Потом судья спрашивал хозяина мастерской, в которой работал Тороп; после него Амалию, после неё меня. В конце своего рассказа я обратился к судье.
— Господин судья, я понимаю, что подсудимый не от чёрной души покушался на мою жизнь, а блеск золота затмил его разум, и заставил пойти против родственных уз, и прощаю его. А по сему прошу смягчить ему наказание. В тоже время, подсудимый сам признался что убил свободного подданного короны, о чём свидетельствует его обельная грамота, — потряс я грамотой принесённой Амалией. — Брата моей холопки, на тот момент свободной подданной короны, Убил подло, оставив девушку сиротой вынужденной идти в холопки, чтобы не умереть от голода. И я требую, зашиты её интересов, и наложения на подсудимого обращения в повинные холопы в её пользу.
Услышав мой слова, Тороп с полным изумлением на лице уставился на меня, а вот во взгляде судьи было видно понимание.
В конце судья опросил самого Торопа, после чего объявил приговор.
— Суд считает вину Горова Торопа Ранковича в краже, найме татей для убийства, и убийстве свободного подданного короны, доказанной, и назначает виновному судебную виру в размере двух золотых империалов в пользу суда. Также суд назначает возместить ущерб потерпевшим в полном размере, и приговаривает мещанина Горова Торопа Ранковича к повинному холопству у холопки Гаудиновой Амалии Илидовны. В связи с тем, что виновный с момента выноса приговора считается холопом, обязанности по исполнению наложенных обязательств переходят его хозяйке Амалии Илидовне, холопке свободного подданного короны мага-ученика Кузеньева Дарвела Маркусовича, — объявил решение судья, и громко стукнул молотком.
Амалия сперва было оскалилась, а потом с недоумением посмотрела на меня.
— Чего? — спросил я.
— Так, а как я долги то отдам, у меня ведь ничего нет? — недоуменно спросила Амалия.
— Я за тебя отдам, ты же моя холопка мне за тебя и платить, — пояснил я Амалии, и пошёл к судье за обельной грамотой Торопа.
Забрав грамоту и узнав, куда платить судебную виру, я подошёл к Амалии, поглядывавшей на Торопа, и стоявшему рядом мастеру у которого тот и украл деньги.
— Господин маг, я так понимаю, что это вы будете оплачивать долг этого вора, — обратился ко мне мастер.
— Да уважаемый мастер, — согласился я. — Если я правильно помню, три золотых.
— Да, три золотых империала, — подтвердил мастер.
— Вот возьмите, — протянул я деньги и забрал протянутую мастером грамоту, даденую ему судейским писарем.
— До свиданья господин маг, — попрощался он.
— До свиданья, — попрощался в ответ я.
— Пошли, — кивнул я Торопу на выход из комнаты, в который стража затаскивала какого-то мужика бродяжного вида.
— У тебя дом то есть? — спросил я Торопа, когда мы вышли из ратуши.
— Есть в пригороде, — глянув на меня исподлобья, буркнул он.
— Ну, веди, — велел я, и махнул Фалалейевым холопам, чтоб шли за нами.
Вот, и зачем я попёрся в этот пригород, прибили бы козла где-нибудь и дело с концом, так нет — попёрся. До дома Торопа мы добрались, отмотав три версты по мощёной дороге и с полверсты по обычной земляной. Вообще-то я не неженка, на селе вырос, и пешкодрапом меня не испугать, но по камням мне столько ходить не приходилось, и ноги гудели как струны на ветру, а нам ещё обратно столько же проити надо будет.
Дом был обычный четырёхстенный деревянный сруб, крытый дранкой, хоть и довольно старый, но на вид вполне себе крепкий. Пройдя через узкий двор между домом и сараем, мы вошли в дом.
— Тороп, ну что, большую виру суд присудил? — спросил женский голос, как только мой новоиспечённый холоп открыл входную дверь.
— Похолопили меня, — ответил Тороп.
Я зашёл в избу вслед за её хозяином.
— А с нами что будет? — упавшим голосом проговорила высокая статная женщина, стоявшая рядом с Торопом.
Кроме женщины, похоже, жены Торопа, в доме были двое мальчишек лет пяти и десяти. В остальном ничего интересного в доме не было, стоит он в пригороде, богатств в нём нет, а баба с детьми есть, и владение им ничего кроме мороки мне не принесёт. Не было бы у Торопа никого, продал бы его да деньги какие-никакие получил, а так... баба с детьми ведь ни в чём не виноваты.
— Не знаю, вас никто не холопил, так что можете уйти, — покачал головой Тороп.
— Да куда мы пойдём то? — растеряно развела руками женщина.
— Никуда, здесь останетесь, — сказал я женщине и, развернувшись к двери бросил через плечо. — Попрощайся с семьёй Тороп, да возьми что на первое время надо. Мы во дворе подождём.
Я вышел на двор, на душе было как-то гадко как тогда с татями, вроде всё правильно, но всё равно противно.
— Когда выйдет, — велел я Фалалейевым холопам, думая — не плюнуть ли мне на всё и просто уйти, но не находя для этого достойного повода.
Торопа долго не было, и я уже хотел поторопить его, так как ждать было просто невыносимо как тягостно, но он сам вышел. Подойдя ко мне, Тороп хотел что-то сказать, но один из холопов стукнул его по голове поленом и он оглушённый упал на землю. Подхватив под руки, холопы затащили его в сарай.
— Всё господин маг, можете сами посмотреть, — сказал один из холопов, когда спустя какое-то время вышел из сарая.
— Сходи, — бросив злой взгляд на Амалию, велел я ей, чтоб она тоже убедилась; сам то я магическим взором сквозь стенку сарая видел, как тухнет аура Торопа. Зайдя в дом, я под недоуменным взглядом женщины прошёл к столу и положил на него горсть медных монет.
— На похороны, — пояснил я и быстро вышел.
— Тороп, — послышался из-за закрытой двери тихий возглас женщины.
Обратно шли молча. Я смотрел под ноги, Амалия шла за мной, и её я не видел, а холопы, шедшие впереди, иногда оборачивались, и бросали на меня взгляды которые я не понимал: толи осуждали за жестокость, толи за слабость, а может чего спросить хотели. Неважно. Главное было в том что бросали, и от этих взглядов на душе мне становилось только гаже.
— Вот, держите на пиво, — протянул я мужикам по десять дар, когда им надо было сворачивать в другую сторону, чем нам с Амалией.
— Благодарствуем господин маг, до свиданья, — попрощались холопы.
На душе было погано, и когда в конце улицы я увидел кабак то, не раздумывая завернул в него. Сев за стол заказал служке кружку пива.
— Хозяин, а можно и мне? — спросила Амина, смотря в стол.
— Чего?
— Хмельного.
— Хочешь отпраздновать? — зло усмехнулся я.
— Нет, — покачала головой Амина. — Я думала, что когда отомщу за брата, мне станет легче, но легче не стало. Брат отомщен и может покоиться с миром; вот только раньше я жила ради мести, а ради чего мне жить теперь?
— Ради служения мне, надеюсь, ты не забыла своё обещание.
— Нет хозяи, помню, и не отказываюсь от него.
— Вот господин маг ваше пиво, — служка, подобострастно улыбнувшись, поставил передо мной кружку с пивом.
— Принеси ещё одну, — велел я пареньку.
— Сейчас принесу.
Служка убежал за пивом, явно надеясь получить от мага с девушкой пару ломов заслужных*.
— Завтра сходим в храм богини Фемиды, и ты принесешь мне клятву верности.
— Как скажите хозяин.
Дальше мы сидели молча, уставившись в свои кружки, и думая каждый о своём; пока пиво не кончилось.
Время подходило к вечеру, и я, отпустив Амалию, пошёл в школу, — может, на занятия у мастера Фархада успею.
Прежде чем идти в храм, пришлось зайти в денежный дом "Доромир" и взять двадцать золотых, — денег то у меня совсем не осталось. После чего вместе с Нежданой и Амалией отправился в храм.
Храм Фемиды стоял на Храмовой площади и представлял собой квадрат из гладких цилиндрических колон поддерживающих двух скатную почти плоскую крышу. За колонами были ровные, без каких либо украшений стены, в которых был только один главный вход.
После ослепляющей белизны колон и стен храма глаза не сразу привыкли к царящему в нём полумраку, поэтому мы несколько замешкались на входе. Впрочем, ни кому не помешав, — двери были довольно широкими, а народа всего два человека.
Главный зал занимал половину всего храма и проходил по его середине, слева и справа от входа в боковых стенах были двери, а дальше вдоль стен стояли такие же как и снаружи белые колоны. В дальнем конце зала стояла статуя богини.
На простой короткой лавке лежала длинная подушка, на которой и сидела Фемида. Первым что бросалось в глаза был обоюдоострый меч богини, который она держала в правой поднятой руке; направленный остриём в небеса и обращенный плашмя к входу, он светился слабым, но хорошо видимым в полумраке белым светом. В левой вытянутой руке были весы, чаши которых тоже немного светились; как и лученосный обод на голове. Перед статуей богини была статуя змея с распушённым капюшоном, склонившим голову над лежавшей перед ним книгой.
В середине зала на полу была огромная печать, в центре которой стояла колона из светящегося воздуха.
— Приветствую вас в храме богини правопорядка Фемиды. В случае если вы поведаете мне причины которые привели вас сюда, то я, возможно, смогу помочь вам быстрее прийти к пониманию правильного порядка ваших дальнейших действий. — Всё это неожиданно оказавшийся рядом с нами жрец проговорил на одном дыхании.
— Эм... я вот девушек привёл, чтобы они мне клятву верности принесли, — промямлил я поражённый величественностью храма.
— По подробней пожалуйста, по каким причинам девушки должны по вашему мнению принести вам клятву верности?
— Так это, Амалия в холопки просится по вине, а с Нежданой у нас ряд заключён.
— Какой ряд?
— Что она идёт под моё начало в мою свиту мага, вот, — я протянул пособнику — принятому мной сначала за жреца — прихваченные с собой грамоты.
— С холопкой Амалией всё ясно — "Клятва верности служения". Что касается госпожи магессы Нежданы, то мой долг предупредить вас что, в случае если госпожа магесса Неждана была вами принуждена к принесению клятвы, то действие клятвы скорее всего будет изменено. — Пособник вернул мне грамоты.
— Я её не принуждаю, она может и отказаться, просто так положено, — постарался я заверить служителя богини, и глянул на Неждану.
— Я согласна, меня ни кто не принуждает, — в свою очередь девушка подтвердила мои заверения.
— Каждый ритуал принесения "Клятвы верности служения" стоит один золотой империал. Плату за ритуалы и добровольные пожертвования принимает казначей храма. Вам следует пройти вон в те двери, пряма за ними будет кабинет казначея. — Объяснил мне пособник, где тут местный кровопийца обитает. — После я провожу вас в зал клятва приношения.
— Если хозяин не против, то я хотела бы принести "Клятву преданности служения", — высказала своё пожелание Амалия молчавшая до этого.
— Да я не против, — согласился я. Чего мне против то быть, клятва преданности сильней клятвы верности.
— "Клятва преданности служения" стоит тридцать серебряных империалов, — сообщил пособник. И как это у него только получается — подивился я глядя на пособника — говорить настолько равнодушно, что создаётся впечатление что со статуей разговариваешь; а он к тому же за весь наш разговор и не шелохнулся ни разу.
Сходив к казначею, я заплатил два с половиной золотых, и пожертвовал храму ещё один золотой. После чего пособник отвел нас в комнату, где Неждана принесла мне клятву. В комнате была печать в виде восьмёрки, в один круг встал я, в другой Неждана, после чего девушка по пергаменту зачитала клятву и условия заключённого нами ряда, жрец объявил — что клятва принята. Потом мы все вместе перешли в другую комнату с немного отличающейся печатью, где мне принесла клятву уже Амалия. Что интересно, я отчетливо видел, что жрец направляет к печатям свою магическую энергию, но работу самих печатей рассмотреть не смог.
Глава пятая "Родственная".
На следующий день, после уроков, я отправился сначала: в ратушу, — где нашёл помощника нужного мне судьи, который вписал меня как претендующего на наследство; а потом потопал по узнанному у помощника судьи адресу, — посмотреть на дом который может мне достаться.
Пройдя ворота в Старый город, заприметил лоточника с пирожками, купив пяток пирожков с мясом и капустой — которые лоточник завернул в плетёнку из рогоза — я пошёл дальше, с удовольствием жуя сочный пирожок. Кто бы знал, как мне надоела школьная еда, салаты из сырых овощей и соки из травы; но, видите ли, они полезны для развития мага и ускорения восполнения маны. Вот только я мужик, мне мясо нужно.
Дом находился на стыке благородного и купеческого кварталов. Небольшой двух этажный дом, сложенный из серого камня, выглядел довольно добротным. Лепнина по карнизу и резьба по камню придавали дому богатый вид, а обилие внедрённых плетений намекало на принадлежность хозяина к магам. Высокая черепичная крыша несколько смягчала некую общую угрюмость дома и придавала ему толику изысканности. Осмотрев дом снаружи, и заметив, что в доме явно кто-то живёт, решил попытать счастье осмотреть его и изнутри.
— Здравствуйте господин маг, — поздоровалась со мной, открывшая дверь — как только я в неё постучал — девушка, как будто ожидавшая меня.
— Здравствуйте, — поздоровался я, рассматривая девушку. Рыжие волосы в лучах заходящего солнца казались огненными, а розовые губки блестели, как будто были покрыты лаком. Чуть розовые щёчки наоборот были бархатно матовыми. Глаза тёмно-зелёного цвета с непонятным мне выражением узнавания смотрели на меня. Остальное скрывал плащ, в котором вышла девушка.
— Это дом мага Морояр Новака Кашаритовича? — спросил я, наконец, поняв, что тупо стою и пялюсь на девушку.
— Да, — спокойно ответила девушка.
— Вы ведь знаете что он погиб? — спросил я и, получив в ответ кивок продолжил. — Я как оказалось его родственник, и подал в суд на признание права наследования. И вот решил зайти посмотреть, любопытно мне стало, как маги живут. Когда ещё суд будет, а посмотреть хочется сейчас. Может, вы пустите меня посмотреть?
— Проходите, — разрешила девушка, и отступила назад, пропуская меня.
Прихожая была небольшой, но сразу было видно, что это дом весьма богатого человека. В углу справа стоял шкаф закрытый отполированными и залакированными дверцами, в левом дальнем от входа углу стоял столик на резных ножках, покрытый светло коричневой скатёркой. На стене висело зеркало в резной оправе, на потолке магическая лампа в виде трёх переплетённых стеклянных рогов. Пол был сложен из маленьких дощечек тёмного дерева, стены закрыты широкими досками из светлого дерева, а потолок вообще затянут светло-голубого почти белого цвета тканью.
Девушка, закрыв дверь, подошла к шкафу и повесила в него скинутый плащ, а я уставился на неё широко раскрытыми глазами, — такого я ещё не видал. Довольно высокая фигуристая девушка была одета в платье, какое обычно носят горничные в богатых домах. Только оно было не коричневым как обычно бывает, а из чёрного блестящего бархата с кружевом на вороте и рукавах, и сшито оно было как-то уж чересчур. Подол был широкий и настолько короткий, что были видны ноги до колен, верх платья не просто облегал тело, а обтягивал его, да ещё так хитро сшит был, что немаленькие груди девушки торчали на манер этаких таранов. На ногах были одеты серого цвета чулки, и черные кожаные туфли с большими атласными бантиками. Получалась не горничная, а большая и очень привлекательная кукла, которой так и хотелось поиграть.
