Тёмные пути

Зная о всех кораблях паткси — на последние три часа (выяснили, что они постепенно сдвигаются с места за это время), нетрудно добраться до своего катера без происшествий. И все, бывшие при допросе единственного пленного, принялись торопливо собираться в путь-дорогу.

— И какие задачи теперь у нас? — поинтересовалась Ева у Остарджи — при Эррамуне, который тоже заинтересованно взглянул на ангела.

— Мы выжидаем, когда наш катер окажется на той стороне планеты, которая ближе всех к нашему центру, — спокойно объяснил ангел, — после чего устраиваем передачу для ближайшего воинского соединения и тому ангелу, который его сопровождает. А он уже передаст по цепочке, что военным ход сюда запрещён, но ангелов ждут. Пока же мы выжидаем ответа на свой запрос, уже более тщательно собираем оставшихся в живых единомирцев, которые ещё живы и рассеяны по орбите. Главное — не допустить сюда никого, кроме ангелов.

— С поставленной задачей согласен, — откликнулся Эррамун, надевая шлем и готовясь сесть на капитанском мостике яхты. — Остарджи, вы ведь будете некоторое время с нашим пленным? Ева останется со мной для связи. Ева!

Услышав командирский голос эльфа, кривиться не стала, а послушно вышла за ним из кают-компании.

На капитанском мостике, открытом всем помещениям и коридорам, они сели в два кресла. Эррамун рассчитал курс, учитывая замечания Евы, которая подсказала на первый раз местечковое расположение кораблей паткси. Когда яхта, словно на цыпочках, вылезла из субмарины, Эррамун, не глядя на Еву, сказал:

— Я бы предпочёл избавиться от... пленного прямо сейчас.

Ева снова вздохнула и кивнула:

— Я бы тоже. Но приказ ангела... Сам понимаешь.

— Я думал — ты будешь защищать его. Ну, паткси.

— С чего бы это? — удивилась она. — Вот по макушке ещё бы раз настучала — это да.

— Ты успела с ним подраться?

— Было дело. Правда, недолго.

— Расскажешь, что узнал Остарджи? Или это военная тайна ангелов?

— Остарджи знал, что я всё-таки вклинилась в его луч внимания, — пожала плечами Ева. — Но ничего не сказал. Значит — можно. С чего начать бы...

— Ева, прости. Мне бы хотелось, чтобы и мои сослуживцы услышали твой рассказ. Есть такая возможность?

— Приглашай, — твёрдо ответила она. — Мне всё равно придётся пересказывать о паткси ещё и на борту катера. Потренируюсь в повествовании.

А потом ещё и обрадовалась, что пришлось рассказывать об узнанном эльфам. Мало того что внимание было самым напряжённым, так ещё и быстро добрались до "дома". А здесь их встретили таким ураганом радости, что не сразу заметили неожиданного пленника. Впрочем, не заметить его было трудно: эльфы, впечатлившиеся рассказом Евы, перед выходом с яхты привязали его к доске от той же "кушетки".

Так что, когда паткси предстал глазами обитателей катера, у всех рты пооткрывались — особенно когда поняли, что и сам Остарджи не возражает против необычного появления на борту такого... "квартиранта". Спустя час, когда народонаселение катера узнало, в чём дело с пленником, Марика первой заявила:

— Я солдат. Но не кровожадная. Меру знаю. Но... Остарджи, я не хочу, чтобы этот урод шастал по катеру, даже зомбированным. Пожалуйста, уберите его подальше. Иначе за себя я не ручаюсь. — И сжала пальцы на стволе пулемёта.

Оборотни, с момента как объяснилась личность новоприбывшего, говорить не стали, а последовали примеру Марики, как и Крис. На столь кровожадную демонстрацию отношения к паткси ангелу только и пришлось согласиться убрать пленника в какой-нибудь тесный и никому не нужный отсек.

Пришедшие в кают-компанию эльфы (они побывали у своих соплеменников, недавно, сутки назад, спасённых) не сразу поняли, почему народ так возбуждённо переговаривается, а узнав, что пленный не будет опасно болтаться под ногами (мало ли? А вдруг блокировка на зомбирование прорвётся? А вдруг мы не так поймём подозрительное движение пленника — и рука не дрогнет ликвидировать?), несмотря на всю свою выдержку, тоже выдохнули с облегчением.

Остарджи развёл руками на такое предположение и сообщил, что решение припрятать пленника от греха подальше уже принято. Поэтому абсолютно послушного паткси мужчины-оборотни увели, а все остальные принялись обсуждать вылазки в орбитальное пространство... И только раз прозвучал актуальный вопрос:

— Остарджи, а мы не будем устраивать диверсии против самих паткси?

Ангел покачал головой.

— Нет. Из соображений безопасности. Они пока не знают, что мы здесь есть. Если начнём диверсии, они сразу сообразят, что надо искать диверсантов. И не поручусь, что их грубая сила пробьёт нашу защиту.

— То есть мы против них совсем никак? — пожелал убедиться Клеман.

— Увы. Было бы на борту катера ещё трое ангелов, мы бы и сами устроили охоту на этих... паткси.

Ева усмехнулась: интересно, как хотел определить врагов Остарджи? Не мерзавцами ли?

Она скосилась на свою койку и вздохнула: до корабельного сна слишком рано. А в таком гвалте даже она, слишком усталая, заснуть не сумеет. А творить ментальный сон не хочется. Хочется нормального, здорового.

Услышав шаги, подняла голову. Эррамун.

— Нам надо поговорить, — решительно сказал он. — И лучше — где-нибудь в закрытом помещении.

— Но тут начинается обсуждение вылазок, — напомнила она.

— Остарджи знает всё.

Намёк, что она может узнать итоги обсуждения, подключившись к Остарджи. Быстро же эльф привык к лёгкому способу добывания информации.

— Ладно. Но мне нужно пять минут, чтобы поговорить с Ицейной насчёт карты с точками сосредоточения кораблей паткси.

— Пойду с тобой, — решил эльф.

Пять минут растянулись в пятнадцать, и всё это время Эррамун назойливо торчал за спиной Евы, раздражая одним своим присутствием, но в то же время (сама себе не поверила!) почему-то ей нравилось именно это — что он за её спиной. Пару раз ловила себя на мысли: заставить его сесть, сесть перед ним и прислониться так, как откидываются обычно на спинку кресла. Мягкую такую, тёплую. И надёжную. Настолько, что можно уснуть и дрыхнуть, ни о чём не думая.

Дурацкие мысли и дурацкое воображение — признавала она. Но пару раз настолько в них застревала, что искин Ицейна переспрашивал, не поняв предложенного расположения точек паткси.

Когда карта трёхчасового присутствия кораблей паткси на одном месте была закончена, искин принялся воспроизводить её в трёхмерной модели.

— Ты ещё должна быть здесь? — спросил Эррамун.

— Вообще-то, уже нет, — ответила Ева и наконец повернулась к нему. — А что?

— Поговорить, — напомнил эльф и кивнул в сторону двери. — Идём?

— Идём, — неохотно согласилась она и поплелась следом.

Как и ожидала, он привёл её в свой отсек. Однако настолько было всё равно, что она обошла его и уселась на край койки: хоть бы не стоять!

— Ну и... о чём ты хотел поговорить со мной?

Он молча посмотрел на неё и спросил:

— Ты очень сильная? Как энергогностик?

— Близко к этому. Но ещё сильней, потому что практики много.

Он постоял немного перед ней, сидящей, которая машинально гладила поверхность койки, раздумывая о том, как бы свалиться так, чтобы он не успел задать следующего вопроса, а она успела бы уснуть.

Кажется, только моргнула, а эльфа рядом нет! Куда это он намылился?

Но Эррамун спокойно стоял у встроенного шкафчика и вынимал... постельное бельё. Ева немедленно вскочила.

— Эй, эй! А ты не поспешил ли, милый? Если я с тобой побыла ночку, это ещё не значит...

Эльф что-то проворчал, быстро застилая койку бельём, а закончив, скомандовал:

— Ложись и спи!

После чего обогнул спальное ложе и твёрдым шагом удалился в коридор.

В отличие от него, Ева нерешительно приблизилась к уже готовой кровати и посмотрела на входную дверь. Снова принялась рассчитывать: с полчаса на то, чтобы определиться, кто на вылазки и в каком составе на вельботах, а ещё ранее — неопределённое время на поиск тех, кто нуждается в их помощи. Если быть очень самоуверенной, наверное, все эти сборы и подготовка как раз и займут где-то с час. Может, Эррамун прав? И она должна хотя бы немного проспаться?

Она вновь присела на краешек койки. Одеяло манило. Вредная подушка так вообще завораживала, тянула к себе магнитом. Или башка так вдруг отяжелела?.. Нижнее одеяло, которое Эррамун постелил вместо матраса, сделало поверхность койки таким мягким, что на ней хотелось слегка, как в детстве, попрыгать задом.

— Я только на секундочку, — прошептала Ева, закрыв глаза и сваливаясь щекой на подушку. — Самую капелюшечку... ну совсем капелюху... Надо будет... разбудят ведь...

Последнее, что кольнуло и заставило чувствовать себя виноватой: могла бы посидеть в "лотосе" и взбодриться. Но почему тянет решать такие вопросы прадедовским способом? Уютным спаньём? Времени же... жаль...

И Ева уснула.

Сон был беспокойный. Совесть мучила и ругалась: "Вставай давай! Все остальные, наверное, уже собрались и ушли на вельботы! А ты тут разлеглась ни с того ни с чего!" Во сне бегали люди, существа, с которыми пришлось воевать. Ева бежала, прыгала, падала, ахала от этих падений, бросалась на помощь к своим, удирала от чужих солдат всех уровней, которые неожиданно вознамерились убить именно её... И звала своих, которых разметала война. А они не откликались, и она снова мчалась куда-то, не зная — куда. И была бессильной до слёз, из-за которых хныкала, боясь разрыдаться в полный голос. Но на рыдания нужна сила. А значит — не поможешь своим, если на них всё же наткнёшься...

Потом вдруг стало тепло и удобно. Даже во сне она удивилась, хоть и слабо, что открытая (спала головой к стене), несмотря на одеяло, спина внезапно оказалась притиснутой к утеплённой стене. Сменились и сны: теперь она то и дело узнавала себя в деревне — в избе матери своего отчима. И постоянно — вечер. Тёплый, ласковый летний вечер, когда можно посидеть на ступеньках дворового крыльца, глядя, как за забором в саду шелестит блестящими на солнце листьями тополь, как хулиганисто орут на том же заборе воробьи, а в небе ласточки чиркают стремительные пируэты, а на лице последние лучи солнца, тёплые-тёплые...

Она открыла глаза и с недоумением обнаружила, что лежит в объятиях Эррамуна. Не совсем объятия... Как бы это назвать... В общем, лежит он за её спиной, тоже на боку, а одной рукой придерживает её так, чтобы она была прижата к нему. Э... А что там, в кают-компании? До сих пор готовят план вылазок? Поэтому он пришёл к ней? С другой стороны, это его отсек, а значит... Он пришёл в отсек?.. Сонные мысли ворочались очень неуклюже и дремотно. Зато через секунду Ева полностью проснулась.

— Не спишь? — тепло дохнув в затылок, спросил Эррамун.

— Ну... Да. Проснулась. А почему мы здесь?

— Потому что ещё пять минут — и мы выходим.

— Точно? Быстро как...

— А ты бы хотела ещё...

Не договорил. И как эту фразу воспринимать? Нет, она рядом с ним потихоньку какой-то подозрительной становится.

— Наши там спланировали?

— Да.

— Мы в деле?

— Да.

— Тогда почему...

— Так пять минут же.

От этого ответа Ева затаилась и начала думать, а не перевоспитала ли она, или, что хуже, не совратила ли она высокомерного когда-то эльфа, если он вдруг начхал на будущую спецоперацию, будучи командиром, и валяется тут, рядом с ней...

А он с сожалением сказал:

— Всё. Пора. Надеюсь, ты отдохнула? От тебя веет спокойствием.

— Хочешь сказать, — медленно сказала Ева, усевшись на койке и машинально приглаживая взъерошенные волосы, — если бы не вылазка, мы бы сейчас ещё... отдыхали?

— Хочу, — уверенно сказал он. И улыбнулся. — Мне понравилось. А тебе?

— Ну, если честно... — Она посмотрела в его внезапно нахальные глаза и сама высокомерно дёрнула плечом: — Да, мне понравилось.

Он подал ей шлем и напомнил, что скафандр надо взять в коридоре. Больше они не разговаривали. Вышли в коридор, забрали свои скафандры и возглавили бойцов, шагавших на выход с катера к вельботам.

Девятнадцатая глава

Из головы выкинула, а на душе или на сердце (фиг разберёшь!) осталось. Да так, что... Чтобы сосредоточиться на вылазке, пришлось отключить экран, направленный на лицо Эррамуна. Потому как всё время тянуло взглянуть на лицо эльфа.

Впрочем, смысла нет в выключении. Эррамун представал и так, в воображении. "Почему? — спрашивала себя. — Ну, эльф. И что? Эка невидаль! Покруче него на свете диковинки бывают... Как будто эльфов не видела — блин, чудо заграничное, то бишь запланетное. Чем от человека отличается? Одно ведь к одному! Разве что ушами — да и те не больно-то выдающиеся, как про них говорили..."

— Слева по курсу — линкор, — с чего-то напомнил Эррамун, словно она и не смотрела, куда надо.

— Наш, что ли... — пробормотала она, имея в виду тот, который попал под их вынужденное, но при том тщательное мародёрство, и который связан с мрачными событиями из-за хулиганства Криса с Клеманом. Точно. Проплутал, небось, по орбите какое-то время, расталкивая другие, более мелкие обломки и часто обрастая ими же, и вот снова встретился.

— Не только наш линкор, — отозвался эльф, — но и наш крейсер. Обрати внимание: они сцепились друг с другом. Наверное, было столкновение. Линкор немного подмял его, потому как больше.

Вот теперь ей захотелось взглянуть на Эррамуна: поёжился ли он, глядя на линкор с тем крейсером? Чувствовала в эти секунды и злорадство, и что-то вроде смущения из-за этого злорадства. Главное — объяснить-то его не могла даже для себя.

Не выдержала — включила экран. Эльф смотрел вперёд — и улыбался! Ева даже рот открыла: он улыбается месту, где чуть не погиб?!

Но работа пилота и бойца всё же вынудила сойти с рельсов личного. Она, осторожно направляя вельбот по курсу, указанному в голографическом корпусе линкора, высвеченном сейчас над пультом управления, наконец спросила о деле:

— А почему — линкор? До недавнего времени мы вроде считали его пустым. — И напомнила, объясняя своё неведение: — Я не была на совещании.

— Остарджи сказал, что несколько часов назад к этому линкору прибился космошлюп с двумя живыми, — не отрываясь от наблюдения, ответил Эррамун. — Поскольку точка наблюдения была задана довольно точно, Ицейна проверил её сканерами по параметрам этих живых и определил, что внутри линкора и правда прячутся живые.

— Почему — прячутся, если их так легко засекли?

— У них на космошлюпе маскировочный экран работает с перебоями. Возможно, заканчивается питание.

— Остарджи уверен, что там не паткси? — насторожилась Ева.

— Уверен.

Космошлюпы обычно использовались в космопортах для перевозки пассажиров с поверхности планеты на ожидающие в орбитальных просторах звездолёты... У Евы забилось сердце. Все отряды были спущены с кораблей, и никто не взлетал к кораблям, слишком плотно задействованный в боях. Значит, все космошлюпы на поверхности планеты. Исключение — тот, на котором эльфы привезли остатки отряда на катер. Значит, кто-то из оставшихся в живых тоже сумел подняться на орбиту, поняв, что внизу не выжить!