Я переместил ручку циклического шага и отрегулировал его так, что бы вектор ускорения в моем правом глазе был в середине на взлете. Если бы мог его там удержать, мне не нужны были бы какие-то внешние ориентиры, что бы удержать вертолет в той же точке. Я не хотел повторения дрейфа, которых мне тут удалось устроить. Мне нужно было доверять моей символике, несмотря на то, что все инстинкты протестовали против этого.
13.33
Мы находились немного впереди и справа от Джона и Ника.
Мы ждали, когда они взлетят первыми.
— Дикарь Пять Один, это Дикарь Пять Ноль. Готов. Взлетаю.
— Принял. Взлетим, как только осядет пыль от вас.
Лопасти на их "Апаче" поднялись конусом и они исчезли в поднятом ими облаке пыли. Вихрь ненадолго коснулся законцовок наших лопастей, отогнав легкий ветер и окатив наш винт.
Я видел, как они выходили в чистый воздух, как будто это был огромный колдовской фокус.
Тафф, наконец, отключился, вытянул руки и хорошенько осмотрелся. Убедившись, что мы не собираемся лезть на препятствия в 46 миллионах фунтов, он поднял руки, как судья по крикету, сигнализирующий о серии шестерок, давая нам сигнал к взлету.
Когда моя рука двинулась к рычагу шаг-газа, я поймал конец переговоров между вертолетами 3-го звена. Они были на "птичьем топливе". Они должны были возвращаться сейчас или рисковали сесть с запасом ниже установленного уровня. Я услышал себя, умоляющего их его подъесть, но знал, что они не могут продержаться дольше пяти или десяти минут, даже если это сделают.
Я отключил фрикционный замок рычага шаг-газа одним поворотом левой руки. Держа голову совершенно неподвижно, я взглянул на показания крутящего момента: 21 процент; нормально с шагом, оптимизированным для расхода топлива и масла, применяемым на земле. С моим правым глазом, все еще сфокусированном на крутящем моменте, я смотрел своим левым на более-румяного-чем-обычно Таффа.
Я поднял рычаг шаг-газа, нажал левую педаль и позволил правой подняться, предотвращая опрокидывание "Апача", левый глаз приклеен к Таффу, а правый глаз к значению крутящего момента, теперь вышедшему на расчетные 30 процентов.
Я делил свое внимание между вращающим моментом и положением указателя равновесия в монокле. Когда крутящий момент прошел 31 процент, указатель сместился и моя правая рука инстинктивно исправила наклон вертолета, подстроив ручкой циклического шага вертикальное положение "Апача". Когда мой правый глаз отследил индикатор, направляющийся к центру, мой левый увидел, что облако пыли начало подниматься.
Я должен верить своей символике...
С высоко поднятым правым коленом и почти выпрямленной левой ногой, мои стопы подались вперед, одновременно нажимая вершины педалей, пока я не услышал легкий щелчок. Мой левый глаз метнулся вниз, что бы подтвердить, что рукоять стояночного тормоза втянулась, а затем вернулся обратно к Таффу, все еще стоящему перед нами.
Билли заканчивал последние проверки.
— Хвостовое колесо и стояночный тормоз?
Быстрый взгляд на верхний передний дисплей подтвердил, что была выбрана команда блокировки хвостового колеса. Светившаяся зеленая надпись "Хвостовое колесо разблокировано" на панели была погашена левой рукой. Крутящий момент прошел 50 процентов.
— Выбрана блокировка хвостового колеса. Огни выключены. Стояночный и ручной тормоза выключены.
По мере увеличения крутящего момента Тафф исчезал внутри толстого одеяла пыли. Я знал, что он будет наклоняться вперед, что бы не допустить опрокидывания колоссальным нисходящим потоком.
Билли сидел в шести футах передо мной и на несколько футов ниже. Я мог смотреть прямо поверх его головы. Его руки в перчатках крепко держались за поручни на крыше по обеим сторонам головы. Он не готовился к плохому взлету. Мы собирались потерять все внешние ориентиры, у нас было очень мало мощности, мы были в тридцати футах от огромного склада боевых боеприпасов, так что ухватиться за что-нибудь, было лучшим способом подавить желание перехватить полетное управление.
Показатель крутящего момента превысил 85 процентов, когда колеса приподнялись. Я ничего не видел за пределами кабины.
Моя правая рука внесла минутные коррективы ручкой циклического шага, а затем нажала кнопку захвата, когда вектор скорости в правом глазе был в центре. Моя левая рука постепенно увеличивала шаг на рычаге шаг-газа; мои ноги уравновешивали педали, медленно корректируя положение индикатора и предотвращая вращение хвоста. Мой левый глаз пытался игнорировать то, что происходило за пределами кабины.
Сейчас мы были полностью в окружении коричневой взвеси. Это выглядело, как будто окна забросали грязью.
— Взлет в 13.35 часов. — сказал Билли.
Постыдно поздно
Воскресенье 4 июня 2006 года.
13.35 местного времени
— Символика... символика... символика... — повторял я себе снова и снова, как мантру племени, что бы успокоить бога вертолета.
Лента градусной картушки оставалась неподвижной в правом глазу. Мы не вертелись и не вращались. Вектор скорости был по центру. Мы не смещались к боеприпасам Таффа.
Крутящий момент превысил 96 процентов. Я проверил показания высотомера: 30 футов, как раз достаточно, что бы преодолеть препятствия. Наша большая проблема заключалась в том, что мы не поднимались выше.
Моя задница говорила моему мозгу, что я дрейфую прямо к складу фейерверков Таффа, но символика была идеальной. Доверься символике.
— Ты счастлив, что я перешел на символику, Билли? У меня нет внешних ориентиров, но мы выше препятствий и я держу все под контролем.
Билли осторожно повернулся:
— Только не переборщи с крутящим моментом.
Это то, что я хотел услышать.
— Выдвигаемся.
Без каких либо внешних ориентиров вообще, "Апач" летел исключительно по символам, проецируемым в мой правый глаз. С мягким толчком вперед и подстройкой, вектор скорости показал, что мы смещаемся вперед, а не в сторону — хорошо, если и дальше так пойдет.
Символика... символика... символика...
Вдруг радиовысотометр начал отсчет снижения. Я не мог видеть поверхность пустыни, но я знал, что мы к ней направляемся. Я увеличил мощность на шаг-газе, пока мы не вышли на максимальный крутящий момент. Мне уже некуда было тянуть и мы все еще падали.
Мощные, сделанные с высокой точностью двигатели Роллс-Ройс Турбомеха RTM322 справились бы с легкостью, но крутящий момент, который они создавали, разорвал бы "Апач", если бы я попробовал выжать из них больше.
Билли отсчитывал высоту и скорость.
— Двадцать пять футов, четыре узла... двадцать три фута, пять узлов... двадцать один фут, восемь узлов... следи за своим крутящим моментом, Эд.
— Я уже.
Билли, должно быть, нервничал, когда мы были опасно близки к тому, что бы перегрузить вертолет. Мы должны были получить добавочную подъемную силу к настоящему времени, что бы остановить спуск и уменьшить мощность, необходимую для полета.
— Девятнадцать футов, все еще восемь узлов, Эд.
— Давай, давай лети!
— Двенадцать футов, девять узлов.
Теперь мы были ниже высоты насыпи, которая была в 100 метрах перед нами.
В моей голове продолжалось скандирование: пожалуйста, лети... символы... символы... пожалуйста лети... пожалуйста.
В хвосте был небольшое колебание, и я знал, что мы получили подъемную силу. Я не имел понятия, как мы далеко от насыпи. Все, что я знал, так это то, что мы ушли далеко вперед от точки взлета.
Билли сообщил:
— Одиннадцать футов, одиннадцать узлов.
Крутящий момент упал на 5 процентов, так как лопасти захватили невозмущенный воздух впереди нас.
— Получилось, Билли. Она летит.
Когда я увеличил крутящий момент до максимума, Билли сообщил:
— Пятнадцать футов, пятнадцать узлов... шестнадцать футов, восемнадцать узлов... девятнадцать футов, двадцать два узла...
С самым мягким смещением ручки циклического шага на себя, сохраняя скорость, начался подъем вертолета.
Как только Билли закончил проговаривать "Двадцать девять футов, двадцать восемь узлов", мы выскочили из передней части пыльного облака в глубокое лазурное небо.
— Молодец, Эд. У тебя есть куда лететь? Я слепой.
— Пока нет... да, получил — прямо на один час, 250 метров на том же уровне.
— Визуальное подтверждение.
— Система самозащиты вертолета на тебе, Билли — подсказал я.
Прикосновением большого пальца правой руки я установил переключатель на место, затем щелкнул радиокнопкой.
— Саксон Оперативный, это Дикарь Пять Один. Пять Ноль и Пять один покинули ваше расположение, прием.
— Саксон Оперативный, принял, отбой.
Оперативники теперь точно знали, в какое время мы взлетели; они могли предсказать, когда нас понадобится заменить, если мы вступим в бой, и что более важно, когда начать запоздалые разбирательства, если мы не выйдем на связь или не приземлимся, когда достигнем предела нашей автономности.
Билли настроил систему самозащиты вертолета, так что мы были защищены от зенитных ракет.
— Окай, Эд, отстрел ловушки взведен.
Индикатор отстрела ловушек системы самозащиты светился ярко-желтым.
— Тыловые взведены — ответил я — Давай с режимом полуавтоматики.
Система самозащиты "Апача" теперь была взведена, ее тепловые и радиоотражающие ловушки были готовы перехватить атакующую ракету.
— Система самозащиты в полуавтоматическом режиме, нажми свою кнопку — сказал Билли.
— Я нажимаю кнопки, не обращая внимания на все остальное с самого лагеря, дружище.
Если бы по нам была запущена ракета, "Скулящая Бетти" была бы уже в деле, рассказывая мне что это и откуда она вылетела. Ее голос, предположительно, был выбран за сочетание твердости и уверенности, но она звучала для нас как нечто среднее между госпожой-садисткой и мстительной бывшей женой.
В этом режиме мой всегда-готовый большой палец правой руки переместился над заглубленной кнопкой, что бы выпустить тепловые ловушки, если "Скулящая" завопит. Я решил игнорировать лагерь, потому что каждая ловушка сгорала при температуре 1200 градусов Цельсия, пригоршня их, сброшенная на собрание палаток и топливных складов, не выиграла бы нам ни одного конкурса популярности. Я так же не хотел использовать ценный комплект, который может понадобиться позже.
Теперь мы были в семидесяти пяти футах над поверхностью пустыни, в кильватере переднего "Апача" и валом периметра Кэмп-Бастиона в 200 метрах позади и справа от нас.
— Система самозащиты теперь в автоматическом режиме, Эд.
— Система самозащиты в автомате, спасибо дружище.
Быстрая подстройка с большим пальцем правой руки и мы разогнались до 120 узлов, сместившись немного правее и в 500 метрах позади Дикаря Пять Ноль. Если бы ракета была по нам запущена сейчас, "Скулящая" предупредила бы меня и выпустила тепловые ловушки. При небольшой удаче и без осечек, больший источник тепла уведет ее в сторону, где она взорвется без вреда, давая мне свободу развернуть бестию на месте и взять на прицел глупого человека с пусковой установкой на плече.
Я перешел на страницу навигации тремя нажатиями кнопки на моем левом дисплее, а затем просмотрел информацию о маршруте и обзор маршрута. Он был настроен на Навзад и мой дисплей монокля подсказал мне, что на этой скорости у нас будет восемнадцать минут до прибытия.
Ник вызвал Пата, что бы ему это сообщить.
Пат быстро ответил, что он сваливает через несколько минут, так как у обоих было критично с топливом.
Картинка стоит тысячи слов, так что Замена На Поле требует проведения непосредственно над полем боя и включает в себя достаточное время для каждого значительного фактора боя, который будет описан и понят сменными экипажами. Самое главное, было точно определить места дислокации всех дружественных сил. Поскольку одна пара "Апачей" прекращала огонь, меняющая пара должна была взять эстафету и открыть огонь; плавный переход поддерживал темп боя.
Ни единого шанса на это сейчас не было. Нам просто нужно было добраться до Навзад как можно скорее.
Джон передал:
— Дикарь Пять Один, это Дикарь Пять Ноль, высота-высота, пять-пять и шесть-ноль.
— Высота-высота, пять-пять, шесть-ноль — ответил я.
Ведущий вертолет хотел, что мы поднялись до 6000 футов. Мы должны были быть в безопасности на этой высоте, поскольку "Чинуки" возвращались на базу и их высота, на 500 футов ниже нашей, должна была устранить риск столкновений в воздухе, если мы потеряем визуальный контакт друг с другом во время боя.
Билли глянул вверх, вбивая координаты в компьютер.
— Выше, принял.
Я нажал кнопку на моем левом дисплее и выбрал страницу вооружения, затем выбрал нашлемный прицел пилота, в качестве основного. Теперь я мог скомандовать радаром управления огнем "Лонгбоу" искать цели, куда бы я не повернул голову.
Так как мы покинули общее воздушное пространство и вступили в фазу боя, моя левая рука переместилась на верхнюю часть рычага шаг-газа, рукоятку боевой задачи.
Мой левый большой палец выбрал радар в качестве основного источника сигнала, а затем его переключил его в режим карты. "Апач" начал подниматься. Я взглянул вправо и нажал на тумблер.
В восьми футах выше и четырех футах позади моей головы, внезапно ожил радар "Лонгбоу". Большой, как огромная голова сыра "Эдам", он начал крутиться взад и вперед, сканируя землю вдоль линии моего взгляда, в поисках любых неестественных объектов на дистанции до восьми километров. Если бы он обнаружил любой объект, который пытались скрыть или не соответствовал местности, он бы его классифицировал, расставил приоритеты и отобразил на моем дисплее и в моем глазе.
Необычными объектами, которые меня интересовали, были мопеды, легковые и грузовые автомобили.
Обычный местный житель владел ослом, и, если повезет, трактором. Если у него был автомобиль, то это был очень старый седан — и он бы едва переваливался на ухабах.
Тут было не так уж много вездеходов. Что бы иметь полноприводной внедорожник или хороший пикап, требовались деньги, на которые не скупились только наркоцари и талибы.
Горизонтальная шкала тиккера появилась рядом с показателем крутящего момента, предупреждая меня, что я подбираюсь к ограничению мощности двигателя. Я немного сбросил шаг-газ, что бы не запороть двигатели, прежде чем у меня будет возможность разобраться.
Я подрегулировал шаг-газ левой рукой, что бы убедиться, что я не взорву двигатель, в то время как моя правая рука потянула ручку циклического шага к паху, начиная более крутой подъем. Я видел, как Джон делает то же самое, примерно в 1500 метрах. Скорость убывала, когда она упала ниже 60 узлов, я потянул ручку циклического шага влево. "Апач" накренился и сменил направление.
Билли не поднимал глаз. Основной задачей переднего кресла был бой на вертолете. Моей работой было защищать его. Бесполезно убивать врагов, если нас собьют в процессе. Если бы там был стрелок, готовый к стрельбе, у нас были бы проблемы. Это было около шестнадцати с половиной лет назад, но мудрость слов капитана Маннеринга звучала эхом в моей голове. Что бы попасть в нас, он должен целиться в переднюю часть вертолета.
