Божественные головоломки, или Война за любовь

— Лиессоль, — окликнул Нрэн девушку, устремившуюся было с сундучком целительницы наперевес через ночную темень к свету лагерных костров у уцелевших после атаки демона палаток. Окликнул без суровости в голосе, скорее даже с несвойственной ему мягкостью.

— Да? — лордесса полуобернулась.

— Обуйся, — мягко велел принц

— Ой, — Ли невольно посмотрела на ноги и ахнула: в спешке она так и не сменила мягких домашних тапочек, в которых сражалась с лавовиком. Обувь, предназначенная для коротких передвижений по коврам или плитам пола, самоотверженно вынесла все испытания, малость пообтрепалась, а в меховой оторочке запутались травинки, серая пыль и каменная крошка. Комнатные тапочки приобрели какой-то задиристо-умилительный вид.

Девушка поспешно возвратилась, опустив сундучок, вытащила из вещей пару полусапожек и натянула на ножки с узкими ступнями и маленькими аккуратными пальчиками, ноготки которых отблескивали в темноте перламутровым лаком.

— Не переигрываешь? — мысленно поинтересовался Элегор маневром богини.

— В данном случае мы имеем дело с клиническим упрямцем, поэтому переиграть невозможно, только недоиграть, ибо военные народ стойкий, не склонный понимать тонких намеков! — просветила друга Элия, завершив процедуру переобувания, поставленную с истинным мастерством соблазнительницы. Даже герцог, хоть и не питал к леди Ведьме возвышенных чувств, оценил небрежное изящество, с каковым принцесса продемонстрировала очень миленькие, такие беззащитные ножки. Вдобавок, обуваясь, Элия умудрилась так изогнуть гибкое тело, что скромная блузка откровенно обрисовала формы.

— Тогда понятно, почему намек получился такой толстый, — отметил бог, пораженный глубинами женского коварства по счастью практикуемого на ком-то другом. Разумеется, Элегор тут же попытался угадать, когда и сколько раз леди Ведьма применяла сей дар на нем лично.

— Если ты о фигуре Лиессы, то мы подеремся, как только вернусь, — пригрозила Элия, делая вид, что оскорблена в лучших чувствах.

— А вот и не подеремся, это нарушит наш имидж дружных родственников, — довольно ухмыльнулся герцог. Трепаться о пустяках под носом ничего не подозревающего Нрэна рисковому богу нравилось все больше и больше.

— Значит, я стукну тебя тайком, как только кузен отправится в очередной раз проверять какие-нибудь посты! — торжественно пообещала богиня, удаляясь для исполнения лекарского долга.

— Надо будет напроситься к его высочеству в компанию! — раздумчиво предположил Элегор, 'убоявшись' гнева принцессы.

— Вот уж не думала, что мои побои страшнее общества кузена! — загордилась Элия.

Острить дальше лоулендцам не дали, Нрэн потащил Дина в палатку для допроса по поводу вещего сна, а богиню догнал один из участников засады за пригорком. Преисполнившись почтительного уважения и благодарности к девушке, прикрывшей их шкуры магическим щитом и на пару с братом удержавшей демона, пока Бог Войны не убьет тварь, мужчина решил предложить красавице помощь. Нрэн, отследивший порыв воина, одобрительно кивнул, поощряя действия. Остальные, попахивающие паленым волосом, но в целом не пострадавшие, остались при командире.

— Лордесса, давайте подсоблю, — легко нагнав девушку, попросил молодой мужчина с горбатым носом. Горбатым не по природе, а благодаря старому перелому, как безошибочно определила Элия, со свойственным опытному пластическому хирургу и каждой истинной женщине искусством. — Негоже вам такие тяжести таскать!

— Он не тяжелый, — Элия коротко улыбнулась и протянула спутнику сундучок.

— Если б не вы с братом, нам бы точно конец пришел! Эта тварь-то пламенная на палатку командира поначалу нацелилась. Только потом, как понял, гад, что она пуста, в вашу начал огнем швыряться! — от пережитого потрясения даже у не слишком болтливого с посторонними воина развязался язык. Да и спасительница после схватки с демоном перешла из разряда 'чужие' в 'свои', поэтому говорил мужчина охотно и был одержим желанием хоть как-то отблагодарить юную и притом симпатичную колдунью. Вот волок сундучок.

— Нам повезло проснуться раньше, чем палатка вспыхнула, — поддержала разговор принцесса. — Увы, не для всех эта ночь оказалась так же удачна.

— Эх, как Луксара, Ринда и Нерга жаль, добрые товарищи были, — крякнул мужчина, перехватывая сундучок поудобнее под мышку. — Пусть Творец и Силы милостью своею души их хранят! Лук-то мне еще первую рану штопал, когда саблей ладонь расхватили, думал калекой останусь, ан нет, зажило так, что и шрам-то еле видать и все пальцы двигаются, как положено! — спутник продемонстрировал рабочую руку, скорбно вздохнул и прибавил: — Хорошо, что вы тоже лекарка, подправите парней, кого огнем пожгло! Только вот, зельев-то у вас на всех хватит?

— Не хватит, сделаю еще. А лучше заранее об этом позабочусь! — объяснила богиня и задумчиво прибавила, уже скорее для себя, чем для носильщика. — Субстанция подходящая имеется.

— Сусб...? — запнулся на диковинном слове сопровождающий, даже приостановившись рядом с богиней у первого из трех костров близ палаток.

Воины работали споро, ликвидируя разрушения, нанесенные демонами, латали подпаленную одежду, устраивали раненых, правили оружие, над огнем уже согревался отвар, притупляющий боль. Поодаль несколько бойцов успокаивали всполошенных лошадей. Паники не наблюдалось, только расщелины справа и западнее, через которые ворвались в охраняемый лагерь демоны, люди обходили как можно дальше и нет-нет, да косились опасливо. Они умели сражаться, но как биться с тем, кого нельзя убить обычным оружием? Если бы не Бог Войны, сейчас вместо отряда осталось пепелище!

— Субстанция. Жир бараний вечером повар перетапливал, — объяснила лордесса, ткнув пальцем в котелок с желтоватым и не слишком ароматным плотным содержимым, чудом уцелевший на стойке у костра. — Я его превращу в целебную мазь.

По указке девушки спутник поставил сундучок на землю и оповестил товарищей, что киалонская лордесса направлена командиром, чтобы ожоги врачевать. Лиесса щелкнула замочком, откинула крышку и достала пузатую баночку с зеленовато-желтой остро пахнущей травами мазью. Воины начали поглядывать в сторону юной колдуньи с некоторым любопытством.

Окунув тонкие пальцы в мазь, Ли мазнула ею по застывшей поверхности жира и зашептала заклинание, вокруг ладони и котелка начали проскакивать изумрудные искорки. Пронзительно запахло мятой, эльдренами и живеей. Жир в котелке колыхнулся и застыл, переняв внушенные колдуньей свойства: запах, цвет и целительную силу.

— Это мазь от ожогов, теперь хватит на всех, — девушка вскочила на ноги, чуть пошатнулась, сразу несколько рук потянулись подхватить утомившуюся целительницу.

— Как ее пользовать, леди? — быстро спросил темноволосый, загорелый почти до черна мужчина с резкими ястребиными чертами. Кажется, он вчера участвовал в охоте вместе с Элегором. На правом плече был опален рукав, кожа вспухла багровыми пузырями, часть их лопнула, и сочилась сукровица. Лавовый шарик лишь задел охотника по касательной, потому конечность сохранила сравнительную целостность. Более тяжелые пострадавшие, судя по сдерживаемым стонам, уже находились в палатке перед костром.

— Смотрите внимательно, — Ли зачерпнула немного желто-зеленой субстанции и мазнула по плечу пострадавшего. Мазь легла тонким слоем, потом словно вскипела, запузырилась на ране, а через несколько секунд засохла гладкой глянцево-зеленой корочкой.

— Щиплет, Ястреб? — заинтересованно уточнил вихрастый широкоплечий воин с усыпанными рябинами лицом.

— Нет, Веснушка, холодит малость и чешется, — прислушиваясь к непривычным ощущениям, ответил 'подопытный кролик'. — И не больно ничуть.

— А Луково зелье страсть как щипало, — раздумчиво пожевав губами, заметил бугай с очаровательным прозвищем Веснушка и почесал зарастающий щетиной подбородок.

— Разные методики целительства, — наставительно заметила лордесса, изо всех сил старавшаяся казаться опытной врачевательницей. — Меня учили по возможности избавлять больных от страданий, но ряд лекарей уверен, что болезненные ощущения необходимы, чтобы пациенты осторожнее относились к своему здоровью.

— Точно, Лук у нас такой был, к нему с вывихнутой рукой придешь, так он мало крепким словцом обложит, вдобавок, как вправлять будет, едва ль вторую не вывихнет, чтоб вдругоряд береглись! С нами по-другому нельзя, — сентиментально поддакнул еще один мужчина, в котором богиня узнала коллекционера амулетов. Солдаты вокруг дружно замахали руками, творя разные комбинации религиозных жестов, помянули Силы, Творца и богов, испрашивая для погибших легкого пути, кое-кто прочел скороговоркой настоящую молитву.

— Пора. Видите, оттенок мази сменился, — решила целительница, указав на выцветшую до белесо-салатового оттенка мазь на ране Ястреба, и легонько хлопнула по ней ладошкой. Корочка тут же пошла мелкими трещинами и осыпалась с гладкой кожи. От ожога не осталось ни следа.

— Чудеса! — восхищенно заметил исцеленный, щупая сквозь прореху в рубашке место, где еще минуту назад багровела рана.

— Нет, Лук так не мог, — вынес вердикт Веснушка, снова поскребя квадратный подбородок.

— Жаль только рубашку мазь не чинит, — пошутил какой-то остроумец и, судя по сдавленному оху, получил награду прямо в ухо.

— Эдак мы за полчаса всех ребят на ноги поставим, — радостно загомонили мужчины и практически втащили лордессу в полутемную палатку с больными.

В нос резко, куда сильнее, чем снаружи, на свежем воздухе, ударил запах крови, паленого волоса и жареного с кровью мяса. Ли шепнула заклинание, вызывая цветную гирлянду светло-желтых, как крохотные цыплята, светящихся шариков и сдавленно ойкнула, уставившись на жертвы атаки лавовика бережно, насколько можно в условиях импровизированного полевого госпиталя, уложенные на тюфяки. С пострадавших сняли одежду, очистили ожоги от грязи и прикрыли чистой тканью. Несмотря на все труды воинов, несколько человек не только по запаху, но и с виду напоминали хорошо прожаренный шашлык. Веснушка поспешно заслонил собой вид на самого обгоревшего бедолагу, пребывавшего в благословенном беспамятстве.

— Не жилец! — шепнул кто-то сзади.

Эти движение и голос вернули девушку к реальности из состояния ступора. Она встряхнулась, процедила:

-Не торопитесь хоронить! — и принялась быстро, четко, лишь самую малость лихорадочно действовать. Раздала добровольным помощникам миски с мазью, зачерпнутой из котелка, а сама, решительно отодвинув заботливого воина, шагнула к самому тяжелому больному, из тех, кого Нрэн уже записал в расход.

Опустившись на колени рядом с ложем, аккуратно и бережно начала накладывать толстый слой целительной смеси на плоть, казавшуюся сплошной раной. Закусив губу, лордесса обрабатывала недвижимое тело, потом с помощью пары воинов, перевернула зачисленного в покойники и нанесла мазь на спину. Ожидая, пока возмущенно пузырящаяся мазь перейдет к состоянию корочки и посветлеет, целительница встала, проверяя, как идут дела у других пострадавших.

Шипение сквозь стиснутые зубы и стоическое гнетущее молчание, каковое зачастую бывает страшнее откровенных стонов, сменилось облегченными вздохами, кряхтением, матерком и грубоватыми шутками, характерными для ликующей компании солдат, имеющей мало общего с утонченно интеллигентным обществом. Радость нет-нет да прорывалась крепким словцом. Правда, в присутствии леди-спасительницы мужчины, стряхивающие с себя крошку отработанной мази и почесывающие новую кожу, старались попридержать язык. С точки зрения Элии у них это почти получалось, лордессе же надлежало малость смутиться, что она и сделала, став еще более милой от стараний сохранить деловитый вид. Отвернувшись к ложу больного, девушка стала обстукивать засохшую корочку со своего пациента. Тот так и не очнулся, но принцесса видела: предсмертный обморок перешел в глубокий здоровый сон, укрепляющий силы. Голоса поправляющихся людей, осыпающих спасительницу искренними, пусть и не слишком изысканными благодарностями, звучали все более громко, но и они не потревожили исцеленного.

Один парень, брата которого Ли вытащила почти из могилы, рухнул перед лордессой на колени и звучно чмокнул перепачканные мазью пальцы спасительницы. Потом украдкой сплюнул горькую мазь.

Еще один курчавый, жгучий брюнет со шкодливыми глазами, избавившись от повязки на бедре и боку, уточнил внешне совершенно почтительно (таковую мину может сохранять только записной хохмач и балагур):

— Так вы, стало быть, леди, любую болезнь уврачевать можете?

— Любую, не любую, но многие. Меня хорошо учили, — ответила Лиесса, поднимаясь на ноги и отряхивая штанины.

— А вот если в мудях чевой-то чешется, это какой недуг или еще чего? — лукаво прищурился молодой мужчина.

— А мыться почаще не пробовал? — так же серьезно в тон остроумцу ответила богиня.

— Пробовал, не помогает, — преувеличено печально вздохнул шутник.

— Что, через полгода опять чешется? — сочувственно уточнила киалонка под громовой хохот мужиков.

Веселье захватило всех: сначала прокатилось по палатке с выздоравливающими, выкатилось наружу и привольно загуляло по ночному лагерю, среди не расходившихся далеко, все ждавших вестей солдат, передающих друг дружке подробности.

— Доброй ночи, воины, — сочтя свой долг исполненным, пожелала лордесса. Она насмешливо подмигнула ничуть не обиженному остроумцу и сопровождаемая пожеланиями всяческого благополучия, благодарностями и почетным эскортом из пяти мужчин, едва не передравшихся за право проводить девушку и нести ее сундучок, вернулась к палатке командира.

Его высочество все еще терзал Дина в той самой комнате, где совсем недавно проходил ужин. Бог расхаживал вдоль стены и выстреливал вопросами, выспрашивал мельчайшие подробности сновидения. Он скрупулезно восстанавливал каждое слово Хранителя, способное пролить свет на нападение демонов в частности и происходящее в мирах в целом. Киалонец стоически терпел, стоя навытяжку перед богом, только следил за его перемещением взглядом: шесть шагов вправо, четкий по-военному разворот, шесть шагов назад. Он отвечал и отвечал, чуть заплетающимся после пережитых волнений и усталости языком. Отвечал и отвечал.... Уже самому Элегору начало казаться, будто допрос длится вечность, и он вовсе не герцог Лиенский, а юный лорд Дингорт, и он с начала времен стоял перед воителем, а тот всегда ходил туда обратно по комнате. Поэтому сестру Дин встретил, как спасительницу, вырвавшую его из замкнутого круга жуткой иллюзии. Теперь внимание педантичного бога оказалось поделено между двумя жертвами.

— Одного не понимаю, почему в Лоуленде пытками занимается Энтиор? Он же просто щенок по сравнению с Нрэном! — мысленно взвыл герцог, жалуясь принцессе.

— Потому что у нас гуманное государство! — торжественно заявила богиня. — Физические терзания самой высшей пробы еще куда ни шло, но не давление на психику!

— А-а-а! — 'догнал' бог, ни разу в жизни даже от самых истовых патриотов не слышавший словечка 'гуманный' по отношению к любимой отчизне.