2. Как раздать долги

Те же студенты разрушали многострадальный фонтан не менее двух раз за неделю, а потом сами же восстанавливали (каждый раз изменяя его вид), отрабатывая практические задания по профильным предметам. Даже делались ставки, каким он предстанет в следующий раз. Месяц назад некто безусловно гениальный и слишком смелый попытался изобразить самих творцов, которые, встав спинами друг к другу и образовав неширокий круг, пристально всматривались во всех проходивших мимо людей и нелюдей. Было более-менее похоже, но впечатление портили несколько моментов. Во-первых, почему-то Поколение держалось за руки, будто малыши в праздничном хороводе у елки. И во-вторых, вода лилась не откуда-нибудь, а изо ртов творцов. Смотрелось это, мягко говоря, неприятно. И Алив лично превратила скульптурную композицию в оплавленный кусок меди. Затем, какое-то время фонтан изображал одинокую деву с кувшином воды, потом стал тремя гигантскими флейтами, дальше кто-то постарался сделать хрустального дракона, распахнувшего мощные крылья на высоком постаменте, с которого и стекала вода. Сейчас фонтан имел овальную форму — несколько несимметричную, более выпуклую с левой стороны, и был совершенно бессистемно выложен разноцветной мозаикой по дну. Одна чаша, призванная изображать какой-то гигантский тропический цветок, больше напоминала расплющенного осьминога.

Отвлекшись от неприятных мыслей, Алив приблизилась к шедевру мысли невыспавшегося студента.

На каменном бортике фонтана восседала Хель.

Убийца даже не повернулась: она была занята тем, что, опустив ладонь в прозрачную, остро пахнущую хлоркой воду, превращала осколки мозаики в небольших рыбок, которые преданно тыкались в пальцы творца, ожидая корма и заботы. Заметив, что за ее действиями наблюдают, Хель развеяла пеструю стайку, обратив своих созданий в воду, и отряхнула руку от тяжелых капель, забрызгав брюки, часть бортика и пол.

— Не жаль их?

Хель подняла голову, посмотрев куда-то сквозь Алив. А затем, снова коснувшись воды, вернула рыбок, которые, кажется, даже не заметили, что на несколько мгновений перестали существовать. Женщина провела пальцем по крошечному плавнику самой смелой, погладив ее, и создав горсть хлебных крошек, бросила их в фонтан.

— Правда, — согласилась Алив, — это был глупый вопрос.

Убийца кивнула и нахмурилась: в следующий момент рыбок, словно магнитом притянуло друг к другу, смешав в бесформенный комок. Он быстро обрел очертания юркого водного дракончика с бирюзовыми чешуйками и чёрным, гладким гребнем на спине. Еще секунду он оставался неподвижным, но быстро освоился, цапнув свою создательницу за палец.

Хель хрипло рассмеялась.

— Тебя я, пожалуй, оставлю, — обратилась она к дракончику, продолжая делать вид, что никакой Алив не существует, и в вестибюле академии Убийца находится исключительно в компании собственного творения. — Не хватает только этого...

На ладони Хель зажглась яркая искра, и немного полюбовавшись на теплую, настоящую душу, творец подарила ее дракончику.

— Уверена, что ты оценишь мою щедрость.

Вместо этого ее снова укусили и быстро спрятались за одним из лепестков чаши, наблюдая за реакцией.

Однако она не последовала...

Убийца просто не успела сориентироваться, а Алив так и вовсе потерла глаза, надеясь, что это зрение наконец-то подвело свою владелицу (после столетий верной службы), а не действительно из воздуха нарисовался Гэбриэл в одном белье.

...Злой, недоумевающий Гэбриэл в полосатых семейных трусах, сверкающий идеальной лысиной вместо роскошной чёрной шевелюры, с какими-то странными рисунками по всему телу, будто бы Отступника размалевала младшая группа детского сада.

— Ого! — только и смогла выдавить Алив.

* * *

— Ты... что?! — переспросила Таня.

Подобравшиеся Анабель и Габриэль не сводили с Элли горящих взглядов. Даже Ририэль выполз из-под стола, чтобы похлопать ангела по плечу и сказать, что он молодец... ну, наверное, всё-таки да.

Элли смущенно улыбнулся и попытался отступить к двери. Как-то он не сразу сообразил, что о своих подвигах можно было и умолчать, ибо интерпретировать их могли не совсем верно. Что, собственно, и произошло в конечном итоге.

— Прости, мне показалось или действительно кто-то сказал, что стоял рядом со спящим Отступником, имея возможность сделать с ним всё что угодно... и просто обрил его налысо?! — голос Тани взвился до опасных высот.

— Почему же "просто"? — всерьез оскорбился Элли. — Я сделал так, что никакие силы ему волосы не вернут. И порисовал еще чуток: тоже не отмоется.

— Р-рр!

— Нельзя меня бить, — не на шутку испугался ангел, когда на него начали наступать с трех сторон, еще и Алир лицом и позой выразил полную солидарность с дамами.

Ририэль же решил воздержаться от каких-либо действий.

— Я маленький! Я беспомощный! Как вам сильным и большим не стыдно! — возмутился он, опускаясь на корточки и взирая на Анабель, Габриэль и Таню снизу вверх несчастными глазищами напуганного олененка. Прием, как обычно, сработал безотказно, и дамы в нерешительности замерли над ангелом воплощением укора и негодования, но руки поднять не осмелились.

— Ты же мог его убить, крестьянина веселого тебе в соседи! Избавить нас от всех проблем! Страха! Хотя бы отомстить! — воскликнула сиятельная эльфийка. — И не говори, что в тебе вдруг проснулась жалость или брезгливость, всё равно не поверю.

Элли пожал плечами, мол, он еще не совсем из ума выжил: такие глупости рассказывать.

— Милорд бы этого не хотел. Слишком просто. Он так не любит.

Анабель скривила лицо. То, что Азраэль говорил о Габриэле в настоящем времени, неприятно резануло слух, одновременно даря напрасную надежду и заставляя злиться на ангела с его неправильным отношением к жизни и смерти, чтобы не подразумевалось под этими двумя понятиями.

Пока все остальные были заняты обсуждением подвигов Элли (то пытаясь в довольно-таки странных выражениях поблагодарить, что он сделал хоть что-то, то принимаясь обсуждать, а чего бы в действительности хотелось Тёмному князю, как бы он сам поступил или каких поступков ждал от них), Ририэль думал совсем о другом.

Эльф сделал пару шагов назад, посмотрев на разношерстную компанию со стороны. Раскрасневшаяся Анабель, заботливо придерживающая большой живот, но выглядящая скорее грозно, чем мило. Алир, который, несмотря на то что они находились в безопасности, всё равно пытался задвинуть Тёмную княгиню себе за спину и успокоить. Растерянная Габриэль, привыкшая к тому, что старший брат всегда рядом, готовый помочь, защитить и устроить обидчикам "сладкую жизнь"; а теперь принявшая на себя тяжесть целого мира. Таня, ставшая самой обычной пешкой в игре своей великой матери. И он — остроухий предатель... вообще не понятно, с какого бока прилепленный к этой компании героев.

Но основное внимание Ририэля в данный момент было сосредоточено на Элли. Никогда ранее... ни единого раза до этого момента эльф не воспринимал сие недоразумение всерьез. Бывший ангел всегда держался в тени Габриэля, прикрываясь невинной улыбкой и чистым взглядом ребенка. Да и сам князь, казалось, делал всё возможное, чтобы на Элли окружающие обращали как можно меньше внимания. Пренебрежительно называл его "учеником", "мальчиком", "ангелочком", но это всё было словно бы нарочно. Да еще и смешное сокращение имени — "Элли". Возможно, Азраэль сам не хотел афишировать некоторые особенности своей личности, которая пугала, стоило только познакомиться с этим синеглазым чудом, руки которого были запачканы в крови даже не по локти. Иногда казалось, что ангел вымазан в ней от макушки до кончиков пальцев на ногах.

И вот сейчас, будто бы не понимая смысла сказанного им, Элли спокойно заявил, что мог убить Отступника. То, с чем не справились творцы, и не одни они, в принципе, имел возможность сделать ангел без крыльев, даже не прикладывая к тому усилий, но вместо этого бездарно потратил время и шанс (за который, к слову, Пресветлая мать отдала бы две трети множественной вселенной) на глупую шалость.

"Интересно, а Габриэль знал, кого называет учеником?" — мысленно вопросил Ририэль, искренне радуясь, что Азраэль на их стороне. "Хотя уж он-то точно был в курсе дел, не удивлюсь, если он и придумал, как отвести лишние взгляды от своего ангела! Только зачем?".

Эльф фыркнул, наблюдая, как Элли оправдывается перед Анабель. После чего решил, что, несмотря на свое безмерное любопытство, совсем не хочет знать, кто же Азраэль на самом деле, откуда у него такие возможности, и сколько еще талантов кроется под личиной безобидного ангелочка.

— Дамы, — позвал Ририэль, отвлекая внимание на себя, — хватит мучить нашего героя. Предлагаю хоть немного отдохнуть и поспать.

* * *

— Всё забирайте! — возопил Гэбриэл, кое-как сфокусировав взгляд на творцах. — Только отдайте мне его!

— Под "всем" ты, вероятно, подразумеваешь свои растянутые семейники? — уточнила Алив, даже не думая нападать на врага... это было бы просто подло. Если уж даже лежачего бить не следовало, то причинять больший вред Отступнику, нежели чем оному уже нанесли, было совсем неспортивно.

К тому Пресветлую в данный момент больше заботило здоровье Хель. Не психическое, естественно — ему уже ничего повредить не могло, а вот нормальное физическое состояние Убийцы находилось под некоторым сомнением. От распирающего женщину смеха она рисковала просто напросто лопнуть. Кроме всего прочего, потеряв равновесие, Хель свалилась в фонтан (кажется, даже не заметив этого), обдав Алив холодными брызгами, и теперь молотила руками по мозаичной плитке, заходясь гомерическим хохотом и стукаясь лбом о бортик.

— Да-а... Как вариант: полная деморализация противника с его последующей самоликвидацией. Это твой план?

Гэбриэл взвыл и разразился трехэтажными описаниями того, что он лично собирается сотворить с наглецом, который так поступил с Отступником.

— Не план, значит, — сделала вывод Алив и приблизилась к фонтану. — Хель? — осторожно позвала она, раздумывая: не позвать ли на помощь Лада и Ксанрда. Потом посмотрела на Гэбриэла и поняла, что уж этого-то точно душа поэта не вынесет, и рыбка может уплыть из заботливо расставленных сетей.

— Успокойся, пожалуйста, — ласково попросила она, надеясь, что Убийца сможет взять себя в руки.

Возможно, ей просто удалось выбрать правильный тон — так спокойно и нежно Алив не обращалась ни к кому на протяжении многих веков. А может, помогло что-то иное. В делах Убийцы ни в чем нельзя было быть уверенными даже на пятьдесят процентов. Однако Хель замолчала и серьезно посмотрела на Пресветлую.

— Хорошо, помоги мне подняться, — согласилась она, неловко цепляясь за край чаши. И через мгновение добавила, — прошу.

Алив усмехнулась, но руку подала. Вынутая из фонтана Хель напоминала помойную кошку, на которою кто-то вылил ведро воды. С Гэбриэлом, в общем, они смотрелись вполне себе гармонично.

— Пожалуй, это даже лучше, чем твой труп! — Убийца с нескрываемым удовольствием уставилась на лысину Отступника. — А вырастить обратно слабо?

— Если бы мог — не появился бы перед такими гиенами, как вы, — даже не пытаясь как-то замаскировать в своем голосе отвращение к творцам, пробормотал Гэбриэл.

— Так что тебе угодно? Мы вроде как убивать тебя собираемся, а ты — нас. Не-е? — Алив пожалела, что рядом всё-таки нет Лада — запечатлеть это чудо на камеру.

— Я согласен хоть на показательную казнь, хоть на... да на что угодно! И даже сопротивляться не буду. Только сперва выдайте того, кто это сделал, и позвольте отправить его в Бездну!

Хель так сжала ладонь Алив, что той пришлось собрать всю силу воли в кулак, дабы не вскрикнуть от боли. Это был их шанс. Но и врать Гэбриэлу было делом гиблым. Убийца, точно знающая, о чем сейчас подумала Алив, согласно кивнула. Несмотря на все их разногласия, они всегда понимали друг друга, хотя и не любили это афишировать.

— Мы не знаем, кто это сделал, — честно ответила творец. — Пока не знаем. Предлагаю сделку.

От коварной улыбки Алив не по себе стало даже Хель.

Глава 16. Лазейка

Путь к сердцу некоторых людей можно проложить только бензопилой.

Любвеобильный маньяк

Перемещаться в мир, который теперь, по сути, принадлежал ей, Габриэль всё-таки не решилась, вняв предостережениям Тани и Элли. Но не проверить, всё ли в порядке — не могла. Уход князя должен был отразиться на крохотной реальности губительно. Габриэль всем своим естеством ощущала: ее собственных сил не хватает, чтобы напитать жизнью даже такой крохотный островок в междумирье. А это означало, что все существа их мира, наделенные даром, разом утратили свои способности. О судьбе эльфов, демонов и прочих магических созданий Габриэль старалась даже не задумываться. В лучшем случае, они стали смертными.

В худшем — их уже просто не было.

Часть связи, которую перекинул на нее брат, давила долгом и страхом. Что испытывал Элли, с которым дальновидный Габриэль тоже поделился, думать тоже не хотелось. Если подумать, единственное, чего сейчас желала Светлая княгиня: что бы всё это оказалось дурным сном. Больше ничего не было нужно.

А ведь Габриэль в одиночестве тащил на себе весь мир, несмотря на убежденность оного в том, что он делится на две равные части. До рокового момента на крыше девушка участвовала исключительно в управлении, но никак не поддержании их реальности. А Тёмный князь даже вида не подавал, что ему тяжело или сложно.

Эх. Она остро пожалела, что никогда не спрашивала: каково это?

Габриэль осторожно поднялась с заботливо предоставленной Таней раскладушки, стараясь, чтобы ни одна деталь не скрипнула, выдав ее. Сон Анабель был слишком хрупок — она могла проснуться от любого шороха. Разгладив растрепавшиеся волосы и на ходу подвязав их большой резинкой, Габриэль выбралась в холл. Анабель что-то пробормотала и завозилась, надеясь найти более удобную позу, чтобы живот не сваливался с кровати и не пытался утянуть за собой всю эльфийку.

В квартире царили тишина и покой. Даже с улицы не доносилось никаких посторонних шумов. Странный мир, который ранее Габриэль воспринимала по памяти брата, теперь казался вполне милым и забавным. Неудивительно, что творцы держались за него не только всеми руками, но и зубами.

Девушка прошла на кухню мимо комнаты самой Тани и гостиной, которую выделили парням. Элли каким-то неведомым образом умудрился нагло устроиться на раскладном диване (несмотря на то, что при желании на нем поместились бы и пять человек) в гордом одиночестве, а Алира и Ририэля спихнул на пол. Благо тот был теплым. Таня же расщедрилась на пару одеял, подушек и матрасов, специально купленных для студенческих вечеринок, когда в сравнительно небольшую квартиру набивалось несколько десятков человек, и все они оставались ночевать.

Налив в стакан холодной воды из графина и отпивая ее маленькими глотками, Габриэль встала к окну, наблюдая за сонной улицей, по которой изредка проезжали машины. В доме напротив можно было по пальцам пересчитать освещенные комнаты, впрочем, в соседних полуночников тоже оказалось мало. Еще несколько минут постояв в тишине и пытаясь не пускать в голову тяжелые мысли, Габриэль решилась.