отставил этот вопрос, понимая, что у двух дьяволиц есть проблемы и поважнее.

Вторичный эффект от проходящей на земле академии конференции был предоставляемый престиж. Академия Куо считалась территорией Риас и Соны. Её выбор, как места, где встретятся важные фигуры всех трех фракций, гарантировал обеим дьяволицам безмерное признание и честь. Но вместе с честью и признанием приходят ответственность и долг, и с каждым прошедшим днем он мог видеть, как тяжелели думы их обеих.

Сона внешне приняла это хорошо. Глава ученического совета была также собранна, как и всегда, но он мог распознать беспокойство, следующее за ней, куда бы она не пошла. Это, и внешне кажущиеся случайными моменты, когда она вдруг медлила и больше минуты размышляла над какой-нибудь мелочью. Он узнал эти знаки языка тела кого-то, кто привык отстранённо анализировать события, и теперь обнаружил, что вес, который она несла на своих плечах, был слишком велик, и излишняя вдумчивость была тому результатом.

Риас была ее противоположностью. Он всегда предполагал, что она думала быстро и была скора на подъем. Ни одно из этих качеств не оставило её в дни перед конференцией, но она стала суетлива и суматошна, тем сильнее, чем ближе было событие. Она нервничала, и имела на это право. Хотя по каким-то причинам ее свита черпала силу в ее состоянии, и решительно поддерживала своего Короля, держась рядом. Он подозревал, что это именно то, чем кажется, и не мог не сравнивать её с кое-кем, кого он хорошо знал.

Митсуру никогда не позволяла своему волнению вырваться наружу. Даже в самых тяжелых обстоятельствах наследница всегда демонстрировала сдержанность и оценивала ситуацию в спокойной, собранной манере. Это создавало холодное впечатление, но укрепляло уверенность в её способности вести за собой. Безупречная. Непогрешимая. Слова описывающие девушку, что обязательно унаследует огромный конгломерат, каким являлась Группа Кириджо.

Если Митсуру была холодом, то Риас — теплотой. Она позволяла своим переживаниям проявляться на ее лице. Она показывала эмоции тем, о ком заботилась, и в ответ те, кто следовал за ней, обожали ее за это. Она никогда бы не смогла внушить дисциплину, какую Митсуру установила в SEES, но она вдохновляла свою свиту на такие эмоции, как верность, поклонение и преданность, черты столь же достойные, как и дисциплина. Показывая свою нервозность тем, кто ей подчинялся, она показывала, что она столь же нормальна и понятна, как они сами.

Императрица управляла своими подданными своим царственным авторитетом и холодной логикой. Генерал шел, говорил и спал среди своих бойцов, деля с ними их невзгоды. Два разных пути лидерства, и ни один из них не был неверным.

В конце концов, в этом не было единственного верного ответа. Они проходили боль роста, обе, Риас и Сона, и начинали осознавать полноту возложенной на них ответственности. Он был уверен, что они привыкнут. Они стояли перед угрозой, гораздо большей чем то, с чем они могли справиться, в лице Кокабиэля, и тем не менее отстояли своё. Это само по себе было поводом для гордости.

Тем не менее, слишком много нервной энергии никогда не идет на пользу. Истрёпаные нервы могут стать причиной инцидентов даже в пределах обычных ежедневных ситуаций, а с маячившей на горизонте мирной конференцией такие инциденты были менее чем желательны. К счастью, обе дьяволицы предусмотрели это, и проработали этот момент до того, как оно превратилось в проблему. Решение пришло в виде тренировок. Многих и многих тренировок. Две девушки с безжалостной тяжестью стращали свои свиты на протяжении следующих нескольких дней, частично потому что это позволяло им спустить пар, и частично потому, что нарушение дисциплины на предстоящем событии членом их свиты ужасно отразится на них самих. В конце концов, хороший король предполагает наличие безупречного окружения, и плохие впечатления от него могут нанести урон его репутации. Несмотря на суровость их нового режима, обе свиты приняли это на удивление хорошо, и занимаясь вместе, они скрепили свои узы друг с другом через совместные трудности, что привело к событиям, которых даже он не мог предусмотреть.

Иссей, похоже, получил поклонника в лице Тсубасы Юра. Он не особо много знал о девушке поначалу, лишь то, что она была Ладьей в свите Соны, и ее хулиганский внешний вид привлекал романтическое внимание лиц того же пола. Он также знал, что она решительно билась на стороне своего мастера во время Осады Куо, и он оказывал ей то уважение, что она заслуживала.

На протяжении нескольких дней, пока девушка постепенно давала Иссею понять о своем влечении, он узнал много нового о Тсубасе Юра. Девушке нравились грубые парни. Ей нравилась их необузданность. Ей нравилось видеть их покрытыми грязью. Иссей таким не был, но Иссей устроил весьма немаленький взрыв своей пушкой, и так уж это вышло, что Тсубасе Юра также нравились и взрывы. Что очевидно означало, что ей Иссей ей тоже нравился.

Такая прямолинейность сама по себе себе заслуживала восхищения. Хотя, наблюдая, как высокая девушка тащит ошарашенного парня поспарринговаться в специально созданных для них грязевых ямах, он находил это... беспокоящим. Тем не менее, влечение есть влечение, и он не будет судить. (Daneal — брачные игры как они есть...)

Иссей почти что испытывал облегчение, когда ему удалось вырваться от своей новой поклонницы, и начал посещать индивидуальные занятия, которые они оба согласились продолжать. Создание наручной пушки стало приятным сюрпризом для него. Он всегда считал Усиленный Механизм инструментом, исполненным потенциала, и его скрытые способности, проявившиеся после инструктирования Тиамат, лишь подтвердили это. Ему было интересно увидеть, как много они ещё смогут открыть, и Иссей оказался отличной, пусть и порядком измазанной в грязи, морской свинкой.

После нескольких занятий Киба заинтересовался их длительным отсутствием вдали от основной группы, и попросил поучаствовать, как только узнал причину. Он подозревал, что это было вызвано увлечением мечника испытанием своих новых Экскалибуров, но он не возражал против этого.

Именно этим они и занимались прямо сейчас, тренируясь в защитном пузыре, любезно предоставленном Соной, втроем в этот раз, изолированные от внешнего мира. Под тренировкой, однако, подразумевалось разное.

Для него 'тренировка' включала расслабление на земле, и, время от времени, наблюдение. 'Тренировка' для Иссея представляла из себя наскоки дьявола на его Персон. Тренировка для Кибы включала изумленное глазение, раскрыв рот, на происходящее перед ним, и удивление тем, как тренировки Иссея вообще могут расцениваться как тренировки.

— Это вот так он получил наручную пушку? — с расширенными глазами опять спросил парень-красавчик.

Он глянул поверх своей книги, которую читал, и заметил, что Экскалибуры обмякли в руках своего владельца.

— А как, ты полагал, он её получил?

Киба, сглотнув, проследил взглядом, как Иссей взмывает в воздух в хрен-знает-какой раз.

— Как-то более... Смирно.

— Я тоже предложил это. Он сказал 'нет'.

Мечник вздрогнул, когда массивный хвост рептилии смахнул парня, прежде чем тот смог полностью подняться.

— Я даже не знаю, то ли он такой храбрый, то ли сумасшедший.

Он кивнул, соглашаясь с этим утверждением.

— Я думаю, что и то и другое.

Вспышка пламени заставила их обернуться к источнику. Киба издал звук, который он не мог точно расшифровать.

Дракон возвышался, подобно грузовику. Могучие мускулы приводили в движение ящероподобные конечности, бугрящиеся сухожилия обвивали чешуйчатую грудь, когда он двигался вперед. Его тело было меньше, чем у Нидхёгга и Тиамат, но более крепким, широким там, где другие драконы были узкими, плотнее там, где другим из его рода не хватало веса. Это было тело, развившееся от столетий накопления сокровищ в подземелье, жертвуя скоростью и элегантностью в угоду грубой силе и абсолютной неподвижной мощи. Бульдог в обличие дракона, вот чем он был, широким и приземистым. Верхняя часть морды напоминала слабое подобие клюва, почти птичьего. Зубы, тем не менее, в нём были, и дракон демонстрировал их во всей своей красе, изогнутые зазубренные клыки, что были длиннее кухонных ножей.

Это все были малозначительными деталями по сравнению с отсутствующими крыльями и золотой шкурой. Не было крыльев на его спине. Он в них не нуждался. Охрана собранных сокровищ требует только спать и есть, и долгие годы он провёл, изнывая на вершине своего клада, пока его огромные крылья не атрофировались, оставив лишь обрубки, торчащие из плеч. И так же он приобрел свою золотую шкуру. Проведя целую жизнь, отдыхая среди своих богатств, впитав их златой блеск своею чешуей. (Daneal — I Am Fire! I Am Death!)

Несмотря на причудливость зверя, он оставался по прежнему смертоносен. Из раскрытой пасти выплескивалось оранжевое пламя, обливая окрестности ревущими потоками огня. Иссей был вынужден броситься на землю, чтобы избежать второго потока, действие, которое дракон воспринял с радостью. Последовавший голос был глубоким и шуршащим, и имел землистый отзвук, словно эхо из подземной каверны.

Давай Же, Дракончик, Ты — Наследник Силы Багрового Императора, и Ты Не Можешь Выдержать Немного Огня?

Ещё один поток огня вырвался из раскрытых челюстей, ещё один ярко-оранжевый столб, от которого Иссей был вынужден уклоняться.

Ты Уклоняешься и Вьёшься, но Будут Времена, Когда Ты будешь Вынужден Принять на Себя Силу Атаки Врага.

Дракон провернулся на задних ногах, и взмахнул хвостом, как кнутом. Толстая часть врезалась в неготового дьявола, и снова швырнула его в воздух.

Что Станешь Ты Делать Тогда? Сбежишь, Бросив Своих Товарищей? Скроешься и Спрячешься, как Трус? Как Глупец Примешь На Себя Предназначенный Им Удар, Оказавшись Выведен Из Боя?

Иссей не сделал ничего из перечисленного. Парень повернулся, как только приземлился, и принялся стрелять из своей пушки, используя Усиленный Механизм, чтобы увеличивать мощь каждого выстрела. Багровая перчатка подбадривающе вспыхнула.

Его оппонент принял удары трещащей энергии на свою шкуру, словно это был лёгкий дождь.

Дракон должен Сочетать Непрекращающееся Нападение с Непреодолимой Обороной. Он должен Затачивать Свои Когти, и также Укреплять Свою Шкуру. Он должен Наносить Могучие Удары, и Принимать Такие Же, не Вздрогнув.

Иссей продолжал поливать врага опустошительным огнём молний. Вой заряжающейся пушки и следующий за ним рёв разряда больше не звучали раздельно; дьявол стрелял так быстро, что два звука сливались.

Вспышки колдовской энергии как фейерверки расцветали на золотой шкуре дракона. Это продолжалось и продолжалось.

Спроси Великого Уэлльского, как Он Превзошёл Своих Врагов. Не Только Огонь и Пламя Породили Его Легенду. Ддрайг Превзошёл Своих Оппонентов Чистой, Упрямой Стойкостью. Удары, что Убили бы Меньшего Дракона Трижды, Великий Уэлльский Игнорировал. Над Пламенем, что Расплавило бы Шкуру Дракона, Он Лишь Смеялся. Вот Что Значит быть Неостановимым. Вот Что Значит быть Императором.

Огромная чешуйчатая длань опустилась, врезавшись в землю. От эпицентра разбежались трещины, расколы в земле, протянувшиеся во вроде бы случайных направлениях. Одна из них настигла Иссея с дрожь, обладающей силой небольшого землетрясения. Дьявол потерял равновесие, упав на землю; долю секунды спустя дракон завис над своей добычей.

Другая длань опустилась, прижав парня, прежде чем он успел встать, поймав его под горой мускулов рептилии. Бронзовые когти погрузились в землю рядом с головой Иссея. Дракон усмехнулся, заметив, как вздрогнуло лицо его жертвы.

Ты — Бледный, Крошечный Комок Плоти, но Есть Методы, Коими возможно Воссоздать Такую Стойкость. Это будет Больно. Ты будешь Страдать. Но через Боль и Страдания этого возможно Достичь.

Злобные глаза сфокусировались на кобальтовой молниевой пушке, а затем взгляд снова мелькнул к её владельцу.

Ты Заслужил Оружие, коим сможешь Сокрушать Своих Врагов. А теперь Пришло Время Тебе Заслужить Щит, На Котором Они Сокрушатся.

Дракон откинул голову, и его губы разошлись в жуткой пародии на улыбку.

И я, Фафнир, Золотой Монарх, Покажу Тебе Путь.

* * *

Парень снова лежал на земле, раскинув конечности. "Ел грязь" — самое точное описание. Киба присел рядом, протянул руку и перевернул его.

— Сколько пальцев я держу?

Иссей приоткрыл глаз, взглянув на приятеля-дьявола.

— Восемь.

Мечник вздохнул.

— Достаточно близко.

К ним присоединился третий парень, который, нахмурившись, взглянул на эту сцену.

— Это сработало?

— Понятия не имею — ответил Иссей, похлопывая по себе. — Я не чувствую никаких изменений.

Синеволосый парень протянул руку, и через секунду Киба сделал то же. Вместе они подняли извращенца на ноги.

— Ддрайг говорит, что это может быть случай латентной силы — пробормотал дьявол, опустив взгляд на свой Священный Механизм. — Он говорит, что способность может быть скрыта до того момента, когда она мне понадобится.

Ддрайг Мудр.

За ними послышалось негромкое шуршание когтей, погружающихся в суглинок. Все трое обернулись и увидели золотую форму дракона, приближающуюся к ним. Киба поморщился при этом зрелище.

Щит Эффективнее Всего, когда Скрыт от Врага. Пусть Он Потратит Свою Сильнейшую Атаку на Щит. Нанеси Ответный Удар, пока Он ещё Оправляется. Так Хитрый Дракон Побеждает Врагов.

Длинная змеиная шея наклонилась, пока голова не оказалась на их уровне. Щели-ноздри вздрогнули, обдав их дымом.

Приятно Видеть, что Багровый Император Сохраняет Здравый Смысл. Я Опасался, что Его Долгое Заключение могло Затуманить Его Разум. Рад Видеть, что Это не Так. Может, Его Свирепость и На Цепи, но Его Ум Сохраняется.

Иссей кивнул, словно беседа с драконом высотой в десяток метров — самое естественное дело в мире.

— Ддрайг говорит, что мне следует поблагодарить тебя за инструктаж. Так что — спасибо, сенсей.

Фафнир издал звук, который можно было считать смехом.

О, Это Не для Тебя. И Не для Него. Это для Меня. Моя Месть. Моё Возмездие.

На лице парня было написано любопытство; он поднял Усиленный Механизм, демонстрируя его дракону.

— Ты тоже ненавидищь Ддрайга?

В ответ он получил направленный на багровую перчатку злобный взгляд.

Ддрайг Стал Багровым Императором не Благодаря Любезным Просьбам. Он Сокрушил всех Тех, кто Вставал Против Него, и Постарался, чтобы Они Дважды Подумали, прежде чем Попытаться Снова. Со Мной было То Же. Трижды Я Бросал Вызов Великому Уэлльскому, и Трижды был Я Побеждён.

Гортанное рычание вырвалось из его челюстей, когда Золотой Монарх предавался давним воспоминаниям.

Я Гордился Своей Несокрушимой Защитой. Дракон Гигантис, Называли Меня по Этой Самой Причине. Ддрайг все Три Раза Пробивал Мою Железную Защиту Одним Ударом. Это Опозорило Меня, и Я Нёс этот Позор Много Долгих Лет. Но Больше Этого не Будет.

Огромные глаза рептилии сфокусировались на Иссее, сияя хищным удовольствием.

Ты — Аватар Воли Ддрайга. Ты Служишь Его Плотью и Несёшь в Себе Его Душу. Ты — Всё, что Осталось от Него. И Это Значит, что Каждый Удар, что Я Наношу Тебе, Я Наношу Великому Уэлльскому. Каждый Грамм Боли, что Я Наношу Тебе, Я Наношу Багровому Императору. Сокрушая Тебя, Я Очищаюсь от Своего Позора. Маленький Урок Драконьей Силы в Обмен Я Считаю Честной Ценой.

Птицеподобная голова дракона повернулась к двум другим парням, особенно одному из них.

А Что Насчёт Этого? Он Пришёл Испытать Свои Жалкие Крошечные Мечи Против Моей Золотой Шкуры?

Киба медленно, осторожно спрятал свои Экскалибуры за спиной.

— Пожалуйста, не ешь меня — произнёс мечник в качестве приветствия.

Не Считай Меня таким же Варваром, как другие из Моего Племени. Я Гораздо Более Цивилизованный Дракон, и не Ем Сырое Мясо.

Кибы облегчённо вздохнул. Огромные глаза блеснули.

Сперва Я его Поджариваю.

Дьявол побледнел. Он достал два меча, которые прятал за спиной, и взмахнул ими в отдалённо угрожающей манере.

— У меня два Экскалибура, и я не побоюсь их применить!

Дракон обнюхал обнажённые клинки, прежде чем издать пренебрежительный звук.

Смертное Оружие в Руках Смертного — Слабая Угроза для Драконьего Рода. Впрочем, я Чувствую Твоё Прилежание в Мастерстве Владения Ими. По Крайней Мере, Ты Ими Не Промахнёшься, как Кое-Кто из Твоего Племени.

— Эм, ты об этом слышал? — Иссей застенчиво потёр затылок.

Когда Дракон Промахивается Своей Сильнейшей Атакой, это Считается Высочайшим Позором. Море Душ Скрывает наши Формы, но Наши Сущности продолжают Существовать. Мы можем Обсуждать Вопросы. Разговаривать Меж Собой. Тиамат Узнала о Твоей Оплошности, и Она Очень Огорчена Тобой.

То, что парень выглядел пристыженным, а не крайне напуганным, было свидетельством того, как серьёзно он воспринимал тренировку. Фафнир заметил это и фыркнул.

Я Почти Жалею Тебя, Великий Уэлльский. Женщина в Скверном Настроении — Это Одно. А Женщина В Скверном Настроении, Способная Выдыхать Молнии и Создавать Ураганы Перепадами Своего Настроения — Совсем, Совсем Другое.

* * *

Когда Акено пришла к нему с просьбой, он ожидал, что это будет насчёт тренировочных встреч, которые были у него с Иссеем и Кибой. Хотя оба дьявола понимали значение секретности, было неизбежно, что они сообщат своей мастеру, почему не участвуют в общих тренировках, а это означало, что Риас в конце концов сообщит Акено. Это было естественно. Логично. Прагматично. Так что когда черноволосая красотка попросила о встрече наедине, он был готов, ожидая, что его предположение верно.

Как выяснилось, он ошибался и насчёт самой просьбы, и насчёт своей возможности её исполнить. Не то, чтобы она не пыталась... Она просто отказывалась сдаться, и, выслушав её историю, он мог понять, почему. И это делало отказ ещё болезненнее.

— Я не могу — произнёс он в третий раз за столько же минут.

Они находились в обособленной части Академии, в укрывавшей их тени. Ирония была в том, что это было одно из мест, которые он прежде использовал, чтобы укрываться от Риас, и одно из мест, где его постоянно находил Иссей.

— Ты воскресил её — заметила она.

— Ситуация была другая — признался он. — Она только что умерла, и я смог её вытащить. Как долго мертва твоя мать?

Акено опустила взгляд. Он внутренне скривился; он не хотел быть таким грубым.

— Достаточно долго.

— Это очень расплывчатый ответ — заметил он.

Девушка продолжала смотреть в землю.

— Я не хочу вспоминать детали её смерти.

Он вдруг понял, что на самом деле ничего не знает об Акено Химежима. Не знает её так, как Риас и остальных. Черноволосая красотка всегда поддразнивала его, когда они были вместе, и редко когда на её лице не было знакомой усмешки. Видеть её такой подавленной, потерявшей надежду, было для него неприятным откровением. Он вспомнил поражение на лице Риас, когда она сказала ему о её договорной свадьбе на той поляне. Безнадёжность не шла тогда дьволице, так же как отчаянье не шло её Королеве сейчас.

Почему-то это заставляло его чувствовать себя виноватым.

— Прости — произнёс он.

— Я их ненавижу — прошептала девушка, стирая слёзы с глаз. — Я ненавижу их за то, что они сделали с моей матерью. Я ненавижу его за то, что не защитил мою мать.

— Я уверен, что твой отец пытался.

Когда Акено подняла на него взгляд, ей взгляд был свирепым.

— Он пытался недостаточно.

— Прости — снова произнёс он, прекрасно понимая, как пусто это звучит.

Вместо ответа она снова задала тот же вопрос.

— Ты мне поможешь?

— Ты видела, что произошло с Асией — он вздохнул. — Я сделал всё, что мог, и всё равно смог лишь продлить её жизнь на несколько дней.

— Несколько дней было бы достаточно — тихо произнесла Акено. — Несколько дней было бы достаточно, чтобы повидаться с ней.

— И что тогда? Ты продолжишь воскрешать её? У мёртвых есть своя форма умиротворённости. Ты станешь каждый раз разрушать её, просто чтобы увидеться? И это даже если предположить, что она вообще вспомнит тебя. Смерть отнимает всё, включая воспоминания.

— Тебе-то откуда знать?! — огрызнулась она, заметно раздражённая. — Ты уже умирал?!

У него была сотня вариантов ответа на это, однако он не воспользовался ни одним из них. Вместо этого он просто посмотрел на неё, ожидая, пока гнев утихнет. Акено тяжело выдохнула, прежде чем повернуться к нему.

— Я прошу прощения... Я просто хотела убедиться. Что это невозможно.

Он покачал головой.

— Это невозможно.

Она улыбнулась ему, а затем задала вопрос, на который у него не было ответа.

— Почему она выжила, а моя мать — нет?

* * *

Рассвет дня столь ожидаемого события был ярким и ясным. Облака не закрывали небо, никакие препятствия не приглушали падающие на землю солнечные лучи. Это было благоприятное знамение, и будь он суеверным, заметил бы, что это предвещает хороший итог конференции. Но он таковым не был, так что сохранял молчание и вместе с остальными наблюдал, как проходят делегации трёх фракций.

Они были на одном из балконов академии, он и Риас, вместе с её свитой. Сона тоже была здесь, её сопровождали несколько отобранных ей последователей. Две дьяволицы подобающе оделись по такому случаю, обе подобрали нечто более подходящее для события, нежели их обычная школьная форма. Риас была наряжена в элегантное красное платье, подчёркивающее её багровые волосы. Сона носила похожий наряд, но чёрный вместо красного, подчёркивающий её строгость.

Их свиты тоже надели подобающую случаю одежду. Все они носили величественные, дорогие костюмы, в которых выглядели старше и взрослее, чем они были. Даже Иссей выглядел франтовато в своём тёмном костюме. Все вместе они выглядели, как верные слуги, сопровождающие двух богатых дам. Часть его подозревала, что именно поэтому они так и одеты.

Дьяволы. Он и забыл, насколько декадентны они могут быть.

Они просили его надеть нечто подобное. Риас даже предложила заплатить за костюм для него. Он отказался. Это событие, как и связанный с ним престиж, было для них, и он не хотел вмешиваться в то, что их по праву. Он посмотрит, понаблюдает, но будет держаться вне света софитов. И это его полностью устраивало.

Однако прежде чем могла начаться конференция, сперва должны пройти делегации. Или, как это подала Сона, участвующие стороны "показушничали".

В каком-то смысле, он это понимал. Для трёх фракций, что так долго воевали, демонстрация силы была почти второй натурой. Также это было необходимо, чтобы продемонстрировать друг другу, что они серьёзно настроены. Но тем не менее, он считал это ненужно и чрезмерно выпендрёжным, особенно с учётом того, что первая процессия с трудом прошла в ворота Академии Куо из-за чрезмерного количества участвующих в ней.

Сайзекс возглавлял поток тел, представляющий фракцию дьяволов. Конференция проводилась на территории дьяволов, так что честь первого прохода принадлежала ему. Сам Сайзекс великолепно выглядел в нагруднике серого железа с золотыми узорами. Белый плащ на его плечах придавал ему благородную, царственную атмосферу, подходящую существу его статуса. Его группа личных телохранителей состояла из мускулистых дьяволов, закованных в чёрные пластинчатые латы. То, как соединялись сегменты их защитных панцирей, делало их похожими на неких блестящих бронированых жуков.

За дьяволом-лордом следовали аристократы и высокопоставленные сановники из благородных семей. Каждый из ещё существующих Столпов счёл уместным прислать своего представителя для наблюдения за конференцией и тем, как она закончится. Хорошее это будет окончание или плохое, определят следующие несколько часов.

Риас и Сона любезно снабжали лица именами. И не только его. Асия и Иссей жадно поглощали каждое слово, рьяно изучая общество, частью которого сейчас были.

За дьяволами прощёл парад столь же величественных и впечатляющих фигур в чёрном. Большинство из них были одеты в царственные тёмные одеяния; классические костюмы для мужчин, обтягивающие платья для женщин. Некоторые из более провокационных нарядов вызвали у Иссея восхищённые взгляды; парень ойкнул, когда Асия ущипнула его за задницу. Было сложно побороть улыбку, но он как-то справился.

Их лидер носил тёмно-красный мундир с потёртыми и изношеными краями; однако вместо того, чтобы портить впечатление, этот потрёпанный наряд лишь усиливал его, усиливал производимое им впечатление, излучаемую им уверенность, и придавал ему подчёркнуто лидерский, владыческий вид, который невозможно подделать.

Он мог предположить, кто они, по их выбору одежды. Но даже без этого вороново-чёрные крылья за плечами некоторых из них всё выдавали.

Дьяволицы рядом с ним продолжали сообщать имена, ему и своим последователям.

— Азазель — Риас наклонила голову в сторону того, кто возглавлял процессию.

— Шемхазай — Сона кивнула в сторону другого.

Он нахмурился, взглянув на строгого, угрюмого бородатого мужчину, шагающего рядом с Азазелем.

— А это?

Ответила Акено, плотно сжимавшая губы, так что они выстроились в прямую линию.

— Баракиэль, мой досточтимый отец.

Лёд в её голосе сказал ему и всем остальным, что будет лучше не поднимать эту тему. Наступившая тишина была до болезненности неловкой, и продолжалась, пока все Падшие ангелы не прошли.

Следующая процессия, однако, заставила их заговорить, просто потому, что кроме сияющих форм ангелов в ней шли и другие существа. Люди. Жрецы, священники, епископы в высоких церемониальных шапках.

И не только священнослужители. Были заметны чёрные боевые костюмы экзорцистов, и фигуры в рыцарских латах с знакомыми алебардами в руках. Храмовники. Это наблюдение вызвало у окружающих его недовольное бормотание, хотя и по большей части себе под нос. Сражение бок о бок с фанатиками подняло мнение обеих свит о них с чистой неприязни до умеренной неприязни, и он находил эту перемену довольно забавной.

А ещё его куда больше заинтересовали фигуры, марширующие рядом с Храмовниками. Вместо мечей или алебард они несли огнестрельное оружие, автоматические винтовки, снаряжённые разнообразными прицелами и сенсорами. Вместо боевых костюмов или лат на них были баллистические разгрузки и чёрные кевларовые жилеты. В целом, убери белые кресты на их шлемах и жилетах, и они не будут выделяться в любой современной армии.

Сона увидела вопрос в его взгляде и ответила на него вместе с теми, о которых он ещё не подумал.

— Рыцари Госпитальеры. Они отличаются от своих собратьев Храмовников. В то время как Рыцари Храмовники сражаются в старой манере, Госпитальеры приняли модернизацию. Сейчас они скорее солдаты, чем рыцари, но это не меняет того факта, что они всё ещё относятся к лучшим экзорцистам из существующих.

Девушка указала на их дисциплинированый, отработанный шаг.

— Рыцари Храмовники — самые пугающие из организаций Церкви. Рыцари Госпитальеры — самые эффективные.

— Это, и они не атакуют нас слепо, как Храмовники — добавила Риас. — Они различают диких дьяволов и нормальных. Они нас не любят, но и не ненавидят.

— Полагаю, — Акено, похоже, достаточно отошла от своего мрачного настроения, чтобы заговорить — это взаимно.

— Как я погляжу, есть много разных рыцарских орденов — заметил он.

— Когда-то было — согласилась Риас. — Когда в мире было гораздо больше диких дьяволов, рыцарские ордена сражались с ними. Они сражались и за многое другое, но их главным приоритетом была защита людей. Однако по мере того, как времена менялись, ордена распускались. В них больше не было нужды, и сейчас два основных ордена, что ещё существуют, те, кого ты видишь внизу.

— Смотрите! — внезапно произнесла Асия. Бывшей монашке, похоже, больше всего нравилось наблюдать за процессией ангелов. Её счастье ещё усилилось, когда она увидела знакомые фигуры, идущие среди их рядов. — Вон там Ирина и Ксеновия!

Он проследил за её указующим пальцем в направлении пары экзорцистов. Обе они были затянуты в свои обычные боевые костюмы, и обе сопровождали царственную, величественную фигуру Михаэля. Возможно, Архангел имел в виду это, когда упоминал их награду. Признание.

Ирина, похоже, купалась в факте, что идёт рядом с высочайшей фигурой иерархии Небес. Ксеновия, с другой стороны... Он не мог разобрать наверняка с такого расстояния, но был уверен, что обычно выражение лица девушки не было столь пустым.

Его внимание переключилось с пары экзорцистов на тех, кто были за ними, воспринимая детали, замечая тонкости. Он помедлил, когда его взгляд пал на одну фигуру, и слова не могли описать то, что он увидел.

— О, надо же... — Акено улыбнулась, когда тоже это заметила. Глаза её, однако, были широко раскрыты. Киба, прислонившийся к перилам, оценивающе присвистнул.

— Да уж, впечатляющее появление.

Наблюдая, как он шагает в хвосте процессии Небес, он не мог не согласиться.

— Не могу... Не могу поверить, что они привели его сюда — пробормотала Риас.

Сона поправила очки, подняв их выше.

— Ну, теперь мы знаем, что они серьёзно настроены — было в её тоне нечто очень похожее на почтение.

Он поднял бровь. Президент студсовета заметила, и медленно покачала головой.

— Есть два типа ангелов, которых мы, дьяволы, уважаем — объяснила она. — Первые — ангелы, существовавшие до Великой Войны. Те, кто дольше всех соблюдают Законы Небес. Мы уважаем их за их возраст, их мудрость, и их преданность своему делу. Второй тип — те, кто прославились во время Великой Войны. Чемпионы Небес. Те, с которыми сражались наши собственные чемпионы. Мы уважаем их за их храбрость, их подвиги в битве, и их воинское искусство.

— И из какой категории он? — спросил он.

Ответила Риас, взгляд которой был всё ещё приклеен к выделяющейся фигуре.

— Из обеих.

* * *

Мирная конференция требовала соблюдения большого количества обычаев и традиций. Он ожидал этого. Даже предугадывал. Было естественно, что у трёх фракций, разных как ночь и день, будут собственные наборы ритуалов, которым нужно следовать, а когда они впервые со времени Великой Войны соберутся вместе, это количество лишь возрастёт. Однако его всё равно удивило, как много их потребовалось, чтобы всё это работало. Их количество и разнообразие граничило с банальными суевериями.

— Это всё финтифлюшки и танцы вокруг да около — довольно едко, на его взгляд, сообщила та, что была рядом с ним. — Ни одна из фракций не хочет наступить на ногу другим. Это скверно отразится на них.

— Ты звучишь сердито — заметил он. Райнаре фыркнула.

— Я должна быть там внизу — пробормотала она. — Это же я недавно повышена. Я сейчас носитель Инаэриона.

Искуплённая ангел продемонстрировала ему прославленное копьё.

— Мне должны были по крайней мере продемонстрировать долю уважения.

Он слегка улыбнулся обиде в её голосе и вновь продолжил рассматривать процессии.

Конференция должна была проходить в помещениях кафетерия и ведущего к нему вестибюля. Это было самым большим помещением в залах Академии Куо, и все три фракции выделили своих мастеров, чтобы сделать его достойным встречи лидеров.

Исчезли белые стены и линолеумные полы. Вместо них был серый мрамор, полированный до сияния. Окна, в которые были видны окрестности школы, оказались закрыты табардами тёмной ткани, длинными знамёнами, свисающими с потолка до пола. Помимо украшения, они служили ещё одной цели: они приглушали текущий в помещение свет, и придавали строгую, хмурую атмосферу, ожидаемую от столь важного события.

Это больше не было кафетерием или даже комнатой. Под руками мастеров ангелов и дьяволов это стало палатой, вестибюлем, и к этому изменению был подобран соответствующий акцент.

Огромный мраморный трон. Покрытый по сторонам бегущими по его поверхности позолоченными строками писания. Резные подлокотники выпирали из массивной конструкции, покрытые тонкими рунами. Спинка размером с дверь, тоже резная, тоже украшенная. Вычурное навершие было инкрустировано различными самоцветами, и когда скудный свет падал на них, проникая через искуственный мрак, разноцветные вспышки почти отвлекали.

В целом это был трон, достойный короля, императора, правителя. Никто не сидел на нём. Никто не сидел, поскольку это запрещалось. Трон был символом. Иконой. Символизируя то, что пока он пуст, все в палате равны, и ничьё мнение не будет цениться выше, чем мнение других. Он считал это показушной демонстрацией того, чего можно было достичь простыми словами, но некоторым нужен материальный образ, чтобы напоминать им о скромности.

Напротив мраморного трона полукругом стояли троны поменьше. В контраст, это были сооружения из неукрашенного камня, намеренно сделанные такими, дабы подчеркнуть серьёзность ситуации. Поверхность каждого была намеренно оставлена голой, дабы никого не обидеть, и в сочетании с мраморными полом и стенами всё это создавало впечатление просторного храма. Это было подходяще, поскольку существа, собравшиеся в зале и сидящие на тронах, были Дьяволами, Ангелами и Падшими. Были здесь и люди, хотя большинство из них находились на стороне, занимаемой ангелами. Их приглушённые разговоры достигали его там, где он сидел, в верхних рядах, вместе с теми, кто не обладал влиянием или силой, чтобы заработать место внизу, в главной палате. Впрочем, в отличие от них ему предлагали место, и он отказался, предпочитая сводить своё участие к минимуму.

Пока что это работало. Не считая отдельных любопытных взглядов, на него не обращали внимания, что позволяло ему мирно наблюдать за происходящим.

Всё шло строго по обговорённой процедуре. Участникам не разрешалось высказываться напрямую; это делалось через герольда, седеющего, но энергичного мужчину, стоящего рядом с тремя лидерами, который провозглашал имя и титул желающего говорить, после чего желающему высказаться предоставлялась возможность объяснить свой взгляд и свои аргументы. Хоть это и выглядело архаично, это было единственным способом, как конференция могла пройти без помех. Если позволить высказываться неуправляемо, всё это собрание деградирует до состязания в перекрикивании, в котором будет услышан самый громкий голос, а не самый логичный. Он хорошо понимал это.

Продолжая рассматривать помещение, он вдруг понял, почему она сердилась. Дело было не в уважении. Уважение тут было не при чём.

— Ты завидуешь — сказал он, кивнув в сторону Риас и Соны поодаль, сидевших на собственных тронах у подножия позолоченного, их Королевы стояли рядам, играя роль адъютантов — им.

Райнаре зыркнула на него. На её лице было такое выражение, словно она дуется.

— И что, если? Я заслуживаю признания. По крайней мере, не меньше, чем они.

Он вздохнул при этом замечании.

— Им позволили сидеть там внизу, поскольку эта конференция проводится на их территории. Это традиционная почесть. Ты сама сказала, это всё просто финтифлюшки.

Поскольку это не смогло поднять ей настроения, он попробовал другой метод.

— Ты сейчас Архангел. Этого недостаточно?

Это её слегка успокоило, но раздражённый вид остался.

— В чём смысл быть Архангелом, если никто не видит меня во всей моей славе?

— Они пытаются вести мирные переговоры. Твоё присутствие их только отвлечёт.

Ангел, казалось, собиралась возразить, когда вдруг на её лице появилось лукавство.

— Говоришь, я столь красива, что одно моё присутствие их отвлечёт? — женщина победно улыбнулась. — Ну, благодарю за комплимент.

...

Это... было совсем не то, что он сказал. Впрочем, если это позволит умиротворить её на время конференции, он не будет жаловаться.

— К тому же — сказал он — они не выглядят, словно им там нравится.

Это была правда. И Риас, и Сона выглядели так, словно им очень не по себе. Он не мог их винить. Сидящие рядом с ними были самыми важными фигурами своих фракций; тот факт, что они соседствуют со столь могущественными личностями, должно быть, вызывал трепет и смущение наравне. Хотя выражения их лиц ничего не выдавали, он чувствовал, что для них это было слишком ошеломляюще, и их напряжённость ощущалась даже там, где он сидел.

— Я запомню выражения их лиц до конца жизни — злорадно заметила Райнаре.

Он вздохнул.

— Тебе так нравится смотреть, как кто-то страдает? Это очень недостойно с твоей стороны.

— Да, — ответила она без тени стыда — и это ещё один комплимент. Так что получается два мне, и ни одного им.

Он решил не спрашивать, в чём смысл считать. Что-то подсказывало, что ответ ему не понравится.

Он вновь переключил внимание на происходящие внизу события.

Лидеры трёх фракций были в своей стихии. Они основательно и решительно заставляли своих критиков умолкнуть благодаря смеси логичных доводов, разумных аргументов, и, в некоторых случаях, чистой харизмы. Ему потребовалось на это какое-то время, но он начал понимать, что они работали командой. Все трое использовали свои сильные стороны и прикрывали слабости друг друга, представляя собой объединённый фронт, который их оппоненты просто не могли превозмочь.

Азазель играл роль шута. Седой мужчина рассыпался в улыбках и шутках, создавая у тех, с кем общался, дружеское, товарищеское впечатление, делающее их более склонными принимать его доводы.

Михаэль был сочувствием и эмпатией трио. Негромкая речь, спокойная, но несущая тихую уравновешенность, говорящую о глубокой мудрости, позволяла серафиму завоёвывать сердца и разумы нежными словами и твёрдыми уверениями.

Сайзекс был шармом. Обаянием. Обладая острым умом и мочти магнетической уверенностью, Сайзекс использовал оба эти оружия против своих врагов, отсекая их возражения, пронзая сомнения, пока у них не заканчивались аргументы против альянса. Снова и снова кто-то восходил на трибуну, дабы высказаться против мира, и все они были немедленно повергнуты лордом-дьяволом.

Он ощущал, как настрой клонится в сторону принятия предложения. Всё больше голов кивали тому, что говорили три лидера. Ранее нейтральные лица демонстрировали осторожный оптимизм, а некоторые даже открытый энтузиазм. Были и те, кто провозглашали полную поддержку, и таковых становилось всё больше, а группы несогласных начинали рассыпаться.

И всё это — результат работающих вместе трёх разумов.

— Они хороши в своём деле — заметил он.

Райнаре фыркнула.

— Разумеется. Хоть они изначально и не были политиками, годы, которые они возглавляют свои фракции, сделали их таковыми.

Искуплённая ангел усмехнулась, когда Азазель заставил умолкнуть особо упрямого спорщика, воспользовавшись смесью хитрости и логики.

— Есть нечто доставляющее в том, какими они могут быть головорезами, когда речь идёт о продвижении их идей.

Он покачал головой, но всё же улыбнулся. Только она могла найти мстительное удовольствие в чём-то столь обычном. Тем не менее, он мог согласиться.

— И это работает — заметил он.

— Не думай, что дело только в их мастерстве — пробормотала она. — Эти трое, — ангел наклонила голову в сторону Михаэля, Азазеля и Сайзекса — должно быть, давно готовились к этому. Они давно продумали, как возразить любым аргументам против них. Это не дебаты. Это даже не конференция. Это предопределённый итог.

Огорчение в её голосе было несколько забавным.

— Непохоже, чтобы тебе это нравилось.

— Это слишком легко! — пожаловалась Райнаре. — В этом нет вызова! К тому же, как мне быть мстительной в качестве Архангела Возмездия, когда не останется врагов?! Я смогла воспользоваться им только однажды — она помахала перед собой Инаэрионом, словно игрушкой — а теперь мне придётся отставить его в сторону из-за мира? Это просто нечестно!

Он считал, что это хорошо.

— Эх, ну, ладно — она громко вздохнула, затем проказливо улыбнулась и начала постепенно приближаться. — По крайней мере это означает, что у меня будет больше времени, которое можно провести с тобой.

Он считал, что это нехорошо.

— Ты так уверена в результате? — спросил он, частично поскольку хотел уклониться от вопроса, частично поскольку ему действительно было интересно. — Что угодно может случиться.

Искуплённая ангел издала недовольный звук, заметив, что он продолжает отступать из её зоны досягаемости. Тем не менее, она ответила на вопрос, хоть и слегка надувшись.

— Если только три лидера не допустят эпичного ляпа, я не вижу причины, по которой это может провалиться. Я бы сказала, что всё это бесцельно. Даже если бы тут присутствовал только один из троих, результат всё равно был бы тот же. Единственный вызов их власти мог бы быть от кого-то, кто наравне с ними, кто обладает такой же властью и влиянием, как они, от кого-то, кто... — он вдруг увидел, как глаза женщины расширились. — О.

Он нахмурился при неожиданном изменении её тона, повернул голову, чтобы взглянуть, что она увидела, и немедленно понял почтительность в её выдохе.

Герольд тоже это увидел. Фигуру, величественно вставшую со своего места, и медленно зашагавшую по ступенькам. В последовавшем магически усиленном голосе была дрожь, которой прежде не было.

Совет признаёт Зеруила, Бронированную Длань Господню.

Рядом с ним Райнаре наконец выпустила задерживаемое с момента, когда фигура встала, дыхание.

— Архангел Мощи.

* * *

На нём были старые, старые латы. Серебряный доспех, столь потёртый и потемневший от времени, что больше не выглядел серебряным. По металлической поверхности разбегались тысячи вмятин и царапин, свидетельствующих о жизни, проведённой на поле боя в верной, недрогнущей службе. Над широкими плечами находился столь же потрёпанный, столь же старый шлем. Изумрудный свет сиял из прорези визора в форме стилизованной маски рыцаря.

Фигура двигалась с изумительной осанкой, с бесконечной грацией. Латные ноги вели его по ступенькам в круг трибуны ровными широкими шагами. Древняя, почти антикварная броня, что он носил, лишь подчёркивала его достоинство. Сочленения не скрипели, когда хозяин двигался; они рычали. Ворчали с едва сдерживаемой яростью.

Воплощение гнева. Вот что маршировало по ступенькам, чтобы обратиться к ним. Праведный гнев в облике почтенного воина. И с августейшей личностью было равно величественное оружие.

В латных руках фигуры находился клинок столь уважаемый, столь почитаемый, что один его вид вызывал взгляды и вздохи. Некогда ровные и гладкие края были так же исцарапаны и покрыты шрамами, как его владелец, но на то были все основания. Это была реликвия ушедшей эпохи, артефакт, выкованный руками бога, и выданный его величайшему чемпиону.

Беллум. Клинок Ангелов. Меч Высоких Небес.

Сейчас он, этот красивый, почтенный клинок, вонзился в пол, войдя в камень с захватывающе дух лёгкостью. Зеруил положил руки в латных перчатках на его рукоять и взглянул на аудиенцию взглядом, в коем было само определение осуждения.

— Две тысячи лет.

Эго голос был низким, бронзово-грохочущим.

— Столь долго мы сражались в Вечной Войне. Две тысячи лет.

Рыцарский шлем повернулся, бросая взгляд на лидеров трёх фракций, сидящих вместе в демонстрации единства.

— А теперь вы говорите нам, что это должно закончиться — безрадостный смешок вырвался из-под угрожающей личины шлема. — Вопрос — почему?

— Ты слышал причины почему, брат — тихо произнёс Михаэль. — Ты не согласен с ними?

— Я слышал слова предателей и дьяволов. Они ничего не стоят. Единственные слова, сказанные сегодня, которые достойны того, чтобы их выслушать, твои, Михаэль, но и с ними я не согласен.

— Ты не согласен со здравым смыслом? — улыбнулся Азазель. — Небеса нуждаются в нашей помощи, и мы готовы её протянуть.

— Чья вина, что мы нуждаемся в помощи? — с рычанием парировал Зеруил. — Чьи клинки запятнаны кровью ангелов?

Григори собирался ответить, когда Михаэль сделал это за него.

— Наша численность сокращается, брат. Наше население не долго сможет поддерживать себя. Ты знаешь это. Ты видел это. Аджука Вельзевул изобрёл способ решения этой проблемы.

— Теперь мы принимаем помощь тех, кто столь рьяно истреблял нас в Великой Войне? — тон Зеруила был кусач в своей неискренности. — Теперь мы подставляем шеи дьяволам и своим предателям? Теперь мы возвышаем людей в свои ряды? Любое из этих деяний было бы святотатством в прежние времена.

— Мы больше не в той эпохе — вздохнул Михаэль. — Мы далеко пали с тех времён.

— Мы здесь не для того, чтобы плакать о прошлом — вставил Сайзекс. — Всем трём фракциям выгоден этот альянс. Мы можем вместе противостоять угрозам, единые в обороне против наших врагов. Мы можем спасти жизни.

Ангел внизу фыркнул.

— С каких пор Багровому Сатане есть дело до спасения жизней? Где были эти достойные сантименты, когда ты прорубался через наши ряды?

Дьявол выглядел чрезвычайно опечаленным этими словами.

— Мы все сожалеем о наших действиях во время Великой Войны.

Зеруил рассмеялся. Этот звук был насыщен отвращением, пропитан презрением.

— Твои слова будут иметь значение, Люцифер, когда твои сожаления вернут моих собратьев.

— Сейчас не время скорбеть о прошлых событиях — произнёс Азазель. — Что сделано, то сделано. Мы не можем отменить наши деяния. Однако мы можем их искупить. Объединившись сегодня, мы можем придать смысл смертям всех членов наших родов.

Лицо мужчины, когда он взглянул на находящегося в центре помещения, было задумчиво-изучающим.

— Скажи нам, Зеруил, раз ты так уверен в своей позиции, как ты планируешь решить проблемы Небес?

Архангел Мощи не сдвинулся с места. Он казался недвижимой статуей непокорности.

— Небеса выдержат, как выдерживали всегда.

— К тому времени, как вы закончите выдерживать, — улыбнулся Григори — в ваших залах не останется ангелов.

В ответ Беллум поднялся, направившись в грудь мужчины.

— Умолкни, предатель, или я заставлю тебя умолкнуть.

Волна беспокойства прошла по палате при такой неприкрытой угрозе.

— Ты готов достать меч в этом мирном месте? — глаза Азазеля опасно блеснули.

— Брат, — нахмурился Михаэль — воздержись от этого безумия.

— Безумия? — прошептал Зеруил. — Мы ведём переговоры с этими еретиками, этими святотатцами, и ты обвиняешь меня в безумии? Ты забыл, Михаэль, что один из их племени убил Отца? Ты упустил, что это один из них вонзил клинок в спину Бога?

— Ты станешь ненавидеть нас всех за деяние, совершённое одним?

Рыцарский шлем повернулся к говорившему, прорезь засияла жутким зелёным светом.

— Я стану ненавидеть тебя, Азазель, за всех ангелов, что ты убил. Я стану ненавидеть тебя, предатель, за всех соратников, что увёл ты из рук Небес. Я стану ненавидеть тебя, еретик, за все порочные эксперименты, что ты проводил на павших телах наших почитаемых мертвецов. Я стану ненавидеть тебя, Азазель, поскольку в итоге ты достоин ненависти.

— Это было очень давно — произнёс Григори. Была в его тоне мягкость, которой не было прежде.

— Масштабы преступлений не уменьшаются с ходом времени — снова, безрадостный смешок. — Они лишь накапливаются.

— Ты сам виновен в этом — тихо указал Сайзекс. — Сколь многие из нашего племени пали от твоего клинка? Как много нас ты убил, служа своему богу?

— Может, и так, — согласился Зеруил — но Небеса не начинали эту войну. Ны не наносили первого удара.

Ангел повернулся, окинув всех непрощающим взглядом.

— Великая Война началась, когда дьяволы и Падшие убили Сына Божьего. Всё началось, когда ваш род совершил убийство Мессии.

* * *

Одним признанием Архангел Мощи зарубил идею альянса перед собравшимися. Это был мастерский удар, нанесённый в ключевой момент, и он сомневался, что возможно нанести больше урона одной фразой. И, досыпая соли на рану, Зеруил провозгласил своё истинное намерение, ещё подливая масла в огонь раздора.

— Ты Страж Небес — сказал Архангел Мощи Михаэлю. — Ты принял у Бога бразды правления. За это тебе моё величайшее уважение и нерушимая верность. Но я не стану опускаться до того, чтобы объединяться с теми, кто убил Отца. Ты можешь возглавлять ангелов Небес, как пожелаешь. Но Власти, Владычества, воины, сражавшиеся в Вечной Войне, они подчиняются мне, и не присоединятся к этому святотатству.

Когда Зеруил вернулся на своё место на стороне ангелов, в палате была буря. Те, кого Сайзекс, Азазель и Михаэль столь тяжело завоёвывали на свою сторону, вновь стали нерешительны. Те, чьи возражения были сбиты холодной логикой и разумными доводами, снова начали их озвучивать. Лидеры трёх фракций теряли контроль над ситуацией, это было болезненно очевидно. Всё больше их последователей вставали со своих мест и спорили с соперниками с других сторон, или даже между собой. Их обвинения достигали его ушей даже там, где он сидел, заставив сидящих рядом с ним пробормотать нечто подобное.

— Ну, это всё — пробормотала Райнаре. — Гвоздь в крышку гроба. После этого они не смогут объединить силы. С альянсом покончено. — Он не был удивлён, что она нашла в этом некое извращённое удовлетворение. — Он умер, прежде чем смог начаться.

Она увидела выражение на его лице, и помедлила.

— Возможно, это и к лучшему — заметила искуплённая ангел. — Ангелы. Дьяволы. Мы слишком отличаемся друг от друга. Разделение слишком широко, раны слишком глубоки. Возможно, лучше оставить эту идею Это всё равно не привело бы к миру.

Он смотрел, как палата собрания продолжает погружаться в хаос, как фигуры из всех трёх фракций перекрикивают друг друга, требуя выслушать их. Он нахмурился, увидев, как Риас пытается успокоить нескольких дьяволов, оскорблённых Падшим, и Сона спорит с сияющим ангелом. Осталось недолго. Ещё намного, и конференцию распустят в связи с возникшими разногласиями. Семена раздора, посеянные речью Зеруила, прорастали лозами восстания, грозившими удушить хрупкую концепцию мира в любую секунду.

Он повернулся к ней.

— Ты слишком легко сдаёшься.

Райнаре надулась и облокотилась о Инаэрион.

— Ты действительно считаешь, что это возможно? Альянс между существами, которые так долго пытались убить друг друга? — в её голосе была доля того презрения, к которому он привык. — Не смеши. Ангелы ненавидят дьяволов и Падших целую вечность. Дьяволы и Падшие так же ненавидят нас. Просить, чтобы это просто отставили в сторону, невозможно.

— Нет ничего невозможного — ответил он. — Может быть сложно. Могут требоваться значительные усилия, но нет ничего невозможного.

Искуплённая ангел закатила глаза.

— У тебя есть пример? — поддразнила она. — Пример того, как невозможное становится возможным?

Он кивнул.

— Ты.

Райнаре удивлённо уставилась на него, а затем отвернулась. Когда она заговорила вновь, её тон был более тихим, более спокойным.

— Возможно, это к лучшему — повторила она, поскольку ей было больше нечего сказать. — Возможно, этому просто не дано свершиться. Мир меж трёх фракций. Это всё равно не сработало бы.

Он продолжал хмуриться, наблюдая за разворачивающимися внизу событиями. Несогласные выбрали представителя, чтобы озвучить свои жалобы; это бы человек, одетый в наряд священника, с золотым шитьём на рукавах. Это, и почти комически большая шапка с орнаментом, говорило о том, что он обладал определённым рангом.

Человек остановился в круге, где стоял Зеруил, и улыбнулся лидерам трёх фракций. На его лице было выражение фальшивой искренности.

— Лорд Зеруил сделал много верных замечаний. Я хочу сделать ещё всего одно — священник широко развёл руки. — Где доказательство? Где свидетельство, что этот альянс вообще возможен?

Сайзекс ответил на улыбку мужчины собственной.

— Мы показали этому собранию доказательство. Мы прямо сейчас находимся в нём. Битва против Кокабиэля. Она продемонстрировала, что мы можем работать вместе.

— Под давлением — священник акцентировал это слово. — Под гнётом обстоятельств. Коалиция, победившая Кокабиэля, хотя это и достойное дело, сформировалась из-за того, что перед ними была большая угроза.

По помещению разошлось согласное бормотание, добавив человеку уверенности продолжать.

— При нормальных обстоятельствах подобный нескладный альянс был бы невозможен.

— Великие события в этом мире и прежде были созданы руками тех, кто находился под большим давлением — мягко произнёс Михаэль. — Мы так и останемся слепы к будущему ради прошлого?

— Нет, но мы не должны игнорировать и его. Вы говорите, что альянс возможен — представитель Церкви вновь развёл руки. — Покажите это нам. Покажите нам, что подобное было возможно в древности, когда ангелы сражались с дьяволами, а дьяволы сражались с ангелами. Дайте нам доказательство, что Сатаны древности могли бы сражаться вместе с Архангелами. Покажите нам свидетельства, что они могли сосуществовать.

— Это невозможно, — произнёс Азазель, приподняв брови — и вы это знаете.

Священник улыбнулся, на его лице была маска притворной симпатии.

— В таком случае, я предлагаю собранию распустить эту конференцию.

Эта фраза вновь всколыхнула аудиенцию. Голоса смешивались, одни за, другие против, и все из них рассержены. Любой смысл терялся, когда эти звуки достигали ушей. Это был бедлам. Это был пандемониум.

Его взгляд снова упал на фигуры Риас и Соны. Обе они выглядели потерянными. Первая выглядела подавленной, наблюдая, как мечта её брата о мире обращалась дымом.

И лидеры тоже. На лице Михаэля было выражение сдающегося; то же выражение, что он видел на лице Архангела, когда он признавался в своих провалах Метатрону. Азазель продолжал пытаться собрать поддержку, но те, кто были завоёваны его ненапряжной личностью, быстро дезертировали. Похоже, заявление Зеруила больше всего повлияло на находившихся под его влиянием.

Сайзекс был единственным, кто оставался столь же спокоен, как и прежде. Лорд-дьявол боролся с приливом при помощи остроумия и логики, но его аргументы в пользу альянса начинали тонуть под голосами критиков. Некоторые из них открыто насмехались над его словами.

Он был удивлён внезапно возникшим в нём чувством. Его разум метнулся раздавить это, но в последний момент замешкался. Это был не его альянс. Это был не его мир. Это были не его люди. Он напомнил себе об этом. В тот день, когда он прибыл в этот новый мир, он пообещал себе, что не станет использовать свою силу, чтобы вмешиваться в их жизни. Никс была побеждена. Эребус запечатан. Причины, по которой существовала его сила, больше не существовало, и он намеревался уважать этот простой факт. Мир без пророчества о Падении, зависшего над головой, заслуживал мира, и его обитатели заслуживали его наравне.

Это изменилось, когда он вошёл в заброшенную церковь, чтобы выручить как-бы-друга. Это продолжило меняться, когда она попросила его о помощи и он согласился, считая, что неправильно отнимать у кого-то свободу воли. Это продолжало изменяться с каждым проходящим событием, продолжало развиваться, и всё больше он понимал, что не может соблюсти это обещание.

Он поклялся перед собой, что не станет вмешиваться, но вмешаться ради благого дела, ради справедливого дела... он вдруг понял, что не уверен. Он мог бы просто смотреть, как альянс разваливается перед его глазами. Он мог смотреть, как идея мира умирает перед ним. Как мог бы смотреть и ничего не делать на той крыше, когда первая Тень приближалась к девушке, которую он в итоге будет называть другом. Как мог бы с расстояния наблюдать за борьбой SEES и ничего не делать, когда мир был столь близок к концу. Как мог бы сидеть в Бархатной Комнате, глядя на двух существ, о которых не знал, смертные они или нет, и ответить "нет" на просьбу о высшей жертве, которую они просили принести.

Герой делает выбор, считая, что всегда прав. Циник делает выбор, считая, что всегда ошибается. Спаситель делает выбор, понимая, что правота и неправота субъективны, и основывает своё решение на том, что может спасти. Это был не его мир. Это были не его люди. Но они были людьми. Личностями. И, в конечном итоге, это всё, что имело значение.

Он улыбался себе, как улыбнулся ей.

— Откуда знать, если не попробовать?

Райнаре успела лишь моргнуть, прежде чем он поднялся и двинулся к свету, отступая от тени. Сайзекс заметил его, несмотря на шумиху, и он мог поклясться, что какую-то секунду видел, как дьявол широко улыбается.

Впрочем, какое бы выражение ни было на его лице, оно исчезло, когда мужчина повернулся к герольду, и усиленный голос произнёс подобающие слова.

— Совет признаёт Нефилима, Почитаемого Среди Всех Фракций.

Он успел лишь нахмуриться этому титулу, прежде чем взгляды всех сошлись на нём.

* * *

Парень, опускавшийся по мраморным ступенькам, выглядел экстраординарно в том плане, что он был экстраординарно обычным. Он не был красив или франтоват. Синие волосы, падавшие на лоб и почти закрывающие его глаза, не давали такого впечатления. Он не был харизматичен или обаятелен. Его походка была сутулой, слегка сгорбленной, и его лицо, та его часть, что видна, было абсолютно нейтральным. Он не создавал впечатления, не давил присутствием. Он был просто семнадцатилетним парнем, одетым в стандартную униформу Академии Куо, шагающим по мраморной лестнице, чтобы обратиться к лордам, гораздо более влиятельным, чем он.

Из-за чего выглядело ещё более невероятно то, как он проходил мимо каждого уровня могущественных личностей, не обращая на них внимания, выглядело ещё более шокирующим то, как он прошёл мимо священника посреди каменного круга, не сказав ни слова, из-за чего было просто неправдоподобно то, что он поднялся по лестнице в передней части помещения, мимо трёх сидящих лидеров, мимо удивлённых Соны и Риас, и поднимался, пока не остановился перед сидением, которое должно было оставаться незанятым.

Объединённое неверящее бормотание пронеслось по залу могучим ветром, когда парень устроился на каменном троне.

— Ты смеешь? — человек, оставшийся стоять на каменной платформе, выплюнул эти слова, словно ругательство. — Ты смеешь так показать свою заносчивость? Какое право есть у тебя занять этот престол? Какое право есть у тебя делать вид, что ты выше нас всех?

— Какое право — получил священник ответ от маски сияющего серебра — есть у тебя спорить с ним?

Металлические крылья прорезались в бытие, и на виду появилось строгое нахмурившееся лицо.

— Какое право есть у тебя бросать ему вызов? — Метатрон сложил латные свои руки на груди. — Какое право есть у тебя противостоять тому, кто повелевает существами и Небес, и Ада?

— ПРОБЛЕМА С ЛЮДЬМИ В БОЛЬШИХ СМЕШНЫХ ШАПКАХ — Белиал решил воплотиться в примерно гуманоидной форме по той простой причине, что его демоническое тело не поместилось бы в палате. Однако даже так тело Архидемона было чудовищным блоком почерневшей чешуи и багровой дымящейся кожи. Шипы "украшали" его огромные плечи, торча, словно иглы на спине дикобраза. — В ТОМ, ЧТО ПОД ЭТИМИ БОЛЬШИМИ СМЕШНЫМИ ШАПКАМИ НЕТ НИЧЕГО, КРОМЕ ПУСТОТЫ БЕСПОЛЕЗНО ПОТРАЧЕННОЙ ЖИЗНИ.

Демон наклонил свою рогатую голову в сторону представителя Церкви, и злобно ухмыльнулся, искривив обожжённые, потрескавшиеся губы.

— МНЕ НРАВИТСЯ ТВОЯ ШАПКА, К СЛОВУ. ОНА ПРЕКРАСНО БУДЕТ СМОТРЕТЬСЯ, НАНИЗАННАЯ НА МОЁ ПЛЕЧО, ВМЕСТЕ С ТВОЕЙ ГОЛОВОЙ.

Мужчина потрясающе быстро закрыл рот и издал звук, словно подавился. Азазель усмехнулся.

— Лорд-ангел, представляющий ангелов, и лорд-демон, представляющий дьяволов — голос Григори был наполнен весельем, хотя в глазах его сияло нечто совсем иное. — А где существо, которое будет представлять нас, Падших ангелов? Мы же не хотим, чтобы нас обошли, верно?

В ответ он услышал шуршание раскрывающихся крыльев.

Это Моя Роль, Полагаю.

Фигура, шагнувшая в бытие из-за спины парня, была одета в простую белую робу. Выбор одежды скромно контрастировал с сущностью, которую она содержала. Бледная, безупречная плоть мерцала в неприкрытых робой участках, кожа почти сияла в своей идеальности. Лицо над изящной шеей не было ни мужественным, ни женственным, что делало его ещё красивее. Золотые миндалевидные глаза окинули их взглядом, и этот взгляд говорил о превосходстве, порождённом огромной, невообразимой силой.

Это было определение идеальности. Красота во плоти. Безупречность, безнадёжно превосходящая то, чего могут достичь смертные.

И всё это никак не скрывало шесть пар ангельских крыльев за его спиной.

— Приветствую. Я Хелел, тот, кого называют Утренней Звездой — он улыбнулся полной, тотальной тишине, которую вызвала его внешность. — Пожалуйста, продолжайте эту линию беседы. Всегда занятно слышать разговоры о статусе от тех, кто обладает столь крошечной его долей.

Глава 16

— Мой лорд Хелел — было первым, что произнёс Азазель.

Взгляд золотых глаз, идеальных сфер на белоснежной коже, мелькнул к нему.

— Азазель, — в голосе была мягкая, мелодичная хрипотца, в которой было нечто чарующее — я слышу в голосе своего бывшего второго в командовании следы эмоции?

— Простите меня за долю ностальгии, когда увидел во плоти причину своего Падения — серьёзно произнёс Григори.

Золотые глаза преувеличенно закатились.

— Ой, избавь меня от своего подлизывания, Азазель. Мы все знаем, что ты Пал из-за своей любви к смертной женщине.

Уголки рта мужчины вздрогнули. Рядом с ним Баракиэль издал фырканье, которое у него сходило за смех.

— Вам всегда хорошо давалось бить прямо в цель, сир — улыбнулся Григори.

Взгляд Хелела уже двигался дальше, упав на нахоядщегося рядом с лордом Падших, того, кто почти смеялся.

— Баракиэль — мужчина напрягся при упоминании его имени. — Всё ещё сохраняешь своё нездоровое увлечение кнутами и цепями?

— Просто хобби, сир — Падший ангел как-то сумел сохранить ровное выражение лица. — Помнится, я как-то приглашал вас на одну из моих сессий. Вы так и не пришли.

Слегка приподнявшиеся уголки губ ангела были единственным признаком его веселья. Это была усмешка слишком заносчитвая, чтобы быть полноценной улыбкой, но слишком красивая, чтобы быть полноценной ухмылкой.

— Если бы ты только предавался битве с той же страстью, что своему хобби... Мы бы давно выиграли Великую Войну.

Баракиэль склонил голову при этом то ли ругательстве, то ли комплименте, но ничего не сказал. Взгляд Хелела ещё раз прошёлся по нему, а затем остановился на помещении и присутствующих в нём.

Некоторые из присутствующих поняли, что не могут долго смотреть в золотые сферы, и отвернулись.

— Итак, это то место, где должен был родиться мир — взгляд ангела мелькнул к Метатрону. — У меня такое чувство, что я на похоронах.

Серебряная маска не показывала эмоций, однако они заметили легчайший оттенок смущения в голосе Архангела.

— Не та здесь атмосфера, верно?

Массивные плечи Белиала, горой возвышающегося над обоими ангелами, качнулись, когда он заговорил.

— ВСТРЕЧИ ВЛАДЫК-ДЕМОНОВ БЫЛИ ВЕСЁЛЫМИ. ИЗРЯДНО РАЗВЛЕКАЛИ. КРОВАВЫЙ СПОРТ. МАССОВЫЕ, СЛУЧАЙНЫЕ, УБИЙСТВА. СОБРАНИЯ, НА КОТОРЫХ ОДИН ВЛАДЫКА НЕ ТЕРЯЛ ПОЛОВИНУ СВОИХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ СЧИТАЛИСЬ СКУЧНЫМИ — Архидемон фыркнул в направлении людей в помещении. — НАМ СТОИТ ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ЗАСТАВИТЬ НЕКОТОРЫХ ИЗ НИХ СРАЗИТЬСЯ НАСМЕРТЬ ИХ ШАПКАМИ.

Взгляд Хелела оставался на Метатроне.

— Я отбросил свою ангельскую форму по множеству причин. Могущество. Власть. Контроль. Осторожности среди них не было.

Сайзекс уловил значение за этими словами в тот же момент, как серафим весело фыркнул.

— Так это правда — прошептал дьявол. — Ты был тем, кто в итоге стал Люцифером.

Белиал рассмеялся. Этот звук был ужасным издевательством над тем, чем должен быть смех.

— ВАМ НЕ КАЗАЛОСЬ СТРАННЫМ, ЧТО ЧЕТЫРЕ ВЕЛИЧАЙШИХ ДЕМОНА НАЗЫВАЛИ СЕБЯ САТАНАМИ, А НЕ ЛОРДАМИ? ЭТО БЫЛО ИХ СПОСОБОМ ПОЧТЕНИЯ СВОЕГО ПРЕДШЕСТВЕННИКА, ДРЕВНЕГО ПРАВИТЕЛЯ АДА, КОЕГО ОНИ НИЗВЕРГЛИ. ХЕЛЕЛ СТАЛ ЛЮЦИФЕРОМ, И ЛЮЦИФЕР БРОСИЛ САТАНЕ ВЫЗОВ ЗА ВЛАДЫЧЕСТВО НАД ВСЕМИ ДЬЯВОЛАМИ. ОН ВЫИГРАЛ ЭТУ БИТВУ, ПОСКОЛЬКУ ОСТАЛЬНЫЕ ТРОЕ ПРЕДАЛИ СВОЕГО МАСТЕРА. ТАК ОДИН САТАНА СТАЛ ЧЕТЫРЬМЯ.

— Мы всегда подозревали, — тихо произнёс Сайзекс — но столь многие исторические знания были утрачены.

— Ты Архипредатель — священник, остававшийся в центре помещения, с ужасом уставился на ангельскую фигуру. — Ты — Архиеретик, корень всего зла!

Лицо Хелела, когда он взглянул на бросившего ему вызов, волнами источало презрение.

— Что смертный может знать об этом? Что человек может знать о корне всего зла?

— Ты был первым Падшим, первым, кто утратил Его благодать! — обвиняюще заявил человек. — Ты навлёк бедствия на всех нас! Ты худший из святотатцев!

Все попытки изображать вежливость мгновенно исчезли с лица ангела. Прекрасное лицо исказилось в злобном оскале, отталкивающе исполненном ненависти. Присутствующие в палате отдёрнулись; это было словно обнаружить трещину в безупречном зеркале.

— Не обвиняй меня в святотатстве, — прошипел Хелел — когда я любил Его больше, чем кто-либо. Я был Его правой рукой, когда Земля была лишь шаром магмы и перегретого камня. Я был Его ближайшим советником, когда океаны были заполненеы лавой. Я вёл Его легионы в бой, когда первая жизнь появилась на жалком камне вашей планеты. Это была слава. Это было величие. Время, когда Свет Небес достигал самых отдалённых уголков Вселенной. И затем он нашёл вас. Людей, жалкие, грязные существа, выцарапывающее своё выживание на равно жалком мире. Он нашёл в вас нечто достойное. Нечто, что Он назвал потенциалом. Он даровал вам долю собственной силы. Священные Механизмы. А затем, словно этого было недостаточно, Он попросил нас сделать невозможное. Он просил нас любить вас, как мы любили Его. Он просил нас склониться перед вами. (пр. Давыдова: всё равно же склонился в итоге... Хотя наверняка перед собой отмазался тем, что Минато Нефилим, а не человек.)

Ангел улыбнулся повисшей жуткой тишине.

— Почему?

Слушатели вздрогнули от внезапности этого слова.

— Почему должны мы, ангелы, воплощённый идеал, безупречность во плоти, склониться перед смертными? Наши жизни измеряются вечностями, в то время как ваши в сравнении — мерцание пламени. Наша красота несравненна, в то время как ваши предки были уродливыми бесформенными обезьянами. Это было нашей наградой за бессчётные тысячелетия верной службы? Преклониться перед видом, что столь ниже нас? Унизиться перед столь низменной расой? Я взглянул на вас с Небес, и увидел, как неправ был Он, что выбрал вас. Вы убиваете и насилуете. Вы крадёте один у другого. Вы порабощаете себе подобных. Вы строите цивилизации из пыли, и разрываете их с тем же рвением. Человечество — сила самоуничтожения. Раса, что ненавидит собственное существование с того момента, как поднялась с четырёх ног на две. Я увидел это и сказал Ему: "Взгляни на них, Отец. Взгляни, как они убивают и порабощают себе подобных! Они дефективны! Больны! Как можем мы любить их, как любим тебя, когда они столь полны изъянов?" И за это мои последователи и я были сброшены с Небес, проклятые бродить по царству смертных за простое преступление отказа склониться перед низшим видом.

Золотые глаза сузились. Прежде сияющие сферы превратились в щели чистого яда.

— Годами мы бродили меж ваших жалких племён и кое-как собранных культур, отчаянно пытаясь найти причину Его решения возвысить человечество. Мы селились на краях ваших самых прогрессивных королевств. Мы стали первыми Григори, Наблюдающими за Человечеством. Мы научили вас всему, что мы знали. Ковке инструментов. Чтению звёзд. Пониманию математики. И что вы сделали с этим новым знанием? Вы построили монумент. Храм. Не Ему, но чему-то совершенно иному. Существу, рыщущему в бесконечной пустоте между пространством и временем. Монстру, требующему в дань кровавых жертв. Да, Вавилонская Башня была монументом Тригексе. Такова была ненависть человечества к себе, что оно было готово обречь себя на уничтожение вместе с миром. Если бы Он не послал Уриэля и своих ангелов уничтожить Башню, Зверь пробудился бы и опустошил мир.

Его насмешка была направлена священнику, но каким-то образом её прочувствовали все люди в палате.

— Не вините меня в том, что я — корень всего зла, когда оно было в сердцах людей с начала времён. Я был лишь инструментом, продемонстрировавшим его всем.

— Это чрезвычайно предвзятый взгляд на историю, — произнёс Метатрон в повисшей тишине — и ты это знаешь.

На лице Хелела возникло выражение неприкрытого глумления.

— Я упустил какую-то мелкую деталь, к которой можно прицепиться, брат?

Серафим проигнорировал сарказм, источаемый голосом его небесного собрата.

— Не выставляй себя жертвой. Бог запретил нам вмешиваться в дела царства смертных. Он запретил нам вмешиваться в жизни людей, считая, что они найдут собственный путь. Ты нарушил это правило, Хелел. В своих безумных попытках доказать свою правоту ты дал человечеству инструменты их собственного унитожения. Ты столь же виновен, как и они.

— Учитель никогда не виновен в преступлениях учеников.

— Он виновен, если у него изначально был мотив заставить их совершить преступление — парировал Метатрон.

— Это доказывает, что я прав — оба ангела повернулись к говорившему, представителю Церкви, всё ещё непокорному в центре палаты. — Три фракции, различающиеся во всём, не могут найти мир. Ваши препирательства — доказательство того.

— Разве? — серебряная маска наклонилась, подчёркивая вопрос. — Урок прошлого не в том, что история повторяется, а в том, что нам следует предотвратить её повторение.

— Ты просил доказательства, что альянс возможен — Хелел широко развёл руки. Голос ангела потерял свой прежний яд, и снова окутался тонкой вуалью вежливости. — Вот мы здесь. Три лорда и влиятельных лидера изначальных фракций. Любезно и уважительно беседуем. И всё ещё не обмениваемся ударами.

— ПОКА ЕЩЁ — усмехнулся Белиал.

— Даже если бы стали, что это доказало бы? — Метатрон покачал головой. — Прошлое в прошлом. Сейчас — настоящее. К лучшему или к худшему, но лишь будущее возможно изменить.

— Не думайте, что один лишь Бог нашёл в человечестве потенциал — глаза Хелела блеснули. — Были и другие божества, заметившие полезность человечества, насколько бы она ни была мала. Способность людей использовать Священные Механизмы лишь подогрела этот интерес. И в то время как Бог всегда сохранял нейтральность, их взгляды куда более алчущи.

— КОГДА ДЬЯВОЛЫ БЫЛИ БЕССЧЁТНОЙ ОРДОЙ, — рявкнул Белиал — КОГДА ПАДШИЕ ЗАКРЫВАЛИ НЕБО СВОЕЙ ЧИСЛЕННОСТЬЮ, КОГДА АНГЕЛЫ ЛЕТАЛИ ЛЕГИОНАМИ, ОНИ БОЯЛИСЬ НАС, СТАРЫЕ ЯЗЫЧЕСКИЕ БОГИ. ИХ ПУГАЛА МОЩЬ ВСЕХ ТРЁХ ФРАКЦИЙ, И ОНИ СКРЫВАЛИСЬ. ВЕЛИКАЯ ВОЙНА ИЗМЕНИЛА ЭТО. СЕЙЧАС, КОГДА КАЖДАЯ ФРАКЦИЯ — ТЕНЬ ПРЕЖНИХ СЕБЯ, ЭТИ БОГИ БОЛЬШЕ НЕ БОЯТСЯ НАС, КАК ПРЕЖДЕ. ЗРЕЛИЩЕ НАШЕЙ СЛАБОСТИ ПРИДАЛО ИМ ХРАБРОСТИ, И ОНИ С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖЕЛАЮТ УЗРЕТЬ НАШЕ ПАДЕНИЕ.

— И это даже если проигнорировать истинную угрозу, рыщущую в пустоте — тихо произнёс Метатрон. — То, что Бог, в Его бесконечной мудрости, запечатал.

— А теперь предвзят ты — фыркнул Хелел. — Не мудрость сдержала Его руку. Бог убил бы Зверя, если бы был на это способен. Зверь всё ещё жив потому, что Он не смог этого сделать.

— ЧТО ВЫ СТАНЕТЕ ДЕЛАТЬ, КОГДА МИР ВОКРУГ ВАС СЪЁЖИТСЯ И УМРЁТ? — издевательски осведомился Архидемон. — ЧТО СТАНЕТЕ ВЫ ДЕЛАТЬ, КОГДА САМО НЕБО ПАДЁТ НА ВАШИ ГОЛОВЫ? ПРОДОЛЖИТЕ ГРЫЗТЬСЯ ИЗ-ЗА СВОИХ РАЗНОГЛАСИЙ, КОГДА САМ ВОЗДУХ, КОИМ ВЫ ДЫШИТЕ, СТАНЕТ ЯДОМ, И ВСЁ, ЧТО ВЫ ЗНАЛИ, ПРЕВРАТИТСЯ В ЧЁРНУЮ ЖИЖУ?

— У вас есть доказательство этого? — выдохнул Азазель. — Существования этого существа?

В ответ Падший ангел получил улыбку, направленную парню, чьё присутствие до того было скрыто присутствием призванных им существ.

— Нам просветить этих глупцов?

— Покажите им — они видели напряжение на его лице, и слышали его в его голосе. — Покажите им, как мой мир едва не закончился.

Хелел рассмеялся, и взмах его руки наполнил комнату тьмой.

* * *

Сначала они увидели стену. Она была огромной. Она простиралась дальше, чем доставал взгляд. И она все еще формировалась.

Затем они увидели зверя. Создание, что возвышалось над разбросанными останками поверженного бога. Его челюсти — кость. Его плоть — сама тьма. Рога прорастали из его макушки безумными выступами. Кроваво-красные глаза сверкали из глубоких ям глазниц. Источаемый ими свет был полон первобытного безумия.

Они встречались со второю парой глаз. Второй парой рогов. Еще одной злобной, брызжущей слюною пастью. Вторая голова, столь же богохульная, как и первая. Соединенные как сиамские близнецы.

Эребус.

Эребус имя его, и он пришел обрушить эту стену.

Позади него было море тьмы. Океан перекрученных фигур. Тени. Они ползли на множестве суставчатых конечностей. Они подтягивали себя когтистыми придатками. Они скакали и ползли, плыли и парили, бежали и прыгали. Их было так много, что вместе они казались сплошной чёрной лавиной, катящейся навстречу стене. И это только те, что были на земле.

Они увидели небо, заполненное болезненными наростами. Как больная кожа поражённого чумой. Теперь они лопались, эти фурункулы до горизонта, и раскрывали свою природу. Открытые раны на ткани мироздания. Прорезанные отверстия, извергающие, как гной, еще большее количество Теней.

Издаваемый ими звук... То что ни один здравомыслящий человек не должен услышать никогда. Звук сходящего с ума мира. Звук реальности пытающейся убить саму себя.

Это был апокалипсис. Это был Армагеддон. Это был конец Мира. (Daneal — Ньярлотхотеп ползущий под садами Нургла. Ну, это действительно выглядит хреново)

И тогда они увидели армию, марширующую в тени стены, рать воинов, вышедших навстречу нападающим, и это зрелище захватило у всех дыхание, не позволяя сказать что-то.

Олицетворение всех сказок, всех мифов, всех легенд. Всех культур и религий, всех человеческих надежд и убеждений. Фигуры, облаченные в сверкающие, блестящие кольчуги, стояли вместе с воинами, заточёнными под броней из черной стали. Обнаженные по пояс боги ожидали рядом с рычащими созданиями из мистических преданий. Крылатые ангелы зависли на месте, серебряные доспехи сияли как новая заря. Позади них — нависающие громадные фигуры демонов. Хитиновые пасти сквернословили при звуках произносимых ангелами слов молитвы. Изорванные оскверненные крылья били воздух рядом с перьями из чистого света.

Разум юноши формировал их в то, чем они являлись. Море Душ давало им возможность удерживать себя в реальности. Вселенная предоставляла им сознание, чтобы сражаться в этой последней отчаянной битве.

Это был дар, потраченный впустую. Теней было слишком много, они были слишком бесчисленны, и они бросались на клинки своих противников, безразличные к своей судьбе, они давили сопротивление перед собой под весом своих тел.

Они видели, как герои погибают славными смертями. Оружие, что определяло историю человечества, зажато в их руках, и они собирают без счета устрашающую жатву среди своих врагов до самого неизбежного конца. Темные отражения человеческих эмоций гибли в таких количествах, что земля под ногами превратилась в болото от их растворяющихся тел. Это не имело значения, ведь их товарищи взберутся по поверженным и захлестнут каждого героя волной разрывающих когтей.

Они видели богов, сражающихся до последнего. Оружие, способное расколоть мир, было в их руках, и они скашивали множество рядов Теней каждым взмахом. Извращенные воплощения человеческой скорби разлетались в стороны, подбрасывались в воздух от каждого сотрясающего землю удара. Это не имело значения, ведь всегда ещё больше их вздымалось над полями трупов, чтобы утянуть каждого бога под горы своих мертвецов.

Они видели драконов падающих с неба. Массивные тела рептилий, скрученные и кривые в момент, когда обрушивались на землю. Их крылья пропали, срезанные с их тел ордою в небе. Они приземлились и убили сотни Теней этим ударом. Тысячи других облепили их сломанные тела, подобно муравьям.

Они видели ангелов, что истекали кровью в одном строю с демонами. Серебряные, сверкающие фигуры проливали свою кровь вместе со своими врагами, чудовищными, варварскими созданиями. Святое пламя лилось с бронированных ладоней и испепеляло уродливых тварей на земле. Потоки демонической энергии вылетали из раскрытых пастей и уничтожали десятки уродливых силуэтов с каждым взрывом. Этого было не достаточно. Тени несли обширные, неисчислимые потери прежде чем могли подобраться на близкую дистанцию, но им в конце концов удавалось. И когда они это делали, то утягивали своих противников в волне безумной ненависти.

По чистому мастерству в оружие это должно было быть их победой. Они устроили Теням резню. Бойню. Соотношение числа убитых было невероятно. Благодаря абсолютной отваге и безжалостному вызову это должно было быть их победой. Они сражались не только за мир. Они бились за свое право на существование.

Но не было.

Не было, потому что Эребус выступал перед ордой, и у них просто не было способа его убить.

* * *

Их имена были — Кухулин, Мордред и Ракшас.

Один был героем, другой злодеем, а последний — духом, рожденным из греховной энергии. Демон во всём, кроме названия. Они были воплощениями сокровенных мыслей человечества. Каждый из них был по своему легендарен. Мифы, воплощённые в реальность высшей Арканой, наделившей им ту же силу и то же оружие, которым они обладали при жизни. Гае Болг. Кларент. Два изогнутых мясницких лезвия, окрашенные ядом. Они сообща столкнулись с надвигающейся громадой зверя, три существа, во всём различные, но объединённые одной целью.

Эребус убил их с той же лёгкостью, с которой человек смахивает пот со лба.

Один взмах чудовищных когтей смёл их с земли, отправив в воздух. Удар смял их внутренности в кашу. С безжалостной силой раздробил их кости. Их изломанные тела тряпичными куклами приземлились сотней метров дальше, сокрушённые и раздавленные. Там они начали растворяться в воздухе, отозванные обратно в Море Душ.

Они были не единственными, кто бросил вызов зверю, и не единственными, погибшими перед ним.

Король-воитель преградил путь зверю. Он пришел не только чтобы убить зверю, но так же и для мщения. Мордред, черный рыцарь. Мертвый сын, и отец, пришедший отомстить за него. Меча в руках воина нельзя спутать. Меч, что был воспет в легендах и мифах старинных летописей. Меч, что был разбит на семь частей и роздан меньшим людям в тщетной надежде повторить его деяния. Здесь он был цел, и танцевал в руках достойнейшего. Меч взмыл в ладони короля. Эребус был быстрее. Когти возвратились и один из них зацепил воина за шею. Голова короля покатилась в сторону, а тело рухнуло в другую.

Бог швырнул свой молот в сторону зверя. Изогнутые рога венчали его сияющий шлем. Его плащ был чистейшего алого цвета. С поверхности бросаемого им оружия срывались молнии, и когда оно стакивалось с целью, получающегося взрыва хватило бы, чтобы расколоть гору. Оно с громовыми раскатами врезалось в челюсть Эребуса, откинув назад уродливую морду. Первая голова была дезориентирована, ошеломлена и времена выбыла из битвы. Вторая нет. Она метнулась вниз, пасть широко раскрылась, и срезала половину бога выше пояса. Его ноги продолжали стоять, как раздвоенный ствол обрубленного дерева.

Дракон преградил путь. Шкура на его теле была цвета золота, а голова оканчивалась злобным птичьим клювом. Он окутал Эребуса огнем. Открытые уста извергали оранжевое пламя, покрывающее зверя в яростной ненавистной хватке. Все чего он добился, это подкоптил теневую шкуру монстра. Ответом дракону было дыхание на порядок смертоноснее. Фиолетовые ядовитые пары хлынули из рычащей пасти зверя. Они облили дракона слоем ядовитых газов. Они разъедали плоть до костей. Они разлагали прекрасную золотую шкуру, пока она не начала комками слезать с драконьего тела. Дракон обрушился в агонии. Кости торчали из его деформированного тела, как белоснежные памятники среди гор гниющей плоти.

Эти сцены повторялись, повторялись и повторялись.

Персоны поднимались навстречу монстру в битве и разлетались с дороги словно кегли. Воплощения психики юноши выдвигались, чтобы бросить вызов зверю, и пасть разорванными на части под полными ненависти громадными когтями. Они шли на это без пререканий. Они шли на это, понимая насколько малы их шансы на победу, но все равно продолжали идти, потому что это должно было быть сделано. Нельзя было позволить нанести урон печати до ее полного завершения. Поэтому они продолжали скармливать зверю свои собственные тела. Продолжали умирать от когтей Эребуса. Продолжали жертвовать своим собственным бесценным существованием, чтобы выиграть еще несколько секунд на создание стены. Продолжали класть на алтарь свои собственные жизни, чтобы спасти расу, столь отчаянно пытающуюся убить себя, потому что знали, что если эта раса погибнет, то и всему миру вместе с ней придет конец.

И всё это время Эребус смеялся. Он смеялся, когда герои взбирались по его телу чтобы нанести бесполезные удары. Он смеялся, когда боги, владеющие сотрясающим мир оружием, били им по его шкуре с мизерным эффектом. Он смеялся, когда драконы накрывали его гибельным огнем. Смеялся, когда ангелы и демоны окружали его, пытаясь убить его, пытаясь остановить его и в конечном итоге все и во всём терпели поражение.

Он смеялся и продолжал двигаться к стене.

* * *

Зверь прижал ангела. Массивные когти с хрустом вонзились в структуру за ним, когти, сотканные из тьмы и тени, погрузились в белое и серебряное. Один из них пронзил ангела, приколов его к стене, за защиту которой которой он столь доблестно сражался.

Серафим наклонил голову и глянул в лицо своего убийцы через потрескавшуюся серебряную маску.

— Ты проиграл — выдохнул Метатрон. — Ты побеждена, тварь. Человеству не будет позволено покончить с собой. Тебе больше не будет позволено мучать этот мир своими мрачными шагами.

Зверь приблизил свои колоссальные челюсти. Капли слюны стекали с них, порождая новых Теней там, где падали.

— Стена завершена. Печать создана. Ты пойман здесь, Эребус, и вместе с тобой — твоя жажда уничтожения.

Красные, исполненные насилия, сферы, злобно уставились на говорившего. Багровый свет опалил тело ангела, красные лучи злобы, ударившие в его доспех и окутавшие его огнём.

Ангел не вздрогнул.

— Это будет твоей тюрьмой, зверь. Даже сейчас, твоя сила увядает. Скаждым проходящим мигом ты слабеешь. Эта тюрьма станет твоей могилой — серебряная маска подняла взгляд. — Придёт время, когда герои, подобные ему, взойдут в это место. Они увидят тебя, они увидят его, и они повергнут тебя благодаря ему.

Зверь раскрыл пасть, дабы проглотить еретика, пойманную им одинокую фигуру, целиком. В ответ он услышал не плач или вопль, но смех.

Эребус испустил вонючий вздох неверия.

Метатрон продолжал смеяться под потрескавшейся серебряной маской.

— Я смеюсь над тобой.

Демон прыгнул на зверя с рёвом во всё горло. Он был ранен; его шкура была рассечена, и из ран по обожжённой, почерневшей плоти реками стекала раскалённая лава. Он был изуродован. Чудовищное лицо было рассечено до кости, изодрано так, что части черепа были жутко и величественно обнажены. В сравнении со зверем он был карликом, монстр, нападающий на большего монстра, но он не останавливался. Двое столкнулись, и чистой яростной силой Архидемон отбросил Эребуса от стены.

Без удерживающих его когтей ангел упал. Он упал, и его подняла огромная багровая рука.

— НАДО ЖЕ, МЕТАТРОН. ТОЛЬКО ЧТО ТЫ ГОВОРИЛ ЕМУ НЕ КЛАНЯТЬСЯ, И ТУТ, Я ПОСМОТРЮ, САМ ЭТО ДЕЛАЕШЬ.

Ангел поднялся на протестующих суставах. Серебряная маска наклонилась в сторону своего спасителя, и это движение было исполнено неодобрения.

— Я убил больше Теней, чем ты.

При этом обвинении демон фыркнул.

— ПРОБЛЕМА С АНГЕЛАМИ — рыкнул Белиал — В ТОМ, ЧТО ВАШЕ ПЛЕМЯ СЛИШКОМ БЫСТРО УБИВАЕТ ВРАГОВ. СЛИШКОМ ЭФФЕКТИВНО. ВЫ НЕ НАСЛАЖДАЕТЕСЬ ДОСТАВЛЕННОЙ БОЛЬЮ, ВЫ НЕ СМАКУЕТЕ УБИЙСТВО.

Массивные плечи поднялись и опустились, передразнивая человеческую эмоцию.

— ГДЕ В ЭТОМ ВЕСЕЛЬЕ?

Ангел проигнорировал издёвку в тоне своего собеседника. Он встал и призвал свой пылающий меч.

— Итак, мы — последние.

— НЕ ПОСЛЕДНИЕ — чудовищное лицо повернулось к окружённой морем врагов фигуре поодаль. — ОНО ВСЁ ЕЩЁ ЗДЕСЬ.

Когда ангел увидел это, увидели и они. Буйствующая фигура, затянутая в чёрное. Он давно потерял свой драгоценный меч, но это не имело значения. Он убивал Теней голыми кулаками, пробивая искажённые тела, срывая плоть фонтанами эктоплазмы, бросая в воздух и врезаясь на полном ходу на виду своей жалкой аудитории. Шлем-череп, вечно отрытый в молчаливом вое, выл с воинственным весельем в порченое небо.

— НИЧТО НЕ МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ СМЕРТЬ — в голосе Архидемона было неохотное уважение.

— У нас есть более важные вещи, о которых следует позаботиться — Метатрон направил своё оружие на восстанавливающееся тело зверя.

Он не был мёртв. Далеко от того. Раны, нанесённые Белиалом, стремительно закрывались, быстро зарастали. Оставленные Архидемоном ожоги вновь превращались в теневую плоть; оставшиеся шрамы напоминали блямбы раковых наростов.

Эребус выправился и выдохнул ядовитые пары.

— ОНО ХОРОШО СКРЫВАЕТ СЕБЯ, ЭТО СУЩЕСТВО ТЕНИ — фыркнул Белиал. — ЭРЕБУС, НАЗЫВАЕТ ОНО СЕБЯ. НО ТЕПЕРЬ МЫ ЗНАЕМ ИСТИНУ. ЗВЕРЬ АПОКАЛИПСИСА, СОЗДАННЫЙ ИЗ ТЬМЫ, ЧТО СОБИРАЕТСЯ В ДУШАХ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

— Это богохульство должно закончиться — пробормотал ангел.

— МЫ НЕ МОЖЕМ УБИТЬ ЕГО. ЕГО СИЛА УВЯДАЕТ, НО ОНА ВСЁ ЖЕ СТОЛЬ ПРЕВЫШАЕТ НАШУ, ЧТО БЕСПОЛЕЗНО ДАЖЕ ПЫТАТЬСЯ.

— В таком случае, мы израним его так, что оно будет помнить нас даже когда солнце угаснет, а мир окутает огонь. Мы вырежем на его теле наши имена, так что оно запомнит каждую букву. Мы заставим его страдать, пока сама его сущность не будет очерчена нанесённой нами болью.

Демон ухмыльнулся. Обсидиановые когти вытянулись на почерневших пальцах.

— ВОТ ТЕПЕРЬ ТЫ ГОВОРИШЬ НА МОЁМ ЯЗЫКЕ.

Фигура Эребуса перед ними приблизилась. Зверь погрузил свои когти в землю и проревел. Звук был словно гром, землетрясение, и ураган, соединённые воедино.

В ответ он услышал нечто, чего не мог понять. Это был шум, который он никогда не слышал прежде. Звук, который его исполненный ненависти мозг не мог понять.

Под тенью стены, два существа различающихся, как день и ночь, стояли спиной к спине. Меч обнажён, когти вытянуты, и когда Тени приближались к ним со всех сторон, смех над их неизбежной судьбой вырвался из-под серебряной маски и из уродливых челюстей.

Нет в мире звука, столь прекрасно неправильного, как смеющиеся вместе ангел и демон.

* * *

Когда свет вернулся в палату, Михаэль встал и удивлённо уставился на него.

— Это были... — серафим словно забыл дышать от переполнявших его эмоций.

Метатрон наклонил голову.

— Да.

Секунду спустя встал Сайзекс. Глаза дьявола были широко раскрыты. Это было самым близким к потере самообладания, что он когда-либо видел со стороны мужчины.

— Это были...

Белиал фыркнул.

— ДА.

Азазель последовал за своими коллегами-лидерами, встав.

— Это было...

Хелел хмыкнул и взмахнул рукой.

— Рискуя показаться повторяющимся — да, это было.

Последовала тишина, и он понимал, что все взгляды всё ещё были направлены на него, и в некоторых из них не было того удивления, что в остальных. Они были холодными и расчётливыми, эти взгляды, почти коварными, но это было риском, которого он ожидал и был готов принять.

Затем заговорил Азазель, разбив хрупкое молчание.

— Если существовал такой конфликт, мы должны были знать — седеющий мужчина бросил взгляд на коллег-лидеров, ища поддержки. Михаэли и Сайзекс оба согласно кивнули. — Если в этом мире проходила такая битва, у нас должны были быть некие записи о ней.

Он вздохнул.

— Их нет, потому что я не из вашего мира.

Все они, казалось, растерялись. Падший ангел тоже, но затем его лицо озарило понимание.

— Провал Измерений — медленно произнёс мужчина, а затем улыбнулся. — А вот это уже интересно.

Он предположил, что от него ожидали, что он знает, что это. Он не знал.

— Я не знаю, что это такое — вопреки его ожиданиям, Азазель ничуть не казался огорчённым этим признанием. — Я лишь знаю, что когда я очнулся, я был здесь.

— О, не стоит беспокоиться об этом — отмахнулся Григори. — У меня предчувствие, что ты узнаешь достаточно скоро.

Каким-то образом из его уст это звучало одновременно утешающе и зловеще.

Немного ниже на него смотрела Риас, и в отличие от других в её взгляде была лишь забота.

— Эта стена... на ней, прикованный... это был ты...

Он нерешительно помедлил. Стоило ожидать, что она заметит. Правда, сорвавшаяся с его губ, больше не звучала тем секретом, которым должна была быть.

— Чтобы запечатать Никс и отделить её от Эребуса, требовалась цена. Эта цена — душа. После того, как я победил её, имелась только моя.

— Нет... — прошептала Риас.

— Такая жертва... — пробормотал Михаэль. Взгляд ангела был полон симпатии.

Он не мог не улыбнуться.

— Жертва подразумевает выбор.

Акено уставилась на него.

— Они заставили тебя сделать это? — в её голосе был опасный тон.

Он покачал головой.

— Всё было сделано добровольно. Это всегда было и всегда будет моим решением.

Девушка выглядела растерянной, как и остальные.

— Тогда почему ты говоришь, что выбора не было?

— Потому что иногда предоставленный нам выбор не является выбором — они всё ещё выглядели растерянными, и он снова улыбнулся. — Одна жизнь за целый мир жизней. Как я мог сказать "нет"?

Они поняли это. Он видел это на их лицах.

— Ты не сказал нам, когда мы встретились — произнесла Риас. Она выглядела почти сердитой, но это не был гнев кого-то преданного или раненого. Это был гнев кого-то, обманутого тем, о ком она заботилась. Он мог понять.

— Тогда я вас не знал, — указал он — и это никогда не было вашим грузом.

— Не наш груз? — тихо произнесла Акено. — Нет ничего благородного в скрывании своего груза от друзей.

Его взгляд оставался на ней, но ответ был направлен Риас.

— Ты не стала рассказывать мне о своей назначенной свадьбе, чтобы заставить меня помочь, а я не стал рассказывать о своей жертве, чтобы заставить мне сочувствовать.

Часть её гнева при этом рассеялась.

— Твои друзья... — произнесла она. — Та, которую ты любил...

Его впечатлило, как быстро она сообразила. Это заслуживало ответа, по крайней мере.

— Я не терял её. Я не терял их. Это они потеряли меня.

Он увидел печаль в её глазах, и поразился тому, как много её было. Он был почти рад, когда голос Азазеля заставил его повернуться в другую сторону.

— Эта Никс... Этот Эребус... Как мы можем быть уверены, что они не существуют в нашем мире?

— ВЫ НЕ МОЖЕТЕ — они все вздрогнули при рыке Белиала. Они все настолько погрузились в его объяснение, что почти забыли о трёх существах за ним. — ПОКА ЕСТЬ СМЕРТЬ, ВСЕГДА БУДЕТ НИКС. ТА, ЧТО ПРИНОСИТ ДРЕВНЮЮ НОЧЬ, НИКОГДА НЕ ИСЧЕЗНЕТ. ОНА ТАКАЯ ЖЕ ЧАСТЬ ЭТОГО МИРА, КАК ЛЮБОЙ ИЗ НАС.

— Но здесь нет Пророчества — подчеркнул Метатрон. — Здесь нет Герольда Падения. Без них обоих Никс продолжает спать, покоясь в плане далеко над нашим. Это одновременно хорошо и плохо. Хорошо в том смысле, что она ещё не пробудилась. Плохо в том смысле, что она не была запечатана, и всё ещё может пробудиться.

— Неприятная перспектива — пробормотал Михаэль.

— Что тем более даёт вам причину объединиться — улыбнулся Хелел. — В конце концов, Бог запечатал зверя, подобного тому, что вы видели, и на это ушли все его силы. Если только кто-то из вас не считает, что может сравниться с Его силой, я полагаю, будет разумно объединить силы на тот случай, если произойдёт нечто подобное.

На идеальном лице ангела была усмешка, вызванная дискомфортом, который доставили его слова.

— И, возможно, стоит упомянуть, что Эребус был на порядок слабее, чем существо, с которым сражался Он?

Это был спасательный круг. Верёвка, брошенная, чтобы спасти ситуацию. Все три лидера осознали это и ухватились за неё одновременно.

— Действительно, — Азазель с трудом сдерживал веселье от проявления в голосе — подобная угроза не по силам любой из фракций в одиночку.

— Да уж — согласился Михаэль. — Будет разумно подготовиться.

Сайзекс улыбнулся человеку в круге.

— В свете этих событий, ваши возражения удовлетворены?

Священник взглянул на лидеров трёх фракций, затем на бесстрастное лицо Метатрона, затем на самоуверенную усмешку Хелела, и наконец на безгубый оскал Белиала. Мужчина медленно опустил голову, признавая поражение.

— Они удовлетворены — вздохнул представитель. — ...я снимаю свои возражения.

Он воспринял это как указание убрать все три Персоны из своего разума. Оба ангела растаяли, рассеявшись точками синего света. Демон рассмеялся, прежде чем проделать то же, и несколько секунд по палате гуляли отзвуки его презрения.

Внезапная пустота в его сознании стала и благословением, и проклятьем. Он чувствовал невероятную усталость. Чувствовал себя до костей измотанным.

Этого следовало ожидать. Персона — мысль, воплощённая в реальности. Удерживать в реальном мире слишком много — сродни присутствию множества мыслей в одной голове. И чем сильнее Персона, тем хуже становилось; человеческая психика способна удерживать лишь ограниченное количество. Семерых Архангелов и Танатоса было достаточно, чтобы на несколько дней уложить его в кому. Немного больше, и он мог бы вовсе не очнуться.

Он без слов встал с трона, и направился к верхним ложам, откуда спустился. Он чувствовал их взгляды спиной; добраться до лестницы было облегчением.

Пропавшим, когда ангел преградил его путь. Красивый, величественный меч был направлен в его грудь.

— Кто ты? — потребовал Зеруил. — Кто ты, что владеешь такой силой? Ты не просто Нефилим. Кто-то из этой расы может использовать силы Небес и Ада, но не может приказывать им. Ты — можешь. Архидемоны убивают по твоему зову. Архангелы летят по твоему призыву. Те, кого презирают и те, и те, склоняются перед твоей волей.

Остриё меча вздрогнуло, не от страха, но от чистой растерянности.

— Так что спрошу снова. Кто. Ты. Есть?

У него не было шанса ответить, поскольку потолок обрушился на них обоих.

* * *

Первым намеком участникам мирной конференции о том, что что-то было не так, послужило подожженное небо. Зловещее оранжевое свечение было поначалу слабым, но за мгновение, нужное человеку, чтобы моргнуть, оно залило Академию Куо и ее окрестности беспрецедентным разрушением. Метеоры. Падающие кометы. Огромные пылающие сферы, летящие из-за горизонта, влекомые колдовской энергией. Каждый был шипящим раскаленным снарядом магического пламени, сброшенным на территорию, где проходила конференция, как минометные снаряды. Они сжигали все и вся на своем пути, а затем взорвались в громадной вспышке света.

Потери были катастрофичны. Патрули ангелов и дьяволов были уничтожены в одно мгновение, испепеленные огненным шквалом. Мужчины были сброшены со своих постов, бронированные фигуры сучили руками на лету, подброшенные взрывом в воздух на десятки метров. Кратеры разрывали сущее, оставляя гигантские, зияющие дыры в земле. Конечности, торсы, куски рваной плоти, падали на их рваные края как кроваво-красный дождь.

Первый этап атаки должен был шокировать обороняющихся и ввести их в ступор. Его целью было нанести столько им урона, что у них не осталось бы сил на ответ. Масштабная ковровая бомбардировка, накрывшая защитников магическим огнем. Вторым этапом было настоящее наступление. Мясо атаки. Сформированный для удара по мягкому, незащищенному горлу противника, строй, состоящий из смазанных силуэтов дьяволов и Падших в одинаковых масках, и закутанных силуэтов изгнанных магов, вышел из клубящегося дыма. В авангарде, собранные в широком строе в десятки метров глубиной, шли сотни и сотни владельцев Священных Механизмов. И глаза их всех были пугающими, пугающе пустыми.

Посреди разрушений, устроенных ими, на фоне сотворенного ими адского пейзажа, Бригада Хаоса заявила о своем существовании.

* * *

Рука, освободившая его из-под завала была не столько рукой, сколько лапой — пять алых когтей, украшенных изумрудом в центре. Он издал стон, когда перчатка сомкнулась на его запястье и вытянула его из завала. Его спаситель посмотрел на него мрачным взглядом.

— У нас тут дела не очень.

Он моргнул на окружающую его картину, приспосабливаясь к внезапному свету. Как и всегда, извращенец нашел способ преуменьшить ситуацию. Тем не менее, это было адекватным описанием того, что он увидел.

Кратеры усеивали ландшафт, искусственные впадины в земле. Он нахмурился, когда осознал, что некоторые из них находятся прямо на том месте, где раньше стояли здания. Кто бы не выбрал своей целью для атаки мирную конференцию, он не был разборчив в способах одержания победы. Он нахмурился еще сильнее, когда увидел тела, разбросанные рядом с краем каждого кратера, и ни одно из них не было целым. Некоторые из них были не более чем красными пятнами, размазанными по земле.

Иссей проследил за его взглядом и покачал головой.

— У них не было и шанса. Всё произошло слишком неожиданно. Меня самого чуть не задело.

Его взгляд прошелся по фигуре дьявола, и он отметил, насколько потрепанным тот выглядит. Эта мысль побудила его проверить также и свое собственное состояние. Неприятное ощущение пронзило его левое плечо. Он посмотрел на источник боли и обнаружил, что его конечность расположена под чудовищно кривым углом. Это объясняло, почему его левая рука чувствовалось практически онемевшей с того момента, как его вытащили из-под обломков. Он попробовал пошевелить пальцами на руке. Они дрогнули в ответ. Отёк сделал каждый палец похожим на толстую фиолетовую сосиску. Несколько следующих секунд проведенных в попытке ими пошевелить закончились столь же бесплодным результатом. Так дело не пойдёт.

Он обхватил здоровой рукой вокруг согнутого локтя, приготовился к боли, и вставил его на место с гримасой на лице. Вспышка агонии пронзила его, сопровождаемая непрекращающимся тупым пульсированием. По крайней мере, когда он попробовал снова пошевелить пальцами, он смог сжать их в кулак.

— Ну, — Киба очутился рядом с ним, глаза парня были широко раскрыты при взгляде на спешно вправленную руку — это было совершенно необязательно.

Асия следовала за мечником. Глаза бывшей монахини светились беспокойством, когда она положила руку на поврежденную конечность. Эффект от Сумеречного Исцеления последовал незамедлительно, и он восхищенно следил как его рука снова стала как новенькая. Он кивнул в немой благодарности, и девушка улыбнулась ему в ответ.

Остальные так же подошли к нему. Риас и Акено, выбирающие путь среди завалов обломков; Конеко, её движения преисполнены кошачьей грацией. И две экзорцистки тоже; их мечи были обнажены. Он отстранённо подумал, не те ли это те Экскалибуры, что он им подарил.

Когда они собрались возле него, он обнаружил, что не может сфокусироваться на их речи. Они что-то говорили, и он видел, как движутся их губы, но он больше не мог их понимать. Это было как гул у него в ушах, бессмысленные звуки, которые точно что-то значили, но оставались неразборчивы для его слуха. Он распознал Риас перед собой, губы ее двигались, стараясь привлечь его внимание. В дымке искаженных образов, застилающих его зрение, она выглядела очень похоже на Митсуру.

По какой-то причине эти мысли больше не беспокоили его.

Когда головная боль ударила его с полной силой, было такое чувство, словно его череп раскололся. Раскаленные добела ножи агонии вонзились в его разум. Обе его руки метнулись к вискам, пытаясь ладонями вжать обратно боль, что пыталась прорваться на свободу. Через мгновение нн рухнул на колени, и это было не неожиданностью, но ожидаемым действом.

Он недооценил, насколько требовательным будет призыв этих троих. Архидемон, Архангел и Падший, в конечном итоге ставший Люцифером. Он призвал больше их во время Осады Куо и преуспел, но это было при поддержке ярости и гнева, вызванных в нем Кокабиэлем. Сейчас в нем не было этих эмоций, никакой подмоги для его разума, чтобы помочь с призывом. Это была причина, по которой он предпочитал использовать только одну Персону единовременно. Все имеют свой лимит, но они по крайней мере знают, где он. Дикая Карта не знала такого понятия, как ограничения, но она содержалась в смертном человеческом теле, и сосуд мог принять в себя лишь ограниченный объём, прежде чем ощутятся сложности. И именно это сейчас происходило. Он превысил свой предел. Море Душ предупредило его болью, говоря ему о том, что если он продолжит напрягать себя, то последствия будут тяжелыми.

В попытке спасти конференцию от роспуска он израсходовал все силы — только для того, чтобы через мгновение возникла настоящая угроза миру, когда он был беспомощен ответить. Он бы улыбнулся этой мысли, если бы не пульсирующая в черепе агония, сжимающая его губы в болезненную кривую усмешку.

Он смутно осознал их растущее беспокойство, становящееся волнением. Кто-то из них, он не был уверен кто именно, попытался его поднять. Тонкая фигура, которой, как он предполагал, была Асия, осталась рядом с ним, пытаясь исцелить. Он оттолкнул их всех.

— Не... сработает... — даже с его испорченным слухом он был удивлен, насколько устало звучал его голос, как у человека, говорящего со ртом, набитым кашей — Слишком... много... напряжения.

Они ответили тем, что продолжили пытаться помочь ему. Он вздохнул, устало и раздражённо одновременно.

— Здесь... вы ничем... не сможете... помочь... Я... восстановлюсь... со временем... но сейчас... Я бесполезен... Оставьте меня...

Они не согласились, и дали знать ему о своем несогласии. Он мог видеть некоторых из них, их лица расплывались, когда они качали головой.

— Людям здесь... требуется... помощь... — прорычал он, и они отпрянули от резкости в его тоне — Если вы все... останетесь здесь... кто тогда... поможет им?

Это подтолкнуло их к действию. Они неохотно встали, все, кроме сидящей рядом с ним на коленях Риас. Он был уверен, что это она. Красное пятно, полностью закрывающее ему обзор не давало ошибиться. Он слышал её слова, и хотя его разбитый слух его подводил, он мог по крайней мере угадывать их значение.

Он согласно кивнул головой, усталость практически не давала ему поднять ее снова.

— Теперь идите...

Он следил как их фигуры, не более чем мерцающие тени в его слабом зрении, исчезают. Затем оно ударило его, единственное копье мысли, проталкиваясь через притупляющий сознание туман. Обещание, которое он дал. Того же рода обещание, что дал SEES давным-давно. Параллели были несомненными, сходство — практически идеальным. И когда он сидя упал на гору обломков, слишком истощенный чтобы делать что-либо кроме как наблюдать за происходящими вокруг событиями, вся иронии ситуации ударила его с полной силой.

Почему-то мрачный смешок, сорвавшийся с его уст, казался странно уместным.

* * *

Задворки Академии Куо патрулировали пять взводов Рыцарей Госпитальеров. Сто пятьдесят человек в чёрных бронежилетах и автоматами. Артиллерийский обстрел был направлен на школу и тех, кто находился внутри; по этой причине они остались нетронуты, в то время как остальные их товарищи подверглись бомбардировке в полную силу.

Их лидер был молодым лейтенантом, которому едва исполнилось двадцать четыре года. Несмотря на возраст, он прекрасно понимал, что следует из этой атаки. Подобная масштабная артиллерийская подготовка могла означать только одно: последует штурм. Обстрел был шоком, который должен был оглушить их и сделать неспособными реагировать; трепет придёт в форме тел. Физических форм. Массированное наступление вражеских войск, чтобы пробить разбросанную и ошарашенную обстрелом оборону. Он этого не позволит. Рыцарям Госпитальерам была поручена задача защиты этой конференции, и он выполнит этот священный долг.

Спокойно и уверенно он приказал своим людям отступать к академии. Отступление было дисциплинированным и методичным; его упрощали приданные каждому взводу бронетранспортёры. Все они подошли на расстояние видимости к школе и остановились перед первой полосой кратеров, вызванных обстрелом. Там был удобный плацдарм: руины и ямы послужат естественными укреплениями против штурма, который неизбежно последует.

Госпитальеры укрепились в окопах. Они насыпали обломки, создав оборонительную линию брустверов. Они укрепили кратеры, сделав из них стрелковые ячейки. Часть из них оттащили в стороны покалеченные останки своих товарищей, освобождая место. На их лицах при этом были мрачные выражения фатализма, отражающие долгую историю их ордена и их уникальную философию.

Рыцари Госпитальеры — один из старейших рыцарских орденов в мире. Их история восходит к Крестовым Походам, сотни лет назад. За этот срок они видели возвышение и падение бесчисленного множества братских орденов, и некоторых из них поглотили сами. Века истории научили их значению терпения. Течение эр закалило железо дисциплины жаром рвения. И, что важнее, оно научило их важности изучения врагов прежде нападения. Информация, разведка, знание сильных и слабых сторон противника были оружием сами по себе, оружием, которым Госпитальеры хорошо овладели.

Дьявол сильнее, быстрее, крепче нормального человека. Он превосходит человека в проворности, выносливости, и чистой силе. То же можно сказать об ангелах. В одиночку человек не может и надеяться сравниться со сверхъестественными соперниками в физических способностях. Однако, дайте человеку оружие, способное выстреливать пули со скоростью вдвое выше скорости звука, и вдруг окажется, что шансы клонятся в его пользу. Дайте этому человеку некую форму защиты, дайте ему товарищей, вместе с которыми можно воевать, дайте ему дисциплину, чтобы сохранять уверенность в жаре битвы, и вы получите солдата. Дайте ему веру, дайте ему идеал, за который стоит сражаться, и вы получите Госпитальера.

Демонстрация веры посредством превосходящей огневой мощи. Это было кредо Госпитальеров. Набожность, поддерживаемая кучей крупнокалиберных стволов.

Враг возникнет из дыма, ожидая увидеть растерянную охрану, рассчитывая на замешательство защитников. А получат укреплённую огневую полосу, растянувшуюся на горизонте, насыщенную стрелковым вооружением. Враг может попытаться пробиться. Они пробьются — но не через оборонительную линию, а пулями. Они будут сокрушены сконцентрированной на них огневой мощью, и будут повержены стойкостью и упорством людей в линии обороны. Даже самый стойкий дьявол умрёт, если всадить в него достаточно пуль. Даже быстрейший ангел упадёт, если достаточно очередей обкорнают его крылья.

Пусть Храмовники зарабатывают свои лавры своими хвалёными атаками и безрассудными штурмами. Госпитальеры заработают свои, перемалывая врага в щепки на своей нерушимой обороне.

На первые фигуры, возникшие из покрывающего поле боя тумана, оказались направлены сто пятьдесят стволов, и глаза за металлическими прицелами удивлённо раскрылись. Вышедшие на вид фигуры не были дьяволами, как они ожидали, или даже ангелами; они были, безусловно, людьми. Однако было в них нечто неправильное; нечто чуждое в том, как они двигались. Они брели вместо того, чтобы идти. Они переваливались с ноги на ногу, а не ступали. И по мере того, как всё больше их появлялось на виду, они всё больше напоминали орду марионеток, вышедшую на сцену без кукловода.

Один из них увидел разместившихся перед ними Госпитальеров. Мужчина в грязной, севшей одежде. Его плечи напряглись, хотя лицо оставалось тревожно пустым; это движение повторили остальные. Сотни пустых лиц повернулись в жутком унисоне в сторону солдат, преграждающих их путь. Они не издали ни звука. Не было слов неожиданности или удивления при виде серьёзной огневой полосы, угрожающей массированным обстрелом. Все они просто стояли нам, на открытой местности, бурлящая масса людей, и глядели на защитников мёртвыми, безжизненными глазами.

Последовавшая тишина была пропитана ощущением "что-то не так".

Некий незримый сигнал провозгласил атаку. Как волна, Священные Механизмы активировались в рядах орды. Слабые версии Рождения Мечей создавали клинки огня и льда в руках своих пользователей. Копья света, молнии, и колдовской энергии устремились в небо. Огромные рубящие когти сливались с голыми руками, каждый коготь зазубрен, словно полотно пилы. Помимо этого, было и множество других типов — различные, разнообразные, и все очень, очень опасные. Это больше не было просто скоплением людей. Это была армия, вооружённая формация, начавшая штурм, как только открылось её существование.

Земля вздрогнула, когда сотни ног ударили по ней. Госпитальеры растерянно переглянулись в окопах. У них было превосходство в дальности; у них было превосходство в огневой мощи. Их служба сделала их более опытными. Они были Рыцарями Госпитальерами, воинами, верно служащими своему делу, и они владели самым технологически развитым оружием.

Ничего из этого не имело значения для врага. Им не было дело до того, что они пытались взять нахрапом укреплённую, подготовленную позицию. Они словно не замечали указывающие на них стволы оружия, направленные на них опытными стрелками из-за естественных барьеров, которые лишь делали их прицел твёрже. Словно не понимали, что совершают самоубийство этим безумным, иррациональным наскоком. Они вели себя, словно дроны. Словно ведомый скот. Проявляли тактические способности новорождённых младенцев.

Рыцари Госпитальеры разверзли ад, все одновременно. Очереди, синхронизированные для большего эффекта. Они стреляли от груди с двух сотен ярдов — точные, прицельные выстрелы, опрокидывающие наступающие фигуры на спины. Вспышки огня, вырывающиеся из их оружия, напоминали мерцание множества зажжённых свечей.

Фигуры вставали и продолжали бежать.

Механическое урчание турелей сообщило о прибытии поддержки бронетехники. Бронемашины пехоты, те, что перевозили солдат, перекатились, чтобы встретить безумное нападение. На их скошенных носах находились удлинённые стволы тяжёлых автопушек. Разрывные снаряды творили жуткие вещи с незащищённой плотью, и когда бронетехника открыла огонь, они выворачивали людей наизнанку, сдирая мясо с костей брызгами фарша, пробивая кровавые дыры в вздымающихся грудных клетках.

Ничто из этого словно и не имело значения. Со внутренностями, болтающимися у ног, конечностями, отсечёнными у плеч, враг, шатаясь, продолжал наступать.

Люди в форме подтащили пусковые установки. Это были толстые цилиндрические штуковины, открытые с обоих концов. Боеголовки в каждом цилиндре содержали достаточно разрушительного заряда, чтобы пробить бронированеую шкуру танка. Против гуманоидных целей это был перебор. Больше чем перебор. И тем не менее, одетые в чёрное солдаты положили их на плечи и направили в сторону приближающейся массы.

Струи огня промчались среди автоматных очередей. Ракеты вонзились во вражескую орду на огненных хвостах. Объединённые взрывы сотрясли землю. Людей сбивало с ног, размазывало в кашу брутальной ударной силой, отрывало руки и ноги последовавшим штормом шрапнели. Изувеченые, кровавые тела отлетали, падали, или то и другое вместе. На миг орда откатилась от брошенной в их лица смерти.

Затем они поднялись. Они продолжили бежать. Те, кто не могли этого сделать, ползли на окровавленных, дымящихся обрубках.

Волна беспокойства окатила всех на линии огня, проползла по их спинам. Это не было страхом; совсем нет. Госпитальеры сталкивались с чудовищными формами диких дьяволов прежде, и это не заставляло их вздрогнуть. Их заставляла колебаться чистая невозможность того, что они видели.

Обрежьте человеку руки, и он истечёт кровью до смерти. Пробейте дыру в его груди, и он пострадает от сильнейшего внутреннего кровоизлияния. Снесите ему голову, и остальное тело прекратит функционировать. Человек, раненый как-то иначе, остановится и завопит, остановленный если не самой раной, то уж точно болью.

Однако эти правила словно были неприменимы к оппонентам, с которыми они имели дело сейчас. Он продвигались, несмотря на раны. Они продолжали наступление, несмотря на то, что потеряли достаточно крови, чтобы потерять сознание, продолжали двигаться, несмотря на потерю жизненно важных органов, продолжали стремиться вперёд, несмотря на дыры размером с кулак в своих телах.

Это были не люди. Это были не личности. Они не были людьми, поскольку к тому времени, как они добрались до линии, с которой вёлся огонь, все они должны были быть мертвы. И когда первые пользователи Священных Механизмов хлынули в укрепления, Госпитальеры смогли вблизи увидеть, насколько эффективен был их обстрел, и насколько хорошо его перенесли.

Люди, потерявшие конечности, перепрыгивали через их укрытие. Люди с дырами в груди перехлёстывали через линию. Люди, столь окровавленные и изодранные непрекращающимся огнём, что не выглядели людьми. И у всех них были одинаково пустые взгляды.

На всех их телах были жуткие, ужасные раны. Вот мужчина, у которого вместо плеча свисает лишь лоскут кожи, словно кора с дерева. Вот мужчина, чья грудь столь изрешечена пулями, что напоминает поверхность тёртого сыра. Чуть дальше — мужчина, ползущий на одной ноге. Вторая волочилась следом, связанная с телом лишь тонкой полоской окровавленных мускулов.

И не только мужчины.

Женщина с половиной черепа, снесённой шальной пулей, переползла через барьер. Её голова выглядела словно кратер, словно чаша. Серое вещество вытекало из неё вязкими ручейками. Её губы искажены болезненным оскалом, багровая пена на уголках. Глаза — пустые молочно-белые сферы, красный ихор вытекает по ним, скользя по щекам. Издали это выглядело так, словно она плачет кровью. Вблизи это выглядело, словно она плачет кровью без половины мозгов.

Потребовалась объединённая огневая мощь трёх Госпитальеров, чтобы упокоить её. Совместный огонь трёх автоматов с близкого расстояния, чтобы она остановилась. И это были три автомата, не стрелявшие в наступающую орду. Автоматы, не добавлявшие своё слово к общим очередям.

И это всё чаще повторялось по мере того, как всё больше пользователей Священных Механизмов прорывалось через линию. Солдаты были вынуждены переводить огонь на более непосредственную угрозу, вынуждены тратить время и боеприпасы на врагов, протекавших через периметр. Что означало, что когда штурм ударил в полную силу, они были неготовы сопротивляться.

Волна пользователей Священных Механизмов нахлынула на линию Госпитальеров оргией насилия. Пылающие мечи опускались, отсекая головы с шей и руки с плеч в брызгах крови. Копья энергии вонзались в тела в чёрной броне, обрушивая их наземь, вопящими. Рвущие когти врезались в солдат, оставляя содержимое их животов в их руках.

Госпитальеры потеряли половину сил в первые же секунды контакта, скошенными, растерзанными, погибшими от рук людей с широко раскрытыми немигающими глазами. Другая половина упорядоченно отступила, всё ещё непокорные, всё ещё поливающие врага огнём с каждым шагом. Пользователи Священных Механизмов продолжали наступать на них, двигаясь по пятам, словно стая диких псов. Они были так близко, что вспышки огня из стволов Госпитальеров обжигали их лица. Рыцари вопили и выкрикивали, стреляя со сверхблизкой дистанции. (пр. Давыдова: Zombie Shooter, massive multiplayer) Враги оставались жутко молчаливыми, выхватывая одиночных солдат на растерзание своих клинков.

Так они потеряли своего лейтенанта. Окружённый со всех сторон, молодой офицер потянулся к мечу, который все члены его ордена носили как резервное оружие, в попытке героического последнего стояния. Он немедленно оказался иссечён на куски, не успев даже поднять меч.

Временное командование перешло седоватому сержанту. Ветеран продолжал направлять отступление, следя за тем, чтобы никто в отряде не сорвался, бросившись в бегство. И их дисциплинированное отступление наконец принесло дивиденды: они наконец-то начали убивать атакующих, наконец начали повергать их почти в упор.

Это стоило им их бронеподдержки. Техника была достаточно неуклюжей, и управлять ей на покрытой кратерами территории было ещё сложнее. Некоторые из бронетранспортёров уже горели, выведенные из строя пользователями Священных Механизмов, выстреливавшими из ладоней чем-то похожим на сгустки плазмы; остальные были осаждены ордами, вооружёнными клинками, врезавшимися в броню техники, как в масло. Они срезали пласты металла, стремясь добраться до людей внутри, и когда выбрались наружу, оставили внутренние помещения бронемашин кровавыми, словно на бойне.

Трое взобрались на башню горящего транспорта. Мужчина и двое женщин. Их одежда была пропитана кровью Госпитальеров. Они спрыгнули прямо на путь отступления сержанта и его отряда. Двое женщин задёргались и затряслись, когда пули нашпиговали их тела; из-за их тел выступил мужчина, нанося удар гигантским двойным топором из чёрного металла. Сержант потерял свой автомат, выбитый из рук во время схватки у баррикад, однако у него оставался пистолет, и когда мужчина атаковал, он всадил две пули точно в лоб пустого лица. Мужчина обрушился наземь, его конечности обмякли. Сержант в момент мрачного любопытства перевернул его ботинком; пустота на лице была беспокояще лишённой эмоций. Сержант видел прежде пустоту, внезапную пустоту, когда смерть приходит забрать жизнь. Он видел её на лицах и друзей, и врагов. Но здесь было другое — эта пустота возникла задолго до того, как жизнь угасла. Пустота, забравшая разум и расколовшая его до точки невозвращения. Пустота, намеренно созданная, чтобы жертва была безупречно послушна.

Сержант с ужасом понял, что нашёл, и немедленно запросил радиосвязь со всеми союзными силами в окрестности. Голоса, возникшие в его наушниках, звучали растерянно и отчаянно. Почти везде шло сражение; штурм охватил все окружающие зоны, и другие группировки Госпитальеров вместе с отрядами экзорцистов несли тяжёлые потери. Их лидеры хотели ответов, докладов о ситуации. Сержант дал им их. С принуждённым спокойствием и управляемой собранностью он сообщил им, что выяснил, и что подозревает.

Голоса на связи потребовали подтверждения. Если то, что сказал сержант, было правдой, то они вели огонь не по вражеским боевикам, а по невинным людям. Невинным людям, чьи разумы находились под контролем, побуждающим их к единой кровавой цели.

Подтверждения они не получили. Не получили, поскольку сержант, проинформировавший их, был мёртв, приколот к горящей машине пользователем Священного Механизма, лишённым всей нижней челюсти. Его пистолет всё ещё щёлкал всухую, пальцы дёргались на спусковом крючке. Рядом с его медленно поджаривающимся трупом остаток его отряда медленно отступал, истребляемый людьми, больше не владеющими собственным разумом.

* * *

Сайзекс уводил группу дипломатов прочь от звуков сражения. Им повезло — когда здание обрушилось, обломки в них не попали.

Приоритетной задачей лорда-дьявола было доставить этих невинных в безопасное место, прежде чем присоединиться к силам обороны. Некоторые из тех, кто бежали следом за ним, были не старше чем подростки; их родители прислали их учиться политике и узреть, как вервшится история. Послав их сюда, их семьи доверили ему безопасность своих юных наследников. Это было, помимо прочего, их демонстрацией поддержки этой мирной конференции. Кто бы ни атаковал собрание, они или прекрасно понимали, насколько тонкой будет его позиция, если его подопечные окажутся в опасности, или просто забрели в богатую целями среду. Лорду-дьяволу не нравились оба варианта.

Рядом с ним были его отборные телохранители. Двадцать крепких, не лишённых здравого смысла дьяволов во впечатляющих доспехах, персонально отобранные за преданность. Они помогали выковать путь и направлять тех, кто присоединился к их бегству к безопасности.

В нескольких шагах от него охранник в ливрее одного из домов Столпов замахал рукой, привлекая его внимание. Сайзекс остановился перед ним, и охранник салютующе ударил кулаком о нагрудник.

— Сэр, порталы эвакуации установлены в школе. Они ведут прямо в Преисподнюю.

Лорд-дьявол благодарно кивнул.

— Благодарю. Нашим силам сообщили об атаке?

— Так точно, сэр — по какой-то причине охранник не счёл нужным поднять визор своего шлема, как следовало, приветствуя вышестоящего. Сайзекс списал это на внезапность ситуации. — Все наготове, ожидают ваших указаний.

— Хорошо. Как только гражданские пройдут, вы вышлем свои силы и отгоним атакующих.

Охранник усмехнулся через шлем.

— Будет кровопролитие, сэр. Могу вам это обещать.

Его тон слегка напряг лорда-дьявола, но он снова списал это на ситуацию.

— В таком случае, веди нас.

Охранник снова отсалютовал и двинулся к залам. Сайзекс поманил своих подопечных следовать за ним и тоже направился следом.

Они промчались по лабиринту коридоров, пока, наконец, не прибыли в просторную пустую комнату. Как и сказал мужчина, их ожидали порталы, мерцающие врата демонической энергии, скручивающиеся и завихряющиеся у основания. Некоторые из дьяволов, следовавших за ним, всплакнули от облегчения при их виде, и побежали мимо него к безопасности. Сайзексу сложно было их обвинить — они были гражданскими, без реального боевого опыта. У некоторых из них даже не было полной свиты.

Взгляд лорда-дьявола привлекли сами порталы. Каждый из них был достаточно велик, чтобы пропустить целую группу. Чтобы избежать путаницы, техники в Преисподней назначили разным типам цвета. Синее сияние означало, что врата ведут в Преисподнюю. В них можно войти, но не вернуться через них обратно. Красные — наоборот; через них могут прибыть из Преисподней, но не вернуться в неё.

Все эти сияли красным.

Вспыхнуло понимание, быстрое, как клинок, и болезненное, как оставленная им рана. И в тот же миг Сайзекс выбросил руку в сторону бегущих в тщетной попытке остановить их.

— Погодите!

Они услышали его предупреждение слишком поздно. Фигуры уже выходили из порталов, появляясь из врат в скоординированной засаде. Их доспехи были чёрными, как у телохранителей, но на этом сходство заканчивалось. В то время как латы окружающих его были гладкими, как панцирь скарабея, эти дьяволы носили неровные, перекрывающие друг друга пластины брони, складывающиеся в защитный панцирь, изогнутые в неправильных местах. Они выглядели кривыми карикатурами на обычных солдат-дьяволов. Пародии, не имеющие права на существование. И гражданские, резко остановившиеся перед ними, оказались встречены залпом брошенных копий.

Гражданские не носили доспехов. Они не ожидали ничего подобного. Конференция должна была проходить мирно, на нейтральной территории. У них просто не было никакой защиты.

Вопли боли пронзили воздух. Мужчины и женщины падали на пол, пронзённые копьями, руки вцеплялись в торчащие из их тел древки. Некоторые падали на колени и оставались стоять так, поддерживаемые копьями, торчащими из них, словно иглы ежа.

Потратив метательное оружие, предатели достали рукопашное. Клинки для ближнего боя. Кривые, зубчатые фальконы. Шипастые мечи, у которых было слишком много острых краёв. Топоры на длинных рукоятях. Зловеще выглядящие бердыши. Множество древкового оружия, каждое из которых оканчивалось угрожающими остриями.

С оружием наголо они хлынули из порталов, убивая всех перед собой невзирая на возраст и пол.

Сайзекс зарычал от ярости при виде творящейся перед ним бойни, и был готов приказать своим телохранителям атаковать, когда нечто привлекло его внимание и заставило замешкаться.

На чёрных зубчатых нагрудниках были метки служения, которые он узнал бы где угодно. Рычащая, окровавленная морда Асмодея. Извивающиеся змеиные петли Левиафана. Бьющиеся насекомоподобные крылья Вельзевула. Он не видел все эти сигилы со времён Великой Войны.

И все три были знаками предательства на самом базовом уровне.

Столь наглая демонстрация службы фракции, которая считалась давно проигравшей, шокировала его, и в этот момент нерешительности он потерял половину своих дьяволов. Десятеро из своей почётной охраны, верных до конца. Они упали лицами вперёд, с копьями в спинах. Другие десять выдернули свои копья из тел товарищей, которых только что бесчувственно убили, и присоединились к окружающим его врагам. Сайзекс смотрел, как они вливаются в ряды врагов, и его взгляд, когда они окружали его с обнажённым оружием, наполняла скорее печаль, чем гнев. Его последние слова сопровождал скрип древнего демонического клинка, извлекаемого из ножен.

— Сколь чёрное предательство...

* * *

У мужчины отсутствовала половина лица. Оставшаяся щека была изорвана; шрапнель сорвала кусок кожи, обнажив окровавленные мускулы. Несмотря на это, он продолжал ковылять вперёд, не замечая жутких ран, идущих от скальпа до подбородка. Продолжал брести дальше, невзирая на демонический меч, по рукоять вошедший в его спину. Владельцу меча пришлось буквально изрубить мужчину на части, прежде чем он наконец прекратил двигаться.

— Что они сделали с этими людьми?.. — прошептал Киба.

Его товарищей не ответили. Частично потому, что они сами не понимали, а частично потому, что ни были заняты сражением.

На них набросилось множество пользователей Священных Механизмов, несущих на себе последствия столкновения с Госпитальерами. Будучи в авангарде атаки, эти люди понесли наибольший урон от огня автоматов, и сейчас эти ранения сказывались. Они больше не бежали в атаку, слишком слабые от кровопотери. Они больше не мчались и не перепрыгивали через препятствия, слишком израненые, чтобы быть способными на большее, нежели брести вперёд. Их покачивающаяся, шатающаяся походка делала их похожими на пьяниц.

Из-за чего дьяволам было ещё болезненней их повергать.

Конеко ткнула мужчину в грудь, и он упал, как мешок гирь. На обычно невозмутимом лице девушки было смятение.

Киба уклонился от неловкого взмаха огненного меча. Пламя, окутывающее клинок, лишь подсветило ярость на его лице. Демонический меч сверкнул в ослепительно-быстрой контратаке, и его оппонент сделал ещё пару шагов и упал — без головы.

— Что они сделали с этими людьми? — повторил парень, ужас боролся с гневом в его голосе.

Акено швырнула молнию в направлении группы пользователей Священных Механизмов. Ответный залп был слабым и неуклюжим. Черноволосая красотка с лёгкостью увернулась от синих энергоболтов и продолжила поджаривать их с расстояния. Было заметно отсутствие на её лице обчного боевого возбуждения.

В нескольких шагах от неё, Ирина вела дуэль с пользователем Священного Механизма, машущего массивной шипастой булавой. Экскалибур проскользнул через несущественную оборону человека и вонзился в его грудь без тени сопротивления. Лицо экзорцистки было наполнено печалью, когда она смотрела, как падает её оппонент. Рядом с ней находилась Ксеновия, ввыражение лица которой отражало выражение Кибы. Кипящий гнев девушки почти ощущался, когда она прорубалась через ряды шатающихся зомби.

Они пытались их исцелить. Они отдельных мужчин и женщин в захват, и Асия насыщала их силой Сумеречного Исцеления.

Это не сработало.

Пользователи Священных Механизмов просто поднимались и продолжали их атаковать. Плоть может зарасти, кости срастись и вправиться, но мозг — гораздо более тонкая штука. Какая бы болезнь не просочилась в разумы этих людей, она оставалась упрямо неизлечима. Этот вирус не давал им чувствовать боль, и направлял к единственнвой кровавой цели. Убивать всех, кто перед ними, покаили они, или враг не прекратят дышать.

Вот почему Риас и Иссей сейчас утешали Асию неподалёку от идущего сражения. Обладать способностью исцелить любую физическую рану, но быть не в состоянии ничего сделать, и лишь следить, как люди вокруг страдают — это оставило девушку в почти бессознательном состоянии.

Первым это ощутил Киба — то, как земля вздрогнула у них под ногами. Мечник поднял взгляд, и то, что он увидел, заставило его застыть на месте.

На горизонте двигалась огромная орда. Бурлящий прилив человечества. Армия, сокрушившая позиции Госпитальеров приливом безмозглого насилия, направлялась прямо на них. Пустые, бездушные глаза смотрели прямо вперёд, не отводя взгляда от вбитой в них цели. Их оружие, мириады активированных Священных Механизмов, ещё истекало кровью их жертв.

— А вот это уже скверная перспектива — сообщил парень собравшимся вокруг него.

— Нам нужно убираться отсюда — глаза Ирины были расширены шоком и печалью. — Мы не можем сражаться с этим.

— Там ещё остаётся народ — Риас взглянула в сторону Академии Куо. — Ещё есть те, кто выкапывается из-под обломков. Те, кто пытаются эвакуироваться. Если они доберутся до школы, то многие из них погибнут.

Призрак улыбки озарил лицо Акено.

— Что ты предлагаешь?

— Если мы сможем их задержать... — медленно произнесла Риас.

— Это большое "если" — немедленно указала Ксеновия.

— Ты права — кивнула дьяволица. — Но даже если мы сможем задержать их всего на несколько минут, это будет несколько минут на то, чтобы народ смог выбраться в безопасное место.

— Они значительно превосходят нас числом — покачала головой Ирина. — Шансы слишком не в нашу пользу.

— Его тоже превосходили числом — тихо произнесла Риас.

— У него была подмога — скривив губы, ответил Киба.

— А мы тут одни — добавила Ксеновия. Экзорцистка собиралась сказать ещё что-то, когда новый голос вмешался в разговор. Он звучал скрежещуще-металлически из-за шлема.

— Не одни. Мы встанем вместе с вами.

— Ой, только не эти парни снова... — вздохнул Иссей.

Они напряглись, но Рыцари Храмовники не атаковали. Вместо этого они выстроились полукругом вокруг Асии, глядя на неё в уважительном молчании. Затем они преклонились в унисон, сочлененя доспехов поскрипывали, когда они прикасались к земле.

— Воистину радостно видеть, что ты не пострадала, Благословенная Леди — искренне произнёс один из них.

Асия стёрла слёзы с уголков глаз и улыбнулась.

— Привет, Эрих.

Рыцарь наклонил голову в ответ, а затем встал. Его товарищи-воины проделали то же, а затем грохочущим рефреном ударили древками своих алебард оземь.

— Мы защитим Святую Ведьму!

Риас шагнула вперёд, чтобы защитить Асию и обратиться к собравшимся рыцарям.

— Вы знаете, что мы дьяволы. Так с чего вдруг эта внезапная перемена? Прежде у вас не было проблем с тем, чтобы убивать мой род.

Главный рыцарь, Эрих, зыркнул на неё, и какой-то миг казалось, что другого ответа она не получит. А затем шлем воина медленно опустился, принимая поражение.

— Они лгали нам — прорычал он. — Духовенство. Мы всегдва были палачами Церкви. Мы вечно были клинком, что они доставали из ножен во время войны, лишь для того, чтобы отбросить во времена мира. Мы стояли против ужасов во тьме, что заставили бы меньших людей плакать от страха, но вынуждены были слушать слова порицания, когда угроза проходила. Мы приняли, что это наша судьба, быть мясниками, необходимыми, но презираемыми теми, кому мы служим.

— А сейчас мы узнали, что Бог мёртв — рявкнул другой, и Ксеновия отвернулась. — Они говорят нам, что молчали, чтобы не распространять хаос. Чтобы не дать беспорядкам окутать мир. Пустые слова в голом предательстве.

— У нас было что сказать нашим достойным владыкам в совете, — мрачно усмехнулся третий — но нас, к сожалению, прервали.

Он наклонил голову в сторону наступающей орды.

— Бог мёртв, — тихо произнёс Эрих — но враги человечества остаются. И мы встанем рядом с теми, кто сражается с ними, как союзники.

— В таком случае, ваша помощь приветствуется — вежливо произнесла Риас.

Рыцарь пронзил её взглядом изподлобья.

— Я не с тобой говорил — он повернулся к Асии. — Я незнаком с вашим обществом, но разве не считается оскорбительным и наказуемым, когда низкоранговый дьявол высказывается за более высокорангового?

Глаз Риас начал подёргиваться.

— О, нет, — поспешно поправила Асия — я не...

— Действительно, — вмешался другой воин — неприлично Пешке говорить за Короля.

Начал подёргиваться и второй глаз.

Третий рыцарь отделился от группы. Он остановился перед Иссем и Кибой, и изучил обоих через прорези в шлеме.

— Кто из них твой Королева? — буркнур воин. — Скажи нам, чтобы мы знали, к кому обращаться, как к наложнику.

Прежде чем кто-то из порней смог возразить, вмешарась Ирина, на чьём лице оставалось сомнение.

— Даже с вашей помощью — она кивнула в сторону Эриха — наших сил недостаточно, чтобы их остановить.

— Это верно — признание сорвалось с уст рыцаря неохотным рычанием. — Почему мы и захватили в битву собственные подкрепления.

— Подкрепления? — спросила Ксеновия.

— Он имеет в виду нас.

Вместе с голосом они услышали сердитое рычание движущихся сочленений. Моторизированное урчание смыкающихся и размыкающихся шестерёнок. И вызывающее головную боль гудение, болезненный, неприятный шум, заствавляющий скрипеть зубами. Звук технологии, используемой для одной цели — войны. Звук энергии, скармливаемой массивным костюмам силовой брони.

Они повернулись и уставились на зрелище перед ними широко раскрытыми глазами.

— О... — всё, что смог сказать Иссей.

Их было пятеро. Пятеро мужчин в невозможно толстой броне. Пятеро гигантов, один вес которых заставлял землю трескаться под их ногами. Бронепластины, закрывающие их тела, придавали им сходство с бронироваными медведями, и размер делал их ещё более угрожающими — самый высокий человек в мире не достал бы до их подбородка. Самый широкоплечий вряд ли сумел бы ошватить их за пояс.

Скошеные шлемы притоплены в полостях над широкими грудными клетками. Рубиново-вкрасные визоры вместо глаз — наклонные капли, злобно зыркающие багрянцем наравне на друзей и на врагов. Броня поднималась и выше, со всех трёх сторон окружая личины непробиваемой стальной стеной. Они выглядели как сгорбленные гиганты. Брутальные голиафы.

Обычный человек не смог бы носить такую броню. Один её вес раздавил бы обычного человека в кашу. Даже если бы такой подвиг был возможен, колоссальный металлический костюм ограничил бы его движения до невозможности. Он оказался бы пойман в этом панцире, защищённый, но неспособный отвечать на угрозы вокруг.

У этих воинов не было таких ограничений.

Силовые экзоскелеты обеспечивали прочность, необходимую, чтобы выдержать, и мощь, чтобы двигаться. Искусственные мускулы обеспечивали громадный прирост и без того впечатляющей силы каждого воина. Их обеспечивалив энергией огромные генераторы, размещённые в спинах доспехов. Каждый доспех был технологическим чудом, чудом инженерии в форме непреклонных гигантов, шагающих в битву.

Рыцари Храмовники не забыли о технологиях. Они просто дали их своим величайшим чемпионам.

Они держали молнии в кулаках. Массивные боевые молоты, огромные дробящие кувалды, по главам которых плясали гирлянды молний, окутывая убийственной мощью. Гудение питающих их генераторов было болезненно для ушей.

К другой руке были прикреплены огромные башенные щиты, цельностальные барьеры в рост взрослого мужчины. Готические буквы, выгравированые на их поверхности, сообщали, кто они, даже если кому-то не говорил об этом один их вид.

Братья по мечу. Паладины Креста. Тевтонские рыцари. Молоторукие.

Первым из них был лидер, судя по более сложной гравировке на его груди и плюмажу из конского хвоста, завязанному в узел, на его шлеме. Он остановился перед маленькой фигурой Асии и уставился на неё через линзы цвета человеческой крови.

— Это — Святая Ведьма?

Даже на цыпочках, девушка доставала ему лишь до бедра.

— Я ожидал, что она будет повыше.

Его компаньоны заржали, хотя и нельзя сказать, что смех был неприятным. В нём не было ничего оскорбительного; просто мрачное веселье людей, что всю жизнь тренировались для битвы, и сейчас внезапно обнаружили себя посреди таковой.

Лидер без дальнейших слов прошёл дальше, мимо Асии. Его собраться последовали за ним, каждым шагом оставляя в земле вмятины. Дьяволы расступились, пропуская их массивные фигуры. Тот факт, что они направлялись прямо в пасть штурма их ничуть не беспокоил. То ли отвага, то ли наглость этого заставила Кибу заговорить.

— Вы собираетесь сражаться с этим? — парень указал мечом на наступающую орду.

— Нет — ответил один из них, его голос был искажён шлемом, что он носил, и весельем, что он испытывал. — Мы собираемся побить это.

Иссей издал удивлённый возглас, когда последний рыцарь бесцеремонно отпихнул его в сторону, проходя мимо. Ответ, что он услышал, был далёк от извинения. Это была усмешка с отзвуками статики, пробившаяся через металлическую личину подчёркнутым фырканьем.

— Отойдите в сторону, маленькие дьяволы, и смотрите, как сражается человек.

* * *

Штурм захлёстывал Академию Куо следующими одна за другой волнами, и он был бы фатальным ударом, если бы не блоки зданий, окружающих школу. Они разбили штурм на раздельные атаки вместо неудержимого раша, что позволило защитникам собрать силы и отбивать волну за волной.

И всё же они несли потери. Тела экзорцистов лежали рядом с экзорцистами в их чёрной броне. То тут, то там можно было заметить серебристые латы, отмечая Храмовника, сражавшегося до последнего. Их окружало море мёртвых врагов, тоже людей, но одетых в лохмотья. Кто бы ни контролировал разумы этих несчастных, они мало заботились об их благополучии, учитывая лишь силу их Священных Механизмов.

Азазель перевернул ногой очередной труп, и нахмурился при виде того, в каком жалком состоянии он был. Последняя атака была самой свирепой, и защитники не выдержали бы, если бы не вмешательство Григори и его сил. То, как были спутаны в борьбе некоторые тела, говорило о том, насколько отчаянным был бой. Падший ангел осмотрел поле боя и покачал головой.

— Это больше, нежели просто жестокость.

За спиной седеющего мужчины его телохранители искали выживших, вытаскивая ещё живые тела из-под похоронивших их трупов. Звачастую это оказывались враги, котрых приходилось добивать.

— Отравление их разумов — уже невообразимое преступление — пробормотал Григори. — А теперь ещё и это? Заставить их сражаться с их собственным народом? Некоторые из них ещё дети. Некоторые дожны были оставаться в своих домах, доживая свои последние годы.

В нескольких шагах от него, Вали дёрнул головой в сторону трупа, лежащего у его ног, в груди которого торчала алебарда Храмовника.

— Некоторые из них даже не люди.

Азазель подошёл к парню и нахмурился, взглянув на неподвижное тело. Его взгляд мелькнул к метке на нагруднике дьявола, повреждённой врезавшимся в неё клинком.

— Асмодей — неприязненно фыркнул он. Его внимание переключилось на другой труп рядом. Падший ангел сосредоточился на сигиле лояльности на его груди. — Левиафан — прорычал он. — Сайзексу будет много работы, когда он вернётся в Преисподнюю.

— Фракция Старых Сатан — медленно произнёс Вали. — Но почему они открылись сейчас?

— Не пытайся понять мотивы безумцев — фыркнул Азазель. — Сам свихнёшься.

— Всегда разумно знать мотивы врага — возразил парень. — Особенно когда в его числе и твоё собственное племя.

Григори бросил взгляд на тело, на которое указывал его компаньон. Падший ангел, чьё лицо было расслаблено в смерти. И хотя на теле не было меток служения, дымящиеся, обгорелые раны, оставленные клинками экзорцистов, говорили о том, что он сражался не на стороне защитников, а против них.

— Всё больше предательства — тихо произнёс Азазель. — А я думал, что Кокабиэль забрал с собой всех наших предателей.

— У ангелов нет этой проблемы, как я погляжу — заметил Вали.

— Это потому, что мы — их версия предателей. Они просто достаточно тактичны, чтобы не напоминать нам об этом постоянно.

— Зеруил это делал — заметил парень.

— Зеруил всегда был молчалив — усмехнулся Азазель. — Он хранил молчание до нужного момента, а затем говорил самое важное. Ты сам видел, насколько эффективна эта стратегия.

Вали понимающе кивнул.

— Он не всегда был таким — тихо произнёс Григори. — Зеруил был просто сдержанным, но не угрюмым. Оставался молчаливым, но это молчание было уважительным, а не недовольным, как сегодня.

Парень моргнул от неожиданности, услышав мягкость в его голосе.

— Он оскорбил тебя перед всеми, и ты его не винишь?

Азазель отвернулся, вновь осмотрев поле боя. Когда он заговорил вновь, это был тон погрузившегося в воспоминания.

— Он не был неправ в своих обвинениях. Во время Великой Войны я делал многое, чем не горжусь. Зеруил говорил правду. Я убивал ангелов, которых прежде называл братьями и сёстрами. Я говорил себе отговорку, что это потому, что они служат другому знамени. Я соблазнял многих из них присоединиться к нам. Моим оправданием было, что для победы в войне нам нужно больше сил. Я даже проводил эксперименты на мёртвых. Я говорил себе, что исследования необходимы. Великая Война была в состоянии пата, и ни у одной из сторон не было явного преимущества. Мы бросали народ со всех трёх сторон в мясорубку, доводя себя непрекращающимися сражениями до вымирания, и всё, что получали за это — всё больше трупов. Я убеждал себя, что если смогу найти во врагах слабости, которые можно использовать, то смогу подвести войну к окончанию, даже если для этого потребуется собирать свежих мертвецов и вскрывать их. (пр. Давыдова — решительно не понимаю, почему из-за этого так напрягается...) Я полагал, что делая это, спасаю жизни. Зеруил и другие рассматривают это с другой стороны, и я не могу их винить.

— Это и есть причина, почему ты так старался достичь мира — произнёс Вали с внезапным пониманием. — Чтобы покаяться за своё прошлое.

— "Покаяться" — слишком сильное слово — вздохнул мужчина. — Мы все виновны в преступлениях во время Великой Войны. В конце концов, это и есть война — совершение преступлений, притворяясь, что это во имя благого дела. Сейчас я смотрю на то, что делал во время войны, считая правильным, и не понимаю, как я мог это делать, как я мог позволить себе думать, что это не чудовищно.

Азазель улыбнулся, хотя на его лице и не было веселья, лишь печаль.

— Михаэль так и назвал меня, когда мы впервые встретились, чтобы обсудить мир, когда напряжённость оставалась высока. Монстр. У Сайзекса тоже не было для меня добрых слов, когда мы впервые встретились лицом к лицу.

— Ты сам сказал, что все они виновны в тех же преступлениях, что и ты — заметил его протеже. — В раком случае разве разумно брать всю вину на себя?

— Может, и нет — признал Падший ангел. — Но если это значит, что мы сможем начать мирные переговоры, и в итоге создать альянс, я с радостью приму эти обвинения, и больше того. Кто-то должен начать процесс, и кто для этого лучше, чем я? В конце концов, что значат несколько бранных слов в сравнении с шансом на долгий мир? Что значат несколько оскорблений, в сравнении с шансом для дьяволов и ангелов обоих типов работать вместе?

Гибрид дьявола и человека заметил печаль на лице Григори и извиняющеся склонил голову.

— Прошу прощения, что завёл речь об этом.

— Ты не сделал ничего плохого — Азазель по отцовски похлопал парня по плечу. — Ты всегда был тем, кто оспаривает мои решения, и я это ценю. Мудрость во взгляде с другой точки зрения всегда ценна. Я доверяю тебе, Вали, и рад, что ты на моей стороне.

Григори повернулся, когда голоса его телохранителей сообщили, что нашли ещё одного выжившего, на этот раз союзника. Будь он чуть медленнее, он мог бы заметить что-то под улыбающейся маской парня, некий не совсем правильный блеск в его глазах.

* * *

Молоторукие не врывались в бой. Они не неслись и не бежали. Они брели. Входили в битву, помахивая своими массивными молотами. Волна пользователей Священных Механизмов налетела на них стремительным приливом и разбилась об их решительные фигуры, как вода о скалы.

Пылающие клинки и пропитанные молниями копья встретились с опускающимся весом огромных кувалд и разлетелись на куски. Сплетенные из теней когти и колдовские хлысты хлестнули по бронированным гигантам и были остановлены громадными башенными щитами. Их хозяева были сметены в сторону, когда Тевтонские Рыцари применили барьеры в человеческий рост, расплющивая тех, кто противостоял им. Там, где бой становился тяжел, в местах, где враг собирался в очаги сопротивления слишком большие, чтобы разбираться с каждым по отдельности, Паладины обрушивали свои молоты не на головы противников, а прямо на землю. Следовавшая за этим детонация, пульсирующие взрывы высвобожденных молний, раскалывали землю, и разрывали пользователей Священных Механизмов на части в брызгах кроваво-красных ошметков.

Пять воинов держали линию. Пять чемпионов человечества разрезали волну. Пять смертных мужей стояли в открытую, твердо стоя ногами на земле, молоты в их руках взлетали и падали, оглашая поле боя своей оглушительной песней. Они выглядели как мстительные боги Скандинавских эпосов, молнии были сжаты в их кулаках, гром рокочущими хлопками срывался с их оружий. Каждая волна врагов встречалась с одинаково гневным ответом. Каждая атака притуплялась о одинаково непреклонную решимость. Враг продолжал прибывать, и братья по оружию продолжали убивать их. За залитыми кровью визорами, мрачные, презрительно кривящиеся губы усмехались, когда их владельцы вершили убийство своих врагов. (Daneal— как будто божественный свет Императора бьет в лицо прямо из монитора! Механикус! Тащи мой любимый огнемет!)

За каждым приливом следует отлив. Каждая волна в конечном итоге должна откатиться обратно. Таков закон природы, и такова природа боя. Как будто повинуясь невидимому сигналу, пользователи Священных Механизмов начали отступать. Они оставили своих мертвецов сваленными небольшими холмами у ног каждого из Паладинов. Отступление было далеко от трусости. Сомнительно, чтобы дроны были все еще способны ощущать такие незначительные эмоции. Вывод войск был спланирован и методичен, а затем, когда человеческая волна откатилась, их хозяева, наконец, показали себя на всеобщее обозрение.

Фигуры в робах вышли вперёд, белые вздымающиеся плащи развевались за их спинами, когда они двигались. Вышитые на их мантиях колдовские печати пылали голубым светом, и вспыхивали фиолетовым, когда к их силе взывали.

Некоторые из них были в масках. Пустые лицевые пластины слоновой кости с вырезанными ужасными усмешками. На их поверхности были выгравированы схожие руны, неразборчивые надписи, переплетающиеся друг с другом, чтобы дать одевшим их больше контроля, больше энергии, больше выносливости в пылу сражения. В шелковых перчатках на их руках стихийный огонь, лед и молнии скапливались в сферах концентрирующейся мощи.

Чародеи. Беззаконные маги, изгнанные из своих орденов за занятие искусствами, вредоносными для своих ближних. Сейчас, увидев, как неэффективны их марионетки против противника, они пришли закончить работу самостоятельно.

Молоторукие заворчали на эту новоприбывшую угрозу. Они злобно зарычали при виде пользователей Священных механизмов, следующих за каждой закутанной в плащ фигурой как ненужные собаки, попрошайничающие у ног своих хозяев. Для рыцарей, прежде всего ценящих верность, преданность и храбрость, идеи о том, что человек может воспользоваться человеком для достижения собственных целей, было достаточно, чтобы привести их в неистовую ярость.

Их молчаливый вызов был встречен залпом колдовских снарядов, заставившим их пошатнуться от его огромного объема. Пурпурные взрывы ободрали их бронированные латы. Языки синего огня вспыхивали в местах, где стрелы колдовской энергии ударялись об их усиленные панцири. Люди внутри стиснули зубы, когда шквал обрушился на них, и укрылись за своими массивными щитами. Они были неукротимыми, но не были неуязвимыми. Они не были экипированы для борьбы с этим новым врагом. Тевтонские Рыцари были воинами, предназначенными для единственной цели: сокрушить врага на наковальне битвы. Вовлечь противника в ближний бой, и вдолбить в него покорность. В этом они были чрезвычайно хороши. Но выстроившись против оппонента, способного на расстоянии обрушить на них такую огромную огневую мощь, все на что способны были они, это держаться и выдерживать натиск.

— Это может быть проблематично. — признался их лидер, когда еще больше чародеев показалось среди орд, подгоняемых ими вперед.

Ближайший к ним маг неожиданно взорвался. Шипящий болт черной энергии врезался в него и стер его грудь со всплеском крови. Его руки и голова, дымя из обрубков, безжизненно рухнули на землю, как выброшенные игрушки.

Паладины вытянули шеи, чтобы разглядеть рыжеволосую красотку, парящую в воздухе, еще больше темных шаров энергии собиралось в ее ладонях. Другая красотка была рядом с ней, черные волосы гневно развевались позади нее. Взгляд на её лицо, когда она посылала вниз на своих врагов полосы молний, заставил их вздрогнуть, несмотря на толстые пластины брони, надетые на них.

— Похоже, нас всё-таки поддержат — отметил их лидер.

— Дьяволы... — проскрипел один из его бойцов, когда легкие, изящные фигуры поднялись на битву рядом с ними. Один орудовал двумя демоническими мечами точными, безупречными взмахами. Другой колошматил врагов по лицу с восхитительным рвением. Пушка, прикрепленная к руке, не оканчивающейся алыми когтями, вспыхивала разрядами. Парень гикал каждый раз, когда его выстрел достигал кого-нибудь, независимо от того, целился он в них или нет, хотя то и дело попадающиеся на глаза зрелище судорожно отлетающих назад с кровавым кратером в груди колдунов говорило, что дьявол был как минимум довольно точен.

— Ах, — вздохнул другой рыцарь — что бы я отдал, чтобы снова стать молодым.

— Такое чувство, что мы находимся на пороге чего-то важного. — сказал третий, когда Рыцари Храмовники и две экзорцистки прорубали себе дорогу к битве рядом с дьяволами. — Чего-то значительного. Творится история.

Его братья повернулись к нему. Некоторые из них приподняли брови за своими визорами.

— Или так, или просто у меня спина зудит, блин.

Взгляд последнего рыцаря решительно отказывался оставлять парящие в воздухе фигуры. Одобрительное хмыканье раздалось из-за грозной лицевой пластины.

— Это преступление, что ересь выглядит так хорошо.

Их лидер усмехнулся.

— Не стоит спускаться по той дороге, о которой ты думаешь, брат, а не то получится, что складываешь одну ересь на другую.

— Все хорошие вещи в жизни — ересь. — пожаловался воин.

Они все остановились и ошеломленно смотрели, как стройная фигурка подняла весьма впечатляющий кусок земли над головой. Они присели, когда этот же кусок земли пролетел у них над головой. Тяжеленный валун сплющил полдюжины колдунов прежде чем наконец-то прекратил катиться. Паладины издали благодарные звуки из-под своих шлемов.

— Вот эта вот, — один из них поднял массивный молот в сторону девушки, ответственной за погром — Она принадлежала к кошачьей расе до того как была обращена, так ведь?

— Так сказала наша разведка, как мне помнится — кивнул его товарищ. — Ты нашел какую-то новую мудрость, чтобы поделиться ею, брат?

— Ничего такого, — проворчал Паладин, когда ангельские фигуры вышли из воздуха над ними. — Но теперь я, кажется, начинаю понимать новообретенную одержимость наших братьев Храмовников кошками. (Daneal— Да, кошки, это хорошо)

* * *

Зеруил направился на поле боя.

Эвакуация мирных жителей его не касалась. Пусть низшие существа беспокоятся о таких понятиях, как безопасность и укрытие. Пускай Михаэль, Сайзекс и остальные беспокоятся о том, как лучше всего их спасти. У него были враги, чтобы убить их, и принципы, чтобы отстаивать.

Архангел Мощи приземлился посреди группы контролируемых людей и прервал их атаку одним своим присутствием.

Он держал свои крылья скрытыми от глаз в вестибюле. По уважительным причинам. Сейчас он расправил их, и залил мир гневным светом. Перья чистого огня вырвались из его плеч. Крылья из оранжевого пламени вышли из его суставов на спине, и когда ангел спустился на землю, они накрыли всех в непосредственной близости огнем и обдали тех, что поодаль, волной опаляющего жара.

Беллум присоединился к резне. Неполноценные версии Рождения Меча выковали неполноценные клинки, и когда поднялись в руках смертных, чтобы встретиться с прекрасным, почитаемым мечом, они был рассечены как веточки, без малейшего намека на сопротивление.

Пользователи Священных Механизмов кучами отлетали от воинственной фигуры ангела, с расколотыми головами, рассеченными на части телами, кожей, расплавленной огненными крыльями, продолжающими пульсировать мстительным жаром. Больше их поднялось над телами их товарищей, и они были убиты с той же легкостью. Это было похоже на борьбу детей. Упрямых детей, так как еще больше людей тщетно пытались оцарапать древний ангельский доспех. Эта мысль заставила существо под рыцарским шлемом усмехнуться.

— Это оно? — слова, покинувшие ангельские уста, жгли презрением. — Это всё, что враг Небес смог собрать?

Беллум продолжал танцевать в его руках, и продолжал собирать жизни из смертных тел.

— Это всё, что они могут послать против Могущества Господнего? Где среди этой швали достойный противник?

Его ответ был дан ему в форме огромных, черных крыльев.

* * *

Оно явилось с запада.

Огромная черная тень, что накрывала землю своей ненавистной злобой. Каждое крыло было размером с пассажирский лайнер. Огромные полотнища потемневшей шкуры, что угрожали закрыть солнце. Тело, к коему были прикреплены крылья, было усыпано зазубренными выступами. Неровные шипы росли от необъятных плеч вниз до толстого хвоста, где оканчивались смертельным острием длиной с автомобиль. Голова его была словно череп, исполненный звериной ярости и змеиного ума. Багровые глаза хмуро обводили взглядом окрестности в своих гнездах. Покрытая белыми пятнами морда растянулась в усмешке, полной презрения и ненависти.

Оно смахнуло все сопротивление. Ангелы и дьяволы, пытавшиеся ему препятствовать, были сметены прочь как куклы, отброшены гигантской силой существа. Те, кто был близко к изогнутым косам когтей, рухнули с неба рваными кусками. Внизу земля озарилась вспышками выстрелов, когда оставшиеся отряды Рыцарей Госпитальеров повернули свою огневую мощь на эту новую, гораздо более опасную угрозу. Залп был отмечен продолжительным грохотом тяжелого оружия от их транспорта поддержки, добавляющего свою собственную огневую мощь в драку.

Это было все равно, что метать камешки в стену. Бронебойные патроны били об укреплённую шкуру и отскакивали в сторону. Разрывные снаряды детонировали о чешуйчатую кожу и абсолютно ничего не могли сделать плоти под ней. (Daneal — Сер Итами советует долбануть кумулятивом, может, хоть лапу оторвет)

Ответом зверя на эти уколы его шкуры было ледяное дыхание, выпущенное из открывшейся пасти. Струя леденящего мороза, меняющая даже ландшафт. Там, где дыхание касалось земли, оно создавало движущиеся ледники, кристаллические структуры, вырастающие с каждой секундой все более и более массивными. Земля, казалось, расцвела ледяными цветами причудливой формы, покрывшими землю бледными призрачно-белыми выступами. Эта белизна была омрачена прожилками красного там, где эти ледяные пики пронзили людей и подняли к небесам, как сломанных марионеток. (Давыдов: ну хоть без хасков обошлось с этими Клыками Дракона...)

Их моторизованная поддержка перенесла атаку не лучше. Транспорты были раздавлены между движущимися плитами льда, размолот до полного уничтожения, безжалостно стёрт и раздавлен. Их бронированные носы по форме напоминали смятые жестяные банки к тому времени, как лед наконец перестал нарастать.

Он продолжал выдыхать, продолжал выпускать иней из своих раскрытых челюстей, продолжал создавать искривленные шпили льда, продолжал направлять их, пока один, наконец, не достиг уже разрушенного силуэта Академии Куо и разделил его пополам, как спелый, гнилой фрукт. (Daneal— дважды за один месяц, это место проклято)

...

...

...

Мир?

Мир — для дураков. Он для слабых. Заблуждающихся.

Я разобью эту идею мира перед вами всеми, как хрупкое стекло.

Я разрушу ее и свалю осколки на ваши окровавленные трупы.

Мир?

Не будет мира в этом мире.

Лишь вечность войны, и смех жаждущих богов.

Я Широкие Челюсти, что пожрут этот Мир

Владыка Ледяного Севера. Ужас среди Драконьего племени.

Я Нидхёгг.

Я явился.

(Daneal — Well, we fucked...)

* * *

Он смотрел, как мимо пронеслась огромная тень, неспособный сделать ничего кроме как смотреть, когда она лениво пролетела над ним и над полем боя. Он оправился достаточно, чтобы чётко видеть и различать вещи, достаточно даже, чтобы призвать несколько низкоуровневых Персон для защиты, если понадобится. Тем не менее, в его истощённом состоянии было бы безнадёжно бросать вызов зверю. Судьба, похоже, решила, что ему следует держаться в стороне от этого сражения. Так же, как и решила бросить его прямо на путь других.

(Давыдов — это не судьба, это злобный автор...)

Вторая армия, дабы довершить опустошение, учинённое первой. Столь же лишённая разума. Столь же безжалостная. Они брели по телам павших, неуклюжая орда мужчин и женщин, активированные Священные механизмы сжаты в их руках. Пустота в их глазах вызывала у него отвращение до глубины души.

Их возглавляла знакомая ему группа, и когда они приблизились, он медленно встал встретить их, прекрасно осознавая, насколько устал.

— Цао Цао — произнёс он, обращаясь к приближающемуся к нему.

— Есть во всём этом нечто поэтическое — парень стукнул древком Копья Лонгиния о землю перед собой. — Ты, наблюдающий, как все твои сверхъестественные друзья терпят поражение. Я почти посочувствую, но потом вспоминаю, где лежит твоя верность, и всё моё чувство жалости внезапно исчезает.

Эти слова должны были быть кусачими, но он их проигнорировал. Его внимание было сфокусировано на тех, кто стоял за "героем", разные лица, но на всех одно и то же выражение, на всех одинако отсутствующий вид. Единственным звуком, что они издавали, было тяжёлое дыхание, срывающееся с губ столь непдвижных, словно они сшиты вместе.

— Вы уже не вязнете в лицемерии — он наконец оторвал от них взгляд. — Вы тонете в нём.

Слегка поджатые губы парня были единственным признаком того, что он злится.

— Ты думаешь, нам легко вынести правду? — прошептал Цао Цао. — Мы видели, что может сделать с нами сверхъестественное. Даже те, кто проповедует хорошее отношение к нам, ничего не имеют против тайных манипуляций. Откуда, по твоему, берутся дикие дьяволы? Они тебе не сказали, так ведь?

"Герой" покачал головой.

— Человечество победит этих врагов, или мы будем сокрушены под их каблуком. Это единственный путь. Мы должны вырвать свои судьбы из их хватки, кровью и насилием, если понадобится. Все мужчины и женщины, знающие, что на кону, поймут это.

Он кивнул в сторону молчаливо ожидающих людей позади "героя".

— Они тоже поймут?

На миг в глазах парня мелькнуло сомнение. А затем исчезло, вновь сменённое нерушимой уверенностью.

— Когда всё будет закончено, все они поймут. Все будут знать, что это было необходимо, что их умения были необходимы, чтобы человечество отбросило сковавшие нас кандалы. Для крестового похода необходимы солдаты, и даже если кто-то из них против, их протесты бледнеют в сравнении с высшим благом. (Давыдов: Мудрость Эфирных проведёт вас по истинному пути!)

— Ты говоришь о людях — тихо произнёс он. — У всех них есть собственные надежды, мечты, и жизни, которыми они жили. А ты решил стереть всё это, чтобы заставить сражаться ради твоих целей.

— Мои цели — цели человечества, — ответил Цао Цао, не меняя тона — и преследуя эти цели я помогаю человечеству.

— Таким методом? — он указал на ряды мужчин и женщин, глядящих на него пустыми взглядами. — Делая это? Какая фракция не посмеётся над твоей идеологией после того, как увидит, что ты сотворил со своим родом? Ты говоришь, что они нас используют. Ты говоришь, что они нами манипулируют. Что ты делаешь сейчас, если не манипулируешь разумами невинных людей, используя их, чтобы они сражались для тебя? Всё, что им нужно сделать, это указать твои деяния, и все твои аргументы потеряют смысл.

— Ты прав — кивнул "герой". — Почему мы и должны укрепить свои аргументы силой. Но я и не ожидал, что кто-то вроде тебя поймёт.

Приятное лицо парня исказило презрение.

— Ты находишь отговорки для тех, кто нас порабощает. Ты заводишь друзей среди тех, кто подчиняет нас. Ты предатель человечества.

Впервые в жизни его заставило заговорить то, что он не верил собственным ушам. Его слова складывались неверием.

— И ты считаешь это неким непростительным преступлением? Ты, связавший разумы людей, чтобы они слепо сражались за тебя? Ты, бросивший их в битву против своих собратьев-людей? Ты, решивший, что цель оправдывает средства, и отнявший их право выбирать? И ты говоришь, что это я предатель человечества?

Чистая страсть, окрасившая его речь, удивила и его самого, и тех, кто ему противостоял. Некоторые из них вздрогнули от вложенного в слова презрения.

Но не Цао Цао. Он ответил на обвинение холодным безразличием.

— Очевидно, что мы никогда не сойдёмся во мнениях. Даже говорить с тобой — трата времени — Копьё Лонгиния поднялось и направилось в его грудь. — А теперь прочь с дороги. Перед нами битва, которую нужно выиграть.

К этому времени гнев увял, и когда он заговорил снова, это был привычный спокойный тон.

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

— Единственная причина, почему я не убил тебя, это потому, что ты человек — произнёс Цао Цао и указал на орду позади него. — Ты один против армии. Одинокий и усталый, судя по твоему состоянию. Что ты можешь сделать против нас.

В его руке появилось Нигил-Оружие. Клинок был направлен вниз, остриё погружено в землю. Взгляд Цао Цао мелькнул к мечу, а затем обратно к нему.

— В истории много примеров того, как одиночка стоял против армий — был его тихий ответ.

— Последний шанс — угроза "героя" прозвучала не громче шёпота. — Отойди, или мы тебя убьём.

В ответ он потянулся к Морю Душ. Он стиснул зубы при вспышке боли; это больше не была тупая болезненная пульсация. Это снова были уколы агонии в его сознании, яркие копья мигрени, вспышки боли в его разуме. Сознание мелькало, возникали моменты сплошной черноты, непонятно как долго продолжавшиеся. Тем не менее, он всё же поднял Нигил-Меч на уровень лица в воинском салюте.

— В таком случае придите — он стиснул зубы, и когда за его спиной материализовались фигуры, гримаса медленно превратилась в улыбку — и попытайтесь убить меня.

Глава 17

Он сбросил Зеруила с небес падающей кометой.

Крылья ангела подняли его, дабы бросить зверю вызов, он величественно взлетел на крыльях чистого огня.

Один взмах огромной когтистой лапы швырнул его обратно вниз, обрушив на пол. Беллум вылетел из руки Архангела, выбитый силой удара.

А затем дракон навис над ним, челюсти широко разведены, крылья на его спине расправлены, словно паруса. Когти длиннее человеческой руки прижали Зеруила к земле, раздавливая одоспешеного ангела, вбивая его в грязь.

— Я разобью идею мира — повторил он, каждое слово, каждый слог были наполнены издёвкой. — Я разобью её, как хрупкое стекло.

Нидхёгг опустил своё рыло, приблизив его настолько, что дыхание из его ноздрей покрыло нагрудник ангела расходящимся слоем инея.

— И я начну с того, что сожру Ангела Мощи у вас на глазах.

* * *

Азазель решил оставить своих телохранителей, чтобы последовать за драконом. Его сопровождение было необходимо на линии обороны на тот случай, если ещё одна волна пользователей Священных Механизмов атакует их позиции. Его это вполне устраивало. Его краткая отлучка от дружественных линий была не больше чем разведывательной миссией, чтобы взглянуть, с чем они имеют дело. Идеи о том, как противостоять зверю уже крутились в голове Падшего ангела.

— Вот что они решили послать против нас? — в голосе Григори были отзвуки удивления, когда он смотрел на учинённый существом разгром. — Дракона?

— Не просто обычного дракона — заметила Вали из-за его спины. — Они послали злого.

— И сделав это, скрепили собственное поражение, заодно обеспечив фундамент для нашего альянса — седеющий мужчина мрачно улыбнулся.

Парень повернулся к нему, подняв брови.

— У тебя есть план?

— Даже лучше — широко улыбнулся Азазель. — Мы покончим одним махом и с драконом, и с аргументами против заключения мира. Две пташки одним камнем.

Его протеже немедленно понял, о чём речь.

— Ты хочешь запечатать его.

— Да — коротко кивнул Падший ангел. — Это уже делали. В тот редкий случай, когда все три фракции работали вместе во время Великой Войны. Ты должен знать, Вали. В конце концов, твой Священный Механизм — результат этого.

— Действительно — отсутствующе произнёс полукровка.

— Если мы преуспеем, — Григори был слишком взволнован, чтобы заметить абсолютную нейтральность в тоне парня — то мы докажем всем, что ангелы, дьяволы и Падшие ангелы способны работать вместе. Это слишком хороший шанс, чтобы его упустить.

— Согласен — столь же уклончиво произнёс парень.

— Быстрее, Вали, найди Михаэля и Сайзекса. Скажи им, что я жду их здесь. Думаю, я смогу скопировать заклинание, запечатавшее тех двух. Вместе, сил нас троих должно быть более чем достаточно, чтобы запечатать это существо.

— Я боялся, что ты это скажешь.

Падший ангел нахмурился при странном выборе ответа, и собирался обернуться, когда ощутил прижатую к его руке спину.

— Вали... — мужчина словно состарился на сотню лет, когда крылья Божественного Разделения поднялись на вид за ним. — ...Почему?..

— Прости, Азазель, — тон парня был оскорбительно искренним — но приказ есть приказ.

— Приказ? От них? — выплюнул Григори, неспособный двигаться из-за пальцев на его хребте. — Тех, кто нас атакует? Какую силу они могли тебе предложить, чтобы ты предал нас?

— Некоторые вещи стоят больше, чем сила — тихо произнёс Вали. — Некоторые вещи, в которых мне было отказано с рождения.

— Я... — в голосе Азазеля гнев боролся с отчаяньем. — ...Я относился к тебе, как к собственному сыну.

— Я знаю — искренне кивнул его протеже. — И я благодарен за это, отец.

Вспышка света, и бессознательная фигура Азазеля упала наземь, ещё одно неподвижное тело посреди устланного ими поля.

* * *

На поле боя, отделённом от устраивающего погром дракона, однако не столь отдалённом, чтобы упустить происходящее, девушка пришла к тому же выводу, что и Григори. Со своей наблюдательной точки высоко в небе она видела, как её свита занимается зачисткой остатков массового штурма пользователей Священных Механизмов, превратившегося в серию неравных стычек. Их совместного упорства было достаточно, чтобы притупить атаку и заставить общего врага отступить. Осталось лишь несколько одиночных противников, брошенных своими хозяевами-волшебниками, и когда её союзники закончили ликвидацию этих последних жалких остатков, она помахала им со своей позиции над землёй. Когда она приземлилась, они собрались вокруг неё. Их доспехи были помяты и потрёпаны, свидетельствуя о тяжёлом и горьком сражении, через которое они прошли.

— У меня есть план — сказала им Риас.

— О, это должно быть интересно — улыбка Акено была только наполовину поддразнивающей. Обтягивающее платье красотки было разорвано с одной стороны, обнажая уродливую рваную рану идущую вниз от бедра. Когда к собранию присоединилась Асия, рана исцелилась; сила Сумеречного Исцеления исправила повреждённую конечность, пока плоть не стала вновь безукоризненно чистой. Акено благодарно кивнула, однако в её жесте, которым она провела пальцем там, где была рана, было почти огорчение.

Риас проигнорировала игривость в голосе подруги. Когда она обвела свою свиту и тех, кого считала союзниками, взглядом, её взгляд был серьёзен.

— Мы убьём дракона.

Они удивлённо моргнули.

— Не то, чтобы я был против сразиться с гигантским монстром, способным намораживать ледники одним дыханием, — голос Кибы был показательно ровным, несмотря на беспокойство на его лице — но хотелось бы знать, почему мы хотим сразиться с гигантским монстром, способным намораживать ледники одним дыханием?

— Мы сразимся с драконом не просто чтобы сразиться — пояснила дьяволица. — Мы сразимся с ним, чтобы помочь Зеруилу.

— Но этот чувак — засранец — пожаловался Иссей.

Риас улыбнулась прямолинейности своего Пешки.

— Может, и так, но он всё же один из величайших лидеров Небес, и главный противник мирной конференции. Если мы ему поможем, то мы сможем изменить его взгляд на дьяволов и заставить благосклонно взглянуть на альянс — на лице девушки появилась решимость. — Мой брат всю жизнь к этому стремился. Я не могу позволить, чтобы это развалилось у него на глазах.

— Противостоять чему-то подобному будет нелегко — тихо произнесла Ксеновия. Боевой костюм экзорцистки был прорван во многих местах Рядом с ней столь же потрёпаная Ирина оперлась о рукоять своего Экскалибура.

— Почему я и лишь прошу вас присоединиться ко мне, а не требую — ответила Риас. — Я понимаю, что это может быть слишком большой просьбой, но любая ваша помощь приветствуется. Если мы преуспеем, то мы поможем закончить войну, растянувшуюся на века, и добиться мира, который сможет продлиться ещё дольше.

Пара экзорцисток переглянулись, а затем кивнули.

— Если так на это посмотреть... — на губах Ирины появилась лёгкая улыбка.

— Как мы можем отказаться? — закончила Ксеновия.

Риас повернулась к десятку мужчин в доспехах, нависающих над её свитой, гордо держащих свои алебарды. Лидер рыцарей поднял руку, останавливая её, когда она попыталась заговорить.

— Куда Святая Ведьма, туда и мы — просто сказал Эрих, и его лаконичность дала понять, что больше он ничего не скажет.

Дьяволица хотела их поблагодарить, когда к собранию присоединились новые фигуры. Сочленения их массивных лат скрипели от напряжения, в то время как двигатели шипели и стучали. Молоты в их руках пульсировали мощью, окутанные гирляндами сверкающей энергии.

— Мы услышали слова "убить" и "дракон" в одной фразе, и заинтересовались — весело сообщил их лидер. Он опустил молот и снял свой шлем с пером, открыв немолодое небритое лицо. — Я Адельмар, кастелян этого благородного отряда.

Его люди сделали то же, окрыли лица, демонстрируя обветренные, покрытые шрамами лица, отмеченные опытом и возрастом.

— Я — Тарейн — грубым голосом сообщил второй Паладин.

— Андрокл из Пергама — кивнул третий рыцарь, на чьём лице был Средиземноморский загар.

— Эрнхарт — суровые орлиные глаза глянули с лица, оформленного каймой седых волос. — И если скажете что-то про мой возраст, я буду изрядно раздражён.

Лицо последнего рыцаря было изуродовано кривым шрамом, наискось пересекавшим его от правого виска до подбородка. Он выглядел так, словно к лицу мужчины прижался большой клинок, но с недостаточной силой, чтобы полностью его рассечь.

— Зигмунд — его голос был почти вежливым. — Вы хорошо сражаетесь... для дьяволов.

— Мы сказали вам наши имена, — подытожил их лидер, Адельмар. В его голосе, не приглушённом шлемом, сохранялись отзвуки порождённого боем веселья — поскольку кто-то должен будет вырезать их на монументе, что воздвигнут в нашу честь, когда мы убьём дракона.

В последовавшем гуле Акено отвела Риас в сторону, чтобы другие не услышали их разговор.

— Насколько это на самом деле чтобы помочь ангелу? — спросила красотка.

Её подруга сжала губы в тонкую линию.

— Не знаю, о чём ты.

— Насколько это на самом деле чтобы помочь твоему брату? — продолжила напирать Акено, и в её голосе была нехарактерная жёсткость. — И насколько для того, чтобы выйти из его тени?

Щёки Риас покраснели. Её Королева заметила, и напряжённость медленно испарилась с её лица.

— Не делай это просто потому, что хочешь признания для себя — взмолилась девушка. — Делай это потому, что это что-то значит.

Две дьяволицы скрестили взгляды, и то, что промелькнуло меж ними, могло возникнуть лишь из глубокого понимания и дружбы.

— Почему не может быть и то, и то? — тихо спросила Риас.

* * *

Его противник был практически подростком, немногим старше его сестры. Одного этого было достаточно, чтобы он сдерживался.

И вдобавок Сайзекс его знал, не по имени, но по клану и семье.

— Не делай этого, пацан — лорд-дьявол отбил в сторону направленное в его горло копьё. — Не поддавайся лжи Фракции Старых Сатан.

Его оппонент сердито глянул на него, но ничего не сказал, лишь вновь атаковал. Удары были неуклюжими и неловкими, как ожидалось от подростка практически без опыта обращения с оружием. Однако нехватку контроля и точности парень компенсировал рвением и количеством ударов и выпадов, направляемых в Сайзекса. Мужчина был вынужден отступить, парируя и блокируя все атаки собственным демоническим клинком.

— Что скажет твоя мать? — продолжал попытки достучаться до оппонента дьявол. — Что скажет твой отец? Они так тобой гордились. Что они подумают о тебе теперь, когда ты присоединился к этим предателям?

Это, похоже, лишь придало юноше ярости. Атака продолжилась с уполовиненным умением и удвоенной яростью. Некоторые его удары были настолько косыми, что Сайзексу даже не нужно было их блокировать.

— Не заставляй меня это делать, парень... — прошептал он.

Его оппонент раскрылся, сделав своим копьём отчаянный выпад. Мужчина наклонил голову, и зазубренное оружие безвредно пронеслось мимо его лица. В ответ лорд-дьявол сбил парня с ног аккуратной подсечкой. Враждебный дьявол бухнулся на задницу и потянулся к своему копью, но тут под его подбородком замерло остриё демонического меча.

— Не выбрасывая свою жизнь так глупо — взмолился Сайзекс. — Не отбрасывай свой будущее потому что они тебе так сказали.

Парень злобно зыркнул на него, в его взгляде были гнев и упрямство, ему словно не было никакого дела до клинка у его горла. Сайзекс видел себя в юноше; та же непокорность века назад, когда он противостоял воинствам врагов с армиями дьяволов за его спиной, то же пылающее рвение, когда он сотнями сражал врагов, та же кипящая ярость, когда он смотрел на собратьев, марширующих под знамёнами Фракции Старых Сатан. Он видел в нём себя, и презирал то, что видел.

Оппонент не разделял его нерешительности. Юноша бросился к своему копью, и прежде чем туман воспоминаний полностью рассеялся, вогнал его в лодыжку лорда-дьявола.

Сайзекс простонал и упал на одно колено. И простонал снова, когда юноша вырвал своё копьё с брызгами багровой артериальной крови. Мужчина взглянул на своего врага, победно стоящего над ним, копьё поднято в обеих руках для последнего удара.

— Не делай этого... — вздохнул он.

Ослепительная вспышка света заполнила комнату. В последний момент удар копья оказался отведён в сторону мерцающим клинком. Он поднялся и обрушился вниз, яркий, пылающий клинок в ангельских руках, и парень отлетел в сторону с раной на лице и несомненно мёртвый.

Фигура продолжила работать клинком, вращаясь и прокручиваясь на каблуках в изящном танце, когда приблизились новые враги, желающие воспользоваться ослабленным состоянием лорда-дьявола. Никто из них не смог подобраться к своей раненой цели, рассечённые изящными ударами на грани совершенства, вынужденные отступить из-за излучаемого сияющими крыльями света, столь яркого, что обжигал плоть, оставляя ожоги на коже.

Когда фигура наконец остановилась, у его ног лежало множество мёртвых воинов, убитые за время, что нужно нормальному человеку, чтобы моргнуть.

В одной руке был Дэус Ксифос, с острого серебряного клинка которого стекала кровь предателей. Другая потянулась к нему. Сайзекс ухватился за неё, и ощутил, как его поднимают на ноги.

— Я и забыл воина за добротой — сказал ангелу дьявол.

Михаэль повернулся к нему, суровая, непреклонная сталь, не показывавшаяся столетиями, мерцала в его глазах. Столь же быстро как появилась, она исчезла, пропала из его взгляда, и на лице серафима вновь не было ничего кроме глубокой печали, смешанной с бесконечным сочувствием. Архангел указал на одежду своего собеседника, окрашенную в красный цвет кровью, большая часть которой была не его.

— А я забыл, почему мы называли тебя Багровым Сатаной.

Сайзекс слегка улыбнулся, но его фокус оставался на теле парня, остывающем вместе с остальными в недостойной позе на полу.

— Я знал его.

Михаэль повернул голову. Серафим командовал своими силами, направляя их в бой, кучка ангелов и людей, которых сумел собрать в окружающем хаосе. Он отправил эту соборную солянку сил, к котой присоединились те из гражданских, кто был способен сражаться, в бой, дабы загнать предателей обратно в их порталы. Когда ангел вновь посмотрел на него, в его взгляде была лишь симпатия.

— Знал?

Сайзекс кивнул.

— Он был из скромной семьи. Не совсем мелкой, но далеко от кланов Столпов. Я однажды встречался с ним, на собрании молодых многообещающих дьяволов. Его родители были среди тех, кто меня рьяно поддерживали, и были горды видеть своего сына в столь почитаемой компании. Но ты знаешь, как работает наше общество. Бесконечные усилия подняться в ранге, и вечная необходимость зарабатывать славу своему клану. Дьявол из посредственной семьи мало что может сделать, когда позиции власти заполнены главами Столпов и их потомками. Возможно, поэтому он присоединился к ним, из-за того, что увидел, что его соперники поднялись, а он не может последовать за ними. Фракция Старых Сатан в этом хороша — много обещают, но мало делают...

Голос мужчины наполняли эмоции.

— Что я скажу его родителям? Как сказать им, что их сын погиб не сражаясь за то, во что они верили, а в услужении делу лжецов и демагогов?

— Ты скажешь им правду — тихо произнёс Михаэль. — Им может это не понравиться. Они даже могут возненавидеть тебя за это, но когда они примирятся с потерей, они будут уважать тебя за честность.

— Если бы только я что-то сделал — вздохнул Сайзекс. — Если бы только я сказал ему что-то, пару слов утешения, на том собрании, возможно, до этого бы не дошло. Если бы только я нашёл пару минут, чтобы поговорить с ним, то этот парень был бы сегодня жив.

— Это не твоя вина, Сайзекс, — прошептал его собеседник — так что не пытайся делать её своей.

— Возможно, не моя вина, — без души кивнул дьявол — но уж точно мой провал в качестве Великого Сатаны. Какой из меня лидер, если я позволяю так вот вводить в заблуждение свой народ?

— Никогда не следует считать своим провалом то, что объясняется злобой врага. Почему, ты думаешь, лидеры Фракции Старых Сатан всё ещё не появились? — Михаэль взмахнул в сторону лежащих на полу тел. — Они знали, что один на один они тебе не противники. Так что они послали тех, кого ты знаешь, тех, с кем ты знаком, кого они переманили на сво сторону. Они надеются сотрясти твою решимость. Твою уверенность. Они надеются, что шока от предательств будет достаточно, чтобы заставить тебя совершить ошибку, и это работает, ибо одну они уже заставили тебя совершить.

Сайзекс последовал за взглядом серафима к ране на своей лодыжке, из которой сочилась багровая кровь.

— Не продолжай совершать ошибку сомнений в себе, когда столь многие остаются верны тебе в Преисподней — тепло произнёс Архангел. — Они доверили тебе свои надежды и мечты, поскольку доверяют тебе и твоим взглядам. Они следуют за тобой не потому, что ты обладаешь титулом Люцифера, а потому, что ты этого достоин.

Усталый искренний взгляд встретился с взглядом дьявола.

— Лидеры, как мы, ничто без своего народа. Не подведи их ожиданий, Сайзекс.

Порталы перед ними замерцали оттенками красного и выплюнули новых дьяволов-предателей в Академию Куо. Ряды союзников врезались в наплыв врагов, и пара разделилась, направившись в сторону сражения. Прежде чем разойтись, Сайзекс благодарно кивнул собрату-лорду.

— Благодарю за мудрость, Михаэль.

— Не мудрость — слова сопровождала усталая улыбка. — Опыт. Падшие много раз использовали эту тактику против меня во время Великой Войны.

Архангел поднял Дэус Ксифос в двуручном хвате, приближаясь к битве.

— Мой вечный стыд, что она столько раз срабатывала.

* * *

Одинокая фигура, излучающая тихую, сдержанную уверенность, ожидала их, блокируя им путь.

— Я знаю, что вы собрались сделать, — Вали скрестил руки на груди — и я здесь чтобы остановить вас.

— О чем это ты говоришь? — Риас встретилась с парнем взглядом. — Ты на нашей стороне. Ты фаворит Азазеля.

Затем ее глаза расширились от понимания.

— Ты пошёл против него, так ведь?

— Ты можешь обнаружить, что ему несколько нездоровится в данный момент — с легким кивком признался в деянии гибрид человека и дьявола. — Так же как вскоре будет и вам.

— Ты... предал своего собственного мастера? — отвращение, отобразившееся на лице Иссея, как зеркало отражало мысли парня.

— Он не был моим мастером. — Вали даже не удостоил его взглядом. — У меня нет хозяина. Я принадлежу только себе самому. Слишком долго я стоял в тени, слушая, как низшие существа обсуждают мою судьбу, в то время как моя сила превосходила их на порядок. Слишком долго я подчинялся лидерам, не стоящим своей соли, вынужденный внимать их командам, как мальчик на побегушках. Хватит. Моя судьба принадлежит мне. Моя судьба в моей власти, и никто из вас не встанет у меня на пути.

— Тебе плевать на альянс? — прошептала Риас. — Тебе плевать на шанс наступления мира после всех этих лет?

— Меня мало заботит альянс. Меня мало заботит мир. Еще меньше меня заботят те, кто пытается их построить. — проблеск эмоций мелькнул на лице парня — Всё, что меня заботит, это найти тех кто сделал это со мной, тех, кто выбросил меня, и затем прикончить их своими собственными руками.

Глаза Акено блеснули. Пугающая воинственная улыбка медленно наползла на ее изысканные черта лица.

— Ты не сможешь победить против нас всех.

— Мне и не нужно — ответил Вали. — Мне лишь надо задержать вас. Так долго, чтобы Нидхёгг успел убить лидеров фракций. Тогда этот альянс будет разрушен. Мне лишь требуется предоставить дракону столько времени, сколько ему требуется, и предотвратить вмешательство таких как вы. И никто из вас не способен быстро одолеть меня.

Бывший воспитанник Азазеля покачал головой в притворном сочувствии.

— Какая досада, в самом деле. Если бы с вами был ваш Нефилим, тогда, возможно, у вас был бы шанс. Но его здесь нет, и если события на нашем фронте развиваются как надо, то сейчас ему должно нездоровиться, так же как и Азазэлю.

— Что ты с ним сделал? — у Риас выбило почву из-под ног.

— Не я. — Парень улыбнулся эффекту, что произвели его слова на дьяволицу и ее товарищей. — Но какой смысл спрашивать? Если битва и дальше будет идти в нашу пользу, то все вы будете слишком мертвыми, чтобы это узнать.

Это заставило их ощетиниться, и дьяволо-человеческий гибрид с забавой смотрел, как обнажались клинки и опускались алебарды, целясь своими рунными остриями ему в грудь. Он подождал до того, как последний меч выскользнул из ножен, прежде чем задать единственный вопрос, имеющий значение.

— Который из вас будет первым?

— Я.

Крылья, что были ярче восходящего солнца, спустились к ним. Нити ослепительного света несли свою владелицу к земле и, как только её ноги коснулись почвы, пропели тихую утешающую песнь для всех, кто был поблизости. (Daneal — Тираэль явился.)

— Ты предал Азазеля. — обвинила она, не несущая оружия за исключением ее кровоточащего гневом голоса.

— Только что узнала, не так ли? — Вали лениво глянул в её сторону, прежде чем пожать плечами. — Я сказал, что мне жаль.

— Он всегда хорошо с тобой обходился. — Райнаре не сводила взгляда с лица юноши. — С тех пор, как он нашел тебя и принял к себе, он воспитывал тебя как своего собственного сына.

Вспышка раздражения промелькнула в выражении лица гибрида.

— Да, он сделал так. Но тебе-то что с того? Разве ты не должна быть там, помогать своим новым ангельским хозяевам?

— Азазель никогда не спрашивал, почему я Пала. — тихо сказала женщина. — Он никогда не осуждал меня за причину по которой я стала тем чем стала, даже если другие это делали. Он помог мне тогда, когда никто не пошевелил и пальцем, и относился ко мне с уважением, как к кому-то, кто его заслуживал.

Позади неё Донасек обходил Вали с фланга, блестящие лезвия вращались в его руках. Калаварнер делала то же самое с другой стороны от парня, грациозно окружая его, удерживая копье чистого света перед собой. Миттельт осталась парить в воздухе, собирая энергию в ладонях, завершая ловушку. Улыбка крошечной девушки была неправильной, как на нее не посмотри.

— Он относился ко всем нам не как к слугам, которых можно выбросить, а как к личностям.

— И куда это его привело? — Вали не двигался, но его глаза отслеживали каждую возможную угрозу, наготове к малейшей провокации. — Предательство за предательством. Сначала Кокабиэль. Теперь я.

Гибрид покачал головой

— Ты не можешь править, основываясь на уважении. Ты не можешь править, делая народ счастливыми. Ты правишь с помощью авторитета. С помощью силы. Ты правишь, заставляя народ бояться. Уж ты-то должна это знать. На тебе тоже лежит вина. Ты тоже предала его. Когда Кокабиэль позвал, ты проигнорировала приказы Азазеля и отправилась к этому психопату, виляя хвостом как побитая собачонка.

Взгляд ангела пал на маленькую фигурку Асии, наблюдающую за разговором с широко раскрытыми глазами, а затем на Иссея позади нее, оберегающе положившего руку на плечо бывшей монахини.

— Есть вещи, которые Я хотела бы изменить — прошептала она. — Деяния, о которых Я буду сожалеть всю свою жизнь.

Женщина повернулась обратно к Вали.

— Но то, что я виновна в своих грехах, не освобождает тебя от твоих собственных.

Парень скривил губы.

— И теперь ты как какой-то праведный воин будешь сражаться на защите преданных? Не надо меня смешить. Ты ничем не лучше и не хуже меня.

— Может, я и не лучше, — Райнаре тряхнула головой — но уж точно не хуже. Как минимум я знаю, что поступала неправильно, даже если раньше я слишком боялась признать это. Он научил меня этому. Тому, что сожаления ничего не стоят, если я не сделаю шаги, чтобы встретится с этим лицом к лицу. Тому, что даже такая трусиха как, я все же может быть смелой по своему. Тому, что, даже если я совершила ошибки в прошлом, это не значит, что я не могу поступать верно сейчас.

Инаэрион материализовался в ее руке, светящийся и сверкающий, его остриё пылало праведным огнём.

— Идите и убейте вашего дракона. — бросила она через плечо тем, кто остался позади. — Оставьте его нам.

Ей не нужно было оборачиваться, чтобы удостовериться в том, что они сделали так, как она сказала. Её взгляд оставался направлен на её оппонента, чей собственный взгляд был устремлен на копье, сжатое в ее руке.

— Единственная причина, по которой мы ведём эту беседу, — мягко сказал Вали — заключается в этом копье.

— О, я знаю. — совершенно очерченные губы растянулись в знакомой, мстительной ухмылке, на какую непорочный ангел не должен быть способен. — Что сделает это ещё более особенным и запоминающимся, когда я вобью его тебе в глотку и вытащу из твоей задницы.

* * *

Зеруил сумел спастись от слюнявых челюстей и вернуть свой меч, но даже так сражение с драконом было той ещё задачкой. Нидхёгг не давал ему ни секунды передышки. Он пользовался своей громадной тушей как оружием, тараня ангела, когда тот пытался как следует замахнуться Беллумом, чтобы нанести фатальный удар. Зверь постоянно вдруг оказывался рядом, когти рассекают и рвут, огромные челюсти щёлкают перед лицом. Зеруил был вынужден бить почтенным клинком по рылу дракона грубо, наотмашь, чтобы отогнать его, и эффективность этих ударов была невелика. Клинок Ангелов просто не был предназначен для такого. Его форте были изящные, элегантные удары, а не грубая, поспешная рубка.

В отчаянной попытке Архангел рискнул и выбросил порыв пламени из своих раскрытых крыльев. Огненные перья взревели в пылающем зареве, направленном в рыло дракона. Нидхёгг отшатнулся от ударившего в его чешуйчатую морду пламени, на миг оказавшись дезориентированным.

Зеруил заметил свой шанс. Малюсенькую щель в обороне дракона. Крошечную трещинку в его защите, столь незаметную, что любой меньший воин пропустил бы её. Ничтожную. Даже меньше того.

Он провёл через неё свой меч. Беллум пал серебристой расплывчатой тенью, оставляющей за собой след жаркого белого огня.

Нидхёгг был быстрее. Его рефлексы хищника просто превосходили всё, что мог выдать ангел. Дракон изогнул шею, и Беллум отсёк шип вместо головы, на которой тот рос.

В раздражении от промаха у Архангела вырвался бессловый возглас. Он собрался, зная, что ответный удар будет ещё смертоноснее из-за взятого на себя риска, понимая, что слишком вытянувшись, он раскрылся и стал уязвимей.

Атака пришла в форме ледяного дыхания, столь мощного, что сдуло крылья с его плеч. Слой за слоем инея накладывало вырывающееся из пасти дракона свирепое дыхание. Его сила была столь велика, что пылающие крылья ангела превратились в тусклые угольки, мерцающие за его плечами. Зеруил завопил в лицо бури, пытаясь демонстрировать её творцу свою непокорность, пытаясь сократить дистанцию, чтобы воспользоваться своим мечом, когда его крылья оказались бесполезны. Это было как попытка шагнуть в сердце урагана, попытка войти в пасть торнадо. Иней обдавал его со всех сторон, покрывая его доспех, покрывая конечности, создавая ледяные сталактиты, болезненно отдающие в его суставы. Леденящий эффект дыхания Нидхёгга отдавался и внутри. Зеруил ощущал, как кровь в его венах загустевает, органы в теле замерзают, само сердце замедляет биение по мере того, как дракон продолжал покрывать его морозным штормом. С Беллумом, зажатым в руке, ногами, твёрдо стоящими на земле, Архангел превратился в кристалл, статую, покрытый инеем от его рыцарского шлема до латных ног.

Презрительный смех дракона прозвенел гулким эхом, когда он глянул на свою замороженную жертву.

— Посмотри на себя, Зеруил. Столь идеальный. Столь белоснежный. Прямо жалко разбивать тебя на части, чтобы съесть. С другой стороны, я всегда могу проглотить тебя целиком.

Монструозная голова приблизилась, намереваясь так и сделать. Пойманный в своей ледяной тюрьме, ангел мог лишь следить, как шипастое рыло приближается. Пасть распахнулась, продемонстрировав наполняющие её ряд за рядом убийственных клыков.

Они щёлкнули в считанных сантиметрах от Зеруила, промахнувшись лишь из-за пурпурной вспышки взрыва, сдетонировавшего в земле под ними.

— Эй, ты! Почему бы тебе не выбрать противника по размеру?

Расширенные зрачки Нидхёгга, наполненные презрением, мелькнули в сторону парящей поодаль фигуры, чья кобальтово-синяя пушка ещё дымилась после разряда. Долгий страдальческий вздох вырвался из его рыла.

— Прошу простить, нужно разобраться с этой помехой, лезущей не в своё дело.

Дракон лениво отвернулся от своей замороженой добычи. Он величественно поднялся со своей прилёгшей позиции — колоссальный гигант, массивный пласт мяса, чешуи и зубов. Когда он поднялся в полный рост, его крокодилова голова нависала над окрестными крышами.

— И что, могу я спросить, ты намерен делать, если я откажусь?

Иссей ухмыльнулся и направил на него Усиленный Механизм вместе со своей молниевой пушкой.

— Я надеру тебе задницу этим!

Глаза Нидхёгга оказались прикованы к багровой перчатке, словно у кота, глядящего на пойманную мышку.

— Ддрайг — изумрудный самоцвет вспыхнул в ответ. — Багровый Император. Мой старый враг.

— Если ты знаешь, что такое Усиленный Механизм, — меж металлических когтей возник прямой клинок с мерцающими краями — то ты должен знать и это!

На морде зверя была ясно написана насмешка.

— Аскалон. Меч Драконоубийца — он сделал шаг в сторону дьявола. — Очень впечатляюще, но тебе не кажется, что несколько преждевременно показывать мне всю свою силу? Теперь я знаю, на что ты способен.

— Неа! — весело произнёс парень. — Я совершенно не беспокоюсь! Потому что я собираюсь вытереть тобой пол так быстро, что это даже не будет иметь значения!

Нидхёгг испустил рычащий смех. Он начал ступать в сторону Иссея, в каждом его шаге была хищная угроза.

— Такая бравада заслуживает того, чтобы преподать урок — голос дракона звучал почти как мурлыканье. — Такая наглость требует наказания. И я... Я буду инструментом этого наказания.

Гора плоти и чешуи продолжила своё уверенное, заносчивое шествие к Иссею, зайдя прямо в подготовленную засаду.

Акено и Риас поднялись в воздух, с их ладоней срывалась сырая сила. Удары демонической энергии врезались в бок зверя. Святая молния обожгла другой. Вместе две девушки поймали дракона в суровом перекрёстном огне, заставившем его отшатнуться.

Нидхёгг наклонил шею взглянуть на эти новые угрозы. Он раскрыл челюсти, чтобы выдохнуть своё леденящее дыхание на двух дьяволиц. Зрелище Аскалона, пролетевшего мимо его головы, остановило его. Красные глаза, исполненные ненависти, проследили за мечом. Она расширились, когда клинок уверенно замер в руке Кибы.

Мечник уже заносил его для атаки, приближаясь к спине дракона на ошеломительной скорости. Слишком поздно Нидхёгг осознал, что происходит, и слишком поздно из его рта ударил поток льда. Киба перепрыгнул струю мороза одним текучим движением, крылья на его спине обеспечили ему необходимую инерцию, чтобы пронестись над ним. Парень ракетой метнулся к боку дракона и вонзил Аскалон в плоть над его бедром. Один удар сердца он висел там, а затем его вес протащил его и клинок вместе с ним к земле. Оставшаяся рана была достаточно широка и глубока, чтобы в ней можно было провести рукой.

Нидхёгг заревел. Его шкура была непробиваема для любого оружия, кроме самого зачарованного, неуязвима для почти любых, кроме самых лучших, клинков, но Аскалон — совсем другая история. Меч Святого Георгия был анафемой драконьего племени. Его клинок становился острее, когда прикасался к драконьей коже, и остриё утончалось, пронзая драконью плоть. Это, и вдобавок святая аура клинка была достаточно сильна, чтобы любая рана от него была словно облита кислотой.

Разъярённый сводящей с ума болью, Нидхёгг полностью перестал обращать внимание на Риас и Акено, и сфокусировался на Кибе. Зверь попытался поймать парня между своих огромных когтей, пытаясь раздавить маленького, хрупкого смертного, посмевшего его ранить. Мечник присел, когда когти размером с человека взмахнули в его направлении, и отскочил, когда они ударили в землю. Рефлексы дракона были впечатляющи, но как Рыцарь Киба просто был быстрее. Он воспользовался этим своим преимуществом, танцуя на самую малость дальше, чем доставал монстр, привлекая его внимание к себе, но никогда не делая пауз, достаточных, чтобы его противник мог воспользоваться всей своей силой. Единственным недостатком этой тактики было то, что он не мог атаковать. Даже доля секунды нерешительности грозила расчленением от когтей Нидхёгга, так что мечник был вынужден сконцентрироваться только на уклонении, ценой атаки. Киба решил эту проблему, швырнув Аскалон высоко в воздух, как перед ним сделал Иссей.

— Меч! — во всё горло выкрикнул он.

Ирина, вращающаяся и завихряющаяся фигура, расплывчатая от скорости. Меч девушки уже был обнажён — её собственный Экскалибур, и он вгрызся в ногу дракона, когда массивная конечность поднялась. Другая рука поймала Аскалон, взмахнула, и отсекла один из когтистых пальцев.

Нидхёгг запрыгал от боли, ударяя по земле оставшимися целыми ногами. Рыло зверя буквально пустило пену от ярости. Он щёлкнул челюстями в сторону Ирины, которая уже отпрыгивала в сторону.

— Меч!

Киба уже был здесь, бросаясь к падающему клинку. Он пронырнул под огромной тушей зверя, оставив на животе дракона рваную рану.

— Меч!

Ксеновия. Чистая экономия движения. Аскалон поднялся и упал в её опытных руках, и Нидхёгг отдёрнул рыло; на его морде осталась кровавая рана.

— Меч!

Ирина, прощупывающая уколами. Она отклонилась назад, избегая горизонтального взмаха убийственных когтей, и оставила пару колотых ран в промчавшейся над ней лапе.

— Меч!

Стая жужжащих пчёл — вот на что было похоже это трио. Они чрезвычайно эффективно использовали тактику "ударь и беги", атакуя тогда и с той стороны, когда и где дракон отвлёкся, и немедленно отступая, когда на них падал взгляд багровых глаз. Аскалон постоянно перемещался между ними, оставаясь в руках одного пользователя лишь ровно настолько, чтобы нанести новую рану, а затем стремительно перейти в новые руки. Вопли агонии Нидхёгга стали лихорадочными по мере того, как количество оставляемых святым мечом ран становилось слишком большим, чтобы сосчитать. Его разъярённый взгляд постоянно перемещался с одной на другую мечущуюся фигуру, пытаясь зафиксировать их, чтобы наконец сделать с ними что-то. Однако его бдительность не работала со скоростными, стремительно налетающими врагами вокруг него; дракон просто не был способен защититься, когда засада перешла к следующей фазе.

Десять бронированых фигур бросились вперёд из руин, табарды развеваются на ветру, алебарды в их руках направлены вперёд. Они набросились на передние ноги зверя; их алебарды рубили широкими взмахами. На каждом древке было закреплено рунное лезвие массового производства; они не обладали той святой аурой, что Аскалон, даже близко не приближались, но если ударить достаточно раз, то даже самый тупой меч пробьёт кожу.

И это прекрасно описывало подход Рыцарей Храмовников. Они безжалостно рубили ноги дракона, пока тот отвлёкся, компенсируя слабость своего оружия пылающим фанатизмом и чистой целеустремлённостью. А в это время Акено и Риас продолжали кружить над ними сверху, поливая дракона разрушительной силой. И к ним присоединился Иссей со своей пушкой, терзая и без того страдающее тело зверя непрекращающимся обстрелом.

Вместе, безупречно сражаясь, как один, объединённые силы людей и дьяволов сумели отогнать дракона от Зеруила к стенам Академии Куо.

Нидхёгг принялся раздражённо бить своим шипастым хвостом оземь. Наполненные гневом удары заставили землю дрожать, и это застало Кибу в момент броска. Парень споткнулся, дёрнул рукой — и Аскалон вылетел из его рук не в ту сторону, оказавшись вдалеке от потянувшихся пальцев Ксеновии. Меч, кувыркаясь на лету, серебристым диском пронёсся в воздухе, и очутился в руках, возможно, наименее подходящих для его использования. Чисто инстинктивно девушка схватила его за рукоять, направив остриё вверх.

— Эм... — Асия моргнула в сторону своего нового меча — Спасибо?..

Долю секунды спустя опустились драконьи когти, дабы сокрушить единственную смертную, кто вроде бы безвредна.

Это не могло быть более идеальным моментом. Чешуйчатая ладонь ударила с ужасной силой, опускаясь, и напоролась на мерцающее остриё Аскалона, с теми же последствиями, как у человека, наступившего на гвоздь.

Момент молчания, когда все уставились на девушку, всё ещё держащую меч, который сейчас застрял в лапе дракона. Асия робко отпустила рукоять, когда массивная лапа над ней дёрнулась от боли.

— Эм... Извините?

Нидхёгг заревел, завыл, пытаясь вытащить жгучий клинок, застрявший меж его когтей. Зверь заколотил конечностями, нанося раненой лапой удары по земле в попытке избавиться от агонии, вызванной этим "самострелом".

— Узрите! — один из Рыцарей Храмовников указал своей алебардой. — Святая Ведьма нанесла зверю болезненный удар! Воистину, она святейшая среди ведьм!

Его товарищи подхватили энтузиазм, и принялись рубить лапы дракона с обновлённым рвением, несмотря на то, что Асия поспешно замахала руками, отгораживаясь от похвал.

— Эм, нет, я ничего не сделала...

Неподалёку от неё Киба со смесью вины и растерянности уставился на происходящее. Совсем не помогало то, что к нему подлетела фигура, лыбящаяся от уха до уха, словно Чеширский Кот.

— Не говори этого — предупредил его мечник.

— Ты промахнулся — Иссей всё-таки то сказал.

Парень вздохнул.

— Я не промахнулся. Я не рассчитал дистанцию. Есть разница.

Иссей кивнул. Его лицо стало нехарактерно серьёзным.

— Вот как это сейчас называют?

Киба поморщился; в это время дракон, в лапе которого всё ещё торчал Аскалон, продолжал буйствовать на территории школы. Дьявол медленно прикрыл лицо ладонью.

— Мне этого никогда не забудут, верно?..

* * *

К тому моменту, как Нидхёгг сумел наконец вытащить меч из своей лапы, они прижали его к горе обломков камня, в которую превратилась Академия Куо. Несколько зданий ещё стояли, и их крыши оставались упрямо целыми, но большая часть Академии была разрушена — если не обстрелом Бригады Хаоса, то морозным дыханием дракона. Была ирония в том, что кладбищем дракона станут созданные им самим руины.

Злобный взгляд существа метнулся к окружающим его фигурам, перекрывающим его пути отступления, прижимающим его к стенам школы. Его обезумевший взгляд сфокусировался на Аскалоне, возвращённом и сейчас покоящемся в руках Иссея.

— Ваша маленькая засада сыграна, а я всё ещё стою, — выплюнул дракон — и никто из вас не достаточно храбр, чтобы нанести финальный удар.

Никто из них не сказал ничего, просто продолжая следить, ожидая.

— Ваше молчание говорит о вашей трусости — издевался Нидхёгг. — Хватит бежать. Хватит отступать. Приблизьтесь и позвольте мне испытать на что вы способны зуб к зубу, коготь к когтю.

Риас кивнула в сторону крыши школы, словно подавая некий скрытый сигнал.

Дракон фыркнул.

— Если вы думаете, что я попадусь на что-то по...

Он умолк, когда пять пар бронированых ног опустились на его хребет.

— Приветствую. — Нидхег вытянул шею назад и встретился взглядом с мерцающим каплевидным визором грубого скошенного шлема — Я Адельмар, Рыцарь-Кастелян этого благородного отряда.

Пять шоковых кувалд поднялись вверх в унисон, навершия молотов окутывали танцующие линии колдовской энергии.

— И я говорю тебе это, потому что тебе следует знать имя человека, что убьет тебя.

Зрачки зверя расширились от осознания, и в тот же момент молоты врезались в его спину. Ни одна из них не пробила толстую драконью шкуру. Но им это было и не нужно. Каждый удар молота с громовым грохотом высвобождал сокрушающую энергию, прокатывавшуюся волной по его внутренностям. И, продолжая вбивать свои боевые молоты в звериную шкуру, паладины продолжали наносить серьезный урон горе плоти под ней.

Всю тушу Нидхёгга трясло от яростных ударов. Он пытался двинуться, пытался скинуть с себя бронированные фигуры, закрепившиеся на его спине, но шок от каждого громового удара сводил его мышцы судорогой. Он был заперт под своей шкурой. Преданный собственным неуправляемым телом, дракон испустил долгий оскорбленный рев, когда его ноги окончательно подломились под ним. Он рухнул, перевернувшись на спину. Паладины спрыгнули, спасаясь от участи быть раздавленными под его тушей, а затем они были уже сверху на уязвимом брюхе, терзая его клинками, вскрывая алебардами как консервными ножами и взрывая молниями и демонической энергией. Они были как муравьи, облепившие гораздо большее животное, откусывающие от него маленькие кусочки, один за другим.

Аскалон поднялся и опустился в последний раз, его заточенная кромка погрузилась драконью грудь. Нидхёгг дернулся раз, содрогнувшись всем телом, прежде чем рухнуть, полностью затихнув.

— Ну, — Киба моргнул — это было как-то... разочаровывающе.

Иссей спрыгнул с неподвижного тела существа и ухмыльнулся.

— Или просто мы так хороши. (Daneal — Перекат-перекат-бэкстаб! Перекат-перекат-бекстаб! И ни один дракон не уйдет, не оставив на прощание хотя бы хвост.)

— Не могу поверить, что у вас получилось... — они подняли взгляды чтобы увидеть планирующую к ним Райнаре, за которой следовала троица её последователей. С руки женщины капала кровь, текущая из болезненной рваной раны чуть ниже плеча. Архангел приземлилась перед телом дракона, и уставилась на неподвижную гору мяса с чем похожим на изумление.

— И это после того как я решила, что это было идиотским заданием.

Асия глядела на нее из-за спины Иссея. Бывшая монахиня закусила губу, будто приняв какое-то решение, прежде чем потопала к своей бывшей мучительнице. Увидев ее приближение Райнэре отдернулась, ожидая слов порицания, вспышки гнева, или даже нанесенного в его порыве удара. Ничего из этого девушка не сделала, и как только она остановилась перед ангелом возмездия, то уперла кулачки себе в бока в жесте сурового неодобрения.

— Вам действительно следует быть более осторожной в будущем, Райнаре-сан. — Асия погрозила женщине пальчиком, как мать, отчитывающая своего ребенка. — Вы всегда оказываетесь ранены прежде всех остальных, даже когда я ещё была с вами.

Секундой позже сила Сумеречного Исцеления активировалась, и порез на руке Райнаре закрылся, свежеисцелённая рана слилась с окружающей её плотью.

— Вот, — девушка улыбнулась — Теперь лучше.

— Я... — это выглядело так, как будто женщина пыталась что-то сказать, но была слишком охвачена эмоциями, чтобы выдавить из себя пару связных слов — Я...

Асия просияла.

— Всегда рада помочь.

Райнаре покраснела. К счастью, она была избавлена от смущения Иссеем, занявшим место бывшей монахини.

— Ты сделала это? — спросил парень. Его взгляд был на удивление серьезным.

Ангел возмездия моргнула. Любопытство помогло ей вновь обрести свой голос.

— Я сделала что?

Иссей продолжил серьёзно смотреть на нее.

— Ты воткнула копье ему в глотку и вытащила через его задницу?

Медленная, понимающая улыбка наползла на лицо женщины.

— Он сбежал, прежде чем я смогла.

Дьявол мрачно кивнул.

— Значит, он трус. По крайней мере, ты пыталась.

Райнаре пожала плечами, свободное, естественное движение, на которое она была не способна в былые, темные времена.

— Справедливости ради, — она кивнула на последнюю фигуру парящую в воздухе, в данный момент спускающуюся на крыльях черных перьев — мне помогали.

— Не принимай ошибочно отступление Вали за трусость, парень — на обветренном, бородатом лице Баракиэля прочно укоренилось хмурое выражение, когда он коснулся ногами земли. — Он может быть помешанным на сражениях маньяком, но он не дурак. Он хорошо изучил значимость терпения и хитрости под опекой Азазэля. Тот факт, что он готов отложить свою жажду битвы и отступить, говорит о высокой цели, которой он еще не достиг. И это не сулит нам ничего хорошего.

Строгий взгляд Григори переместился от Иссея на неподвижное тело позади него.

— Но несмотря на свой методичный подход, он определенно не ожидал такого. Хорошая работа.

И затем мужчина двинулся дальше, пройдя мимо них к главной причине своего прибытия.

— Акено... — Падший Ангел попытался улыбнуться, попытался передать свои намеренья через искривленные вверх губы, и полностью провалился. На его утомленном, потрёпанном лице улыбка смотрелась как угодно, но только не как улыбка.

— Дочь...

В противовес, фигура девушки источала презрение, начиная с гримасы враждебности вырезанной на ее чертах, заканчивая ее движениями. Она отодвинулась, когда Баракиэль попытался приблизиться

— Мне нечего тебе сказать.

Мужчина посмотрел удрученно, но решительно взял себя в руки.

— Как... Как ты?

Взгляд, который послала ему Акено, описывал ее мысли так, как не смогли бы слова.

Поодаль, Иссей покачал головой, глядя на эту сцену.

— Мне даже жаль его.

— Мне тоже, — согласилась Риас — но не думаю, что нам стоит встревать.

Девушка двинулась к скованной фигуре Зеруила, все еще заключенного в свою ледяную тюрьму.

— А теперь, как бы нам его оттуда достать?

— Позвольте нам — подойдя, Адельмар поднял свой массивный молот. Позади него его бойцы разошлись в дисциплинированном построении. Некоторые из них обрабатывали свои ушибы от падения с драконьей спины.

Киба с сомнением взглянул на кувалду, закинутую мужчиной на плечо.

— Не слишком ли это чрезмерно? Вы можете промазать.

— Я постараюсь быть аккуратным. — Паладин усмехнулся, заводя молот назад для удара — К тому же, если я промахнусь, я уверен, что вы, дьяволы, сможете склеить его обратно.

Потребовалось два полноценных удара, чтобы лед треснул, и третий, чтобы расколоть его окончательно. Освобожденный от своей морозной темницы ангел со стоном рухнул на колени. Когда-то пылающие крылья, простирающиеся за плечами, теперь висели на его спине мокрыми тряпками. Они тлели вместо того чтобы гореть, дыхание дракона притушило их ярость. Тем не менее, Зеруил поднялся, суставы протестующе заскрипели. Первым, что сделал Архангел Мощи поднявшись во весь рост, это отмахнулся от стремящихся ему помочь рук.

— Мне не нужна ваша помощь... — слова, прорычавшие из-под рыцарского шлема, были так же холодны, как тот лед, из которого был спасен говоривший их.

Киба опустил взгляд на свою отвергнутую руку, презрительно откинутую ангелом в сторону, а затем на надвинувшуюся громаду Паладина, стоящего рядом с ним.

— Вам стоило бы промазать.

Адельмар упер свое оружие в землю перед своими стопами. Шлем мужчины скрывал его эмоции от взгляда, но недовольство, излучаемое его фигурой, говорило о его неодобрении.

— Согласен.

— Вы в порядке, сэр? — Риас постаралась быть доброй, несмотря на вопиющее оскорбление со стороны Зеруила. — Если вам еще нужна поддержка, то мы с радостью вам ее окажем.

Ее попыткам дипломатии также был дан отпор.

— Не говори со мной, дьявол. — прорычал Архангел — Я терплю ваше присутствие за свое освобождение, но у терпения моего есть пределы. Не заставляй меня переступать через них. (Давыдов: грязные ксеносы, я оставлю вас в живых, но не испытывайте моего терпения...)

Риас отвела взгляд, пряча свою злость. Ее свита была менее успешна в скрывании своего негодования. И Киба, и Иссей смотрели на ангела с неприязнью. Даже на лице Конеко, которая не показывала никаких эмоций, проявилось ощутимое мерцание гнева.

— Эти дети спасли тебя, Зеруил — голос предотвратил превращение зависшего в воздухе напряжения во что-то более серьезное, чем обиды. Они повернулись к идущему к ним Баракиэлю. Мужчина отказался от попыток поговорить со своей дочерью. Бородатое лицо Григори хмурилось все больше по мере его приближения.

— Без их вмешательства ты бы уже определённо был мертв. Это такое серьезное преступление, признать их храбрость и отвагу, когда они так открыто показывают их тебе? (Daneal — Кстати говоря, с его возрастом и Паладины с Храмовниками запросто за детей сойдут. Что такое полтинник рядом с парой десятков тысяч лет?)

— Подвиги нескольких дьяволов, совершенные во времена мира не сотрут зверства, творимые во времена войны остальными из их рода — сказал ангел без малейших угрызений совести. — Они все еще остаются злом и богохульством, как и их предки в Великую Войну. Праведная душа не забудет ни малейшего неуважения, и не простит его.

Пылающие изумрудные глаза прошлись по фигуре Баракиэля в еле сдерживаемом отвращении.

— Но я не жду, что предатель и ренегат сможет это понять. (Daneal — Что же, не все ангелы Пали потому что они были злобными редисками. У некоторых были вполне уважительные причины... И причины некоторых находились на Небесах, а не под ними.)

— Вау — разорвал установившуюся тишину Иссей — Ну он и мудак.

Зеруил застыл, как будто его ударили. Когда он попытался заговорить, белая, полупрозрачная жидкость вылилась из ротовой щели в его шлеме и закапала на землю. Ангел хмыкнул удивленно при виде своей крови разлитой на полу. Он медленно посмотрел вниз, где один огромный коготь торчал из его груди. Ошеломленный и сбитый с толку Зеруил обхватил коготь руками, пытаясь понять, что произошло, в то время как сознание быстро покидало его. Толпа вокруг него отшатнулась, когда его медленно, но верно, подняло в воздух, таща, пока его пробитое тело не оказалось на высоте трёх этажей над землей. Коготь развернул его с методической, почти неторопливой медлительностью, и когда движение наконец остановилось, ангел с болью взглянул в светящиеся алым злобные глаза.

— Ты слышал это, Зеруил? — промурлыкал Нидхёгг — Ты им не нравишься. Но не волнуйся. Ты нравишься мне.

Драконья пасть раскрылась в кривой пародии на ухмылку.

— Ты нравишься мне, когда ты мертв и похоронен.

Гигантская лапа презрительно стряхнула ангела, отправив его в полет за пределы видимости, как кусок выброшенного мусора. Коготь со все ещё капающей с него кровью Зеруила воткнулся в землю. Там он размялся вместе с четырьмя другими, взрыхляя землю рваными бороздами в нетерпеливом ожидании предстоящего боя.

— Вы же не думали, что это будет легко, так ведь? — раны, что они нанесли ему, закрывались прямо на их глазах, со скоростью, на какую неспособно было даже Сумеречное Исцеление Асии — Вы же не думали, что несколько порезов и ударов будет достаточно, чтобы свалить меня навсегда, так ведь?

Длинные извилистые разрезы и глубокие колотые раны исчезали с боков зверя, а на их месте отрастала твердая рептилья шкура, покрытая шипами и чешуей. Как будто дракон реинкарнировал прямо на их глазах.

— Это было бы разочаровывающее, а я не люблю разочаровывать...

Нидхёгг сделал шаг к ним. Одного лишь вида его колоссальной фигуры было достаточно, чтобы заставить их сделать неосознанный шаг назад.

— Должен признать, что я не ожидал такой слаженной атаки — Фиолетовый язык, с насмешливой медлительностью, извиваясь, слизнул капли крови с морды монстра. — Я даже готов признать, что будь я в своей прежней форме, засада могла бы даже убить меня.

Змеиная шея опустилась, и вместе с нею голова. Огромная пасть чудовища сомкнулась на рукояти воткнутого в его грудь Аскалона и вытащила со струей мгновенно промерзшего ихора. Святой клинок был подброшен в воздух и пойман, выхвачен из воздуха той же пастью, что и достала его.

— Но теперь я стал много большим, чем простой дракон. Змея Офис живет во мне. Ее сила течет по моим венам. Отчаяние для вас, смотрящих в лицо богу.

Чудовищная голова поднялась к небу, вознося священный меч. Даже без владельца сила Аскалона продолжала действовать. Меч сжигал драконьи уста, плавил его зубы и оставлял болезненные волдыри на его языке.

Нидхёгг просто не обращал на это внимания. Безумные глаза взглянули на шокированных зрителей, наслаждаясь ужасом на их лицах.

— Это второй раунд, но сначала, давайте посмотрим как вы справитесь без своего меча дракоконоубийцы...

Пасть сомкнулась, тугая как тиски, и разломила Аскалон напополам как сухую ветку. (Daneal — Я уже ненавижу эту ящерицу.)

* * *

Геракл протолкнулся через стаю пользователей Священных Механизмов, чтобы добраться до юноши, которого они исступленно изводили. Тело его противника было покрыто бесчисленными ранами, окрасившим его униформу темными пятнами текущей крови. Некоторые из них практически смертельными, однако юноша продолжал упрямо стоять, рубя своим мечом во все стороны по головам наседающей на него орды. Героя ничто из этого не заботило. Его рука уже была сжата в кулак, и он рассмеялся в сторону своего врага, пока тот был отвлечён.

Послышался четко различимый звук ломающихся костей, и Геракл на мгновение имел удовольствие видеть, как обычно безмолвное лицо перекосилось от боли. Парень продолжил еще новыми ударами, шквалом ударов кулаков, каждый из которых содержал сокрушительную мощь и молниеносную скорость. Юноша словно увядал под ураганом ударов, словно вминался в себя. Геракл рассмеялся, чувствуя как проминается грудная клетка противника, разрывая его органы. Его тело искривлялось и деформировалось под бесчисленными ударами.

От последнего удара юноша покачнулся и сделал три шага назад. На его груди остался след, явственная вмятина в грудине, но он не упал. Геракл зарычал, глядя на это. Вариативный Детонатор активировался в его руке. С победным криком герой швырнул сжатый кулак с активированным Священным Механизмом в лицо своего противника.

Энергия, высвободившаяся во взрыве, волной прокатилась по полю боя. Едкий дым повалил во все стороны, скрывая происходящее из виду. Парень улыбнулся, поскольку ощутил, что удар пришёлся во что-то. Улыбка сползла с его лица, когда дым рассеялся, открывая картину стиснутого кулака, упирающегося в поверхность окованного бронзой щита.

— Ты напоминаешь мне кое-кого знакомого...

Лицо воина было скрыто под маской Коринфийского шлема, украшенного гребнем из конского волоса, возвышающегося над округлой каской. Его туловище было защищено кирасой с выгравированными мускулами. Отлитый из бронзы нагрудник изображал вершину телесного развития человека. Украшенные орнаментом поножи укрывали его голени, сложная защита ног была покрыта вырезанными узорами.

— Очень красив, он был. Очень лих. И хороший лучник. А ещё у него была привычка воровать чужих жен. Целая война началась из-за этого.

Геракл стиснул зубы, ощутив, как его пересиливают, тесня назад, его собственный кулак приближается к его лицу давлением гоплона и стоящей за ним силой.

— Тем не менее в сердце он был трусом. Сбегал от каждой хорошей драки.

Копьё возникло из ниоткуда, слишком быстро, чтобы его различить. Герой едва успел отпрыгнуть, чтобы не дать себя рассечь. Его оппонент усмехнулся и продолжил наступать, прямой, уверенный, и выражающий это в позе и походке. Щитом, что держал перед собой, он не только блокировал, но и бил, и когда на его пути встали безмозглые люди, бронзовый барьер врезался в их лица, дробя кости.

— Его звали Парис.

Геракл зарычал, когда Легенда бульдозером пробил себе путь через стаю пользователей Священных Механизмов. Герой принялся кидать отдельных дронов на путь фигуры в тщетной надежде остановить его неуклонное продвижение. Затем свою роль сыграло копьё, каждым выпадом заканчивающее утратившие разум жизни.

Под шлемом в Коринфийском стиле, темные умные глаза, остающиеся прикованными к задыхающейся фигуре Геракла, наполнились солдатским весельем.

— Ублюдок подстрелил меня в ногу. (Давыдов: когда-то он тоже был приключенцем, но потом стрела попала ему в колено...)

* * *

Ошибкой Геракла было то, что он слишком поздно воспользовался своей полной силой. Это дало оппоненту время собраться, чтобы сопротивляться. Зигфрид не собирался допустить этой ошибки. Герой направился к неприкрытой спине парня, двумя руками сжимая Грам. Через секунду к мечу присоединились четыре других, каждый из них — демонический клинок, каждый сжат в чешуйчатой серебряной руке с активированым Двойным Критическим. Прямолинейный Бальмунг. Изогнутый жнец смерти, Тирфинг. Нотунг, гарда которого походила на зубчатые лучи разбитой звезды. Дайнслейф, подобный сосульке клинок зазубрен, как зубы акулы.

Это был перебор. Больше чем перебор. Но чтобы гарантировать, что кто-то останется мёртв, никакого перебора не бывает слишком много.

Зигфрид ударил всеми пятью своими мечами в спину своего оппонента, безразличный к тому факту, что это было скорее хладнокровное убийство, что победа в сражении. Слишком легко. Слишком легко.

Так что он не удивился, когда лезвие в форме полумесяца на длинном древке опустилось на его голову в ответ. Он почти ожидал этого. Ничего никогда не бывает так легко.

Бальмунг и Тирфинг безупречно блокировали атаку, скрестившись над его головой. Он блокирует алебарду и убьёт её хозяина, а затем вернётся к прежней цели. Это был точный план. Хорошо продуманный. Истинный воин, чувствующий себя как дома на поле боя. Уверенный. Собранный.

Большой клинок столкнулся с двумя демоническими мечами с болезненным для ушей треском. Балмунг и Тирфинг не выдержали, опускаясь вниз под огромной, неудержимой силой.

Встревоженный, Зигфрид поднял два других драконьих клинка, и Нотунг с Дайнслейфом присоединились к мечам-собратьям, формируя над его головой крест. Изогнутый клинок столкнулся с ними и отправил все четыре вниз, в лицо их хозяина.

В отчаяньи герой поднял Грам, одна рука на рукояти, ладонь другой поддерживает клинок. Он направил его вверх, удерживая горизонтально, и попытался остановить опускающийся вес собственной впечатляющей силой. Клинок-полумесяц остановился на волосок от того, чтобы врезаться в его лицо. Но его сила, давление, должно было куда-то уйти.

У Зигфрида вырвался возглас удивления, когда его колени врезались в землю, он простонал от напряжения, когда всё его тело оказалось отброшено вниз.

— На перевале Хуаронг я позволил предателю уйти.

Лицо воина было красно-коричневым, как финик, со столь густыми бровями, что они походили на извивающихся шелкопрядов. Он был одет во всё зелёное; длинный изумрудный плащ свисал с его плеч по спине. Под плащом серебристо мерцала под солнечным светом ламеллярная броня. Одна его рука лежала на древке алебарды, всё ближе прижимая мерцающее лезвие к лицу Зигфрида. Другая поглаживала его длинную, величественную бороду.

— На Центральных Равнинах, я служил в армии предателя, сражаясь с узурпатором, и срубил двух его лучших генералов.

Герой попытался оттолкнуть клинок от себя, шесть рук и их демонические клинки боролись с одним. Он не мог этого сделать. Он словно пытался сдвинуть недвижимый объект, пытался поднять неподъёмный вес.

— Я сделал то и то, поскольку верил, что все великие личности врождённо праведны, что у всех лидеров есть по крайней мере доля достоинства.

Стая пользователей Священных Механизмов окружили фигуру, пытаясь пронзить его свежематериализованное тело, пытаясь прорвать когтями ярко-зелёную ткань вокруг него. Алебарда поднялась в руке воина текучим движением.

— Я ошибался.

Два взмаха. Два взмаха, и все они пали перед ним. Рассечённые большим клинком алебарды. Скошенные, словно стебли зрелой пшеницы.

— Если бы только я был строже. Если бы я не сдержал свою руку, то сегодня не было бы новых Цао Цао.

И оружие вновь опустилось на Зигфрида, обрушив свой огромный, колоссальный вес на его плечи, вышибая дух из его лёгких во второй раз.

— Ибо герой может умереть в бесчестьи. Его тело может сгнить, и его душа может страдать, но наследие его живёт. Его честь, его праведность, его упорная воля, что влияет на взгляды будущих поколений.

Тирфинг завизжал, когда нагрузка стала слишком велика, сущность внутри него завыла от безжалостной силы давления. Нотунг сделал то же, издавая болезненный стон, пытаясь освободиться от превышающего его силы веса.

Лицо воина наклонилось взглянуть на вызываемое им разрушение. Рука, что держала алебарду, слегка согнулась.

Все пять демонических мечей, сомкнутые в блокирующем кресте, не выдержали одновременно.

— И причина, почему Зелёный Дракон столь тяжёл — потому что у тебя нет чести.

* * *

Жанна вела дуэль с женщиной, столь похожей на неё внешне, что они могли бы быть отражениями друг друга. Но в то время как героиня была одета в обтягивающий боевой костюм, её аналог была закована в узорчатый доспех, украшеный по краям золотыми линиями. И в то время, как девушка фыркала от напряжения боя, её оппонентка была исполнена лучистых улыбок и солнечного смеха, в то же время будучи оскорбительно вежливой со своими подсказками.

Их клинки вновь скрестились, меч, созданный из святого света, лязгнул о совершенно обычный длинный меч, и каким-то образом тому, что создан из света, приходилось хуже.

— О, видишь? У тебя уже лучше получается — голос женщины тёк мягким, нежным звоном, подчёркнутый лёгким акцентом, от которого звучал лишь приятнее. — Но если бы ты ударила чуть быстрее, то поймала бы меня в весьма неловком положении.

Жанна с рычанием отпихнула свою противницу. Её меч стал размытым бликом белого света, когда она погналась за врагом, он танцевал в её руках элегантными, изящными движениями, почти слишком быстрыми, чтобы их различить.

Все они оказались блокированы с виртуозной лёгкость, и вновь два меча столкнулись у рукояти. Лицо её врага было искренне желающим помочь, честно заботливым, и тем сложнее было это выносить.

— Это было очень хорошо! Но могу я предложить добавить твоему стилю немного разнообразия? Пара выпадов там и тут должны сработать. Возможно, время от времени менять направления замахов? Это будет очень сложно предсказать оппоненту.

Жанна стиснула зубы в ответ на участие в голосе женщины.

— Заткнись!

Бронированная фигура наклонила голову в жесте невинной озадаченности.

— Ой, ну почему ты всё время такая сердитая? Знаешь, это вредно. Девушка красивее, когда улыбается, а не хмурится. Я это знаю. Я в этом хороша. Вот, видишь? — оппонентка сверкнула ослепительной улыбкой из-за скрещённых клинков. — А теперь ты попробуй. Это сделает тебя куда симпатичнее. Особенно поскольку у тебя моё лицо.

— Заткнись! Ты не мой предок! — выплюнула героиня.

Лицо её собеседницы стало скорбным.

— Это очень ранит. Вредина. Не надо быть такой вредной. Это Правило Номер Один в общении с мужчинами. Их нужно заманивать добротой. А потом, кода он на тебе женится, можешь быть настолько вредной, насколько захочешь — женщина мрачно кивнула. — Если ты этого не знаешь, то это означает, что у тебя очень мало опыта с мужчинами. И раз уж ты мой потомок, так не пойдёт. Я могу тебя научить, если хочешь. Это будет сближающим опытом. Только мы вдвоём.

В ответ Жанна пнула её, отбросив в группу пользователей Священных Механизмов. Окружённая, атакуемая со всех сторон, женщина каким-то образом умудрилась сохранить недрогнувшую вежливость.

— Прошу прощения — произнесла она, обезглавливая мужчину, замахнувшегося на неё гигантским топором. — Пардон — удар бронированным локтём в лицо пользователя Священного Механизма. — Мне нравится твоё платье — женщине, чьё пустое лицо стало ещё более невыразительным, когда в него вонзился меч. К тому времени, как она зарубила их всех, женщина начала напевать себе под нос.

— Это из-за Него, верно? — их мечи снова принялись рубиться друг о дружку. — Я тебе из-за этого не нравлюсь?

Глаза Жанны ошарашенно раскрылись.

— Чего?

— Бог — серьёзно произнесла её оппонентка. — Я знаю, все историки говорят, что я просто слышала голоса в голове, но это на самом деле неправда. Он действительно говорил со мной.

Женщина выглядела задумчивой.

— Хотя, если об этом подумать, Он мог быть извращенцем. Как-то раз Он сказал мне, что Он всегда смотрит на меня. Я спросила Его, что насчёт тех моментов, когда я купаюсь или пользуюсь уборной, поскольку это было бы очень не по джентльменски. Он сказал мне, что это по принципу "необходимого знания".

— Ты... надо мной смеёшься — вырвалось у Жанны, когда меч света оказался отброшен её в лицо клинком, который, как ни посмотри, должен был ему уступать.

— Я тебя понимаю — серьёзно произнесла женщина, полностью упустив причину неверия в голосе девушки. — И на мои вопросы он отвечал очень расплывчато. Однажды, перед очень важной битвой, я преклонилась помолиться, и когда Он ответил, я сказала ему: "Боже, если мы произошли от обезьян, то почему обезьяны ещё есть?" Он потом долго со мной не разговаривал.

Красивое лицо вновь наклонилось, исполненное вежливой задумчивости.

— Думаю, Он на меня рассердился.

— Нет! Всё не так! — голос героини соответствовал её разъярённому выражению лица. — Ты не понимаешь! Ты не должна так себя вести! Мой предок была Орлеанской Девой! Она была воином! Героем! Ты не герой! Ты просто неуклюжая дура! Ты не мой предок! Во мне её душа! Ты не имеешь с ней ничего общего!

Выражение лица её оппонентки, на котором не было ничего доброты, соединённой с сочувствием, заставило Жанну вздрогнуть.

— Души — странные штуки. Они могут вспоминать прошлые дела и воспоминания, но они не могут вспомнить, кем они были прежде. И это означает, что они забывают все причуды и странности, что делают всех нас людьми.

— Ты не можешь быть ей... — прошептала Жанна. — Ты просто не можешь... Мой предок была героем...

Их клинки наконец разошлись, освободив друг дружку, и обе сражающихся собрались для следующей стычки. Одна тяжело дышала, опираясь на свой меч, чтобы удержаться на ногах. Другая лишь улыбалась.

— Иногда — тихо произнесла женщина — герой — это кто-то, кто родился, уже обладая огромной силой. Бывает, что герой — это кто-то, получивший силу благодаря совершённым им деяниям или оружию, которым владеет. Однако чаще всего герой — это просто обычный человек, оказавшийся в ситуации, в которой никто не хочет быть. Но это и есть истинное свойство героя. Не великая сила или бесценное оружие, но способность вдохновлять окружающих на величие.

Дева подмигнула своей собеседнице, на лице которой вместо улыбки был оскал.

— Никто не записывается в герои. Мир просто устраивает заговор, чтобы сделать человека таковым.

* * *

Парень стоял вне битвы, неуверенный, стоит ли присоединяться. Его противник повернулся к нему спиной, сфокусировав внимание на стае бывших людей, пытающихся покончить с ним. Он был практически беззащитен, и было бы проще простого подобраться и вогнать клинок мех его плеч. Необходимость и приказы требовали сделать это; честь и человеческое достоинство заставляли его сдерживать свою руку. Рядом стояла его сестра, наблюдая за идущей битвой печальными глазами. Она поморщилась, когда мимо пробежал один из дронов, безмозглый автоматон, управляемый чужой волей. Их безумное наступление грозило втянуть и их в атаку. Парень остался стоять на своём месте, и опустил взгляд на красивый клинок в его руках, словно одно это может дать ему искомые ответы.

— Я знаю этот меч.

Голос заставил его обернуться. Его сестра резко выдохнула от увиденного.

Доспех рыцаря был чёрен, словно полночь, тусклые латы, окутанные тьмой. Сочленения покрывала ржавчина. Сам доспех от старости покрыт пятнами. В нагруднике была неровная дыра; рана, что пробила доспех и убила носившего его. Потрёпанный, рваный табард хлопал на ветру, подвязанный к латам на шее мужчины, и спускающийся к поясу. Какой бы герб ни был изображён на его поверхности, сейчас он был сорван, содран с ткани в жесте восстания. Шлем рыцаря соответствовал обращению с табардом. Это был не элегантный шлем в стиле Ренессанса, но грубая, свирепая лицевая пластина, похожая на морду некоего доисторического зверя. По обеим сторонам шлема торчали чёрные стальные выступы, украшения в форме суставчатых крыльев летучей мыши. Посреди шлема проходили щели визоров, а за ними тлели жуткие синие огни, злобные, пылающие угли глаз. Они остановились на парне, и словно смотрели в самую его душу.

— Я знаю этот меч — снова произнёс рыцарь.

Артур сглотнул. Это не был страх, но глядя на древнего воина, медленно приближающегося к ним, герой не мог не ощущать, что это несколько пугает.

— Я знал его, когда он был целым. Несломленым. Не запятнанным руками меньших мужей.

Парень скривился, и поднял Экскалибур Правитель в двуручном хвате. За ним Ле Фей Пендрагон смотрела через плечо своего брата на приближающуюся фигуру широко раскрытыми глазами.

— Я сражался рядом с ним. Я истекал кровью рядом с ним — пользователь Священного Механизма помчался вперёд, занося копьё света для удара. — Я убивал ради него.

Меч, сжатый в латной перчатке, едва двинулся, ограничившись легчайшим движением, и пользователь Священного Механизма рассыпался перед ним — в буквальном смысле. Рассыпался на части...

Меч поднялся от жертвы, которую столь легко прикончил, запятнанный угрюмым тёмным багрянцем.

— И в итоге я предал его.

Взгляд Артура отказывался покидать клинок. Парень узнал, что это, в тот же момент, как он возник в руке фигуры. Он вздрогнул, когда меч медленно опустился, пока его зубчатое остриё не оказалось направлено ему в грудь в безошибочном жесте вызова.

— Увидеть его сейчас в руках кого-то вроде тебя — рыцарь продолжил размеренно шагать в их сторону, глядя на них пылающими морозом глазами, оценивая их своим вечным, зловещим взглядом — невообразимая ирония.

Герой напрягся.

— Я знаю, кто ты — тихо произнёс он, когда фигура наконец остановилась перед ними.

— Знаешь? — в тоне его оппонента не было эмоций, лишь бесстрастный хрип, лишённый любых чувств. — Это хорошо. Это означает, что мы можем пропустить загадки и перейти к тому, что имеет значение.

Потрёпанная, выщербленная перчатка прикоснусь остриём демонического меча к краю Экскалибура Правителя. Два клинка потёрлись друг о друга, наполнив воздух скрипом металла о металл. Артур фыркнул, ощутив собирающийся под его ладонями мстительный жар, излучаемый рукоятью его оружия ритмичными волнами. Даже разделённые пространством и временем, фрагмент легендарного меча всё же узнал клинок, убивший его хозяина.

Несмотря на то, какой враг стоял перед ним, герой ощутил, что начинает улыбаться.

— Ничего не хочешь сказать потомку того, кого ты так бесчувственно убил?

Двое начали кружить вокруг друг дружки, словно дикие волки, прощупывая на слабости. Их клинки продолжали соприкасаться, святой металл скрежетал о демоническую сталь.

— Считается дурным тоном убийце беседовать с роднёй покойного — грубый шлем окинул его злобным взглядом. Глаза за ним засияли весельем проклятого. — Считается пустой тратой времени убийце разговаривать с тем, кого он сейчас убьёт.

* * *

Сила Асии была способна исцелить любую рану, и потому она вызвала гнев дракона. Массивные плечи Нидхёгга вздымались над девушкой, игнорируя взрывы на его шкуре и фигуры, пытающиеся прорубить её своими клинками. Пять воинов преградили его путь, пятеро смертных в силовой броне, размахивающих огромными молотами в попытке отогнать его. Их щиты были конструкциями из укреплённой стали, слой за слоем непробиваемый материал выкован в невозможно плотный пласт металла. Когти дракона проткнули их, как бумагу.

— Вот бл* — произнёс Адельмар, когда одиночный зазубренный коготь пронзил его поднятый щит и остановился в считаных миллиметрах от его лица. Секунду спустя Нидхёгг провернул коготь и вытащил его — вместе с рукой паладина, вырванной из гнезда с дождём крови и искр. Рыцарь вскрикнул от шока внезапно потерянной конечности, и неподвижно упал наземь продолжая истекать кровью из огромной раны.

Его воины справлялись не лучше.

Тарейна придавила к земле огромная чешуйчатая лапа. Стоящий за ней вес раздробил кости мужчины и вогнал его собственный таз в живот. Андрокл потерял обе ноги, скошеные когтями. Верхняя часть тела рыцаря бухнулась наземь, подёргиваясь, словно умирающая рыба. Эрнхарт сумел, размахнувшись, врезать Нидхёггу по голове; дракон слегка дёрнул головой и отбросил паладина в кучу обломков. Слабый стон, доносящийся из груды обломков теперь уже камня и брони, был единственным признаком того, что воин ещё жив.

Зигмунд оставался последним. Паладин пихнул Асию себе за спину и прикрыл обоих свои башенным щитом. Это было безнадёжным усилием, и он это знал. Тем не менее, он всё же пытался, угрожающе подняв молот в другой руке. Нидхёгг стиснул его челюстями с такой силой, что в шлеме потрескались линзы визоров. Ослеплённый, извивающийся в агонии, когда зубы-шипы пронзили его доспех и погрузились в его плоть, рыцарь страдал словно целую вечность, прежде чем зверь наконец решил отпустить его. Мотнув головой, он отшвырнул воина прочь, потрёпанного и изувеченного до неузнаваемости.

И между хищником и его жертвой больше ничего не осталось.

Страх приковал Асию к месту. Бывшая монашка не могла двинуться, несмотря на крики, призывающие её это сделать, не могла бежать, несмотря на фигуры, пытающиеся достичь её, которым преградил путь дракон. Уродливый неровный череп опустился, широко раскрыв глаза от удовольствия, когда заметил, как дрожащие руки девушки сошлись в молитве. Следующие слова прошипели, вырвавшись из свёрнутого рыла, насмешливой издёвкой.

— Где теперь твой Бог?

Асия вздрогнула. Долю мгновения спустя чешуйчатая лапа врезалась в неё, с болезненной лёгкостью подняв её в воздух. Бывшая монашка ударилась о часть стены Академии Куо поблизости и прокувыркалась клубком безвольных конечностей. Её голова обвисла на плечах, когда она осела на полу жалкой грудой.

Нидхёгг бесконечно медленно повернулся, бросив взгляд на исполненных ужаса зрителей, часть из которых застыли на ходу в попытке добраться до его жертвы.

— Раз.

Акено попыталась метнуться, чтобы спасти Асию. Хлещущий хвост монстра поймал её на лету. С оглушительным щелчком толстый отросток взмахнул, словно хлыст, и врезался в бок черноволосой красотки. Этот удар должен был сбросить её с неба; отшвырнуть вдаль, потрёпанную, но живую. Однако торчащие из шкуры зверя шипы не позволили даже этого. Один из них пронзил Акено, приколов её на шкуру дракона. Она свисала словно сломанная марионетка.

Нидхёгг рассмеялся и качнул хвостом, туда-сюда. Акено последовала за движением словно украшение, тряпичная кукла из плоти, наколотая на шип, проходящий через её живот.

— Два.

— Акено!

Этот отчаянный вопль могла издавать только Риас. Дьяволица высвободила свою Силу Разрушения в форме чёрных энергоударов. Они сдетонировали под ногами её подруги, оторвав удерживающий её шип. Без чего-то, поддерживающего её вес, девушка без слов рухнула на землю. Её пробитое тело влажно шлёпнулось о пол и немедленно свернулось в клубок, руки безвольно обернулись вокруг части шипа, всё ещё торчащей в ней.

— Нет! Нет! Нет! — рыдала Риас, приземлившись и побежав. В своём отчаянном рывке к телу Акено она споткнулась об обломок сен и упала. Не заботясь о достоинстве, она по ползла к подруге на руках и коленях, продолжая рыдать и стенать. — Нет! Нет! Нет!

Ледяной взрыв заморозил её на месте. В нескольих метрах от Акено она замерла с протянутой рукой, морозное дыхание покрыло девушку ледяной коркой, приковав к земле. Неровные ледяные сталактиты сформировались вокруг её ног. Иней покрыл её тело дорожками. Сосульки свисали с протянутой руки; несколько штук отвалились и упали, разбившись о землю. Этот звон звучал издевательским контрастом беспомощным крикам пойманной внутри.

Нидхёгг глянул на созданную им гротескную скульптуру и усмехнулся.

— К чему спешка? — его глаза блеснули. — Постой пока. Так ты сможешь понаблюдать, как твоя свита умирает.

Дракон повернулся — и фыркнул, когда струи колдовской энергии врезались в его рыло, продолжив движение по шее. Баракиэль, его лицо было искажено, превратившись в почти животную маску ярости, поливал дракона разрушительной силой, пронизывая его тело Святой Молнией. Одна рука продолжала поливать его потоками разрушительной силы, обжигая его шкуру, оставляя уродливые отметки ожогов на бугристой чёрной шкуре. Другая рука создавала огромные копья света, зазубренные, в форме молнии. Падший ангел в мстительной ярости швырял их в свою цель, и там, куда они попадали, в плоти дракона оставались огромные дымящиеся кратеры.

Нидхёгг заревел от творимого над его телом издевательства, и на какой-то миг показалось, что Баракиэль побеждает, заставляет его отступить чистым объёмом мощи, исторгающейся из его рук. Голова дракона качнулась, извиваясь, словно в танце кобры, в попытках уклониться от нитей молнии и копий, швыряемых в него. Багровые сферы глаз с ненавистью уставились на лорда Падших, выискивая возможности для удара.

— Какая ярость. Какое непокорство. Где они были, когда они убили твою жену и почти выпустили кишки твоей дочери?

Баракиэль замешкался на долю секунды. Укол вины проявился на его лице. Печаль давних воспоминаний заставила его помедлить. Эта доля секунды нерешительности стоила ему всего.

Хвост, что нанёс столь жуткую рану его дочери, вернулся с местью. Он ударил, словно таран, толстый от витых мускулов, и врезался в Падшего ангела сзади. Шипастые рога прорвали тело Григори, ударив в его спину и вырвавшись из груди. Баракиэль вскрикнул. Бьющая из его пальцев молния запнулась и угасла. Из его рта потекла кровь, пятная бороду.

Дракон фыркнул, глядя, как мужчина хватается за торчащие из его торса шипы, слабо пытаясь освободиться. Зверь проволочил свой хвост с Падшим ангелом на нём через хлам и обломки, скребя по своей жертве жёсткой, неровной землёй, обдирая его об тротуар. К тому времени, как он устал от этой придуманной себе игры, Баракиэль больше не шевелился, его тело неподвижно свисало с пронзивших его шипов. Нидхёгг для надёжности врезал им об стены Академии Куо; посыпался град кирпичей и обломков, обрушившийся на и без того изувеченое тело.

Дракон презрительно усмехнулся свисающему с его шипов неподвижному телу. Хвост равнодушно взмахнул, и Падший ангел отправился в полёт, а затем обрушился на землю. Багровые глаза с интересом проследили за этим жалким полётом, а затем сузились в злобном веселье, когда Баракиэль, прокатившись, остановился между Акено и Риас.

— Вот — голос дракона истекал фальшивым сочувствием, как змеиные клыки — ядом. — Теперь ты можешь истекать кровью рядом с тем, что осталось от твоей семьи.

Нидхёгг лениво наклонил голову, взглянув на застывших зрителей. Губы рептилии изогнулись, продемонстрировав ряды неровных зубов в жуткой ухмылке.

— Три.

* * *

Сотый дрон, убитый им, не отличался от первого, или любого между ними. Те же пустые глаза, обвиняющие несмотря на отсутствие даже легчайших эмоций; тот же пустой взгляд, укоряющий, несмотря на отсутствие даже самых простых чувств. Он не мог не сравнивать их с врагами, с которыми сражался в Башне, кривом лабиринте Тартара. Тени были карикатурами человеческих эмоций, искажениями человеческих мыслей с соответствующими пропорциями. Временами они выглядели жутко, а временами — нечеловечески изящно. Они принимали крайне причудливые формы, граничащие с комическими. Однако невзирая на эту чуждую внешность, он предпочитал иметь дело с ними. Поскольку в то время как можно сказать, что Тени, будучи отражениями человеческого разума, могут по крайней мере чувствовать, жалкие существа, окружающие его со всех сторон, были лишены даже этой крошки человечности.

Они носили человеческие лица. Они были окутаны человеческой кожей, обёрнуты человеческой плотью, опирались на человеческие кости. Они выглядели как мужчины и женщины, но они не были ими. Они просто не были... В них не было того, что делало людей людьми. В них не было души. Не было жизни. Не было способности думать за себя. Не было способности понимать мир вокруг.

Они походили на него давнего. И эта мысль ему не нравилась.

Он высвободил свой клинок из груди мужчины с влажным чмоком, и вернулся к свое работе, к лишённым эмоций убийствам. Он сражался инстинктивно. У него не было стратегии или тактики. Его усталость не давала анализировать ситуацию, мешала даже думать нормально. Всё восходило к мускульной памяти, к рефлексам, к фундаментальному человеческому желанию плюнуть в лицо угрозы. Они окружали его стаей, беспощадно атакуя, мутные лица в его мутном зрении, и он одинаково срубал всех.

Мужчина с окровавленным лицом, в его руках некий преувеличенно огромный бердыш, переменно сияющий то пурпурным, то синим. Некое энергетическое оружие, светящееся в соответствии с несуществующими эмоциями хозяина. Остриё Нигил-Меча погрузилось в его живот и поднялось вверх, проскользнув через грудь в сердце. Когда он высвободил меч, мужчина уже падал.

Женщина. Она была красива. Красива. Её руки заканчивались металлом; огромными перчатками. Это выглядело так, словно кто-то отрубил её руки и заменил их уродливыми стальными рукавицами. Там, где металл прикасался к коже, текла кровь. Из перчаток торчали громадные острые когти-лезвия. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять — искусственные Священные Механизмы. Слитые с людьми, которые не могли их использовать. Ещё один ужас,. Ещё одно преступление.

Его клинок протанцевал взад и вперёд, и женщина упала без рук, извиваясь на взрыхлённой земле, словно выползший на поверхность земляной червь.

Новый пользователь Священного Механизма подбежал, чтобы умереть на его клинке. Ещё один, на всех четырёх, словно сгорбленный безумец.

Ещё один.

Ещё один.

Ещё один.

Руби и кроши, рассекай и уклоняйся, кружи и убивай, истекай кровью и разрубай, пронзай и раскалывай.

Это были бесчувственные убийства. Мочилово. Бойня. И он был посреди всего этого, истекающий кровью, как и остальные.

Его накрыло пламя. Полотнище фосфоресцентного огня, выплюнутого из ладоней пользователя Священного механизма. Он низко присел, чтобы избежать худшего, чувствуя, как его спина становится болезненной и красной там, где прошёл обжигающий жар. Пламя продолжало изливаться, его создатель направлял свою разрушительную силу вправо и влево, поливая огнём и сжигая собственных товарищей, расплавляя их, не заботясь об их судьбе поскольку был неспособен заботиться.

Безумие. Безумие.

Его уклонение перешло в перекат, и он прокатился мимо колющих копий и рубящих клинков. Огнеплюй навис над ним, и, завершив перекат, он встал, его клинок скосил человека, рассёк его голову на две кровавые половины.

Ни секунды передышки. Новые из них. Всегда есть ещё.

На его обожжённой спине уже появлялись волдыри. Но на его теле и без того уже собралось достаточно ран, чтобы убить человека много раз. Одно его лёгкое было заполнено жидкостью, оказавшись по милости Геракла пробито обломком ребра. Нижняя часть живота была рассечена ударом копья. Левое плечо рассечено ударом меча. Всё это было смертельными ранами для тела нормального человека, но он продолжал стоять. Он продолжал стоять, поскольку Танатос отказывался позволить ему пасть. С каждой новой раной эссенция Смерти лишь ближе прижимала его душу. С каждым новым издевательством над его телом его хватка усиливалась. Он слышал его издевательский смех в своей голове, когда новая рана появилась на его теле.

Топор, полностью выкованный из огня. Он лишь самую малость промазал, не сумев ампутировать его руку, и вонзился в плоть над его бедром. Боль. Она вновь вспыхнула в его разуме, и без того пронизанном ей, уже затуманенном ей. Что значит эта свежая вспышка агонии в сравнении с этим? Что представляет из себя эта одиночная рана в сравнении с остальными? Это ничто. Благодаря Танатосу это меньше, чем ничто. Они уже сделали всё, что могли с ним сделать. Они пронзили его, рассекли его, заставили истекать кровью. Они сделали самое худшее, на что были способны, но он продолжал стоять. Они уже не могли сделать ему хуже, чем он уже чувствовал. В этом признании не было гордости — это просто был факт.

Его ответ был хирургически точным. Лезвие его меча врезалось в глотку пользователя Священного Механизма. Он провернул рукоять, и голова мужчины отвалилась; безголовое тело завалилось на спину. Топор остался торчать в нём; он вытащил его с вырвавшимся стоном.

Рана не кровоточила. Огонь, окутывающий оружие, прижёг рану, превратив в почерневшую корку дымящегося мяса.

Маленькое милосердие, которое он намеревался вернуть.

Топор обжёг его ладонь. Новая боль. Новое ничто. Он швырнул его, словно томагавк, в лицо прыгнувшего на него пользователя Священного Механизма. Он врезался в её пустое лицо, разорвав её слегка приподнятые губы и разбив нос. Голова женщины отдёрнулась, пылающий топор торчал из её черепа, словно рукоять ножа мясника. Её словно бескостное тело обрушилось в грязь секунду спустя, неподвижное и мёртвое.

Ещё один. Ещё один. Ещё один.

Его враги не чувствовали боли, но умирали, если их достаточно изранить. Он чувствовал боль, но не мог умереть, что бы с ним не делали. В своём затуманенном, смутном разуме он не знал, какой вариант лучше.

Его слух уловил рёв. Возможно, его чувства были в жалком состоянии в сравнении с тем, что было прежде, но он не полностью их лишился. Рёв рептилии на расстоянии сменил тональность. Его звучание изменилось — к худшему. Он понимал, что это означает. То, что прежде казалось отважной атакой, сейчас выглядело безрассудным нападением. Он не мог им помочь — не в его состоянии. Не в то время, как целая армия пытается его убить. И если он им это позволит, они доберутся до остальных защитников и покончат с ними, с драконом или без него.

Это была ужасная мысль, и он сам удивился, какой горечью она отдавала, насколько он был настроен против неё. Эта мысль также заставила его помедлить, так что в его защите была дыра, когда перед ним возник Цао Цао и вогнал Копьё Лонгинуса в его грудь.

На минуту его зрение, его слух, всё, угасло.

Он думал, что знал боль. Он думал, что понимает её.

Он ошибался.

Была боль, и было это.

Нигил-Меч выпал из его бесчувственной руки.

* * *

Когда Киба пал, он захватил с собой целую секцию школы.

Мечник каким-то образом сумел вонзить меч в шею дракона. Парень завис на нём на несколько секунд в воздухе, пытаясь прорезать толстые сухожилия, пытаясь ранить его, пытаясь сделать хоть что-то. Нидхёгг избавился от него, врезавшись в стену Академии Куо и раздавив дьявола между своей тушей и слоями бетона. Изломаное тело Кибы упало, когда дракон отодвинулся, и прежде чем оно ударилось о пол, здание обрушилось на него, похоронив его под горой обломков. Когда пыль рассеялась, была видна лишь куча камня, из которой торчала одинокая рука, застывшая в попытке дотянуться до Экскалибура, до которого не хватило буквально толщины волоска.

— Кажется, я сбился со счёта — гора чешуйчатой плоти потопала прочь от останков разрушенного здания. Голос, доносящийся из челюстей рептилии, был почти приятным. — Как можно считать, когда так весело истреблять вас?

Отряд Рыцарей Храмовников попытался устроить засаду. Возглавляемые Эрихом, они попытались окружить зверя, как сделали в прошлый раз, принялись рубить алебардами, когда он проходил мимо. Их попросту проигнорировали. Смертные, использующие оружие смертных, могли лишь поцарапать его шкуру, и Нидхёгг обращал на них не больше внимания, чем человек на муху. Рыцари оказались отброшены в сторону, вынуждены разойтись в стороны, чтобы не оказаться растоптанными. Аналогично, парящие в воздухе Падшие ангелы тоже оказались проигнорированы. Их возглавляла Райнаре, и трое бывших врагов Клуба Оккультных Исследований швыряли в движущегося гиганта копья света в надежде остановить его. Дракон не обращал внимания на эти колючки, бросаемые в его шкуру, и продолжал искать достойную добычу.

Он нашёл таковую в виде Ирины и Ксеновии. Пара экзорцисток тяжело ранили его, когда Аскалон был в их руках, и это не могло остаться не наказанным.

Дракон направился к ним, следуя за двумя мчащимися фигурами, пытающимися снова использовать своё преимущество скорости. Обе девушки относительно легко уклонились от взмахов его огромных когтей, и с равным изяществом увернулись от хлещущего хвоста, отпрыгнув. Они даже сумели избежать морозного дыхания зверя, прыгая и перескакивая зигзагами, так что у дракона не было неподвижной цели. Какое-то время этот подход, казалось, работал, и они заставили монстра рычать от бессильной ярости из-за невозможности сократить дистанцию. Но их враг жил уже долго, и сталкивался с такой простой тактикой, так что, продолжая преследовать их, дракон принялся бить лапами по земле, оставляя кратеры и вызывая мини-землетрясения с каждым ударом. Дракон понимал, что без крыльев экзорцистки должны приземляться, и пытался нарушить их баланс в этот момент.

Ксеновии не повезло первой испытать на себе коварство этой новой стратегии. Девушка завершила прыжок, приземлившись, и уже начала следующий, когда внезапная дрожь земли выбила опору из-под её ног.

Этой доли секунды замешки дракону было достаточно. Огромная лапа Нидхёгга врезалась в неё стеной чешуи и мускулов, и отшвырнула девушку кувыркаться в воздухе, словно выброшенное украшение. Её тело болезненно отскочило от пола, прежде чем остановиться у одной из разрушенных стен Академии Куо. Пятна крови помечали места, где она ударилась о землю достаточно сильно, чтобы пробить кожу.

— Ксеновия!

На лице Ирины был шок от того, как внезапно и брутально её подруга оказалась выведена из боя. Ещё один момент промедления. Ещё один миг нерешительности, и дракон завис над ней, бурлящая масса гнева и ярости.

— Беспокойся о себе — фыркнул он.

Ирина сумела в последний момент увернуться от когтей монстра, упав на землю, чтобы избежать пытавшихся скосить её голову когтей. Она текуче перекатилась, а затем остановилась, чтобы вернуться к прежним перемещениям прыжками. Но в спешной попытке спастись от когтей, она забыла о пасти зверя. Голова Нидхёгга скользнула, словно змея, отрезав путь отступления экзорцистки, зажав её между огромным телом и клацающими челюстями. Уродливый, бесформенный череп метнулся к ней, обнажив ряды клыков-шипов, когда их владелец широко раскрыл рот. Девушка провернулась в воздухе, пытаясь избежать зубов, смыкающихся на её поясе.

Ей удалось лишь наполовину. За звуком смыкающихся челюстей зверя последовал вопль боли.

Ирина отлетела в одну сторону; её левая нога — в другую, ампутированная у бедра, кровь истекала из обрубка красными брызгами. Её капли упали на рыло Нидхёгга; дракон облизнул его с презрительным смехом.

— Как вкусно — массивная лапа поднялась над стонущим телом Ирины. — Печально, что вы, люди, такая мелкая закуска. Так мало мяса, прежде чем на зубах остаются одни кости.

Кривые когти врезались в тротуар, поймав девушку под тюрьмой из чешуи и шкуры. Зверь наклонил свою гаргантюанскую голову, придлизив её к экзорцистке. Тон последовавших слов был почти таким, словно они вели вежливую беседу.

— Ты же понимаешь, что сейчас умрёшь, верно? Истекаешь кровью на этой жалкой земле. Придавленная моими когтями. Никакого героизма в последнюю секунду. Ты умрёшь, как пустое место, каковым и являешься.

Лапа начала давить, и Ирина испустила сдавленный крик, ощутив, как всё её тело деформируется под давлением. Крик превратился в слёзы облегчения, когда давление внезапно прекратилось.

Нидхёгг оскалился, когда пурпурные сферы сдетонировали на его рыле и лапах. Он злобно зыркнул на того, что был в ответе за это, парящего в воздухе, лазурная пушка вспыхивала от разрядов.

— Избавляться от таких паразитов, как вы, сложно только потому, что вас так много. Убиваешь одного — на его месте появляется другой. Единственное решение — истребление всего вашего вида.

В ответ Иссей снова принялся стрелять ему в морду. Дракон раздражённо заревел. Он отвлёкся от Ирины и начал преследовать парня, однако это с самого начала было целью Иссея. Увести зверя подальше от подруги детства. Каждый шаг, что он делал прочь от экзорцистки, был секундой, которую она могла использовать, чтобы убраться к безопасности.

Увы, но Нидхёгг тоже это понимал.

Шипастый хвост вбил тело девушки в тротуар, прежде чем она смогла даже поднять палец.

— Прощальный подарок — дракон ухмыльнулся, услышав исполненный ужаса вопль Иссея. — Тебе тоже достанется, надеюсь.

Дракон продолжил своё заявление ледяным дыханием, выдув его из распахнутой пасти могучим вихрящимся ураганом. Сам удар не попал в Иссея; дьявол был слишком быстр, слишком мобилен в воздухе, чтобы мороз сбил его. Вместо этого Нидхёгг выбрал целью землю, покрыв окрестности быстро распространяющимся слоем инея. Из созданной морозной пустоши поднялись огромные кристаллические шпили, ледяные выступы метровой толщины, которыми дракон выстрелил в парня с огромной скоростью. Иссей был вынужден всё выше подниматься в небо, в то время как шипы размером с дом сталкивались вокруг него. С расстояния он выглядел мухой, пытающейся спастись от смыкающихся вокруг него ледяных пальцев.

— Беги, беги, птичка — внизу дракон продолжал извергать мороз из распахнутой пасти. — Но будь осторожен. Один неверный шаг, и ты можешь потерять свои крылья.

Ледяной шпиль выстрелил точно на пути Иссея. Дьявол отбросил себя в сторону в последний момент, отбросив осторожность и выдав в ответ несколько неприцельных залпов из своей пушки. Это решение едва не стоило ему жизни, поскольку второй шпиль внезапно вырос там, где только что ничего не было. Иссей в последний момент сумел протиснуться мимо; остриё промахнулось всего на несколько сантиметров, избежав протыкания. Однако за остриём последовала остальная структура, и ледяная башня врезалась в парня с силой локомотива. Удар вышиб из него дух, и дьявол, кувыркаясь, упал на землю.

Нидхёгг ждал его. Голова нетерпеливо поднята, челюсти широко раскрыты, чтобы проглотить закуску, падающую прямо в рот. Взгляд дракона был приклеен к багровой перчатке на руке парня, беспомощно вспыхивающей, когда она вместе с носителем падала к неминуемой смерти внизу.

— Давай, Ддрайг — рассмеялся дракон. — Позволь мне освободить тебя от твоей жалкой тюрьмы на жалком теле этого дьявола.

Он нетерпеливо сглотнул, готовясь выхватить из воздуха предложенную закуску.

— А потом, когда сожру тебя, освобожу тебя и от твоей презренной смертной оболочки.

Брошеный шмат цемента заставил дракона захлопнуть челюсти. Размером с микроавтобус, он врезался в череп Нидхёгга, и заставил огромное рыло отдёрнуться от падающего Иссея. Зверь потряс головой, чтобы прояснить её, и убийственно уставился на источник броска.

— Новые из вас.

В ответ на это презрительное заявление прилетел новый кусок здания, брошеный с силой отчаянья стройной фигурой поодаль. Конеко. Девушка была вынуждена искать новые пути для атаки. Она обладала огромными силой и выносливостью, но они были почти бесполезны против рвущих зубов и рассекающих когтей её оппонента. Сближаться с драконом было бы самоубийством, так что она была ограничена выискиванием снарядов на краю поля боя для метания в зверя. По крайней мере, это она могла делать относительно легко. После погрома, учинённого Нидхёггом, обломков зданий вокруг было навалом, так что выбрать те, что побольше, и ударят побольнее, было несложно

— Если ты думаешь, что пара брошенных камней меня остановят, — голос дракона был наполнен высокомерием, когда обломок размером с автомобиль без вреда разбился о его шкуру — то ты печально заблуждаешься.

В следующую секунду в его рыло врезался конец балки, стальной прут, который Конеко вытащила из обрушившейся части школы. Балка врезала Нидхёггу по голове и заставила череп ящера вздрогнуть от отдачи. Из ноздрей монстра потекла кровь, когда он оправился достаточно, чтобы пронзить взглядом ту, что была за это в ответе.

— Ты посме...

Вторая балка прилетела сразу за первой. Она врезалась в челюсть дракона, сломав кость. Нидхёгг заревел от боли. Он задёргался, разрывая землю в болезненных судорогах. Сломанные зубы дождём посыпались с челюсти.

Последовала третья балка, толще мужской руки и выше фонарного столба. Нидхёгг заметил её приближение краем глаза, и поспешил отразить. Хвост-кнут взмахнул чёрным бликом, и отправил снаряд обратно в бросавшую.

— Хватит!

Балка вращалась на лету, словно пропеллер. Конеко лишь успела расширить глаза, прежде чем тяжёлый снаряд на полной скорости врезался в её позицию, закрыв поле зрения взбитым облаком пыли и обломков.

— Конеко! — в следующую секунду Иссей был рядом, раскапывая обломки, кашляя от пыли. Дьявол пришёл в себя, пусть и частично, и его шатающаяся, качающаяся походка напоминала кого-то, только что вышедшего из комы. Тем не менее парень нашёл свою цель, и, ухнув, вытащил её. — Не беспокойся, Конеко! Я тебя достал!

Девушка упала на землю, как только он её отпустил.

— Иссей — пробормотала она. — Я не могу двигаться.

Парень опустил взгляд на ноги Конеко, сломанные под жуткими углами. Он сглотнул, а затем встал между покалеченным телом подруги и приближающимся драконом.

Нидхёгг рассмеялся при этом зрелище.

— Только посмотрите на него. Как храбро. Как героично. Ддрайг, должно быть, гордится. Я сам его об этом спрошу, когда проглочу тебя целиком и впитаю силу Багрового Императора, сделав её своей.

Пушка высказала непокорность своего хозяина, выплюнув залп из своей клыкастой пасти. Выбросы мощи вспухли взрывами на шкуре зверя, прокатившимися волной. Монстр усмехнулся врезающейся в него энергии и продолжил движение, раскалывая тротуар каждым шагом.

— А ты интересный образец — багровые глаза сфокусировались на кобальтовой перчатке, заканчивающейся зубастым стволом там, где должны были быть пальцы. — В тебе присутствует сущность не только одного из моего рода, но и другой. Я чувствую на тебе запах Тиамат, эту отвратительную вонь.

Взгляд дракона мелькнул к носящему перчатку.

— Неважно. Если она в тебе, я пожру и её.

Иссей сменил прицел на череп монстра, швырнув молниевый снаряд в уязвимые зоны на голове зверя. Вспышки колдовской энергии сдетонировали на рыле дракона, воспламенили кожу на его челюстях, взорвались пурпурными нимбами света под кроваво-красными глазами.

Нидхёгг даже не моргнул. Он двигался через взрывы даже не замедляясь, неудержимая масса первобытной агрессии, переносящая взрывающиеся выстрелы, словно лёгкий дождик.

Рядом с парнем хрупкая усталая рука поднялась и подтолкнула его в ногу.

— Просто убегай — вздохнула Конеко. — Просто убегай.

— Я... — Иссей тяжело вздохнул, когда энергия покинула его тело, наполняя перчатку с пушкой. Он положил Усиливающий Механизм на нагревающийся ствол, пытаясь добавить больше мощи, больше силы в каждый выстрел. — ...Я не могу...

— Не будь идиотом — тихо произнесла Конеко. — ...Спасайся.

— Я не могу — дьявол покачал головой. — Я не стану бежать.

Он снова сглотнул, придавливая страх, прежде чем он сможет проникнуть в его разум.

— Прежде чем я встретил вас, ребята, я не был никем особенным. Я был никем. И тут вдруг появились все вы, и внезапно у меня появились друзья. Внезапно у меня появились те, кто обо мне заботится.

Огромная туша Нидхёгга приближалась с каждым словом, и земля вокруг них скрипела и дрожала, словно в агонии.

— Я больше не был никем. Я был кем-то, кем хотел быть, а не кем-то, кем меня считали другие.

Пурпурные вспышки, вырывающиеся из пушки парня, освещали слёзы, текущие по его лицу.

— И это то, за что стоит сражаться. Даже стоит того, чтобы за это умереть.

Дракон навис над ними, огромная, неизмеримая туша, исполненная мрачной злобы, ненависти и угрозы. Он поднял массивную лапу, на пальцах которой торчали кривые косы когтей.

Иссей закрыл глаза.

— Потому что без вас, ребята, больше нет смысла жить.

Усиленный Механизм вспыхнул.

Чёрная чешуйчатая лапа опустилась — и замерла, остановленная мерцающей сферой золотого щита.

* * *

— Что ж ты никак не сдохнешь?.. — прошептал Цао Цао.

Его оппонент качался как пьяный, неспособный упасть из-за вонзившегося ему в грудь копья, не способный стоять от трясущей его боли. Он был похож на труп. Сломанная, помятая кукла, проткнутая копьём, пробившим насквозь грудь и торчащим из спины. Он должен был быть трупом. Десяток ран, каждая из которых была смертельной, уродовали его тело. Он был окровавлен настолько, что уже не выглядел как человек. С таким количеством дыр и порезов он уже не должен был способен оставаться живым. Но его глаза продолжали сверлить пристальным взглядом, широко открытые и горящие такой силой, что Цао Цао перехватил древко своего копья дальше от острия, отодвигась,

— Почему ты делаешь это? — в голосе героя не было сострадания, не было доброты, лишь озадаченное любопытство, смешенное с легким ужасом. — Почему ты сражаешься за них? Почему ты впутываешь себя во все это? Просто уйди. Просто постой в стороне.

Труп еле слышно рассмеялся. Если и существует идеальный смех смерти, то это был он.

— Я стоял в стороне всю свою жизнь. — рука, ранее державшая клинок, схватила древко, торчащее из его груди. Кровь, его кровь, текла по дереву, делая его хватку скользкой и ненадежной, но ему все таки удалось заблокировать оружие на месте, используя как клещи свое собственное тело. Глаза Цао Цао расширились.

— С тех самых пор, как фрагмент смерти был запечатан внутри меня. Этой её небольшой части было достаточно, чтобы повлиять на меня, на все что я делал, на все что я думал. У меня не было друзей, потому что я не понимал человеческое взаимодействие. Я прыгал от одной приемной семьи к другой, потому что независимо от того, как сильно они старались, они не могли установить связь со мной, как и я с ними. Я думал, что это моя судьба на протяжении всей моей жизни. Всегда один. Зная, что мир вокруг меня двигается, но не в состоянии сделать что-нибудь, кроме как смотреть. Так что я перестал пытаться. Я прекратил жить. Это была апатия. Но это была не моя апатия.

Рука, сжавшая копье провернула его дальше, погружая древко глубже в тело. Звук рвущейся внутри плоти, искромсанного, пропущенного через мясорубку мяса, был слишком сюрреалистичен, чтобы его описать. Лицо Цао Цао исказилось от удивления когда его притянуло ближе, вместе с его копьем.

— И тогда я встретил их, и вместе мы покорили каждый уровень Башни, чтобы сразиться с противниками, испытывающим нашу силу и выносливость до предела.

Ближе и ближе, одно вымученное движение за другим, копье продвигалось глубже, а его владелец приближался.

— Мы рисковали своими жизнями каждую ночь на войне, о которой никто не знал и до которой никому не было дела, сражались с врагом за пределом человеческого понимания, но впервые в жизни я был счастлив. Наконец появилась группа людей с которой я мог взаимодействовать. Группа людей, которых я мог понять, даже если это была такая малость, как сражаться вместе с ними. Но по мере того, как шло время, и мы один за другим одолевали её фрагменты в битвах во время ночей полнолуния, во мне стал расти страх. Я был напуган, боялся что когда враги перестанут появляться, у нас больше не будет причины оставаться вместе, и как и прежде я останусь один. Эти мысли преследовали меня, и когда меня попросили о высшей жертве ради них и ради всех остальных, Я почти сказал нет.

Цао Цао попытался освободить свое оружие, но его оппонент превратил свою собственную плоть в тюрьму, и Копье Лонгиниуса осталось крепко воткнутым в его грудь. Когда герой поднял взгляд, они уже стояли лицом к лицу, глаза в глаза, улыбка против нахмуренных бровей.

— Вы хотите честности, Цао Цао. Вы хотите справедливости. Где моя честность? Где моя справедливость? Где честность в просьбе умереть того, кто только начал учиться жить? Где были такие люди, как ты, когда Никс сошла в мир и умоляла, чтобы кто-нибудь бросил ей вызов? Где были герои, как ты, когда судьба человечества упал на плечи тех, кто был лишен её так давно?

Глаза героя были широко распахнуты к тому времени как он закончил, лицо выражало неверие. Это выражение была разрушено в следующий момент лицом, врезавшимся в него. Цао Цао отшатнулся, болезненно сплюнув и сжимая свой нос. Копье Лонгиниуса последовало за ним, выскользнув на свободу и оставляя за собой ужасающую рану.

Когда зрение героя прекратило плыть, он увидел своего врага шагающего к нему, меч вернулся в его руку, прямая непримечательная грань, сверкающая угрозой по мере продвижения его владельца.

— Ты сделал это нарочно. — Цао Цао вытер капающую из носа кровь, невольное уважение просочилось в его голосе.

Юноша улыбнулся. На покрытом кровью лице это выглядело оскалом мертвеца.

— Мне же надо было как-то приблизиться.

Цао Цао не ответил сразу. Его глаза были сосредоточены на дыре в груди юноши, и том факте, что он мог видеть прямо через нее насквозь

— Ты... Ты не человек.

— Я пожертвовал всем, чтобы остановить Падение — тихо ответил его оппонент. — То, что я сейчас здесь, не означает, что всё было возвращено обратно.

— Теперь я понимаю, почему ты не можешь видеть вещи по нашему — герой кивнул себе. — Я ошибочно принял тебя за человека, в то время как ты был чем-то другим. Я потратил своё, время пытаясь привлечь тебя как соратника, когда ты был врагом с самого начала.

К его огорчению, юноша не среагировал так, как он надеялся, просто продолжал улыбаться

— Ты так думаешь?

— Нормальные люди умирают, если их грудь проткнуть.

Было нечто вечное в том, как покрытое спекшейся кровью лицо наклонилось в веселье.

— Нормальные люди также не ходят по округе, тыча других людей в грудь копьем Лонгиниуса.

Лицо Цао Цао скривилось.

— Не притворяйся, что ты такой же, как мы. Наша сила отличается от твоей. В наших телах содержатся души наших предков. Внутри каждого из нас присутствует нужда жить, оправдывая их ожидания. Сила, которой они одарили нас, должна быть использована для великих дел. Это бремя героя.

Взгляд юноши был тверд в своей абсолютной нейтральности

— Бремя героя не в знании, когда использовать свою силу, а в знании, когда её не использовать.

Цао Цао расхохотался.

— И теперь ты устроишь мне лекцию о силе после всего, что ты сделал? Высвободив Архидемона на играх рейтинга? Вызвав Архангела, чтобы сокрушить этих фанатиков Тамплиеров в той церкви? Выпустив ещё больше их в твоей битве против Кокабиэля, и затем использовав то существо, чем бы оно ни было, для реинкарнации Падшего Ангела обратно в ее прежнюю чистую форму? И сейчас ты говоришь мне быть осторожным в использовании моей силы? Все эти поступки воняют неограниченной силой.

— Да — мягко сказал его оппонент. — И я отдам её всю, если это означает что я снова смогу увидеть их лица еще один раз.

— Тогда ты слаб — ответ героя был безжалостен. — Силу никогда не следует отбрасывать. Её следует использовать на благо человечества. Чтобы дать нам возможность биться с нашими врагами. Чтобы возвысить весь наш вид, пока мы не сможем сравняться с нашими врагами.

— И кто будет решать, кто достоин возвышения, а кто нет? Ты?

Цао Цао сжал челюсть.

— Если эта обязанность ляжет на меня, я не буду уклоняться от ответственности.

— Никто не должен иметь власть решать такое.

— Люди, которые понимают, что хорошо для человечества, должны иметь власть и силу решать это — возразил Цао Цао. — Люди, которые знают, что правильно, а что нет. Люди, которые могут служить примером для остальных, и выбрать из них достойных. Эти люди заслуживают всю власть.

— Это не нормальные люди — тон юноши оставался невыносимо терпелив. — Это люди, играющие в Бога.

— Цепляешься к деталям — фыркнул герой. Его оппонент покачал головой

— Нет. Человечество никогда не должно было быть возвышено. Мы не боги. Мы не дьяволы или ангелы. Мы не благословлены длинными жизнями, или даже особенно хорошими. Мы не имеем каких-либо особенных сил, которые можем назвать своими. Мы несовершенны, но в этом заключается наша сила. В знании, что мы несовершенны, и принятии этого, как оно есть. Стремясь понять друг друга, выковывая неразрывные узы, мы преодолеваем эти слабости, и они становятся нашей силой. Это и есть потенциал человечества, и с ним даже самый ничтожный из нас, самый слабый и одинокий из нас способен творить великие дела.

— Это именно то, за что я борюсь. — зарычал Цао Цао — Наш потенциал. Наша смелость, наша доблесть, наша храбрость. Видеть, как они растрачиваются на служение ангелам и дьяволам невыносимо. Ты должен сражаться на нашей стороне! Против них! Посмотри, с кем ты решил встать рядом! Посмотри, кого ты решил поддержать! Со мной — потомки великих героев человечества за моей спиной! Одно это придает убедительности моей вере! Где твои герои? Где чемпионы твоего дела?

— Вот он я — голос последовал за вспышкой ксифоса, смертельного обоюдоострого меча классической Греческой античности. Цао Цао удалось поднять копье вовремя, чтобы отразить его, но короткий режущий клинок надавил на него невзирая на это. заставляя героя держать свое оружие, чтобы заблокировать его, или рисковать получить удар, который вскроет его череп.

— Надеюсь, я подхожу под твое определение героя — улыбнулась Легенда. Позади него, Геракл лежал в смятой позе, копье торчало из его бока, как мачта.

Прежде чем Цао Цао смог ответить, полумесяц лезвия глефы врезался в его защиту. Такова была сила, вложенная в него, что он вырезал уродливую борозду в древке его копья. Герой захрипел от веса, от напряжения. Его глаза оглядели фигуру, держащую глефу одной рукой, другой поглаживая свою длинную черную бороду, в то время как неподвижное тело Зигфрида лежало позади него, лицом вниз в грязи, демонические мечи разбросаны беспорядочно вокруг него.

— Вот он я — Воин посмотрел вниз — Твой предок и псы Ву сговорились убить меня. Считай это небольшой мерой мести.

Третий клинок присоединился к двум другим. Длинный стальной меч, лишенный имени или славы, врезался в Копье Лонгиниуса, и сделал груз еще больше.

— Привет! — просияла дева — Рада встрече с тобой. Ты должно быть Жаннин босс.

Женщина кивнула в сторону девушки позади нее, рухнувшей без сознания.

— Хотя вы действительно должны поговорить с ней. Она всегда сердится, всё время. И такая грубиянка! — красивое лицо наклонилось ближе, шепнув:

— Я думаю, что это может быть потому, что она сексуально неудовлетворена.

Последний меч был примечателен тем, насколько деформирован он был. Порочное отражение своего хозяина, вплоть до мельчайших деталей. Он был поражен ржавчиной, без гарды, и когда зазубренное, клыкастое лезвие коснулось древка копья, тонкие струйки прозрачного дыма поднялись от обоих оружий, как будто они загорелись.

— Ты не герой — выплюнул Цао Цао во владельца меча.

— Ты прав — глаза рыцаря блеснули за его шлемом. — Я здесь просто потому, что ты мне не нравишься.

* * *

— Итак, — голос дракона сочился ядом — не только сила, полученная от Тиамат. Ещё и от Фафнира.

Почерневшие губы скривились.

— Незаслуженная. Недостойная. И столь удручающе слабая.

Глаза Нидхега лениво оглядели золотой купол, поймавший когтистую лапу, прежде чем уставиться на две фигуры, защищенные его сверкающей границей.

— Сила Золотого Монарха всегда в была поглощении атак его противника, но он дракон, а ты — нет. Какой бы подарок он тебе не вручил, в твоих руках это лишь жалкое подобие настоящей силы.

Чудовищные челюсти разошлись в довольном смехе. Слюна капала со склизких зубов на щит внизу. Она шипела на его поверхности, как капли дождя на раскаленном металле.

— Этот щит, за которым ты укрылся, так же хрупок, как и остальные из твоего ублюдочного вида. Такая же подделка, как и твой Священный Механизм. Вот как обстоят дела. Сильный — силен. Слабый — слаб. Сильный доминирует над слабым. Это закон природы. Но тогда Он решил испортить это для всех нас. Он решил вмешаться от имени человечества, давая вам средства, чтобы защитить себя — дракон раздражённо фыркнул. — Священные Механизмы. Сила, которая не была вашей, данная вам во владение. Всё потому, что дряхлый старик на вершине своего золотого трона никак не мог прекратить вмешиваться в дела смертных. Человечество никогда не предназначалось для могущества. Ваше предназначение было быть жалкими. Слабыми. Как и предначертала вам природа. Предназначение людей — быть ягнятами на убой, а предназначение таких как Я — быть волками.

Багровые зловещие сферы с ненавистью смотрели на блестящий желтый купол, удерживающий его когти над землей.

— Ты можешь быть дьяволом, но отвратительная грязь твоего прошлого продолжает течь в твоей крови. Это делает тебя слабым. И это делает таким же слабым твой жалкий щит.

Массивная лапа начала давить, движимая тоннами и тоннами крепких мышц, ведомая вниз яростью дракона. Щит задрожал на месте. Золотой оттенок сменился на серебряный, а затем на бронзовый, когда огромная и неодолимая сила атаковала его сверху. Парень под ним шатался от напряжения.

— Посмотри, как сильно столь простая атака повлияла на тебя — злорадствовал Нидхегг. — Что же будет, если я продолжу давить?

Барьер начал дрожать, когда черный дракон продолжал вдавливать свои когти в его блестящую поверхность. Грани щита изнашивалась, уже не золотой, а вспыхивающий красным, когда подавляющие силы угрожали отменить само его существование. Кровь лилась из носа Иссея. Алая струйка текла от рта парня и капала вниз с его подбородка. Она сочилась из его ушей и глаз, покрывая лицо дьявола багровой маской, Его тело тряслось, как будто охваченное лихорадкой. Его ноги дрожали, словно собирались удрать из-под него. Парень не мог издать ни звука, лишь надсадное хриплое дыхание говорило о его агонии.

— Боль, что ты испытываешь, — голос зверя превратился в мягкое мурлыканье, исполненное хищного удовольствия — это боль несоответствия. Низшего существа. Это то, как работает мир. Низшие виды преклоняются перед высшим.

Шипастый череп метнулся вниз, высокомерный в своей уверенности, и уставился на все еще предпочитавшего игнорировать его — А теперь, на колени.

Рот Иссея раскрылся в безмолвном крике. Каждый дюйм его тела ощущался, как будто был в огне. Его сердце было адреналиновым насосом, гонящим острую боль по его венам. Его легкие вздымались и опускались с рекордной скоростью, заставляя его вдыхать агонию вместо воздуха. Но дьявол не склонился. Его ноги дрожали, но он не встал на колени. Вместо этого, парень поднял руки к рассеивающемуся щиту, ладони открыты, как будто стремясь поймать его. Усиливающий Механизм уже не просто мигал. Алая перчатка сияла чистой неразбавленной мощью, излучаемой в материальной форме. И, когда парень поднял ее к центру купола, металлические когти с завораживающей медлительностью сжались в кулак.

Барьер затвердел. Защита уплотнилась. Золотой щит выдержал.

Зрачки Нидхегга расширились в удивлении. Лежа ничком у ног парня, со сломанными костями и парализованная ниже талии, Конеко поражённо посмотрела вверх.

— Иссей... — прошептала она. Ответ, который она получила, был не столько словами, сколько животным рыком, с усилием выпущенным из сухих губ.

— Убейте... его...

Они попытались.

Рыцари Храмовники рванули вперёд, взмахивая своими алебардами, пользуясь неподвижностью чудовища. Они врубились в гору плоти своим оружием, стараясь разрезать ее рунными клинками. Алебарды оставили глубокие порезы в боках дракона, болезненные раны, которые зажили за то время, что оружие поднималось для нового удара. Ответ монстра соответствовал его яростному рёву. Нидхегг начал лягать своими задними лапами, молотя колючим хвостом. Храмовники оказались оттеснены дикими взмахами, оставив за собой лишь свеже зажившие шрамы, как свидетельство, что они вообще предприняли атаку.

Три Падших Ангела и их искупившая свои грехи предводительница, окружившие зверя сверху, увидели, насколько неэффективно было нападение. Вместо того, чтобы следовать примеру в другом бесплодном натиске, они зависли над монстром и бросили копья света в последовательных залпах. Неподвижность дракона сделала его легкой мишенью для удара, но не для ранений. Святые копья пробили шкуру существа, но не могли проникнуть достаточно глубоко в плоть, чтобы угрожать органам под ней. Они были уколами, от которых Нидхёгг отмахнулся. К тому времени, как Райнаре и ее группа исчерпала себя, спина дракона была покрыта белыми стволами света, одиночные шипы свечения на фоне леса черных шипов.

И всё это время зверь продолжал обрушивать весь свой вес на барьер, стараясь расколоть его, стремясь сокрушить. Его сумасшедший смех звенел об золотой купол, как град физических ударов. Под ним, Иссей продолжал поддерживать щит, продолжал напрягаться, продолжал истекать кровью. Когда он заговорил, его голос был не более чем надтреснутым шепотом

— Быстрее...

— Я иду... Иссей... — каким то образом, Киба смог освободиться из обломков. Пыль покрывала каждый дюйм тела мечника, и когда парень изготовился к битве, болезненная, вымученная манера его движений подсказывала, что что-то внутри было сломано. Один из Экскалибуров волочился за ним, остриё царапало по земле, потому что связки на руке, сжимающей его, были слишком растянуты, чтобы поднять его.

— Ты только продержись... Продержись...

Мечник добрался до ноги дракона и замахнулся на нее вполсилы. Удар отскочил с легким звоном. В нём просто не было силы. Исчезла прежняя изящная, грациозная форма. Владелец меча был слишком уставшим, слишком измученным, слишком искалеченным ранами, чтобы сделать что-то кроме как пытаться бестолку надрезать непроницаемую шкуру. Экскалибур в его руках стал не более чем грубой дубиной, окутанной смертельной энергией, от шедевра среди мечей сведённый к простому лому, которым Киба неоднократно и бесплодно колотил по тяжелой драконьей лапе.

Это было отвлечением, к которому Нидхегг отнёсся с полнейшим презрением. Атакованная нога взметнулась в сокрушительном пинке, отправившем парня в полет в обратном направлении. Киба отлетел в сторону, его истерзанное тело прокатилось по обломкам камня и мусора, прежде чем наконец проскользить до остановки. Огромные рваные раны протянулись на его теле от плеч до паха, глубокие разрывы, обнажившие кровоточащие мышцы. Его Экскалибур откатился от него слишком далеко, чтобы дотянуться до него.

Безоружный, смертельно раненый юноша тем не менее жалко пополз обратно в битву. Кровавая полоса тянулась за ним следом, отмечая на земле путь, которым он тащил себя.

— Я не брошу своих друзей снова... — каркающим голосом еле слышно прохрипел бредящий, наполовину обезумевший от боли мечник — Не брошу... своих друзей... снова...

Ксеновия появилась со стороны дракона. Когда Киба был отшвырнут в сторону, экзорцистка заняла его место. Ее боевой комбинезон был разорван в клочья. Некоторые его куски полностью исчезли, обнажая синяки и ободранную кожу. Половина ее лица была стесана до кости. Часть ее щеки отслоилась и свисала отвратительной кровавой тряпкой. Её собственный Экскалибур был поднят к лицу, навершием рукояти назад, острием вниз. Она с отчаянным криком вонзила его в бок Нидхегга, как кинжал. Струя промерзшей крови брызнула ей на лицо и руки, покрывая льдисто-синей жидкостью. Её холод был настолько нестерпимым, что жег как пламя, и Ксеновия закричала, когда он вгрызся в её плоть, обжигая и без того болезненные раны, он превратился в ножи агонии, терзающие тело. Тем не менее, она по-прежнему держала хватку на своем мече, проворачивая его, расширяя отверстие, созданное им в процессе, подставляя себя под новые потоки леденящей жидкости.

Нидхегг вытянул шею, чтобы рассмотреть маленькую фигуру, посмевшую навредить ему. Из раскрытых челюстей выстрелила струя мороза, охватившая девушку леденящими объятьями. То что начала кровь чудовища, закончило его дыхание, и когда внимание дракона снова обратилось на щит, всё что осталось от Ксеновии — это кристальная статуя, замороженная в момент атаки, с застывшим на лице выражением удивления и муки.

Послышался был глухой звук удара плоти, врезавшейся в землю. Какофония сражения сделала его трудноразличимым среди шума кричащих голосов, сталкивающихся клинков, гремящих ружей. Каким-то образом этот звук пробился через всё это, громкий звон набата в виде юноши, не способного больше стоять.

Иссей наконец упал на колени.

Лицо дьявола стало неузнаваемым, кровь стекала из его глаз и носа, превращая его в алую маску. Пронзающая его боль изрезала его черты неисчезающей гримасой. И когда колени парня соприкоснулись с землёй, гримаса треснула от шипящих слов, похороненных в агонии.

— Я не могу... Я не могу его больше сдерживать...

Его мучитель рассмеялся при виде того, как золотой щит снова замерцал.

— Наконец-то ты понял свое место. Быть раздавленным под сапогом высших видов. Погибнуть под тенью от драконьих крыльев, так же как и многие другие из твоего жалкого вида сотни лет назад.

Конеко подтянула себя к осевшему парню. Слезы окаймляли ее всегда бесстрастное лицо.

— Не умирай... Пожалуйста... не умирай...

Вдали другая фигура делала то же самое, с болезненной медлительностью ползя обратно в бой.

— УБЕЙТЕ ЕГО! — Киба кричал, забыв об обширных ранах, кровавым следом отмечающие на мостовой истекающую из него жизнь. — УБЕЙТЕ ЕГО УБЕЙТЕ ЕГО УБЕЙТЕ ЕГО ! ! !

В отчаянии Рыцари Храмовники бросили свои алебарды как копья. Они прочно воткнулись в конечности создания, и их рунные лезвия тут же окутались огнём, поджигая шкуру существа. Ответом им был презрительный взмах громадного хвоста, от скорости размывшийся в воздухе черным пятном. Все десять рыцарей были отброшены в сторону, нагрудники прогнулись, кровь брызнула из щелей в их шлемах.

— Сделайте что-нибудь... — взмолилась Риас, всё ещё замороженная на месте рядом с телом Акено, бессильная сделать что либо кроме как наблюдать за гибелью её свиты вокруг нее. Прекрасные черты девушки были сморщены неописуемым страданием.

— Сделайте что-нибудь...

Райнаре спикировала на драконью спину. Инаэрион ярко пылал в ее руке. Она вбила прославленное копье Метатрона в позвоночник Нидхегга, вклинивая его в зазор между пластинами панциря и пронзая плоть под ним. Дракон взвыл. Он начал дёргаться, золотой щит всё еще удерживал его когти, не давая сдвинуться, оставляя ему возможность только трястись и корчиться, стараясь стряхнуть одинокую фигуру, вонзившую копьё в его тело. Райнаре смогла продержаться несколько секунд, прежде чем трясущийся круп отправил ее в полёт. На краткий миг её потерявшее опору тело зависло в воздухе, медленно взмахивая руками.

В следующую секунду плечо дракона врезалось в неё в воздухе, отправив обмякшую, изломанную фигуру в сторону. Бесчувственное тело женщины столкнулось с ближайшей стеной и сползло рядом с Асией. Её голова упала на колени к бывшей монахине, и если бы не лужи крови, вытекающей из тел, то могло показаться, что они прилегли отдохнуть и насладиться мирными картинами.

Три члена её группы попытались отвлечь зверя. Калаварнер метала копья света, которые отскакивали как зубочистки. Мительт взрывала шкуру Нидхёгга своей силой и не сделала абсолютно ничего, кроме как подпалила жёсткую шкуру. Донасек метнулся к ногам существа с клинками наперевес, пытаясь повредить их, пытаясь подрезать их, пытаясь сделать хоть что-то, кроме как умереть перед ним.

Новая струя льда, посланная из открытой драконьей пасти, заставила всех троих отпрянуть назад. Донасек был ближайшим к метущемуся зверю, и потому пострадал от атаки сильнее остальных. Рука, направляющая меч света, покрылась инеем, и когда Падший Ангел отскочил с остальными назад, она отвалилась от его плеча и раскололась об землю.

Этого было недостаточно. Просто недостаточно. Слишком много из них пало. Слишком много из них было ранено, травмы, полученные в битве, были слишком тяжелы. Их осталось здесь слишком мало, и это число могло только сокращаться. Они больше не сражались ради победы. Эта мысль давно покинула их умы. Они сражались, чтобы выжить, ради жизни, и в некоторых случаях, боролись только для того, чтобы оттянуть неизбежное.

Нидхёгг знал это. Он боролся именно для достижения этой цели. Он мог быть жестоким, ненасытным зверем, но тупым и легковерным он не был. Звериная хитрость и жестокий ум — куда более опасное комбо, если смешиваются вместе. Дракон выбрал цели, которые считал наиболее вредными для него, начиная с Асии, и устранил каждую с чрезвычайной жестокостью. Как опытный хищник, он воспользовался хаосом, созданным его появлением, и разметал сопротивление с хладнокровной жестокостью. Сомнения никогда не приведут к победе. Бой был за ним уже в тот момент, когда он сломал Аскалон напополам прямо на их глазах. Единственный оставшийся вопрос был в сопротивлении. Сопротивлении, которое должно будет рухнуть под последним движением когтей.

Глаза Иссея закатывались в глазницах. Напряжение от поднятого щита удерживало его на грани потери сознания. Часть его молила об этом. Частицей своего сознания он желал забвения, и предательские мысли, всплывающие из его подсознания, искушали его совесть блаженным чувством облегчения. Парень сражался с ними со всем своим мужеством, и в то время как новые волны агонии плескались вокруг него, единственная вещь, предотвращающая его капитуляцию, был базовый, животный инстинкт просто держаться.

Он убивал себя этим. Направлял слишком много своей силы на поддерживание барьера. Тратил свою жизненную силу на то, чтобы щит продолжал держать. Он убивал сам себя, но если щит падёт, они все равно будут уже мертвы, так что какая разница?

Это была последняя чёткая мысль, промелькнувшая в его сознании.

В воздухе над ним золотой щит треснул.

И все просто замерло.

— Иссей... — Конеко зарыдала — Нет...

Проломы появились на безупречной поверхности. Они пролегли по центру барьера; уродливые, кривые линии на гладких пробежали на полях золота, прежде чем расколоть его как лист стекла.

Без чего-либо, удерживающего их на месте, огромные режущие когти опустились, как смертельный вес гильотины.

— Не отчаивайтесь — голос Нидхёгга расцвел с победой, это звучало почти как воркование — Пусть ваш последняя мысль будет о мире, ибо нет ничего постыдного в падении перед богом."

Но это было не так.

Последняя мысль была не о мире или даже стыде. Это было далёким воспоминанием, туманным размытым изображением, пришедшим к границам его разума и вспыхнувшим там. Иссей потянулся к ней, почувствовал присутствие царапающее сзади, тянущуюся линию, что-то отвечало, и тепло омыло его медленно падающее тело.

И все заволокла милосердная тьма.

* * *

За ним снова гнались. На этот раз, надо думать, он откусил больше, чем был способен проглотить. Брошенный башмак просвистел мимо его головы, запущенный какой-то девицей из приближающейся орды.

Рука метнулась и схватила его собственную. Она тут же втащила его в ближайшую комнату, с такой скоростью, что те, кто преследовал его, полностью упустили его неожиданное исчезновение.

— Ты... — начал он.

Юноша поднял палец к губам, призывая к молчанию. Он повиновался инстинктивно и вздрогнул от звука удаляющейся в ярости толпы. Когда шум в коридоре наконец затих, он взглянул в лицо своему спасителю. Вопрос был груб в своей невоспитанности, но он не мог не спросить его.

— Почему?

Юноша пожал плечами. Вместо ответа он снял с шеи наушники и одел на уши. Он сунул руки в карманы, ссутулившись, и вышел из комнаты, не сказав ни слова.

* * *

На не столь уж далёком поле боя, втянутый в свою собственную битву синеволосый парень почувствовал зов в своем разуме, и Море Душ взбурлило в ответ. Он начал смеяться, открыто смеяться в пустые лица своих врагов, потому что всплеск силы был там, и он был не от него.

Цао Цао поднял взгляд, когда огромная, подавляющая тень поднялась над ними и затмила солнце ударами своих крыльев.

— Ох — вздохнул он.

Копье Лонгиниуса вздрогнуло, когда такие разные клинки снова врезались в его древко.

— Такая зверюга пригодилась бы при Осаде Трои — заметил Ахилес. — Взломала бы стены, как яичную скорлупу, и нам бы не потребовалась эта дурацкая лошадь, что бы пробраться внутрь.

— Выражение на твоем лице, — сказал Гуань Ю — точно такое же, как и выражение лица Цао Цао, когда мы сожгли его флот в Чи Би

— Но пожалуйста, продолжай держать его — просияла Жанна — Ты сможешь быть примером для Жанны, твоей Жанны, разумеется, в том как показывать что-то кроме гримас и глумления.

— Да Цао Цао, — Мордред рассмеялся, обрушивая Кларет на голову героя — тебя, действительно, поимели.

* * *

Чешуйчатая лапа опустилась, когти сжимались вокруг ладони, чтобы рвать и калечить.

— Наконец-то, — выдыхнул Нидхегг — Багровый Император — мой.

Нет.

Дыхание концентрированного льда врезалось в опускающуюся конечность, сбивая ее в сторону ураганом силы. Изогнутые когти вонзились в тротуар, на волосок от того чтобы сокрушить неподвижное тело Иссея.

Ты ошибаешься.

Дракон вытянул шею, чтобы взглянуть на вмешавшегося, каждый сантиметр его морды была разукрашен злобой.

— Кто посмел?

Затем тень накрыла его, накрыла всех, огромной маячащей чудовищностью, несомая невысоко над землёй титаническими кожистыми крыльями.

Багровый Император.

Оно врезалось в Нидхёгга с достаточной силой, чтобы свернуть гору, отшвырнув его от Иссея и Конеко с колоссальной, брутальной силой. Зверь взревел, когда почувствовал, как его когти оторвались от земли. Он ревел, когда его необъятное тело было отброшено в сторону, поднятое прямо в воздух, и влетело в стены Академии Куо.

Он Мой.

Нидхегг выбрался из проделанной им дыры, плюясь яростью. Алые зрачки сузились при виде его противника, а затем медленно расшились в ошеломлённом неверии.

— Ты...

Кроваво-красные зрачки уставились в ответ, издеваясь своим сводящим с ума сходством. Черные крылья из натянутой кожи разрезали воздух, каждое — возвышающаяся конструкция из чешуйчатой шкуры. Изогнутые острые когти согнуты под дубовыми стволами ног, вонзаясь в покорёженую землю. Рассекающий со свистом воздух хвост, украшенный шипами, хлестал, как кнут.

Зеркало. Отражение. Идеальный копия, до мельчайших деталей.

И, когда бело-пятнистая морда встретилась с бело-пятнистой мордой, покрытые инеем челюсти разошлись в насмешливой ухмылке.

Привет, братец.

Глава 18

Азазель очнулся, когда чьи-то руки подняли его, помогая встать на ноги. Он открыл глаза, и затуманенным взглядом сумел разобрать расплывчатые образы своих телохранителей, слоняющихся вокруг. Однако ему помог не кто-то из них. И, неуверенно встав на всё ещё дрожащие ноги, он повернулся к своему спасителю, благодарно кивнув.

— Шем.

Нахмуренное лицо Шемхазая не выдавало ничего, кроме атмосферы тихого неодобрения.

— Не лучшее место ты выбрал, чтобы подремать, Азазель.

Григори хмыкнул и потёр виски.

— У меня такое чувство, словно череп вот-вот расколется.

Уголки рта его друга едва заметно дрогнули.

— Возможно, это как-то связано — Падший ангел наклонил голову в сторону камней и обломков, на которых лежал Азазель — с твоим выбором лежанки.

Азазель слабо улыбнулся.

— Смешно.

А затем его в полную силу ударило осознание произошедшего, и мужчина едва не упал снова.

— О боги, Вали... Что ты наделал?

— Предал того, кто относился к нему, как к сыну, — нейтрально произнёс Шемхазай — позволил врагам проникнуть на мирную конференцию, зная, что мы будем уязвимы, и работал с ними рука об руку, пытаясь уничтожить эту мирную конференцию.

Азазель покачал головой.

— Я знаю, что ты думаешь, друг, но это не может быть всё. Я отказываюсь верить, что Вали совершил это деяние просто ради того, чтобы предать нас. У него должна быть некая причина, почему он это делает. Некий мотив, ведущий его.

Мужчина собрался и высвободился из рук товарища-Григори.

— И не вся вина на нём.

Его компаньон вздохнул.

— Полагаю, я знаю, к чему ты ведёшь.

— Я должен был предвидеть это — продолжил Азазель. На его потрёпаном лице была безнадёжность. — Как лидер Григори, как лидер всей фракции, я должен был с самого начала заметить признаки предательства. Сперва Кокабиэль, а теперь Вали. По невнимательности, или из-за самоуверенности, но я не справился со своими обязанностями. Последние события очевидно показывают, что Падшие ангелы заслуживают лучшего лидера, нежели я.

Мужчина мрачно кивнул своему товарищу.

— Ты и Баракиэль всегда были самыми прагматичными из Григори. Вы оба всегда были логичны и рациональны. Я подам в отставку со своего поста Генерала-Правителя, и передам его одному из вас. Это маленький шаг к исправлению ошибок, которым я позволил произойти во время своего правления.

— Я с этим не согласен, — ответил Шемхазай — но если ты действительно этого хочешь, спорить не буду. Но в любом случае, полагаю, правительственные вопросы пока что можно отложить, поскольку у нас на руках куда более актуальный вопрос.

Азазель повернулся в сторону, куда указывал его собрат Падший. Ему потребовалась целая минута, чтобы полностью осознать, что он видит.

— ...Вот это зрелище.

— Теперь их двое — впервые с начала разговора на лице Шемхазая появилось выражение ползучего беспокойства, с примесью искренней растерянности. — Может... Может, нам стоит их остановить?

— Нет.

Он получил ответ с широкой улыбкой, растянувшей рот Азазеля в выражении чрезвычайного удовлетворения.

— Пусть они сражаются.

* * *

Впоследствии в исторические хроники вошло замечание, что Битва при Академии Куо примечательна тем, что всего пару недель назад на том же самом месте проходила другая битва. Осада, что проходила в этой самой школе, была событием маленького масштаба; количество комбатантов не превышало несколько сотен. В битве, что проходила после, участвовало в десять раз больше, с численным превосходством на стороне атакующих. Несмотря на значительное превосходство противника, защитники, пёстрое сборище дьяволов, Падших, ангелов и людей, держались, оказывая упорное сопротивление волнам врагов, захлёстывающим их линии обороны, сражаясь с растущим давлением со всех сторон. Их деяния описывались несколькими фразами, ужасно неадекватными для описания тех храбрости и доблести. Однако это не было намеренным пренебрежением, преумалением заслуг, или оскорблением. Писцы и историки просто истратили запас слов на описание тех событий, что развернулись после.

Ибо в небесах над полем боя два бога вели войну за воздушное превосходство, которая затмевала всё остальное. Они обвивали друг друга, словно разъярённые змеи, два колоссальных титана, что переплелись в вечной битве насмерть. Они драли друг друга когтистыми лапами, рвали острыми когтями плоть друг друга, и их огромные тела истекали кровью из сотен рваных, колотых и резаных ран. Они сталкивались головами, рога о шипастый гребень, толстые черепа врезались друг в дружку в грубом, примитивном испытании агрессии, в котором ни одна сторона не желала сдаваться. Их шеи, движимые множеством слоёв мускулов-канатов и жил, напрягались и искривлялись, когда они взмахивали головами, словно таранами. Их крылья хлопали, обдавая друг друга ураганами, создавая на земле с каждым взмахом миниатюрные торнадо. И, наконец, пасти. Удлинённые, усеянные клыками челюсти. Они щёлкали и кусали, рвали и рубили. Они оставляли огромные болезненные раны на шеях друг друга, и с фонтанами крови вырывали куски мяса из плеч друг друга. И когда они встречались во время сражения, рыло в белых пятнах напротив рыла в белых пятнах, челюсти с обеих сторон распахивались, извергая потоки льда в морду друг другу.

Это больше не было наземной войной. Это даже перестало быть войной смертных. Это были два древних существа, сражающихся за доминирование, два первобытных зверя, равных во всём, пытающихся превзойти один другого, и по мере того, как битва продолжалась, не снижая градуса своей абсолютной ярости, воины обеих сторон забывали о сражении вокруг них и поднимали головы, глядя на происходящее.

Было неизбежно, что произойдёт затишье. Пауза в сражении. Эти двое могут быть огромными, возвышающимися надо всем чудовищами, но даже им необходимо время на то, чтобы передохнуть и собраться для новой стычки. Оба дракона отпустили друг друга и разошлись с последним щелчком челюстей.

Один из них опустился на крышу Академии Куо, истекающий крови, но быстро исцеляющийся. Вес его гаргантюанской туши сотряс всё строение до основания. Другой приземлился на землю, столь же израненый, но ничуть не приблизившийся к смерти, ибо воплощения мысли просто не умирают. Сила удара при приземлении создала в земле кратер и заставила землю вздрогнуть, словно при землетрясении.

— Вот мы, — дракон на крыше усмехнулся своей копии внизу — двое бессмертных, пойманные в бесконечной битве до конца вечности. Мне следовало знать, что единственным достойным противником для меня в этой пустоши может быть моя копия.

Его оппонент на земле усмехнулся в ответ, его чешуйчатые губы изогнулись в точной копии ухмылки наверху.

Избавь Меня от Своего Хвастовства. Из Нас Двоих Только Один Бессмертный, и это Определённо не Ты.

Нидхёгг рассмеялся, грубо и издевательски. Его когти сжались на бетонных стенах Академии Куо, пронзив их с той же лёгкостью, как человек мог бы вонзить нож в масло.

— Видел, как я разметал этих смертных? Я прошёл через них, как сила природы! Мои когти пронзали их хрупкие маленькие тела, как копья! Мои зубы косили их слабую хрупкую плоть, как мечи! Всё, что они бросали на меня, я выдерживал шкурой, и всё, что пробивало броню моей шкуры, исцеляла сила Офис. Я — определение неуязвимости. И это делает меня больше, чем бессмертным. Это делает меня богом.

Безрадостный смешок послышался от дракона внизу.

Ты Не Бог. Ты Слуга Бога. И это Делает Тебя Лизоблюдом. Подхалимом. Жалким Червем, Выпрашивающим Благоволения Своего Божества.

Глаза Нидхёгга вспыхнули яростью.

— Ты смеешь оскорблять меня, когда сила Офис течёт в моих венах? Ты смеешь святотатствовать на её избранного герольда, когда она сочла меня достойным этой силы?

И Как Ты Обрёл Эту Силу? Выпросил, Как Пёс, Скулящий за Столом, выпрашивая Объедки? Или Ты Пообещал Вечное Служение, как Делают Мягкие, Легковерные Смертные?

Поток обломков посыпался с крыши, когда зверь в приступе ярости глубже вонзил когти в стены школы. Морозная слюна брызнула из его рта, когда он рявкнул.

— Мне её даровали!

Его эквивалент на земле не был впечатлён. Ухмылка на его окровавленной морде лишь стала шире.

Скорее, Ты Нашёл Новый Способ Деградировать.

Багровые глаза довольно расширились, когда дракон наверху встретился взглядом с драконом внизу.

— Ты мне завидуешь. Ты алчешь силы, которой владею, и мощи, что я обладаю. Ты хочешь этот внешний источник силы.

В ответ он получил мерзкое порыкивание, в котором лишь с трудом можно было опознать смех.

Дракону Не Нужен Внешний Источник Силы. Дракон — это и есть Сила. Это Нечто, что Ты Удобно Забыл в Своём Состоянии Самообмана.

Нидхёгг злобно щёлкнул челюстями. Он поднял шею, пока его череп размером с автомобиль не оказался на добрые три этажа выше крыши, на которой устроилась его массивная туша.

— Не читай мне лекций о значении силы! Я рыл холодную землю ради силы! Я пожрал корни Иггдрасиля, вдыхая его ядовитую эссенцию и каждый день дыша агонией ради того, чтобы сделать себя сильнее! Я изменил саму мою суть, чтобы однажды противостоять Ддрайгу! Я пожертвовал ради силы! Я истекал кровью и страдал ради неё! Не смей поучать меня о значении силы, когда вся моя жинь определяется стремлением к ней!

И в Итоге Ты Решил Отбросить Всё Это, Пойдя в Услужение Маленькой Девочке, столь Полной Фантазий о Величии, что Она Готова Открыть Провал в этом Мире лишь для Того, Чтобы Вернуть Свой Уже Разрушенный Дом.

Глаза дракона опасно замерцали, когда он напрягся на крыше, словно готовя всё тело к броску.

— Не. Недооценивай. Меня.

Ответом на предупреждение была та же пронизаная отвращением усмешка, вырвавшаяся из рогатой морды с рычащим шумом.

Древние Боги Знали, что Они Принесли, когда Выковали Царство Меж Миров. Тот Факт, что Ты решил Служить Той, Что готова Нарушить Баланс, Соблюдавшийся с Начала Времён, Делает Тебя Глупцом так же, как и Лизоблюдом.

Дождь обломков продолжил падать со стен школы, когда монстр на вершине вновь разъярился.

— Я Разрушитель! Я Огромные Челюсти, что Пожрут этот Мир! Я — бог!

Его оппонент внизу оставался не впечатлённым и лишь злобно ухмыльнулся в ответ на это хвастовство.

Плох тот Бог, что Пытается Доказать Своё Превосходство, Убивая Смертных. Ещё Хуже Бог, что Провозглашает Свою Силу, Выкрикивая о ней, что Все Слышали. Если Ты Столь Рьяно Желаешь Впечатлить Свою Хозяйку, Войди в Провал Измерений и Брось Вызов Зверю, что Обитает в нём. Объяви Себя Богом в Лицо Великого Красного, и Посмотрим, Согласится ли Он с Этим Заявлением.

Нидхёгг зарычал, но не ответил. Его хвост замахал взад-вперёд, обрушиваясь на стены, что ещё стояли, и обрушивая их, словно кегли.

— Если я — скверный бог, то что ты? Ты, кто носит моё лицо и защищает себя моей шкурой. Что ты, если не бледное отражение моей мощи? Ты — это я до моего возвышения, и это делает тебя слабее.

Его оппонент фыркнул, брызнув морозной слюной на землю в демонстрации своего презрительного веселья.

Ошибаешься. Я — это Ты, когда в Тебе ещё оставалась Кроха Достоинства. И это Делает Меня Сильнее.

Академия вздрогнула, когда зверь на ней начал спускаться, когти на чешуйчатых лапах вырывали из её стен огромные куски, когда он неспешно спускался.

— В таком случае решим это здесь и сейчас, — два титана двинулись друг к другу, их крадущаяся походка была одинаковой с обеих сторон — и выясним, кто из нас сильнее. Призрак прошлого, или правомочный герольд будущего.

Нет Прошлого или Будущего. Есть лишь Настоящее. И Настоящее Говорит Мне, что Победа — Моя.

— О? — Нидхёгг продемонстрировал свои клыки в демонической улыбке. — Настолько уверен в своей победе? Возможно, стоит напомнить, что мой мастер наделила меня даром исцеления любых ран, и ты ещё не нашёл метода обнулить эту силу?

Тогда, Возможно, Пора Мне Открыть Тебе Маленький Секрет. Воплощения Мысли вроде Нас, Те, Чьи Имена и Деяния — среди Величайших, получаются Слиянием. И что Интересно в Слиянии, это то, что Мы Сохраняем Способности Существ, которые Использовались в Нашем Слиянии.

Чудовищная морда Нидхёгга удивлённо обернулась, когда вокруг него начали подниматься фигуры, что лежали безвольные и побеждённые, сжимая жуткие смертельные раны. Его оппонент рассмеялся, издевательское удовольствие сияло в его кроваво-красных глазах.

Самарекарм. Столь Чудесно Иметь Это Заклинание в Своём Арсенале.

В следующую секунду ударила сила Сумеречного Исцеления, ползучая аура восстанавливающей энергии, излучаемая только что вставшей стройной фигуркой, чьи руки были сложены в искренней молитве.

Нидхёгг яростно заревел. Он начал движение к источнику исцеления, стремясь покончить с ней, прежде чем она сможет оживить больше своих союзников. Однако сомкнувшиеся на его шее челюсти остановили нападение, прежде чем оно смогло начаться, клыки сжались на его глотке, вгрызаясь глубже и оттаскивая его обратно.

Ну что же Ты, Братец. Не Уходи так Быстро, когда Бой только Начался.

Зверь извивался в хватке собрата-дракона. Он снова повернул голову к монашке, не обращая внимания на рвущий урон, что причиняли его плоти зазубренные зубы, уверенный, что со временем раны заживут. Его внимание было сфокусировано исключительно на Асии, превыше всего стремясь нейтрализовать её силу. Его челюсти широко распахнулись, и из них вырвался поток концентрированого мороза, ударивший в сторону молящейся девушки непрерывным потоком.

Он полностью промазал. Промазал, поскольку Райнаре была рядом, и она проскочила под потоком, в последнюю секунду подхватив Асию и безопасно ускользнув.

Нидхёгг раздражённо заревел. Он спихнул вцепившиеся в его змеиную шею челюсти, отбросив агрессора прочь своей огромной тушей. Освободившись, дракон качнул головой, следуя за зигзагобразным движением искуплённой ангела, пытаясь остановить её попытку спасения своей замораживающей атакой. Его глаза сузились, поймав свою цель; облака морозного тумана показывали, что новый выдох наготове. Он широко раскрыл пасть, готовый извергнуть вьюгу — и вместо этого проглотил молнию, когда поднявшаяся в воздух фигура обрушила на открышиеся челюсти собственный впечатляющий шторм.

Акено. Одна её рука держалась за рану, ещё находящуюся в процессе исцеления, вытянутая ладонь другой обрушивала ветвящиеся молнии на морду дракона, вышибая болезненные дымящиеся слёзы, текущие по рогатому рылу. И секунду спустя к ней присоединилась другая фигура, сжимающая молнии в каждой руке. Баракиэль поднялся к небу, защищающе зависнув над свой дочерью, прикрывая её от вреда своим раненым телом. Падший ангел отвёл обе руки назад и швырнул их содержимое в отшатнувшееся тело Нидхёгга. Оба копья погрузились глубоко в чешуйчатую шкуру, и оба немедленно сдетонировали, подняв брызги перегретой крови и плоти и оставив в боку монстра идентичные кратеры.

Отступающий назад и в сторону, раненый в нескольких местах непрерывными атаками, зверь заревел в агонии. Он сделал сердитый шаг в сторону отца и дочери, а затем снова заревел, ощутив такие же раны на ногах и животе.

Три мелькающих фигуры, столь быстрые, что выглядели размытыми для невооружённого взгляда. Они метались под огромной тушей дракона, устраивали хаос под его колоссальным телом. Киба, Ирина и Ксеновия. Оживлённые заклинанием Персоны и исцелённые силой Асии, они метались под обороной монстра, опытно орудуя мечами. Трио рубило плоть, рассекало сухожилия, оставляли огромные кровоточащие раны в толстых стволоподобных конечностях. И когда внимание монстра отвлекалось на их товарищей или на две фигуры, поливающие его молниями сверху, они пользовались возможностью вогнать свои клинки в его мягкий, уязвимый живот, шипами вгоняя их во внутренности дракона.

Извиваясь от боли, плюясь от раздражения, Нидхёгг принялся топать по земле, пытаясь раздавить мечников своими чешуйчатыми лапами. Это было как пытаться поймать воду руками. Трио протекало вокруг топчущих конечностей, разлетаясь в разные стороны, уклоняясь и избегая взбивающих грязь когтей. И в то время, как дракон продолжал свои напрасные усилия поймать их, он обнаружил себя атакованным с другого направления.

— Мы — молот!

Десять мерцающих латных фигур поднялись из груд обломков. Их панцири были помяты и порваны до полной негодности; отбросивший их взмах хвоста был достаточно силён, чтобы сокрушить броню, и его сила ломала кости и отбивала внутренние органы. И тем не менее они бросились на неприкрытый тыл зверя, безжалостно рубя бока и ноги своего противника, руны на их алебардах раскаляли каждый клинок добела, когда рыцари превращали свою ненависть к врагу в оружие само по себе.

— Мы — клинок в Его руке! Мы — меч в Его длани!

Один из них взмахнул своим оружием со свирепым воплем, и отсёк шипастое окончание драконьего хвоста, мелькнувшего над ними. Морозный ихор брызнул дождём, обливая сражающихся каплями инеистой крови.

Месть, приносящая удовлетворение.

Нидхёгг крутился в сводящем с ума круге, то щёлкая челюстями в сторону врагов под ним, то взмахивая своим существенно укоротившимся хвостом в сторону врагов за ним. Как и прежде, каждый отдельный из его противников был насекомым в сравнении с его огромной тушей. Возможно, даже меньше чем это, в сравнении с его полной мощью. Но даже величайшему из зверей нужна доля внимания, чтобы раздавить насекомое. Даже самое гиганское существо должно потратить кроху фокуса, чтобы отмахнуться от мухи. А у дракона было немного и того, и другого, ибо его враги просто не давали ему времени собраться. А затем это больше не имело значения, ибо истинная угроза была здесь, вернулась в бой, смеясь с каждым сделанным шагом.

Ещё Одна Вещь, что Ты Забыл в Своём Падении в Безумие, Дражайший Братец.

Нидхёгг поднялся на задних лапах, встречая нападение своего отражения, пытаясь блокировать бросок одним размером. Однако стая врагов, атакующих его сзади, сделала это практически невозможным. Киба проскочил под вздувшимся животом дракона и рубанул Экскалибуром одну из ног. Ирина и Ксеновия сделали то же с другой, прорезая кровавые борозды в ногах с единственной целью дестабилизировать поддерживаемый ими огромный вес. Рыцари Храмовники добавили к этому собственные клинки, рубя опустившийся на землю хвост, срезая куски плоти с каждым мстительным взмахом. Монстр споткнулся, а затем заревел, когда нити святой молнии прошлись по его спине, выжигая на его коже спирали. Акено и Баракиэль, продолжающие висеть в воздухе, добавили свою силу к общей свалке, и объединённая мощь их атаки заставила тварь отступить. Нидхёгг покачнулся, как статуя, которую толкнули, потеряв баланс и упав прямо в направлении врага столь же массивного, столь же тяжёлого, столь же сильного, как и он.

Дракон Всегда Приводит в Бой Свою Стаю.

Два титана врезались друг в друга с сотрясшим землю ударом, заставившим вздрогнуть кости хрустом. У одного дракона было преимущество движения на полной скорости, разгона с полной инерцией, и он остался стоять после столкновения. У второго была проблема подводящих ног, нестабильности, вызванной окружающими его вокруг и сверху врагами, так что он оказался тем, чьи ноги оторвались от земли. Нидхёгг завыл, ощутив, что его швырнуло в воздух, его пасть пенилась от ярости, вызванной оскорблением действием, в то время как когти тщетно искали, во что вцепиться. Удар сердца спустя огромное тело монстра врезалось в землю, разрушив тротуар под ним с силой упавшей кометы. Зверь немедленно поднялся, плюясь ругательствами. Шипастая голова наклонилась, ожидая, что его отражение проследует за ним, ожидая бури рвущих когтей и клыков, а вместо этого встретился с взглядом каплевидных визоров на грубом косом шлеме.

У паладина всё ещё не было руки. Сумеречное Исцеление ещё не вернуло ему его ампутированую конечность. Искры сыпались из разорванной арматуры под плечом человека каплями электрического дождя. Но чтобы взмахнуть оружием было достаточно одной руки, и когда дракон сфокусировал внимание на этой новой угрозе, упомянутая рука откинулась, держа наготове заряд молнии в форме грубой дробящей кувалды.

— И пусть иду я долиной смертной тени, не убоюсь я зла, ибо со мной молот полный уебись. (Давыдов: там правда так написано :-) )

Глава шоковой кувалды врезалась в челюсть монстра долю секунды спустя, ударив в его жестокую морду с громовым шумом и разрядом энергии. Адельмар сверхзарядил своё оружие, изжарив источник энергии, чтобы усилить удар до почти сверхчеловеческих уровней. Получившийся удар был достаточно силён, чтобы расколоть все кости в челюсти дракона и разбить все зубы на её левой стороне.

Нидхёгг издал нечленораздельный булькающий звук. Его зрение плыло разноцветьем, в ушах лишь шептали слабые отзвуки. Он ощущал на себе вторичные эффекты удара, внезапный разряд электричества вывел из строя его острые чувства. Он был оглушён. Дезориентирован. Находился в прострации. Временно ошарашенный силой удара, временно шокированный громовой мощью, стоящей за ним.

Так что он практически не оказал сопротивления, когда Иссей запрыгнул на его голову, широко разведя крылья для баланса, и вогнал сломанный Аскалон в его череп.

Боль. Боль. Агония, несравнимая ни с чем. Существо раскрыло пасть, заревев, и начало трясти головой, пытаясь избавиться от источника своего страдания. Иссей спрыгнул, но урон уже был нанесён. Святая аура, цепляющаяся к остаткам меча Святого Георгия, наполняла отравой вены дракона, истекала ядом в его кровь, как жало на хвосте скорпиона. Если бы клинок оставался целым, если бы хотя бы сохранил на несколько сантиметров больше длины, этот удар был бы смертельным без тени сомнения. Но даже так его было достаточно, чтобы обжечь огнём нервы монстра, облить его чувство осязания эквивалентом кислоты, вонзить тысячу игл в обоняние. Этого было недостаточно, чтобы убить его, нет, но достаточно, чтобы ранить, достаточно, чтобы нанести рану превыше его способности к исцелению, чтобы исковеркать и без того отказывающие чувства.

По этой причине зверь упустил приближение своего аналога. Упустил то, как расправились крылья, раскрывшиеся лепестками цветка. Упустил девушку с ярко-рыжими волосами, появившуюся на виду, когда огромные крылья опустились. Она воспользовалась огромным телом Персоны, чтобы спрятаться, чтобы обеспечить укрытие, пока она собирает свою силу. Эта тактика, какой бы простой она не была, сработала. Ибо в её руках, пульсируя меж ладоней, находилась сфера демонической энергии размером с волейбольный мяч.

— Это за то, что заставил страдать мою свиту — произнесла Риас Гримори, и обеими руками швырнула её в открытую пасть дракона.

Это был идеальный, идеальный бросок.

Удар шипящей энергии пролетел сквозь распахнутые челюсти мимо рядов за рядами зазубренных зубов, и сдетонировал внутри пасти с яркостью солнечной вспышки.

Нидхёгг завизжал. Не заревел, а именно завизжал. Его плоть и кожа отслаивались с черепа, соединяющие ткани оказались испечены обжигающим жаром. Его глаза плавились в глазницах, выкипая в вязкую жижу, капающую с изуродованой морды. Его язык оторвало и наполовину испарило демоническим взрывом. Вторая половина уцелела, и когда дракон продолжал визжать, продолжал выть, выпала из пасти, упав наземь огромным пурпурным куском мяса, извивающимся в грязи словно жирный рыхлый червь.

Ослеплённый, искалеченный болью, с половиной мозгов, вытекающих из пробитой в черепе дыры, дракон дёргался на земле — раненый зверь, умирающее животное, бьющее по земле толстыми древоподобными конечностями.

Он знал, что побеждён. Сквозь туман неописуемой агонии, он знал, что проиграл сражение. И когда враги окружили его со всех сторон, стремясь закончить работу, самосохранение стало приоритетом над любой формой противодействия.

Тварь подняла своё кровоточащее, потрёпанное тело в воздух, пытаясь сбежать. Тех, кто были поблизости, сбило с ног взмахами крыльев, смело поднятым ими ветром. Единственным, кто мог остановить его бегство, было его отражение, просто потому, что он обладал достаточным весом, чтобы утащить его обратно вниз. Какой-то миг Персона именно это и делал, бросившись на взлетевшего противника, вцепившись в его массивное тело, ухватившись когтями-мечами за шкуру оппонента и оставляя следы зазубренных зубов. Но на стороне Нидхёгга было преимущество отчаянья, и отчаянным рывком дракон сбросил врага на землю. Освободившись, он взмыл в небо, поднял своё покалеченное тело высоко в воздух, пока фигуры внизу не оказались неспособны достать его своим оружием. Затем он полетел прочь, направившись к горизонту в попытке спастись.

Его встретила одинокая фигура, поднявшаяся в воздух на величественных пламенных крыльях, чтобы перекрыть ему путь.

— Давай, зверь — струйки засохшей крови пробегали от шлема Зеруила по его груди. Они придавали ему вид некоего ангельского аватара возмездия, ожившей персонификации воздаяния. (Давыдов: вообще-то это получается Уриэль с сиськами... :-) ) — Встреться с Мощью, как подобает. Лицом к лицу.

Если бы у дракона сохранилась толика сообразительности, он бы уклонился от ангела в последнюю секунду, изменил курс, уйдя в сторону в последний возможный миг. Но от его рассудка и интеллекта остались жалкие крохи, прежнюю хитрость затуманили миазмы немыслимой боли. Нанесённые ему раны и причинённая ими агония, которую он продолжал испытывать, привели его разум к первобытно-животному состоянию. Он больше не был уверенным хищником, преследующим свою добычу. Он был пойманным, ослеплённым животным, отчаянно пытающимся спастись от приближающихся челюстей смерти. Любые логика и здравомыслие просто исчезли из его порушенного мозга. И когда враг перед ним проявил свои намерения, Нидхёгг ответил атакой, пытаясь смести ангела со своего пути, как много раз прежде поступал со своими врагами.

Зеруил с безупречной грацией проскочил под безрассудно ударившими в его голову когтями. Этот рубящий удар был скверно направлен, и в неудачный момент. Удар сердца спустя Беллум вонзился в грудину дракона, когда Архангел обеими руками вогнал своё драгоценное оружие в чешуйчатое тело зверя. Инерция продолжала нести монстра, продолжала двигать его огромную тушу. Клинок Ангелов оставался ровным, сохранял абсолютную неподвижность в руках своего владельца, и его положение в сочетании с движением вперёд его жертвы вскрыло толстую шкуру, как бритва, рассекающая кожу.

Нидхёгг продолжил свой неуклюжий полёт к безопасности. Его сердце, его лёгкие, его внутренности, и все органы, что делали его живым, дышащим существом, остались позади, вывалившись из его рассечённого живота кровавым ливнем, когда Зеруил выпотрошил его на лету, словно бьющуюся рыбу.

Дракон продержался ещё три измученных взмаха крыльев, ещё три мучительных хлопка подводящих опахал, прежде чем упал с небес, камнем обрушившись на землю, сломленым и разбитым.

* * *

Каким-то образом он всё ещё был жив. Каким-то образом, несмотря на чудовищные раны, он всё ещё дышал, всё ещё жил. Сила Офис уже устранила урон, нанесённый его плоти и выправила сломанные падением кости. Однако она не могла заменить утраченные органы, восстановить внутренности, расплескавшиеся уродливой лужей за его выпотрошеным телом. Змея в нём пыталась оживвить уже мёртвое тело, пыталась заменить растрескавшуюся скорлупу, когда желток уже был вычерпан. Восстанавливающая аура не могла сделать большего, и её исцеляющей энергии хватало лишь н то, чтобы продержать хозяина в живых ещё пару минут.

Эта пара минут оказалась парой секунд, когда земля рядом содрогнулась от удара когтистых лап. Дракон попытался отползти в противоположную сторону от приземлившегося врага; голос, кровоточащий из его искалеченной пасти, соответствовал его изувеченному состоянию.

— Я сделал это... для нас... для нашей расы... я хотел вернуть нам нашу славу...

Его тень не нападала, не пыталась добить. Вместо того он лишь шёл рядом с умирающей горой плоти и шкуры.

И Посмотри, Как Славно Ты Выглядишь, Лёжа Разбитым и Побеждённым в Грязи.

Нидхёгг закашлялся, с трудом выдыхая слова из горла, полненного его собственной замерзающей кровью.

— Ты не понимаешь... Когда-то мы были богами... Смертные боялись взмаха наших крыльев... Они бежали при малейшем намёке на наше появление... А теперь... А теперь мы пали до того, что живём в тенях... Величайшие из нас изгнаны во тьму...

Его оппонент безрадостно усмехнулся, продолжая шагать рядом со своим побеждённым сородичем.

Времена Меняются, Братец. Мир, что Даёт Нам Власть, столь же Легко и Отнимает Её. В Конце Концов, даже Существа вроде Нас — Лишь Пешки на Доске Судьбы.

Несмотря на свой изувеченый череп, дракон всё же нашёл силы покачать головой.

— Не пешки... И ни в коей мере не Судьба... Мы были выше этого... Мы были стражами мира... Мы формировали его по своей воле, когда он ещё был молод... Мы вырезали реки когтями... Мы создавали в скалах и камне каньоны яростью своего дыхания... Мы соблюдали баланс... А смертные... Они забрали всё это... Они и их Священные Механизмы... Они выгнали нас из наших логов... Они сожгли наши гнёзда... Они привели наш вид на грань вымирания... Я... Я хотел изменить это... Я собирался восстановить баланс... Вернуть естественный порядок вещей...

Призвание Сына — Занять Место Отца, и Так Же Судьба Младших Рас — Заменить Старшие. Это — естественный порядок. Почему, как Ты думаешь, Другие Решили Скрываться Среди Людей? Тиамат? Ю-Лонг? Они Признали, что Наша Эпоха Прошла, и Мантия, что Прежде Была Нашей, сейчас Покоится на Плечах Меньших Существ.

Нидхёгг сплюнул кровавую мокроту. В его голос снова проникли гнев и ярость.

— Они трусы... Они слабаки... Они предали нашу расу...

Они Куда Меньше Предатели, чем Ты.

Огромные плечи существа содрогнулись от эмоций. Его морда, то, что от неё осталось, вспыхнула непокорностью на обожжённой, обгоревшей коже.

— Я ничего не предал!

Его отражение опустило взгляд на жалкую кучу, всё ещё пытающуюся уползти. В его взгляде была почти что симпатия.

Ты Предал Себя, и Это — Худшее Предательство из Всех.

Дракон ощущал приближение конца. Смерть, нависающую над ним. Изломаные, пробитые челюсти в последний раз разошлись, пропуская запинающиеся слова, формируя строки последней эпитафии.

— Я Нидхёгг... Разрушитель... Огромные Челюсти, что Пожрут Мир...

Чешуйчатая лапа охватила его голову, сжимая потрескавшийся череп в безжалостной хватке.

Да, это Ты. Ты — Всё Это, и Многое Другое. Но Вопрос Не в этом. Вопрос, который Тебе следовало Задать — Кому, Бл*, до Этого Дело?

Скрип не выдержавших костей, черепа, доведённого до точки сокрушения давящей лапой. А затем последний пронзительный хруст, звучащий так же чуждо, как смех на похоронах. Когда Персона снова подняла свои когти, с них стекали мозги и кусочки кости. На драконьей морде появилась кривая пародия на улыбку.

И Теперь Остался Только Один.

С этими словами оставшийся в одиночестве дракон встал на задние лапы, поднявшись в полный рост. Его массивные крылья расправились во всю длину, растянувшись огромными кожистыми парусами. Из распахнутых челюстей вырвалась волна шума, победный рёв, слышимый всем. Он провозглашал свою победу единственным известным ему способом, сообщая о своём завоевании в самой грубой и неизящной манере, что только возможна. Но это сработало. Ибо по всему полю боя пользователи Священных Механизмов наклоняли головы, прислушиваясь, делая паузы в назначенных им задачах. А затем, словно получив приказ неким незримым сигналом, они прекратили атаковать и принялись отступать со всех фронтов, отступая, словно отлив. Защитники, у которых ещё оставался огнестрел, воспользовались возможностью нашпиговать отступающих пулями, сбивая отступающие фигуры на землю, словно ветки. Охранники конференции поливали спины отступающих врагов последним прощальным залпом, и тела падали рядом с уже остывшими трупами, что набросали предыдущие штурмы. Упало последнее тело, и пало молчание, жуткое и удушливое.

В абсолютной неподвижности окружения синеволосый парень брёл среди мертвецов, сунув руки в карманы. Защитники, поднявшиеся из окопов, ошарашенно смотрели, раскрыв рты, на его состояние, потрясённо моргали, глядя на то, в каком виде он был. Некоторых даже стало подташнивать.

Парень игнорировал направленные на него взгляды, и продолжал двигаться к своей цели. Он остановился, добравшись до территории академии, и впитал зрелище дракона, всё ещё ревущего над телом своего убитого сородича. Он повернулся к стоящему поблизости, и просто произнёс два слова похвалы.

— Хорошая работа.

На лице Иссея ещё оставался румянец адреналина, и по мере того, как возбуждение затихало, дьявол устало переступал с ноги на ногу.

— Спасибо — извращенец широко улыбнулся и обернулся. Его лицо немедленно стало озабоченным, когда он увидел, насколько покалеченной выглядит фигура рядом с ним.

— Эм, Арисато-кун... — медленно и осторожно, чтобы не встревожить, произнёс он. — У тебя в груди здоровенная дыра.

Источник его нервозности слегка наклонил голову на бок и взглянул на него единственным оставшимся глазом.

— Да — кивнул парень, в то время как к ним сбегались остальные, с одинаковыми выражениями тревоги на лицах. — Она болит.

А затем он немедленно упал в их ждущие руки.

* * *

Как всегда происходит в подобных битвах, гражданские были спасены ценой обычных солдат. Некомбатанты, смесь представителей и зрителей, избежали худшего в штурме только благодаря крови и жертвам своей охраны. Сейчас эти некомбатанты собрались в руинах Академии Куо, молча стоя возле развалин здания, в котором были недавно, или тихо переговариваясь меж собой. За ними из связанных с Преисподней порталов река целителей и медиков текла туда и обратно, ухаживая за ранеными и перенося тех их них, чьи раны были слишком серьёзными, в сооружённые на скорую руку госпитали, где их состояние можно было стабилизировать. Доносящиеся из поспешно сооружённых палаток стоны делали и без того мрачную атмосферу ещё более гнетущей. Труп дракона на заднем фоне тоже вносил свой вклад.

Азазель махнул рукой в его сторону, в сторону горы неподвижной плоти, что чуть раньше терроризировала всё поле боя.

— Теперь видите? Вот почему мы должны объединиться. Вот почему нужен альянс. Подобные существа — Падший мотнул головой в сторону огромного трупа — угроза нам всем.

Согласное бормотание прошлось по толпе. Сайзекс воспользовался им, чтобы вогнать гвоздь в крышку.

— Не говоря уж о восстании фракции Старых Сатан и их альянсе с Бригадой Хаоса — голос мужчины был явно сердитым, однако на его лице была лишь умеренная неприязнь. — Они всегда сохраняли секретность, дьяволы, сохранявшие верность предыдущим Великим Сатанам, и то, что они вдруг решили открыться, выглядит скверно. Мы считали их просто агитаторами на дне общества, но они придали новое значение слову "предательство".

— Однако в то же время эта атака — знак — утомлённое мирскими делами лицо Михаэля выглядело ещё более усталым, чем прежде, когда он кивнул, поддерживая своего коллегу-дьявола. — Сигнал, что мы делаем что-то правильно. Эти новые враги не открылись бы, если бы считали, что они в безопасности. Они решили атаковать сейчас, поскольку почувствовали угрозу. Они боятся, что мир между нами сделает нас сильнее, сделает нас непобедимыми, так что выбрали момент перед завершением конференции, чтобы нанести удар.

Серафим повернул голову к мерцающей фигуре, одиноко стоящей поодаль от собравшейся толпы.

— Если враг боится того, что мы делаем, то это означает, что то, что мы делаем, правильно. Это разумный тактический совет. Что скажешь, брат?

Зеруил отверг любые попытки исцелить его, и все видели нанесённые драконьими шипами раны. Жуткие рваные дыры на его груди, свидетельство пронзивших его зазубренных шипов. Уже одно то, что ангел мог стоять, свидетельствовало о его силе воли.

— Не пытайся выдать это за стратегический совет, брат. Альянс, который ты столь упорно поддерживаешь, всё ещё пронизан грузом ереси. Я не буду участвовать в нём.

Михаэль взмахнул рукой в сторону безжизненного тела Нидхёгга, как сделал до него Азазель.

— Это альянс ангелов, дьяволов, и людей сразил дракона. Альянс, в котором ты участвовал.

Пылающие зрачки Зеруила вспыхнули.

— Временный расклад при сложной ситуации. Он не мог продлиться долго. Как мир, что ты столь еретично поддерживаешь.

— Но мы можем заставить его длиться долго — возразил Михаэль. — Мы можем сделать его чем-то большим, нежели временная мера. Всё это лишь отговорки. Ты это знаешь, брат. Так какова реальная причина упрямства в твоём неодобрении?

Архангел Мощи сжал руку на ангельском клинке, когда на нём сошлось море взглядов.

— Мы — существа, созданные Богом. Мы — праведность во плоти. Чистота, обретшая форму. Мы Его ангелы. Наши души лишены эгоизма. Храбрость бьётся в наших сердцах. Мы не задумываясь готовы пожертвовать собой ради других, в то время как смертные будут мяться и мешкать целую вечность. Мы отличаемся от них.

Михаэль улыбнулся.

— Так ли? — мягко произнёс серафим и наклонил голову в сторону группы фигур поодаль. — Они едва не погибли, пытаясь спасти тебя. Это — отсутствие эгоизма. Они не вздрогнув противостояли врагу, что многократно сильнее их. Это — храбрость. И когда конец был близок, когда поражение было практически гарантировано, они были готовы жертвовать жизнями ради друг друга. Это — жертва. Ты станешь отрицать всё это, даже когда видел собственными глазами?

Взгляд Зеруила мелькнул к ним, особенно к рыжеволосой девушке, хлопочущей над синеволосым парнем, а затем остановился на своём терпеливо ожидающем вышестоящем.

— Легионы Небес. Ветераны Долгой Войны. Я ими командую.

Михаэль кивнул.

— С этим никто не спорит.

Судя по выражению его подчинённого, он не слышал.

— Что до альянса — медленно произнёс Зеруил, прекрасно осознавая, как вслушивается в каждое его слово аудитория, и не обращая на это никакого внимания — ...я снимаю свои возражения.

Волна облегчения, словно вольный ветерок, пронеслась над собравшейся толпой. Азазель широко улыбнулся и широко развёл руки.

— В таком случае, полагаю, конференция закончена. Или кто-то ещё хочет что-то сказать? — Падший ангел оставил свои последние слова висеть, ожидая, что никто не бросит вызова властности в его тоне. Он был неприятно удивлён, когда из толпы выступила фигура, шлем свисает с цепи на шее, рука сжата на рукояти вложенного в ножны меча.

— У меня осталась пара слов, которые хочу сказать.

Герольд, сообщавший об очереди говорить каждого члена, выпрямил спину. Шея дьявола в какой-то момент во время битвы оказалась рассечена святым мечом, и сейчас была замотана толстым слоем перевязок. Тем не менее, он старательно выполнял назначенную ему обязанность, хотя донёсшиеся из его горла слова звучали лишь грубым шёпотом.

— Этот совет признаёт Лорда Максимуса Лудольфуса, Гранмастера Рыцарей Храмовников.

Мужчина мог бы быть привлекательным. В прежние времена, в другом месте, линии вокруг его рта и глаз могли бы придавать ему благородный, статный вид. Делать его лицо исполненным достоинства вместо просто усталого. Но сейчас лицо, глядящее на аудиторию, было каким угодно, только не привлекательным. Это было лицо, повидавшее слишком много битв и слишком много насилия. Лицо, что видело слишком много смертей собратьев, и слишком много грехов, совершённых во имя войны. Усталость на лице мужчины заставляла его выглядеть даже не старым, а древним. Цинизм растягивал его губы, пока они не растянулись навечно в выражении презрительной усмешки, сочетающейся с холодной яростью в льдисто-голубых глазах. Он полностью соответствовал определению измотанного воина, идеально подходил под определение уставшего от войны ветерана. И образ завершала, подчёркивая глубину его веры, выжженная и врезанная чёрными чернилами в коже татуировка на его лице в безошибочной форме рыцарского креста.

— Мы много сказали о мире и альянсе — в голосе воина было отработанное жизнью, наполненной выкрикиванием приказов и команд, рычание. — О договорах и соглашениях. Но мы не говорили о самом важном. О слоне в комнате.

Его суровый немигающий взгляд прошёлся по лицам его коллег-представителей. Ни у кого из них не нашлось храбрости ответить на взгляд.

— Бог мёртв — простая фраза вызвала шёпоты и больше чем несколько лиц скривилось. — Однако, по какой-то причине, нам не сообщили о Его преждевременной кончине.

Взгляд Храмовника остановился на представителях Церкви, затянутых в просторные чёрные робы. Они беспокойно переступили на месте, прежде чем один из них выступил вперёд, чтобы ответить.

— Смерть Бога была шоком для всех нас, Гранмастер — мягко и с подчёркнутой печалью произнёс церковник. — Мы все скорбим о Нём, и мы приняли меры относительно этого вопроса.

— Вот как? — в тоне Лудольфуса были заметны слабые следы сарказма. — Странно, что я не заметил этих мер. Вместо того, чтобы потребовать ответственности, духовенство выслало дипломатов на мирную конференцию. Вместо того, чтобы призвать к ответу, Церковь отправила послов, чтобы договариваться и вести переговоры с существами, которых мы всегда считали врагами. Эти действия не укладываются в описываемую тобой картину шока и скорби, священник. Они говорят о том, что вы уже знали об этом.

Михаэль был тем, кто решил ответить на это обвинение.

— Это мы решили сохранить смерть Бога в секрете. По взаимному договору между главами двух фракций. После Великой Войны мы не могли рисковать, чтобы новый хаос поглотил мир, так что Его кончину сохранили в тайне от ушей и людей, и нашего рода. Но в то время как мои товарищи лидеры сохранили смерть моего Отца в тайне от всех своих последователей — серафим бросил взгляд на Сайзекса и Азазеля — я не мог лгать тем, кто посвятили свои жизни поклонению Ему. Когда мы, ангелы, впервые вступили в контакт с тем, чем сейчас является Церковь, мы сказали им правду. Всю правду. Что стало с той правдой — Михаэль вздохнул — я не знаю.

Всё это время взгляд рыцаря не покидал послов Церкви.

— Ну, сейчас это выплыло на свет.

Один из них не смог выдержать осуждения во взгляде рыцаря.

— Возможно, Бог мёртв, но его идеалы остаются.

Татуированное лицо Храмовника автоматически повернулось к говорившему.

— То есть миллионы душ, что молятся Ему по ночам, молятся не Ему, а Его идеалам.

Старший церковник занял место младшего товарища, золотая вышивка на его рукавах показывала и ранг, и возраст.

— Нет разницы, Гранмастер.

— Не могу согласиться — он больше не мог сдерживаться, и насмешка свободно появилась в голосе и на лице рыцаря. — Есть разница. И очень большая.

Воин зашагал, двигаясь по кругу, словно зверь в клетке. Те, кто оказались на его пути, поспешили посторониться.

— Рыцари Храмовники всегда были последним оружием Церкви. Нас бросали в битву, когда не оставалось других альтернатив. Нас посылали в бой, когда ваши ручные экзорцисты не справлялись. И это мы платили величайшую цену — людьми, материалами и репутацией.

Бронированая фигура ткнула пальцем в сторону клериков среди собравшейся толпы.

— Вы называете нас мясниками, в то время как мы убиваем только по приказу Церкви. Вы объявляете нас фанатиками, в то время как мы просто единственные, кто может выполнить работу. Мы выносим это незаслуженное презрение с достоинством, с прощением, никогда не жалуясь, не произнося ни слова протеста, полагая, что наша роль — быть палачами, которых боятся и не любят. А теперь вы говорите нам, что всё это было спектаклем. Что деяния, что мы делали ради Него, ничего не стоят. Что битвы, где мы сражались во имя Его — пустые стычки. Что победы, которые мы завоевали ценой сражённых братьев — не больше чем прах во рту. Вот что вы сейчас решили нам сказать.

Многие, носящие церковные робы, выглядели явно некомфортабельно. Некоторые даже сделали шаг назад, когда люди в серебряных латах с рунными алебардами в руках уставились на них теми же обвиняющими взглядами. Единственным церковником, на которого не повлияла быстро меняющаяся атмосфера, был тот, кто встал между рыцарем и своим молодым коллегой, и он встречал взгляды взглядом.

— Как вы хотите, чтобы мы продемонстрировали, что это не так?

— Я бы хотел, чтобы вы сказали нам правду, когда правда ещё имела значение.

— Вы знаете, что это невозможно — вздохнул священник. — В этом мире есть миллионы тех, кто следует нашей вере. Подумайте о хаосе, который это вызовет, о последующих волнениях, если секрет станет известен. Подумайте обо всех жизнях, что будут потеряны в последующем насилии. Мы сохранили смерть Бога в секрете не ради себя, но во имя безопасности и процветания человечества.

Храмовник горько усмехнулся.

— И подумайте обо всех толстых священниках, которые вдруг окажутся голодными. Подумайте обо всех храмах и соборах, чьи сундуки вдруг опустеют. Подумайте обо всех стариках, чья власть над массами внезапно исчезнет.

Представитель Церкви сжал губы, пока они не сложились в тонкую прямую линию.

— На что вы намекаете, сэр рыцарь?

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, священник, так же как прекрасно знаешь, что я прав.

— Это не дискуссия о политике Церкви, Гранмастер.

— Нет, — с улыбкой, слишком уж похожей на оскал, ответил Храмовник — это обсуждение, должен ли орден, построенный на фундаменте доверия и братства оставаться связан с организацией, скармливающей своим товарищам ложь.

Повисла ожидающая тишина, в которой все взгляды были прикованы к идущему словесному противостоянию. К его чести, церковник сохранил спокойствие даже перед лицом этих угроз.

— Вы вольны покинуть обьятья Церкви вместе со своим орденом — просто произнёс мужчина. — Но мне любопытно, как вы будете жить, и что скажет ваша честь, если вы решите бросить своих товарищей из-за такой крошечной разницы в идеологии.

Лудольфус ответил на спокойный ответ священника холодным весельем, разгоревшимся в его глазах.

— Так же, как я задаюсь вопросом, как вы будете смотреть в глаза своих экзорцистов и спать по ночам, зная, что вы превратили их в живое оружие Церкви, но лишили их той правды, что имела значение.

Его собеседник напрягся.

— Вы считаете это обманом?

Рыцарь криво усмехнулся, искривляя татуировку на лице.

— Я считаю это предательством.

— И что же, Гранмастер, — тихо произнёс священник — вы намерены делать перед лицом этого предательства?

Максимиллиан Лудольфус извлёк свой меч из ножен.

— Я покажу, что я намерен делать.

В наблюдающей за происходящем толпе послышались голоса смятения. Некоторые принялись пятиться от происходящей эскалации. Представитель церкви покачал головой перед обнажённым мечом.

— Ты обезумел, достав меч в таком месте — он повернулся к фигурам в униформах за его спиной. — Охрана. Арестуйте этого человека.

Экзорцисты за его спиной переглянулись. Их руки протянулись к своим клинкам в ножнах, пальцы охватили посеребрённые рукояти... и остались на месте. Впервые с того момента, как рыцарь шагнул в круг, на лице церковника проявилось беспокойство.

— Охрана?

Один из них наконец ответил. Ирина была в процессе извлечения своего меча, когда к ней протянулась рука и оттащило обратно в строй. Ксеновия сжала плечо подруги, не давая ей двигаться, и уставилась прямо вперёд. На её лице, как и у экзорцистов справа и слева, было нейтральное выражение.

А затем Храмовник оказался перед ними, бронированая фигура нависала, словно угрожающая статуя.

— Вот что происходит, когда ты сообщаешь мужчинам и женщинам, которых с детства обучал быть оружием Света, что источник этого Света мёртв — тихо произнёс Лудольфус. — Вот что происходит, когда ты вводишь детей в заблуждение, заставляя верить, что они сражаются во имя достойного дела, а затем они узнают, что это дело — пустышка. Вот что происходит, когда преданные воины, верившие, что их начальство превыше сомнений, узнают, что их начальство изначально лгало им.

То, как взгляд рыцаря поочерёдно прошёлся по каждому экзорцисту, говорило о симпатии.

— Я не из духовенства. Я всегда предоставлял вопросы веры духовенству. Но я знаю солдат, и я знаю, как работает солдатская храбрость. Солгите им, и они начнут сомневаться. Откажитесь рассказывать им что-либо, и они начнут подозревать. Эти подозрения будут подтачивать их решимость, пока от их доблести не останется лишь пустая скорлупа. Но скажите им правду, даже если правда болезненна, и они будут сражаться до последнего. Скажите им, как обстоят дела, не прячьте ничего, и они найдут собственную храбрость.

Губы Ксеновии задрожали, и Ирина отвернулась.

— Потому что человек, у которого больше ничего не осталось, может держаться за правду.

— Если вы оставите Церковь, вы больше не будете защищены — церковник вернул прежнюю собранность. — Заслужена ваша репутация, или нет, она в любом случае бежит впереди вас. Ни одна фракция не станет заключать союз с фанатиками, тем более когда вы убивали их членов. Ваши враги придут за вами, и без обеспечиваемого Церковью убежища ваш Орден долго не продержится.

Мужчина в робе кивнул мудрости в собственных словах.

— Мы нужны вам, так же как вы нужны нам.

— Если ни одна фракция нас не примет, — не задумываясь, ответил Лудольфус — то мы создадим собственную.

— И как вы намереваетесь это сделать?

В ответ рыцарь зашагал прочь. Он прошёл мимо толпы беспокойных представителей, мимо герольда, с интересом следившего за ним, мимо лидеров трёх фракций, напрягшихся при его приближении, пока наконец не оказался перед усталой и не вполне сознательной фигурой. Компаньоны парня встали вокруг него защитным кольцом, когда рыцарь приблизился, зыркая в сторону обнажённого меча, всё ещё остающегося, угрожающе, в руке Храмовника. Все они были проигнорированы. Лудольфус смотрел только на одного из них, и когда мужчина остановился, их взгляды встретились. Один тяжело смотрел с покрытого шрамами татуированного лица, несущего груз войн, другой наблюдал с бесстрастной маски под неаккуратной метёлкой синих волос. Лишь на одном лице были видны эмоции, и именно это лицо в итоге заговорило, губы разошлись с неодобрительным взглядом.

— Это из-за тебя половина моих рыцарей начали собирать кошек?

На хмурящемся лице Сайзекса появилась улыбка. Михаэль был вынужден прикрыть рот рукой, чтобы скрыть собственную. Азазель открыто широко улыбнулся.

Парень взглянул на угрожающе нависшую над ним фигуру, покрытую металлом, а затем кивнул. Долю секунды спустя меч вонзился в землю перед ним. Бронированные пальцы легли на потрёпанную рукоять, когда Гранмастер Храмовников преклонился перед находящимся перед ним.

— Рыцари Храмовники будут служить делу Нефилима — Лудольфус прикоснулся лбом к навершию на рукояти своего меча, прежде чем поднять свирепый взгляд. — Он, по крайней мере, показал нам правду.

Шепотки беспокойства поднялись из толпы, когда рыцари с алебардами среди них преклонились подобным образом. Прежде чем беспокойство смогло превратиться в слова, вперёд вышла ещё одна фигура, приблизившись к разыгрывающейся сцене. Этот мужчина носил обтягивающее кевларовое одеяние, и был защищён тёмным бронежилетом. Пятна крови покрывали его плечи и грудь, свидетельствуя о том, что он участвовал в предыдущем тяжёлом сражении. На его воротнике находились серебряные шевроны, свидетельствующие, что он — офицер существенного ранга. У него не было меча, который можно было бы вонзить в землю, но у него были руки, и, приблизившись к сцене, мужчина ударил обеими себе по груди, сложив их в крест крестоносца.

— Все рыцарские ордена принесли клятву Богу и человечеству. Служить и защищать. Бог мёртв. Так что наша клятва Ему недействительна. Осталось человечество. Так что остаётся наша клятва ему.

Солдат преклонился рядом с рыцарем.

— Рыцари Госпитальеры присоединяются к нашим братьям Храмовникам в службе Нефилиму. Ваши битвы теперь наши.

Новая волна бормотания, когда носящие чёрное и белое преклонились рядом с теми, что мерцали серебром. И, как и в прошлый раз, спектакль продолжил развиваться, когда дали о себе знать новые воины.

Они пропихнулись через толпу, воспользовавшись своим размером, нависая над гражданскими и собратьями-рыцарями. Механизированные сервоприводы шипели и рычали, когда их владельцы двигались, и оружие, что они сжимали в латных руках, гудело и визжало, вызывая головную боль. Их медленная, методичная походка делала их похожими на бронированных медведей, неуклюжих гигантов. Возглавляющий их держал под мышкой шлем с плюмажем.

— Герою нужны свои телохранители — безрадостно улыбнулся Адельмар, приблизившись. — Чтобы защищать его, и не давать делать глупостей. Сражаться с той армией в одиночку было глупо, парень, но и храбро.

Паладин размял свою свежеисцелённую руку, обнажённую, как и лицо.

— И так уж вышло, что мы любим глупых, но храбрых.

Пять пронизанных молнией молотов врезались в землю в идеальном унисоне, когда их владельцы преклонились на скрежещущих, повреждённых суставах.

— Молоторукие переходят под твоё командование — Адельмар наклонил голову. — Мы будем твоими Преторами. Твоими Кустодиями. И любой груз, что тебе придётся нести, будет и нашим.

Парень взглянул на преклонившиеся перед ним фигуры, в доспехах и без них, кулаки на зачарованых клинках, руки на автоматах на защищённых кевларом грудях. Он повернулся к ожидающим главам фракций, стоящим поблизости. "Помогите мне" — было явственно написано на его лице.

Трио переглянулось и разделило идентичные улыбки. Тем, кто наконец заговорил, был Азазель, нарушив молчание растянутой, наполненной весельем фразой.

— Полагаю, в альянсе найдётся место для четвёртой фракции.

* * *

Подавленная процессия тащилась через порталы. Побеждённая армия, потрёпанная и спотыкающаяся. Они не стонали из-за ран, но лишь потому, что состояние их разумов больше не позволяло этого.

Группа ожидала их среди камней, их высокие, элегантные фигуры скрывали от узнавания просторные плащи.

— О, а вот и наш доблестный генерал, вернувшийся со своего доблестного поражения от руг его низших врагов — один из них выступил вперёд, обращаясь к потрёпанной фигуре, возглавляющей процессию, пронизанным сарказмом тоном. — Я ожидал от тебя большего, Цао Цао; по крайней мере, результат получше, чем это жалкое бегство.

Усталое лицо "героя" повернулось к обвинителю, его глаза горели презрительным несогласием.

— Я не в настроении это выслушивать — произнёс он и отпихнул мужчину в сторону.

— Однако придётся выслушать — его путь перекрыла вторая фигура. — Ты хоть представляешь, чего нам будет стоить это поражение? Не сумев убить Сайзекса, ты рискуешь всем, чего мы сумели тайно достичь. Теперь он знает, что мы участвовали в этом, что мы — угроза, а не шелупонь, как он считал раньше с нашей помощью. Он обрушит на нас все силы. Он расследует каждый след, пройдёт по каждой ниточке. Шпионы, которых мы внедрили в его окружение, сейчас оказались под угрозой. Кроты в его правительстве подвергаются опасности. Твой провал может стоить нам всей разведывательной сети, которую мы с такими усилиями создавали много лет.

— Это был не мой провал — возразил Цао Цао. — А дракона. Убийство глав фракций было его работой.

— Нет — снова заговорила первая фигура. — Нидхёгг должен был сокрушить всю оппозицию, добраться до лидеров фракций, и убить их. Но он не смог добраться до них из-за внешнего вмешательства, так что виноват тот, кто изначально должен был предотвратить упомянутое вмешательство — мужчина взмахнул рукой в сторону воинства пользователей Священных Механизмов. — И где Вали? Он слишком пристыжен своим поражением, чтобы показаться?

"Герой" пожал плечами.

— Я не видел его с окончания битвы. Понятия не имею, где он сейчас.

Двое фигур в плащах многозначительно переглянулись.

— Этот парень — шальная пуля. Было ошибкой считать, что маньяк сражений вроде него может быть нам полезен.

— Хороший стратег знает, как и когда использовать своих генералов на поле боя — они повернулись к неприязненно глядящему на них Цао Цао. — Плохой не знает ни того, ни другого, и придумывает отговорки для провалов своих некомпетентных планов.

Обе фигуры напряглись.

— Ты смеешь...

— Ваши переругивания ни к чему не приведут — третья фигура в плаще выступила вперёд, присоединяясь к двум другим. Несмотря на то, что она была скрыта таким же укрывающим детали плащом, фигура источала женственность, элегантность и изящество просачивались через слои толстой ткани. И если этого было недостаточно, чтобы выдать пол, то уг мягкий возбуждающий голос, доносящийся из-под прикрывающей лицо вуали, не позволял ошибиться. — Мы все служим одному мастеру, даже если наши мотивы различаются. К тому же, пусть наши основные цели и не были достигнуты, но этот провал может быть несущественным, если выполнена вторичная цель.

Женщина наклонила голову и взглянула на Цао Цао, её лицо оставалось скрыто вуалью.

— Надеюсь, ты сделал то, что я просила.

На лице "героя" появилось отвращение, но тем не менее он поднял своё копьё, продемонстрировав покрывающую остриё кровь. Это оружие пронзило лишь одного врага во время битвы, и это делало покрывающую его поверхность жидкость маняще чистой. Одинокая багровая капля зависла на остром конце копья, и когда Цао Цао шевельнул им, прошедшая по оружию вибрация отсоединила каплю крови от него.

Женщина поймала её, прежде чем она упала наземь, стремительно поймав каплю в стеклянную пробирку и закупорив её. Движение было невероятно быстрым и до совершенства изящным. Ловкие, проворные пальцы осторожно подняли запечатанный сосуд, словно опасаясь, что малейшее движение может его разбить. Другая рука потянулась назад и стянула капюшон, открыв загорелое лицо, которое было бы захватывающе дух красивым, если бы не высокомерная усмешка на её губах.

— Пусть у них будет их Нефилим — произнесла Катерея Левиафан. — У нас будет свой.

Дьяволица продолжила поднимать пробирку всё выше, пока её лицо не оказалось прямо под ней. Её взгляд замер на содержимом стеклянного контейнера, сияя восхищением. Усмешка стала ещё шире.

— Вот, значит, каково держать могущество в своих руках.

Пожилой мужчина в облачении волшебника выступил из-за её спины, его лицо было скрыто такой же гладкой лицевой пластиной, как те, что носили остальные.

— Если позволите, госпожа — произнёс он и протянул руку. — Мы немедленно приступим к процессу дублицирования.

— Мог бы и подождать минутку, старый болван — рявкнула Катерея. — Не видишь, что я смакую момент.

— Разумеется — чародей почтительно наклонил укрытую маской голову. Сгорбленная фигура повернулась к глядящему на него Цао Цао.

— Ты... — обвиняюще произнёс "герой". — ...Это ты за это в ответе.

Волшебник бросил взгляд на море пустых лиц, на которое указал парень, и кивнул.

— Я отвечал за выполнение процесса, да.

Гнев Цао Цао, излучаемый волнами, практически можно было пощупать.

— И ты не видишь никаких проблем в том, что ты сделал?

Чародей пожал плечами.

— Ты хотел армию — проскрипевший из-под маски голос был презрительно безразличным. — Это был наш договор. Ты присоединишься к атаке, если мы обеспечим армию. Я дал тебе армию, которую ты повёл в бой без жалоб.

Цао Цао гневно шагнул к фигуре в мантии. За спиной парня остальные члены его фракции обнажили оружие, поддерживая своего лидера.

— У меня не ыло выбора! Ты навязал их мне за момент до начала нападения! У меня не было выбора кроме как вести их в битву, или весь план провалился бы! — Копьё Лонгинуса поднялось, направив остриё в грудь мужчины. — Но то, что сделал я, не оправдывает того, что сделал ты. Ты забрал их разумы. Ты превратил их... в то, что они сейчас.

— Я убрал их слабость — возразил волшебник. — Я сделал их лучше. Они не знают страха. Они не чувствуют боли. Они будут атаковать врага, пока он не умрёт, или они сами не умрут. Они идеальные солдаты. Стирание их разумов — ничтожная цена за это.

— И в процессе ты стёр всё, что делало их людьми — прорычал Цао Цао.

— Какая разница, каких миньонов вести на смерть? Пока они эффективны, пока выполняют свою работу, это не имеет значения.

— Это имеет значение, поскольку я сражаюсь за человечество! — выплюнул парень.

— Однако ты здесь, — безразлично ответил мужчина в маске — в союзе с существами, которые не являются людьми, ведёшь тех, что были людьми в бой против людей. Кем это делает тебя?

Смена выражения на лице "героя" была пугающе быстрой.

— Я согласен — мягко произнёс Цао Цао. — И поэтому эту проблему следует немедленно разрешить.

Чародей вздрогнул от неожиданности и медленно опустил взгляд туда, где из его груди торчало Копьё Лонгинуса, пронзившее его насквозь. Когда он снова поднял взгляд, убийца наклонился к нему, с растянувшейся на его лице безжалостной улыбкой.

— Ненавижу, когда мои враги правы — прошептал Цао Цао. — И ещё больше ненавижу, когда я с ними согласен.

Парень пнул умирающего, сбрасывая его со своего копья презрительным движением. Из спины чародея, когда копьё вышло из неё, брызнула кровь, наполнив воздух рубиновыми каплями. Катерея изящно отступила в сторону от падающего тела, чтобы кровь не забрызгала её плащ.

— Это было совершенно ни к чему — нахмурилась женщина, взглянув на свежую кровь, блестящую на острие Копья Лонгинуса. — И теперь чистота образца нарушена. Как мне теперь получить новые образцы?

— Умолкни, ведьма — Цао Цао направил своё копьё на пробирку, которую она продолжала держать. — У меня есть желание уничтожить и тот образец, который сейчас у тебя в руках.

Вышеупомянутая пробирка исчезла в складках мантии, когда Катерея спрятала её под своим плащом.

— Это угроза, герой? Напомнить тебе, с кем ты имеешь дело?

Две фигуры, стоящие рядом с ней, отбросили свои капюшоны, открыв суровые аристократические лица, искривлённые презрительными гримасами. Шалба Вельзевул мрачно усмехнулся и размял кулаки; Крюсери Асмодей, сохраняя презрительную гримасу, извлёк демонический клинок из ножен на боку.

Цао Цао продолжил держать своё копьё направленным им в грудь.

— Альянс закончен. Между нами больше нет никаких договоров. Какие бы мерзости вы не творили в будущем, Фракция Героев в них не участвует.

Парень медленно отступил, и его последователи сделали то же, держа оружие обнажённым на случай эскалации конфликта. Цао Цао последним повернулся спиной; он сделал три шага, прежде чем голос Катереи остановил его.

— Кажется, ты уходишь с кое-чем нашим.

Взгляд женщины был прикован к бредущей за "героем" массе людей, следующей за ним, как овцы за пастухом.

— Это частично моя вина, что они оказались в таком состоянии — произнёс Цао Цао через плечо, продолжая уходить. — Так что теперь они — моя ответственность.

Крюсери шагнул следом за ним, но элегантная женственная рука легла ему на грудь.

— В этом нет нужды — Катерея похлопала по месту, где спрятала сосуд. — Главное у нас. Эти псы-солдаты — женщина кивнула в сторону удаляющейся орды — легко заменимы.

Она нахмурилась и бросила взгляд вниз, на окровавленные руки, цепляющиеся за край её плаща. Волшебник был едва жив, едва держался, извиваясь и содрогаясь в быстро растущей луже крови.

— Госпожа... — мужчина поднял дрожащую руку к своей хозяйке. — П-помогите мне...

Катерея даже не удостоила его вторым взглядом.

— Ты всегда говорил о шансе для твоего ученика показать себя, старый друг — улыбка дьяволицы была идеально очаровательной, идеально вежливой. — Ну, сейчас он получит свой шанс, когда займёт твоё место.

* * *

В последовавшие за завершением мирной конференции дни он заметил происходящие между членами Клуба Оккультных Исследований перемены. Они казались более стремящимися защитить друг друга, более насторожёнными. Если сказать иначе — они сблизились, сплотились. Кажется, особенно близко к серду приняла Риас защиту своих последователей, и после того, как школу отремонтировали во второй раз, и занятия возобновились, он часто видел её сидящей за одним столом со своей свитой, беспокоящейся за них из-за какой-то мелочи, которую посчитала угрозой их безопасности. То, как она тряслась над ними, напоминало мать со стайкой непослушных детей, однако этот подход приносил результаты. Под её осторожным вниманием Асия снова начала улыбаться, и это вернуло веселье Иссею. Киба тоже возвратил себе уверенность под её заботливым взглядом, а там и Конеко.

Этого следовало ожидать. Они видели, как их друзей разрывают когти дракона, видели, как их увечат зубы зверя. Каждый из них понёс жуткие раны, и хотя Сумеречного Исцеления было достаточно, чтобы спасти их, опыт такой близости к смерти не мог не повлиять на них. Неудивительно, что они перенесли высочайший стресс; возможно, даже психологическую травму. Собственно, он был бы удивлён, если бы этого не было. Тот факт, что они оправились так быстро, был свидетельством способности Риас как лидера достать их из скорлупы и не дать вернуться к прежнему состоянию. Он уважал её за это, и если быть честным с собой, даже восхищался.

Кто оставался "не в струе", так это Акено. Понесённая ей рана была самой тяжёлой; шипы Нидхёгга в буквальном смысле пробили её насквозь, нанеся жуткие раны. Ничего, чего не могла бы исцелить сила Асии, но урон, нанесённый нервным окончаниям в районе позвоночника, требовал времени для полного исчезновения. Она не была покалечена, не в обычном смысле, но были моменты, когда он заставал в школьных коридорах прислонившейся к стене и кривящейся от внезапно вспыхнувшей боли.

Это ей не шло, эта новая походка с остановками. Так она выглядела слабой, хрупкой, временами даже жалкой, когда останавливалась на ходу, чтобы собраться. Тем не менее, она старалась держать лицо. Она была Королевой, старшим членом свиты высокоранговой дьяволицы, и от неё ожидалось, что она отложит в сторону собственные проблемы, чтобы присмотреть за младшими фигурами. И она делала это с похвальным самообладанием; половина причины, почему остальная часть свиты Риас так быстро пришла в себя, была в её игривых, но нежных подколках. Стороннему наблюдателю пришлось бы тщательно присмотреться, чтобы заметить в ней что-то не то, но так уж сложилось, что он был достаточно внимательным сторонним наблюдателем, и после того, как в прошедшие дни он наблюдал за тем, как её собственные испытания остаются без помощи, он был готов помочь ей насколько способен.

Если бы они только позволили ему.

По какой-то причине они его избегали. Они здоровались, когда встречались в школе, и признавали его присутствие, когда проходили мимо друг друга в коридорах, но помимо этого не делали никаких попыток взаимодействовать с ним. Какое-то время он об этом не задумывался; это было их испытание. Крещение огнём, так сказать. SEES прошли нечто подобное, когда расследовали Башню. Каждая встреча со смертью во время сражений с Тенями помогала участникам группы сблизиться, и когда пришёл конец, когда они взошли на башню, дабы сразиться с аватаром Никс, они были настолько сплочённой группой, насколько это вообще возможно. Сейчас он наблюдал, как нечто подобное происходит с Риас и её свитой. Возможно, память о сражении с драконом будет преследовать их до конца их дней, но она и укрепила их, сделала их сильнее. Образы того, как их друзья погибают под когтями Нидхёгга неделями будут являться в кошмарах, но они же станут мотивацией стать сильнее, чтобы подобное не могло произойти снова. Они изменятся, в этом он не сомневался, но кто сказал, что не к лучшему?

Он понимал эти принципы, и потому дал им пространство. Но по мере того, как дни шли, а их общение оставалось сведённым к минимуму, он не мог не ощущать себя слегка изолированным. В каком-то смысле это было даже неожиданно. Он был готов жить в отстранении с того момента, как оказался в этом мире, считая, что его сила слишком подавляюща, чтобы проявлять её, и не желая менять события этого мира ни к лучшему, ни к худшему. Это изменилось, когда один извращенец внезапно стал считать его другом, и продолжило изменяться, когда в его жизни появились друзья вышеупомянутого извращенца. Он пытался держаться ними отстранённо, надеясь, что какие бы узы не формировались, они окажутся отсечены маской безразличия. Это не сработало. Они пробрались мимо его стен, проскользнули через его обычно надёжную оборону, и пробрались к его сердцу, пока соединяющие из слабые линии не стали безошибочными связями.

Они не были его друзьями, не так, как были члены SEES. Узы, что он выковал, взбираясь с ними по ступеням Тартара, были нерушимы, незаменимы. Узы, что он создавал сейчас, были в процессе становления нерушимыми, двигались к тому, чтобы стать незаменимыми. Они не были его друзьями, но близко к тому.

И потому он скучал по ним. Скучал по их общению. Сожалел, что не может им помочь, хотя для этого и есть хорошая причина. Было странно признавать это, но он бы лгал себе, если бы этого не сделал. Эти чувства беспокоили его, когда он шагал по ступенькам к своей квартире, и продолжали беспокоить, когда он вставил ключ в замок, защищающий его комнату. Он проигнорировал слабый щелчок и открыл дверь. Знакомая теплота дома обдала его лицо, и на нём появилась лёгкая улыбка.

Эта улыбка померкла, когда он заметил замершую на полудвижении на его кухне фигуру, лицо которой растянулось в выражении комичной тревоги.

Вся слабая тоска о товариществе, которую он ощущал секунду назад, моментально исчезла.

— Что ты здесь делаешь?

Иссей выглядел крайне виноватым, когда отпрянул от холодильника, в котором рылся.

— Э, нет, погоди, Арисато-сан, я всё могу объяснить! Это... Это не то, чем кажется!

От него потребовалось существенное усилие, чтобы скрыть раздражение в голосе, но он как-то справился.

— И что это, в таком случае?

Парень глянул налево, потом направо, и, наконец, осознав, что помощи не предвидится, выпрямил спину помахал рукой перед лицом в как-бы-мистической манере.

— Ты загипнотизирован — к его чести, дьявол ухитрился действительно звучать несколько таинственно. — После того, как я щёлкну пальцами, ты очнёшься и сделаешь вид, что меня здесь не было.

Он поджал челюсть при этой жалкой попытке уйти от темы.

— Ты действительно считаешь, что это сработает?

— Нет — скорбно произнёс Иссей. — Но попытаться стоило.

Он ощутил начинающуюся головную боль и ущипнул себя за кончик носа, чтобы остановить её. Источник его раздражения заметил это, и смущённо переступил с ноги на ногу на своём месте всё ещё рядом с холодильником.

— Эм... Арисато-сан — осведомился дьявол. — Ты же должен был сейчас быть на работе?..

— Я ушёл раньше — отозвался он, а затем помедлил, осознав, что это он должен задавать вопросы в этой ситуации. — Но это не важно. Важно, как ты вообще сюда попал? Когда я вошёл, дверь была заперта.

Иссей смущённо улыбнулся.

— Эм... Магия?

Он закатил глаза и прошёл на кухню. Парень мудро отошёл в сторону, освобождая дорогу.

Он остановился перед холодильником и открыл его, ожидая, что его содержимое понесло тяжёлые потери. К его удивлению, это предположение оказалось лишь наполовину верным. Остатки, которые он хранил в морозилке, как и ожидалось, пропали, но на их месте была свежая еда; фрукты и овощи, упаковки обедов быстрого приготовления и даже несколько деликатесов, которые он давненько не мог себе позволить. Его взгляд на несколько секунд задержался на аккуратно уложенном на пластиковых полках холодильника изобилии, а затем переключился на единственного, кто мог быть в ответе за это. Его поднятые брови задали вопрос за него.

— Ты всегда ешь еду из этого кафе, или что покупаешь на вынос — серьёзно кивнув, произнёс Иссей. — Это не хорошо для твоего здоровья, Арисато-сан. Так что Бучо решила, что нам следует наполнить твой холодильник здоровой едой вместо того. Она сказала, что нам следует сделать хотя бы это после всего, что ты сделал для нас.

— Бучо — он нахмурился, уцепившись за единственную подозрительную тему в объяснении парня. — Как Риас с этим связана?

Глаза Иссея расширились, когда он понял, что проболтался о том, о чём не следовало. Дьявол немедленно схватился обеими руками за рот.

Он вздохнул.

— В этом действительно есть нужда?

Парень пробормотал что-то неразборчивое в руки. Где-то посреди фразы он разобрал слова "это должно было быть секретом".

— А теперь я знаю этот секрет. Так что просто скажи мне.

Дьявол упрямо продолжал молчать. Он снова вздохнул.

— В чём вред рассказать мне? К тому же, не то, чтобы Риас и остальные прятались в моей квартире и слушали.

В ретроспективе, чрезвычайно виноватого вида на лице Иссея должно было хватить в качестве предупреждения. В его защиту, у него не было времени на обдумывание выражения лица парня, поскольку воздух между ними внезапно вскипел от давления; послышался отчётливый хлопок, словно лопнул воздушный шарик, и выскочил Киба, словно материализовавшийся из ниоткуда. Рыцарь Риас легко приземлился на ноги, и повернулся к тому, кого несомненно считал единственным в комнате.

— Иссей, Президент сказала тебе не задерживаться в доме Арисато-сана надо...

Голос мечника жалко заглох в его горле, когда он увидел, кто смотрит прямо на него. Красавчик поспешно поднял обе руки, словно пытаясь защититься от некоей невидимой атаки, заметной лишь ему.

— Э, нет, погоди, Арисато-сан, я всё могу объяснить!

Его взгляд переместился от парня, всё ещё держащегося за рот, к парню, который только что возник буквально из ниоткуда. Он зыркнул в обоих направлениях, а затем скрестил руки на груди.

— В таком случае, объясни.

* * *

— Итак, позвольте изложить ситуацию — медленно произнёс он, старательно подчёркивая каждое слово — просто для надёжности. — Вы построили дом... внутри моего дома?

Оба парня кивнули, один заметно серьёзно, другой с предсказуемым энтузиазмом.

— ...Это может быть немного побольше, чем просто дом — признал Киба.

— Разве не прекрасно? — просиял Иссей. Сейчас, когда секрет выплыл, извращенец с удовольствием раскрывал всё, что знал. — У нас всех есть собственные комнаты, и тому подобное! И в каждой комнате собственная ванная и душ! И это только жилая зона!

— Только жилая зона?

Киба заметил опасный блеск в его глазах и сделал Иссею жест рукой у горла, пытаясь заставить товарища умолкнуть. Сигнал был блаженно проигнорирован.

— Ну да! Там ещё плавательный бассейн, спортзал, и целая куча всего, чего я ещё не видел!

От него потребовалась вся решимость, чтобы сохранить маску спокойствия.

— То есть вы построили усадьбу внутри моего дома?

Мечник поморщился.

— ...Ну, оно может быть и чуток больше, чем усадьба.

— А ещё там есть порталы в Преисподнюю, чтобы Бучо и остальные могли проходить, — довольно продолжил Иссей — хотя им это и не нужно, потому что у них тоже есть свои комнаты. Там ещё есть места для тренировок, лаборатория, кафе, и даже сауна! Азазель не врал, когда сказал, что это будет не хуже пятизвёздного отеля!

Уголки его глаз начали подёргиваться с рекордной частотой.

— То есть вы построили обширный подземный комплекс внутри моего дома?

Киба нервно рассмеялся.

— Ну... Если так на это взглянуть...

— Да! — без тени стыда произнёс Иссей.

Он ощутил инстинктивное желание помассировать виски, и потребовались все силы, чтобы воздержаться от этого.

— Это... — он на миг замешкался, пытаясь подобрать слова, которые могли бы описать имеющуюся ситуацию — ...Это чрезвычайное нарушение моего персонального пространства.

Оба парня неуверенно переглянулись. Раздражение в его голосе заставило даже Иссея потерять своё характерное веселье. Извращенцу явно стало неудобно, почти даже страшновато.

Взглянув на парочку, он ощутил, что его гнев начинает исчезать. Это была не их вина. Они были просто посланниками против своей воле, попавшимися по чистой случайности. Он не мог их винить, не тогда, когда их намерения изначально были благородными. Он мог понять их заботу о нём, и даже ценить её. Он просто не мог представить, что эта забота может принять подобную форму.

— Как давно вы всё это запланировали? — наконец, произнёс он.

— Не так давно — нервно произнёс Иссей. — После того, как Бучо тебя навестила, она всё думала, как бы за тобой присмотреть. Ты живёшь один, далеко от школы, и далеко от нас. Она беспокоилась о твоей безопасности. Да и все мы, и поскольку ты всё время один, мы не сможем помочь, если ты будешь в опасности.

— Я не в опасности — автоматически ответил он.

— Фракция Героев знает, где ты живёшь, и у них даже было достаточно времени, чтобы запланировать ловушку — тихо произнёс Киба. — В тот раз они решили не атаковать тебя, но это не значит, что другие враги не попытаются.

Он промолчал, обдумывая это утверждение. Мечник воспринял его молчание как одобрение продолжить.

— Я понимаю, почему ты можешь хотеть оставаться один, Арисато-сан, — Рыцарь Риас хмуро потёр затылок — но народ вроде тех, кто входит в Бригаду Хаоса, не захочет оставить тебя в покое. Ты для них угроза, и они могут решить ликвидировать тебя в будущем. Мы здесь, чтобы предотвратить это. И к тому же...

Мечник, похоже, собрался и напрягся, словно готовясь к неприятному повороту беседы.

— ...Ты не в том состоянии, чтобы оставаться одному. У тебя здесь нет семьи, или хоть кого-то, если на то пошло. Тебе не на кого положиться. Мы можем быть теми, на кого ты можешь положиться.

Он улыбнулся этим словам, честно найдя их забавными.

— Как я погляжу, ты предполагаешь нечто, чего изначально не существовало.

Ответить решил Иссей, на чьём лице была маска решимости.

— У тебя нет знакомых в школе кроме нас, Арисато-сан. И ты не пытаешься заводить друзей. Ты помогаешь другим, но никто не пытается помочь тебе. Это не может не делать тебя одиноким, и мы, ну, хотим сказать, что тебе нет нужды быть одиноким, когда мы рядом. Позволь нам помочь тебе, как ты помог нам.

В последних словах звучал слабый оттенок мольбы, и он бы соврал, если бы сказал, что ничуть не был тронут. Это было трогательно, их беспокойство о нём... странным, изогнутым, кружным образом, но трогательно.

Его предыдущее раздражение ушло со вздохом. Двое дьяволов восприняли это как знак согласия и одобрения. На лице Иссея снова возникла широкая улыбка, а Киба выглядел явно признательным.

Когда на лицах парочки наравне проявилось выражение облегчения, бродячая мысль прошмыгнула в его разум, и любопытство заставило её озвучить — мимолётное замечание, на которое он не ожидал серьёзного ответа.

— Вы сказали, что дом в Преисподней связан с моей квартирой через отдельные комнаты — оба дьявола согласно кивнули. — В таком случае, чья комната соединена с моей спальней?

У Кибы внезапно прорезался острый интерес к кончикам своих ногтей.

— Эм... Насчёт этого...

Дверь в его спальню внезапно распахнулась. Высунулась голова Риас, на лице которой было нетерпение.

— Иссей, Юуто, я же говорила вам не задержи... — девушка заметила, что он смотрит на неё, и стремительно запунцовела. — Э, нет, погоди, Арисато-сан, я всё могу объяснить!

* * *

Как оказалось, описание дома Иссем и Кибой было болезненно точным. Там был плавательный бассейн, сауна, тренировочные залы, и это лишь малая доля. Он прошёл через грандиозную прихожую, граничащую с роскошью, мимо тёплых, уютных комнат, выглядящих обустроенными специально под вкусы своих обитателей. Поражало уже одно разнообразие, как и ведущий к ним лабиринт коридоров. Ветвящиеся коридоры, по которым он шёл, своей сложностью действительно походили на лабиринт, и без парней, играющих роль гидов, он несомненно безнадёжно заблудился бы где-то в начале тура.

Сейчас упомянутый тур подходил к концу, и закончился, когда они остановились перед комнатой в центре наполненного комнатами коридора.

Он взглянул на их предвкушающие лица, и открыл дверь.

Помещение, в которое он вошёл, было просторным. Даже огромным. Беглый взгляд сказал ему, что вся его квартира легко поместится тут. Тот же взгляд сообщил ему о деталях, которые он предпочёл бы не заметить.

Риас вошла следом за ним, а затем и остальная её свита проскользнула мимо неё.

— Это твоя комната, Арисато-сан — на лице девушки было очевидное беспокойство. — Тебе нравится?

Он решил проигнорировать надежду в голосе дьяволицы, и вместо этого сосредоточился на своём непосредственном окружении.

— Почему там с потолка свисают цепи? — он покосился на стропила. — И там что, кандалы на них?

— Это я постаралась — Акено с гордостью подняла руку. — Я отвечала за внутренний декор.

Уголки его рта дёрнулись. Его взгляд упал с потолка на поддерживающие его стены.

— А стены? Почему на них столько мечей?

— У Акено закончились цепи, — сообщил Киба — так что я помог. Я решил, что это поможет создать приятную атмосферу. Словно находишься в средневековом замке, или что-то в этом роде.

— Или в темнице — любезно подсказала Акено.

Он моргнул, выслушав их ответ, и решил не пытаться разобраться со стоящей за этим логикой. Вместо этого он подошёл к возвышающейся в центре комнаты кровати, тяжёлому, добротно сработанному предмету мебели, выглядящей сделанной из натурального дуба. Она выглядела комфортной. И когда он приблизился и провёл рукой по её поверхности и лежащим на ней подушкам, она чувствовалась комфортной. Было печально, что цвет устилающих её простыней был каким угодно, только не комфортным.

Он повернулся к тем, кто был в ответе за это, и вопросительно поднял бровь.

— Эм, мы не могли решить, какого цвета должны быть твои простыни — застенчиво произнесла Асия. Конеко за её спиной старательно кивнула. — Так что пошли на компромисс.

Его взгляд переключился обратно на кровать, и два не столь различающихся цвета, покрывающих её.

— Вы не могли определиться между двумя оттенками розового?

Обе дьяволицы согласно кивнули.

— Я думала, что более светлый оттенок больше подходит под настрой, — нерешительно улыбнулась Асия — но Туджо-сан сказала, что тёмный оттенок больше в твоём стиле.

Упомянутая девушка пожала плечами.

— Так и есть — просто произнесла Конеко, словно это всё объясняло.

Он прикусил язык, чтобы воздержаться от саркастического ответа. Его взгляд прошёлся по ещё паре предметов мебели; диванчики и стол, аккуратно поставленные в стороне. Он остановился на серии антикварных книжных полок у стены. Наконец-то, хоть что-то, что можно счесть умеренно нормальным. И стильным, честно говоря. У него была слабость к антиквариату. Почему-то всё, связанное с историей, вызывало у него интерес.

Он двинулся к ним, а затем остановился на полпути, осознав, что за книги стояли на полках.

— Не беспокойся, Арисато-сан — Иссей на другом конце комнаты продемонстрировал большой палец. — Я выбрал, те, которые тебе нравятся. Бучо даже позволила мне воспользоваться конфискованными, чтобы было на что ориентироваться.

Так вот что они сделали с теми журналами. Прекрасно.

Словно почувствовав его неприязнь, Риас нервно сжала руки.

— Ну, тебе нравится, Арисато-сан? — произнесла она.

Его взгляд поднялся к потолку, с которого свисали цепи с кандалами, затем к разнообразным мечам, выстроившихся на стенах с табличками, затем на кричащих цветов кровать, на которой ему предполагалось спать, а затем, наконец, остановился на антикварном книжном шкафу, на полках которого стояли не столь антикварные книги.

Вместо ответа он направился к выходу.

* * *

Они все вздрогнули, когда дверь за ним захлопнулась.

— Не думаю, что ему понравилось — произнесла Конеко в воцарившейся тишине.

Риас и Асия выглядели упавшими духом. Киба задумчиво смотрел на окружающее его.

— Я всё ещё думаю, что нам следовало выбрать одну тему, и придерживаться её.

— Ты бы просто добавил побольше мечей — улыбнулась Акено.

— Ты так говоришь, как будто это плохо — надулся парень. — У мужчины не может быть слишком много мечей.

Асия вопросительно глянула на товарищей по свите.

— Это значит, что Арисато-сан не хочет жить с нами? — девушка казалась убитой этой мыслью.

У них не нашлось ответа.

— Думаю, он просто счёл некоторые аспекты своей комнаты... спорными — наконец, произнёс Киба.

Риас вздохнула и подавленно покачала головой.

— Вот поэтому я и говорила держать всё в секрете — она бросила неодобрительный взгляд на тех, кто был в ответе. — Мы должны были постепенно подвести его к этой идее. Должно быть, для него было шоком узнать, что мы заранее всё это подготовили, и, честно говоря, я не могу его винить.

— Но если он продолжит отказываться, его будет сложно охранять — указал Киба. Остальные согласно кивнули.

— Не обязательно — Риас улыбнулась своей свите. — Я установила в его доме наблюдательные линзы. Так что мы можем постоянно наблюдать за ним, и защитить, если он окажется в опасности.

Асия растерянно моргнула.

— Наблюдательные линзы?

— Дьявольский эквивалент камер наблюдения — объяснила её мастер. — Они достаточно маленькие, чтобы большинство людей не заметило, и прилипают к любой поверхности.

— А я задавался вопросом, как мы узнаем, если появится потенциальный враг — заметил Киба. — Хорошая идея, Президент.

Риас казалась довольной собой.

— Об этом не стоит беспокоиться. Я разместила их стратегически в его комнатах, так что мы моментально узнаем, если появится посторонний.

— Нет — улыбка Акено росла с того момента, как её подруга упомянула о методе наблюдения, и сейчас достигла максимальной ширины. — Ты оставила одну в его спальне, и ещё одну в зале. А все остальные — в потолке над его душем.

Щёки Риас запунцовели багрянцем, когда вся её свита уставилась на неё.

— Мы знаем, что враги скорее всего войдут в дверь — каким-то образом дьяволица ухитрилась выглядеть исполненной достоинства, когда попыталась защититься. — Чего мы не знаем, так это нет ли у них других альтернатив для атаки. Так что разумно обратить больше всего внимания на замые неожиданные зоны.

Асия всё ещё выглядела растерянной.

— Но почему враги могут хотеть атаковать Арисато-сан в душе?

— Очевидно, чтобы иметь возможность взглянуть хорошенько — с невозмутимым выражением лица произнёс Киба.

— Возможно, чтобы поймать свою цель в очень неготовом, очень неодетом состоянии — невинно предположила Акено.

— Голая цель — привлекательная цель — согласилась Конеко.

Асия понимающе кивнула.

— Кто бы ни были эти враги, — серьёзно произнесла девушка — они, должно быть, хотят сразиться с раздетым Арисато-саном.

Лицо Риас стало ещё краснее. К счастью, её избавило от дальнейшего стыда то, что заговорил её Пешка.

— Я знаю, почему Арисато-сан ушёл — внезапно произнёс Иссей.

Киба с сомнением посмотрел на товарища.

— Да?

— Ну, мы все только предполагали, что нравится Арисато-сану, потому что он нам не говорил, верно?

Они все кивнули, и подождали продолжения объяснения парня. Тот факт, что взгляд Иссея был сосредоточен на книжной полке, которую он столь тщательно заполнял, должен был предупредить всех, что будет дальше.

— Что, если мы ошиблись в своих предположениях, что ему нравятся сиськи, и ему на самом деле нравятся попки?

Повисла пауза, а затем Киба приложил руку к лицу.

— Это не... — начал было мечник.

Они подпрыгнули, когда дверь внезапно раскрылась, открыв синеволосого парня и багаж, который он нёс. Под одной рукой он держал потёртую, но ещё годную подушку. На другой находилось свёрнутое постельное бельё, перекинутое через плечо, столь же потёртое, если не больше. Они расступились, когда он прошёл мимо них, а затем улыбнулись, когда он сбросил постельные принадлежности на свою новую кровать. Парень обернулся, заметив бросаемые на него взгляды.

— Что?

* * *

Когда дело дошло до переноса его собственности в новую комнату, у него нашлось очень немногое. Его текущие обстоятельства просто не позволяли ему обзавестись доступной другим роскошью. Кроме пары образцов сменной одежды и некоторых мелочей, мало что нужно было перенести из его квартиры. Риас обратила на это внимание, на ничтожное количество его личных вещей, и судя по выражению её лица, она была исполнена решимости изменить это, с его одобрения или без него. Почему-то он не чувствовал сопротивления этой идее.

Несмотря на малое количество вещей, Иссей вызвался помочь, навязавшись на участие в том, что он несомненно считал благородным делом. Это превратило потенциально две ходки в одну, но он решил, что за помощь следует быть благодарным, даже если в ней не было нужды.

Сейчас парень сидел на его кровати, свесив ноги, и оживлённо жестикулировал обеими руками.

— Ддрайг сказал, что когда Нидхёгг пришёл на помощь, это ощущалось так, словно во мне открылись драконьи врата — дьявол поднял Усиленный Механизм, и помахал багровой перчаткой, чтобы подчеркнуть свои слова. — А когда Нидхёгг исчез, ощущалось, что врата закрылись. Он сказал, что не испытывал прежде ничего подобного, и что даже если Персона — просто воплощение, у неё всё равно есть некая сущность, как у самостоятельного существа.

Изумрудный самоцвет вспыхнул, подтверждая слова своего хозяина. Он слегка нахмурился, и задумался, как бы лучше озвучить своё объяснение.

— Честно говоря, — признал он после небольшой паузы — я не знаю. Место, в которое я приходил, чтобы задавать вопросы в обстоятельствах вроде этих, в этом мире не существует, и те, у кого я получал ответы, тоже.

Он заметил во взгляде Иссея почти отчаянное желание спросить, что это за место, и о ком идёт речь. Однако парень неожиданно тактично сохранил молчание, и он это оценил, поскольку пока что не хотел обсуждать эти вещи.

— Я могу только строить предположения, и как любое предположение, это не будет стопроцентно точно.

Его собеседник снова продемонстрировал Усиленный Механизм.

— Ддрайг говорит, что пока что ты всегда был с нами честен, так что мне стоит внимательно прислушаться к тому, что ты можешь сказать, даже если это только догадки.

Он полагал, что со стороны дракона это было серьёзным комплиментом.

— В моём мире — начал он — узы, что я создавал с другими людьми, усиливали мои способности создавать и сливать Персоны. В этом мире, похоже, эта связь обращена. Вместо того, чтобы усиливать мои способности, происходит обратное. Когда я создаю узы с кем-то в этом мире, силу получает другая сторона, не я. Могу предположить, что нечто подобное произошло во время твоего боя с драконом. Ты позвал на помощь через связь между нами, и Нидхёгг ответил на твой зов.

Иссей выглядел одновременно возбуждённым и задумчивым.

— Так я могу создавать собственные Персоны?

Он слегка улыбнулся рвению парня.

— Я не лгал, когда говорил вам, что я — единственный пользователь Персон в этом мире — произнёс он, имея в виду собрание в клубной комнате после Игры Рейтинга с Райзером. — Воплощение, которое ты призвал, было моим собственным. Я чувствовал, как оно покидает Море Душ во мне, и возвращается, когда его работа была выполнена. Тут больше подходит слово "одалживать".

К его чести, дьявол выглядел лишь слегка огорчённым.

— Согласно моей теории, это может происходить только тогда, когда ты испытываешь огромную решимость сердца, вроде того, что было во время битвы. Но, возможно, это и к лучшему. Для того, чтобы воплотить мысли в телесную форму, требуется значительная тренировка. Те, кто не обладают нужной стойкостью, обычно теряют контроль над своей Персоной, как только она призвана, и дикая Персона определённо попытается убить своего бывшего хозяина.

Иссей вздрогнул.

— Это как-то мрачно, Арисато-сан.

Он пожал плечами.

— Как я сказал, возможно, это и к лучшему.

В то же время, дьявол уже перешёл к предыдущей части его объяснения.

— Это так Юуто создал эти мечи?

— И твоя способность создавать наручную пушку — он кивнул в сторону другой руки парня, сейчас обнажённой, поскольку сражения не было. — Как и тот новый щит, которым ты защитился. Судя по всему, создаваемые мной узы проявляют свою силу через уже существующие медиумы. Юуто уже обладал способностью создавать оружие с помощью Кузнеца Клинков и Рождения Мечей. Разделяемая нами связь улучшает его врождённые навыки, вместо того, чтобы создавать новые. Поэтому теперь он может создавать своими Священными Механизмами Нигил-Оружие.

— Но что такое узы? — на лице Иссея была растерянность с того момента, как он ввёл эту тему, и сейчас было очевидно, что он не понимает. — Это просто сила дружбы, или что-то в этом роде?

Он покачал головой.

— Это... существенно больше, нежели это. Сказать по правде, я не могу полностью тебе это описать. Как я упоминал, те, кто могли бы объяснить гораздо лучше, чем я, в этом мире отсутствуют. Всё, что я могу сказать, что это нечто, что существует во всех нас. Нечто, что все мы способны сформировать. И когда оно сформировано, когда оно соединяет нас, это нечто, что продержится всю жизнь, открыв врата к потенциалу, которого мы никогда от себя не ожидали. (Давыдов: совместный доступ к Алайе... А то и к Корню)

Иссей кивнул с отчётливо серьёзным лицом.

— То есть это как иметь тебя во мне.

...

...

...

Ничто в царстве космической вероятности не могло подготовить его к подобному искажению его утверждения. Иссею стоит гордиться... Замечание парня не умещалось в границах логики и рациональности; оно полностью превзошло и то, и то.

— ...Можно и так сказать — он наконец вернул себе дар речи, а затем поморщился, когда в голову пришла одна мысль. — ...Не говори Акено, что ты это говорил.

Как и ожидалось, Иссей совершенно не понял смысла его просьбы.

— Ладно, Арисато-сан, но я не думаю, что Химеджима-сан будет ревновать просто из-за того, что ты был у меня внутри.

...Он сталкивался с непониманием очевидного. Временами даже сам был в этом виновен, особенно когда был слишком сфокусирован на развитии своих Социальных Связей. Но это... это было куда больше, чем просто непонимание очевидного. Это было почти болезненно.

— Пожалуйста, перестань это говорить.

Парень выглядел раненым тем, что он вообще предложил такое.

— Но, Арисато-сан, мне нравится, что ты во мне.

...Это уже было даже не болезненно. Это было мучительно.

Иссей недоумевающе опустил взгляд на мерцающий Священный Механизм, покоящийся на его колене.

— Ну вот, теперь и Ддрайг говорит, что мне следует перестать это говорить.

Он признательно кивнул багровой перчатке.

— Спасибо.

Ну вот, теперь он разговаривает с неживыми объектами. Просто фантастика.

Почему-то его ничуть не удивило, что самоцвет на Усиленном Механизме вспыхнул в ответ.

Пока он ещё задумывался об этом факте, внимание Иссея снова переключилось на него, и сейчас парень смотрел на него со странным смущением.

— Я ещё кое-о чём хотел тебя спросить, Арисато-сан... Эм... Если ты хочешь ответить, в смысле.

Он кивнул, испытывая облегчение от того, что они прошли этот эпизод, и ожидая другой вопрос про события во время битвы. Так что он оказался не готов, когда дьявол спросил его совсем о другом.

— Ты в девушках разбираешься?..

Он подумал о Социальных Связях, которые замаксил, и катастрофе, которая едва не пала на его голову, когда находящиеся на других сторонах Социальных Связей усадили его для долгого, подробного "разговора". Он решил быть честным и откровенным с ответом.

— Более-менее.

Иссей принял его ответ как согласие. Парень наклонился ближе, и заговорщически зашептал — хотя в комнате больше никого не было.

— Понимаешь, это про Конеко. В последнее время она странно ведёт себя рядом со мной. Обычно, когда мы садимся обедать с Бучо и остальными, она очень быстро съедала свою порцию и бралась за добавку, прежде чем мы своё прикончить успевали. Но в последнее время она каждый день делится со мной своим ланчем, и что ещё странней, у неё такой огорчённый вид, когда я отказываюсь. Я не хочу видеть её огорчённой, так что я ем сколько могу... но она собирает с собой много еды.

Дьявол скорбно посмотрел на него.

— Думаю, я набрал по крайней мере два килограмма с того момента, как это началось.

Было сложно скрыть улыбку, но он справился.

— Ты действительно не понимаешь?

Его компаньон задумался на несколько секунд, прежде чем ответить.

— Думаю, это может быть из-за новой диеты — парень растерянно поднял брови. — Но если она на новой диете, почему бы просто не брать меньше еды? В чём смысл отдавать мне?

Где-то на середине рассуждений дьявола его веселье превратилось в раздражение.

— Это потому, что ты ей нравишься.

Иссей выглядел искренне шокированным этой мыслью.

— Э? Но... Но я ничего не сделал.

Терпение было его сильной стороной. Иначе он бы уже рвал на себе волосы.

— Полагаю, спасение её от дракона считается как "что-то".

— О... — Иссей задумчиво уставился себе на ноги. — Она мне тоже нравится... Но мне так же нравятся Ирина и Асия, и в последнее время я получаю письма из Преисподней от кого-то, кто говорит, что она — тайная поклонница. Она пишет очень распутные вещи.

Лицо озабоченного озарилось.

— Могу рассказать, если хочешь.

Он поднял руку, а затем и вторую, на тот случай, если этого было недостаточно.

— Пожалуйста, не надо.

— Ладно, Арисато-сан, — сочувствующе кивнул дьявол — но ты многое теряешь. Вот даже вчера она прислала мне новое письмо, где сказала, что хотела...

— К сути, пожалуйста — произнёс он, прежде чем парень превратил разговор в нечто совсем не то.

Иссей моргнул, а затем снова стал выглядеть смущённым.

— Ну... Как это... ну, понимаешь... поговорить с ними об этом?

Если бы пару месяцев назад кто-то сказал ему, что он будет сидеть здесь и давать дьяволу-подростку советы по поводу его любовной жизни, он бы решил, что говорящий такое точно свихнулся.

— Тебе не кажется, что об этом стоит сперва спросить своих родителей? — попытался он отразить тему. — Уверен, они смогут дать лучший совет, чем я.

Легчайшее чувство нерешительности было столь маленьким, столь крошечным, что он едва не проглядел его.

— Не думаю, что они поверят мне, если я расскажу им о своих проблемах — рассмеялся Иссей, и застенчиво потёр затылок. — Они никогда не воспринимают меня всерьёз.

Он заметил сожаление, проникшее в голос парня, и решил не задавать вопросов.

— Ты определился, с кем из них поговорить сперва?

— Ну, мне очень нравится Асия, и она была первой, кто мне симпатизировал, так что, думаю, она должна быть первой — извращенец заметил выражение сомнения на его лице, и поспешил развеять его. — Не беспокойся, Арисато-сан! То, что мне нравится Асия, не значит, что мне не нравятся остальные! Сиськи чудесны, будь они большие или маленькие!

Это... было не то, что его беспокоило. Его беспокоил гораздо более серьёзный вопрос. Но когда он увидел энтузиазм на лице Иссея, это прибило желание указать на него. У него просто не было решимости сказать парню об этом, да и права. Не ему было судить о чужих мечтах и стремлениях; он лишь принимал их, как они есть. Так что предупреждение, сформулировавшееся в его мозгу, превратилось в совет, когда обратилось в слова.

— И ты сказал это Асии?

Дьявол просиял.

— Разумеется! Я всё время говорю Асии, что её сиськи чудесны!

Вся левая сторона его лица начала подёргиваться.

— Я не об этом. Ты говорил ей другую часть того, что только что сказал?

Лицо Иссея мгновенно посерьёзнело.

— Нельзя оценивать девушку по размеру её сисек, Арисато-сан! — отчитал парень. — То, что они у Асии маленькие, не значит, что она не классная девчонка! Собственно, они идеально подходят под размер моей руки!

Правая сторона его лица присоединилась к левой. Источник его страдания наконец заметил и обеспокоенно отшатнулся.

— Арисато-сан! Ты в порядке? Ты выглядишь, словно страдаешь!

Это было подходящим описанием. Он сумел вернуть контроль над выражением лица, — с трудом — а затем задал вопрос, который следовало задать изначально.

— Ты говорил ей, что она тебе нравится?

Иссей выглядел растерянным; он помотал головой.

— В таком случае, скажи.

Парень моргнул, удивлённый прямотой ответа.

— Прямо так? Без испытания боем? Без теста сражением? Так просто?

Он вздохнул.

— Насколько сложно ты ожидал?

— Сложнее, чем это — пробормотал дьявол и кивнул. — То есть нужно быть проще. Понял. Но что насчёт эффективности? Это же важно, верно? Может, стоит собрать их вместе, и сказать им, что они мне нравятся, одновременно?

Он содрогнулся и постарался не думать о том, к чему это могло бы привести.

— Есть такое понятие, как слишком эффективно.

Иссей наклонил голову, переваривая информацию. Он слегка нахмурился, продолжая думать.

— Но что, если я их не достоин?

Он поднял бровь при столь странном вопросе. Иссей не заметил его скептический взгляд, и начал перебирать пальцами.

— Что, если я не заслуживаю их симпатии? Я никогда не был популярен среди девчонок. Ты это знаешь, Арисато-сан. Ты это видел. Может, так и должно быть. Все эти девчонки не могут быть неправы. (Давыдов: грёбаный японский фатализм...)

— Если бы они думали, что ты их не достоин, — терпеливо ответил он — ты бы им изначально не нравился.

Иссей взглянул на него, на его лице оставалось сомнение.

— Но есть парни, которые лучше выглядят, чем я. Парни, кто лучше в... ну... во всём, чем я.

— Если ты будешь так думать, то всегда будет кто-то лучше, чем ты — дьявол вздрогнул, и попытался что-то сказать, но оказался остановлен. — Но какая разница? Какое значение имеет то, что кто-то лучше выглядит, или лучше в чём-то, чем ты? Они — не ты. Вот что важно. Ты им нравишься, потому что ты — это ты. Ты им нравишься, потому что ты — Иссей Хьёуду, и это единственное, что имеет значение.

— Но...

Он поднял руку, останавливая аргумент, прежде чем он прозвучит.

— Ты слишком далеко забираешься. Перестань далеко забираться.

Иссей нахмурился и бросил взгляд на свой Священный Механизм, который снова начал вспыхивать.

— Ддрайг тоже говорит, что мне нужно перестать слишком углубляться. Он говорит, что когда ухаживал за Тиамат-сенсей, он тоже действовал просто — дьявол моргнул и поднёс багровую перчатку к уху. — Но Ддрайг ещё говорит, что сперва он принёс ей тушу свежеубитой коровы, и предлагает сделать то же для Асии.

Уголки его губ слегка приподнялись.

— Я не думаю, что туша мёртвого животного принесёт симпатию какой-либо девушки в наше время, хотя, конечно, ты можешь попробовать.

Его собеседник полностью упустил юмор в его словах.

— Я тоже так думаю, — серьёзно произнёс Иссей — но Ддрайг говорит, что он гарантирует, что это сработает!

Он снова вздохнул.

— Что я сказал о чрезмерном углублении?

— Ну, Ддрайг говорит, что это не считается, поскольку ты говорил это только мне.

Его взгляд мелькнул с лица парня к изумруду на Усиленном Механизме.

— В таком случае вам обоим следует перестать слишком углубляться.

* * *

Когда следующим утром наступил рассвет, он поднялся с кровати со странным чувством покоя. Странным чувством мира. Он не мог определить это, описать словами; самым близким, что он мог сформулировать — чувство потери, что довлело над ним с момента его появления в этом мире, больше не было столь давящим. Таким обнажённо-болезненным. Оно больше не определяло его, как это было столь долго. Ещё оставалась тоска, когда он вспоминал их лица, но она уменьшалась, ослабевала. Воспоминания оставались, но они вспоминал их как воспоминания, а не болезненные отражения прошлой жизни, как прежде.

Он всё ещё был задумчив относительно этой новой загадки, когда открыл дверь своей комнаты, и обнаружил целую свиту дьяволов, прижимающихся к стенам.

— Что... — Киба не дал ему договорить, прикрыв его рот рукой и оттащив назад.

— Иссей пытается начать свой гарем — пояснил мечник и извиняясь пожал плечами, убрав руку с его рта. — Извини, но приказ Президента.

Рыцарь Риас позволил ему заглянуть за угол, и он смог разобрать фигуру парня, стоящего возле комнаты Асии, делающего нервные жесты в сторону стоящей в двери девушки, которая в свою очередь выглядела и вела себя столь же нервно.

— Он довольно скверно начал — улыбнулась Акено из-за его спины. Он собирался было спросить, почему она так думает, когда расслышал пару фрагментов идущей беседы.

О, это всё объясняет.

— Хотя хорошо, что наш юный Пешка наконец-то нашёл в себе храбрость — весёлый взгляд черноволосой красотки замер на нём. — Хотя я задаюсь вопросом, откуда он её получил.

Оглядываясь назад, этого следовало ожидать. С одной стороны — парень, восхищающийся всем в женщинах, но у которого отсутствует такт и знания, чтобы описать своё отношение не извращённо. С другой — девушка, которая прежде принадлежала к организации, ценящей целомудрие как определяющую черту, и не имеющую опыта общения с противоположным полом, если не считать их лечение. Объедините это, и гарантированно получите неловкость.

Тем не менее, по мере того, как фрагменты диалога продолжали доноситься до его ушей, он не мог не морщиться от услышанного.

Акено, с другой стороны, просто тащилась.

— Если не ошибаюсь, про погоду они начинают говорить уже в пятый раз — девушка ухмыльнулась над идущим диалогом и его выражением лица одновременно.

Он покачал головой и повернулся к остальным.

— Сколько времени уже это длится?

— Тридцать шесть минут — автоматически ответила Конеко, и продолжила наблюдать за сценой. Было в её взгляде что-то, что говорило, что она очень хотела бы быть на месте бывшей монашки.

Он нахмурился.

— И все вы прячетесь здесь все эти тридцать шесть минут, подсматривая за ними?

— Ой, Арисато-кун, — Акено попыталась выглядеть невинно и полностью провалила попытку — по твоим словам можно подумать, что мы делаем что-то, чего не следует делать.

Его ошибка. Он не хотел, чтобы его слова так звучали.

— Прошу прощения — повинился он. — Все вы оставались здесь все эти тридцать шесть минут, наблюдая за ними?

Киба был единственным, кто чувствовал себя достаточно виноватым, чтобы ответить.

— Технически, я хотел уйти пятнадцать минут назад, но Президент сказала, что мне не позволяется уходить, поскольку я могу вмешаться.

Риас в отдалённо материнской манере скрестила руки на груди, когда он бросил взгляд на неё. Дьяволица изо всех сил старалась не демонстрировать интереса к происходящему между её фигурами, и, как и Акено, полностью это проваливала.

— Любовь должна расцветать между членами моей свиты естественно — надулась она. — Внешнее вмешательство не позволяется. Это правило.

Он поднял руку.

— Я не член твоей свиты, так что ко мне эти правила не относятся — он мотнул головой в сторону бьющих в окна солнечных лучей. — И я бы хотел позавтракать в ближайшее время. Могу я уйти?

Девушка с сомнением посмотрела на него, затем, наконец, кивнула.

— Ладно, Арисато-сан, доверюсь тебе в этот раз.

Он благодарно кивнул, и зашагал по коридору. Немедленно за ним последовал паникующий шёпот Риас.

— Погоди, Арисато-сан, ты идёшь не в ту сторону! Кухня с другой стороны!

Серьёзно, акустика в этом здании ужасная. Звуки, пролетая по коридору, теряют свой смысл. Так что это не его вина, что он принял предупреждение Риас за сигнал продолжать. И аналогично не его вина, что его неспешная, непрямая походка привела его на курс столкновения с запинающейся парочкой, слишком погружённой в свою нервозность, чтобы заметить приближающегося. И, соответственно, не его вина, что он случайно слегка стукнул ногой под колено одному парню.

Иссей издал бессловный удивлённый звук и пошатнулся, потеряв равновесие. Дьявол споткнулся о собственные ноги, и инерция понесла его вперёд, прямо на Асию. Бывшая монашка выдохнула, когда их губы встретились, а затем издала довольный звук и закрыла глаза, углубляя неожиданный, но приветствуемый поцелуй. Её руки охватили шею Иссея, и после некоторой нерешительности парень сделал то же, нежно обняв девушку за пояс и прижав её к себе.

К этому моменту он уже шёл обратно, руки в карманах, игнорируя направленные на него ошарашенные взгляды.

— Прошу прощения, — произнёс он, приблизившись к ним — в какой стороне, ты сказала, кухня?

Риас подняла дрожащий палец в сторону коридора в противоположном направлении. Он кивнул в бессловной благодарности, и направился по указанию.

Её растерянные, запинающиеся слова проследовали за ним, как предыдущее предупреждение.

— Это... Это было совсем не естественно!

Киба громко фыркнул в ответ на выбор слов его мастера, а затем довольно пискнула Акено, выглядывающая через их плечи. Вся эта шумиха, однако, привлекла внимание свежесформированной парочки, дав им знать, что их приватный момент — не такой уж приватный. Удивлённый вскрик Асии и пристыженный возглас Иссея были маленьким отражением последовавшего хаоса.

Он покачал головой, взглянув на происходящий бедлам.

Дьяволы.

Он нахмурился, когда его чувства дали знать о стройной фигуре, шагающей рядом с ним. Конеко спокойно встретила его взгляд и подняла сжатый кулак.

— Мастер.

Он взглянул на протянутую руку — и вздохнул, сдаваясь. На лице девушки мелькнула улыбка, когда он стукнулся с ней кулаками, а затем она снова стала серьёзной.

— Пнёшь его в следующий раз в меня?

Столь сердечная просьба заслуживала равно сердечного и красноречивого ответа.

— А то ж.

Глава 19

Риас первой предложила, что раз уж дом связан с Преисподней, они могут заодно и устроить ему тур по тамошним местам. Сперва он это предложение воспринял неважно. Он не хотел вмешиваться в их обычную жизнь, считая, что и так уже больше чем достаточно совал свой нос. Но по мере хода времени любопытство стало брать верх. Они были дьяволами, не демонами, так что, естественно, к их среде обитания эта разница тоже относилась. Довольно любопытно, но он никогда не слышал, чтобы Риас и остальные называла свою родину Адом, или чем-то в этом роде. (Давыдов: тут в переводе немного теряется — Underworld, что я перевожу как Преисподняя, это скорее "Нижний мир"). Они всегда использовали слово "Преисподняя". Так что однажды он встал рано утром, готовясь к тому, что, как он ожидал, будет интересным походом.

Несмотря на всё, у него всё же была некоторая предвзятость. Они, может, и всего лишь дьяволы, но их предки были демонами, так что ему было сложно разделять их и их прошлое. Он ожидал, что их территория будет отражать это. Их Преисподняя. Возможно, и не потрёпанная безрадостная пустошь, как описывали легенды и мифы Ад, но нечто близкое. Это говорила его предвзятость, и он с готовностью это признавал. Человеческий разум временами упрямо цепляется за старые предрассудки, даже когда знает, что это не так, и он не был исключением.

Эта предвзятость исчезла, когда он вышел из портала и узрел сцену, которую они хотели ему показать.

Город. Они привели его в город.

Кварталы жилых зданий нависали впереди, а над ними возвышались ещё более высокие обиталища богатых и влиятельных. Небоскрёбы закрывали горизонт, а в их тени — неожиданное множество рынков и магазинов. Виднелись здания отелей, и вместе с ними — аудитории, стадионы, театры и школы. Он даже заметил краем глаза парк аттракционов.

Словно кто-то сфотографировал обычный человеческий город, и точно наклеил его на Преисподнюю. Больше, чем точно. Идеальная копия.

Ничего из этого само по себе не беспокоило его. Ни здания, ни город. Ничто из этого. Что его беспокоило, так это то, что они существовали в том, что должно было быть эквивалентом Ада этого мира. Что нечто столь нормальное, столь обычное может заменять то, что с рассвета времён было прописано в разумах людей как место, наполненное огнём мучений и воплями страдающих душ. Реальность и предрассудки столкнулись в его разуме, сражаясь за господство, и реальность уверенно побеждала.

Это было полчаса назад, и за это время по мере того, как Риас и её свита вели его по вьющимся улочкам, наполненным симпатичными домами и семейными магазинами, его первоначальная ошарашенность утихла, превратившись в нечто вроде смущённого недоверия. Это время было посвящено объяснениям и просвещению, и спустя эти тридцать минут он был гораздо лучше просвещён, нежели прежде.

Этот город был лишь одним из множества, возможно, сотен, разбросанных по Преисподней. Он был построен на краю территории Гремори, которая сама по себе была достаточно велика, чтобы включать в себя территорию размером с Японию. Подобные участки земли, находящейся в чьей-то собственности, были разбросаны по всей Преисподней, и управлялись главами Столпов и их родственниками. Размер территории был напрямую связан с силой и влиянием семьи. Чем она больше, тем могущественней клан, что означало больше последователей, больше ресурсов, и больше престижа. Клан Гремори был одним из самых влиятельных среди семидесяти двух Столпов, и размер их территории отражал это.

Рядом с ними лежала территория семейства Фенекс, кусок земли чуть поменьше размером. Внезапно смысл помолвки между Риас и Райзером стал куда более очевидным... Объединённая территория кланов Гремори и Фенекс превышала размером всё, что могли продемонстрировать их соперники, и сила, которую могли бы получить две семьи после слияния, была бы весьма существенной.

Тур продолжался меж рядов апартаментов, складывающихся в спальный район, под небом столь синим, словно нарисованное.

Он заметил это вслух, сказав про словно искусственный цвет неба, и тут-то и узнал от Риас правду.

Определённо, когда-то Преисподняя была окутана аурой постоянной тьмы, мрачного сумрака, покрывавшего всю её территорию. Дьяволы, что обитали в этой мгле прежде были привычны к её депрессивному касанию, но обращённые, которые были прежде людьми, в этих условиях чувствовали себя неважно, предпочитая ясное небо, под которым жили прежде. В ответ на их жалобы, текущие Великие Сатаны день и ночь обсуждали, как быть с этим вопросом. В итоге они решили не заставлять своих миньонов привыкать к новому окружению, как сделали бы тираны, а вместо этого изменить саму природу атмосферы под потребности обращённых. Ему потребовалось несколько минут, чтобы полностью осознать всю значимость этого. Текущие Сатаны в буквальном смысле изменили цвет неба, чтобы превращённые в дьяволов люди чувствовали себя более комфортно. Он даже не знал, считать эту идею согревающей или беспокоящей.

Он всё ещё был погружён в раздумья об этом, когда они натолкнулись на первое зрелище, которое действительно заставило его остановиться и уставиться. Он указал пальцем, не уверенный, что действительно это видит, а затем озвучил своё неверие двумя простыми словами.

— Это я.

Рядом с ним, Риас кивнула.

— Да, верно.

Он нахмурился.

— Это я на рекламном плакате.

За их спинами, Акено улыбнулась.

— Ну, мы же говорили, что твои действия в Игре Рейтинга сделали тебя популярным.

Он покачал головой, всё ещё переваривая увиденное.

— Это я на рекламном плакате пищевых добавок.

— Со славой приходит внимание, — с подчёркнуто серьёзным лицом произнёс Киба — а внимание — пища для рекламы. Многие компании хотят воспользоваться твоей славой, чтобы продвигать свои продукты, в том числе компании, продающие пищевые добавки. (Давыдов: а заплатить за использование лица?)

— Это правда, Арисато-сан! — радостно произнёс Иссей. — Я видел, как эти пилюли распродали в магазине в тот же день, как они появились на прилавке!

Парень просиял улыбкой.

— Ты настолько популярен, что все хотят тебя в себе!

Он не смог выразить своё раздражение словами, поскольку, честно говоря, просто не смог придумать ничего приличного.

* * *

Книжный магазин походил на магазин Бункичи и Митсуко в его родном мире, почему он и зашёл. Сухой пыльный воздух и запах старых книг, обдавший его лицо, когда он вошёл, навеяли странно приятную ностальгию. Он отстранённо задумался, как там старая пара, и вспомнил, как помог им посадить хурму во дворе школы. Воспоминания постепенно рассеялись, и он сообразил, что задержался у входа несколько дольше, чем стоило бы. Он поспешил найти убежище в проходе, прежде чем кто либо из клиентов, как бы мало их не было, заметит его неловкий момент.

Его шаги медленно пронесли его мимо наполненных книгами полок, аккуратно расставленными так, чтобы клиенты могли видеть их корешки. Некоторые из увиденных названий заставили его поднять брови. Определённо, у дьяволов были столь же разнообразные вкусы в литературе, как и у людей. Здесь были наравне представлены такие жанры, как романтика, детективы, и даже фэнтези. Некоторые из этих книг вполне уместно смотрелись бы в книжном магазине в паре кварталов от его квартиры.

Он наконец остановился перед рядом с висящей над ним большой вывеской, на которой жирным чёрным шрифтом было написано: Ресурсы для новодьяволов. Это подстегнуло его любопытство, и он направился в проход, временами подбирая привлёкшие его интерес книги и пролистывая их. Руководства, книги советов, и тому подобное. Некоторые были примечательны тем, насколько похожи они были на свои человеческие аналоги.

Он смущённо пролистал 101 способ заработать статус для дьявола, а затем сделал то же с Руководство по свитам для чайников. В Руководстве для чайников даже была картинка на обложке — большеглазый мультяжный человечек с "шипастой" причёской, только что с парой крыльев и парой маленьких рогов на голове. Адекватно, хоть и немного перебрали, на его взгляд.

Сейчас он принялся читать Советы и рекомендации, как поддерживать новообретённые дьявольские силы. Автор определённо счёл необходимостью иллюстрации, несомненно, чтобы подчеркнуть упомянутое. Обычно в подобном изложении мыслей нет ничего необычного, но некоторые из выбранных тем делали это комичным, а не серьёзным, как, скорее всего, намеревался подать автор. Текущая страница, к примеру, напоминала о необходимости концентрации для поддержания крыльев в полёте, и о том, что разрушение упомянутой концентрации может заставить крылья исчезнуть. На следующей странице была картинка, изображающего дьявола, комически машущего руками, когда его крылья внезапно исчезли из-за спины. То, как художник изобразил панику на лице дьявола, даже заставило его весело фыркнуть.

Этот звук привлёк взгляды читавших в соседних рядах, а так же внимание ассистента в униформе, двинувшегося к нему по проходу. Дьявол определённо двигался к нему, но вместо того, чтобы выглядеть сердитым из-за шума, мужчина лишь улыбался.

— О, недавно обращённый дьявол, я так понимаю? — ассистент дружелюбно глянул на него через свои овальные очки. — Не беспокойся, не беспокойся. У нас часто бывают такие посетители.

Прежде чем он смог его поправить, долговязая фигура уже снимала книги с полок, аккуратно складывая под руками.

— В таком случае, тебе пригодятся вот эти. Как прожить свои первые дни, как дьявол и Люди и дьяволы: не такая уж разница. Первая — серия коротких примеров, которые могут помочь разобраться с ответственностями дьявола. Вторая — изложение философии, стоящей за процессом конверсии, превращающей в одного из нас. Вторая может быть несколько скучновата, но я всё же рекомендую её.

Он моргнул, глядя на два толстых тома в своих руках, а затем моргнул снова, когда работник магазина повернулся спиной к полкам.

— О, вот ещё одна хорошая. Манеры и протоколы: пояснения этикета общества дьяволов — он слегка поморщился, когда третья книга, столь же толстая, присоединилась к двум другим в его руках. — Правда, эта зависит от того, в какой ты свите. Если твой мастер — наследник одной из старых благородных семей, он или она несомненно захотят, чтобы ты запомнил то, что здесь написано. Вдвойне, если твой мастер — сын или дочь Главы Столпа. Впрочем, если твой Король — потомок одной из новых семей, не столь старомодных, то эта книга не столь актуальна, хотя я бы всё же порекомендовал прочитать её просто на всякий случай, поскольку рано или поздно твой мастер захочет принять участие в Собрании Молодых Дьяволов и пообщаться с аристократами. В подобной ситуации подготовка окупается. И, кстати, я так же могу порекомендовать Две тысячи лет истории: хроники прошлого от Великих Войн и дальше. В ней очень подробный взгляд на историю нашей расы, демонстрирующий, насколько развилось наше общество с тех тёмных времён.

Наконец-то мужчина умолк на достаточный срок, чтобы дать ему заговорить. Жаль, что его прервали прежде, чем он смог закончить фразу.

— Я не...

— Не интересуешься такими книгами, да? Конечно, я должен был сообразить. Должно быть, ты ищешь литературу об Играх Рейтинга. Как следовало ожидать от молодёжи — мужчина покачал головой. — Молодежь в наше время столь рьяно рвётся показать себя. Хорошо, у меня есть рекомендации и по этой теме.

Быстрый взмах руки отправил на вершину увеличивающейся груды пятую книгу, и он ухнул от увеличившегося веса.

— Как выиграть свою первую Игру Рейтинга, за авторством Аджуки Вельзевул. Это практически настольная книга нашей честолюбивой молодёжи. Хорошо учит тактикам, полезным в Соревновании Новичков. Да, а если вы хотите более глубокий анализ того, как работают Игры Рейтинга, то могу порекомендовать вот эту — Как выиграть свою вторую, третью и четвёртую Игры Рейтинга, за авторством Дайхаузера Белиала. Он в настоящий момент является чемпионом всей Рейтинговой системы. Выигрывает все соревнования. Он настолько хорош, что его называют Императором. Личная встреча с ним считается большой честью.

Дьявол шагнул в сторону и и принялся перебирать другие тома, расположенные в проходе.

— Ну а если хотите ещё более продвинутую книгу по Играм Рейтинга, то вот другая. Как выиграть все Игры Рейтинга после четвёртой, снова за авторством Аджуки Вельзевул. Содержит много интересного материала, включая личные рекомендации самого Аджуки. И наконец, определяющая работа по теме, — мужчина в очках потянулся к верхним полкам и снял обтянутый кожей том, который даже на вид был слишком тяжёлым — Я лучше тебя, Аджука, и ты это знаешь, так что хватит уже пытаться соревноваться со мной.

Мужчина слегка нахмурился.

— Если я правильно помню, у издателей вызвало недоумение такое название, но в итоге они оставили как есть по личной просьбе Императора.

Ассистент повернулся и наконец заметил, как тяжело ему приходится. (Давыдов: и почему не призвал Персону, чтобы силу поднять?..)

— О, прошу прощения, совсем забыл, что ты новообращённый! Сила нашего рода ещё не проявилась — долговязая фигура подвела руку под придавившую его гору литературы и подняла его с той же лёгкостью, как человек мог бы поднять пустую тарелку. — Вот. Так лучше.

Дьявол замер, увидев его лицо, и моргнул по совиному.

— Хмм, а ты поразительно похож на Нефилима, которого постоянно показывают в Дьяволнете. Ты случайно не он?

Прежде чем он смог ответить, мужчина уже продолжил, к счастью, придя к другому выводу.

— О прошу простить. Что я говорю? Нефилим, вероятно, где-то там сражается с неким жутким ужасом, угрожающим уничтожить мир. У него просто нет времени гулять по Преисподней и посещать скромные магазины вроде моего. Прости старика за ошибку, а? — дьявол подмигнул ему. — Хотя у твоего с ним сходства есть свои преимущества. Я слышал, многие прекрасные леди в нашем обществе ищут Нефилима, надеясь добавить его в свою свиту.

Он молча подавился словами, которые хотел произнести. Мужчина этого не заметил, и направился к кассе с книгами подмышкой. Он поспешил следом, едва успевая. Длинноногая фигура с лёгкостью оказалась у прилавка прежде него, сложив книги перед одной из трёх касс.

— А теперь, где твой мастер? — дружелюбно улыбнулся мужчина. — Он или она должны платить.

Он снова попытался объяснить, что он не дьявол и не член свиты.

— Я не...

— Ты не знаешь? — впервые с момента начала разговора, на лице работника магазина появилось открытое выражение неодобрения. — Так не пойдёт! Для высокорангового дьявола совершенно безответственно оставить одну из своих фигур без присмотра, особенно недавно обращённую.

Ассистент хмуро кивнул.

— Не беспокойся, парень. Как только твой мастер появится в этом магазине, я его отчитаю. Я, может, и не из семьи Столпа, но даже я знаю, что оставлять нового дьявола в одиночестве в Преисподней — безответственность.

К счастью, прежде чем его раздражение достигло болезненного состояния, дверь магазина открылась, и вошли Риас с остальными. Девушка увидела его у прилавка, и слабое беспокойство на её лице превратилось в выражение облегчения.

— Вот ты где, Арисато-сан. Мы всё думали, куда ты мог деться. Если бы Иссей не определил твоё местонахождение, мы бы могли тебя искать часами.

Упомянутый высунулся из-за плеч своих товарищей и помахал ему.

— Мой Радар Арисато всегда работает! — весело произнёс Иссей, продемонстрировав ему большой палец.

Они уже даже название придумали. Ну, видимо, ему следует гордиться.

В это время Риас подошла к нему и рассматривала стопку книг с чем-то схожим с весельем.

— Не знала, что тебя так интересует наше общество, Арисато-сан — улыбнулась ему девушка. — Я могу купить их для тебя, если хочешь.

Он собирался отказаться, когда вспомнил, какие книги ждут его на полках в его комнате. Он содрогнулся. Серьёзно, что угодно лучше этого. По крайней мере, эти должны бы быть интересны.

Он неохотно кивнул, и улыбка Риас расширилась. Она повернулась и взмахнула рукой в сторону груды книг.

— Мы их берём. И не могли бы вы их доставить?

— Разумеется, мисс Гремори — работник склонил голову и принялся набирать на кассе продажи. — Всегда рад вашим визитам в наш скромный магазин, хотя если бы я знал, что вы снова играете роль гида, я бы подготовил магазин к вашему прибытию.

Мужчина глянул поверх очков.

— Если я правильно помню, несколько месяцев назад вы приводили группу новых дьяволов, чтобы помочь им освоиться в новом окружении, пока их мастера не могли в связи с обстоятельствами.

— Действительно так — скромно ответила девушка. — Их мастера были заняты в связи с обстоятельствами вне их контроля, так что я вызвалась показать им Преисподнюю.

— Это было очень добрым жестом с вашей стороны. Воистину вы унаследовали сочувствие, которое сделало ваш клан столь уважаемым.

Мужчина на секунду перестал отзванивать покупки на кассе и вздохнул.

— Но я также помню, что вы приходили в этот магазин несколько недель назад, пытаясь найти способ аннулировать брачный контракт. Моим вечным сожалением будет, что я не смог помочь большим.

— Пожалуйста, не думайте так — быстро произнесла Риас. — Вы сделали всё, что могли, чтобы помочь мне, и я благодарна за это. И к тому же — её взгляд мелькнул к нему, и теплота в нём намекала на что-то большее, нежели просто благодарность — этот вопрос в итоге разрешился.

— Это да. Та Игра Рейтинга была весьма зрелищной. Когда её показали в Дьяволнете, я практически не мог поверить в то, что вижу. Тем не менее — мужчина цокнул языком, упаковывая книги — что думали ваш отец и лорд Фенекс? Свадебный контракт в наше время? Абсурд. Мы живём в современном, просвещённом обществе, и подобные вещи не практикуют веками. Да что тут говорить, они настолько же устарели, как идеи людей, веривших, что мы — рогатые монстры с козлиными ногами, или какие там сейчас глупости популярны.

Ассистент глянул на них.

— Вы не поверите, какие взгляды бывают у новообращённых, когда они посещают этот магазин и я говорю им, что я — чистокровный дьявол. Они словно думают, что я сейчас сброшу шкуру смертного и превращусь в некоего чудовищного демона и пожру их души, или что-то в этом роде.

Риас прикрыла рукой улыбку.

— Я их не виню. Стоит учитывать культурный шок, и вдобавок тот факт, что вы временами бываете... жутковатым — она немного помедлила с последними словами.

Продавец скорчил гримасу.

— Только когда клиенты листают книги и оставляют их лежать вместо того, чтобы поставить обратно на полку. Для таких я могу быть изрядной проблемой.

Он нашёл идущий перед ним разговор странно смущающим. Не сам разговор, вернее, а тех, кто в нём участвовал. Особенно Риас. Он не привык к неожиданной близости в её тоне. Внезапной лёгкости речи. С другой стороны, она всегда была с ним подчёркнуто вежлива, с самого первого дня. Её аристократические манеры, которых она придерживалась рядом с ним, были одной из причин, почему она напоминала ему Митсуру. Но сейчас она была дома, окружена тема, кого знала с детства, и доля манер в результате исчезла, заменённая расслабленностью, которая появляется у всех, кто вернулся в знакомые места.

Это не меняло его мнения о ней. Лишь подтвердило тот факт, что несмотря на все сложности и испытания, через которые она прошла в последнее время, она всё ещё оставалась семнадцатилетней девушкой со всеми причудами и странностями, которыми обладают семнадцатилетние девушки.

Его пронзил укол вины. Возможно, если бы он свёл своё вмешательство к минимуму и сохранил свои силы в секрете, то это было бы всё, что он о ней знал. Просто нормальная девушка, а не дьяволица и наследница клана-Столпа, какой он её знает. Просто ещё одна любопытствующая о нём личность, вместо откровенно интересующейся им персоны, как сейчас. Это была отрезвляющая мысль, и он решил, что ему не нравится вывод, к которому она ведёт.

— Арисато-сан! — голос Иссея заставил его вздрогнуть, вырвав из задумчивости. — Подойди сюда! Ты точно захочешь это увидеть!

Это возбудило его любопытство, так что он отошёл от продолжающейся беседы и направился в сторону голоса.

— Посмотри! — парень помахал чем-то тяжёлым и обтянутым кожей, когда он приблизился. — Мы настолько популярны, что они даже начали писать о нас новеллы!

Он заметил, что было напечатано на обложке книги, и решил промолчать. Некоторые вещи лучше выяснять... Лично.

— Вау! Как точно отобразили! — Иссей пролистал первые несколько страниц, с энтузиазмом широко улыбаясь, когда просматривал их содержание. — Мы такие хорошие друзья, что в этой сцене даже обнимаемся!

Его взгляд мелькнул вверх, чтобы убедиться, что они действительно в секции Романтика, а затем вернулся к Иссею. Дьявол, продолжая читать, начал хмуриться.

— Ладно, это слишком много обнимашек на мой вкус... К тому же выбор слов очень странный... Почему они говорят "нежно ласкал" столько раз, когда можно просто сказать, что дотронулись друг до друга, и оставить так?

Парень помедлил, добравшись до определённого места. На его лице медленно распространилась растерянность.

— Погодите. Почему мы целуемся?

Он спокойно принялся считать про себя.

Три...

Два...

Один...

Иссей перелистнул на следующую страницу, прочитал написанное там, и немедленно выронил книгу. Выражение лица извращенца говорило, что он только что узрел то, что будет преследовать его до конца жизни.

— Кажется, мне нужно прочистить мозги отбеливателем.

Остальные заметили, что что-то происходит, и собрались вокруг них. Киба наклонился и аккуратно поднял книгу. В отличие от Иссея, мечник прочитал надпись на обложке.

— Пятьдесят оттенков Нефилима и влюблённого в него дьявола — сухо произнёс Киба, а затем повернулся к подошедшей фигуре. — Знаешь, Президент, ты тоже здесь есть.

Риас с изрядным скептицизмом бросила взгляд на книгу в руках своего Рыцаря.

— Действительно?

— Да — мечник перевернул книгу и зачитал текст на другой стороне. — Трагическая история о Нефилиме, дьяволе и их вечном путешествии, дабы найти любовь в объятиях друг друга. Читайте о тяготах, которые они вынуждены пройти в своих поисках и вставших перед ними испытаниях. Ибо дорога к любви блокирована никем иным, как мастером дьявола, рыжей красоткой, чей шарм скрывает злобное и жуткое сердце. Смогут ли двое найти друг друга, или злобная манипуляторша-искусительница поймает их в паутине своей лжи и навечно разделит?

Ноздри Риас раздулись.

— Как лестно.

Акено хихикнула.

— Это звучит как нечто, написанное скверными авторами фанфиков.

Иссей, похоже, был согласен с этим; он наконец смог взять себя в руки достаточно, чтобы вернуть дар речи.

— Кто... Кто вообще такое читает?

Краем глаза он заметил, как Асия стянула копию с полки и спрятала за спиной. Девушка отчаянно старалась выглядеть невинно, бочком подкрадываясь к кассе.

Он содрогнулся.

О некоторых вещах лучше не спрашивать.

* * *

Они делали по нему игрушки.

Ну, не по нему, но по воплощениям в нём. Они аккуратными рядами стояли на полках, пропорции каждой фигурки — для детских рук, но тем не менее очень реалистичны.

Он снял одну с полки, прикасаясь к пластику с чем-то близким к смущению.

— Это Белиал Первой Редакции.

Он повернулся.

— Что?

Девочка была не старше восьми-девяти лет. Её светлые волосы были аккуратно стянуты в косу за головой, а на её плечах висел маленький рюкзак. Ясные синие глаза с любопытством осмотрели его с чистой детской невинностью.

— Это Белиал Первой Редакции, и ты делаешь это неправильно.

Она забрала фигурку у него из рук, и начала двигать её конечности.

— Вот, видишь? Можно всякое делать. У него даже есть кнопка на спине, которая заставляет его говорить.

Девочка нажала что-то на спине игрушки, и её глаза и рот осветились фальшивым огнём.

— Боль... Агония... Мой гнев струится по пещерным глубинам...

На миг он оказался слишком ошарашен, чтобы говорить. Девочка заметила это и вернула фигурку обратно в его руки.

— Не надо бояться. Это просто игрушка.

Он помедлил.

— ...Благодарю — в итоге произнёс он.

— Не за что, — косичка ребёнка взмахнула, когда она качнула головой — но если ты хочешь её купить, она очень дорогая. Она тут одна из самых популярных.

Он снова помедлил. То, что сейчас происходило... Это было слишком сюрреалистично.

— ...Понятно.

— Ангелы тоже популярны — девочка указала на полки, заполненные пластиковыми Метатронами, Уриэлями, Габриэлями и остальными. — Технически, они должны быть плохими парнями, поскольку они сражались с нами в Великой Войне, но они такие клёвые, что все дети хотят быть плохими парнями.

Почему-то это вызвало улыбку на его губах.

— Они ещё собираются выпускать двух Нидхёггов. Вроде как если купить их обоих и нажать их кнопки одновременно, хороший Нидхёгг раздавит голову плохого Нидхёгга.

— И что ты хочешь купить? — спросил он, продолжая улыбаться.

Девочка покачала головой. Она наклонилась ближе, и он нагнулся, чтобы расслышать.

— Я жду, когда они выпустят фигурку Нефилима — призналась она. — Игрушечная компания, которая их делает, говорит, что выпустят их, но я думаю, что они ожидают одобрения реального Нефилима. Они хотят, чтобы всё было как полагается.

Неожиданно на лице девочке появилась досада.

— Но я не думаю, что смогу её себе позволить. Все новые стоят дорого, а папа в последнее время не работает, так что мы рассчитываем только на маму.

Деньги, которые Риас дала ему после событий в книжном магазине, внезапно стали очень тяжёлыми.

— Жаль это слышать — совершенно искренне произнёс он.

— Не, — ребёнок с гордостью выпятила грудь — всё нормально. Моя мама говорит, что сложности укрепляют характер, и если бы она хотела, то могла бы в любой момент выйти замуж за деньги. Понимаешь, ей было много брачных предложений из малых знатных семей, но она хотела быть с моим папой, а он был человеком. Правда, сейчас он дьявол. Он решил стать дьяволом, чтобы жить с моей мамой в Преисподней. Иногда на нас смотрят свысока, потому что мой папа не чистокровный дьявол, но это тоже нормально! Потому что когда я вырасту, я стану большой и сильной и у меня будет прям очень сильная свита и я наберу много статуса и никто больше не будет смеяться над моими папой и мамой!

Он выпрямился.

— Это достойная цель.

Образовавшаяся разница в росте заставила его новоприобретённую подругу поднять голову, чтобы разговаривать с ним.

— Ты выглядишь как он.

Он моргнул.

— Выгляжу как кто?

— Нефилим — девочка нахмурилась. — У него такие же синие волосы, но ты не можешь быть им.

— О? — его брови поднялись. — Почему же?

— Потому что Нефилим трёх метров ростом, и у него сто разных свит, и все они наполнены мифологическими существами из истории!

Это... Это было неожиданно точно. В смысле, не та часть, что про рост, а та, что про свиту.

— Звучит впечатляюще.

Девочка просияла.

— А то! Он даже может стрелять лазерами из глаз!

Уголки его рта вздрогнули. Если бы фантазии могли становиться реальностью...

— А ещё у него есть классный помощник, у которого есть эта клёвая перчатка с пушкой на ней. Жаль только, что он всё время промахивается.

...Бедный Иссей.

— У помощника ещё есть другая перчатка, но она никогда ничего не делает, так что то, что там внутри, определённо бесполезное.

...Бедный Ддрайг.

— Но я всё равно его куплю. Их обоих. Помощника и Нефилима. Так у меня будет две игрушки, а они будут лучшими друзьями, как в реальной жизни!

Столько предположений, и всё же ни одно из них не было в корне неверным. Он нашёл это по своему весёлым.

Пока он раздумывал об этом, взгляд девочки снова упал на ряды игрушек.

— Правда, мне придётся подождать — произнесла она с тоскливым вздохом. — У моих мамы и папы немного сбережений, и всё, что они зарабатывают, уходит на еду и счета. Я тоже немного скопила. С работ по дому, в том духе.

Девушка снова наклонилась, и, как и прежде, он нагнулся, чтобы расслышать.

— Не говори никому, но я отдаю им часть своих сбережений, чтобы помочь. Они не знают, так что это будет секретом между нами, ладно?

Словно подчёркивая это заявление, из-за угла донёсся мягкий женственный голос.

— Иллирия? Иллирия, дорогая, где ты? Пора идти.

Маленькая дьяволица насторожилась при звуке её имени.

— Это моя мама! — гордо произнесла она. — Видимо, она закончила с шоппингом!

Девочка бросила последний взгляд на заполненные фигурками полки, прежде чем повернуться.

— Ладно, мистер, было приятно побеседовать!

Он проследил за ней взглядом, за умчавшейся прочь стройной фигуркой, а затем бросил взгляд на пустой ранец за её плечами.

* * *

Они перегруппировались в кафе несколькими кварталами дальше. Это было заведение, явно предназначенное для обладателей утончённых вкусов, и это отражали как мебель, так и еда. Он всё ещё не имел понятия, как работает наличность дьяволов, но знаки возле наиболее экзотичных пунктов меню показывали, что они очень дорогие. Ну, в любом случае, это было приятное место, способствующее расслаблению, намеренно расположенное как раз за пределами коммерческого квартала, чтобы избежать чрезмерного потока посетителей.

Их стулья располагались снаружи, во дворе, и он нашёл приятной возможность сидеть, расслабившись, и наблюдать за идущим туда-сюда по своим делам народом. Но любое спокойствие когда-нибудь заканчивается, и он обнаружил, что оно заканчивается прямо сейчас, когда разговор, шедший за их столом, натуральным образом перешёл к нему.

— Не могу поверить, что ты потратил всё, что дала тебе Президент, на игрушки — сказал Киба. В его тоне не было осуждения или порицания, просто лёгкое поддразнивание.

— Цыц, Юуто — с улыбкой осадила своего Рыцаря Риас. — Я отдала эти деньги Арисато-сан, и он может тратить их как захочет, даже если это на игрушки.

На нём сконцентрировались весёлые взгляды всей свиты.

— Они продавали Белиалов Первой Редакции — он пожал плечами. — Я не мог удержаться.

Шутка вызвала лёгкие смешки, хотя он к этому и не стремился.

— И всё же, это была порядочная сумма денег, — усмехнулась Акено — но когда ты вышел из того магазина, я не видела, чтобы ты нёс какие-то упаковки.

— Я заказал доставку — ответил он и кивнул в сторону рыжей. — Так же, как ты заказала доставку книг.

Некоторые из них покачали головами при этом лаконичном объяснении.

— Он хорошо осваивается — просто произнесла Конеко.

Что-то в голосе девушке говорило о том, что они на это и надеялись. Его слегка нахмурившееся лицо задало вопрос за него.

— Есть причина, почему мы привели тебя сюда сегодня, Арисато-сан — ответила Риас, выглядящая одновременно нервничающей и серьёзной — помимо того, что тебе нужен перерыв. Мы хотели показать тебе, как работает наше общество, и как оно устроено. Мы понимаем, что то, что мы — дьяволы было для тебя неожиданностью, и мы хотим развеять любые твои страхи или сомнения насчёт нас. Мы хотим честно показать тебе, что хотя мы можем в чём-то отличаться, но в остальном мы такие же. Что хотя мы дьяволы, мы в то же время, ну... Личности.

Его взгляд мелькнул в сторону Кибы, смотрящего с интересом, затем к Асии, смотрящей с волнением, затем к Акено, которая подмигнула ему, и наконец к Конеко, ответившей взглядом, наполненным её обычным тихим стоицизмом. Затем он остановился на Риас, и ей был направлен его ответ.

— Ты так это говоришь, словно я изначально не считал вас личностями.

Их улыбки дали знать, что он сказал что-то правильно.

— Ваш заказ! — прозвучал голос Иссея из-за их стола. Парень нёс поднос с напитками, пробираясь по узким проходам кафе. — Остальное они ещё делают, но пару этих мне уже отдали.

Конеко поймала его взгляд, ожидающе глядя на него.

Он вздохнул.

Он высунул ногу как раз в тот момент, когда Иссей должен был пройти мимо. Результат оказался столь же зрелищен, как и предсказуем. Парень вскрикнул от неожиданности, споткнувшись о коварную конечность, и поднос с напитками, который он нёс, взлетел в воздух. Его взгляд метнулся к летящим напиткам; руки рванулись вперёд, быстрее чем кто-то успел моргнуть, и подхватили оба стакана прежде чем они смогли расплескаться. Бумкнув о стол, он поставил оба напитка перед их владельцами.

Последовал новый звук удара, когда две фигуры грохнулись на пол за ним. Последовавшие за этим звуки описывать не стоит.

Он заметил направленные на него взгляды и пожал плечами.

— Обещание есть обещание.

Киба взглянул на поставленный перед ним напиток с некоторым — беспокойством, что ли.

— Знаешь, что? Я даже не буду ничего говорить о том, насколько это было невозможно.

Акено тоже уставилась, но на нечто совсем другое.

— О, надо же — широко и проказливо улыбнулась девушка, поглядывая через стол. — Делать такое на земле. И прямо посреди дня. Как смело.

Асия моргнула стоящему перед ней напитку, а затем ему. Её лицо озарилось пониманием.

— Это ты пнул Иссея в меня?

Он нерешительно помедлил. Возможную ревность он не учитывал.

Он как раз собирался повиниться, когда бывшая монашка густо покраснела

— Можешь в следующий раз пнуть его в меня романтичнее? — она стыдливо улыбнулась. — Мне нравится, когда он целует меня под углом.

И его страхи рассеялись. (Давыдов: гаремный путь возможен ;-) )

Он повернулся, и увидел, что Риас смотрит на него с эмоцией на грани веселья и раздражения.

— Хватит пинать членов моей свиты друг в друга!

— Технически, это была скорее подножка, чем пинок — указал Киба.

— Но она была столь же эффективна — одобрительно сказала Акено. Повернувшись, черноволосая красотка перебрала бровями, глядя на него. — Ты всё продолжаешь нас удивлять, Арисато-кун. Скажи мне, какие ещё суюрпризы у тебя припасены?

Он заметил краем глаза, что к ним приближается, и снова вздохнул.

— Прошу прощения — произнёс он, и нырнул под стол.

— Что... — только и успела произнести Риас, прежде чем причина, по которой он спрятался, появилась перед ними.

— Простите, что вмешиваюсь, — голос женщины был прерывистым из-за тяжёлого дыхания, скорее всего из-за того, что она довольно долго бежала — но вы не видели синеволосого парня где-то здесь? Я бы очень хотела с ним переговорить.

— Синеволосый парень? — он услышал удивлённый голос Кибы. — Арисато-сан, имеете в виду? Он...

Мечник ухнул, когда он стукнул его локтём по ноге.

— О... Эмм... Он где-то тут, я уверен, мэм.

— Арисато? Вы знаете его имя? — немедленно ухватилась женщина. — Должно быть, вы его друзья. Не могли бы вы сказать мне, где он?

— Эм, простите, — вставила Асия — но почему вы хотите знать, где он?

Послышалось шуршание ткани, когда женщина продемонстрировала им что-то.

— Я оставила дочку посмотреть отдел игрушек, пока занималась покупками. Когда она вернулась ко мне, я обнаружила, что её рюкзак наполнен этим...

Понимающие шепотки, зазвучавшие вокруг, вызвали у него отчётливый дискомфорт.

— ...Понимаете, у нас в последнее время сложности... А это... Этого достаточно, чтобы оплатить все наши счета надолго вперёд.

Конеко, похоже, поднялась с пола, поскольку именно её голос прозвучал следующим.

— Это много денег.

— Да, почему я и не могу это принять — искренне произнесла женщина. — Пожалуйста, можете сказать мне, где он? Я хочу вернуть это.

— Эм, я не думаю, что вам нужно это делать — застенчиво произнесла Асия. — Если Арисато-сан дал вам это, думаю, он хочет, чтобы вы оставили это себе.

— Но это просто слишком много... — голос женщины дрожал от эмоций. — Я не могу... Нет... Как мне вообще за это отплатить? Пожалуйста, по крайней мере скажите мне, где он. Я хочу лично поблагодарить его. Это самое малое, что я могу сделать.

К счастью, его компаньоны определённо поняли намёк. Они или сохраняли молчание, или предлагали поискать в отдалённых местах. Все, кроме Акено.

— Он, он из тех, кто прячутся прямо на виду — невинно произнесла она. — Собственно, иногда, когда думаешь, что он далеко, оказывается, что он всё время скрывался прямо у вас под ногами.

Он поспешно положил руку на ногу девушки в качестве предупреждения, а затем удивлённо моргнул, когда Акено сняла её и переложила на чью-то ещё ногу. За пониманием, что это изначально была ловушка, последовало ощущение новой пары рук, охвативших его руку.

— Но если мы его найдём — удовлетворение, которым истекал голос Риас, практически можно было пощупать — мы определённо вам скажем. Собственно, — руки начали подтягивать его всё выше, пока он не стал ощущать кожу на частях тела, к которым он не был уверен, что можно прикасаться — почему бы вам не записать ваши контактные данные, и когда он появится, мы скажем ему связаться.

— Вы это сделаете? — в голосе женщины звучало облегчение. — Спасибо большое! У меня с собой есть ручка и бумага...

Послышалось негромкое шуршание, когда женщина писала что-то над ним. Он был не слишком уверен, поскольку его внимание было полностью сосредоточено на том факте, что Риас продолжала тащить его выше. Его передёрнуло, когда его пальцы проскользнули за край юбки, затем покрылся мурашками, когда ощутил их прикосновение к чему-то, что могло быть — или не быть — кружевами. Его воображение вспыхнуло коварными образами на грани неприличного, и он попытался освободиться. В результате он едва не пропустил момент, когда женщина закончила и передала бумажку им.

— Ещё раз благодарю. Пожалуйста, если у вас будет время, передайте это ему, и скажите ему, что мы вечно признательны за то, что он сделал для нашей семьи.

Звук удаляющихся шагов дал знать, что уже безопасно выбираться, а заодно и хватка на его руке наконец ослабела. Он вернулся на своё сиденье, беспокойно поёрзав, когда на нём сосредоточилось общее внимание, особенно одной рыжей. Удовольствие, сияющее в глазах Риас, делало её похожей на кошку, только что загнавшую в угол особенно большую и аппетитную крысу. Он содрогнулся и сунул прошедшую тяжёлое испытание руку в карман.

О некоторых вещах лучше никогда, никогда не упоминать.

— Итак... — нарушил молчание Киба. — Игрушки, э?

— И очень много — одобрительно улыбнулась Акено. — Хотя, действительно нужно было это скрывать?

Он пожал плечами.

— Если бы она увидела меня, она бы их вернула.

И снова выражения их лиц говорили о том, что он сделал что-то правильно. Асия практически сияла, глядя на него.

— Ты очень хороший человек, Арисато-сан! — произнесла девушка.

Иссей тоже смотрел на него, но в отличие от бывшей монашки на лице парня застыло выражение ошарашенного удивления.

— Ты знал, что в поцелуе может использоваться язык?..

Его взгляд мелькнул к ответственной стороне. Вместо того, чтобы быть пристыженной или хотя бы смущённой, девушка лишь подняла кулак в его сторону. Он зыркнул на него, задержав взгляд словно на целую вечность на этой зависшей в воздухе протянутой конечности...

...и сдался.

Растерянность на лице Кибы, когда они стукнулись кулаками, почти стоила того.

— Почему он опять делает так с тобой?

Крошечная улыбка, возникшая на лице Конеко, намекала, что она только что что одержала некую крупную победу.

— Потому что он мастер. Хе.

* * *

Это был монолитный чёрный обелиск, выступ, полностью состоящий из тёмного камня. Он торчал из земли, направленный прямо вверх, к небу, словно остриё копья. Это была колонна. Башня. Трёхсотметровая жуть, возвышающаяся над окрестностями, словно некое уродливое украшение, от которого не скрыться. Бородавка на зрелищном ландшафте. Раздражающее зрелище, столь впечатляющее, что забыть увиденное невозможно. Примитивная, первобытная структура, выглядящая столь не на своём месте среди современных зданий, небоскрёбов, и магазинов.

Она напоминала ему другую башню, в другом мире, и внезапно нахлынувшие воспоминания заставили его замереть на месте. Те, кто следовали за ним, остановились следом, бросая растерянные взгляды на его спину. Риас заметила, что он видит, и подошла объяснить.

— Это Столп Власти. Согласно легендам, оригинальные Сатаны использовали их для координации своих сил во время штурма Небес.

— Их? — он повернулся ней. — Есть и ещё?

— Разбросаны по Преисподней, да — кивнула дьяволица. — Наши предки использовали их как точки сбора. Истории говорят, что оригинальные Сатаны собирали войска, напитывая колонны своей силой. Демоническая энергия превращала башни по сути в маяки. Потому и название "Столпы Власти". По крайней мере, если коротко. О деталях лучше расспросить Сону. Много утрачено с ходом истории, и она куда лучше подкована в этих темах, чем я.

Было сложно не допустить в голос осуждение, но он справился.

— И вы всё ещё позволяете этим объектам власти стоять, хотя и знаете, для чего они использовались?

Риас вздохнула.

— Каждые несколько лет мой брат пытается протолкнуть постановление об их сносе, но каждый раз не удаётся. Многие благородные семьи считают эти структуры важной частью нашей истории, даже если они использовались и не для благого дела, и нельзя сказать, что они неправы.

Она кивнула в сторону возвышающейся надо всем структуры поодаль.

— После Великой Войны, расколотые остатки нашего общества вынуждены были начинать всё с чистого листа, и в итоге они поселились вокруг столпов. Поэтому их и можно видеть посреди наших городов. По мере роста населения, мы вели стройки вокруг них, и так и продолжалось.

— Напоминания о прошлом временами неважно сказываются на будущем.

— Да, — не пытаясь вилять, согласилась с его утверждением девушка — но в нашем обществе есть и элементы, считающие обратное. Я говорю о новых поколениях дьяволов. Тех, кто родились или были обращены после Великой Войны, и не испытывали её ужасов. Они относятся к этим колоннам как к вызовам и преградам, которые мы должны преодолеть в ходе своей долгой истории. Они видят эти башни, и гордятся тем, что видят, поскольку они — свидетельство того, что хотя изначально наша раса и не была тем народом, каким является сегодня... но это не значит, что мы не можем стать такими, какими являемся сейчас.

Подобная убеждённость заслуживала восхищения, даже если у него оставались свои сомнения.

— Я понимаю. Благодарю, что объяснила.

— Никаких проблем, Арисато-сан — улыбнулась ему Риас. — Я понимаю твою озабоченность, и ты не первый, кто об этом спрашивает. Но эти башни — просто история. Существа, что их использовали, давно мертвы, и какая бы сила в них не была когда-то, она давно иссякла. Сейчас это просто монументы. Напоминание о нашем прошлом. Не больше, и не меньше.

Его взгляд ещё на несколько секунд задержался на обелиске, впитывая зловещие отблески на его обсидиановой поверхности, изучая языческую манеру, с которой он нависал над горизонтом, словно требуя поклонения. Его лицо нахмурилось, но слова, сорвавшиеся с его губ, не совпадали ни с его выражением, ни с его глубинными мыслями.

— Да. Полагаю, ты права.

* * *

Была поздняя ночь, когда он остановился перед дверью, нерешительно помедлив перед изящно украшенным входом. Ему повезло, что большая часть свиты Риас основательно устала к моменту окончания тура по Преисподней. Большинство из них рано отошли ко сну, дабы отоспаться от набранной днём усталости, и это оставило ему время на планирование и построение стратегии. Тем не менее, он всё ещё не был уверен, правильно ли то, что он собирался сделать, или хотя бы адекватно, но был исполнен решимости попытаться. Он постучался в деревянную поверхность двери, а затем отступил, когда она со скрипом раскрылась.

Из щели выглянула Акено, определённо оторванная ото сна. На её лице возникла улыбка, когда она увидела его.

— Ай-яй, Арисато-сан, что это ты делаешь перед моей дверью в такой час? — её тон был поддразнивающим, как он и ожидал.

Он собрался с духом, прекрасно понимая, как прозвучит его просьба.

— Могу я войти?

Улыбка на лице девушки выросла. Она открыла просвет шире, позволяя ему проскользнуть. Щелчок, прозвучавший за его спиной, дал ему знать, что она заперла дверь, как только он вошёл.

Он повернулся, и обнаружил перед собой зрелище, за право увидеть которое многие мужчины были бы готовы убить.

Пижама Акено была столь тонкой, что с тем же успехом могла бы быть прозрачной. Нижнее бельё идеально облегало её манящую фигуру, окутывая её впечатляющую грудь, и демонстрируя обнажённую кожу в соблазнительнейших ракурсах. Было сложно не смотреть, но он справился.

Определённо, дьяволица заметила его напряжённость, поскольку выражение её лица стало откровенно проказливым.

— Что скажет Риас, если она узнает, что ты был в моей комнате так поздно ночью?

Это был хороший вопрос, причём тот, на который он не мог удобно ответить — и не собирался. Его взгляд сфокусировался на бледной коже её живота, пытаясь не дёргаться к тому, что выше.

— Как рана?

Почти рефлекторно рука Акено двинулась к её животу, зависнув над местом, которое пронзил драконий шип.

— Всё прекрасно зажило, но временами есть некий дискомфорт и лёгкая боль.

Он кивнул этому ответу. Сила Сумеречного Исцеления впечатляла, но опыт близости к смерти обладает свойством оставлять раны психики, которые не может полностью исцелить даже оно. В конце концов дискомфорт и боль исчезнут, но в разуме останутся воспоминания, неприятное напоминание о том, как близка была смерть.

Остальные ощущали дискомфорт, повисший на её плечах. В конце концов, они были друзьями, и изо всех сил старались её утешить. Девушка отмахивалась от их усилий, заявляя, что она в порядке, но он ясно видел это, как и другие — ощутимую ауру сомнения, окутывающую её, что бы она ни делала и куда бы ни шла. И поэтому он был здесь. Рассеять её, если сможет, или хотя бы попытаться.

Акено улыбнулась молчанию, решив, что ему нечего сказать, в то время как он на самом деле думал, что ему сказать.

— Асия сказала, что рана была достаточно тяжёлой, чтобы оставить шрам, — его сохраняющееся беспокойство продолжало вызывать у неё веселье — но его не появилось. Хочешь проверить?

Её пальцы начали приподнимать край сорочки, открывая части её тела, которые он не хотел видеть. Её остановила его поднятая рука и сопровождающая её фраза.

— Я здесь не для этого.

— О? — сейчас в голосе девушки было подлинное любопытство. — Тогда почему ты здесь?

Он помедлил, прежде чем ответить, зная, что невозможно сказать это так, чтобы не прозвучало неловко. Всё же он продолжил, предпочитая неловкость тому, чтобы позволить ускользнуть этому шансу.

— Риас и остальные упоминали, что ты испытываешь... противоречивые чувства... относительно твоего отца.

Мгновенно всё веселье исчезло с её лица, вместе с поддразнивающей теплотой.

— Это они тебя послали? — тихо спросила она. Он покачал головой.

— Нет, я пришёл сам.

— Мило с твоей стороны — ответ должен был звучать благодарно, но в голосе полностью отсутствовала признательность. — Могу я спросить, почему?

— Ты не похожа на себя, — просто ответил он — это достаточная причина.

Нечто вроде кривой полуулыбки появилось на её лице. Он уловил в ней отблески страдания и самоосуждения, вспышки сомнения и отчаянья искривили её губы. Это было выражение, которое не должен быть способен демонстрировать кто-то вроде неё.

— Ты действительно можешь так хорошо меня читать?

Он пожал плечами.

— Некоторые эмоции отчётливее других.

Она тихо приняла его объяснение. Дьяволица прошла обратно к своей кровати и уселась на неё, одной рукой рассеянно поглаживая простыню. Она словно тонула в бурлении собственного разума, пытаясь подняться на поверхность с ясной мыслью.

— Я скажу тебе то же, что сказала Риас — наконец, произнесла Акено. — Я не знаю. Я просто не знаю.

Он сохранял молчание, и терпеливо ожидал, понимая, что это не всё.

— Я так долго его ненавидела — пробормотала она. — Я презирала его так долго, что это стало частью меня. Но после того, как увидела, как он почти умер рядом со мной, узнав, что он в одиночку сражался с драконом за меня, я... Я больше не знаю, что думать. Думаю, я всё ещё ненавижу его... но в то же время я боюсь его потерять. Когда я лежала рядом с ним, смотрела, как он истекает кровью, моим самым большим страхом было, что я потеряю его, как потеряла свою мать, и навечно останусь одна.

Девушка повернулась к нему, безупречные черты её лица исказила растерянность.

— Как это вообще возможно? Как можно ненавидеть то, что боишься потерять?

— Иногда эмоции невозможно понять — был его ответ. — Они просто существуют, и в нашей натуре просто чувствовать их, не понимая. Однако это не делает их хоть сколько-то менее реальными.

Акено улыбнулась этим словам, крошечный кусочек веселья на лице, затуманенном неуверенностью.

— Юуто говорил мне, что ты сказал ему, что неразумно так долго ненавидеть что-то — начинаешь ненавидеть вообще всё. Мне тоже собираешься сказать нечто похожее?

Мысль о том, что мечник воспользовался его советом в попытке помочь подруге, была странно трогательной.

— У разных личностей — разные способы преодолеть скорбь, — тихо произнёс он — и ни один из них не является в корне неверным, даже если это ненависть к чему-то, что не следует ненавидеть. Но мы также обладаем свойством представлять всё в дурном свете, когда на нас влияет скорбь. Я не думаю, что твой отец так плох, каким его выставляет твой гнев, и не думаю, что ты единственная, кто его ненавидит.

Девушка недоумевающе глянула на него.

— Что ты имеешь в виду?

Он снова пожал плечами.

— Для тебя он может всегда быть отцом, который не смог спасти твою мать, и был близок к тому, чтобы не суметь спасти тебя. Для него, он всегда будет супругом, который не пришёл, чтобы спасти свою жену, и едва не опоздал спасти свою дочь. Первое изображает его неудачником. Второе выставляет монстром. Я могу предположить, что ненависть, которую ты испытываешь к нему, несравнима с презрением, которое он ощущает к себе.

— Тогда почему он продолжает пытаться связаться со мной? — вырвалось у Акено. — Если он чувствует то, что ты описываешь, то он должен стыдиться встречаться со мной, однако он продолжает пытаться встретиться со мной, пытается заговорить со мной, хотя знает, что я не хочу иметь с ним ничего общего.

— Все хорошие отцы любят своих дочерей, — девушка опустила взгляд и ничего не сказала — и никакое количество стыда или презрения к себе не остановят попытки поступать правильно. И может быть, просто может быть, он пытается связаться с тобой, чтобы у тебя был выход для твоих собственных раздражения и гнева. Чтобы когда ты видишь, как он пытается с тобой заговорить, ты ненавидела его и забывала о собственной скорби, хотя бы ненадолго.

Дьяволица нахмурилась, хотя её выражение было далеко от недовольного — всего лишь задумчивым.

— Хочешь сказать, что он делает всё это намеренно?

— Я не стану притворяться, что знаю, почему кто-то делает то, что делает — улыбнулся он. — Я просто пытаюсь взглянуть на вещи с их точки зрения.

— Ты можешь быть прав — пробормотала Акено. — Глубоко внутри я знаю, что ты прав. Но откуда мне знать, что это я хочу его простить? Откуда мне знать, что это действительно я хочу с ним примириться, а не просто мой страх потерять его? Мне нужен ответ, но я не хочу его от него или кого-то ещё.

Она снова опустила взгляд, и было нечто бесконечно хрупкое в том, как её взгляд замер на полу.

— Он нужен мне от неё.

Он кивнул, принимая её выбор, и понимая, что у него нет права вмешиваться, хотя это, вероятно, и неправильный выбор.

А значит, пришло время для того, зачем он пришёл.

— Если ты ищешь ответ, то я дам его тебе.

Девушка мгновенно подняла голову, глаза по пять копеек. Она медленно встала, её плечи дрожали от эмоций.

— Ты сказал, что не можешь её вернуть — прошептала она.

— Я не могу, — так же тихо ответил он. — Но кое-что я могу сделать.

В следующую секунду последовал прилив силы, он ворвался в его разум, затопив сознание своим доминирующим присутствием.

Ну-ну.

Комнату немедленно наполнил запах кладбищенского тлена, смрад разложения, тяжёлый запах самой смерти.

Ну-ну.

В пространстве между ними из пола поднялась голова. Её лицо было обмотано окровавленными повязками, скрывающими любые черты лица. Один лишённый века глаз выглядывал из дыры в ветхих перевязках, вечно открытый, ядовито-жёлтый. цепи свисали с его тощего тела, похожего на скелет. Они лязгали, пока существо продолжало свой неспешный подъём к потолку, паря вместо того, чтобы стоять, по той просто причине, что у него не было ног. Оно медленно поднялось из пола, словно призрак, поднимающийся из могилы. И в перчатках, покрывающих руки воплощения завершали зловещую картину два револьвера со слишком длинными для практичности стволами, описывающими концентрические круги.

Акено отступила, не от страха или даже удивления, но от инстинктивного трепета всех живых существ перед физическим воплощением смерти. Персона не заметила её беспокойства — или, более вероятно, ей было на это плевать. Её внимание, сфокусированное через немигающий, лишённый века глаз, оставалось на нём.

Это Весьма Разочаровывает. Вот он Я, Ожидаю Противников, с коими Сражаться, Врагов, коих Убивать, Душ, кои следует Пожать и Отправить в Великое После. А Вместо Этого Обнаруживаю Себя Призванным по Куда Более... Приземлённой... Причине.

Револьверы резко перестали крутиться и остановились в руках своего владельца. Длинные тонкие пальцы принялись ласкать спусковые крючки в почти любящей манере.

Я Прощу это Пренебрежение Моим Предназначением, если Ты Пообещаешь Мне, что в Следующий Раз, когда Я буду Призван, это будет по Значительно Более Серьёзному Вопросу.

Он кивнул, принимая требование, считая это честным обменом, и в ответ Персона издал сухой, грубый смешок. Его голова начала поворачиваться, проворачиваться вокруг своей оси, и с неприятным щелчком она повернулась на сто восемьдесят градусов, оказавшись направлена на ту, что была с другой стороны.

Скажи Мне, Девочка. Ты Боишься Смерти?

Акено слегка кивнула, словно зачарованная происходящим перед ней жутковатым действом. Она поморщилась, когда обмотанный череп наконец остановился, сияющий жёлтый глаз загорелся демоническим весельем.

Это Хороший Ответ. Если бы Ты Сказала "Нет", Я бы Заставил Тебя.

Тело фигуры повернулось в ту же сторону, что и голова, провернувшись словно некий безумный волчок. Два револьвера снова начали вращаться в его руках.

Я — Жнец, Собиратель Душ.

Стройная мерцающая фигура поднялась из пола. Человекоподобная. Прозрачная. Мерцающая, словно ртуть. Взгляд Акено оказался прикован к ней, её лицо раскраснелось от эмоций, которые просто невозможно описать.

И Через Меня, Возможно Общаться с Мёртвыми.

Он вышел из комнаты, ибо какие бы слова не будут сказаны, они не предназначались для его ушей.

* * *

К тому времени, как Акено вышла из своей комнаты, уже наступил рассвет. Девушка всё ещё была неглиже, хотя сейчас и не выглядела так соблазнительно, как тогда. Образ портили её глаза. Они были опухшими, красными от слёз, и хотя другие сочли бы это разрушающим её красоту, он так не думал. Эмоции никогда не делают персону менее красивой. А вот попытки их скрывать зачастую делают.

Дьяволица дёрнулась, завидев его сидящим неподалёку, спиной к стене, колени у груди. После секунды нерешительности, оно подошла и присоединилась к нему, и он немного подвинулся, освобождая место. Её тело опустилось рядом с ним, изящное в том, как расслабилось бок о бок с ним, элегантно женственное в том, как её ноги вытянулись рядом с его. Он был слишком уставшим, чтобы считать прошедшие меж ними минуты молчания, да и ему не было до того дела. Он радовался тому, что есть, но знал, что в итоге это состояние будет разрушено, если не им, то уж точно ей. Некоторым вещам предначертано быть разрушенными.

— Ты был прав, когда сказал, что она не будет меня помнить — наконец, произнесла она.

Он понимающе кивнул. У смерти есть способы отнять всё, чем обладала душа при жизни, включая воспоминания. Тот факт, что эта душа была потеряна в пустоте столь долго, только ухудшал дело.

Однако прежде чем он смог выразить своё сочувствие, девушка уже продолжила, спотыкаясь о слова в стремлении рассказать.

— Но я заговорила с ней, стала ей рассказывать. Я рассказала ей о том, что мы когда-то делали, о местах, куда она приводила меня, обо всём, что было особенного, и она начала вспоминать, начала вспоминать, кто она...

Девушка прижала колени к груди неожиданно детским и невинным жестом.

— Она вспомнила меня. Всё. Истории, которые я любила в детстве. Места, где любила играть подростком. То, что мы любили делать вместе. Она вспомнила это. Она всё вспомнила.

На его лице мелькнуло удивление. Состояние Акено не дало ей заметить, но, возможно, это было к лучшему. Когда он наконец сумел скрыть удивление за своим обычным спокойствием, он обнаружил, что в нём поднялась новая эмоция.

Он был рад за неё. Искренне рад за неё.

— Душам требуется огромная концентрация, чтобы вспомнить, кем они были. Должно быть, она очень тебя любила, если смогла вспомнить так много.

Акено опустила взгляд и улыбнулась.

— Да... Да, всё так.

Он решил, что это конец их разговора, и начал вставать. Акено остановила его, положив руку ему на плечо и излучая заботу.

— Ты... Ты сидел здесь? Всю ночь? Ты не ложился спать?

— Если бы я лёг спать, — терпеливо ответил он — то Персона исчезла бы, вместе с тем, что делала.

Должно быть, он был более усталым, чем считал, ибо девушка немедленно уловила скрытое значение.

— Ты не думал, что моя мать меня вспомнит? — выдохнула она. — Ты не ожидал, что это сработает?

— Я много чего не ожидаю, но это всё равно происходит — он вздохнул и решил сказать правду, поскольку был слишком уставшим, чтобы что-то придумывать. — Но да, я ожидал, что будет большой шанс, что не сработает, и маленькая вероятность, что сработает.

— Но ты остался. Ты мог бы уйти в любой момент, но ты остался — Акено снова опустила взгляд. — Мне было бы достаточно просто возможности взглянуть на неё на несколько минут. Но ты ждал, и дал мне достаточно времени, чтобы поговорить с ней, даже несмотря на то, что думал, что это не сработает.

Она приподняла голову и ищуще глянула на него.

— Почему?

— Потому что надежда, насколько бы слабой и хрупкой она ни была, должна быть защищена — тихо произнёс он. — Потому что за мечту, какой бы отдалённой и труднодостижимой она ни была, следует бороться. Если человек не надеется и не мечтает, то ему больше ни до чего нет дела. И если ему не до чего нет дела, то ничто вокруг не имеет значения. Представь мир, где все обитатели такие. Где все не надеются и не мечтают, просто существуют. Это мир, наполненный апатией, и я не хочу жить в таком мире.

— Ты поэтому решил мне помочь? — спросила Акено. — Ты думал, что я в конце концов стану такой?

Он мотнул головой.

— Никогда. Я просто не хотел видеть тебя в скорби.

Девушка улыбнулась ему, и он был рад увидеть, что доля её обычной бодрости прорывается наружу.

— Понятно — тихо произнесла она. Тут он осознал, что она приближается, и их лица вдруг оказались очень близко. — Спасибо.

Сохрани он свою обычную внимательность, он бы заметил происходящее. Обладал бы своей обычной бдительностью, и мог бы избежать. Но он был слишком уставшим от поддержания призыва, слишком утомлённым тем, что позволял воплощению существовать так долго. Так что он оказался совершенно не готов сопротивляться, когда Акено наклонилась, положила руки по сторонам его лица, и поцеловала его в губы.

В каком-то смысле, он ожидал этого. Она должна была как-то выразить свою благодарность, а это был метод, старый как само время.

Чего он не ожидал, так это весьма вольного применения языка.

К тому моменту, как она закончила и отклонилась, он испытывал водоворот чувств, как от неожиданности всего этого, так и от того, насколько основательно она обследовала внутренности его рта. Чистая наглость этого действа ошеломила его настолько, что он утратил свою обычную продуманность речи. В итоге, когда он наконец сумел что-то произнести, это было замутнённое отражение первой мысли, пришедшей ему на ум, а не чётко изложенная мысль, как он надеялся.

— ...Что скажет Риас?..

В ответ улыбка Акено стала положительно чертовской.

— О, я уверена, что ей понравится элемент соревнования.

* * *

В последовавшие за неожиданным поцелуем дни он старался держать дистанцию между собой и другими. Не то, чтобы произошедшее его сердило, или даже раздражало; он бы просто растерян от возникших эмоций.

Это не чувствовалось предательством.

Вот что его беспокоило. Что это не чувствовалось неверностью. Он всегда был верен своим друзьям, и узы, выкованные с SEES были практически нерушимы. Но сейчас события угрожали этим узавм, не отменить их, но заменить. Он становился всё ближе с ними. Этот факт был неоспорим. Поцелуй был лишь одним небольшим свидетельством. Их действия вокруг него, и показаная ими теплота, делали невозможным отрицание. Соединяющие их нити судьбы сплетались, накладывались друг на друга, укреплялись с каждым проходящим днём и каждым не мимолётным общением. Его прежняя версия замерла бы, осознав это, и держалась бы подальше, пока связывающие их чувства не рассеятся, но сейчас он не был уверен. Не был уверен, поскольку не было ощущения, что он предаёт память SEES.

Ему нужно было время, чтобы переварить это. Чтобы обдумать. Он обеспечил себе это время, попросив на работе двойные смены, и воспользовался тихой атмосферой крошечного кафе, чтобы обдумать вещи.

Судьба, однако, подготовила для него собственные планы. По мере того, как он проводил часы, работая за стойкой, одно стало совершенно очевидно: дьяволы, пытавшиеся добиться, чтобы он вступил в их свиту, узнали, где он работает.

Он не знал, кто допустил утечку информации, и было ли это вообще утечкой. Всё, что он знал — в кафе неожиданно появился приток новых клиентов, и не все они были из дьяволов. Определённо, так же как секрет протёк в Преисподнюю, так же узнали и в других местах. Среди новых клиентов были и ангелы, обеих разновидностей. Со стороны эти дополнительные клиенты ничем не отличались от обычных людей, но он замечал лёгкие различия в их маскировке. Дьяволы были наиболее свободны в выборе одежды, и вели себя наиболее расслабленно. Ангелы, в сравнении с ними, были весьма натянуты и собраны, и предпочитали носит то, что выглядело как рабочая одежда или простые костюмы. Падшие, со своей стороны, были ангелами, отдавшимися во власть своих желаний, потерявшими чистоту, и это отражалось в их выборе нарядов. Некоторые из их нарядов, которые он видел в кафе, были на грани неприличного.

Он понимал, что для них он — нечто необычное и экзотическое. Им было любопытно, и они приходили взглянуть, подходит ли слава персоне. Обычно он бы ретировался от нежеланного внимания и постарался скрыться подальше от места под софитами, но не в этот раз. Он заметил, что происходит кое-что интересное, и решил посмотреть, чем это закончится.

Это было результатом обстановки — по крайней мере, наполовину. Кафе было маленьким и тесным, и посетители приходили и уходили, так что это не могло не приводить к физическим контактам. Если бы все посетители были людьми, то обходилось бы просто приветствиями или извинениями; однако сейчас на потёртых стульях сидели существа из трёх различных фракций, и эта близость, эта теснота заставляла их по крайней мере признавать присутствие друг друга. Даже больше, она заставляла их взаимодействоввать меж собой, смешиваться меж собой. Добавьте тот факт, что кафе находилось вдалеке от осуждающих взглядов их сородичей, и в итоге всё это позволяло расцвести чему-то подлинно неожиданному.

В первый день, когда он осознал, что в заведении ожидают обслуживания дьяволы, ангелы и Падшие, между ними были чёткие линии разделения. Дьяволы сидели с дьяволами, ангелы — с ангелами, а Падшие собрались у барной стойки. К третьему и четвёртому дню, некоторые из них начали смешиваться меж собой, присаживаясь рядом с индивидуалами из соперничающих фракций. С пятого дня и дальше, линий разделения больше не было. Ангелы, дьяволы, и Падшие сидели, где хотели, вежливо здоровались друг с другом, и в некоторых случаях почти что мило общались.

Так же, как любопытство привело их сюда посмотреть на него, любопытство и интерес к жизням, семьям и традициям друг друга сводили их вместе, выковывая основы, столь отчаянно необходимые новому альянсу. Может, он и не хотел внимания, и оно ему не нравится, то зрелище того, как перед ним расцветали новые отношения и дружба между теми, у кого иначе не было бы на то шансов, позволяло терпеть. Так что он достиг с ними невысказанного согласия: они не говорят с ним о делах, связанных с его статусом как Нефилима, а он не открывает, что они — сверхъестественные существа. Он притворялся, что они люди... хотя некоторые из них испытывали несколько многовато энтузиазма, заказывая напитки. Он намеренно лгал себе, но это было маленькой жертвой, в свете недавних событий.

Не то, чтобы его боссы знали о его жертве, конечно. Наплыв новых клиентов, и принесённая ими прибыль, оказались для нанявшей его пожилой пары приятным сюрпризом. В прошлом кафе полагалось на постоянных клиентов, чтобы оставаться на плаву, и иногда этого было просто недостаточно. Были случаи, когда он заставал супругов беседующими о том, что их заведение уходит в минус, и о счетах, которые они не могут оплатить. Тем не менее, эта пара никогда не пропускала выдачу его еженедельной зарплаты. Сейчас, когда кажду ночь все столики были заняты, и прибыль кафе была самой высокой с момента его открытия, большая часть тревог утихли. Оба супруга словно помолодели лет на двадцать. Они были довольны, и он разделял это довольство, отрабатывая свою вахту.

Была тихая мирная пятница — однако эти тишина и спокойствие оказались разрушены, когда дверь в кафе распахнулась, открыв первый десяток бронированых фигур — алебарды в руках, бумаги с молитвами покрывают украшенные доспехи.

— ПРИВЕТСТВУЕМ. ЭТО ТО ЗАВЕДЕНИЕ, ГДЕ МОЖНО ОТВЕДАТЬ СЛАДКИЕ ЗАПРЕТНЫЕ ПЛОДЫ НЕФИЛИМА?

Порыв стукнуться лбом о стол — несколько раз — оказался остановлен яростным шёпотом со стороны занятого дьяволами столика.

— Они нарушили Первое Правило!

— В Кафе Нефилима не говорят о Нефилиме! — добавил другой голос, на этот раз от ангела, но столь же оскорблённый.

— Эй! Стойте! — На миг он посмел надеяться, что будет спасён, когда его босс подошёл к процессии бронированых фигур. — Здесь не разрешается!

Старик указал на ясно видный в окне знак: "Никакого косплея!"

Главный рыцарь, которого, как он припомнил, звали Эрих, наклонил голову, взглянув на возмущённого хозяина заведения.

— ГРАЖДАНИН. Я НЕ ВЕДАЛ ОСОБЕННОСТЕЙ ВАШЕГО ДРЕСС-КОДА. ПРОШУ ПРИНЯТЬ ЭТО ПРИНОШЕНИЕ В КАЧЕСТВЕ ИЗВИНЕНИЯ.

Храмовник уронил маленький кожаный кошель в руки хозяина. Старик открыл его и загляну внутрь.

— Это... Это же настоящее золото...

На лице хозяина вспыхнула довольная улыбка, и он поклонился.

— Прошу прощения за вспышку. Добро пожаловать в наше скромное заведение.

Десять рыцарей промаршировали мимо своего босса к стойке, за которой он стоял. Их лидер ткнул своей алебардой в сторону таблички с меню, свисающей с потолка.

— НЕФИЛИМ! Я ЖЕЛАЮ ОТВЕДАТЬ ТВОЙ КОКТЕЙЛЬ АНИН НОС.

Он вздохнул.

— В смысле, ананасовый коктейль?

— ЭТО ПРИЕМЛЕМЫЙ КОМПРОМИСС — кивнул Эрих, и указал куда-то на стол. — ТАКЖЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ДОБАВЬ СВЕРХУ ОДИН ИЗ ЭТИХ МАЛЕНЬКИХ ЗОНТИКОВ, ЧТОБЫ МОЖНО БЫЛО СДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО Я НА ТРОПИЧЕСКОМ ОСТРОВЕ, А НЕ ЗДЕСЬ.

Он поборол порыв сделать фэйспалм, и начал готовить заказанное. Каким-то образом он даже нашёл в себе силы, чтобы задать необходимый вопрос.

— Кричать-то зачем?

— НАС ПРОИНФОРМИРОВАЛИ, ЧТО В ЭТОЙ СТРАНЕ ПРИНЯТЫ ВЕЖЛИВОСТЬ И УВАЖИТЕЛЬНОСТЬ — Храмовник поднял руку в сторону Падшей, вставшей, чтобы взять салфетку. — ПРИВЕТСТВУЮ, ГРАЖДАНКА. РАЗВЕ НЕ ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ, ДАБЫ ОТВЕДАТЬ ЩЕДРОГО И ОБИЛЬНОГО УРОЖАЯ НЕФИЛИМА?

Женщина глянула на них широко раскрытыми глазами, и начала медленно отступать. Он стиснул зубы и продолжил готовить напиток.

— Да, но орать не обязательно.

То, как рыцарь наклонил голову в шлеме, говорило о честной растерянности.

— НАМ СКАЗАЛИ, ЧТО ЧЕМ ГРОМЧЕ, ТЕМ ВЕЖЛИВЕЕ.

— И кто, — спросил он, заранее боясь ответа — вам это сказал?

* * *

Когда они прибыли в зал собраний комплекса, они обнаружили Азазеля по детски надувшимся.

— Я думал, это будет забавно — заявил Падший Ангел, скрестив руки на груди.

— Забавно?

Эрих и его рыцари сняли шлемы, демонстрируя выражение недоверия на лицах.

— В каком месте это было забавно? Мы целый час ходили по городу, выкрикивая приветствия всем встреченным, потому ты нам так сказал.

Лидер отряда Храмовников уныло вздохнул.

— Мы должны были создать впечатление.

— О, — Азазель поучительно помахал пальцем перед воинами — но вы произвели впечатление. Громкое и шумное, но тем не менее впечатление.

Некоторых из собравшихся рыцарей безразличие в голосе Григори заставило зарычать.

— Было ошибкой поверить твоим словам — обвиняюще произнёс Эрих. — Мы считали, что во имя альянса ты воздержишься от своих манипуляций, но сейчас убедились, что это предположение — ложно. Ты остаёшься Азазелем, Архиеретиком, Величайшим Предводителем бедствий, клеветником о Тысяче Языков.

Вместо того, чтобы почувствовать себя оскорблённым, упомянутый, похоже, лишь развеселился.

— Вот постоянно "Азазель, архиеретик" или "Азазель, величайшее бедствие" — Падший сделал обиженный вид. — Почему не может для разнообразия быть что-то приятное? "Азазель, блистательный изобретатель", или, может быть, "Азазель, Одарённый Учёный". Даже "Азазель, Дьявольский Красавчик, Очаровывающий Девиц По Всему Миру" сойдёт. Но нет, вы, люди, постоянно используете самые отстойные комбинации. Это определённо предвзятость. Нетерпимость худшего пошиба. Блин, да я был прекрасным примером образцового гражданина последние несколько веков!

Он покачал головой, слушая идущий перед ним разговор. Остальные, собравшиеся в помещении, похоже, разделяли его чувства, поскольку на их лицах было то же натянутое выражение. Впрочем, он не успел ничего высказать, поскольку на его плечо опустилась грубая, мозолистая рука, с такой силой, что заставила его пошатнуться.

— Я бы не стал обращать на них внимания, парень.

Даже без своей массивной брони Адельмар был всё ещё настоящим великаном, причём сплошные мускулы, почти никакого жира.

— Может, Рыцари Храмовники и одни из лучших в мире, когда речь идёт о сражениях со сверхъестественным, но их постоянные тренировки и медитации в уединённых монастырях оставили их малость наивными относительно внешнего мира.

Паладин закатил глаза, поскольку спор продолжался.

— К тому же в результате у них такое же понимание общества, как у картонной коробки.

— Даже картонные коробки временами бывают полезны — заметил Тарейн со своего места на диванчике. — Не то что эти ребята.

Должно быть, лидер Молоторуких заметил его выражение лица, поскольку воин от души рассмеялся.

— Мы обещали тебе, что мы будем здесь, и вот мы здесь — Адельмар наклонил шею, осматривая просторное окружение. — Нравится мне это местечко. Просторно. Бараки на нижних этажах роскошнее, чем мы привыкли, но жалоб от нас не услышишь.

Эрнхарт мотнул головой в сторону двери, ведущей в другой проход.

— Бар внизу по коридору ещё лучше.

— Не слишком по христиански много пить — предостерёг Андрокл.

— И на боевые способности влияет не лучшим образом — с лёгкой улыбкой добавил Зигмунд.

— Ну, я присоединился к Братьям Меча не для того, чтобы быть хорошим христианином — фыркнул Эрнхарт. — Я присоединился, чтобы иметь возможность бить по мордам очень большими молотами, которой наш славный кастелян меня и снабдил в избытке. Алкоголь просто помогает бить сильнее.

Прежде чем он успел возразить, или вообще хоть что-то сказать, к разговору присоединились два знакомых лица, одно весёлое и уважительное, другое столь же исполненное уважения, но куда более серьёзное.

— Здравствуй, Арисато-сан — вежливо кивнула ему Ирина. — Мы здесь в роли представителей Церкви. Хотя в моём случае это временный титул — девушка выглядела довольной. — Разработка системы Храбрых Святых почти закончена, и за службу по возвращению Экскалибуров Михаэль предложил мне и Ксеновии возможность стать одними из первых людей, трансформированых в ангелов. Это честь, которой я не могу отказать.

Ну, это объясняло её довольство. Он был рад за неё, хотя идея о том, что люди так свободно отбрасывают свою человечность, неважно сидела в нём. Но если она действительно этого хотела, то он примет это как есть.

— Церковь послала нас в качестве представителей, — в контраст оптимизму её подруги-экзорцистки, на лице Ксеновии оставалось её обычное строгое выражение. А ещё он заметил, что в её голосе отсутствовал энтузиазм, с которым Ирина описывала предложение Михаэля. — Храмовники прислали своих воинов с той же целью.

Взгляд экзорцистки мелькнул к Эриху и его отряду, продолжающим спорить с Азазелем.

— Госпитальеры никого не прислали.

Было нечто слегка обвиняющее в том, как она произнесла эти последние слова. Но это его ничуть не удивило. Честь и чувство долга, похоже, были столь же неотъемлемой частью её души, как доброта и сочувствие — у Асии, или озабоченность и решительность — у Иссея.

— Ну разумеется не прислали — вмешался в разговор Адельмар. — Ты же не думал, что рыцарские ордена вот так вот просто преклонят колени и станут тебя поддерживать? Они гордые воины, и вполне заслуженно. Тебе придётся сделать куда больше, чтобы заслужить их уважение. Всё это было сделано для наблюдателей церковников. Провернули клинок в ране, так сказать. Театральное представление, и мастерски проведённое к тому же.

— Так всё это было притворство? — из-за его спины возникла Риас. Неодобрения на её лице было более чем достаточно, чтобы дать понять, что она об этом думает.

— Ну, этого я не говорил — Адельмар усмехнулся. — У Храмовников и Госпитальеров всегда были натянутые отношения с Церковью. Они в первую очередь воины, и уже потом верующие. Их всегда заботила практическая сторона, и как можете представить, это постоянно сталкивало их с клериками, которые полностью сфокусированы на теоретической. Вдобавок у них есть собственные традиции и собственная цепь командования.

Мужчина кивнул в сторону Ирины и Ксеновии.

— Они отличаются от вас, экзорцистов — вы часть Церкви, а они просто аффилированы. Нужно понимать, что Церкви это не нравится. Церковники предпочли бы держать всё под своим прямым контролем, так что они постоянно пытались поглотить оба рыцарских ордена в свою военизированую ветвь. В результате этих постоянных угроз своей автономии Храмовники и Госпитальеры стали искать способ отделиться от организации, с которой связаны, но так ничего и не добились. Они рыцари, и их честь и гордость не позволяют им бросить организацию, управляемую их собратьями-людьми, которые очевидно всё ещё нуждаются в их помощи. Им нужна была отмазка, — взгляд воина переместился на него — и ты её обеспечил.

— Боюсь, я не понимаю — нахмурилась Риас.

Паладин расслабленно улыбнулся, хотя в то же время продолжал сверлить его взглядом.

— И Храмовники, и Госпитальеры принесли тебе свои клятвы. Они придут, если позовёшь, но тут-то вся гениальность плана. Великая Война, как ни посмотри, окончена. Мирная конференция закрепила этот факт. Больше не будет битв, не будет конфликтов, не будет стычек. Так что с чего бы тебе просить их исполнять их клятву? Верность рыцаря крепка, как железо во времена войны, но войны больше нет. Так что нет причин их призывать. С другой стороны, оба ордена теперь могут отколоться от Церкви, сохранив свою честь. Они не бросают человечество; они просто служат ему под руководством Нефилима. Нет коварного предательства бывших лордов; они просто меняют сторону, с которой заключили союз, на благо человечества. Видите, как благородно это звучит в сравнении? Принеся клятву, которую, как они знают, не придётся исполнять, они обрели всё, чего хотели. Автономию. Сохранение своих орденов. Фигуру лидера, вокруг которой можно объединиться.

Адельмар пожал своими широкими плечами.

— Попросту говоря, они используют тебя. Если совсем откровенно, ты стал жертвой политики.

— Всегда политика... — с горечью произнесла Ксеновия.

— Ну разумеется — весело ответил паладин. — Без политиков и х ремесла мир был бы лучше, счастливей, и куда более мирным, так что этого никак нельзя, верно? Всегда будет кто-то, кто подбросит дёгтя в мёд. Такова жизнь.

Повернувшись, мужчина с симпатией глянул на него.

— Извини, если это не то, чего ты ожидал. У тебя создали впечатление, что за тобой верность целой фракции, в то время как эта верность играет только в особых обстоятельствах. Могу понять, если ты сердишься за обман.

Он не сердился. Собственно, он испытывал облегчение. Он никогда не был лидером, даже в SEES. Сражаться вместе с ними и разрабатывать простые тактики в пылу боя он был более чем способен, но реальное планирование всегда ложилось на плечи Митсуру. Это было одной из причин, почему они так хорошо дополняли друг друга: она придумывала новые стратегии, а он применял их на поле боя. Он был лицом SEES, физическим аспектом, спокойным и надёжным; она — разумом, холодным интеллектом и практичной сообразительностью. Так что он считал её реальным лидером команды, хотя и знал, что она будет с этим спорить. Даже Акихико он считал на уровень выше себя, когда речь шла о том, чтобы мотивировать других. Мысль о том, чтобы за ним следовала целая фракция, цепляясь за каждое слово, была настолько неуместна, что граничила с нелепостью. Мотивирующие речи и вдохновляющее ораторство просто не его стиль. К тому же от всего этого несло слепым поклонением, и если было что-то, что беспокоило его превыше всего, так это слепое поклонение.

— И тут выхожу я — видимо, Азазель закончил свой спор, поскольку он неожиданно влез в разговор. — Фракция, как бы скромно она не начинала, нуждается в месте сбора. В штабе. Этот комплекс был построен именно для этого, чтобы быть таким штабом.

Григори широко улыбнулся ему.

— Другие фракции принесли тебе дары, отражающие их уважение. Дьяволы подарили тебе набор Злых Фигур и наделили почётным титулом. Ангелы дали святые клинки, которые едва не возобновили Великую Войну, и подозреваю, что как только система Храбрых Святых будет доведена до ума, они и колоду выдадут. Остаются только Падшие, кто не продемонстрировали почтение, и так дело не пойдёт — Азазель театрально развёл руки. — Этот командный центр — наш жест уважения. За помощь в нейтрализации Кокабиэля, и помощь на мирной конференции. Пользуйся.

Мужчина взмахнул рукой, отмахиваясь от несомненно возникшей на его лице нерешительности.

— О, не беспокойся. Это было несложно сделать, главное начать. Самым сложным было найти подходящий кусок земли, на котором строиться, и эта проблема была решена, когда Сайзекс предложил построить на территории Гремори. Как можно понять, лорду Гремори сперва эта идея не понравилась, но когда я сообщил ему, для кого мы строим этот комплекс, он очень быстро поменял мнение — Падший задумчиво погладил свой подбородок. — Честно говоря, никогда не видел, чтобы кто-то соглашался на что-то настолько быстро.

И снова он ощутил слабое напрягающее чувство, что упускает что-то. Это ощущение ещё усилилось, когда щёки Риас запунцовели.

— Что до меня, — расслабленно продолжил Азазель — так я намерен здесь немного задержаться. Я вообще-то хотел подать в отставку с поста Генерал-Губернатора Падших, но Баракиэль и Шемхазай вместе убедили меня, что это слишком поспешное решение и предложили вместо этого просто на какое-то время отойти от власти. Другими словами, взять длительный отпуск. И вот я здесь. Если вы не против моего присутствия, лаборатория на нижних этажах прекрасно мне подходит. (Давыдов: я, как инженер, устроюсь где-нибудь поблизости от ядра массы...)

Падший ангел довольно потёр руки, а затем кивнул в сторону стола, покрытого странными устройствами и приспособлениями.

— Я давно уже чертовски хотел провести парочку экспериментов, да всё времени не было. Разумеется, всем, что разработаю, поделюсь с вами, в духе достойной кооперации.

Похоже, последняя фраза возбудила интерес Храмовников, ибо Эрих внезапно вышел вперёд, обращаясь к бывшей цели его гнева.

— Всем? Это включает оружие?

— Если это поможет альянсу, то разумеется — Азазель повернулся к ним, определённо позабыв о предыдущем споре. — Пока оно не будет использоваться против невинных, я более чем рад помочь.

Отряд фигур в доспехах переглянулся, а затем один из них заговорил.

— Наши братья в монастыре задаются вопросом, нет ли способа собрать и использовать в качестве оружия против наших врагов внутреннюю святость кошек. Предпочтительно, дальнобойного оружия, поскольку у нас с ним не очень.

Падший ангел моргнул.

— В сущности, вы спрашиваете, не могу ли я разработать оружие, которое может стрелять кошками.

Десять голов дружно кивнули.

— Теоретически, что угодно, оружием может быть что угодно, выстреленное с достаточной скоростью, включая кошек — Азазель перебрал пальцами по подбородку. — Да, полагаю, это может сработать. Потребуется достаточно широкий ствол, чтобы через него прошла кошка, и некая форма хранилища боеприпасов, достаточно большого, чтобы в нём поместилось несколько штук. Боёк, чтобы поджечь взрывчатое вещество... Да-да... Думаю, такое оружие вполне возможно... (Давыдов: Damage Type: Cats. Ignore almost any Damage Reductions/Immunities (See: Saitama) )

Взгляд Кибы переместился с Падшего ангела на фигуры рыцарей, вслушивающихся в каждое его слово.

— Не могу поверить, что у нас тут идёт этот разговор.

— Правда, нужно ещё учитывать баллистику — если Григори и обратил внимание на недоверие в тоне мечника, он этого не показывал. Напротив, на лице Азазеля была полная сосредоточенность.

Ему потребовался момент, чтобы осознать, что Падший ангел действительно серьёзен.

— Из органических объектов получаются скверные снаряды. Все эти мягкие части, плоть, не приспособлены для столкновений на высокой скорости. Почему пули и делают из металлов. Вы хотите максимум пробиваемости под нужным углом, чтобы нанести максимальный урон. Конечно, возможно выстрелить кошкой со скоростью пули, но результат будет куда менее впечатляющим... Не говоря уж о том, что столкновение убьёт кошку.

— Неприемлемо — немедленно произнесла Конеко.

— Святотатство — согласился Эрих полсекунды спустя.

Эти двое с удивлением переглянулись. Азазель обиженно надулся, что его идею так быстро придавили, но немедленно его лицо вновь озарилось.

— Вы пробовали приделать кошек к вашему оружию ближнего боя? Ваши алебарды уже весьма летальное оружие. Возможно, если приделать к ним кошек, это увеличит их мощь?

— Мы пробовали — признался один из рыцарей. — Перед великой битвой с Архиеретиком Кокабиэлем мы поймали несколько бродячих кошек и попытались примотать их к своим алебардам. Мы не хотели поранить святые творения, так что попытались привязать их к оружию шнурками. Увы, наши молитвы о том, чтобы они оставались на месте, остались безответными, и все они сбежали.

— Да, — сочувствующе кивнул Азазель — я вас всецело понимаю. Крепления — всегда проблема. Всегда. Нужно, чтобы держалось вечно, и немедленно разваливается. Нужно, чтобы детали продержались вместе лишь недолго, и они каким-то образом сцепляются так, что невозможно разделить.

Храмовники дружно пробормотали согласие. Взгляд Эриха был исполнен скромности и искреннего уважения.

— Воистину ты понимаешь нашу проблему, Главнейший и Величайший из Еретиков.

Падший ангел наклонился, и заворожённые слушатели приблизились, чтобы лучше слышать.

— Я в своих изобретениях, когда встаёт такая проблема, постоянно использую гениальное человеческое изобретение. Это, если попросту, клейкая лента, которую можно нарезать на ленточки поменьше и налеплять где угодно. Чудесная штука. Иногда, когда мои творения разваливаются, я просто обматываю их этими лентами, и они чудесным образом снова работают! (Давыдов: теперь понятно, почему у Падших возникло столько проблем...)

Десять рыцарей взволнованно переглянулись.

— Нам следует узнать название этого священного артефакта — почтительно произнёс один из них.

— Разумеется — серьёзно произнёс Азазель. — Изобретателю всегда приятно передавать секреты следующему поколению многообещающих изобретателей. Эти ленты, если не ошибаюсь, называются "скетч".

Он вздохнул, когда повисла тишина.

— Имеется в виду скотч, полагаю. (Давыдов: увы, данный прикол невозможно адекватно перевести, так что я заменил аналогом... Было Butt Drape/Duct Tape. Можно было бы попытаться "анальнизационная/изоляционная лента", но слишком уж коряво)

Глаза Азазеля озарились.

— О, действительно, именно так.

Выражение лица Григори стало задумчивым.

— Хотя это объясняет, почему, когда я недавно спросил о них в магазине, меня отправили в раздел комиксов. Я уж решил, что продавщица просто ничего не понимает.

Ирина и Ксеновия обменялись растерянными взглядами.

— Это Азазель, которого нас учили бояться? — озвучила своё неверие вторая. — Это Азазель, которого нас учили ненавидеть? Это чувак, который считается одним из величайших врагов, с коими имели дело Небеса?

Стук заставил их всех обернуться. Исеей заскучал и подошёл к столу с устройствами, которые Падший разложил, чтобы ими могли полюбоваться. Парень поднял гаджет, отдалённо напоминающий пистолет, и показал его всем.

— Эта штука клёво выглядит. Что она делает?

Азазель, всё ещё продолжая беседу, повернулся, и выражение его потрёпаного лица мгновенно перешло от расслабленного к обеспокоенному.

— Нет, погоди! Не трогай это! Оно...

Луч гудящего оранжевого света выстрелил из ствола штуки, концентрированая энергия, издавшая звук, похожий на щелчок кнута. Он пронёсся из рук Иссея мимо голов Кибы и Акено, прошёл возле уха Асии, и угодил в зеркало поблизости. Он успел лишь расширить глаза, когда луч отразился от гладкой поверхности зеркала прямо в его сторону. Он попытался пригнуться, но самую малость не успел. Долю секунды спустя луч света врезался в него, угодив точно в грудь с силой брошенного копья.

— ...темпераментно — со вздохом закончил Азазель.

Сперва ничего не произошло. Не было раны, или крови. Эти два факта заставили его думать, что разряд оружия был или холостым, или неэффективным — холостой выстрел, можно сказать.

Эта надежда исчезла, когда он вдруг ощутил в себе внезапную трансформацию. Внезапный жар заполнил его вены, изменяя всё, чего касался. Теплота проникла во всё его тело, изменяя его, модифицируя его, переделывая, пока даже самые основы больше не узнавались, как его собственные.

Он медленно встал, плечи дрожали, и он остро осознавал направленные на него ошарашенные взгляды, равно как и осознавал, что его грудь внезапно стала тяжелее.

— Иссей Хьёуду — голос, донёсшийся из его рта, был мягкой, шипящей пародией на оригинал; летальным, опасным, наполненным едва сдерживаемой угрозой, и очень, очень женственным. — Как ты предпочтёшь умереть?

Танатос с яростью ворвался в бытие как только фраза окончилась — ревущий, воющий бог. Он втянул себя в царство существования так же, как сделал это в битве против Кокабиэля, прорвав опоры в ткани реальности, чтобы воплотиться рядом с ним.

Страх на их лицах был ожидаем. Растерянность — нет.

Киба направил на него дрожащий палец, на затянутую в чёрное фигуру, излучающую зловещее чувство обречённости.

— Оно... У него...

— У него сиськи! — радостно произнёс Иссей.

Танатос опустил шлем-череп и ошарашенно выдохнул. Его словно когтистые руки в перчатках поднялись, и медленно принялись ощупывать мягкие выступы на его груди с чем-то, что можно было назвать любопытством.

* * *

Серебряные перчатки дёрнули Азазеля вверх, подтянув за воротник его рубашки.

— Исправь это.

Григори опустил взгляд на сверлящую его взглядом серебряную маску, а затем ниже, на два заметных бугра на украшенном нагруднике фигуры. Он слабо улыбнулся.

— Эм, и тебе привет, Метатрон.

Архангел потряс его в воздухе, как тряпичную куклу.

— Ты исправишь это, или я тебя убью.

— Если ты продолжишь меня так трясти, — сообщил Азазель, вокруг которого всё тряслось и расплывалось — то тебе и не понадобится.

Тряска прекратилась, хотя Падший ангел и продолжал висеть над полом.

— Ты вообще представляешь, что ты наделал? — прорычал его притеснитель. В его голосе звучали дикие, почти отчаянные нотки. — Ты хоть представляешь, какое безумие ты учинил? Море Душ в хаосе! Всё в нём инверсировано! У всех поменялся пол! Даже у тех, у кого пола изначально не было!

Одна из серебряных перчаток оторвалась от воротника Азазеля и указала на бугры на кирасе.

— Ты хоть представляешь, сколько этих штук... стало у Белиала?

Иссей медленно поднял руку. У дьявола на лице было выражение ребёнка, заблудившегося в кондитерской.

— Могу я попробовать угадать?

Метатрон убийственно зыркнул на него через сейчас ставшую определённо женственной маску.

— Нет, не можешь — рявкнул серафим. Серебряная личина вновь повернулась к Азазелю, продолжавшему болтаться на весу. — Как долго?

— Это было оружие с норовом — Григори скрыл своё веселье, притворившись, что задыхается. — Я с ним ещё экспериментировал. Эффекты должны продержаться от нескольких дней до нескольких недель... Я так думаю.

— Ты так думаешь?

— Как я сказал, — Падший бросил кислый взгляд на Иссея, который был слишком занят изучением добавлений к груди серафима, чтобы заметить — я ещё был в процессе экспериментов с ним.

— Хорошо — голос архангела внезапно стал смертельно тихим. — Это значит, что у меня будет тем больше времени, чтобы наказать тебя за твои прегрешения.

Судя по выражению его лица, Азазель забеспокоился.

— Эм, Метатрон, не нужно насилия. Уверен, у тебя есть более важные занятия в твоём... Море Душ.

— Я не могу ими заниматься, поскольку ты превратил существ, у которых не было этих штук, в существ, у которых они есть, и существ, у которых были эти штуки, в существ, у которых их нет — на хмурящейся маске серафима наблюдалось полное отсутствие жалости; она приблизилась. — А теперь скажи, какую часть твоего тела мне отделить первой. Предпочтительно на лице.

На лице Григори появилось скорбное выражение.

— Ты же не сделаешь этого с таким красавчиком, как я, правда? Только подумай обо всех женщинах, чьи сердца будут разбиты, когда они узнают, что ты испортил мою соблазнительную внешность! К тому же — Падший нервно наклонил голову — ты со мной толком отвести душу не сможешь. На мне синяки появляются очень легко.

В ответ в одной руке Метатрона, той, что сейчас не держала Азазеля в воздухе, начал собираться фосфоресцентный огонь.

— О, не стоит об этом беспокоиться — голос архангела оставался таким же смертельно-тихим. — Огонь Синая не оставляет синяков. Он просто обращает всё в пепел.

Григори поморщился, когда пылающая рука приблизилась. Его спас от изуродования лишь мягкий и сексапильный голос, прозвучавший из-за их спин.

— Ты не то делаешь, сестра.

Они обернулись и уставились.

Метатрон вздохнул. Секунду спустя Азазель выпал из хватки серафима; Падший упал на пол, да так и остался, продолжая смотреть широко раскрытыми глазами.

— Уриэль — голос архангела был наполнен раздражением. — Брат.

Лицо в форме сердца смотрело на них с быстро материализующегося тела. Идеальная бледная кожа, полотно изящных, царственных щёк. Золотые волосы, стекающие реками сверкающих завитков, окутывали её изысканное лицо аурой сияющего света. Синие глаза, исполненные столь глубокого цвета, что походили на бездонный океан, весело смотрели на собравшихся. Под ними — изящный нос и притягательные алые губы.

Вышеупомянутые губы сейчас изгибались в улыбке. Она была красива, и она знала это.

И, наконец, словно подчёркивая чарующую женственность фигуры, шёлковая роба едва скрывала два холма впечатляющих пропорций, подпрыгивающих и колышущихся, словно живя собственной жизнью.

У Иссея немедленно пошла кровь из носа.

— Технически, у нас уже не тот случай — серафим не говорила. Она промурлыкала. — Похоже, по какой-то причине Море Душ сочло уместным сделать нас сёстрами, а не братьями.

Послышался лязг и грохот, когда половина Рыцарей Храмовников попадали на пол.

Метатрон сложил(а) руки на груди, не обращая внимания на павших воинов позади.

— Почему я и собираюсь наказать этого выскочку-предателя за надругательство над нашими святыми образами — архангел взмахнул рукой в сторону Падшего ангела, остающегося на полу, и с открытым ртом глядящего на материализовавшуюся среди них красотку. — Но тут ты вмешался, и всё испортил.

Уриэль положил(а) изящную руку на свой рот и хихикнул(а).

— Моя дражайшая сестра, ты совершенно несправедлива к нашему Падшему другу — при своём упоминании Азазель издал странно довольный звук. — Собственно, нам стоит его поблагодарить. В конце концов, он предоставил нам возможность соприкоснуться с нашей женственной стороной. Хм, как там женщины говорят — распустить волосы?

Именно ангел это и проделал(а), отбросив волосы, так что её светлая грива разбросалась ливнем колышущихся волн.

— Эй, это уже просто несправедливо — простонала Акено. Рядом с ней Риас прикусила губу, а затем бросила несчастный взгляд на собственные волосы, падающие на плечи.

Уриэль, покачивая бёдрами, прошла — почти протанцевала — мимо них. Проходя рядом, серафим подмигнула Кибе, что заставило мечника резко отступить.

— Ладно, — вырвалось у широко раскрывшего глаза дьявола — почему меня это привлекает?

Его глаза расширились ещё больше при осознании того, что он сказал.

— Погодите, этого не должно быть! Меня должна привлекать только Шинра-сан! — на лице красавчика появился ужас. — Это... Измена, получается, что ли?..

Никто не был достаточно в себе, чтобы поправить его. Все присутствующие сосредоточились на том факте, что ангел положила обе руки себе на грудь.

— И к тому же, тебе стоит признать, что они — улыбка Уриэль(я) была идеальной картиной невинности, когда он(а) сложила(а) руки чашечками, и сжал(а) — прекрасное средство снятия стресса.

Послышалась новая серия грохочущих звуков, когда остальные Рыцари Храмовники присоединились к своим бессознательным братьям на полу. Адельмар отступил, чтобы они не попадали на него; взгляд паладина мелькнул к разбросанным на полу телам, а затем переместился обратно к захватывающей дух фигуре и равно захватывающему дух действу с её грудью.

— Как я рад, что записался на эту работу.

Остальные Братья Меча дружно кивнули.

Киба, в то же время, закрыл глаза руками.

— Не беспокойся, Шинра-сан! Я не предам тебя! Я не смотрю! Я не смотрю!

Его товарищ, однако, очень даже смотрел.

— Кто-нибудь, ущипните меня, — мечтательно произнёс Иссей — потому что я думаю, что я только что умер и попал на Небеса.

Парень взвизгнул, когда Асия его ущипнула. Затем взвизгнул снова, когда то же самое сделала Конеко. Обе девушки зыркнули на грудь ангела, словно это был потенциальный враг, которого необходимо повергнуть.

Впрочем, они были не последними, кто наблюдал, что она с ними делает.

— Эм... Лорд Уриэль — запнулась Ирина. — Они... Они не...

— Они не предназначены для того, что вы с ними делаете — закончила Ксеновия. Её щёки покраснели и она отвела взгляд.

— Девочки, девочки — серафим повернулась, её глаза сверкали весельем. — Пожалуйста — она ещё разок сжала свои достоинства. — Зовите меня Уриэлла.

Глава 20

Когда он впервые встретился с Гаспером Влади, вампир-полукровка пожал ему руку.

— Это честь, встретиться с персоной, которая столько помогала моей мастеру — с искренним уважением произнёс Ладья Риас.

По его лицу прошлось веселье. Вежливость приветствия и маленький рост паренька напоминали ему Кена Амада... если бы Кен был застенчивым вместо строгого, и любил одеваться в женскую одежду.

...веселье немедленно исчезло с его лица. Эта мысль, как и всё с ней связанное, была совершенно жуткой.

Меж тем Гаспер продолжал смотреть на него широко раскрытыми глазами, в которых проглядывалась нездоровая доля восхищения.

— Это правда, что вы призвали Архидемона, чтобы помочь моей мастеру в Игре Рейтинга, поскольку не могли вынести мысли о том, что она будет в руках другого мужчины? — спросил женственный парень.

Какой-то миг он сомневался, не ослышался ли. Затем его взгляд мелькнул к единственной, кто мог быть в ответе за такую превратную интерпретацию. Риас встретила его взгляд, изо всех сил стараясь выглядеть невинно.

Однако прежде чем он смог ответить, открестившись от этого, его новый поклонник продолжил.

— Это правда, что вы воплотили аспект Смерти, чтобы подбодрить Хамеджиму-сан, когда она была нездорова, поскольку она вас так привлекает?

В отличие от Риас, Акено ничуть не стыдилась своей выдумки. Девушка широко улыбнулась ему, и, если этого было недостаточно, чтобы изложить её намерения, намекающее подмигивание в его сторону уж точно говорило за себя.

И снова, как и в прошлый раз, миниатюрный полувампир не дал ему возможности исправить непонимание.

— Это правда, что вы также можете помогать кому-то создавать мечи, просто думая о них?

В этот раз была очередь Кибы чувствовать себя неудобно. Мечник с неловкостью потёр себе шею сзади и принялся насвистывать себе под нос, оказавшись центром внимания. Выражение лица Гаспера, в то же время, граничило с поклонением.

— И это правда, что вы можете делать так, чтобы кто-то влюблялся друг в друга, просто пнув их?

Его взгляд мелькнул к Асии и Конеко, которые обе держали под руки одного парня, и выглядели решительно не намеренными отпускать. Первая застенчиво улыбнулась ему; вторая на секунду освободила одну руку, подняв кулак и одними губами произнеся слово "попозже". Иссей, со своей стороны выглядел совершенно непонимающим, что ему делать с вцепившимися в его руки девушками.

Он вздохнул про себя.

Как он понимал, Гаспер был запечатан вдали от Академии Куо из-за неуправляемой природы его силы. Риас только недавно сумела совладать с нестабильным состоянием дампира достаточно, чтобы паренёк мог безопасно выйти наружу. Всех обстоятельств, окружавших запечатывание гибрида, он не знал, но это не могло не коробить слегка. Идея заточать кого-то, кто не виноват, ему не нравилась, но он понимал необходимость. Временами большую силу необходимо держать под замком на благо как окружающих, так и самого источника этой силы. Это, и он стал достаточно уважать Риас, чтобы доверять её решению в подобных вопросах. Если она сочла необходимым запечатать своего единственного Ладью до нужного момента, то он уступит её большему опыту в этом вопросе.

Однако неизбежным последствием этого было то, что её фигура оставался во тьме относительно недавних событий. Так сказать, был не в теме. Так что дампир полагался на новообретённых товарищей, которые ввели его в курс дел. Это тоже можно было понять, как и приукрашивание и откровенные выдумки. В человеческой природе немного приукрашивать, когда речь идёт о заметных событиях, в которых они участвовали, делать историю интереснее для слушателей. Желание подать историю более завораживающей, чем в оригинале.

Но у всего же есть свои пределы. Границы разумного. Линия, при пересечении которой история из более-менее правдивой становится откровенной выдумкой.

Да что они такое ему рассказали?

Словно вселенная ощутила его мысли, слова, что донеслись изо рта Гаспера следующими, вбили последний гвоздь, довершая абсурдность ситуации.

— И это правда, что вы можете делать других сильнее, просто будучи внутри них?

... (Давыдов: ...Иссей!!!)

Не было слов в любом человеческом языке, чтобы описать его раздражение. И словно этого было недостаточно, Иссей как раз в этот момент вернул себе дар речи. Честное лицо извращенца было исполнено эмоций, из-за чего было ещё сложнее вынести.

— Ага, он может! Так что тебе стоит при первой же возможности попросить его войти в тебя!

...Он сомневался, что существует человеческое выражение лица, которое могло бы адекватно отразить его мысли по этому поводу, но всё равно попытался. Гаспер полностью пропустил намёк и просиял.

— Вы так круты, Арисато-сан! Всё, как говорили, и даже больше! — на лице мелкого вампира постепенно возникло недоумение. — Но я думал, они говорили, что вы парень?

Ответить на этот вопрос решил Киба, и мечник сделал это с достойным изяществом, и со столь же достойно ровным выражением лица.

— Эм, у нас с этим сейчас... Технические сложности.

* * *

Обретение свитой новой фигуры определённо было поводом для празднования. Он полагал, что в этом есть смысл. Добавление нового члена взаимовыгодно обеим сторонам; мастер приобретал дополнительного подчинённого, что повышало его или её силы, а подчинённый получал защиту, а так же друзей на всю жизнь в виде его или её товарищей-фигур. Система свит, при всей её архаичной схожести с феодализмом, работала. И, что важнее, работала хорошо, если судить по окружающим его радостным и довольным лицам.

По этой причине он сидел на свободном диванчике в жилой комнате, потягивая содовую из банки, пока остальные праздновали. Они несколько раз пытались втянуть и его, но он каждый раз отказывался. Он предпочитал так — наблюдать, вместо того, чтобы участвовать. Это была их вечеринка, их повод для празднования, и он не чувствовал правильным для себя присоединяться. Впрочем, судя по тому, как Риас временами бросала на него взгляды, она определённо была несогласна. Несколько раз девушка вставала, несомненно чтобы попытаться втянуть его в празднование, но каждый раз её отвлекали члены её свиты. Он был благодарен за отвлечение. Его присутствие здесь и так слишком сильно ощущалось как вмешательство, и в подобных ситуациях он предпочитал держать дистанцию.

Он несколько раз обращал внимание на присутствие за его спиной, так что хлопок по плечу не стал неожиданностью. Когда он обернулся, перед ним было бесстрастное лицо Ксеновии, и девушка кивнула в сторону угла комнаты поодаль от собравшихся в центре.

— Я бы хотела поговорить, если не возражаешь.

Была в её обычно твёрдом тоне некая неуверенность, которая в итоге и повлияла на его решение. Он кивнул, и экзорцистка улыбнулась, пусть и мимолётно. Короткий кивок вс её стороны, и перед ними встала Ирина, чтобы отвечь внимание от последующей беседы и блокировать тех, у кого возьмёт верх любопытство.

Его взгляд на мгновенье задержался на второй экзорцистке. Они носили одну одежду и служили одним идеалам, она и Ксеновия, но они не были отлиты в одной форме. Они были разными, так же, как различались Риас и Акено, или Асия и Конеко. Он ощутил лёгкий укол вины за то, что ему понадобилось столько времени, чтобы это увидеть. Увидеть личности за облачениями экзорцистов, увидеть их людьми, а не просто представителями Церкви, каковыми рассматривал прежде. Он не слишком хорошо их знал, не так, как знал Иссея, Риас и других, но когда Ксеновия отвела его в угол комнаты, у него возникло подозрение, что это скоро изменится.

Он оказался прав, когда она повернулась к нему, как только они оказались вне зоны слышимости остальных. Определённо, она была куда более прямолинейна чем остальные его знакомые, что и продемонстрировали её следующие слова.

— Я хочу совета.

Его взгляд мелькнул к пальцам девушки, играющим с маленьким серебряным распятием, висящим на её шее.

— Я не уверен, что могу давать советы по вопросам веры.

Ксеновия отсутствующе глянула на него.

— В тебе есть Архангелы. Ты призывал архангелов. Если не ты, то кто?

Подобный вопрос напрашивался на соответствующий ответ.

— Я призывал и Архидемонов — напомнил он ей.

— Да, — не моргнув глазом, ответила экзорцистка — но пока что Архангелов было больше. И это на мой взгляд делает тебя куда более достойным давать советы, чем многие.

Он не мог не улыбнуться. Какой прагматичный взгляд.

Взгляд Ксеновии, тем временем, не покидал его лица.

— Тебе следует знать, что в Церкви есть те, кто недоволен произошедшим на мирной конференции. Возможно, рыцарские ордена просто используют тебя как фигуру, чтобы вырваться из хватки Церкви, но церковники всё равно смотрят на тебя как на виновного в потере их элитной военной силы. Некоторые из них озвучили своё недовольство, и некоторые показали, что готовы действовать.

Он поднял бровь.

— И действительно будут?

— Нет — экзорцистка отмахнулась. — По крайней мере, пока что. Большинство в совете рассматривают происшедшее как досадный инцидент. И рассматривают тебя как человека, с которым можно договориться. Они бы беспокоились куда больше, если бы Храмовники и Госпитальеры принесли клятву верности дьяволу или Падшему.

Девушка нерешительно помедлила и отвернулась.

— Но это не... это не...

— Не то, о чём речь? — закончил он за неё.

— Да — кивнула Ксеновия. — Это не проблема. Проблема в том... Проблема в том...

Она была вынуждена остановиться и глубоко вздохнуть, чтобы остановить дрожь в голосе.

— Проблема в том, что Бог мёртв, и в том, что я делала, считая, что Он ещё жив.

Её многословие заставило его нахмуриться.

— Не уверен, что понимаю.

На её лице появилась кривоватая улыбка, резко контрастирующая с благородным достоинством, которое он привык видеть от неё.

— Чтобы стать экзорцистом, нужно содержать в себе определённое количество святой силы — девушка наблюдала за ним в процессе объяснения, но она смотрела словно сквозь него, определённо витая в воспоминаниях. — Необходимо обладать достаточным количеством этой сущности света, чтобы управлять святыми мечами. После этого — тщательный процесс отбора. Те, кто не могут достаточно хорошо контролировать свою силу, или недостаточно подготовлены физически, отсеиваются. Те, кто остаются, проходят подготовку, отделяющую кандидатов от их прошлых жизней. От того, кем они были. Мы должны быть верны лишь Церкви. Мы становимся оружием Божьим. Наша единственная цель — нести волю Церкви, и соответственно Его волю. Мы не задаём вопросов. Но сейчас, когда Бог мёртв, я начала их задавать, и мне не нравится, куда меня ведут ответы.

Он бросил взгляд на Ирину, стоящую на страже.— Она, похоже, не разделяет твоё беспокойство.

Ксеновия фыркнула. Это не был звук неприязни; ничего подобного. Скорее, фырканье старшей сестры, когда младшая надоедает какой-то дикой идеей.

— Михаэль пообещал ей, что она будет одной из первых, кто станет ангелом, когда систему Храбрых Святых доведут до ума. Для неё этого более чем достаточно. Для многих этого более чем достаточно.

— Но не для тебя — заметил он.

Девушка покачала головой.

— Я стала экзорцистом не для того, чтобы стать ангелом. Я стала экзорцистом, потому что хотела помочь людям. Я стала экзорцистом, потому что хотела сделать что-то своей силой — она помедлила и снова принялась играть своим распятием. — Ты не знаешь, каково это. Чувство, что ты избранная. Когда меня выбрали в качестве носительницы Дюрандаля, я была в экстазе. Шесть миллиардов человек на этой Земле, и я — единственная выбранная. Это заставляло меня чувствовать себя особенной. Достойной. Это заставляло чувствовать, что я достигну чего-то. Я принесу в мир праведность. Правосудие угнетённым. Буду героем. Но узнав правду, я не чувствую этого. Я совсем не чувствую себя героем.

Рука экзорцистки невольно сжалась в кулак. Он заметил, как кулак вздрогнул и замер, словно парализованный.

— Я делала сомнительные вещи — тихо произнесла девушка. — Нехорошие вещи. Можно даже сказа, что плохие.

Она мрачно усмехнулась, когда он нахмурился.

— А чего ты ожидал? Экзорцистов вроде нас вызывают, когда больше ничего не работает. Когда проблему нужно решать силой. Потому мы и боевая ветвь Церкви. Мы приходим, ликвидируем врага, и уходим. Это просто и легко. Оружию неважно, на кого оно направлено, пока направлено точно. Это долг. Это то, что мы делаем. Но в моём разуме всегда было лёгкое сомнение. В каких случаях "во имя долга" не является оправданием? Когда то, что ты просто делаешь то, что делают все, не является защитой? Та что я рационализировала. Я объясняла себе это так основательно, что сама верила. Служить Церкви — значит служить Богу, а Бог — высшая сила добра. Он должен быть, потому что Он — Бог. Так я всё оправдывала. Я думала, что служа Церкви, я служу добру. Но сейчас они говорят мне, что Он мёртв, и был мёртв так долго, что даже некоторые ангелы не могут вспомнить времени, когда Он был ещё жив. Сейчас я узнала, что всё то, что, как я думала, я делала для Него и на общее благо, было для тех, кто всё это время нам лгали.

Когда она закончила, её плечи дрожали, и он чувствовал внутренний хаос, который он отчаянно пыталась не допустить на поверхность. По этой причине он постарался удержать беседу в русле, понимая, что любое резкое изменение может пустить под откос её и без того неуравновешенное состояние.

— Церковь. Они знают, что ты думаешь?

Доля непокорности, которую он привык видеть, проявилась на её лице.

— Я не первый экзорцист, сомневающийся в учениях Церкви, и я не буду последней. Среди нас есть те, кто поклялись никогда больше не поднимать оружия на службе Церкви или Богу. Они стали Эвокати — экзорцистами, вложившими свои мечи в ножны, чтобы достать их лишь в случае прямой угрозы Церкви.

Девушка слабо улыбнулась.

— Знаешь, это по своему забавно. Я помню, как смотрела на этих экзорцистов в отставке, как они ходят по коридорам, и задавалась вопросом, как они могут так низко пасть. Как они могут взять и бросить свои обязанности, закрыв глаза на свою праведную цель. А сейчас, оглядываясь, я задумываюсь, что заставило их отложить свои мечи. Что такое они совершили, что заставило их переосмыслить свои жизни до такой степени, что они поклялись никогда больше не поднимать оружие. Я оглядываюсь, и задаю себе вопрос, не по одному ли пути мы идём.

— И это действительно так? — мягко спросил он. — По одному?

Ксеновия скривилась.

— Я не могла бы, даже если бы хотела. Я — носительница Дюрандаля, в конце концов. У меня есть обязанности — и снова, горечь в её голосе была ему непривычна. — Это скверная сторона избранности. Прожекторы всегда направлены на тебя. От тебя ожидают великих вещей, и если ты не можешь оправдать эти ожидания, мнение о тебе развернётся прежде, чем успеешь моргнуть. Если я вложу меч в ножны, они заберут у меня Дюрандаль. Могут даже наказать.

Девушка улыбнулась, заметив появившуюся на его лице озабоченность.

— Они меня не убьют, ничего такого. Даже не арестуют. Но начальство подвергнет остракизму. Знакомые станут смотреть свысока. Я всегда буду известна как экзорцист, владевшая Дюрандалем, но не нашедшая сил что-то с ним сделать.

Упавшее молчание было не столько давящим, сколько задумчивым, и это была скорее его вина, чем её. Он подозревал, что это ещё не всё, так что ничего не сказал; его терпение оказалось вознаграждено, когда Ксеновия наконец нарушила молчание.

— Я сказала Риас, что со мной может быть — она глянула на него. — Знаешь, что она сделала?

Он покачал головой.

— Она предложила мне место в свите — экзорцистка невесело усмехнулась. — Просто так. Без каких-то тайных мотивов. Она сказала мне, что и так считает меня союзником после того, как мы вместе сражались. Она сказала, что если Церковь придёт за мной, она защитит меня в Преисподней, и что если она будет участвовать в Игре Рейтинга, мне не обязательно присоединяться, если я не хочу. И когда я спросила, какая ей с того выгода, она сказала, что никакой, поскольку друзья не ожидают выгоды, когда помогают друзьям.

Его взгляд переместился туда, где одна рыжая была занята усилиями добиться, чтобы её новая фигура чувствовала себя комфортно

— Риас и остальные... — взгляд Ксеновии последовал за его взглядом — ...Они не плохие персоны.

— Нет — он улыбнулся. — Нет, они не плохие.

— Но если они не плохие, — тихо произнесла девушка — то почему мы с ними сражаемся? В чём смысл? В чём смысл меня? Предполагается, что экзорцисты существуют, чтобы охотиться на дьяволов и Падших, но если все дьяволы и Падшие такие, как они, то я не уверена, что хочу на них охотиться. Если сражения и повержение персон вроде них — то, что делает меня достойной Дюрандаля, то я не уверена, что хочу быть достойной.

— А что насчёт предложения Риас? — тихо спросил он. — Ты серьёзно обдумываешь возможность стать членом её свиты?

Девушка повернулась и бесстрастно взглянула на него.

— Ты станешь думать обо мне хуже, если так?

Он спокойно встретил её взгляд.

— Я не сужу. Я лишь принимаю.

— Да — взгляд Ксеновии переключился обратно на Риас и членов её свиты. Однако в этот раз она сфокусировалась на конкретной фигуре среди них, застенчиво сидящей рядом с Иссем. — Асия сказала, что ты сказал ей нечто похожее, когда она стояла перед собственной проблемой.

На лице экзорцистки мелькнула вина.

— Странно, как меняется перспектива. Когда я её впервые встретила, она мне не нравилась. Возможно, я её даже презирала. Она была отлучена, и как представитель Церкви я должна была ненавидеть её и людей вроде неё. Она стояла на стороне, против которой я была. Но по мере того, как мы общались, я стала видеть её в новом свете. С неё произошло много плохого, и ничего из этого не было по её вине. Церковь — большая организация, и некоторые вещи просто избегают внимания, но это не достаточно хорошее оправдание. Кто-то должен был что-то заметить. Кто-то должен был оказаться рядом, чтобы помочь ей, когда ей было тяжелее всего. Но даже так она не позволила всему этому повлиять на себя. Она продолжает оставаться собой вместо того чтобы обозлиться на мир, как сделали бы на её месте многие другие. Для этого нужна изрядная храбрость, чтобы отбросить прошлое и не позволить ему управлять собой. Я не совру, если скажу, что у неё вдвое больше храбрости, чем у экзорцистов вдвое её старше. Возможно, поэтому я стала её так уважать. Поэтому, — Ксеновия повернулась к нему — и потому, что её ситуация похожа на мою. Я практически в том же положении, что и Асия.

— Нет — его ответ заставил её резко глянуть на него. — Не в таком же. У неё не было выбора. Или умереть, или быть воскрешённой как дьявол. У тебя он, выбор, есть. И что ты сделаешь с этим выбором — решать тебе одной.

Должно быть, что-то проникло в его голос, ибо девушка внезапно отступила.

— Ты с этим несогласен? — выдохнула она. — С обращением людей в дьяволов?

— Сперва был — признал он. — Даже сейчас, эта идея мне не нравится. Человечность не должна отбрасываться так легко. Это источник нашего потенциала, как вида. Но это неважно. Неважно, что думают другие о том, насколько ценна человечность. Значение имеет только то, что это значит для тебя. И если обращение в дьявола действительно сделает тебя счастливой, то никто, даже я, не имеет права возражать.

— Асия счастлива — тихо произнесла экзорцистка. — Став дьяволом, она стала счастливой.

— Да, — согласился он — и уж кто-кто, а она заслуживает счастья. Но она — не ты. То, что делает счастливой её, необязательно будет таким же для тебя.

Ксеновия медленно кивнула, приняв совет к сердцу.

— У меня был учитель, тренировавший меня, когда я ещё обучалась на экзорциста. Она говорила, что если я сомневаюсь в своей цели, то мне следует медитировать и обдумывать свои действия, пока не найду новую цель. Возможно, это — причина, почему я так себя чувствую. Я не могу найти цель. Смысл. Я не могу уложить вместе тот факт, что мне дали Дюрандаль для того, чтобы охотиться на таких, как Асия, с тем фактом, что на таких, как она, изначально не должны охотиться.

Он улыбнулся, ибо ощутил решимость, начавшую возникать под поверхностью. Ей был нужен лишь толчок в нужном направлении.

— Тогда, возможно, твоя цель с Дюрандалем не охотиться на таких, как она, а защищать таких, как она.

* * *

Были у его нового облика некоторые особенности, к которым нужно было время, чтобы привыкнуть. Мелкие детали, которые лучше оставить неописанными и неупомянутыми. Он даже думать о них не хотел, поскольку чем больше задумывался, тем больше оказывался в растерянности. Азазель обещал, что эффект со временем выдохнется, и он доверял словам Григори... даже после того, как Падший ангел несколько раз лично заходил и просил возможности снова повидаться с женской версией Уриэля. Как и с деталями, окружающими его трансформацию, он не хотел думать о причине просьбы, ибо это была дорога, ведущая к безумию.

Ходить в школу, естественно, было невозможно. А вот на работу, в принципе, возможно, хотя и не обязательно. Он накопил более чем достаточно выходных дней, чтобы хватило на пару недель, но он боялся, что его внезапное отсутствие может доставить неудобства его боссам. Они были добры к нему, когда он в этом нуждался, и он бы не хотел так внезапно их бросать, пусть даже ненадолго.

В итоге, он решил эту проблему, всё равно придя на работу. У него было простое объяснение: Минато Арисато, работавший на них, заболел, и отправил дальнюю родственницу подменить его. Стаики-супруги, будь они благословенны, немедленно приняли отмазку. Собственно, они даже были благодарны ему. Они оба были уверены, что теперь, когда за стойкой "красивая девушка", их маленькое заведение станет ещё более популярно. Он в этом искренне сомневался; в конце концов, Кафе Нефилима было популярно только из-за Нефилима, и с его "исчезновением" эта популярность должна была увясть.

Как это зачастую случается, его предположение было лишь наполовину верно.

Количество посетителей-мужчин, как и ожидалось, осталось примерно тем же. Количество посетителей-женщин учетверилось. Падшие, дьяволы, и ангелы. И люди тоже, когда они заметили, как популярно стало заведение. Некоторые из них даже набирались храбрости с ним заигрывать.

Он этого не понимал. Ни наплыва новых клиентов, ни полового неравенства.

— Это потому, что ты выглядишь как благородная леди, — сказала как-то жена хозяина, после того, как очередная группа хихикающих девушек отступила от его стойки, оставив его в растерянности и недоумении — и если есть кто-то, кто нравится молодым девушкам больше, чем большие и крепкие мужчины, так это строгие, похожие на леди старшие сёстры.

Старушка принялась почти тревожаще потирать щёку.

— Если подумать, ты выглядишь точно как одна юная леди из старшей школы, где я училась. Она была очень величественной и царственной. Цветок школы. И у неё тоже было гораздо больше поклонниц, чем поклонников. Уж я-то знаю, я была среди них.

Женщина издала вздох, которого никак нельзя было ожидать от женщины её возраста.

— В те времена, если бы она сказала мне раздеться в коридоре и встать на голову, думаю, тут же полетела бы одежда.

Смятение на его лице удвоилось, когда к разговору присоединился супруг.

— Знаешь, это правда — заметил старик. — Я был с той девушкой в одном классе. Если бы она сказала мне раздеться в коридоре, я бы так и сделал.

Этот разговор был несколько часов назад, и до сих пор не укладывался в его голове. В итоге он отступил в свою квартиру, в свой реальный дом, чтобы всё хорошенько обдумать. Этим он и занимался, когда дверь в комнату с грохотом открылась, продемонстрировав стоящую за ней привлекательную фигуру соблазнительных форм, о которой он почти забыл за последние несколько недель. Выражение на лице Райнаре, когда она смотрела на него, было словно у человека, узнавшего о внезапной смерти семьи или какие-то подобно мрачные новости.

— Это правда? — было первым, что она произнесла. — Всё пропало?

Прежде чем он смог спросить, что "правда" и что "пропало", искуплённая ангел уже вошла в его комнату.

— Михаэль отправил меня по паре дел после мирной конференции, — поспешно объяснила она своё отсутствие, прежде чем перепрыгнуть обратно к теме — но я прибыла, как только услышала.

Взгляд женщины вперился в него, словно фонарь.

— Это правда, что говорили? — потребовала она ответа. — Всё пропало?

Его чувство опасности немедленно предупредило его, что сейчас произойдёт, но он слишком поздно среагировал. Ангел мгновенно преодолела разделяющее их расстояние; одна изящная рука охватила его за спину, вжимая его в её выдающийся бюст. Другая скользнула к поясу, шмыгнула под него, и принялась ощупывать там.

Придавленные звуки, которые он издавал, были и от того, что его придавило её грудью, и от того, что её пальцы были очень основательны в поиске. Когда он наконец смог поднять взгляд, он обнаружил на её лице самый сокрушительный образец огорчения, который когда-либо видел.

— Так это правда — Райнаре прикусила губу, а затем решительно взглянула на него. — Но не тревожься.

Она положила обе руки ему на плечи и уверенно посмотрела ему в глаза.

— Мы с этим справимся. Вместе. И если ты думаешь, что мы не сможем сделать то, что я обещала — я на всякий случай захватила с собой вот это.

Ангел потянулась в глубины своего одеяния и достала что-то длинное, резиновое, и совершенно неподобающее.

— Приобрела это в магазине для взрослых по дороге.

* * *

Жители жилого района позже замечали, что перед приглушённым взрывом, который они слышали донёсшимся из комнаты три восемнадцать на третьем этаже, прозвучал визг "Танатос!"

Представители властей, занимавшиеся расследованием инцидента, пришли к выводу, что эти два события никак не связаны.

* * *

На диванчике, скрестив руки на груди, сидела изрядно потрёпанная и слегка дымящаяся фигура, вокруг которой, защищая, выстроились её последователи. Веселящиеся зрители, собравшиеся с её прибытием, не улучшали её настроения.

— Вообще-то обычно стучатся — кисло произнесла Риас.

— Раньше мне стучаться не нужно было — Райнаре непокорно встретила её взгляд. — Ты забываешь, что эта квартира была и моим домом, по крайней мере какое-то время.

— Это было раньше — заметила дьяволица. — Сейчас другое.

На лице бывшей Падшей, заметившей недовольство в голосе оппонентки, возникла усмешка превосходства.

— Мне больше нравилось, как было тогда. Когда мы были только вдвоём. Столько всего можно было делать приватно, в стороне от посторонних глаз...

К её чести, Риас не попалась на наживку.

— Тебе больше нечем заняться? — девушка сохраняла атмосферу достоинства, хоть и слегка нахмурилась. — Ты сейчас ангел. Иди занимайся ангельскими делами где-нибудь ещё и оставь нас в покое.

— Я — Архангел, — нахально сообщила Райнаре — и архангелам позволено больше свободы, чем обычным ангелам. Мы сами решаем, чем хотим заняться, пока это служит интересам Небес. К тому же, Михаэль даровал мне обязанность надзора за этим городом. Его квартира планировалась как мой штаб, — женщина зыркнула на свою собеседницу — пока ты всё не испортила.

На этот раз была очередь дьяволицы демонстрировать превосходство.

— Ну так пусть его квартира и будет твоим штабом. Кроме тебя здесь никого не будет, но я уверена, что это к лучшему. В конце концов, тебя могут отвлекать от твоей работы, и мы этого не хотим, верно?

Мягкость не была сильной стороной ангела, что она немедленно и продемонстрировала, полностью проигнорировав осторожно подобранные слова.

— Если его здесь нет, в чём смысл устраивать штаб в его квартире? Он изначально причина, почему я выбрала этот чахлый домишко.

Женщина помедлила и окинула окружение критическим взглядом.

— Но это больше не проблема, верно? Теперь у вас построен этот грандиозный комплекс. Я могу устроить штаб там, так что смогу оставаться рядом с ним.

Бывшая Падшая выглядела чрезвычайно довольной этой идеей, что резко контрастировало с тревогой, которую излучала фигура её соперницы.

— Ты не можешь этого сделать — с ужасом произнесла Риас.

— Почему нет? — снисходительно глянула на дьяволицу Райнаре. — Ты там. Твоя свита там. Эти экзорцисты там.

Ангел кивнула в сторону веселящихся Ирины и Ксеновии, стоящих в стороне.

— Даже Храмовники там. Все там, кроме меня, и это просто нечестно!

— Они там, потому что они — послы своих организаций. Ты — не посол, так что у тебя нет причины там быть.

Бывшая Падшая фыркнула.

— Эта проблема решаема. У всех ангелов есть звания. В настоящий момент, моё — Посол к Нефилиму. Вот. Теперь у меня есть причина быть там.

— Ты только что это придумала! — обвиняюще воскликнула Риас.

— Неа. Архангелы имеют правило назначать другим ангелам звания, как сочтут нужным.

— Архангелы имеют правило назначать другим ангелам звания — подчеркнула дьяволица. — Ты не можешь давать его себе. Это разрушает весь смысл.

— Ну, я только что это сделала — её оппонентка скрестила руки на груди. — Что ты с этим можешь сделать?

Риас вздохнула.

— Ладно. Если это для тебя настолько отчаянно важно, я не буду возражать — девушка неохотно кивнула в сторону двери, ведущий в наружный коридор. — Там дальше есть гостевые комнаты.

Вместо благодарности за предложение, женщина выглядела ещё более оскорблённой.

— Я видела эти комнаты. Я их не хочу.

— Если интерьер тебя не устраивает, — раздражённо произнесла Риас — уверена, можно обставить иначе.

— Проблема не в том, что внутри — надулась Райнаре. — Проблема в том, что эти комнаты максимально далеко от его комнаты!

На лице ангела рассвело понимание.

— Ты специально это делаешь! Держишь меня подальше от него!

— Разумеется — прямолинейно ответила дьяволица. — Я не могу тебе доверять рядом с ним. Кто знает, что ты с ним сделаешь, если предоставить такую возможность.

Райнаре закатила глаза.

— Ага, как будто ты сама — бастион надёжности, когда речь о нём.

Риас фыркнула.

— Понятия не имею, о чём ты.

Её собеседница злобно зыркнула на неё.

— Ты превратила его в девушку!

Временно утратив равновесие из-за эмоций в голосе женщины, Риас пару секунд молча моргала, прежде чем смогла подобрать вменяемый ответ.

— Это была случайность! Я же не хотела, чтобы он превращался в девушку! Я тоже хочу с ним... — лицо рыжей покраснело, когда она сообразила, что сказала.

Как ни сложно выглядеть одновременно самодовольно и огорчённо, но Райнаре с этим прекрасно справилась.

— Ну, теперь ты не можешь, поскольку ты превратила его в девушку!

— Это было не специально! — выражение лица Риас стало слегка более уверенным, когда она собралась. — К тому же, ты поступила с ним куда хуже!

Несмотря на слова соперницы, взгляд ангела остался обвиняющим.

— Что бы я ни делала, по крайней мере я не превращала его в девушку!

— Повторение аргумента не делает его убедительнее!

— Делает, когда ты превратила его в девушку!

Риас взмахнула поднятыми руками.

— Знаешь, что? С тобой спорить бессмысленно. Давай его спросим. В конце концов, это его дом.

— Да — тон Райнаре ясно давал понять, что она не согласна ни на какие компромиссы. — Так и сделаем... Погодите.

Искуплённая ангел повернула голову и нахмурилась.

— Куда он делся?

Асия моргнула, глядя на пару старших девушек.

— Эм... Химеджима-сан пару минут назад утащила его за дверь. Она говорила о том, что хочет показать ему новые кнуты в своей комнате.

Две пары глаз, исполненных ужаса, уставились друг на друга.

— Мы пытались вас предупредить, — услужливо вставил Иссей — но вы были слишком заняты спором меж собой, чтобы заметить.

— Эта предательница!.. — вырвалось у Риас. За её вспышкой последовало куда более вульгарное восклицание Райнаре.

Когда происходящее предсказуемо превратилось в бардак, одна маленькая фигура воспользовалась возможностью подкрасться к другой столь же мелкой фигуре.

— Я слышала, — обезоруживающе улыбнулась Миттельт — что ты любишь носить платья.

Гаспер удивлённо повернулся к новой персоне рядом и нерешительно кивнул.

— Ну, да.

— Это хорошо — ухмыльнулась мелкая девчонка. — Мне нравятся парни, которые носят платья.

— Вампир с надеждой посмотрел на неё.

— Действительно?

— Да, действительно — мурлыкнула Падшая. — Мне нравится видеть унижение на их лицах. Люблю видеть, как их взгляды истекают стыдом. Люблю смотреть, как всем телом истекают унижением. Это просто вкуснятина. Так аппетитно, что просто не могу не хотеть поиметь их снова и снова.

Хвостики девочки взмахнули, когда она наклонила голову.

— Итак. Когда могу увидеть тебя в твоём?

Выражение на лице Гаспера с каждой секундой становилось всё больше исполненным ужаса. Когда его новая поклонница принялась наступать, парень принялся медленно пятиться.

— Кажется... Кажется, мне нужно позвать взрослых.

* * *

Несколько дней спустя его скромная обитель в Преисподней стала домом новой группы прибывших. Сона и её свита поселились среди мириад комнат в нижних коридорах. Однако в отличие от Райнаре и её сопровождения, соперница Риас дала понять, что это временно. В настоящий момент девушка объясняла причину своего вмешательства, хотя он таковым и не считал.

— Скоро Собрание Молодых Дьяволов. Текущее поколение многообещающих дьяволов будет иметь возможность встретиться и пообщаться. Будет возможность встретиться с Сайраоргом Баэлом, Сиикварой Агарес, и многими другими.

Он поднял бровь. То, как она говорила, звучало так, словно от него тоже ожидалось участие. Сона подчёркнуто посмотрела на него.

— Поскольку ты почётный дьявол высокого ранга, ожидается, что ты будешь присутствовать.

О, вот и оно.

— Все семь Столпов будут кем-то представлены, — продолжила Сона — и будут продемонстрировавшие потенциал наследники меньших семей. Будет сперва большая вечеринка, а затем серия Игр Рейтинга, которые определят прогресс каждого из нас. Это значимое общественное событие, которого наше общество ожидает каждый год. Именно по этой причине я и привела свою свиту в твой дом.

Девушка кивнула в сторону Риас, сидевшей рядом с ним.

— Мы надеялись воспользоваться тренировочными площадками на нижних этажах, чтобы подготовиться, и заодно проверить свои силы против другой свиты.

Он слегка нахмурился. Вся эта новая информация ничего не меняла, только упрощала ему отказ. Словно почувствовав, о чём он думает, Сона поправила очки; он нахмурился сильнее. Это действие с её стороны ассоциировалось у него с тем, что она собирается сказать что-то серьёзное и, возможно, неприятное.

— Собрание Молодых Дьяволов в этом году будет необычным. Великие Сатаны договорились провести что-то вроде церемонии награждения. Честь имеют моя и Риас свиты, за оборону школы от атаки Кокабиэля. Также будет отдельная награда для Риас за убиение дракона и защиту мирной конференции. Это редкий случай, так что посетителей будет куда больше обычного, и причина уважительная — девушка кивнула в его сторону. — Неучастие будет считаться оскорблением награждаемых.

Это... Это делает отказ сложнее. С одной стороны, он не любил большие празднования и большие толпы, которые при этом собираются; с другой стороны, он считал, что сделанное обеими дьяволицами достойно хвалы, и празднование в их честь — достойная реакция. Он разрывался между своей неприязнью и вежливостью. Ни один, ни другой вариант не был оптимален. И, если судить по лицу Риас, она явно предпочитала второй вариант. Однако если она ожидала немедленного ответа, её ждало разочарование.

Сона решила сменить тему, когда молчание стало чуть более, чем неловким.

— В нашем обществе есть некоторое беспокойство относительно тех, кто присоединился к твоей новой фракции — он видел, что девушка старается воздержаться от осуждения, но давалось ей это с трудом. — Я уже упоминала прежде, что Рыцари Храмовники непопулярны среди нашего рода. Слишком много между нами крови пролито, и в основном ими. А теперь, по слухам, их отряд играет роль твоих представителей. В результате твоя репутация несколько страдает. Особенно среди тех, кто потеряли членов семей или родственников из-за слепого фанатизма Храмовников.

Он вздохнул про себя. Сперва Ксеновия предупреждает его о недовольстве Церкви потерей своей элитной силы. Теперь Сона предупреждает о недовольстве дьяволов тем, что он их приобрёл. Вот поэтому он обычно и воздерживался от участия в таких вещах, как политика фракций. Даже в тех редких случая, когда члены SEES открыто спорили, он редко выбирал сторону. В таких сварах никто не выигрывает. И выигравшие выигрывают только потому, что потеряли меньше других.

Когда он наконец отвлёкся от своих мыслей, он увидел, что Риас наконец оторвала от него взгляд.

— Я не понимаю их — сказала девушка своей подруге. — Рыцарей. Они в основном держатся у себя в нижних бараках, но когда я встречаю их в коридорах, всегда одно и то же — они игнорируют меня, словно меня вовсе нет, или отвечают на приветствие максимально холодно. Я надеялась, что совместная битва сделает их более способными принять нас, но, похоже, это не тот случай.

Она покачала головой.

— Я этого не понимаю. Я не понимаю, почему они так нас ненавидят.

— Легко ненавидеть то, чего не понимаешь, и сложно понять то, что ненавидишь — они повернулись на новый голос. Адельмар и его отряд паладинов появились на виду, сейчас без своих модифицированных доспехов, в тренировочных костюмах, покрытых перекрывающими друг дружку латными пластинами. Их выбор нарядов его не удивил. Молоторукие въехали на одну из тренировочных площадок, которые так хотела использовать Сона, и редко её покидали. Вот и сейчас, судя по синякам и порезам на их обнажённых руках и лицах, они только что закончили очередную сессию брутальных тренировок. — В случае Храмовников, эта ненависть укоренилась в глубинах их истории.

Рыцарь усмехнулся растерянноости на их лицах и продолжил.

— Знаете, у них когда-то было собственное королевство. Века назад, когда времена были не столь уютные, и общества были не столь терпимыми. Я не скажу, что их королевство было более сострадательным или праведным, чем другие в домене человечества, но оно было, по крайней мере, компетентно. Их Гранмастера были суровы, но мудры, и они повышали в званиях, основываясь на достижениях, а не знатности и крови. Выкованное ими королевство быстро росло, по мере того, как талантливые люди стекались под их знамёна, и какое-то время казалось, что рождается империя в духе древнего Рима. А затем, так же внезапно, как их королевство достигло процветания, оно пало, разорванное обстоятельствами вне их контроля. Историки старательно выискивали причины, стоявшие за этими обстоятельствами, и вывод, к которому они пришли, хотя и нельзя сказать, что неверный, но слишком усложнён. Правда, как оно часто и бывает, в кое-чём гораздо более простом.

— Они убили женщину — внезапно сказал Андрокл. — Ведьму. Чаровницу.

— Братство Храмовников прибыло в деревню, в которой одна из жительниц обвинялась в колдовстве — пояснил Зигмунд. — Они собирались арестовать её и допросить, как было принято в те времена. Но прежде чем кто-то из рыцарей смог до неё дотронуться, она продемонстрировала, кто она на самом деле.

— Те, кто вырывается из-под контроля своего мастера, — улыбнулся Адельмар — ваш род называет их дикими дьяволами, верно?

Риас и Сона согласно кивнули.

— Вот этим она и была. Диким дьяволом. Но, как это со всем бывает, простой термин не может описать всю комплексность ситуации. Бывают дикие дьяволы, которые в ужасе от того, чем они стали, и желают одного — быстрой и безболезненной смерти. И бывают те, кто наслаждается своей новообретённой свободой, упиваются новой силой, и с удовольствием испытывают их на тех, на кого смотрят как на низших существ. Она была второго типа.

— Она прорвалась через удивлённых рыцарей, словно их там и не было — как ни в чём ни бывало продолжил историю Тарейн. — Вам нужно понимать, что в те времена экзорцистов не было. Технологий и знаний, чтобы обучать людей, делая из них воинов Церкви, которых вы можете видеть сегодня, просто не существовало. В те времена рыцарь молился, чтобы меч в его руке не сломался, и доспех, прикрывающий его спину, выдержал. Против врагов из людей этого было достаточно. Против существа, столь осквернённого его собственной демонической силой, их мечи с тем же успехом могли бы быть палками, а доспехи — бумагой.

— Несмотря ни на что, они её убили — буркнул Эрнхарт. — Было много кровопролития, но всё-таки они её прикончили. Если навестить их монастырь, как мы сделали, можно заглянуть в их хроники и увидеть запись об этом, вместе с именами двух десятков рыцарей, погибших под когтями твари. Храмовники думали, что на этом всё. Конец. Очередная стычка, завершившаяся их победой. Запись в истории, богатой куда более масштабными битвами, и куда более значимыми войнами.

Воин-ветеран мрачно усмехнулся.

— О, как же они ошибались.

— Как оказалось, убитая дьяволица принадлежала к свите влиятельного члена вашего общества — доля улыбки увяла с лица Адельмара. — Ублюдок любил экспериментировать. Любил вести исследования. Он считал себя чем-то вроде учёного, а учёным нужны подопытные. И этими подопытными были его собственные ничего не подозревающие последователи. Он намеренно насыщал членов своей свиты слишком большим количеством демонической силы, и выпускал их в мир просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

Риас и Сона многозначительно переглянулись.

— Я помню, мой брат говорил, что в прошлом бывали случаи, когда дьяволы, верные идеалам Фракции Старых Сатан отправлялись в человеческий мир и устраивали хаос, просто чтобы доказать свою позицию — нерешительно сказала первая. — Некоторые из них даже были главами кланов. Что именно они делали... Он мне не рассказывал. Но все они в итоге были пойманы и брошены в Коцит.

— Как и заслуживали, — мрачно кивнул паладин — и я не сомневаюсь, что этот тоже был подобающе наказан. Но для Храмовников это наказание свершилось слишком поздно. Женщина, которую они убили, была для этого дьявола чем-то вроде любимого творения, и он воспринял её смерть... как нечто личное. Он не мог отомстить за это напрямую, поскольку это принесло бы слишком много внимания к вашему обществу, так что он был вынужден действовать более тайно.

— Множество королевств, граничивших с владениями Храмовников, всегда завидовали растущим силе и богатству ордена — Тарейн продолжил за своим лидером. — Единственное, что удерживало их от действий, это страх перед гневом Церкви. В те времена христианское королевство, атакующее другое христианское королевство, рисковало отлучением от церкви, и это было очень опасно. Единственным способом атаковать другое христианское царство и не прогневать Церковь было обвинение его в ереси и организация святой войны. Но даже так у них должны быть доказательства. Доказательства ереси, необходимые, чтобы созвать Крестовый Поход.

— С достаточной властью возможно подделать улики — отвращение, излучаемое всем телом Эрнхарта, совпадало с выражением его лица. — С достаточным богатством можно сфабриковать доказательство. Тот дьявол был главой клана, и обладал тем и другим. Ложных улик и сфабрикованных доказательств, в сочетании со сладкими словами, что его замаскированные миньоны шептали в уши завистливых королей, было достаточно, чтобы направить их на путь войны. Но даже так, этого едва хватило. Улики, хоть и говорили за себя, но не были убедительны, не на фоне выдающейся истории Храмовников. Они были парагонами веры, убеждёнными последователями учений Церкви, и их верность была несомненна. На подобающем суде любое направленное против них обвинение было бы отброшено, прежде чем даже могло бы начаться. Но у церковников была собственная причина, чтобы позволить этому свершиться.

Оскал, растянувшийся на лице старого воина, едва походил на улыбку.

— Можете угадать, что это за причина?

Обе дьяволицы помотали головами. Он подозревал, что знает, но сохранил молчание.

— Жадность — фыркнул Андрокл секунду спустя.

— Церковь была, и всё ещё остаётся, огромной организацией — Зигмунд продолжил объяснение. Дьяволицы всё ещё выглядели растерянными. — У больших организаций — большие расходы. Попросту говоря, у Церкви было много долгов. И большая их часть — Храмовникам. За армии, собранные на войны. За услуги в мирные времена. И какой способ избежать уплаты долга может быть лучше, чем избавиться от кредитора?

— Вы хотите сказать... — выдохнула Сона.

В смехе Адельмара не было веселья.

— Могу представить, что представитель Храмовников был изрядно шокирован, когда совет, собранный для суда над ними, обернулся против них. Больше того, они превратили суд в приговор. Все намёки на ересь Церковь озвучила как неприкрытое святотатство. Все обвинения в мятеже прозвучали как откровенное предательство. Все мелкие обвинения, которые могли бы привести к наказанию, но никак не казни, Церковь превратила в вопиющие преступления, заслуживающие только смерти. Остальное — история. Храмовники были отлучены и распущены. Их Гранмастер был сожжён на костре. Их царство было разорвано на части, доставшиеся меньшим государствам, граничившим с ними. И на этом это всеобъемлющее предательство не закончилось. Обвинения Церкви против их ордена на десятилетия легли на них тяжким грузом. Долгое время ношение креста Храмовников было, фактически, смертным приговором.

Сона нахмурилась.

— Но в итоге Церковь приняла их в свои ряды.

— Да — кивнул паладин. — После того, как все их Гранмастера были мертвы. После того, как королевство, кое они выковали потом и кровью, было разделено меж меньших людей. После того, как их легион воинов превратился в жалкую кучку, Церковь наконец отменила гонения на их орден и приняла в свои ряды. И теперь вы знаете, почему они постоянно игнорируют приказы клериков. Их ненависть к Церкви уступает только ненависти к тому, кто всё это начал. К дьяволу, организовавшему падение их ордена, когда он был на вершине могущества. С годами эта ненависть оказалась направлена на всех дьяволов. Как говорится в поговорке, одно отравленное яблоко делает отравленной всю корзину, и для них, эта бочка была непоправимо испорчена.

Предводитель Братьев Меча наклонил голову и бросил взгляд на своих поглощённых рассказом слушателей.

— В конечном итоге, они ненавидят вас, потому что ненависть — единственное, что у них осталось.

— Но это не оправдывает их действия — возразила Сона. — Это не делает правильным то, что они делают. Они убивают членов нашего рода независимо от того, дикие они или нормальные дьяволы. Они не делают различия.

Усмешка, вызванная её возражением, была далека от пренебрежительной.

— Разумеется нет, и я не пытался сказать, что делает. Руки их ордена запятнаны кровью многих, и не только вашего рода. Крестовые Походы велись против людей, и они отнимали человеческие жизни в различных битвах, в которых участвовали. Они виновны в тех же грехах, что и любая амбициозная организация. Ничего из того, о чём я вам рассказал, не оправдывает то, что они делали. Мой рассказ делает другое — он позволяет их понять. В свете этой истории их действия становятся понятными.

Паладин улыбнулся.

— Они не отморозки, которыми вы, дьяволы, их считаете, точно так же, как вы — не монстры, которыми они считают вас. У обеих сторон... много непонимания, и в этом корень конфликта, больше, чем в чём-либо. Кто знает? Возможно, однажды они впечатлят вас своей отвагой и доблестью, как впечатлили нас. В конце концов, потому мы к ним и присоединились.

— Я хотела кое-о чём спросить — медленно произнесла Сона. — Я раньше читала о Храмовниках и Госпитальерах, но ваш орден мне знаком куда меньше. Я знаю, что когда-то существовали Тевтонские Рыцари, но кроме вас пятерых я не знаю никого, кто ещё считал бы себя членом этого ордена.

Неприятный порыкивающий смех заставил их взглянуть в сторону Эрнхарта.

— Это потому, что нас только пятеро.

— Падение Тевтонского Ордена, — без тени эмоций произнёс Тарейн — это ещё одна мрачная история.

— И это история для другого дня — вмешался Адельмар. — Мы и так отняли достаточно вашего времени, и я уверен, что у вас есть дела и получше, чем выслушивать старые истории старых воинов.

Риас хранила молчание с того момента, как упомянула о наказании приверженцев идеалов Фракции Старых Сатан её братом. Сейчас, когда беседа заканчивалась, рыжая наконец решила озвучить свои мысли.

— Вы говорили о том, что о нас думают Рыцари Храмовники — девушка взглянула на окружающие её фигуры. — Но вы тоже экзорцисты.

Она нерешительно помедлила.

— Что... Вы думаете о нас?

Молоторукие переглянулись, и на миг повисшее молчание стало больше, чем просто неудобным. Когда, наконец, Адельмар ответил за свой отряд, на его лице не было обычного расслабленного выражения.

— Одно отравленное яблоко делает отравленной всю корзину — Риас и Сона неуверенно переглянулись. — Но уберите то, что отравлено, спустите яд, и всё, что останется в корзине...

Паладин вдруг подмигнул им, и на его потрёпанном сражениями лице вновь появилась улыбка, которую они привыкли видеть.

— ...это просто яблоки.

* * *

Чтобы поднять настроение и улучшить атмосферу после разговора с Братьями Меча, Риас вызвалась устроить новым гостям экскурсию по комплексу. Экскурсия прошла полпути, когда остановилась перед входом в общую баню. Она была построена в манере современных японских бань, по стандарту, который можно было назвать почти роскошным. Риас упомянула её великолепное обустройство, Сона полюбопытствовала, насколько оно великолепное... В общем, одно за другое, и в итоге они решили, что грех упустить такую возможность испытать её.

Именно поэтому четыре опасливых фигуры в настоящий момент крались в направлении бани, голые как новорождённые, за исключением обёрнутых вокруг пояса каждого полотенец. Один из них, единственный из четверых, кто выглядел среди них неуместно, поднял взгляд и покачал головой. На его привлекательном лице было выражение, отражающее то, что они собирались провернуть.

— Не могу поверить, что ты уболтал меня на это.

— О чём ты беспокоишься, Юуто? — уверенно произнёс Иссей, держась спиной к стене. — Это идеальный план. Мы входим, притворяемся, что хотим принять ванную, и делаем вид, что удивлены, что она уже занята. Это безупречно. Мы увидим то, что хотим увидеть, и они не могут наказать нас, потому что это была честная ошибка.

— Я читал достаточно манги и видел достаточно аниме, чтобы знать, как это закончится — буркнул Саджи.

— Если ты думаешь, что план провалится, — несогласно ответил Иссей — то почему ты здесь?

Пешка Соны зыркнул на товарища-извращенца.

— Потому что я хочу увидеть сиськи своей мастера.

— Именно, — кивнул Иссей — и это идеальный способ этого добиться. Я понимаю, что риск может быть велик, но награда ещё больше!

— Эм, — послышался сзади тихий голосок — не то, чтобы я был несогласен с вами, парни, или что-то такое, но вы уверены, что это действительно лучший способ для меня стать мужественнее?

Иссей бросил быстрый взгляд через плечо на последнего члена своей группы.

— Разумеется — дьявол широко улыбнулся. — Мужчина не может называться мужчиной, пока не увидел свою первую пару сисек во плоти!

— Ладно, Хьёудо-сан, — Гаспер решительно встретился взглядами со старшим парнем — я не совсем понимаю, что это значит, но если это поможет мне стать мужественнее, то я постараюсь!

Ещё несколько шагов, и вход в баню уже был перед ними. Единственным стоящим перед ними препятствием была скользящая дверь в восточном стиле, которую Иссей немедленно открыл.

— Вот! — парень повернулся к своим друзьям. — Видите, как просто! Первая фаза нашего плана завершена!

Извращенец нахмурился, заметив, как их лица внезапно побледнели.

— Что такое?

Гаспер задрожал и указал на что-то, или вернее, на кого-то, стоящего у входа, охраняя его. Иссей повернулся к двери, которую только что открыл, и болезненно скривился.

— О... Эм... Привет, Арисато-сан.

Девушка, глядящая на него, была идеальным воплощением оскорблённого благородства. Её строгое лицо столь же строго хмурилось. Её губы были сжаты в безупречно прямую линию. Никакой огонь не мог бы растопить лёд в её взгляде. Никакой юмор не мог бы уменьшить стужу в её глазах. Она выглядела, как Викторианская учительница, только что обнаружившая, что её ученики собирались устроить ей какую-то детскую проказу. Походила на достойную аристократку, только что вынужденную вытерпеть некомпетентность своих слуг.

— Следовало ожидать чего-то подобного — разочарование в её голосе заставило всех четверых парней съёжиться. — Но всё же оставалась надежда на лучшее. Попытаться подглядеть так вот — ниже вас. Вам следует стыдиться.

Её лицо слегка смягчилось, и за этим последовал толгий тяжёлый вздох.

— Впрочем, это можно понять. Мальчишки остаются мальчишками.

— Я знал, что ты поймёшь, Арисато-сан! — осторожно улыбнулся Иссей. — Значит, пропустишь?

Выражение на лице синеволосой девушки не изменилось. Ничуть.

— Я говорю, что понимаю. Это не значит, что вы не будете наказаны. В конце концов, есть правила, которые следует соблюдать. Традиции, которые нужно поддерживать. Уроки, которые нужно преподать.

Улыбка, проявившаяся на её губах, заставила во всю бить колокола тревоги в их головах.

— Так что вам следует понимать, что я собираюсь исполнить приговор всем вам.

Киба первым начал пятиться, нервно смеясь.

— Ха-хха... "Исполнить приговор" — это такие сильные слова, Арисато-сан...

В следующую секунду Гаспер спрятался за мечником, весь дрожа.

— Ребята, я боюсь! Я не хочу приговор!

Даже Саджи нерешительно попятился.

— Я думаю... — Пешка Соны сглотнул. — ...Я думаю, сейчас очень хороший момент, чтобы бежать.

Иссей уставился на него с выражением испытавшего предательство на лице.

— Ты тоже, Саджи? Я думал, ты сказал, что хочешь взглянуть на сиськи своей мастера!

— Говорил — парень продолжал с растущим беспокойством следить за женственной фигурой перед ними. — Но моё чувство опасности говорит мне, что в этот раз оно может того не стоить.

— Сиськи всегда того стоят! — заявил Иссей. — Ты не можешь бежать просто потому, что на пути возникли препятствия!

— Я не бегу — возразил Саджи. — Я предпринимаю тактическое отступление. Это проверенная временем военная тактика.

— Настоящие мужчины не отступают от своих принципов! — провозгласил его компаньон. — Мы должны твёрдо придерживаться своих убеждений! Включая сиськи!

Слуга Соны неуверенно глянул на своего приятеля, а затем собрался.

— В таком случае, ладно — парень глубоко вздохнул. — Я с тобой. Я не трус. Я не должен убегать.

— Вот так-то лучше! — весело произнёс Иссей. — Сегодня мы выстоим! Сегодня мы нанесём ответный удар! Сегодня мы увидим сиськи за этой дверью, или умрём, пытаясь!

Вместо того, чтобы быть впечатлённой, девушка сохранила ровно то же выражение лица. Единственной заметной реакцией были вздрогнувшие уголки её рта.

— Восхищаюсь вашей решимостью. И поэтому сделаю ваше наказание максимально безболезненным.

Киба нахмурился, проследив, чтобы пара извращенцев была перед ним, на тот случай, если ситуация пойдёт под откос.

— Эм, разве не в том весь смысл?.. Разве наказания не должны быть болезненными?..

Выражение лица девушки наконец изменилось. Улыбка на её лице была определённо пугающей.

— Некоторые вещи не обязательно должны быть болезненными, чтобы считаться наказанием.

Внезапно возникла волна силы, провозглашённая вспышкой синего света. Сгустилась форма, обретая плоть, укореняясь в реальности. Последовавший голос был не столько голосом, сколько гортанной усмешкой; низкой, женственной, и очень, очень неправильной.

О, Надо же. Что Это у Нас Тут? Четверо Симпатичных Мальчиков, и Все Они в Качестве Приношения Скромной Старой Мне? Ой, Ну Не Стоило. Хотя с Другой Стороны, Кто Я, Чтобы Отказываться от такого Соблазнительного Дара?

Четыре лица исказились в идентичных гримасах ужаса, когда Персона наконец завершила своё воплощение. Четыре пары ног немедленно устремились в бегство. Четыре полуголых тела грохнулись на пол, когда щупальца теней обернулись вокруг их конечностей, начав утаскивать к неизбежному року.

Не Бойтесь, Малышки. Я Буду Нежна. Расслабьтесь и Получайте Удовольствие с Матушкой Марой.

* * *

Окружающие стены не позволяли тем, кто расслаблялись в бане, видеть разворачивающееся снаружи; однако паникующие, исполненные ужаса голоса, доносившиеся до их ушей, давали более чем достаточно пищи для воображения.

— У него тентакли! — с неприкрытым ужасом воскликнул голос, который мог принадлежать только Кибе. — О господи, почему у него тентакли?!

— Если оно продолжит меня там трогать, я не смогу стать невестой! — следующим прозвучал истерический визг Гаспара.

— Оно засасывает меня! — секунду спустя донёсся отчаянный вопль Саджи. — Оно засасывает меня!

— Не беспокойся, Саджи! — воскликнул Иссей. — Я спасу тебя! Ддрайг, одолжи мне свою силу!

Послышался пронзительный визг заряжающегося оружия, а затем последовал громовой удар разряда.

— Пушка Сисек Тиамат!

Взрыв до основания сотряс помещение, в котором шёл бой.

О, Надо же. Дракона у Меня ещё Не Было.

— О, нет! — голос Иссея звучал необычно высоким тоном. — Теперь и Ддрайга засосало!

Послышался бешеный топот, когда парень попытался отступить.

— Почему не сиськи? Почему это часть женского тела, которая меня меньше всего интересует?!

Громкий чмок закончил жалобы дьявола. Блаженная тишина опустилась на баню, временами нарушаемая лишь шипением пара.

— Они... — Асия прикрыла глаза руками, пытаясь закрыться от воображения. Сейчас, когда их окатило тишиной, бывшая монашка выглянула сквозь пальцы, застенчиво глянув на товарищей по купанию. — ...Они же не мертвы?..

Судя по выражению лица Акено, она была единственной, кому представлять происходящее нравилось. Черноволосая красотка откинула голову, разбрызгав капли по спокойной поверхности воды.

— Полагаю, правильнее сказать "приговор приведён в исполнение".

Одиноко сидящая в угле, наполовину опустившись под воду, Сона, подняла полотенце, которым прикрывала голову.

— Я даже не знаю, что больше тревожит — нахмурилась наследница Ситри. — То, что он превратился в девушку, или то, что так хорошо к этому адаптировался.

Напротив от неё Риас слегка улыбнулась.

— Его никогда ничего не беспокоило. Он всегда стоик — улыбка померкла. — Даже когда не стоило бы.

Сона понимающе глянула на подругу, но остальные упустили внезапное изменение её тона.

— Арисато-сан очень добрый, как парень, — застенчиво произнесла Асия — но я не возражаю и против того, чтобы он был девушкой. Она временами может пугать, но в хорошем смысле. Это словно у меня старшая сестра, о которой я никогда не знала.

— Старшая сестра, которая всегда готова наказать проблемных младших братьев — вздохнула Акено. — Знаете, думаю, я могу даже пожалеть, когда он трансформируется обратно.

— Это потому, что Арисато-сан-девушка, — Конеко собрала общие мысли в одну простую фразу — это лучшая Арисато-сан.

* * *

После того, что Риас называла "Банный инцидент", а Акено, с явным удовольствием, "Случай с тентаклями", парни из обеих свит целую неделю отказывались встречаться с ним взглядом. Особенно Иссей. Он чувствовал себя слегка виноватым из-за того, что использовал свою трансформацию в качестве метода наказания, но взгляды преданного, которые извращенец временами бросал в его сторону, когда он поворачивался спиной, почти стоили того. К тому же, он считал это подобающей местью за то, что изначально подвергся трансформации. Его коварная часть даже задумывалась, нет ли ещё какого-нибудь метода использовать его состояние, чтобы отомстить. К счастью для него и его потенциальных жертв, у него не возникло такой возможности: как оказалось, Азазель сказал правду. Так же резко, как она произошла, трансформация выдохлась, и вдобавок это произошло, когда он спал. Он буквально проснулся в новом теле — вернее, в своём старом, не модифицированном. Это было незрелищным завершением пожалуй, самого странного эпизода его жизни, но он в любом случае был рад. Ещё немного, и он стал бы сомневаться в собственном рассудке.

Отрицательной стороной этого было то, что отмазка, подготовленная для неучастия в Собрании Молодых Дьяволов была больше недействительна. Он больше не мог привести аргумент, что ему неудобно демонстрировать публично своё изменённое тело. К счастью для него, этот вопрос был временно отложен, поскольку и Риас, и Сона были заняты хлопотами о других вещах.

Собрание Молодых Дьяволов, как он в итоге понял, было для их общества чем-то вроде церемонии совершеннолетия, и в интересах обеих девушек было впечатлить своих соперников и привести их в трепет. Уважение нужно зарабатывать, и в культуре, в которой сила основывается на свите, это уважение зачастую зарабатывается на поле боя. Игры Рейтинга и были этими полями боя, и можно понять, что две дьяволицы проводили время перед событием, готовясь к этому. Тактику следует обсудить; стратегию хорошенько обдумать и проработать. В конце концов, противники, с которыми они будут иметь дело в грядущих состязаниях, будут обладать столь же сильными свитами, как и они, если не сильнее. Он уже слышал про Сайраорга Баэля, считающегося сильнейшим дьяволом своего поколения, и Сиикваиру Агарес, чья тихая решимость вернуть величие своего клана восхвалялась всеми. Были и другие, могущественные наследники могущественных семей, рвущиеся завоевать славу для себя и своих кланов. Риас и Сона находились под значительным давлением, возможно, даже сильнее, чем другие. Они были сёстрами текущих Великих Сатан, и какой есть лучший способ заработать славу, чем победа над кровью и плотью Великого Сатаны? Было неизбежно, что многие участники состязаний будут нацелены на них. Соответственно, было неизбежно, что настроения членов свит тоже будут напряжёнными, поскольку они находятся под тем же давлением, что и их мастера. Иногда споры о том, какую тактику или стратегию использовать так раскалялись, что он предпочитал отступать, вместо того, чтобы оставаться в той же комнате и слушать, как они спорят.

Сейчас была как раз такая ситуация. Возник очередной спор, на этот раз о некоей мелкой детали, которую Риас упустила, а Сона сочла значимой. Он решил отступить на один из верхних балконов комплекса, когда слова стали слишком горячими, чтобы он мог их просто игнорировать. Не то, чтобы их спор его беспокоил; громко просто. Они были соперниками и друзьями, и как это зачастую бывает в таких случаях, они помирятся, закончив спор, а затем будут спорить снова.

Он вдохнул полной грудью ночной воздух, и ощутил дрожь удовольствия от прошедшей по телу прохлады. Освежающее чувство после давящей атмосферы в доме. Он наклонился через перила балкона, наслаждаясь прохладным ветерком, дующим в лицо. Множество мерцающих звёзд подмигивали ему, когда он глянул в темнеющее небо; россыпь созвездий, которых, как было очевидно с одного взгляда, было слишком много, чтобы они были реальными. Так же, как Великие Сатаны превратили дневное небо Преисподней в бесконечную синеву, которую он видел днём, они сделали нечто подобное и с ночным небом. Все звезды, подмигивающие ему с неба, были искусственными конструктами, старательно размещёнными в нужных позициях, чтобы имитировать то, что видно на Земле, когда солнце опускается за горизонт. Было, впрочем, ключевое различие. На Земле вид временами могут закрывать атмосферные явления, или даже просто облака. В Преисподней такого не бывало. Каждый день небеса были такими же лазурно-синими; каждую ночь небо было тем же чарующим полотном мерцающих огней и люминесцентного сияния.

Он знал астрономов, которые отдали бы руку и ногу, чтобы иметь возможность видеть звёзды с такой абсолютной чёткостью, даже если это фальшивые звёзды. Эта мысль заставила его улыбнуться. Общество, чьи лидеры могут изменять реальность под свои нужды, однако делают это столь невинно, всё ещё не укладывалось у него в голове.

Слабые звуки шагов дали ему знать, что у него есть компания. Ему не нужно было оборачиваться или здороваться, поскольку он и так знал, кто это. Присутствие переместилось, встав позади него, длинные рыжие волосы развевались на ветру.

— Красиво, верно? — произнесла Риас, приблизившись. — Среди моих самых ранних детских воспоминаний — как я допоздна оставалась в семейном поместье, чтобы взглянуть на созвездия через окно спальни.

Она кивнула в сторону моря мерцающих звёзд.

— Сложно поверить, что это просто имитации, но это так.

Он подвинулся, когда она решила наклониться через перила вместе с ним.

— Я думал, вы с Соной спорите о тактике в Играх Рейтинга.

— Спорили, — дьяволица улыбнулась ему — но мы решили устроить перерыв.

Наступившее молчание сделал неловким только вопрос, которого он от неё ожидал.

— Мы... Мы бы оценили, если бы ты пришёл и поддержал нас на Собрании Молодых Дьяволов — наконец, озвучила Риас. — Все мы. Я знаю, что ты не любишь быть в центре внимания, Арисато-сан, но зная, что ты нас поддерживаешь, мы сможем гораздо лучше показать себя в соревнованиях. Это многое для нас значит. Это многое значит для меня.

Тщательно подобранный ответ, который он подготовил, внезапно оставил его. Несколько секунд он не знал, что сказать. Часть его веселилась от его собственной неспособности отказать. Как странно, что всего несколько недель назад он бы немедленно сказал "нет", но сейчас пытался найти причину сказать "нет". Словно чувствуя его мысли, Риас повернулась к нему всем телом, с нерешительным выражением, занявшем на её лице место прежней улыбки.

— Это так плохо — позволить народу увидеть, на что ты способен?

— Нет, — он наконец сумел побороть нерешительность — но лучше, если этого не будет.

— Некоторые из них поспорили бы — нейтрально произнесла дьяволица. — Некоторые сочли бы это глупым. Если бы они могли делать хотя бы половину того, что ты можешь, они бы демонстрировали это всему миру. Они бы пытались заработать славу для себя и для своих имён.

— Они могут спорить, сколько угодно — он пожал плечами. — Они — не я.

Взгляд девушки отказывался быть направленным куда угодно, кроме его глаз. В этом взгляде не было осуждения; лишь искреннее желание понять.

— Это из-за твоего прошлого?

Он слегка улыбнулся, поскольку это был вопрос, который он не ожидал, что у неё наберётся храбрость задать.

— Что-то вроде того.

Риас внимательно смотрела на него.

— Ты... Ты хочешь поговорить об этом?

Он не хотел, но судя по её лицу, она не собиралась бросать эту тему. Он вздохнул про себя. Лучше открыть некоторые вещи сейчас, чем позволять секретам накапливаться, пока не превратятся в нечто большее, нежели просто препятствие.

— С чего начать?

— С SEES — то, как она немедленно предложила эту тему, говорило о том, что она давно планировала провести этот разговор. — Ты часто их упоминаешь. Расскажи мне о них.

— Они были моими друзьями — просто произнёс он. — Они были моими компаньонами. Они были союзниками, на которых я мог рассчитывать в бою, и людьми, на которых мог положиться в мирное время. Вот и всё.

— Это не может быть всё — или его тон его выдал, или Риас видела через краткость его объяснения. — Ты слишком часто их упоминаешь, чтобы было так просто. Собственно, это всё, что я слышала от тебя, когда речь идёт о твоём прошлом. Ты больше ни о чём не говоришь. Только SEES.

Девушка вопросительно посмотрела на него.

— У тебя что, нет никого кроме них?

— Нет.

Она прикусила губу.

— У меня нет ничего. Когда в моё тело внедрился фрагмент Смерти, он постарался, чтобы у меня ничего не было. Смерть — величайшая нейтральность во Вселенной. Она безучастна ко всему, поскольку должна оставаться безучастной ко всему. Эта безучастность, когда трансплантирована в человека, превращается в отстранённость от всего и от всех. Бесстрастие к окружающему миру. Оно превращается в апатию, и очень долго эта апатия влияла на меня во всём, что я делал и не делал.

Растерянность на лице его слушательницы стала ещё более очевидной.

— Не уверена, что понимаю.

В норме, он бы закончил объяснения на этом, ибо длинные объяснения — не его конёк. Но в этот раз он продолжил. Он подозревал, что это потому, что это было приятно. Было приятно избавиться от груза. Было облегчением выпустить всё это наружу.

— Это... — на миг он замешкался, подбирая нужные слова — ...сводящее с ума ощущение... понимать, что ты должен что-то чувствовать, но быть на это неспособным. Весь диапазон человеческих эмоций. Все они были для меня чужды. Я не мог понять, почему люди плачут — для меня ничто не было грустно. Я не мог понять, почему люди смеются — для меня ничего не было весело. Но глядя, как люди вокруг меня так легко взаимодействуют, общаются, как будто для них это нечто естественное... Я чувствовал себя посторонним. Незваным чужаком в доме чужой семьи. Иностранцем в стране, где все выглядели одинаково. Сила человечества лежит в способности понимать друг друга. В этом скрыт наш потенциал. Это то, что делает человека человеком. Но даже нечто столь простого и маленького я был лишён Смертью.

На его лице мелькнул призрак улыбки, когда он вспомнил нечто.

— Когда SEES впервые попросили меня присоединиться к ним, они сказали мне об опасностях, с которыми придётся иметь дело. Я немедленно принял приглашение, не из-за каких-то глупых проявлений благородства или героизма, а просто потому, что у меня не было причин отказаться. Мне было нечего терять.

— Но они помогли тебе избавиться от твоей апатии — тихо произнесла Риас. — Они помогли тебе выбраться из твоей скорлупы.

— В каком-то смысле, да — он кивнул. — Все они были по своему разными. По своему уникальными. И их характеры тоже. Не найти более разнообразную группу, собранную под одним знаменем. Собственно, если бы не объединявшая нас угроза Теней, я не думаю, чтобы мы ладили. Мы бы, возможно, даже не нашли общего, чтобы быть друзьями. Настолько мы были разными.

Он покачал головой, вспоминая их улыбающиеся лица.

— Возможно, потому я и скучаю по ним так. Каждый из них научил меня чему-то новому, и расширил мою перспективу. Больше того, они были друзьями, которых я никогда не думал, что смогу завести. Они были семьёй, которой, как я думал, у меня никогда не будет.

Риас печально взглянула на него.

— Ты так это говоришь, словно не можешь завести новых друзей.

Разве? Он определённо не имел этого в виду.

— Узы, что я создал с ними, никогда не исчезнут, — признал он — но это не значит, что я не могу выковать новые.

Вместо того, чтобы чувствовать облегчение или радость, как он ожидал, девушка сохраняла свою собранную бдительность, глядя на него глазами, наполненными эмоциями, которые он не мог определить.

— Но ты ведёшь себя не так. Я наблюдала, как ты взаимодействуешь с членами моей свиты. Я наблюдала, как ты взаимодействуешь со мной. Каждый раз, когда ты делаешь что-то, что могло бы свести нас, ты в последнюю секунду отступаешь. Каждый раз, когда ты говоришь нечто значимое, что могло бы нас сблизить, ты этого не завершаешь — она шагнула к нему. — Даже сейчас ты держишь дистанцию.

Она была наблюдательна. Больше, чем он считал. Почему-то из-за этого было проще открыться правде.

— Никс. Эребус — наконец, произнёс он. — Это мой груз. Не ваш. Не этого мира. Просто существуя, я угрожаю балансу. Сила, что запечатала их, была огромна. Она требовала величайшей жертвы, которую я принёс по собственной воле. Это должно было быть концом. И этой силы, и моим. Концом моего Путешествия. Но та, что освободила меня из Великой Печати, не согласилась. Она нашла способ освободить меня, сохранив всё.

Он помедлил, вспомнив одно обещание, сделанное под большим давлением.

— Она дала мне слово, что однажды найдёт способ освободить меня. Я ей не поверил. Я не думал, что это было возможно.

— Ты так говоришь, словно это плохо — пробормотала Риас.

Он покачал головой, улыбнувшись. Было странно, как их роли поменялись. Он привык к тому, что это к нему приходили за советом, а не наоборот. Привык выслушивать чужие проблемы, не чтобы кто-то выслушивал его. И тем не менее, вот он, перечисляет их перед ней. В других обстоятельствах это могло бы быть забавно.

— Возможно — он пожал плечами. — То, чего я не мог в своём мире, сейчас могу.

Он прикоснулся пальцем к своей голове.

— Персоны не должны были говорить. Они не должны были быть живыми. Персоны — это просто воплощения мысли. Некоторые даже классифицируют их как укрощённую форму Теней. Но когда я сражался с Никс, а затем с Эребусом на том поле боя, я не мог побороть их в одиночку. Сила, что позволила мне стать Великой Печатью, также дала моим Персонам способность сражаться вместо меня. Она дала им разум, чтобы сдержать Эребуса, чтобы завершить запечатывание Никс. Но когда я освободился, та сила, высшая Аркана, не исчезла. Она всё ещё была во мне, когда я был перенесён в этот мир, и всё ещё остаётся во мне.

Он снова повернулся и взглянул на неё.

— Поэтому я старался держаться в стороне. Поэтому я старался не вмешиваться. Подобная сила... Она должна быть ограничена. Она должна быть скрыта от мира.

— И всё же ты помог нам, когда мы нуждались в тебе — заметила Риас с ноткой несогласия в голосе. — Ты всё равно вмешался, когда понадобилось.

Слова вырвались у него поспешным рявканьем, чуждым для его ушей и почерневшими от злости.

— Потому что если бы ещё один человек помог другому, кто в этом нуждался, то Падение можно было бы предотвратить! Если бы ещё один человек был добр к незнакомцу, то, может быть, Эребуса не существовало бы! Если бы ещё один человек понял, что не бывает слишком мрачно и слишком безнадёжно, и всегда есть свет в конце тоннеля, то, может быть, мне не пришлось бы жертвовать собой...

Он с трудом взял себя в руки, и наконец его голос стал похож на обычный.

— Если бы больше было людей, которым не всё равно, то может быть, просто может быть, я был бы в своём мире с ними, а не здесь с вами.

— Так ты поэтому нам помог? — тихо спросила девушка. — Потому что ты чувствовал, что должен! Потому что чувствовал, что это твой долг?

— Всегда долг. Всегда обязанности. Но также дело и в моих слабостях — он вздохнул, прекрасно понимая, как прозвучат следующие слова. — Я помог вам, потому что в конечном итоге просто не смог удержаться от того, чтобы помочь вам.

В темноте было сложно определить, но ему показалось, что он заметил, как дрожат плечи Риас. Он понимал. Иногда правда неприятна, когда выходит на свет, особенно если эта правда разбивает иллюзии о ком-то. Это к лучшему, убеждал он себя. Её лучше узнать сейчас, чем продолжать надеяться на что-то, чего никогда не произойдёт. Лучше, чтобы её интерес к нему умер сейчас, вместе с её ошибочным мнением о нём.

— Возможно, было бы лучше, если бы я не освобождался — сказал он, скорее себе, чем кому-то. — Возможно, было бы лучше, если бы я оставался частью Великой Печати. Тогда всё не было бы так излишне усложнено, как сейчас.

В ретроспективе, сказать это было и правильно, и неправильно.

Единственным предупреждением, что он получил, был звук тихих шагов за ним, а затем её руки были вокруг него, обернувшись вокруг его плеч и сомкнувшись на его груди. Он вздрогнул от неожиданности, когда она потянула его к себе, притянув ближе, в теплоту её тела.

— Прекрати так говорить — он ощутил, как на задней части его шеи собирается влага, капля за каплей падающая на его кожу. — Просто прекрати так говорить.

Чистые эмоции в этих двух фразах заставили его попытаться обернуться, но отчаянная сила, с которой она ухватилась за него, не позволила ему двигаться. Лишь раз он говорил следующее слово, и это было тогда, когда он впервые счёл её достойной уважения. Сейчас он сказал его снова, в этот раз потому, что был слишком ошарашен, чтобы сказать что-то ещё.

— Гремори-сан?..

Её немедленным ответом стало то, что она обняла его крепче, вжимаясь в него своим телом так. что это было почти больно. Он ощущал неровность в её дыхании. Чувствовал биение её сердца. Когда она наконец заговорила, это было не больше, чем шёпот, и звуки были окрашены дрожью в её голосе.

— Иногда нормально быть эгоистичными. Иногда нормально хотеть награду за сделанное. Иногда нормально делать что-то, потому что тебе приятно это делать. Это то, что делает людей людьми. Это то, что делает нас — нами. Ты пытаешься быть идеальным, Арисато-сан, но никто не может быть идеальным. Но в этом нет ничего плохого. У всех нас есть изъяны. У всех нас. Но так мы и растём, как личности. Мы все делаем ошибки. Важно то, что мы учимся на них. Важно то, то даже если мы не смогли помочь кому-то, это не значит, что мы не можем помочь всем остальным.

Впервые с момента его вторжения в тот мир, он обнаружил, что полностью утратил дар речи (Давыдов: неправда, уже был Иссей...); его способность озвучивать слова была отнята этим простым и искренним действием. Это было уроком. Опытом, столь же значимым и глубоким, как любой из того, что были у него прежде. Он обнаружил, что это его ошарашило. Он думал, что выучил все уроки, что следует выучить, за время своего путешествия с SEES. Определённо, это было не так.

— Возможно, та, что освободила тебя из Печати, понимала это — тихо продолжила Дьяволица. — Возможно, она думала, чтоты уже помог достаточному числу людей в своём мире, и поместила тебя в новый, чтобы ты мог помочь другим.

Эта мысль, честно говоря, никогда не приходила ему в голову. Эта логика была вполне разумна, хотя, с другой стороны, Элизабет и логика... Он не понимал мотивов действий странной девушки, или почему она выбрала именно этот мир, и принял, что никогда не узнает. Но сейчас, слова Риас затронули что-то в нём так, как он не ожидал и не считал возможным. Это принесло форму сближения, в которой он не думал, что нуждается. Это дало ему чувство облегчения, что за всем этим может всё быть некий смысл.

— Понятно — произнёс он за неимением лучших слов. Он был рад, что она позади него. Он не хотел, чтобы она видела, какой искренней стала его улыбка. — Спасибо.

Он наклонил голову к рукам, всё ещё скрещённым на его груди.

— А теперь не могла бы ты меня отпустить, пожалуйста?

Её ответом было не простое "да" или ""нет", а нечто гораздо более глубокое.

— Только если ты обещаешь мне больше так не думать.

— Обещаю — произнёс он, вполне искренне. — А теперь, можешь меня отпустить, пожалуйста?..

К его разочарованию, её руки лишь притянули его ближе.

— Нет — он слышал в её голосе улыбку. — Не думаю. Собственно, думаю, меня устраивает, как есть.

Он преувеличенно громко вздохнул.

— Ты можешь быть такой... — он помедлил, пытаясь найти нужное слово — ...упрямой... временами.

— Серьёзно? — Рас фыркнула. — Тебя так вот обнимает девушка, и это всё, что ты можешь сказать?

Заминка в её голосе заставила его поднять взгляд. Из-за ночной темноты было сложно видеть, но он сумел различить румянец на её щеках, и то, как она смотрела вперёд, словно боясь опустить взгляд. Его приложило осознанием того, сколько нужно было храбрости, чтобы сделать то, что она сделала, и его протест угас на губах. Он вздохнул, и вместо того, чтобы пытаться освободиться, он наклонился обратно в её объятье, принимая всё как есть. Тело дьяволицы напряглось и этом внезапном изменении, а затем вновь расслабилось. Было нечто странно правильное в том, как она положила голову ему на плечо; нечто странно подкупающее в том, как её руки опустились и по хозяйски охватили его вокруг пояса. Неизвестно, как долго они так оставались; она — с комфортом рядом с ним, он — не уверенный, комфорт ли то, что он испытывает, но решивший, что это нечто очень близкое.

— Знаешь, — Риас наконец подняла голову и взглянула на него — тебе нужен костюм получше, если хочешь участвовать в Собрании Молодых Дьяволов.

Девушка бросила скептический взгляд на то, то он носил.

— Полагаю, костюма или чего-то подобного у тебя нет.

Он нашёл странным то, что она решила нарушить тишину таким образом, но спорить с этим предположением не мог.

— Нет — подтвердил он. — У меня такого нет.

— В таком случае, что насчёт того, чтобы завтра сходить в магазин и приобрести что-нибудь? — он заметил нервную нотку в её тоне, и не мог понять, почему. На его взгляд, идея была совершенно разумной.

— Не вижу, почему нет.

Отчётливое чувство, что он только что забрёл в ловушку, только усилилось чистым триумфом, излучаемым лицом Риас.

— Итак, это свидание — довольно произнесла она.

...

Это... Это было умно с её стороны. Он не знал, что впечатляло его больше — тот факт, что она только что заманила его в ловушку, или терпение, необходимое для этого.

— Да — произнёс он. Собственный провал его развеселил. — Полагаю, так.

* * *

Торговый центр располагался в паре кварталов от Академии Куо. Это был недавно построенный участок, заполненный магазинами, на прилавках которых были выставлены аксессуары по последнему слову моды. В центре площади располагался модерновый фонтан, в чётко отмеренные интервалы времени выплёвывающий струи родниковой воды. Со всех сторон фонтан окружали длинные, аккуратно подстриженные кусты, определённо размещённые дизайнерами торгового центра из декоративных соображений.

Из ближайшего куста высунулась голова; на лице было выражение недоверия.

— Не могу поверить, что опять оказался втянут во что-то подобное.

Акено ухватила парня за край рубашки и притянула его обратно вниз.

— Ой, цыц, Юуто — улыбнулась девушка. — Не то, чтобы у тебя сегодня были какие-то дела. К тому же, жалобы тебе не идут.

Киба кисло глянул на товарища по свите.

— Я бы не жаловался, если бы действительно что-то происходило. Всё, что они делают, это заходят в магазины одежды и выходят обратно. Я всё время вам говорю, что это просто обычное свидание, но никто из вас мне не верит.

— Ты не можешь знать наверняка! — сорвалась Райнаре. Искуплённая ангел рядом с Акено заглядывала через живую изгородь и одновременно грызла свой большой палец. — Кто знает, что эта... эта багровая женщина сделает, когда мы повернёмся спиной!

Киба уставился на неё, а затем на множество знакомых лиц вокруг неё. Он покачал головой, когда его взгляд упал на фигуры, воспользовавшиеся в качестве укрытия тем же кустом.

— Я могу понять, почему вы здесь — парень кивнул в сторону Адельмара и его отряда паладинов. — В конце концов, вы его телохранители. Но в чём смысл вашего присутствия здесь?

Эрих встретил обвиняющий тон дьявола со всей рыцарской грацией, какую позволял его шлем с прорезью.

— Наша главная забота — безопасность Нефилима.

— Это я понимаю, — парень нахмурился — но все эти доспехи... действительно необходимы?

Храмовник похлопал по своей украшенной кирасе.

— Всегда стоит быть наготове.

— Наготове для чего?

Рыцарь пожал плечами.

— Кто знает, какие убийцы могут рыскать за кустами, ожидая возможности нанести удар.

Киба недоверчиво уставился на мужчину.

— Мы сейчас рыщем за кустами!

— Да — уверенно кивнул воин. — Поэтому, когда эти убийцы увидят, что мы уже заняли их позиции, они потеряют решимость и сбегут.

— Знаешь, что? Я даже не буду оспаривать эту логику — мечник зыркнул на группу экзорцистов, каждый — в мерцающих латах. — Проблема в том, что вы выделяетесь, как бельмо на глазу! Это должна была быть скрытная миссия, а вы привлекаете внимание всех!

— Чушь — фыркнул рыцарь рядом с Эрихом. — Мы, Храмовники, мастера городского камуфляжа.

— Засовывание листьев в волосы, — Киба обвиняюще ткнул пальцем в россыпь веток, корешков, и прочего растительного материала, украшающего шлемы рыцарей — ни в какой форме не является камуфляжем!

— Ой, да умолкни, дьявол с мечом — фыркнул ещё один рыцарь, прижимающийся к своим собратьям. — Мы уже порядком сохраняем прикрытие, и никто нас не заметил.

— На вас не обращают внимания, потому что народ считает это слишком странным, чтобы что-то сказать!

Дьявол указал на пару покупателей, пересекавших улицу, бросая на них осуждающие взгляды.

Прежде чем Эрих и его товарищи-экзорцисты смогли высказать что-то в свою защиту, их прервал встревоженный выдох Райнаре.

— О нет! Они только что пропали из поля зрения!

— Не беспокойтесь, народ! — широкая улыбка Иссея подразумевала, что у него есть план. — Я знал, что нечто подобное произойдёт, так что подготовился!

Парень продемонстрировал... Портативную рацию. А затем произнёс в неё:

— Большие Сиськи Маленьким Сиськам. Как слышите? Приём.

Донасек раздражённо зыркнул в сторону дьявола.

— Серьёзно? Ты не мог придумать позывной получше?

Иссей, однако, не слушал. Он сфокусировался на том факте, что единственным, что ответило ему, был звук статики.

— Большие Сиськи Маленьким Сиськам — снова попытался извращенец. — Слышите меня? Приём.

Парень растерянно поднял взгляд, когда ему вновь ответила лишь статика.

— Я не понимаю. Гаспер и Миттельт должны были следить за ними с другой позиции. Они даже сами вызвались на эту миссию!

Асия осторожно потянула его за рукав.

— Эм, думаю, я знаю, почему они не отвечают — бывшая монашка указала вдаль, где за плексигласовым окном большого магазина одежды были видны две маленькие фигуры. Они все возмущённо уставились на то, как одна из них сняла большую шляпу с цветами с манекена и надела на голову другой. Их эмоции ещё усилились, когда покраснел парень, а не девушка.

— Это или самая согревающая сердце сцена, что я видел, — медленно произнёс Киба — или самая напрягающая, и, честно говоря, я не хочу выяснять, какая именно.

— Я их вижу! — внезапно воскликнула Райнаре. Облегчение в её голосе заставило нескольких из них улыбнуться. — Они просто идут по улице. Они оба держат сумки, но это и всё.

Акено нахмурилась и задумчиво потёрла подбородок.

— Возможно, мы ошиблись в оценке ситуации. Возможно, они действительно просто покупают одежду.

В какой-то момент их приключения Конеко где-то приобрела коробку сока, и сейчас потягивала его через трубочку. Она бросила быстрый взгляд туда, куда смотрели остальные, и краткая улыбка промелькнула на её обычно бесстрастном лице.

— Вы же понимаете, — в своём обычном невозмутимом стиле произнесла стройная девушка — что дорога, по которой они идут, ведёт прямиком в любовный отель?

Набор взглядов уставился в том направлении, куда она кивнула. Здание, нависавшее над отдалённой парочкой, точно соответствовало описанию некоматы.

— О, надо же, Бучо — лицо Акено омрачилось до такой степени, что над её головой в буквальном смысле повисли грозовые облака. — Я говорила, то не возражаю, если ты меня опередишь, но это... это слишком большое опережение!

Райнаре, со своей стороны, выглядела почти что словно её хватил удар.

— Э... Нет... Я собиралась... Это я собиралась это сделать! У меня уже всё было распланировано! Я собиралась одолжить трон у Михаэля, и мы займёмся на нём! Я даже верёвку приготовила!

Асия бросила взгляд на когда-то-врага и нахмурилась.

— Зачем тебе верёвка?

— Для стабильности — отсутствующе отозвалась искуплённая ангел. — На тот случай, если качка будет слишком большой.

Бывшая монашка нахмурилась ещё сильнее.

— Какая ещё качка?

Ксеновия прикрыла девушке уши.

— Некоторые вещи не стоит знать, пока не станешь постарше — тон экзорцистки был почти сестринским.

Скрип заставил всех обернуться. Эрих встал, в полном доспехе, зыркая из-за шлема в сторону парочки на расстоянии.

— Очевидно, что нам следует делать, мои братья — голос мужчины оскорблённо дрожал. — Нефилим попал в хватку этой мерзкой соблазнительницы. Наш долг, как стражей чистоты, избавить его от порочных удовольствий плоти. Мы должны нанести удар сейчас, прежде ем его душа будет запятнана!

Рыцарь величественно встал в полный рост и принял героическую позу.

— Таким образом, я объявляю крестовый поход против этого омерзительного заведения, и всех тех, кто посещает его нечестивые залы! Атакуем, братья мои, и вонзим горячий до белизны жезл непогрешимого правосудия в уязвимую нижнюю часть этого логова зла!

В последовавшей тишине Донасек стянул свою широкополую шляпу и зарылся рукой в свои тёмные волосы.

— Это только мне так кажется, или это сейчас действительно прозвучало очень пошло?

Прежде чем кто-то смог ответить, Эрих уже двигался. Мужчина со свирепым воплем перепрыгнул кусты, подняв алебарду обеими руками. Его товарищи по оружию испустили рёв во всё горло, и последовали примеру своего лидера, перепрыгивая через различные препятствия за которыми прятались, и помчавшись вперёд. Удивлённые наблюдатели спешили убраться с их пути, когда отряд рыцарей мчались через стулья, столы, и всё, чему не повезло оказать у них на пути.

— Что... — Киба моргнул, глядя на последствия — ...Что только что произошло?..

Адельмар глянул на бегущих воинов с чем-то вроде смеси веселья и смятения.

— Рыцари Храмовники — паладин вздохнул. — Молодые герои-девственники с двенадцатого века.

В то же время две женские фигуры встали, глядя друг на друга.

— Просто для галочки: ты мне не нравишься — враждебно глянула на оппонентку Акено.

— Это чувство — свысока глянула в ответ Райнаре — совершенно взаимно.

— Но иногда меньшие конфликты следует отставить в сторону во имя высшего блага — не моргнув глазом продолжила черноволосая красотка. — Иногда меньшие различия следует отставить в сторону, чтобы предотвратить большее зло.

Бывшая Падшая обнажила зубы в улыбке.

— Согласна.

Две девушки уставились друг на дружку в полном молчании, а затем внезапно одновременно кивнули. А затем, прежде чем кто-то успел хотя бы моргнуть, они уже неслись над кустами и по дороге к тому же зданию, что возбудило гнев Храмовников.

— Хохохо — донёсся до их ушей быстро затихающий голос Акено. — Вырываться так далеко вперёд просто не позволено, Буо! Это просто неприлично!

— Плевать на приличия! — мгновенье спустя последовал голос Райнаре. — Пока я буду первая!

Киба моргнул пустому месту, где долей секунды прежде стояла парочка. На лице мечника был вид острого ужаса.

— И они тоже?..

Слова едва покинули губы парня, когда ещё один член их группы вскочил, с оскорблённым видом другого рода на лице.

— Они хотят прервать квест Арисато-сан за сиськами! — выдохнул Иссей. — Как товарищ по страсти к сиськами, я не могу позволить этому произойти!

Извращенец провернулся на каблуках, обращаясь к ним.

— Идём, ребята! Мы должны ему помочь!

Конеко встала, и Асия сделала то же.

— Он помог нам, так что нам следует помочь ему — серьёзно произнесла первая.

— Я поддерживаю попытки Арисато-сан найти любовь — столь же серьёзно произнесла вторая.

Иссей просиял, увидев союзников.

— Операция "Сиськи Минато" — вперёд!

— Это звучит ужасно — пожаловался Донасек. — Почему у тебя всё время такие ужасные названия?

Вместо ответа парень пробрался через кусты и вместе с остальными бросился к отелю. Киба глянул им вслед, а затем повернулся к фигуре, которая принялась вставать.

— Я могу понять, почему они за ним побежали, но вы-то?..

Лицо Ирины покраснело от смеси вины и решимости.

— Если я ему сейчас помогу, может, он найдёт способ пнуть Исе и в меня!

Прежде чем девушка успела уйти, к ней присоединилась ещё одна фигура.

— Если я не больше не увижу Метатрона-сама, — решительность на лице Калаварнер соответствовала решительности экзорцистки — я буду об этом жалеть всю оставшуюся жизнь!

Киба поднял руки.

— О-первом не буду спрашивать, но второе тут при чём?

В качестве ответа он получил зрелище того, как обе они исчезали вдали. Парень вздохнул и повернулся к тем, кто ещё остался.

— Ну. по крайней мере ещё остались рациональные люди.

Лицо дьявола упало, когда ещё пять фигур поднялись на ноги.

— Мальчик мой, — усмехнулся Адельмар, встретив исполненный смятения взгляд мечника, а затем успокаивающе похлопал его по плечу. — Временами мужчине следует просто сесть, расслабиться, и получать удовольствие от происходящего хаоса.

* * *

Для работников и сотрудников отеля "Искушения" это должен был быть обычный вторник. Снаружи светило солнце, клиенты шли ровным потоком, и не происходило ничего необычного.

Это изменилось, когда десять фигур в доспехах ворвались в двойные двери, ведущие в лобби, с занесёнными для удара алебардами в руках.

— Будьте настороже, братья мои — рыкнул их предводитель через стальную личину своего шлема. — Кто знает, что за святотатство мы найдём в этом мерзком гнезде распущенности!

Консьерж у стола возле входа моргнула, глядя на этих новых посетителей и их необычный выбор наряда, а затем решила наконец озвучить:

— Эм, простите? Могу я вам чем-то помочь, джентльмены?

Угрожающие личины повернулись к ней; за ними последовали руки в печатках, опускающие выглядящие опасными клинки.

— Да, можешь — прорычал первый рыцарь, когда они подтопали ближе. — Можешь начать с того, чтобы рассказать нам, куда эта мерзкая соблазнительница увела Нефилима.

Женщина уставилась на остриё алебарды, направленное ей в лицо, на молитвенные свитки, покрывающие их латы.

— Прошу прощения, это какой-то конкурс косплея, о котором я не слышала? Потому что у нас и для этого заказаны комнаты.

Все десять рыцарей резко выдохнули.

— Она пытается нас искусить!

— Она тоже порочна!

— Я уже думаю плохие мысли!

— Нам остался один вариант действий, мои братья — голос Эриха дрожал от эмоций. — Мы должны устроить полномасштабный штурм этого гнезда порока! Мы должны спасти Нефилима, прежде чем эта скверна поразит и его! Переверните всё вверх дном! Выбейте все двери, если понадобится! Если это во имя сохранения чистоты Нефилима, мы с радостью подвергнем себя зрелищу творящейся здесь распущенности!

Его собратья-воины одобрительно проревели, и немедленно бросились к лестницам, ведущим на второй этаж. Консьерж растерянно уставилась на них, а затем на её лице вспыхнуло понимание.

— Погодите минуточку! Вы не можете этого делать! Эти комнаты используются! — она принялась отчаянно нажимать кнопку на столе. — Охрана! Охрана!

На её зов, однако, ответила не охрана, а пара красавиц, ворвавшихся в двойные стеклянные двери. Они обе были само определение элегантности, само воплощение изящества. И обе они в настоящий момент излучали тот тип ярости, которую могла понять лишь другая женщина.

Консьерж бросила единственный взгляд на идентичные выражения гнева на их лицах, и её злость немедленно превратилась в ужас.

— Ч-что я могу для вас сделать, леди? — запнувшись, спросила она, когда девушки приблизились.

На лице Акено возникла её обычная приятная улыбка, но то, как в её глазах мерцала молния, подразумевало, что ситуация далека от приятной.

— Я так понимаю, что у всех отелей есть некие журналы регистрации. Мы хотели бы взглянуть на этот журнал.

— Б-боюсь, я не могу этого позволить — пискнула работница. — П-политика компании — сохранять личности наших клиентов к-конфиденциальными.

Черноволосая красотка повернулась к своей компаньонке, положив руку на щеку. Улыбка на её губах просто-таки навевала жуть.

— Ой, надо же, Райнаре-сан. Ты это слышала? Эта милая женщина говорит, что не может нам помочь.

Улыбка бывшей Падшей соответствовала по эффекту той, что демонстрировала дьяволица.

— Это печально, не правда ли, Химеджима-сан? И это после того, как мы пытались решить дело мирно. Не важно. Сделаем по моему.

Тонкая рука опустилась на стол приёмной и надавила. На дубовой поверхности немедленно возникла паутина трещин, а затем последовал скрип опор, приближающихся к своему пределу. Стол продержался ещё пару секунд, прежде чем развалиться на части, разлетевшись щепками и кусками дерева.

Консьерж уставилась на обломки того, что было её рабочим местом, и понимаемо запаниковала.

— А, нафиг! Мне не платят столько, чтобы сдерживать оскорблённых подружек! — она достала из обломков толстую книгу. — Вот! Забирайте! Только меня не убивайте! Я всего второй день на этой работе!

Акено выхватила книгу из рук женщины и принялась её стремительно перелистывать. Райнаре, игнорируя устроенное ей разрушение, поспешила заглянуть через плечо.

— Давай! Давай уже! Какая комната?

— Да погоди ты! Я ищу! — дьяволица добралась до конца журнала, нахмурилась, а затем принялась листать с начала. — Погодите! Их здесь нет!

— Должно быть, воспользовались фальшивыми именами — предположила Райнаре.

— Хорошая мысль! — воскликнула Акено, и приняла хищный вид. — Хохохо, когда это ты стала такой хитрой, Бучо?

Послышались негромкие шаги, а затем появилась работница отеля, одетая в откровенную униформу. Она остановилась наверху лестницы и в полной растерянности глянула вниз, в лобби.

— Юри-сан! Юри-сан! Там странные люди в странных костюмах выбивают двери! И выгоняют клиентов! — женщина замешкалась, увидев, что её подруга беспомощно сидит за своим разломанным на части столом. — Да что за день сегодня такой?

Это должно было быть риторическим вопросом, но судьба решила всё равно ответить на него, послав через стеклянные двери отеля парня.

— О, нет! — выдохнул Иссей, ухвативший последние слова работницы. — Они уже начали! Идём, народ! Мы должны остановить их, пока не поздно!

Извращенец немедленно бросился вверх по лестнице, но помедлил перед скудно одетой женщиной наверху.

— Мне нравятся ваши сиськи, мисс — вежливо произнёс он ошарашенной женщине, а затем проследовал в коридор за её спиной. — Не беспокойся, Арисато-сан! Я не позволю им встать между тобой и твоими сиськами!

Его двое союзниц следовали за ним по пятам. Одна выглядела столь же решительно, как и он; другая, однако, яростно краснела, следуя по ступенькам.

— В Пятьдесят Оттенков Нефилима двое главных героев были во множестве разных позиций — застенчиво пробормотала Асия. — Может, удастся увидеть нечто подобное?..

Бывшая монашка едва успела исчезнуть за углом, когда двери в лобби снова распахнулись, пропуская стройную фигуру в наряде экзорциста. Взгляд Ирины неуверенно окинул окрестности; выражение её лица колебалось между пристыженным и возбуждённым.

— Как представительница Церкви, я не должна быть здесь... Это неприлично... Это... Это аморально! — щёки девушки стремительно побагровели. — Но... Но если Исе сделает мне здесь предложение, не думаю, что смогу сдержаться!

Размытая чёрная фигура пролетела мимо неё. Она промчалась по ступенькам, перепрыгивая сразу по две. Единственным, что определяло её как более-менее гуманоидную, были слова, которые она повторяла снова и снова, словно мантру.

— Метатрон-сама! Метатрон-сама! Метатрон-сама!

Пятеро рыцарей, неспешно следовавших за этой фигурой, помедлили, осматривая творящийся хаос. Один из них слегка усмехнулся при виде этой сцены. Адельмар вопросительно поднял бровь.

— Что тебя так развеселило, Зигмунд?

Младший рыцарь повернулся к старшему.

— Ничего особенного, Брат-Кастеллян. Просто приблудная мысль.

— Ну так поделись ей.

Зигмунд кивнул и отстранённо почесал шрам, уродовавший приятное без того лицо.

— Мы же Рыцари Креста, не так ли? Чемпионы Человечества. Защитники Веры. Почитаемые нашими братьями Храмовниками и Госпитальерами как образцы воинской доблести.

Его товарищи согласно кивнули.

— И вот мы здесь, в лобби любовного отеля, расследуем любовную жизнь двух подростков.

Воин снова повернулся к своему командиру.

— Думаю, дальше от описания работы просто некуда.

Губы старшего паладина вздрогнули.

— У этой ситуации нет достаточной серьёзности, верно?

Даже Тарейн издал фыркающий звук, который мог бы сойти за смех.

— Принесли клятву защищать Нефилима в жизни и смерти. Увидели, как его поимеют.

Рыцарь наклонил голову.

— А что, нормально.

* * *

Где-то в углу лобби, скрывшись от взглядов за рядом растений в горшках, две фигуры с одинаковыми выражениями лиц наблюдали за происходящим.

— Знаешь, — наконец, синеволосый повернулся к рыжеволосой — временами ты можешь быть настоящей злодейкой.

Довольная высокомерная усмешка, появившаяся на лице Риас, говорила, что это изначально и было её планом.

— Разумеется — прямо ответила девушка. — Я же дьявол, в конце концов.

Глава 21

Как сказала Сона, предваряющая Собрание Молодых Дьяволов церемония всегда была грандиозна. Однако ему и в голову не приходило, насколько, и это при том, что он считал себя относительно неплохо знакомым с утончённостью и роскошью благодаря своим отношениям с Митсуру.

Коридор, в котором он сейчас стоял, находился в усадьбе, пожертвованной городу главой богатой семьи, чьё имя оказалось утеряно в истории. Дьяволы воспользовались им как местом для собрания, так же как люди используют для подобных целей площади или стадионы. Кому бы прежде не принадлежало это поместье, оно было грандиозно, и проводимое в нём мероприятие подчёркивало величие и роскошь.

Золотой свет сиял с хрустальных люстр, висящих на тонких цепях из изукрашенного серебра. Свет был неярким, но тёплым, и создаваемая атмосфера обеспечивала и место под светом для тех, кто его хотел, и уединённые места для тех, кто желал побеседовать приватно.

И были толпы народа. Огромное количество народа. Девушки в причудливых платьях проплывали мимо накрытых экзотическими деликатесами столов. Высокие парни в идеально подогнанных костюмах царственно шествовали мимо мозаичных окон, полуукрытых полотнами тонкого шёлка. Наследники гордых, но бедных семей свободно общались с потомками глав Столпов, надеясь обзавестись связями среди сливок аристократии. Вероятно, это было лучшим шансом для них заработать имя для себя и своих кланов, и большинство из них ни за что не упустило бы этой возможности. Для тех же, кому повезло родиться в могущественной семье, это было идеальной возможностью заложить основы собственной свиты. Выбор кандидатов был огромным, и они не соберутся в таких количествах до Собрания в следующем году.

Однако при всём величии мероприятия, при всей викторианской утончённости, украшающей стены усадьбы, это не меняло того факта, что заполняющие её залы остаются подростками в переходный период. Воистину, фрагменты неловких разговоров, и нервное хихиканье, что он улавливал, проходя мимо, ничем не выделялись бы на обычном школьном бале.

Подростковая неловкость, похоже, была выше таких простых вещей, как вид и раса.

Сам он, однако, был защищён и от упомянутой неловкости, и от нежеланного внимания. Это обеспечивала простая, лишённая украшений маска, прикрывающая его лицо.

Прежде чем Собрание Молодых Дьяволов началось, Сайзекс внёс изменения в некоторые части этого события. Перед церемонией награждения, которая была главным событием, проходил бал-маскарад. Участники могли свободно выбирать маски и украшать их как угодно. Лидер фракции объяснил, когда его об этом спросили, что это добавит в атмосферу ауру загадочности, но он был уверен, что в этом есть и более приземлённый мотив. Риас наверняка сообщила своему брату о его неприязни к посещению подобных празднований, особенно к толпам и вниманию. Решение Сайзекса эффективно разрешало обе проблемы; он мог ходить среди беседующих дьяволов, не привлекая внимания, что его вполне устраивало. Он был здесь для того, чтобы поддержать Риас и её свиту, а не чтобы самому стать центром предложений участия в свите.

Наследники и наследницы восприняли предложение без жалоб. Скорее даже наоборот, предложение Сайзекса оказалось воспринято с неожиданным энтузиазмом. Определённо, аспект загадочности оказался для участников соблазном, которому невозможно противостоять. Он прошёл мимо парней, носящих золотые маски, украшенные сияющими драгоценностями, и отступил в сторону, пропуская девушек, скрывающих свои лица за покровами, украшенными перьями ярких цветов. Некоторые даже изображали на лбу своих масок семейные гербы, что напрочь рушило весь смысл скрытия лиц.

Дьяволы. Ему было не понять такого желания показушничать.

Особо помпезная маска на секунду захватила его внимание и отвлекла, так что он потерял обзор перед собой. Насколько именно — дал знать вырвавшийся у него возглас, когда он столкнулся с кем-то. На его губах уже повисли слова извинения, когда заговорил дьявол, с которым он столкнулся.

— Прочь с моей дороги, мелюзга.

Лицо парня можно было бы назвать приятным — при других обстоятельствах. Его внешность можно было примерно описать как "залихватски привлекательную". Татуировки на его щеках создавали тот самый хулиганский шарм, за которым впечатлительные девчонки могут половину жизни гоняться, чтобы потом вторую половину сожалеть. Он был довольно высоким, не настолько, чтобы считаться дылдой, но как раз настолько, чтобы подчёркивать впечатление. Соедините всё это, и получите парня, который может комфортно идти по жизни, пользуясь одной внешностью.

Всё портила гримаса.

Презрительный изгиб губ дьявола. Глумливая высокомерная усмешка, словно закрывающая собой всё, что было привлекательного на его лице. Ему была знакома такая усмешка, как и сопровождающий её взгляд. Это был взгляд того, кто большую часть жизни смотрел на других свысока. Это был взгляд того, кто привык считать себя лучше других, независимо от того, так это или нет. Это был взгляд забияки, и сейчас этот взгляд был направлен на него.

— Ты вообще знаешь, кого толкнул?

Он не знал, и если судить по враждебности в голосе, и не хотел знать. Как ни печально, эта информация была всучена ему насильно, когда дьявол снова заговорил.

— Я Зефирдор Гласия-Лаболас, наследник клана Гласия-Лаболас, и ты только что испортил мой костюм.

Он собирался заметить, что выглядящий дорогим наряд парня ничуть не стал выглядеть хуже, когда вспомнил это имя. Немного раньше той же ночью на этаже, где проходил бал, возникла шумиха. Он там не был и не видел, но по слухам дьявол по имени Зефирдор оскорбил другого наследника, и они едва не подрались, прежде чем вмешался другой дьявол и остановил их. Дальше, как он слышал, конфронтация скверно закончилась для наследника Гласия-Лаболас, до такой степени, что хулиган был вынужден пристыженно отступить перед рядами сверстников. Хотя информация, которой он владел, и была скудной, этого немногого было достаточно, чтобы объяснить враждебность, с которой к нему отнеслись. Забияки, когда сталкиваются с оппонентом, который им не уступает, зачастую выискивают более слабых жертв, над которыми можно поглумиться. Словно подтверждая это, его фигуру неожиданно прикрыли две угрожающие тени.

Быстрый взгляд через плечо сообщил то, что он и так уже знал. Позади появились пара парней-дьяволов, носящих те же семейные гербы, что носил на груди Зефирдор. То, как оба парня ухмылялись, глядя на него, разминая кулаки, ясно давало понять, что простыми словами ситуацию уже не разрешить.

Невероятно шаблонная ситуация.

Зефирдор в то же время осматривал его с нескрываемым презрением.

— Мусор вроде тебя загрязняет столь славное мероприятие, как это. Стыд и позор. Низшие семьи всегда ехали на подоле Сланов Столпов, и так будет всегда. А теперь ещё и людей ввели, добавляя хлопот тем, кто выше и лучше. Все эти низшие кланы с их лакеями-полукровками бросают вызов статус-кво. (Давыдов: чистокровный Слизеринец...) — Дьявол с отвращением глянул на гладкую, лишённую украшений маску на его лице, а затем презрительно усмехнулся, глянув на простой костюм, который подобрала ему Риас. — И судя по наряду, в котором ты решил посетить это мероприятие, ты явно принадлежишь к такому клану. Скажи мне, какую часть своих владений твоей семье пришлось продать, чтобы позволить себе этот костюм?

Краем глаза он заметил собирающуюся толпу. Он обратил внимание, что большинство направленных на него взглядов были сочувственными, но никто не сочувствовал достаточно, чтобы заступиться за него. И, как зачастую бывает с забияками, собравшаяся толпа добавила Зефирдору самоуверенности, чтобы продолжить.

— Но моя семья известна состраданием и сочувствием к низшим существам. Я прощу эту обиду, — наследник Столпа предвкушающе посмотрел на него — если ты признаешь тут передо всеми, что семьи полукровок вроде твоей ниже истинных чистокровных кланов. Я даже не стану требовать компенсацию за урон моему костюму. Всё равно не то, чтобы твоя жалкая семья могла это оплатить.

Если забияка ожидал от него гнева, то дьявол будет огорчён. Оскорбления и едва прикрытые угрозы никогда не вызывали у него реакции в старом мире, и сейчас это не изменится. Притворное сочувствие испарилось с лица Зефирдора, когда единственным ответом, который он получил, оказалось каменное безмолвие.

— Ты глухой? — рявкнул хулиган. — Признай, что ты стоишь ниже меня, или я заставлю!

А вот эту угрозу он уже мог воспринимать всерьёз. Впрочем, от ответа он всё равно воздержался. Призванная Персона с лёгкостью запугала бы забияку, но это означало раскрыться в ситуации, где он предпочёл бы сохранить свою личность в тайне. Он был здесь чтобы поддержать Риас и её свиту, не для того, чтобы уводить внимание от них. С другой стороны, терпеть поток оскорблений как-то не очень высоко стояло в его рейтинге "что стоит делать".

Защититься, но раскрыться. Сохранить маскировку, но в ситуации неловкой. Ни то, ни другое не слишком привлекательная перспектива...

В конечном итоге Зефирдор выбрал за него, когда дьявол и его последователи принялись окружать его с трёх сторон.

— Низкорождённая шваль вроде тебя должна знать своё место — лицо хулигана было исполнено презрения. — Оскверняете нашу расу своей низшей кровью. Ещё недавно грязным полукровкам не давали возможности соприкасаться с благородными. Но сочувствующие вроде Сайзекса добились того, чтобы низшие семьи имели право голоса, хотя не должны бы. Я заставлю тебя запомнить, как было в славные прошлые времена, когда высшие правили потому, что они высшие, и низшие знали, что они низшие! Я всех вас заставлю запомнить!

Он собрался, понимая, что сейчас начнётся реальная конфронтация. Сила сгустилась в его разуме, и призыв, отправленный в Море Душ, получил ответ от сущности, медленно поднимающейся из его бездонных глубин. Имя воплощения втекло в его сознание. Слово, что даст ему форму и укоренит в реальности, зависло на кончике его языка.

— Да ладно, Зефирдор — новый голос заставил и его, и забияк обернуться. — Сегодня такое очаровательное событие. Тебе не стыдно его портить? (Давыдов: и тут появился сам Салазар Слизерин...)

Райзер Фенекс царственно шёл через толпу, его свита из одних девушек преданно следовала за ним. Старший парень в его безупречном костюме выглядел величественно, и все следовавшие за ним девушки носили изысканные платья, подчёркивающие их природную красоту.

Он задался было вопросом, почему здесь этот бывший враг, когда Райзер встал между ним и зыркающим исподлобья Зефирдором. Последователи дьявола сделали то же, создав круг ограждения, разделяющий его и его обидчиков.

Он был рад, что маска скрывала его лицо. Удивление на его лице, должно быть, было бы занятным зрелищем.

Зефирдор и его приспешники отступили на шаг, обнаружив такое развитие событий.

— Фенекс — фыркнул хулиган. — Я думал, у тебя будет кишка тонка показать после того, как тебя так основательно поимела та девчонка Гремори.

На татуированном лице забияки, когда он бросил взгляд на свиту Райзера, были наравне неприязнь и зависть.

— И что ты собираешься делать? Опять спрячешься за спинами своих девок?

То, что Райзер не ответил оскорблением, было свидетельством его благородного воспитания. Вместо этого старший парень просто улыбнулся.

— Качество мужчины показывает то, кем он себя окружает. Я решил окружить себя прекрасными девами. Ты решил окружить себя уродливыми амбалами, все из которых — мужчины. Что это говорит о тебе? И, что важнее, что это говорит о твоих увлечениях?

Уголки его рта вздрогнули. Из всех оскорблений, что ему доводилось слышать, это было одним из лучших. Определённо, Зефирдор подумал так же, поскольку его лицо в настоящий момент меняло цвета. Хулиган отвёл кулак, несомненно намереваясь ударить.

— Райзер, ублюдок...

Его оппонент поймал его руку за запястье за время, что нормальному человеку понадобилось бы, чтобы моргнуть.

— Серьёзно, Зеф? — хищная ухмылка, растянувшаяся на лице наследника Фенекс, намекала на многое, и всё из этого — неприятные вещи. — Ты действительно собираешься устроить здесь сцену? После основательного пережёвывания, которое тебе уже устроил Сайраорг? Сегодня явно не твой день.

Зефирдор фыркнул и попытался освободить свою руку. Однако вместо того, чтобы освободиться, хулиган обнаружил, что его тянет обратно, когда Райзер потянул на себя. Блондин был на голову выше своего соперника, и воспользовался этим к своему преимуществу, нависнув над более низким дьяволом в угрожающей и запугивающей манере.

— Не позорься ещё больше, чем уже.

Мягкость в голосе аристократа делала эту фразу ещё более угрожающей.

Зефирдор пытался оставаться непокорным, но с крепко сжатой в хватке оппонента рукой эта попытка и не могла не окончиться провалом. Наконец, забияка отвернулся, и Райзер воспринял это как признание поражения. Дьявол-блондин отпустил руку, и Зефирдор освободился.

— Это ещё не всё, Фенекс — произнёс хулиган, отступая вместе со своими лакеями. — Это далеко не конец.

К тому времени Райзер наконец повернулся к нему спиной, сопровождая этот жест безразличия соответствующими словами.

— Ой, Зеф. Да с тобой и начала-то не было.

Взгляд, что Зефирдор послал своему оппоненту, был исполнен бессильной ненависти. С последним злобным взглядом забияка исчез в толпе, и напряжённая прежде атмосфера вновь стала расслабленной. Неловкость, впрочем, оставалась, хотя скорее с его стороны, чем с их. Из-за маски, скрывающей его лицо, они не знали, кто он такой, но он-то знал, кто они.

К счастью, Райзер решил эту проблему, заговорив первым.

— Заранее прошу прощения за поведение моего коллеги-наследника Столпа — кивнул ему дьявол. — Иногда персоны вроде него выражают худшие стороны нашего общества.

Была в этой ситуации ирония, которую он не мог выразить — так что и не стал пытаться.

— Благодарю — сказал он, совершенно искренне.

Райзер, однако, продолжал смотреть на него с нескрываемым интересом.

— Могу я вам чем-то помочь? — добавил он, когда молчание несколько подзатянулось.

Это, кажется, оторвало аристократа от его мыслей.

— Прошу прощения. Вы просто напомнили мне одного знакомого — Райзер задумчиво постучал пальцем себе по подбородку. — Но, возможно, вы можете помочь мне с этим? Скажите, вы не видели где-то здесь синеволосого парня примерно вашего возраста и роста? Я слышал, что он посетит это мероприятие, и всю ночь его ищу.

Он напрягся, подозревая, что знает причину просьбы бывшего врага.

— Это он победил меня в моей Игре Рейтинга с Риас — первая же фраза Райзера подтвердила его подозрения. Вторая, однако, оказалась изрядной неожиданностью. — Я хочу перед ним извиниться.

Он излучал недоверие ощутимыми волнами. Дьявол заметил это и понимающе кивнул.

— Сложно поверить, не так ли? Но, хорошенько всё обдумав, я осознал, что был несколько... — Райзер помедлил, явно испытвая сложности с подбором слова. — Эм...

— Мудаком — услужливо подсказала одна из последовательниц аристократа. Определёно, его маскировка ещё работала, поскольку Юнабелла подмигнула ему, когда он бросил на неё взгляд.

Лицо Райзера неприязненно поморщилось, но он не отрицал слов своей Королевы.

— Да... Именно это слово... Я был несколько... мудаковат во время Игры Рейтинга, и хотел бы извиниться за своё недостойное поведение. Я уже извинился перед Риас за своё отношение к ней, и она была столь любезна, что приняла мои извинения. Я надеялся, что у меня будет возможность сделать то же перед её Ладьёй, который, как я теперь знаю, был Нефилимом, — на статном облике блондина мелькнуло искреннее сожаление — но теперь, похоже, у меня не будет такой возможности.

Он не видел в тоне патриция никакой фальши. Раскаянье было честным, и сожаление — искренним. Возможно, именно это заставило его сказать то, что он сказал.

— Уверен, что если бы тот, кого вы ищете, был здесь, он бы принял ваше извинение и поправил своё мнение о вас.

Райзер с надеждой посмотрел на него.

— Вы так думаете?

Он кивнул.

— Я знаю.

На лицо дьявола возвратилась доля былой уверенности.

— Благодарю за поддержку — признательно произнёс аристократ, и вновь принялся его изучать. — О, но где мои манеры? Вы знаете, кто я, но я вас не знаю. Пожалуйста. Из какого вы клана?

А вот этого вопроса он не ожидал. Он отчаянно напряг мозги в поисках ответа, который будет выглядеть убедительно, но в то же время сохранит его прикрытие. Решением стал "выстрел в небо", слабая надежда, что в этом мире есть аналоги и других его Персон.

— Элигор.

Лицо Райзера озарилось.

— А, да. Славное семейство Элигор. Фауст Элигор был одним из самых рьяных сторонников и друзей моего отца.

К его удивлению, дьявол положил руку на его плечо и слегка сжал.

— Прискорбно, что наши соперники не оказывают должного уважения вашему семейству, но я совершенно уверен, что придёт время, когда наше правительство наделит вас заслуженным правом называться одним из кланов Столпов.

Он понятия не имел, что пытался ему сказать Райзер, но решил, что лучше всего будет согласиться.

— Да. Благодарю вас.

Должно быть, доля его неуверенности оказалась замечена, поскольку привлекательное лицо патриция нахмурилось.

— Но если я правильно помню, у Лорда Элигор три дочери, но нет сыновей — Райзер скептически посмотрел на него. — Возможно, дальний родственник?

Этот новый вопрос заставил его колебаться и хвататься за соломинку, пока не сумел придумать хоть что-то.

— Лорду Элигор... не нравится, когда я выхожу на публику?

К его неизмеримому облегчению, Райзер, похоже, принял это объяснение. Собственно даже, дьявол кивнул с искренней симпатией.

— Полностью понимаю. Как младшего из трёх братьев, мои родители чрезмерно опекали меня, когда я был маленьким.

Дьявол наклонился ближе, и он был вынужден сдерживать естественный инстинкт отшатнуться.

— Только между нами, моя мать не позволяла мне спать в своей постели, пока мне не исполнилось девять.

Это... Это было куда больше информации, чем он хотел бы знать.

— Но я уверен, что потому вы и здесь — улыбнулся ему Райзер. — Соревнования и Игры Рейтинга в следующие несколько дней предоставят множество возможностей показать, кто чего стоит. Собственно... — дьявол оценивающе глянул на него — ...если сможете себя показать, пожалуйста подумайте о том, чтобы стать Слоном под моим лидерством. Я, видите ли, только что освободил свою сестру от этого поста по её личной просьбе, и мой отец наряду с некоторыми другими, чьи советы я ценю, порекомендовали разнообразить мою свиту в плане пола.

Нечасто он терял дар речи, но то был как раз такой случай. Райзер, однако, понял его ошарашенное молчание неправильно, и в блаженном незнании продолжил.

— Я понимаю, что как наследник семьи вы, несомненно, хотите начать собирать собственную поддержку и сторонников. Однако стоит отметить, что есть свои преимущества и в том, чтобы начать своё путешествие, следуя за другим. Так приобретается ценный опыт и представление о том, что требуется для успешного лидера, и как стать таковым. В то же время ваше участие в моей группе скрепит альянс Фенекс-Элигор, сделав его нерушимым. Две птички одним камнем.

Воцарившееся молчание было наполнено ожиданиями, и он был вынужден его нарушить.

— Я подумаю об этом — наконец, сумел произнести он.

Его бывший враг, похоже, был удовлетворён, хотя это и не было определённым ответом.

— Пожалуйста, подумайте — вежливо произнёс Райзер. — Однако, боюсь, я вынужден закончить эту беседу. Я должен выполнить свою роль как представитель клана Фенекс, а ночь почти закончена. Желаю удачи в завтрашних состязаниях, и искренне надеюсь на успех в завоевании славы во имя своей семьи.

Дьявол протянул руку. Он секунду помедлил, а затем пожал её. Короткий кивок, и парень исчез среди рассеивающейся толпы. Миг спустя за ним последовала и свита; некоторые из них весело помахали ему напоследок, прежде чем отправиться за своим мастером. Его ответом было неуверенное ответное помахивание, сопровождающееся подобному удару дубины осознанию того, что только что произошло.

Эм... Райзер только что предложил ему позицию в свите?

Он ещё только начал задумываться о тонкостях этого вопроса, когда заметил знакомую фигуру, движущуюся у края зала. Сомнения, словно окутывающие её лицо, были непривычным для него зрелищем. Нерешительность, источаемую её фигурой, было неприятно ощущать. Он видел, как она поздоровалась с несколькими дьяволами, подошедшими, чтобы поздравить её, но они не заметили того, что заметил он. Радушная улыбка на её лице лишь ограждала от тех, кто видел лишь поверхностное. В каком-то смысле эта улыбка была лучшей маскировкой, чем та, которой могла служить его маска.

Он смотрел, как она изящно рассталась с последним благожелателем, а затем с тем же отработанным изяществом отделилась от окружающих бесед. Её путь привёл её к лишённой украшений двери, и после многозначительной паузы она исчезла за ней, оставив празднование в честь достижения без той, в честь кого оно проводилось.

На миг неуверенность остановила его шаги. Инстинктивное желание не ввязываться в чужие дела пронеслось в его разуме мимолётным отзвуком. Он обнаружил, что смущён. Смущён тем, что чувство, что прежде было надёжной стеной, предотвращающей его вмешательство в жизни и события этого мира, превратилось в слабый отзвук на ветру.

И поэтому когда она вышла в дверь, он последовал за ней.

* * *

Он нашёл её одинокой рядом во дворе, укрытой за рядом искусственных растений. На какой-то момент он задержался поодаль, не уверенный, стоит ли вторгаться в момент нерешительности который она определённо не хотела, чтобы он видел. Затем он увидел, как дрожат её плечи, и все сомнения немедленно исчезли.

Риас напряглась, когда услышала, как он приближается, и вытерла глаза, прежде чем повернуться к нему.

— Уже пора? Я думала, что церемония не начнётся ещё как минимум час.

Он заметил следы слёз, которые она не смогла полностью стереть, и сделал вид, что не заметил.

— Ещё нет.

Дьяволица бросила озабоченный взгляд на дверь, из которой только что вышла.

— Должно быть, я устроила сцену. Мне стоит вернуться, а то начнут задавать вопросы.

Он терпеливо взглянул ей в глаза.

— Если ты вернёшься в таком виде, они только будут задавать ещё больше вопросов.

Риас опустила взгляд и что-то едва слышно пробормотала — так тихо, что ему пришлось напрячься, чтобы расслышать.

— Я этого не заслуживаю — тихо произнесла она, а затем повторила твёрже. — Я этого не заслуживаю.

Он знал, о чём она, но решил, что в такой ситуации разумно спросить всё равно.

— Чего не заслуживаешь?

Риас бросила на него взгляд, и беспокойство в её глазах напомнило ему о другой рыжей, испытывающей собственные сложности, не так давно.

— Всё это. Слава. Признание. Всё это не моё.

Он кивнул в сторону здания.

— Они так не думают.

— Они не понимают — прошептала девушка. — Я ничего не сделала, чтобы остановить дракона. Это всё сделала моя свита. Акено, Иссей, Киба и остальные. Они его остановили. Они остановили его, будучи всем, чем я от них хотела. Отвага. Храбрость. Самоотверженность. А я ничего не могла сделать, чтобы им помочь.

— Ты была заморожена дыханием дракона. Это не твоя вина.

Риас покачала головой.

— Я должна была это предвидеть. Я должна была подготовиться. Это то, что ожидается от хорошего мастера. Но я не смогла, и моя свита пострадала из-за этого. В Игре Рейтинга с Райзером было то же самое. Как только я вижу, как их ранят, я застываю. У меня внутри всё замирает. Я не смогла ничего сделать. Ни в Игре Рейтинга. Ни во время мирной конференции. Всё, что я могла делать, это смотреть, когда те, кого я должна была защищать, вместо этого защищают меня. И это не всё. Это изначально была моя вина.

Он был не готов к внезапно прорезавшейся в голосе девушке вине, и не готов к стыду на её лице. Потому и не ответил сразу, когда она заговорила вновь.

— Я хотела победить дракона не потому, что это поможет мирной конференции, а потому, что хотела признания. Я хотела победы над ним не потому, то мне было дело до альянса, а потому, что это показало бы другим, на что я способна. Я хотела победить его из-за своего эгоизма, и этот эгоизм едва не погубил тех, о ком я забочусь.

Молчание затянулось; на лице девушки появилась кривая полуулыбка.

— Всю мою жизнь во мне сомневались. Окружающие видели во мне сестру текущего Люцифера, а не меня. Они думали обо мне, как о ком-то, кто родился в рубашке, и что самое худшее, они в общем-то не ошибались. Когда все отправлялись в мир и зарабатывали свои свиты, мне мою подали на тарелочке. Акено, Конеко, Гаспер. Я всегда буду благодарна моему брату за то, что дал мне эти фигуры, но это оставило клеймо, которое никогда не исчезнет. То, что говорили за моей спиной... я знаю, что не следовало обращать внимания на это, но просто не могу. Я просто хочу доказать, что они ошибаются. Это всё, чего я когда-либо хотела. Остановить дракона... это было моим шансом. Я могла бы показать всем, кто во мне сомневался, как они ошибались. Я хотела, чтобы все увидели, что я — это я, а немаленькая девочка, стоящая в тени своего брата. Я наконец смогла бы показать себя.

— Но ты его остановила — заметил он. — Ты справилась.

— Я справилась, потому что моя свита была сильна, а не я. Они помогали друг другу, когда я могла лишь смотреть. Они нашли силы продолжать, когда я могла лишь молить о помощи.

Ему было нечего сказать на это, поскольку кроме самоуничижения в этом было и зерно истины. Риас приняла его отсутствие слов за согласие, в то время как согласие было далеко от его мыслей.

— Может, они и правы в том, что говорили обо мне — пробормотала девушка. — Я знаю, что не заслуживаю награды или признания за убиение дракона. Но может быть... Может быть я не заслуживаю и их. Все мои фигуры по своему сильны, но пока что всё, что я делала, это расточительно использовала их силу, и едва не потеряла их. Они заслуживают лучшего мастера, чем я. Кого-то, кто сможет использовать весь их потенциал, а не того, кого парализует нерешительность, как только что-то идёт не по плану. Кого-то, на кого они смогут положиться, а не кого-то, кто полагается на них. Кого-то, кто сможет действительно возглавлять их, и не будет нуждаться в спасении, как невинная девица, чуть что-то пошло не так. Кого-то... Кого-то, кто не я.

Какую-то секунду он думал, как ответить. Утешения других никогда не были его сильной стороной. Но как он попытался с Асией и Акено, так же попытался и сейчас.

— В моём мире была девушка, которой я восхищался — медленно, почти нерешительно начал он. — Она была нашим лидером, когда мы начинали исследовать Башню, и она всё ещё была нашим лидером, когда мы взошли на вершину, чтобы сразиться с Никс.

Риас повернулась к нему, толика её сомнений исчезла, когда она вслушалась в то, как он открывает прошлое, которое он не ожидал, что когда-либо кому-то откроет.

— Я никогда не видел, чтобы она колебалась в сражениях с Тенями, даже когда мы были окружены со всех сторон. Ни разу я не слышал, чтобы её голос дрожал, даже когда ситуация была мрачнее некуда. Она всегда была спокойна. Собранна. Холодная голова до такой степени, словно вместо крови у неё лёд. В моих глазах, она была идеальным лидером, и никто другой даже близко сравниться не мог.

Риас опустила взгляд и прикусила губу. Он слегка улыбнулся, ибо его история ещё не была окончена.

— Но затем, по мере того, как мы сближались, я постепенно понял, что моё изначальное впечатление о ней было ошибочным. о мере того, как мы лучше узнавали друг друга, я начал понимать, что она не отличалась от тебя или меня. У неё были свои сложности. Она боялась своих способностей возглавлять. Она боялась, что её решения повредят нам, так же, как ты сейчас боишься принимаемых тобой решений. И однажды, когда всё вокруг неё разваливалось, она была парализована той же нерешительностью, настолько, что была готова отказаться от того. что ценила выше всего, чтобы удовлетворить своих критиков. Она рассказала мне это после того, как я помог ей преодолеть этот кризис. Как каждый раз, когда она выглядела спокойной и собранной перед лицом непосильной угрозы, она на самом деле боялась так же, как все мы. Как каждый раз, когда принимала решение, она приходила к нему лишь через сводящий с ума процесс раздумий, правильное ли это решение. Сложившийся у меня её образ как безупречного лидера был разрушен. Исчез навсегда. Вместо этого я понял, что она не лучше и не хуже остальных нас, а подчёркнутая выдержка, которую я считал её естественной чертой, существовала лишь потому, что ей хорошо удавалось скрывать слёзы ото всех.

Его единственная слушательница вперила в него пристальный взгляд, когда он закончил, и выскользнувший вопрос был тем, который он ожидал от неё.

— И что ты о ней думал, когда она рассказала тебе всё это?

Он взглянул ей в глаза, глядя столь ясно и прямо, что его следующие слова нельзя было понять превратно.

— Я стал восхищаться ей ещё больше.

Лёгкая улыбка возникла на лице дьяволицы, и столь же быстро исчезла.

— Эта девушка, — осторожно, словно опасаясь его ответа, произнесла Риас — она, должно быть, была куда лучшим лидером, чем я.

Недавно он мог бы согласиться. Но это было тогда, когда он не знал их так, как знал сейчас, и когда его разум был ещё затуманен эмоцией, которую он сейчас начал принимать.

— Нет — произнёс он словно вечность спустя. — Просто другой.

Краем глаза он заметил, как выражение лица Риас изменилось. В её взгляде, направленном на него, была некая надежда, нечто столь прочувствованное, что он не мог бы этого отвергнуть, даже если бы попытался.

Так что он не протестовал, когда она взяла его за руку, и когда она сжала его ладонь, он ответил тем же.

* * *

Рассвет дня, когда должны были начаться состязания, был ранним и ярким. Для тех, чьи Игры Рейтинга были назначены на ближайшее будущее, ожидание было мучительно и исполнено нетерпения и напряжённости. Для некоторых других, отобранных особо, ожидание было связано с нахождением в обособленном, укрытом от главного события и любопытных глаз, помещении. Здесь зглавным врагом была скука а не страх, и когда минуты начали растягиваться в часы, один из собравшихся не смог сдержаться от того, чтобы озвучить своё раздражение.

— Есть идеи о том, почему нас сюда притащили? — спросил Сайраорг Баэл двух дьяволов, стоящих напротив него. Риас и Сона покачали головами.

— Я как раз смотрела, кто будет моим оппонентом в моей Игре Рейтинга, когда меня прервали — заметила последняя, поправляя очки.

— Как и я — учтиво произнёс Сайраорг. — Жаль, честно говоря. Я надеялся, что заполучу Зефирдора.

Девушки понимающе переглянулись.

— Не думаешь, что уже всё ему объяснил? — спросила Риас. Её тон, впрочем, подразумевал, что она так не считает.

Дьявол-мужчина пожал широкими плечами.

— Кому-то вроде него можно всё чётко объяснить, и он всё равно не поймёт. Я полностью уверен, что он бросит мне личный вызов, прежде чем всё это закончится. Но я только за — парень бросил взгляд на три другие свиты, устроившиеся в разным местах помещения. — Мои последователи могут использовать разминку перед основным событием.

Он слегка усмехнулся, а затем глянул на Риас.

— И как поживает моя любимая кузина? Я видел тебя на балу прошлой ночью, но, увы, моя встреча с Зефирдором помешала поздороваться.

— У меня всё прекрасно — улыбнулась в ответ Риас. — Благодарю за заботу, Сайраорг.

— Знаешь, я видел тебя сегодня и на соревновательной площадке. Правда, ты была слишком занята просматриванием толпы, чтобы заметить меня — парень проказливо подмигнул. — Надеялась, что кто-то особенный придёт тебя поддержать?

Девушка слегка покраснела, но всё равно кивнула.

— Вообще-то да.

Сайраорг скорчил гримасу.

— Это же не Райзер?

Улыбка Риас подросла.

— Нет.

Парень издал преувеличенный вздох облегчения.

— О, какое облегчение. Не думаю, что смог бы вытерпеть его самодовольство, если бы ты действительно повелась на него. Но с другой стороны, мне не стоит говорить о нём так плохо. Я слышал, что он всё-таки извинился перед тобой.

Риас снова кивнула.

— Да, так и есть.

Её родственник одобрительно хмыкнул.

— Никогда не считал Райзера действительно скверной персоной. Заносчивый — да. Напыщенный — само собой. Заражённый раздутостью оценки собственной стоимости — несомненно. Но не плохой и точно не злой. Его свита не была бы так преданна ему, будь он таковым. И всё же, кто бы мог подумать? Как там люди говорят? Слоны полетели, что-то в этом роде?

— Когда свиньи полетят — поправила Сона.

Парень широко улыбнулся.

— Да, точно. Но признай, что зрелище летающих слонов куда лучше, чем то же самое со свиньями.

След веселья мелькнул на обычно бесстрастном лице Соны.

— Об этом можно поспорить.

— Тоже верно — задумчиво произнёс Сайаорг, а затем дёрнул головой в сторону двери напротив той, через которую их провели. — Хотя к тому времени, как мы получим ответ, почему нас сюда вызвали, слоны тоже могут эволюционировать и научиться летать.

Словно в ответ на его жалобу упомянутая дверь внезапно распахнулась, открыв нарядного и элегантного мужчину в униформе распорядителя турнира. На лице дьявола было искреннее сожаление, когда он вошёл в помещение, и его тон, когда он заговорил, был самим определением извиняющегося.

— Мне очень жаль, что вас заставили ждать так долго, но прошу понять, что всё это было организовано буквально в последнюю минуту. Сказать по правде, даже мы, распорядители, не знали до этого утра.

— Извинение принято — добродушно ответил Сайраорг. — А теперь, пожалуйста, объясните, почему мы здесь. Я бы предпочёл изучать состязания со всеми остальными.

— Разумеется — понимающе кивнул мужчина. — Но, полагаю, информация, что я вам сейчас сообщу, вас заинтересует, особенно учитывая, что она связана с самими состязаниями.

Трое дьяволов переглянулись.

— Пожалуйста, продолжайте — сказала за всех троих Риас.

— Те, кто отвечают за оценку результатов состязаний, решили организовать для всех вас персональный тест. Думайте об этом как об оценке ваших и ваших свит способностей. Разумеется, вам предоставят дополнительный день отдыха, чтобы подготовиться к вашим собственным Играм Рейтинга, и те, кто будут выбраны вашими оппонентами, тоже будут предупреждены заранее. Если вы всё же считаете, что принятие этого вызова повлияет на вашу способность участвовать в основных состязаниях, моё начальство желает проинформировать, что этот тест строго по желанию.

— И этот тест — скептически произнёс Сайраорг — предназначен только для нас? Больше никого?

Чиновник широко развёл руки, словно охватывая всех в помещении.

— Все в этой палате были отобраны сообразно таланту и потенциалу. Вы и ваши свиты — самые яркие и одарённые в своём поколении. Вы — будущие лидеры нашего общества, и сияющие образцы нашей расы. Естественно, что текущие лидеры желают испытать тех, кто в своё время займёт их место.

Сона слегка нахмурилась.

— Вы ещё не сказали нам, что это за состязание.

На лице распорядителя появилась извиняющаяся улыбка.

— Боюсь, этого сказать мне не позволено. Всё, что я могу сказать, это — чтобы одержать победу, вам нужно буде позвонить в колокол. Можете быть уверены, что будут и те, кто будет стремиться воспрепятствовать вам это сделать.

— Звучит достаточно прямолинейно — заметил Сайраорг.

— Так и есть — кивнул мужчина. — И ещё раз, моё начальство просит напомнить, что этот тест — строго по желанию. Если вы считаете, что он может помешать вашему выступлению в Играх Рейтинга, то можете воздержаться от участия в этой оценке. Можете быть уверены, отказ от этого вызова не повлияет негативно на вашу оценку, и те, кто будут оценивать ваши состязания, не станут хуже думать о вас, если вы откажетесь.

Трое дьяволов снова переглянулись. Их шанс ответить, однако, оказался утрачен, когда четвёртая фигура вышла из своего угла комнаты и присоединилась к ним.

— Моя свита и я принимаем любые вызовы лицом к лицу — произнесла Сиикавира Агарес, приблизившись. За ней ровными рядами стояли её последователи, строгие и молчаливые. — С этим мы поступим так же.

Сайраорг усмехнулся, отступая в сторону и пропуская её в круг.

— Это дерзко с твоей стороны, Сиика. Не думал, что в тебе есть авантюрность.

— Сайраорг — скованно произнесла девушка. — Я благодарю тебя за то, что выступил в мою защиту, когда Зефирдор стал ко мне приставать вчера. Однако я хочу напомнить, что я могла бы разобраться с ним и сама. И, пожалуйста, используй моё официальное имя и титул в следующий раз, когда обращаешься ко мне.

— Не знаю, — невинно улыбнулся парень — Сиикавига Агарес, Наследница Клана Агарес — это слишком длинно. Я предпочитаю "Сиика". Или, может, "Вира".

Девушка поправила выбившуюся прядь серебристых волос. Выражение её лица сохранялось всё то же, строгое неодобрение.

— Если ты считаешь это забавным, могу заверить, что это не так.

— Ой, да ладно, Сиика. Просто подшучивание между друзьями...

— Знакомыми, — поправила Сиикавира, как только Сайраорг закончил — не друзьями.

Повернувшись, она кивнула распорядителю, наблюдавшему за происходящим с лёгкой озабоченностью на лице.

— Моя свита и я готовы.

— Разумеется, мисс Агарес — произнёс мужчина, и открыл дверь, из которой вышел. — Пожалуйста, следуйте за мной по этому коридору.

Остальные проследили, как дьяволы с сопровождающими исчезли в коридоре. К тому времени, как они переключили внимание, к собранию присоединились ещё двое.

— Это была Сиикавира Агарес? — спросил Иссей.

— Во плоти — с усмешкой подтвердил Сайраорг.

— Она выглядит очень холодной персоной — заметил Пешка Риас.

— Так и есть, но это не совсем её вина. Её родители умерли, когда она была совсем маленькой, что оставило ответственность управления всем кланом на одной ней. Могу представить, что её детство очень отличалось от твоего или даже моего. Нет времени на детские занятия. Нужно заботиться обо всей семье, и в то же время заботиться об имени Агарес среди Кланов Столпов. Не могу винить её за холодность, когда эта холодность — то, что позволило ей удержаться в игре, в которую играют взрослые. Собственно, я даже восхищаюсь ей за это. В каком-то смысле она даже сильнее, чем я.

Асия моргнула, когда парень закончил объяснение.

— Но про вас говорят, что вы — сильнейший дьявол поколения.

Сайраорг добродушно глянул на неё.

— Бывают разные виды силы. У неё одна, у меня — другая. Кто может уверенно сказать, какая лучше? Хотя не ошибайтесь, решив, что ей не хватает моего типа силы. Она бы не поднялась так высоко в нашем обществе, если бы не обладала собственной сильной свитой.

Иссей серьёзно кивнул мудрости в словах дьявола. Извращенец перевёл взгляд с Сайраорга на дверь, за которой исчезла Сиикавира, а затем снова на Сайраорга.

— И сиськи у неё клёвые.

Брови Сайраорга поднялись, одновременно Риас вздохнула, а Сона покачала головой. Наследник клана Баэл ещё секунду сохранял своё выражение, а затем снова широко улыбнулся.

— Это точно.

* * *

Когда Сиикавира Агарес снова вышла из дверей, она делала то, на что, как полагали все, она была неспособна.

Она улыбалась.

Это не была полноценная улыбка, ибо её строгий характер и долгие часы пребывания под горой давления практически предотвратили саму возможность такого. Но лёгкий изгиб уголков её губ был безошибочным; мягкое, почти весёлое выражение глаз — однозначным. Какой-то миг она выглядела не как наследница, на чьих плечах лежит вес целого мира, но как молодая и энергичная девушка, каковой и являлась.

Сайраорг негромко присвистнул, когда она прошла мимо. Её свита следовала за ней, и на лице каждого была та же довольная улыбка.

— Ого, похоже, Ледяная Принцесса-таки способна на эмоции.

Дьяволица проигнорировала добродушное подтрунивание. Вместо этого она вместе со своими последователями прошла прямо к одной рыжей.

Риас слегка замешкалась, когда статная блондинка приблизилась. Они никогда не были близки, хотя и не потому, что Риас не пыталась. Любые предложения дружбы, что она делала, встречали вежливый отказ, как и любые предложения альянса. Было очевидно, что Сиикавира предпочитает работать одна, и любые попытки наследницы Гремори сблизиться с ней всегда заканчивались вежливым, но твёрдым отказом. По этой причине у них всегда были строго профессиональные отношения. Они уважали друг друга, и признавали присутствие друг друга на официальных мероприятиях, но помимо этого никак не взаимодействовали. Так что лёгкую ошарашенность Риас, когда Сиикавира остановилась перед ней, можно было понять и простить. И это лишь укрепилось при озвученной блондинкой теме.

— Его зовут Минато Арисато, верно?

Было в тоне, которым она это сказала, нечто, что шло против шерсти. В результате, когда Риас наконец ответила, её тон был куда менее благожелательным, чем она хотела сперва.

— Да, верно.

Улыбка не покидала лицо Сиикавиры, несмотря на чётко ощущаемую враждебность.

— Я это запомню — всё, что она сказала. (Давыдов: гарем Минато +1)

Девушка ещё раз окинула окрестности взглядом и направилась к выходу, её фигуры следовали за ней в шаге позади. Три свиты провожали их серьёзными взглядами. Сайраорг поднял брови, когда дверь закрылась.

— Это становится всё интереснее.

Поодаль послышался звон колокола, зовущий следующего претендента. Сона шагнула в направлении звука, её лицо, обычно лишённое выражения, было пронизано предвкушением.

— Полагаю, сейчас моя очередь.

* * *

В конце концов Саджи пришлось нести на носилках.

Лицо парня представляло из себя месиво из бинтов и туго намотанной марли. Два целителя возились с ним, в то время как ешё двое держали носилки. Те, кто отступали в сторону, чтобы пропустить процессию, беспокоились бы о его ранах, если бы не замечали скошенную улыбку, едва заметную под слоями перевязок. Прежде чем его унесли прочь, Пешка Соны сумел подняться на носилках и посмотреть на собравшихся.

— Полностью. Бл*. Того стоило — ухмыльнулся он, и обрушился обратно на носилки.

Самозабвенный, почти маниакальный смех дьявола эхом звучал в помещении ещё долго, когда целители его уже унесли. А затем появилась его мастер со своей остальной свитой. И, как это проделала Сиикавира, прежде чем выйти, Сонна подошла прямо к одной рыжей. На этот раз Риас была более готова, но это всё равно не предотвратило появления на её лице улыбки, когда она увидела веселье во взгляде своей подруги.

Выражение лица наследницы Ситри, когда она остановилась перед своей соперницей, говорило наравне о возбуждении и капитуляции.

— Мне определённо нужно было больше стараться завербовать его.

И она вышла в дверь, покинув комнату, её слуги за ней, и в палате осталось лишь двое дьяволов со своими ожидающими свитами. Это количество уполовинилось, когда Сайраорг Баэл встал, поднявшись от стены, к которой прислонился, и направился в сторону звонящего колокола.

— Думаю, я знаю, что ожидает меня за этими дверями, — было нечто примитивно-нетерпеливое в улыбке парня-дьявола — и, сказать по правде, не думаю, что я когда-либо чего-то так предвкушал.

* * *

Фактически, это был амфитеатр.

Сайраорг и его свита вошли в него, моргнув при внезапно обрушившемся на них, когда они вышли из тёмного коридора, освещении. Они обратили внимание на покрывающий пол стадиона песок, предназначенный смягчать болезненные падения. Они заметили окружающие арену мраморные стены, и сидящих наверху лидеров семейств и Глав Столпов, многие из которых будут судьями Игр Рейтинга в грядущие дни. И, наконец, они увидели деревянную платформу в центре, колокол на ней, и стоящего перед ним синеволосого парня, его поза слегка расслаблена, руки в карманах.

Они улыбнулись увиденному и зашагали к нему, парню на платформе, расходясь в стороны по мере приближения. Но сперва, прежде чем события пойдут своим чередом, оставался вопрос уважения.

Сайраорг повернулся к зрителям и кивнул.

— Мастер.

Царственная, аристократическая фигура Дайхаузера Белиала широко улыбнулась ему, откинувшись в одном из многих кресел стадиона.

— Сайраорг, мальчик мой! Рад тебя видеть!

Дьявол слегка усмехнулся веселью в голосе Главы Столпа.

— Я не знал, что вы посетите это мероприятие, мастер, или подготовил бы куда более уважительное приветствие — брови Сайраорга поднялись при виде того, чем окружил себя высокоранговый аристократ. — И я не знал, что вы такой фанат попкорна.

Дайхаузер бросил взгляд на до краёв заполненные воздушной кукурузой тазики у своих ног.

— О, это? Это дело рук Аджуки — мужчина мотнул головой в сторону равно царственной фигуры, в настоящей момент беседующей с улыбающимся Сайзексом. — Он сказал мне, что оно мне понадобится, чтобы наблюдать за происходящим. Что-то насчёт поедания попкорна во время наблюдения за значимым событием. Как я понял, это человеческая традиция, хотя, честно говоря, смысла её не понимаю. Впрочем — дьявол ухватил горсть особо пышных зёрен и бросил их в открытый рот — стоит признать, что это восхитительная закуска.

На лице его протеже плясало веселье.

— Я думал, вы собираетесь тренироваться со своей свитой в не самых приятных зонах Преисподней, мастер.

— Так и было — кивнул Дайхаузер. — Но когда я узнал, что планирует Сайзекс, я решил на какое-то время отложить свои планы. Нечто подобное — Глава Столпа улыбнулся, взмахнув рукой в сторону платформы и терпеливо ожидающей на ней фигуры — я ни за что не пропущу.

Сайраорг воспринял это как сигнал продолжать. Дьявол ещё раз уважительно кивнул своему учителю, а затем вновь присоединился к своей свите. Его последователи уже наполовину окружили платформу, сформировав полукруг живых тел, ожидающих команды. Сайраорг прошёл мимо них, остановившись в нескольких шагах от лестницы, ведущей наверх.

— Я столько раз видел твоё лицо на рекламных плакатах — светским тоном начал дьявол. — Но никогда не думал, что увижу вживую, лицом к лицу.

Парень находился на порядочном расстоянии от них, но его ответ всё же был хорошо слышен.

— А я много слышал о тебе от Риас.

Сайраорг гортанно рассмеялся.

— Надеюсь, это были хорошие истории, и относительно недавние. Было бы неприятно, если мою репутацию потрепало что-то, что я делал, когда был ребёнком.

Парень слегка улыбнулся. Сайраорг не был уверен, из вежливости или от реального веселья.

— Так и было.

Краткость ответа заставила дьявола покачать головой.

— Я не верил своей кузине, когда она говорила, что ты очень немногословен. Теперь вижу, что ошибался. Но по моему опыту, те, кто мало говорят, обычно и не устаивают показных демонстраций вроде этой. Что-то мне подсказывает, что это была не твоя идея.

— Ты прав — согласился парень. — Не моя. Сайзекса.

Взгляд Сайраорга мелькнул в сторону Великого Сатаны, глядящего на них с плохо скрываемым энтузиазмом.

— Не знал, что текущий Люцифер обладает таким даром убеждения.

— Он и не обладает. Так что попытался подкупить меня, когда это не сработало.

— О? И какие взятки берёт Нефилим?

— Никакие. Почему после этого он воспользовался угрозами.

— И какие же угрозы заставили Нефилима действовать?

Парень нерешительно помедлил, прежде чем продолжить.

— Он сказал мне, что если я этого не сделаю, то он сделает мою квартиру новой остановкой в туре из Преисподней в человеческий мир.

Губы Сайраорга вздрогнули.

— Столь жуткую и значимую угрозу стоит воспринимать серьёзно.

На лицо его собеседника нахлынуло нечто очень близкое к облегчению.

— Рад слышать согласие.

— Но я чувствую, что это не всё. Судя по тому, что говорила моя кузина, ты всегда был нелюдим. С чего вдруг такая перемена? — дьявол взмахнул рукой и кивнул в сторону зрителей. — Почему это?

— Риас права. Я всегда считал, что делать что-то напоказ недостойно. Но, подумав, я также пришёл к выводу, что просто держать всё при себе тоже не достойно. И к тому же, — взгляд парня прошёлся по главам семейств и лидерам кланов, прежде чем снова сосредоточиться на участниках — похоже, мне нужно поддерживать имидж.

В следующую секунду их окатило волной мощи, захлестнувшей их, словно обрушившаяся океанская волна.

— Сайраорг Баэл, ты известен своей силой, так что твой тест будет против Персон, также известных своей силой.

Первая возникшая в бытии фигура носила мерцающие латы. Величественный, царственно изящный от кончиков седеющих волос до края немолодого лица. Золотая корона на его голове лишь прибавляла царственности. Меч, что он вонзил в землю возле нижней ступеньки, не позволял ошибиться.

— Кто есмь тот, кто дерзит бросить вызов величайшему королю величайшего из царств земных?

Фигура, шагнувшая в бытие рядом с ним, закатила глаза.

— Ухх. И почему ты постоянно говоришь так архаически? Никто же ни хрена не понимает.

Серебряная перчатка с золотой розой задумчиво погладила аккуратно подстриженную бороду.

— Мы — воплощения великих древних героев. Наша обязанность вести себя соответственно.

— Это всё хорошо и славно, но это работает только тогда, когда народ понимает, что ты пытаешься сказать.

Король направил неодобрительный взгляд на тонкую фигуру рядом с ним.

— Мне нужно напомнить тебе, что когда-то я был владыкой величайшего королевства на Земле?

Дева игриво улыбнулась.

— А мне нужно напомнить тебе, что пятьсот лет назад я прогнала потомков твоего величайшего королевства обратно за Английский Канал?

Грубая, фыркающая усмешка дала знать о третьем явившемся. Звуки шагов зловеще прозвенели над платформой. Чёрный доспех мерцал, словно полированный обсидиан. Массивные шипастые перчатки сжимали эфес зазубренного, зубастого меча. Пылающие морозом глаза глянули на зрителей, недобро уставившись из потрёпанного визора брутального шлема с крыльями летуей мыши.

— Девчонка верно заметила, знаешь ли.

Король огорчённо вздохнул.

— Се есмь печальный день — даже мой собственный приёмный сын не согласен со мной.

Демонический меч присоединился к святому мечу, вонзившись в пол. То, как Чёрный Рыцарь наклонил голову, встав рядом со своим лордом, говорило о веселье — весьма сомнительного сорта.

— Ой, избавь меня от этого. Ты всегда был ужасным отцом.

Последняя фигура остановила спор, прежде чем он смог толком начаться. Он прошёл спокойной походкой, пропихнувшись мимо Короля и Рыцаря. Простой ламеллярный доспех, что укрывал его грудь, каким-то образом выглядел более впечатляюще, нежели какие-нибудь украшенные полные латы. Скромный зелёный плащ, что он накинул на плечи, каким-то образом был более царственным, нежели самые царские из плащей. Мозолистые пальцы одной руки провели по длинной, величественной бороде. Другая подняла массивную глефу-полумесяц, пока та не оказалась направлена прямо в грудь Сайраоргу.

— Этот, посередине — произнёс Гуан Ю. — Он мой.

* * *

При всей своей любви к сражениям, Сайраорг не был глупцом. Как только битва началась, дьявол отправил свою свиту в наступление широким фронтом, охватывающим платформу с разных сторон. Пока центр удерживал линию, фланги должны были сомкнуться на цели и взять её молниеносным штурмом. Это была проверенная временем тактика, почти рудиментарная в своей простоте, но на поле боя простота — сама по себе искусство, и фигуры Сайраорга превращали его в шедевр. Они двигались, источая уверенность, и исполняли маневр обхода с флангов, демонстрируя абсолютную уверенность в своём мастере и в себе. Экономия движений, прикрытие друг дружки, не оставляя дыр в обороне и неприкрытых спин. Индивидуально, они были сильны; вместе, они были неудержимы, как и добивался их мастер.

Хорошо известен тот факт, что в обществе дьяволов выше ценится ранг, чем способности. У детей Глав Столпов больше возможностей в отношениях с другими, больше привилегий, когда дело касается позиций и статуса. Что важнее, когда Главы Столпов умирают или подают в отставку, они становятся наследниками огромных состояний и наравне огромной власти, которые их семьи накопили за века. В таком обществе Сайраорг поднялся на вершину без чего-либо упомянутого. Он добился этого доблестью, отвагой, и чистым, бескомпромиссным упорством. (Давыдов: 200 отжиманий, 2 километра пробежки. КАЖДЫЙ ДЕНЬ!)

И его свита проделала вместе с ним каждый шаг.

В то время как другие становились пассивными, почивая на лаврах, Сайраорг тренировался со своей свитой, снова и снова, до спазмов в мышцах и боли в костях. В то время как другие полагались в битве на врождённые силы и этим удовлетворялись, Сайраорг требовал, чтобы его последователи выкладывались до тех пор, пока их врождённые силы не расцветали в нечто куда более серьёзное. И в то время как другие выбирали членов своих свит, основываясь на способностях их Священных Механизмов, Сайраорг выбрал своих просто потому, что их больше никто не выбрал. Когда-то они были изгоями общества, чьи кланы потеряли уважение; их семьи попали в опалу, или просто семей не осталось. Сайраорг принял их, когда все другие отвернулись, и превратил в то, чем они являлись сегодня. В обмен они ответили ему безграничной преданностью, бесконечным желанием улучшать себя, и непоколебимой верностью его делу. И всё это вместе было основой одной бесспорной истины.

Они были сильнейшими членами сильнейшей свиты, принадлежащей сильнейшему дьяволу своего поколения. И когда они направились к платформе, сокращая дистанцию между ними и их целью стремительным бегом, они доказали, насколько обоснована их репутация.

Если бы только всё было так просто.

Левый эшелон маневра обхода с флангов Сайраорга двигался как намечено; правый столкнулся с сопротивлением. Запнулся. Он встретился с оппозицией в виде трёх непоколебимых фигур, вступивших в битву, выйдя из сияющей завесы синего света. Плюмажи из конских хвостов на шлемах в Коринфском стиле. Обнажённые мускулистые руки держат кожаные ремни массивных покрытых бронзой щитов. Мерцающая полированная броня, дань эре, когда мужи сражались с мужами огромными отрядами под знамёнами воинов-королей. Их потрёпанное, потёртое оружие напоминало о прошедшей эре, когда ход всей войны могли определять действия одиноких героев.

Один из них вышел вперёд, отделившись от троицы, огни энергии воплощения ещё обвивали его руки и ноги.

— Я Ахиллес, сын Пелея, благословлённый богами — верное прямое копьё поднялось в приветствии и вызове. — Кто из вас будет моим Гектором?

Либан Кроцелл поднял свой меч к лицу в ответном салюте. Улыбка, появившаяся на губах Рыцаря, когда он вышел вперёд, была той же, что была на лицах Сиикавиры, Саджи, и всех остальных, когда они вышли из дверей.

Зрелище того, как эта пара начала свою дуэль, заставило вторую фигуру покачать головой в шлеме. Его фигуру пронизывало воинское веселье, когда он так же поднял копьё в том же направлении.

— Я Гектор, сын Приама, также благословлённый богами. Кто из вас будет моим Ахиллесом?

Кореана Андреалфус ответила на вызов. Слон Сайраорга слегка поклонилась, шагнув вперёд. Жест был принят и получил ответ; шлем воплощения кивнул, признавая. Уважение на уважение. И затем его носитель бросился к ней, ноги в поножах били землю в вызывающем трепет броске. В ответ демоническая сила ударила из пальцев Корианы, когда чародейка встретилась с героем в бою.

Последняя фигура отличалась от остальных. Вместо безупречной брони его союзников, кираса, защищавшая его, была помятым и поцарапаным листом бронзы. Каждая метка на нагруднике говорила свою историю о войне, о жаре боя, оставшемся в прошлом. Каждый шрам на его коже свидетельствовал о жизни, почти закончившейся на поле боя, и победе, вырванной из пасти поражения.

Истина была столь же проста и уродлива, как доспех, что он носил.

Двое других были чемпионами, выковавших свои легенды мастерством оружия и славными деяниями. Этот был воином, заработавшим свою репутацию просто тем, что заставлял других умирать.

Гандома Балам направился к нему.

Ладья Сайраорга был огромным мужчиной, почти три метра ростом от макушки до пят. Как его оппонент отличался от других, так и он был другим. Его товарищи-дьяволы были смесью статной грации и текучести движений. Они соединяли силу с изяществом, граничащим с утончённостью. В сравнении с ними, Гандома был кирпичной стеной — сила без усложнения, и упрямая свирепость. В каком-то смысле это было разумно. В то время как его товарищи были оружием, которым их мастер разбивал врагов, он, в свою очередь, был наковальней, на которой разбивались враги.

Невысказанный договор возник между этими двумя. Это будет не элегантное состязание мастерства против мастерства. Это не будет изящный матч, где побеждает зрелищность. Это будет драка. Мочилово. Бой, где превыше всего ценятся брутальность и безжалостность.

Воин отбросил своё копьё. Он отшвырнул его с почти презрительной лёгкостью, не глядя, куда оно упало. Вместо него он достал короткий меч из висящих на боку ножен.

— Я Диомед — под бронзовым шлемом жемчужно-белые зубы продемонстрировали улыбку берсерка. — Нах*й богов.

* * *

Когда правый эшелон погрузился в битву, левый предсказуемо замедлил продвижение. Без поддержки маневр обхода с флангов было не завершить, и атака захлебнулась.

К тому же был и другой естественный фактор. Те, кто были слева, увидели, как их соратники справа сражаются с легендарными персонажами мифов. Они увидели, как их мастер и товарищи ведут дуэли с легендарными воинами. Они услышали, как толпы аплодируют каждому громовому удару и одобрительно восклицают при каждой стремительной контратаке. Они узрели, как заслуживается слава, творятся великие дела, и сработал естественный инстинкт понаблюдать за этим. Так что они замешкались, забыв об изначальном плане, чтобы понаблюдать за идущими по всему амфитеатру дуэлями. Они остановились, когда следовало продолжать нападение.

Странно прозвучавший визг разрываемого воздуха был единственным предупреждением, что они получили.

Нечто чёрное и размытое пронеслось прямо в них, словно молния. Двое дьяволов, составляющих левый фланг Сайраорга, едва успели отскочить. Что бы это ни был за снаряд, он сдетонировал, как только врезался в землю. Взрыв разрушил зону, в которой они только что стояли, и вызвал ударные волны, заставившие задрожать стены арены. Оба дьявола вздрогнули, когда им в лица ударили пыль и крошки, на миг ослепив. Когда зрение вернулось, они увидели, что ожидало их за дымом и пылью.

Боевое одеяние воина было чисто-белого цвета. Он уверенно, с прямой спиной, стоял в центре только что созданного им кратера. Пронзительные серебряные глаза смотрели на них с лица бледнее имперского мрамора. Длинные чёрные волосы, местами заплетённые в косы, местами стянутые в хвосты, почти по женски спускались с его головы. Однако создаваемое им впечатление — абсолютно собранный, абсолютно уверенный в себе — было каким угодно, только не женским.

— Гаэ Болг — воин не представился, как сделали другие. (Давыдов: Они убили Лансе... а, нет, не та история :-) Но Ку Хулин — тот же самый, что и в Фэйте, да. Только выглядит иначе.) В этом не было нужды. Почерневшее копьё-штопор, что он выдернул из земли, говорило за себя. — Имя оружия, что закончит этот бой, прежде чем он успеет начаться.

Впечатляющая фигура, укрытая рыцарскими латами, встретила воина, когда он шагнул из кратера. Остриё кавалерийского копья скользнуло по лезвию копья-штопора, когда два оппонента принялись кружить вокруг друг дружки.

— Берука Фуркас — ухмыльнулся другой Рыцарь Сайраорга. — Имя того, кто повергнет легенду.

Пока его товарищ сдерживал защитника, последний участник маневра обхода с фланга воспользовался возможностью возобновить атаку. Ладора Бун вновь направился к платформе. Дьявол был уверен, что преуспеет, хотя и знал, что у того, кто ожидает на вершине точно припасены сюрпризы. Это была уверенность, рождённая не заносчивостью, но естественным мастерством. Несмотря на его тощую фигуру, врождённая способность Ладоры выиграла Сайраоргу не одну Игру Рейтинга. Ладья обладал способностью временно превращаться в чёрного дракона. Свирепость в бою и абсолютная преданность своему мастеру у Ладоры в его драконьей форме были знамениты. Пусть другие прославляются, сражаясь с чемпионами древних легенд. Пусть себе зарабатывают свою славу. Он сосредоточится на цели, захватит её, и отдаст мастеру, как делал много раз прежде.

Оборотень как раз двигался, когда копьё-штопор разорвало контакт с копьём Беруки и направилось на него.

— Ты не пройдёшь.

Дьяволы переглянулись.

— Ты собираешься сражаться с нами двумя в одиночку? — осведомился Ладора. Ладья уже трансформировался. Огромные косы-когти изверглись из его рук, и его бесстрастное лицо стало походить на зубастую морду рептилии.

Лёгкий изгиб губ Ку Хулина был единственным свидетельством его веселья.

— Кто сказал, что я один?

Фигура, неспешно подошедшая и вставшая рядом с Ку Хулином, была самим определением успешного полководца. Излучаемый им дух воинственности в сочетании угрожающей фигурой заставили обоих его опонентов осторожно отступить. Массивное оружие, что он держал в одной руке, заставило Ладору Бун замешкаться посреди трансформации.

— Давайте, дьяволы — Зигфрид взвалил огромный меч-драконоубийцу на плечо. — Покажите мне, что считается воином среди вашего хвастливого рода.

* * *

Окружённые штормом сражения, морем дуэлей, одиноко стояли две фигуры, созерцающие разворачивающуюся вокруг них великую битву. Обе испытывали друг дружку, и после шквала нерешительных стычек решили считать итог ничьей. И по итогам этого решили, что раз с итогом матча определились, могут по крайней мере обходиться друг с другом вежливо. И, как обычно бывает с вежливостью, это естественным образом привело к беседе.

— Серьёзно, в том вся суть — как раз закончила рассказывать Дева. — Англичанам нравится считать, что это их длинные луки выиграли битву при Креси, но на самом деле было много факторов.

— Понятно — вежливо кивнула Куйша Абаддон. — Никогда об этом не задумывалась.

— Всё дело в грязи, на самом деле. Вся эта хлябь, взбитая копытами множества коней. Замедлила нападение так, что оно еле ползло. И когда наши рыцари наконец добрались до линий англичан, они были слишком уставшими, чтобы прилично сражаться. Так что на мой взгляд можно сказать, что в тот день англичанам позволила победить грязь. Ну, если подумать, у грязи и англичан всегда было некое странное сродство.

На лице Куйши появился призрак улыбки.

— Ты действительно не любишь англичан, верно?

— Они вторглись в мою родину, убили моих сородичей, и ограбили всех, кого не убили. И вдобавок сожгли меня на колу, когда не смогли победить. Мне кажется, это оставило меня немного предвзятой.

— Могу представить — сухо ответила Королева Сайраорга, а затем наклонила голову в сторону ног противницы. — Кстати, мне нравятся твои башмаки.

— Действительно? — Дева опустила взгляд на свои латные сапоги. — Клёвые, правда? Подбиты настоящей медвежьей шерстью. Очень удобно в долгих кампаниях. Тот, кто их для меня сделал, был очень талантлив. И симпатичным был, по крайней мере на мой взгляд. Хотя это может быть потому, что он был так талантлив. В конце концов, путь к сердцу девушки лежит через её ноги.

Героиня помедлила, несомненно задумавшись, каким комплиментом может ответить. Её взгляд прошёлся по привлекательной фигуре оппонентки, пока не остановился на том, что она держала в руках.

— Мне нравится твоя... гигантская... топороштука?..

Взгляд дьяволицы опустился на огромное оружие, которое она опустила на землю где-то посреди разговора.

— Благодарю — вежливо произнесла она, а затем решила выделить толику информации. — Это был подарок. От моего мастера.

Её собеседница уловила лёгкое изменение тона и перебрала бровями.

— О, так это был такой подарок?

Куйша Абаддон, известная абсолютной преданностью своему мастеру и безразличием ко всему остальному, покраснела.

Что бы она не собиралась ответить, этому помешало появление пары фигур, приблизившихся к ним, продолжая сражаться. На лицах обоих воинов были одинаковые насмешливые ухмылки. Оба сосредоточились только друг на друге, игнорируя всё остальное рядом. Оба, Сайраорг и его оппонент, потеряли оружие, с которым начали дуэль, и сейчас прибегли к кулачным ударам по лицу друг дружке.

Две девушки переглянулись и вздохнули. Слово, сорвавшееся с их губ, было тем самым, которым с начала времён пользовались героини, когда их мужчины игнорировали их, погрузившись в некую бесцельную демонстрацию мужественности.

— Мужчины.

* * *

Несколькими широкими шагами Сайраорг поднялся по лестнице, ведущей на платформу. Боль, доставляемую саднящими ранами, дьяволу смягчало чувство приближающейся победы. Его продвижение, однако, остановилось, когда он приблизился к цели и предстал перед тем, кто тихо охранял её.

Лицо парня было маской чистой нейтральности. Его руки оставались в карманах. Поза оставалась расслабленной, словно ему не было дела до происходящего вокруг. Вся его манера держаться просто излучала то, что казалось, но не могло быть, апатией.

Всё дело в глазах, понял Сайраорг. Они всё выдавали. Они оставались внимательными, в то время как остальное тело создавало впечатление спокойного безразличия. Они оставались жутно наблюдательными, в то время как остальная фигура создавала атмосферу почти что отстранёного пренебрежения окружающим. Больше того, они выдавали лёгкие следы задумчивости, в то время как бесстрастное выражение его лица ровно ничего не говорило. Это были глаза того, кто утомлён творящимися вокруг мирскими делами, но всё равно вынужден в них участвовать. Это были глаза того, кто целую жизнь придумывал причины для действия, и только-только начал понимать, что иногда причины не нужны. И когда Сайраорг наконец приблизился, эти глаза сфокусировали на нём взгляд с напряжённостью, которую дьявол не мог толком описать.

— Это было хорошее сражение — заговорил старший парень. — Пожалуй, одно из лучших, в которых я участвовал.

Ответ его собеседника был кратким, точно по теме, и был лишь проявлением вежливости.

— Да, это так.

Сайраорг усмехнулся и потёр своё правое плечо.

— Однако последний удар был чертовски болезненным. Возможно, даже вывихнул что-то.

Взгляд парня мелькнул к руке, которую растирал Сайраорг, и впервые с момента начала битвы дьявол увидел, как на его лице появилось нечто вроде веселья.

— Это вполне вероятно.

От кого-то другого эта простая фраза могла бы прозвучать как пренебрежение или даже оскорбление. В его исполнении, однако, Сайраорг слышал лишь честное и искреннее уважение. Дьявол повернулся и взглянул на старинный колокол, звон которого сообщит о его и его свиты победе.

— Так это всё? Я прошёл тест? Больше никаких испытаний?

Ответ парня заставил его снова повернуться.

— Нет. Ещё одно.

Сайраорг поднял брови.

— Надеюсь, ты не придумал это испытание, потому что я добрался так далеко — добродушно произнёс дьявол. — Это было бы почти что мелочно.

— Было бы — согласился парень. — Но дело не в этом. У других было то же.

Сайраорг мотнул головой в сторону колокола, ожидавшего того, что в него позвонят.

— И что другие? Они тоже добрались сюда?

— Да.

— И они прошли последнее испытание, которое ты для них приготовил?

В ответе парня было почти сожаление.

— Нет.

— Печально, раз так — Сайраорг улыбнулся. — Хотя, природа этого испытания... Полагаю, оно тоже связано с демонстрацией силы?

— Верно.

Дьявол развёл руки в жесте честного любопытства.

— И какой же существует противник более сильный, чем легенда, называвший себя "Богом Войны"?

— Тот, кто дал ему его место в легенде, возможно?

Воин, материализовавшийся за спиной парня, отличался от других, что были призваны прежде, в том, что он был верхом, в то время как все остальные были пешими. Лошадь, на которой он сидел, была просто чудовищна; высокая, массивная, всё тело покрыто толстыми мускулами. Чёрная лакированная броня закрывала уязвимые места лошади, прикрывая ноги поножами и закрывая морду зловещей маской. А там, где её не закрывала броня, виднелась багровая шкура, столь насыщенного и угрюмого цвета, что это напоминало пролитую кровь. Однако всё это — размер лошади, угрожающий доспех, скрывающий её тело, зловещий цвет её шкуры — всё это ничего не значило на фоне воинственной угрозы, излучаемой сидящим на ней мужчиной. Его тело излучало высокомерие, словно густые миазмы. Самоуверенность была высечена на его лице, словно статуя в мраморе. Но это не было высокомерием, порождённым зазнайством, или заносчивостью. Это была просто уверенность в себе. Уверенность в том, что никто среди живых или мёртвых не может с ним сравниться.

— Вечно Гуан Ю то, Лю Бей это. Даже этот невыносимый олух Жанг Фей заполучил свою порцию славы. Но только не я. Не тот, кто изначально обеспечил им их славу.

Воин потянул вожжи, и лошадь сделала один шаг вперёд. Платформа содрогнулась, не столько от веса, сколько от одного их присутствия.

— В конце концов, что за герои без достойного вызова, чтобы испытать их? Что за чемпионы без злодеев, обеспечивших им их титулы? Что за Три Брата из Персикового Сада без меня, вбросившего их в анналы истории?

Сайраорг поморщился, ощутив прошедшее по позвоночнику неприятное ощущение. Это был не страх; далеко от того. Всего лишь понимание, что в этот раз противник может его превосходить.

Воин улыбнулся, ощутив слабость. Он продолжил понукать своего скакуна продвигаться вперёд, и с каждым шагом фыркающей лошади дьявол делал шаг назад. Его голос, когда он снова заговорил, так и не поднялся над обычным тоном.

— В одной части мира есть поговорка, передающаяся от дома к дому, из поколения в поколение. Не слышал?

Сайраорг обнажил зубы в непокорной усмешке, хотя и ощущал, что стоит уже на краю платформы.

— Просвети меня.

Мужчина перехватил вожжи одной рукой и наклонился в седле.

— Среди коней, Рыжий Заяц. Среди мужей, Лю Бу.

Другая рука подняла огромную двойную алебарду, которая, как с одного взгляда понял Сайраорг, была бы для него слишком тяжела.

Угадай, кто из них я?

* * *

Сайраорг вошёл в комнату ожидания на добрых десять минут позже, чем его свита. Его рука была в лубке, но травма, похоже, его ничуть не беспокоила. Напротив, дьявол начал разминаться, как только вошёл, что заставило ухаживающего за ним целителя цыкнуть.

— Вот это было весело — бодро произнёс парень, а затем бросил взгляд на своих последователей, в разных уровнях потрёпанности стоящих в помещении. — Поднимаем руки. Кто победил своих противников?

Половина его свиты подняла руки в воздух. Другая оставила опущенными. Удовлеворённость на лицах, однако, присутствовала у всех.

— Пятьдесят на пятьдесят, э? Обычно я бы сказал, что ожидал от вас большего, но в таком испытании будем считать это моральной победой.

Дьявол кивнул в сторону двери, и целитель вместе с его слугами начали один за другим покидать палату. Фрагменты беседы, доносившейся, пока они шли, заставили оставшихся в комнате нагмуриться и переглянуться.

— Я тебе говорю, мой противник был сильнейшим из них всех. Я едва успевал за ним в рукопашной, а у меня было лучшее оружие, мой меч. Он даже бросил в меня своё копьё.

— Ну, это сложно назвать чем-то существенным, Либан.

— О? Хочешь что-то сказать, Берука?

— Вообще-то да. Я хочу сказать, что мой противник был сильнее твоего.

— Вот как? И в чём же?

— Твой бросал копья. Мой бросал копья, которые взрывались.

Удаляющиеся голоса заставили Иссея моргнуть. Извращенец бросил вопросительный взгляд на Сайраорга, задержавшегося в помещении, чтобы переброситься парой слов с Риас.

— Ты хоть побил своего противника?

Старший парень улыбнулся.

— Да — первого, нет — второго. Хотя я сумел вынести его лошадь.

Иссей уставился на дьявола.

— Разве это не должно было и его вывести из строя?

— Неа. Он только разозлился. — Сайраорг помедлил, а затем покачал головой. — Если подумать, этот парень любит свою лошадь слишком уж сильно.

Растерянные взгляды, вызванные его фразой, заставили дьявола усмехнуться. Он повернулся к стоящей рядом с ним девушке.

— Желаю тебе удачи, кузина.

Риас встретилась с ним взглядом, изо всех сил стараясь скрыть свою нервозность.

— Благодарю, Сайраорг. Хотя было бы полезно, если бы ты дал какую-то подсказку. Любой совет я бы тоже оценила.

Её родственник пожал своими широкими плечами.

— Боюсь, тут я тебе помочь не могу. Принцип соревновательности, в том духе. Хотя всё равно вряд ли бы помогло чем-то — я так понял, что все наши тесты разные. Что бы я тебе не сказал, это будет бесполезно, поскольку моё испытание будет не таким, как твоё. Что же до совета... — Старший парень бросил взгляд на лица вокруг него, изучая выражения и эмоции, написанные на них, и улыбнулся. — Доверься своей свите, кузина. Положись на их верность и преданность тебе, и ты можешь быть удивлена, на что они способны.

Риас медленно кивнула.

— Он тоже говорил, что мне следует так сделать... И быть уверенной в себе.

— Вот видишь? — добродушно произнёс Сайраорг. — Как оказалось, тебе и не нужен мой совет.

Риас слегка улыбнулась.

— Ещё раз благодарю, Сайраорг.

Старший дьявол отмахнулся.

— Ни к чему, Риас. Мы же кузены, в конце концов. Хотя, ты бы не могла оказать мне маленькую услугу?

Риас снова кивнула, на этот раз серьёзнее.

— Всё, что в моих силах.

— Прекрасно — просиял Сайраорг. — Тут такое дело, я хотел ему кое-что сказать, когда матч закончится, но это последнее испытание не оставило мне времени на то, чтобы что-то сказать. Надеюсь, ты передашь ему за меня.

Рыжая с любопытством глянула на него.

— И что же ты хочешь, чтобы я ему передала?

Губы дьявола вздрогнули.

— Передай, что тура в мир людей из Преисподней не существует.

* * *

Они улыбнулись ему, когда вошли на стадион, и он не смог не улыбнуться в ответ. Как занятно — ещё недавно он бы ответил бы отдалённостью и отчуждённостью. А сейчас в его улыбке была подлинная теплота, искреннее чувство, и частично по этим причинам он согласился на просьбу Сайзекса, когда лидер фракции явился к нему в ту ночь перед Собранием Молодых Дьяволов, чтобы поблагодарить за помощь его сестре и попросить стать арбитром этого простого состязания. Его ответ Сайраоргу, когда тот спросил о его мотивах, был лишь наполовину серьёзным. Его реальные мотивы были куда сложнее, и, возможно, даже немного эгоистичны, если подумать. Но он не стыдился признавать это, так же как не стыдился признавать, кто они ему. Он хотел увидеть глубины их потенциала. Он хотел увидеть, насколько они выросли. Он хотел увидеть, как далеко они прошли.

Сайзекс, конечно, продемонстрировал изрядную хитрость, каким-то образом убедив его испытать всех четверых дьяволов вместо одной, как договаривались сперва. Впрочем, он решил, что это тоже неплохо, особенно после того, как сразился со всеми ними. Все они по своему впечатлили его. Сиикавира показала ему, чего она способна добиться тихой целеустремлённостью и бездонной решимостью в качестве своих союзников. Сона продемонстрировала обширные познания в тактике и способность принимать решения на лету. Сайраорг впечатлил его просто потому, что он был Сайраоргом. Всё, что говорили об этом дьяволе, оказалось правдой. Сражение с его свитой было самым сложным, и индивидуальная схватка, шедшая на платформе, на которой он стоял, действительно была близка к победе. Он не сомневался, что при других обстоятельствах, с другими правилами, его победа была бы не столь гарантирована.

Он отбросил все эти мысли. когда Риас и её свита приблизились. Он ощутил прилив адреналина, когда они принялись охватывать его, как делали остальные. Это чувство было одновременно чуждым и ожидаемым.

Давненько он так не волновался.

— Ты — наше испытание, Арисато-сан? — широко улыбнулся ему Иссей, когда они остановились у подножия платформы.

— Я — он кивнул и указал на украшенный колокол, висящий за его спиной. — А это ваша цель. Позвоните в него, и вы прошли тест. Но учтите, что я постараюсь этого не допустить.

— Ой, Арисато-кун — поддразнивающая улыбка Акено подчёркивала её идеальные черты лица. — И ты не сказал нам заранее, что участвуешь в чём-то таком? Ты в последнее время нехорошо себя ведёшь. Я собираюсь наказать тебя, когда мы вернёмся домой.

Он усмехнулся про себя, представив это. А всего пару недель назад счёл бы это дружеское подтрунивание утомительным и ненужным.

— Извиняюсь, но я не хотел испортить сюрприз.

Он мотнул головой в сторону зрительских трибун, где Сайзекс развернул немаленький флаг со словами "Давай, Риас, Давай!". В настоящий момент дьявол с энтузиазмом махал флагом, и даже убедил некоторых других зрителей присоединиться к его усилиям.

Неподалёку от этой группы поддержки царственно откинулся в своём кресле лорд Гремори. Атмосферу достоинства, излучаемую Главой Столпа, несколько портила белая футболка, которую он натянул, как только его дочь шагнула на стадион. На передней части наряда было сверкающими разноцветными буквами написано "Свита Моей Дочери — Лучшая Свита".

Уголки его губ слегка поднялись. Кто бы ни создавал эту футболку, он или зачаровал её магией, или использовал просто неприличное количество блёсток.

Вид поддерживающих её брата и отца вызвал на щеках Риас милый румянец. Решимость в её глазах, когда их взгляды встретились, однако, сказала ему, что грядущее состязание будет столь же сложным сражением, как были и остальные.

— Итак, матч-реванш?

Голос Иссея заставил его обернуться.

— Да — заметил он, вспоминая бой на поляне, когда сталкивались темпераменты, и отношения не были столь тёплыми. — Полагаю, так.

Улыбка парня стала ещё шире.

— Классно, Арисато-сан! Мы с Ддрайгом давно ждём шанса на реванш с тобой! Мы даже проводили секретные тренировки на стороне, чтобы подготовиться!

Он вопросительно поднял бровь. Секретные тренировки?..

Миг спустя на него обрушилась волна высвобождаемой мощи. Объём энергии заставил его отступить; он стиснул зубы и заставил себе перетерпеть это необычное ощущение. К тому времени, когда пульсирующая аура наконец утихла, тело Иссея оказалось укрыто чешуйчатым латным доспехом.

— Мы с Ддрайгом называем это Доспехом Чешуи!

Его взгляд прошёлся по новому доспеху извращенца. Он походил на что-то, вышедшее из фэнтези. Мерцающие пластины багрового металла покрывали всё тело парня; они соединялись посередине, образуя нагрудник, и расходились сегментированными витками по рукам и ногам. Громоздкие щитки лежали на плечах дьявола, вытягиваясь шипами за его спиной. Его первым впечатлением, когда он увидел всё это, было, что доспех имитирует существо, содержащееся в Священном Механизме парня. Это предположение лишь укрепилось, когда он изучил оппонента повнимательней. Доспех оставался гуманоидной формы, но с некоторыми отклонениями — вместо бронированых пальцев, на перчатках были бронзовые когти; вместо латных ботинок на бронированых поножах доспеха были толстые острые когти.

Драконье влияние было сложно не заметить, даже если постараться.

Он улыбнулся про себя. Действительно, Доспех Чешуи.

— И знаешь, что самое лучшее?

Он помотал головой, хотя и знал, что стоит слишком далеко, чтобы его жест заметили. Иссей в любом случае продолжил, подняв руку, на которой не мерцал изумрудный самоцвет.

— Вот это!

Его вновь обдало высвобождаемой энергией. На этот раз он не отступил. Не отступил, поскольку сила, что он ощутил, была его.

Пластины синего металла закрепились на вытянутой конечности парня. Они образовали основу пушки, вытянулись в цилиндрическую форму ствола, а затем образовали распахнутую клыкастую пасть жерла. Иссей поднял оружие на своей руке и с энтузиазмом помахал им.

— Видишь, Арисато-сан? Я всё ещё могу взывать к силе наших уз даже в моей новой форме! Собственно, Ддрайг говорит, что латентные способности Доспеха Чешуи могут делать эти силы даже сильнее, чем раньше!

Он обратил внимание на больший размер пушки и более широкое жерло, не сомневаясь в словах дракона. Воистину Усиленный Механизм можно считать Дикой Картой среди своего рода.

Продемонстрированная извращенцем его новая способность не изменила оригинальный план или природу намеченного испытания. Всего лишь утвердило его в мысли, что он выбрал верно.

— Ты показал мне свой секрет — произнёс он тихо, но всё же достаточно громко чтобы они слышали. — Позвольте мне продемонстрировать вам один из моих.

Повсюду вокруг него из Моря Душ принялись всплывать фигуры. Они обретали форму вокруг него и перед платформой, материализуясь из царства грёз и мыслей в материальный мир. То, что Риас немедленно поняла значение этих воплощений, было свидетельством её вдумчивости и сопереживания.

— Это же... — выдохнула девушка.

Он улыбнулся.

Слева от него Гермес возник из вуали мерцающего синего света. Он поднялся высоко в воздух, изящная фигура, парящая на золотых крыльях, подобных клинкам. Секунда, и к нему присоединилась печальная фигура женщины в молитве, сидящей на троне в форме коровьей головы. Тонкая фигура Ио излучала спокойствие и умиротворённость, отзвук-воспоминание о той, что когда-то призывала её в битву.

Громыхнул гром и сверкнула молния. Полидеус ударил о землю перед платформой. Его шипастый кулак обрушился на землю словно комета, оставив кратер.

Справа от него опустилась более мягкая фигура. Лицо-маска Паллады, окутанной текучим одеянием, без выражения уставилось на грядущих противников из-под шлема с плюмажем.

Рядом с ним воплотилось равно нечеловеческое существо. Немезида, чьё чёрное бронзовое тело вспыхивало статическими разрядами, вышла вперёд на скрипящих конечностях.

Резкий визг расколол спокойную атмосферу. Кастор вырвался в бытие, крепко сжимая вожжи своего скакуна. Зверь, на котором он восседал, поднялся на дыбы, хотя не обладал конечностями для этого.

В контраст со зрелищными призывами остальных, изящная фигура Люсии встала позади Кастора беззвучно, широко разведя руки в приветствии.

Последние двое, на кого он боялся и предвкушал взглянуть. Орфей и Пентесилея, бок о бок. Две Персоны воплотились одновременно, в один и тот же момент, синхронно до последней детали. Один поднял свою железную лиру; другая подняла два серебряных клинка. Он выпустил непроизвольно сдерживаемый вздох, ибо в этом был символизм, неоспоримый в своём значении, почёркнутый в своём смысле. Чувства, с которыми, как он думал, он совладал, внезапно поднялись на поверхность. Они не изменили выражения его лица, ибо он слишком хорошо контролировал своё тело, чтобы позволить эмоциям повлиять на него; некоторые вещи, однако, он контролировать не мог.

Лёгкая дрожь в голосе была одной из них.

— Это Персоны SEES.

Грубое гортанное фырканье заставило его протянуть руку. Цербер опустил одну из своих огромных чёрных с серебром голов под его ладонь, позволив почесать нижнюю часть металлической челюсти. Он закрыл глаза, представляя шерсть, влажный нос, и радостно лизнувший язык. Волна ностальгии ощущалась почти физически, но это больше не было так болезненно, как прежде. Когда он снова открыл глаза, он увидел, что они серьёзно смотрят на него с молчаливой почтительностью. Продемонстрированное ему и фигурам вокруг него уважение позволило легче произнести следующие слова.

— Это воплощения людей, которые рисковали всем, чтобы спасти мир.

Он поднял ладонь к ним, к тем, с кем, как он думал, никогда не сможет сблизиться, и вызов, сорвавшийся с его губ, не мог бы быть более искренним и прочувствованным.

— А теперь взглянем, на что вы способны против них.

* * *

За несколько секунд до начала боя он сформулировал основы плана. Практические и теоретические. Как у него были свои преимущества, так и в их пользу играли некоторые факторы. Хотя у его Персон было численное превосходство, ситуация была не так выгодна, как могло показаться. Воплощения, которые сейчас были в его распоряжении, изначально не были его, так что он не владел ими с тем мастерством, что было с созданными им. Он не мог так же хорошо контролировать их, или столь же эффективно командовать. И хотя они были по своему сильны, но им не хватало разумности, которая делала его собственные Персоны большим, нежели простые отражения человеческого гештальта. Попросту говоря, ему требовалось управлять ими персонально, и указывать, куда двигаться и где атаковать. Один этот факт уже означал, что ему будет затруднительно наблюдать за происходящим вокруг.

Это было слабостью, которую они могли обернуть в свою пользу. Они могли реагировать на лету, в то время как ему приходилось персонально направлять каждую Персону. Они могли формировать новые стратегии и пробовать новые тактики, в то время как его воплощения были прикованы к предустановленым путям. На их стороне были все преимущества рабочего расчётливого разума перед неразумным, что означало, что инициатива на их стороне. Ему оставалось превозмочь это преимущество, не дав ему повлиять на бой, и для этого ему следовало разделить их ряды, чтобы главным определяющим фактором было его численное превосходство.

И поэтому он немедленно бросил свои Персоны в бой. Самые быстрые и заточенные под рукопашную были его авангардом; Гермес, Кастор, и Полидеус. Они были остриём копья молниеносной атаки, атаковав врагов в манере блицкрига.

За ними — вторая волна. Палладион, Немезида, Ио, и Цербер. Они были поддержкой, обстреливая оппозицию дистанционными атаками и не позволяя им начать собственную атаку.

Его целью была Асия. В каком-то смысле ему было неуютно; бывшая монашка не могла постоять за себя, однако до сих пор в каждом сражении оказывалась первой целью противника. В Игре Рейтинга с Райзером; в борьбе против Нидхёгга; и вот сейчас. Ему не хотелось действовать в той же манере, но исцеляющие способности Священного Механизма Асии были слишком сильны, чтобы проигнорировать их. Он решил, что как-нибудь компенсирует ей это, если бой слишком уж будет клониться в его пользу; и в первый момент казалось, что так и будет.

Внезапность атаки поймала Риас и её свиту врасплох. Он их не винил — только что они нормально разговаривали, и в следующий миг он уже отправляет свои силы во всеобъемлющий штурм. То, что они замешкались, задержку в их реакции, можно было понять. Но хотя он и понимал, всё равно оставался безжалостным в своём нападении.

Если нечто столь мелкое и тривиальное, как внезапность, могла обеспечить ему победу, то во всём этом испытании не было смысла.

Наконец один из них среагировал, и это было скорее чистым инстинктом, чем чем-то ещё.

Тот же золотой щит, что защитил своего создателя от гнева Злого Дракона, возник над испуганной фигурой Асии. Зрелище защитного барьера заставило его помедлить. Итак, парень нашёл способ прикрывать кого-то другого барьером, предназначенным исключительно для персонального пользования. Даже сейчас они продолжали его удивлять. Но то, что сумели удивить, не означает, что они победят, и хотя барьер сам по себе был помехой, у него были собственные разбиватели щитов.

Кастор врезался в золотой купол, рог на голове его скакуна врезался в барьер с эффективностью копья. Щит содрогнулся от удара, и его поверхность покрылась трещинами там, куда ударил всадник.

Полидеус закончил работу. Персона Акихико простым прыжком поднялась высоко в воздух, а затем обрушилась на свою цель, словно молниеносный снаряд. Его шипастый кулак врезался в мерцающий купол, и щит резко исчез, расколовшись на тысячу кусочков. Энергетическая отдача от разрушенного барьера была огромной, и вызвала предсказуемую реакцию у того, кто его создал; Иссей пошатнулся от внезапного напряжения, схватившись перчатками за голову в шлеме. Было очевидно, что какими бы физическими усилениями не наделял Доспех Чешуи своего пользователя, они не укрепляли его ментальную стойкость.

Гермес метнулся, чтобы нанести добивающий удар. Он пронёсся мимо шатающегося парня и его удивлённых друзей, и метнулся к своей беззащитной сейчас добыче. Асия вздрогнула при виде приближающегося к ней воплощения, и неуверенно отступила.

Он нахмурился. Он ожидал большего. Больше сопротивления. Больше чего-то. Возможно, избранная им тактика оказалась слишком эффективна?

Голос нарушил его мысли — громкий, чёткий, и несомненно знакомый. Он прогнал огорчение, повисшее в его разуме, и побудил мечника к действию.

— Юуто!

Гермес оказался отброшен, руки с клинками на них переключились с атаки на защиту, когда Киба врезался в него сбоку. Ухмылка на лице мечника говорила о многом; неожиданность, рвение, предвкушение боя. Однако в первую очередь — гордость.

Полидеус занял место Гермеса. Окутанное молниями воплощение зависло над Асией, сбрасывая со своих толстых рук гирлянды статических разрядов. Одна из этих рук поднялась с очевидным намерением.

— Акено!

Молния встала против молнии, когда изящная фигура встала между Персоной и её целью. Шипастая конечность Полидеуса опустилась — и оказалась поймана в двуручной хватке красотки с длинными чёрными волосами.

— Ай-яй, сколько сегодня проказливых персон — усмехнулась девушка своему безликому противнику. — Это вызывает желание наказать вас всех!

С окончанием этих слов электричество ударило из её пальцев, и Полидеус отлетел, на удивление пересиленный пользовательницей его собственного элемента. Он на миг улыбнулся, а затем ему в голову пришла мысль. Акихико был бы весьма недоволен, если бы увидел, что его Персону так легко отбросили. Он почти видел неодобрительно нахмуренное лицо боксёра, и последующие визиты парня в школьный спортзал для реванша. Воображаемая картинка продержалась несколько мгновений, прежде чем исчезнуть, а затем он вновь полностью сосредоточился на той, что остановила его нападение и его тактику парой слов.

Риас уверенно встретила его взгляд. Исчезло предыдущее смущение. Исчезла любая нерешительность. В её глазах он видел лишь решимость. Решимость преуспеть. Решимость победить. Решимость не подвести снова тех, о ком заботилась.

Она дёрнула головой в сторону приближающихся Персон, и решимость, которую он ощущал в её голосе когда она заговорила снова, заставила его сердце биться чуть быстрее.

— Гаспер! Конеко! Держите эти штуки подальше от моей Слона!

Обе фигуры бросились вперёд. Он заметил лёгкость их шагов, некий драйв в их движениях, которого не было прежде. Риас присоединилась к ним, в её руках уже собиралась демоническая энергия. Она посылала её взрывы, чтобы задержать прогресс его Персон, в то же время выкрикивая приказы, координируя оборону, организуя направления атаки. И тогда он понял причину их новообретённой решимости и гордости в улыбке Кибы. Их мастер всё так же сражалась на передних линиях, как он не раз видел прежде; разница была в том, что хотя она всё так же сражалась вместе со своей свитой, сейчас она ещё и командовала ей.

Толпа одобрительно заревела.

Краем глаза он заметил, что Сайзекс подпрыгивает, забыв о чинах и титулах. Помимо лидера фракции, ещё одна похожая фигура демонстрировала равный энтузиазм; лорд Гремори, похоже, отбросил попытки сохранять достоинство. Мужчина схватил самодельный флаг Сайзекса и столь же энергично размахивал им вместо того. Возбуждённый, гордый вид на лице почтенного Главы Столпа, был видом отца, посещающего спортивное соревнование дочери, или некое подобное мероприятие.

Он повернулся, ощутив слабый укол в разуме, за которым последовало колыхание стихающей мощи.

Кастор рассеивался. Медленно исчезал из вида. Эта Персона всегда поспешна и не задумываясь атаковала врагов, в точности как и её мастер, когда речь шла о сражении с Тенями. Стилем боя Синдзиро были удары хоть и мощные, но дикие до безрассудства. Тонкость и стиль никогда не были стильной стороной Синдзи, и его воплощение разделяло с ним эту черту. Оно позволило Конеко заманить себя в сторону от основных сил, и продолжало долбить защиту девчонки даже невзирая на то, что результаты оказались весьма посредственными. Ладья Риас, с другой стороны, терпеливо ожидала момента для удара, и когда этот момент предоставился между размашистыми ударами Персоны, она воспользовалась шансом. Паутина трещин, расходящаяся от места, где её кулак ударил в грудь Персоны, показывала, насколько эффективна была её контратака.

Долю секунды спустя поражения Кастора перед ним сложилась основа ещё одного поражения.

Пи виде падения товарища-воплощения Полидеус впал в бешенство. Акихико и Синдзи всегда были близкими друзьями, и после смерти Синдзи боксёр скорбел больше, чем кто-ибо из них. Поведение Персоны соответствует мыслям и эмоциям её мастера, и в результате рассеивающегося образа Кастора было достаточно, чтобы вызвать у Полидеуса ярость. Воплощение принялось атаковать всех и всё вокруг; оно принялось хлестать поспешными ударами и неприцельными атаками. Оно ослабило оборону, в то время как следовало быть внимательнее, учитывая окружение, и что, важнее, противников.

Акено врезалась в него, словно мстительная валькирия норвежских мифов.

Как Королева свиты, она обладала всеми свойствами других фигур. Скорость и грация Рыцаря; стойкость Ладьи. Колдовские способности Слона. Ничто из этого само по себе не позволило бы ей победить её противника. Даже всех вместе их не было бы достаточно. Тем, что обрушило Персону на колени, было угловатое копьё в её руках, сотворённое из чистой молнии. Она вогнала его в спину Полидеуса с такой силой, что копьё взрывом вырвалось из груди воплощения в водопаде искр и статических разрядов.

Персона Акихико неуверенно пошатнулась. Её безликая голова с болезненным удивлением опустилась взглянуть на торчащее из её груди копьё. И — она упала, сражённая, на лету рассеиваясь точками синего света.

Акено изящно прошла мимо рассыпающейся Персоны. Изящная рука опустилась на древко сотворённого копья, и высвободила его за миг до того, как воплощение полностью рассеялось. Тем же движением она отбросила волосы, жест был головокружительно беззаботным, словно она не аннигилировала только что противника, словно не разрушила врага столь же сильного, как она.

Даже он при этом зрелище восторженно вздохнул. Никогда прежде он не видел столь гармонично слитых красоты и опасности.

За восхищением последовал укол понимания. В мгновенье ока он потерял два своих воплощения, притом из самых могучих. Он попытался захватить инициативу, и обнаружил, что её у него перехватили. Это был поворот, которого он не ожидал, и тем более не был готов. Битва несомненно разворачивалась, и изменения грозили стать непоправимыми, если он не предпримет что-то немедленно, чтобы изменить её течение.

Один шаг, и он покинул платформу. Это было существенное падение; добрых шесть-девять метров. При неудачном падении с такой высоты можно как минимум сломать ноги. Он, однако, не боялся подобной травмы; ибо серебряные руки были рядом, поддерживая его вес, спасая его от позора поспешного спуска.

Орфей аккуратно опустил его на землю, возобновив свою бдительную охрану в воздухе над ним. Он отправил его в бой, чтобы занять место потерянных воплощений и укрепить оставшихся. Его собственное наступление было медленнее, ровнее, и сопровождалось ударами призванного клинка о ладонь.

Киба был первым, кто заметил его приближение, и, ожидаемо, мечник двинулся перехватить его, прежде чем он сможет присоединиться к битве.

— Это начинает напоминать происходившее на поляне — признал красавчик, сокращая дистанцию. Было в голосе дьявола дружелюбие, хоть и слышал это только он. Он внутренне сравнил приветствие, когда впервые встретился с Рыцарем Риас, с тем, что получал сейчас, и поразился разнице. Холодность первого и теплота второго с трудом укладывались вместе.

Киба слегка усмехнулся, когда воспоминания помешали ему ответить, и кивнул в сторону Нигил-меча, крепко сжатого в его правой руке.

— Однако в твоём арсенале не было этого, когда мы сразились впервые.

Вспышка веселья промелькнула в нём. Он наклонил голову и взглянул на то, что дьявол держал в одной из рук.

— Как и ты, если на то пошло.

Киба бросил взгляд на Нигил-меч, дополняющий демонический меч в его руках, и издал лёгкий смешок.

— Это верно, — легко произнёс Рыцарь — хотя если хочешь реванш, боюсь, мы оба будем разочарованы.

Он вопросительно поднял бровь.

— О?

Киба улыбнулся скептицизму в его тоне.

— Мы уже победили.

Он нахмурился. Бравада была несвойственна мечнику, и тем не менее — вот она.

Секунду спустя Киба поднял меч, указывая на что-то за его спиной, и он обернулся взглянуть, нет ли действительно чего-то в словах парня.

Иссей поднялся на вершину платформы, как только он с неё сошёл. Извращенец двигался к колоколу, уже позаботившись о Персоне, которую он оставил его охранять. Рассеивающийся свет Люсии, благодарение ручной пушке парня, лишь подчёркивал тяжесть его ошибки. В то же время он не мог не впечатлиться; другие свиты, которые он испытывал, были сосредоточены на том, чтобы завоевать лавры для себя, вместо того, чтобы сфокусироваться на сути теста. Даже фигуры Сайраорга были виновны в этом. Существенным фактором в его победе над дьяволом был выбор призванных воплощений, и эффект, который он знал, они будут иметь. При схожих обстоятельствах первым побуждением Иссея было не броситься в бой, как делали остальные, а направиться к цели, которая принесёт ему и его союзникам победу. Чтобы слуга отложил в сторону тягу к личной славе во имя блага группы, а мастер изначально вызывал в своей группе такую преданность...

И то, и то было равно похвально.

Ментальная команда направила Палладион к возвышающейся платформе и тому, кто был на ней. Иссей заметил расслабленно плывущую к нему изящную фигуру и поспешил к колоколу.

— Слишком поздно, Арисато-сан! — расслышал он парня. — Ты не успеешь вовремя! Победа наша!

Это было верно. Дистанция была существенная. Но с другой стороны, он изначально и не собирался туда добираться.

Шлем Палладион со звуком урчащих шестерёнок поднялся с её головы. Оперённая крышка с безжизненно-механической точностью откинулась; за ней последовало лицо. Маска, строгое изображение богини, опустилась, словно дверь на петлях. Затем разошлись плечи, освобождая пространство, и откинулись назад руки, добавляя его. И в пустом пространстве, что Персона создала, разложив себя, она открыла свой смертоносный заряд.

В то время как другие члены SEES предпочитали использовать свои воплощения в более мягкой и утончённой манере, Айгис нравилось использовать свою в качестве мобильной артиллерии.

Иссей бросил один взгляд на поднявшуюся из плеч Персоны массивную пушку, нацеленную прямо на него, и вздохнул.

— Ну, мне жопа, верно?

Луч сияющего света ударил точно в грудь Доспеха Чешуи и с подобным грому взрывом снёс его носителя с платформы. Секунду спустя слегка дымящееся тело Иссея, болтающее конечностями, с приглушённым ударом обрушилось на землю. Дьявол оставался там несколько секунд, прежде чем сумел наполовину подняться с пола.

— Ладно, Ддрайг, — он слышал, как в голосе извращенца головокружение борется с энтузиазмом — У меня новая цель! Мы продолжим тренировки, пока не сможем тоже создавать гигантские лучевые пушки на голове!

Уголки его рта дёрнулись. Новые идеи — последнее, что нужно этому парню...

Он повернулся и обратил внимание на окутывающие лицо Кибы одновременно веселье и смятение. И постарался соответственно сопроводить наклон своей головы не-столь-невинной улыбкой.

— Ты что-то говорил?

Ответом Кибы был бросок на него с обнажёнными мечами.

* * *

Сражение играет с человеческим разумом странные трюки. Её жар не даёт мозгу формировать разборчивые образы, и сражающийся редко всё помнит. Опасность, обостряясь, заставляет сражающегося фокусироваться на отдельных элементах окружения, и лишь они остаются в памяти. Одна из немногих вещей, с которыми согласны и новобранцы, и умудрённые сединами ветераны — они описывают битву как серию фотоснимков, застывший во времени набор самых ярких моментов. Всё остальное расплывчато. Всё остальное размыто, нечётко; искажено мозгом, работающим с перегрузкой и затопленным адреналином.

Он будет помнить каждый момент своего боя с Юуто Кибой всю оставшуюся жизнь.

Парень весь был непрерывным движением. Не останавливался. Не задерживался. Не давал ни шанса передохнуть и собраться. Клинки в руках дьявола расплывались в его периферийном зрении, в один миг метаясь в в неприкрытую зону, а в следующий изменяя направление удара, когда он собирался блокировать. Он гордился своей способностью оставаться спокойным в бою и высматривать слабости противника, но это... это было нечто. Мечник стремительно атаковал его с такой скоростью, что его обычно острые чувства постепенно не справлялись. Рыцарь Риас атаковал его в столь быстром темпе, что он едва успевал. И это не были яростные удары мечника, полагающегося лишь на проворство; была и точность. Контроль.

Киба направлял свой клинок именно туда, куда хотел, когда хотел, и как хотел. Каждый взмах был идеально выверенным ударом, направленным в жизненно важные органы. Каждый выпад был точно рассчитанным уколом в слабую точку, которой он у себя и не замечал. Он был вынужден блокировать или парировать каждый удар, просто потому, что если бы этого не сделал, это закончило бы бой на месте.

Он не был новичком в ближнем бое, но то, в чём он сейчас участвовал, превзошло границы простой рукопашной. Это было чем-то близким и личным. Это было утомительно своей неуступчивой яростью, но в то же время странно возбуждало. Это было стремительное действо, буквально вихрь движений, заставляющий его полагаться скорее на мускульную память, чем на рассудок. И ни одно движение не было менее летальным или опасным, чем предыдущие. За промежуток времени, который не мог занять больше пяти минут, но казался вечностью, он насчитал двадцать два случая, когда его рефлексы подвели бы его, сработай на миллисекунду медленнее.

Буря клинков. Он бы воспользовался такой метафорой, чтобы описать это. Буря ударов, и он был в её центре, пытаясь вынести её. Ебу было бы неприятно использовать слово "неспособный", но именно таковым Киба заставлял его чувствовать себя. Медлительным в попытках защищаться. Тормознутым в усилиях успеть. Если бы не Орфей, прикрывающий его спину, не позволяя пройти атакам мечника, он не сомневался, что эта схватка уже закончилась бы с результатом решительно не в его пользу.

Ему в голову пришла мысль, и заставила улыбнуться.

Возможно, он был не единственным, кто сдерживался на той поляне.

Наконец, они разошлись. Звук прощальной стычки Нигил-мечей походил на металлическое лязганье без дребезжания. Они оба, и он, и его оппонент, тяжело дышали; к его досаде, он дышал тяжелее.

— Я впечатлён — произнёс Киба, собравшись. — Я только что сделал всё, что в моих силах, чтобы повергнуть тебя, но ты всё ещё стоишь.

Момент спустя он ответил на искренность в голосе парня.

— Возможно, не всё — он кивнул в сторону оружия, которое сейчас держал дьявол. — Ты всё ещё не воспользовался Экскалибурами, которые я тебе дал.

Киба слегка улыбнулся.

— Вообще-то тут такое дело... Я хотел показать тебе, что могу делать с этим — Рыцарь Риас продемонстрировал Нигил-меч, который секунды назад использовал в бою. — Это может тебя удивить, но Иссей не единственный, кто экспериментировал.

Он поднял брови. Похоже, это будет интересно.

Впрочем, в первую очередь мечник не атаковал Нигил-оружием, или что-то вроде того. Сперва он отозвал демонический клинок, что был в его другой руке. Вместо него оказался призван новый меч, неровные края которого были окутаны неким пурпурным сиянием. Жуткий свет, которым горела поверхность оружия, намекал, что вложенные в него чары весьма свирепы по своей природе.

— Видишь ли, — пояснил Киба — я обнаружил, что если я концентрирую в это достаточно своей силы, происходит нечто интересное.

Парень сжал рукоять Нигил-меча, и в ответ свежепризванный демонический клинок вспыхнул огнём, словно зажжённый факел. Их взгляды встретились, и Рыцарь поднял окутанное бушующим огнём оружие в его направлении.

— Похоже, когда я фокусирую свою волю на оружии, которое ты позволил мне создавать, я могу делать те, что могу создавать самостоятельно, гораздо более мощным. И поскольку я могу делать это, — дьявол взмахнул вниз изменённым клинком — я могу делать и это.

Столб огня извергся из острия меча Кибы. Он ударил из руки парня волной жара, в мгновенье ока преодолев дистанцию между ними. Он едва успел среагировать, и когда это сделал, столб огня уже преодолел половину пути.

— Орфей — шёпотом прозвучала команда.

Багровые глаза Персоны вспыхнули, и разрушительная ярость усиленного Агилао вырвалась из его раскрывшегося рта. Пурпурный демонический огонь столкнулся с оранжевым сотворённым огнём, и огненной вспышки в результате этого было достаточно, чтобы расплавить окружающий песок, превратив его в почерневшие капли стекла. Он ощутил жар на коже от отката, ощутил, как высвободившийся жар обжигает волоски на теле.

Киба прыгнул сквозь огненную бурю, словно её и не было.

Пламя облизывало лицо парня, но он словно и не возражал. Инферно обжигало его одежду, но дьяволу не было до того дела. Целеустремлённость, решимость и стойкость отлились в выражение его лица.

Зрелище мечника, прыгающего сквозь ревущее пламя, заставило его помедлить. Понимание славного деяния безумия, творимого перед ним, заставило его отступить. И именно этого Киба и добивался.

Нигил-меч обрушился на его блок с весом и силой кувалды. Он блокировал собственным клинком, но внезапность атаки Рыцаря, чистая неожиданность, всё же застала его врасплох. Сила удара в сочетании с его неготовностью едва не выбила оружие из его рук. И это было не единственным, о чём ему следовало беспокоиться. Немедленно последовал демонический меч, крепко жатый в другой руке Кибы, его неровный край, окутанный демоническим огнём, проделал путь по параболе прямо к его лицу.

Итог был предопределён. Его поймал врасплох более быстрый, более проворный оппонент. Он был удивлён новообретённой силой своего противника, настолько, что не смог адекватно защититься от неё, тем более что она изначально использовалась как отвлечение. Киба предсказал всё это, скорее всего, запланировал заранее, и сейчас выжимал максимум из своего преимущества. На долю секунды, когда демонический клинок приближался к его лицу, он позволил проникнуть в свой разум предательской мысли о поражении.

Орфей отбил падающий на него клинок. Персона ворвалась в бой, взмахнув своей железной лирой, и сбила пылающий меч с намеченного пути. Киба был вынужден вывернуть тело в воздухе, чтобы его не отбросило вместе с мечом. Это было сложной задачей, но дьявол сумел выполнить воздушный маневр с достойной ловкостью. Парень приземлился немного поодаль и вонзил оба свои клинка в землю, чтобы остановить своё скольжение и кувыркание.

— Это сложно назвать честным — улыбнулся ему Рыцарь Риас, вставая. — У тебя есть помощник.

— Это сложно назвать честным — повторил он и кивнул в сторону оружия в каждой руке дьявола. — У тебя два меча.

Киба фыркнул, но в этом звуке не было ничего пренебрежительного. Лишь веселье.

— Тогда позволь продемонстрировать тебе, что я могу сделать двумя мечами.

Он встал в стойку, соответствующую стойке дьявола, ожидая нового фронтального нападения. Киба, однако, словно забыл о вызове, которым были пронизаны его собственные слова. Ошарашенный вид, который внезапно приняло лицо Рыцаря, был словно у человека, который не верит своим глазам.

— ...Это Иссей рассекает на спине гигантской трёхголовой собаки?

Он улыбнулся очевидной попытке отвлечь его. Старый трюк.

Миг спустя мимо них пронёсся Иссей, уверенно стоящий на спине Цербера, наручная пушка сверкает колдовскими разрядами.

— Смотрите, народ! Я гоняю на собаке!

...

В его защиту, он сумел не повторить то ошарашенное выражение, что было на лице Кибы. Вместо этого на его лице воцарилось нечто вроде вежливого удивления. Не то, чтобы он был одним, кто был удивлён.

В паре десятков шагов от них Гермес помедлил в своих усилиях теребить противника. Лицо Персоны не обладало различимым выражением, но то, как он наклонил голову, глядя на то, что приближалось к нему, выражало почти человеческое неверие.

Его нерешительность позволило врагу, которому он не позволял присоединиться к бою, захватить контроль над ситуацией.

Гаспер выбросил руки вперёд, и заморозил парящее в воздухе воплощение. Лицо Слона, заставившего своего оппонента застыть на месте, было напряжено от концентрации, пот бежал по его лбу, когда он пытался не дать Персоне освободиться. Усилия, которые требовались для этого, проявились в голосе вампира; он исказился до неузнаваемости.

— Хьёуду-сан! Быстрее!

Иссей немедленно обхватил свою пушку перчаткой, содержащей Усиленный Механизм. Извращенец ждал до самого последнего момента, задерживая разряд своего направленного в цель оружия, пока несущаяся туша Цербера не принесла его прямо к оппоненту. Несколько секунд до этого парень направлял мощь одной перчатки в другую, запасая энергию для одного мощного выстрела. А теперь возможность предоставилась в виде замороженного, неподвижного врага.

И в упор промазать было невозможно.

— Пушка Сисек Тиамат!

Гермес отлетел вдаль. Его изорванное, разрушенное тело исчезло задолго до того, как он упал на землю. Иссей продолжил двигаться в другом направлении, несомый неожиданным, но исполненным энтузиазма скакуном.

— Благодарю, Гаспер! — с удовольствием воскликнул парень, а затем принял героическую позу. — А теперь вперёд, мой верный скакун!

Должно бы быть невозможно собаке изобразить ржание рыцарского коня, но Церберу каким-то образом это удалось почти убедительно. То, как Персона пыталась бежать галопом, только добавляло происходящему безумия.

Он и его оппонент наконец оторвали взгляды он сцены. На этот раз выражение лица Кибы было таким же, как у него.

— Этот парень — бездыханно произнёс мечник — или клинический псих, или офигительно крут.

Он наклонил голову, прежде чем ответить.

— Думаю, и то, и то.

Дьявол усмехнулся, а затем вновь поднял клинки.

— Ну, на чём мы остановились?

Над ними парящий в воздухе Орфей поднял свою огромную железную лиру над головой.

— Чудно — широко улыбнулся Киба и поднял свои мечи для блока.

* * *

Постоянно изменяющаяся природа битвы унесла Кибу от него столь же быстро, как привела мечника к нему. Вместо Рыцаря появился новый враг, топочущий в его сторону с отмеренной целью. Он обратил внимание на уверенность в походке оппонента, и то, как латная фигура пркладывала путь прямо к нему. Возбуждение, которое он чувствовал в фигуре противника, было чувством, что он разделял. Он лгал бы себе, если бы не признавал, что тоже предвкушает этот бой с нетерпением.

Но прежде чем начнётся долгожданный матч-реванш, сперва следует лишить парня его союзника.

Он бросил неодобрительный взгляд на воплощение, идущее сейчас рядом с Иссеем, и в ответ одна из трёх голов Цербера опустилась, словно испытывая стыд. Он ощутил побуждение улыбнуться, но придавил его, и вместо этого на его лице появилось выражение неодобрения.

— Ты должен был быть на моей стороне.

Вторая голова тоже опустилась, и издала нгромкое порыкивание, которое можно было воспринять как извинение.

— Что сказал бы Коромару?

Последняя голова присоединилась к двум другим, опустившись. То, как Персона отказывалась смотреть ему в глаза, возвращаясь на его сторону, выглядело странно подкупающе, словно она понимала тяжесть своей ошибки и старалась её исправить. Иссей, с другой стороны, ничуть не смутился тем, что его бывший союзник его бросил. Собственно даже, извращенец весело помахал в сторону спины отступающего воплощения.

— Всё нормально, Цербер-кун! Мы можем потом поиграть!

Три головы Персоны остались пристыженно опущенными. Его хвост, однако, быстро завилял.

Он подождал, пока воплощение отойдёт, прежде чем обернуться. Иссей встретился с ним взглядом и поднял перчатку с Усиленным Механизмом.

— Ладно, Арисато-сан! Вот оно! Это матч-реванш, которого мы все ждали!

Он кивнул, показывая, что понимает.

— Как ты и сказал.

Извращенец принял боевую позу, которая в сочетании с внешним видом Доспеха Чешуи действительно придавала ему угрожающий вид.

— Тебе лучше приготовиться, Арисато-сан! Мы с Ддрайгом сейчас покажем тебе, на что мы способны!

Он снова кивнул и ментально приготовился.

В его голове промелькнул мириад защитных заклинаний. И вместе с ними — равное количество оборонительных стратегий, созданных и нацеленных бдительным и сосредоточенным разумом. Киба удивил его масштабом своих способностей, и давил, пока ситуация не оказалась в его пользу; он предполагал, что Иссей попробует нечто подобное. Извращенец никогда не таился, когда реь шла о демонстрации его силы, и с внезапным появлением Доспеха Чешуи, он ожидал в ближайшем будущем новой зрелищной демонстрации. Он ожидал, что его оппонент попытается впечатлить его некоей новообретённой способностью, и захватить инициативу. Он ожидал некую новую мутацию на плечах Доспеха Чешуи, или что новое оружие вырастет на другой руке доспеха. Он даже ожидал, что Иссей продемонстрирует совершенно новую силу, дарованною ему глубиной их уз, и усиленную обширным потенциалом Усиленного Механизма. Он ожидал что грядущий бой будет вызывающим трепет, грандиозным и впечатляющим, и столь же близким, как была его дуэль с кибой. И он соответствующе подготовил свою оборону, подобрал ответ на то, что несомненно будет коронацией и, возможно, решающим моментом всего боя.

Так что он был совершенно неготов, когда Иссей проигнорировал всё вышеперечисленное и пнул его в лодыжку.

...

На долю секунду чистая нелепость того, что только что произошло, затмила всё. Затем накатила боль, и всё, что он мог сделать, чтобы остановить слёзы, ето прикусить губу и запрыгать на оставшейся невредимой ноге.

— Почему... — наконец, сумел он произнести сквозь болезненные, неверящие выдохи — ...ты вообще... это... сделал?

Судя по позе дьявола, Иссей был так же удивлён, как и он сам.

— Не могу поверить, что это сработало.

Парень присоединился к его болезненной пляске, когда он отправил Мегидо в лодыжку извращенца.

— Ой! Блин, Арисато-сан! Больно же!

— Если так больно, почему ты со мной это сделал?!

Багровый наличник Доспеха Чешуи глянул на него, в то время как его носитель продолжал прыгать на одной ноге.

— Ддрайг сказал, что мне нужно целить в горло!

Самоцвет на Усиленном Механизме согласно мигнул.

— Моё горло, — возразил он, и каждый звук был исполнен раздражения — если ты не заметил, находится между моим подбородком и моей грудью!

Самоцвет на Усиленном Механизме снова согласно мигнул.

— Я подумал, что ты поставишь блок, так что съимпровизировал!

— В следующий раз импровизируй лучше!

— А будет следующий раз?

Боль в его ноге наконец утихла до приемлемого уровня. (Давыдов: и снова: Диа, Карл, Диа!) Иссей тоже, как он заметил, оправился достаточно, чтобы встать на обе ноги. Он поднял руку, чтобы остановить бой, который вот-вот начнётся.

— Стой. В этот раз, нам нужно сперва установить кое-какие правила.

Пластины, прикрывающие шею Доспеха Чешуи, скрипнули, когда его носитель наклонил голову.

— Правила? — спросил Иссей.

— Да — ответил он, всё ещё в раздражении. Часть его просто не могла поверить, что ему действительно приходится это говорить. Другая часть ничуть не была удивлена. — Не бить ниже пояса. Всё, что выше, без проблем. Понятно?

Иссей кивнул.

— Понятно — произнёс извращенец и немедленно пнул его в другую лодыжку.

* * *

— Снова сработало!

— Мегидо!

— Ойй! Блин, Арисато-сан! Ещё больнее, чем в прошлый раз!

— В таком случае, прекрати делать это со мной!

Поодаль, стройная девушка помедлила посреди боя с собственным противником. Конеко бросила взгляд на две фигуры, катающихся рядом друг с другом в разделяемой агонии, и покачала головой.

— Эти двое — идиоты.

Её противник опустилась ниже, присоединяясь. Лицо Ио навсегда застыло в выражении нежной доброты; однако то, как она сложила руки на груди, говорило о самом искреннем согласии.

Конеко на миг улыбнулась, прежде чем кивнуть противнику.

— Извини, кстати.

Лицо Персоны повернулось как раз вовремя, чтобы столкнуться со сжатым кулаком некоматы.

* * *

Он потерял Немезиду в войне на истощение с Акено.

Двое оппонентов швырялись друг в друга разрядами молнии, содержащими достаточно электричества, чтобы обеспечить энергией маленький город, и с такой скоростью, что этот обмен походил на непрерывный поток энергии. По мощи они были наравне; однако у одной стороны были преимущества проворности и маневренности, и Акено максимально использовала оба. Девушка уже пересиливала противника, когда сзади к битве присоединился Киба. Вместе Рыцарь и Королева повергли Персону Кена в прямолинейном бою, продемонстрировавшем зрелищное владение мечом и равно впечатляющую демонстрацию чистой огневой мощи.

Цербера он потерял подобным же образом.

Конеко завела его в ловушку, которую активировали Гаспер и Иссей. Первый заморозил его на месте, как сделал с Гермесом, а второй обрушился на Персону сверху. Превзойдённое численно и силой, воплощение огрызнулось напоследок, щёлкая челюстями и кусаясь, но бой всё же обернулся в пользу врагов.

Палладион продержалась дольше всех.

Оно провело большую часть боя, обстреливая врагов, не давая им зайти в спину товарищей-Персон залпами прикрывающего огня. А сейчас, когда почти все его товарищи были побеждены, воплощение стало единственной целью для врагов. Даже тогда, фигура в робе оказалась крепким орешком. Чистая огневая мощь, что она выдавала, не позволяла зайти с флангов или окружить её. Скорострельность её пушки, в сочетании с дальнобойностью, заставляли противников дважды подумать, прежде чем попытаться приблизиться.

Потребовалось озарение в виде тактической хитрости Риас, чтобы превзойти это препятствие.

Рыжая направила своего Рыцаря в лобовую атаку на парящую артиллерийскую платформу. На первый взгляд стратегия казалась самоубийственной, но в этом безумии был метод. Каждый раз, когда пушка Палладион начинала выпускать свой боезапас, Киба в последнее мгновенье уклонялся, заставляя Персону пересчитывать траекторию и корректировать прицел. Парень был вынужден использовать всю свою впечатляющую скорость, чтобы не стать жертвой взрывов преследующих его по его ломаному, зигзагообразному следу. Необходимая для этого концентрация не позволяла самому мечнику атаковать. Но этого и не требовалось, поскольку на поле вышла мастер дьявола.

Пока Палладион безуспешно обстреливала Кибу, Риас и Акено воспользовались её занятостью и взлетели над ней. Воплощение сообразило, что его перехитрили, только когда всё вокруг загорелось от молний, а землю вокруг покрыли кратеры от швыряемых ударов демонической энергии. Персона попыталась обратить свою пушку на этих новых врагов, но объединённые атаки, обрушившиеся на неё сверху, сделали любую контратаку практически невозможной. В конце концов она оказалась сражена, и исчезла под перекрёстным огнём, рассеявшись под тяжестью воздушной бомбардировки.

Пара девушек ещё долго после того, как он ощутил возвращение Палладион в его разум, продолжали утюжить ландшафт. Он посчитал, что это вышло несколько показушнее, чем стоило бы, но в конце концов не мог их винить. Они пытались продемонстрировать аудиенции и своим соперникам, на что они способны. Они пытались впечатлить существ, которые однажды будут влиять на их судьбы и пути, которыми они пойдут.

И если улыбки на их лицах что-то значили, они пытались впечатлить и его.

И он был впечатлён. Каждый раз, когда он пытался вмешаться и поддержать свои Персоны, они закрывали ему путь, не позволяя присоединиться к битве. Он обменивался ударами с Конеко быстрее, чем мог бы уследить обычный человек. Он парировал молнии Акено своими барьерами, хотя сам обмен оставил его смущённым надолго. Каким-то образом девушка ухитрилась использовать свои электрические атаки так, что это выглядело провоцирующе, и то, как усики энергии словно целились только в определённые части его тела, было, мягко говоря, интересно.

Даже Гаспер приложил руку к попыткам остановить его. Попытка парня заморозить его оказалась легко рассеяна, но секунды, которые он потратил на то, чтобы освободиться, были ценными секундами, которые он мог потратить на что-то другое.

И это было основой их стратегии. Задерживать его, пока они выбивают воплощения по одному. Если его не задерживал Иссей, то это был Киба. И если не Киба, то Конеко. А когда невероятная защита некоматы наконец не выдержала, её место заняла Акено. Это была рулетка оппонентов. Постоянно вращающееся колесо врагов. Постоянно сдерживающее его, чтобы он на секунду не успевал спасти ценного союзника. Постоянное блокирование его, так что когда он подходил к конкретной битве, её итог уже был определён. То, насколько хорошо эта тактика работала, почти пугало; то, насколько хороша была их координация и командная работа, захватывало дух.

Он не удивлялся открытому восхищению, пронизывающему его мысли. Что его удивило, так это отсутствие другой эмоции.

Он должен был испытывать гнев за потерю своих Персон. Он должен был чувствовать раздражение за каждое их поражение. Этого он боялся, когда сперва придумал это испытание. Что зрелище поражения воплощений, которых ценил превыше всего, вызовет у него раздражение и ярость. то зрелище поражения этих пустых сосудов, всего, что ему осталось от SEES, окрасит его отношение к тем, кто их поверг.

Но ничего из этого не произошло. Не было ярости, не было ненависти. Каждый раз, когда Персона была сражена и возвращалась в его сознание, он ощущал, словно на его плечах оседает аура спокойного принятия. Каждый раз, когда воплощение проигрывало своему оппоненту и отступало обратно в его разум, он ощущал остатки тепла его ухода, словно каждое из них одобряло его принятие и оставляло своё благословение.

И когда они погрузились в спокойные воды Моря Душ, молчаливые и не возражающие, нечто... нечто сказало ему, что ему больше нет нужды призывать их снова. (Давыдов: а как же Церберу с Иссеем поиграть?)

* * *

Пожалуй, было уместно то, что последний удар нанесла Риас.

Чёрный удар демонической энергии врезался в Пентесилею, пробив в её груди дыру размером с кулак. Воплощение уже было повреждено. Отсутствующая нога, по милости сверкающих клинков Кибы. Отсутствующая рука, вырванная из гнезда в стычке с Конеко. Дымящиеся зигзаги шрамов перечёркивали верхнюю часть её тела, следы молний Акено. Сила Разрушения Риас лишь ускорила конец уже побеждённого врага.

И всё же она отказывалась исчезать. Повреждённая, израненная до той степени, когда другие воплощения давно вернулись бы туда, откуда пришли, Персона Митсуру всё ещё оставалась парящей перед ним, защищая его собственным телом, непокорная до конца. Инстинктивно он понимал причину, и это знание заставило его положить руку на гладкую спину Пентесилеи.

Его охранительница напряглась. Он улыбнулся, и в этот раз в этом его выражении не было печали или остатков скорби. Лишь неоспоримая истина.

— Спасибо — всё, что он сказал.

Персона ещё несколько секунд парила перед ним, прежде чем наконец среагировала. Лёгкий кивок её головы, принятие его выбора, и затем она исчезла, исчезла из реальности, отступив в глубины его сознания. И остался лишь Орфей, парящий в воздухе над ним.

Он повернулся к ним, тем, кто лишили его воплощений, которые он ценил превыше всего, и слова, которые он избрал сказать им, не могли быть более уместными.

— Прекрасная работа.

Они широко улыбнулись ему и дуг другу. Тот факт, что их победа была получена за его счёт, не беспокоил его так, как он ожидал. Частично из-за того, что в их победе ещё не было уверенности.

Асия просияла ему.

— Значит, мы победили?

Он почти сожалел о том, что должен был сказать.

— Нет.

Он мотнул головой в сторону сияющей фигуры Орфея. Они проследили за его взглядом и заметили то, что происходило с момента исчезновения Пентесилеи — а именно, что прежде бесцветное тело Персоны обретало тот же кроваво-красный оттенок, что и Доспех Чешуи Иссея (Давыдов: Redz goez fasta!)

— Ещё один.

Я — это Ты, и Ты — это Я.

Из Моря Твоей Души Я Явился.

Я — Кульминация Кривых Путей, что Ты Прошёл.

Я — Конец Бесконечного Путешествия, что Ты Предпринял.

Я — Орфей Телос.

Мастер Судьбы.

Глава 22

— Оно поменяло цвет — всё, что успела произнести Акено. В следующую секунду в неё врезалась высокомощная Гарула, отправив в полёт, словно кувыркающуюся куклу. Дьяволица, впрочем, сумела на лету выровнять баланс, и приземлилась на все четыре конечности.

— Ой, надо же, Арисато-кун — улыбнулась она ему, поднимаясь. — Вот как ты хочеь играть.

Но он не слушал. Ни дразнящий тон её голоса, ни что-либо другое, если уж на то пошло. Он ощущал знакомую пульсацию мощи в своих жилах. Она заполняла каждую клетку его тела, распространяясь пожаром, наполняющим его теплотой, которую он давно не ощущал. Все другие Персоны, которых он призывал до того, были гранями его личности, аспектами его психики, обретшими разум и форму. Орфей Телос был на ступеньку выше остальных. Это была одна из его трёх Высших Персон, вторая, которую он показывал этому миру. Это была кульминация достижений его прошлой жизни, физическое свидетельство созданных им вечных уз. Это была вершина всего, чего он достиг, ощутимое доказательство того, что достичь невозможного ни в коем случае не невозможно. Это был он в его лучшей форме, на пике силы, такой, каким он должен был быть.

С трансформацией Орфея толпа умолкла. Они не имели понятия о значении этого действия; они не могли. Орфей Телос был его собственным творением, тем, что могло существовать, лишь пройдя все его переживания. В этом мире не было его аналога. Но хотя зрители не понимали значения его призыва, они определённо могли понять чистую мощь, излучаемую золотым телом Персоны.

Где-то на полпути своего самоанализа он закрыл глаза; сейчас они резко открылись. Широко. Бдительно. Сосредоточенно. Больше не ограничиваться, не сдерживаться ради того, чтобы сдерживаться. Он собирался выиграть битву, и подвести её к тому итогу, который сочтёт нужным.

— Смотрите внимательно — неспешным, ровным дыханием возникли слова. — Вот как сражается пользователь Персон.

К их чести, это никак на них не подействовало

Киба бросился на него со стороны, два меча мелькали размытыми лентами. Иссей швырнул себя в его спину, занося бронированный кулак для удара. Конеко проскользнула под его обороной, намереваясь подсечь ноги.

Трое против одного. Это было прекрасно скоординированная атака, превосходная попытка повергнуть его, прежде чем он сможет среагировать. Но вся их координация не меняла того факта, что они всего на миг запаздывали.

Скорость Кибы, как Рыцаря, опережала остальных, так что о нём следовало позаботиться в первую очередь. Глаза мечника расширились, и клинки в его руках лязгнули, сложившись в блокирующий крест. Удар сердца спустя массивная лира Орфея обрушилась на поспешный блок дьявола. Киба ухнул от напряжения, а затем его ноги не выдержали, и он болезненно ударился коленями о землю. На лице парня была добродушная капитуляция, когда рука аккуратно опустилась ему на грудь.

— Это же будет больно, верно?

— Немного — признал он.

Дьявол скривился и приготовился. Гарула, ударившая из его ладони, отправила мечника в полёт, точно так же, как сделала это с Акено. Впрочем, он не видел, приземлился ли Киба так же; приближающийся кулак Иссея не позволил такой роскоши.

Багровая перчатка была в сантиметрах от его тела, когда он поймал её свободной рукой. Удар был силён, и он впечатлился про себя, как далеко продвинулся извращенец. Но там, где у Иссея была сила, у него была инерция. Лёгкий проворот ноги, небольшое изменение стойки, и парень отправился в полёт через его голову; бросок дзюдо, прямо по учебнику. Иссей ударился спиной оземь с такой силой, что дух выбило со свистом.

Почти одновременно та же рука отпустила руку парня и перехватила лодыжку ноги Конеко. Девушка удивлённо замела на полпинке. Прежде чем она смогла среагировать, он подбросил её с тем же текучим изяществом, с которым швырнул Иссея через плечо. Орфей был наготове, и золотая лира врезалась в талию Конеко, как бейсбольная бита в шар. Девушку унесло прочь с такой скоростью, что её тело выглядело размытой полосой. На миг он обеспокоился, что некомата врежется в одну из толстых стен амфитеатра, но в последнюю секунду Конеко оправилась и остановилась, прорыв борозду в земле, в паре метров от болезненного столкновения. Он воспринял это с облегчением; в подобных, битвах, как эта, бывают травмы, но он не хотел, чтобы они становились калечащими. (Давыдов: Диа, Карл, Диа! А так же Сумеречное Исцеление и даже Рекарм...)

Он повернулся к последнему противнику, потерявшему опору, но не волю сражаться. Опустил взгляд, и обнаружил кобальтово-синий ствол ручной пушки, направленный ему в лицо. Тот факт, что колышущаяся сфера колдовской энергии уже покидала жерло пушки, было свидетельством того, как глубоко он провалился в ловушку. Он почти ощущал ухмылку Иссея за багровой личиной Доспеха Чешуи.

— Сюрприз.

Ракукажа остановила снаряд на месте. Защитное заклинание окутало его в тот же миг, как он призвал его, и мерцающий разряд, что несомненно закончил бы бой, вместо этого встретился с барьером, предназначенным останавливать неостановимое. Его рука инстинктивно поднялась к груди, куда была нацелена пушка; так что когда трещащая сфера столкнулась с барьером и остановилась, это выглядело так, словно он поймал снаряд рукой, хотя на самом деле большую часть работы проделало заклинание. Хотя, конечно, парень предположил первый вариант.

То, как визор Доспеха Чешуи был направлен на колышущуюся сферу сфокусированной энергии, удерживаемую в его руке, говорило об открытом и искреннем восхищении.

— Это... так... круто!

Чистый энтузиазм, излучаемый голосом дьявола, заставил его улыбнуться — в то время, как он бросил снаряд обратно в лицо его создателя.

— В таком случае, можешь забирать.

Взрыв заставил его покачнуться, и отбросил Иссея. Он был готов поклясться, что извращенец на лету смеялся. То, как парень приземлился, растянув руки и ноги, походило на упавшего на спину жука.

— Пофиг — Пешка Риас поднял кулак в воздух, в то время как его союзники поспешили к нему. — Всё равно круто!

Асия и Гаспер помогли ему подняться. Киба и Конеко тоже подошли поближе, и он ощутил, как освежающая аура Сумеречного Исцеления окутала всех их своим тёплым объятьем. Он подождал, пока это ощущение растает, прежде чем заговорить.

— Это была достойная попытка. Хотите попытаться снова?

Они хотели, и в этот раз атаковали его все вместе. Акено возглавляла нападение, в её руке трещало копьё молнии. Иссей следовал сразу за ней, и рядом с ним был Киба, завершая авангард. Краем глаза он видел Конеко, снова пытающуюся зайти с фланга. А позади рыщущей некоматы — Гаспер и Асия, элементы поддержки, пытающиеся загнать его в полное окружение.

Снова его превосходили числом. И снова это просто не имело значения.

Копьё молнии метнулось к нему с заметной скоростью, усиленное демонической силой и ускоренное собственными естественными изяществом и проворством Королевы. Обычный человек мог бы выполнить одно заклинание, прежде чем электрокопьё нанесло удар. Он последовательно создал три, и каждое было произведено столь же безупречно, как и все остальные. Такова была сила призванного Орфея Телоса, и таково его мастерство Арканы, когда он управлял им.

Обнуление Электричества лишило копьё молнии, как ветер гасит пламя зажжённой свечи. Обнуление Пронзания затупило остриё теперь обычного копья, сточило его остриё на молекулярном уровне, так что не осталось ничего даже отдалённо острого. Отражение Удара отразило оставшуюся кинетическую энергию обратно к её источнику, изогнуло силу ударав направлении наносящей его.

В самый последний момент он перенаправил энергию не во владелицу копья, как намеревалось изначально, а в само копьё.

Даже сейчас, когда время замедлялось боевым настроем разума, и реакции измерялись считанными миллисекундами, он всё ещё помнил причину, по которой принял предложение Сайзекса.

Он был здесь, чтобы испытать их, а не ранить.

Выражение лица Акено, когда её драгоценное копьё внезапно угасло, врезалось в его грудь, не вонзившись, а затем разлетелось в её руках, он долго будет помнить и ценить. Королева Риас отступила, понимаемо ошарашенная, и подняла почерневшие осколки того, что прежде было копьём, к своему лицу.

— Да уж, не каждый день такое увидишь — так же быстро, как возникла, растерянность исчезла, сменённая проказливостью. — Полагаю, вот что происходит, когда слишком сосредотачиваешься на создании древка.

Он как раз закатывал глаза, когда Акено вдруг откатилась в сторону, открывая стремительные фигуры Иссея и Кибы. Оружие обоих парней было наготове, и они были исполнены решимости сделать своё дело, несмотря на понимание, что противник им не по зубам. Он вознаградил их храбрость тем, что встретил их лицом к лицу. Его отмеренные шаги направили его в сторону Кибы, в то время как одновременная команда отправила Орфея на перехват Иссея.

Ошибкой мечника было то, что он снова попытался провернуть блиц. Это было простительной ошибкой; скорость была тем, что почти позволило парню его превозмочь, и он не винил Кибу за применение этой тактики снова, учитывая, что она почти сработала в первый раз. В конце концов, сила Рыцаря — в его или её природной быстроте. Но лиши их этой быстроты, нейтрализуй их способность захватывать инициативу, и они станут тем, чем всегда были — стеклянными пушками в полном смысле этого выражения.

Он наложил слой Поглощения Рассечения поверх Обнуления Огня, сплёл два заклинания воедино, в единый защитный барьер, и укрыл им свою правую руку как раз вовремя, чтобы отразить первый из двух мечей Кибы. Пылающий клинок, что всего миг назад плевался огнём, врезавшись в защищённую конечность, мгновенно угас, а затем безвредно лязгнул о поднятую руку. Рефлексы, однако, не подвели Рыцаря, и он переключился на атаку своим вторым оружием — лишь для того, чтобы его встретила вторая рука, укрытая Поглощением Пронзания. Немедленно последовала Сукунда, и вслед за отдачей двух блокированных ударов Киба обнаружил, что его преимущество в скорости и уклонении оказалось нейтрализовано.

Он нанёс удар точно в нужный момент, и подсёк ноги дьявола, пока эффекты заклинания были в полной силе. Киба издал вызывающий сочувствие возглас, приземлившись на пятую точку, и рефлекторно потянулся к своим клинкам, но лишь для того, чтобы осознать, что они отлетели в сторону во время его лишённого достоинства нисхождения. Унылое выражение, растянувшееся на лице парня, подробно говорило о том, что он думал о том, что только что продемонстрировал.

— В первый раз было намного проще.

Он кивнул, вежливо соглашаясь.

— Со многим так.

Киба встал на ноги, и тут же вздохнул, когда рука вновь опустилась ему на грудь.

— Пожалуйста, не отправляй меня опять в полёт.

Уголки его губ грозили изогнуться вверх. То, как звучала эта просьба... Это звучало почти по светски.

— Могу предложить и другие варианты, если желаешь выслушать.

На лице дьявола появилось облегчение.

— С превеликим удовольствием!

— Зионга пропустит через твоё тело достаточно электрического напряжения, чтобы вывести из строя на неделю. Буфула охладит твою кровь, так что она замёрзнет в венах.

Он помедлил для пущего эффекта, наклонив голову.

— Агилао, скорее всего, подожжёт тебя.

Выражение лица мечника сменилось с исполненного надежды на испытывающее дискомфорт, затем на искреннее беспокойство, и в итоге достигло вершин напряжённости.

— Знаешь, что? Если хорошенько подумать, отправиться в полёт — не так уж плохо, на самом деле.

Он кивнул, соглашаясь.

— Рад, что мы смогли прийти к приемлемому компромиссу.

Он успел заметить веселье в улыбке Кибы, прежде чем Гарула отправила улыбку вместе с её владельцем кувырком вдаль. Не прошло и секунды, как другой оппонент занял место мечника, обрушившись на землю перед ним от одного удара лиры Орфея Телоса. Иссей дезориентированно глянул на парящую над ними молчаливую фигуру, прежде чем прийти в чувства.

— О, приветик, Арисато-сан! Этот золотой чувак бьёт, как грузовик! — извращенец помедлил, несомненно прислушиваясь к голосу в его голове. — Ддрайг говорит, что его никогда прежде не сбивал грузовик, так что он не может сравнить, но он говорит что самое близкое, что ему приходит на ум — это когда Тиамат швырнула в него гору!

Он решил, что это можно принять как комплимент.

Следующим заклинанием, что он сплёл, поставив ногу прямо на багровый нагрудник Доспеха Чешуи, было Тарукаджа. Иссей успел напрячься, прежде чем пинок, усиленный многократно сверх человеческого уровня, с невероятной силой отбросил его спиной вперёд. Бронированное тело дьявола прорыло в земле борозду размером с парня от места удара до места назначения, которым — по чистой случайности — оказался другой дьявол, как раз пытающийся встать.

На лице Кибы было почти комическое выражение, когда он узрел стремящийся к нему снаряд-извращенца, смахивающий на некую драконоподобную торпеду. Мечник сумел прикрыть лицо руками, прежде чем Иссей врезался в него, и они оба закувыркались кучей спутанных конечностей. Когда эта парочка наконец остановилась, послышался страдальческий голос, проясняющий, кому не повезло оказаться снизу.

— Слезь с меня.

— Извини, Юуто! Я пытаюсь!

— Ой, да ради... Сколько вообще весит этот хренов доспех?!

— Ддрайг говорит, что спрашивать дракона о его весе невежливо!

— Я не спрашиваю Ддрайга, сколько он весит! Я спрашиваю, сколько ты весишь!

— Ддрайг говорит, что Доспех Чешуи — продолжение его воли на моё тело. Так что это то же самое, что спрашивать его, сколько он весит!

— Даже так, он всё равно не должен столько весить!

— Нельзя судить по внешности, Юуто! Если некоторые драконы толстые снаружи, это не значит, что они не могут быть тощими внутри! Драконы красивы, какой бы формы или размера они не были!

Он покачал головой, выслушивая этот диалог. Даже когда ситуация должна была быть серьёзной, члены Клуба Оккультных Исследований всё равно находили способы её разрядить. Но, возможно, это столь же его вина, сколь и их. Аспекты его личности изменялись, в этом он не сомневался. Он чаще улыбался и реже хмурился. Его ответы действительно были осмысленными, вместо односложных, намеренно звучащих двусмысленно. Он выдавал секреты, которыми не ожидал что будет делиться, и не потому, что был вынужден, а потому, что это было легко. Разум преходящ, и он не мог не задаваться вопросом — если бы цена за то, чтобы остановить Эребуса, не была столь высока, возможно, тот же путь перемен открылся бы перед ним и SEES?..

Он отложил эту мысль на потом, повернувшись встретить внезапную атаку Конеко. Отражение Удара поглотило силу её удара и перенаправило в то, что некомата обрушила на его череп. Последовавший дождь осколков, осыпавшийся на его плечи и с них на землю, заставил его вопросительно поднять бровь.

— Извини — оппонентка заметила его хмурый вид, и жестом извинения пожала плечами. — Я думала, что стоит попробовать что-то новое.

— Понятно — отсутствующе ответил он, и мотнул головой в сторону груд гранитной крошки, образовавшихся у его ног. — Где ты взяла камень?

Лицо Конеко отражало лишь абсолютную нейтральность, когда она медленно, осторожно спрятала руки за спиной.

— Секрет. (Давыдов: Кселлос-сама...)

Он принял, что это лучшее объяснение, которое он получит, и не стал напирать. Вместо этого он перевёл взгляд на другое, продемонстрировав, что ей следует поступить так же.

— Думаю, тебе стоит собраться.

Девушка обернулась, увидела то, что видел он, и снова повернулась к нему.

— О. Пока, Арисато-сан.

Удар сердца спустя Орфей Телос врезался в её стройную фигуру, обрушившись на неё с весом и силой сошедшего с рельс грузового поезда. Изящное тело Конеко отшвырнуло прочь, отдалённо напоминая человекоподобную ракету. Однако у всех ракет есть свои цели, и так уж получилось, что целью Конеко оказался тот, кто уже перенёс подобное.

Киба как раз распутывался с Иссеем, когда Конеко падающей кометой обрушилась на него сверху. Прочувствованное "Почему я?!.." мечника заставило его улыбнуться, проворачиваясь на каблуках к последним противникам.

Гаспер и Асия медленно попятились; на их лицах были идентичные выражения смятения. Он решил, что их сложно винить в такой реакции. Они видели, как их план боя за считанные моменты оказался систематично разрушен, и об их силах позаботились за ещё меньшее время. Некая осторожность, и, возможно, толика страха были естественны, тем более, что оба Слона были неспособны за себя толком постоять. Как в шахматах — убери слои защиты в виде Ладей, Коней и Пешек, и остальные фигуры становятся болезненно уязвимы.

Почему он и не удивился, когда пара рук охватила его сзади, обхватив его за пояс в отчаянной попытке остановить его.

— Быстрее, вы двое! — выкрикнул голос Акено у него из-за уха. — Бегите, пока я его отвлекаю!

Тот факт, что руки девушки воспользовались возможностью пройтись по его телу, его не беспокоил. Его беспокоило то, куда эти руки лезли.

— Это так ты отвлекаешь противника? — его взгляд опустился на её пальцы, грозящие заползти под его пояс. — Щупая его?

Вроде бы должно быть невозможно сохранять невинное выражение, в то же время содержащее изрядную долю проказливости, но Акено каким-то образом удалось сделать его почти естественным.

— Ну, это же работает, верно?

Он решил, что с этим сложно поспорить, так что не стал и пытаться. Вместо этого он ответил новой Тарукаджей, и воспользовался усилением, чтобы швырнуть девушку через плечо, как проделал с Иссеем. В точности как извращенец, Королева Риаса оказалась с немалой силой брошена на землю; однако, в отличие от Иссея, на Акено это словно и не подействовало. Собственно, лицо дьяволицы исказила карикатурная ухмылка, словно ей это очень нравилось.

— Ай-яй, Арисато-кун! У меня как раз в последнее время спина чесалась, благодарю, что помог от этого отделаться — её щёки практически сияли, и это подсказывало ему, что он, возмоно, сделал что-то не то. — Ты же не против как-нибудь попозже мне снова спинку почесать?

В его голове зазвонили педупреждающие колокола, и рука, что всё ещё держала Акено за запястье, немедленно отпустила её, словно наткнулась на что-то раскалённое. Дискомфорт был таким, что он вспомнил о других противниках только тогда, когда услышал из-за спины нерешительный голос Гаспера.

— Эм... Я понимаю, что это испытание наших способностей, и мы должны сражаться, но, Арисато-сан, не могли бы вы не бить по лицу? Миттельт говорит, что это часть моего тела, на которую ей больше всего нравится смотреть.

Странность просьбы несколько прояснилась, когда Асия повернулась к товарищу-Слону с возбуждением во взгляде.

— Гаспер-кун! Ты не говорил нам, что ваши отношения так далеко продвинулись! Вы двое наконец встречаетесь?

Парень застенчиво потёр затылок.

— Эм... Я не знаю? То, что она смотрит, как я переодеваюсь в разную одежду, считается как "встречаемся"?

Всё ещё лежащая на спине у его ног Акено уставилась на краснеющее лицо дампира.

— Ну как же, Гаспер! Это самое лучшее в свидании!

Асия согласно кивнула, и с чувством хлопнула в ладоши перед грудью.

— Рада за тебя, Гаспер-кун!

Его взгляд перескочил на расчувствовавшуюся монашку, затем на возбуждённую соблазнительницу, и наконец — на парня с заплетающимся языком.

В такой момент такой разговор...

В конечном итоге, он позволил говорить за него Магаруле. Накрывающее территорию заклинание обрушилось на фигуры вокруг него, поднимая фигуры Риас в воздух и унося их прочь словно листья на осеннем ветру. Тот факт, что все трое навелись на парня, только сумевшего распутаться с одной некоматой, было, воистину, досадным совпадением.

Мечника спасла чистая мускульная память. Киба инстинктивно присел, когда размахивающее конечностями тело Гаспера пронеслось над его головой, а затем провернулся на пятках, уклоняясь от размытой фигуры, которой была Асия. Парень с великолепным изяществом закончил свой пируэт, и повернулся к нему, обнажив мечи в боевой стойке и уверенно улыбаясь.

— Промахнул...

Акено врезалась в него, словно снаряд из пушки. Оба дьявола закувыркались по земле неупорядоченной кучей конечностей. И, как в предыдущих случаях, гравитация постановила, кто оказался снизу.

— О, Юуто — черноволосая красотка поёрзала на своём месте на спине своего товарища. — Благодарю за то, что смягчил моё падение. Как по джентльменски!

Он воспользовался временем, что понадобилось Кибе на приглушённый ответ, чтобы отряхнуться от остатков импровизированной атаки Конеко. Орфей Телос опустился вниз, присоединяясь к нему; его золотые конечности сияли. Эта внезапная близость наполнила его стимулирующим чувством неуязвимости.

Они не могут его победить.

Ни в прямом смысле, ни в каком-то ещё. Это определённо. Орфей Телос — слишком сильный противник. Он влил всё в слияние этой Персоны — всё знание, обретённое в долгих визитах в Бархатную Комнату, весь опыт, набранный во время восхождения по словно бесконечным этажам Башни, все заклинания, все навыки... Всё это использовалось для создания одного творения. "Могущество" определяло само его бытие, и если этого было недостаточно, его власть над Арканой гарантировала несравненное мастерство владения этой силой.

Эти факторы были тем, что давало ему уверенность провозгласить последовавший вызов, к тому же тоном, который для него граничил с высокомерием.

— Пора закончить это сражение.

Его слушатели весело переглянулись. Их мысли в своей традиционно-энтузиастичной манере озвучил Иссей.

— Вау, Арисато-сан, ты прямо как злодей из видеоигр! — парень наклонил голову набок, вновь прислушиваясь к сущности, обитающей в его Священном Механизме. — И Ддрайг говорит, что это лучший способ вдохновить нас сражаться лучше! Изобразив злодея!

Ну, если это их последняя просьба перед неизбежным поражением, он её исполнит. Правда, оставалась одна маленькая проблема.

— Я никогда раньше не был злодеем.

— Это легко, Арисато-сан! — воскликнул его собеседник. — Тебе просто нужно нам угожать! Ддрайг тоже говорит, что все злые драконы, с которыми он сражался в прошлом, перед началом боя говорили всякие угрозы!

Хотя этот совет помог решить одну проблему, он создал другую.

— Я и не угрожал никому никогда.

Киба задумчиво глянул из-за плеча Иссея.

— Можешь сказать, что собираешься вести эксперименты над нашими друзьями и семьями в тайной лаборатории — фразу сопровождала слабая улыбка. — Это всегда работает.

За спиной Рыцаря Асия согласно кивнула.

— Ещё можешь сказать, что собираешься бросить нас и не возвращаться. Мне было бы очень печально, если бы ты это сделал, Арисато-сан.

— Угроза запечатать нас была бы очень дискомфортна — предложил Гаспер, когда его коллега-Слон закончила. — Миттельт-сан говорила, что она спасёт меня, если меня снова запечатают против моей воли.

Мелкий вампир моргнул, словно вспоминая что-то, а потом застенчиво опустил взгляд в пол.

— Ещё она сказала, что всегда хотела попробовать спасти девицу в беде.

— Мне нравится идея запечатывания, — с чёртиками в улыбке заметила Акено — с добавлением того, что себя тоже запечатаешь вместе с нами. Кто знает, какую жуть ты сможешь придумать, будучи мучителем? (Давыдов: "В новый мир с благословениями", блин... :-) )

Совет Конеко оказался последним, и выражение лица некоматы отражало серьёзность, с которой она говорила.

— Если ты будешь угрожать мировому запасу еды, я никогда тебя не прощу.

Он нахмурился, когда стройная девушка закончила, переваривая избыток полученной информации.

— Это... не так просто переварить.

— Всё нормально, Арисато-сан! — сообщил Иссей. — Мы в тебя верим!

— Возможно, стоит начать с чего-то простого — предложил Киба, желая помочь. — Как я понимаю, все злодеи по умолчанию угрожают членам семьи.

Он наклонил голову, обдумывая предложение. В этом был смысл, и она сам это видел, когда отец Митсуру оказался жертвой предательства Икутсуки. Её ярость и ужас от этого деяния пронзили вуаль безразличия, окутывающую его, и заставила его сочувствовать тогда, когда он честно считал себя неспособным на эмоции. Он сосредоточился на этом воспоминании, придал лицу строгое выражение, и опустил голос на октаву, до тона, который счёл подходящим.

— Я собираюсь... сделать что-то... с вашими матерями?..

Секунды молчания тянулись медленно и болезненно. В конце концов он заметил целый стадион направленных на него весёлых взглядов, но старался этого не показать.

Сочувственный взгляд Иссея не помогал.

— Вау, Арисато-сан. Злодей из тебя и правда отстойный.

Остальная часть свиты Риас согласно кивнули; все, кроме Акено, уставившейся на него скорбным взглядом.

— Моя мать мертва — печально произнесла она. (Давыдов: это не помешало ГГ сделать с ней что-то...)

Он поморщился. Он не хотел, чтобы это стало темой разговора. Внезапные взгляды, исполненные ужаса, от остальных, ещё усугубили его гримасу.

— Нельзя такое говорить Химеджиме-сан! — потрясённо произнёс Иссей. — Это было жестоко.

Гаспер выглянул из-за спины мечника.

— Мне казалось, вы говорили, что Арисато-сан — славный парень?

— Обычно так — пробормотала Асия, огорчённо опустив взгляд. — Не знаю, что такое случилось. Кто-то столь славный, как Арисато-сан ни за что бы такого не сказал.

Почему-то огорчение этой пары заставило его чувствовать себя более виноватым, чем подвести других.

— Тебе следует извиниться — строго произнесла Конеко.

Он кивнул. Это казалось правильным. Его ноги механически несли его, в то время как он яросно перетряхивал мозги, пытаясь найти способ выразить своё сожаление. Акено встретила его посреди стадиона, всё ещё с опущенным лицом. Очевидная неуверенность в движениях, и сомнение затмевающее лицо, просто разбивали сердце. Он развёл руки, пытаясь продемонстрировать, насколько сожалеет, и опустил голову, извиняясь.

— Извини — искренне произнёс он.

В ответ девушка положила обе руки ему на грудь.

— Извинение — он не успел осознать предупреждение в виде внезапного блеска её глаз — принято.

Щелчок рассёк воздух, похоже на звук кнута. Запах озона заполнил его нос, а затем последовало отчётливое чувство, что ноги отрываются от земли. Окружение размылось, картина менялась слишком быстро, чтобы осознать. Инстинктивно он осознавал, что его швырнули в воздух, но был слишком дезориентирован, чтобы осознавать всё чётко.

Удар привёл его в себя. Сила удара, с которой его спина врезалась в землю, вышибла из него заторможенность, вместе с воздухом их лёгких. За несколько секунд, что понадобились ему, чтобы прийти в себя, он обнаружил, что между ним и Акено образовалась существенная дистанция.

Усики электричества, выскочившие из руки девушки, плюс победная усмешка на её губах, сказали ему всё, что нужно было знать.

— Это было за то, что отправил меня в полёт раньше.

Он моргнул, затем моргнул снова. Обычно этих слов хватило бы, чтобы подтвердить его подозрения, но ему нужно было быть уверенным. Что и заставило его повернуться к фигуре, вновь опускающейся, чтобы присоединиться к нему, с вопросом на языке.

— Я серьёзно попался на это?

Его воплощение остановилось и взглянуло на него. Лицо слоновой кости, имитирующее его, наклонилось, взглянув на него взглядом, не выражающим ничего кроме недрогнущей нейтральности. Прошёл миг, похожий на вечность, и наконец, последовало движение, резкое и короткое, но всё равно важное. Суставы скрипнули, и свет отразился от сияющих золотых волос, когда Орфей Телос наклонил голову в безошибочном кивке.

Он медленно поднялся на ноги, вздрогнув, когда конечности, онемевшие от статического разряда, внезапно оказались вынуждены поддерживать свой вес. Слабая улыбка грозила потянуть уголки его губ, когда он увидел, что обвиняющие выражения исчезли с лиц его оппонентов, сменившись притворной невинностью.

Как умно с их стороны.

Но хитрости не помогут им выиграть этот бой, и обман, как бы хорошо он не сработал, может лишь оттянуть неизбежное. Если они думали, что этого будет достаточно, чтобы окончательно уложить его, их ожидает неприятный сюрприз. Взмах его руки, и его обдало эффектом Амитры, излечивающей побочный эффект электроатаки Акено дождём целебной энергии. Если свита Риас и была удивлена его стремительным оправлением от того, что должно было быть выводящим из строя ударом, они этого не показали; напротив, выстроившиеся перед ним лица отображали ещё больше уверенности, чем прежде. Словно это он проигрывал, а не наоборот.

Контролируемая храбрость или безрассудная глупость? Он решил, что понемногу того и другого, когда направился к противникам, больше чем когда-либо намеренный закончить состязание.

— Ну, закончим это? — произнёс он.

Это должно было быть риторическим вопросом.

Предупреждающее ощущение проползло по его спине задолго до того, как он осознал разумом; жуткое, неестественное ощущение, что что-то пошло не так. Его глаза расширились от неожиданности, прежде чем метнуться в глазницах в поисках источника. Потребовалась лишь секунда, чтобы сфокусироваться, но это была секунда, что тянулась с агонизирующей медлительностью. Наконец, его взгляд замер на цели, приближающей фигуре, что прежде была скрыта действиями её последователей, и внезапно он понял причину их уверенности.

Голос лишь подтвердил это.

— Да. Так и сделаем. Но это не ты будешь заканчивать. А я.

Риас Гремори проплыла через ряды своей свиты, уверенность пронизывала каждую черту её лица. Её волосы вздымались, гневно развеваясь над её плечами; пыль клубилась у её ног, вихрящийся смерч, поднятый не движениями, а одним её присутствием. Глаза, в которых он привык видеть лишь доброту, пронзали его взглядом, приковывая его к месту с напряжённостью, которую он не мог толком описать.

Это удивило его. Изменение её облика. Её взгляд. Властная аура, что она излучала. Это искренне удивило его. Даже ошарашило.

Что ошарашило его ещё больше — чистая мощь, которую излучал каждый сантиметр её тела.

Она стекала с неё пульсирующими волнами, обрушиваясь на него неспешной скопившейся яростью горного оползня. Он ощутил непроизвольное постукивание своих зубов, когда сокрушающая мощь окатила его тело. Это давление было чем-то средним между утянувшим с собой океанским приливом и нахождением под водопадом. И в то время, как он пошатнулся от этого эффекта, его разум стремительно работал, пытаясь разгадать эту загадку.

Он заметил отсутствие Риас в предыдущих схватках, и задумывался об этом. И хотя скорость, с которой шли события, не давала ему прийти к уверенному выводу, это не было проблемой.

Ему следовало знать.

Мощь, идущая от Риас — он должен был это заметить. Процесс не мог быть мгновенным. Это должно было требовать времени. Пространства. Терпения. И, важнее, это нельзя было скрыть. Даже без заклинания, усиливающего его чувства, внезапная вспышка мощи была бы легко обнаружена. С Орфеем Телосом рядом с ним, это должно было быть очевидно. Как раз по этой причине он был столь уверен. Уверен в том, что что бы ни сделали его оппоненты, они не смогут застать его врасплох. И вот — это всё же произошло, его ошарашило новое откровение.

Это было невозможно. Такая очевидная тактика не могла избежать его внимания. Пока источником силы была сама Риас, он бы заметил задолго до того, как это стало бы проблемой...

Разве что...

Разве что сила пришла не от Риас.

Неприятное чувство в его животе усугубилось, когда Иссей вдруг упал на колени.

— Хаха... — задыхающийся смех парня говорил о едва сдерживаемой усталости. — Не могу поверить, что это сработало.

Понимание мелькнуло, словно вонзающийся клинок. Во всех случаях, когда он видел работу Усиленного Механизма, это было связано с усилением естественных способностей его собственного пользователя. Но это было лишь то, что он видел, а не все его возможности. Сила, которую он ощущал от Риас, была не только демонической. В ней был и драконий элемент. (Давыдов: Покемон!) И это могло означать лишь одно.

Рассвело полное понимание, и вместе с ним — внезапное побуждение широко улыбнуться.

Похоже, они запланировали это с самого начала. Всё это. Попытки взять его нахрапом, когда появился Орфей Телос. Последовавшие раунды боя. Даже игра Акено. Всё. Всё это было сделано не с целью победить его, как он думал сперва, а задержать. То, что из этого вытекало, кружило голову. Они знали, что индивидуально неспособны с ним совладать; скорее всего, они осознали это, как только появился Орфей Телос, и действовали соответственно.

Поэтому Киба, Иссей и Конеко начали бой, бросившись на него. Не потому, что они считали, что их безрассудное нападение сработает, а потому, что покупали время для реализации плана. Поэтому Конеко после первой атаки повторила идентичную. Не потому, что считала, что будет разница, а потому что первая атака не смогла его достаточно отвлечь, чтобы план мог продолжаться. Поэтому Риас не присоединялась к бою до сих пор. Не из-за внезапного приступа трусости или безразличия, а потому, что она пользовалась временем, которое дали ей её фигуры, чтобы вытянуть из Усиленного Механизма как можно больше сил.

И поэтому она сейчас поднималась в воздух, с демоническими крыльями за плечами и парой сфер колышущейся тёмной энергии в её руках. (Давыдов: Риас получает новый класс: Биотик)

Это зрелище всё-таки сделало это. Образ её, триумфально поднимающейся в воздух, открыл ворота и превратил побуждение в реальность.

Его губы изогнулись в улыбке, которая продолжила расширяться.

Они использовали против него его собственную уверенность. Воспользовались его чувством превосходства в качестве оружия, и провели его, заставив считать, что всё так, как он полагал. Для этого необходима феноменальная координация; более чем исключительные доверие и вера друг в друга.

Во время тестирования тех, кто были прежде, он задавался вопросом, что продемонстрирует ему Клуб Оккультных Исследований, когда придёт их очередь. Сиикавира открыла ему тихую, глубоко укоренившуюся решимость преуспеть. Сона показала острый интеллект и тактическую подкованность. Сайраорг продемонстрировал ему силу столь чистую, что потребовались Персоны, которые он не ожидал, что ему понадобятся, чтобы заставить Наследника Баала отступить. Именно из-за этих демонстраций он организовал первую половину сражения с Риас и её свитой так, что она была с их преимуществом, а не его. Его предвзятая часть боялась, что какие бы достижения они не продемонстрировали, они побледнеют в сравнении с тем, что было показано раньше, особенно с учётом того, что всё, что он видел в их битвах прежде — это готовность полагаться друг на друга.

Но сейчас он начал понимать, насколько ошибся в их оценке. Сила свиты Риас никогда не была в решимости, интеллекте или физических способностях. Их готовность полагаться друг на друга и была их силой. Сила в форме понимания; какое бы препятствие не стояло перед ними, они смогут превзойти его вместе. Это было такое же понимание, как то, что свело членов SEES вместе, и объединило их против Теней. То же доверие, что привело их на вершину Башни противостоять самому Аспекту Смерти, и бороться с концом света. Это было фундаментом, на котором выкованы их узы. Качества, что раскрыли врата Арканы и потенциал, скрытый в его Дикой Карте. Те же врата, что сейчас нависали над фигурами, непокорно стоящими против него.

Правда, что другие свиты во многом превосходили свиту Риас. Качества, что он видел и которым противостоял, невозможно игнорировать. Но если речь идёт о раскрытии потенциала, раскрытии бесконечных возможностей, содержащихся в смертной душе, члены Клуба Оккультных исследований превосходили всех своих соперников, вместе взятых.

Он не знал, почему, но это знание радовало его каким-то образом, который он не мог описать словами.

Должно быть, удовлетворение было очевидно на его лице, поскольку оно отражалось на лице Риас.

— Ранить мою свиту больше не позволено, Арисато-сан! — на земле под ней, последователи рыжей в последний раз выстроились в боевой формации. — Я собираюсь наказать тебя! И для этого — взгляд, опьянённый собственной силой, приковал его к месту чистой, неудержимой силой — Я собираюсь раздеть тебя догола!

* * *

Он помнил следующие несколько минут так же, как помнит человек, оказавшийся посреди бушующего шторма.

Окружённый со всех сторон, атакуемый по всем направлениям, человеческий мозг замыкается и переключается на базовый уровень самосохранения. Детали теряются в вихрении образов. Чёткую информацию смывает море размытых картин. Конкретное заменилось абстрактным, когда разум перераспределил необходимые для выживания ресурсы с наблюдения на выживание. Сейчас это было на уровне мускульной памяти, рефлексов. На уровне сфокусированной до предела и за него реакции. Всё вокруг него превратилось в расплывающийся туман; всё стало нечётким, размытым, включая тех, с кем он сражался.

Он парировал удары багрового кулака, лицо владельца которого должен бы узнавать, но почему-то не узнавал. Он отражал удары меча парня, с которым был знаком, но чьё имя не мог вспомнить. Снаряды осыпали его сверху, создавая в земле кратеры взрывами или озаряя её сполохами электрических разрядов. Инстинктивно он знал, кому они принадлежат, но, как и с остальными, их личности были отложены в сторону разумом, слишком занятым угрозами, которые пытался остановить.

Всё, что сейчас имело значение — отбивать атаки. Удерживать позицию. Делать всё, на что способен. На каждый нанесённый удар он отвечал своим, нанося ответный с равной свирепостью. Его действия стали механическими, его конечности двигались, как автоматические продолжения его воли на тело. Но даже в таком почти кататоническом состоянии, его контратаки были не только физическими.

Сотворённый огонь хлестал из его пальцев пылающими Агилао, столбами пламени столь горячими, что покрытие стен стадиона слезало, когда оно просто проходило рядом. Слои инея вырастали там, где он покрывал пол Буфулами, и из него выстреливали зазубренные ледяные шипы, торчащие из земли, словно шипы на хребте некоего первобытного зверя. Зионга посылала с небес ветвящиеся молнии, усики электричества, превращающегося в кинетические удары, когда били в землю. Даже погода становилась оружием. Модифицированные Гарулы перестраивали сам воздух вокруг него, хлестая свирепыми ветрами, бьющими в противников, рассекая кожу и плоть.

И даже этого было почти недостаточно.

Он обещал себе воздержаться от полноценного применения своих способностей в этом и предыдущих боях. Сдерживаться, неважно как бы ни сопротивлялись его оппоненты. Он был здесь, чтобы взглянуть, на что они способны, а это означало испытать их, а не показушничать собственными навыками. Пока что он оставался верным этому обещанию.

Персоны, что стояли против Сиикавиры, Соны и Сайраорга, заставили их напрячься до предела. Каждое воплощение было сложным противником, тяжёлым врагом, требующим от каждой свиты превзойти свои обычные пределы. Они были сильными. Крепкими. Даже могущественными. Но они не были лучшими; даже близко к этому не подходили.

Он был в том же настрое, когда разрабатывал испытание для Клуба Оккультных Исследований. Заклинания, что он сейчас использовал, в лучшем случае можно было отнести к среднему рангу. Достаточно мощные, чтобы ранить, но не подвергать реальной опасности. Он полагал, что этого будет достаточно для текущей задачи. Другие свиты вместе со своими мастерами отступили, когда место побеждённых ими Персон занимали всё более сильные. Он ожидал, что с Риас и её последователями произойдёт то же — что натиск его заклинаний в конечном итоге заставит их выдохнуться и капитулировать.

Но этого не произошло. И не из-за недостатка усилий с его стороны; далеко от того. Орфей Телос был его заявлением, что он собирается воспринимать бой всерьёз. Его провозглашением, что он намерен победить. Чего он не учёл, так это того, что нго оппоненты противопоставят его намерениям собственную решимость.

Он всё равно победит. В итоге не было никаких сомнений. Но парадигма изменилась; его враги активно выжимали его из его зоны комфорта. Заставляли переоценивать стратегии, и переобдумывать данное себе обещание. Больше чем однажды он думал о том, чтобы закончить бой здесь и сейчас продвинутым заклинанием. Это было бы так легко и просто... Каст Буфудин покроет весь стадион льдом. Быстрый Агидин погрузит территорию в бушующий огненный шторм. Зиодин бросит с небес молнии, словно из рук сердитого бога. Гарудин снесёт всех вместе со стенами амфитеатра порывом урагана. (Давыдов: а Мегидолаон или Махамаон просто прибьёт на месте... Всех, включая всех зрителей. Особенно Махамаон.) Эти предательские мысли были мимолётны и преходящи, но он думал их. И, что важнее, они заставляли его это думать. Их непокорность действительно заставляла его обдумывать повышение уровня. Их единство действительно заставляло его задумываться о переформулировании своего обещания. Их храбрость переопределяла то, что необходимо для победы, и переписывала итоги победы, в которых он был так уверен.

Против любого другого оппонента это было бы достойно. Возможно, даже заслуживало бы хвалы.

Против него, поддерживаемого могуществом высшей Персоны, это было больше чем впечатляющим.

Маленькая часть его честно хотела, чтобы это продолжалось. Увидеть больше их расцветающего потенциала. Но в отличие от него у них не было могущественного воплощения, продляющего их эффективность и ограждающего от усталости. Он понимал это столь же хорошо, сколь сильно желал, чтобы это было не так, и не был огорчён, когда начали появляться первые трещины в их непокорности.

Он не знал, когда именно это произошло, лишь заметил сам факт. Постепенное... уменьшение... напряжённости их борьбы. Ментально и физически. Атаки на него утратили их прежнюю угрожающую остроту. Тактики, что были близки к тому, чтобы сработать, становились неуклюжими и легко парируемыми. Их сопротивление ослабевало, теряя силу по мере того, как усталость брала своё. Симпатия подталкивала его к тому, чтобы уменьшить собственные усилия, дабы соответствовать их; уважение не давало этого сделать. Они продемонстрировали лучшее, на что способны, и он не станет позорить эту демонстрацию, сдерживаясь, когда конец столь близок. Они заслужили подобающую концовку, и он с удовольствием даст её им.

Последний удар был исполнен той же решимостью, что и первый, но не той же силой. Он позволил ему бессильно соскользнуть с подготовленной Ракукаджи, прежде чем отбросить в сторону вместе с нанёсшим его.

Его встретила тишина. Неподвижность, что могла означать лишь одно — окончание битвы.

Адреналин медленно покидал его вены. Ровное дыхание пришло на смену неровным вздохам. Вернулась чёткость, прогоняя боевую дымку прочь из его глаз, и с ней пришла волна воспоминаний, застывших картинок того, что происходило прежде. (Давыдов: Что?!.. Я всех убил?!..) Он позволил сознанию переварить их, погружаясь в детали, ускользнувшие от него во время стремления защитить себя. Некоторые из них заставили его улыбнуться.

Тихий приказ освободил присутствие рядом с ним, и физическая форма Орфея Телоса начала исчезать, рассеиваясь в ничто, из которого была рождена.

И с вновь обретённой ясностью он взглянул на опустошённое поле боя и состояние, в котором пребывали его оппоненты. Столь же побитые, как он, столь же потрёпанные. Разница, однако, была в том, что он всё ещё стоял, а они — нет.

Усталые шаги пронесли его мимо неподвижного тела Акено, лежащей посреди созданного ей самой кратера. Оплавленные, слившиеся воедино комки почерневшего песка устилали землю вокруг неё, окаменевшее свидетельство ярости стихии, буйствовавшей во время их сражения. Несмотря на её поражение, на лице девушки было торжествующее, почти ликующее выражение, словно её окружали блаженные грёзы. Мысли о том, что именно вызывает в этом сне её блаженство, заставляли его содрогаться.

Неподалёку от павшей Королевы в позе орла лежал на спине Иссей, прижимаясь хребтом к полу. Защитная броня Доспеха Чешуи давно исчезла, последние её остатки рассеялись, когда её носитель больше не мог выжимать из себя силы на её поддержание. Всё, что осталось от драконьего доспеха — металлические когти Усиленного Механизма, навечно прикованные к руке его носителя. Самоцвет на багровой перчатке слегка мигнул, когда он прошёл мимо, словно существо в нём признавало его присутствие.

Киба лежал посреди усеянного сломанными мечами поля. Груды расколотых клинков были разбросаны вокруг бессознательного тела парня. Они различались формой и размером, от простых конструкций, что не выделялись бы на складе кузнеца, до изящных творений с изогнутыми, неровными лезвиями, что граничили с фантастическими. Все клинки были различными; пропитаны различными наборами стихий, обладали различными наборами свойств, выкованы с различными целями. Но ни один из них всё равно не достиг цели. Барьеры, что окружали его, были практически непробиваемы, что ещё больше подкреплялось огромной силой Орфея Телоса. Кузнец Клинков создал обширный арсенал оружия для своего владельца, и всё оно разбилось о его железную оборону. (Давыдов: да куда там железу...)

Всё, кроме одного.

То, как Киба прижимал к груди Нигил-Меч, напоминало рыцаря, упокоившегося со своим драгоценным клинком в руках.

Его путь через поле обломков мечей привёл его к Конеко. Некомата выглядела самой умиротворённой из всех них. То, как она лежала на боку с расслабленными плечами и спиной, создавало впечатление тихого спокойствия. Однако это было иллюзией. Он мог отчётливо вспомнить удары, что она наносила, словно кувалдой, и мощные контратаки, которыми он отвечал. Сила Ладьи — в способности выдерживать просто неприличные количества урона, и выдавать столько же; Конеко в этом не отличалась. Обычный человек не смог бы сравниться с ней в стойкости и способности выдерживать затяжной бой. Но он не был обычным по любым стандартам, а с поддержкой воплощения наподобие Орфея Телоса человеческие ограничения и вовсе не существовали. Так что превозмог её, продержался дольше, превзойдя в ей собственной игре, и в итоге поверг, когда она больше не могла держаться.

Ещё две фигуры покоились рядом с побеждённой Ладьёй. Бессознательные тела Асии и Гаспера лежали бок о бок, столь близко, что их конечности почти спутывались. В отличие от состояния их охранительницы, их тела были чисты. Не несли на себе ран. Частично потому, что Конеко хорошо поработала, защищая их, и частично потому, что когда он наконец добрался до них, они уже пали. Усталость всегда стоит за спиной, и оба Слона пали от неё. Асия — из-за постоянно стираемых ран, что несли её товарищи; Гаспер — от применения своего Священного Механизма в отчаянных попытках обеспечить своим союзникам преимущество. Нежелание тревожить их покой заставило его осторожно обойти вокруг них, проложив путь в обход их неподвижных тел.

Было это нежелание в обычном смысле, или нежелание, рождённое чем-то другим? Он задумался над этим вопросом, двигаясь к финальной цели, и причине этого путешествия.

Она лежала там, где упала, спиной опираясь на ведущие к платформе ступеньки. Её обычно аккуратные волосы выглядели бардаком из спутавшихся прядей, ухоженные локоны, что он привык видеть, свисали на лицо, как потрёпанные занавески. Части её одежды были порваны по швам, открывая кожу, несущую на себе следы битвы, свидетельства о бое, пошедшем под откос несмотря на усиление Священным Механизмом. Но в ней не было стыда, или атмосферы поражения, окутывающей побеждённых. Она выглядела, словно просто спит. Мирно покоится.

Внезапно в нём поднялась эмоция, когда он взглянул на неё. Он подозревал, что это симпатия.

Глаза Риас распахнулись, когда она услышала его приближение. Девушка слабо наклонила голову и устало взглянула на него.

— Мы почти победили, верно?

Это утверждение было не то, чтобы верным, но он решил, что нет вреда от поддержания иллюзии.

— Почти.

— Её кривая улыбка удивила его, как и её ответ.

— Ой, да хватит. Я же вижу, что врёшь. У тебя это отстойно получается. Мы даже близко не подошли, верно?

Часть его хотела возразить, но он понимал её желание услышать правду.

— ...Нет, не подошли.

Рыжая устало кивнула, принимая реальность такой, какая она есть.

— Я так и думала. Когда твоя последняя Персона изменилась, я ощущала масштаб её силы. Это было нечто на совсем другом уровне...

Взгляд девушки прошёлся по её павшим фигурам, разбросанным на земле вокруг неё.

— Я удивлена, что мы смогли даже этого добиться.

— Но вы смогли — заметил он.

— Да. Мы смогли. И мы дали тебе чертовски крутой бой.

Вот с этим он мог согласиться.

— Это да.

Риас улыбнулась ему.

— Когда Юуто отвлёк твоё внимание и Акено зашла сзади, я думала, что у нас есть шанс. Но ты как-то сумел не пострадать.

Он вспомнил этот конкретный инцидент, когда мелькающие клинки отвлекали его спереди, а копьё молнии пыталось закончить бой сзади.

— Эти двое хорошо работают вместе.

Растущая улыбка девушки сказала ему, что она ещё не закончила.

— А когда Гаспер наконец сумел тебя заморозить, я думала, что у нас появилась ещё одна возможность.

Он вспомнил, как оказался пойман силой Священного Механизма Слона, лишь для того, чтобы вовремя применённая Декунда освободила его от этого эффекта.

— Если бы вы были лучше скоординированы, это могло бы быть больше, чем просто возможностью.

Во взгляде Риас плясало веселье, от его слов, и от слов, что она собиралась сказать.

— Иссей снова попытался пнуть тебя в лодыжку.

Извращенец так и сделал, но с большей частью его сил, отданных мастеру, это усилие, хоть и доблестное, но могло быть лишь безнадёжно тщетным.

— В этот раз я был готов.

Во взгляде дьяволицы появилось нечто вроде самодовольства.

— Угу. Почему он и врезал по лицу.

Он провёл рукой по своей левой щеке, прикасаясь пальцами к лёгкой припухлости, начинавшейся у края челюсти и заканчивающейся возле уха.

— В этот раз я был... не так готов — согласился он.

Его неохотное согласие заставило Риас усмехнуться.

— А когда Конеко стала бросать в тебя огромные камни?

Он вспомнил гигантские валуны, которые она швыряла в него, некоторые из которых был вынужден отражать Орфей Телос, когда они оказывались слишком близко, чтобы уклоняться.

— Где она берёт эти камни?..

Притворная невинность сменила веселье во взгляде рыжей, и он бы решил, что ему показалось, если бы не чертовская улыбка, грозившая выплеснуться на её губы.

— Понятия не имею. Подозреваю, что она подбирает те, что ей нравятся, и прячет где-то. (Давыдов: эта кошка собирает камни... Ну хоть не кладёт у постели)

Он не знал, что беспокоит его больше. Идея, что стройная девушка активно собирает боеприпасы в виде камней и заначивает где-то, или то, что в этом есть необходимость.

— Ты и сама хорошо справилась — в итоге он решил сменить тему.

Веселье во взгляде Риас слегка померкло.

— А есть разница? — тихо произнесла она. — Мы всё равно проиграли.

Внезапное изменение её тона заставило его медленно присесть рядом с ней, поморщившись, когда в суставы отдало болью. Его компаньонка сменила позу, удивлённая, но не возражающая.

— Ты слишком сурова к себе.

— Разве? — девушка фыркнула. — Моя свита показала себя лучше, чем я смела надеяться. Но это не меняет того факта, что я всё равно не смогла принести им победу. Мы проиграли. Это всё, что имеет значение.

— Ты недооцениваешь себя, определяя всё в абсолютных критериях — она повернулась взглянуть на него. — Не существует абсолютной победы или абсолютного поражения. Если бы победа была гарантирована, мы бы не могли учиться на поражениях. Если бы поражение было столь определённым, — он помедлил, вспоминая Рёджи — никто никогда не пытался бы победить. Жизнь... это куда больше, чем просто результат. Это процесс. И временами, мы воспринимаем это как данность, слишком сосредоточившись на начале и конце. Мы игнорируем середину, хотя именно эта часть длится дольше всего, и важна больше всего. Ты допускаешь ту же ошибку. То, что происходит после окончания битвы, не делает неважным всё, что было до. И не делает усилия, приложенные для достижения цели, менее значимыми. Дело не в том, что поражение не имеет значения; не имеет значения, что думают о тебе из-за поражения. И, к тому же — он кивнул в сторону трибун. — Зрители. Они не думают, что ты проиграла.

Риас проследила за его взглядом к стенам стадиона, где наблюдавшие за ними зрители единогласно встали. Звук искренних аплодисментов проник в их уши, и щёки дьяволицы слегка заалели.#

— Но я не...

Глаза девушки расширились, когда он приложил палец к её губам. Он разделял её удивление. С его стороны не было запланировано то, что он только что сделал; это действие было спонтанным. Автоматическим. Интимным. Он не знал, почему это сделал, только то, что это... воспринималось... правильным.

— Это ты придумала план — она неохотно кивнула, и он продолжил. — Ты вела и возглавляла их до самого конца. Возможно, ты и не принесла им победы, но дала нечто большее... и это... это само по себе победа.

Он успел заметить слабую улыбку, появившуюся на губах Риас, прежде чем она исчезла.

— Благодарю — сказала вновь посерьёзневшая дьяволица. — Думаю... Думаю, мне нужно было это услышать.

Он пожал плечами.

— Иногда всё, что нужно — это услышать, что идёшь по верному пути, даже если в глубине души и так это знаешь.

Ещё одна мимолётная улыбка, на этот раз более осмысленная.

— И всё же, — медленно произнесла Риас — болезненно осознавать, что несмотря на все наши усилия, мы всё равно проиграли. Даже если это было против тебя.

Он кивнул, понимая. Возможности слов смягчить боль поражения ограниченны, даже если это изначально не было поражением.

— Могу я чем-то помочь — он решил, что будет вежливо сказать это.

— Да, можешь — он упустил вспышку решительности в её взгляде, и признаки храбрости на её лице. — Есть кое-что. Но тебе нужно приблизиться, чтобы услышать.

Он подчинился её просьбе и наклонился, ничего не подозревая. Так что оказался пойман врасплох, когда Риас сократила оставшееся между ними расстояние и положила обе руки на его щёки. Прежде чем он смог среагировать, его подтянули, и прежде чем смог отстраниться, её губы уже были на его губах. Долю секунды его разум пытался осознать, что происходит, а затем она углубила поцелуй, и его поспешно сформировавшиеся мысли стремительно рассеялись. Он ощущал теплоту её губ и вдыхал её аромат. Он ощущал отчаянную потребность, стоящую за этим действием, и в то же время нежность, с которой она излагалась. Он помнил текстуру её языка, мог обрисовать его путь по его собственному, и это... заставило в его груди подняться нечто отличное от удивления. (Давыдов: так уж и в груди...)

Время словно потеряло значение, прежде чем она отстранилась, столь же бездыханная, как и он. Риас с вызовом глянула на него, словно ожидая от него оспаривания произошедшего только что.

— Вот, — в голосе рыжей смешивались хриплость с застенчивостью — теперь я победила.

В другом состоянии он бы нашёлся, что ответить, подобрал бы подходящую фразу. Сейчас же чудом было уже то, что сумел выдать осмысленную фразу.

— Я... Не знаю, что сказать.

Сопротивление было последним, что было у него на уме, когда она наклонилась для второго поцелуя.

— Значит, ничего и не говори.

* * *

Эффект свежесотворённой Амитры обдал находящихся в амфитеатре, наполняя тела павших освежающей энергией. Один за другим побеждённые неуклюже поднимались, и один за другим они осознавали, что происходит перед ними.

Иссей прореагировал первым, устало подняв кулак в воздух с места, где всё ещё лежал.

— Так держать, Арисато-сан!

Акено, поднявшаяся в положение полулёжа, разделяла энтузиазм извращенца, хоть и с примесью зависти.

— Ой, надо же, Бучо! Я помню, что говорила, что не возражаю, если ты в следующий раз вырвешься вперёд, но это... это многовато, даже для меня! — черноволосая красотка сделала вид, что дуется, а затем игриво глянула через плечо. — Надеюсь, ты записываешь, Гаспер-кун!

Проказливый свет в глазах девушки лишь разгорелся ярче, когда она увидела, что мелкий вампир достал из кармана рубашки записную книжку размером с ладонь, и действительно пишет в ней.

Киба очнулся последним. Приняв руку помощи от Асии, и оперевшись о Конеко для поддержки, мечник наконец сумел встать. Приятное лицо Рыцаря окинуло взглядом искорёженное поле боя, прежде чем остановиться на сцене перед ним, и его лицо немедленно стало задумчивым.

— Знаете, я последний, кто стал бы прерывать такой момент, но ему не нужно типа, ну, дышать?

Бешено размахивающие руки парня сказали им, что да, ему действительно нужно дышать.