Но вместо этого на лицо вылезала дурацкая, широкая улыбка.
Та самая, которой улыбаешься только в отчаянной ситуации, когда нечего терять.
Такое уже было однажды. Ровно девять лет назад, когда вся ее жизнь пошла к черту под хвост после победы Марии. От нее отвернулись все союзники, на нее ополчилась вся ветвь Агнис — в конце концов, она просрала их шанс возвыситься! — а ее саму ожидала лишь участь либо прислуги, либо очередной жены какого-нибудь старого хрена, который счел бы, что чуть не ставшая принцессой Захард могла бы стать матерью талантливых и перспективных детей. Ей лишь чудом удалось сбежать... и не покорять Башню, как она говорила сама и какие слухи поддерживала.
Она сбежала на нижние этажи. Туда, где ее не достала бы родня, желающая расквитаться за свое изгнание. Туда, где ее не достали бы наемники отца. Туда, где была совершенно иная жизнь — к которой Элия была не приспособлена, и, вполне закономерно, всего месяц спустя она чуть не распрощалась с жизнью. Измотанная бесконечным бегством, ослабленная от голода, она не могла даже толком дать отпор — и умерла бы, если бы ее не спас босс, которому она тогда попалась на глаза.
Именно он дал ей все. Рассказал ей, какой судьбы удалось избежать. Вылечил, откормил и поставил на ноги. Помог даже найти путь попасть в число избранных. Помог выйти на контакт с родней из ветви Агнис, которых Элия смогла убедить последовать за ней, чтобы расквитаться за изгнание и подняться на ноги. Даже навел ее тогда на Хорьянга, позволив заполучить надежного соратника и хорошего друга... но за все это пришлось платить, и платить сторицей. В конце концов, люди вроде него ничего не делают просто так — и его помощь Элия еще не скоро расплатится, если и вовсе не умрет к тому времени.
Впрочем, это не значит, что она собирается умирать без борьбы.
Она еще поборется. С Рейчел, с которой они уже начали завуалированный и тихий бой за право контролировать Барнс. С самой Барнс, вернее, с остатками ее адекватности, которые следовало безжалостно разломать. С группой поддержки Рейчел — что тем парнем, Нунгом, который вился вокруг резервуара с Эмили, что с другой ее помощницей, с которой Рейчел уже договаривалась о встрече, пусть и сообщениями. С травмированной оперативницей FUG, которую Карака захватил с собой из-за ее дара провожатой. С самим Каракой, которого надо обмануть, и обмануть так, чтобы он ее не прибил в ближайший год. С родней, между которой и временными товарищами придется крутиться как уж на сковородке... и ей придется побороться даже с бывшими товарищами, которые убеждены в ее предательстве и при столкновении вполне закономерно и заслуженно попытаются ее убить.
Даже с Агеро, который оказался не такой уж и сволочью, и Баамом, которому Элия откровенно симпатизировала.
... ну что же, по крайней мере, скучно ей точно не будет.
От этой мысли по губам скользнула непрошенная улыбка.
Тогда, девять лет назад, когда она приходила в себя на борту суспендолета босса, пока тот медленно и вдумчиво рассказывал ей, во что она чуть не вляпалась и чего ей удалось избежать благодаря импульсивности Агеро, Элия ощутила, как рушится ее мир. Все потеряло свой смысл. Семья, ее мечты, все во что она верила и на что надеялась, все это рухнуло — и тогда, во время одной из долгих бесед, она спросила босса, зачем же ей жить дальше, на что получила его обычную загадочную улыбку и традиционный ответ, что на вершине Башни можно найти все, в том числе и смысл... а пока что оный можно заменить чем-нибудь. К примеру — поиском развлечений и веселья. Ей больше было не за что цепляться, и именно эти слова помогли ей удержаться на грани безумия, помогли выбраться из бездны отчаяния и стать той, кто она есть сейчас. Она буквально пропустила эти слова через себя, сделала своим кредо, вылепила из них маску, практически приросшую к коже, которая помогала раз за разом вставать на ноги и двигаться вперед...
И сейчас вновь пришла пора носить маску. Просто потому, что ей опасно оставаться Кун Элией Агнис, которая стремиться раздать все долги и найти новую цель жить дальше. Просто потому, что на сцену пришла пора выйти "просто Элии", порой даже "Лии" или вовсе "Ли", безбашенной авантюристке, которая способна в одночасье обзавестись кучей врагов просто из-за своих симпатий и стремления жить весело, порой даже безумно весело.
Кун Элии Агнис нужно уснуть, чтобы Элия могла до поры до времени забыть все, что с ней связано — и вспомнить только тогда, когда придет время.
... мотнув головой, Элия нахмурилась. О чем она вообще задумалась? Да и хороша она — задуматься за штурвалом суспендолета! Тут, конечно, коридор для полета хорош, но случайностей никто не отменял, и в этот раз случайности точно веселыми не будут. Конечно, сажать суспендолет не так уж и скучно, как и бегать от взбешенных "мягкой посадкой" пассажиров — но когда один из оных пассажиров является Убийцей, веселье будет недолгим, чего Элии бы не хотелось. А вообще...
— Уважаемые пассажиры, мы прибываем к точке назначения! — активировав громкое вещание, Элия с улыбкой произнесла в микрофон. — Пожалуйста, подготовьтесь к посадке, и спасибо, что воспользовались услугами нашей транспортной компании!
— Хватит клоунады, — прозвучавший над ухом голос собеседника был вполне ожидаем — и поэтому она успела деактивировать связь, чтобы не компрометировать Караку. — Как передача кода?
— Уже передан, — бросив взгляд на один из экранов, кивнула в ответ девушка. Оп-па, а это что? Так быстро?! — И подтверждение уже пришло. Нас готовы принять, сэр.
— Надеюсь на это, — сухо произнес мужчина, и в отражении в лобовом стекле было видно, как он развернулся к выходу из кабины. — Не оплошай, Кун.
— Просто Элия, сэр! — это она ответила, не покривив душой. В конце концов, она больше не имеет права на эту фамилию — да и ублюдку Газо, который настоял на изгнании всей ветви Агнис, она до сих пор хочет дружески пожать горло, как и многим другим родственникам...
... ничего. У нее еще будет шанс. И отомстить, и подняться на самую вершину. Но, самое главное — у нее не будет шанса скучать.
То, что назревает, определенно будет безумно весело.
* * *
Если бы потребовалось подвести итог последних двух лет, Джин-Сунг бы сказал, что он провел их весьма и весьма плодотворно. Раскрутил несколько нитей, провел пару важных расследований, устранил вредоносный элемент в рядах FUG — и, чего уж там, наконец-то разобрался в происходящем и понял, что хочет делать со своей жизнью. Пусть даже слишком поздно, пусть он много времени потратил напрасно, но последние два года он прожил не зря, и теперь ни о чем не жалел... Оставалось понять лишь одно — что же на самом деле значат те его воспоминания, что не давали ему покоя веками.
И именно поэтому он был здесь.
В месте, где началась история того, кого назвали демоном-убийцей из семьи Ха.
Даже ему это было не так просто, как могло бы. Весь этаж принадлежал его семье, которая уже не первое тысячелетие точила на него зуб и обещала мыслимые и немыслимые награды тому, кто принесет старухе Юрин его голову. Более того, в последнее время здесь было слишком людно — и так достаточно расплодившаяся семья по возможности собиралась дома, чтобы отпраздновать победу малышке Юри — пусть даже и присвоенную ей по предварительному уговору с тем, кто предложил этот план. Впрочем, это же и дало Джин-Сунгу проскользнуть мимо родни, занятой празднованием очередного возвышения кровно связанной с ними принцессы Захард, но даже так у него было мало времени. Он бы мог и не справиться...
... если бы не понял недавно, как же работает его дар.
Одно случайное прикосновение к мальчишке-незаконному, завладевшему Шипом, словно снесло плотину. Очевидно, его сила сочла Баама больше оружием, чем человеком, потому дар и сработал... сработал куда эффективней, чем когда-либо раньше. Он показал не только случайные образы — он показал сразу все. Создание Шипа. Бой с Хранителем. Похищение расколотого Шипа и транспортировка осколка. Бесконечные эксперименты и исследования. То, как Шип был передан тому ребенку... и даже то, как его активировать.
Джин-Сунг видел все — и потом, буквально сбегая оттуда, осознал, что именно это было, и что по-настоящему может его дар, а после и использовал его, столкнувшись с попытавшимися остановить его офицерами карательных войск. Просто выбить иглу из рук одного из них, усвоить череду образов — и использовать иглу так же, как ее прежний владелец. Это было предельно просто. И это же помогло понять, что он может.
Его дар был сосредоточен вокруг оружия — ну и того, что могло послужить оружием. Стоило только без покрова шинсу взять в руки иглу или даже сесть за штурвал суспендолета, и он узнавал, как раньше использовали тот или иной инструмент, пригодный для убийства. Казалось бы, неплохая способность... но с его опытом и стилем боя абсолютно бесполезная. Тот бой он вытянул на чистом опыте и силе, все же адаптация к чужому стилю боя и мельтешащим перед глазами образам здорово мешала. Но после того боя собственный дар стал куда более контролируемым, нужная информация искалась быстрее и легче, а когда после недолгих экспериментов Джин-Сунг вычислил интервал "усиления", он практически сразу же рванул сюда.
И — не зря.
Земли, века назад принадлежащие уничтоженной им ветви, и по сей день были заброшены — и никто не помешал ему пройти под обвалившуюся крышу особняка, провожая взглядом так и не отмытые стены, где еле заметно виднелись темные пятна, и обходя растрескавшиеся плиты пола, куда порой в слепой ярости прилетали его удары. Именно у одной из таких плит в просторной зале на верхнем этаже он и остановился.
В конце концов, он прекрасно помнил, где умирала его женщина.
Решиться на это было непросто, и Джин-Сунг какое-то время неподвижно стоял, прокручивая в памяти все, что успел натворить — и против чего она возразила бы, будь она жива. Присоединение к FUG, бесконечные убийства, натаскивание последней его ученицы, и даже это предательство... Пожалуй, он бы так и не решился, уйдя отсюда ни с чем — если бы не понимание, что второго шанса может и не быть, и не знание, что у него остались считанные минуты до исчезновения "усиления" его дара. Именно поэтому Джин-Сунг, резко выдохнув, словно перед нырком в ледяную воду, опустился на одно колено — и, развеяв покров шинсу, прикоснулся пальцами к холодной каменной плите.
... а в следующий момент все изменилось.
Он словно со стороны наблюдал ту картину — и только сейчас видел, насколько страшно это могло показаться даже не офицеру и не избранному, а простому человеку. Полуразрушенное помещение, тела его родственников повсюду, лужи крови — и он сам, держащий на руках самого дорогого ему человека. Ее раны он запомнил прекрасно... а вот как выглядел сам, до сего дня понятия не имел. Руки в крови по плечи, что из-за черной рубашки можно было понять лишь по липнущим к коже рукавам, заливающая левую половину лица чья-то кровь, полубезумный взгляд...
И только поэтому он понял, что ужас в зеленых глазах его женщины относился не к тем, кто ее похитил и практически убил.
Она боялась не их. Она боялась его.
— Что же ты... кха... наделал... — было видно, что ей больно говорить. — Зачем... опять...
— Молчи, — собственный абсолютно безумный голос ударил по ушам. — Молчи, пожалуйста. Береги силы...
— ... поздно, — через силу выдавила лежащая у него на руках женщина. — Я... скоро умру... как и все... ты обещал... больше... не убивать...
— Плевать, — ответом ей был лишь исступленный шепот. — Главное, чтобы ты...
— ... поздно... — явно из последних сил выдавила улыбку его собеседница. — Для меня... поздно... а у тебя еще есть... шанс...
— Нет, нет, нет... — смотреть на это не было сил — как и пошевелиться, и Джин-Сунг продолжал смотреть, как он сам из прошлого отчаянно цепляется за протянутую к его лицу руку его женщины. — Пожалуйста, держись... Виен, пожалуйста...
— Пообещай... мне... — взгляд Виен смягчился, страх исчез — и если бы он мог двигаться в этих видениях, он бы сорвался с места, помня, чем закончился этот ее взгляд. — Обещай... что никогда... больше... не прольешь столько крови...
— Нет! — к горлу посдтупил ком от крика его младшей копии. — Не умирай!
— ... ради меня... помнишь, что ты говорил? — изо рта лежащей у него на руках женщины вытекла струйка крови. — Джин-Сунг... обещай мне... что никогда не забудешь... меня...
И больше она не произнесла ни слова. Зеленые глаза остекленели, та улыбка застыла на ее губах — и он из прошлого сразу понял, что произошло. От стен раздался звериный вой, полный боли...
... и, не выдержав, Джин-Сунг разорвал контакт с камнем.
Какое-то время он так и стоял, на одном колене, пытаясь уложить увиденное в голове. Тот день он помнил с трудом, к концу прорыва через заслоны глаза уже застилала кровавая ярость — и штурм он запомнил смутно. Лишь два более-менее четких воспоминания бередили его покой эти годы: то, как Виен, отброшенная ударом забравшего ее ублюдка, буквально улетает в стену... и эти ее последние слова.
Между которыми было что-то, по-настоящему важное.
Все эти века он считал, что Виен хотела мести. Все эти века он убивал в память о ней, и лишь недавно его ярость начала утихать... а оказалось, что все это было зря. Черт возьми, да как он вообще мог так ошибиться? Он же помнит их знакомство, когда ему пришлось успокаивать трясущуюся от страха и шокированную девушку, на глазах которой он убил напавших на нее ублюдков, помнил, насколько доброй была Виен, как она не любила слышать про детали его работы на старушку Юрин, как раз за разом спрашивала, нельзя ли было без убийств и вообще помягче... И после этого он еще счел, что она могла хотеть мести?
Нет. Не мести она хотела. Она хотела нормальной, спокойной жизни для одного глупца, который в итоге похерил все и послал к черту все обещания.
Все это было попросту зря.
Теперь, стоило только вернуть те воспоминания — и в памяти роились все остальные, и несколько счастливых лет рядом с Виен лишь изредка всплывали в безумной круговерти кошмара, который для него начался после ее смерти. Собственная память стала монстром, который никогда ничего не забывал и копил все в себе, сохраняя на будущее и пряча от Джин-Сунга — чтобы сейчас, решив, что пришел нужный момент, излить на него все, что накопила. Так он и застыл, будучи не в силах двигаться...
... и лишь раздавшийся от входа в залу голос разорвал этот ступор.
— Значит, это и вправду был ты.
На какую-либо реакцию не оставалось сил — и Джин-Сунг лишь поднялся на ноги и обернулся, окидывая взглядом девушку, прислонившуюся плечом к стене пустого дверного проема, силясь не поморщиться от знакомых черт, которые "внучка" Юрин унаследовала от нее во всей полноте. Правильный овал лица, породистые черты оного, длинные черные волосы, сейчас уложенные в затейливую прическу, винно-красные глаза, подчеркиваемые серьгами и платьем в цвет... Ха Юри Захард выглядела невероятно неуместной в этой обстановке.
