Но кайдав продолжал сопротивляться всем его попыткам. Он стоял неподвижно, пока Лэйнтал приближался к нему, — но в самый последний момент прыгал в сторону и уходил, показывая через плечо страшные рога.
Всю предыдущую ночь Лэйнтал проспал в загоне, вернее, не спал, а постоянно прислушивался, боясь попасть под копыта. Нет, пока кайдав не примет пищу из его рук, всё будет бессмысленно. Можно пытаться оседлать его хоть сотню раз.
Но сейчас Лэйнтал придумал новый план. Он оставил Датку спать в загоне, а сам вернулся в Олдорандо. План ему очень не нравился, но выбора не было. Каждое утро он просыпался с мыслями об Ойре, о её молодом крепком теле, о том пронзительном наслаждении, которое она подарила ему. Если он сумеет оседлать кайдава, Ойра будет навечно принадлежать ему!..
* * *
Через три дня к загону приблизилась необычная фигура — нечто, похожее на смятого, уменьшенного фагора, усохшего в своей шкуре. Фигура неуклюже перелезла через забор, причем клочья желтой шерсти остались на колючках и повисли на ней, как мертвые птицы. Затем этот квази-фагор пошел к кайдаву.
Лэйнтал Эйн заставил двух рабов-фагоров снять шкуру с трупа, уже пролежавшего в земле три дня. Райнил Лайан и его кожевники вымочили эту шкуру и обработали её, чтобы снять отвратительные остатки плоти фагора, но всё равно внутри шкуры было жарко и ужасно воняло. Он был вынужден раздеться догола, прежде чем натянуть её, но обмотал мокрой тряпкой лицо и закрыл нос. Ойра пришла вместе с ним к забору и сейчас смотрела, что будет дальше.
Кайдав низко опустил голову и шумно вдохнул воздух. На сей раз Лэйнтал беспрепятственно приблизился к нему и его сердце отчаянно забилось — его ужасная уловка сработала!..
На кайдаве всё ещё оставалось седло погибшей гиллоты вместе со стременами. Лэйнтал неуклюже взобрался в него и обеими руками ухватился за шерсть, ожидая вожделенного движения. Фагоры ездят без поводьев, поэтому он из всех сил вцепился в шерсть. Уголком глаза он видел стоящего у забора Датку, Ойру и других жителей Олдорандо. Всем было любопытно посмотреть, как будет вершиться история.
Кайдав стоял неподвижно, низко опустив голову, оценивая тяжесть ноши. Затем медленно выгнул шею, запрокинул голову так, что его круглый выкатившийся глаз смог увидеть лицо седока. Их взгляды встретились.
Кайдав долго оставался в таком положении, затем его стала бить дрожь. Эта дрожь как будто начиналась где-то внутри, у сердца, заполняла всего кайдава и выходила наружу. Это напоминало землетрясение. Землетрясение на маленькой планете. И он всё время смотрел на человека в шкуре хозяйки, сидевшего на нем.
Лэйнтал Эйн сидел неподвижно, трясясь вместе с кайдавом. Он смотрел на его искаженную морду, на которой — он мог поклясться в этом — он видел выражение мучительной боли...
И затем кайдав вдруг пришел в движение. Он прыгнул с места, как распрямленная пружина. Спина его выгнулась, ноги поджались к животу. Это был тот самый легендарный прыжок кайдава, о котором люди часто слышали, но мало кто видел. Кайдав перенесся через высокий забор, даже не задев его.
Опускаясь на землю, кайдав пригнул голову, чтобы она оказалась между его ног. Удар о землю пришелся на шею кайдава, которая тут же сломалась с отвратительным хрустом, а один из его острых рогов пронзил сердце животного. Он опрокинулся на спину, тяжело упал на бок и дважды лягнул ногами. Лэйнтал едва успел спрыгнуть и растянулся в траве. И ещё не поднявшись на дрожащие ноги, он понял, что кайдав мертв.
Страшно ругаясь, он сорвал с себя вонючую шкуру и тряпку. Он раскрутил их над головой и зашвырнул подальше. А затем, поняв, что стоит перед людьми совсем голый, он бросился в колючие кусты. Он бешено царапал себя. Всё тело его нестерпимо жгло, голова горела. Ещё никогда он не понимал так ясно и неотвратимо всю несовместимость человека и фагора. И самоубийство кайдава делало этот факт неоспоримым.
Потом он заметил Ойру, которая уже бежала к нему. Он видел за ней жителей Олдорандо, цветущие долины. И всё это росло в его глазах, расширялось, превращалось в небо. Он поплыл к ним, поплыл к небу...
* * *
Шесть дней Лэйнтал Эйн пролежал в мучительной лихорадке. Всё его нагое тело словно превратилось в раскаленный уголь, причиняя невероятные страдания. Старая Рол Сакиль постоянно втирала в него серный жир, но это почти не помогало. Аоз Рун пришел и молча смотрел на него. С ним была Дол, уже беременная, и он не позволил ей остаться у больного. Он вышел, задумчиво поглаживая бороду, как будто вспоминая что-то, и лицо его было непонимающим и хмурым.
На седьмой день лихорадка оставила юношу так же внезапно, как и началась. Лэйнтал Эйн натянул на себя шкуру хоксни и вернулся в вельд, полный новых планов. Забор, который он построил, уже принял вполне природный вид — зеленые побеги обвили его, а вокруг на пастбищах спокойно кормились стада хоксни. Незабываемое зрелище!
— Я не хочу терпеть поражение, — сказал он Датке. — Раз мы не можем ездить на кайдавах, будем ездить на хоксни. Они родственные нам души. У них ведь тоже красная кровь. Попробуем поймать хотя бы одного.
На сей раз, прибегать к маскировке не пришлось — они оба были в шкурах хоксни. Облюбовав животное, парни стали подбираться к нему на четвереньках, скрываясь в траве. Хоксни отдыхал лежа, но увидев людей поднялся и не спеша пошел прочь.
Лэйнтал Эйн попытался накинуть лассо на него. Он бегал за ним несколько часов. Он залезал на деревья и часами сидел на ветках, держа лассо наготове. Хоксни подходили близко, но ни один из них не приблизился настолько, чтобы его можно было поймать.
К вечеру Лэйнтал Эйн устал и потерял терпение. Теперь даже Датка смеялся над ним. Тушу кайдава, лежащую поблизости, облепили мелкие хищники — мыши и крысы. Их серая невзрачная шерсть находилась в странном контрасте с мясом золотистого цвета, которое они жадно пожирали. Здесь же были и стервятники, рвущие мясо своими изогнутыми клювами. Затем на место пиршества прибыли и сабр-тонги, которые разогнали всех и перессорились между собой из-за самых лакомых кусков.
Лэйнтал и Датка вошли в свой загон, обещавший им относительную безопасность, немного поели и легли спать, не зная, какой подарок приподнесет им утро.
* * *
Лэйнтал Эйн проснулся первым. Он приподнялся — и не поверил своим глазам. В холодном утреннем свете — все краски только возвращались в мир — в сером тумане, плотным покровом висящим над землей, даже эти хоксни казались безлико-серыми. Хоксни, которые паслись внутри загона!..
Он разбудил Датку легким пинком. Парни поползли к изгороди и осторожно выбрались наружу. Тут они с радостью переглянулись и похлопали друг друга по плечам, изо всех сил стараясь не расхохотаться. Видимо, хоксни решили укрыться здесь от сабр-тонгов. Но они не знали, что попали в ещё большую опасность...
Бывшие лейтенанты торопливо нарезали колючих веток, не обращая внимания на уколы, и переплели проем, сквозь который хоксни прошли внутрь загона. Теперь четыре хоксни оказались в плену. Но перед ними ещё лежал долгий путь. Пока они смогли только начать свою работу...
Посмотреть на плененных хоксни приходили все. Аоз Рун со своими новыми лейтенантами приходил почти каждый день. Ойра сначала смотрела, но затем потеряла интерес, увидев, что хоксни решительно отвергают все попытки оседлать их. Бри приходила часто, иногда в компании с Амин Лим, которая уже держала на руках новорожденного.
Десять дней Датка и Лэйнтал Эйн круглосуточно находились в загоне, прежде чем им удалось оседлать животных. Поначалу все их усилия и хитрости оказались напрасны. Битва за одомашнивание была выиграна сама собой, когда хоксни стравили всю траву в загоне. Без пищи они сразу погрустнели, опустили головы, стали сопротивляться куда более вяло. И тут парни заспорили. Датка хотел морить хоксни голодом и не давать им воды, пока они окончательно не ослабеют и не будут готовы к подчинению. Лэйнтал уверял, что хоксни, напротив, нужно кормить и задабривать, приучать к себе. И он победил в споре: на заморенном хоксни не поедешь. Теперь он кормил их хлебом, щедро добавляя в него ратель. Сейчас рателя скопилось очень много, так как люди предпочитали ему сладкий бетель. Традиционная выпивка Эмбруддока вышла из моды. И результатом этого было то, что многие женщины выбрались из туннелей брассимпсов, чтобы работать на новых хлебных полях. Но пока рателя для этих четырех хоксни было предостаточно.
Даже небольшого количества рателя, впитавшегося в хлеб, было достаточно, чтобы хоксни начинали сначала бегать, как безумные, а затем у них начиналось похмелье. И в момент похмелья Лэйнтал Эйн накинул узду на шею хоксни, которого он назвал Золотым. Потом он сел на него верхом. На минутку. При второй попытке он просидел больше. Наконец, хоксни подчинился ему и стал скакать туда, куда юноша его направлял. Это был поворотный момент во всей истории Геликонии. Но Лэйнтал Эйн не отметил победу. Он слишком устал.
* * *
На другой день и Датка смог сесть на своего любимого хоксни — Быстрого.
— Черт побери, это приятнее, чем ездить на горящем стунжебаге! — крикнул Лэйнтал, когда они вместе катались по загону. — Теперь мы сможем поехать куда угодно — в Панновал, на край земли, к самому морю!
Когда они спешились и подошли друг к другу, то оба от радости смеялись, хлопая друг друга по плечам. Они понимали, что совершили невиданное чудо.
— Если мы въедем верхом в Олдорандо, Ойра не сможет сопротивляться мне! — крикнул Лэйнтал.
— Удивительно, что женщины вообще могут сопротивляться, — философски ответил Датка.
* * *
Когда они освоили езду на хоксни в совершенстве, они поехали стремя к стремени к мосту и далее, в город. Жители радостными криками приветствовали их, так как понимали, что в их истории открыта новая страница. С этого дня всё изменится и старое уже никогда не вернется.
Появился Аоз Рун с Элином Талом и Фаралином Фердом. Лэйнтал Эйн сказал, что хоксни по имени Серый будет подарком лорду. Лейтенанты тут же начали ссориться из-за последнего оставшегося животного.
— Простите, друзья, — сказал Лэйнтал, — но это для Ойры.
— Ойра не будет ездить верхом, — резко ответил Аоз Рун. — Забудь эту мысль! Хоксни для мужчин, а не для женщин. Они предоставят нам невиданные возможности. Верхом на хоксни мы будем равны фагорам и всем остальным, кто живет на этом свете!
Он сел на Серого, глядя вдаль. Он представлял, как поскачет впереди целой армии — не тридцати охотников, а сотни, двух сотен, тысячи воинов! И все будут верхом на хоксни. Они будут наводить ужас на врагов. Каждое завоевание будет делать Олдорандо ещё сильнее и богаче. Знамена Олдорандо будут развеваться над всем миром!..
Он взглянул на Лэйнтала Эйна и Датку, которые сидели на хоксни, держа поводья в руках. Его лицо искривилось в фальшивой улыбке. Он даже пожал руку юноши, давая понять, что их ссора забыта.
— Вы хорошо поработали для города и я прощаю вас, — важно сказал он и наклонился, чтобы заглянуть в глаза Лэйнтала. — Ты и твой молчаливый друг будете теперь нести ответственность за хоксни. Если хотите, можете основать новую гильдию — животноводов. У вас будут не только права, но и обязанности. Я хочу, чтобы все охотники Эмбруддока как можно скорее получили хоксни для езды. Но я человек справедливый, вы знаете это. Я дам вам помощников для обучения. И щедро награжу по завершении работы.
— Я хочу, чтобы твоя дочь стала моей женщиной, Аоз Рун, — прямо сказал Лэйнтал.
Аоз Рун задумчиво погладил бороду.
— Ты работай с хоксни. Я поработаю с дочерью. Когда все охотники Олдорандо будут ездить верхом, ты получишь её.
Но холод в его взгляде говорил о том, что всё это — только слова. Он понимал, что если у него и есть соперники, то это не три его новых дурака-лейтенанта, которых он и выбрал за их глупость, а Лэйнтал Эйн Ден — наследник Маленького Юли, уже вступивший в полный расцвет сил. Отдать ему Ойру значило создать смертельную угрозу своему положению. Но у него было достаточно коварства, чтобы отвлечь от него интересы дочери, и в то же время задобрить его лживыми обещаниями. Сейчас он думал только об одном — о тысячах вооруженных воинов верхом на хоксни.
И хотя мечты его были грандиозны, всё же время для них не пришло. Оно было ещё впереди, когда другие правители смогут достигнуть всего, о чем он мечтал, — и намного превзойти его мечты. Эпоха войн только начиналась, когда Лэйнтал Эйн, Датка Ден и Аоз Рун впервые сели верхом на хоксни.
* * *
Вдохновленный своими кровавыми мечтами, Аоз Рун сбросил с себя леность, которая была вызвана теплой погодой и обилием пищи, и вновь стал человеком действия. Он заставил своих подданных строить загоны и конюшни, организовал мастерскую, где изготавливалась конская сбруя и седла. В качестве образца использовалась сбруя и седло мертвой гиллоты. Все охотники превратились в ловцов хоксни. Датка, Лэйнтал Эйн и ещё несколько молодых парней из новой гильдии укрощали и объезжали их.
Прирученные хоксни использовались в качестве верховых при охоте на собратьев и добычи стало ещё больше. Несмотря на протесты, все охотники выучились ездить верхом и вскоре у каждого был свой хоксни. Время пешей охоты прошло навсегда.
Главной проблемой теперь стало зерно, которым питались хоксни. Его требовалось всё больше и больше, потому что охотникам было не до оленей. Женщины засевали всё новые поля, на которых теперь работали все, даже старухи. Поля были огорожены заборами от потравы. К счастью, вскоре Датка догадался спутывать хоксни ноги на выпасе. Теперь хоксни питались травой на равнинах, что очень облегчило заботы об их прокорме. А благодаря идеям академии вскоре хоксни стали использовать и для вращения жерновов мельниц, и для перевозки грузов во вьюках. Всего за несколько теннеров хоксни коренным образом улучшили жизнь людей. Олдорандо внезапно стал процветающим городом, ведь самую тяжелую работу теперь делали хоксни. Целые стада их паслись на ближайших лугах. Река Ворал служила им водопоем. Хоксни теперь были везде: на работе, на охоте, на прогулке, в беседах, во снах...
Мужчины говорили об них по вечерам, когда сидели за столом с кружкой бетеля, говорили днем, когда занимались работой, говорили даже ночью, когда их единственной собеседницей была их женщина, ждавшая от мужчины совсем другого...
Да, женщины Олдорандо сполна ощутили на себе, что несет им хоксни-мания. Вынужденные работать на полях, они забыли радость легкого дневного сна после обеда и сладостную тяжесть мужчины на себе ночью.
Наконец, все охотники освоили в совершенстве езду на хоксни и Аоз Рун решил захватить новых рабов, в которых так нуждался город. Все были в восторге. Были забыты старые обычаи общего дружелюбия и запреты нападать на других людей. Обилие мяса уничтожило страхи перед возмездием Вутры, а грабежи и нападения сулили ещё больше рабов и ещё большее процветание. Аоз Рун сам разработал план первого набега.
