| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Однажды на закате, когда мы после занятий в очередной раз приползли в хижину, абсолютно серый и жутко серьезный Оргха достал неизвестно откуда старинную бронзовую чашу. Положил в нее кривой, такой же раритетный кинжал, и глухо произнес:
-Пришло время, братья. Сегодня мы должны стать или не стать настоящим кулаком Безликих теней. Лукавого или слабого покарает сам Безымянный. Думайте.
И отодвинул от себя эти штуки. Уселся позу релакса и замер.
Ребята начали переглядываться, подталкивая друг друга локтями, шушукаться. Видга сунул свой нос в чашу, фыркнул и улегся рядом с Оргхой. Он свой выбор сделал. Народ переглянулся еще раз и стал усаживаться в круг на земляной пол.
Я знал, что сейчас произойдет и страшно волновался. Сайдж рассказывал нам, как становится настоящим кулаком хроннке. Все в нем становятся побратимами. Все пятеро. А нас шесть. Невольно всплыли в голове слова старого орка: "Когда пятеро Теней встанут в ряд, а шестой вернется из тени..." Оргха поднял голову, оглядел нас очень внимательно и начал обряд. Под монотонное бормотание старшего, каждый из нас брал в руки нож, резал правую ладонь себе и ставил ее над чашей. Кровь струйкой стекала в бронзовый сосуд, пока рука следующего побратима не разрезала левую тебе и свою правую. Вскоре мы все сидели держась за руки над чашей, остался только Видга. Я протянул ему нож. Лохматый волк словно размазался в Тени... Застыл на мгновенье, словно раздумывая... И вскоре большая рука незнакомого парня крепко захватила мою ладонь, смешивая мою кровь со своей. Оргха одобрительно крякнул и замкнул круг. И всех нас накрыла сияющая сфера.
Я во все глаза смотрел на очеловечевшегося оборотня. Так вот ты какой, оказывается, брат мой! Лет двадцати на вид, хотя, может и меньше, но его сильно старили жуткие шрамы на лице и седина в некогда рыжих волосах. Сильный, широкоплечий, он выделялся в нашей компании как серьезный пес среди щенков. И это было совершенно необидно. Наоборот. Я вспомнил ту битву, после которой он не смог вернуться в человеческую ипостась. Я вспомнил слова лекаря, которые он сказал князю — " будет зачем — вернется". И в глубине души начал разрастаться комок радости. Он все рос и рос... И вскоре вскипел. Мне хотелось кричать, орать! Просто потому что я... Наверное взорвался. Или опять в обморок опять хлопнулся. Достало, блин!
Что произошло потом, мне уже рассказали. Я ничего не помнил. А жаль! Было бы неплохо поучаствовать в полном рассудке в этом действе. Однако не пришлось. И очнулся я уже на собственной лежанке. А рядом сидел Видга-человек и открыто, радостно улыбался. Щурился на утреннем солнце и улыбался. И мне было просто хорошо... Я был дома...
Солнце давно уже укатилось на покой, и на наш лагерь тихо опускался теплый ласковый вечер. Наступало время вечерних рассказов. Народ постепенно подтягивался к костру. Мы уже смирились с тем, что Хранитель подарил нам каким-то образом кучу времени. Я уже счет дням потерял. По моим ощущениям прошло не менее полугода. Или больше? Заморачиваться все равно смысла не было. Меня несколько напрягало отсутствие вестей с исторической родины. Нет, не просто напрягало, а беспокоило! Мы оказались отрезанными от всех миров совершенно. Сайдж, правда, считал, что все идет как и должно быть. Однако, что-то такое было в воздухе сегодняшнего вечера... Что-то такое... Неуловимое? Не могу правильно сказать. Слов не хватает. Это как ждешь чего-то ... Нервничаешь непонятно почему... Чувствовалось, что не только меня терзают смутные сомненья. Ладно Молчун, он парень неразговорчивый, но чтобы Еж за вечер ни одного слова не проронил! Самый мелкий и, как оказалось, лучший разведчик кулака сидел у костра и дрова подкладывал. И молчал. А Ворчун? Словно воды рот набрал. Даже есть не хотелось. Это нормально, да?
И тут, внезапно раздался этакий ...непонятный звон...
Народ слегка напрягся. И из командирской палатки вышел...Нет. ВЫШЕЛ. Абсолютно торжественный сайдж. При полном параде.
Он не шел. Он шествовал. Торжественно неся эту самую загогулину, которая была теперь абсолютно ровной... Мы все внимательно присмотрелись, но нифига не поняли. Не ...Мы поняли, что это было. Это была наша свобода. Загогулина выпрямилась. Обучение было закончено.И наше время кончилось.
Сайдж аккуратно положил бывшую загогулину рядом с костром на отмытый до скрипа валун, служивший импровизированным столом, поклонился нам и сказал:
— Обучение закончено. Больше я ничего не могу дать вам, Тени. Осталось самое главное — примет ли Безликий ваше служение. Вы стали настоящим кулаком, и самым лучшим кулаком, который я имел честь обучать. Однако на руке пять пальцев, а вас — шестеро. И такое впервые.
— А мы усиленный кулак!— не удержался от реплики Еж, несмотря на торжественность момента.
-Ага. Вмажем — мало не покажется... — гулким басом поддержал мелкого Молчун. И весомо показал тот самый, отнюдь не маленький кулак, а потом зачем-то выкрутил смачную фигу.
-Где-то так, — я тоже не преминул вставить свои три копейки в разговор. Остальные вежливо промолчали, соблюдая торжественность момента или просто решили, что все и так уже сказано.
Я отложил свои заметки, где пытался набросать угольком портрет насупившего брови Оргхи. Я не рассказывал? О...Это отдельная песня. Незнамо откуда во мне проснулся художник. Вот уж чем никогда не страдал, так это любовью к живописи. А тут по вечерам, когда рассказывал ребятам истории, словно в пальцах зуд почувствовал. Сначала ничего не получалось, а потом... Потом картинки стали оживать. В этом мире фотографией никто не баловался ввиду отсутствия таковой. Оно и не нужно. Считал картинку — скинул в магокристалл, а потом смотри, сколько хочешь на маговизоре — мне гвельфы все это показали. Только все это было как-то... Не так. А вот уловить момент и нанести на пергамент утреннюю улыбку сайджа... Или спящего Ежа? Он так забавно сопит и дергает носом. Смешно... Или еле уловимое движение Оргхи, когда он проходит трудную связку, и, не сделав ни одной ошибки, заканчивает дорожку, аккуратно приложив шест к ноге? Его сосредоточенное лицо разглаживается и он весь словно наполняется Силой? Или вернувшийся из тени Видга, заново научившийся ходить на двух ногах и вспомнивший, что такое меч? Нет, у меня не хватает слов, чтобы передать свое восхищение ребятами. Так о чем это я? А, о собственном таланте. Так вот, когда я, наконец, добился четкости линий, что-то произошло. Теперь рисунок был не просто наброском, а ...Вобщем, если я рисовал Оргху, то видел не только как он работает с шестом или мечом сейчас, а и то, каким он станет. Рисунок оживал и показывал будущее. Я никому этого не сказал, пусть это останется моей тайной. И еще, меня перестали доставать эти дурацкие обмороки. Ой, я опять отвлекся. Так вот. Я отложил свои заметки, и так получилось, что они оказались слишком близко к костру. Первым очухался самый практичный из нас — Молчун. И принялся сбивать искорки с затлевшего пергамента. А если вы помните, ребята сперли канцелярские принадлежности не где-нибудь, а у самого Ррынгхи.
А потом ...Потом началось форменное безобразие. Мои разрозненные записки с рисунками с чего-то вдруг сложились в книгу, которая самособралась и прошилась той самой струнной загуголиной Хранителя, открылась на какой-то определенной странице. Причем все это происходило в полной тишине... Откуда-то зазвучала тихая песня на чужом языке. Сначала мы ничего не поняли, но постепенно повторяющиеся шелестящие слова сложились в знакомые и мы все услышали:
Когда уйдет из Подземья аметистовый свет, и белое станет черным,
Когда души воинов будут полны Тьмы, а солнце затянет Мгла,
Когда Хранитель остановит время, забыв о Долге,
Когда Любовь преклонит колени перед Палачом, а Палач остановит свой меч,
Когда Серебряный дракон станет ветром, и ветер не станет бурей,
Когда Смерть откажется от жатвы, и в бою станет рядом с Жизнью,
Когда пятеро теней встанут в ряд, а шестой вернется из Тени,
Горе опустится на Степь, и безумие опутает мудрых...
Но если Тень откроет свое сердце Миру, а Мудрость склонит голову перед Безрассудством,
Только тогда Безликая тень сойдется в битве со Светом,
Только тогда возродится Чистое сердце, и да прогонит оно Тьму.
И не вернется она. Никогда...
Мы молчали. И я, и ребята, и сайдж — мы поняли, что это значит. Это было то самое пророчество. Настоящее. То, что искала Мария. И то, что бережно хранил шаман орков. Мы и не заметили, как у костра появился незваный, но такой долгожданный гость. Он улыбнулся и привычно откинул постоянно мешающие белобрысые пряди волос со лба. Поправил мандолу за спиной. И стеснительно спросил:
-Накормите? А то я голоден, как сто тысяч демонов. А волшебствовать совершенно не хочется. Натурального чего-нибудь бы, а?
* * *
*
Миродиэль открыл глаза. Потолок белый. В грязных разводах. Светильник на потолке. Утро.
Последнее из того, что он помнил — полнее ожидаемое прибытие кавалерии. Как всегда это бывает в сказках, удивительно вовремя. Только ни кто выполнял эту спасательную функцию, ни что было потом... Он не помнил. Почти. Все было покрыто мраком беспамятства. Нет! Он все же помнил нестерпимо яркий свет, заливший все вокруг и ментальные крики демонов Пустоты, умиравших под этим светом... И теплые руки людей, осторожно перекладывавших его безвольное тело на носилки...И чей-то приглушенный бас: "Успели, прости Господи твою душу мать... Ох, прости Господи, срамное сказал! Ельфа живой? Живой. Дышит. Ага. А мальчишки? Все? Слааавно..."
И чья-то покрытая рыжими волосками лапища осторожно поправляет сбившуюся повязку на плече. И тот же голос начальственно гудит: " Давай грузи героя в лазарет к остальным, там уже все готово! А мы тут слегка приберемся, нечего, это самое... дерьмо оставлять, агась, того-этого... "
-Миро?— дрожащий голосок Майи пробился сквозь пелену воспоминаний.
Миродиэль скосил глаза, еле видимые из— под повязки. Девочка сидела на краешке неудобного старого стула, зажав ладошки между коленками, и напряженно всматривалась в затуманенные болью глаза эльфа.
— Миро, я должна тебе многое рассказать. Простишь ли ты меня, поймешь ли?
— Тихо...Тихо, лериме,— прошептал Миродиэль, и с трудом подняв руку, дотянулся до судорожно сжатых ладошек. Прикрыл их своей ладонью.— Не... надо слов... Я... все давно... понял. Мы... справимся, солнышко... мое. Мы... со всем... справимся. Верь... мне.
Девчонка всхлипнула и метнулась ближе. Упала на колени рядом с кроватью и обняла Миродиеля.
-Не..надо... плакать... Слышишь? Умеешь убивать... Сумеешь...исправить...Ты — целитель. Я знаю...Я...знаю...Поверь...
* * *
*
-Что, блин, мы опять в жопинге?
-Хм... Практически.
-И что?
-Ничего. Не в первый раз! Спина к спине, напарник! Потанцуем?
Это действительно был танец. Марии казалось, что катаги Лайона сверкали молниями где-то там, на заднем плане... Она почти не видела их стремительного полета. Некогда было. Самой бы не оплошать. Когда они, сопя и переругиваясь, ввалились в предусмотрительно открытое окошко — их уже ждали. Внезапно пустую комнату залило кроваво-красным светом, и из дрожащей тени выдвинулись боевые големы. Одинаковые лица, с одинаково-безличным выражением на нем. Привет тебе, Матрица! Мастеры Смиты, блин!
Они, словно по команде, а скорее всего так и было, оскалились зверски, и ринулись в бой...
Мария лихорадочно вспоминала все, что она знала о големах. Так...Или роботах? Это чудо маго-технического прогресса весьма неплохо владело мечом на уровне мастера, и так и норовило отсечь что-то особо нужное. И не торопилось упокаиваться, как добрые старые зомби. Что? Лайон! Нет! Не позволю!!! Неееет!
Все плыло перед глазами ведьмы. Начинали болеть и трещать суставы... Изменилось зрение, обоняние, слух...
Безликим Смитам удалось повалить на пол дроу, отсеченные конечности, вылетавшие из этой страшной кучи, не помешали големам задавить Оружейника массой, он уже задыхался...
-НЕТ!!! ААРГХ!!!
Яростный рев смертельно раненого в самое сердце серебряного дракона заставил всколыхнуться и застонать весь замок. Сверху посыпались камни. Струи пламени вырвались из громадной пасти и мгновенно растопили нелюдь, под которой еще шевелился дроу... К слову сказать, драконий огонь не затронул эльфа нисколько...
Сверху на дракона упала магическая сеть, и, спеленав намертво, притянула его...Ее. К самом у полу. Беспомощная Маайри могла только шипеть и плеваться. Больше ничего. Но Лайон пока был жив. Жив! И он таковым и останется!
Только вместо гневного рыка из пасти дракона вырвалось жиденькое шипение...
-Браво, браво, браво! Как это было любезно с вашей стороны зайти на огонек...— В тишине прозвучало три негромких хлопка... — Вы подарили мне массу времени, неутомимые борцы со злом...
* * *
*
Утро удивительное время суток. Сколько бы тебе ни было лет, и какой бы ты не был расы, если ты дашь себе труд проснуться затемно до восхода солнца, то почувствуешь ту самую уникальность. Услышишь ее, Рассветную песню.
Рассвет — он действительно разный. Иногда он бывает недобрым и хмарится противным мелким дождиком, кутаясь в шубу осеннего дождя. Или, ранней весной , стремительно распускается алым цветком по ярко синему небосклону, отпуская на волю стаю солнечных зайчиков...
Или степенно шествует по Мирам, с тщательностью исследователя придирчиво сравнивая игру солнечного луча в каплях росы на траве, песню птиц, запах земли...
Рассвет бывает долгожданным, внезапным, стремительным и полным надежд... Но никогда он не бывает одинаковым. И почему-то всегда кажется, что только стоит скользнуть солнечному лучу по небосклону и Тьма непременно уйдет. Уйдут ночные страхи и кошмары. Испарится под яркими лучами ликующего солнца все, что терзало тебя ночью, и не давало уснуть...Так было и так будет. Всегда...
Этот рассвет Берендейское княжество встретило воинственно и настороженно. До времени смешения Миров оставалась самая малость — двадцать четыре часа. Всеобщая мобилизация, объявленная Глебом, или точнее от его имени, поставила под знамена Берендейки довольно много разномастного народу. Загорье выставило хирд лучших воинов, Королевскую гвардию гномьего королевства. Деловитые гномы притопали пешком, размеренно бряцая амуницией и, что самое удивительное, абсолютно во время. Словно вышли из Загорья сразу же после приснопамятного Совета. Может быть, так и было. Загорцы всегда следуют своим собственным правилам...
Червленый, почти черный дракон дремал около покрытым замшелым мхом холма. Трудно было разобрать, где кончаются драконьи лапы, хвост и всякое такое, а где начинается земля.
-Тетушка...— князь, еле сдерживаясь, но пока еще вежливо постучал по драконьей броне.— Тетушка!!!!
Он обреченно вздохнул и уже со всей силы шандарахнул молотом по голове заснувшего дракона.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
