А дом, к которому мы вышли — это как раз его дом, а в поле паренёк прятался, потому что грамоте обучен в отличие от большинства ребят, и книгу хотел почитать... вместо того, чтобы работать... Ух, ему и попадёт за это!.. Может хоть Иллэтэ согласится чуток прикрыть его шею и скажет, что Снежар на самом деле был занят важным заданием? А то у отца рука тяжёлая...

— Где тебя опять носит, малолетний выродок?!

От яростного крика моя шпионская находка втянула голову в плечи, а я приоткрыл крылья, на мгновенье ощерившись тут же убранными в личное пространство клинками.

— Батя... — обречённо пискнул паренёк.

Ему было меньше пяти десятков лет. Седой, подтянутый, с чертами лица, ясно показывающими что в юности этот человек был весьма хорош собой. Опасная грация хищника даже в этой застывшей, нелепой позе с отпавшей челюстью и выпученными глазами. Хм, видать, на меня он не обратил поначалу внимания, ведь крылья хорошо видны, слишком они большие, чтобы их спрятать. Хотя, скорее просто вырулил из-за дома, да по привычке накинулся на сына... Снова сложив крылья, я спокойно шагнул к нему и холодно поприветствовал:

— Здравствуй, Снежан.

Человек попытался подобрать челюсть, и что-то сказать, но послышалось только невнятное сипение.

— Пап, это Иллэтэ... — робко встрял парнишка.

— Небесный... — выдавил человек, правильно переведя это имя.

— Пусть будет так, — по моим губам скользнула не самая добрая улыбка. Пожалуй, даже, одна из самых мерзких. — Хотя я предпочитаю имя Крылатый... Но это не важно. Для тебя — не важно, — склонив голову набок, я разглядывал побледневшего человека. За этим стеклом мысли приобретают странные формы. Что двигает мною сейчас? Наверное, тот самый кусочек чужой памяти. — Тридцать лет и две седмицы прошло. Ты считаешь эти дни?.. А она считает и плачет от боли. Помнишь убитую тобой девочку, тварь?..

— Какую девочку?.. — судорожно спросил человек, осторожно отступая.

— Что, она была не единственной, человеческий выродок? Не бойся, я пришёл только из-за той, которую звали Злата, — в руках оказалась прядь золотых волос. Подставив их свету, я полюбовался бликами. — Хотя чаще её называли Золотинка.

— Что ты такое говоришь?.. — Снежар переводил растерянный взгляд с меня на отца и обратно.

В этот момент на задний двор выскочила шустрая девочка лет десяти. Такие же светло-рыжие как у паренька волосы и те же веснушки любому зрячему говорили, что это его сестрёнка. Ни на кого не глядя, она хотела была побежать по своим делам, но остановил окрик брата:

— Леля!..

Девочка оглядела компанию и так и застыла с открытым ртом. А охотник-то, похоже, так и не может поверить в реальность происходящего, иначе драпал бы уже во все лопатки.

— Твой отец, Снежар, тридцать лет назад убил такую же малютку, как твоя младшая сестра, — спокойно просветил я. — А теперь бери сестру и убирайтесь отсюда. Тебе бежать бесполезно, охотник.

Мой враг, начиная понимать, что всё это не сон, чуть изменился в лице и взгляд стал таким льдистым... Я едва заметно качнул головой, слегка обернувшись в сторону его сына. Паренёк нерешительно замялся. Спрятав золотистую прядь и достав из кармана родовую печать, я надел её на палец, повернув эмблемой вовнутрь. Не хочу светить свой род.

— Но... как же так... — жалко скривившись, выдавил паренёк.

— Привет, котёнок, — вместо того, чтобы ответить ему, я улыбнулся девочке. — Золотце, помоги мне... — и указал взглядом на Снежара.

— Как скажешь, но с тебя должок, — дерзко улыбнулась мне в ответ рыженькая малявка и, крепко схватив брата за руку, потащила его прочь.

Едва дети охотника исчезли за углом дома, вынужденное бездействие взорвалось битвой! Широкий и длинный нож, больше похожий на короткий меч ублюдок выхватил из-за спины, а я, не желая пачкать об эту мразь клинки, отбивал удары дагой и кольчужной перчаткой! Плох контроль над телом и сознанием, раз я не могу образовать весь доспех...

— Где твои подельники, тварь? — поинтересовался я, не прекращая атак и защит. — Передохли или и их придётся искать?

— Здесь твой путь и закончится, мститель демонов!

Ну-ну, а голос-то дрогнул у тебя, человек. Хочешь верить своим словам, да не очень получается. Ну, ничего, дедовой печатью я у тебя всё вызнаю. Только бы не убить тебя слишком быстро.

— Да ну?! — Улыбка, едва обозначившая клыки. — Плохо марать о мразь меч, но клинок мне это простит. А может, задушить тебя так же, как ты её задушил?

Охотник невнятно зарычал, обманным движением направил нож мне в живот. Рука в кольчужной "лапе" метнулась вверх, чтобы прикрыть горло, в этот миг в левой руке человека блеснул ещё один нож, немного покороче того тесака, которым он орудовал. Метил тоже в шею, но с боку, я уклонился... и нож больно резанул меня по левому предплечью!

Мгновенно отпрыгнув в сторону, я коснулся раны, взглянул на кровь. Охотник, не веря глазам, смотрел как осязаемый багряный свет стекает по лезвию ножа. Чего?! Почему это она так сильно светится?! Я судорожно задрал короткий рукав футболки, в страшной догадке проверяя татуировку... Сволочь! Сволочь, ты порезал мой доспех! Это же подарок отца!!!

— Это был мой лучший доспех, — обречённо сообщил я в пространство. — А ты, тварь жить не достойная, его испортил.

Хватит играть, принц. Пора убить. Что-то поняв по моему лицу, охотник рванул назад, я — следом... Когда убийца схватил топор, больше похожий на секиру и снизу вверх, и не имея времени даже перехватить его поудобнее прямо с земли наискосок попытался ударить меня обухом метя в лицо, до конца уклониться я не успел. Уйдя от основного удара, почувствовал, как лезвие на излёте задело меня, прочертив линию ниже ключицы и до плеча. Волнистое лезвие фламберга вошло в живот охотника, пробив человеческое тело насквозь. Меч простит... Человек опустил глаза, выронил топор, схватился руками за лезвие то ли в безумной попытке его вытащить, то ли не веря в реальность. Ледяной огонь волной от моей руки по лезвию, выкручивая раненому внутренности, заставляя каждый нерв гореть от непереносимой муки. Я коснулся пальцами родовой печати, шагнув вперёд, положил ладонь на лоб человека...

— Мразь, — прошептал я, прочтя память. Только самое нужное, только то, где найти его так называемых "друзей", но сколько же отвратительного успел увидеть...

Тепло шершавой рукояти мягким толчком в ладонь. Тело в агонии скользит вниз, меч сам освобождает себя из плена. Ритуальным жестом очистив его от крови, убираю в личное пространство. Теперь минуту отдышаться...

Человек не спешит умирать, хрипит в агонии у моих ног. Судорожно сучат руки вдоль страшной раны, пытаясь её закрыть.

А ведь если все этого нет... Судя по ощущениям — просто сон, какой-то из моих затянувшихся кошмаров. В моих снах всё не так как у нормальных — ощущения на грани реальности, порой гораздо реальней, чем сейчас. Но если этого нет... то нет и Таэш.

Стекло лопнуло с неслышимым никому кроме меня звоном. Коснувшись рваной раны под ключицей, я зашипел от боли.

Короткий, полный ярости женский крик весьма неприличного содержания заставил меня попытаться активировать доспех. Последнее действие отозвалось вспышкой адской боли в плече. Немолодая, измученная женщина раз за разом била ножом в грудь умершего мужчины.

— Да умер он уже, умер! — попытался остановить её я, зажимая рану и стараясь не завыть в голос. Рука ниже раны отнялась.

— Благородно умер, — останавливаясь, горестно качнула головой женщина. — От меча. Зарубить бы его, как свинью! А лучше — вилами! Собаке — собачья смерть!

— Поверь, это было очень мучительно, — выдавил я, пытаясь избавиться от красных мух в глазах. Отравленный нож был, что ли? Да что ж так больно-то?!

— Ты ранен, спаситель мой, — наконец подняла взгляд женщина. — Позволь мне помочь.

М-м... подняла лицо... судя по чертам — мать Снежара и Лели. Жена... вдова охотника. Не споря, я покорно направился вслед за ней. Реальность снова куда-то отодвинулась. Попросив меня минут пять подождать, женщина куда-то умчалась. Пока ждал, сидя на скамье в кухне и зажимая кровоточащую рану, успел немного поразмыслить. Что на меня нашло?! Показуха, бой глупый — что за идиотизм?! Оправдывает (да и то, как-то слабо) только то, что я не владел собой. Стекло между мной и миром было ещё прочнее и толще чем в тот раз... кажется, тысячу лет назад. В мой день рождения, когда эта светлая самовлюблённая дура пыталась проклясть Вана... а прокляла меня.

— О-о, Небо, как же я устал!..

Устал от всего этого. Почему нельзя дать мне просто жить, спокойно учиться?! Неужели нельзя подождать с этой ответственностью за мир?!

— Потерпи ещё немножко... — чужая, ласковая рука коснулась моего плеча, погладив кончиками пальцев. — Всё будет хорошо, свет небесный...

— Это наша лекарка, — негромко сказала вдова охотника. — Она тебе поможет.

Лекарка? Скорее, ведьма. Около двадцати лет, и чем-то неуловимым она напоминала мне Кису. Только Киса — маленького ростика, а эта высокая, повыше меня. Чёрные волосы крупными кудрями вились аж до талии (длиннее моих!), неправильные черты лица, кое-где грубоватые, немного ассиметричные, тем не менее создавали завораживающее своей красотой зрелище. Живое лицо, с мягкой улыбкой пухлых, алых губ, но самым удивительным были глаза — зелёные, горящие внутренней силой и негасимым, бешеным пламенем жизни!

— Ведьма, — шепнул я, радостно улыбнувшись.

Она едва заметно кивнула. Не думал, что когда-нибудь увижу хоть одну живую носительницу этого удивительного дара! Дураки думают, что настоящая ведьма только и делает, что вредит. Нет, проклясть она может так, что мало не покажется! Но это если только её обидеть.

— Давай поглядим твои раны, — предложила зеленоглазая.

Кивнув, я отнял ладонь от пореза на руке и тут же закусил губу. Лекарка достала из сумки какой-то бесцветный порошок, набрала горстку в ладонь и дунула сначала в рану на руке, потом и на ту, что под ключицей. Кровоостанавливающий и дезинфицирующий. Раны обожгло, но ледяной огонь тут же покрыл их инеем.

— Удивительная реакция... — оторопев, сказала ведьма.

— Для меня — нормальная, — ответил я, первое время просто кайфуя от того, что боль отступила.

— Мышцы до кости рассечены. Ну, шить будем? — спросила зеленоглазая, смыв кровь с пореза.

— С ума сошла? — приподнял бровь я. — Татуировки не видишь? Повязкой стяни и всё.

— Тату... чего? — не поняла ведьма. — Рисунок под кожей, что ли?

— Это не рисунок! Повязку, — отрезал я дальнейшие споры. Ещё раз поглядел на разрезанную, как никогда ярко проступившую татуировку и обречённо вздохнул: — Брат меня убьёт за этот доспех. И будет прав.

— Артефакт? — скорее утвердила, чем спросила лекарка. — Из тех, что эфемерно-призрачные с временной материализацией?

— А так же слитый с плотью и настроенный для личного пользования, — ответил я, подавив удивление осведомлённостью деревенской знахарки. — Многофункциональный, между прочим.

— Поняла-поняла, иголкой не ковыряю, давай перевяжем.

Она туго замотала глубокий порез и постаралась взять пробу моей необычной крови. Я сделал вид, что не заметил. Царапину от ключицы до плеча я вообще позволил только промыть обеззараживающим раствором, нечего тут бинтовать.

— Зовут тебя как? — поинтересовался я в конце экзекуции.

— Велиса, — дерзко вскинула голову черноволосая ведьма.

Если память мне не лжёт, то Велиса переводится как "волшебница леса", причём с вариацией окончаний. Если добавить "'ль" — то это "ведающая света и добра", что-то вроде всезнающей доброй мамочки. А если окончание будет "'тэль" — это уже далеко не добрая и не светлая, "знающая" или же "ведающая колдунья".

— Велиса'тэль? — провокационно приподнял бровь я.

— Без окончаний, — отрезала зеленоглазая лекарка.

— Меня можешь звать Иллэтэ, — усмехнувшись, представился я в ответ.

— Эльйинэль? — Эй, ещё и Повелителем меня зачем звать?! Вот провокаторша! Ну точно как Киса...

Э... какие-то странные ассоциации мелькают в моей голове. Я же, только в Старшей короне и какой-то... седой, что ли?.. Ну-у, если я до этого вообще доживу, то в любом случае очень не скоро!

— Тэх элини'тэ, — ответил я, едва заметно улыбнувшись и коснувшись пальцами лба, ненавязчиво указывая на отсутствие венца. Без титулов, ведьма. Без титулов. — Мне кажется, нам есть о чём поговорить, волшебница.

— Думаю, это можно устроить, Небесный. Возможно, у меня? Может, я смогу помочь тебе с повреждённым доспехом...

— Возможно, волшебница.

Я поднялся со скамьи, галантно подал руку спутнице. Ведьма мою ладонь проигнорировала, легко поднявшись на ноги и направляясь на выход первой. Только насмешливо блеснули живые зелёные глаза. Мне ничего не оставалось, как только пожать плечами и направиться вслед за Велисой.

— Как ты, Нала? — обратилась к хозяйке дома лекарка.

— Лучше чем за последние тридцать лет, Велиса, — ответила, слабо улыбнувшись, женщина, спокойно сидящая в кресле. По бокам устроились её дети, с тревогой глядя на мать. Что-то незаметно, чтобы хоть кто-то из них горевал об утрате главы семейства. Вдова поднялась, поклонилась мне и сказала: — Спасибо тебе, посланец самой Судьбы.

— Я сам судьба, — по губам скользнула усмешка. — Тебе не за что меня благодарить. Свершилась месть за невинную душу.

— Ей было двенадцать, — сжав кулаки, выдавила женщина. — Двенадцать лет!..

— Она освободится, когда я убью всех, — всё же не удалось скрыть нотки ярости в голосе. Внимательно оглядев обоих детей, я сказал сначала малышке: — Твоя судьба очень далеко отсюда, рыжая. И твоя, Снежар, не ближе. Однажды грёзы о дороге за горизонт уведут отсюда вас обоих. Только идите вместе, так будет лучше.

Девчонка улыбнулась, а мальчишка судорожно сглотнул. Но как заблестели надеждой глаза! Твою налево, Крылатый! Играй, да не заигрывайся!

— И учитесь всему, особенно драться и грамоте — пригодится! Да и удирать из дома не слишком спешите. Нагуляетесь ещё.

На этом мы с Велисой ушли. Ведьма повела меня через поля, в сторону от улиц.

— Ну, спрашивай, — с лёгкой усмешкой предложил я, видя, как нетерпеливо поблёскивают эти наполненные жизнью глаза.

— А ответишь? — поинтересовалась девушка.

— Смотря как спросишь.

— Кто ты? — прямо спросила девушка, наивно захлопав ресницами.

— Иллэтэ, — хмыкнул. — А похож на кого?

— На бога, — совсем как Снежар, выдала лекарка. — Или на воплощение бога.

— Нахваталась непонять где умных словей... Не бог. Можешь считать, что я — Сын Неба. Так меня один настоящий бог зовёт. А расскажи-ка ты мне, лучше, вот что...