Волчица и пергамент. Том 4

Было много причин отсечь головы сборщикам налогов.

— Но тогда... нам... — Коул не мог продолжать и даже просто вдохнуть.

Ягине посмотрел на него. На его лице было выражение друга, разделявшего общую боль.

— Причина, по которой мы просто не могли предстать перед нашими сыновьями и дочерьми, заключается в том, что мы боялись вызвать этим войну. Если бы как-то пошли слухи, что мы с ними заговорили, то, можно сказать, собор сразу падёт.

И именно поэтому они решили делать то, что делали, полагая, что выглядеть трусами куда лучше великой трагедии — войны между королевством и Церковью.

— Предрассветный кардинал, — Ягине глубоко вдохнул, затем выдохнул. — Этот волк — не-человек, так?

Коул был поражён, Ягине разгадал сущность Миюри. У него была опасная карта в руке.

Ясные голубые глаза мягко смотрели на напрягшееся лицо Коула.

— Я знал это. Я отец Шарон, — сказал Ягине, посмотрел на Миюри и опустился перед ней на одно колено. — Это глаза того, кто хочет меня укусить.

В горле Миюри раздался рык, она припала к полу, показывая, что готова броситься на него в любое время, и это не было представлением.

— Вижу, ты слышал историю от Шарон, значит, ты должен считать, что я хладнокровный себялюбивый негодяй, бросивший свою жену. Но, прошу, позволь мне сказать. Отношения между мужчиной и женщиной не так просты...

— Если бы ты не был архиепископом, это прозвучало бы убедительней, — заметила Ив, и Ягине сухо улыбнулся.

Но Коул понял. В самом деле. Так и есть. Себялюбие Ягине как священника не могло быть единственной причиной ухудшения его отношений с матерью Шарон, должно было быть несколько причин.

— Что ж... я священник, и это было одной из причин, не спорю. Сначала мы считались с положением друг друга, но со временем всё стало сложнее, под конец мы стали бросать оскорблениями друг другу в лицо. Это был ужасный разрыв. Я был наивным и глупым. Это не изменилось, хотя...

Похоже, он не лгал. Было ясно, что Миюри, пригнув голову к полу и рыча, отчаянно пыталась разжечь в себе ярость. Возможно, было правдой, что мать Шарон решила больше никогда не иметь дела с людьми. Но и между двумя обычными людьми семейные отношения могли сложиться таким образом. И то, что в этом случае вступили в связь священник и не-человек, не делало их размолвку исключительной или сказочной.

— Предрассветный кардинал, — Ягине встал, мягко улыбаясь, сжал символ Церкви, висевший у него на шее, и медленно склонил голову. — Спасибо, что ты негодовал, скорбел и зашёл так далеко — от имени моей дочери. Я благодарю тебя от всего сердца.

Коул не мог понять, что сказать человеку, стоявшему перед ним. Он подумал, может, всё, что он делал до сих пор, было бессмысленно, что всё, что он собирался сделать, лишь привносило в мир одну сумятицу.

— Кстати, Ив. Ты поможешь людям, которых Шарон хочет спасти?

— Могу ли я взять оплату из хранилища?

— Конечно, я не возражаю. Мы скажем, что я взял.

— Сделаю. Я привлеку их внимание, осветив поярче ваш корабль и тем временем найду себе рыбацкое судно. Из хранилища же будет оплачено их содержание.

Ягине кивнул и обратил внимание на шум голосов со стороны коридора.

— Должно быть, это тот усердный падре, что обучает чтению и письму детей в детском доме. Он был бы весьма полезен твоему заведению, — сказала, криво улыбнувшись, Ив.

— Брат, - позвала Миюри, решив, что скрывать свою сущность уже не нужно.

— Это Кларк?

Миюри кивнула, тогда Коул вышел в коридор и вскоре столкнулся лицом к лицу с Кларком, входившим в коридор из нефа.

— Твоё высокопреосвященство!

— Кларк!

Затем молодой священник повернулся и стал изо всех сил успокаивать кого-то. В сумраке появились тени, почти не обращавшие внимания на его усилия. Это были дети с деревянными палками и горшками в руках.

— Вам придётся встретиться с нами!

— Эй! Не надо! Здесь нет врагов! — говорил им Кларк, пытаясь остановить жаждавших мести детей.

Коул почувствовал такое облегчение, что его колени ослабели.

— Прости. Они настаивали, хотели прийти и не стали меня слушать... Я говорил им подождать в общественном зернохранилище.

— Ничего.

— И... что происходит? Где Шарон с остальными?

Коул хотел вкратце объяснить Кларку ситуацию, но его голова почти не работала. Было слишком больно оставлять Шарон без малейшего лучика надежды и просить Кларка и детей бежать.

— В общем...

— Кларк, это ты? — послышался голос Ягине за спиной Коула.

— Твоё преосвященство!

— Если хочешь чем-то помочь Шарон, лучше следуй нашим указаниям без вопросов. Мы организуем твоё безопасное спасение, чтобы ты мог жить дальше.

Это было столь неожиданно для Кларка, что он застыл с приоткрытым ртом.

— Это дети из твоего приюта? — улыбнулся детям Ягине, не обращая внимания на замешательство Кларка.

Дети ответили ему враждебными взглядами. Ягине не возражал и продолжал улыбаться.

— Здесь Ив, она пока позаботится о ваших расходах на проживание. Но я уверен, что ты должен побеспокоиться о будущем, поэтому я дам тебе письмо с разрешением.

Кадык Кларка дёрнулся, словно он, наконец, проглотил то, что застряло в горле.

— Пожалуйста, постой, твоё преосвященство. Я понятия не имею, о чём ты говоришь... И я всего лишь падре. Что я буду делать с письмом?..

— Ты больше не будешь падре, — сказал Ягине не без озорной нотки в голосе и протянул руку, чтобы благословить молодого священника. — Под покровом и чудесами Божьими и от имени Фраса Ягине, архиепископа Раусборнской епархии, я именую тебя аббатом нового монастыря.

— Что?..

— Я даю тебе разрешение на строительство нового монастыря. Управляй своим приютом оттуда. Церковь не придерётся к монастырю. Я уверен, что Ив пожертвует большую сумму денег на его обустройство.

Они обернулись. Ив, прислонилась к стене, скрестила руки и недовольно скривила лицо.

— Если ты научишь этих ублюдков читать и писать и сделаешь из них полезных людей, то я заплачу.

Ягине не был тем, кто просто сидел и размышлял — он был тем, кто пробивался через мир.

— Теперь давай готовиться. Мы не сможем избежать проблем, заставив море расступиться, как в Писании, но побег подземным ходом — это почти то же самое, — очень весело сказал Ягине и хлопнул ладонями. — Что теперь? Бог говорит о своевременности. Без правильных действий, правильного времени и правильного места поступки могут стать проступками.

Кларка и детей ещё можно было спасти. Ошеломлённый Кларк кивнул в ответ и, оставаясь ещё несколько скованным, стал отдавать распоряжения детям.

— Что ты будешь делать, Предрассветный кардинал? — спросил Ягине, на что у того не было ответа. — Сам бы я хотел, чтобы ты остался в городе и поговорил с королём или кем-то ещё о Шарон. Тебя поддерживает кто-то из королевской семьи, правда?

— Это Хайленд. Она незаконнорожденная, но сама добилась признания. У неё много друзей в королевстве, — пояснила Ив, и Ягине облегчённо улыбнулся.

— Понятно. Замечательно. Говори обо мне так неблаговидно, как пожелаешь, и скажи, что у Шарон с остальными, в конце концов, не осталось иного выбора, кроме как взяться за оружие. Я не буду это отрицать и это же сообщу папе.

Будет так, как и должно было быть. Коул собирался медленно кивнуть, сдаваясь неизбежности.

— Шарон не бежит с нами? — возвысился голос Кларка. — Они все останутся в городе?.. Но они же прямо там!

Кларк оставил растерянных детей и бросился вперёд.

— Кларк, я...

— Твоё преосвященство! Чего думать?! Прошу, открой двери! Мы ещё можем спасти... — кричал Кларк, вцепившись в воротник Ягине, охранники Ив старались его оттащить.

Коул уже прошёл через это — там, в комнате переписчиков. Он мог лишь смотреть на Кларка, ещё кричавшего, но уже осознавшего бесполезность своего крика.

Коулу под натиском доводов рассудка оставалось лишь кивнуть. Но Кларк любил Шарон. Вероятно, он нёсся через подземный ход, ведомый надеждой. Сколь ужасным было его отчаяние быть отрезанным от неё единственной дверью? Может, ему не стоило звать Кларка?

Повисшей руки Коула коснулся жёсткий мех. Миюри смотрела на него своими красными глазами. Солнце всегда всходило на востоке, реки текли вниз по течению, а горы оставались на месте. Так говорили ему без слов её глаза.

— Твоё преосвященство! — крикнул Кларк и упал в середине зала.

Коул мог утверждать, что сделал правильный выбор. Но люди жили не одним лишь рассудком. Если бы всё решалось рассудком, ситуация, прежде всего, не зашла бы так далеко, да и сами люди не столь умны. Он вспомнил, как Шарон сидела у него на плече в своей орлиной форме, когда он шёл по городу, разодетый словно аристократ. Люди принимали его за представителя знати и опасливо расходились перед ним в стороны.

Аруго сказал, что мир состоит из ограниченного числа слоёв, этот собор был настолько большим и роскошным, насколько требовалось свойствам людей.

Всегда ли правильные поступки приводят к правильному результату? Это не могло быть правдой. Несовершенны не только люди, сам мир таков. Для бедных душ всё всегда кончается тем, что их расплющивает уродливый молот, который они называли жизнью.

Ягине уговаривал сидевшего на полу и обливавшегося слезами Кларка, а Ив отдавала распоряжения своим охранникам по предстоявшему бегству. Миюри стояла рядом с Коулом, чтобы поддерживать его до конца.

Одно из многих завершений молота-жизни. Единственное, что не удовлетворяло Коула, это его собственное себялюбие.

— Встань сейчас же. Отныне ты будешь настоятелем монастыря. Оставайся достойным, чтобы не потерять своих последователей.

И Ягине убедил Кларка подняться на непослушные ноги.

— П-пожалуйста, только в последний раз... дай мне увидеть её... — лепетал Кларк, но Ягине покачал головой.

Медленный, но твёрдый жест.

— Тебе нельзя. Если мы откроем дверь, это может привести к войне. Даже если я скажу солдатам, что это не штурм, разве они поверят моим словам? Сборщики налогов восстали с оружием в руках. Для них это может быть просто штурмом. Это печально, но, когда злой человек в молитве сводит руки, наши человеческие глаза видят лишь благочестивый поступок, и наоборот тоже верно.

Кларк закрыл глаза и опустил голову.

— Кроме того, Предрассветный кардинал будет на твоей стороне. Я уверен, что вы сможете их спасти.

Как бы Коул ни думал об этом, у него не находилось однозначного ответа. Но мог ли он ответить отказом?

— Да, конечно.

Усталая улыбка Ягине говорила, что ему не под силу сделать чёрное белым, в ней чудилась печаль понимания того, что происходит в голове Коула. Сколько лжи он мог скормить Шарон и другим сборщикам налогов? Мог ли Коул осудить Ягине как зло и утверждать, что прийти в собор было единственным выбором?

Хотя он знал, что это единственный способ спасти их, именно сейчас, в решающий момент он задумался, правильно ли было солгать.

Признать ложь — то есть в определённой степени оправдать сознательное умалчивание Церковью своего зла и своих пороков. К тому же, и это важнее, признав ложь, он всё равно не мог быть уверен в том, что сумеет спасти их. Так глупо.

Настолько раздражало наблюдать, как люди определяют значимость церемоний и следят за тем, могут ли они раскрыть друг другу свои истинные чувства, это порождало у Коула желание ненавидеть этот несовершенный и глупый мир, созданный Богом.

— Что ж, может, это и тернистый путь, но он тоже испытание Бога.

Единственное, что можно было именовать "спасением", могло состоять в том, как Ягине устраивал будущее Кларка, это могло бы послужить примером на будущее. Хотя бы Кларк и дети смогут безопасно бежать и не беспокоиться о средствах к существованию в будущем. Те сборщики налогов, которых по просьбе Шарон примет корабль, также смогут укрыться в монастыре. Монастырь, будто явившийся из фантастического мира грёз Миюри, станет для них своего рода убежищем, неприкосновенным местом. Неприкосновенность эта в некоторых местах порождала крайние степени тирании. Коул побывал в таком монастыре, странствуя ещё ребёнком вместе с Лоуренсом. Но Кларк наверняка создаст достойный монастырь.

Кларк и Ягине вышли, и Коул не мог ничего сделать, только помолиться за них.

Шарон тоже наверняка одобрила бы официальный монастырский статус для приюта. Кларк рассказывал, что Шарон знала о пожертвованиях собора, но молчала об этом. Возможно, где-то в глубине души она думала, что священники будут готовы признать официально её приют.

Он попытался представить себе сборщиков налогов там, под стенами собора. Какое выражение сейчас на лице Шарон? Она проклинает солдат, отправленных городским советом, бросает в них камни, размахивает мечом над головой, пытаясь пробудить других горожан, чтобы её хитрость удалась?

Но таившееся в их сердцах состояло не из одной ненависти. Там были молитвы, молитвы за то, чтобы их зёрна принесли плоды. Кларк и дети пройдут подземным ходом и встретятся с другими сборщиками налогов. Взглянешь со стороны и покажется, что молитвы Шарон достигли Бога. "Всё это так глупо", — подумал Коул.

— Коул. Нам тоже пора. Всё пройдёт не слишком чисто, если кто-то увидит нас здесь, — окликнула его Ив.

Он кивнул. Они шли медленно, как преступники. Войдя в неф, Коул посмотрел на цветной витраж с изображением Бога за кафедрой. Он услышал приглушённое глухое бумм позади, вероятно, сборщики налогов били в двери собора, сделанные из толстого дерева и усиленные железом. Только таран мог сломать их. Однако стуком в двери они лишь пытались привлечь к себе внимание.

Он не мог пустить их надежды по ветру.

— Брат, — позвала Миюри, когда Ив уже подошла к подземному ходу.

Стук в дверь повторился. Он повернулся к скрытому за кафедрой входу, словно отчаянно стремясь укрыться от звука.

— Не позволяй этому тревожить тебя.

Рука, которую Ив положила на его плечо, обожгла его своей мягкостью. Чувство необходимости открыть дверь мешалось внутри него со смирением, рождённым пониманием бесполезности этого действия. Но его ноги всё же переступали по ступеням потайной лестницы.

Внизу Ягине протянул что-то Кларку.

— Вот разрешение, на нём имя предыдущего архиепископа, не моё. Если меня всё же отстранят, что маловероятно, письмо останется в силе. Не беспокойся.

— Понял... — ответил Кларк, упал на одно колено и, подобно верующему, принимающему причастие, взял свёрнутый кусок пергамента.

Передача разрешения на создание монастыря. В обычных обстоятельствах при этом была бы здесь и Шарон. Она получила бы его вместе с Кларком под колокольный звон примирения и благословления. Представив это, Коул не мог сдержать волнения в сердце.

— Пошли, — подтолкнул Кларка вперёд Ягине.

Дверь в хранилище была открыта.

Всё выплёскивалось в единственный вывод. Но Коул не мог тронуться с места, его не удовлетворяла возможность просто идти вперёд, потому что...

— Коул! — позвала Ив, начиная сердиться.

Миюри вцепилась зубами в его одежду и потащила за собой. Ягине виновато посмотрел на Коула, единственного, который вёл себя здесь неуместно. Но у него на то появилась причина.