Пулеметчики. По рыцарской коннице - огонь!

Избиваемые летящим железом, половцы перешли на галоп. Сила ордынских стрел росла с каждым прыжком лошадей. Забарабанило по щитам, падали стрелки и копейщики, но и каждый выстрел русского арбалета разил теперь насмерть, пронизывая брони, как тонкую бересту. Наконец русские по крику своего начальника бросилась в стороны. Но половецкий каленый град пока не прервался, они еще не поняли, что случилось. Раздалась команда. Русский строй колыхнулся, и синеватая стена сверкающих лезвий встала впереди. Русские всадники набегали волной, ощетиненной длинными копьями, с неслыханным ранее громовым кличем: — Ур-ра-аа!..

Словно порыв вихря смял, закрутил тучи пестрых всадников, ошарашенных видом конной лавы и этим леденящим криком. Прорвавшись сквозь ливень вражеских стрел, конники с яростным кличем врезались в самую середину врагов. Хан прикрыл глаза, словно пытаясь отгородится от происходящего на поле. Его непобедимые доселе храбрецы бегут, преследуемые по пятам броненосной конницей урусутов.

Так он и встретил летящую в него железную смерть — с закрытыми глазами...

XX. Снова чист горизонт

Город чудный, город древний,

Ты вместил в свои концы

И посады и деревни,

И палаты и дворцы!

Ф. Глинка

'— Вот и место удобное, княже, — боярин Порей, хоть и огрузнел за прошедшие годы, и волосом стал бел, как заяц-беляк, но остроту зрения не утратил. Скорее наоборот, на дальнее расстояние видел боярин получше многих молодых, и лишь жаловался, что вблизи все расплывается, словно полудницы над ним шутят.

Небольшой отряд стоял на опушке леса, пока князь разглядывал окрестности.

Окруженная буйными лесами, крупная судоходная водная артерия, соединявшая несколько княжеств несла на себе множество купеческих караванов. Вдоль реки стояло несколько сел, которые принадлежали боярину Кучке. Эти поселения, несмотря на то, что в них были и храмы, и боярские хоромы, не были объединены в один город и не имели крепости. В то же время, месторасположение как нельзя лучше подходило для основания укрепленного городка. Причины, по которым город тут так и не возник ранее, доподлинно неизвестны, скорее всего, боярин не хотел передавать свои земли.

Но противостоять настойчивым требованиям Мономаха и не продать ему эти земли он так и не смог. Осмотревшемуся князю места столь понравились, что гонцы за строителями были отправлены немедленно. В результате этого к концу лета были возведены укрепленные деревянные стены Кремля, которые служили для защиты жителей бывших сел Кучкова и новых поселенцев, постройки княжьего двора и некоторые другие строения. Так появился на Москве-реке новый город, названный Владимиром в честь основателя. Город рос быстро, благодаря своему хорошему положению и княжескому благоволению. Переселенцы получали большие льготы, что привлекало в ранее малонаселенную местность множество людей. Как и леса, прикрывающие город от вторжений половцев и княжеских междоусобиц'.

Владимир зашевелился, прервав невнятные полусонные размышления. Утренняя полуявь-полусон снова захватил его. Однако его движение разбудило спавшую рядом жену. Проснувшись она прислушалась., не вставая с постели. Рядом мерно дышал Владимир. Гита хорошо изучила все повадки мужа. Она уже убедилась, что он наделен спокойным, но непреклонным характером и ясным умом. Он мудро распоряжался в походах и в сражениях, защищая русские поля, бревенчатые города и прекрасные храмы. Он чувствовал себя господином, в уверенности, что сам бог поручил ему блюсти установленный в мире порядок и что он несет ответственность за всех людей, живущих под его властью. И в этом он походил на свою жену. Гита унаследовала от матери зеленоватые глаза, льняные волосы, стройность нежной шеи. От отца ей достался сельский румянец. Но она была дочерью короля, и это обстоятельство наложило особый отпечаток на весь ее облик. Девочка гордо поднимала голову, разговаривая с придворными, с малых лет привыкла отдавать приказания и чувствовать себя хозяйкой не только своего дома, но и всей огромной страны. Которая с ее переездом к мужу стала еще огромнее...

Неожиданно Гита вспомнила, как впервые увидела своего жениха. Перед нею стоял в парчовой шапке, опушенной бобровым мехом, молодой воин, не очень высокого роста, однако хорошего телосложения и с сильными, широкими плечами. На юноше был красный плащ, застегнутый на правом плече жемчужной пряжкой, а под плащом виднелась длинная голубая рубаха.

Раздался звон колокола ближайшей звонницы. Словно эхо, приплыл далекий звон Высоцкого монастыря, недавно заложенного на возвышении Воробьевых гор недалеко от города. В тереме послышались шаги. Народ просыпался, разбуженный церковным колоколом. Люди спешили к заутрене, запел на окраине пастуший рожок, со двора донесся скрип колодезного журавля, сердитый голос конюха: 'Балуй, черт!'.

Гита поднялась осторожно, старясь не потревожить мужа. Еще успеет занятся делом, тем более, что завтра ему в дорогу — в далекий город Любеч, на княжеский собор. Тревожно было на душе у жены Великого Князя, слишком много недоброжелателей у ее мужа. И нет надежды, что спасут от них его гриди и казаки. Одна надежда — на Господа. Не раз он хранил ее вторую половинку и обе ее Родины, сохранит и сейчас.

Не вызывая служанок, Гита накинула на себя домашнее платье и тихонько вышла, чтобы помолится в домашней церкви. Начинался новый день, полный неожиданных забот и новых тревог и она хотела встретить его достойно.

XXI. Мертвым славой не согреться...

Аудитория университета — помещение, внешне не изменявшееся, наверное, со времен античности и до двадцатого века, пусть даже сам университет имени знаменитого историка Энгельса и построен в Саратове всего полсотни лет назад. Уходящие к потолку ряды сидящих студентов, за кафедрой — профессор, читающий лекцию. Если подойти к двери аудитории по коридору, виден висящий над ней светящийся экран. На нем — надпись: 'История Средневековой Англии. Профессор А. Е. Герасимов'. В самой аудитории царит внимательная тишина, прерываемая только голосом профессора:

— Таким образом, никаких достоверных сведений о происхождении одного из знаменитейших соратников короля Гарольда Счастливого не сохранилось. В настоящее время большинство исследователей разделяет точку зрения профессора Гершензона, который на основе анализа дошедших до нас документов установил, что Хорейс Бошем действительно принадлежит к роду Бошампов, но является либо младшим сыном одного из младших владетелей, либо усыновленным незаконнорожденным отпрыском. Поэтому он вынужден был, по тогдашнему обычаю, не дающему ему никаких прав на имущество семьи, искать счастья за пределами Нормандии. Судя по упоминанию среди его лейтенантов людей с англосаксонскими и норманнскими именами, а также по названию его батальона — Норфолкский, он последовал примеру множества других нормандцев и в царствование короля Эдуарда поселился в Англии. Однако в большинстве документов имеются точные сведения о том, что он прибыл в Англию незадолго до вторжения Гильома Бастарда. Профессор Гершензон выдвинул гипотезу, гениально разрешающую это противоречие. Как я уже упоминал ранее, в одна тысяча пятьдесят втором году по договоренности между Эдуардом Исповедником и эрлом Годвином большая часть нормандцев была изгнана из Английского королевства. Профессор Гершензон считает, что Бошем тоже был изгнан и провел это время в составе войск норманнов на Юге, в Италии, в создававшемся в то время Королевстве Обеих Сицилий. Эта гипотеза объясняет и наличие в батальоне норманнских лейтенантов, и множество других фактов, наподобие новых способов выработки железа, знакомство некоторых из его соратников с кодексом Юстиниана, рецептом пороха и огнестрельным оружием. Напоминаю, что, как доказано исследователями МакКормиком, Спесивцевым и Дельбрюком, мавры того времени владели всеми этими знаниями. Эта гипотеза удачно объясняет и наличие в войске Бошема отряда русской конницы — по некоторым сведениям, в это время византийцы, в тщетной попытке удержать Южную Италию, отправили в этот район отряд наемников из Руси.

Профессор окинул взглядом аудиторию и заметил поднятую руку.

— Спрашивайте, сударь.

— Профессор, как вы относитесь к Сакспировскому 'Сну в осеннюю ночь'?

Тишина аудитории сменилась шумом. Студенты шептались между собой, обсуждая смелый вопрос, многие привставали, стремясь разглядеть безрассудного смельчака. Все студенты знали, как Герасимов относится к 'конспиролухам' и ждали резкой реакции. Но профессор только улыбнулся и спокойно ответил:

— Как к хорошей литературе, сударь. Если вы ее читаете, могу поздравить вас с неплохим литературным вкусом, — добавил он под смешки и перешептывания присутствующих. — Если же вы полагаете, что это произведение, как написано в предисловии, истинно, потому что основано на воспоминаниях тана Вулфрика, то вам лучше перейти на факультет литературы, к профессору Александру Васильевичу Захарову или переехать в Корчев, к профессору математики и 'конспиролуху' Юрию Владимировичу Фоменко. Потому что история, судари мои — это наука. Она опирается на факты, а не на фантастические выдумки о путешествиях во времени и не на сказочные истории о таинственных народах.