2. Как раздать долги

Ольга Болдырева

(цикл "Пособие для Тёмного князя")

Как раздать долги

С благодарностью Зое Фокиной и Александре Копыловой (Мусаевой)

Тщательнее всего следует выбирать врагов.

Оскар Уайльд

Пролог

— Стой, тёмный! Стой, кому говорю! Убивать буду! — разносилось по коридорам и галереям Цитадели гулким потусторонним эхом.

Слуги, напуганные тоскливыми подвываниями внезапно появившегося в древних стенах "призрака", прятались по углам и вздрагивали на особо долго растягиваемых гласных.

Ага, напугал ежика, сами знаете чем. Боюсь, боюсь!

Резко затормозив, я остановился посередине коридора и обернулся к догонявшему меня Алиру. Сегодня именно он занимал "почетную должность цитадельского приведения". Для завершения образа ему не хватало только проржавевших цепей и стащенной из прачечной комнаты большой белой простыни. Я мысленно поставил галочку, что нужно подобрать соответствующий инвентарь.

— Можешь начинать, — великодушно разрешил бывшему рыцарю, а ныне императору Светлых земель, который завис надо мной с топором наперевес.

Друг заметно стушевался, вспомнив замечательную поговорку: "Что совой об пень, что пнем по сове — сове всё равно", опустил отнятое по дороге у какого-то рыцарского доспеха оружие и скорбно вопросил:

— Я же просил тебя посидеть с детьми! Просил ведь? Именно тебя, а не кого-нибудь другого. Думал, Роберт с Натаном посмотрят эти иномирные мультфильмы, которые ты так расхваливаешь, мол, для разностороннего развития хорошо. А мой друг Габриэль за ними последит, чтобы ничего не случилось. А ты что?

— А что я? — состроил наивную рожицу и стыдливо шаркнул ногой.

— Что?! А то ты не знаешь! — взревел Алир раненым оборотнем: — Ты зачем их на Элли повесил?! Ладно, ваша семейка... у вас и так с головой мало кто дружит, что ни делай, хуже не будет. Но Роберт? Ему ведь в будущем Светлыми землями править! Не знаешь, что ли, нашего ангела...

Я хотел уточнить, что совсем не "нашего", а исключительно моего личного, но только руками развел.

— Объясни по-человечески, что он натворил? Может, мне тоже стоит схватить топор и бежать к Элли — "спасибо" говорить за его выдающиеся педагогические способности?

— Я бы сам очень хотел узнать, что он поставил детям смотреть вместо обещанных мультиков. У меня теперь сына все во дворце пугаются. Ты, Габриэль, только представь — подходит такая кроха и, лучезарно улыбаясь, спрашивает: "Давайте кого-нибудь убьем?".

Алир схватился за голову от ужаса за репутацию своей семьи, а я — за живот, который резко свело от смеха. Да! Представляю эту картину очень живо и четко. Прелесть просто! Хоть попкорном запасайся и вперед — смотреть бесплатный цирк. Министры с советниками без того не в восторге, что Светлые и Чёрные земли начали стремительное сближение. Орден истерику за истерикой устраивает, мол, никогда не назовет тёмных тварей "дружественными расами". Простой народ лютует и обижается, что магов, которых еще год назад сжигали, теперь одарили привилегиями и открыли академию. А уж что говорить про то, как все "счастливы", что правящая семья по выходным заскакивает к Тёмному князю на чашку чая.

И не только по выходным, к слову.

Всё смешалось в нашем мире. И, признаться, я этому очень рад!

— Так в чем проблема? Думаю, это быстро пройдет.

— Да? Он ко мне постоянно пристает с этим вопросом. Что мне отвечать? Чтобы больше Элли не слушал?

— Скажи, что убьете после того, как Роберту восемнадцать исполнится — к такому возрасту точно пройдет.

— А если нет?

— Ну-у, убьете кого-нибудь, в чем проблема?

— Габриэль, это не смешно! Должна же быть у тебя хоть капля ответственности? Сколько тебе лет?

— Много, — ответил, флегматично пожав плечами, и уточнять, что отнюдь не шутил, говоря об убийстве, тоже не стал. — Если честно, не помню, сколько... сбился давно. Да и важен ли возраст, когда вечно молодая душа... — я покосился на закашлявшегося Алира и исправился: — Ладно, ладно! Не душа, а... ну, в общем, что всё время серьезным быть? Скучно! А что с детьми не посидел, да, виноват. Но ты знаешь же, что если Анабель что-нибудь понадобится, лучше уж отложить все прочие дела.

Бывший рыцарь вздохнул, прекрасно помня характер моей жены — совершенно не эльфячий, надо заметить. Эльфы, они какие? Равнодушные, высокомерные, молчаливые. А Анабель яркая, как солнышко — и обжечь может, и согреть. Надо просто разглядеть это за холодностью взгляда и обманчиво-отстраненным видом, и вот тогда... М-да, в общем, понятно, что влюбленный Тёмный князь — диагноз.

— Не хотел бы я попасть под горячую руку, особенно в ее положении, — друг замялся, обсуждать сие ему почему-то было не очень удобно. — Если честно, странно, что вы решили второго ребенка завести.

— Он как-то сам. А что? Будет у Натаниэля сестричка — хорошо.

Алир только головой покачал. Сердиться или убивать меня он давным-давно передумал. Если вообще злился хотя бы несколько мгновений. Бывший рыцарь был очень отходчивым человеком; ругаться не умел. Ну подумаешь, побегал за мной, грозно размахивая топором и распугивая немногочисленных слуг... И случайно свалил доспех на Авуса, который попробовал нас вразумить?.. Кажется, потом мы что-то еще вместе сломали, но что — я точно не помню, — потом исправлю и починю. В конце концов, и взрослым нужно изредка возвращаться в детство. Ведь это так весело!

Мы неспешно шли по коридору, обсуждая последние новости. Всё-таки сложно было менять устоявшийся в веках привычный ритм жизни. За один раз превратить поделенный на две половинки мир в маленькую утопию. Даже мои подданные, которые ничего против объединения не имели и обострением расизма, подобно светлым жителям, не страдали, ворчали, что не дело это — ломать, когда можно просто подвинуть в сторону. И советники не довольны. По их мнению, сближение надо было начинать тихо и незаметно, чтобы оно созрело само по себе и не вызывало у людей отторжения.

Они, конечно, правы...

Но не умею я так. По мне, проще выбить дверь, чем стучаться до посинения. Если после нескольких звонков не открыли, пусть на себя пеняют. Я ведь сам виноват, что мир так устроил и разделил. Думал, действительно всё так и есть. И себя относил только к одной стороне, даже не пытаясь отыскать следы другой. Как оказалось, зря. А потом начало казаться, что уже поздно что-либо менять. И когда судьба неожиданно подбросила мне подарок, понял, что нельзя дальше тянуть с этой глупостью. Надо как можно скорее ломать преграды. И сломал...

Это, все знают, куда проще, чем строить.

Теперь вместе с Алиром приходилось ломать уже собственные головы, чтобы подданные поняли — клыки и острые уши еще не повод причислять себя к высшим расам, верить в свою исключительность и воротить носы от соседей. И, уж тем более, магия не является обоснованной причиной, чтобы тащить человека на костер.

Вроде что-то постепенно прояснялось. Благо Радек — новый архиепископ — нас поддерживал и потихоньку проводил в ордене реформы. Медленно, осторожно, с постоянной оглядкой и недовольным бурчанием, но всё-таки проводил. Связи, однако...

А вот и детские комнаты.

Улыбка сама собой появилась на моем лице, когда я проскользнул в открытую дверь. Анабель устроилась в невысоком кресле с какой-то приключенческой книжкой. Светлые волосы были убраны в красивую прическу и закреплены на затылке в аккуратный пучок. Одна рука лежала на заметно округлившемся животе, который обрисовывала ткань простого платья. Напротив нее на ковре играли два карапуза, усердно стараясь поделить игрушки. Светловолосый синеглазый Роберт, названный так в честь отца Хелены, и Натаниэль — моя копия, только глаза и уши от матери достались.

Анабель загнула уголок страницы, отложила книгу и повернулась к нам. Прозрачные глаза с ромбовидным зрачком потеплели и весело прищурились.

— Здравствуй, Алир, — вежливо поздоровалась она, — что-то вы быстро помирились. Обычно двумя кругами дело не заканчивалось.

— Так совет через полчаса. Вот, за своим чудом пришел, а то Хелена меня заточить в темницах грозилась, — бесхитростно рассказал Алир. — Спасибо, что последила. Может, на следующих выходных к нам Натана приведете? Пусть мальчики поиграют. А то всё к вам да к вам.

Я подумал о том, что одушевленный дворец Светлого императора, созданный моей сестрой, очень обрадуется детишкам.

— Хорошо, — просто согласилась сиятельная леди, наблюдая, как Алир поднимает сынишку на руки и просит, чтобы тот больше не пугал его советников.

Затем он тепло попрощался и ушел к себе через большое мутноватое зеркало — я уже давно открыл все проходы, чтобы в любой момент можно было заскочить к друзьям, или они, если что, всегда оставались на связи с Цитаделью.

Еще раз счастливо оглядел свою семью. Эх! Кто же знал, что вот так интересно получится? Светлая эльфийка — Тёмная княгиня, а сам Тёмный князь — примерный семьянин. Неправильный у нас мир.

Анабель, кажется, уловила направление моих мыслей и тихо рассмеялась.

— Какой уж есть, Габриэль, в том мире и живем. Что-нибудь случилось?

— Пока вроде ничего. Нужно еще несколько магов отправить на устройство академии. Но такая задача — вдруг люди подумают, что тёмные собираются их столицу захватить под прикрытием дружеской делегации? И вампиры на границе недовольны: некоторые особо ушлые светлые к своим рукам их землю прибирают. Пойду совет грузить. Только перед этим к Элли загляну, хоть спрошу, что же он вместо мультиков детям поставил...

— Ладно тебе, — Анабель махнула рукой куда-то в сторону, прикрывая глаза, — что бы ни показал — не страшно. Натаниэль, если захочет, самостоятельно всё посмотрит. У детей гибкая психика.

И жена туда же.

— Я не про это, — улыбнулся, — самому посмотреть хочется! Так что пробегусь по комнатам в поисках нашего ангелочка, а то они опять с Габриэль куда-то заныкались, и совесть старшего брата требует их немедленно отыскать и развести по разным углам.

Анабель фыркнула и покачала головой,

— И где ты у себя совесть отыскал? Ладно, беги, только на обед не опаздывай.

Поцеловав Анабель и потрепав по голове сына, я, довольный до безобразия, выскочил из детской, шаркая любимыми белыми тапочками. Если честно, никогда бы не подумал, что так интересно весь день бегать по Цитадели, решать задачки и проблемы, которые подкидывала обстановка в мире, действительно что-то делать, а не выслушивать скучные отчеты. Может быть, именно поэтому после дневной гонки вечера становились еще уютнее и теплее. Я молчал и смотрел на огонь в камине, чувствуя, что рядом есть любимая женщина, которая поймет всё что угодно, и даже без слов. Знаете, впервые за долгие века я ощущал себя живым существом, а не неудачным экспериментом творца-отступника.

Кстати, о творцах...

Я затормозил и вернулся к зеркалу, мимо которого прошел несколько секунд назад. В общем-то, самое обычное зеркало, ничем не выделяющееся из других, которых у меня в Цитадели тьма тьмущая — чтобы из любой точки можно было создать устойчивый переход, как в пределах нашего мира, так и в любую реальность: и обитаемую, и необитаемую. Пыльное, конечно, в потрескавшейся раме и висящее немного неровно. Только вот была одна проблемка — вместо моего отражения в глубинах зазеркалья отпечаталась улыбающаяся тетушка Алив.

Когда-то я говорил, что попасть в наш мир просто так невозможно. Забыл уточнить, что есть одно исключение из этого правила. А именно — вышеупомянутая тетушка, для которой законы множественной вселенной не писаны.

Немая сцена и барабанная дробь. Короткого мгновения, пока мы разглядывали друг друга, хватило, чтобы перебрать в уме все известные ругательства, подумать, не совершал ли я в последние дни каких-нибудь глупостей, чтобы привлечь внимание свыше, и составить примерное завещание. Тьма! Ну почему именно сейчас, когда всё наладилось? На мгновение я ощутил всю безвыходность ситуации — творцы никогда не оставят меня покое. До тех пор, пока не дам им повода, чтобы можно было снять вето и нарушить клятву.

Впрочем... (тут я с трудом подавил улыбку голодного аллигатора) это так же означает, что творцы сами себе повесили на шею камешек приличных размеров и теперь не могут от него избавиться. Еще неизвестно, у кого положение хуже.

Что ж, изображаем обиженного ребенка и начинаем игру!

Секунда прошла. И я снова улыбался своей фирменной беспечной улыбкой инфантильного подростка.

— Доброго дня, тетушка. Может быть, вы заглянете в гости? Неудобно на вас так смотреть. Я вроде пол менять не собирался. А уж в рыжий цвет краситься — и подавно!

— Наглец, — наикрасивейшая женщина покачала головой, — кажется, ты всё-таки нарываешься. Очень на то похоже. Я ведь обещала, что превращу тебя в девочку, если еще раз назовешь меня "тетушкой"? Если настаиваешь — даже в рыженькую могу, Габриэль.

Алив лукавила, и выдавали ее глаза: несмотря на пустоту, властвующую в них, где-то в самой глубине зеленого цвета вспыхивали яркие искры веселья.

Притворно вздохнул.

— Как же мне вас назвать? Дайте подумать... Может, так: Великая и Пресветлая мать Алевтина, чей взор...

— Не ерничай, таким ты становишься слишком похож на Гэбриэла. Всегда было так, ему слово — тебе десять в ответ. Он был злым, не умел шутить по-доброму, никто никогда не мог понять, когда он действительно говорит комплименты, а когда изощренно издевается. Не переходи границ. И это не приказ, а просьба.

С неподдельной грустью Алив наклонила голову.

— Иногда меня беспокоит, что время, вместо того чтобы стирать его черты в тебе, наоборот, проявляет незначительные мелочи, которые нельзя скопировать, только впитать. Впрочем, сейчас не об этом. Милый мой племянничек, ты помнишь, что когда-то обещал мне оказать небольшую услугу, если в ней появится потребность?

Интересно, что будет, если я скажу: "Нет, не помню!"? Хы-хы-хы...

— Угу.

Надеюсь, это нельзя считать росписью в собственном смертном приговоре. Хей! Я же, кажется, бессмертен? Как-то уже не уверен в этом. Судя по взгляду тетушки, ее мысли устремились в том же направлении. И она откровенно наслаждалась происходящим. Полные губы красиво изогнулись в притворной улыбке, а красные крапинки в глазах пришли в движение, вращаясь по часовой стрелке.

У Алив пунктик на чужих обещаниях и долгах. Очень любит помогать всем окружающим людям, нелюдям и творцам (кого поймать успеет) взамен на клятву как-нибудь потом оказать ответную услугу. Какую именно? Этого она никогда не обговаривает, предлагая веселого крестьянина в мешке. Но момент выбирает настолько "подходящий", что отказать творцу невозможно — слишком необходима помощь.

— Прекрасно, Габриэль, я знала, что ты будешь послушным мальчиком! Даю несколько часов на сборы, после чего встречаю у нас в академии. Перемещайся к нижнему переходу, чтобы не провоцировать лишние сплетни.

Еще бы добавила "Жду, целую" — точно бы умилился.

Миг, и зеркало снова отразило мою физиономию. Физиономия скосила взгляд и расплылась в хитрой улыбке. Я коротко рассмеялся. Конечно, веселье было здесь не совсем к месту. Ибо, когда дела касаются моей дорогой родственницы, хваленое бессмертие может оказаться бесполезным.

Кажется, я наконец-то доигрался, и нажил новых приключений на собственный зад.

Что ж, день определенно удался!

Глава 1. Суть проблемы

Добро должно быть с кулаками,

если у него нет более современного оружия.

Серегин Валерий

— Элли? — я закончил манипуляции с силой ангела и позвал его.

— Да, милорд? — друг оторвался от очень важного занятия — созерцания пейзажа за окном, и с трудом сфокусировал свой взгляд на мне.

— Ты, пожалуйста, тут за всем проследи. Не давит? Ослабить?

Поскольку меня охватили нездоровые опасения за свое бессмертие, пришлось в срочном порядке половину привязки, принадлежащей мне, перекидывать Элли.

Если говорить проще: отец сделал из меня большую батарейку, связав своей кровью с этим миром. Как я уже когда-то рассказывал — наша реальность уникальна. Все прочие прикреплены друг к другу надежными каналами (проводами, можно и так, да), по которым поступает энергия. Без нее миры быстро превратятся в безжизненные пустыни, а затем и вовсе развеются в междумирье. У меня же есть собственный канал, соединяющийся с Тьмой, — крошечный осколок прошлого. Именно благодаря этому я не знаю недостатка в силе и возможностях, а кроме того, могу питать целый (пусть и сравнительно небольшой) мир силой, позволяя существовать ему отдельно от прочей вселенной. Хотя, думается мне, даже если бы отец привязал меня к парочке планет — проблем бы всё равно не возникло. Говоря еще проще: я — душа этого мира.

А сейчас, продолжая изъяснятся всё тем же языком, часть этой связи (один провод) я передал Элли, и еще один доверил Габриэль.

Это придавало уверенности, что, если вдруг что-то пойдет не так, друг и моя драгоценная сестренка смогут вместе удерживать мир достаточно времени, дабы спасти максимальное количество жителей. И в первую очередь Анабель с Натаниэлем.

Азраэль к сим манипуляциям отнесся равнодушно. Только чуть-чуть обиделся, что я его опять с собой не беру "приключаться". Очень уж нашему милому ангелочку хотелось вляпаться в какие-нибудь неприятности. Его мазохистских настроений я не разделял, хотя, признаюсь, доля нездорового азарта заставляла меня щуриться в предвкушении чего-то фееричного.

Прислушавшись к своим ощущениям, Элли покачал головой.

— Нет, всё в порядке, не давит. Милорд, плюнь ты на этот долг. Можно подумать, что они там все святые и всегда выполняют обещания? К тому же, насколько я помню, ты его давал, когда был в слиянии. Сейчас же вы с Габриэль разделились на самостоятельные сущности, и клятву легко проигнорировать. Или вообще заблокируй мир — пусть стучатся до морковкина заговенья, — отшутился он своей любимой фразой.

— Элли, чудо мое пернатое, мозгами раскинь! Только не чужими, а то я тебя знаю: так раскинешь по стенам и потолкам, что все горничные в панике разбегутся. Тут такое дело, что творцы найдут или просто-напросто придумают причину, возможность, повод (нужное подчеркнуть) и снимут вето, отправив меня во Тьму. В этом случае "морковкино заговенье", как ты изволил выразиться, произойдет очень и очень скоро. Алив нашу Пресветлую, что ли, не знаешь? Вскроет защиту, как консервную банку, и не поморщится. Это если бы Хель, Лад или Родная с Ксанрдом решили что-нибудь нехорошее устроить, тогда — да, запросто. Я бы с удовольствием посмотрел, как они лбом в стенку стучатся. Но с тетушкой спорить бесполезно. Раз решила — переубедить нереально. Вот если все сделать, возможно, я получу несколько столетий передышки. А Габриэль вообще вмешивать нельзя, иначе выйдет, что на ней тоже долг висит. Ни в коем случае, даже не думай! Сам справлюсь.

— Да? — ангел склонил голову набок, рассматривая меня с большим интересом доброго, заботливого доктора в отделении душевнобольных.

— С каких это пор ты перестал в меня верить? — возмутился я, но под пристальным взглядом вздохнул: — Хотя бы постараюсь. Элли, если станет туго — я тебя обязательно позову. Но пока ты мне нужен тут. Я буду знать: что бы ни случилось, с моей семьей все в порядке, пока их охраняет мой замечательный друг.

— Милорд, ты меня знаешь. Если я почувствую, не буду колебаться ни секунды. Успокойся и развлекайся.

Нет, возмутительно! Он меня словно на курорт отправляет. Пять звезд, всё включено, плюс бонусная программа — "достань творцов". В общем, любой каприз за ваши деньги, нервы и прочее, прилагающееся к вашему телу и душе. Последней — особенно. Хе-хе, особенно интересно, что таковой у меня не наблюдается. И процесс ритуального вытрясания оной разгневанными родичами в список развлечений не включен.

— Ну-ну, — только и оставалось ответить мне. — Пойду загляну к Анабель. Хотя подожди, скажи, что ты детям смотреть поставил? Ужасы? Что-нибудь новенькое? Диск остался?

— Да какое новенькое, милорд?! — удивился Элли. — И не ужасы вовсе! Я решил пересмотреть своих любимых "Охотников за разумом". Детям тоже интересно стало. Не гнать же мне их...

Ага, ну точно — друг обожает такие фильмы, когда на протяжении всего действия самому приходится вычислять злодея.

— Будешь смеяться, — продолжил ангел, — но Натан уже после двух убийств дал правильный ответ.

— А-то! Весь в меня! — надулся от гордости, не став вспоминать, что в свое время так и не смог найти предателя, когда всё лежало на поверхности. — Ладно, пока. Пойду уже, Алив не любит ждать.

И кивнув другу, я отправился в обеденный зал, где сейчас должна была находиться моя эльфийка.

Элли на кивок никак не отреагировал, вернувшись к созерцанию пышного сада за окнами своей комнаты. Взгляд скользил по утопающим в белых цветах деревьям, но сознание ангела, похоже, пребывало в невообразимых далях его мечтаний. Выглядел он печальным. Иногда мне очень хочется узнать, о чем же, кроме гор трупов, может мечтать мой странный друг, которого очень редко удается подловить в таком состоянии. Скучает по своему небу? По собратьям? По чему-то другому, о чем никогда никому не рассказывал? Большую часть времени Элли напоминает наивного, очень веселого и доброго ребенка, который обожает не в тему говорить глупости и только изредка показывает другую сторону своей натуры.

Всё-таки привязка сильно давит на существо, не приспособленное для прикрепления к миру в качестве источника питания. Но больше доверить это просто некому. Сестренке собственной части хватит по самую-самую макушку. Она, кстати, тоже порывалась со мной пойти. Я отказался, даже немного посердился, чтобы у Габриэль не возникло никакого желания пробраться за мной тайно.

Есть такие проблемы, которые проще решать в одиночку.

Коридоры Цитадели оказались пугающе пусты, словно прислуга почувствовала надвигающуюся из неизвестности угрозу и затаилась в комнатах. До самой залы я не встретил ни единой живой души. Тел тоже не попалось. Анабель, как я и предполагал, уже пообедала и теперь задумчиво размешивала в чае кусочек сахара. Она смотрелась совершенно хрупкой и беззащитной за громадиной, которая столом-то называлась исключительно по недоразумению и потому, что придумать более подходящее название никто не смог. Кроме моей жены, за ним можно было разместить не один десяток человек. Я-то привык питаться чем попало, на ходу или в комнате, но Анабель нравилось соблюдать традиции, приличествующие княжескому роду. Думается мне, половину она сама придумала или позаимствовала из учебника по этикету. Но я его не читал, и спорить с эльфийкой не собирался.

— Привет, извини за опоздание.

Анабель подняла на меня взгляд и улыбнулась. Так понимающе, словно уже всё знала.

— Опять надо куда-то бежать и всех спасать?

— Ты меня с каким-то героем перепутала, милая. Всего лишь разобраться с прошлым, которое нагло вмешивается в мое настоящее.

— Ты, главное, к появлению дочки на свет не опоздай. А то не дам поучаствовать в выборе имени, — пригрозила эльфийка.

— Можно подумать, ты уже ни придумала его, — покачал головой, устраиваясь на краешке стула и накрывая маленькую ладошку Анабель своей ладонью.

— Нет, есть несколько вариантов. Мне, например, нравится имя Ариэль, но есть еще Мирабель, Ниэль и Керриэль.

— Почему-то я ни капли не удивлен, что все они заканчиваются на "эль"? Такими темпами нам с тобой придется Элли усыновить — он ведь тоже Азраэль.

Имена мне категорически не понравились, но говорить это вслух я не стал. Всё равно никакого толку. Как Анабель скажет — так и будет.

— Я постараюсь вернуться. Честно! Очень-очень постараюсь. И тогда придумаю что-нибудь свое! Договорились?

Анабель откинулась на мягкую спинку стула.

— Договорились. Если постараешься, обязательно вернешься. Это же ты!

— Мне бы твою уверенность. Ты же не знаешь, что там может случиться. Всё что угодно, и даже больше — никто не знает, что выкинет на этот раз случай. И моих родственничков, веселого крестьянина им в дом, не знаешь тоже.

Впрочем, без этого попросту было бы неинтересно.

— Зато я знаю тебя, Габриэль. Не порть настроение ни мне, ни себе. Иди к этим твоим ужасным творцам, и пусть только попробуют тебя подставить! Тогда им никто не позавидует. Удачи.

* * *

Поверхность зеркала пошла рябью. Казалось, что за мгновение она превратилась в воду. И на нее старательно дул огромный невидимка, способный своим дыханием возить по морю парусные суда. Затем секунду ничего не происходило, но мне всё-таки удалось зацепиться за один из земных каналов. В зазеркальных глубинах отразился унылый подвальчик. Камера перехода — большой прозрачный куб, оплетенный тонким, кружевным плетением магии, — оказалась почему-то в дальнем углу. Видимо, на комнату я смотрел из висящего на стене зеркала. Серые стены и низкий потолок с облупившейся штукатуркой заставляли усомниться, что я попал туда, куда хотел, а именно — в межмировую академию. Хотя, признаться, на нижних этажах, о существовании которых знали единицы, были места и куда более неприятные и устрашающие. А уж что содержалось в них, и вовсе не следовало упоминать.

К сожалению, я не мог видеть комнату полностью: магия перехода искривляла изображение в зеркале, и казалось, что я смотрел на тусклую картину. Сбоку виднелись ступени, выложенные кафелем, которые уходили резко вверх, видимо, это был выход из подвала.

Напротив меня за небольшим столом скучала миленькая девушка, уткнувшаяся вздернутым носом в книгу. Пару минут она игнорировала тихий, но настойчивый писк колонок, извещающий о подключении с обратной стороны реальности. И, кроме того, в упор не замечала предупреждение, которое должно было появиться на мониторе старенького компьютера.

Ничего странного в этом не наблюдалось — подвалами академии пользовались настолько редко, что вряд ли дежурные могли представить, будто в ближайшие лет пятьсот что-то кардинально изменится. Скорее всего, девушка, погруженная в водовороты приключений, воспринимала сигнал так, словно он доносился откуда-то сверху, с других точек прохода.

Постояв несколько минут и внимательно изучив картину, навевающую сон, я вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание. Девушка встрепенулась и выронила книжку из рук — она с тихим шелестом упала на пол, закрывшись. Сама дежурная уставилась на меня так, будто я был каким-то неведомым монстром. В глазах, округлившихся до размера "блюдца чайные, стандарт", читалось: "Вас, товарищ Габриэль, не существует".

Угу. Сам себе глюк, называется.

— Уважаемая, я устал ждать, пока вы меня рассмотрите во всех подробностях. В конце концов, окажись я по вашу сторону, любоваться было бы намного удобнее. Хотя это и невежливо — разглядывать постороннего мужчину. Прошу предоставить мне проход.

— Как?! — Кажется, девушка меня даже не услышала. — Ведь не было запроса на соединение, это же невозможно... — пробормотала она, уставившись на колебания пространства, которые показывал монитор. Несколько небольших приборчиков, стоящих на полу, гневно попискивали, фиксируя резкие всплески энергии вокруг точки перехода.

Если честно, никогда не понимал, как творцам удалось так органично сплести в академии обычные технологии, проекты далекого будущего и магию. Смотрелось сие дико, но весьма забавно. Ага, как представлю себе, что существуют миры, где эльфы летают на космических кораблях, хоббиты приторговывают крадеными бластерами, а драконы бороздят космическое пространство — дурно становится. И жутко завидно. Так и хочется рвануть в неведомые дали, сражаться со злобными космическими пиратами. Про реальности, где для свершения колдовства надо сначала начертить огромную пентаграмму, тщательно вымерив все лучи до последнего миллиметра, вылить на середину вонючее зелье, которое до этого пришлось настаивать полгода на крови девственниц, а затем скороговоркой быстро-быстро произнести какую-нибудь не выговариваемую ерунду на двадцать минут — вообще думать не хочется.

Хотя, если вспомнить, сколько я всякой электроники к себе в Цитадель натаскал, заставив, бедную, на магии работать...

Но сейчас о другом. Удивление девушки объяснялось просто. Еще на первом курсе новоиспеченным студентам рассказывают, что ни одно существо во множественной вселенной и всех ее вероятностях (разумеется, кроме творцов и надсущностей вроде Тьмы, Света и тэде, и тэпе.) не имеет возможности вот так запросто установить связь с Землей. Без разрешения дежурного, у которого есть список тех, кто имеет допуск на проход в родной мир творцов, сделать это нереально. Поколение подошло к защите своей реальности крайне серьезно. По правилам, сначала можно проложить лишь тоненький канал и передать по нему сообщение, что из такого-то мира, такой-то ничтожный червяк желает установить проход в величайший из миров. И что он нижайше просит разрешения у лучезарнейшего дежурного высочайшего дозволения и огромнейшей помощи в наладке связи.

В общих чертах понятно?

Не виноват же я, что был вычеркнут из учебников, а реальность, созданная отцом, в официальной версии считается сказкой и грубой клеветой в сторону всемогущих творцов! Кстати, интересно, что в этих самых учебниках говорится про самого Гэбриэла?

В принципе, что я, что Элли — мы можем перемещаться вообще без таких идиотических ритуалов. Никаких заклятий или пентаграмм, даже зеркала необязательны — они всего лишь помогают стабилизировать точку перемещения. Когда прыгаешь в пропасть, это может спасти нервы, которые лишними, как известно, не бывают. А для смертных — так и вовсе жизнь. Но на самом деле все эти связки, ритуалы, традиции и проходы — всё равно, что идти два часа в обход, когда можно просто переступить через порог.

При наличии способностей, конечно.

Обычные существа без таких вот шаманских плясок с бубнами не могут обойтись. Но сейчас акцентировать лишнее внимание на своих талантах не хотелось. И так уже поломал девчонке всё представление о мироустройстве. Бедняга. Хотя, что мне терять? Больше двух козырей за пазухой опасно прятать. А повеселиться хочется, Тьма!

Давайте-ка еще чуть-чуть добавлю.

— Поверьте, для творца нет ничего невозможного. Скажите спасибо, что я вообще сначала на связь вышел. Итак, повторяю — мне нужен прямой проход. Вы меня понимаете?

Девушка судорожно сглотнула и резко кивнула, потом, наоборот, помотала головой.

— Но разрешение...

Я вздохнул так печально, словно неразумное, но любимое дитя опять ткнуло родителю вилкой в глаз.

— Вы хотя бы поняли, кто перед вами? Посмотрите еще раз и подумайте, нужно ли мне персональное разрешение. Если и после этого будете упрямствовать, отправьте запрос к Пресветлой, которая меня, кстати, и пригласила. Я вам даже ключ допуска дам. Идет?

Дежурная приглушенно пискнула. Эта девчонка явно не обладала большими способностями и относилась к той категории служащих, которые мечтали о спокойной жизни и специально выбирали сектора, где принципиально не могло произойти ничего такого, что привлекло бы внимание начальства.

А тут на тебе!

Добивающим ударом стало появление тетушки Алив. Творец привычно соткалась из воздуха за спиной девицы, мгновение изучала обстановку, после чего промурлыкала:

— Габи, хватит терроризировать служащую. Она всего лишь честно выполняет свою работу. И не надо говорить, что ты не можешь переместиться сюда без разрешения. Кто два месяца назад устроил землетрясение, не рассчитав прыжок?

Шаркнув ножкой и смущенно улыбнувшись, я переместился к столу дежурной, вызвав у бедной девушки судорожный всхлип. Она-то, наверное, до этого разве что кого-нибудь из младших поколений видела, а теперь аж два творца. Точнее, она думала, что два. Не знаю, что за игру затеяла Алив, но мне в ней отведена не последняя роль.

— Подумаешь, землетрясение? Надо ли напоминать, кто с восхищенным воплем: "Какая красивая комета, хочу посмотреть поближе!" — отправил в Хаос ни в чем не повинных динозавров?

— Это была Стаси, — ровно ответила Алив.

— Осталось сообщить об этом самой Стаси, — согласился я, краем глаза наблюдая, как дежурная пытается заныкаться под стол.

— Ладно, — попытался сделать тон серьезным, — меня, кажется, не за этим сюда позвали. Я хочу услышать, что требуется, и как можно быстрее приняться за дело.

Тетушка некрасиво поджала губы, словно в ее планы входила длительная беседа на отвлеченные темы. О погоде, о политике, о ценах на продукты в мире смертных, о проблемах в какой-нибудь отдаленной вероятности. Обо всём, кроме действительно важного. Та-а-ак! Что-то тут явно не чисто. Вот с чего бы творцу спорить: кто и когда устроил какой катаклизм? Да еще на глазах у перепуганной служащей. Это ведь только я в тетушке вижу стервозную, жестокую женщину, владеющую достаточным количеством силы для того, чтобы я не стремился сильно злить Пресветлую. А для остальных она олицетворение надежды, добра, милосердия... и прочих красивых слов. Недаром же ее, собственно, и прозвали Пресветлой. Хотя рядом с Хель — тетушка просто воплощение мягкосердечия, тепла и человеколюбия.

Всё, как говорится, познается в сравнении.

— Хорошо, — наконец, ответила женщина, тряхнув тяжелыми, до плеч кудрями. Сегодня они отливали медью, в густой длинной шевелюре затерялась лишь пара разноцветных прядей. — К делу, значит, к делу, если настаиваешь. Только не здесь. И, Габриэль...

— Да? Я внимательно слушаю.

— Мне неприятен этот искусственный облик подростка, страдающего дистрофией. Не понимаю, почему ты так себя уродуешь. Только ради твоей эльфийки, которая сама выглядит малолеткой и из-за этого страдает комплексом неполноценности? Смени его, стань собой.

Просьба оказалась не неожиданной, но крайне неприятной. Я терпеть не могу видеть в зеркале вместо себя отражение отца. С трудом вдалбливаю в сознание простую фразу "Я — не он".

— Мне всё равно, какова моя внешность. И если Анабель хочется видеть своего мужа именно таким, так тому и быть.

— Но здесь нет твоей жены, и она вряд ли тут появится (если же это произойдет, можешь измениться как угодно). Пока будем считать это одним из пунктов сделки? Сними иллюзию, Габриэль. Не вынуждай меня просить еще раз. Знаешь же, как я это не люблю.

"Конечно, конечно, тетушка! — мелькнула ехидная мысль, — ты в совершенстве умеешь приказывать, а любое твое желание угадывается заранее. Когда последний раз кто-то осмелился тебе отказать? Тысячу лет назад? Десять тысяч? Еще дольше? Но вот просить ты разучилась еще раньше!"

— Как пожелаете.

Я повернулся к небольшому зеркалу, которое висело с этой стороны прохода. В нем давно погасло изображение дворцового коридора, и теперь отражались серые стены. Щелкнул пальцами, снимая уже ставшую родной иллюзию, и сразу же изменил одежду, чтобы она не разошлась по швам. Сколько лет я привык видеть себя в зеркальных глубинах подростком едва ли старше шестнадцати лет, со смешными красными прядками в длиннющей шевелюре? Много. Пока действовало слияние и потом, когда Анабель попросила меня остаться таким, каким и увидела ранним утром за столиком таверны. Долгие годы я ощущал себя подростком и был этим вполне доволен. Так проще жить. Многое ведь от настроя зависит, а дети всегда видят мир проще.

Последним изменилось лицо.

— Отступник? — с ужасом прошептала дежурная.

Из зеркала теперь на меня смотрел взрослый мужчина. Крепкий, высокий. Слишком похожий на отца. Даже глаза утратили привычный масляно-чёрный цвет, заливающий как радужку, так и белок, и сейчас по ободку обрели янтарную полоску. Сам взгляд тоже был его: твердый, изучающий, лишенный присущих мне искорок веселья и ехидства.

"По образу и подобию своему..." — кажется, это звучало именно так.

Что ж, если к роли прилагается еще и маскарадный костюм с маской, глупо этим не воспользоваться. Должно быть весело: изобразить из себя великого и ужасного Отступника.

— Да... — встав за моей спиной, чтобы тоже отражаться в зеркале, вздохнула Алив.

Если раньше женщина была со мной одного роста, то теперь доставала только до плеча.

— Всё-таки, любит время играть. Даже мы, творцы, не можем ничего сделать с ним. Не переживай, Габриэль. Как только ты закончишь тут, можешь снова притворяться инфантильным подростком. Пойдем ко мне в кабинет. Я расскажу, что случилось, почему мне понадобилась... нам, — поправила себя женщина (я заметил, как красные крапинки в ее глазах пришли в движение), — понадобилась твоя помощь, и что конкретно нужно будет сделать.

Она первой направилась по лестнице вверх, к узкой железной двери. Ослабив лямки рюкзака, которые теперь жали, направился за тетушкой, пытаясь сообразить, что же приготовили для меня. И признаться, чувствовал себя ребенком, который в день своего рождения смотрит на родителей: что же вы подарите мне? И да, кстати, почему изменить облик потребовалось именно тут, а не в ее кабинете, куда мы всё равно придем?

Только когда Алив толкнула рукой дверь, пропуская в подвал шум начавшийся перемены, я понял, к чему было это перевоплощение.

* * *

— Здравствуй, психбольница! — мой возглас разрушил мертвую тишину, воцарившуюся в коридоре.

Буквально минуту назад студенты и преподаватели покинули аудитории и спустились в вестибюль (в который и вела лестница из подвалов), спеша добраться до следующих классов, буфета, туалета или долгожданной свободы, ожидающей некоторых счастливчиков после скучных занятий. Люди и нелюди переговаривались и смеялись, что-то обсуждали или громко спорили. А теперь замерли, словно кто-то очень могущественный обратил их в камень, заставив дыхание оборваться, а сердца перестать биться.

И смотрели они отнюдь не на Величайшую, каждое явление которой превращалось в праздник. Взгляды всех присутствующих в вестибюле оказались прикованы ко мне. И что это были за взгляды! Страх, суеверный ужас, паника, смятение. И ненависть. Такая, что (как там обычно говорят?), если бы взглядами научились убивать, я бы точно помер, невзирая на свое бессмертие. Что ж такого о моем отце в учебниках написали? В груди шевельнулся осколок прежнего меня, каким я был до слияния. Сила услужливо сконцентрировалась в ладонях, готовая атаковать наглецов по первому приказу. Это, как ни странно, остудило меня и заставило беззаботно улыбнуться. После чего я громким шепотом осведомился у бессовестно наслаждающейся моментом Алив:

— А что это они на тебя так смотрят? Всё-таки проиграла Хель то пари и станцевала в столовой стриптиз? А почему меня не пригласила?

Тьма! И кто меня за язык тянул?! Вот куда теперь трупы-то девать.

Нет, пока еще никто не помер. Именно пока! — последнее слово подчеркнуть два раза. Судя по тому, как некоторые личности начали задыхаться после моего заявления, скоро кому-то придется оказывать первую (а то и последнюю) помощь. Ну да, скажи, что я северный олень, а здоровенный мрачный дядька с лицом местного кошмара всем исключительно примерещился, и то реакция была бы менее эффектной.

— Габи, как ты мог такое подумать? Я бы обязательно на такое представление пригласила тебя.

Нежному голоску Алив, который напоминал перезвон серебряных колокольчиков (вроде именно такие метафоры используют романтики для описания дивных голосовых данных), никак не подходило зверское выражение ее правильного лица. Оно обещало мне скорое помещение в пыточную камеру и долгое пребывание в оной наедине с палачом, отнюдь не за ведением бесед на философские темы.

— Не стой столбом, Гэбриэл, нам надо многое обсудить. Идем же ко мне в кабинет.

И Алив деловито потащила меня за собой, словно собачку на поводке. За неимением последнего, она вцепилась мне в руку так, что я невольно вскрикнул от боли, ибо длинные, выкрашенные в светло-зеленый цвет её ногти пропороли и рубашку, и кожу. Точно, в пыточную! Хотя после того как меня обозвали именем отца, приняли за него, еще и в кабинет утащили (мысли-то у современной молодежи всё время не в ту степь ускакать пытаются) — по мне уж лучше сразу в морг! Думаю, у академии такой имеется в наличии, и для меня там найдется уютное холодненькое местечко.

— Куда же так спешить? Если мало времени, чтобы всё сделать, — могла бы и пораньше про долг напомнить!

Лифты Алив успешно проигнорировала из-за их жуткой перегруженности студентами, решив воспользоваться лестницей (причем бегом, на ходу преобразовав длинную тунику в коротенький сарафан, дабы удобнее было перепрыгивать несколько ступенек за раз). И на двадцатом этаже я почувствовал себя выжатым досуха лимоном. А еще остро пожалел, что в последний год забросил тренировки. Съеденный же за завтраком приличный кусок сладкого пирога неведомым образом трансформировался в организме в несколько пудов железа и тянул прилечь.

Зато Пресветлая не стала останавливаться и убивать за то, что перешел с ней на "ты". Хотя, если учесть, что на меня повесили роль собственного отца, то придется тыкать всех творцов. Вот веселье! И нет, я не держу в уме большие кавычки.

То за сына всякие светлые недотёпы принимают, то за отца. За самого себя я, видимо, сойти никак не могу. Кого дальше мне играть придётся? Сестру? Жену? Домашнее животное? Веселого крестьянина? Вот она, оборотная сторона бессмертной жизни тёмных князей. Хе-хе-хе.

— Может, помедленнее?

Тренировки, милые мои, любимые! Простите меня, негодяя такого! Честно-честно, вот вернусь домой — сразу возобновлю вас. И не буду по ночам на свою собственную кухню пробираться. Ага, вместе с Анабель в поисках чего-нибудь вкусного — тортика там, или салатика.

— Слабак, — живо диагностировала тетушка и удвоила темп, — будешь знать, как прилюдно меня оскорблять!

Тогда уж "пристудентно" и "припреподавательно": людей в той толпе процентов десять от общей массы было. И то с натяжкой.

В сознание лениво поскреблась мысль, что, когда я в последний раз видел академию снаружи, у нее было максимум этажей пять. Так что либо у меня очень серьезные проблемы с математикой, либо на здании висит мастерская иллюзия. А кабинет Алив может находиться и на сотом этаже, и вообще где-нибудь в районе девятого неба.

Я попал.

Но нет, обошлось. На следующем этаже мы завернули в длинный коридор. Он отличался тем, что ноги сразу же утонули в мягчайшем ворсистом ковре, а со стен на запыхавшегося Тёмного князя сурово воззрились портреты творцов, перемежающиеся с прекраснейшими пейзажами, преимущественно почему-то осенними. И ни следа студентов. Думаю, сюда эту ораву дикарей не пустили бы ни под каким видом.

Сидящая у дверей секретарь выронила из тонких пальчиков пудреницу (кажется, совсем недавно я уже видел что-то очень похожее, никакого разнообразия!). В зеркальце оной девушка как раз любовалась собой перед нашим появлением, а после него размашисто прочертила красной помадой линию на щеке, слегка промазав мимо пухлых губок. Сам рот молодой женщины принял правильную форму буквы "о". Н-да... а я-то думал, что такое только в комедиях случается. Ошибался, значит.

— Я к себе! Не беспокоить! — рявкнула тетушка.

И всё-таки могу поспорить: творец устала после скоростного забега на такую высоту не меньше меня, но скрывала это значительно успешнее.

— Если кто сунется, зубами порву, — уже спокойнее добавила она.

Надо сказать, такой тон подействовал лучше рычания сердитой тигрицы. Секретарь нервно сглотнула и робко кивнула. Меня протащили по коридору до его конца. Потом минуты две тетушка пыталась нашарить ключи по несуществующим карманам, наконец, вспомнила, что она вообще-то могущественный творец, и открыла дверь магией.

Я послушно зашел за Алив в просторный кабинет, больше напоминающий квартиру класса "люкс". Состояла она из нескольких закрытых комнат. Мы же прошли через просторный холл в небольшую гостиную: только ее дверь оказалась гостеприимно распахнута. И, надо сказать, была эта комната обставлена достаточно просто. До аскетизма, конечно, далеко, но ничего лишнего. Светлые стены, едва ли отличающиеся от потолка на половину тона, большое окно, почти во всю противоположную стену, задрапировано ажурным тюлем. Пара низких кресел, комод — всё цвета слоновой кости. У окна же абсолютно пустой стол. Ни ручки или карандаша, ни клочка бумаги.

Не спрашивая разрешения, я расположил себя в одном из кресел, вытянув ноги и расслабленно прикрыв глаза. Женщина устроилась в соседнем, почти в идентичной позе, разве что предварительно создав себе стакан с каким-то прохладительным напитком.

— В твоем деле время особой роли не играет... — Моя логика забастовала, требуя отправить ее на заслуженный отдых или сразу на пенсию. — Хотя, конечно, чем быстрее справишься, тем лучше. А спешу совсем по другой причине, — логика успокоилась, свернула транспаранты и извинилась. — Совет утвердил дату казни одной из моих игрушек. Мне нужно самой будет привести приговор в исполнение.

Я приоткрыл один глаз, насторожившись. Если вспомнить про мои мысли касательно "задания", то разговор о казни показался мягким намеком на вероятный исход этого закрутившегося безобразия. Ничего, ничего. Мы еще посмотрим, кто будет гнусно хихикать последним.

— Почему именно ты? Неужели согласилась сама ручки замарать об игрушку? Ни за что не поверю, что не нашлось других палачей.

— Не нашлось, Габриэль, — отозвалась Алив, — увы, этот приговор могу исполнить только я. Его ждет полное развоплощение.

Признаюсь, я сглотнул. Лучше уж кануть во Тьму, чем то, что сейчас тетушка озвучила. Ведь при полном развоплощении от существа не остается ничего. Само Время (в данном случаем именно с большой буквы) стирает приговоренного, его следы и память о нем. Нет, мне это всё категорически не нравится.

— А ведь такой перспективный мальчик был! — неожиданно тетушка с такой силой сжала стакан, что он треснул, поранив женщине ладонь, и бесполезными осколками осыпался на ковер, пачкая его кровью и недопитым соком. — Я даже в какой-то момент подумала, что смогла найти нового творца. Понимаешь, Габриэль? Полноценного творца, а не те жалкие подобия, которые рождаются сейчас. А какой у него был потенциал! Почти тень... быть может — отражение. Я даже начала верить.

Наклонил голову, выражая сочувствие. Тенью был мой создатель. И после его ухода ничто не смогло заменить для вселенной этот дар. Отражение — сама Алив. И сейчас на ней держится в этом и прочих мирах абсолютно всё. И именно поэтому большая часть этого "всего" регулярно пытается развалиться на части и укатиться к веселому крестьянину. При всех ее талантах тетушка не может одновременно находиться в сотне мест. Найдя кого-то похожего, она сильно бы облегчила существование вселенной. Есть еще одна причина, но о ней я, пожалуй, умолчу, ибо не привык выдавать чужих секретов. И какой бы занозой и заразой Алив ни была, эту боль понимал даже я, и язвить не собирался.

— Что с ним случилось?

— Не успели вовремя. И без того лишь чудом нашли. Но его уже сломали. А потом потребовалось совсем немного времени, чтобы он окончательно обезумел. Люди так хрупки и недолговечны, а их разум, словно яичная скорлупка, — слишком легко повредить. Восстановить же его уже невозможно. Так что, извини, быстро введу тебя в курс дела и побегу. Если что-то не поймешь или возникнут трудности, потом приходи, нормально поговорим и обсудим.

Она быстро поднялась на ноги, выскользнув при этом из тонкого сарафана и демонстрируя потрясающую фигуру, не обремененную ни единой полоской какой-либо еще одежды. М-дя. Тараканы у Алив размером со слонов, к тому же плотоядные. А я, между прочим, женат! Пришлось тактично отвернуться, занявшись созерцанием подлокотника, ну-у почти не поднимая взгляда.

— Итак, с чего бы мне начать, — задумчиво протянула творец, роясь в комоде, который на поверку оказался заполненным кучей одежды. Мои подозрения насчет того, что это никакой не кабинет, а нормальное жилище, только увеличились.

Да и логика снова взбунтовалась, напомнив, как совсем недавно тетушка создала прекрасный сарафан из воздуха, а теперь тратила время на переодевание. Творцы иногда такие творцы!

— Пожалуй, с того, что месяц назад была убита Таэней.

— Наставница творцов?

Ее же охраняли будто самую величайшую ценность во всей множественной вселенной! Проще и безопаснее взорвать пару реальностей. Это привлечет куда меньше внимания творцов, чем попытка навредить старой женщине. А тут убили! Где там медный тазик валялся?

— Потом было совершено покушение на группу учеников — никто не выжил. Затем попытались убить Стаси. Будешь смеяться, но ее не просто смогли ранить, а сделали это так, что она до сих пор не излечилась.

Смеяться я не стал, теперь откапывая в памяти всё, что знал о младшей в Поколении творцов. Маленькая, замкнутая в себе и своем мире девочка, кажется, самая спокойная и адекватная, и, кроме того, абсолютно равнодушная ко всему живому. Кому могло понадобиться на нее нападать? Может, силы хотели проверить, да посмотреть, получится ли у нападавшего отправить творца в небытие.

— Теперь, видимо, определившись с возможностями, наш загадочный убийца начал методично вычеркивать из списков живых самых перспективных учеников и выпускников академии. Кто-то неуловимый, очень могущественный и весьма сильный. Во всяком случае, Хель его убить не смогла, правда, и била она наугад. Но хоть раз точно попала. Как понимаешь, нас это совсем не устраивает. С наглецом нужно разобраться в ближайшее время.

Блеск! Только не говорите, что разбираться с этим кем-то неуловимым, которого не смогла убить (простите за тавтологию) Убийца, придется именно мне. Может, сразу луну с неба и небеса в алмазах? С другой стороны, утереть нос Хель — бесценно.

— Почему я? И почему ты позвала меня только через месяц, а не сразу?

— До этого этим... хм... дельцем занимался другой человек. Больше он не сможет исполнять свои обязанности. К тому же, когда Стаси пришла в сознание, она поделилась некоторыми очень интересными фактами. О них я сообщу тебе чуть позже. Еще глупые вопросы?

— А с чего ты взяла, что я смогу его найти и устранить это проблему? Я, в общем-то, всесилием не отличаюсь... — устроив археологические раскопки в своем сознании, извлек на свет потрепанный и куцый клочок стеснения и продемонстрировал его тетушке.

На Алив он впечатления не произвел.

— Габриэль, хочешь скажу по секрету?

— Ага.

— Если Хель распилить на крошечные кусочки, и разбросать их по всем мирам, она не вернется. Пусть ее нереально застать врасплох, чтобы это осуществить, но Хель, несмотря на всесилие, смертна. Любого из творцов можно убить. Даже меня.

Встретившись с моим скептическим взглядом, она поправилась.

— Да, меня вернет Время. Но каковой, когда и где — никто не скажет. Если успеет, конечно. Без моего контроля Время очень быстро потеряет свою сущность. И нескольких секунд может не хватить. Ты же никогда не умрешь до конца. Пока есть Тьма, ты будешь существовать. А Тьма вечна. И, в отличие от Времени, она не способна утратить свое сознание.

— Если я соединюсь с ней, то перестану быть Габриэлем. Думаю, это можно назвать смертью.

Алив пожала плечами.

— Ты станешь частью великого целого и обретешь новые воспоминания. Это не смерть. Скорее, изменение.

Возражать я не стал. Себе дороже будет. А то еще решит доказать свою правоту.

— Но это не главное.

Наконец тетушка остановила свой выбор на простых джинсах и чёрной мужской рубашке. После чего влезла в босоножки на высоком каблуке.

— Сил у тебя, спасибо Гэбриэлу, предостаточно, ты об этом сам знаешь. А если вспомнить, что Тьма явится по твоему первому зову, так некоторым из нас фору дашь. Главное, Габи, вот что...

Алив замолчала, разглядывая себя в зеркало. Оставшись довольной увиденным, она скрепила длинные волосы большой заколкой и мазнула прозрачным блеском по губам. Потом повернулась ко мне, пытаясь вспомнить, о чем, собственно, был разговор.

— Так вот, да, Габриэль, я не зря попросила тебя устроить этот дурацкий маскарад, который обязательно привлечет внимание других творцов, а также всего магического населения нескольких миров. Сплетни всегда разлетаются быстро. Особенно о появлении Отступника. Дело в том, что после покушения на Стаси, мы чуть ни вскрыли твой мир и ни развеяли тебя по ветру. Малышке удалось разглядеть и задеть нападающего. Так вот. По описаниям, этот таинственный убийца — точная копия тебя, когда ты в образе смазливого мальчишки. И кровь идентична. Уж я-то это точно сказать могу.

— Ох, — я схватился за голову. — Неужели Гэбриэл успел создать еще одного? — А про себя добавил: "Еще одного монстра".

— На то похоже, — кивнула тетушка. — Его последнее творение, непонятно где пропадающее всё это время, оказалось преданным своему создателю. И теперь мстит. Ведь именно для этого тебя сотворил Отступник, чтобы убивать нас?

— Нет, творил для другого, но когда понял, что ошибся (и еще до создания своего мира), изменил именно для этой задачи. Сестра удержала, — отозвался я.

— Молодец девочка. Ей от меня привет. Гэбриэл, увы, оказался предусмотрительным, зараза! Итак. Твоя задача — найти "братца" и устранить. Понятно? Облик не меняй — твоя похожесть на Отступника очень пригодится. Авось сам вылезет к тебе, приняв за любимого родителя. Только сделай лицо убедительнее.

— Понятно, что ничего не понятно, — проворчал я, поднимаясь на ноги.

— Вот, — мне в ладонь вложили небольшой кулон в форме капли на простой чёрной веревке. — Повесь себе на шею. Он полностью подгонит твою ауру, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что ты и есть Отступник, а не просто мимо проходил.

Творец тем временем, выставив меня из "кабинета", уже закрывала дверь.

— Всё, удачи, докладывай о продвижении работы. А то уже пять минут как казнь должна была начаться.

— Алив! — осторожно позвал я, когда женщина уже была около выхода на лестницу.

За столиком никого не было, видимо, секретарь уползла приводить свои нервы в порядок.

— Да?

— Зачем ты рассказала мне о казни? Ведь я почти творец, и тоже буду помнить о твоем мальчике. Время не сможет это стереть.

— Именно на это я и рассчитываю, Габриэль, — искренне улыбнулась тетушка и скрылась за высокими дверьми.

По ступенькам звонко зацокали ее каблучки.

Так. А я, пожалуй, отправлюсь на поиски библиотеки. Надо же знать, что про отца написали. Может, упоминание о себе найду. И уже потом буду думать, что делать со свалившимся долгом и непонятно откуда взявшимся "родственником".

Глава 2. Как пройти в библиотеку

Люди простят тебе всё, что их не касается.

Юзеф Булатович

Спустившись на два пролета вниз, я вышел в коридор и огляделся в поисках кого-нибудь живого. Когда таковых не обнаружилось, быстро прошел к лифтам и, нажав кнопку, принялся ждать кабины. Вот ведь странно: не так уж и часто я бываю на Земле (про прочие технологические миры говорить даже не стоит). Но всё равно каждый раз, когда заглядываю в реальность творцов (которая, по логике, должна быть мне непривычной и чуждой), чувствую себя так, словно прожил здесь внушительную часть жизни. Просто на пару дней отлучился в другой мир. Кстати, технологических миров по статистике в разы меньше, чем магических. А тех, где сочетаются два направления, так и вовсе почти нет. Не знаю почему. Хотя нет. Догадываюсь, что просто ленивым творцам не хочется особо морочиться. Впрочем, опять-таки, всё познается в сравнении. Несколько десятков тысяч — не так уж мало. Но рядом с миллиардом реальностей, где развивается одно направление, эти тысячи — ничто.

Наконец лифт подъехал на этаж и бесшумно открыл двери. Он оказался пустым. Видимо, высадил студентов на верхних этажах, принадлежащих учебному центру, а сам шустро подъехал ко мне. Наивный. Думал, что его тут ожидает какая-нибудь важная шишка.

На всякий случай, пред тем, как зайти, я опасливо осмотрел кабину — и когда только успел стать таким осторожным? Раньше несся вперед, не смотря под ноги и не думая о последствиях. А может, так лучше — не думать, а делать? Дуракам, как известно, везет. Дурак может спокойно пройти по минному полю, собирая ромашки, если не будет знать о том, что в любой момент есть реальный шанс взлететь на воздух. Но как только об этом задумается и начнет осторожничать — тут-то ему и придет конец.

Долго сохранять серьезный настрой не получилось. Воображение нарисовало, как Элли идет по ромашковому полю с венком в волосах, сияющим будто нимб. Изредка он наклоняется, чтобы сорвать еще один цветок и присовокупить к уже имеющемуся пушистому букетику. А рядом, буквально в десятке метров от этой идиллии, бегу я, пытаясь преодолеть полюшко огромными скачками. И за мной, едва ли не подпаливая мне пятки, взрывается земля.

Именно с такими мыслями я и зашел в кабину лифта и тут же их растерял из-за проснувшегося любопытства. Кабина оказалась мало того что чистой, безо всяких надписей вроде "Здесь был Вася" — характерных для учебных заведений, но самое интересное заключалось в количестве кнопок. Во-первых, их оказалось ужасно много; во-вторых, они были расположены по всем стенам и даже потолку. После детального изучения оказалось, что лифт может ездить не только вниз-вверх, но еще и перемещаться по зданиям академий, которые находятся в других реальностях. Что-то вроде загородных филиалов. Только куда масштабнее. И раскиданы такие филиалы почти по всем мирам. Здорово! Аж руки зачесались куда-нибудь не туда нажать.

Правда, стоило пальцу потянуться к одной из кнопочек, расположенных на потолке, механический женский голос, раздавшийся из небольшого динамика, вежливо попросил:

— Пожалуйста, уточните право доступа. Назовите код или же пройдите идентификацию голоса, назвав свое имя.

Хм.

— Гэбриэл, — скромно представился я.

— Идентификация завершена. Доступ открыт. Подтвердите, что принимаете ответственность за все непредусмотренные центром ситуации и действия.

Ага. Разбежались до обрыва! Оно мне надо? Я с сомнением покосился на такую заманчивую кнопочку, но ничего отвечать не стал. А то вдруг и слово "нет" примут за подтверждение? Любопытство поскреблось изнутри, умоляя развлечься хоть чуточку, но разум довольно-таки убедительно настоял, что первым делом — отдать долги, а шалости следует оставить на десерт. После нескольких секунд молчания всё тот же механический голос заключил:

— Подтверждение не получено. В доступе отказано. Вы можете повторить запрос снова или же воспользоваться доступным маршрутом.

Как мне показалось, теперь в голосе прозвучали нотки разочарования. И женщина даже захотела подробнее объяснить общеизвестный маршрут, но поддерживая вид запрограммированной машины, тактично воздержалась, не выдав себя.

Искать нужную панель долго не пришлось. Кнопки, отвечающие за этажи именно этой академии, нашлись на положенном месте. Двери также бесшумно закрылись, после чего создалось ощущение того, что лифт остался стоять на месте, начхав на мои намерения спуститься вниз и поискать библиотеку. Но нет, на маленьком экране менялись номера этажей, и после того как я напряг слух до предела, смог уловить тихий шелест работающего механизма. Тоскливо посмотрев на число "семнадцать" и подумав, что ехать мне еще долго, я извлек из воздуха чёрный маркер.

Хех.

Только вот как-то не учел, что лифт вполне может остановиться раньше, дабы подобрать кого-то из учащихся. Поэтому, когда двери снова открылись, а на меня уставился добрый десяток пар глаз, оставалось только приветливо оскалиться.

— Простите, деточки, а как пройти в библиотеку? — быстро спросил я, раз уж выпала такая возможность.

Деточки перевели взгляды с меня на жирную надпись "Здесь был Габриэль" и стали какими-то бледно-зелеными. Только одно существо неопределенного пола, представляющее собой взрыв стилей и цветов, и с огроменными зелеными глазищами, решилось сказать:

— Пя-ят-тый э-эта-аж, н-н-напра-а-аво.

Бедный... ая... ое, наверное, логопед получил инфаркт от вида пациента раньше, чем успел вылечить ему заикание.

— Спасибо, — поблагодарил я.

И не дождавшийся пассажиров лифт продолжил свое движение вниз. Теперь уже с поправкой, что остановиться надо на пятом этаже.

Там я высадился спокойно и без эксцессов. Библиотека, что не было удивительным, популярностью не пользовалась, и ее предпочитали обходить стороной. К тому же выяснилось, что книгохранилище занимало весь этаж. Это приплюсовать к подвальным помещениям и не забыть учесть, что здесь железно имелось несколько дополнительных измерений.

Уважительно присвистнув, я направился к неплотно прикрытой двери с табличкой, подтверждающей, что это именно библиотека, а не что-то другое. Ниже, в приклеенном на скотч файле, висело расписание, по которому можно было получить книги, а так же несколько предупреждений вроде: "Вход в верхней одежде и с верхней одеждой строжайше запрещен", "Просьба сдавать сумки в гардероб", "Без читательского билета литература не выдается!". При этом без студенческих шалостей тут, естсетственно, не обошлось — чья-то добрая рука уже замазала слова "верхней", добавила определение "белого" вместо "читательского", а также обо всех остальных исправлениях.

Как говорится: "Кто не учился — тому не понять".

Я, кстати, занимался самообразованием, но пару тысячелетий назад со скуки (а у меня по-другому не бывает!) записался в какую-то магическую школу одного развитого мира. Вот, скажу вам, веселенькие денечки были! Потом даже попробовал на бис в другом мире повторить, да уже всё не то было. К тому же не люблю я сидеть над книгами и зубрить сложные формулы, когда можно пальцами щелкнуть — и, пожалуйста, всё готово.

Потянув на себя тяжелую дверь, я тут же ее отпустил, зажав себе нос, чтобы не расчихаться. Пыль — страшный зверь! Даже меня аллергия не пощадила.

Библиотека, как и положено, встретила меня зловещей кладбищенской тишиной. Только сквозняк игрался приоткрытой форточкой, она неприятно елозила на несмазанных петлях. Я подумал, что если хорошенько напрячь слух — можно расслышать шум на верхних этажах. Здесь же, в царстве покоя и пыли, аккомпанементом форточке уныло поскрипывали под ногами доски паркета. Оглядел небольшой столик перед входной дверью, за которым, наверное, полагалось сидеть библиотекарю. Пусто. Только лежит закрытая и крайне потрепанная книжка. И всё, ни коробок с карточками посетителей, ни чего-либо еще.

— Ку-ку? — спросил я первое, что пришло в голову.

Где-то меж стеллажей хихикнули, видимо, найдя такой способ обнаружения живых забавным. Но смеялся явно не библиотекарь, так как появился он с противоположной стороны.

Вот тут я и выпал в осадок. Ага. И во все прочие слова, которые обозначают удивления крайней степени. Библиотекарем был эльф. Что же тут такого, спросите вы? Угу, угу. Проблема состояла в том, что эльф был стар. Очень-очень стар, просто таки неимоверно. То бишь, передо мной стояла история во плоти, облаченная в бесформенный серый балахон и опирающаяся на резную трость. Длинные седые волосы были сплетены в косу и перевязаны чёрной лентой. Старческое лицо, изборожденное морщинами, высохшие руки с пигментными пятнами. От эльфа веяло такой древностью, что я почувствовал себя сопливым мальчишкой.

Нет, не так, от эльфа веяло Вечностью!

— Мое почтение, — я поклонился так низко, как позволила моя многострадальная поясница. — Прошу прощения за свое вторжение, но меня...

— В свой последний визит ты не был столь вежлив, Гэбриэл, — спокойно перебил меня библиотекарь. — И распрямись, наконец, совсем никакого удовольствия разглядывать твою спину.

Я поспешно распрямился, в который раз подумав, что доиграюсь с внешностью отца до чего-нибудь нехорошего. Гэбриэл всегда был крайне груб. Однако, встретившись взглядом с выцветшими, почти слепыми глазами хранителя знаний, я понял, что тот прекрасно знает, кто скрывается за личиной Отступника. Просто не говорит: ведь в библиотеке есть посторонние существа, и им совершенно не обязательно знать об устроенном Алив маскараде. Хотя, какой маскарад? Я разве виноват в том, что и безо всяких иллюзий выгляжу копией своего создателя?

— Что понадобилось тебе в обители тишины и знания?

— Мне бы это... — тут я совершенно искренне смутился, — мне бы про... ммм... себя что-нибудь почитать. Учебники там, или еще что. Можно?

Старик понимающе кивнул и усмехнулся, тонкая кожа натянулась, превратив лицо в маску.

— Третья секция справа — там учебники. Напротив стеллажи с энциклопедиями. И в конце пятого сектора на шестом стеллаже можно найти несколько диссертаций. Если информации окажется мало, подходи, подумаю, чем еще смогу тебе помочь.

— Благодарю, — я наклонил голову и проскользнул меж шкафов в указанном направлении.

Попытался в уме подсчитать, сколько же нужно прожить эльфу тысячелетий, чтобы состариться, но, увы, после нескольких миллионов сбился. Тут впору завидовать! Я-то себя считал старым. А всё-таки интересно: кто он, откуда?

Добравшись до указанных разделов, я похватал с полок всё, за что только зацепился взгляд. После чего, согнувшись под тяжестью высоченной стопки томов, доплелся до ближайшего столика и, сгрузив добычу, принялся уныло гипнотизировать книги в надежде, что они сейчас сами начнут читать себя вслух.

Нет, вы не подумайте ничего! Я читать умею, ага! И очень люблю. От хорошей приключенческой книги меня не в состоянии оторвать даже конец света за окошком или толпа творцов, штурмующих Цитадель. Разве что Анабель удастся такой подвиг, если она наденет, хм... тот кружевной комплект, что я ей на день рождения подарил.

Так. Нет, это бесполезно. Уползающие не в те степи мысли — первый признак, что мозгу катастрофически не хочется в себя загружать новую информацию и он жаждет только продолжительного и крепкого сна.

Лениво обвел пальцем плотный переплет учебника по теории творения за третий курс. На обложке был изображен белобрысый карапуз с земным шаром в пухлых ручках. Символично, однако. Даже открыл первую страницу, перелистнул вступление... еще несколько листов... и закрыл учебник. И без того за несколько секунд просмотра в глазах зарябило от длинных формул и схем. Б-рр!

Бедные студенты.

Погрустив следующие несколько минут над стопкой, я всё-таки придвинул к себе сравнительно небольшую энциклопедию. Отыскал в оглавлении строку "Творцы, Высшие". Оказалось, моим милым родственничкам посвящен целый раздел. И это несмотря на то, что излагались скупые факты вроде: определения силы, уровня, ореола контроля, положения в Поколении и т.д. и т.п.

Лениво перелистав пару страниц, я досмотрел до буквы "К". Потом вспомнил, что "Г" должна была находиться несколько раньше. Вернулся обратно и ничего не нашел. Странно.

— Посмотри на "О" — Отступник, — посоветовали откуда-то сбоку.

— Спасибо, — согласился я, ища указанную букву.

Угу, нашел. Лучше бы и не искал. Характеристика отца уместилась в одно слово. Очень емкое — "устранен". Может, лбом о столешницу стукнуться? Но с этим можно и повременить. Сначала я решил посмотреть на случайного "помощника". Судя по ехидному выражению подросткового лица, девчонка точно знала, что я найду и как этому обрадуюсь.

— А что-нибудь более существенное? — уточнил на всякий случай, радуясь, что хоть кто-то нормально реагирует, а не убегает от Отступника куда подальше.

— Ну-с, — девчонка подошла ближе и, устроившись прямо на столе, начала перебирать книги. — На занятиях по теории творения на втором курсе дается краткая характеристика построения бессистемных миров класса "А". К этому добавляется имя и несколько уточнений. По тому же предмету за четвертый курс в первом семестре рассматривают схемы, по которым считается возможным создание автономного мира. За два семинара необходимо найти все неточности расчетов и подвести итог, почему существование такого мира нереально. Хм... Еще тебя проходят на первых и третьих курсах по множественной истории. Сначала краткая биография, потом студентов запугивают ужасными экспериментами над живой материей. Заканчивается всё блистательной победой творцов и... твоим развоплощением. Может, есть что-то на пятом, но до него я еще не доучилась. И что с другими факультетами — тоже не знаю. Теперь подробнее...

Она перевела дыхание, явно пытаясь вытянуть из памяти всю информацию по данному вопросу, будто это был семинар, решающий судьбу ее "автомата".

— Так. Гэбриэл по силе был Тенью, на ступень ниже Пресветлой Алевтины, и вторым в Поколении. Единственный творец-не-из-этого-мира и воспитанник Таэней. Помешался на теории создания автономных миров, возможности познания Хаоса и использовании его в творении. Подводя итог его характеристике, преподы всегда добавляли — полнейший безумец. После череды неудачных экспериментов Гэбриэл был изгнан из мира Земли, его силу запечатали... ну-у, точнее, решили, что запечатали. Дальше. На какое-то время он просто исчез, а потом начал собирать армию таких же изгнанников: боги, демоны: в общем, сброд, который думал, что им действительно удастся уничтожить Поколение. Был бой, восставшие проиграли. Впрочем, Отступник знал, что так будет. Он душами умирающих существ открыл путь Хаосу в наш мир. Да...

Девушка вздохнула.

— Этот момент в учебниках расписан наиболее красочно, а на занятиях ему отводят особое место. Ценой своего дара и бессмертия Милосердная Стин смогла закрыть пробоину, уйдя в Хаос. Гэбриэла казнила лично Пресветлая Алевтина. Вот, собственно, и всё, что известно студентам сего величайшего оплота знаний.

Я кивнул. А что было известно мне о том, кто создал меня? Пожалуй, самым запоминающимся фактом из биографии Отступника казалось его происхождение. Думаю, то что Гэбриэл единственный из всего Поколения родился и вырос в другом мире, в конечном итоге решило всё. У его народа были весьма странные представления о вселенной и роли каждого существа в ее судьбе. И мораль с мировоззрением сложились несколько своеобразные. Конечно же, отец не делился со мной своими сомнениями и переживаниями, но кое-что понять я смог. Например, в мире Гэбриэла верили, что каждый, кто наделен даром, говорит от лица высших сил. Божество вкладывает часть своего духа в таких людей, а их тела делает храмами, куда может войти, дабы судить и повелевать. Всякому одаренному следует внимательно следить за собой. Каким родился — таким и живи, красота роли не играет. Но если не смог распорядиться достойно своим телом, пеняй только на собственную лень: храм признают оскверненным и уничтожат, чтобы не оскорбить божество. Вот так-то! Особо мучным не злоупотребишь, да. И не только, кстати, мучным. Наверное, именно поэтому Гэбриэл так болезненно отнесся к шутке Тьмы, сделавшей меня копией Отступника. Законы родного мира прочно вросли в его естество, и это не смогли исправить те столетия, которые он провел среди Поколения.

Впрочем, приведенный мною пример был отнюдь не самым странным из правил, которым привык следовать Гэбриэл.

Делиться этим своим знанием с девицей я не стал.

Она же покрутила в руках последний учебник из стопки, кинула его обратно на стол и во все глаза уставилась на меня. Рыжая, желтоглазая, худенькая. Овальное личико, немного несимметричное, с большим ртом, вздернутым носом, типично эльфийским разрезом глаз (хотя, на первый взгляд, девчонка являлась человеком) и резкой линией скул. Неровно подстриженные волосы местами заплетены в тоненькие косички с разноцветными нитями и бусинами. Пестрое, очень коротенькое платье с большим вырезом. На тонких запястьях массивные браслеты и плетеные фенечки, на шее перепутался десяток всевозможных кулонов и оберегов. Длинные ногти выкрашены разноцветными лаками, каждое ухо проколото раз по шесть-семь, серьги не повторяются, кроме этого, проколота и левая бровь. И, для закрепления результата, девчонка смешно болтала стройными ножками, обутыми в кожаный шнурованный ужас: одна платформа высоких сапог чёрного цвета была сантиметров пятнадцать, если не больше.

— А ты симпатичный! — выдало это чудо, весело мне подмигивая.

— А еще женатый, — поспешно уточнил я.

— Облом, — констатировала девица. — Тогда пошла я, это, посыплю голову пеплом и в монастырь.

— Мужской?

— А-то! Да, кстати, я — Таня, — представилась она. — Свое имя можешь не называть.

— Не удивительно... — согласился я, думая, что вряд ли здесь найдется хоть кого-то, кто не признает во мне Отступника. Потом добавил: — Очень приятно.

Новая знакомая, тем временем, кажется, передумала уходить в монастырь, продолжив меня разглядывать. И так голову набок наклонит, и эдак прищурится.

— Мне всегда казалось, что после развоплощения существо должно выглядеть несколько иначе, — задумчиво протянула она, обходя меня по кругу.

На это я промолчал, не объясняя, что после развоплощения от существа не остается ничего. Мне иногда бесконечно жаль, что я не присутствовал на казни отца и своими глазами не видел того, как его отправили в небытие.

— Долг — великая вещь. Стоит случайно пообещать как-нибудь потом оказать небольшую услугу Алив... так ведь откуда угодно достанет, — решил честно признаться.

А зачем увиливать? Сам виноват.

— Это точно. Она такая! — согласилась девица. — А что за услуга?

Не стал акцентировать внимание на том, что слишком уж непочтительно она отозвалась о Пресветлой Алевтине (о которой в академии полагалось говорить благоговейным шепотом и только хорошее, иначе незадачливому рассказчику никто не позавидовал бы, услышь оного моя драгоценная тетушка). В общем, подозрительная личность, эта Таня. Возьмем на заметку, что надо понаблюдать за ней. А то с чего бы так липнуть к тому, кого считаешь Отступником? Или у нее просто какое-нибудь психическое расстройство?

Но ответить я не успел — академию ощутимо тряхануло.

— Что это? — посмотрел наверх, опасаясь, как бы потолок на голову не рухнул.

— Сегодня казнят кого-то. Видимо, сопротивляется, — пожала плечами Таня, будто казни были чем-то обыденным и приевшимся настолько, что не стоили чьего-либо внимания.

В этот момент раздался взрыв, и нас буквально подбросило вверх. Девчонку скинуло со стола, приложив об пол. Я же чуть ни прикусил язык, так как раз в этот момент собрался спросить что-то еще. И тут отвратительное ощущение заползло мне в сердце. Хаос... он был здесь — его проводник только что призвал своего господина. В академию, медленно перетекая по тончайшим каналам из междумирья, просачивался Хаос.

Совсем близко.

Но это ощущение продлилось всего несколько глухих ударов сердца. Раз, два... Казалось, что Хаос в одно мгновение сосредоточил всё свое внимание на мне: оценивая, присматриваясь. Так обычно смотрят, когда пытаются вспомнить, встречался ли ты с этим человеком, или же нет. Мир стремительно утрачивал свои краски, приготовившись рассыпаться серым песком. Но почему-то Хаос медлил и, словно разумное существо, взвешивал все "за" и "против". Но когда ощущение пристального и пустого взгляда стало невыносимым, спокойный голос шепнул: "Просто не называй его Девеаном. Договорились?".

Я кивнул.

И всё исчезло. Угроза растворилась. Так быстро и легко, словно только что не заползала внутрь липким ощущением чего-то неминуемого. Миг, и нет. Академию перестало трясти в припадке, в окошко, около которого и пристроился мой столик, осторожно заглянуло солнце.

Я огляделся, пытаясь понять, что же только что произошло и надо ли что-то делать? Новая знакомая поднялась с пола, одергивая короткое платье и отряхивая ладони. Помотала головой, улыбнулась.

— Вот и всё. Можно продолжать разговор, — заявила Таня, снова устраиваясь на столешнице.

— Ты хоть поняла, что это было? Оно бы нас развоплотило и не поморщилось. — По отсутствию у новой знакомой хоть какой-нибудь (желательно, адекватной) реакции создалось ощущение, будто подобное происходило здесь регулярно.

Подумаешь, чуть не случился прорыв? Да и с кем не бывает, нам такое — раз плюнуть!

Б-рр.

Всегда знал, что тетушка живет в абсолютно сумасшедшем мире, для которого не может случиться ничего необычного. Всё воспринимается как должное, с долей ироничного пофигизма. А некоторым и после всего происходящего не хватает острых ощущений. И кого мне Девеаном не назвать? Хорошо, договорились, когда у меня заведется воображаемый друг — такой маленький зеленый человечек, — я назову его как-нибудь по-другому. Что ж тут непонятного? Элементарно, веселого крестьянина! Хотя, постойте. Кажется, Девеаном зовут брата (или кузена?) Анабель. Хм! Конечно, вероятность того, что я еще хоть раз решу лично навестить эльфийский лес, существует, и как мне тогда обращаться к нему, если нельзя по имени? Эй, ты, как тебя там?

Бред.

— Ладно тебе, они бы всё исправили, — махнула рукой Таня, — что ты такой дерганый? Я представляла себе Отступника жестким и беспринципным красавцем с чёрным юмором.

— Ты явно ошиблась адресом, — я поднялся из-за стола, махнув рукой, чтобы книжки разлетелись по своим местам. Вряд ли смогу найти тут что-то более информативное. Творцы постарались на славу, оставив ничтожно мало сведений о Гэбриэле, и этим существенно усложнили мне жизнь.

— До свидания, рад был познакомиться, — кивнул новой знакомой, надеясь, что на этом приставучее создание от меня отстанет.

Ща-азз!

У выхода из библиотеки Таня догнала меня, клещом вцепившись в рукав рубашки.

— Эй, ты что?

Я глубоко вздохнул, чтобы не брякнуть что-нибудь неприличное, зато точно характеризующее "эй, чего я".

— Хаос — не игрушки. Он может уничтожить даже творца. Ты мне сама только что рассказала грустную и поучительную историю про то, как кто-то там ценой своей жизни запечатал Хаос. Думала, это сказка? Нет, Таня, это реальность. И если в первый миг среди творцов не найдется того, кто, не задумываясь, отдаст свою жизнь, — всё закончится весьма печально для всех.

— Да ладно? — девушка опередила меня на несколько шагов и недоверчиво заглянула в глаза, словно искала надпись: "Нет, я просто шучу".

— А ты думала, они действительно всесильны и бессмертны? — Улыбка получилась явно грустной. — Нет, просто их сложно убить, однако, они всё равно, увы, уязвимы.

Девушка остановилась, явно задумавшись о смысле бытия и, слава Тьме, забыла, что не собиралась от меня просто так отвязываться.

Лифтом я решил больше не пользоваться — и так столько ненужного внимания к себе привлек, что дальше просто некуда. Тетушка будет счастлива! Осторожно сполз по стеночке до первого этажа. И, старательно прикидываясь безобидным фикусом, прокрался к выходу. Люди, к сожалению, меня всё равно замечали и предсказуемо шарахались в разные стороны, будто думали, что Отступник явился именно по их души и более важных дел у него нет. Смертные! Иногда кажется, что они одинаковы во всех мирах, что в магических, что в технологических, и уровень развития реальностей совершенно не важен.

Выбравшись на улицу, я наконец-то смог вздохнуть спокойнее. Особенно после того, как ступил за черту, маскирующую академию. Там я был Отступником, которого все боялись и ненавидели. Здесь же, в центре столицы, поток людей, спешащих с работы в уютные дома, подхватил меня, бодро потащив куда-то вперед, совсем не интересуясь моим именем, происхождением и родом деятельности. Разве что несколько девушек наградили меня задумчивыми взглядами. Самых пылких остудило мелькнувшее обручальное кольцо, пока я поправлял растрепавшиеся волосы и одежду, прочие растеряли интерес и того быстрее.

Из плотной массы выбраться удалось только перед входом в метро. Мельком посмотрев на название станции, я огляделся по сторонам и, отыскав взглядом жилую высотку, направился в ее сторону. Нужно было многое обдумать и составить хоть приблизительный план действий.

* * *

Несмотря на жаркое лето, властвовавшее в городе, ветер на крыше был резким и холодным. Он бил в спину, словно хотел скинуть меня вниз, на серое асфальтовое покрытие. Не понимая всю тщетность своих попыток, ветер раз за разом налетал, надеясь отправить меня с широкого парапета в недолгий, но увлекательный полет прямо на головы ничего не подозревающим парочкам, оккупировавшим старенькую детскую площадку с пустой песочницей и скрипучими качелями. Проходящие внизу люди больше смотрели себе под ноги, из-за груза смертных забот забывая просто жить. Некоторые всё-таки поднимали глаза, окидывали меня задумчивыми взглядами, явно ставя неутешительный диагноз, и спешили дальше по своим людским делам. Попытку вызвать стражей порядка я пресек, создав простенькое заклинание равнодушия. Сидит себе странный мужик на парапете... и что?

Думать мне уже надоело, теперь хотелось только расправить крылья и чуть-чуть полетать над городом. Правда, за несколько часов усиленных размышлений я окончательно завел себя в тупик. Как разыскивать еще одно творение моего отца? Что делать, если оно меня само найдет? И какая выгода с этого будет Алевтине?

Пожалуй, последний вопрос волновал меня больше всего.

Знаете, бывают такие люди, которые всё делают с оглядкой. Не просто так, от сердца и души, следуя секундному порыву или вдохновению, а только чтобы обязательно извлечь из этого выгоду. Похвалят, если будут знать, что получат комплимент в ответ, подарят что-то дорогое, чтобы человек чувствовал себя обязанным. В общем, моя милая тетушка относится именно к той категории гадюк, которые даже котенка погладят только после того, как просчитают все вероятности и пользу для себя. И причина, по которой она решила напомнить мне про долг, должна была быть очень веской.

Так что после нескольких часов мысленного перемывания косточек драгоценной родственнице я почувствовал себя крайне усталым. Посмотрев на подбирающееся к горизонту солнце, решил, что лучший вариант — размять крылья. Заодно выберу местечко, где можно устроить временное жилище. К тому же, несмотря на пыль, грязь и странности местных людей, мне нравился мир, который творцы называли своим домом. Такой же, как и они: противоречивый, бездушный, странный, на первый взгляд, давно сгнивший, покрытый толстым слоем пепла и копоти, но где-то глубоко внутри прекрасный. И в тоже время очень одинокий.

Кажется, люди этой реальности, единственные из всей множественной вселенной, отчаяннее всего желали найти другие миры и формы жизни, но продолжали оставаться один на один со своей болью. До сих пор не могу понять, почему этот мир нравился мне, но факт оставался фактом. Было в нем что-то притягательное.

Если бы не угроза возможности получить пинок под зад и полететь обратно во Тьму, я бы с удовольствием провел сюда Анабель. Погуляли бы по местным паркам, покатались на аттракционах. В общем, вариантов много, еще бы родственничков куда-нибудь деть, чтобы под ногами не мешались.

Но стоило мне только расправить крылья, позволяя ветру приятно щекотать перья, как возникло крайне мерзкое ощущение, какое можно почувствовать тогда, когда вам приставляют к шее холодное лезвие меча.

— Зря пришел сюда, тёмный. Кажется, я предупреждал, что в следующий раз ты умрешь? — в тихом голосе вместо угрозы явно слышались нотки веселья.

— Ну-ну... — припомнив недавнюю сцену с Алиром, я хмыкнул, — вперед и с песней! А я пока понаблюдаю. Разбудишь, когда надоест экспериментировать?

Я спокойно убрал лезвие от своей сонной артерии и поднялся на ноги, поворачиваясь к "врагу". Крылья при этом повисли за спиной неопрятным плащом.

— Рад тебя видеть, Майкл!

Я улыбнулся во весь свой набор клыков, отчего архангела ощутимо передернуло, словно у него нестерпимо заболело абсолютно всё, вплоть до нимба. Хотя нет, к улыбке-то моей он давно привык. Но вот на "Майкла", "Майки" и "дядю Мишу" страшно обижался и злился. Однако с моей легкой руки таким макаром его теперь называли и собратья, и просто знакомые. А убивать настолько большое количество народа у него меч не поднимался, и ангельская совесть (я же говорю: крайне вредная штука!) не позволяла. Зато обидчики регулярно обзаводились синяками и переломами.

Для одного небезызвестного Тёмного князя, естественно, делалось исключение, и бить меня не пытались.

Вообще-то, если честно, Михаил меня терпеть не может. Но из-за того, что убиваться я категорически отказываюсь, приходится ему мириться со своей неприязнью, снисходя до общения с "мерзким, тёмным творением". И при всём при этом отношения у нас самые приятельские — что я с удовольствием помогаю Майклу ловить и отправлять в ад каких-нибудь ушлых демонов, что он всегда делится умными мыслями и советами, а также добывает интересующую меня информацию о мире Земли.

Такой вот парадокс.

— Взаимно, — кивнул архангел и убрал меч. — Почему ты здесь, Габриэль?

— Потому что Алевтина... — Я с завистью покосился на огромные белоснежные крылья Майкла — не то что мои топорщащиеся перьевые покрывала. Архангела-то само небо держит! От него мой взгляд не укрылся, и хмурое выражение лица сменило довольное осознание собственного превосходства, так что не съязвить что-нибудь эдакое я не мог.

— Зато у меня компактнее!

Тот, привыкший к моему чувству юмора, фыркнул и уточнять, что в моем случае горбатого и могила не исправит, не стал. Только понимающе вздохнул. Алив он знал хорошо, и вопросы касательно моего пребывания на Земле быстро перешли из разряда актуальных в риторические.

— И что ей нужно от тебя?

— Найти того, кто убивает учеников. Есть вероятность, что это так развлекается одна из последних разработок моего отца. Вот меня и вытащили на Землю, не спросив, нужны ли мне крупные неприятности. Кстати, нужны. Похоронную рожу я делаю исключительно для того, чтобы Алив не пришло в голову усложнить правила игры. Но и от помощи я не откажусь.

— М-м... — архангел задумчиво прошелся туда-сюда, скептически оглядывая меня, — уверен, что тебя никто не покусал?

И не дожидаясь моего ответа, продолжил:

— Это когда князь Габриэль довольствовался простыми правилами и просил помощи?

— С тех пор, как завел семью, — честно признался я, снова устраиваясь на парапете. — Знаешь, Майкл, тут чувство ответственности само собой появится: одно дело, когда отвечаешь только за свою жизнь, и совсем другое, когда за дорогих тебе людей, в смысле, эльфов. Раньше я как-то не осознавал, что на мне держится весь мир. И еще странные намеки Алевтины, словно она втянула меня в это дело только для того, чтобы найти повод отправить во Тьму.

Архангел уселся рядом, перед этим аккуратно расправив свои крылья. Для начала поздравил с обретением семьи, расспросил про Натаниэля и Анабель, потом задумался.

— Может, ты просто хотел услышать эти самые "намеки"? Алевтина, конечно, та еще змея, но всё равно просто так не решится обойти клятву — в этом вопросе привыкла держать свои обещания, в отличие от остальных творцов. А по твоим словам выходит, что если бы она захотела, хм, то устранила тебя еще в том храме и не стала бы ждать морковкина заговенья.

Кажется, это любимая фраза всех ангелов. Я уже от Элли столько раз про несчастную морковку слышал, что у меня скоро аллергия на бедный овощ начнется.

— Ей просто не хочется пачкать руки об очередной эксперимент Гэбриэла, вот и вся тайна, — подвел итог своей речи Майкл.

— Твои бы слова да... — проворчал я.

— А почему бы и нет? — архангел весело мне подмигнул. — Не раскисай! А то это будет уже неинтересно. Если что, зови. Сейчас постараюсь узнать про убийства учеников. В общем, чем смогу — обязательно помогу. И да, когда со всем разберешься, передай привет Азраэлю. Надеюсь, у него скоро проснется совесть, и он перестанет отлынивать от своих прямых обязанностей.

Архангел спрыгнул с парапета. Несколько этажей он преодолел в свободном полете, а потом, расправив крылья, в несколько мощных взмахов набрал высоту и уже через минуту превратился в смазанную точку у горизонта. Везет же некоторым — не надо работать крыльями, как пропеллером, чтобы удерживать свои кости в воздухе. Изредка для очистки совести помахивай и горя не знай. Хотя, при таком раскладе, у кого из нас двоих больше вероятность от сытой и спокойной жизни заплыть жирком по самые перья? Уж точно не у бедного Тёмного князя, которому даже в туалет не дают спокойно сходить.

Представив статного синеглазого красавца Михаила пухлым амуром с маленькими куриными крылышками, я вдоволь отсмеялся. И, правда, чего это я? Подумаешь, новые неприятности! Бессмертие вроде на месте? На месте! Значит, выкручусь, а чувство юмора поможет. За Анабель и Натаном Элли присмотрит, в противном случае я его лично в руки Майклу передам: пускай делает что хочет, хоть на завтрак без соли ест. Улыбнулся, думая, что, чем сидеть и думать, следует устроить моей драгоценной тетушке такую поимку создания Гэбриэла, дабы Алевтина трижды пожалела, что не захотела сама решить проблему. И, клянусь Тьмой, моя улыбка не сулила обретенному "братцу" ничего хорошего или доброго!

Спустя секунду я также спрыгнул с парапета высотки, только выровнять полет удалось не сразу. Какое-то время я трепыхался в воздухе, словно вареная курица, пытаясь поймать попутный ветер. Тот упорно не ловился, поэтому, когда я наконец-то смог набрать высоту и перевести дух, был мокрым, как мышь, и на все лады ругал себя, что давно не разминался. Сделал круг почета над центром города, посмотрев, что здесь подходящих мне пустующих квартир нет, а заодно убедившись, что в воздухе держусь более-менее нормально и на голову случайному прохожему не свалюсь. Потом вспомнил про маскировку и, понадеявшись, что меня не успели сфотографировать с какого-нибудь спутника, натянул полог невидимости.

Всё, теперь можно лететь искать нормальное жилище, а неприятности пусть подождут до завтра.

Глава 3. Следствие ведут...

Ничто так не обостряет зрение,

как замочная скважина

Анатолий Рас

— Элли! Вылезай немедленно! Найду сама — хуже будет!

Отставной ангел осторожно выглянул из своего укрытия, пытаясь понять, есть ли шанс, что сиятельная леди всё-таки его не найдет. Анабель встала в дверях большого зала и зорко оглядывала углы, надежно укрытые тенью. Даже в своем положении выглядела эльфийка весьма грозно, а вовсе не смешно, трогательно или беззащитно, как мог бы предположить человек, не знающий милую супругу Габриэля. А уж прищуренные прозрачные глаза с ромбовидным зрачком и вовсе обещали бедному Элли все земные и небесные кары, если он сейчас же не предстанет перед Тёмной княгиней.

— Элли, последний раз предупреждаю. Ты ведь меня знаешь, — голос Анабель наполнила такая приторная нежность, что ангел нервно сглотнул. Ему даже показалось, что изящные женские руки сомкнулись на его шее, пытаясь удушить.

А спустя секунду непонятная сила схватила Элли за шкирку и вытащила из-за надежной шторки. "Веселого крестьянина, я ж совсем забыл, что милорд ее с замком общаться научил!" — тоскливо подумал ангел перед тем, как с размаху шлепнуться пред сердитой эльфийкой на пятую точку.

— Привет, Анабель! Что-то случилось? — невинно улыбнулся синеглазый парнишка, пытаясь прикинуться одуванчиком, а еще лучше, солнечным лучиком — быстрым и неуловимым, чтобы можно было улететь от сиятельной леди куда-нибудь далеко-далеко...

В ответ раздалось угрожающее рычание.

— Ты не смерть ли моя? Ты не съешь ли меня? — проблеял Элли, припомнив один замечательный мультфильм. — И вообще, Анабель, тебе нельзя нервничать!

— И именно поэтому ты мне сейчас расскажешь всё!

— Всё?

— Всё!

Элли вздохнул.

— Хорошо, признаюсь: в десять лет я украл банку малинового варенья. А в пять ловил лягушат и сажал в корзину. А когда мне было...

— Элли...

— Да, Анабель?

— У тебя есть пять минут, чтобы объяснить, что случилось с Габриэлем, и почему он уходил из дому с таким видом, словно его приговорили к смертной казни.

— Ну почему это "словно"? — не подумав, брякнул ангел, но увидев, как побледнела сиятельная леди, поспешил поправиться: — Всё хорошо! Выкрутится он! Не волнуйся! И обязательно вернется.

— Ох... — повинуясь мысленному приказу, к Анабель, переваливаясь на коротеньких ножках, приблизилось небольшое креслице, преданно ткнувшись мягким подлокотником в ладонь леди. — Блик тоже волнуется, — пожаловалась эльфийка и, бережно придерживая большой живот, села в кресло. — Почему Габриэль его с собой не взял? Почему он ничего не рассказал? Я устала от того, что он постоянно о чем-то умалчивает.

— Чем больше охраны у тебя — тем лучше, — подумав, Элли остался сидеть на полу, поджав ноги. — Анабель, я не могу сказать. Милорду обещал. И поклялся тебя с Натаниэлем защитить. А про что спрашиваешь ты, знает только Габриэль. Я ничем не могу помочь. Не хочешь в гости к Алиру и Хелене заглянуть?

Элли с надеждой посмотрел на эльфийку, надеясь, что на этом допрос закончится. А то обложили со всех сторон: там милорд трясется за свои секреты, здесь сиятельная леди усердно пытается узнать всё о весьма туманном прошлом своего благоверного. А что прикажете делать безобидному ангелу?

Взгляд Анабель стал отсутствующим, будто бы она перенеслась куда-то очень далеко, и Элли явно не был услышан. Хорошо хоть, после минутного молчания эльфийка вернулась в реальность:

— А на Земле красивые девушки? — ревниво спросила она.

Элли возвел глаза к потолку, не зная, что можно ответить на такой провокационный вопрос. Но теперь уж он точно не завидовал Габриэлю. И, улучив момент, когда Анабель снова задумалась, ангел рванул из зала во все лопатки, надеясь найти более надежное укрытие.

* * *

— Сдавайся, презренный слуга тёмного властелина!

И умудрился же я упасть не куда-нибудь, а буквально на нос странным субъектам, играющим в эльфов посреди небольшого перелеска! Причем так умудрился, как только я и умею. Как раз две особи непонятного пола с наклеенными ушами прижали некоего, замотанного в чёрную тряпку, неудачника к стволу дуба, в надежде разведать место расположения "замка" противника. А тут с громкими матами я грохнулся, ломая толстые ветви, конечно, не прямиком им на головы, но очень близко к оным.

Понимаете ли, я как-то подзабыл, что на Земле наглые смертные и воздушное пространство успели захватить. И вот летел я себе, летел над одной из окраин города, никого не трогал, заметьте. Даже зажмурился, наслаждаясь полетом. Видимо, задумался настолько сильно, что вообще об окружающем мире забыл. Но, как нетрудно догадаться, окружающий мир не забыл про меня. Вдруг как что-то над ухом взревет! Открыв глаза, я увидел, что прямехонько на меня летит самолет. Большой такой. Очень-очень большой. Ага. Еще я успел запомнить лица двух абсолютно ошалевших пилотов. Мужики смотрели на неопознанный крылатый объект как на долгожданную "белочку".

И вот я, сложив крылышки, рухнул вниз, дабы избежать столкновения с этим шедевром человеческой фантазии. Увы, неправильно рассчитал траекторию и стукнулся головой о какую-то часть самолета. Перед глазами замелькали разноцветные мушки, подступила дурнота, и я не сумел набрать высоту. После чего, скрестив руки на груди, перешел в свободное падение.

Закончилось это тем, что свалился Тёмный князь мешком с костями на полянку к ролевикам (благо они так опешили, что я, не поднимаясь на ноги, шустро прополз к большому кустарнику). И заныкавшись в него, притворился той самой "белочкой".

— Э-э-э... птичка? — робко проблеял "презренный слуга тёмного властелина" и медленно сполз по стволу дуба на травку.

Две другие особи так сильно замотали головами, что у них отвалились наклеенные кончики ушей.

— Напомни мне больше никогда не брать у орков выпивку, а? — попросил один "эльф" у второго. Осмотрелся по сторонам. — И снять это, конечно, никто не успел, — печально констатировал он.

— Было бы на что, — вздохнул "слуга тёмного властелина", — пойдемте, что ли, испортим оркам их шаманские посиделки? Буду знать, как разбавлять благородный здравур Моргот знает чем.

"Эльфы" молчаливо согласились и, оказав посильную помощь своему оппоненту в поднятии с земли его тела, побрели прочь с поляны, попеременно вздыхая о далекой и недостижимой сказке.

Как же голова кружится. У-у! Как у веселого крестьянина, запертого в винном погребе на десятый день.

Несколько минут посидев в кустиках и поразмышляв о вечном, я перестал притворяться лесными декорациями и выбрался из своего убежища. Еще пару раз с чувством и фантазией помянув нашего фольклорного персонажа, медленно побрел куда глаза глядят. Хотя после удара о самолет они какое-то время пытались смотреть в разные стороны.

То тут, то там из низкой чахлой травки за мной печально "наблюдали" пластиковые бутылки и прочий хлам, который "рос" в земных лесах вместо грибов. Щелкнул пальцами, стараясь чуть-чуть прибраться. Еще через пару шагов меня запоздало догнала мысль, что, выражаясь языком земной молодежи, я палюсь. Поспешно спрятал крылья и, наконец определившись с направлением, направился вслед за "эльфами". Хотелось верить, что тоненькая тропка выведет меня к жилым районам.

Идти пришлось не так уж и долго. По пути меня слегка пошатывало и мутило, голова немилосердно болела, и ощущения были такими, словно продолжал на невероятной скорости куда-то падать. С третьего раза удалось вспомнить, что я всё-таки Тёмный князь и, соответственно, могу позволить себе убрать чувство дискомфорта. И вообще умею регенерировать. Вот! Правда, и после быстрого курса князетерапии моя походка осталась далека от идеала, а ноги то и дело старались завязаться морским узлом и уронить меня под какой-нибудь елкой.

— Эй, дяденька!

Обернувшись на подростковый голос, я увидел те самые недоразумения природы, на которых и имел несчастье приземлиться не столь давно. Теперь можно было заметить, что одна из особей явно принадлежала к женскому полу, двумя другими прыщавыми физиономиями, без сомнения, обладали парни.

— Да? — вежливо отозвался я, стараясь незаметно прислониться к стволу какого-то дерева.

— Извините, а вы тут ничего странного не видели? — спросил тот парнишка, который играл роль слуги "тёмного властелина".

Сначала я выдержал театральную паузу, изображая, что полностью поглощен сложной думой. Потом, постаравшись придать голосу эдакую таинственность, сказал:

— Неделю назад я видел здесь зубастого ежика! Он ка-ак пасть разинул, так я только под утро с дуба слез!

Детки переглянулись, обменявшись выразительными взглядами.

— А больше ничего? — уточнила девочка, поправляя на носу очки в тонкой прямоугольной оправе.

— Леший на прошлой неделе отчитывался, что всё в порядке. Может, сами его поищете и спросите?

Подростки, решив, что я так неоригинально издеваюсь над ними, развернулись и, сердито сопя (точно выводок вышеупомянутых ежиков), направились подальше от нехорошего дяди с явными отклонениями в психике (вон как с ясенем обнимается!). Нет, действительно, неужели они решили, что первый встречный сразу же признается: "Да, детки, это я только что на поляну свалился!"

Ща-азз!

А вот и домики! Высокие и красивые. Правда, находятся за несколькими широкими полосами серого асфальтового покрытия. А по оному на ужасной скорости проезжают машины. Я тут же припомнил любимый анекдот Элли: "Как-то раз Пятачок решил перебежать оживленную магистраль..." — до этого я как-то не понимал сложного смысла, хранящегося в нескольких предложениях, которыми ангел любил доставать в Цитадели всех живых существ. Большая часть, кстати, Азраэля не понимала. Слов "магистраль" и "Пятачок" (последнее как имя собственное) в их лексиконе не имелось.

Оглядевшись по сторонам, я вспомнил и фразу про слона, которого не приметил, и радостно потопал к переходу. Потом около часа плутал по улочкам района, придирчиво осматривая дома. Сила послушно сканировала квартиры на предмет отсутствия бдительных хозяев. Причем по остаточным эмоциям людей нужно было найти квартиры, которые будут оставаться беспризорными не менее месяца. Таковых набрался добрый десяток. Три пришлось сразу отсеять из-за соседей, которые, по договоренности с хозяевами, приходили кормить аквариумных рыбок и поливать засохшую герань вместе с пузатыми кактусами. Из остальных я выбрал то жилище, которое соответствовало моим представлениям о комфорте.

Покосившись по сторонам и еще раз полюбовавшись шестнадцатиэтажкой с красными полосками, переместился на недавно застекленный балкон и, импульсом отодвинув щеколду, проник в квартиру. Мысленно посмеялся, что, когда надоест быть Тёмным князем, пойду подрабатывать вором.

Первым делом я создал небольшое заклинание, призванное сразу же убирать и маскировать все следы моего пребывания в сей гостеприимной обители. Потом прошелся по трем комнатам, предоставленным в мое владение, и, выбрав самый удобный диван, улегся спать.

* * *

На этот раз Элли спрятался в саду, постаравшись укрыться в тени раскидистых ив. Вероятность того, что Анабель могла достать ангела и тут, была очень высокой. Всё-таки княгиня ни на секунду не переставала быть светлой эльфийкой и всегда могла договориться с растениями. Оставалось надеяться только на то, что садик всё-таки принадлежал Габриэлю, переняв его вредность. Авось не выдаст бедного Элли злой Анабель? А то Элли больше не будет кормить уток свежими цитадельскими хлебцами и воевать с сорняками, подло пробирающимися на красивые клумбы и грядки с клубникой и картошкой.

Ну да, а вы думали, только Тёмные князья от скуки страдают? Если бы! И поскольку светлые команды перепадали ангелу крайне редко (кто ж посмеет у милорда отобрать любимую игрушку?), Элли приспособил пустующую часть внутреннего двора под небольшой огородик.

Тут и пара кочанов капусты греют бока под солнечными лучами, и морковка растет, и помидоры большие и сочные, просто загляденье. Огурцы, правда, в этом сезоне не удались — горьковатые на вкус и совсем маленькие. А землянику Натаниэль слопал.

Раздались тихие шаги. Элли чуть-чуть развел ветви, чтобы со своего насеста посмотреть, как Анабель медленно крадется по саду, внимательно вглядываясь в тени деревьев. Тьфу! Требует, чтобы он открыл для эльфийки переход на Землю. Так Элли вроде в клуб самоубийц не записывался? Даже представлять не хотелось, что сделает с ним милорд, если ангел приведет в мир творцов его драгоценную супругу, находящуюся на восьмом месяце.

Б-рр! Элли помотал головой, едва не свалившись с ветки от чересчур живого воображения. Впрочем, ему подумалось, что воображение Габриэля в реальности может оказаться еще живее и извращённее.

— Азраэль! Немедленно прекрати это ребячество! — эльфийка решила воззвать к отсутствующей совести ангела. — В одиночку Габриэль может не справиться! Хотя бы проведи к нему Алира и Леллина.

Ну. Уж. Нет. Фигушки! Ищите других дураков. Знает он это "хотя бы". Стоит только создать проход, как эльфийка первая, подобрав юбки и навострив уши, устремится в земную реальность. А за ней с воинствующим гиканьем, размахивая мечами и фаерболами, побегут прочие светлые личности. Элли еще раз помотал головой, пытаясь убрать из головы картину того, как эти недотёпы станут знакомиться с миром творцов без экскурсовода или пособия для "чайников": "Машина — это не только четыре колеса, но и две тонны металлолома..."

Милорд за такое его погладит по головке только при условии, что оная будет находиться отдельно от Эллиного тела.

— Элли, пожалуйста! Я окажусь в безопасности только рядом с Габриэлем. Ты же знаешь, что мне нельзя волноваться! А находясь в неизвестности, я только и делаю, что волнуюсь.

Анабель продолжала капать ангелу на нервы, мозги и давно атрофировавшуюся за ненадобностью жалость, надеясь, что Азраэль выползет из своего укрытия.

И всё бы хорошо. Вдвоем (княгиня водит, Элли прячется) они могли бы играть в это еще долгое время. Но вышеупомянутые Алир и Леллин тоже не сидели сложа руки и прочесывали Цитадель, пытаясь найти блудного ангела. Так как Анабель, конечно же, рассказала друзьям о новых проблемах. И теперь бывший рыцарь и маг, заметьте, не недоучка, а уже вполне себе образованный и преподающий нынче в академии магию огня, жаждали помочь Тёмному князю.

Нужна ли самому князю весьма сомнительная помощь, никто осведомиться не удосужился. Но сие и не удивляло.

Элли тяжко-претяжко вздохнул, предчувствуя, что ночь будет долгой, и спать ему придется тут же, на иве. Оставалось надеяться, что Габриэль вернется раньше, чем его друзья и супруга найдут в кладовке один трельяж, примечательный тем, что стоит дернуть за небольшой рычажок, как тут же возникнет проход на Землю...

* * *

Проснулся я от чьего-то внимательного взгляда. Открыв глаза и повернув голову, увидел Таню. Сидела девушка на стуле рядом с диваном и внимательно изучала мое лицо. Я зевнул и, перевернувшись на другой бок, попытался снова уснуть. Со стула раздалось оскорбленное пыхтение.

— Ну, что надобно? — осознав факт, что поспать мне не дадут, я недовольно дрыгнул ногой, не собираясь переворачиваться обратно.

— Это моя квартира.

— М-да?

— Определенно. Могу даже документы показать.

Развернуться лицом к девчонке всё-таки пришлось. И даже принять сидячее положение, чтобы более-менее привести в нормальный вид растрепавшиеся волосы и быстро натянуть рубашку. На удивление и возмущение сил уже не оставалось.

— Понимаешь, я верю в случайности, — пояснила девушка с таким видом, словно дала ответ на все интересующие меня вопросы. — Я знала, что ты станешь искать жилище, поэтому сразу из академии телепортнулась домой. Собрала ранец и минут пятнадцать ходила по квартире, усиленно думая: как же жаль уезжать на такой долгий срок. Какой именно, я так и не решила, поэтому просто растягивала само слово "до-о-олгий". Оставила эмоциональный отпечаток... Ты ведь именно их считывал? Вот, собственно, и всё. Затем оставалось выйти на детскую площадку и ждать, когда же сработает оповещалка.

— Ты представляешь, сколько в городе вот таких пустующих квартир? — на всякий пожарный случай уточнил, думая, что это уже слишком. Я, конечно, знаю, что предсказуем, но чтобы настолько?!

— А-то! — девушка улыбнулась и, поднявшись со стула, грациозно потянулась. — Я уже сказала, что верю в счастливый случай? Могу повторить. И даже не один раз.

В следующую секунду я недвусмысленно прижал к горлу Тани небольшой перочинный ножик. Но страха в прищуренных желтых глазах так и не дождался. Вредная девчонка продолжала разглядывать меня с интересом, будто бы я был клоуном, репетирующим забавный номер. Печально. Не уважают на Земле Тёмных князей, совсем-совсем не уважают. И не боятся.

Обидно.

— Что тебе от меня надо? — Я надеялся, что она не станет опять язвить, а всё-таки снизойдет до ответа. Убийство не входило в список срочных дел на сегодня, а потому хотелось бы избежать и лишней крови, и недоговоренностей.

Таня вздохнула.

— Следить мне за тобой сказали. Оказать посильную помощь в выполнении задания, предоставить нужную информацию. Естественно, докладывать обо всех передвижениях, телодвижениях и планах, — сказала она, пальчиком отодвигая лезвие от шеи. — И, опережая твой следующий вопрос, приказала это Алевтина. Всё?

— Нет. Но там нецензурно получается, поэтому эту часть нашего разговора я, пожалуй, пропущу и перейду к следующей. Почему именно ты?

— Великая доверяет мне! — воскликнула Таня с нешуточной страстью. В ее глазах промелькнуло то, что принято называть фанатизмом. К счастью, стадию этого заболевания я определил как невысокую. Лечению при определенном давлении поддастся.

Приступим.

— Ага, ври больше. Чтобы Алив доверяла необученной девчонке? Ха! Веселого крестьянина налево. За мной скорее бы Хель послали.

— У меня, между прочим, почти сформированный дар! — обиделась Таня. — Я могу отражать...

Дальнейших пояснений не требовалось.

— Понятно. Ты одна из тех диковинок, которые так любит коллекционировать наша Великая, Пресветлая, Всемогущая и прочие определения с большой буквы. Поиграет, а потом выбросит, если раньше не сломает.

— Глупости! — заявила Таня.

— Ладно, спорить не хочу. Вдруг и правда случилось чудо: у Алевтины нашлась потерянная миллиарды лет назад совесть? Но вроде бы существование оной было вообще под большим вопросом. И нет, меня это не волнует. Итак, перейдем к делу: чем же ты мне сможешь помочь?

Я обошел девушку по кругу, надеясь, что вот прямо сейчас волшебным образом она скажет тайное слово, и все мои проблемы разрешатся.

— Смотря что ты собираешься делать.

— М-мм... даже не знаю, — я быстро нарисовал на лице задумчивость. — Пойти на курсы домохозяек?

— Нет, — притворно вздохнула Таня, — ты не Отступник, ты — недоразумение множественной вселенной, глупый, безответственный ребенок, который умеет только отшучиваться и язвить. Теперь понятно, зачем мне приказали за тобой следить. Чтобы ты сам себе не навредил!

Девчонка не врала. Это я чувствовал. Ее послала следить за мной перестраховщица-Алевтина. Уж творец-то прекрасно знала, как и с каким размахом я умею (и, главное, люблю!) делать глупости. И решила, вестимо, увеличить их количество в геометрической прогрессии. С такой-то помощницей. А раз подозрения с Тани снимаются, можно ей сказать, что никакой я не Отступник, а всего лишь скромный и безобидный Тёмный князь.

— Браво! А я всё думал, когда ты догадаешься... Я — не Гэбриэл. Про ребенка вопрос спорный.

— А кто? — Девица судорожно нащупала стул и рухнула на него так, что у бедного предмета мебели аж ножки жалобно заскрипели. Прямо до сердца пробрало.

Отвечать в рифму не стал, хотя момент и был подходящим.

— Меня зовут Габриэль, звучит похоже, но не путай, пожалуйста. По "профессии" я Тёмный князь. Живу в мире, который не связан с общей системой реальностей ни единым каналом. Именно невозможность существования такого в вас упорно вбивают на лекциях. И если уж совсем честно, я один из неудачных экспериментов Гэбриэла. Вот как-то так. Сюда меня выдернула Алевтина, напомнив про один должок. Велела принять облик, в котором я жутко похож на Отступника, и приманить гадость, убивающую старших учеников. По предварительным расчетам, так развлекается еще одно творение Гэбриэла. Что со всем этим "счастьем" делать — не знаю. Всё.

Это я протараторил быстро-быстро, боясь, что меня разберет долгий и громкий смех, также именуемый ржанием. Слишком уж всё это звучало... абсурдно, что ли? Даже для нашей сумасшедшей вселенной. Таня глупо хлопала ресницами и пыталась сфокусировать взгляд на одной точке.

Поняв, что "абонент временно недоступен", я прошел на кухню, где, обшарив пустой холодильник, и посетовав, что бравая наблюдательница не озаботилась закупкой продуктов, создал тарелку с куриными котлетками и картофельным пюре. Потом принюхался и вытянул из воздуха кастрюлю с борщом, сразу же всё это подогрев. Ну, как создал? Гнусно утянул пищу из соседнего подъезда. Я бы и из Цитадели что-нибудь эдакое вытащил, да не хочу привлекать уж совсем ненужного внимания. Завершающим аккордом запил всё это великолепие компотом, утянутым с третьего этажа, и понял, что жизнь налаживается.

За окном прочно закрепилась звездная ночь, накинув на вечно бодрствующий город флёр легкой прохлады и свежести. В приоткрытую форточку просачивались звуки с улицы: галдеж компании, занявшей лавочку у подъезда, гудение редких машин, где-то на верхних этажах смотрели ужастик. Спать не хотелось. К тому же постепенно в мозгу начало вырисовываться что-то вроде черновика плана.

На запахи еды из комнаты приползла Таня. Заглянула в кастрюлю с супом, еще раз недоверчиво принюхалась и подняла на меня умоляющий взгляд маленького котенка.

— Угощайся, — великодушно разрешил я, телепортируя для девушки остатки котлет.

Пока Таня быстро заглатывала пищу, издавая невразумительные восклицания вроде "М-мм!", "У-ррр..." и тому подобные выражения одобрения мастерства того, кто приготовил кушанья, я немного поразмышлял о делах наших скорбных. Когда взгляд девушки приобрел некую осмысленность, а кастрюля с борщом была опустошена, решил поделиться своими планами.

Зная Алевтину, могу с уверенностью сказать, что девчонка, приставленная ею, не отстанет от меня даже на том свете, так что пытаться от нее избавиться бесполезно. Разве что убить и закопать. Но от живой Тани помощи всё-таки будет больше, чем от холодного трупа, за который перед тетушкой еще и отчитываться придется.

А то пока могилу выроешь, пока земелькой засыплешь...

— Так-с, Танюша, а скажи-ка мне, пожалуйста, можешь ли ты достать списки старших учеников и выпускников академии, а также порядок, в котором происходили убийства?

— Думаешь, сможешь обнаружить какую-нибудь логическую цепочку? Думаешь, он убивает в соответствии с планом? Угу. Просто по алфавиту смотрит. А то творцы такие глупые, сами ничего не проверяли!

— Нет, не глупые, конечно же. Просто творцы привыкли перекладывать свою работу на чужие плечи. Я уверен, что они даже не пытались найти какие-то совпадения. Непонятно другое: почему этим не занялся тот, кто пытался это дело расследовать до меня?

— А я откуда знаю?

— Вопрос снимается с повестки дня. Ночи, в смысле. Так что? Сможешь эту информацию достать?

— Без проблем, — Таня пожала плечами. — Она у меня в компе уже лежит, иди ищи свои совпадения.

Я уже сделал несколько шагов по коридору, собираясь найти вышеупомянутый компьютер и параллельно пытаясь припомнить, как же нужно обращаться с этим чудом техники (всё равно что дать троллю книгу), как меня догнал тихий вопрос Тани.

— Почему творцы тебя не уничтожили?

— Когда-нибудь я обязательно расскажу эту поучительную историю. Но не сейчас.

* * *

— Ты куда лыжи навострил?

Элли замер, надеясь, что Алир обратился не к нему, а, скажем, к цветочному горшку. Вдруг, тому захотелось прогуляться? Главное — незаметно прокрасться во-о-он до той дверцы, а потом...

— И кто тут у нас? — прямо в желанном дверном проходе, словно бы из ниоткуда и не иначе как по волшебству, возник Леллин, загородив собой путь к свободе.

— Понабрались у милорда всяких выражений. Можно подумать, что вы знаете, что такое лыжи! — проворчал пойманный Азраэль. — Здесь ведь даже зим не бывает.

Ангел на всякий случай оглянулся, уже предполагая, что увидит у себя за спиной. Точнее, кого. Алир, скрестив руки на груди, хмуро рассматривал бедного Элли, лишив того последнего шанса отступить и опять куда-нибудь спрятаться. Выглядел император очень внушительно и грозно. Один меч, прицепленный к поясу, чего стоил. Ведь князь строго-настрого запретил Элли причинять светлым недотёпам вред. Ангел с трудом выгнал из мыслей картинку с заманчивым развитием событий и виновато ссутулился.

Нельзя, значит, нельзя.

— Элли, так ты не скажешь нам, как попасть на Землю? — вкрадчиво спросил Леллин, маленькими шажками приближаясь к замершему ангелу.

— Почему это не скажу? — возмутился Элли. — Скажу, конечно! И даже покажу. Вот милорд вернется, и сразу всё сделаю.

На этих словах ангел нарисовал на лице фирменную улыбку номер три под кодовым названием "привет из ясельной группы детсада".

Светлые друзья переглянулись и синхронно вздохнули.

— Слушайте, можно подумать, что вы милорда не знаете? — Элли перестал кривляться, попытавшись отловить за хвост мелькнувший в воздухе серьезный настрой. — Вы ему только помешаете! Вместо того чтобы спокойно выполнить условие сделки, ему придется следить, чтобы вы чего-нибудь не натворили или куда-нибудь не вляпались. Вы даже не догадываетесь, как там нужно себя вести. Земля — не наш игрушечный мирок. У Габриэля и так проблем достаточно, а тут вы ему на голову свалитесь!

— Нет, — Леллин развел руками. — Он нас совсем не уважает.

Алир согласно кивнул, также надвигаясь на ангела.

— Не-а, — согласился Элли. — А где смысл в моем уважении? Оно вам надо?

Друзья переглянулись, явно задумавшись над этим вопросом. Азраэль уже давно перестал ими восприниматься как угроза. Большой наивный ребенок со своими заскоками, от которых страдало всё население Цитадели. В общем, Элли всегда оставался самим собой, и этого хватало. Требовать от него большего было бы просто несправедливо.

— Ладно, — решил Алир. — Элли, ты пойми нас. Мы-то Габриэля прекрасно знаем. Вот и завидно, что он смотался развлекаться, а мы тут терпим все прелести волнения Анабель. Нет уж! Она, между прочим, беременная, влюбленная в собственного мужа, нервная и злая. В общем, спасай! Еще одного дня здесь нам не выдержать!

— Да! — согласился Леллин.

— Ты-то тут при чем?! — хором удивились ангел с бывшим рыцарем.

— Ты же только час назад как от Лин приехал! — возмутился Алир. — А я с прошлого вечера кручусь. И тоже волнуюсь, между прочим.

— Милорд сообщит, когда ему потребуется помощь. И если что-то пойдет не так, мы об этом первые узнаем.

— Спасибо, успокоил.

— Послушайте. Я действительно не могу: слово дал, что никого не проведу на Землю! Давайте, вы меня хотя бы еще один денёчек половите, а там, глядишь, что-нибудь придумается.

— Ну-у...

Однако решить друзья ничего не успели. На лестнице раздались легкие шаги, и из-за угла вывернула довольная Анабель. В тёмном коридоре белые одежды и развивающиеся светлые волосы делали эльфийку похожей на привидение. Образ портила только переваливающаяся походка.

— Что, мальчики, уговорили его открыть проход? — зловеще поинтересовалась княгиня.

— Мм...

— Как бы...

— Это...

Мальчиков явно заклинило. Они пытались переглядываться, безуспешно старались выдать нечто более-менее членораздельное и достаточно умное, чтобы эльфийка пощадила их. От неминуемой расправы трех заговорщиков спасло Великое и Всемогущее Вдруг, не раз выручавшее доблестных светлых недотёп и безобидного ангела.

— Мам? — в коридоре стоял сонный Натаниэль. Он смешно потер глазки и зевнул.

— Почему ты не спишь? — переполошилась Анабель, тут же забыв про проходы и другие миры. Бросив в сторону друзей уничижительный взгляд, эльфийка засуетилась вокруг драгоценного чада, пытаясь выяснить, что такое случилось и не заболело ли что-то у юного наследника.

— Папу искал... — помявшись для профилактики, выдал Натан.

Все окончательно смутились, а ребенок тем временем продолжил:

— И вас! Там зеркало забавное в кладовке с картинкой — такие только папа создавать умеет.

— Ой, — грустно сказал Элли и стукнулся лбом о стену.

* * *

— Вот Алив! Вот зараза! — я постарался как можно более красочно описать дружеские взаимоотношения моей "милой" тетушки и веселого крестьянина. На мою задушевную речь сразу же отреагировала Таня, отложив в сторону учебник по теории творения и недоделанное домашнее задание.

За окном накрапывал мелкий дождик. Сейчас наступило именно то время ночи, когда, выглянув на улицу, нельзя было отыскать ни одной живой души, которая бы решила устроить внеурочный променад. И в окнах соседних домов огни ламп были настолько редки и тусклы, что город становился похожим на какое-то темное, затаившееся в засаде чудовище, укрытое пеленой дождя.

— Что еще не так Пресветлая Алевтина сделала? — выслушав мою длинную витиеватую речь, спросила девушка.

— Всё так сделала, но вот перестраховщица несчастная! Человеческим языком объяснить не могла...

— ...сказал Тёмный князь о бессмертном творце, — поддержала меня девушка, — кому из вас там человеческий язык подойдет, а-а?

— Тьфу! Что за помощница?! Ей слово — она тебе десять, — наигранно возмутился я.

— Теперь он недоволен уже мной, — вздохнула Таня, стараясь скрыть улыбку. — Так ты нашел свои закономерности?

— Куда бы я делся? Нашел, конечно. По крайней мере, теперь я понял, почему мне навязали именно тебя, — я пощелкал мышью, проверяя, всё ли правильно записал и почитал.

На всякий пожарный случай.

— Ты меня не пугай, — Таня, поднявшись с широкого дивана, подошла к столу и, встав у меня за спиной, требовательно вгляделась в монитор. — Что такое?

Откашлявшись, я попытался придать голосу интонации старого лектора.

— Итак, наш таинственный друг оказался весьма педантичным существом. Убивает он, как нам известно, раз в неделю. Ловит свою жертву, когда та возвращается домой. По следам остаточной силы выяснилось, что предлагает устроить дуэль. С прошлого убийства прошло уже два дня — сколько до следующего посчитать не сложно. Знаешь, как рыбу ловят? Да, именно: удочка, крючок и обязательно наживка. Для отлова маньяков такой способ тоже подходит. Так вот, если мои расчеты верны... Не фыркай! Неверными они могут быть только в том случае, если мне дали неполную или ложную информацию. О чем я, то бишь? Ага, если мои расчеты верны, следующий жертвой должна оказаться ты. Как говорится — сюрприз, сюрприз!

Глава 4. В чужой монастырь...

Пряча голову в песок,

не забудьте зажмурить глаза.

Опытный страус

После того как я выслушал не менее богатое на эпитеты и метафоры описание Пресветлой Алевтины в исполнении Тани, мы сели решать извечное "что делать?". Она полезла проверять мои расчеты, через раз поминая "ласковыми" словами всемогущего творца. Однако девочка не так безнадежна, как казалась на первый взгляд. Значит, не всё потеряно.

— Это ж надо! — стенала Таня, просматривая имеющуюся у нас информацию по десятому разу, — умереть во цвете лет! Я так молода и красива и не хочу лежать в узком гробу в белых тапочках.

Хоть уши затыкай! Вот послала же Тьма такую помощницу, которой самой срочно требуется помощь. Ага, к тому же помощницу с ярко выраженной манией величия вперемежку с манией же преследования, а так же чересчур богатым воображением и громким голосом.

— Может, хватит? — не менее тоскливо вопросил я, устав слушать, как девушка жалуется на злую судьбу. — Ты не померла, но гарантирую: еще несколько минут этого концерта, и не проживешь даже тех пяти дней, которые отвел наш загадочный маньяк!

— Сам убьешь? — уточнила Таня, отворачиваясь от монитора.

— Ага, — я постарался скорчить рожу жуткого злодея.

Судя по скептическому взгляду девушки — не получилось.

— Тоже мне, страшный Тёмный князь, — фыркнула "помощница", — клоун ты, Габриэль, вот кто.

С минуту поразмышляв над тем, стоит ли обижаться, я пришел к выводу, что поступок будет нерациональным. На правду, как известно, не обижаются. Подыгрывая персонажу одной небезызвестной книги, так и хотелось спросить: стало бы Тане веселее, если бы я сейчас пошел и кого-нибудь убил, разорвав на несколько частей, после чего этими же частями подзакусив на глазах у девушки. А что? Достойный поступок нормального Тёмного князя.

— И? Зато у меня достаточно сил, чтобы защитить тебя. Не боись, всё в лучшем виде сделаем. Быстро поймаем нашего маньяка, используя тебя в качестве наживки, сдадим его творцам, после чего разбежимся по домам. По мне, план великолепен.

— Поправка. Ты не просто клоун, ты очень наивный клоун, — Таня, поднявшись на ноги, принялась нервно мерить шагами комнату. Туда-сюда, туда-сюда. Несколько минут понаблюдав за мечущейся девушкой, я заработал себе головокружение.

— Давай будем оптимистами? Вот убьют, тогда посмотрим, что в плане неправильно. Где тут можно нормально выспаться?

Я широко зевнул, надеясь заползти на какую-нибудь кровать, уткнуться носом в мягкую подушку, накрыться теплым пледом и все пять дней просто поспать. Последнее время из-за крайне веселой и насыщенной жизни на отдых мне доставалась пара часов. Бывает, только-только глаза закроешь, а тут бац! Натаниэль развалил Цитадель, пытаясь достать из-под кровати плюшевого мишку. Надо бежать, исправлять. Опять, только глаза закроешь, Анабель чем-то или кем-то недовольна. Срочно устраняю проблему, иначе разрушенной Цитаделью дело не ограничится. А дальше Элли прибегает, жалуясь на светлую делегацию. Мол, они, нехорошие такие, испугавшись невинного ангела, забились в самую дальнюю темницу и наотрез отказываются оттуда вылезать. И вот-вот примчится Алир выяснять, кто тут его подданных обижает. Ха! Обидишь их, как же! Скорее веселый крестьянин трезвенником заделается.

В общем, вспомнив про дом родной, я постарался скорчить рожу пожалостливее. Ну же, тетенька Таня, посмотри, какой Габриэль несчастный! Неужели пожалеете для него дивана?

Таня нахмурилась, отшатнулась и даже обернулась себе за спину, чтобы понять, на кого я так смотрю. Спустя мгновение мне в черепушку постучалась мысля, что я сейчас не шестнадцатилетний тощий подросток. А подобный взгляд в исполнении тридцатилетнего мужика можно интерпретировать как-то неправильно. Эх. И чем Алив мой привычный облик не угодил?

— Диван в гостиной в твоем распоряжении. Он раскладывается, — наконец сжалилась Таня, махнув на меня рукой.

— Благодетельница! — возрадовался я и немедля направился исследовать предложенный к использованию диван, не обращая внимания на трагические вздохи моей "помощницы".

* * *

Жизнь удалась!

Элли был абсолютно в этом уверен. Теперь он знал, что наверху точно есть кто-то очень добрый и хороший. И этот кто-то, если не повернулся к Элли лицом, так хотя бы убрал свою филейную часть из-под ангельского носа.

А как иначе объяснить то, что волшебное зеркало наотрез отказывалось пропустить светлых недотёп на Землю? Только чудом! Уж Анабель и разбить его обещала, и уговаривала всячески, и Алира присылала увещевать непослушное зеркало. И Леллин как только вокруг него не танцевал, читая все известные заклинания.

В общем, в первые за несколько веков Азраэль понял, что совершенно, просто-таки абсолютно счастлив. Он сиял, будто золотая фольга от шоколадной медальки, и с большим удовольствием смотрел, как светлые недо... друзья его князя накинулись на зеркало стаей гиен. И вот уже несколько часов подряд мучили его, оставив ангела в покое и, кажется, даже забыв про Азраэля. Правда, Элли подозревал, что музыка будет играть недолго. И как только Анабель поймет, что от зачарованной стекляшки не добьется ни веселого крестьянина, ни кого-либо другого, и уж точно не получит вожделенный проход на Землю, сиятельная леди снова вспомнит про бедного и несчастного Азраэля.

Поэтому ощущение счастья попеременно сменяли грусть и тревога.

Элли потер шею и пригладил растрепавшиеся волосы. Сбежать он не мог. Как Цитадель оставить без присмотра? Точнее, ладно бы совсем без оного, тут ангел бы, ни секунды не думая, сделал ноги куда-нибудь подальше. Что замку-то сделается? А то ведь под присмотром толпы светлых императоров и эльфиек придется оставлять...

И что Габриэль в них нашел? Носится как ошпаренный, с выпученными глазами и идиотской улыбкой, книжки умные по политике и экономике читает, думает, как контакт со светлой империей налаживать. Зачем? Как-то до этого нормально жили, светлые команды распугивали и земли без книжек поддерживали и укрепляли.

Тьфу!

— Элли, зайчик, что же ты погрустнел? — Анабель отвлеклась от ощупывания широкой рамы зеркала: княгиня надеялась, что сможет отыскать какой-нибудь еще рычажок, и посмотрела на непривычно-задумчивого ангела.

— Мечтаю, как хорошо было бы закопать вас в саду под крыжовником, — честно ответил Элли.

— Почему под крыжовником? — удивился Алир. — Мне больше яблони нравятся.

— А меня под сливой! — не остался в стороне Леллин.

— В таком случае мне остается клумба с ирисами, — улыбнулась Анабель.

Элли только отмахнулся. Ну отказывались его принимать всерьез, и всё тут! И совершенно не хотели понимать, что ангел по жизни не умел подтрунивать — всегда говорил то, что думал. А вся Цитадель считала его шутником. И всё из-за милорда. Хоть бы раз Габриэль разрешил Элли обратить шутку в суровую реальность? Так нет, нельзя. Всё равно, что волка посадить на капустную диету. Вкусно, но не интересно.

— Не, — помотал головой ангел, — яблони и так хорошо плодоносят, зачем им еще удобрение? И на сливу не жаловались. А вот крыжовник горький и мелкий, в том году всего на две банки варенья собрали. Надо бы его подкормить вами, он сразу в рост пойдет.

— Какой ты хозяйственный, — светлые хором одобрили благие намерения Элли, словно собирались коллективно соглашаться на роль удобрения для нерадивого куста.

— Ладно, мальчики, вы тут продолжайте развлекаться, а я пойду — Натаниэля проведаю. Вдруг опять решит в прятки поиграть?

Сиятельная леди потерла поясницу и направилась из кладовки. Алир с Элли переглянулись: эльфийка заметно побледнела, хоть и старалась скрыть, что весь день ей нездоровилось. Так что следующим пунктом в их программе стоял отлов местного лекаря и препровождение к княгине.

— Не доведет ее упрямство до добра, — неодобрительно покачал головой рыцарь.

Азраэль мысленно потянулся к достаточно молодому (но, несмотря на возраст, весьма опытному) магу-целителю. Тот изволил проводить осмотр одной из служанок... в неформальной обстановке несколько нетипичными методами. Ибо, кроме молодости и острого ума, обладал привлекательной внешностью и никого недостатка во внимании противоположного пола не испытывал.

Услышав в мыслях вкрадчивое покашливание первого советника Тёмного князя, целитель поспешно извинился перед девушкой и стрелой вылетел из ее комнаты, успев схватить со стула штаны. Элли, едва скрывая веселье, заметил, что ему совершенно безразлично, чем занимается маг, пока у него нет пациентов, после чего попросил как можно скорее осмотреть княгиню и выписать ей каких-нибудь укрепляющих настоев: тихо беречь силы в стороне Анабель не согласилась бы ни за какие сокровища. Получив подтверждение, что тот только захватит из своих покоев необходимые вещи и сразу же направится к ее светлости, Элли вернулся сознанием в кладовку.

— И нас вместе с ней в могилу сведет, если что не так выйдет, — согласился с Алиром Леллин, откладывая книжку с заклинаниями, которые должны были помогать в открытии портала. — Они с Габриэлем друг друга стоят.

— Я бы на месте Ририэля еще спасибо милорду сказал, что он его невесту увел, — хмыкнул Элли, подключившись к беседе.

Друзья переглянулись и синхронно выругались, поминая остроухого заговорщика в сочных выражениях, чтобы тому лишний раз икнулось где-нибудь в другом мире.

— Так ты не скажешь, как открыть проход? — перевел тему бывший рыцарь, видимо, понадеявшись, что Элли случайно проговорится.

— А я не знаю. Не думал, что у него еще какие-то замки есть! — Нет, жизнь определенно удалась — окончательно уверился ангел.

— Честно? — подозрительно уточнил маг. — Нам-то ты можешь сказать. Обещаем, что не выдадим секрет Анабель. Да, Алир?

Тот с готовностью закивал блондинистой головой. Но, заглянув в синие-синие глаза Азраэля, светлые осознали, что их надежды беспочвенны. Даже если Элли что-нибудь такое и знал, заподозрить этого ангелочка в сокрытии правды не позволяла совесть. Знала ведь, гадюка (совесть, в смысле), что тот мастерски притворяется валенком, но продолжала отравлять жизнь Алиру и Леллину, объясняя сие тем, что истинные рыцари света должны оставаться выше всего этого.

И как бы ее заткнуть?

— Интересно, а что ты станешь делать, если мы всё-таки сможем его открыть? — Алир, печально вздохнув, продолжил прощупывание зеркальной поверхности. И в своем вздохе он постарался выразить, что в гробу он видел такой дружеский долг — в четыре часа ночи непонятно чем заниматься!

— Еще не придумал, — с готовностью отозвался Элли и совершенно случайно переместил горячий кофе отдельно от кружки, которая, спустя секунду после того, как ошпаренный Леллин подскочил до низкого потолка кладовки, ласково приложила его по голове и откатилась в дальний угол.

Остаток ночи прошел очень весело. Маг, свято уверенный в том, что крыжовнику сгодится и удобрение в виде бренного тела ангела, с кровожадными воплями гонял Элли по коридорам и этажам Цитадели. Еще бы! Такой замечательный повод подольше отлынивать от работы. Естественно, что весь груз обязанностей перекочевал на широкие плечи Алира, чему бывший рыцарь совершенно не обрадовался, но Анабель на двух раздолбаев из дружеской солидарности решил не жаловаться. Глядишь, они чуть-чуть подурачатся, а там Габриэль самостоятельно домой вернется.

А вдруг?

* * *

Проснулся я далеко за полдень, ощутив некое разочарование от того, что моему подъему никто не поспособствовал. Ни поцеловали, ни проворковали: "Милый, хватит дрыхнуть!", ни предложили: "Пап, играть!". Даже: "Милорд, спасай!" не проныли над ухом.

Ску-уучно. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!

Несколько минут я разглядывал потолок и криво наклеенные обои, потом решил всё-таки адекватно обдумать ситуацию.

Итак, что у нас имеется в наличии?

Маньяк, это раз. Таня и Алевтина — это два. Не расклад, а мечта самоубийцы. Или Тёмного князя, которому не хватает острых впечатлений. Уж даже не знаю, кого теперь стоит больше бояться. Или за кого. Не зря мне это рыжее бедствие подсунули, выдав за помощницу? Значит, Алевтина сама всё просчитала и выстроила убийства по порядку, но почему-то сама вмешаться не смогла. Наверняка кому-нибудь из других творцов проспорила. Потом ждала, надеясь, что всё рассосется. Этого не произошло, и тетушка решила, как обычно, действовать чужими руками. Крайним оказался я.

Зная свои особенности и возможности, я готов смело утверждать, что припекло ее сильно, раз уж она решилась использовать такой серьезный козырь (мания величия довольно мурлыкнула) как мое обещание. И припекло Алив не что-нибудь, а угроза жизни этой девчонки, иначе она выдернула бы меня давным-давно, сразу, как проиграла спор, а не дожидалась, пока перебьют большую часть старших курсов и выпускников. Хотя не могу представить, что бы Алевтина могла дорожить чьей-то чужой жизнью. Обычно Пресветлую волнует исключительно ее собственная. А тут прямо нонсенс какой-то!

И если переводить всё это на понятный язык, то тетушке глубоко плевать на остальных, но Таня должна уцелеть. Если я при этом и таинственного убийцу поймаю — будет мне счастье. Если нет, придется охранять девчонку, пока другого героя не найдётся. Нашла няньку, Алив, ни слова не добавишь, цензурного, да. Кашку там сварить, пеленки постирать, колыбельную спеть.

Так что для моей же безопасности будет лучше, если я притащу Алевтине убийцу за шкирку в ближайшую пару дней.

Лениво выползя из-под большого пледа, я поплелся искать удобства. Мочевой пузырь отнюдь не мягко намекал, что стоило его послушать ночью, а не лениться оторвать зад от нагретого лежбища.

— О, Габриэль! — удивилась Таня, жующая на кухне большой многослойный бутерброд. От изумительного запаха кофе у меня еще и желудок заныл, требуя немедленно его наполнить чем-нибудь вкусным. — А я думала, ты и правда все пять дней спать будешь, — продолжила девушка, любуясь моей заспанной физиономией.

— Если бы, — проворчал я, тыкая наугад кнопочки в коридоре и проверяя, соизволил ли включиться свет в туалете или же нет. — Организм оказался против такого произвола.

— Та, которая посередине, — подсказала хозяйка квартиры, провожая мой радостный возглас ехидным хихиканьем. — А ты яичницу не наколдуешь? Лениво было с утра в магазин бежать. Как-то не подумала, что два человека съедают больше, чем один.

— Наколдую, конечно. Мне не сложно, — отозвался я уже из ванной комнаты, пытаясь расчесать разлохматившиеся волосы и заплести в косу, чтобы они мне не мешались. Заодно создал на себя приличную земную одежду. — Только ты меня не обзывай. А то два человека! Я, между прочим, чистокровный нелюдь! Уже не единственный в своем роде, но таки по-прежнему уникальный.

— Ну да, пока сам себя не похвалишь... Нашел чем гордиться.

— Почему нет? — изумился я, проходя на кухню. — Хотя сдается мне, здесь речь идет всё-таки о двух нелюдях. Ты ведь тоже не человек, Танюша?

Девушка от такого обращения скривилась, но признательно кивнула головой.

— И кем же ты приходишься Пресветлой Алевтине? Нет, не смотри на меня так, всё равно не умру и даже не сниму вопрос с повестки дня. Рассказывай давай, мне же нужно знать размеры лужи, в которую я сел?

Первым, кого я увидел на кухне после Тани, был таракан. Огромный, рыжий и крайне наглый. Он сидел на раковине и шевелил длинными усами в мою сторону, явно возмущаясь вторжением второй прямоходящей человекоподобной особи на его территорию. Я моргнул, надеясь, что таракан исчезнет, но когда снова посмотрел в сторону раковины, увидел, как тот вальяжно, а вовсе не трусливой, спешной перебежкой, подбирается к грязной тарелке, которую хозяйка квартиры поленилась положить в мойку.

Что ж, ладно, пожалуй, мне просто следует вспомнить, что я хоть и князь, но совсем не брезглив. И вернуться к главной теме.

Я мысленно пошарил по окрестным домам, вытянув на стол большой омлет с сосисками прямо вместе с горячей сковородкой, на которой он собственно и готовился секунду назад. Следом свистнул полный ароматного, божественно вкусного напитка кофейник. Таня тем временем пристально рассматривала свой ужасный маникюр, надеясь, что вот так запросто про нее забуду или посчитаю за предмет обстановки. Щаз! Вооружившись вилкой и небольшим ножом, я вернулся к столу и нацелился на горячее и очень вкусно пахнущее блюдо, перед этим на свою голову напомнив про вопрос.

— Ну-с? Будешь отвечать?

Таня вздохнула, тоскливо посмотрела за окно, будто ожидала, что сейчас прилетит на метле добрый волшебник, который избавит ее от надобности отвечать, но потом всё-таки сказала:

— Это моя мама.

И вот тут я сел мимо стула.

— Габриэль? — осторожно уточнила Таня, перегнувшись через стол и обеспокоенно рассматривая меня. — Ты как, очень больно?

— Щекотно.

— Вот видишь, — нравоучительно сказала девушка, вернувшись на свое место и начав есть мой омлет со страшной скоростью. — Зря спросил. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Больше ешь... — я поднялся на ноги. Потер многострадальную поясницу, которой опять досталось, и пока на сковородке хоть что-то оставалось, кинулся запихивать в себя еду. Таня не отставала, нагло утаскивая у меня из-под носа самые аппетитные кусочки сосиски.

— Слушай, тебе не странно с почти незнакомым мужчиной в квартире находиться?

— Нет.

— А мне странно, — признался я, левитируя из небольшого шкафчика чашку для кофе и сахарницу.

— С мужчиной? — не замедлила ехидно уточнить Таня.

— С незнакомым человеком, — опять акцентировать на расовой принадлежности я не стал. Некрасиво. И на провокацию тоже не поддался.

— Мама предупредила, что ты как домашнее животное: можешь гавкнуть и когти показать, но вреда не причинишь, — спокойно разъяснила девушка.

Собрала со стола тарелки и перенесла их к облюбованной тараканом (слава веселому крестьянину, пока одним!) предшественнице. Растерянно посмотрела на еще одного едока и молниеносным движением стряхнула его на пол, где рыжего негодяя и настиг точный удар тапочка. Затем всё-таки сгрузила посуду в раковину, включила воду, сделала руками несколько пассов, после чего посуда покладисто начала мыть друг дружку, укладываясь в сушку аккуратной стопочкой.

Я мрачно допивал чёрный кофе, обдумывая "лестную" характеристику. Не охота признавать, но действительности она соответствовала. Ну, скорчу я рожу пострашнее, ну напомню, кто здесь Тёмный князь, а потом махну рукой и отправлю на все четыре стороны. Вон Ририэля пожалел из-за старой дружбы, даже не покалечил.

А разве это плохо?

Я до слияния таким был, что на всю вечность хватит. Проще надо быть, проще.

— Что еще про меня рассказала "мама"? Следить послала, посильную помощь оказать велела... Нет сразу бы признаться, что это мне за тобой следить.

— Она сказала, что ты всё быстро поймешь. А объяснить не могла: с Хель поспорила, что Убийца найдет того, кто за учениками охотится. Но та, как обычно, пошла от противного, решив просто наблюдать, пока тот проколется. И так пришлось уступать два мира, чтобы прикрыть твой вызов. Я просто не знала, что так скоро по списку моя очередь настанет. Думала, есть еще до меня несколько человек в запасе.

Какая добрая девочка!

— Наша Таня громко плачет — не утопит в речке мячик, — пробормотал я.

Дальше можно было ничего не говорить. Более забавного и невероятного расклада представить не получалось. Кроме того, что на меня повесили величайшую драгоценность Пресветлой Алевтины, так еще и защищать девчонку придется под носом Хель. А она женщина сложная, упрямая, они бы с Анабель хорошо поладили. И живет по принципу: что не съем, то понадкусываю. В смысле: не убью, так покалечу. А уж как она отца моего ненавидела, подумать страшно.

Гы! Давно мечтал и ей какую-нибудь гадость устроить.

— Ладно, сейчас чуть-чуть приведу мысли в порядок и пойду осматривать места преступлений. Надо же хоть с чего-то начать? — выстроив этот бесхитростный план, я пришел к выводу, что жизнь, в общем-то, не заканчивается. После чего переместил из соседней квартиры половину большого торта. Таня посмотрела на такое хулиганство спокойно, только включила заново чайник и достала две ложки.

— Я поеду с тобой?

— Как хочешь. В принципе, раз уж так получается, то тебе будет безопаснее находиться под постоянным присмотром, но против воли никуда не тащу. А вообще, странно...

— Что именно? Тут такого завались.

— То, что дочь Пресветлой Алевтины живет в простой квартирке без особых излишеств и походит на обычного смертного человека. А где презрение к "жалким людишкам"? Где высокомерный тон и горделивая осанка вкупе с безупречными манерами? Где трехэтажные апартаменты? Мир сошел с ума?

— И давно, — согласилась Таня. — Ты себе не представляешь, сколько мне пришлось устроить истерик и скандалов, чтобы вырваться из-под описанной тобой опеки в нормальную жизнь. Еле сбежала от отца! Мама-то ладно, она сама не лучше. А вот он... ужас. Не знаю, если, — девушка развела руками, показывая на кухню, — надоест, могу в любой момент вернуться в его мир или купить себе замок в Англии. Считай это капризом.

— Как скажешь, — тут же согласился я, чтобы не пришлось следующие два часа выслушивать проблемы семейных отношений тетушки.

— Откровенность за откровенность? — Таня заинтересованно придвинулись ближе к столу. — Мама предупредила, что ты будешь считать это всё проверкой и бояться сделать ошибку. Что-то про вето. Расскажи, а? Зачем бояться, если тебя нельзя убить?

А мне, в общем-то, и несложно. Что скрывать-то? Всё равно от этого знания ни холодно, ни горячо. Правда, длинная история будет и невеселая.

— Слушай, горе-подопечная. Теорию творения ты и так знаешь. Все миры скреплены меж собой тонкими каналами силы и, собственно, поэтому и существуют. И, на самом деле, создать полностью автономный мир невозможно. Отступник подошел к решению проблемы очень близко, буквально в шаге от разгадки остановился. Но до конца изучить и понять не смог. Только удачно замаскировал свое творение. Я оказался одним из первых и неудачных экспериментов. Время тогда было сложное. Первое восстание творцы уже подавили. Гэбриэла выкинули из Поколения, изгнали, пригрозив полным уничтожением, и большим количеством рабочего материала он не располагал. Уж почему отец решил обратиться именно к Тьме, сложно сказать. Отщипнул кусочек, сформировал... однако, вместо небольшого и такого желанного мира на стол перед Отступником из ниоткуда упало странное, весьма мерзкое на вид существо. У Тьмы весьма однобокое представление о том, как должно выглядеть ее детище: крылья, жуткая рожа, набор клыков, хвост, шипы... Что еще добавить? Самый натуральный монстр. Но тут Тьма присмотрелась к Гэбриэлу, и то ли он ей понравился, то ли просто посмеяться захотелось... На это уже никто не ответит. Она не только нашпиговала созданное существо положенным набором внутренних органов, но спустя минуту еще и изменила форму, создав точную копию Отступника. А он тогда, надо заметить, был молод. Что Гэбриэлу оставалось делать? Привязать какую-нибудь душу к сформированному телу и превратить неудачный эксперимент в послушного слугу. Но, как обычно, произошла случайность: Отступника отвлекла его смертная жена. Момент, когда можно было что-то исправить, оказался упущен.

Я с отвращением отодвинул от себя остатки торта, осознав — еще небольшой кусочек, и я точно лопну. Продолжил рассказ.

— Эксперимент заперли в клетке. Гэбриэл всегда отличался особой мстительностью. И вместо того, чтобы, посетовав на свою криворукость, отпустить создание обратно во Тьму, Отступник обвинил его в неудаче и привязал к своей крови. Чтобы монстр точно не смог вырваться. Такое вот наказание. Принцип известный: и пристроить некуда, и выбросить жаль. А потом у него всё-таки получилось сотворить автономный мир: небольшой, очень уютный и главное — уникальный. Да вот беда, величайшее творение оказалось недееспособным. Нужно было постоянно перекачивать в него энергию, чтобы мирок не рассыпался на составляющие. Вот тут-то Гэбриэл и вспомнил про свою неудачу. У существа была одна особенность: канал, соединяющий его с Тьмой, не перекрывался до конца, а значит, его можно было использовать, как генератор. И, недолго думая, Отступник привязал свое детище еще и к сотворенному миру. По сути, он превратил эксперимент в душу реальности, которая должна была ее поддерживать и постоянно подпитывать энергией, чтобы та продолжала ввергать остальных творцов в уныние одним своим существованием.

Я хмыкнул.

— Одна, но серьезная проблема: если долго дразнить тетушку, есть шанс, что она обидится и даст по роже. Вот и творцы после очередного восстания вломились в мир Гэбриэла и развеяли этого экспериментатора по ветру. Встал вопрос: что делать с созданной им реальностью? Сложно представить, что некогда бывшее Тьмой окажется белым и пушистым котенком. Скорее кровожадным монстром. Вот только за прошедшие года "монстр" так обособился от Тьмы, что возвращаться в нее уже не желал. К тому же, жена Отступника, умирая, смогла подловить Алевтину на обещании защищать детей Гэбриэла. И напоследок, Пресветлой было жаль уничтожать диковинку: существо, созданное без души и само ставшее таковым для целого мира. В общем, выбор оказался сложным у всех сторон. В результате заключили договор. Реальность продолжает свое существование, а неудачный эксперимент срочно перевоспитывается. Иначе, если он начнет представлять угрозу для множественной вселенной, обещание Алив перестанет действовать. И связь существа с миром будет разорвана.

Я допил остывший кофе.

— Многие столетия я находился в состояние слияния: что-то вроде симбиоза с еще одним экспериментом Гэбриэла, который он провел на собственной дочери. И у творцов не находилось повода к чему-нибудь подкопаться. А потом они, вернее, я уверен, что конкретно Хель купила моего знакомого, чтобы он разрушил слияние. Формально, это был замечательный повод быстренько меня уничтожить, но Алевтина почему-то не стала спешить. Видимо, решила дождаться более подходящего момента и сделать это красиво. И этим моментом может стать всё что угодно. Только представь: я иду по улице, поднимаю голову и вижу, что какой-то мужчина собирается выкинуть из окна ребенка. Одним заклинанием останавливаю ему сердце, чтобы не опоздать. И тут же звучит финальный гонг: творение Гэбриэла убило человека, оно опасно для окружающих. А давайте, тетя Алив, отправим его обратно во Тьму? Вот так.

Таня сочувствующе икнула и сгребла ложкой оставшиеся от торта крошки.

* * *

— Я придумала!

Сложно передать тот ужас, с которым уставились на неприлично счастливую княгиню Алир, Леллин и Элли. Анабель сияла подобно маленькой звездочке, ввергая друзей в уныние своей довольной улыбкой. Княгиня держала на руках сонного Натаниэля и смотрела на перепугавшихся друзей с той любовью, которую хищник может испытывать по отношению к добыче, загнавшей саму себя в угол.

Спрашивать, что же такое великое эльфийка придумала, никто не решился. Всё равно Анабель, не выдержав паузы, тут же и рассказала свой коварный план.

— Проход случайно открыл Натан. Наверное, он сделал это не до конца. И сейчас мы всё исправим! Давай, милый, прикоснись еще раз к зеркалу и при этом подумай, что очень хочешь увидеть папу, — заботливо проворковала Анабель, опуская сынишку на пол и позволяя ему подойти к зеркальной поверхности.

Элли нервно сглотнул, сообразив, что запахло жаренным. Даже горелым.

Тем временем наследник Тёмного князя с самым серьезным видом ткнул маленьким пальчиком в зеркало. По чуть мутноватой поверхности пошла рябь, а потом картина изменилась. Вместо шикарного вида на большой город сверху, появилось изображение земного дворика.

Шестнадцатиэтажка с красными полосками, детская площадка, ровный рядок дорогих машин, механический шум. Если Элли такая картинка была привычна, а Анабель несколько раз видела Землю со стороны, то Алир с Леллином уставились на это с непередаваемым выражением лиц.

Бывший рыцарь попытался осторожно дотронуться до зеркала, но рука Алира, не встретив сопротивления, прошла насквозь.

— Ой...

— Ага! — радостно воскликнула Анабель, и в следующий момент от портала эльфийку оттаскивали уже в шесть рук, пытаясь образумить. Натаниэль, глядя на получившуюся кучу-малу, засмеялся.

— Надо сначала собраться!

— И переодеться. Там носят совсем другую одежду!

— И Габриэль всё объяснить! Ты же обещала, что останешься здесь! Э-э-э... не смотри на меня так, страшно же. Ладно, ладно, я понял, что не прав. Извини. Но хотя бы Натана тащить с нами не надо?

Сиятельная леди вынуждена была согласиться, что, да, спешка ни к чему хорошему не приведет. Надо приготовить вещи и сказать сестре Тёмного князя о своем уходе. Эльфийка перестала поедать взглядом зеркало и послушно отошла в сторонку. Потом опомнилась и, подтянув к себе сопротивляющегося ангела, прошипела сердитой коброй:

— Только попробуй его разбить!

Элли покорно закивал головой. Он уже понял, что место под крыжовником всё-таки достанется ему. Если, конечно, милорд, соблаговолит выполнить его предсмертную просьбу.

Через два часа они вновь собрались в кладовке. Много вещей решили с собой не брать, поскольку Габриэль вообще налегке ушел. Да и Элли заметил, что, владея магией, на Земле можно жить припеваючи, не имея за душой ни гроша.

Итак, Леллин после недолгих размышлений сказал, что останется в Цитадели помогать по хозяйству Габриэль, которая теперь была здесь за полноправную хозяйку и совершенно не радовалась этому факту. Хелена, для приличия поворчав, отпустила Алира на все четыре стороны, пообещав, что если с ним что-то случится, она его лично убьет. Элли ни у кого отпрашиваться не пришлось, и это очень его расстроило. Ангел всем своим видом стремился показать, как же он несчастен из-за того, что нехорошие светлые недотёпы тащат его в другой мир. Но при этом оставлять Анабель без своего присмотра не решился. Только наказал слугам, мол, если они забудут поливать огородик, он и с того света вернется, чтобы погрозить им завядшей морковкой.

— А там точно в этом ходят? — Алир с сомнением покосился на себя в другое зеркало. Оное валялось тут же в кладовке, рядом с порталом, но никакими необычными свойствами не отличалось.

Нет, белые джинсы и футболка очень шли бывшему рыцарю. Элли даже подумал, что у Алира возникнет большая проблема с поклонницами, а может (на этой мысли ангел, не удержавшись, злорадно захихикал) с поклонниками. Как же! Голубоглазый блондин во всём белом — воплощенная мечта. Сам Элли ограничился самым простеньким и неприметным нарядом, который только нашелся в его гардеробе. Он бы с удовольствием повесил на себя табличку "меня тут нет!", но понял, что это, наоборот, привлечет ненужное внимание. Анабель пришлось ограничиться обрезанным по колено платьем, так как в женской моде Элли категорически не разбирался, особенно когда это касалось беременных эльфиек. Поэтому он философски рассудил: чья жена, вот тот пусть ее и одевает. Однако Элли всё-таки пришлось маскировать острые уши сиятельной леди.

Небольшая проблема возникла с оружием. Бывший рыцарь никак не мог понять, почему Элли не разрешает прицепить на пояс свой верный меч. Ангел собирал глазки в кучку, пытаясь объяснить Алиру, что так ему совсем не идет. Потом признался, что на Земле мечи давно вышли из моды, и Алира могут не так понять. Но Светлый император был непреклонен. Пришлось бедному Элли делать громоздкую железку невидимой. Потом создавать в небольшом ранце, куда он сложил самые необходимые вещи, пятое измерение и запихивать кучу колюще-режущего оружия, которое ему на радостях подсунули друзья. Предчувствие подсказывало ангелу, что оно так и проваляется всё время их пребывания в мире творцов, но спорить оказалось слишком лениво.

— Пойдемте? — нетерпеливо спросила сиятельная леди, переминаясь с ноги на ногу и всё время пытаясь одернуть, на ее взгляд, чересчур короткое платье. Как Азраэль ни пытался убедить княгиню, что на Земле нет слова "короткое", а наряд Анабель так вообще предел скромности, эльфийка не верила.

— Пойдемте... — обреченно согласился Элли.

Алир кивнул с самым сосредоточенным выражением лица, будто бы стоило только переступить зеркальную границу, как на них обязаны были броситься неведомые и страшные чудища. Как показало недалекое будущее: не так уж Алир был далек от правды. Ибо природный интуит.

Княгиня, не слушая предостерегающего вскрика Азраэля, первой устремилась через проход. Короткое ощущение полета, и вот уже она выпрыгнула на странно серое наземное покрытие, прямо на какую-то бабульку с большой авоськой, которая даже не заметила, что нарисовалась леди из воздуха. Извиниться Анабель не успела, как пришлось уворачиваться от тяжелой авоськи.

— Нахалка малолетняя! Нарожали тут! — возмутилась бабулька, раскручивая авоську для нового удара.

За всеми сборами друзья как-то забыли про сущую мелочь. Княгиня, которой давно перевалило за три сотни лет, и воспринимающаяся исключительно взрослой женщиной, по человеческим меркам выглядела совсем девчонкой. Воистину внешность может подкинуть та-акую подлянку, что и веселый крестьянин не расхлебает.

Ситуацию исправил Элли, выпрыгнувший следом за Анабель. Он зло помянул творцов и милорда, втянувших ангела в это безобразие, и сделал пас рукой. Глаза пожилой женщины остекленели, и более никого не замечая, она продолжила свой путь. Сзади моргал удивленный Алир.

— Добро пожаловать на Землю! — мрачно поздравил ангел.

— Тут всегда так весело? — с опаской косясь на других прохожих, уточнил Алир, словно ожидал, что вот-вот на них набросятся остальные люди, которые только прикидывались мирными спешащими по делам гражданами.

— Нет, конечно. Обычно тут гораздо веселее! — обрадовал их Элли. — А я вас предупреждал, что...

Закончить фразу он не успел. Подозрительно присмотревшись к высокому мужчине, выходящему из второго подъезда, Анабель удивленно воскликнула:

— Габриэль?!

Мужчина встрепенулся, испуганно оглянулся и, быстро пробормотав что-то вышедшей вслед за ним девушке, испарился в воздухе.

Глава 5. Бояре, а мы к вам пришли!

Вот ты и пробил головой стену...

Что будешь делать в соседней камере?

Твой сосед

День выдался дивно теплым и солнечным.

Таня отзвонила в академию, предупредив какую-то знакомую, что сегодня там не появится, я распечатал адреса мест, где произошли последние убийства. После чего мы наконец-то смогли выйти из дома. Пожилая консьержка проводила меня задумчиво-неодобрительным взглядом и покачала головой. Видимо, рейтинг приличной девочки Тани только что упал с небес на землю, решив зарыться в нее как можно глубже.

— Может, лучше общественным транспортом воспользоваться? — продолжала ныть "помощница".

— А почему переместиться нельзя? — не понял я.

— Я стараюсь телепортироваться как можно реже, так как после этого у меня очень голова болит, — призналась Таня, потом добавила: — И к тому же люблю на транспорте кататься... Это так здорово!

— М-да? — Я проводил скептическим взглядом заполненный по самое-самое автобус, который отъезжал с остановки.

Казалось, что за грязным стеклом люди уже сидят на головах друг у друга. И, наверное, "счастливые" пассажиры даже не догадываются, как им здорово кататься, когда в бок упирается клюшка сердитой пенсионерки, на ноге пристроился чей-то ботинок, чужой локоть так и норовит оставить вас без зубов, а стоящий рядом дядя благоухает дивным букетом чеснока и лука, щедро сбрызнутых приторным одеколоном. Мечта мазохиста!

Хех...

— Хорошо, а чем тебе машина не нра-а-а-аа... — неожиданно откуда-то сбоку раздался подозрительно знакомый голосок, который окликнул меня по имени. Крестьянин веселый! Я подавился фразой, дернулся и решил: надо срочно бежать!

— Будут спрашивать, скажи, что я самоубился самым извращенным способом, — попросил я Таню и с легким хлопком растворился в пространстве.

* * *

Анабель медленно подошла к замершей на ступенях подъезда девушке. Алир и Элли следовали за ней двумя тенями, оставив всё происходящее на совести эльфийки. Странная спутница Габриэля с интересом рассматривала новых персонажей. Алир удостоился томного взгляда, Элли — восторженного (будто девушке резко захотелось его потискать), а вот Анабель достался взгляд задумчивый.

— Доброго дня, — сиятельная леди остановилась у ступеней и вежливо улыбнулась девушке. — Скажите, здесь Тёмный князь не пробегал?

Молодая девица нахмурилась, словно тёмные князья пробегали мимо нее регулярно, и она не могла решить, про которого из них спросила эльфийка.

— Сказал, что самоубился самым извращенным способом, — наконец, бодро отрапортовала девушка. Затем ее сознания осторожно коснулась мысль, что она что-то напутала в предложении с временами.

Но пить боржоми было поздно.

— А в каком направлении он это сделал, не подскаеите? — уточнила Анабель.

Новая знакомая развела руками, показывая, что во всех сразу.

— Да, извините за мою нетактичность. Позвольте представиться, я — Анабель Илераль, Тёмная княгиня и по совместительству жена Габриэля, — эльфийка выразительно погладила себя по большому животу.

— Очень приятно, — согласилась девушка, — Таня, неудачница, которую Габриэлю велели охранять от творения Отступника.

Все заметили небольшую паузу, которую она допустила перед именем, словно сомневаясь: стоит ли представляться со всеми фамилиями и титулами, после чего решила не тратить время. Хотя, наверняка, были и другие причины того, что девушка не захотела называть себя полностью.

— И всё? — сиятельная леди подозрительно прищурила прозрачные глаза.

— Всё, — честно призналась Таня.

Элли и Алир переглянулись.

— И вы даже драться не будете?! — возмущенно спросили сверху.

С козырька подъезда вниз головой свесился Габриэль. При этом длинная коса князя так заманчиво покачивалась из стороны в сторону перед глазами эльфийки, что она, не совладав с соблазном, дернула за самый кончик.

— Ай! — смешно вскрикнул Габриэль, чуть не свалившись на асфальт. — Сокровище мое, ты меня лысым сделаешь!

— Вполне заслуженно, полагаю, — согласилась эльфийка, но всё-таки смягчилась. — Извини, уж слишком было велико искушение. Я рада, что с тобой всё в порядке. Слезай и объясни, что происходит и почему ты так странно выглядишь!

Габриэль отцепился от козырька и, сделав красивое сальто, оказался рядом с Анабель. Поцеловал жену, пожал руку Алиру, а вот Элли удостоился уничижительного взгляда, просто-таки приколачивающего бедного ангела большими гвоздями к асфальту.

— С тобой я разберусь позднее, — хмуро пообещал Габриэль. И почему-то ни у кого из присутствующих не возникло сомнений, кто из всех присутствующих Тёмный князь. Даже Таня пожалела, что обозвала его клоуном. Сейчас мужчина выглядел крайне внушительно и угрожающе.

Элли громко всхлипнул, стараясь замаскировать неуместное хихиканье

— Они сами, милорд! Я прятался, уговаривал, на коленях умолял пощадить меня. Но они нашли зеркало, а Натаниэль его...

— Что?! Ты еще моего сына в это втянул?!

Ангел ойкнул и попытался спрятаться от княжеского гнева за Алиром.

— Габриэль, успокойся, ты слишком в роль вошел. Наш зайчик действительно отбивался, как мог. А Натана попросила поколдовать я, — Анабель обняла мужа и уткнулась носом ему в плечо. — Не сердись, когда я нервничаю, плохо себя чувствую. Ко мне даже целителя пришлось приглашать.

И о чудо! Грозный Тёмный князь в миг преобразился в доброго и заботливого Габриэля, который засуетился вокруг своего сокровища, спрашивая, где болит и что беспокоит сиятельную леди.

Анабель пыталась отнекиваться.

— Назад ты меня не отправишь! — категорично заявила эльфийка, цепляясь за руку мужа так, словно он собирался вот прямо сейчас перемещать обратно в цитадельские покои.

— Уже понял, — переступил с ноги на ногу Габриэль и виновато посмотрел в сторону Тани, которая наслаждалась бесплатным представлением, но тщательно это скрывала.

Проходящие мимо граждане на большую и странноватую компанию смотрели с удивлением и опаской. Видимо, пытались понять, те ли это нехорошие личности, вот уже месяц достающие по ночам три подъезда громким весельем на детской площадке.

Алир смотрел по сторонам с восторгом и интересом маленького ребенка, которого родители первый раз в жизни привели гулять на ярмарку. Всё вокруг было удивительно, невероятно, прекрасно и одновременно пугающе. Хотелось спросить про странные повозки, про огромные дома, про пролетевший с грохотом в небе агрегат, про непонятных людей. Но приходилось стоически терпеть, умоляя любопытство хоть немного присмиреть, и делать вид, что Алир бывает на Земле регулярно и совершенно ничему не удивляется.

Габриэль с Анабель тем временем достаточно эмоционально обсуждали, что князю следует делать с внезапно свалившимся на него подарком (сам бы Габриэль это слово поставил в большие кавычки) в виде жены, Светлого императора и друга, должного охранять вверенный ему мир. Пока путем негромкого спора они уже пришли к выводу, что сидеть в квартире Тани сиятельной леди не стоит. Доводы у Анабель оказались железными: умоляющий взгляд, жалостливый тон и угрожающе сжатый перед носом супруга кулак. Габриэль искренне веселился, что скучать ему точно не придется, а приключения в такой компании обещают стать незабываемыми. В первую очередь для Алевтины, даже не подозревающей, какое "стихийное бедствие" она пригласила на роль спасителя своей дочки.

Кто бы теперь Землю от них спас...

— Тогда точно никакого общественного транспорта! — непреклонно заявил Габриэль.

Покосившись на Таню, он понял, что его слова остались не услышанными. Девушке теперь было параллельно и перпендикулярно, как именно они доберутся до нужного места. Она взяла насторожившегося Элли под ручку и вовсю флиртовала с ним, рассказывая про шоколадные конфеты, горячую карамель и синеглазых мальчиков. Ангел, кажется, уже начал подозревать, что попал очень крупно, но вот куда именно, понять в силу своей наивности не мог.

Но нет, мгновением позже выяснилось, что и про реальный мир Таня не забыла.

— Неужели пешком пойдём? — Девушка выпустила Элли из пальчиков (он не мог этим не воспользоваться, мигом вцепившись в Алира), но не подколоть свою "няньку" ей не позволяла доставшаяся от мамы вредность.

— Сами наколдуем, — Габриэль покачал головой и, посмотрев по сторонам, чтобы исключить присутствие нежелательных свидетелей, щелкнул пальцами.

Элли и Таня синхронно вздохнули от восхищения, разглядывая огромный чёрный автомобиль, соткавшийся из воздуха перед подъездом.

— А водить-то ты умеешь? — с трудом перестав любоваться недостижимой мечтой автолюбителя, девушка попыталась снова поймать ангела, но тот был уже начеку.

— Газ с тормозом не перепутаю, — Габриэль обошел свое творение и, открыв дверцу, галантно подал Анабель руку. Та смотрела на железного коня с опаской, явно не понимая, как "оно" может передвигаться, но всё-таки устроилась в просторном кожаном салоне, позволив мужу пристегнуть себя ремнем безопасности.

Алир, Элли и Таня загрузились на заднее сиденье, при этом ангел, как ни пытался пристроиться у окошка, оказался втиснут в середину, слишком близко к неприлично довольной девушке.

— И прав у тебя, естественно, нет, — сделала вывод Таня.

— Ага! — радостно подтвердил Габриэль, украдкой рассматривая педали. Перепутать-то он их не перепутает... Просто забыл, куда жать надо.

С кем не бывает?

Князь мысленно махнул рукой на свою память, повернул ключ и, резко вдавив понравившуюся педаль, выкрутил руль.

* * *

...Немолодой, грузный гаишник прямо-таки пожирал меня выжидательно-жадным взглядом, предвкушая скорую наживу.

— Прошу вас предъявить права, — радостно завел он свою шарманку, после того как скороговоркой представился сам и назвал звание, стоило мне только опустить стекло и спросить, что ему угодно.

С заднего сиденья раздался злорадный смех: Элли проспорил Тане, что меня не остановят и не оштрафуют.

— А может, не надо? — уточнил я, пытаясь заколдовать мужика.

Гаишник задумался.

— Может, и не надо...

Теперь раздался смех Элли, а проигранный Тане поцелуй пока откладывался в долгий ящик. Сам же ящик вместе с поцелуем подлежал закапыванию в землю. Но радовался ангел рано.

— Вы превысили скорость... — после секундного раздумья продолжил дядя в форме.

Таня, томно вздохнув, обняла Элли за шею.

— Ничего я не превышал! — праведно возмутился я. Мы еле-еле плелись по запруженной плотным потоком машин трассе. А всё из-за какой-то маленькой красной машинки, которую и пешком можно было обогнать.

— Вы ничего не превышали, — послушно отозвался гаишник, собирая глаза в кучку, под тихое похрюкивание Анабель. — Но на машине отсутствует номерной знак.

— Присутствует, — поправил я мужика, у которого вот-вот мог случиться передоз от магического воздействия. Вот ведь упорный экземпляр попался! Или они все такие?

— Но...

Друзья уже ржали (именно ржали, а не вежливо смеялись) в голос, не стесняясь присутствия "доблестного" стража порядка. Я молча протянул гаишнику пару купюр, секунду назад "позаимствованных" из его же собственного кармана. Дядя просиял и тут же, отдав честь, разрешил ехать дальше, согласившись, что я — пример идеального водителя. И вообще, побольше бы таких сознательных граждан.

— Ох, Габриэль, нельзя же так! — Таня промокнула бумажным платком выступившие от смеха слезы. — Я так и не поняла, целовать мне Элли, или нет.

Мы, наконец, преодолели пробку, вырвавшись на простор почти пустой окружной, и я смог прибавить скорость, чтобы успеть на место хотя бы к вечеру.

— Целуй, мне не жалко, — великодушно разрешил я.

Элли, испуганно ойкнув, попытался перелезть в отделение багажника.

* * *

Кухня была выполнена в нежных тонах и напичкана иномирной электроникой под завязку. Рядовому слуге, который под словом "земля" всегда подозревал "почва" или же "та штука у меня под ногами", все эти металлические коробки, агрегаты и ящики показались бы бредом особо опасного безумца. Да и чего греха таить: нерядовым слугам оные также виделись именно этим. Но посвященные демоны хотя бы знали, куда надо нажимать, и что совсем не обязательно прятаться под стол, испугавшись срабатывающего тостера.

На самом деле в Цитадели имелось аж две кухни. Одна большая, на которой работали слуги-повара, обеспечивающие наполненный народом замок вкуснейшими яствами. А еще была вторая — маленькая комнатка для особ княжеской крови, которые обладали привычкой просыпаться посреди ночи и устраивать себе внеплановый перекус из трех-четырех блюд. И, естественно, ни Габриэлю, ни Анабель не хотелось тащиться через всю Цитадель в огромное помещение, заставленное котлами. Поэтому они отдельно устроили себе небольшую уютную кухоньку, со светло-бежевым гарнитуром, угловым столиком и большим холодильником, забитым разнообразными вкусностями.

Кипел чайник, сердито пофыркивая и искря магией (на которой, собственно, он и работал), тренькнула микроволновка, сообщая, что блинчики с шоколадом готовы к употреблению.

Габриэль с тоской наполнила большую тарелку овсяной кашей. Оной предстояло накормить Натаниэля. Что говорить, Светлая княгиня сама не терпела сие кушанье, а уж необходимость накормить непоседливого племянника казалась невыполнимой миссией, больше напоминающей подвиг.

Она посмотрела на хитрую мордашку Натана, перемазанную краденым шоколадом и, сильно на успех не рассчитывая, зачерпнула полную ложку каши.

— Ну же, золотце, кашу надо кушать, — протянула Габриэль с заметным сомнением, припоминая, как сама в детстве обожала кидаться кашей в брата.

— Фу! — сказал проницательный малыш и отвернулся в сторону вишневого пирога.

— Только после каши, — попыталась пойти на шантаж Габриэль, но это не сработало. Натаниэль скривил рожицу, и каша просто исчезла с тарелки. Судя по недовольному воплю, раздавшемуся под окном кухни, далеко кушанье не переместилось.

Светлая княгиня покачала головой: объяснять наследному княжичу, что магия — не игрушка, было делом бесполезным и бесперспективным. Малыш колдовал так же легко, как дышал, и лишить его волшебных сил было равнозначно ослеплению. Только и оставалось подняться со стула и наполнить тарелку новой порцией горячей овсянки (предвидя проблемы, Габриэль попросила поваров наварить несколько кастрюль впрок).

И как только Анабель с Натаном справляется?

— Что, не ест? — в кухню ворвался рыжий вихрь по имени Лин.

За время, прошедшее с их кампании по умерщвлению Тёмного князя, вампирка успела превратиться из девочки-подростка в ослепительно прекрасную девушку. Её яркая, живая красота даже Анабель иногда заставляла почувствовать себя серой и невыразительной. А уж Леллину приходилось и днем, и ночью охранять свое сокровище от всяких ценителей прекрасного с осиновыми кольями и серебряными ножами.

— Не ест, — Габриэль развела руками.

— Сейчас помогу, — Лин устроилась рядом на табурете и, отобрав у сестры Тёмного князя тарелку, принялась с большим удовольствием уплетать кашу, нахваливая вкус и мастерство повара.

— Э-э-э... — Габриэль и моргнуть не успела, как тарелка оказалась вылизана до блеска, а вампирка уже тянулась большим половником за следующей порцией. — Вообще-то я имела в виду помощь несколько другого рода.

— Подожди, — невнятно прочавкала Лин, доедая добавку.

И о чудо!

— Кася! — следивший за странной тетей малыш протянул руки к Лин.

Не веря своему счастью, Габриэль тут же поставила перед племянником другую тарелку, с умилением смотря, как Натаниэль завтракает.

— Лин, ты — прелесть!

— Я знаю, — согласилась довольная вампирка. — В клане помогала следить за малышами, так что обращайся в любое время. А я, собственно, зачем к тебе пришла-то? Проблемы на границе возникли, нужна помощь. Этим обычно Габриэль занимался, а когда он был недоступен — Элли. Теперь получается, всё на твои плечи свалилось. Хелена одна не справится.

— Ты тогда за Натаниэлем присмотри, пожалуйста.

Габриэль сняла цветастый фартук, перемазанный остывшей кашей, распустила подвязанные в тугой узел волосы. Придирчиво изучила свое отражение в стекле навесного шкафчика. Выглядела Светлая княгиня печальной и очень уставшей — следить за непоседливым племянником оказалось ничуть не проще, чем держать на себе целый мир. Но в тоже время это было настолько интересно, что Габриэль согласилась бы целый день перемещаться по землям, пытаясь усовестить распоясавшихся подданных Алира и братца.

— Что ж у нас вечно всё не ладно-то? — девушка поправила белоснежное платье из тонкого шелка, расшитое аквамариновым цветом по лифу и подолу. Выпуклые узоры переплетались не раскрывшимися бутонами диковинных цветов и резными листьями.

— А тут выбирать приходится: либо ладно, либо весело. Лично я голосую за второе.

Вампирка хитро улыбнулась и, взяв Натана на руки, отправилась в комнату наследника, дабы тот смог спокойно поиграть, пока тетя Габриэль пытается объяснить подданным своего непутевого братца, что кушать светлых рыцарей вредно не только для репутации Чёрных земель, но и для собственного здоровья.

Уж больно доспехи плохо перевариваются.

* * *

Спальный район встретил нас рядом ровных домов, тенью кленов и старушками, греющимися на лавочках в лучах вечернего солнца. Немного поездив по дворам и распугав наглых голубей, оккупировавших единственное подходящее место для парковки, мы выгрузились из машины.

Анабель с Алиром всю дорогу пилили меня за то, что я не устроил техническую революцию в нашем мире. Я ехидно предложил им самим заняться этим бесспорно достойным делом. Элли поддержал меня из багажника, но снова прикинулся ветошью, когда Таня напомнила ему про спор и свой выигрыш.

Сделав пару телодвижений, чтобы размяться после долгого сидения за рулем, я осмотрелся. Нужная арка приветствовала нас кисло-удушливым запахом разлитого пива. Самое место для "стра-аашного" убийства. Анабель недовольно скривила личико и сказала, что подождет нас в салоне. Все объяснения происходящего я попросил отложить до возвращения в Танину квартиру, так что взгляд моей дорогой жены не слезал с отметки "нежно-кровожадный".

— И что мы тут будем делать? — Таня сунула носик в арку и оглушительно чихнула.

— Вы ничего, а я сейчас посмотрю оставленные следы и попробую восстановить по остаточным эмоциям, что здесь произошло.

Я прошелся туда-сюда, рассматривая графические надписи неприличного содержания, "украшающие" арку.

Под насмешливым взглядом "помощницы" и выжидательными — Алира и Элли, не отвлекаться получилось плохо. Таня пыталась комментировать каждое мое движение, бывший рыцарь то и дело дергал ангела, чтобы ему разъясняли те или иные моменты. Элли рассказывал про лифты, домофоны, машины с воодушевлением экскурсовода, который привел туристов в пещеру людоеда, умолчав, что хозяин сего гостеприимного помещения ждет их к обеду.

Помотав головой, чтобы отогнать яркую картинку пещеры, я закрыл глаза и на всякий случай отвернулся, чтобы не видеть этих недотёп. И без того еле смех сдерживаю.

Итак, что у нас тут? М-дя... сколько здесь уже народу пробежалось, будто стадо слонопотамов всё затоптали. И маги "хороши" — на стенах арки были отчетливо видны следы сложных поисковых заклинаний, которые никак не могли соседствовать друг с другом, явно сбив господам все настройки. Тьфу, одна рука не знает, что делает вторая. Неудивительно, что они еще ничего не нарыли. Выпустив чуть-чуть силы, я принялся медленно прощупывать арку.

Да, вот тут его и нашли.

В сознании возник образ "жертвы" — высоченный шкафоподобный мужик. Уже как восемь лет закончил академию, был на курсе лучшим. И такая у него была самовлюбленная, наглая рожа, что сочувствия я почему-то не испытал. Вот мужик попрощался с какой-то девушкой и, после минутного раздумья, решил срезать путь, повернув в арку...

Действительно, загадочного убийцу проще простого было спутать со мной. Но только творцам, которые воспринимают всех существ на уровне ауры, силы, души (или отсутствия выше упомянутого). Внешность объектов они зачастую не могут различить по самым простым признакам: цвет волос, одежда — это запоминается приблизительно. Во всяком случае, родственнички так и не удосужились получше сравнить тот отпечаток, что получили, с тем, что представлял собой я.

Наверное, на ментальном уровне мы были идентичны. Но внешность...

Убийца оказался ниже меня на полголовы и тоньше. Лицо определенно походило на мое, правда, выражение отталкивало — злое, хмурое, мне совершенно несвойственное. Даже находясь в плохом настроении, я предпочитал кривляться. Сами черты изящнее, движения плавные. Хм... здесь определенно что-то было не так. Присмотревшись лучше к сформированному образу, я еле-еле удержался от крепкого ругательства. Вот родственники учудили, веселого крестьянина им в постель! Парня от девчонки отличить не могут. А я еще пытался понять, что же за отличие такое в глаза бросается.

Досмотрел, как новоявленная сестрица преграждает дорогу громиле и обменивается с ним несколькими короткими фразами — судя по всему, нецензурными. Мужик сформировал в руке большой энергетический шар, но атаковать не успел — убийца даже не пошевелила пальцами, а тело выпускника уже лежало на асфальте, теряя последние признаки жизни.

Забавно.

Я вынырнул обратно в реальность и не сдержал довольной ухмылки: судьба решила подкинуть мне интересную головоломку. Это вам не светлых недотёп сопровождать, благословляя на убийство Тёмного князя, или эльфов-предателей в другой мир отправлять. Наконец-то достойный противник появился! Я довольно зажмурился и потер ладони, предвкушая развлечение.

— Мы ищем девушку, — повернулся к друзьям, которые немедленно замолкли и с ожиданием голодных акул, приметивших на берегу одинокого человека, собирающегося искупаться, уставились на меня: — Вот такую, — я сформировал полученный образ.

— Так это же ты! — пораженно воскликнул Алир, обходя фантом по кругу. — Только когда младше становишься.

— Где это ты у меня грудь второго размера заметил? — ехидно уточнил я, на всякий случай проверяя — а вдруг выросла?

— И попа очень даже ничего, — согласилась Таня, также занимаясь разглядыванием своей потенциальной убийцы. — Габриэль, повернись-ка, сравнить надо. Элли, как тебе?

— Что именно? — Элли выглянул из ближайшей клумбы, в которой ангел с энтузиазмом изучал понравившиеся ему цветы, чтобы затем вырастить у себя в саду такие же. Оглядел меня и фантом и пожал плечами.

— Безнадежен, — констатировала девушка.

— Можно поворачиваться обратно? — со смешком уточнил я: — Или ты еще не налюбовалась?

— Ладно, поворачивайся, — разрешила Таня.

Я развеял образ очередного эксперимента Гэбриэла, решив навестить Майкла и показать изображение ему. Архангелу сверху всё видно, пускай поищет новоявленную сестрицу. Можно подумать, что мне одной девицы мало? Хотя если вспомнить, какие мы с Габриэль "дуэли" в свое время устраивали... Весь мир ходуном ходил! Интересно, а эту также зовут? Было бы здорово. Как раз для комплекта не хватает, чтобы окончательно всех запутать.

— И что нам теперь делать? — уточнил Алир, загружаясь в машину и уговаривая Элли оставить клумбу в покое. Ангел смотрел на фиолетовые соцветия и грустил. Он уже себе полкустика вырыл, вывозившись в земле по самые ушки, и думал, что ни Таня, ни бывший рыцарь никак не одобрят, если он и их запачкает. А потом еще и милорд (в моем лице) за испорченный салон добавит для полноты ощущений.

Поэтому в обнимку с растением Элли полез в уже облюбованный им багажник.

— Пара дней у нас в запасе есть. Пошляемся по городу, — я подождал, пока все загрузятся в машину, и с помощью небольшого импульса узнал, где поблизости есть хорошее кафе. Оставалось только проложить маршрут через дворы. — Попробую отследить убийцу по следу. Волк волка всегда учует. С другой стороны, у нас есть замечательная наживка, и время можно потратить с большей пользой. Анабель, хочешь съездить в Париж? Здесь его считают самым романтичным городом...

Не успела Анабель повернуть ко мне заинтересованное личико, как раздался вопль возмущенной Тани, обиженной таким отношением до глубины своей рыжей души. Алир хрюкнул от смеха, посетовав, что лучше бы остался дома. Мол, я тут и сам неплохо справляюсь.

Хотя, зная бывшего рыцаря, могу официально заявить: это он шутит. Алир ни за какие сокровища не променял бы новое приключение на скучные будни родного мира.

* * *

Посмотрев под ноги, Габриэль обнаружила, что переместилась не куда-нибудь, а в большую и грязную лужу. Отдыхающая рядом свинья наградила возмутительницу своего спокойствия недовольным взглядом и продолжила нежиться в жиже.

Подол восхитительного платья тут же поменял колер на коричневый. Вместе с этим открытием настроение Светлой княгини окончательно испортилось, и девушка выдала такую фразу, что замершие у края лужи рыцари чуть не попадали с боевых коней.

— Ваша светлость? — осторожно уточнил высокий мужчина, облаченный в блестящие доспехи. Кажется, в его голове никак не складывались воедино образ идеальной и прекрасной княгини и этой девицы, ругающейся, как заправский грузчик.

— Молите Свет, чтобы причина моего вызова оказалась действительно важной! — прошипела Габриэль, выбираясь из лужи. В туфельках с округлыми носами и небольшим каблучком что-то мерзко чавкало, платье отяжелело от налипшей грязи, а улыбка девушки больше напоминала оскал голодного зверя.

И рыцари действительно взмолились, что все следующие проблемы они согласны решать самостоятельно и вообще больше никогда не будут жаловаться на жизнь, лишь бы великий Свет уберег их от княгини...

Габриэль немного "полюбовалась" на низ платья, а потом, вздохнув и помянув добрый словом тетушку, которая так не вовремя напомнила братцу про долг, принялась чистить его магией. Рыцари внимательно следили за этим действом, надеясь, что как только наряд княгини обретет былой вид, настроение девушки улучшится.

Как же они ошибались...

— Ну? — как только Габриэль закончила колдовать, всё-таки обратила внимание на всадников. И даже задумалась, стоит ли им напомнить, что это совершенно неприлично — десятку взрослых мужиков сидеть в присутствии хрупкой девушки (своей княгини, между прочим).

Проанализировав характерный прищур Габриэль, рыцари сами поняли свою оплошность и поспешили исправиться, спустившись с коней. Однако и после этого взгляд девушки не потеплел ни на градус. Она по кругу обошла лужу, с интересом оглядываясь по сторонам, чтобы понять, куда же ее вызвали. Как бы ей ни хотелось позлиться на подданных за пустяковые проблемы, которые они спешили свалить на княгиню, Габриэль понимала: просто так за помощью обращаться бы не осмелились.

Итак, вокруг была деревня... точнее то, что через несколько лет, а то и десятилетий должно было ею стать. Сейчас вся граница между Чёрными землями и Арской империей превратилась в одну большую стройку: люди спешили на халяву урвать кусок плодородной земли, пока это не сделал ушлый сосед. Так что Габриэль находилась на небольшой улице, пока обозначенной всего двадцатью новыми, сверкающими чистыми срезами древесины, домами. Несколько срубов ютились в стороне, представляя собой пока не сложившуюся вторую улицу.

В общем, по первому впечатлению княгини, деревня ничем не отличалась от десятка таких же новых селений, уже увиденных Габриэль за этот год.

Что же здесь могло произойти?

Немного потоптавшись на месте, княгиня, наконец, повернулась обратно к рыцарям. Надо сказать, что теперь, когда первый осмотр никаких очевидных проблем не выявил, девушка не на шутку заинтересовалась происходящим. Обычно то, ради чего ее вызывали, лежало на поверхности и пробуждало лишь раздражение, что люди сами не видели очевидного выхода из ситуации.

Потому, натянув милую улыбку, Габриэль звонко спросила:

— Так что у вас случилось?

Рыцарь помялся.

— Если вам так будем удобнее, начните издалека, — предложила девушка, вспомнив, что у подданных есть небольшая проблема: не умеют они изъясняться строго по теме, без лирических отступлений и долгого: "Ну-у... это... значит. Вот!".

— Вампиры тут завелись, — тут же обрадовано оповестил княгиню рыцарь.

— Вампиры — коренные жители той стороны, и их поселение, которое, по моим расчетам, находится в нескольких лигах от вашей стройки, появилось намного раньше, — заученно протянула Габриэль и тоскливо вздохнула: претензии к соседям — это слишком просто. — Что-то еще?

Мужчина замолчал, хмуря кустистые брови и гримасами пытаясь показать степень недовольства, что Светлая княгиня заступилась за каких-то тёмных кровопийц.

— А у нас люди пропадают, — сказал он небрежным тоном, будто нарочно для контраста. И снисходительно посмотрел на хрупкую княгиню сверху вниз, как на несмышленого ребенка (а вовсе не божество), который был не в состоянии связать воедино пропажу людей и соседство вампиров. И с трех попыток указать виновную сторону, быстро разрешив проблему.

— Давно? — теперь уже нахмурилась девушка, смешно сведя четко очерченные бровки у переносицы и прищурившись. На самом деле Габриэль хотелось казаться строже. И этот прищур она пыталась скопировать у Анабель, которой такой взгляд добавлял серьезности и возраста.

— Недели две назад началось, — в разговор вступил другой рыцарь, видимо, не такой ярый противник вампиров. Он был моложе и как-то светлее своего командира. И чуть-чуть напоминал Элли, наверное, по-детски синими глазами и чистым юношеским лицом, обрамленным каштановыми кудрями. Теплое воспоминание об ангеле заставило княгиню невольно улыбнуться. Но почти мгновенно девушка спохватилась и вновь сконцентрировалась на проблеме. Исчезновение людей было намного серьезнее всего того, с чем раньше приходилось ей разбираться.

— Сколько пропало и кто?

Сосредоточившись, она попыталась ощутить мир, как ей когда-то давным-давно показал брат в хорошем расположении духа. Но из того, что она смогла разобрать, выходило, что строящаяся деревенька — самое спокойное место на свете. Ни следов ссор, боли, горя или тоски. Впрочем, ничего хорошего она тоже не ощутила — фон на этом месте был ровным-ровным, словно тут жили не люди, а мастерски сделанные куклы.

Про себя огорчившись, Габриэль рассудила, что даже с привязкой брата к этому миру она никогда не сможет почувствовать его также, как Тёмный князь. А значит, придётся действовать по старинке.

— Человек десять примерно, — подумав, ответил молодой рыцарь.

Девушка фыркнула:

— Примерно — это десять с половиной или девять с одной третью? — уточнила Габриэль. — Это если несколько десятков, можно сказать: примерно шестьдесят. А посчитать десять или пятнадцать — совсем несложно. Как мне кажется, во всяком случае, — добавила княгиня и насмешливо улыбнулась смутившемуся мужчине.

— Мы сами только вчера приехали, — вступился за подчиненного старший рыцарь.

На светлую ехидну княжеского рода он поглядывал с уже нескрываемым неодобрением, но чужое мнение Габриэль не заботило нисколько. Если ее не провоцировать — она милая и домашняя девочка, но если сами подставились — грешно не укусить побольнее.

— Еще не успели как следует всех опросить, сразу вас позвали, когда поняли, что самим не справиться.

Подождав, не последует ли и за этим объяснением колкости, он продолжил:

— Сначала пропали трое ребятишек — в лес гулять ушли. Но их быстро хватились, часа через два искать пошли, а уже следов никаких не было. Потом исчезли четверо мужчин, из тех, которые детей и искали. Они группами лес прочесывали. Когда остальные под утро собрались у опушки, выяснилось, что из чащи не все выбрались. А потом и вовсе, по словам людей, чушь началась: якобы в нескольких домах девушки посреди ночи встали с кроватей и во сне пошли в лес. К одной из них ухажер такой пробрался — сюрприз сделать хотел — и увидел, как она в ночной рубахе за околицу выходит. Но догнать не успел, говорит, только за деревья ступила и будто растворилась.

Рыцарь замолчал, тяжело дыша, словно не говорил, а всё это время бегал вокруг деревни. Остальные рыцари, до того молчавшие, тихо зашептались, что слышали, будто девушка и вовсе в дерево шагнула. Выглядели безусые парни испуганными.

Габриэль мрачно наблюдала за тем, как быстро сменяются эмоции на лицах ее подданных. Хотелось сказать что-нибудь вроде: "Сейчас разберемся!" и пинками выбить из парней страх. Но обнадеживать, не разобравшись в ситуации, она не любила. С другой стороны, хотелось начать размышлять вслух, как это предпочитал делать брат, считая, что так логические конструкции получаются проще. Но вот взаимосвязи, выстраиваемые в ее уме, рыцарей могли не обрадовать.

— Думается мне, чтобы что-то говорить, надо для начала к вампирам наведаться, — кивнула она, соглашаясь со своими же мыслями. — Подвезете?

— Именно! — обрадовался старший рыцарь. — Конечно, подвезем! Сразу сказал: кровопийцы во всём виноваты!

А вот молодой рыцарь, так похожий на Элли, печально опустил голову.

— Нет-нет-нет, — поспешила остудить "любителя" вампиров, княгиня. — Боюсь, если то, о чем я подумала, — правда, ваши соседи также могут оказаться пострадавшей стороной. И вот это уже плохо...

Глава 6. Семейные посиделки

Тот, кто смеется последним, возможно, не понял шутки.

Закон Боклэджа

"Шоколадница", куда уговорила нас заехать Таня, понравилась всем — и Алиру, и Элли, и, самое главное, Анабель. Мы забились в конец уютного зала, выполненного в теплых, кофейных тонах, сдвинули столики и устроили настоящее пиршество. Официанты только удивленно косились в нашу сторону, подтаскивая очередной поднос с невероятно вкусными блюдами, и ждали приятных кошельку чаевых. Да и нам не на что было жаловаться, ибо компания подобралась сплошь из сластен. Чуть косоглазие, изучая меню, не заработали.

О делах и проблемах говорить не хотелось. Так что сначала Тане пришлось веселить нас, рассказывая про нескучные студенческие будни, а потом мы с Алиром, перебивая друг друга, поведали девушке историю нашего знакомства и путешествия, конечной целью которого было убийство страшного Тёмного князя. Я не забыл пожаловаться, что светлые недотёпы всю дорогу считали меня собственным сыном. Моя милая Анабель смотрела на веселящуюся подопечную со снисхождением, одергивая нас с бывшим рыцарем только тогда, когда мы начинали сочинять уж совсем нестройно, вроде такого: "И возникли вдруг огромные-преогромные великаны. И взял великий рыцарь Алир чудо-меч...". Элли весело фыркал, пытаясь оттереть мордашку, которую перемазал шоколадом по самые уши, — это он так на блинчики накинулся.

Дослушав наш рассказ до конца, Таня не сумела удержать изумленного вопроса:

— Не могу поверить, что среди предыдущих компаний не попадалось нормальных экземпляров! — воскликнула она.

Элли укоряюще посмотрел на девушку, не зная, как я отреагирую на такую провокацию. Еще бы! По мнению ангела, проще было наступить на больную мозоль дракону, чем напоминать мне о прошлом.

— Я долго на свете живу, разное бывало, и сравнить есть с чем... с кем, — уклончиво ответил на неприятный вопрос и улыбнулся Анабель.

Та кивнула и дотронулась до моей руки, говоря, что прекрасно понимает: любая попытка сравнить всё равно окажется в пользу моей эльфийки, несмотря на то, сколько до нее у меня было других женщин.

Всё-таки сложно быть бессмертным существом, созданным из части Тьмы. И в то же время, как замечательно уметь оставаться самим собой вопреки прожитым векам!

— Габриэль, скажи, — Таня не смогла не затронуть волнующую девушку тему. — А ты не думал, что всё сложнее, и ученики вовсе не цель, а средство для ее достижения?

Я поперхнулся кофе и сделал большие-большие глаза.

— Конечно! Именно об этом я в первую очередь и подумал. Какая польза вас убивать? Творцы мигом новых учеников наберут, они могут позволить себе хоть каждые пять лет полностью истреблять всех своих воспитанников, и всё равно дети с нужными способностями продолжат рождаться. Тут три варианта развития событий: либо такой длинной цепочкой пытались замаскировать твою ликвидацию; либо нашему загадочному недоброжелателю очень хочется достать кого-то из творцов столь странным способом. Но, учитывая сказанное мною ранее, эту версию можно смело отмести, всё равно родственников этим не проймешь. Либо же этот кто-то прекрасно знал, что крайним окажусь я. И это, конечно, приятно — столько забот ради одного меня. Но, увы, нехорошо.

— Почему? — не понял Алир, сыто жмурясь, как довольный котяра. — Можно подумать, ты раньше в такие переделки не попадал?

— Тогда я отвечал только за себя, — не согласился я, с тревогой посматривая на нахмурившуюся жену.

Кажется, Анабель собиралась завести шарманку, что она взрослая, самостоятельная женщина, и пылинки сдувать с нее не нужно. Однако на этот раз эльфийка удержалась, решив, что и место не подходящее — вон как на нас из-за соседних столиков смотрят — и ссориться вроде как не хочется. И вообще, меня в обратном лично веселый крестьянин не убедит!

Хм! А смотрят-то не на всех нас, а именно на мое сокровище.

Я ревниво оглядел высокого, грузного мужчину, который уставился на Анабель, даже не пытаясь скрыть своего интереса! Может, ему уши открутить? Или сразу голову. От кровожадных и ревнивых мыслей меня отвел тот факт, что спутница этого мужчины смотрела на эльфийку ничуть не менее пристально. Хм? Я критично осмотрел Анабель, а потом, хрюкнув, уткнулся носом в тарелку, пытаясь удержать рвущийся наружу смех.

— Элли! Конспиратор ты мой ангельский! Ты как Анабель маскировал?

— А что? — друг возмущенно забулькал коктейлем, оглянулся на посетителей, понял, что что-то сделал не так, и на всякий случай скорчил виноватую мордашку.

— Уши ты ей замаскировал, хорошо, молодец. А глаза? Знаешь ли, на Земле люди несколько неадекватно реагируют на ромбовидные зрачки.

Я провел ладонью перед лицом Анабель, накладывая иллюзию. Заодно немного изменил жене черты лица, чтобы сгладить присущую эльфам чуждость и отстраненность. Таня одобрительно кивнула, что так Тёмной княгине шло больше. Алир тоже улыбнулся. А вот мне не понравилось. Впрочем, Анабель тоже не пришла в восторг от изменившейся внешности, посмотрев в небольшое зеркальце, одолженное нашей подопечной.

— Раз говорите, что неадекватно — похожу так, — с неохотой согласилась она.

— Это только на то время, которое мы будем находиться на людях, — я поспешил успокоить расстроенную Анабель. — Дома иллюзия развеется. Так-с, — посмотрел на часы. — Ладно, давайте я вас завезу домой, а сам пробегусь по знакомым, скину им образ новоявленной "сестрицы": глядишь, что-нибудь интересное и выплывет.

— Надеюсь, ты не собираешься ловить родственницу без нашего участия? — подозрительно уточнил Алир, грустно смотря на пустую тарелку. Видимо, бывший рыцарь до моего предложения хотел еще что-нибудь заказать, а теперь стеснялся всех задерживать.

Я сделал самый честный взгляд, на какой только был способен.

— Я? Ловить? Без вас? Вы плохо обо мне думаете!

И про себя добавил: "Конечно, собираюсь!".

— Ну-ну... — хором промычали Элли, Алир и Анабель, которые мне, конечно же, совершенно не поверили.

Но ведь всё равно доказать ничего не смогут!

Мы расплатились, растащили столики обратно и побрели к выходу, пообещав обязательно заглянуть сюда пару, а то и тройку раз. Официанты провожали нас всем скопом. Видимо, желали убедиться, что мы точно уйдем, а не затаимся где-нибудь в углу.

— А почему сразу домой? — неожиданно Таня остановилась в дверях, загородив собой проход и не позволяя людям ни попасть внутрь кафе, ни нам его покинуть. — Ты, Габриэль, лети по своим делам, я же устрою экскурсию твоим друзьям по городу. Как-нибудь с машиной управлюсь, у меня даже права где-то валялись. А если чего не так — Элли поможет. Да?

Азраэль грустно покивал головой. Ангелу (тут не нужно было блистать умом и сообразительностью) больше хотелось домой, чем мотаться по городу, в геометрической прогрессии увеличивая возможность напороться на кого-нибудь не того.

— И по магазинам пройдемся? — Анабель не на шутку заинтересовалась.

Алир и Элли синхронно схватились за головы. А я, не дожидаясь ответа Тани, поспешил юркнуть в небольшую щель между дочерью Пресветлой и дверным косяком. Пожелал друзьям удачи во всех начинаниях и, натянув полог невидимости, распахнул крылья, отталкиваясь от нагревшегося за день асфальта.

Надеюсь, эти недотёпы не вляпаются во что-нибудь дурнопахнущее.

Все приключения, чур, мне!

* * *

— Ага, значит, вот оно как, — архангел третий раз обошел по кругу фантом моей новоявленной "сестрицы" и глубоко задумался. — Думаю, не стоит повторять, что вы чертовски похожи?

Припомнив разрешение Алив, я с удовольствием расстался с обликом Гэбриэла. Возможно, она посчитала, что Анабель не сможет покинуть мир самостоятельно... возможно, с самого начала хотела только чуть-чуть подпортить мне жизнь, не делая ставку на внешность Отступника. Разбираться в мотивах тетушки желания не возникало. Главное, слова прозвучали, были услышаны и приняты к сведению. А теперь, когда условие оказалось исполненным, я воспользовался своим правом.

— Это будет лишним, — согласился с Михаилом. — Я хоть и редко, но в зеркало смотрюсь, спасибо. В любом случае, не удивительно, что творцы на уши встали. Так что? — я с надежной посмотрел на архангела и развеял образ убийцы.

— Своих ребят попрошу, может, найдут или хотя бы что-то узнают. Если что стоящее появится — сразу сообщу.

— Даже если что-то мелкое, неточное: всё равно говори. Мне бы хоть что-нибудь. Самую крошечную зацепку. Вариант ловли на живца, бесспорно, хорош, но лучше играть на опережение.

Пройдясь по уже знакомой крыше, я спугнул парочку разомлевших на солнце голубей и одну нахохлившуюся, облезлую ворону. Птица мне совершенно не понравилась, было в ней что-то такое неприятное, враждебное. Не удивлюсь, если таким макаром за мной следит тетушка. Подобное как раз ее конёк: в книжке какой-то вычитала и решила для своих целей позаимствовать. Ворона поднялась с крыши тяжело, словно весила раз эдак в десять больше, чем предписывали законы природы. Крылья хлопали по воздуху медленно, и, казалось, что вокруг птицы сгущается пространство, подобно желе, и мешает ей устремиться в небо.

Или же мне только померещилось.

В конце концов, это вполне могла быть и Хель.

— Что-то у вас в небесной канцелярии совсем разленились: такую жару в среднюю полосу пустили, будто так и надо, — подколол я собратьев архангела, надеясь, что мой намек поймут, и ради изнеженного климатом родного мира Тёмного князя кто-нибудь добрый убавит градусов. В местном аду и то прохладнее... вроде. Во всяком случае, было, столетий пять назад.

Михаил смущенно кашлянул и пробормотал что-то о наказании и том, что ему самому всё это не нравится, но начальство не собирается слушать даже страдающего от жары Архистратига, рискующего вот-вот превратиться в хорошо прожаренную курицу. А он сам уже устал разыскивать подчиненных, заныкавшихся на полюсах и распугивающих белых медведей и пингвинов.

— О! — спохватился Майкл так театрально, словно забыл сказать, мол, так и так, Габриэль, а на завтра у нас Апокалипсис запланирован — выкручивайся, как хочешь, или придется тебе искать родственницу уже на развалинах этой цивилизации. — Я видел твою супругу — очаровательная эльфийка. Хотя мне показалось, ты словно специально выбирал полную противоположность...

— Цыц! — рявкнул я, пока Михаил не успел произнести имя той другой, которая была до Анабель. Майкл послушно замолчал, видимо, решив, что не стоит тревожить прошлое, раз, хм... просят. — И я так подозреваю, коли начались комплименты в адрес моей семьи, тебе что-то понадобилось? — хитро прищурившись, уточнил я.

Архангел совершенно искренне возмутился:

— Да как ты мог такое подумать! Что, я не могу сказать пару приятных слов? И вообще, Габриэль, поймай нам одного демона, а? — В этот момент выражение лица Майкла стало настолько невинно-трогательным, что я совершенно неприлично заржал, наблюдая, как небесный воин хлопает ресницами и делает вид, будто он вовсе не обнаглевшая пернатая свинья, а нуждающийся в дружеской поддержке ангелочек.

— Значит, "как ты мог подумать"? — переспросил я, пытаясь унять булькающий в горле смех. — Помогу, конечно! Что за демон-то?

— Кто его знает? За три месяца десять праведников увел, нечисть. У нас с этим товаром и так катастрофа, а он последние резервы переманивает. Ух! Я бы ему его хвост... — кровожадно протянул Михаил, при этом так сжимая кулаки, словно уже тянулся к хвосту бедного демона, дабы совершить обещанную экзекуцию. — Хотя странный демон, никак определить его не можем.

— Чем он хоть их переманивает? — с опаской уточнил я. А вдруг на какого-нибудь извращенца нарвусь?

Оно мне надо?

Михаил пожал плечами.

— Сидит себе человек в кафе, пьет чай, читает газету, неожиданно подсаживается к нему этот... — нецензурное определение "этого" архангелу пришлось опустить в силу занимаемой им должности, — несколько минут они беседуют, а потом в человеке что-то переворачивается и ломается. Сразу и резко. Нам же остается только вычеркнуть очередное имя из списков. Естественно, поиски этой заразы свалили на мой отдел, но раз уж под руку попался ты со своими семейными проблемами.

Я почесал в затылке, разлохматив волосы, и подумал о том, что ловить и "сестрицу", и демона одновременно может оказаться непросто. С другой стороны, даже без поисков родственница обязана будет рано или поздно объявиться, дабы отправить на тот свет Таню, или же раньше оную успеют засечь подопечные дяди Миши, а демон вряд ли окажется серьезным противником. Зато в качестве развлечения будет в самый раз.

— Договорились, — я пожал руку архангелу и с удовольствием посмотрел, как, оттолкнувшись от нагретой крыши, Майкл резко взмыл в воздух, расправляя огромные крылья.

За спиной раздались душераздирающие звуки, будто в пылесос засосало бабушкиного кота, и теперь, щелкая вставной челюстью, старушка пыталась вытащить своего любимца за хвост. Оказалось, это хрипел от удивления молодой паренек, вылезший на крышу чинить какой-то кабель. Он судорожно пытался сделать вздох и махал руками, подобно ветряной мельнице, провожая ошалелым взглядом Михаила, выписывающего в небе красивые кренделя.

— Да, — согласился я. — Не стоило кормить голубей фастфудом...

Паренек икнул от удивления и перевел взгляд на меня. Зловредный Тёмный князь в моем лице помахал ему ручкой и, дабы окончательно добить бедолагу, расправил свои чёрные крылышки и последовал за Майклом.

* * *

В вампирьем селении гостей встретили настороженно. Местом стоянки подданные Габриэля выбрали поляну вытянутой формы, заставив ее небольшими шатрами из плотной серой ткани. На взгляд княгини, для нормального клана шатров было ничтожно мало, всего семь — девять семей. Молодежь попряталась, а вот мужчины с оружием, наоборот, вышли встречать светлых рыцарей и их княгиню. Взглядами вампиры больше всего напоминали загнанных в ущелье волков, которые настолько устали, что даже утаскивать с собой на тот свет врагов не хотели.

— Добрый день! — поздоровалась Габриэль, ловко спрыгивая на землю.

Она уже успела создать себе вместо непрактичного платья удобный охотничий костюмчик, и теперь надеялась, что вампиры по достоинству оценят ее точеную фигурку и стройные ножки.

— Кому как, — не согласился высокий немолодой вампир. — Что привело вас в наши края, ваша светлость?

— Любопытство, — ослепительно улыбнулась девушка, с интересом разглядывая лицо главы клана: то, что это был именно он, сомнений не вызывало. — А Лин на вас очень похожа! — неожиданно выпалила она, поняв, кого ей напомнил вампир.

— Кто, простите? — смешался мужчина, опуская оружие. Рыцари возвышались за спиной княгини молчаливым конвоем, но не проявляли ни тени агрессии, а Габриэль всегда умела располагать к себе.

— А-а-а... — она покопалась в памяти, — Эилльн, вот! Прямо копия ваша — только в женском варианте.

Вампир подался вперед.

— Вы знаете мою дочь, ваша светлость? Что с ней?

Девушка даже опешила от волнения и надежды, которые зазвенели в голосе вампира.

— Лин вам разве не писала? Странно... — огорчилась Габриэль. — У нее всё замечательно. Сейчас она следит за моим племянником, сыном Тёмного князя. Вот увижу ее, пинком к вам отправлю, чтобы родителей не расстраивала! — пообещала княгиня, мысленно запоминая накостылять вампирке.

По мнению Габриэль, рано лишившейся родительской ласки, не было греха хуже, чем волновать родственников.

— Нет, сообщения приходили, но они были столь невероятны, — замешкался вампир и поспешил перевести тему. — Мы рады приветствовать вас, ваша светлость. Мое имя — Нельх, я и мой клан будем рады оказать вам любую помощь, что бы ни привело вас в наши края.

Вообще-то свое имя он мог и не называть — Габриэль стоило только вспомнить, что это отец Лин, как в сознании сразу пронеслись кадры той давней встречи с вампирами, которая проходила еще в состоянии слияния. Образы были нечеткими и обрывочными, всё-таки тогда княгиня исполняла роль наблюдателя, но имя ей всё равно запомнилось, а еще то, что у Нельха должен был быть старший сын.

— Спасибо! — расцвела девушка и даже подала вампиру руку для ритуального поцелуя. Рыцари позади нее обеспокоенно переглянулись, но покушаться на княжескую кровь Нельх и не подумал, только пригласил Габриэль в свою палатку.

— Ваша светлость? — не одобрил этого командир отряда.

— Вы можете подождать тут. Смотрите, никого не обижайте! И раз уж вы обо мне беспокоитесь, вон тот молодой человек, — она кивнула в сторону синеглазого рыцаря, — может проследовать за мной.

Паренек обрадованно кивнул и, выйдя из строя, прошел следом за Габриэль.

Расторопные вампиры невесть откуда умудрились достать чай и маленькие пирожные, будто заранее знали о визите княгини. Девушка только недоуменно пожала плечами: она уже с утра успела объесться овсяной кашей так, что даже любимые сладости выглядели неаппетитными. А вот рыцарь с удовольствием угостился.

— К нам пару раз ребята из деревни прибегали — знакомиться, — пояснил Нельх, — с нашей молодежью подружились, вот мы и решили запастись. А потом...

— И что? — фыркнула Габриэль. — Неужели не было никаких поползновений превратить гостей в ужин?

— Не поверите, княгиня, но нет. Нам необязательно убивать человека, чтобы насытиться. А найти, что обменять на малую меру крови — всегда найдется. Было бы обоюдное желание сотрудничать, — усмехнулся вампир. — Но сейчас нам пришлось сесть на диету, к безграничному сожалению всего клана.

— У вас тоже кто-то пропал? — бестактно спросил рыцарь, доев угощение, и тут же поспешил извиниться, заработав гневный взгляд Габриэль.

— Да, — нахмурился глава клана. — Пропали один ребенок и две девушки. Причем, если две последних сами пошли в лес — хотели трав для гаданий набрать, то малыш Тамик исчез из собственной кровати, ведь ходить он еще не научился и самостоятельно убрести в чащу не мог.

— Или его кто-то вынес, — не согласилась Габриэль.

— Может, и вынес.

Отнекиваться Нельх не стал, но, кажется, всё равно остался при своем мнении.

— Значит, беда общая, — вынесла вердикт княгиня.

— Спасибо за доверие, ваша светлость. Мы-то уж совсем было подумали, что сейчас нас обвините, и не станет клана. Но что же теперь делать?

Габриэль оскорбленно фыркнула, но ответила только на вопрос главы, решив опустить первую его фразу.

— Всё просто: выдайте мне кого-нибудь из своих вампиров, кому доверяете. Пойдем искать пропавших. Ты с нами, или кого-нибудь из своих друзей сосватаешь? — обратилась Габриэль к рыцарю и получила заверения, что он за ней и в огонь, и в воду, и куда угодно, а друзья пусть в тенечке подождут.

— Вы хотите идти прямо сейчас? — удивился Нельх.

— А чего ждать? Чем раньше приступим, тем больше вероятность, что хоть кого-нибудь спасти удастся.

* * *

Натянув полог невидимости, я проследил за друзьями, дабы убедиться, что у них всё в порядке. Хотя данное определение было относительно — Анабель с Таней, быстро нашедшие общий язык и, кажется, решившие подружиться из одной женской вредности, атаковали модные магазинчики, а вот Элли и Алир переглядывались так уныло, будто мысленно договаривались повеситься на ближайшей подходящей для этого перекладине. Однако мои указания были просты и четки — любой ценой не допустить, чтобы с нашими дамами случилось что-нибудь нехорошее, иначе придется напомнить, почему меня назвали именно Тёмный князем, а не пушистым белым хомячком.

Элли, оторвавшись от своих безрадостных дум, посмотрел в тот угол, из которого я наблюдал за друзьями и скорчил жуткую гримасу. Я показал ангелу кулак, чтобы тот не думал меня выдавать, а то мигом оформлю как подарок Тане и даже ленточкой перевяжу с кокетливым бантиком. Элли страдальчески вздохнул и что-то шепнул Алиру, рыцарь в свою очередь огляделся, но меня, естественно, не заметил (ангел-то у нас уникальный!) и что-то ответил Азраэлю, кивнув на Таню и характерно чиркнув по горлу большим пальцем. Пришлось теперь погрозить ангелу пальчиком, чтобы тот не думал шалить, а то я даже из угла заметил маниакальный огонь, разгоревшийся в глазах Элли.

Князь бдит и не одобряет, так что без шуток, пожалуйста!

Азраэль кивнул, говоря, что никого убивать не станет, после чего я со спокойным сердцем отправился разыскивать демона.

Правда, далеко не улетел.

Стоило только набрать высоту, как неведомая сила гранитной плитой обрушилась мне на плечи, предлагая снизиться и выбрать местом посадки уютную детскую площадку, скрытую в тени деревьев просторного двора девятиэтажки. Какое-то время из чистого упрямства пытался махать крыльями, надеясь преодолеть чужое воздействие. Но на плечи давило всё ощутимее, отнюдь не мягко намекая, что в этом мире я не всесилен, и если со мной хотят поговорить — натягиваю на лицо улыбку и не смею перечить.

...Хель раскачивалась на старых скрипучих качелях, задевая босыми ногами песок детской площадки. В такую жару двор был пуст, тих и единственным звуком, аккомпанирующим протяжному скрипу, был сухой шелест листвы. Даже механический гул машин за домами не слышался. Впрочем, Убийца всегда не любила шум.

Я пристроился рядом с качелями, прямо на земле, не спеша убирать крылья: могло статься, что в ближайшую пару минут мне придется, несмотря на сопротивление, прорываться с боем из этого мирного дворика. А высота, кажется, была единственной слабостью Хель.

Не считая давно почившего Гэбриэла.

Впрочем, творец успешно притворялась, что к моей экстренной посадке не имеет никакого отношения и вообще даже не знает, что тут есть кто-то, кроме нее. Я же с интересом разглядывал Убийцу. Мы пересекались всего несколько раз, и то, в каждый из них, схватив ноги в руки, я спешил убраться куда-нибудь от греха подальше. Теперь же мне выпал редкий шанс застать родственницу в благодушном настроении, а не точащей на меня топор, и я с удовольствием любовался творцом. Хотя "любовался" — громко сказано. Скорее изучал, подобно музейному экспонату. Тощая, какая-то нелепая, с грязным загаром, облезающим на плечах, — Хель никак не походила на легендарную Убийцу. Коротенькие, неровно обрезанные шортики с неопрятной "бахромой" из торчащих ниток больше бы подошли школьнице, а уж колтун тёмных, давно не мытых волос, который лениво трепал ветер, и вовсе описанию не поддавался.

— Ты не хочешь поздороваться? — вдруг спросила женщина, по-прежнему не смотря в мою сторону.

— Не-а... это же ты меня сюда пригласила. Кстати, в следующий раз лучше мысленно связывайся, а то ощущения, будто по одному перышку пинцетом выдергивают. Брр!

В этот момент я возблагодарил Тьму и веселого крестьянина, что больше не являлся копией Отступника. Любое напоминание о Гэбриэле для нее подобно красной тряпке для быка.

— Можно подумать, что если бы ты услышал мой голос, не помчался стремглав как можно дальше. Вот еще! Упрашивать, когда достаточно просто приказать, — фыркнула Хель и совершенно неожиданно сказала: — Раз не хочешь первым, начну я. Здравствуй дорогой... м-ммм... родственник.

Творец задумалась.

— А, правда, Габриэль, кем ты мне приходишься?

Удивившись вопросу, я бодренько отрапортовал:

— Алевтина называет меня племянником и при этом бесится, когда я в ответ называю ее тетушкой, — честно признался я.

Когда-то давно кто-то "особо умный" брякнул, что все творцы друг другу родственники, но, кажется, у Убийцы на этот счет было свое мнение.

— Лицемерка! — заявила она. — С учетом того, что мы с Гэбриэлом состояли в официальном браке, это уже извращение какое-то получается. Вот зараза, никогда не упустит шанса плюнуть в мой огород!

Если бы я не сидел — точно бы упал. Почему-то от таких новостей нестерпимо захотелось зарыться под землю.

— Всегда мечтал о такой мачехе, больше этого только об отчиме — веселом крестьянине! — вместо этого заявил я, натянув на лицо радостную улыбку идиота.

Хель покачала головой, но ничего отвечать не стала, свернув на другую тему.

— Ладно, зря я это затеяла. К делу. Будем считать, что на ближайшую пару дней я раздумала тебя убивать и хочу предложить сотрудничество. Помогу поймать создание Гэбриэла, а потом ты вернешься в свой приторный мир и постараешься пару лет не высовываться, дабы я успела убедить себя, что в твоем существовании нет ничего апокалипсического. Идёт?

— Думаешь, сам не справлюсь?

— Проблема не в этом, — отрезала Хель, — я поклялась убить одного из детей Гэбриэла: не тебя, так твою сестру. Сейчас у вашей сумасшедшей семьи появился шанс подсунуть мне очередное его творение и зажить в мире и согласии, не ожидая от меня очередной подлости. Подумай, что выгоднее, — трясти своим бессмертием на каждом углу, или же отойти в сторону и позволить закончить эту партию более опытному игроку. Алив нарочно подстраховалась, испугавшись, что я слишком увлекусь охотой и за компанию отправлю на тот свет ее дочь.

Я подобрал валяющуюся на грязном песке веточку и задумчиво начертил перед собой крестик; наклонив голову набок, изучил свое творение и дорисовал еще один. Тихо поскрипывали качели в такт мерному раскачиванию творца, где-то хлопнуло окно, потревоженное сквозняком. В голове медленно собиралась мозаика, но Хель об этом знать было не обязательно.

— Хорошо, согласен. Когда она объявится, чтобы убить Таню, я просто отойду в сторону. Делай что хочешь, но дочь Алевтины пострадать не должна.

— Спасибо, Габриэль, — кивнула Хель, — знаешь, что бы другие ни говорили, ты совсем не похож на Отступника. Я знала его лучше остальных и могу говорить об этом с уверенностью. Да... бесплатный совет: твой демон сейчас на Фрунзенской.

Я совершенно искренне поблагодарил Хель и, уточнив, что на этом наша беседа закончена, и мне можно быть свободным, шустро полетел в указанную сторону. Кажется, Убийца и не заметила этого: закрыв глаза, женщина полностью погрузилась в свои мысли, продолжая раскачиваться, будто бы и не слыша мерзкого скрипа, от которого начинали болеть все зубы разом.

А дело становится всё интереснее и интереснее! Я сделал в воздухе петлю, чтобы перетряхнуть распирающие черепную коробку мысли, и, выровняв полет, в очередной раз восхитился замысловатостью проблем, в которые влип, как муха в мед.

Знал бы раньше, что у творцов такая нескучная жизнь, давно бы бросил Цитадель и перебрался сюда. А то всё светлые недотёпы да светлые недотёпы, никакого разнообразия. Здесь же всего пару дней пробыл, а впечатления уже из ушей лезут!

В несколько взмахов я забрался повыше в небо, придирчиво оценивая открывающийся вид на город. Вопреки ожиданиям было не так уж и красиво: любимое место отдыха творцов больше напоминало липкую, серую кляксу, в которую воткнули парочку небоскребов. Даже парки ассоциировались с пятнами плесени, а не зонами отдыха. Впрочем, после общения с Хель вряд ли кому-нибудь в голову могли прийти более возвышенные и светлые мысли. Убийца вообще не может вызвать у собеседника хоть сколько-нибудь позитивного настроя. Хотя, признаться, я удивлен, насколько хорошо прошла наша встреча. Я-то уж подумал, что сейчас творец достанет огромный топор и решит проверить, при мне ли мое бессмертие, а она вместо этого поздоровалась и подсказала, где демона найти!

Уж и не знаю — то ли радоваться, то ли пугаться...

Даже ее предложение оказалось слишком заманчивым: мне всего-то придется проследить, чтобы, войдя во вкус, Хель не отправила в Хаос кого-нибудь лишнего. Остальные творцы не зря ее безумной называют — в процессе выполнения своих прямых обязанностей Убийцу часто заносит в неведомые дали, после чего с карт множественной вселенной приходится стыдливо стирать ластиком парочку систем и реальностей.

А так расклад получается просто блеск. Я дожидаюсь, когда "сестрица" покушается на Таню, и прикрываю собой дочку Алив, а Хель тем временем обрабатывает последний подарочек Гэбриэла. Затем я отряхиваю руки, отчитываюсь перед тетушкой, хватаю в охапку Анабель и перемещаюсь домой.

Красота!

Хотя где-то обязательно должен быть подвох. Знать бы только, где именно, чтоб соломки подстелить.

Впрочем, сюрпризы на сегодняшний день не оказались исчерпаны. Демон обнаружился на одной из лавочек, расставленных вокруг заболоченного пруда. Он о чем-то тихо беседовал с худенькой бледной девушкой, пытаясь убедить в своей правоте. Мельком бросив взгляд на магический фон, я убедился, что "демон" банально "вампирит" жертву, вытягивая через тонкий канал душевный свет праведницы.

Приземлившись неподалеку, я отряхнулся от песка и стянул полог невидимости, дабы предстать перед демоном во всей красе. Хе-хе... Со спины клиент Майкла выглядел как молодой парень: чёрные, слегка вьющееся волосы стянуты резинкой, легкий хлопковый костюм и... слишком знакомый привкус магии. Увы, на последнее я, к своему стыду, должного внимания не обратил. Позор на мою голову, но если оценивать случившееся далее беспристрастно, то так получилось даже веселее.

Я вразвалочку подошел к демону и создал вокруг девушки заклинание стазиса — на первый взгляд, она продолжала внимать речам искусителя, а на деле — энергия закупорилась, оставив оного без десерта. Парень встрепенулся, почуяв неладное, и когда я дружески похлопал его по плечу, с готовностью вскочил на ноги, повернувшись ко мне. Заготовленная улыбка сползла с моего лица, как расплавленная восковая маска, стоило мне только встретиться взглядом с раскосыми синими глазами давнего знакомого. Тот оказался удивлен не меньше.

— Князь?!

— Ририэль?!

Глава 7. Старый враг лучше новых двух

Судьба — это не дело случая, а вопрос выбора.

Буриданов осёл

Не успел эльф пикнуть, как я безо всякой магии скрутил "демона", повозив лицом по асфальту и заломив Ририэлю руки, с удобством устроился на его пояснице (не всё же моей страдать!). Захотелось изобразить конское ржание и весело прокричать: "Вперед, лошадка!" — но, побоявшись, что подобного гордость "лошадки" уже не перенесет, я воздержался от излишнего ребячества. Всё это дело пришлось снова накрыть сверху пологом невидимости, дабы не нервировать простых граждан. Вот за это я Землю и не люблю — всё время надо следить, чтобы ничего лишнего не показать любознательным людям, а то творцы потом точно спасибо не скажут. Один-два раза пошутил, а потом опять наблюдать за спорами о снежном человеке и трупах пришельцев...

А вы думали, что меня родственники из чистой вредности не любят?

Ну-ну.

Однако это было лирическое отступление, теперь же надо было переходить к сути:

— И? Говори, где она!

Эльф перестал шебаршиться, пытаясь меня скинуть — видимо, быстро понял, что я всё равно был сильнее его... (кто это сказал: "тяжелее"?!). Несколько секунд он молчал, сопя будто сердитый ёжик и о чем-то напряженно размышляя, а потом осторожно уточнил, кого именно я подразумеваю под "ней".

— Ты разве не по мою душу? — удивился Ририэль.

— Зачем мне твоя душа? — искренне возмутился я. — Совершенно бесполезная штука. Вечно меня с кем-то левым путают! Ну, выбрался ты из мира, куда я тебя закинул, и что? Могу медальку за смекалку подарить, если хочешь. Теперь перед Майклом отвечать будешь — на здешних небесах тебя за демона приняли. Так ты не заодно с моей сестрицей?

В принципе, уточнять это уже было необязательно: просканировав старого знакомого, я узнал, что в мир творцов Ририэль пробрался лишь чудом, а теперь пытался таким макаром разжиться лишними силами, чтобы устроиться с комфортом и жить долго и счастливо — как в сказке.

— А при чем здесь Габриэль? Думаешь, после того, м-мм, провала она воспылала ко мне неземным чувством? И слезь с меня, наконец! — неожиданно завопил он во всю мощь легких. — Я тебе не твой любимый диван! Лучше уж сразу убей...

Шутить на тему диванов я не стал, послушно отползая в сторону и наблюдая, как Ририэль поднимается на ноги, отряхивается и пытается привести в порядок слегка "помятое" мною лицо.

— Зараза ты, князь, — пожаловался он мне на меня самого, — знал же, что я и так никуда не убегу, нет, надо было всё равно накинуться и извалять в пыли, — он потер поясницу и болезненно скривился.

— Для профилактики оно завсегда работает. Считай это моей местью за тот дурацкий спектакль. Кто тебя науськал? Хель? Сиреной под окошко приплывала и пела песни сладкие о могуществе, которое получить можно, отправив меня во Тьму?

— Да какой там сиреной, — всплеснул руками Ририэль и виновато потупился. — Ты ведь помнишь, Габриэль, как я был одержим идеей познания Единого Творца. Перерыл всю библиотеку Цитадели, книгохранилища соседних миров, детские сказки, научные трактаты и даже лично собрал коллекцию легенд, передающихся из уст в уста; выстроил кучу расчетов и почти подобрался к какому-то очень важному ответу, как однажды вечером ко мне пришла Хель. Справедливости ради скажу, я бы продал кого и что угодно в тот момент. Не знаю, со всеми ли она общается подобным образом, но для простого эльфа это оказалось слишком. Ощущения были примерно такие, как если бы меня кинули в яму на острые колья, сверху положили гранитную плиту и принялись сверху забрасывать холодной землей. И, да, я слабак и предатель, но соглашусь на всё, приму любые условия, лишь бы подобное больше никогда не повторилось. Тогда же Хель просто рассмеялась, сказала, что это будет слишком просто, и исчезла. Навестила она меня во второй раз через несколько месяцев и, наоборот, была мила и учтива. Хель показала мне кое-какие расчеты Гэбриэла — всего несколько планов и заметок из старого дневника, но как же его мысли были схожи с моими! Только продвинулся он гораздо дальше. Это были ответы, которые просто надо было расшифровать. Моя одержимость стала расти в геометрической прогрессии, Хель нужно было только высказать свои пожелания и указать удобный момент. Остальное ты знаешь.

— Угу, — согласился я, не щурясь смотря на солнце. — Метод кнута и пряника сработал безотказно. Путь Гэбриэла оказался ошибочным. Если бы я был ключом к познанию Единого, мне бы не позволили столько столетий развлекаться и тешить себя иллюзией свободы. Я сожалею, Ририэль, что всё получилось именно так.

Эльф кивнул. Было видно, что он сам успел себя проклясть бессчетное число раз. Его тоска о потерянном мире, дружбе и возлюбленной десятикратно превосходили любое из тех наказаний, что я смог бы придумать. И даже смерть не оказала бы должного воздействия на остроухого захватчика множественной вселенной, как самобичевание и размышления о собственной глупости и слабости.

А я, признаться, совершенно не умею долго злиться. И уж тем более затаивать обиду. Час-другой мысленно казню неприятеля различными способами, если в реальности по ветру не развею, а потом ухожу есть лимонный пирог и думать о варенье из крыжовника, которое обещал сварить Элли.

Что было — то прошло. Да, в какой-то момент Ририэль умудрился поймать меня на крючок, чуть не убил мою сестру, любимую женщину и на тот момент еще не рожденного сына. Но они остались живы и невредимы, а вот Ририэля судьба за прошедшее время знатно потрепала. Лежачего, как известно, не бьют.

— И что теперь будет? Что ты собираешься со мной делать? — Вопрос эльфа поставил меня в тупик.

— Э-э-э.... Мне как бы тебя надо сдать на руки Майклу. Ты ведь, можно сказать, у ангелов десерт из зубов вытащил!

— Я могу вернуть, — поспешно предложил Ририэль, достав из кармана легких льняных брюк небольшой медальон. Приглядевшись, я понял, что именно в него остроухий экспериментатор складывал забранную силу. — Только, выражаясь твоими словами, Габриэль, я его слегка надкусил и обслюнявил. Твои ангелы точно захотят доесть "десерт"?

Я хрюкнул от смеха, представив лицо Майкла, когда я протяну ему медальон, но реальность оказалась еще забавнее, когда архангел парой мгновений спустя лично спикировал на травку возле пруда и скользнул к нам под полог невидимости. Лицо у архистратига было суровым... таким суровым, что даже Ририэль, не выдержав, улыбнулся.

— Кусты — там, — подколол я Мишу и поспешил спрятаться за эльфом, чтобы не быть побитым. — Эй! Но я же нашел вам демона! Мог бы и спасибо сказать!

— Вот на твоих поминках погуляю и скажу. И даже не один раз, — мрачно пообещал архангел, после того как сделали пару кругов вокруг Ририэля, словно тот был новогодней елкой, а мы — детишками, водящими хоровод.

— Перья вылезут — ждать столько, — почуяв свою безнаказанность, я, ко всему прочему, и язык Михаилу показал. Но быстро вспомнил, что мне обещали найти сестрицу, и решил: хорошего понемногу, иначе Майкл обидится.

— Так вы возьмете медальон, или я могу оставить его себе? — с робкой надеждой в голосе вопросил Ририэль, переводя внимание сердитого архангела на себя.

И тут же об этом пожалел, ибо силы "праведников" у него немедленно отобрали, после чего самого эльфа обозвали "недодемоном". И пронзив нас обоих уничижительным взглядом, Михаил полетел возвращать пропажу, видимо, решил отомстить за плохое поведение попозже.

Ририэль снова уставился на меня требовательно-виноватым взглядом. Кажется, он всё время подсознательно ожидал, что вот сейчас я щелкну пальцами, и эльф покорно разлетится кровавыми ошметками по небольшому парку. Почему-то моя жизненная позиция остальным казалась непостижимой хитростью, но в ней я был солидарен с Хель (Тьма, я действительно только что согласился в чем-то с Убийцей?!). Как некогда обмолвилась вышеупомянутая творец (увы, не при мне, но слухи по множественной вселенной быстро расходятся): я умел убивать, но не злиться. И поскольку первым заниматься не собирался, второе логично исключалось из моего отношения к Ририэлю.

Конечно, былого доверия быть между нами уже не могло, о чем я искренне сожалел — всё-таки друзья на дороге валяются крайне редко. Но просто так отпускать эльфа на все четыре стороны мне почему-то не советовала проснувшаяся интуиция.

Итак, передо мной встала сложная дилемма, и, чуть-чуть пораскинув мыслями, решил ею поделиться:

— Вообще-то, я думал позвать тебя с собой: тут одну проблему творцы подкинули, и лишние мозги нам бы не помешали, но, боюсь, ни Алир, ни Анабель тебе не обрадуются. Насчет Элли сомневаюсь, он вроде не злопамятный, но чем веселый крестьянин не шутит!

Ририэль вздрогнул, представив себе открывающие перспективы, однако, я уже успел продолжить мысль:

— С другой стороны, в тех расчетах, что ты читал, могло промелькнуть что-нибудь важное. Так как, рискнем, мой враг?

* * *

Как Габриэль и подумала, проводником от вампиров Нельх назначил своего сына — Радина. Тощенький паренек, каким она его запомнила, за это время заметно вытянулся и похорошел: особенно приятно сочетались огненно-рыжие волосы и ярко-синие глаза с затаившейся в глубине хитринкой. И смотрел он на Габриэль уже не как на чудо-юдо. Хотя (девушка поспешно себя поправила: тогда этот взгляд достался брату), возможно, всего-навсего Светлая княгиня в сознании вампира не воспринималась как нечто интересное.

Подводя промежуточный итог, можно было смело сказать — Радин оказался до обидного в ее вкусе. Правда, мысленно Габриэль по-прежнему пыталась сравнить всех встреченных молодых людей с Элли. И, несмотря на вампирскую притягательность Радина, выигрывал ангел.

— Ваша светлость, — поклонился юноша.

— И всё-таки я настаиваю, — протянул командир отряда, оглядывая получившуюся компанию с крайним неодобрением на широкой небритой роже.

— Настаивайте, — легко согласилась девушка, — но где-нибудь в другом месте. То, от чего способны защитить ваши люди, всё равно мне не навредит, а когда их возможности закончатся, они превратятся в обузу. Я беру с собой спутников в качестве свидетелей от каждой из сторон.

— А как же припасы, палатки... — не отставал надоедливый подданный.

— Всё, что понадобится мне и двум молодым людям, я создам на месте, — отрезала Габриэль и, устав слушать нытье, просто направилась в сторону леса.

Рыцарь и Радин, переглянувшись, последовали за ней. Люди и вампиры провожали их полными надежды взглядами, веря в скорое и победное возвращение, а также в спасение пропавших.

Небольшой отряд светлых сразу же, как троица скрылась за первыми деревьями, принялся седлать коней: княгиня убедила рыцарей возвратиться в деревню во избежание конфликтных ситуаций. Чем меньше ее служители видели подданных брата, тем меньше появлялось поводов с ними ругаться. На душах людей было тяжело и мерзко, словно они не нашли каких-то нужных слов, чтобы задержать княгиню и убедить, что соваться в лес таким образом — не самая светлая идея. Но ослушаться ее приказа рыцари не могли и, понурив головы, уезжали.

А вампиры просто разбрелись по палаткам. Уходить с этого места до официального подтверждения смерти сородичей или же их возращения они не собирались, сколь бы ни было это опасно.

Ступив под прохладную сень деревьев, Габриэль перевела дух и мысленно дала себе звонкую затрещину. Она понимала, что десять раз была не права, решив рубить сгоряча. И сотню раз она сглупила, когда, не разобравшись в происходящем, кинулась в чащу ловить невесть что (или, вероятнее, "кого").

Под ногами мягко пружинил ковер из сплетения трав с бусинками мелких синих цветков, над головой приятно шуршали пышные кроны деревьев, купая в свежем ветре тонкую листву. Воздух был невероятно ароматен и приятен на вкус — в нем переплетались нотки созревших ягод, запах мха, покрывавшего стволы старых деревьев, цветов, травяного сока и смолы. Но Габриэль больше внимания уделяла не открывшимся красотам, а собственным мыслям, в которых вертела полученные сведения и так и эдак, стараясь рассмотреть с каждого угла и хорошенько обмусолить.

Брату разделаться с этой проблемой было бы намного проще — он бы просто почувствовал мир вокруг и подсказал, в каком направлении искать пропавших. А даже если бы Габриэль, по неизвестным причинам, не смог бы этого сделать, он бы обязательно попытался собрать больше информации: с какой периодичностью исчезали жертвы, кто начал пропадать раньше — люди или вампиры (а затем сопоставить со временем переселения на эту землю клана Нельха). Всё-таки немаловажной деталью могло стать выяснение, кто же был более удобными жертвами. Если вампиры стали мишенями только из-за того, что оказались ближе деревенских жителей — это говорило об одном, или же похитителям, до того довольствовавшимся простой, смертной кровью, больше подходили магические существа. Стоило выяснить, не было ли каких-нибудь странных явлений перед первыми исчезновениями, не пропали ли животные из леса, не покинули ли его птицы. Не слышали ли в нем подозрительных, несвойственных звуков...

Таких пунктов даже навскидку у Габриэль получалось до досадного много. Но засидевшаяся в чужом теле девчонка просто не могла упускать возможность кинуться в самую гущу случайно подвернувшейся тайны, принимая самостоятельные решения так, как хочется ей, а не так, как диктует другая личность.

— А птицы-то молчат, — пробормотала она под нос, стараясь сделать голос как можно тише, но спутники, конечно же, услышали.

— Так ведь... — Радин запнулся, оглядел по сторонам, но продолжать мысль не стал, только сильнее сжал рукоять эспадона.

— И давно это у вас? — Рыцарь, которого, как выяснила Габриэль, звали Дамином, тоже удобнее перехватил оружие.

— Если бы птицы исчезли во время нашей стоянки — кто-то бы обратил внимание. Значит, еще до нас не было.

— А это тогда кто? — фыркнула Габриэль, указав пальцем на тощего облезлого дрозда, внимательного наблюдающего за их компанией. — На белочку что-то не похож. Они именно молчат, но никуда пропадать не думали. Что-то в этом лесу заставляет их осторожничать: оно пока не нападало на птиц, но внушает им страх.

— Почему-то меня это не радует, — вздохнул Радин. — Ваша светлость, а мы хоть в правильном направлении идем?

Габриэль очень хотелось ответить ему честно, что она понятия не имеет, но вместо этого девушка остановилась и, натянув канал связи с их миром, тщательно просканировала местность. Где-то в северной стороне фоном ощущалось что-то непонятное и неподдающееся описанию, но ассоциации в сознании возникали не самые приятные. Княгиня поморщилась, когда попыталась мысленно проникнуть туда — ее не больно, а скорее, обидно шлепнули. Однако тонкую ниточку силы, опускающуюся из заросшего овражка под землю, Габриэль заметить успела.

По-хорошему, ей стоило, как послушной девочке, позвать на помощь кого-нибудь из старших. Того же Гериона. Конечно, вопрос о старшинстве был спорным, но опыта у оборотня имелось куда больше. Но только, естественно, Габриэль в этот момент думала о том, как бы всем доказать, какая она самостоятельная и умная, а не о безопасности.

Зря...

— Да, — ответила она Радину, — направление верно. Нам нужно идти прямо по этой тропе до конца, там и будет нужный нам овраг.

И почему-то никто из них не задался вопросом: откуда столь неожиданно взялась такая удобная тропка, ведущая прямо до места назначения, хотя минуту назад вокруг были сплошные заросли и колючий кустарник...

* * *

— О, Герион! — Лин опустила Натаниэля на землю и подбежала к оборотню, чтобы с удовольствием его обнять и чмокнуть в щеку — было непросто описать радость вампирки от встречи с давним другом. — Какими судьбами? Посидишь с наследником?

Они с Натаном возвращались с небольшого променада. По оставленному Габриэль распорядку, сына Тёмного князя следовало выгуливать на свежем воздухе не меньше двух раз в день, и Лин решила отвести малыша на небольшую площадку, откуда открывался потрясающий вид на всю столицу. Картина получалась невероятно впечатляющей, и они почти три часа изучали маленькие домики и двигающиеся по улочкам фигурки подданных. Натаниэль с усердием запоминал новые понятия и пытался их повторять за Лин, а девушка любовалась будущим князем и надеялась, что когда-нибудь у нее появится такой же смышленый сынишка.

За ними присматривал Блик, изредка отвлекающийся на охоту за бабочками и птичками. Но далеко он не отбегал, неизменно продолжая держать в поле зрения детеныша своих хозяев.

Но вот подошло время обеда, и они медленно возвращались к Цитадели, как раз когда из подъехавшего экипажа вышел Герион. Он небрежно кинул пару монет вознице, забрав из повозки саквояж, отряхнул дорогую одежду от дорожной пыли и поправил рукава рубашки. Услышав окрик Лин, оборотень развернулся так быстро, словно превратился в магический вихрь. Вся важность, местами граничащая с карикатурностью, мигом слетела с него, вещи оказались откинуты в сторону, а сам Герион поспешил навстречу вампирке, чтобы поприветствовать ее.

Мужчина ласково потрепал Лин по пушистым рыжим волосам и подхватил на руки Натаниэля, приговаривая, что юный княжич замечательно подрос и скоро станет совсем большим. Тот довольно смеялся, хватая оборотня за волосы и кружевной воротник дорогой, немного вычурной рубашки, а потом остановил свой выбор на ухе мужчины, принявшись бессовестно его теребить.

За прошедшее время Герион лишь сильнее "обоборотнился", если можно так выразиться. Созданный изначально как существо, умеющее принимать любые формы и случайно выбравшее последней из них немолодого волка, он по возвращении в Цитадель после веселого путешествия спросил у Габриэля разрешения остаться таким. От этого исполнять обязанности няньки хуже Герион не стал. И князь, недолго думая, согласие дал.

В темно-медных волосах оборотня прибавилось седины, красиво обрамляющей виски, словно бы покрытые легкой изморозью, черты лица утончились, сделав его несколько отталкивающим и резким для людей, до того не знакомых с ним. Из глубины теплых желтых глаз на мир смотрел опасный хищник — расчетливый и опытный.

— Неспокойно мне стало, вот и вернулся, — чуть помедлив, ответил Герион. — Не люблю, когда внутри мутно. Князь в другом мире, за княгиню беспокойство гложет и кажется, что из-за каждого угла в спину, как кинжал — крайне недобрый взгляд. Я подумал, что лучше будет мне до возвращения его светлости последить за наследником. Чтобы уж точно ничего не упустить и потом не кусать себе локти. А ребятки как-нибудь сами справятся, — улыбнулся он, вспомнив о молодом поколении истинных оборотней, которых он обучал в столице в специализированной частной школе.

Не доверять чутью Гериона не осмелился бы и самый безбашенный безумец, не то что пугливая вампирка: Лин, втянув голову в плечи, опасливо огляделась по сторонам, будто действительно кто-то мог выскочить на них из-за угла. Даже Натаниэль на руках оборотня затих и насупился.

— Я бы попросил тебя с княжичем не покидать Цитадели: максимум до сада и обратно. Здесь, если что, сами стены помогут. — Герион дождался кивка и, подобрав вещи, неопределенно повел плечами. — Извини, что напугал, но в таких делах лучше перестраховаться. Расскажи лучше, как у вас дела. Леллин, если не ошибаюсь, тоже здесь, с тобой? Замечательно! Давно обещал ему пару связок заклинаний показать. Но это всё потом. Пойдем в зал — наследника пора кормить обедом.

* * *

Элли притворился тенью и проследил тревожным взглядом за пролетевшим над супермаркетом Михаилом. Меньше всего ему сейчас хотелось напороться на собрата. Особенно на архангела, который прекрасно знает его в лицо и не оставляет попыток разыскать Азраэля. И в тоже время Элли уже давно ловил себя на мысли, что ужасно соскучился по своему сумасшедшему семейству — вот посмотришь на Габриэля, у которого есть Анабель и Натан, на других светлых недотёп, и грустно становится. Чем он хуже? У Элли ведь тоже большая веселая семья была, пока крыльев не лишился. А кому он теперь такой нужен? Только вот князю...

И то непонятно зачем.

Ангел подумал, что наверняка будет весело, если под конец этого дела, заручившись поддержкой Габриэля, он заглянет на небеса и скажет всем свой громкий, наглый привет. Главное, будет вовремя сделать ноги, пока родственники не придут в себя. Азраэль вспомнил райский сад с тонкими запахами и светлой, чистой радостью, которая греет сердце, стоит только сделать шаг, ступая в его пределы. Наверняка его любимое местечко под древом Познания, где ангел так любил нежиться, уже давным-давно занял какой-нибудь выскочка. Надо будет его обязательно прогнать и не забыть вырезать на толстой коре напоминание, кто именно здесь сидел и что он сделает с любым пернатым, покусившимся на его место.

Элли вздрогнул, когда тягучие размышления ангела кто-то неожиданно прервал, похлопав его по плечу. Таня разглядывала Азраэля, наклонив голову набок, как маленький ребенок. Например, Натаниэль любил так на него смотреть перед тем, как дернуть за волосы или мочку уха.

— О чем грустишь? — кажется, девушка на время оставила свои планы поохотиться на наивного, симпатичного ангелочка и решила поговорить с ним по душам. Всё-таки игры играми, но и меру надо знать. Особенно, когда видишь, что другу взгрустнулось.

— О том, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — оригинальничать с ответом Элли не стал.

— И неужели ничего нельзя исправить? — Таня протянула карточку, расплачиваясь за их с Анабель покупки.

Эльфийка в это время крутилась перед большим зеркалом, рассматривая свое отражение в новом легком комбинезончике, который бережно поддерживал ее большой живот. На ногах красовались босоножки на плоской подошве, обхватывающие маленькие ступни Анабель множеством тонких ремешков, свитых в причудливый рисунок. Светлые волосы, собранные в высокий хвост, открывали шею Тёмной княгини, украшенную широкой золотой цепочкой с кулоном-жемчужиной. Что и говорить — принарядилась Анабель так, что даже очаровательно-нелепым колобочком умудрялась выглядеть лучше и эффектнее других представительниц слабого пола.

— Габриэль сделал всё что можно. — Элли поровну разделил с Алиром пакеты, забитые одеждой и другими приятными женскому сердцу мелочами.

— А если я маму попрошу что-нибудь придумать? Мне она не откажет! Даже взамен ничего не потребует! — уверенно заявила Таня таким непреклонным тоном, что всемогущему творцу можно было исключительно посочувствовать.

— Было бы замечательно, — честно признался Азраэль, думая, что совсем немного и новые пакеты придется нести в зубах, так как рук для всех покупок, сделанных девушками, уже не осталось. А пользоваться левитацией Элли не хотелось: Габриэль не одобрял использование лишней магии на Земле. И хоть сам князь своим же неодобрением пренебрегал, ангел старался не привлекать лишнего внимания, беспокоя магический фон города.

Алир оказался с ним солидарен.

— Еще чуть-чуть, и я брошусь на собственный меч, — трагично прошептал бывший рыцарь, специально делая свое "тихое" шипение достаточно громким для того, чтобы Таня с Анабель их услышали и устыдились.

— Ой, — огорчилась дочь Пресветлого творца, но не успели друзья возрадоваться восторжествовавшей справедливости, как девушка продолжила свою мысль: — А ты не мог бы сделать это попозже? Здесь рядом есть замечательный магазинчик с потрясающим бельем. Ани! Тебе обязательно надо захватить несколько комплектов. Фигура у тебя быстро в норму придет после родов, я вас, эльфиек, знаю. И будет чем и в чём Габриэля подразнить.

Девушки захихикали и, обогнав Алира и Элли, о чем-то зашептались, периодически оглядываясь на них, будто бы подозревали в попытках бегства.

Спасение пришло неожиданно и заключалось оно в нехорошем предчувствии ангела, которое совершенно неожиданно горячей волной пробежало по позвоночнику вниз, свалившись в пятки. Волнение и тревога Элли передались и обладающей долей эмпатийности Тане, и Алиру, природная интуиция которого подала сигнал тревоги.

— Может, мы всё-таки домой поедем? — Азраэль замер на месте, прислушиваясь к себе. Тревога утихла, оставив после себя саднящее ощущение предвкушения. Словно беда миновала, зато к ним подкрадывалось нечто другое — интересное и многообещающее. — Что-то мне подсказывает, что нас там ждет сюрприз... вот приятный или нет, не знаю.

Друзья переглянулись и смешно засуетились.

Глава 8. Ловушка Хаоса

И волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память.

Правда жизни

— Негодяй!

Бах!

— Подлец!

Бац!

— Мерзавец!

Бум!

— Предатель!

— Кажется, мне придется заказывать новый сервиз, — флегматично заметила Таня из импровизированного убежища — заваленного набок стола, за которым мы спрятались от праведного гнева моей очень злой супруги.

— Я тебе подарю, какой захочешь, — прошептал, пытаясь осторожно выглянуть сбоку.

Гостиная больше напоминала поле битвы. Анабель стояла рядом с сервантом, и по очереди доставая с полок предметы дорогой коллекционной посуды, кидала их в нашу сторону. Стоит заметить, что эльфийка особо не целилась: вредить чужому здоровью она не хотела, просто вымещала злость и обиду таким оригинальным способом. К тому же за последние полчаса мое сокровище устало, а потому броски Анабель делала лениво, без огонька. Но толика здорового драматизма в голосе говорила, что концерт продлится как минимум минут двадцать.

Никто не протестовал — все понимали, что повод был уважительным. Даже удивлялись, что пока всё обходилось битой посудой, а не головами, полетевшими с плеч. Сам же "повод" устроился рядом со мной, испуганно прижимая длинные уши, словно заяц, встретившийся на узкой тропке с голодной лисицей. Выглядел Ририэль крайне несчастным, но заговорить с Анабель даже не пытался, только косо поглядывал на также прячущихся за столешницей Алира и Элли. Рыцарь в ответ мрачно чиркнул ладонью по горлу, показывая, что сделает с эльфом после того, как угомонится моя жена (что-то зачастил он с такими угрозами), а ангел только рассеянно поздоровался.

— Милая... — жалобно проблеял я и поспешил снова спрятаться, увернувшись от хрустальной вазы.

— Ты с ним заодно! — категорично заявила эльфийка и для убедительности разбила об пол еще одну десертную тарелочку.

— И за два — тоже, — пробормотал я и уже громче спросил: — Ну что ты такая злопамятная? Всё же хорошо!

— Не сказала бы, — хмыкнула над ухом Таня. — Так ее точно не успокоишь. Додумался ты, о многомудрый князь, — дочь Алив постучала меня по лбу пальчиком и скривила лицо, — притащить домой бывшего жениха своей благоверной, который пытался, если я правильно поняла из ваших переговоров, убить Анабель. Молодец! Ничего не скажешь. Возьмешь с полки пирожок, но только чуть позже, пока не высовывайся.

Я покаянно покивал, соглашаясь, что мозгами меня Тьма явно обделила (так же как чувством такта и инстинктом самосохранения). Зато вместо этого выдала эксклюзивное чувство юмора и оригинальную логику.

— Так ведь... — попытался оправдаться я, пока Анабель решила сделать небольшой перерыв в обстреле нас тарелками.

— Сиди, — грозно указала Таня, — я сама разберусь, — пообещала она, и уже громче позвала эльфийку: — Ани! Тебе нельзя нервничать, лучше отдай этого эльфа мне в уплату за утраченное имущество.

— Забирай на здоровье, — неожиданно легко согласилась Анабель, убрав последнюю целую тарелочку обратно в сервант, обошла по краю наши баррикады и села на большой диван. — Рассказывайте, что случилось, пока я решила вас помиловать, — разрешила она, и я поспешил на четвереньках выбраться из-за стола.

— Меня Майкл — архангел, я про него вам уже рассказывал, попросил найти демона. Демоном оказался Ририэль, ему, как обычно, "повезло" оказаться в нужном месте в нужное время. После непродолжительного общения...

— Это он так красиво назвали ритуал размазывания меня по асфальту, — трагично прошептал эльф ангелу, и друзья посмотрели на меня с уважением.

— В общем, поскольку Ририэль успел порыться в записях Гэбриэла, любезно предоставленных ему Хель, я подумал, что эксперт нам не повредит. Он обещал быть паинькой и железками ни в кого не тыкать! — поспешно заступился я за остроухого.

— И даже множественную вселенную захватывать не собирается? — со смешком спросил Алир, скрещивая руки на груди, и хищно прищурился: этому бывший рыцарь у Гериона научился. Сам-то он был способен до того соорудить разве что умильную мордочку котенка, но новая должность императора ко многому обязывала. Пришлось тренировать различные взгляды, дабы потом стращать слуг и советников.

— Это дело я в расписании перенес на неделю. Вот вам помогу и продолжу захват, — ослепительно улыбнулся Ририэль и шаркнул ножкой, изображая вышеупомянутую паиньку.

— Ну-ну, удачи! — пожелала ему Таня. — Получается, мы зря приехали домой? Могли бы дальше по магазинам бродить! — огорчилась девушка, затем пробормотала себе под нос пару зарифмованных строчек, и комната послушно приобрела нормальный вид: посуда собралась по кусочкам, устраиваясь стройными стопочками на полках серванта, ваза заняла законное место, а стол задвинулся в угол.

— Нет, нет! — я поспешил изобразить ветряную мельницу, замахав руками. — Анабель нужно отдохнуть. Может быть, ты поспишь, милая? Или хочешь чего-нибудь вкусного? Ты только скажи — и я мигом всё организую.

Эльфийка скептически фыркнула, не одобряя преображение Тёмного князя в кудахчущую наседку, но заискивающий тон свое дело сделал: меня с неохотой простили, сменив гнев на милость, и даже позволили поцеловать себя в подставленную щеку. После чего Анабель соизволила занять щедро предложенный Таней диван.

— Так вы дадите мне поспать? — уточнила она, прикрыв глаза, и все поспешно покинули комнату, не желая мешать эльфийке.

Алир с Элли, отмазавшись, что весь день мучились, а потому заслужили отдых, заняли вторую комнату, оккупировав телевизор.

— Вы уж там как-нибудь сами посовещайтесь, — попросил Алир, с восторгом рассматривая гору дисков, выданных хозяйкой квартиры, а Элли уже рылся в них в поисках любимых ужастиков. Я подумал, что бывший рыцарь подобный жанр явно не одобрит, но решил, что друзья смогут прийти к разумному компромиссу.

Пихнув замершего в коридоре Ририэля, я уточнил, почему тот решил изобразить памятник самому себе — Таня уже давно хозяйничала на кухне, обещая заварить свежий чай и с помощью магии быстро приготовить шарлотку.

— Не понимаю... — беспомощно протянул эльф. — В меня, хотя нет, в нас, — он поправил себя, — пошвырялись посудой, а потом сделали вид, словно мы так каждые выходные развлекаемся. Элли даже спросил, как мое здоровье, и не расскажу ли я ему о своих приключениях! — пожаловался Ририэль.

— А ты не хочешь рассказывать? Жаль, тоже бы послушал, — фальшиво огорчился я, уже понимая, куда клонил остроухий любитель чужих экспериментов, но притворялся очень глупым Тёмным князем, не замечающим очевидного.

— Я же тебя предал! Чуть не убил! — еще немного, и эльф бы сорвался на крик, но я заблаговременно приложил палец к губам и кивнул на дверь, за которой отдыхала Анабель.

Ририэль послушно понизил голос до шепота:

— До сих пор не могу понять, почему ты меня в Хаос тогда не отправил, а теперь еще и это. Я же свихнусь, пытаясь постичь твою логику! Хотя ты-то ладно, но Ани с ее темпераментом? А Алир?

— Пофигизм — это заразно, — притворно вздохнул я и предложил: — Хочешь, покусаю, и ты тоже таким станешь?

Эльф шутку одобрил, но отступил от меня на шаг. Так, на всякий пожарный. Вдруг и правда сумасшедший Тёмный князь начнет кусаться?

— Пойдем лучше к Тане, а то она сейчас сама всё съест. А отвечу я тебе вот что: можно подумать, ты меня не знаешь? Не могу я иначе, и не ной — у людей и похуже заскоки бывают. Не думаю, что тебе станет легче, если я сыграю роль злобного монстра и развею тебя по ветру. Анабель же на меня смотрит — если я спокоен, значит, и ей бояться нечего. Побесилась чуток, припомнив старые обиды, так ты сам ее темперамент упомянул. И Алир у нас человек отходчивый. Как лучше с ним пообщаешься, сразу симпатией проникнешься. А то вы, кажется, когда путешествовали, особо и не разговаривали.

Ририэль, помедлив, кивнул, соглашаясь, что если он каждые пять минут будет напоминать о своем предательстве, ни у кого настроение не поднимется, и благодать с неба не свалится. А эльфам, так же, как и людям, свойственно ошибаться. И если судьба решила дать еще один шанс — грех размазывать сопли и причитать о собственной тупости.

— О! — обрадовалась Таня, когда мы всё-таки почтили кухню своим присутствием. — Располагайтесь, мальчики, чаю сейчас налью, шарлотку уже порезала. Только остальным по кусочку оставьте. Хотя, если понравится — еще испеку.

Поскольку за окном стремительно смеркалось, укутывая город в душное ночное покрывало, девушка поставила перед нами чайник и ушла включать свет, чтобы не сидеть во мраке и не ошпарить соседа кипятком в попытке налить оный в чашку.

— Спасибо, — я сцапал с блюда самый аппетитный треугольничек шарлотки.

Ририэль от меня не отставал, уже продегустировав предложенный десерт. Закатив глаза в немом блаженстве, он медленно посмаковал небольшой кусочек и расплылся в счастливой улыбке сластены, дорвавшейся до яблочного рая с облаками из сахарной пудры.

— Изумительно! — только и смог выдать он, потом снова повернулся ко мне. — Это будет уместно, если я поздравлю тебя со скорым прибавлением в княжеском роду?

— Конечно, — обрадовался я.

Поздравления я очень любил, особенно когда дело касалось пополнения в нашем семействе. И почему-то я надеялся, что на этом мы с Анабель тоже останавливаться не станем. Только вот как бы ей об этом намекнуть? Вдруг она против?

— Не-ет, господа... — не одобрила Таня, — этим вы потом займетесь, а сначала, Габриэль, расскажи, что узнал, и появился ли у тебя план действий.

— Появился, но не у меня, а у Хель, — я скривил рожу, вспоминая разговор с творцом, и коротенько пересказал его Ририэлю и Тане. — Ты не знаешь, что эта за дурацкая история с клятвой, из-за которой она должна убить кого-то из детей Гэбриэла? — спросил у девушки, надеясь, что ситуация хоть чуть-чуть прояснится. И я, наконец, пойму, почему Хель столько лет точила на меня зуб и пыталась достать всеми возможными и невозможными способами, подзуживая остальных родственников.

— Знаю, конечно. Эту историю все старшие ученики знают! — воскликнула Таня, а потом погрустнела: — Она ждала ребенка, а Гэбриэл ударил ее ножом. Самой Хель это не повредило, но сына она потеряла. Вот после этого и поклялась, что убьет одного из его детей. Увы, у творцов иногда такие драмы разыгрываются — хочется забиться в какой-нибудь дальний мир и неистово молиться Единому, чтобы не пришлось отвечать за грехи родителей. А то там столько всего накопилось, за вечность не разгребешь.

— Тогда это действительно выход, Габриэль, — Ририэль задумчиво облизал ложку и посмотрел куда-то сквозь меня. — Ты отходишь в сторону, прикрывая Таню собой, и взамен получаешь спокойную жизнь, потому что получается — остальным творцам нет до тебя никакого дела. Хель же обретет желаемое и успокоится.

Я попробовал остывший зеленый чай с ноткой жасмина, цитрусовых и мяты и покачал головой:

— Но тогда Алевтина не засчитает работу, как возврат долга. И когда-нибудь снова предъявит права на мое бессмертие. Не хочу вечность зависеть от прихотей Пресветлой. Сегодня я защищаю ее дочь, а завтра мне прикажут прыгнуть в Хаос или отнимут семью? Фигушки!

Таня неодобрительно кашлянула, пытаясь заступиться за свою маму, но что-то прикинув в уме, ничего говорить не стала, только щелчком пальцев заново включила чайник. Всё-таки в процессе потребления пищи думалось гораздо лучше, и разговор шел совсем другой: спокойный, размеренный.

А потолстеть нам всё равно не грозит.

Вот вы можете представить толстого Тёмного князя? Что? Запросто? Хм...

Я, наконец, обернулся, посмотреть, что же такое интересное Ририэль нашел за моей спиной и теперь взгляда не отводит. Оказалось, таракана. Точнее, двух. Таких же больших и рыжих, как их собрат, которого я видел не столь давно. Они сидели возле сахарницы, словно надеялись, что сейчас крышечка приподнимется сама собой. У разделочной доски быстро промелькнул еще один — поменьше, другой таракан пробежал по дверце шкафчика. Эльф вздрогнул и обвел взглядом всю кухню. Я последовал его примеру.

Мы были окружены.

Таня, явно заметившая наше внимание к своим усатым постояльцам, заметно смутилась.

— Никакая магия их не берет. Пару деньков пережидают у соседей и возвращаются, — пробормотала она, снимая с ноги тапок. — Вот я вам, гады!

Грозно завопив, девушка бросилась в атаку, тараканы, соответственно, врассыпную. Парочка пронеслась по полу к двери, еще один прошмыгнул под холодильник. Возмездие в виде Таниного тапка настигло наглецов, покусившихся на сахарницу — пришибив обоих тараканов одним ударом, их размазанные по подошве тельца она брезгливо скинула в мусорку.

— Гринписовцев на тебя нет! — хмыкнул успешно ассимилировавшийся на Земле Ририэль. — И не жалко тебе их?

— Да-а?! — ехидно протянула Таня, протирая тапок и высматривая кого бы еще прихлопнуть. — А ты представь, как тут интересно, когда ложишься спать и везде включаешь свет. Несколько минут ничего не происходит, а потом... — девушка понизила голос до вкрадчивого шепота. — Особенно они любят сидеть в мойке. Приходишь с утра, чтобы кофе сварить, а там!

Мы аж подпрыгнули, когда Таня неожиданно рявкнула.

— Поставить гринписовца над раковиной и пусть каждого по голове погладит, — более миролюбиво добавила она, довольная произведенным эффектом. — А еще лучше сделать так. Ловишь этого любителя братьев наших меньших, даешь в руки тапок: "Ты гринписовец или нет?" — а потом выключаешь на кухне свет и закрываешь дверь с той стороны...

К счастью, напуганные до полусмерти тараканы уже попрятались по всем щелям, и через некоторое время нам с Ририэлем удалось перевести тему на нечто более приятное. Как я успел тайком убедиться: магия, которая стерла бы с лица земли целый город со всеми жителями, не заставила одного таракана даже пошевелить усами — он сидел в своем убежище, ожидая, когда двуногие покинут кухню и, кажется, подозревая о моих потугах, нагло ухмылялся.

Таня повернулась ко мне.

— А что у тебя за долг-то? Может, удастся сбить его до какой-нибудь небольшой услуги, чтобы Великой о таком пустяке было неудобно просить. Многие так маму с носом оставляли — она до сих пор периодически список наизусть повторяет, чтобы при случае отомстить... ой!

— Вот-вот, — мрачно подтвердил я, — лучше уж к Хель на поклон, чем в чёрный список к Пресветлой Алив, упаси веселый крестьянин!

Я посмотрел на Ририэля, и эльф, правильно растолковав мой взгляд, начал объяснять. Стыдно признать, но даже спустя столько веков, мне по-прежнему было невыносимо самому говорить о том, что давно прошло.

— Про слияние тебе кто-нибудь рассказывал? — для начала уточнил Ририэль.

Таня задумалась.

— Да, Габриэль уже говорил про него, но я еще на досуге материалы разные полистала — на втором курсе нам преподавали подобное. Только называется оно "Универсальный страж": сливая две противоположные сущности в одну, можно получить полноценного и очень могущественного помощника для управления созданным миром. Мы тогда учились создавать живую материю, до настоящих реальностей дело далеко было, но всяких человечков лепить уже разрешалось. И ни у кого нормальный страж не получился: кому-то сил не хватило, кто-то неправильные параметры задал. Но позабавились знатно! Насколько я знаю, — похвасталась девушка, — это изобретение моей мамы.

— Правильно. Пять балов! — одобрил эльф. — Это она, между прочим, для нашего князя придумала. Он ведь из чистой Тьмы был создан — жуткий монстр. Габи, без обид!

Я недовольно забулькал чаем, больше возмущаясь на фамильярное "Габи", чем на монстра, но обижаться не стал. В общих чертах я это уже всё рассказывал. И вряд ли моя подопечная неожиданно могла бы поменять свое отношение. Таня, однако, слушала Ририэля внимательно.

— А сестренка у него, наоборот, была с помощью Света создана, хотя родили ее вполне естественным путем... хе-хе. Но она слабенькая была, маленькая такая, даже боялись, что не выживет из-за того, что сосуд вышел смертным, а сил в него вбухали немереное количество. И когда Гэбриэла убили, то ли по доброте душевной (скорее уж из-за данной клятвы), то ли уже тогда планы какие-то в голове выстроила, в общем, Алив решила оказать его созданиям услугу. Предложила слияние, которое компенсировало бы смертность одной и кровожадность второго.

— И? — девушка даже подалась вперед.

Я же чувствовал себя экспонатом музея уродцев. Все люди как эльфы, а я не пойми кто. Как меня только Земля держит, не лопаясь от смеха?

— Всё было замечательно, — вздохнул Ририэль, подбираясь к самому неприятному моменту, кинул мне извиняющийся взгляд и продолжил, — пока из-за трагической случайности не погибла первая жена Габриэля... э-э-э... первая же? — рассеяно переспросил он у меня, но отвечать я не стал. Должны же хоть какие-то секреты оставаться? — Тогда произошел распад, и выяснилось, что, несмотря на прошедшее время, должной компенсации так и не произошло. А сил самостоятельно провести повторный обряд у них не оказалось — нужно было равное соотношение Тьмы и Света: первый же компонент значительно превышал возможности второго. Габриэль пошел на поклон к Алив. Та помочь согласилась, но за определенную плату. Цена оказалась слишком высока, и Пресветлая предложила ее снизить, оставив на князе долг и указав на того, кто мог бы помочь.

— Это был Элли? — догадалась Таня

— Да, — всё-таки заговорил я. — Он был самым странным из ангелов, и потому я обратился к нему, в надежде, что мне не откажут. Но что-то пошло не так, и вместо того чтобы просто позаимствовать часть способностей, ритуал забрал всё, лишив Элли крыльев. Зато второе слияние состоялось, и, чтобы как-то компенсировать утрату, я поделился с ним своими силами. А поскольку у Азраэля и до этого, ввиду выполняемой на небесах им работы, возникали некоторые проблемы с... м-ммм... мировоззрением, влившаяся в него Тьма только усугубила их.

Ририэль фыркнул, оценивая то, на что я заменил "проблемы с психикой".

— Так что, должок на мне приличный висит, — подвел я итог. — И как ты предлагаешь выкручиваться?

— Не без помощи фантазии, — улыбнулась Таня. — Ты очень интересная личность, Габриэль, и я рада, что познакомилась с тобой. Честно, во многом я не одобряю поступки и решения своей матери, поэтому постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь вам с Элли.

— Спасибо! — искренне поблагодарил я, и внезапно обнаружил, что занятые моими проблемами и рассказами о прошлом мы сами не заметили, как съели всю шарлотку. — Ангел наш огорчится, — устыдился я.

— Другую сделаю, никаких проблем, — успокоила меня девушка, собирая со стола. — Только на этот раз зубы прочь от сладкого, троглодиты!

* * *

До нужного места они добрались сравнительно быстро. Только один раз пришлось сделать небольшую передышку — извинившись перед своими спутниками, Габриэль степенно удалилась в кусты, оставив рыцаря и вампира задумчиво переглядываться. Кажется, до того в их сознании образ Светлой княгини ассоциировался с чем-то неземным, не обремененным сложностями существования всех прочих. Габриэль даже задержалась чуток, чтобы как следует отсмеяться: идеалы парней рушились у них на глазах, и если для вампира это большим шоком всё-таки не стало, то вот Дамин смотрел на густой кустарник так, будто ему сказали, что солнце, скрывшись за горизонтом, никогда более не взойдет.

Габриэль даже всерьез задумалась над тем, что по возвращении братца ей придется оставить уютную Цитадель и навестить подданных, чтобы они хоть чуть-чуть привыкли к своей княгине и перестали забивать свои и без того не осененные знаниями головы всякими дремучими стереотипами и обрывками легенд.

Итак, овражек, замеченный девушкой, ожиданий не оправдал. Он был маленький, с пологими краями, поросшими тенелюбивыми травами, а над его краем, опасно наклонившись, рос кособокий молодой дубок.

— Спускаемся? — предложил Радин, галантно подав Габриэль руку.

Рыцарь досадливо отвернулся, жалея, что первым не додумался до этого, но быстро вспомнив, что у княгини целых две руки, пристроился с другого бока. Девушка, почувствовав себя бесполезной калекой, гордо отказалась от помощи и, споткнувшись об "удачно" подставившийся корень дуба, чуть не пропахала носом склон. Парни вовремя удержали княгиню на ногах, и дальше Габриэль покорно цеплялась за руку Дамина, чтобы больше не оконфузиться.

— Кажется, здесь никого, — окинув взглядом тихий лесной уголок, поспешил расстроиться рыцарь.

— Если мы ничего не видим — это не значит, что ничего нет, — Габриэль еще раз прислушалась к своим ощущениям. — Здесь должен быть ход.

Девушка тоже огляделась. Небольшая площадка вытоптанной травы обнаружилась именно в том месте, где над оврагом нависало, переплетаясь корнями, дерево. Со всех точек зрения это было самым удобным и в тоже время слишком очевидным местом. Габриэль даже подумала, что их специально заманивают. Соединила это в уме с так удобно подвернувшейся под ноги тропкой, о которой раньше не тревожилась, и поняла, что не "даже", а именно заманивают.

И, увы, успешно — поворачивать обратно княгиня не собиралась.

— Нас там ждут, — предупредила она рыцаря с вампиром и залюбовалась, как парни замерли по стойке "смирно". Но нападения за этими словами не последовало, и Радин, не сговариваясь с Дамином, отошел на пару шагов — прикрывать тылы, а рыцарь мужественно загородил собой княгиню.

Габриэль, испортив момент, хихикнула.

— Кажется, я говорила: то, от чего вы в силах меня защитить — не сможет мне повредить. От прочего придется защищать уже вас.

— Мы понимаем, ваша светлость, — тихо, но уверенно произнес рыцарь. — Но прошу, не гневайтесь, наше воспитание не позволит нам, в любом случае, прятаться за спиной хрупкой леди, пусть вы и великая Светлая княгиня.

Радин согласно кивнул: подобной солидарности светлого и тёмного можно было только позавидовать. Девушка решила свалить такой успех на удивительную толерантность Дамина: он сразу показался ей самым адекватным из рыцарской компании. Даже милашка Алир, быстро проникнувшийся симпатией к Габриэлю (тогда подрабатывающего простым проводником), и тот проигрывал молоденькому рыцарю. Всего через пару часов, прошедших с их знакомства, Дамин и Радин общались так, будто дружили с самого детства. Даже имена, на немузыкальный слух Габриэль, у них были похожи.

Девушка улыбнулась своим мыслям и потянулась тонким щупом силы к склону, стараясь отыскать механизм, открывающий проход. И тут же отпрянула в сторону.

— Хаос, — с трудом выдавила она, почувствовав на губах ледяное дыхание Бездны. Казалось, что перед ней была лишь иллюзия дуба, которая на самом деле выполняла функцию экрана — смотришь со стороны: обычный овражек, только фон чуть искривляется, а проникаешь за него, и понимаешь, что что-то опять не так.

В тихом, мирном лесу зрел гнойный нарыв.

— Нужно звать подмогу? — осторожно спросил Радин, тоже отступая на шаг.

— Быть может, ваш брат... — неуверенно начал Дамин.

Габриэль от досады прикусила губу до крови. В памяти хранились воспоминания о том, как ее с братом и Анабель чуть не принесли в жертву. Тогда их спасло лишь чудо, именуемое Элли (которое и заварило всю кашу). А что делать теперь? Она далеко не так могущественна, как Тёмный князь...

И страшно немного.

Конечно, она могла щелкнуть пальцами и переместиться в Цитадель: связаться с Габриэлем. Она была абсолютно уверена, что как только тот услышит слово "Хаос", бросит вё и примчится домой спасать свой мир. Брат раскатает всех (даже творцов!) тонким слоем, если те только посмеют ему помешать. Однако тогда ему не удастся отдать долг, а княгиня понимала, что это означало для Габриэля.

Был и другой вариант: объяснить людям и вампирам в чем дело, сложность проблемы, переместить их подальше от этого леса, а территорию на несколько лиг вокруг закрыть прочным щитом. Самим же затаиться в Цитадели, дожидаясь, когда князь вернется. Пара дней погоды не сделают: будь дела хуже, холод ощущался бы куда сильнее.

Габриэль уже отступила на шаг. Да, ее жизнь была, бесспорно, ценнее всех пропавших. С этим бы не поспорил никто и, узнав, что имеют дело с Хаосом, не обвинил бы княгиню в трусости. Но, как бывает часто в такие моменты, чувства взяли верх над разумом. Девушка подумала о том, что кто-то из людей или вампиров может быть еще жив. И сейчас они неистово молятся о спасении, а она развернется и уйдет, обрекая несчастных не только на мучительную смерть и невозможность более возвратиться во множественную вселенную в следующей жизни, но и на жуткие часы ожидания жертвоприношения: ощущение холода, пустоты и безнадежности, когда понимаешь, что ты никому не нужен.

Княгиня наклонила голову, глубоко вздохнула, борясь с подступающей к сердцу паникой. А потом, резко выдохнув, всё решила.

— Дамин, тебе надо будет вернуться в селение: сначала к вампирам, а потом к людям. Пусть бросают всё и уходят, как можно дальше. Предупреди власти, что если они не позаботятся о них, я устрою для каждого персональный конец света. Понял? Радин, ты пока со мной, но если что — перемещу тебя в Цитадель, чтобы они тоже были в курсе происходящего...

— А... — попробовал возмутиться рыцарь, но Габриэль, не слушая, уже отправила Дамина к вампирам. Конечно, силы стоило поберечь, но ей нужна была уверенность, что по дороге на него никто не нападет.

Радин спорить не стал, подтвердив, что сделает всё, что скажет ему княгиня. В следующую секунду проход открылся: часть склона просто растворилась, будто поверх травы кто-то постелил искусное полотно, изображающее длинный, выложенный ровными серыми плитами коридор.

— Я думала, что Габриэль уничтожил все храмы северных орков, — задумчиво пробормотала девушка, быстро узнав характерный орнамент, украшающий камни. С другой стороны, обычно их возводили в горах: поближе к стенке мира, за которой начинались владения Хаоса. Возможно, брат просто не знал, что стоит поискать и в других местах. Но всё было слишком чистеньким и новеньким, возведенным не за годы упорного труда, а словно по одному волшебному слову. И дыхание Бездны походило на легкий ветер. Габриэль точно знала, что такой освежающий, почти приятный холод бывает только рядом с недавними проколами, которые не успели напитаться болью и смертью.

Радин пришел к таким же выводам.

— Неужели остались сумасшедшие, готовые поклоняться этой твари? — потрясенно прошептал он, будто бы на свете не водилась куча извращенцев, предпочитающих обыденной жизни боль, садизм, убийства и кучу других малоприятных для нормальных людей вещей. Поклонение Хаосу можно было отнести к особо оригинальному фетишу. Словно бы в один прекрасный момент мышь начала радостно прыгать вокруг голодного кота в ожидании, когда тот, наконец, пообедает ею. Как один раз сказал брат: "Глуп тот, кто верит, что сможет получить от Хаоса что-то полезное. Но в миллиард раз глупее несчастный, который думает, что сможет его подчинить..." — Габриэль не знала, были ли попытки, но зря Тёмный князь не стал бы болтать.

Хотя во множественной вселенной на каждое правило найдется свое исключение. Иногда и несколько штук сразу

— Меня больше волнует то, каким способом было создано это место... — призналась она вампиру. — Не припомню кого-либо, кроме меня и брата, кто мог бы такое устроить. Габриэль, конечно, расслабился в последнее время, но не настолько же?

— И что вы предполагаете?

— Худшее.

А что? Габриэль подумала, что это мог быть блестящий маневр: Алив напоминает про долг, забирает князя в свою реальность, а сюда проникает кто-то из творцов, чтобы, пока хранитель отсутствует, уничтожить их мир.

Как бы они ни спешили, шли Радин и Габриэль очень осторожно, замирая перед каждым поворотом и по несколько раз оглядываясь. Подозрения девушки за это время разрослись до неимоверных размеров, распирая грудную клетку и заставляя сердце биться где-то в горле, мешая нормально дышать. Подземный храм больше напоминал гигантский комплекс, знакомая поначалу архитектура, чем дальше они продвигались, всё сильнее отличалась от заученных наизусть канонов.

Зал для жертвоприношений помог обнаружить вампир. На одном из перекрестов Радин замер и, принюхавшись, сказал, что из левого коридора пахнет кровью.

— Человечьей? — на всякий случай уточнила Габриэль.

Вампир отвел взгляд:

— Не только, — упавшим голосом ответил он.

— Среди пропавших девушек была твоя подруга? Ой! Прости за бестактность, — тут же спохватилась она. — Можешь не отвечать, если не хочешь...

Но Радин ответил:

— Невеста.

Открывшийся им зал мало чем отличался от того, где не состоялось жертвоприношение Габриэля. Только вот широкий камень алтаря потемнел от засохшей крови — лишнего ангела, чтобы спасти обычных людей и вампиров, не нашлось.

В углу, прикованные цепями за лодыжки, сидели две девушки: одна, что-то причитая на тёмном диалекте, укачивала на руках маленького ребенка. Услышав чужие шаги, пленницы даже не дернулись. Та, что шептала, не замолчала, не изменила темп речи, не попыталась отползти подальше к стене. Вторая девушка — явно из людей — лишь чуть искривила губы, показывая, что услышала, но на вошедших смотреть не стала.

Либо они были уверены, что сейчас их не казнят, либо, что казалось вероятнее и страшнее, уже всякого насмотрелись и даже бояться не могли. А вот дыхание Радина сбилось, но не от радости, что они нашли живых. Вампирка была не та, которую надеялся увидеть он.

— Кани? — позвал парень.

Пленницы, наконец, поняли, что пришедшие — не их мучители.

— Еще кто-нибудь остался? — на объяснения времени не было. Махнув рукой, Габриэль развеяла оковы и бессильно отвернулась, когда названная Кани покачала головой. Смертная тихо всхлипнула. — Так. Понятно. Перемещаемся обратно. Ты сможешь их поддержать? — Лучшим вариантом было сразу прыгнуть в Цитадель и уже оттуда раскидать спасенных по домам.

Радин кивнул. Дальше геройствовать было слишком опасно. Даже три спасенные жизни оказались достаточной наградой за неоправданный риск.

Но что-то в простом плане не заладилось. Радин с девушками и ребенком исчезли, а сама Габриэль осталась стоять посреди зала — нечто, чему она не могла дать название, не пускало домой, мягко удерживая на месте. Княгиня беспомощно огляделась. Оставалось только бежать, как можно быстрее и не оглядываясь назад, но в сознание тонкими змеями вползал белый липкий туман, а ноги отказывались слушаться свою хозяйку.

Тихо скрипнул, отворяясь, еще один тайный проход, и до боли знакомый голос прошептал:

— Проходи, малышка, я уже заждался тебя...

Глава 9. Проблемы во сне

Если вы спокойны, а вокруг вас в панике с криками бегают люди —

возможно, вы что-то не поняли...

Латентный пофигист

Беда пришла, откуда не ждали.

Таня смутно подозревала, что убийца — явно не дура, и заранее узнав, что у новой жертвы появился защитник, решит действовать в обход. Но как именно, девушка не задумывалась, малодушно надеясь, что Габриэль со всеми проблемами справится и погибнуть ей не даст.

Оказалось, существуют области, ему не подвластные. И, к огромному Таниному огорчению, родственница Тёмного князя о них прекрасно знала. Девушка почувствовала неладное, когда ложилась спать — веки словно окаменели, и не будь поблизости кровати, Таня бы уснула прямо на ковре, положив под голову собственные тапки. Потом она даже пожалела, что этого не случилось — увидев дочь Пресветлого творца, лежащую посреди комнаты, остальные наверняка бы поняли: что-то не так. Но сейчас друзья спокойно спали по другим комнатам и не знали, что жизнь Тани повисла на волоске.

Начиналось всё как обычный сон — сумбурный, нелепый, но весьма увлекательный. Таня бегала по какой-то заброшенной больнице от любимого героя сериала, которого достало, что поклонница постоянно пишет про него всякие нехорошие рассказики. Весьма могущественное существо грозно размахивало огнетушителем и путалось в собственном плаще, посылая на голову девушки громы и молнии. Она же в ответ заливисто хохотала и недоумевала, почему не может заставить себя остановиться и встретить любимчика с распростертыми объятиями...

Сколько это могло продолжаться — никто не знал: из-за необычных способностей девушки интересные сны иногда растягивались на годы, позволяя Тане проживать целые жизни, а потом просыпаться по будильнику в родной реальности, потратив всего несколько часов. Но, как это часто бывает, — неожиданно больничный коридор с потрескавшимися стенами заволокло молочно-белым и густым, словно кисель, туманом. Он быстро окружал девушку, и, казалось, растворял в себе декорации ее сна.

Таня огляделась, выискивая в тумане фигуру преследователя и, решив, что это всего лишь поменялись правила игры, нырнула в услужливо приоткрывшуюся дверь палаты. Реальность дрогнула и поплыла, меняясь: миг — и вместо заброшенной больницы возникла маленькая площадка, размеченная большими чёрными и белыми квадратами, которую окружал Хаос.

Как дитя творца, Таня сильнее любого другого чувствовала холод, разлитый вокруг. Это было не то привычное ощущение, когда зимой выбираешься из теплой квартиры на улицу и старательно натягиваешь на нос шарф, думая, что иначе сия важная часть лица просто-напросто отвалится. Нет, казалось, что холод Бездны зарождался в самом сердце, пускал тонкие ростки по кровотоку, стараясь добраться до разума и превратить его в глыбу льда.

Девушка переступила с ноги на ногу. Такие сны она не любила, но проснуться не удавалось. Таня изо всех сил дергала переплетающиеся нити реальности, надеясь выпутать свое сознание, но кто-то надежно удерживал его.

Именно в этот момент девушка поняла, что угодила точно в заботливо расставленную ловушку. И сразу вспомнился один разговор с матерью, когда Таня, будучи мелкой девчонкой, жутко гордилась своим происхождением, не задумываясь о минусах такого родства и прилагающихся к нему врагах. Тогда она спросила — зачем матери вешать над своим ложем обычный Ловец Снов? Неужели она думает, что кто-то из недоброжелателей решит проникнуть в сновидения? Ведь в таком случае Алевтина разделается с ним в два счета.

Пресветлая только покачала головой и грустно улыбнулась.

— У каждого есть своя ахиллесова пята. У нас — творцов — сны. Я и тебе советую повесить эту простенькую безделушку над кроватью. Поверь, люди многого не понимают и не умеют, но этот амулет — это то, за что им стоит сказать спасибо.

Таня тогда пропустила это мимо ушей, и теперь остро сожалела о собственной легкомысленности.

Сзади вежливо кашлянули. Девушка подпрыгнула от неожиданности — она скорее ожидала удара в спину, а не тактичного покашливания, намекающего, что время для сожаления о прошлых ошибках выбрано неудачно. В первый момент она подумала, что Габриэль всё-таки почувствовал что-то и пришел ее спасти. Во второй — поняла: это было бы слишком хорошо, чтобы судьба позволила ей такую радость. Тоненькая девушка очень походила на Тёмного князя, когда он принимал вид подростка, как бы сам Габриэль ни пытался возмущаться. Всё-таки внешность мог бы подобрать и лучше, раз так своими возможностями хвастается. (И как он только Анабель умудрился понравиться?)

Так что Таня еще раз вынуждена была согласиться — из-за потрясающей похожести ошибиться и обвинить в убийствах Габриэля было проще простого. Разве что выражение лица девушки подкачало — злое, с неприятным прищуром глаз, совсем не идущее симпатичной мордочке.

— Здравствуй, — хмуро поприветствовало Таню создание Отступника.

Та в ответ осторожно кивнула.

— Мне нужно передать, что твоей смерти не было в первоначальном сценарии, но было бы непростительно упустить этот шанс. Также требуется извиниться перед тобой и попросить не усложнять ситуацию. В противном случае, ты всё равно умрешь, но я не буду обязана убивать тебя безболезненно.

Голос девушки звучал безжизненно, словно говорила не сама она, а какой-то приборчик внутри, заставляющий шевелиться четко очерченные губы. Смотрелось это жутковато.

— Может, мне самой себе шею свернуть? — саркастично уточнила Таня, отступая на шаг назад и оборачиваясь, чтобы оценить расстояние, оставшееся до Хаоса.

Увы, должного эффекта вопрос не возымел.

— Это бы упросило мне задачу, — честно ответила сестра Габриэля.

Вопреки сложности момента, Таня прикрыла рукой лицо и пробормотала под нос короткое ругательство. Вероятность, что с этим существом удастся наладить диалог, приближалась к нулю. А это означало, что дочери Пресветлой Алив необходимо было любым способом продержаться, пока кто-нибудь всё-таки соизволит пойти посмотреть — почему она не просыпается.

Иначе и Габриэль схлопочет по шее за проваленную миссию, и самой Тане не судьба будет сходить в кино на долгожданный приключенческий боевик, должный появиться на экранах через две недели. А сие очень и очень обидно. С учетом того, что девушка не один месяц потратила на то, чтобы внушить сценаристу именно такое развитие сюжета, а не запланированное ранее.

Таня печально вздохнула и, на секунду прикрыв глаза, собрала всю силу, подаренную ей мирозданием при рождении. Для начала следовало сформировать вокруг себя прочную защиту, а уже потом можно было проверять: так ли действительно страшен черт, как его пытались малевать прочие. Что бы ни представляла ее противница из себя, и какие бы возможности ни дал ей Отступник, единственная и бесконечно любимая дочь Величайшего творца отнюдь не была легкой добычей.

* * *

Продолжая мстить за Ририэля, Анабель выпихнула меня из комнаты, объявив, что с такими стрессами сопящий над ухом Тёмный князь ей не нужен, и я могу занять коврик у входа. Я пару минут поскулил под дверью, скорбя об удобном диване, но осознав, что прощать меня в ближайшее время не собираются, уполз на кухню — доедать остатки шарлотки. Анабель ехидно похихикала мне вслед и, судя по звукам, принялась смотреть телевизор, с которым я познакомил ее еще в Цитадели.

Хозяйка квартиры мирно посапывала у себя в комнате, видимо, с нами — балбесами — она так умаялась, что даже забыла закрыть к себе дверь. Я исправил эту оплошность, пожелав, чтобы девушке приснилось что-нибудь интересное, и продолжил свой путь. На кухне, к моему удивлению, обнаружились бодрствующие ангел и эльф — они под ополовиненную бутылку ликера "Бейлиз" вспоминали дела минувших дней. В данный момент — ту самую историю, когда Ририэль обратил нас с Элли девчонками.

— А князя-то помнишь? — подливая в бокал Азраэлю, смеялся остроухий. — Боги... я тогда чуть не умер со смеху!

Элли поднял глаза к потолку, словно пытаясь что-то вспомнить, а потом уточнил:

— Мне казалось, что ты чуть не умер от того, что Габриэль скинул тебя с башни.

— Только почему-то потом сам прыгнул за мной, чтобы я не разбился, — хмыкнул Ририэль.

— Он решил, что такая смерть будет слишком гуманной.

— А по приземлении ты шустро успел смыться в другой мир, и осуществить свой злодейский план я не успел, — тоже припомнил ту историю и улыбнулся.

— О! — Ририэль повернулся в мою сторону: — Выгнали? Присоединишься?

— Да, — ответил на оба вопроса и занял пустующий стул. От алкоголя отказался, зато, пошарив по окрестным домам, утащил себе чашку горячего чёрного кофе и щедро добавил в него четыре ложки сахара. — У нас вечер воспоминаний о самых глупых поступках?

— Нет, милорд, о самых веселых! — поправил меня ангел. — Я вот так и не могу вспомнить, как мы обратно всё вернули.

— Никак. Через три дня само обратилось: амулет оказался слабеньким, и стоило его хорошо потрясти, как он сломался.

— А потом я месяц безвылазно сидел в библиотеке, вздрагивая от каждого шороха... — пробурчал Ририэль. — Как я по ней скучаю!

— Это намек?

Эльф непонимающе посмотрел на меня, словно уже успел забыть, о чем говорил минуту назад, потом спохватился.

— Нет! Ты что, Габриэль! Что я у тебя делать теперь буду? Учить подрастающее поколение? Покрываться пылью? Спасибо, но, пожалуй, обойдемся без намеков. Лучше вспомни, как мы закидывали МАГУЧВ просьбами прислать хоть кого-нибудь...

— Кого? — округлил глаза, зашедший на кухню Алир.

— Межмировую ассоциацию героев, уничтожающих чёрных властелинов, — расшифровал Элли, припомнив, как мы втроем, сидя на полу тронного зла и хрумкая утащенное с Земли лакомство, сочиняли эти самые запросы. "Сознаю свою вину. Прошу милосердно добить во имя добра и справедливости..." — было самое скучное из наших фантазий.

Ририэль фыркнул и процитировал:

— "Мои злодеяния ужасны, помыслы черны, руки по уши в кетчупе...". Или это: "Сил больше нет терпеть его хорошие дела! Помогите! Нам из "Клуба властелинов-неудачников" уже нового пообещали прислать!" — ваши добрые жители...

— И как? — Алир присел на свободный табурет, завороженно слушая Ририэля. Также "завороженно" он отобрал у Элли бокал и, придирчиво понюхав, выпил ликер. Блаженно зажмурился и смешно причмокнул губами, потом опомнился. — Прислали вам героя?

Азраэль звонко засмеялся, не обидевшись, что у него отняли лакомство. Всё-таки про наши приключения слушать с трезвой головой было крайне сложно. Иногда самому кажется, что я эдак лет двести пролежал в лихорадке, и мне всё привиделось. А еще на скуку жаловался, наивный! Я закрыл лицо ладонью, вспомнив тот чёрный день, когда, не выдержав наших издевательств (ибо дело уже до стихотворной формы дошло), ассоциация решила поглумиться в ответ.

— Героиню...

— Ты когда-нибудь видел бронелифчики? — вопросом на вопрос ответил эльф, и после того как Алир испуганно помотал головой, кивнул: — И слава Тьме! Еле отбились!

Смутное беспокойство шевельнулось в груди, заставив сердце сбиться с ритма. Я встрепенулся, постаравшись отключиться от окружающего мира. Ририэль продолжал развлекать Алира и Элли, я же надеялся, что тревога ложная. Но копчик подсказывал, что вечер не может закончиться так же хорошо, как он начался. С Анабель вроде всё в порядке... Таня спит. Тогда что не так? Э-э-э... стоп! Спит одетой, забыв закрыть дверь, не вытащив из волос неудобные заколки и не проснувшись от нашего шумного веселья. Разве бы Таня отказал себе в удовольствие дать нам всем по ушам, что мешаем ее сладким сновидениям?!

Ой-ой-ой, Тьма!

— Простите, — перебил я ангела: — Но, кажется, по планам у нас срочная спасательная операция!

И, теряя на ходу тапки, я поспешил в комнату подопечной, надеясь, что еще есть, кого спасать.

* * *

Натаниэль отложил в сторону только что доломанную игрушку и посмотрел в конец зала, где взрослые о чем-то громко ругались. Юный наследник очень скучал по родителям, а теперь еще и остальные неожиданно прекратили с ним возиться и сюсюкаться. Это обижало и пугало. Натан вообще редко видел взрослых такими. Ему даже стало стыдно за сломанную игрушку. Вдруг это сильнее огорчит тетю Лин? Вон она как лицо руками закрыла. Точно потом ругаться будет! И дядя Герион отвернулся.

Малыш нахмурился, и под его взглядом слом медленно исчез, собирая нелепого солдатика с деревянным мечом в одно целое. Если бы так можно было взрослым помочь!

Возможно, ему бы даже разрешили не есть на обед этот ужасный капустный суп...

— Габриэль нас убьет, когда узнает, что его сестра пропала в месте, где людей приносили в жертву Хаосу, — констатировал Леллин.

Два часа назад в Цитадель ворвался молодой вампир по имени Радин и сообщил, что светлая княгиня не смогла по каким-то причинам переместиться следом за ним, оставшись непонятно где. Сказать, что новость подняла всех на уши — значило бы просто промолчать. И даже не столько их напугала новость о Хаосе и его последователях, сколько довело до предынфарктного состояния исчезновение сестры князя.

— В том-то и дело, что не убьет, — покачала головой Лин. — Он скажет нам, что мы не виноваты и ничего не смогли сделать, а через пару дней снова натянет эту дурацкую улыбку, заявит — жизнь продолжается, и от этого всем будет только хуже.

Все согласно кивнули. Вернувшись, Габриэль уничтожит тех, кто решил вновь призвать в мир Хаос. Сделает так, что на месте, где приносились жертвы, несколько тысячелетий не станет расти трава. И вряд ли покажет, что ему больно, даже Анабель.

— Может, обойдется? — робко предположила вампирка. — Габриэль бы почувствовал, если бы с его сестрой что-то произошло. Ее могли взять в плен.

— Хаосу не нужны заложники, — хмуро перебил Лин Герион, затем немного помолчал. — Но ты права, если бы с княгиней что-то случилось, милорд бы обязательно это почувствовал и вернулся мылить нам шеи. Значит, мы можем сделать вывод, что пока она жива и, скорее всего, невредима. Вопрос, надолго ли?

Высказывать общую мысль: еще неизвестно, что с самим Габриэлем, — Леллин не стал, чтобы не каркать. Но неприятный осадок — вдруг князь сейчас сам нуждается в помощи — остался.

— В таком случае, необходимо спасти Габриэль до того, как князь примчится выяснять, что случилось с его сестрой, — подвела итог Лин. — Отправляемся с Радином к тому месту? Или нет? Здесь потребуется больше человек. Надо и светлых позвать, в конце концов, пропала именно их княгиня.

Леллин раздраженно фыркнул, хотя идея переложить грязную работу на кого-нибудь другого, а самому только командовать, магу понравилась. Правда, определение "светлые" в исполнении его ненаглядной Лин получилось слишком пренебрежительно, будто бы вампирка с большим удовольствием припахала бы к этому делу с десяток демонов. Но договорить ей не дал Герион. Оборотень несколько секунд колебался, потом вздохнул.

— Я остаюсь с наследником, и гвардия князя — тоже. Возможно, следующая мишень — Натаниэль. Меньшее из зол, чтоб его!

Лин передернула плечиками. Слова прозвучали так, будто неизвестному противнику они не могли противопоставить ровным счетом ничего, за исключением глупой храбрости и детской уверенности, что у любой сказки обязательно должен быть счастливый конец.

* * *

Таня держалась из последних сил. Да, пока хватало, но она лишь училась пользоваться ими, а создание Отступника было натаскано убивать недоучек, подобных дочери Алив. Только кровь творца давала небольшое преимущество, чтобы держать оборону, но недостаточное — для победы или перехода к нападению. К тому же силы Тани стремительно таяли. Будто бы какой-то невидимый шутник заставлял ее держать на вытянутых руках тяжелый груз, с каждой секундой добавляя по килограмму.

Родственница Габриэля сосредоточенно атаковала, разрушая щит, со стороны похожий на гигантский мыльный пузырь, который в любой момент мог лопнуть. На лице девушки застыло странное выражение, будто бы в процессе она заучивала наизусть стихи: скука, смешанная с сосредоточенностью, чтобы не сбиться на нужных словах, искривляли миловидное личико. Таня мысленно пыталась достучаться до горе-князя, который вот-вот мог лишиться своей подопечной. И, наверное, в этот момент ее собственное лицо, покрытое крупными каплями пота, выглядело ничуть не более привлекательно.

— Творцы дадут тебе больше, чем Отступник! — Таня предприняла жалкую попытку договориться с убийцей.

Конечно, девушка понимала: ничего подобного не произойдет. Поколение никогда не согласится на сделку со слугой Гэбриэла. Никто из творцов, даже безумная Хель, никогда не лишится рассудка и памяти настолько, чтобы помиловать существо, созданное для убийств. Им хватало Габриэля. В общем-то, вполне мирного и доброго, и так же, как само Поколение, ненавидящего Отступника. И тем не менее Тёмный князь всё равно не вызывал у творцов воодушевления.

— Они дадут мне забвение. Не слишком ли дорого за твою жизнь? — не согласилась противница, будто прочитала мысли. А может, и правда прочитала?

Но молчать Таня не собиралась. Когда-то один из преподавателей сказал ей, что если бы она захотела, заговорила даже Хель. Конечно, ораторские способности оказались сильно преувеличены, но говорить Таня умела и любила. Делать это со сбившимся дыханием, сосредоточившись на щите и мысленно посылая на голову Габриэля громы, было не просто.

— Ты знаешь, что у тебя есть брат и сестра? Они живут в своем мире и вполне счастливы. И ты можешь обрести нормальную, любящую семью. Больше не придется подчиняться чужим приказам.

К сожалению, семейные ценности создание Гэбриэла не привлекали.

— Без привычного дела моя жизнь потеряет смысл. Я не могу не убивать.

— И для тебя нет чего-то такого же важного или интересного? Неужели ты не хочешь просто жить?

— Нет.

"Ну, не сдаться же мне, право слово?!" — Таня прикинула, что такими темпами щит продержится еще минут пять, затем секунд тридцать она проживет по инерции... дальше финал понятный.

— Габриэль! Девчонка крашенная! Если ты сейчас же меня не спасешь, я тебя потом с того света достану! — последние крохи резерва дочь Алив потратила на такое своеобразное прощание с недавно обретенным другом (что в принципе было в Танином духе) и чуть не подставилась под удар, когда над ухом раздался обиженный голос Тёмного князя.

— Нет, какая наглость! Я голову ломаю, как спасти это вздорное желтоглазое создание, а меня девчонкой обзывают?!

Именно эту секунду щит выбрал для того, чтобы растаять в воздухе с легким шипением, и узкое лезвие нацелилось Тане в грудь. Габриэль вздохнул.

— Ладно, так уж и быть.

И за мгновение до того, как кинжал убийцы пробил ей сердце, что-то резко рвануло девушку вверх, будто подцепив крюком за ребра. Испугаться или почувствовать боль Таня не успела, она вздрогнула и в следующий момент открыла глаза... в собственной комнате.

Вокруг нее суетились Элли и Ририэль. Эльф тут же протянул ей стакан с водой, ангел, дотронувшись до лба холодной ладонью, снял тяжесть усталости и боль во всём теле, возникшую оттого, будто во сне Таню долго били. На ее вопросительный взгляд, Азраэль скосил глаза вбок. И, посмотрев в указанном направлении, Таня поняла, почему никто не радуется ее спасению. Рядом с кроватью вытянулся Габриэль. Чёрные глаза бессмысленно смотрели в потолок, из носа, ушей и рта вытекали тонкие стройки крови, она же пропитала на груди рубашку. Именно в том месте, куда Тане целилось создание Отступника. Алир судорожно гладил по волосам сжавшуюся в комочек Анабель, боявшуюся посмотреть на то, что стало с ее мужем.

Пересохшее горло сжал подступивший комком ужас. Всё ведь не могло закончиться именно так?

* * *

...Замещение объекта сразу показалось мне самым очевидным выходом из положения. Проникнув в тревожный сон Тани, я старался не приближаться к дерущимся девушкам, чтобы неожиданно нашедшаяся сестрица не почувствовала меня. Очень хотелось отыскать что-то чуть более удобное, чтобы не пришлось рисковать собственной шкурой, которая совсем не хотела получать лишние дырки. Законы сновидений, чтоб их! Поймать бы того, кто установил совершенно немыслимые правила для путешественников по миру грёз! Правда, я едва не раскрылся на словах "не могу не убивать", так как в мысли против воли закрались абсолютно нехорошие подозрения. Пожалуй, чтобы они не оправдались, я отдал бы многое. Например, собственный мир, согласившись остаток вечности служить творцам.

Неплохая цена, верно?

В любом случае, более удачное решение проблемы не находилось, а Таня вот-вот могла разделить участь бабочки, нанизанной на булавку ученым, который нашел редкий экземпляр для своей коллекции. И вздохнув, я переместился на место дочки Алив, в последнюю секунду отправив ее в реальный мир, подальше от нас с "милой" родственницей. В груди противно чавкнуло, когда узкое лезвие вошло в тело.

Сердце остановилось.

Так похожая на меня и одновременно невероятно чужая девчонка отступила на пару шагов, с интересом изучая свою работу. Она наклоняла голову то в одну сторону, то в другую, словно никак не могла определиться, с какого ракурса мое "бездыханное" тело выглядит более эстетично. Не определившись, разочарованно повела плечами.

— И ты даже не скажешь "Привет, братишка?", — уточнил я.

Девчонка вздрогнула и втянула голову в плечи.

— Да, иногда творцы ошибаются и забывают наделять свои создания смертностью. Глупо, правда? — Наверное, сейчас в реальности я производил удручающее впечатление, жутко перепугав друзей, которые привыкли, что воскресаю я быстро. Однако поговорить с сестрицей мне всё же хотелось больше. — Чего ты добиваешься?

— Я делаю то, что мне приказал отец.

— Почему именно сейчас? — Всё-таки по меркам любого мира со дня смерти Отступника прошло достаточно времени, чтобы забыть его имя и приказы.

Девчонка посмотрела на меня, словно я был деревенским дурачком, спросившим, зачем нужно отхожее место, и отвечать не стала. В следующий момент она просто растаяла в воздухе. На маленьком островке мира грёз посреди бушующего Хаоса я остался в совершенно не гордом одиночестве.

Что-то внутри подсказывало: всё нужное, чтобы самостоятельно решить эту задачу, у меня уже есть. И условие, и данные... осталось лишь составить уравнение и быстро его решить. Но, думаю, не стоит уточнять, что с математикой я всегда был в плохих отношениях? И теперь сам себе казался бараном, стоящим перед новыми воротами и не замечающим очевидное.

Что ж, тем интереснее будет потом узнать правду!

В любом случае, пора возвращаться в реальность, пока остальные не решили меня быстренько закопать и справить поминки по наконец-таки почившему другу. Если, конечно, мне удастся найти выход из сна, хозяйка которого давно проснулась...

Эй! Ау! Никто не хочет спасти одного Тёмного князя-неудачника?

Глава 10. Лабиринт грёз

Жизнь, конечно, не удалась, а в остальном всё нормально.

Оптимистичный неудачник (неудачливый оптимист)

Меня окружала Тьма.

Абсолютная и прекрасная, чьей частью я когда-то был. Наверное, так ощущает себя младенец в материнской утробе — защищенным и любимым. В какой-то момент даже казалось, что я снова слился с ней, стал чем-то большим, чем глупый старый Тёмный князь, изображающий из себя веселого мальчишку. Но наваждение рассеялось, прежде чем я успел решить — хорошо это или плохо. Возможность осознавать себя самостоятельной личностью и ощущать в полной мере собственное "Я" — вот что разделяло нас с Тьмой.

Вода и масло.

А хочу ли я действительно вернуться обратно? Формально, я всё равно не умру, и глупо бояться темноты, когда ты прожил столько, что уже и сам не помнишь сколько. Но я не задумывался об этом с тех пор, как Отступник закрепил привязку на созданном мире, лишив меня даже надежды когда-нибудь стать каплей в великом океане Тьмы.

Именно эта привязка оставалась единственным крошечным барьером между мной и Тьмой, не позволяя мне раствориться и исчезнуть. Конечно, оставалась та лазейка, которой некогда пытался воспользоваться Ририэль. Она появилась с тех самых пор, как Алив уничтожила моего создателя. И я не позволял себе забывать о ней ни на минуту. Кровь Гэбриэла больше не сковывала меня (хотя иногда казалось, что я по-прежнему чувствую знакомую тяжесть), оставался только канал, скрепляющий нас с миром, и это несколько упрощало процесс возвращения во Тьму. Я мог впустить ее в мир, обговорив условия, заключив договор и даже не разрушив при этом половину множественной вселенной. Но это бы не отменило того, что одной из великих сил нет места в нашем мироздании. Свет и Тьма могут лишь наблюдать и немного (это смотря как считать: в пределах отдельно взятого мира или всей вселенной) воздействовать на реальности через своих посредников. И если бы я призвал Тьму (неважно — уйдя в нее тихо или же яростно ворвавшись) последствия были бы неизбежны. Просто в одном случае проявились бы они значительно позже.

Во времена своей юности я часто думал: Отступнику достаточно пролить всего несколько капель крови, чтобы навсегда избавить нас с вселенной от общества друг друга. Но когда Гэбриэла казнили, это стало невозможным. Безусловно, во Тьму меня могла отправить и Алевтина. И я уверен, что для меня у нее было припасено нечто особенное.

В любом случае, не хотел бы оставлять Анабель и своих таких нелепых друзей. Привык.

Стоило лишь подумать об этом, как всё исчезло в яркой вспышке. Правда, ненадолго.

...Габриэль сидела на большом белом ковре с длинным мягким ворсом и расчесывала волосы. Рядом к стене было прислонено овальное зеркало, чтобы Свет могла любоваться своим хорошеньким отражением. Длинные локоны стекали на ковер, закручиваясь золотыми кольцами. И казалось, что Габриэль окутывает чистое сияние. Она напевала под нос свою любимую "чесальную" песню и в такт проводила старым деревянным гребнем по волосам. Иногда она замирала на несколько секунд, прикрыв глаза, будто прислушивалась к чему-то, слышимому только ей, а затем вновь принималась за любимое дело.

Несколько минут я наблюдал за этой идиллией. Сестра казалась хрупкой и беззащитной, словно сделанной из хрусталя. Хотелось защитить Габриэль от большой и пугающей вселенной, которая не любила Свет только потому, что ее создал творец-изгнанник. Память молчала... после того, как мы перестали быть единым существом, Габриэль приводила себя в порядок исключительно щелчком пальцев, не желая тратить время. И, пожалуй, в последний раз я видел, как она возиться со своими дивными волосами много тысячелетий назад.

В следующий момент Свет поймала в зеркале мое отражение и выронила гребень из тонких пальчиков.

— Брат? Ты тоже здесь?

Я обвел комнату взглядом и неуверенно кивнул. Это место было знакомо мне до самой крошечной трещинки на стене. Когда-то давно, когда с момента моего создания прошли едва ли два десятилетия, я называл его домом. Сознание уже достаточно обособилось от Тьмы, и, сдерживаемый железной волей Отступника, я больше не мечтал уничтожить всё живое. Наш маленький, уникальный мир еще не был создан, и огромный дом-тюрьма, помещенный в защитное поле, напоминающее мыльный пузырь, бороздил просторы междумирья. Он дрейфовал между мирами, словно корабль, потерявший весь экипаж и теперь ожидающий, когда же милосердный ветер направит его на рифы. А я бродил по светлым нежилым комнатам, но чаще сидел в покоях маленькой сестренки, пытаясь привыкнуть к невыносимо яркому свету, всегда окружающему тоненькую девочку. И постепенно он переставал слепить, согревая ту пустоту внутри, куда отец забыл вложить душу.

Иногда Габриэль даже доверяла мне заплести ей косу.

Как же давно это было. Или нет? Вдруг моя жизнь была лишь видением, и скоро названная мать позовет меня вниз, чтобы я помог ей с чем-нибудь? А потом из лаборатории вернется усталый отец и снова назовет монстром, которого не желает видеть в своем доме...

— Кажется, я должна находиться в совсем другом месте... Это похоже на сон, нет? — голос Габриэль прозвучал глухо, будто на самом деле нас разделяла прочная стена. — Там было что-то нехорошее. Но я уже забыла. Только знакомый голос. Брат, ты ведь меня найдешь? — серьезно спросила она, будто бы сомневалась в ответе.

— Да, — пообещал я, а в следующий момент реальность поплыла, причудливо смешивая цвета и лопаясь пузырями, словно кипящее молоко. Растворилась в белом тумане комната. Стих голос сестры.

Наверное, подсознательно я понимал, что всё неправильно, не так, как нужно. И ловушка захлопнулась. Но внутри было спокойно и легко, а еще очень просто. Без проблем, без тревог, без постоянного ожидания.

И если бы не это едва уловимое ощущение этой неправильности и дискомфорта, я бы так и остался стоять посреди тумана, бездумно наблюдая, как он медленно заполняет собой весь мой мир. Но что-то звало меня, искало, и я пошел сквозь холодную пустоту на этот голос. Иногда замечал мелькающие в тумане фигуры людей, потерявшихся так же, как и я. А может, это были лишь тени или игра моего воображения. И время ощущалось здесь иначе. Я понимал, что возможно где-то там, куда мне нужно было вернуться, прошло едва ли несколько часов, в тумане — целая жизнь. И старался не приближаться к местам, где белоснежная завеса истаивала. Чаще всего сны — это кошмары, и я не хотел снова встречаться с тем, что пережил когда-то давно.

Только у прошлого были свои планы.

Когда исчез туман, я не заметил. Секунду назад перед глазами клубилась молочно-белая завеса, а уже в следующий момент вокруг меня возвышались родные стены Цитадели. И я не нашел бы ни одного различия, если бы не тишина, окружающая всё надежным коконом. Немного постояв в холле, я слушал ее, а после, нарушая вечность гулкими шагами, направился в библиотеку.

Там меня кто-то ждал.

* * *

... — Вообще-то он жив! Точно говорю! — непреклонным тоном заявил Элли и быстро пресёк начинающуюся панику. Он показал кулак Алиру, чтобы бывший рыцарь не выглядел словно брошенная перед алтарем невеста, и наступил на ногу Ририэлю, чтобы тот перестал смотреть на князя как на труп.

От этой категоричности, несвойственной ангелу, все действительно немного пришли в себя. По крайней мере, перехотелось бегать по квартире, размахивая руками, ударяясь лбом о попадающиеся на пути поверхности и вопя: "Мы все умрем!". Анабель даже перестала всхлипывать, напоследок смешно шмыгнув носом. Таня пощупала у князя пульс, проверила дыхание и реакцию зрачков на свет, после чего решила подождать более аргументированного ответа Азраэля, так как по всем признакам Габриэль был безнадежным трупом и воскресать не собирался.

— Если бы он "умер", хотя по отношению к милорду этот термин применять нельзя, то вернулся бы во Тьму. Он ведь по-прежнему ее часть! Но, как мы видим, тело не спешит развеиваться чёрным дымом, что обязательно бы случилось, — ангел фыркнул, будто бы ужасно разочаровался в умственных способностях окружающих его паникеров.

Сейчас он меньше всего походил на обычного Элли, которому хотелось дать конфетку, после чего впасть в кому от умиления. Наивно смотрящие на мир глаза хитро прищурились, показывая пренебрежение к светлым.

— Тогда почему он такой... эээ... мертвый? — уточнила Таня.

— Что-то мешает ему вернуться? — предположил Алир, и в следующее мгновение Элли вытащил из воздуха румяный горячий пирожок, вручив лакомство бывшему рыцарю.

— Очевидно, он остался внутри сна.

— Но я не сплю! — возмутилась Таня и на всякий случай больно ущипнула себя, чтобы убедиться в реальности окружающего ее абсурда.

— И тебе не кажется, что проблема именно в этом?

Девушка замолчала, не зная, что ответить на это, и переглянулась с Ририэлем. Тот уже что-то увлеченно бормотал себе под нос, будто наизусть повторял главу из какой-то книги. Но, к сожалению, краткий курс о мире Хель, который им для ознакомления зачитали два года назад, давно и благополучно выветрился из Таниной головы.

— Нужно его вытаскивать, — наконец, вынес очевидный вердикт Ририэль. — Элли? Кого из нас двоих Габриэль вероятнее всего послушает и вернется?

Пока ангел раздумывал над этим, Анабель, ощущающая себя предметом мебели, ко всему прочему еще и совершенно бесполезным, на всякий случай переспросила:

— Что значит "послушает"? Есть вероятность, что не захочет?

Ририэль вздохнул и виновато отвел взгляд.

— Это мир грёз. Лучшее и, без сомнений, самое безумное творение Хель. Ей ведь запрещено создавать нормальные миры в одиночку. Только вместе с кем-то из Поколения, иначе на свет может появиться чудовище. И запрет появился именно после мира грёз. Это тоска, которую она когда-то решила облечь в форму и наделить разумом. Все люди, потерявшиеся во снах, попадают туда. Лабиринт без стен и замков, выстроенный из самых отвратительных кошмаров и сокровенных надежд. Каждая комната — частичка твоего прошлого, за всеми дверями слышны голоса тех, кто были тебе дороги. И уже непонятно, что это не реально... Чем дальше уходишь, тем больше боли и старых ошибок попадается на пути, тем большую цену предлагает мир Убийцы, чтобы стереть эти воспоминания. У него найдется, чем соблазнить Габриэля. И если мы будем тянуть время, тем больше вероятность, что единственное, ради чего он согласится забыть вся и всех, успеет найтись в его подсознании.

Анабель сжала кулачки. Но ее правильном личике застыла решительность:

— Тогда немедленно его вытащите! Силком, пинками, шантажом — безразлично.

— Как скажете, миледи, — кивнул Элли. — Что ж, тогда я начну, Ририэль если что поможет...

* * *

Она сидела в своем любимом кресле, забравшись в него с ногами, укутанная в вязаный плед, и листала старый том в потрепанном переплете. Если меня кто-нибудь спросил, была ли Анабель похожа на нее, я бы сказал — да, безусловно. Хотя если бы спросивший увидел их рядом, он посчитал бы меня лжецом. Но мне казалось, у их душ есть что-то общее. Словно искры одного костра: яркие, невозможные, готовые взметнуться пожаром и теплые-теплые.

— Ты не торопился, — Мира перевела взгляд с выцветших чернил и удивленно вскинула брови. — Что за нелепый вид!

— Иллюзия, — пояснил я.

Мы встретились во время первого слияния, и выглядел я совсем иначе. Не копия Гэбриэла, не тощий подросток — совсем другой Габриэль. Впрочем, не стоит отвлекаться.

Пожалуй, в этом своем облике рядом с ней я смотрелся ужасно нелепо. Высокая, статная, она скорее казалась моей сестрой или даже матерью, но никак не возлюбленной. У Миры были тяжелые, прямые волосы и холодные глаза серо-зеленого, болотного цвета. Немного несимметричное лицо с тонкой линией губ, острыми скулами и высоким лбом сложно было назвать привлекательным, и всё же для меня она была прекрасна.

Когда-то мы были замечательной парой.

— Хочешь вернуться?

Опять этот вопрос! Все будто сговорились.

— У меня там много всего незаконченного... к тому же, — однако Мира совершенно бесцеремонно перебила меня.

— Ладно, ладно! — она указала на соседнее кресло. — Это подождет. Лучше расскажи мне что-нибудь, Габриэль. Здесь всегда тихо и пусто, и я очень соскучилась по твоему голосу.

Вздохнув, я попытался ощутить то, что окружало меня. Нужно было правильно оценивать время. Но его течение почти не чувствовалось, оно было мутным и густым, как заросшая камышами река, ставшая болотом. Редко-редко срывались в пустоту крупные капли, забирая с собой несколько прошедших мгновений.

Это было удивительное ощущение сладкой истомы, когда открываешь глаза еще до рассвета и понимаешь, что прекрасно выспался. Впереди ждет целый день — ясный и теплый, и можно успеть всё что запланировано, после чего потратить несколько часов на лень: расстелить плед на верхней площадке башни и оттуда смотреть, как солнце опускается за горизонт, а на небе медленно загораются далекие созвездия. А пока нежишься в кровати, уютно закутавшись в кокон одеял, понимая, что в эти секунды ты совершенно счастлив...

Я улыбнулся и начал рассказывать. Сначала фразы получались сухими, будто бы я говорил не о своей жизни, а читал отчеты, написанные кем-то посторонним. Мира не перебивала, только подалась вперед и жадно ловила каждое слово. Она редко моргала, и в сумраке библиотеки ее глаза казались почти чёрными. Впрочем, долго мой рассказ не продлился. Что-то казалось незначительным, чтобы об этом упоминать, о чем-то говорить просто не хотелось.

— Имя предложила Анабель, — я осекся, когда увидел, как переменилось выражение лица Миры, мелькнула даже мысль, что идея рассказать о новой семье была большой глупостью, — в общем-то, как-то так... — стушевался, оборвав предложение и начал изучать свои руки. Мне необходимо было спешить обратно в реальный мир, а не разговаривать с тенью бывшей жены. Но стоило только об этом подумать, как молчавшая Мира улыбнулась.

— Рада за тебя, Габриэль, сын — это прекрасно. А дочь и вовсе — восхитительно. Я всегда мечтала о детях. Твоя Анабель молодец, мне бы хотелось увидеть ее. И конечно ты хочешь вернуться к ним.

Мира посмотрела мимо, будто за спинкой моего кресла кто-то стоял, и прищурилась.

— Но ты уверен, что не совершишь ошибку? Это было бы слишком эгоистично с твоей стороны — постоянно подвергать их опасности из-за того, что не умеешь жить спокойно.

— Думаешь, если я останусь здесь, Анабель будет лучше?

— Конечно, — казалось, Мира удивилась, услышав от меня столь глупый вопрос, — у нее в распоряжении будет весь мир, и никто из твоих слуг не подвергнет жизнь княгини и наследников опасности. Неужели ты действительно думаешь, что творцы жуткие, кровожадные монстры? Что за предрассудки, Габриэль? Это слишком по-детски! Они очень устали, и у них найдутся куда более интересные и важные дела, чем мстить твоей семье. Творцы не любят лишь тебя, и как только ненавистное создание Отступника исчезнет из множественной вселенной, забудут про маленький, никому ненужный мир.

В какой-то момент мне показалось, что Мира молчит, а я слышу собственные мысли, которые уже давно не позволяли мне нормально спать по ночам и смотреть в зеркала. Конечно, осознание того, что ты всего лишь ошибка, не добавляет веры в себя, скорее уж превращает могущественного Тёмного князя в комплексующего из-за любой мелочи подростка.

— Пойдем, — Мира поднялась на ноги и протянула мне руку, будто бы боялась, что я сбегу прямо сейчас, — я покажу кое-что, а потом ты сам всё решишь.

Ее ладонь была холодной, будто бы я прикасался к ледяной скульптуре, ожидая, что она вот-вот растает.

Цитадельская библиотека исчезла, стоило мне только моргнуть. Вокруг снова клубился молочно-белый, вязкий туман. И стоящая рядом женщина казалась его частью. Мира стала какой-то неправильной, будто бы сумрак библиотеки ретушировал неточности в ее облике. Цвета поблекли, покрываясь неприятным серым налетом, и в пустых глазах отражался этот туман.

Я не обманывался: нельзя вернуться к жизни, если время перерезало нить так давно, что успело забыть твое имя и роль в судьбе вселенной. Я всем сердцем (за неимением души) любил Анабель, но всё равно испытывал горечь, понимая, что женщина рядом — лишь эхо яркой, вредной Миры, которая придумывала абсурдные и смешные истории, не умела просыпаться раньше полудня и любила кислые яблоки.

И эта тень никогда не станет Мирой настоящей.

— Когда-нибудь всё исчезнет, но не библиотека, — говорила она, пока мы шли сквозь туман, — в ней собраны книги вселенной, даже вечности не хватит, чтобы пролистать каждый том. И нам не будет скучно. Никогда, Габриэль, понимаешь?

Я думал о том, что вокруг больше не будут вспыхивать яркими искрами смертные друзья и так же быстро гаснуть. И понимал, что не хочу такой вечности. А как иначе? Путь любого человека стоит из поворотов, за которыми он кого-то оставляет. Это нормально. Но говорить об этом не хотелось. Пусть уж лучше считает, что я с ней согласен. Меньше споров и аргументов, которые могут прозвучать разумно.

Мы побывали в недалеком будущем — на дне рождении нашей с Анабель дочери, а потом заглянули чуть дальше, посмотрев, как повзрослевший Натаниэль занимает трон Тёмного князя. Алир, с выбеленными сединой волосами, говорит о том, что сын оказался достойным своего отца, что-то про мир и спокойствие. И в этот момент Мира рядом со мной заметила — Цитадель не рухнула, и время после моего исчезновения не завязалось в морской узел.

Затем мы вернулись в прошлое, и я с удовольствием вспомнил, как пробирался на Землю подстраивать творцам пакости, когда мне совершенно нечем было заняться. Увидев, что экскурсия не производит должного эффекта, Мира вздохнула и решила отойти от намеченной программы.

Когда туман рассеялся в следующий раз, мы стояли в кабинете Алив, который я посетил не столь давно. Правда, "тетушку" узнал с некоторыми затруднениями. По кабинету металась молоденькая девчонка. Тощая, растрепанная, невзрачная. Растянутая белая майка висела на ней мешком, сильнее подчеркивая выпирающие ключицы, широкие плечи и плоскую, подростковую фигуру.

Стоп! Только не говорите, что это истинный облик Великого творца! О Тьма... И этого несуразного чуда боится вся вселенная? Я был настолько поражен увиденным, что не отследил момент, когда она перестала изображать из себя мечущегося в тесной клетке лисенка.

— Говоришь, глупости? — воскликнула Алив и, будто бы стесняясь, одернула майку.

На всякий случай я всё-таки огляделся. Вдруг тот, к кому обращалась творец, прятался в углу и остался мной незамеченным? Однако, не считая нас, присутствующих при сем действии незримо, больше в комнате никого не наблюдалась. Боюсь, напрашивался однозначный вывод, но из вежливости я решил послушать, как "тетушка" спорит сама с собой.

— Многие из нас уже готовы уйти. Это слишком тяжело! Одну ошибку исправили, слуга Бездны упокоился в пустоте. Дальше что? Вселенная на части разваливается, а я могу только заключать пари и ставить подножки, в надежде, что кто-нибудь упадет, и его можно будет скинуть с игральной доски. На-ча-с-ти! — раздельно повторила Алив. — А сколько еще таких "слуг" и "экспериментов", с существованием которых мы вынуждены просто мириться? Тот же Габриэль со своей сестрицей: каждое их действие — парочка лишних трещин в ткани реальности. И, конечно, это инфантильное чудовище не подозревает, почему я так мечтаю от него избавиться. Что? Это я единственное чудовище? Нарываешься...

Она замолчала, будто бы ожидала ответной реплики, теребя в руках крупный на длинной цепочке медальон, совершенно нелепо смотрящийся на тонкой шее. И мне даже показалось, что если хорошо прислушаться — можно услышать чей-то тихий голос. Проблема была в том, что в этот момент я был занят тем, что уговаривал свою шевелюру не вставать дыбом от откровений творца. Всё получалось как-то слишком просто и логично, предписывая мне немедленно кинуться в Хаос, избавив вселенную от своего убийственного присутствия.

— Можно подумать, что мне это нравится, — Алив вздохнула, — остается только избавляться от всех прочих ошибок, чтобы хоть как-то баланс соблюдать. Да, сейчас отдохну — пойду разбираться с личной жизнью Хель, если она сама не хочет решать эту проблему. Только подумать! Запихнуть целый мир во временной парадокс, чтобы спрятать от нас ребенка! Ругательств на нее не хватает! И она еще думает, что мне ничего не известно...

Снова прислушавшись к воцарившейся в комнате тишине, Алив рассмеялась — по-детски звонко и искренне. Я даже пожалел, что не мог оценить шутку, которую она услышала.

— Отговорюсь каким-нибудь спором, впервой, что ли, играть воплощение зла? Пусть думает, что сама всех спасла и выбрала правильный путь. Ладно, оставь нотации... я слишком устала, — попросила она, подходя к креслу и устраиваясь на нем, поджав под себя худые ноги с острыми коленками. Щелкнула пальцами, создав покрывало, улыбнулась и закрыла глаза.

Мира дотронулась до моей щеки, привлекая внимание, а через секунду нас снова окружал привычный туман. Женщина покачала головой, но я не спешил с криком кидаться на меч. Всё равно оного под рукой не наблюдалось. И вообще, зачем облегчать Алив жизнь? Так она хоть изредка заставляет себя вспомнить о собственных обязанностях, а меня не будет — кто ей напомнит о необходимости защитить вселенную от всяких "экспериментов"?

Вот то-то и оно! Но всё-таки...

— Нужно подумать.

Мира улыбнулась:

— В таком случае, лучше вернуться в библиотеку.

* * *

Лабиринт Элли оказался скучной серой дорогой, ведущей куда-то вдаль, к высоким пикам гор. По краям неширокой полосы росли пыльные, чахлые кусты, и пространство, которое охватывало взгляд ангела, представляло собой унылейшее зрелище. Немного потоптавшись на месте, Азраэль направился в сторону. Вариант идти прямо по дороге казался слишком очевидным.

Наверное, всё заключалось в том, что Элли не о чем было жалеть. Ему не хватало крыльев и света Единого, который когда-то наполнял его чистым счастьем, но в тоже время, если бы ради Габриэля от них пришлось отказаться повторно — теперь уже осознанно, — он сделал бы это еще раз. Кошмары Азраэлю не снились. Множественная вселенная просто не придумала того, что могло бы напугать синеглазого ангела с доброй улыбкой.

Элли шел по ровной степи, изредка сверяясь с внутренним компасом и не оглядываясь на горный хребет, оставшийся позади. Он не особенно задумывался о том, что князь мог не захотеть возвращаться или просто не найтись среди чьих-то надежд и страхов. И проблемы привык решать поступательно. Не отыщется Габриэль — тогда можно чуточку встревожиться. Скажет, что ему тут неплохо, тепло и уютно — перекинуть милорда через плечо, словно мешок с подарками, и вытащить в реальность.

Было бы о чем беспокоиться! Это светлые любят паниковать по каждому подвернувшемуся поводу. Можно подумать, что это у них любимая игра: раздуть катастрофу мировых масштабов из небольшой проблемы.

Ангел перевел взгляд на солнце, такое же серое, как и всё, его окружающее. Светило, без сомнений, собиралось опускаться за горизонт, подсказывая, что двигается ангел строго на юг. Затем Элли посмотрел на тень, мирно лежащую у его ног, и нахмурился, ибо та находилась не на положенном месте. Она должна была идти сбоку от него, как и любая приличная тень, но вместо этого бежала впереди, будто кто-то направил в спину ангела прожектор. Азраэль фыркнул и прыгнул в тень, как в воду.

...Габриэль вздрогнул, когда он появился прямо перед ним. Вокруг возвышались шкафы цитадельской библиотеки: они показались ангелу двухмерными изображениями, которыми обклеили крошечную комнату. Сам князь сидел в низком кресле и до появления Азраэля о чем-то беседовал с незнакомой женщиной.

— Анабель волнуется, пойдем, милорд...

— Это тот самый ангел, Габриэль? — почти одновременно с Элли спросила женщина.

Искренне симпатизирующий эльфийке Азраэль посмотрел сквозь нее и наклонился над князем. Кажется, он всё-таки чуть опоздал — его определенно узнали, но при этом, кажется, не понимали, куда нужно идти, причем здесь Анабель и что происходит.

— Неужели здесь тебе будет интереснее? — удивился Элли, не став спешить. В конце концов, схватить в охапку свою находку он мог в любой момент, но любопытному ангелу ужасно хотелось узнать, чем мир грёз смог подцепить Тёмного князя.

Габриэль улыбнулся, немного неуверенно, совершенно в несвойственной манере лишь приподняв уголки губ. Обычная его улыбка всегда больше напоминала оскал, демонстрируя всем белоснежные острые зубы.

— Нет, — всё-таки ответил он, — просто некоторые факты, открывшиеся не столь давно, заставили пересмотреть мнение о своем месте в мире. Я бы очень хотел вернуться. Но этим сделаю только хуже.

Азраэль перевел взгляд на молчаливую женщину, но та закрыла глаза и, казалось, вовсе уснула, не слушая их разговор. Давать какие-либо пояснения она не собиралась.

— Ты уверен?

Князь кивнул.

— Я этого и боялся, Элли, что меня остановит не страсть, страх или слабость, а серьезная причина. Оказалось, что она всегда была у меня под носом, я же проходил мимо, стараясь думать о чем угодно, кроме того, что было действительно важно. Анабель сильно рассердится на меня?

— Да, милорд. Думаю, ничто не сможет убедить твою супругу, что это важнее ее и детей.

Бесстрашный наивный Элли, который никогда ничего не боялся и строго следил за тем, о чем мечтал. Глупый-глупый Элли, безоговорочно доверяющий своему лучшему другу Габриэлю. Мир Хель нашел и для него "вкусную конфету", мимо которой ангел не смог пройти. Если бы он увидел князя, окруженного сбывшимися желаниями, наслаждающегося дарами странного мира, вытащил бы в реальность, не слушая возмущенные вопли милорда. Но этот Габриэль искренне сожалел о своем выборе и говорил о жертве, которую вынужден был принести по какой-то важной причине.

И не поверить ему Азраэль не мог.

— В таком случае, я останусь с тобой, милорд. Без меня тебе будет ужасно скучно торчать тут остаток вечности...

* * *

— И что нам делать теперь? — слишком спокойно спросила Анабель, после того как стало понятно: Элли не вытащит Габриэля и даже не вернется сам.

Князя и ангела расположили рядышком, на полу, положив под головы подушки и прикрыв пледом. И если Азраэль действительно походил на спящего, то на князя смотреть без содрогания было крайне сложно.

Ририэль почесал в затылке.

— Мне теперь идти, что ли?

— Ты думаешь, что окажешься сильнее? — не поверила эльфу Таня. — Нам нужен план немного продуманнее, чем "просто влезу не-пойми-куда и всех спасу".

— Но время-то уходит! — Алир осторожно потряс Элли за плечо, особо на реакцию ангела не рассчитывая.

— Уже ушло.

— Превосходно! Чем еще порадуете? — Анабель сердито стукнула кулачком по двери, а потом устало вздохнула и села на Танину кровать. — А нельзя кому-нибудь душу продать, чтобы их вернуть?

Алир, Ририэль и Таня синхронно поперхнулись воздухом и переглянулись.

— Не самая лучшая идея. Не думаю, что без души тебе будет лучше.

Эльфийка как-то недобро улыбнулась.

— А кто сказал, что мы будем продавать мою душу? — взгляд княгини вонзился в Ририэля, не оставляя сомнений, кем именно собиралась пожертвовать супруга Габриэля.

Тот смешно поджал уши и спрятался за Таней.

— Ани! Ты же светлая! Добрая! — воззвал он к стандартным эльфийским отговоркам, почему им лень кого-то ловить и убивать, когда на границах заводились разбойничьи шайки. Мол, грабят-то человеческих купцов, вот пусть их рыцари и ловят... А они пока лучше песенки посочиняют!

— Угу, — согласилась Анабель, — только детям нужен их отец. Не считая этого, я и добрая, и светлая, и какая угодно. Но как-нибудь попозже. Так что, найдется, кого вызвать?

Раздались сухие аплодисменты.

— Мне это определенно нравится! — Из воздуха нарисовалась безобразная женщина. — Привет, племянница! Что у нас тут? — Хель оглядела тела Габриэля и Элли. — Так и знала, что без меня даже пары шагов, чтобы не упасть в лужу, сделать не смогут. Ладно, уговор — есть уговор. Сегодня я побуду хорошей тетей-феей...

Глава 11. Петля затягивается

Нимб — это чаще всего обычный разряд между двумя рогами.

Элли

Если каждое воспоминание, хранимое человеком, превратить в тонкую, прочную нить и смотать из получившегося материала клубок, им можно опутать всю множественную вселенную. Соткать кокон для каждого мира, соединить реальности, чтобы по этим нитям, цепляясь за осколки памяти, путешествовали самые разные существа в поисках неба, под которым бы им жилось лучше. Свободнее дышалось. И это если взять жизнь одного единственного человека, едва ли разменявшего четыре десятка лет.

Только мало кто на этом или другом свете по доброй воле расстался бы со своими воспоминаниями. Возможно, с одним или с двумя — самыми болезненными и обидными. Но подарить задаром все драгоценные моменты? Нет, это было бы слишком глупо. А из такого материала прочной нити не получится: несколько раз потянешь — оборвется всё, провалится в Хаос, утянув за собой тех, кто решился на дерзкий эксперимент.

Что уж говорить о воспоминаниях могущественного существа, видевшего очень и очень многое. Да, большую часть жизни Габриэль провела под защитой брата (ведь у каждого есть свой гиперзаботливый родственник?), но всё равно ей было что вспомнить. Воспоминания Тёмного князя были также и ее воспоминаниями.

Казалось, что кто-то, против воли Габриэль, копошится в ее голове, выискивая самые светлые и яркие воспоминания, пристально изучая их. Каждый раз она дергалась, сжимаясь в испуганный комочек, боясь, что у нее отнимут это.

Но пока обходилось...

Словно гостья в собственном дворце памяти, Габриэль гуляла по длинным коридорам, осторожно заглядывая в просторные комнаты. И в каждой находила что-то особенное, яркое. Заново переживала несколько мгновений, со стороны смотря на прошедшую жизнь, а потом снова выходила в коридор и играла сама с собой в угадайку. Что скрывается за следующей дверью? Какую ручку повернуть теперь? Неужели ей придется вечность гулять по этому замку? Иногда попадались грустные воспоминания... не часто и не редко, так же, как и в обычной жизни. Двери таких комнат ничем не отличались от других, счастливых моментов. А может быть, помогало то, что она лишь наблюдала за представлением и уже не имела никакого отношения к происходящему — для этой Габриэль всё закончилось давным-давно. И теперь прошлое словно бы подсвечивалось изнутри. Оно сияло ярко-ярко, не ослепляя, а согревая.

Во всех комнатах жило по своему маленькому солнышку, и хотелось познакомиться с каждым из них.

Габриэль приходила в себя слишком редко, чтобы понять, кто ее похитил и зачем сделал это. Девушка слышала его голос — знакомый и успокаивающий, он говорил, что нужно потерпеть совсем чуть-чуть, ведь скоро всё закончится. Похититель обещал, и почему-то Габриэль верила.

Обязательно закончится. Никак иначе.

Светлая княгиня понимала, что похититель имеет в виду вовсе не ее положение, а что-то куда более важное. Но почему-то оставалась равнодушной к этому. Лабиринты собственной памяти интересовали Габриэль куда сильнее.

Большую часть времени ее сознание становилось легким, покидая прикованное к алтарю тело. Габриэль забывала, кто она и что с ней случилось, и тихо дремала в крошечном сладком небытие, созданном специально для нее. Иногда всё сменялось обычным сном, в нем девушка снова становилась маленькой девочкой, которая жила в большом доме и считала, что у нее лучшая семья во всей вселенной. Естественно, за исключением вредного старшего брата, который и не брат-то вовсе!

Габриэль очень хотела проснуться.

* * *

...Ририэль как-то тоненько, по-девчоночьи, всхлипнул и попытался на четвереньках выползти из комнаты, пока творец его не заметила. Алир недоуменно обернулся к эльфу, пихнув в бок Анабель, видимо, чтобы она тоже смогла насладиться дивным зрелищем, а вместе с этим взгляд Хель также неумолимо переместился на испуганного остроухого.

— Знакомые всё лица! — искренне обрадовалась Убийца, будто Ририэль был ее давно потерянным, но горячо любимым сыном, которого, наконец, удалось найти. — Ни капли не сомневалась, что это недоразумение, вообразившее себя злом вселенских масштабов, даже побить тебя нормально не сможет. А ты боялся!

— Я-а-а и сейча-а-ас боюсь... — промямлил эльф, передумав покидать комнату в последний момент, однако, с четверенек так и не поднялся. — Только-только всё начало налаживаться, и опять! — пожаловался он эфиру.

— Сегодня я не кусаюсь, — Хель загадочно улыбнулась и внезапно клацнула зубами, отчего бедный Ририэль подпрыгнул и, прижимая в испуге уши, заныкался за спину Алира, будто тот мог защитить его от творца.

— Это всё просто замечательно, — Анабель, нисколько не смущенная тем, что перед ней стояла именно Хель — легендарная Убийца, смерила ее хмурым взглядом: — Может, сразу к делу? Если они действительно попали в ваш мир, то вытащить их в реальность никаких сложностей не составит.

Творец растянула тонкие губы в подобии улыбки. Ее пустые глаза с едва различимыми точками зрачков не отражали ничего, но что-то подсказало Анабель: если бы это безобразное лицо могло выражать обычные эмоции, улыбка Хель была бы даже не печальной — тоскливой.

— Ну-у-у... дорогая моя, — эльфийка даже вздрогнула от насмешливого тона и усомнилась, не вообразила ли она эту тоску из банальной женской солидарности? — Скажи, но только честно, если бы ты велела своему сыну не баловаться, когда он ведет себя неподобающим образом, он бы тебя послушал?

— Да.

— Точно? — прищурилась Убийца. — Ни малейшей вероятности, что он просто бы показал язык и продолжил безобразничать?

Анабель кивнула, уже понимая, к чему пытается подвести ее творец.

— И что следует сделать, чтобы ваше детище послушалось? Заключить сделку? Я согласна, говорите условия.

— Анабель! — хором прокричали Таня и Ририэль, оглушив бывшего рыцаря, не готового к такой громкости. Этим двоим было прекрасно известно, к каким последствиям могли привести столь необдуманно оброненные Тёмной княгиней слова.

Хель покачала головой.

— Глупо. И слишком просто, — Убийца скривилась, будто бы в ее чашку с ароматным кофе упал большой гнусный таракан. — Нет, так я играть отказываюсь. Если бы дело было в обычной сделке — я бы потребовала клятвы вас всех, но, увы, мой мир так просто не купишь. Я всего лишь пыталась сказать, что это не будет быстро, или как-то еще, как ты пыталась себе вообразить, стоило мне появиться. И пожалуйста, дорогая, в следующий раз думай, что и кому говоришь. Габриэль слишком тебя ценит, чтобы так бездарно раздавать клятвы всем попадающимся на пути творцам.

Анабель обиженно поджала губы, и неожиданно резкие черты Хель смягчились, будто бы на одно мгновение из-под маски показался истинный облик безумной Убийцы.

— Да, чувства, сантименты, жертвенность... Я почти тебя понимаю, но это всё равно глупо. Что ж, приступим.

* * *

Итак, теперь у них был план. Если, конечно, предложение Гериона "сидеть на попе ровно, не выпендриваясь, на рожон не лезть, ждать князя" — можно было считать таковым. Тот же Авус Хетр, присутствовавший на небольшом своеобразном совете, сказал, что пусть лучше их убьют за то, что не уследили за Светлой княгиней (сами попробуйте голыми руками удержать торнадо, а после поделитесь впечатлениями), чем при безуспешной попытке ее спасти они потеряют Натаниэля.

Слова старого программы-оборотня звучали слишком разумно. И именно поэтому, передав наследника под полную опеку Гериона, Лин решила действовать безо всякого плана, рискуя своей, и только своей головой.

В процессе ухода из Цитадели, который, по мнению Лин, она постаралась сделать максимально незаметным (ага, получилось... как же!), к ее голове присоединилась голова Леллина, которой молодой маг так же собрался рискнуть. А в городе к ним примкнул еще и Ибор, добавивший к получившейся сумме голов длинную бороду и наточенный топор. И нет, плевать они конечно же хотели на этих тёмных. И за душевную... м-мм... физическую? моральную? — в общем, веселый крестьянин знает, за какую такую гармонию Габриэля они не беспокоятся. Вот еще! Прогуляться захотелось. За Лин приглядывать нужно. Вот этим и займутся, а спасение сестры Тёмного князя это уж дело второго, а то и третьего плана.

Однозначно!

Вампирка с удовольствием слушала, как давно не видевшиеся друзья обсуждают дела Леллина и кузницу Ибора, посмеиваются над Радеком, который грозился по три раза в день поседеть и оставить свой пост из-за всего свалившегося на его тощие плечи. Заодно гном с магом перемыли косточки княжеской семье и вспомнили "старые, добрые" времена. А куда без последнего пункта?

— Эй! Любительница крови! — окликнул вампирку Ибор. Лин потянула за повод, останавливая свою послушную кобылку и дожидаясь, когда ее нагонят немного отставшие друзья. — Так почему я не вижу отряда рыцарей? Тёмные пусть охраняют, а нам подмога бы не повредила.

— Тебе процитировать Гериона, или я могу своими словами сказать? — хмыкнула Лин, надеясь, что гном выберет второе. Она сильно сомневалась, что сможет передать все интонационное великолепие речи оборотня.

Ибор задумался, смешно сведя кустистые брови у переносицы, видимо, тоже вспомнил излюбленную манеру няня наследника обзывать всех идиотами, причем в таких витиеватых выражениях, что оные до последнего думают, будто их хвалят.

— Своими, пожалуй, — спустя полминуты кивнул он.

— Угу, — вампирка попыталась в голове перестроить речь оборотня, краем глаза следя, как изменяется лицо Леллина — он в тот момент отвлекся на разговор с Авусом и теперь тоже хотел услышать, почему конкретно ему не дали переложить все заботы на чужие плечи. — Всё сводится к тому, что бессмысленно гнать ни в чем неповинных людей на убой, так как с Хаосом даже армии не справиться, и пойдут ли спасать Габриэль два человека или две тысячи — никакой разницы нет.

— Оптимистично, — подвел итог гном и замолчал.

Ибор, как ни странно, огорчённым не выглядел. Впрочем, особого испуга или недовольства не было и на лице Леллина. То ли волшебным образом влияли пейзажи, открывшиеся им, стоило только выехать за пределы столицы, то ли чувство дружеского долга превышало страх за собственную жизнь. Но и самой Лин в этот момент было легко-легко, казалось, что за спиной вот-вот распахнутся полупрозрачные огромные крылья, и девушка взлетит в небо и растворится среди сочных лазурных красок с первыми нотками вечерних сумерек.

— Тут недалеко, мы срежем часть пути у следующей деревни. Это милорд, когда нас вел, развлекался, чтобы быстро путешествие не закончить, а мы с вами обогнем Лабиринт и сразу окажемся в нужном месте, — зачем-то уточнила она, — нас встретит Радин: он вперед поехал, и поможет найти овраг. Собственно, предлагаю вообще ничего не планировать и действовать по ситуации.

— Ну-у, да, — согласился маг, — когда сам не знаешь, что выкинешь в следующий момент, эффект непредсказуемости увеличивает шансы на то, что враг удивится такому идиотизму и сделает какую-нибудь ошибку.

— Или же мы с разбега плюхнемся в большую лужу, — подсказал Ибор.

Славный гном щурился, благодушно обозревая с высоты своего конька окрестности столицы. Дорога впереди была ровной и пустынной, лишь изредка причудливо виляя в сторону и затем возвращаясь в привычное русло, будто бы тот, кто ее прокладывал, посчитал исключительно ровную линию слишком скучной. Мысли же самого Ибора были весьма просты: он размышлял о том, что расскажи ему кто-нибудь пару лет назад про ожидающую его судьбу, этот кто-то точно бы не досчитался своей глупой головы. Гному и сейчас казалось, что он спит накануне их великой миссии и видит такой причудливый и нелепый сон, и вот-вот Алир разбудит его, чтобы отправить в путь — за жизнью мерзкого Тёмного князя.

И даже иногда Ибору мечталось, чтобы так и было, слишком уж крутой поворот сделала его жизнь, и оставаться довольным каждым изменением получалось не всегда. С Габриэлем он виделся редко, несмотря на то что все остальные члены команды частенько заглядывали к князю в гости. Определенной симпатией к инфантильному бессмертному мальчишке он, конечно же, проникся, но не настолько, чтобы научиться понимать его странный юмор и спокойно смотреть в непроницаемо чёрные глаза. Собственно, Габриэль и не настаивал.

Проблема заключалась только в том, что когда Ибору сообщили последние новости, он понял одну простую истину — вредный тёмный давно стал его другом. А друзей в беде не бросают.

* * *

Элли дотронулся до пыльного корешка книги, подсознательно ожидая, что всё окажется иллюзией, а его пальцы захватят воздух. Или же раритет просто развалится на части. Ни одно из этих предположений не оправдалось. Книга определенно была книгой — запах старой, ветхой бумаги и почти полностью выцветшие чернила говорили сами за себя. Кто-то заботливо выводил букву к букве, чтобы спустя невообразимое количество лет его труд стал еще одной тенью в странном мире Убийцы. Элли перебирал книги уже больше часа, одну за другой, всё еще надеясь на какой-нибудь знак или подсказку. Что-нибудь, что поможет поставить точку в длинной цепи его рассуждения и сомнений. Ангел бережно перелистывал истертые страницы, цепкий взгляд придирчиво изучал письмена — некоторые незнакомые, некоторые легко поддающиеся расшифровке, но найти ответа не мог. Если бы сейчас кто-то из знакомых увидел его со стороны, удивился бы, как посветлели насыщенно-синие глаза.

Габриэль о чем-то тихо говорил с Мирой и, казалось, про Элли попросту забыл. Азраэль улыбнулся — не заметить, как смягчились черты милорда, было невозможно. Князь искренне радовался, что друг решил разделить с ним этот плен, немного расслабился. И теперь мог нормально поговорить с бывшей женой, а не следить за каждой тенью и тщательно прислушиваться к застывшей тишине библиотеки.

Надо сказать, что ни одного изображения Миры в Цитадели не сохранилось. Возможно, что-то такое лежало в покоях Габриэля, надежно спрятанное, но утверждать это Элли бы не решился. Предыдущую Тёмную княгиню он представлял себе несколько иначе. Азраэль, конечно, знал, что она была человеком, но в воображении рисовал себе что-то более женственное и утонченное: овальное личико с острым подбородком и аккуратными скулами, вьющиеся волосы, нежные изгибы миниатюрного тела... Эта же Мира, во всяком случае, ее тень, была слишком человечной — резкой, порывистой, несимметричной. Но самое удивительное, скинувший с себя личину подростка князь смотрелся рядом с ней намного гармоничнее, нежели чем с хрупкой эльфийкой.

Над этим определенно стоило подумать.

Когда рядом с Элли в плотной тени книжного стеллажа появилась Хель, ангел совсем не удивился. Убийца, сейчас больше похожая на картонное изображение, не вызывала никаких эмоций. Вокруг мир грёз, господа! — причудливая и страшная реальность. И даже создательница сего славного места не могла заинтересовать Азраэля больше, чем эта бесконечная библиотека. Еще в бытность небесным созданием Единого творца, озаренный его светом и благодатью, Азраэль пересекался со старшим Поколением. И тогда они говорили на равных. Сейчас же, лишенный своих крыльев, ангел, наверное, должен был ощущать себя как-то иначе или же по-другому смотреть на гостью. Но Элли помнил эту женщину еще юной девчонкой, и даже не думал изменять свое поведение.

Иначе он бы ни был самим собой.

— Нашлась слабость? — почему-то шепотом спросила Хель.

— Угу, хотя слабостью я бы это не назвал. — Элли обернулся к милорду: тот сидел к нему спиной, что-то тихо рассказывая. А вот Мира встрепенулась, подобно гончей, учуявшей запах добычи. Поверх плеча Габриэля она наградила отставного ангела подозрительным взглядом, но, не увидев надежно укрытую тенями Убийцу, успокоилась.

Азраэль кивнул, принимая правила игры.

— Не слабость? В таком случае, может, страх? — недоверчиво переспросила женщина. Вытянула тонкие бледные губы трубочкой, приподнялась на носках и покачала головой. — И что же это?

— Он сказал: весомый повод, который не позволяет ему вернуться, — пояснил Элли, — милорд не объяснил, что это. Но говорил вполне адекватно, я верю ему.

Хель закрыла лицо ладонью, затем помассировала виски и пробормотала, что собачья верность, граничащая с глупостью, — одна из основных бед тех несчастных тупиц, которые пытаются жить по чести. Воспользовавшись тем, что Мира отвлеклась на какую-то шутку Габриэля, она осторожно выглянула из-за Элли и неприязненно поморщилась. Ангел отметил, что здесь, в мире грёз, Убийца выглядела почти как обычная и очень уставшая женщина. Еще совсем молодая и не такая уж уродливая. Мешковатая нелепая одежда специально создавала иллюзию тощей, угловатой фигуры, больше подходящей мальчишке в пубертатном периоде. Внимательный взгляд Элли отметил хорошие мышцы рук, и ангел мог бы заложить остатки своих способностей и забытый в Цитадели нимб, что под растянутой футболкой и рваными джинсами скрывалось подтянутое, натренированное тело. И что-то, возможно, то самое тривиальное шестое чувство, точнее, применительно к его виду — девятое (у ангелов, даже падших, в отличие от людей разнообразие чувств было куда интереснее), подсказывало Азраэлю, что Убийца далеко не так безумна, как пытается показать множественной вселенной.

Впрочем, эти наблюдения и выводы следовало оставить при себе и постараться скорее забыть.

— Это ложь, — спокойно заметила Хель: — Что бы ни показал ему мой мир, это всё только подсознательные страхи нашего бравого Тёмного князя. Ты понимаешь, надеюсь? Он воплотился. Этот потаенный страх обрел рельефность, особую значимость и железное обоснование. Если бы я еще могла понять, чего боится Габриэль! А ты попался на своей безграничной вере в своего милорда... Почему меня окружают одни идиоты?

— М-мм... — ангел еще раз с сомнением посмотрел на спину Габриэля. Он понимал, что последний вопрос творца был риторическим, но именно на такие и любил отвечать. — Каждый выбирает наиболее удобную для своего существования среду. Тебе нравится окружать себя людьми с невыдающимися способностями, чтобы выделяться на их фоне.

Ангел сделал умный вид и с удовольствием посмотрел, как округляются глаза Хель, и она кусает себя за руку, чтобы не рассмеяться на всю библиотеку. Творец поднялась на цыпочках и смешно чмокнула Элли в щеку, словно таким образом прокомментировала его выпад. Попытку пошутить явно одобрили.

"Ну хоть кому-то понравилось мое чувство юмора!" — возликовал Азраэль.

Ему, безусловно, хотелось доставить князя обратно в реальность. И Элли даже готов был поверить в добрые намерения Хель, однако, сомнения никуда уходить не собирались. Они поселились где-то рядом с сердцем и теперь больно царапались.

Убийца вздохнула.

— В отличие от тебя, я не могу взять его за шкирку и вытащить обратно, чертовы ограничения! Иногда кажется, что у творца прав меньше, чем у самого слабого ученика, это досадно. Условности, условности и условности.

Хель, перестав прятаться, отодвинула Элли в сторону и широкими шагами направилась в сторону кресел. Засеменивший следом ангел пытался предположить, что задумала женщина, и какие действия требуются от него.

Габриэль заметил застывший взгляд Миры, обернулся, и его лицо от удивления смешно вытянулось.

— Решила позлорадствовать, что поймала меня в ловушку? — хмуро уточнил он.

— Напомнить про долг перед Алив и о разговоре со мной. Ты не забыл, что у тебя осталась парочка дел? Я бы даже предложила сначала их закончить, а затем вернуться сюда, если ты так замечательно устроился в моем мире. Но не уверена, что хочу подобного поворота событий. Это превращает грандиозное творение в цирк на колесах, а меня — в главного клоуна. Габриэль, будь добр, руки в ноги, и как можно быстрее мотай обратно в реальность.

Тёмный князь улыбнулся, и Элли подумал, что эта улыбка не предвещает ничего хорошего.

* * *

— Не нравится мне всё это, — Таня присела на кровать и похлопала рукой по матрасу, чтобы Анабель устраивалась рядом. Алир остался стоять в дверях, а Ририэль на корточках контролировал пульс бессознательного ангела. Хорошо хоть творец растворилась в воздухе, пообещав помочь — три тела, не подающие признаков жизни, — это было бы слишком для расшатанной психики светлых.

— Серьезно? — нервно хихикнул эльф, едва-едва улавливая слабое сердцебиение Элли. — А я просто в восторге! — саркастично добавил он.

Таня показала ему кулак, но заметив взгляд Анабель, поспешила пояснить свои слова.

— Слишком сильные игроки на поле появились. Странные личности, точащие зубы на старшее и младшее Поколение, всегда находились регулярно. И меня убивать уже пытались не раз, и других детей творцов, и что только не устраивали. Думаете, кто-то начинал нервничать? Ага, ага, как же! Тому же Ксанрду стоит только щелкнуть пальцами, и проблема исчезнет. Сейчас же творцы кружат, словно акулы возле потерпевшей кораблекрушение добычи... Это нервирует! Того и гляди кто-нибудь укусит, отхватив всю ногу. Хель неожиданно поддержала маму. Сама мама дергается и темнит. Остальные вениками прикидываются. Будто выжидают чего-то. Или кого-то. Ключевую фигуру этой игры, я бы предположила. И не хочу даже пытаться представить — кто это, и что именно назревает!

Анабель вздохнула, Алир пожал плечами — для них главным было возвращение друзей в мир живых, а уж игры творцов — глупость и ребячество. Ририэль, наоборот, нервно повел ушами, понимая, что если уж их втянули в эту круговерть, то придется доигрывать до конца. Впрочем, эльф ничего против этого не имел — ставки были неимоверно высоки, и, в случае удачи, он мог бы получить очень и очень многое. А время уже показало, что капризная леди Удача, несмотря на кривлянья и угрозы, предпочитала оставаться на стороне Тёмного князя.

— Интересно, Хель действительно решила помочь за одно "спасибо"? — задумчиво пробормотал Ририэль, встрепенулся и решил вернуться к основной теме. — Но кружат-то они все возле нас. Точнее, вас... и, на мой взгляд, объяснение этому одно — мы выступаем в роли живца для крупной рыбы.

— Наживкой быть проще всего, — флегматично ответствовала Таня и повела рукой, чтобы одеяло, укрывающее князя, само поправилось. — Мама уже должна быть в курсе, что у Габриэля проблемы, и без присмотра я не останусь. Значит, мы в безопасности.

На лицо девушки набежала тень, и она неловко добавила:

— Во всяком случае, надеюсь на это... — Только сейчас ее посетила мысль о том, что Пресветлой была отведена в личное пользование целая вечность и неземная красота, и при желании она могла бы иметь столько дочерей, сколько захочет, а не трястись над одной своенравной девчонкой. Озарение было внезапным и крайне неприятным. Саднящим.

Всё произошло слишком быстро.

Наверное, из всех присутствующих в комнате, легкую дрожь фона почувствовала только дочь Алив. Будто бы где-то хлопнула форточка, и потянуло холодом. Она встрепенулась, но не успела даже выставить щит.

Яркая вспышка ослепила их, дезориентировала, сделав беспомощными и заставив почувствовать себя слепыми новорожденными котятами. Таня ударила наугад, чувствуя, как рядом пытается плести защитную паутину Анабель. Тут же создал атакующее заклинание Ририэль, но кидать его не решился, опасаясь задеть кого-то из друзей. Алир, лишенный дара, просто закрыл собой эльфийку, потянувшись к ней на каком-то интуитивном уровне. О сохранности Габриэля и Элли никто не задумался — Тёмному князю в том состоянии, в котором он пребывал в данный момент, вряд ли могло бы что-нибудь навредить... еще сильнее. Ангел же, даже бессознательный, всегда был окружен плотным коконом, пробить который было подвластно не каждому творцу.

Зрение восстановилось быстро, еще быстрее получилось оценить обстановку. И выводы за этим последовали неутешительные. Создание Отступника — женский вариант Габриэля, замерло у окна, скрестив руки под грудью, и нападать не спешило. Будто бы девчонка всего лишь показывала, что если бы захотела — уничтожила их, пока они были слепы. Чёрные глаза, в глубине которых медленно разгоралось яркое пламя, остановились на Тане. Лоб пересекла морщинка недовольства, создание нахмурилось, но перевело взгляд на Ририэля. Эльф отчаянно трусил, но всё равно выступил вперед, словно бы собирался защитить всех скопом. Проще, конечно, было научиться летать, но остроухий, всё еще слишком остро ощущающий свою вину, посчитал это очевидным и самым приемлемым выходом. Кому-то явно требовалось пожертвовать собой, чтобы выиграть несколько минут и позволить Хель вытащить из мира грёз князя и ангела.

Больше всего нервировало откровенное бездействие. Время тянулось настолько медленно, что при желании его можно было ощутить под дрожащими пальцами и сжать в ладонях. Девушка напротив них не двигалась и даже не моргала. Таня, вспомнив бой во сне, нападать также не решилась, понимая, что, скорее всего, она опять проиграет. Особенно если учесть, что сейчас они могли случайно кого-то задеть. Противница наклонила голову набок, будто прислушиваясь к чему-то, прищурилась, глядя теперь на Алира, точнее, поверх его плеча...

Разгадка тайны вспыхнула в их головах одновременно. Ририэль вскрикнул, кинувшись наперерез девушке, Таня спешно возводила защитные барьеры, слой за слоем, но окружала отнюдь не себя. И они очень бы удивились, если бы узнали, что в этот момент и Габриэль, раздумывающий, как бы повежливее послать свою родственницу, ощутил острый укол в сердце и тоже понял, что ответ всё время лежал у него перед носом.

Создание Отступника лениво, будто отгоняя муху, махнуло рукой, и Ририэль сломанной куклой отлетел к стенке. Следом, подобно карточному домику, рухнули щиты Тани. На шее девушки сомкнулись невидимые ледяные пальцы силы Гэбриэла; дочь творца захрипела, пытаясь урвать глоток воздуха. Она могла не дышать до пяти минут — таковы были особенности ее организма, но внутри всё вопило от ужаса, в голове ни одной адекватной мысли, лишь паника и желание вырваться.

— Отойди, — почти вежливо попросила сестра Габриэля у Алира, — ты не нужен. Впрочем, — быстро сообразив, что этого мужчина не сделает, создание щелкнуло пальцами, и бывший рыцарь осел на пол, довершив композицию.

Последнее, что запомнила Таня на грани угасающего сознания — девушка, приблизившись к сжавшейся Анабель, нежно проводит рукой по ее волосам, усыпляя эльфийку. Затем, словно пушинку, поднимает добычу на руки и, издевательски улыбнувшись на прощание, растворяется в воздухе.

Всё это было спектаклем совсем для других зрителей. Таня никогда не была мишенью... только приманкой, чтобы все фигуры заняли правильное положение на игровой доске. Девушка горько улыбнулась, подумав, как хорошо снова дышать, и погрузилась в вязкую темноту.

Раздался еле слышный хрип — Элли открыл глаза.

Глава 12. Пазлы

Порядочного человека можно легко узнать по тому,

как неуклюже он делает подлости.

Некогда порядочный человек

Наверное, и Лин, и Леллин очень бы удивились, узнав, что время в их маленьком мире течет иначе. Собственно, удивился бы и Ибор, но о подобном гном просто не задумывался. Для них это был привычный поток, превращающий минуты в часы. И дни путешествия мало чем отличались от размеренных будней. Сколько таких успело пройти на далекой Земле, никто не знал. Не то чтобы они спешили, не то чтобы намеренно ехали медленно. Срезав сразу за Вилефом, их небольшая компания сократила расстояние наполовину. Габриэль таскал команду светлых — как он сам выражался — недотёп из стороны в сторону, словно спешил показать все-все-все лучшие места Чёрных земель; Лин же вела уверенно и точно, построив в уме оптимальную карту маршрута и не позволяя даже крошечных исключений. Конечно, они могли потребовать портал. Но не факт, что он бы сработал вблизи от разрыва реальности.

В любом случае, всё закончилось совсем иначе, чем кто-либо из них мог себе вообразить.

Радин встретил троицу в условленном месте. И сначала, словно бы забыв про основную задачу, пытал несчастного мага, оценивая, достоин ли Леллин его младшей сестрицы. Лин огрызалась и доказывала, что она взрослая девочка и сама в состоянии определить, кто ей подходит. Маг краснел, бледнел, зеленел, заикался, пытался колдовать, нервно сжимал рукоять кинжала, но послушно отвечал на сыплющиеся градом вопросы, чувствуя себя особо опасным пленником на допросе. А Ибор наслаждался бесплатным представлением, из последних сил сдерживая рвущийся наружу хохот. Даже бороду закусил, но всё равно не помогло... Выдержка гнома позорно сдала позиции, когда Лин ехидно заметила, что Радин ведет себя, словно сам собирается жениться на Леллине.

Старший братец отскочил назад так, будто увидел жутко-прежутко ядовитую змею, и перекрестился, точно пугливый монашек (это вампир, ага!). А маг, попытавшись проделать аналогичный трюк, попросту свалился с лошади.

Вот тут-то Ибор и расхохотался, смаргивая крупные слезы, выступившие на глазах против воли; они скатывались по щекам гнома и застывали каплями в роскошной бороде. Троица скандалистов пристыжено смолкла, неодобрительно поглядывая на единственного зрителя сего фарса. Лин хлопнула себя по лбу, словно бы говоря, что с ними и имя свое забудешь, и потребовала, чтобы Радин немедля показал им вход в подземный храм.

И вот тут-то и случился тот самый крупный и фееричный облом, не позволивший самопровозглашенным героям пожертвовать жизнями во имя чего-то там пафосного, великого и, как обычно, доброго, вечного.

Светило теплое солнышко, лес вокруг них шуршал, пищал и стрекотал, будто не чувствуя холода Хаоса. Даже овраг нашелся на положенном месте, поприветствовав пришельцев зелеными волнами, которые гонял ветер по поросшим высокими травами склонам.

А вот того самого таинственного и зловещего прохода не обнаружилось, словно бы и не было никогда. Друзья вдоль и поперек шарили по самому заурядному, насквозь прозаичному оврагу, пока с них не сошло семь потов, а после устроили привал, расправляясь с запасами еды.

— И что нам делать теперь? — Леллин вгрызся в куриную ножку так, будто бы это она была виновна во всех бедах множественной вселенной.

— Ждать, — трагично вздохнула вампирка. — Наших сил и знаний явно не достаточно, чтобы понять происходящие вещи и стать полноценными игроками в этой партии. Во всяком случае, мы попытались.

Ибор ничего добавлять не стал, он готов был отдать на отсечение бороду, что хитро прищурившийся Радин, осознав, что с жизнью прощаться пока рано, готовился ко второму этапу допроса.

Что ж, стирать зад в неудобном седле стоило уже ради этого. А Габриэль как-нибудь сам справится. Когда это Тёмный князь и не находил выхода даже из самых сложных ситуаций?

Не было такого и не будет!

* * *

Всё было очень просто. Хотелось постучать по столу большой ложкой и потребовать, чтобы немедля подали блюдо поинтереснее.

Я смотрел в глаза Хель. И, наверное, впервые за все наши встречи, не пытался найти что-то в темно-карем цвете с едва заметными нотами зелени. В этом странном мире у Убийцы были глаза обычного человека, без огонька или изюминки, и взгляд тоже не отличался чем-то потусторонним. Почему-то я даже подумал, что Хель не оценила бы этого и поспешила натянуть уродливую маску безумия, скажи я сейчас ей о своих наблюдениях.

Есть такие люди, которым просто необходимо выделяться из толпы. И если они не могут сделать это привлекательной внешностью, идеальной фигурой или острым умом, они нарочно уродуют себя. Заменяют восхищение окружающих людей отвращением, лишь бы только не сливаться с серым однообразным потоком. Конечно, Хель не выбирала себе такой участи, не мечтала об имени Убийцы и репутации капризной психопатки. Но эта маска уже срослась с ее лицом, а роль проникла в отравленную кровь.

Оставалось только порадоваться, что сейчас она не могла видеть себя со стороны.

Хватило бы одного вопроса, чтобы всё встало на свои места. Этот мир — детище Убийцы — он может не повиноваться ей, достраивать себя и изменять, своевольничать. Но знать больше, чем знала сама Хель на момент его создания — нет. Всё, что происходило с Убийцей потом, не отпечатывалось в лабиринтах чужих грёз. Мне достаточно было спросить про ребенка творца, о котором сказала Алив, об игре и распределенных ролях, и это бы избавило нас от дальнейшего выяснения отношений. Одна кривая ухмылка и фраза, что я — идиот, вообразивший такой бред, и этот самый идиот в моем лице готов сразу же убраться из сего малопривлекательного мира.

А если не бред? Если это действительно было откровением, и я опасен для множественной вселенной?

Не хочу знать правду. Извините.

— Мне и здесь неплохо, у тебя определенно есть вкус... — я повернулся к Мире, словно бы собираясь продолжить разговор, хотя на самом деле ужасно хотелось узнать, какие еще доводы найдет Хель, как попытается переубедить меня, чем попробует купить или шантажировать.

Но Убийца не стала обращаться ко мне второй раз, следующая ее реплика адресовалась Мире.

— Уступи, — потребовала творец, — откажись от него, и я просто забуду об этом инциденте.

Мира криво улыбнулась, покачала головой.

— Это выгодная сделка, — не изменила тона Хель, — иначе...

За спиной творца стоял Элли, внимательно наблюдая за мной, словно стараясь не упустить ни одного вздоха или перемены эмоций на лице. Встретившись взглядом с моим лучшим другом, я заметил его растерянность. Азраэль хмуро кивнул мне, а затем как-то неопределенно повел печами.

— Что? — тихий голос Миры звучал торжествующе. — Что сделаешь? Ты давно бессильна... можешь быть лишь тенью, шепотом. Ты просишь, а не приказываешь, жалкая-жалкая, беспомощная Убийца.

— Конечно, — улыбнулась Хель, — здесь я уже давно гостья, а не хозяйка. Но у меня есть право творца. Не отпустишь — уничтожу.

— Меня?! — поразилась Мира, будто угроза могла предназначаться кому-то еще. — Ради того, кого также мечтаешь убить?! Потрясающе!

Я вжал голову в плечи. То, как Мира отвечала творцу, выдало ее с головой — в кресле напротив меня сидело какое-то чужое, враждебное существо, у которого была внешность моей бывшей жены, ее голос, память и мечты.

Что ж, пожалуй, я передумал задерживаться в этом гостеприимном месте. Однако, кажется, опоздал. На секунду показалось, что в сердце кто-то вонзил иглу. Для меня не смертельно, но крайне болезненно. Однако, с трудом вытолкнув воздух из легких и вздохнув снова, я понял, что это было всего лишь обострившееся до предела чувство тревоги.

Что-то случилось там, в реальности. С Анабель? С Натаном? Беда не приходит одна, я ощущал эту иглу слишком четко и понимал, что просто так настолько сильная боль не появилась бы. Всё случилось сразу и со всеми...

Кажется, я понял.

В голове что-то щелкнуло, и раскиданные части мозаики встали на свои места, как по команде.

Тьма! Как можно было быть таким глупцом?

Хель тоже почувствовала это, а в следующую секунду Элли растворился в воздухе, будто его и не было. Лабиринт Убийцы не держал его, а потому вернуть его в реальность было намного проще, чем меня. Впрочем, пессимист внутри подсказывал, что ангел не успеет в любом случае.

А в следующий момент творец схватила меня за руку, и мир вокруг начал рушиться.

Наверное, нормальные миры должны гибнуть иначе. Кажется даже, давным-давно я наблюдал за угасанием какой-то реальности. И это одновременно было прекрасно и отвратительно. Но творение Убийцы рассыпалось стеклянными осколками, будто бы я всё это время находился в зеркальной комнате, разговаривая с собственным отражением. Слишком просто. Что ж... вполне вероятно, именно в этом и крылся замысел Хель, когда она создавала свое уродливое детище. А теперь ради меня — ненавистного ей напоминания о Гэбриэле — она уничтожила это так просто, словно карточный домик.

Пуф!

Я даже не успел моргнуть или еще раз посмотреть на существо, пытающееся притвориться (точнее — успешно притворявшееся) моей бывшей женой. И в следующую секунду я уже открыл глаза в комнате Тани. Моргнул, фокусируя взгляд на люстре, некрупные плафоны которой изображали бутоны тюльпанов. Рядом раздалось недовольное ворчание Хель. Творец сетовала, что за последние несколько лет еще ни разу не успевала появиться вовремя.

— Либо на пару часов раньше, чтобы сдохнуть от скуки, либо когда всё интересное заканчивается, — жаловалась она в пространство, будто бы не уничтожила только что свое единственное детище.

Конечно, миры, созданные с кем-то в дуэте (чаще всего с Алив, Ксанрдом или Ладом), у нее имелись в огромном количестве. Еще больше было реальностей, которые Убийца курировала. А вот таких, сотворенных и выстраданных единолично, — нет. Но, похоже, Хель совершенно не жалела о своем выборе.

Однако где же остальные? То, что меня до сих пор не принялась теребить Анабель, сильно тревожило. Впрочем, как и все остальные. Даже Ририэлю перепала толика волнения, пока я с трудом заставлял себя кое-как (и то подвиг!) перевернуться на бок и уже из этого положения встать на четвереньки. На большее меня пока не хватало. Тело регенерировало в ускоренном темпе, но в состоянии "смерти" я провел достаточно времени, чтобы восстановление растянулось на несколько томительных минут крайне паршивого самочувствия.

Итак, первой, кого я увидел, была Таня — ее-то и пытался привести в сознание Элли, приложив ко лбу девушки ладонь и бормоча совершенно бессвязные фразы. Лечение действовало — буквально на глазах лицо дочери Пресветлой приобретало нормальный оттенок, а судорожное дыхание выравнивалось. Хель тем временем оглядела распластанных Алира и Ририэля, покривилась, но соизволила щелкнуть пальцами, вернув этих двоих к нам, на Землю грешную.

Анабель не было.

Еще там, в мире Убийцы, я понял, что не найду жены в Таниной квартире, но до последнего надеялся на чудо. Не случилось. Поддаваться же панике, впадать в отчаянье, стенать, рвать волосы на себе и окружающих, а также бегать по потолку я не намеревался.

— Что здесь произошло?

Убедившись, что могу встать на ноги и при этом не упасть обратно, я осторожно поднялся с четверенек, отряхивая ладони. В этот же момент, почти синхронно с прозвучавшим вопросом, громко закашлялась Таня, придя в сознание. Ангел тут же принялся хлопотать вокруг нее, не разрешая вставать и срочно наколдовывая стакан с водой.

Ответил эльф. Выглядел он при этом так, словно завершив речь, собирался как минимум немедля выброситься из окна, а как максимум — при этом еще и прокричать что-нибудь пафосное.

— Родственница твоя нас навестила. Расшвыряла, как беспомощных щенков, и забрала Ани.

— Угу. А она при этом что-нибудь сказала?

— Не запомнил. Был занят тем, что обнимался со стеной, — огрызнулся Ририэль и тут же пугливо прижал длинные уши. — Ты выглядишь подозрительно спокойным, милорд. Есть повод или просто пытаешься изобразить непробиваемого Тёмного князя?

Все воззрились на меня с нескрываемым интересом. Что уж они ожидали: вытащенных из штанов козырей или же скупых мужских слёз — не представляю. Постарался ответить сдержано, чтобы не тешить самого себя надеждой.

— Если я всё понял правильно, то Анабель нужна живой и невредимой. До поры до времени, конечно, но некоторое количество этого самого времени в запасе у нас пока есть. Но сначала пара уточняющих вопросов. Хе-е-ель? — протянул я имя творца медленно-медленно, как бы намекая.

— А? — встрепенулась Убийца и попыталась невинно улыбнуться, тем самым сдав себя с потрохами. А вы только попытайтесь представить Хель с такой гримасой на лице. Не получается? Вот-вот. "Невинно" и "Хель" — понятия несовместимые настолько, насколько это вообще возможно во множественной вселенной. Так что, выражаясь подобно земной молодежи, творец спалилась не по-детски.

— Рассказывай. Без нас вы, конечно, справитесь — всё-таки могущественное Поколение, но я хочу спасти свою жену и дочь. И... кстати! — я мысленно потянулся к Цитадели, уже точно зная, что и там не всё хорошо: — Свою любимую сестру, — второе слово я выделил особенно, — я тоже хочу спасти.

Творец неопределенно пожала плечами.

— Что уж тут рассказывать. Идею использовать тебя как наживку, придумала не я, и даже не Алив. Рыжая долго отпиралась и твердила, что твой долг припасла на самый крайний случай, и не хочет его расходовать напрасно. Спасибо скажешь потом Ксанрду, он капал ей на мозги долго и упорно. Лучшего отвлекающего маневра, чтобы выманить, наконец, всех из тени, придумать было сложно.

— Побери вас всех веселый крестьянин! — в сердцах воскликнул я, про себя желая творцам еще несколько неприятных эпизодов в их вечных жизнях. И почему я не удивлен, что это была очередная подстава?

— И не раз, — тихо согласилась Хель. — Творцы заинтересованы только в одном. Так что ты волен делать всё что угодно, только не вставай на линию огня. Если что, я поддержу. Совсем не в моем характере, но раз...

— Спасибо, — искренне поблагодарил неожиданную союзницу и, дождавшись, когда Хель исчезнет, обратился к своей компании: — Ну что? Придумаем, как всех спасти?

Алир, Элли, Ририэль и Таня с готовностью закивали головами.

* * *

Анабель разместили с комфортом. Ее "апартаменты" состояли из двух комнат: уютной спаленки и совмещенного санузла. На небольшом чайном столике дожидалось своего времени блюдо с фруктами. Можно было включить телевизор, с которым ее познакомил Габриэль, или же просто подремать на высоких подушках.

Окон не было. Четыре стены, каждая из которых была обклеена разными обоями, словно бы тот, кто обустраивал комнату, никак не мог определиться, чего он хочет получить в итоге, а потому решил попробовать всего понемногу. Пространство за диваном было насыщенного цвета кофе с молоком. Напротив незамысловатые цветочки на светло-желтом фоне. Вокруг двери были наклеены простые белые куски. Но больше всего ей нравилась стена с аквамариновыми обоями со сложным выдавленным рисунком из переплетенных линий.

Анабель не была уверена, что в таком смешении красок следует находиться длительное время. Слишком уж всё было пестро и странно. Но пока ей определенно нравилось это оформление. Сразу видно, что у человека имелось забавное чувство прекрасного на пару с извращенным чувством юмора.

Эльфийка ни капли не сомневалась, что князя, как обычно, будут шантажировать ее жизнью. И поэтому совершенно не волновалась, зная, что Габриэль из кожи вылезет и три раза вселенную вверх тормашками перевернет, лишь бы с ней всё было в порядке. А с учетом возможностей ее мужа это говорило о многом.

Она даже собиралась обнаглеть и потребовать компанию, дабы оная развлекала Анабель: не пристало Тёмной княгине занимать себя иномирными передачами. Но в последний момент благоразумие взяло верх над наглостью и любопытством. Хотя, конечно, Анабель было бесконечно интересно, кто же ее похитил и что ему нужно от Габриэля.

Бережно расположившись на огромном диване, эльфийка сцапала с блюда персик, придирчиво обнюхала, даже лизнула и, убедившись, что аппетитный фрукт не таит в себе никакой опасности, вгрызлась в сочную мякоть.

— Ничего, маленькая моя, — обратилась Анабель к дочке, погладив живот и почувствовав, как в ответ ее пихнули, — твой папа нас обязательно вытащит.

В голове одновременно прокручивались несколько идей. С личностью похитителя, после того, как угощение уменьшилось почти на половину, она более-менее определилась. Тут не нужно было блистать гениальным умом, а просто разложить имеющиеся на руках факты по полочкам и сложить два плюс два. Конечно, оставался открытым вопрос, что по этому поводу думал сам Габриэль, который также наверняка всё понял.

Анабель вздохнула и принялась ждать.

* * *

...Герион опаздывал буквально на несколько мгновений. Слишком уж крепким оказалось обездвижившее его заклинание. Впрочем, несколько демонов помоложе из гвардии князя вовсе не подавали признаков жизни — слишком сильно сдавило. Авус, кажется, просто лишился сознания. Всё-таки высший: из десяти спаррингов стабильно выигрывал половину, а это говорило о многом, с учетом природы Гериона. Хотя, что значит "просто", если помощи от него уже можно не ждать? Сейчас для старого оборотня-программы он был равнозначен бесполезному трупу. Ведь наглая девица, слишком похожая на милорда, уже приближалась к юному наследнику.

Она опутала Цитадель одним огромным коконом магии Отступника, и сколько обитателей огромного замка не смогли перенести этого — Герион даже вообразить страшился.

Мужчина закричал от ярости и страха за Натаниэля, чувствуя, что вот-вот невидимые путы лопнут... еще совсем чуть-чуть! Главное, чтобы еще остались силы и время на решающий рывок.

Княжич сидел в своем уютном манежике, сжимая одну из немногих игрушек, пока остающихся целыми. Он недовольно кривил личико, переводя взгляд со своего няня на незнакомую тетю, выглядевшую почти как папа, по которому ужасно соскучился, но всё-таки несколько иначе. Натан сомневался и хмурил бровки, по-своему, конечно, понимая, что вокруг творится нечто нехорошее.

Создание Отступника улыбнулось и протянуло руки, чтобы забрать наследника. На беснующегося оборотня девица не обращала ровно никакого внимания, словно Герион был назойливой, безвредной мухой. Они оба понимали, что даже если нянь стряхнет заклинание именно в эту секунду, она всё равно успеет исчезнуть со своим трофеем. Но когда создание уже почти взяло ребенка, вокруг Натаниэля замерцал тонкий контур защитного поля. Он напоминал мыльный пузырь: слишком прозрачный, слишком нежный, но едва пальцы девушки коснулись его, как щит заискрил, будто бенгальский огонек.

Крик недоумения и боли заставил Гериона замереть на полу, скорчившись в неудобной позе. На глазах изумленного оборотня кожа рук девушки стремительно чернела, лопаясь и слезая кусками. Создание выло от злости, не решаясь более приближаться к такому опасному ребенку. Щит, продолжающий тревожно мерцать вокруг него, мягко намекал, что дальше будет только хуже, и хорошо бы незваной гостье убраться поскорее, пока Натаниэль готов ее отпустить.

На очаровательном пухлом личике появилось совершенно не свойственное детям выражение: смесь торжества, превосходства и одновременно лукавства, будто бы Натан хотел, чтобы глупая девица попыталась его забрать еще раз, и он показал бы ей, на что способен наследник. Раздался звонкий счастливый смех и юный княжич запустил игрушкой точно в лоб созданию Отступника.

Девица увернулась, отступив на несколько шагов от манежика. Руки медленно восстанавливались, бледную кожу стягивали уродливые, грубые рубцы, но, по крайней мере, пальцы больше не пытались отвалиться.

Наконец, заклинание поддалось, и Герион стряхнул его, словно полупрозрачный тюль. Поднялся на ноги, но бросаться на врага не стал.

— Уходи. Здесь тебе ловить нечего, — хрипло произнес он. — И магию свою мерзкую убери.

Девушка обернулась на его голос, нервно повела плечами и помотала головой. Потом, словно бы прислушалась к чему-то, насупилась. И в следующий момент то место, где она стояла, уже было пусто.

Колдовство Отступника также развеялось.

Герион вздохнул с облегчением и стер со лба бисеринки пота. Несколько демонов на полу детской глухо застонали, приходя в себя. Что ж... значит, всё не так уж и плохо. Старый оборотень медленно приблизился к наследнику. Натан радостно пискнул, узнав своего любимого няня. Щит вокруг него еще несколько раз тревожно мигнул и исчез, словно не появлялся. Княжич протянул свои маленькие ладошки к Гериону, требуя немедля взять его на руки и начать хвалить. А еще ему ужасно хотелось вцепиться в мягкие мочки няня, но об этом он коварно не собирался оповещать оборотня, пока уши оного не окажутся в опасной близости от пальчиков Натаниэля.

— Какие же вы еще скрываете секреты, юный лорд? — пробормотал оборотень-программа, подхватывая свое сокровище и укачивая.

* * *

Михаил устал прислушиваться к тому, что творилось в квартире, примерно через двадцать минут. Громкие указания Габриэля долетали до крыши, распугивая голубей, которым заботливый архангел искрошил целую буханку свежего белого хлеба. Он удивлялся, как соседи еще не явились по души этих "героев". Однако то ли больше никто споров не слышал, то ли все прочие жильцы, чувствуя назревающие неприятности, спешно покинули дом, то ли подъезд населяли мирные, добрые люди с исключительно устойчивой психикой. Третий вариант очень нравился архангелу, но он прекрасно понимал, что такие люди давно превратились в сказочных персонажей.

— А я вам говорю, что... — возглас Тани потонул в гуле общего неодобрения, и Михаил так и не смог разобрать, что же девушка хотела предложить компании.

— Нет, нет! Всё только испортим! — настаивал на своем Габриэль.

— Вот сам и делай, — отнекивался Ририэль, которому, похоже, досталась самая малопривлекательная роль жертвы.

Вечернее солнце расписывало небосвод яркими красками: на востоке уже сгущались сумерки, над головой властвовала голубизна, а запад еще пунцовел, словно бы от смущения, смешивая вместе и толику фиолетового цвета, и нотки нежно-розового оттенка, и яркий оранжевый тон. Майкл зажмурился от удовольствия и подставил лицо ласковым лучам. Внизу, в одной из машин, припаркованных под окнами дома, громко играла немелодичная, резкая музыка. Собравшаяся вокруг компания молодых людей готовилась к долгой ночи, накачиваясь алкогольными напитками. Шедшие с детской площадки мамы спешно хватали чад на руки, обходя машину по большой дуге.

Архангел лениво повел крылом, раздался хлопок, что-то громко и мерзко чавкнуло под капотом. Музыка прекратилась. Приоткрыв один глаз, он понаблюдал, как хозяин BMW, стеная и проклиная мироздание, бегает вокруг поломанной собственности.

Ночная какофония отменялась — компания разочарованно расходилась. Архистратиг торжествующе хмыкнул, но насладиться моментом ему не дали.

— Нас просили не вмешиваться. Настоятельно просили, если ты помнишь, — Михаил услышал легкий шелест крыльев, и на парапет крыши опустился собрат.

— Угу, — согласился он, помассировав виски.

— И я тебя тоже прошу забыть о своих намерениях.

Архистратиг душераздирающе зевнул, прикрыв рот ладонью, и неодобрительно покосился на неожиданного просителя.

— Мет, это исключительно мое дело. Нас просили не вмешиваться всем скопом, а то бы передрались к непонятно чьей матери. Габ вот давно обещал начистить тезке физиономию, Рафаил проиграл нашему неспокойному князю аж три желания, что ему должен Ури, я даже постесняюсь сказать вслух, так же как и то, что Уриил пообещал с ним сделать после того, как вернет долг. И внизу у Габриэля полно как приятелей, так и недоброжелателей. Поэтому творцы и решили, что глобальный катаклизм Земле пока не нужен. К тому же там Элли. Он нас пока не заметил — слишком беспокоится за жену своего милорда. Как только почует, что здесь не один: сразу наутек бросится, совершенно не понимаю почему...

— Я не услышал причины, из-за которой ты решил пожертвовать своими крыльями, — Метатрон старался всем своим видом показать брату, что собирается задержаться на крыше до тех пор, пока не получит ответы.

— Допустим, не пожертвовать — только рискнуть, — поправил его Майкл и осторожно уточнил: — Хоть чуть-чуть стало легче?

— Нет. И я забыл добавить, что в моей власти: запереть тебя, как нашкодившего мальчишку в Чертогах. И лично придушить этого тёмного. С каких пор ты водишь дружбу с подобными созданиями? Сперва Азраэль, теперь ты, про остальных даже заикаться не стану. Это такая мода — бросаться в бездну ради того, кто сам заслуживает оказаться на ее дне?

— М-е-еет! — возмутился архангел, раздумывая над животрепещущим вопросом: удастся ли схватить крылья в руки и удрать, прежде чем его поймают за шкирку и отволокут на небеса. — Не путай меня с едва оперившимся ангелом, который и летать-то толком не умеет!

Метатрон раздраженно повел плечами, нахмурился: вдали, словно откликаясь на его отвратительное настроение, глухо пророкотал гром, предвещая скорую грозу. И в это же время, посмотрев на экраны, несколько синоптиков синхронно стукнулись лбами о столешницы, не понимая, как опять ошиблись с прогнозом погоды, сообщив, что дождей и уж тем более гроз не предвидится.

— В случае неудачи ты навсегда потеряешь возможность летать. Оно точно того стоит? Я не хочу, чтобы у меня снова стало на одного брата меньше...

Архистратиг тяжко вздохнул. Он понимал волнение брата и хотел сказать что-нибудь ободряющее. Или, во всяком случае, убедить, что в состоянии думать собственной головой. Крылья ему, как ни крути, были дороги, и расставаться с ними Михаил не планировал в ближайшую пару тысячелетий. А то и дольше.

— Я просто буду держаться поблизости и наблюдать. Если что — подстрахую, а если помощь не понадобится, они вообще не узнают, что я всё это время был рядом. Пока замечательно справляются сами. Думаю, и дальше не ударят в грязь лицом.

— Ну-ну, — скептически протянули в ответ.

Метатрон посмотрел вниз, где недавно разошедшаяся компания снова предприняла попытку собраться, притащив на лавочки аж два старых, но явно имеющих большую громкость магнитофона. Щелкнул пальцами. По наихитрейшему выражению лица брата Майкл понял, что коварная техника откажется работать категорически, а в лучшем случае выдаст молодым людям тихие церковные песнопения.

— Хотелось бы в это верить, Михаил, очень бы хотелось. Меньше всего меня воодушевляет перспектива устраивать в Чертогах переполох и вытаскивать твой зад из Бездны, куда ты себя загонишь, — он расправил огромные крылья, хмуро посмотрел на младшего сородича и в несколько мощных взмахов был таков.

Майкл счастливо улыбнулся. Последняя фраза прозвучала для него однозначно: если что-то пойдет не по плану, всё небесное воинство придет на помощь, вопреки воле творцов... или даже назло им.

Глава 13. Следующий ход

Если вам долго не звонят родственники или друзья,

значит, у них всё хорошо.

Народная мудрость

Несмотря на то что в кои-то веки мы обговорили почти всё, что могло произойти, меня не покидало ощущение, что всё равно упускаю из виду нечто важное. А еще, признаюсь, — я ужасный, мерзкий Тёмный князь. С друзьями я продумал один план, чтобы занять их хоть чем-нибудь, а в уме выстроил совсем другой, дабы уж если сесть в лужу, то исключительно по собственной глупости. Не люблю винить других, когда всё можно свалить на себя и заняться самокопанием и самокритикой.

Единственный, кого я решил хоть чуть-чуть, краем острого уха, оповестить о не совсем честной игре, был Ририэль. Я утянул эльфа в холл, не слушая возражений, пока остальные решили заморить червячка, и хмуро уставился на него. Ририэль занервничал, сглотнул, оглянулся на дверь кухни, словно пытался понять — имеет ли смысл звать кого-нибудь на помощь.

— Мой лорд?

— Давно уже не твой... — буркнул я, на самом деле польщенный тем, что эльф привык обращаться именно так и не смог отучиться и забыть. — Просто хотел сказать, чтобы вы ничему не удивлялись. И даже если что-то пойдет не так, не паникуйте. Твоя основная задача — проследить, чтобы Анабель была спасена и оставалась под защитой Элли. Договорились?

— Ни за что не поверю, что ты решил так просто выйти из игры, Габриэль, — хмыкнул эльф, — но я прослежу, не беспокойся. И спасибо, что, несмотря ни на что, ты решил сказать это именно мне.

— Не обольщайся, — я вернул Ририэлю ехидную улыбку, прислушиваясь к тому, как на кухне Алир громко отплевывается от непонравившихся ему роллов. Таня обиделась так, будто бы приготовила их лично, а не стащила подсмотренным у меня заклинанием из какого-то ресторанчика. — Дольше тебя я знаю только Элли, но он и без дополнительных ликбезов разберется, что нужно делать и как реагировать на всё, выходящее за рамки плана...

Эльф кивнул и, убедившись, что больше ничего добавлять к сказанному я не стану, тоже ушел на кухню требовать свою порцию чего-нибудь вкусного. Я же тихо ускользнул из квартиры, искать подходящее место для предстоящего действия.

Если вы думаете, что наличие крыльев сразу позволяет выделывать в небе фигуры высшего пилотажа и разрезать лазурные просторы головокружительными пируэтами — то жестоко ошибаетесь. Хотя, нет, не ошибаетесь, просто не представляете, каков полет в действительности. Э-эээ... да мало кто вообще представляет этот процесс, имею в виду тот самый случай, когда есть собственные крылья. Я один раз попытался добраться из точки А в точку Б на самолете. Желания подниматься в воздух у меня потом еще очень долго не появлялось, а при одной мысли о высоте начинало мутить. Жуткие же штуки, самолеты эти! Просто пыточные камеры! Уши закладывает, тетка, сидящая впереди, обязательно опускает кресло и придавливает тебя своим немаленьким весом, сзади располагается семья с кучей детей, которые кричат и что-то постоянно требуют. А заканчивается всё тем, что ты начинаешь дремать, потом резко просыпаешься и сбиваешь стаканчик с соком себе на колени (хорошо, не с горячим кофе).

С парашютом прыгать не доводилось, так что судить не буду. Но не думаю, что процесс падения (собственно, как и планирования) можно сравнить с полетом.

И поверьте, совсем другое дело, когда ты летишь сам, напрягая мышцы, чувствуя каждое перышко, подстраиваясь под воздушные потоки и завися исключительно от собственных физических сил. Не думаю, что смогу найти что-то настолько же прекрасное, чтобы сравнить с полетом или же подобрать правильные слова, чтобы описать, как медленно набираешь высоту, делая резкие, короткие взмахи, как постепенно выравниваешься, замедляя темп. Как иногда складываешь крылья, позволяя устремиться камнем к земле, а потом раскрываешь огромные перьевые полотна и тормозишь о воздух...

В самом ужасном настроении стоит только отмахать пару кругов над Цитаделью, как вся злость, словно бы растворяется... да, остается тянущее ощущение досады и недовольства, но больше ничто не придавливает к земле, потому что с той высоты, куда я привык забираться, все самые сложные задачи и проблемы кажутся мелкими и незначительными.

Пожалуй, в этой множественной вселенной я смогу прожить без многого; не хотелось бы сейчас зачитывать список этих вещей и существ, ибо зная закон всемирной подлости, предполагаю, что мироздание поспешит проверить: так ли это. В пример приведу, разве что творцов... а вдруг? Хе-хе-хе. Впрочем, сейчас не об этом. Несмотря на то что я не привык в чем-то себе отказывать, но если бы встал вопрос — бессмертие или возможность летать, скорее всего, я бы выбрал второе.

Хотя, признаться, до знакомства с Элли я вообще не думал о крыльях, как о способе передвижения. Чаще всего материализовывал оные для создания более угрожающего вида — эдакий своеобразный плащ, на который с непривычки всё время пытался наступить, а периодически и наступал — тогда вид превращался в весьма комичный. А как иначе? Мгновенные перемещения в пространстве еще никто не отменял.

Но вот рядом появился падший ангел, тоскующий о небе так, что хотелось лезть на стенку и выть на луну за компанию. И, увидев безобразие, которое я гордо именовал крыльями, Азраэль чуть не повыдирал от ужаса все волосы на голове... моей, стоит заметить. Он сердился и забавно топал ногами, обеими сразу. Это больше походило на свирепые подпрыгивания на одном месте, но негодованием ангелочка я проникся. И первые робкие взмахи скорее напоминали попытки умершей, уже ощипанной и выпотрошенной курицы (которую зачем-то поднял некромант) сбежать из рук повара.

Если вкратце, то это было очень, очень жалкое зрелище.

И вот так день за днем, тренировка за тренировкой. Сначала я вообще не мог разобраться, как заставить двигаться именно крылья — комично взмахивал руками, а иногда и ногами, когда окончательно запутывался в собственном организме и мышцах. Потом были первые попытки взлететь с разбегу, закончившиеся тем, что в один прекрасный момент, когда ничего не подозревающий Тёмный князь отдыхал на любимом парапете Северной башни, к нему со спины подкрался коварный Элли и толкнул вниз со словами: "Лети на волю, птенчик!.."

От неминуемой и жестокой мести ангела спасло только то, что за пять метров до земли я действительно полетел. Точнее, красиво (кто сказал: криво?!") спланировал на колючий кустарник, который садовник почему-то посчитал обязательным элементом садика Тёмного князя.

Это было славное время...

Азраэль рассказывал мне, как сам учился летать, когда был маленьким-маленьким ангелом, как ему помогали старшие братья, поддерживающие его. Еще не окрепшие крылья со светлыми, почти прозрачными перьями, едва удерживали Элли в небе, а ведь хотелось лететь дальше, выше, купаться в облаках, исследовать недавно созданные Едиными миры.

— Михаил поднимал меня так высоко, пока сад не становился похож на крошечное зернышко. А потом отпускал, — рассказывал Азраэль.

— Ну и садист твой брат! — восхищался я, понимая, откуда у ангелочка появились наклонности ронять всё, что не так сидит на парапете башни.

— Нет, он знал, что если я не смогу полететь сам — меня обязательно подхватят и помогут приземлиться! — рассмеялся он и по-дружески сильно толкнул меня в спину.

И уже потом, вечером, когда мы приползли в гостиную после изнурительной тренировки, я всё-таки решился спросить:

— Скучаешь по ним?

Элли непонимающе моргнул, но уже спустя мгновение покачал головой.

— Нет, с тех пор все мы слишком изменились. Повзрослели, наверное. Я скучаю по тому времени, милорд.

* * *

— Если с моей дочерью что-нибудь случится... — за последние двадцать минут Алив повторила эту фразу уже в третий раз. Или в пятый. Никто не считал, но раздражало это сильно. Всё-таки своеобразный рекорд. Для Пресветлой матери подобная забота даже о собственной крови была необычна. — Я... я не знаю еще, но обязательно!

Под недоумевающими взглядами остальных творцов, собравшихся в комнате, она замолчала, повела острыми плечиками и недовольно насупилась. Надо добавить, что с учетом образа, который Алевтина примерила на себя в этот раз, ее речь звучала более чем забавно. Сейчас Великая была худенькой девочкой не старше тринадцати лет, сутулой, с грубыми чертами несимпатичного лица и коротко отстриженными волосами всех цветов и оттенков. Если бы в этот момент ее увидел некий Тёмный князь, он бы поразился сходству Пресветлой с его видением, посланным миром иллюзий. И уж точно мало кто мог вообразить (а уж число знающих правду так и вовсе было мизерным), что именно в этом обличие Алевтине было комфортнее всего.

— Последнее время у нас с ее отцом и без того сложные отношения. Не хотелось бы финальным аккордом позвать его на похороны Татьяны, — пояснила Алив, продолжая мерить шагами одну из многочисленных аудиторий академии.

Собравшиеся синхронно выдохнули — нет, небо не столкнулось с земной твердью, творцом по-прежнему двигали исключительно эгоистичные мотивы.

— Поэтому я еще раз подчеркиваю...

— Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя стукну, — тихо заметила Хель, сидящая прямо на парте в позе лотоса. Убийца наблюдала за метаниями оппонентки, наклонив голову набок, словно изучала необычное насекомое, которое удалось поймать и запихнуть в банку.

Стоящий рядом с ней высокий, нескладный мужчина в длинном плаще тихо рассмеялся.

— Тебе лень вставать.

— Тогда кедом кину, — не стала спорить Хель.

Алив замерла на месте, вздохнула, но спорить или возражать не стала. Она прекрасно знала, что Убийца никогда не тратит обещания впустую — еще несколько шагов или одна жалоба, и эта сумасшедшая, не задумываясь о том, как подобный пассаж будет выглядеть со стороны, действительно запустит в Великую мать своей обувью. И не стоит надеяться на то, что Лад по старой дружбе промолчит, не выдав это другим из Поколения. А то и вовсе ученикам расскажет...

Покосившись в его сторону, Алив увидела, что тот уже вытащил из кармана свой смартфон, приготовившись снять замечательный момент из жизни творцов. На его несимметричном лице с большим ртом и широкими бровями крупными буквами пропечаталось слово "азарт" и надежда, что ему всё-таки подарят сенсацию. Алевтина представила, что будет, если видео с подобным содержанием попадет на сайт академии...

— Спасибо, не нужно, — согласилась она и подсела за парту к Ксанрду. — Я просто прошу вас подумать еще раз, могли ли мы что-нибудь упустить из виду или где-то просчитаться. Не стану напоминать, сколько раз уже такое происходило, сами помните...

— Аналитический отдел прислал отчет, в котором указано, что старшее создание Отступника может нарушить все наши планы с вероятностью в одиннадцать целых и две десятых процента, — монотонно пробубнил Ксанрд, не открывая глаз, будто бы происходящее его совершенно не касалось.

— Слишком много, — Лад нервно взъерошил и без того стоящие дыбом короткие волосы.

— Если мне не изменяет память, а она этого не делает никогда, то даже самому Гэбриэлу перепали жалкие три процента, — согласилась Хель.

Алив подумала, что еще ни разу не видела, чтобы Убийца в чем-то не согласилась с этим творцом или отказала ему. Впрочем, Лад тоже никогда не шел против слова Хель. И сие, несмотря на то что эти двое терпеть друг друга не могли, словно облезлая дворовая кошка и свирепый пес бойцовой породы.

— Предлагаешь пустить дело на самотек и заняться другими делами? — Ксанрд, по-прежнему не открывая глаз, повернулся в сторону Убийцы.

Скорее всего, именно в этот момент, в одном из своих серых и жестоких миров творец бился в гуще великого сражения. А может, в каком-то из многочисленных храмов вершил суд над дезертирами, рискнувшими оставить поле боя. Впрочем, существовала вероятность, что Ксанрд пребывал и там, и там, и еще в десятке различных мест, успевая следить за всем, что происходило в его реальностях.

— Предлагаю в кои-то веки самим сделать хоть что-нибудь! Иначе всё самое интересное опять пройдет мимо.

— Поколению это не понравится.

— Мы — Поколение. И мы решаем, что нам следует делать. Когда в последний раз кто-то из остальных интересовался тем, что происходит за пределами его ареала?

— Совсем недавно, когда твоя игрушка чуть не отправила всю множественную вселенную в Бездну.

— Кажется, это я сейчас в тебя чем-нибудь кину! — обиделась Алив, до сих пор переживающая из-за потери такого ценного образца.

Всё Поколение мучилось подозрениями, что у Великой на примете есть следующая цель, которую она так же превратит во что-нибудь нехорошее и сердитое на весь окружающим мир, а так же способное снести ко всем чертям половину реальностей. Но не могло точно указать на этого неудачника и попытаться его уберечь от незавидной участи пострадать во благо сомнительного будущего и радости Алевтины.

Лад радостно встрепенулся и снова полез за смартфоном, справедливо рассудив, что босоножка, кинутая в Убийцу, ничуть не хуже, чем красный кед, летящий в Пресветлую мать.

— Проще всего убрать с доски этого Габриэля, — решил Ксанрд. — Неопределенность равносильна проигрышу, а именно ее он несет в себе. Отведенная роль приманки уже сыграна, в нем больше нет никакой необходимости. В расход.

Алив, помедлив чуть дольше положенного, кивнула. На ее детском личике замерло выражение досады и неуверенности, что было почти также реально, как Хель в вечернем туалете... вменяемая, абсолютно нормальная Хель, танцующая с Ксанрдом, одетым во фрак.

— Не знаю. Как думаешь? — Лад дотронулся до плеча Убийцы, словно так ему было проще почувствовать ее эмоции и желания.

— Уж тебе-то точно сомневаться не нужно, — искренне удивилась Алив молчанию Хель. — Ты же его терпеть не можешь!

— Да, то есть... нет. Не могу, но не согласна, — творец покачала головой и помассировала ноющие виски, будто бы легкие нажатия ее слабыми пальцами могли принести хоть какое-то облегчение.

Иногда эта боль исчезала. Такие моменты никогда не получалось отследить: вроде бы еще секунду назад что-то внутри выворачивало мысли наизнанку и билось внутри черепа, будто бы мечтая вырваться из головы Убийцы. А уже в следующее мгновение всё естество наполняла необычайная легкость. Хотелось просто опуститься на пол, чтобы немедленно уснуть, настолько редко было подобное состояние.

Затем боль возвращалась.

— Скоро люди забудут, кто мы на самом деле. Что останется? Предательство, подлость, игры в Единого создателя. Равнодушие. Скучно.

— Поддерживаю, — согласился Лад, которому, в общем-то, было плевать на бессмертного мальчишку. С созданием Отступника он не был знаком лично, и знакомиться не собирался.

— Двое против двух, — констатировав очевидное, Ксанрд снова замолчал.

— Позовем кого-нибудь еще?

— Не станем убирать его. Подвинем. А сможет ли он сам вернуться на доску, уже будет его проблема. Согласны?

Все кивнули.

— Поколение решило, — Алив улыбнулась краешком губ, произнося ритуальную фразу, которая скрепляла их слова перед всем мирозданием. — И всё-таки я...

Не закончив своей мысли, в следующую секунду ей пришлось распластаться на покрытом чёрными полосами линолеуме аудитории, чтобы не получить по лбу кедом, который всё-таки кинула Хель. Он пролетел через всю комнату, врезавшись в тёмно-зеленую доску, заполненную какими-то уравнениями, и оставил свой след как раз рядом с ответом.

Ксанрд закрыл лицо ладонью, но комментировать происходящее не стал.

Алив же, не теряя времени, щелкнула пальцами, перемещая кед к себе в руки, потом поднялась с пола, отряхнулась, победно помахала в воздухе трофеем и показала Убийце язык.

— Вот и ходи теперь босиком!

Хель согласно кивнула и сняла второй кед, прицеливаясь в Пресветлую мать. Алив поспешила нырнуть за парты, в движении пытаясь скинуть свои босоножки, чтобы тоже обстрелять противницу.

— Я снял! — воскликнул Лад, спеша выложить видео в Сеть.

Казалось, они совсем забыли, что уже через пять минут в аудиторию должны были прийти студенты... Впрочем, сейчас эта четверка меньше всего походила на грозных всесильных творцов.

Просто потерявшиеся во времени дети, наконец, выкроили пару минут, чтобы забыть обо всём на свете и хоть чуть-чуть подурачиться.

* * *

Сделав круг почета над городом, я окончательно выбился из сил. Столица была огромна, и пока я пытался найти подходящее место, рыская по округам, распугивая птиц и людей, случайно замечающих меня, успела наступить душная, тяжелая ночь.

Приземлившись на крышу какого-то дома, я спрятал крылья и распластался на еще теплом покрытии. Ничего не понимаю! Вот ничегошеньки! Если я всё понял правильно, то место, где творцы собрались отыгрывать последний раунд, должно было фонить на всю округу и пару близлежащих миров. Но я не смог уловить даже слабого следа. Сие угнетало. Либо я потерял нюх, либо искал не там, где нужно... Тут я перебрал по памяти другие города, которые бы подошли для сего безобразия. В принципе сгодилась бы любая столица, но тогда бы туда переместились и все игроки.

Оставался последний вариант: я чего-то недопонял.

Веселого крестьянина в колодец!

Не меньше меня расстраивал тот факт, что я не мог почувствовать и Анабель, будто держали ее где-то за пределами этого мира, возможно, в специально созданном кармане, очень близко к настоящей реальности, чтобы не потерять с ней связь, но в тоже время за тонкой пленкой привычной вероятности.

А вот это уже начинало злить. Я тихий, спокойный Тёмный князь, который пытается не только сохранить свою семью и мир, но и не выдать чего-нибудь лишнего надоедливым и придирчивым творцам. Но сейчас порог, за которым приоритеты менялись радикально, оказался слишком близко, и оставалось до него несколько быстрых шагов.

Пораскинув оставшимися после этой жары мозгами, пришел к выводу: ничего не происходит, потому что следующий ход должен сделать я сам. Все ключевые игроки уже бросили кости по одному разу, теперь дело за мной. Единственная, но серьезная проблема заключалась в том, что я не имел ни малейшего представления о том, во что же мы именно играем и каковы правила. Вот ставки и главный приз тайной не являлись. Зато еще мучил вопрос: почему опять я?! Неужели во всей множественной вселенной с ее бесконечным разнообразием не нашлось другого бессмертного неудачника? (Лично, как минимум троих заметил; не особо они прячутся, кстати.) В конце концов, попытки делать существ, подобных мне, предпринимались не раз. Гэбриэл отнюдь не был первооткрывателем. Просто ему повезло чуть больше остальных... Опять же, с какой стороны на это смотреть.

Наверное, слишком громко и долго жаловался мирозданию на скуку.

Что ж, пожалуй, пропущу этот ход и рискну всем, разослав приглашение моим соперникам встретиться лично.

Я мысленно потянулся к Тьме, осторожно нащупывая ниточки, связывающие нас. Если до меня сим никто не озаботился, сделаю всё прямо здесь, на крыше. Конечно, простенько и безвкусно. Творцы бы ради такого отгородили бы весь центр города, накачав его своей силой так, что даже обычные, лишенные сил горожане, еще бы парочку дней мучились во снах бредовыми видениями.

Но я — не они.

Сила медленно впитывалась в крышу, сплетая вокруг меня надежную стену, призванную уберечь психику любопытных смертных от созерцания того, что здесь обязательно произойдет. Даже если ничего толком не будет — поболтаем и разбежимся — это разумная предосторожность. Может случиться, что после некому будет подчищать фотографии в газетах и Интернете, а также изменять память случайных свидетелей.

Нити Тьмы сплетались в тонкое кружево. Когда порывы теплого ветра касались их, словно струн огромной арфы, они нежно, чисто звучали. Ноты не складывались в мелодию, однако, я всё равно прислушивался внимательно, стараясь запомнить каждый тон, настолько удивительной была эта красота, созданная Тьмой. Ее обычные творения малосимпатичны... сейчас же великая сила, кажется, замирала от предвкушения чего-то грандиозного. Она послушно откликалась на мои просьбы, выполняла их быстро и аккуратно, и, самое интересное, — молчала. Хотя тихий вкрадчивый шепот Тьмы до этого времени никогда не оставлял мою голову в покое.

Закончив создавать своеобразную сцену, на которой мне предстояло сыграть свою роль, недоучив слов, я натянул нити до предела, послав по ним мощный импульс, призванный если не причинить боль основным игрокам, то хотя бы хорошенько шибануть током, дабы не расслаблялись. И сразу — откликом на это — Тьма окутала меня с ног до головы, возвращая истинный облик монстра, которым некогда наделила комок силы на рабочем столе Гэбриэла.

Я нервно стегнул хвостом, распарывая со свистом загустевший от магии воздух, и оскалился, чувствуя, как плывет и меняется реальность вокруг меня, открывая порталы из разных точек столицы.

Все получили пригласительные открытки и спешили в указанное место, чтобы, наконец, расставить все точки.

Пришла пора снять маски и играть в открытую.

Глава 14. Венец всему

Человек ко всему привыкает, даже к виселице:

подергается, подергается... и привыкнет.

Оптимист, имеющий странных информаторов

Первыми, что было вполне ожидаемо, появились творцы. Без драматичных спецэффектов, без яркого света, охватывающего их фигуры, без развевающихся одежд и всего прочего, без чего, казалось, не обходилось ни одно их появление по важному поводу. Разве что о прибытии Хель оповестил сухой щелчок. Меня даже стукнула мысль, что, возможно, это какой-то дефект ее силы, а вовсе не фишка. Еще больше меня удивило то, что появилось действительно всё Поколение. Хотя обычно подавляющее большинство предпочитало отсиживаться в своих мирах, усиленно делая вид, что проблемы множественной вселенной их не касаются. А творцы как бы на пенсии.

На меня могущественные существа в обличье подростков смотрели с недоумением и брезгливостью. И только вставшие рядом Алив (справа) и Хель (слева) не давали остальным повода проверить мое бессмертие на прочность.

За спиной, чуть промазав мимо круга, из воздуха шагнула Таня, придерживая магией Ририэля, Алира и Элли. Быстро сориентировавшись, она предпочла остаться на месте и даже успела схватить Алира за рукав, когда тот вознамерился вклиниться между творцами. Элли что-то тихо прошептал, видимо, поясняя бывшему рыцарю, что здесь, собственно, происходит, затем последовала короткая реплика эльфа, конкретизирующая их положение. Судя по усмешке, исказившей лицо Убийцы, — попытку пошутить засчитали, и моим спутникам разрешили присутствовать.

Последней появилась моя новая сестричка, и не одна, а с весомыми аргументами. Анабель и Габриэль, обездвиженные волей создания Отступника, парили в полуметре над землей, так чтобы эта гадина оказалась строго за ними, как за надежным щитом.

— И что дальше? — Кто это спросил, я так и не понял.

— Сначала мы выпустим это странное существо, а потом, когда не будет преграды — сотрем помеху из памяти вселенной. — Теперь я понял, что это говорило всё Поколение, ставшее в этот момент чем-то единым, большим, чем просто кучка заигравшихся во всесилие творцов.

Значит, вот как? Стравили двух монстров, чтобы добить выигравшего, которого сильно ослабит схватка. Всё это, чтобы, наконец, избавиться от последних напоминаний об одном из творцов, оступившемся и упавшем в Бездну?

Нет, что-то здесь явно было не так. Будто бы я видел лишь часть картинки, самый угол которой просто загнули. Реальность продолжала чуть подрагивать, словно с той стороны вероятности оставалось что-то еще. Хотелось провести рукой по воздуху и сдернуть тонкий флер, скрывающий истинное положение дел.

— Поколение предлагает вам честный поединок, — теперь за всех говорила Алив. — Заложники остаются в живых до тех пор, пока не определится победитель: именно он решит их судьбу. Кроме того, победитель сможет беспрепятственно покинуть эту крышу и занять мир Отступника. Вас двоих эта вселенная не выдержит — всё уже рушится. Но один не повредит ей.

— Принято, — улыбнулась сестричка.

Позади Таня громко объясняла матери, какого она о ней мнения. Творцы с интересом прислушивались. Элли просил отказаться, говоря, что всё можно сделать по-другому. Алир тоже пытался мне что-то доказать, яростно жестикулируя.

Только Ририэль остался спокойным, помахав мне ручкой на прощание.

— Принято, — согласился я. Что ж, во множественной вселенной и без того достаточно монстров, нужно хоть чуть-чуть облегчить старушке вселенной жизнь, пока мы все не оказались поглощены Хаосом.

Девушка выдвинулась из-за спин своих заложниц, в движении перестраивая тело. Наверное, мы были похожи и в своих истинных обличиях. Чёрная с красными узорами кожа, костяные шипы по позвоночнику, оскал, демонстрирующий два ряда белоснежных и очень острых клыков. Хотя, конечно, "сестричка" оказалась меньше и не в пример изящнее меня. Единственное, что смущало в ее облике — рога. Мне всегда казалось, что они выглядят гордо и устрашающе. Со стороны же оные смотрелись, как неудачная попытка скрестить демона с козлом...

Создание опустилось на передние лапы, прижимая полотна крыльев к спине и группируясь для прыжка. Деформировавшиеся голосовые связки издали низкое рычание, а в следующий момент она атаковала. Я мог бы уклониться, пригнуться или даже отскочить в сторону: вопреки нечеловеческой скорости, у меня оставалась возможность решать, а не оставлять всё инстинктам зверя. Однако заигрываться было глупо. Бросив свое тело вперед, я опрокинул существо на спину, впечатав в крышу до хруста костей или, что вероятнее, бетона. Когти легко вошли в плоть, несмотря на то что она должна была быть прочнее камня. "Сестричка" тонко взвизгнула от боли, но извернулась, стегнув меня острым концом хвоста по боку и распарывая его до позвоночника.

Вар, скрепляющий стыки крыши, пузырился от ядовитой крови, которая прожигала всё, на что попадала. Творцы синхронно отступили на несколько шагов, освобождая еще места для нашего поединка. И пусть какому-нибудь невнимательному зрителю могло показаться, что наши силы оказались равны — исход поединка был ясен. Мой бок уже срастался, несмотря на то что пару секунд назад меня чуть не разрезали пополам. И я совсем не чувствовал боли. Сестрица же припадала на передние лапы, подволакивая правую конечность. Перебитые суставы регенерировали медленнее и намного мучительнее — вытянутую звериную морду искажала гримаса боли и недоумения.

Да, нас создали из Тьмы, наделив одинаковой силой — так могло показаться на первый взгляд. В принципе, и на второй — тоже. Я сам не сразу понял, в чем дело. Но теперь разница была очевидна: мое бессмертие было ошибкой, которую Гэбриэл исправил в своем новом творении. Создание, стоящее напротив меня, можно было убить. А вот сестрица этого еще не осознала, снова бросившись вперед.

Следующим ударом я перебил ей позвоночник, с некоторым интересом наблюдая, как посередине правильного круга, образованного творцами, скрючилась в позе эмбриона уже обычная тощая девчонка. Трансформация убрала страшную рану, но сражаться она больше не могла.

Из уважения я тоже перекинулся в привычную, ставшую родной форму подростка. Не боясь обжечь босые ступни своей же кровью, подошел к такой странной родственнице. Хотелось что-то сказать или спросить, быть может, немного потянуть время и понять наконец, что происходит вокруг и почему всё получается именно так. Но встретившись взглядом с Хель, понял, что это глупо. Щелкнул пальцами, создав легкий импульс, и в следующий момент создание Отступника исчезло, развеянное упругим порывом ветра, и оставив после себя едва уловимый запах лилий.

Неужели всё?

Творцы молчали. Спутники тоже.

Хуже всего, путы, сдерживающие Габриэль и Анабель, никуда не исчезли, хотя они должны были развеяться вместе с созданием Отступника. И только теперь я, наконец-то, начал понимать, что из-за очередного творения спятившего творца Поколение не пошевелило бы и пальцем, наплевав на множественную вселенную. Просто я слишком зациклился на том, что все хотят меня подставить. Скучный Тёмный князь из маленького мира в играх творцов не имел никакой цены и действительно получил роль самой обычной наживки. Им нужно было убрать с доски лишнюю фигуру, чтобы кукловод, наконец, вышел из тени.

Всё-таки мания величия — зло, — так привык к мысли, что я тут самая главная проблема, которую все хотят устранить, что не заметил очевидного.

Сестричка сказала:

— Без привычного дела моя жизнь потеряет смысл. Я не могу не убивать...

Но что она делала всё это время? Почему появилась только сейчас, спустя столько веков после уничтожения Гэбриэла? Вариантов было два: первый заключался в том, что кто-то неудачно переработал на новый лад Спящую красавицу, погрузив сестричку в мир грез на долгие годы. Второй, и, увы, правильный, говорил о том, что ее создали не так давно, и она сразу отправилась выполнять поручение.

Не зря же самой первой убили старую Таэней — Гэбриэл был ее воспитанником, и она знала его как никто другой, а потому могла всё просчитать и досрочно раскрыть карты, испортив игру.

Что ж, стоило догадаться, что история с восстанием Отступника закончилась слишком хорошо, чтобы быть правдой, и у него мог найтись запасной план.

... Гэбриэл выступил из-за границы мира, сминая тонкий лист реальности. Он был одет в дорогой костюм тройку, сидящий на нем более чем идеально. Начищенные до блеска ботинки не касались крыши — их обладатель гордо вышагивал по воздуху. Короткая стрижка изменяла привычные черты лица, превращая его в незнакомца, с которым, столкнувшись в толпе, вежливо раскланяешься и поспешишь дальше по делам. Поправив галстук и смахнув невидимые пылинки с рукава пиджака, Отступник ослепительно улыбнулся.

— Вот и свиделись.

* * *

Если бы Элли не знал, что произошло в действительности, он бы решил, что не произошло ничего. Всего-навсего возник откуда-то представительный господин и поздоровался с присутствующими. И Отступник вовсе не был похож на Тёмного князя, несмотря на то что все, кто хоть сколько-нибудь разбирались в делах минувших дней, утверждали: они — одно лицо, особенно, когда Габриэль не пытается прикидываться тощим подростком. Хотя... потратив на внимательный осмотр еще несколько долгих мгновений, Азраэль подвел итог: некоторое сходство имело место быть. Но скорее князь походил на своего создателя, как перерисованное с помощью копирки изображение. Вроде и близко, но не совсем, будто бы художнику не хватило мастерства и терпения сделать достойную копию и он наскоро провел линию скул и губ, обвел глаза, заштриховал лицо и небрежно разбросал по листу тени.

Возможно, тому, кто первым сказал о похожести этих двоих, просто очень хотелось, чтобы это было правдой. А затем время, вера и память сделали свое дело, стирая различия и оставляя черты, которые объединяли два образа. По скромному мнению Элли, Габриэль и та больше походила на своего папу.

Творцы молчали, видимо, ожидали того, что последует за приветствиями. Нападать на того, кто когда-то чуть не уничтожил всю множественную вселенную, они не спешили. Возможно, помнили, какой ценой была достигнута предыдущая победа, возможно, просчитывали вероятности и надеялись понять, сколько козырей Гэбриэл припрятал в рукавах на этот раз. Хотя, скорее всего, просто не знали, с чего начать. Спросить, как ему удалось выжить? Это не столь важно. Нашлась одна лазейка, отыщется и другая, а все дыры множественной вселенной не заделаешь при всём желании. Уточнить о намерениях? Уж точно не попросить прощения и вернуться в семью. Почему не показался раньше? Опять же, делу сие вряд ли поможет.

Алир, наклонившись к уху ангела, попросил хоть в двух словах объяснить, что именно случилось и кто это такой, что могущественные творцы смотрят на него так.

— Папа Габриэля, — хмыкнул Элли, — видимо, устал переворачиваться в гробу, и решил навестить родственников.

— И это плохо? — нахмурился бывший рыцарь.

— Очень, — ответил уже Ририэль, — был бы я один — уже бы куда-нибудь от греха подальше смылся. Во многих мирах Отступник до сих пор главное пугало для малышни и первый злодей в сказках.

К огромному сожалению эльфа, он оказался услышан. Улыбка Гэбриэла стала еще более широкой и приобрела нотку безумия.

— Приятно и вполне заслуженно. Правда, я уверен, что не обошлось и без помощи извне и многие детали перетерпели значительные изменения. Но за мнение спасибо, — поблагодарил Отступник, и в следующий момент Ририэль схватился за горло, понимая, что не может произнести ни единого слова; даже закричать или застонать у него не получалось.

Азраэль задвинул эльфа за спину, понимая, что его худенькая, невысокая фигурка не самая лучшая защита. Но всё равно хоть что-то, чтобы Таня получила возможность изучить проклятие немоты. На Отступника он смотрел с интересом. Встретившись взглядами, Элли улыбнулся в ответ — тепло и чуть-чуть виновато, словно ему было необходимо сказать Гэбриэлу нечто невероятно значимое, но из-за присутствия стольких посторонних он не мог этого сделать. И вряд ли в синих глазах ангела кто-то разглядел бы нечто кроме искреннего детского любопытства, однако, мужчина нахмурился, о чем-то напряженно размышляя, а затем кивнул, будто бы подводя итог мысленному диалогу, и разорвал зрительный контакт, повернувшись к остальным творцам.

Помешать планам Отступника Элли не мог, уговорить отпустить Анабель и Габриэль — тоже, так же как и защитить милорда. Однако те, кто сейчас стояли за его спиной, теперь были в безопасности: Ририэль натужно закашлялся, чувствуя, как голос возвращается, тихо ругнулся сквозь сжатые зубы, потом кинул быстрый, испуганный взгляд в сторону Гэбриэла и решил, что лучше помолчит до конца представления.

Впрочем, между понятиями "не мог" и "не хотел" всегда была огромная пропасть, которую соединят тоненький и шаткий мостик из одного коротенького слова "пока".

...Гэбриэл еще раз оглядел собравшихся.

Сказать хотелось слишком многое. Для каждого из творцов у него нашлось бы несколько фраз. В конце концов, несмотря ни на что, в нем до сих пор теплилась крошечная искра надежды, что существуют слова, способные убедить Поколение поверить ему. Слова, которые бы объяснили остальным важность того, что он пытался сделать. Но Отступник, как ни старался, найти их не мог. И прекрасно понимал, что очередная попытка будет выглядеть так, словно он уже расписался под заверением в собственном проигрыше, едва начав новую, многообещающую партию.

Однако разобраться со старыми долгами стало необходимостью, еще и парочка совпадений удачно выпали вместе со случайностью, о которой он пообещал себе не вспомнить никогда. Гэбриэл решил, что раз мироздание само подталкивает его, то сопротивляться глупо. И вот все, кто мешали ему, собрались в одном месте. Оставалось только очистить его, смахнув лишние фигуры с игральной доски, и затем, уже спокойно, вдумчиво и осторожно завершить начатый когда-то очень давно эксперимент.

— Мы обсудим всё позже, дорогие мои, — предложил он творцам, — пока же я собираюсь наказать мое непослушное дитя за своеволие... и очень прошу Поколение не вмешиваться, признав право создателя.

— Поколение подождет, — согласилась Алив, но решила это она отнюдь не за всех творцов.

Сжав кулаки и прокусив губу так, что чёрная кровь, не сворачиваясь и не останавливаясь, стекала по подбородку и шее, падала на острые ключицы и пачкала футболку, Хель уже собиралась броситься вперед. Только слепой и глухой не заметил бы, как Убийца медленно собирает свою ужасающую силу. Она извивалась вокруг тела женщины тонкими змейками, которые выползали из-под ее кожи, обвивали руки, готовые в любой момент напасть на Отступника. Лицо, до того вполне человеческое, хотя и совсем некрасивое, сейчас больше походило на чудовищную маску: безумная улыбка растягивала тонкий рот так, что казалось сейчас он лопнет — еще немного, и можно было бы увидеть зубы мудрости. Совершить ошибку Хель не позволил творец, стоявший рядом с ней. В какой-то момент Лад понял, что времени не осталось, и просто прижал к себе Убийцу, осторожно проводя ладонями по спине, чтобы успокоить.

— Разумно, — заметил Гэбриэл и отвернулся, чтобы больше никого из присутствующих творцов не спровоцировать. — Что-то хочешь уточнить? — спросил он у Тёмного князя, который поднял руку, точно школьник за партой.

— Ага, — согласился тот, — для начала поздороваться, как приличное "дитя", — на последнем слове Габриэль весело фыркнул, — Ну и спросить, каким будет наказание: опять запрешь в клетке? Уничтожишь тех, кто мне дорог? Сделаешь серьезное лицо и скажешь: "А-та-та!"... Всё это уже пройдено нами, мой создатель.

— Именно поэтому вы с сестрой больше мне не нужны, — буднично заметил Гэбриэл, наблюдая, как каменеет приятное лицо его первого творения, и одновременно вспоминая, каким оно было сразу после создания... и несколько последующих месяцев. Возможно, всё это уже давно было в прошлом и подернулось дымкой вечности, но всё равно существо, стоящее перед Отступником, вызывало у него только отвращение. — В моем распоряжении будет твой наследник... и дочь, после того, как она родится — я терпелив, и ждал намного дольше. Вполне годный материал. Не беспокойся, они ни в чем не будут знать отказа.

— Сейчас расплачусь от счастья, паду ниц и поползу лобызать твои тапочки... ботинки, в смысле, — хмыкнул Габриэль, казалось, ничуть не тронутый речью Отступника. — С утра я вроде как еще был бессмертным. Может, конечно, что-нибудь изменилось: парад планет там, всемирный день подлости и еще что-нибудь эдакое. Объясни, будь любезен, раз уж Поколение согласилось подождать, пока ты меня наказываешь.

— Охотно.

От того, насколько приторно прозвучал ответ Гэбриэла, Элли передернуло. Ангел подумал, что если уж Отступник смог переиграть Хаос, то и с бессмертием своевольного творения что-нибудь сделает. Стало как-то нехорошо.

На месте князя Азраэль предпочел бы добавить в голос чуть-чуть больше уважения и снизить уровень самоуверенности, но Габриэль нагло усмехался, словно бы специально нарываясь на неприятности.

* * *

Финал нашего разговора я просчитал давно. Теперь тянул время. Всё-таки была польза от того, что созданный когда-то образ монстра в клетке не мог оставить мысли Гэбриэла. Если бы мой создатель хотя бы на миг допустил мысль, что с течением времени меняется всё, то мой план бы провалился с громким треском. Пока же Отступник пребывал в полной уверенности, что загнал меня в ловушку, а наглый и глупый монстр до сих пор этого не понял.

Конечно же, я прекрасно понимал, что Гэбриэл собирается делать со мной. Но в голове почему-то крутились совершенно дурацкие мысли, к делу относящиеся косвенно. Например, думал о том, что даже если бы тогда проиграл Ририэлю — не смог бы призвать Тьму, потому что мой создатель никогда не умирал, и я по-прежнему был связан его кровью, теша себя лишь иллюзией выбора.

— То, что связывает тебя с миром и не дает снова слиться с Тьмой. Маленький канал... не думаю, что ты забыл о нем, — медленно произнес Гэбриэл, наблюдая за моей реакцией.

Я сразу же изобразил живейший интерес.

— Это была изощренная пытка — всё время слышать ее, но понимать, что никогда не вернешься домой, — ох... как давно это было! Я и сам уже плохо помню те дни, хотя вроде на склероз никогда не жаловался. Ага, жил с ним в мире и согласии. Воистину нельзя жить прошлым!

Играем дальше.

— Привязка скреплена моей кровью. Только я могу ее разрушить. Конечно, это не будет тем, что обычно подразумевают под явлением смерти. Ты снова станешь частью Тьмы, утратив свою личность.

Хель дернулась, пытаясь выбраться из прочного захвата Лада, но творец не позволил ей, что-то грубо и резко бросив на незнакомом (это мне-то!) языке. Убийца снова затихла, только плечи женщины мелко подрагивали. Тянущее ощущение в копчике подсказывало мне, что вовсе не от того, о чем вы подумали. Скорее всего, Хель из последних сил сдерживала громкий хохот, который мог всё испортить. Но это и правда смотрелось весьма забавно. В плане разъяснений своих намерений Гэбриэл всегда был и оставался классическим злодеем, которому в момент своего триумфа хотелось разложить всё по полочкам, дабы слушатели прониклись его исключительной гениальностью.

Бывает.

— Право создателя, — повторил он, — никто не посмеет мешать мне.

Алив кивнула, соглашаясь с его словами.

Творцы, как обычно будут смотреть, а потом, если вдруг кто-нибудь спросит: неужели было так сложно пошевелить мизинцем — отговорятся какими-нибудь условностями, правилами, клятвами... очень удобно, когда не хочется пачкать руки.

— Дом, милый дом, — пропел я, вспоминая, что вначале действительно об этом мечтал. — Уверен, что получится, и срок годности у моего возвращения не истек?

— Сейчас проверим, — изящный движением Гэбриэл извлек из воздуха ритуальный кинжал и аккуратно закатал рукав.

В этот момент он, наконец, отвлекся на свою руку, старательно подворачивая ткань, видимо, не желал пачкать белоснежную рубашку кровью. И я смог быстро обернуться на Элли, спеша проверить, всё ли готово — ангел кивнул и показал знак виктории. Затем кинул взгляд на Хель: та, поднявшись на цыпочки, чтобы нормально выглянуть из-за плеча высокого Лада, подмигнула.

В этот момент на крышу, и без того уже запачканную, упали первые капли крови Гэбриэла. Краски вокруг потускнели, мир начал истончаться, став двухмерным и простым. Закрыв глаза, я ощутил, как тонкий канал, оплетенный силой Отступника, размывает Тьма. Ее тихий шепот вновь зазвучал в голове, с каждым мгновением нарастая.

Кажется, Таня мне что-то говорила... или кому-то другому, пытаясь вмешаться, но я не слышал. Не мог, потому что Тьма уже кричала... от яркого счастья и эйфории, от того, что ее мучения подходили к концу. Настолько громко, что я зажал уши руками, понимая, что ничего не поможет — это было во мне. Было мной.

И теперь, с каждой каплей крови моего создателя, оно освобождалось.

Алир, не обращая внимания на предостережения Ририэля и Элли, подбежал ко мне, попытавшись схватить меня за плечо. Быть может, он не понимал, почему я бездействую, и собирался растормошить, но рука бывшего рыцаря прошла насквозь. И в этот момент я осознал: исчезал не мир вокруг меня. Я сам медленно таял, выцветая и стираясь из бытия. Втроем друзьям удалось утянуть Алира назад. Больше вмешаться никто не пытался.

Но вместе с тем, как я исчезал, сливаясь с Тьмой, слабел и Отступник.

Отсекая окаменевшие нити, которые он когда-то закрепил на собственном сердце, Гэбриэл становился уязвимым, смертным. И разрывая каждую из них, чувствовал еще более сильную, вгрызающуюся в рассудок боль, нежели чем я. Словно острейшие струны, они врезались в пальцы, рассекая плоть до кости, и отстаивали каждый сантиметр моей свободы. Сила Отступника впитывалась в крышу вместе с его кровью, рассеивалась в пространстве. И сейчас хватило бы обычного кухонного ножа, вонзенного ему под лопатку, чтобы всё закончилось.

Но Поколение само согласилось не вмешиваться, признав право распорядиться судьбой неудавшегося творения. Хотя более подходящего момента для того, чтобы покончить с Гэбриэлом, придумать было нереально. Думаю, Алив уже искусала локти себе и творцам, стоящим рядом с ней. И надеюсь, что чувство вины не раз еще навестит Пресветлую мать в ночных кошмарах. Впрочем, мы успели договориться с Хель — я ослабляю Отступника добровольной жертвой, а она спасает мою семью, и только потом атакует своего главного врага.

Всё честно.

Более того, теперь ее клятва была исполнена. Убийца придумывала этот план наравне с остальными творцами, а значит, хоть и косвенно, но участвовала в моей смерти.

Моргнув, я снова посмотрел на площадку перед собой и понял, что уже не помню имена многих собравшихся здесь. Всё сильнее расширяющийся канал забирал мои воспоминания: радости и неудачи... ссоры с Анабель, знакомство с Элли, чувство полета, игры с командами светлых спасителей. Тьма убаюкивала, укачивая в своих теплых, таких знакомых и родных объятиях. Она обволакивала, предлагая закрыть глаза и больше никогда ни о чем не думать.

"Теперь всё всегда будет так, как нужно, сын..."

Постепенно крик в ушах затих, внутри меня было пусто и легко, исчезла тяжесть целого мира, душой которого мне когда-то пришлось стать. Я поднял почти прозрачные руки, наблюдая, как они тают, и кинул последний взгляд на Анабель. К моей сиятельной эльфийке, оттолкнув Лада, спешила Убийца. Элли уже суетился рядом с Габриэль, освобождая сестру от пут и активируя заклинание перемещения. И Отступник не мог им помешать. Он даже сказать ничего не мог. Связь слишком глубоко вросла в его естество, и, кажется, Гэбриэл мысленно несколько раз проклял свою идею разобраться с непослушным творением...

Посмотрев в глаза своему отцу и увидев его боль и растерянность, я улыбнулся, понимая: не важно, что будет дальше, — он не победил, а я не проиграл. Множественная вселенная всегда просит справедливую цену.

Главное — они успели спасти Анабель и Габриэль... а я...

А что я? Достаточно всего повидал и натворил, пора освободить миры от себя.

Во Тьме мне будет безразлично, чем всё закончится.

Как же тихо...

Глава 15. Повод для праздника

Одна голова хорошо, а с телом — лучше!

Философствующий людоед

Порядком придушенный и даже покусанный ангел, нахохлившись воробьем, сидел в углу комнаты и обрабатывал следы от острых эльфийских зубок найденной в аптечке перекисью. Конечно, Элли мог зарастить все еще кровоточащие ранки за пару секунд, но не делал этого, дабы еще раз показать, что обидели его незаслуженно.

— Вот и спасай кого-нибудь после этого, — прокомментировал сие Ририэль из-под стола, куда он заныкался, чтобы не попасть под раздачу.

Элли согласно шмыгнул носом и попытался спиной изобразить степень своего разочарования в эльфийке. Габриэль, воспринявшая всё случившееся немногим лучше, потрепала ангела по волосам и, сев рядом, обняла своего спасителя за плечи. Азраэль на это никак не отреагировал — царапины на щеке он тоже не стал заживлять.

— Не злись, — попросила Светлая княгиня, — просто это было сложновато.

Алир несколько нервно рассмеялся, вспомнив оное "сложновато": дамы рвались обратно на крышу, пинаясь, ругаясь, требуя немедля всё исправить и вернуть им Габриэля живым и невредимым. Хорошо, сил Тани хватило на то, чтобы окружить свою квартиру непроницаемым коконом и активировать защиту Пресветлой Алив. Так что дальше балкона никто никуда не прорвался. Зато какой-то счастливый прохожий лишь чудом избежал знакомства своей макушки и цветочного горшка. Вообще-то его планировалось разбить о голову Алира, но того из-под удара успел спасти эльф, за что теперь и расплачивался, скрючившись в ужасной позе.

— Габриэль пошел на это вполне осознанно, — всё так же из-под стола заметил Ририэль, не спеша покидать надежное убежище: эльф прекрасно понимал, что стоит только высунуть хоть краешек уха — его немедля вытащат под свет люстры целиком и начнут мучить.

— Только нас, как обычно, не предупредил, — Светлый император потер фингал под левым глазом и охнул от боли — огромный, темно-фиолетовый кровоподтек медленно, но неукоснительно расползался на всю половину лица. — Хотя нет, почему-то ты обо всём знал. И Элли!

— Чуть что — сразу Элли, — набычился ангел. — Наверняка милорд предвидел, какую вы коллективную истерию закатите, вот и решил напоследок нервы поберечь. Тогда бы мы и князя лишились, и этих двоих не спасли...

Азраэль, конечно, не злился, делать этого он просто не умел, учиться не собирался и в очередной раз недоумевал, зачем устраивать такое представление. В сознании робко стучалась мысль, что обычно, когда теряют кого-то близкого, примерно так себя и ведут... но мы же знаем, что Элли был очень оригинальным созданием, поэтому единственная боль, которую испытывал ангел, была физической и концентрировалась вокруг повреждений, нанесенных Анабель и Габриэль.

— Хоть бы поблагодарили, что ли, — жалобно протянул он, раздумывая над тем, как бы на всё это отреагировала Хель, которая, переместив Анабель, поспешила обратно на крышу. Вряд ли творец бы спокойно приняла вместо "спасибо" выдранный клок волос из ее и без того неровно обстриженной шевелюры.

— Угу, — согласилась Габриэль, не выпуская ангела из своих объятий и сжимая так, будто считала чем-то средним между большой подушкой и плюшевым медведем. — Грустно... — призналась девушка, — я его подвела. Была бы чуть-чуть сообразительнее — никуда бы не сунулась. Но вроде ответственность, и спасти всех хотелось. Эх!

А вот Анабель грустной не была. Эльфийка находилась в состоянии ярости. Первые двадцать минут она в бешенстве металась по комнате, громко рассказывала присутствующим о том, что она сделает с Гэбриэлом, когда сможет дотянуться до него. Наверняка в этот момент Отступнику икалось так, что и половина всего перечисленного показалась бы щекоткой. Затем Тёмную княгиню поймали, усадили на стул и напоили успокоительным. Анабель перестала ругаться, как сапожник, на пару минут прикрыла глаза, будто пыталась что-то решить. Сейчас она, явно придя к какому-то решению, сверлила мрачным взглядом столешницу, под которой скрывался Ририэль. Но наклоняться и вытаскивать остроухого сородича пока попыток не предпринимала.

— Надо же! — вдруг воскликнул Алир, заставив всех подскочить, а Ририэля еще и глухо стукнуться макушкой о дерево и тоскливо вздохнуть. — Казалось, недавно моей самой большой мечтой было увидеть смерть Тёмного князя. Только этим и жил, ничего бы не пожалел ради такого.

— Предлагаешь отпраздновать? — недобро уточнила Анабель.

Впрочем, к ее безграничному удивлению, она в этот момент тоже вспоминала постоялый двор в Риенсе. Эльфийка помнила неудобную кровать с тонким матрасом, дверь в комнату, которая скрипела настолько отвратительно, что казалось — проще пользоваться окном, как выходом. На самом окне застиранные, серые занавески, позволяющие лунному свету падать прямо на лицо и мешать спать вместе с веткой дерева, вкрадчиво царапающей стекло. А еще ужасный гул из общей залы и запах пыли и старого, чуть-чуть подгнившего дерева. В тот самый момент, когда Габриэль, притворившись проводником, приставал к их команде, она перебирала походную сумку и думала о том, что им обязательно должно повезти.

И уж точно не могла вообразить себе такое будущее.

— Отпраздновать? Что? — Таня, только что вернувшаяся в квартиру, недоуменно нахмурилась. Из-за доброй сотни слоев магической защиты, дочери творца пришлось воспользоваться обычной дверью. Надо полагать, настроения её это не улучшило, поэтому на всех она смотрела волком, явно не одобряя того, что кто-то решил праздновать, пока она сбивает ноги, узнавая последние новости.

— Забудь, это так, от нервов, — махнул рукой Алир, понимая, что они говорят какие-то ужасные глупости, вместо того чтобы попытаться найти решение проблемы. — Что происходит в мире? Может, нам безопаснее вернуться к себе? У меня там целая империя, между прочим, у Анабель теперь тоже. И еще дети.

Таня покачала головой, затем передвинула чудом уцелевший стул на середину комнаты и устроилась на нем, довольно вытянув ноющие ноги.

— Ваш мир для Отступника — песочница, в которой он лепил куличики. Без Габриэля сломает защиту и даже не заметит, что что-то пыталось его остановить. И никто не поручится, что, забрав в качестве утешительных призов Анабель и Натаниэля, Гэбриэл не решит расквитаться с еще одним творением, повторив недавний номер на бис. Что-то у него явная мания разрушения того, что он сам создавал с неимоверным трудом. Собственно, за этого его и изгнали.

— Может, он думает, что так исправит собственные ошибки и его примут обратно? — наивно предположил Ририэль, скорее всего потому, что сам бы поступил так.

— Это Хель-то? — не к месту расхохоталась Таня. — Она не простит Гэбриэла, даже если тот самоубьется у нее на глазах. И остальные помнят, какой ценой было остановлено его восстание. Не-е, Отступнику нет дороги обратно в Поколение. Так что скорее это обычная месть, за то, что его "игрушки" выросли из своих кукольных домиков, нашли способ стать настоящими, всё это время жили и мечтали, пока он скрывался, оставшись наедине со своим поражением.

— Звучит невесело, — тихо заметил Алир.

— Хочешь посочувствовать?

— Разве что на поминках Отступника...

— То есть вы хотите сказать, что мы ничего не можем с этим сделать? — Анабель с силой сжала кулаки, будто бы в красках представляла, как душит Гэбриэла.

— Нет, почему же? Очень даже можем! — добрая улыбка Элли была устрашающей... и многообещающей.

* * *

Ночь выдалась жаркой.

И отнюдь не только из-за температуры, бьющей все рекорды.

Как только договор о невмешательстве перестал действовать, Поколение ударило так, будто бы их мир уже рушился. И, естественно, вся мощь и гнев творцов достались ни в чем неповинной крыше. Та оплавилась словно свеча, явив миру огромные прорехи, сквозь которые можно было рассмотреть квартиры людей, живших на верхнем этаже. Сам же Отступник был таков — глупость уж точно не входила в перечень его недостатков. И Гэбриэл понимал, что сейчас не сможет тягаться с разозленными родичами. Он показал себя во всей красе, доказал, что даже Бездну можно переиграть, выбравшись из ее глубин, устроил знатный переполох и поспешил ретироваться.

Так что в данный момент творцы латали крышу, восстанавливая разрушенное жилище, изменяли память свидетелей и стягивали все имеющиеся силы, предчувствуя новое восстание. Существа, наделенные даже малой толикой дара, ощущали, как дрожит их реальность, пропуская через себя гигантские потоки магии.

Сам же Отступник тихо и мирно спал в надежном убежище, свято уверенный, что никто во всей множественной вселенной не сможет найти его. Конечно, его план удался лишь на семьдесят процентов от задуманного. Но он был весьма и весьма доволен полученным результатом. И в своих снах Гэбриэл видел низвергнутых творцов, их создания, растворяющиеся в Хаосе, народы, склоняющиеся перед ним. Но это мелькало короткими, смазанными кадрами и почему-то не приносило ни капли удовольствия. Еще мужчина видел свой маленький мир, который больше не принадлежал ему. Дом, мастерскую. Жену... Иногда он думал, как бы изменило извилистое русло время и куда бы направило свои воды, если бы он оставил свои эксперименты. В конце концов, жажда создавать и экспериментировать Гэбриэла (каковой не был наделен более никто из Поколения, и которая стала его проклятием) поддавалась контролю. Он мог творить что-нибудь обычное, из глины или грязи, подобно своим братьям и сестрам, по чуть-чуть расширять крошечную реальность, не думать о мести и том, что его несправедливо изгнали...

Постепенно всё бы наверняка наладилось. Время, будь оно трижды отправлено в Бездну, медленно и неохотно залечило бы раны, сгладило неровности и подарило новые воспоминания, укрыв старые флером грусти и сожаления.

Наверное, и выбравшись из Бездны можно было бы задуматься о другой жизни, но Хаос не отпускает просто так. Гэбриэл заплатил цену и был готов к решающему сражению.

Сейчас же Отступник беспечно спал, надеясь на сотни охранных плетений, которые паутиной оплели его жилище, спрятав от Поколения. Когда в углу комнаты сгустились тени — ни одно из них не сработало.

Элли смешно отряхнулся, будто бы только-только выбрался из воды, и огляделся по сторонам. Увиденное заставило его удивиться: ангел ожидал нечто куда роскошнее и грандиознее. Всё-таки в голове уже собрались по кусочкам некоторые стереотипы. И в данный момент Отступник им не соответствовал.

Комната была более чем аскетична.

Маленькое помещение с низкой железной дверью, закрытой на ключ (он торчал из замочной скважины), не имело окон. Серые, плохо оштукатуренные стены сливались с таким же потолком. На пол в дальнем углу был брошен тонкий матрас, на котором и спал Гэбриэл, завернувшись в какое-то покрывало. Поблизости же стоял тазик с водой (по лежащему рядом полотенцу и зубной щетке Элли сообразил, что для умывания), прекрасная одежда бесформенной кучей валялась в ногах. Ни табуретки, ни подушки, ни зеркала... ничего.

Ангел почесал в затылке и, приблизившись к спящему мужчине, удостоверился, что это именно Отступник. Затем разлохматил волосы еще сильнее и задумался. Сейчас всё было слишком просто, и потому совершенно Элли не нравилось.

"Милорд меня не простит, если я сделаю всю работу за него" — наконец, решил он и спрятал перочинный нож обратно в карман джинсов: "Этот приз он заслужил, несмотря на такую подставу".

Гэбриэл нахмурился и что-то невнятно пробормотал во сне. Он явно ощущал чужое присутствие, но из-за молчания защитных заклинаний считал это ночным кошмаром, смешавшимся с острой паранойей. Плотнее укутавшись в покрывало, он завозился на матрасе, надеясь устроиться удобнее, и повернулся к Элли затылком.

Чем Азраэль немедленно воспользовался, гнусно ухмыляясь.

После, исполнив задумку и даже полюбовавшись результатом, шагнул обратно в тени, перемещаясь в надежную квартиру к Анабель и Габриэль. А перед этим потянул за ниточку, специально потревожив одно из охранных заклинаний, чтобы разбудить Отступника.

Завтра предстоял сложный день. Но и эта ночь еще не закончилась.

* * *

К обороне академии всё было готово.

Сразу же после первого восстания творцы потратили достаточно сил, времени и нервов, чтобы завязать ключевые узлы вероятностей множественной вселенной в одном месте. А после именно там и построили обитель знаний, которая зеркально отражалась почти во всех мирах и собирала в своих стенах тысячи одаренных детей.

Кто-то из Поколения, правда, поспешил в свои дома — окапываться там. Мол, у Отступника достаточно личных счетов к Алив и Хель, и пока они буду возвращать друг другу долги, можно отсидеться у себя, молясь Единому, чтобы эта троица не снесла ненароком их детища...

Большинство учеников были отправлены на внеплановые каникулы. Самых перспективных решили придержать в запасе. Урок предыдущего восстания все выучили на "отлично" и повторять ошибок не собирались. Лучше уж в кои-то веки запачкать свои руки, чем потом сидеть на руинах заботливо выстроенной жизни и осознавать, что больше эти осколки склеить не получится.

Алив прохаживалась по просторному вестибюлю на первом этаже, ожидая, когда аналитический отдел под руководством Лада перестанет дружно паниковать и выдаст хоть что-нибудь похожее на отчет. Нет, сам Лад, естественно, пораженческому настроению своих подчиненных не поддался, но и особого успеха в наведении порядка не достиг. Последний раз, когда Пресветлая его видела — мужчина устроился за одним из столов в офисе, подвинув предыдущего владельца рабочего места. Подперев кулаком подбородок, с самым философски-равнодушным видом Лад наблюдал, как сотрудники суетятся, одновременно пытаясь просчитать вероятности, обсудить последние новости, обругать начальство (наплевав на его непосредственное присутствие) и попугать коллег прогнозами о неминуемом Апокалипсисе.

Так что, в принципе, отчета можно было и не ждать. Но Алив надеялась на лучшее.

Ее шаги по плитам пола из светлого мрамора с тёмными прожилками отдавались глухим эхом. Начищенное до зеркального блеска пространство с высоким, куполообразным сводом, было настолько велико, что здесь легко устраивались вечера бальных танцев. Оно охватывало входную дверь полукругом, по краям поддерживаясь двумя мощными колоннами. За ними находились гардеробные: справа для младшего поколения, наделенного даром творить; слева для тех, чей потенциал был скромен и не позволял своим носителям даже мечтать о чем-то большем. Творцы словно бы специально стремились подчеркнуть различное положение своих учеников. В центре вестибюля располагался фонтан, куда во время сессий студенты любили кидать "на удачу" мелочь, а иногда — совсем уж отчаявшиеся индивиды — и зачетные книжки. Некоторые уникумы считали, что успех на экзамене обеспечен, если самому поплескаться в прохладной воде и забраться верхом на главную чашу.

Те же студенты разрушали многострадальный фонтан не менее двух раз за неделю, а потом сами же восстанавливали (каждый раз изменяя его вид), отрабатывая практические задания по профильным предметам. Даже делались ставки, каким он предстанет в следующий раз. Месяц назад некто безусловно гениальный и слишком смелый попытался изобразить самих творцов, которые, встав спинами друг к другу и образовав неширокий круг, пристально всматривались во всех проходивших мимо людей и нелюдей. Было более-менее похоже, но впечатление портили несколько моментов. Во-первых, почему-то Поколение держалось за руки, будто малыши в праздничном хороводе у елки. И во-вторых, вода лилась не откуда-нибудь, а изо ртов творцов. Смотрелось это, мягко говоря, неприятно. И Алив лично превратила скульптурную композицию в оплавленный кусок меди. Затем, какое-то время фонтан изображал одинокую деву с кувшином воды, потом стал тремя гигантскими флейтами, дальше кто-то постарался сделать хрустального дракона, распахнувшего мощные крылья на высоком постаменте, с которого и стекала вода. Сейчас фонтан имел овальную форму — несколько несимметричную, более выпуклую с левой стороны, и был совершенно бессистемно выложен разноцветной мозаикой по дну. Одна чаша, призванная изображать какой-то гигантский тропический цветок, больше напоминала расплющенного осьминога.

Отвлекшись от неприятных мыслей, Алив приблизилась к шедевру мысли невыспавшегося студента.

На каменном бортике фонтана восседала Хель.

Убийца даже не повернулась: она была занята тем, что, опустив ладонь в прозрачную, остро пахнущую хлоркой воду, превращала осколки мозаики в небольших рыбок, которые преданно тыкались в пальцы творца, ожидая корма и заботы. Заметив, что за ее действиями наблюдают, Хель развеяла пеструю стайку, обратив своих созданий в воду, и отряхнула руку от тяжелых капель, забрызгав брюки, часть бортика и пол.

— Не жаль их?

Хель подняла голову, посмотрев куда-то сквозь Алив. А затем, снова коснувшись воды, вернула рыбок, которые, кажется, даже не заметили, что на несколько мгновений перестали существовать. Женщина провела пальцем по крошечному плавнику самой смелой, погладив ее, и создав горсть хлебных крошек, бросила их в фонтан.

— Правда, — согласилась Алив, — это был глупый вопрос.

Убийца кивнула и нахмурилась: в следующий момент рыбок, словно магнитом притянуло друг к другу, смешав в бесформенный комок. Он быстро обрел очертания юркого водного дракончика с бирюзовыми чешуйками и чёрным, гладким гребнем на спине. Еще секунду он оставался неподвижным, но быстро освоился, цапнув свою создательницу за палец.

Хель хрипло рассмеялась.

— Тебя я, пожалуй, оставлю, — обратилась она к дракончику, продолжая делать вид, что никакой Алив не существует, и в вестибюле академии Убийца находится исключительно в компании собственного творения. — Не хватает только этого...

На ладони Хель зажглась яркая искра, и немного полюбовавшись на теплую, настоящую душу, творец подарила ее дракончику.

— Уверена, что ты оценишь мою щедрость.

Вместо этого ее снова укусили и быстро спрятались за одним из лепестков чаши, наблюдая за реакцией.

Однако она не последовала...

Убийца просто не успела сориентироваться, а Алив так и вовсе потерла глаза, надеясь, что это зрение наконец-то подвело свою владелицу (после столетий верной службы), а не действительно из воздуха нарисовался Гэбриэл в одном белье.

...Злой, недоумевающий Гэбриэл в полосатых семейных трусах, сверкающий идеальной лысиной вместо роскошной чёрной шевелюры, с какими-то странными рисунками по всему телу, будто бы Отступника размалевала младшая группа детского сада.

— Ого! — только и смогла выдавить Алив.

* * *

— Ты... что?! — переспросила Таня.

Подобравшиеся Анабель и Габриэль не сводили с Элли горящих взглядов. Даже Ририэль выполз из-под стола, чтобы похлопать ангела по плечу и сказать, что он молодец... ну, наверное, всё-таки да.

Элли смущенно улыбнулся и попытался отступить к двери. Как-то он не сразу сообразил, что о своих подвигах можно было и умолчать, ибо интерпретировать их могли не совсем верно. Что, собственно, и произошло в конечном итоге.

— Прости, мне показалось или действительно кто-то сказал, что стоял рядом со спящим Отступником, имея возможность сделать с ним всё что угодно... и просто обрил его налысо?! — голос Тани взвился до опасных высот.

— Почему же "просто"? — всерьез оскорбился Элли. — Я сделал так, что никакие силы ему волосы не вернут. И порисовал еще чуток: тоже не отмоется.

— Р-рр!

— Нельзя меня бить, — не на шутку испугался ангел, когда на него начали наступать с трех сторон, еще и Алир лицом и позой выразил полную солидарность с дамами.

Ририэль же решил воздержаться от каких-либо действий.

— Я маленький! Я беспомощный! Как вам сильным и большим не стыдно! — возмутился он, опускаясь на корточки и взирая на Анабель, Габриэль и Таню снизу вверх несчастными глазищами напуганного олененка. Прием, как обычно, сработал безотказно, и дамы в нерешительности замерли над ангелом воплощением укора и негодования, но руки поднять не осмелились.

— Ты же мог его убить, крестьянина веселого тебе в соседи! Избавить нас от всех проблем! Страха! Хотя бы отомстить! — воскликнула сиятельная эльфийка. — И не говори, что в тебе вдруг проснулась жалость или брезгливость, всё равно не поверю.

Элли пожал плечами, мол, он еще не совсем из ума выжил: такие глупости рассказывать.

— Милорд бы этого не хотел. Слишком просто. Он так не любит.

Анабель скривила лицо. То, что Азраэль говорил о Габриэле в настоящем времени, неприятно резануло слух, одновременно даря напрасную надежду и заставляя злиться на ангела с его неправильным отношением к жизни и смерти, чтобы не подразумевалось под этими двумя понятиями.

Пока все остальные были заняты обсуждением подвигов Элли (то пытаясь в довольно-таки странных выражениях поблагодарить, что он сделал хоть что-то, то принимаясь обсуждать, а чего бы в действительности хотелось Тёмному князю, как бы он сам поступил или каких поступков ждал от них), Ририэль думал совсем о другом.

Эльф сделал пару шагов назад, посмотрев на разношерстную компанию со стороны. Раскрасневшаяся Анабель, заботливо придерживающая большой живот, но выглядящая скорее грозно, чем мило. Алир, который, несмотря на то что они находились в безопасности, всё равно пытался задвинуть Тёмную княгиню себе за спину и успокоить. Растерянная Габриэль, привыкшая к тому, что старший брат всегда рядом, готовый помочь, защитить и устроить обидчикам "сладкую жизнь"; а теперь принявшая на себя тяжесть целого мира. Таня, ставшая самой обычной пешкой в игре своей великой матери. И он — остроухий предатель... вообще не понятно, с какого бока прилепленный к этой компании героев.

Но основное внимание Ририэля в данный момент было сосредоточено на Элли. Никогда ранее... ни единого раза до этого момента эльф не воспринимал сие недоразумение всерьез. Бывший ангел всегда держался в тени Габриэля, прикрываясь невинной улыбкой и чистым взглядом ребенка. Да и сам князь, казалось, делал всё возможное, чтобы на Элли окружающие обращали как можно меньше внимания. Пренебрежительно называл его "учеником", "мальчиком", "ангелочком", но это всё было словно бы нарочно. Да еще и смешное сокращение имени — "Элли". Возможно, Азраэль сам не хотел афишировать некоторые особенности своей личности, которая пугала, стоило только познакомиться с этим синеглазым чудом, руки которого были запачканы в крови даже не по локти. Иногда казалось, что ангел вымазан в ней от макушки до кончиков пальцев на ногах.

И вот сейчас, будто бы не понимая смысла сказанного им, Элли спокойно заявил, что мог убить Отступника. То, с чем не справились творцы, и не одни они, в принципе, имел возможность сделать ангел без крыльев, даже не прикладывая к тому усилий, но вместо этого бездарно потратил время и шанс (за который, к слову, Пресветлая мать отдала бы две трети множественной вселенной) на глупую шалость.

"Интересно, а Габриэль знал, кого называет учеником?" — мысленно вопросил Ририэль, искренне радуясь, что Азраэль на их стороне. "Хотя уж он-то точно был в курсе дел, не удивлюсь, если он и придумал, как отвести лишние взгляды от своего ангела! Только зачем?".

Эльф фыркнул, наблюдая, как Элли оправдывается перед Анабель. После чего решил, что, несмотря на свое безмерное любопытство, совсем не хочет знать, кто же Азраэль на самом деле, откуда у него такие возможности, и сколько еще талантов кроется под личиной безобидного ангелочка.

— Дамы, — позвал Ририэль, отвлекая внимание на себя, — хватит мучить нашего героя. Предлагаю хоть немного отдохнуть и поспать.

* * *

— Всё забирайте! — возопил Гэбриэл, кое-как сфокусировав взгляд на творцах. — Только отдайте мне его!

— Под "всем" ты, вероятно, подразумеваешь свои растянутые семейники? — уточнила Алив, даже не думая нападать на врага... это было бы просто подло. Если уж даже лежачего бить не следовало, то причинять больший вред Отступнику, нежели чем оному уже нанесли, было совсем неспортивно.

К тому Пресветлую в данный момент больше заботило здоровье Хель. Не психическое, естественно — ему уже ничего повредить не могло, а вот нормальное физическое состояние Убийцы находилось под некоторым сомнением. От распирающего женщину смеха она рисковала просто напросто лопнуть. Кроме всего прочего, потеряв равновесие, Хель свалилась в фонтан (кажется, даже не заметив этого), обдав Алив холодными брызгами, и теперь молотила руками по мозаичной плитке, заходясь гомерическим хохотом и стукаясь лбом о бортик.

— Да-а... Как вариант: полная деморализация противника с его последующей самоликвидацией. Это твой план?

Гэбриэл взвыл и разразился трехэтажными описаниями того, что он лично собирается сотворить с наглецом, который так поступил с Отступником.

— Не план, значит, — сделала вывод Алив и приблизилась к фонтану. — Хель? — осторожно позвала она, раздумывая: не позвать ли на помощь Лада и Ксанрда. Потом посмотрела на Гэбриэла и поняла, что уж этого-то точно душа поэта не вынесет, и рыбка может уплыть из заботливо расставленных сетей.

— Успокойся, пожалуйста, — ласково попросила она, надеясь, что Убийца сможет взять себя в руки.

Возможно, ей просто удалось выбрать правильный тон — так спокойно и нежно Алив не обращалась ни к кому на протяжении многих веков. А может, помогло что-то иное. В делах Убийцы ни в чем нельзя было быть уверенными даже на пятьдесят процентов. Однако Хель замолчала и серьезно посмотрела на Пресветлую.

— Хорошо, помоги мне подняться, — согласилась она, неловко цепляясь за край чаши. И через мгновение добавила, — прошу.

Алив усмехнулась, но руку подала. Вынутая из фонтана Хель напоминала помойную кошку, на которою кто-то вылил ведро воды. С Гэбриэлом, в общем, они смотрелись вполне себе гармонично.

— Пожалуй, это даже лучше, чем твой труп! — Убийца с нескрываемым удовольствием уставилась на лысину Отступника. — А вырастить обратно слабо?

— Если бы мог — не появился бы перед такими гиенами, как вы, — даже не пытаясь как-то замаскировать в своем голосе отвращение к творцам, пробормотал Гэбриэл.

— Так что тебе угодно? Мы вроде как убивать тебя собираемся, а ты — нас. Не-е? — Алив пожалела, что рядом всё-таки нет Лада — запечатлеть это чудо на камеру.

— Я согласен хоть на показательную казнь, хоть на... да на что угодно! И даже сопротивляться не буду. Только сперва выдайте того, кто это сделал, и позвольте отправить его в Бездну!

Хель так сжала ладонь Алив, что той пришлось собрать всю силу воли в кулак, дабы не вскрикнуть от боли. Это был их шанс. Но и врать Гэбриэлу было делом гиблым. Убийца, точно знающая, о чем сейчас подумала Алив, согласно кивнула. Несмотря на все их разногласия, они всегда понимали друг друга, хотя и не любили это афишировать.

— Мы не знаем, кто это сделал, — честно ответила творец. — Пока не знаем. Предлагаю сделку.

От коварной улыбки Алив не по себе стало даже Хель.

Глава 16. Лазейка

Путь к сердцу некоторых людей можно проложить только бензопилой.

Любвеобильный маньяк

Перемещаться в мир, который теперь, по сути, принадлежал ей, Габриэль всё-таки не решилась, вняв предостережениям Тани и Элли. Но не проверить, всё ли в порядке — не могла. Уход князя должен был отразиться на крохотной реальности губительно. Габриэль всем своим естеством ощущала: ее собственных сил не хватает, чтобы напитать жизнью даже такой крохотный островок в междумирье. А это означало, что все существа их мира, наделенные даром, разом утратили свои способности. О судьбе эльфов, демонов и прочих магических созданий Габриэль старалась даже не задумываться. В лучшем случае, они стали смертными.

В худшем — их уже просто не было.

Часть связи, которую перекинул на нее брат, давила долгом и страхом. Что испытывал Элли, с которым дальновидный Габриэль тоже поделился, думать тоже не хотелось. Если подумать, единственное, чего сейчас желала Светлая княгиня: что бы всё это оказалось дурным сном. Больше ничего не было нужно.

А ведь Габриэль в одиночестве тащил на себе весь мир, несмотря на убежденность оного в том, что он делится на две равные части. До рокового момента на крыше девушка участвовала исключительно в управлении, но никак не поддержании их реальности. А Тёмный князь даже вида не подавал, что ему тяжело или сложно.

Эх. Она остро пожалела, что никогда не спрашивала: каково это?

Габриэль осторожно поднялась с заботливо предоставленной Таней раскладушки, стараясь, чтобы ни одна деталь не скрипнула, выдав ее. Сон Анабель был слишком хрупок — она могла проснуться от любого шороха. Разгладив растрепавшиеся волосы и на ходу подвязав их большой резинкой, Габриэль выбралась в холл. Анабель что-то пробормотала и завозилась, надеясь найти более удобную позу, чтобы живот не сваливался с кровати и не пытался утянуть за собой всю эльфийку.

В квартире царили тишина и покой. Даже с улицы не доносилось никаких посторонних шумов. Странный мир, который ранее Габриэль воспринимала по памяти брата, теперь казался вполне милым и забавным. Неудивительно, что творцы держались за него не только всеми руками, но и зубами.

Девушка прошла на кухню мимо комнаты самой Тани и гостиной, которую выделили парням. Элли каким-то неведомым образом умудрился нагло устроиться на раскладном диване (несмотря на то, что при желании на нем поместились бы и пять человек) в гордом одиночестве, а Алира и Ририэля спихнул на пол. Благо тот был теплым. Таня же расщедрилась на пару одеял, подушек и матрасов, специально купленных для студенческих вечеринок, когда в сравнительно небольшую квартиру набивалось несколько десятков человек, и все они оставались ночевать.

Налив в стакан холодной воды из графина и отпивая ее маленькими глотками, Габриэль встала к окну, наблюдая за сонной улицей, по которой изредка проезжали машины. В доме напротив можно было по пальцам пересчитать освещенные комнаты, впрочем, в соседних полуночников тоже оказалось мало. Еще несколько минут постояв в тишине и пытаясь не пускать в голову тяжелые мысли, Габриэль решилась.

Сделав пас, она превратила окно в огромное зеркало и вызвала Гериона, почти не надеясь на ответ. Однако он не заставил себя ждать. Оборотень выглядел... заспанно и недовольно. Будто Габриэль оторвала его от сладких сновидений.

— Княгин-я-яя? — не сдержавшись, он прикрыл рот рукой и зевнул, растянув последнюю "я". — Что-то случилось?

— А вы сами не почувствовали? — опешила Габриэль, ожидавшая чего угодно, кроме этого.

Герион задумался на несколько секунд, после чего отрицательно покачал головой.

— Всё в порядке. Правда, нас изрядно тряхануло совсем недавно. На пару мгновений все будто слепыми котятами себя почувствовали, но быстро прошло, как не бывало. Милорд развлекается?

— Отступник, — Габриэль до крови прикусила губу и с силой сжала пальцами подоконник.

Значит, дома хорошо: все целы и невредимы, никаких бедствий и катаклизмов. Возможно, брат предвидел, и смог как-то подготовиться. И никто в их мире не догадывается, что что-то пошло не так. Даже Герион! Хотя уж он-то должен отслеживать всех, в ком течет княжеская кровь. Может, настолько слился с сущностью оборотня, может, так сосредоточился на наследнике. Кто знает? Уж подрабатывать чёрным вестником девушка не собиралась. Пусть уж как-нибудь попозже узнают, раз ничего не почувствовали. Так будет лучше. Наверное.

— Даже так, — Герион нахмурился и скрестил руки на груди. — Что ж, милорд как-то сказал мне, что существует возможность... впрочем, сейчас это неважно. Передай, пожалуйста, чтобы он был осторожен. Мне нравится наш мир. Что-то еще, княгиня?

Габриэль заторможенно кивнула, понимая, что не понимает ровным счетом ничего. Какого веселого крестьянина здесь творится? Что брат смог придумать и почему не сказал об этом никому? Смысл?

— Как Натаниэль?

— Спит. Будить не стану, даже не пытайтесь приказать.

— И не собиралась, — улыбнулась Габриэль. — Поцелуй его за меня. И добрых снов.

После чего поспешила развеять заклинание, чувствуя, как ее мозг вскипает.

Герион вернулся в комнаты несколько встревоженный словами Габриэль. И смотрела на него Светлая княгиня, будто на призрака. Впрочем, если на их пути действительно встал Отступник, то он — Герион — искренне недоумевал, почему их мир еще находился на своем месте, а не рассыпался на тысячи составляющих. Нет, конечно, последнее ни в коем случае не печалило. Раз пока всё хорошо, может, и дальше никто их не тронет. Но в любом случае, следовало подготовить порталы и постараться найти достойный ответ на любой сюрприз мироздания.

Старый оборотень, некогда созданный, как программа для присмотра за наследником, заглянул в детскую, убедившись, что Натан спит. Малыш откинул тонкое одеяльце — в его комнатах и без того было достаточно тепло — и, обняв подушку, сладко посапывал. С минуту Герион чутко прислушивался к дыханию княжича, затем подозрительно оглядел ночные тени, сегодня укрывающие покои каким-то особым покровом: более тёмным, бархатным, почти осязаемым. Но никакой угрозы в них не было. Поэтому, немного успокоившись, оборотень отправился будить Лин вместе с ее наглым магом. А заодно и охрану. Так, на всякий.

Кроме того, следовало немедля отправить предостережение в Светлую столицу.

Стоило стихнуть шагам няня, как Натаниэль сразу же прекратил притворяться спящим. Уж это-то искусство он освоил одним из первых! Иначе рисковал пропустить всё самое интересное.

Натан тоже посмотрел в темноту и улыбнулся, протягивая к ней руки. Даже поднялся на ножки, опираясь на высокий бортик постели, только, чтобы привлечь к себе больше внимания и получить желаемое.

Темнота завороженно всколыхнулась. Она не имела формы и сквозь нее проступали очертания комнаты наследника. И преодолевая каждую пару сантиметров на пути к кроватке, темнота в нерешительности замирала. Но Натаниэль улыбался так счастливо и так тянулся к ней, что отступать было нельзя. Ребенок сосредоточенно пыхтел, пытаясь поймать ее ладошкой, словно край легких одежд. Наконец, темнота приблизилась. И счастливый Натан немедленно ткнулся в нее носом, вдыхая родной запах, хотя казалось, что до сего момента она была неосязаема. Темнота посмотрела на ребенка, который пытался ее обнять, затем на себя и осторожно дотронулась до тёмных волос малыша, погладив его по голове. Натаниэль восторженно пискнул и тут же затих, испугавшись, что на его голос немедленно примчится встревоженный Герион.

И в этот момент темнота вспомнила.

Она подобралась, образовав плотный чёрный комок и, кинув еще один взгляд на наследника, исчезла.

Натан помахал ей вслед рукой и решил, что до прихода няня ему действительно стоит уснуть. А то тот опять попытается петь ему колыбельные...

* * *

— Дело плохо... — провозгласила Таня и устало опустилась на лавочку, потеснив Алира.

Их компания оккупировала детскую площадку во дворе близстоящего девятиэтажного дома. Всё равно в послеобеденный час на ней было удивительно пустынно и приятно. Для мам и строгих бабушек с малышней и колясками было рановато: они займут площадку не раньше, чем спадет жара. Для групп молодежи тем более: эти появятся после того, как родительницы уволокут своих чад на ужин. А двум эльфам, Светлому императору и отставному ангелу ужасно не хотелось целый день торчать в четырех стенах, ожидая Таню. Девушка, принарядившись, ни свет ни заря направила свои стопы в родную Академию: охотиться за последними сплетнями. Поэтому Элли быстро написал записку, мол, так и так, они отправились на прогулку вокруг дома, и оставил ее на кухонном столе. И в процессе променада друзья как раз набрели на уютную площадку, решив занять ее и дождаться, когда новости в лице желтоглазой дочери Пресветлой сами их найдут.

Правда, отправились не все. Габриэль всё утро ходила по квартире сама не своя, после чего сказала, что всё-таки постарается прошмыгнуть в собственный мир. Одну ее там искать всё равно никто не станет. И возвращение Габриэль тоже афишировать не будет — только понаблюдает. А раскроется, если что-то совсем непредвиденное произойдет. Отговаривать ее не стали. Несколько раз повторили, чтобы Светлая княгиня не теряла бдительности и сидела тихо. Еще Алир попросил, если представится возможность, передать привет Хелене.

Габриэль покивала, обняла друзей и прошмыгнула в зеркало.

Остальные же несколько часов блаженствовали на свежем воздухе, обмениваясь ничего не значащими репликами.

Тень раскидистых старых ив спасала от изнуряющего зноя, тихо поскрипывали качели, на которые с ногами забрался Элли, пообещав потом за собой отряхнуть. Анабель вольготно устроилась посередине единственной целой лавочки, подставив лицо самым бойким лучам, которые прокрадывались сквозь ажурную сень. Ририэль пересел на край песочницы и с помощью магии возводил небольшие, но совершенно очаровательные замки. Алир сидел рядом с сиятельной леди и, как заколдованный, не сводил взгляда с работы эльфа. Он частенько жалел, что единственным его талантом была врожденная интуиция, и к ней не прилагалось ни капли магии. Среди друзей, которые могли мановением мизинца уничтожать целые реальности (ну-у, некоторые точно, остальные же всё равно были весьма непростыми существами), он чувствовал себя неким ошибочным исключением.

— А конкретнее? — ворчливо попросил Ририэль: из-за внезапного появления Тани, он отвлекся, и две башенки встали несимметрично. — У нас все дела плохи... и это уже даже не актуально.

Таня сразу отвечать не стала, даже не удостоила остроухого взглядом. Сначала она с самым счастливым видом стянула с ног туфли на устрашающей шпильке не меньше пятнадцати сантиметров и выдохнула, не скрывая облегчения. Алир задумчиво покрутил в руках одну туфлю: консервативно-чёрную, с небольшим украшением в виде простой бабочки.

— И зачем так себя мучить?

Анабель, тоже заинтересовавшаяся обувкой, пожала плечами, сейчас ее больше волновали новости, чем мода.

Дочка Алив отобрала туфель обратно, поставив пару рядышком с собой, после чего соизволила дать некоторые пояснения.

— Мама заключила с Гэбриэлом сделку.

Из присутствующих побледнел только Ририэль, и Элли чуть больше заинтересовался происходящим. Таня вздохнула и вкратце обрисовала Анабель и Алиру, что для ее мамы сделки — особый пунктик, почти уже фетиш. И она стремится заключать их со всеми, кто только попадается Пресветлой под руку.

— Она находит для Отступника того, кто, хм... — слово "надругался" подходило к месту более прочих, но имело несколько оригинальный оттенок, поэтому девушка заменила его нейтральным, — поиздевался над ним. Отходит в сторону и позволяет Гэбриэлу убить наглеца, кем бы тот ни оказался. А затем Отступник добровольно отравляется в небытие.

Лица друзей окаменели.

— Надо что-то делать, — вскочил на ноги Алир.

— Пять баллов, кэп! — усмехнулась Таня. — Кто-нибудь предложит что-то менее очевидное?

— Спрятаться? — Анабель не сомневалась, что на ней девушка не станет практиковаться в своем сарказме.

— Теплее. Где?

Ририэль отвлекся от последнего замка и внес свою лепту.

— Где, не знаю, но можно свалить вину на кого-нибудь другого.

Таня покачала головой, не одобряя подобных методов. Но потом посмотрела на грустного Элли и согласилась, что в таком деле хороши все средства, если они помогут им достигнуть цели.

Дальнейшее обсуждение пришлось прервать.

— Так и знала, что это кто-то из вас! — довольно оскалилась Хель, вырисовываясь из воздуха рядом с качелями.

Друзья замерли, словно бандерлоги перед Каа, боясь пошевелиться. Все помнили о ненависти Убийцы к Отступнику.

— Расслабьтесь, — первым же делом посоветовала Хель, увидев, как подобралась компания, приготовившись кинуться на творца хоть с кулаками — лишь бы Элли успел сбежать.

Таня и Ририэль скептически переглянулись, Алир загородил собой ангела, хотя тот вряд ли нуждался в защитнике-человеке. Анабель же не двинулась с места. Как бы ангел ни был дорог ей, рисковать нерожденной дочерью эльфийка не собиралась (особенно, когда в роли противника выступала Убийца). И надеялась, что Азраэль ее поймет.

— Ты забыла добавить: "И получайте удовольствие", — в ладонях Тани сформировался небольшой шарик силы, искрящий и переливающийся всеми цветами радуги, и, казалось, он мог в любой миг сорваться даже без приказа хозяйки.

— Это исключительно по желанию, к удовольствию принуждать я не люблю, — улыбка у Хель получилась весьма двусмысленной, но женщина больше заинтересовала магией племянницы: — Ого! Однако какой прогресс. Не думала, что твоих способностей может хватить на такое. Матери не показывай. А у меня к вам деловое предложение.

Все дружно поставили в памяти галочки, чтобы потом обязательно спросить у Тани, что же она такое наколдовала, раз даже в интонациях Хель появилось уважение. Если, конечно, оно будет, это "потом".

— Сама знаю, что показывать нельзя. После цирка, устроенного вами, я всю ночь искала в книгах хоть что-нибудь. Удивительно, но с первого раза получилось, — недовольно откликнулась девушка, и шарик моментально впитался обратно в ее ладони.

Ририэль краем глаза отметил: кожа вокруг немедленно покраснела и немного вздулась, как от несильного, но болезненного ожога. Таня поморщилась.

— Ну? Нам уже известно, что голова Элли сейчас самая дорогостоящая вещь на свете. И мы знаем, что ты точно не остановишься ни перед чем, пока Гэбриэл не исчезнет окончательно из множественной вселенной.

Хель скривила и без того безобразное лицо так, что друзьям стало страшно (даже Элли!). Правда, за саму Убийцу. Будто все мышцы творца резко свело судорогой, разом острая боль пронзила зубы, и вдобавок, именно в этот момент она укусила незрелый лимон.

— Милая, не следует верить сплетням из непроверенных источников. Тебе пора бы уже уметь добывать самые точные сведения, а ты ловишь шепотки тех, кто не имеет никакого доступа к реальной информации, и пытаешься самостоятельно соединить части мозаики, теряя ценные куски.

Хель, не боясь показать им открытую для удара спину (впрочем, личностей, состоящих в клубе самоубийц, здесь не имелось), прошла к лавочке и села рядом с Анабель. Сиятельная леди, чувствуя некоторую опаску и неловкость, быстро передвинулась на край, освободив для Убийцы больше места.

— Скажешь, то, что я узнала — неправда? — притворно удивилась Таня.

— Лишь малая, малая часть, — улыбнулась Хель и протянула девушке руку. — Помогу убрать боль от твоего маленького хвастовства. Я не целитель, но слишком часто сама пренебрегаю правилами и прекрасно представляю всю гамму твоих ощущений.

Таня замешкалась, попытавшись спрятать руки за спину, но затем, видимо, решила, что попробовать стоит. Она приблизилась к Убийце, протянув ей обожженные магией творцов ладони. Женщина покачала головой, видно, не согласившись с какими-то своими мыслями, и быстро нарисовала в воздухе сложную фигуру, чем-то напомнившую схему лабиринта, после чего подула на предоставленные в ее распоряжение конечности. И действительно, краснота не замедлила пройти, а Таня совершенно искренне принялась благодарить Хель.

Видимо, это правда было весьма больно.

— Так вот, — как ни в чем не бывало продолжила творец, отмахнувшись от четвертого "спасибо", — признаю, что сейчас все поколения с ног сбиваются, чтобы найти "таинственного наглеца". Кстати, Элли, зайчик мой, я тебя обязательно расцелую за ту феерию, которую ты сотворил. И клянусь, как только это закончится, ты можешь попросить у меня всё, что только захочешь — ничего не пожалею за твои изумительные шалости. Они пролились лечебным бальзамом на раны моего сердца, и те перестали кровоточить.

Элли заметно порозовел и засмущался, пробормотав, что это было исключительно ради мести за милорда, но от щедрого предложения творца отказываться не стал. Кажется, еще никто во всей множественной вселенной не удостаивался такой чести.

— Хм... я опять отвлеклась. Алив солгала. Она это делает постоянно, так что сие новостью не является. Не стану пересказывать весь разговор с Отступником, лишь уточню, что твоя мать сказала: "Мы не знаем, кто это сделал", — и это было действительно так. Я на тот момент вообще чуть не забыла, как меня зовут, а Алив лишь подозревала. Так что "мы" (а Гэбриэл застал своим бесподобным явлением только нас) действительно не знали. Посему Пресветлая, заключая сделку, учла, кажется, все нюансы, чтобы и волка умертвить, и овечек не потерять. Точнее, нашего чудесного ангелочка.

— Если честно, я ничего не понял, — признался Алир, не боясь выставить себя дураком. Действительно говорила Убийца странно: путала ударения, растягивала буквы или, наоборот, теряла окончания слов, совершенно не соблюдала интонации.

Поэтому из всей ее речи друзья поняли только то, что у Хель есть план. Даже План с большой буквы, и утаскивать Элли на расправу к Гэбриэлу она не собирается, ну-у, в ближайшие десять минут точно.

* * *

Хелена устало потерла глаза и снова уткнулась взглядом в свиток. Проблемы вселенского масштаба это, конечно, серьезно и страшно. Но не настолько, чтобы забыть про остальные дела. По словам Гериона, мир мог начать рушиться в любой момент... и, безусловно, такая причина бы сняла с императрицы много обязательств. Пока же он не думал это делать, и потолки родного замка не падали ей на голову, Хелена внимательно изучала схему новой академии колдовства, к строительству которой в столице недавно приступили.

По сведениям доверенных слуг, группа лиц, недовольных новым положением магов, собиралась устроить диверсию, подкупив строителей, чтобы те замуровали в поднимающихся стенах артефакты, отнимающие волшебные способности.

— Что думаешь? — спросила она у сидящего напротив Радека (который, к слову сказать, до сих пор не до конца свыкся с тем, что стал архиепископом). — Такое вообще возможно?

Сомнения Хелены имели право на существование. Несмотря на то что вроде бы императрице положено было знать всё, магия, разрешенная на землях Светлой империи совсем недавно, продолжала оставаться за гранью понимания обычных людей. Одаренную молодежь пока что отправляли в Чёрные земли обучаться в тамошних школах. И это уже считалось прогрессом (ранее таковых попросту сжигали). Ну да... вот такая у них Светлая империя. А что? Знаете, как от большого костра светло бывает? То-то!

— Почему бы и нет? — Радек придвинул бумаги к себе и, просмотрев их, указал Хелене. — Видишь, доклад о недавнем проникновении в храмовую библиотеку? Ничего не украли, но в книгах порылись изрядно. А следом, — он снова чуть повернул свиток, быстро отыскав нужные строки, — вот, отчет сотника, что воров, пробравшихся в здание старой тюрьмы, так и не поймали. Не удивлюсь, если они взяли искомое, но пропажу просто не обнаружили — сейчас та башня используется как огромная свалка ненужных вещей. Ты думаешь, так просто было привести пленного мага на казнь? Нет, им на шее защелкивали ошейники, которые не позволяли им колдовать.

— Насколько я помню, лишь на небольшой промежуток времени, затем магия возвращалась, — согласилась с Радеком Хелена. — Ничего не перепутала?

Архиепископ покачал головой.

За прошедший год мальчишка, ранее выглядевший непропорционально тощим, заметно похорошел, возмужал и, что еще важнее, поумнел. Фанатичности в нем за время их приключений заметно поубавилось, а после и оставшаяся часть исчезла. Зато появились дальновидность и желание сделать окружающий мир лучше.

Пока получалось неплохо.

— Не путаешь, и поэтому я согласен с твоим недоверием. По всем расчетам выходит, что если украли ошейники, думая заложить их в стены при строительстве, то от них не будет никакого проку. Но? — Радек вопросительно посмотрел на императрицу, подозревая, что если бы у Хелены не появилось идей, она бы не позвала его.

— Теперь, когда в нашем мире может произойти всё что угодно, эти ошейники послужили лишь основой для чего-то большего.

— Значит, они сами маги?

— Или у них есть маг, которого заставляют это делать, — возразила женщина на категоричность архиепископа. — Не это главное. Для такого масштабного проекта мало охватить лишь пару нижних этажей и подвальные помещения. Думаю, они не закончили, и еще не раз заглянут на стройку. Я приказала тёмным, которых прислал к нам Габриэль, отыскать уже заложенные тайники. Но ничего с ними не делать.

Радек вежливо молчал, ожидая продолжения.

— И если вдруг выяснится, что планы академии были пересмотрены и подкорректированы, причем таким образом, что это повредит артефактам, — наши "друзья" не станут сидеть сложа руки, а кинутся также всё переделывать.

— Отлично! А что требуется от меня? Благословение? Вижу, ты и самостоятельно всё сопоставила и решила. И не понимаю этой бесполезной траты времени.

— Можно и его, — рассмеялась Хелена, — во-первых: две думающие головы всё-таки лучше, чем одна, которая постоянно отвлекается. Во-вторых, я привыкла советоваться с Алиром, поэтому сейчас поделиться с кем-то казалось необходимо. Спасибо.

— Всегда готов помочь, — Радек, решив, что его помощь больше не требуется, склонил голову в знак почтения, а в следующий момент на стол мягко вскочил большой серый кот.

— Кстати, от Алира по-прежнему никаких вестей? — промурчал он, лапой вытащив недавно переданное через зеркало послание от Гериона, в котором оборотень просил собрать вещи и быть готовыми к срочной эвакуации.

— Нет, — Хелена забрала письмо и нервно смяла в руках. Вещи она, конечно же, собрала и приказала нянькам Роберта не отходить от ребенка ни на шаг и держаться поближе к зеркалам. Чтобы в нужный момент не метаться по всему дворцу. Но всё равно мысль о том, что придется бежать, оставив людей, которые доверяли ей свои жизни, была невыносима. — Как только твои подопечные не догадались, что их архиепископ — тот еще перевертыш?

Кот не ответил. Он спрыгнул на пол и, напоследок утешительно мяукнув, отправился бродить по дворцу: слушать разговоры прислуги.

* * *

...Все внимательно выслушали рассказ Хель о появлении Гэбриэла и о сделке, заключенной Алив. Даже несмотря на то, что Убийца то и дело сбивалась и принималась хохотать из-за приятных воспоминаний, они старались не упустить ни одного слова и проникнуться идеей Пресветлой.

— Со слов Алив, это было достаточно просто. Как я уже упомянула, она подозревала возможного виновника. И к тому же понимала, что подкрасться незамеченными к Гэбриэлу смогли бы единицы, которые точно не потратили драгоценное время на смену имиджа Отступника. Поэтому она добавила в сделку одно немаловажное условие, на котором мы с вами и сыграем.

Ририэль так смешно навострил свои длинные уши, что Таня, залюбовавшись эльфом, даже пропустила начало фразы. Впрочем, всё было понятно и без этого.

— ...три попытки. Естественно, она переврала причину. Мол, если просто так отдать Отступнику виновника, он будет "развлекаться" с ним до скончания времен. Фантазия у Гэбриэла всегда больной была, и пытать он умеет. Поэтому основное условие: три удара, а после он беспрекословно убирается в Бездну.

— И какая нам от этого польза? — фыркнула Анабель.

— Вам — никакой, — голос Хель похолодел, а взгляд стал тверже. И смотрела она исключительно на Азраэля. — Продержишься?

Элли пожал плечами:

— Не знаю, — честно ответил он, слез с качелей и тоже подошел к Хель, присев на корточки. Затем начал размышлять вслух: — Первый удар будет пробным, чтобы только боль причинить. Это точно. Его я в любом случае выдержу. Затем он, конечно же, поймет, что его подставили, и будет бить наверняка. Еще один, может быть... За последний не поручусь.

Никто из друзей никогда не видел ангела настолько сосредоточенным, но Элли вдруг словно смахнул с лица невидимую паутинку и улыбнулся как ни в чем не бывало:

— Стоит попробовать! Должно быть интересно.

— Это самоубийство! — закричала Таня, не стесняясь редких прохожих и выразив общее мнение.

— Не обязательно. К тому же, при правильном подходе, за секунду до третьего удара может случиться сюрприз! Во всяком случае, я очень надеюсь. И если твои руки будут свободны? Единственное условие, которое точно нельзя нарушить: виновник должен стоять на одном месте. Это не выйдет трактовать двояко.

— А что тогда с руками?

— Он должен быть связанным. Насколько крепко — уже другой вопрос. Через секунду после того, как Гэбриэл подтвердит, что Алив в точности соблюла свою часть сделки, Элли может легко стряхнуть с себя оковы.

Ангел кивнул.

— Да, так мои шансы удвоятся. К тому же, насколько я понимаю, именно пленник не должен передвигаться, а если, скажем, магия Отступника отшвырнет его в сторону, это не будет признано нарушением договора?

— Именно. — Хель нежно провела ладонью по растрепанным волосам ангела.

Азраэль поднялся и, наконец, посмотрел в сторону друзей.

— Отговаривать тебя бессмысленно? — горько уточнила Таня, теребя в руке злосчастную туфлю: бантик уже был оторван, а по подошве шла извилистая трещина, каблук же висел буквально на честном слове.

Элли только развел руками. Он совершенно не боялся, и более того, считал это весьма веселым и интересным приключением. Никто из компании его не понимал, а Анабель даже пыталась быстро найти слова, которые бы заставили Элли отказаться от затеи. В конце концов, Габриэль велел присматривать ангелу за ней, а он решил нагло увильнуть от своих обязанностей! Хотя, конечно, Гэбриэл был основной опасностью, но это не означало, что через какое-то время (при условии, что Азраэль справится) на горизонте не появится кто-нибудь другой.

Однако Тёмную княгиню опередила Хель.

— Это маленькая, неудобная, но реальная лазейка, которую нам подарила Алив. Если сможем пролезть, то разойдемся на долгие годы добрыми друзьями. А самое главное: друзьями живыми! Я верю в нашего ангела, и он тоже верит в себя. Осталось только убедить вас, что Габриэль умел выбирать себе соратников.

Первой согласилась Таня, сказав, что даже и не думала сомневаться в Элли. Алир осторожно спросил, смогут ли они помочь чем-нибудь. Убийца ответила, что только быть рядом в нужную минуту. Ририэль похлопал ангела по плечу. Анабель только сухо кивнула. Ей было страшно, но она умело этого не показывала.

— Что ж, — Хель тоже поднялась на ноги, — осталось только правдоподобно разыграть нашу пьесу. А для этого, чтобы Алив смогла изобразить кипучую деятельность по поиску нашего ангелочка, нужно ненадолго затаиться в каком-нибудь укромном уголке.

— И ты, конечно, уже договорилась с хозяином этого уголка? — признаться, Таня просто-таки сгорала от любопытства, что же это было за такое место, где можно было бы укрыться от взгляда всемогущих творцов.

Остальные так же проявили крайнюю степень заинтересованности.

— Конечно, не с самим хозяином, но с его полномочным представителем.

Позади друзей раздалось вежливое покашливание, и из-за раскидистой ивы вышел прекрасный ангел с огромными белоснежными крыльями и сияющим над головой нимбом. Его светлые одежды, вышитые золотой нитью, развевал легкий ветерок, а во взгляде этого совершенного творения Единого читались любовь к каждой частице множественной вселенной, понимание и всеобъемлющая радость.

Элли при виде родственника заметно побледнел и сделал шаг назад. Но тот, казалось, не заметил такой реакции.

— Друзья мои! — ослепительно улыбнулся архангел Михаил. — Позвольте пригласить вас в Рай!

Глава 17. Райский сад

Тебе роют яму — не мешай. Закончат — сделаешь себе бассейн.

Просто рекомендация

Несколько минут все восхищенно разглядывали архангела (Таня даже отважилась пощупать крыло, пока Михаил не передумал), представлялись друг другу и вежливо расшаркивались, будто на королевском приеме. Элли, в первые секунды спрятавшийся за Хель, начал маленькими шажками пятиться к выходу с детской площадки, надеясь улизнуть.

Не получилось.

Убийца ловко сцапала ангела за запястье и буквально втолкнула в объятия старшего брата. Азраэль придушенно и обреченно пискнул, приготовившись к худшему. Михаил, оправдывая его ожидания, стиснул тоненького Элли так, что все услышали хруст ребер. Ририэль и Анабель же, не сговариваясь, подались вперед, жадно наблюдая за сценой воссоединения. Им двоим было прекрасно известно, что, пожалуй, единственное, чего по-настоящему страшился их храбрый ангелочек, это попасться в руки родственников. Почему? Это оставалось тайной за семью печатями. И сейчас им представлялся редкий шанс узнать причины.

И было не похоже, что Михаил собирался творить с Элли что-то ужасное. Скорее он светился от счастья и, не выпуская братишку из крепкого захвата, приговаривал, как же он рад наконец встретиться с ним.

— Не надоело от нас таиться? — упрекнул он Элли. — Ты, когда пропал, мы все небеса вверх дном перевернули! Хотя бы весточку послал — успокоил. И потом, когда стал тут появляться, зачем прятался? Это меня Гавриил отговорил сразу тебя за шкирку выловить и по ушам надавать. Решили, что сам когда-нибудь придешь и объяснишь, чем же мы провинились, что ты от нас, как от чумных убегаешь.

— Я... я... — Азраэль всё-таки выбрался из объятий и сделал осторожный шажок назад, опустив взгляд в землю, — мне было стыдно, и я думал, что ты сердишься.

Ририэль укусил себя за руку, только чтобы не рассмеяться, Анабель часто моргала, осмысливая услышанное. Даже Таня и Алир прониклись. Только Хель улыбалась чему-то своему, прекрасно зная, что даже самое бесчувственное существо, находясь рядом с обычными людьми (или нелюдьми), подверженными страстям, радостям и порокам, начинает рано или поздно ощущать.

Особенно, когда дело касается семьи.

Михаил смешно фыркнул.

— Может, первое время я и сердился, что ты исчез, не оставив даже записки. Твои обязанности повисли в воздухе — никто ведь из братьев не был наделен этим даром. Но время шло, мир менялся, ты не возвращался, и мы приспособили жнецов, которые и поныне достойно справляются с потоком душ. В конце концов, от злости и обиды не осталось даже следа. Мы все очень скучали, брат.

— У меня больше нет крыльев, — почти прошептал Элли, перестав пятиться и недоверчиво смотря на Михаила. — Не обязательно так меня называть.

— И всё равно, даже бескрылый, ты мой младший, вредный братишка! И пусть кто-то только посмеет возразить! Сразу поймет, что Рай может быть куда хуже Ада, — недобро пообещал архангел и, наконец, вспомнив, что они отнюдь не одни (и на них, не мигая, смотрят пять пар глаз), спохватился. — Так, разговоры продолжим позже. Врата открыты!

В этот момент площадку затопил ровный чистый свет, и сразу на сердце каждого, даже Хель, стало тепло и спокойно, будто бы все проблемы мира разом исчезли, и впереди ждало только хорошее. Медленно в этом свете истаяли качели, песочница с недостроенным замком, горка и лавочка, чуть позже дома. Долгое мгновение казалось, что вся реальность растворилась, и они так и останутся навсегда где-то между землей и небом.

Затем краски вернулись.

Таня ахнула от восторга, и ее немедленно поддержала Анабель. Они стояли на краю самого настоящего и просто-таки огромного облака, а под ними далеко-далеко внизу расстилалась гладь океана с небрежными складками волн и тонкой линией берега где-то на самой грани видимости. И облако, отбрасывая тень на лазурные воды, торжественно плыло куда-то вперед, подгоняемое ветром.

Ноги мягко пружинили, и Таня, не сумев совладать с любопытством, чуть-чуть оттолкнулась носками — этого хватило, чтобы подпрыгнуть на добрые полметра, быть заботливо подхваченной ветром и опущенной обратно.

— Класс! — поделилась она впечатлением, и Ририэль, не выдержав, тоже прыгнул.

Еще, вопреки всем законам, воздух здесь был свеж и очень вкусен. И дышалось так легко, как больше нигде во всей множественной вселенной. Правда, вместо огромных золотых врат, которыми друзьям представлялся вход в Рай, из тонких, причудливо преломляющихся лучей света соткалась маленькая калитка.

— Серьезно? — удивилась даже Хель.

Михаил охотно пояснил.

— Образно говоря, мы зайдем через чёрный ход. Так надежнее, — он толкнул калитку от себя и посторонился, пропуская гостей вперед.

Первым, конечно же, оказался Элли. За ним поспешили остальные: высокому Алиру даже пришлось пригнуться, чтобы не задеть лучи. Ририэль заходил последним — совесть по-прежнему грызла его за предательство, несмотря на прощение Габриэля и то, что сейчас с ним общались как с добрым другом. И казалось, что стоит эльфу только переступить порог райского сада, как немедля его ударит молнией по макушке. Может, даже несколькими. А потом пара незнакомых ангелов, больше напоминающих обликом и массой вышибал, оттащат его обратно на край облака и пинком отправят в полет до грешной земли. Но ничего не произошло, и, осмелев, Ририэль огляделся по сторонам.

Просто сказать, что сад бы прекрасен, значило бы не передать и сотой части того божественного великолепия, которое их окружало. Всё вокруг сделалось контрастнее и четче, будто бы каждую деталь специально обвели и выделили, наделив ирреальной многомерностью. Краски стали насыщеннее, казалось, что с глаз упала серая пелена, до того смешивающая все оттенки. Трава под ногами была тёмно-зеленого цвета, сочная, густая и аккуратная, словно ее стригли по линейке. Невысокие деревца утопали в цвету. Бледно-розовые бутоны, казалось, светились изнутри.

Постоять на месте и просто насладиться моментом им не дали. Азраэль пару секунд крутил головой, пытаясь сориентироваться, а после с грозными кличем, точно огромный лось, ломанулся сквозь кусты, до того мирно растущие с правой стороны. Вечнозеленая поросль в панике раздалась в стороны, надеясь отделаться парой сломанных веточек. Но не тут-то было! Команда переглянулась и радостно побежала за ангелом.

Майкл закрыл лицо ладонью, предчувствуя, что выпроводить гостей окажется непростой задачей. Да и за сохранность родного Рая архангел ныне не был готов поручиться. Впрочем, оставлять их одних тоже не следовало, поэтому, извинившись перед кустарником, он поспешил вслед за братом, его странными друзьями и творцом. Проследить их путь оказалось задачей простой — не обращая внимания на уже протоптанные тропинки, компания шла напрямик, даже не думая обходить препятствия. И направлялись они за Азраэлем точно к древу Познания.

* * *

Когда охрана, выставленная вокруг стройки, доложила, что злоумышленники схвачены, была глубокая ночь. Душная и настолько чёрная, что свет звезд почти не пробивался сквозь плотную завесу мрака. Распахнутые настежь окна не спасали: тонкие занавески обвисли неопрятными лоскутами — ни одно дуновение ветра не тревожило их. Казалось, кто-то накинул на земли пыльный, тяжелый полог.

Давно в Арской империи не было таких ночей.

Служанка робко постучала в двери покоев императрицы и спросила, изволит ли ее величество спуститься сейчас. Или же заговорщиков следует до утра подержать в темницах?

Хелена помотала головой, пытаясь отогнать от себя остатки тревожного, липкого сна. Нашарив на небольшом прикроватном столике стакан с водой, она жадно выпила всё до капли, облизнув сухие губы. В комнате было тихо. Такими ночами она чутко прислушивалась к дворцу, жизнь в котором, казалось, не останавливалась ни на секунду. Но не слышала, чего хотела. За прошедшее время она слишком привыкла к размеренному дыханию мужа. До того, Хелена часто просыпалась, лежала, глядя в потолок, и слушала, как Алир спит, и почему-то чувствовала себя особенно счастливой. Но сейчас ее рыцарь находился в чужом мире. И было бы глупо ожидать, что именно в этот момент оживет старое зеркало с небольшим сколом, украшающее стену напротив, пропустив императора домой. Однако Хелена всё равно смотрела в глубины зазеркалья, надеясь на чудо.

Из оцепенения ее вывел тоненький голос служанки, которая спрашивала, в порядке ли госпожа.

— Всё хорошо. Подожди.

Хелена поднялась с постели, оправила длинную ночную рубашку и разрешила служанке войти в покои. Нарушителей императрица желала видеть немедля.

— Архиепископу сообщили?

Она, не раздумывая, отказалась переодеваться в платье, иначе меньше получаса сборы не заняли бы, и велела подать халат. После чего, пока служанка затягивала сзади пояс в аккуратный бант и закалывала ворот, чтобы он не открывал белую ткань рубашки, императрица быстро скрутила волосы в простой узел.

— Да, госпожа, — поклонилась девушка. — Он уже там. Прислал к вам стражу для сопровождения.

— Замечательно. Можешь идти к себе в комнаты, до утра твоя помощь не понадобится.

Два рыцаря ожидали Хелену в коридоре. Они коротко отрапортовали, что при захвате ранили одного человека из их отряда, сами же нарушители потеряли четверых. Остальные доставлены в подвалы замка.

— Почему так много? — Не останавливаясь, императрица спускалась по винтовой лестнице.

— Ваше величество, нам это неизвестно.

— Да, конечно, — согласилась она, понимая, что рыцари просто выполняли приказ. — Как сопроводите меня, можете навестить своего товарища. Передайте мою благодарность и пожелания скорейшего выздоровления.

В подвалах, к невероятному облегчению Хелены, было прохладно. Даже факелы на стенах с зеленоватым магическим пламенем — заслуга магов Габриэля — не давали жара и не чадили. Она в сопровождении рыцарей быстро прошла по коридору мимо пустующих камер. Легкие шаги по каменным плитам пола отдавались тревожным эхом. Впрочем, без постояльцев долго камерам стоять не придется, это понимали все, а Хелена — особенно хорошо. Императрица отнюдь не была глупа или наивна и знала, что одного желания всё изменить к лучшему — не хватит. Потребуется достаточно времени и усилий, и, конечно же, найдутся недовольные.

И тогда ее рука не должна дрогнуть, подписывая приговоры.

— Ну, как тут, Радек? — звонко спросила она, когда старший рыцарь распахнул двери перед Хеленой и вместе с другом остался стоять за ними. — Надо же...

Первым женщина увидела архиепископа и замерла, потому что вместо доброго друга перед ней стоял высохший старик с холодными тёмными глазами. И в руках он держал клетку с большим серым котом. А на столе для допросов перед ним лежали сплавленные в неопрятный комок ошейники, некогда обрекающие магов на смерть. Окружающие старика рыцари, не раздумывая, направили мечи на беззащитную женщину, ничуть не стесняя того, что та была их императрицей.

Бежать было некуда.

Впрочем, Хелена и не собиралась.

— Доброй ночи, почтенный Зуллар, — вежливо поприветствовала она старика. — Вижу, вы заскучали на пенсии?

— Империя разваливается на куски. Я не мог наблюдать за этим со стороны, — старик покачал головой.

Удержаться не получилось:

— Решили поучаствовать в развале? — звонко рассмеялась Хелена, но через секунду снова стала собранной. — Благодарю, но мы бы неплохо справились и без вашего вмешательства.

— В тебе всегда было мало от отца, Хелена. Однако, как это ни прискорбно, вы оказались сходны в своих ошибках. Заключить мир с Тьмой! Сделать это, — тут старик потряс клеткой, — омерзительное существо архиепископом! Светлейший князь Габриэль вам за это лично пятки поджарит!

Хелена закашлялась. Почему-то она сомневалась, что Габриэля прельстит перспектива заняться пытками, а уж тем более жарить кому бы то ни было пятки.

— Ты не спрашиваешь, почему я здесь, и что собираюсь делать, — кажется, Зуллару, как и любому непорядочному злодею, хотелось покрасоваться.

— Это очевидно, — пожала плечами императрица и переступила с ноги на ногу.

Незаметно распустить тугую шнуровку на халате оказалось не так просто, но она справилась с этим. И, почувствовав, что сможет передвигаться более свободно, позволила себе немного расслабиться. — Диверсия на стройке академии ваших рук дело, вы же специально подставились, чтобы убрать неугодных вам лиц, в число которых вхожу, как можно заметить, я. Понимаете, что как только мои друзья и друзья Радека узнают о нашей судьбе, вы не проживете ни одной лишней минуты?

— Светлейший князь на нашей стороне!

— Княгиня, — привычно поправила Хелена.

Несмотря на пару явлений Габриэль своим подданным, большая часть их с упорством... (ну-у, даже непонятно кого, ибо ослиное упрямство и рядом не стояло) продолжала верить, что у них именно Светлый князь. Мужского пола, и никак иначе. И ничего поделать с этим было нельзя.

Не казнить же за невежественность?

— И еще, — улыбнулась императрица за миг до того, как Зуллар отдал приказ своим рыцарям, — вы забыли об одной немаловажной детали.

— О чем же? — кривая ухмылка бывшего архиепископа говорила скорее о предынсультном состоянии последнего, нежели о его торжестве.

Льняная ткань рубашки с оглушительным треском разошлась сбоку, когда Хелена специально наступила на подол.

— Меня превосходно обучили убивать!

В следующий момент Хелена поднырнула под меч крайнего рыцаря и основанием ладони ударила мужчину по подбородку вверх. Его голова запрокинулась, послышался неприятный хруст. Выхватывать оружие из ослабевших рук Хелена не стала. В небольшом подвале оно могло помешать. И не настолько хорошо женщина умела обращаться с мечом. Развернулась, присев и пропустив над головой лезвие, пнула другого рыцаря по ноге. И когда тот согнулся от боли, резким движением вытянула у него из ножен кинжал. А натолкнулся носом на колено императрицы он исключительно самостоятельно. Его друг рубанул своим полуторным мечом, словно собирался колоть дрова. От неловкого замаха Хелена легко увернулась, и через мгновение кинжал чиркнул по горлу мужчины, нарисовав на нем второй рот.

У нее было неоспоримое преимущество: само помещение для допросов, где Зуллар решил устроить ловушку. Рыцари-ренегаты в столь малой комнате могли сразу нападать лишь по двое, остальные же напирали на спины товарищей, мешая. Навались они в просторном зале всем скопом, с императрицей было бы покончено за первые же секунды боя. Но сейчас Хелена чувствовала себя вполне уверенно. Она метнула кинжал в архиепископа, который, забившись в угол, решил расправиться хотя бы с Радеком, а затем кинула в рыцарей стулом. Его встретил удар меча, но несколько секунд Хелена выиграла. Оттолкнувшись руками от стола, она прыгнула через него к стене, в последний момент избежав встречи с метательными ножами. Краем глаза заметила, что клетка с другом оказалась отброшенной в сторону, а старик баюкал раненую кисть. Хелена судорожно выдохнула, понимая, что сил осталось не так много. Нужно было быстрее заканчивать. И за те мгновения, что нападавшие преодолевали разделившее их расстояние, Хелена, опираясь локтями о холодный камень пола, с силой толкнулась ногами в стол, роняя дубовую махину на приблизившихся рыцарей.

Времени оценивать обстановку уже не было, и императрица кинулась на предателей. Сбила одного с ног и, разворачиваясь к последнему, поняла, что ее всё-таки зацепили. Левый бок пронзило болью: она прокатилась обжигающей волной по всему телу, сделав его ватным и непослушным. Перед глазами всё поплыло, и Хелена, не устояв, упала под ноги рыцарю.

Зажмуриваться не стала, посмотрев прямо на молодого светловолосого мужчину. И в этот момент императрица надеялась не на чудо, а всего лишь, что ей удалось сохранить лицо и не показать, как на самом деле ей было обидно и больно.

Но чудо произошло. И в следующую секунду рыцарь осыпался на пол разноцветными блестками.

— Чуть не опоздала. Прости! — Габриэль была бледна и смотрела на Хелену круглыми от страха глазами. — Можешь потерпеть? — Дождавшись кивка, Светлая княгиня повернулась к бывшему архиепископу.

Зуллар уже понял, что проиграл, поэтому ограничился только презрительным плевком в сторону Габриэль.

— Я могла бы попытаться объяснить и доказать, что действительно являюсь Светом, — произнесла девушка почти шепотом, — могла бы, но не хочу тратить время. Ты не достоин того, чтобы увидеть и понять.

Она вытянула вперед руку и резко сжала кулак. Сила, подчинившись княгине, покорно развеяла старика. Габриэль перевела дыхание и кинулась к Хелене.

— Сейчас вылечу, а потом освободим Радека. Кажется, обошлось.

— За дверью еще двое, уже наверняка убежали...

Габриэль рассмеялась:

— Нет, парни обездвижены и готовы к допросу. Только в подарочную обертку не успела упаковать.

Она дотронулась маленькой ладошкой до раны, посылая теплый импульс. Хелене стало тепло и очень хорошо, словно бы на секунду она перестала ощущать себя, а когда все чувства вернулись, больше ничего не болело. Держась за руку Габриэль, императрица неловко поднялась с пола и, не стесняясь Радека, задрала рубаху, надеясь, что молодого архиепископа не сильно смутит ее белье. В конце концов, путешествуя бок о бок по Чёрным землям, им приходилось мириться и не с такими ситуациями. Кожа на месте, где совсем недавно была смертельная рана, сильно покраснела. Ее обрамляла корочка запекшейся крови. Приложив руку, Хелена ощутила под пальцами неприятный жар, будто бы у нее резко поднялась температура.

— Скоро пройдет, — заметила Габриэль.

Она уже открывала клетку с Радеком, вытаскивая на свободу слегка пришибленного и очень растерянного кота. У него даже перевоплотиться с первого раза не получилось.

— Ничего страшного, — махнула рукой Хелена, думая, что жжение — самая низкая цена за исцеление такой раны. — Я готова терпеть столько, сколько потребуется. А вот рубашку придется выбрасывать. Впрочем, уж этого добра у меня хватает. Габриэль! Позволь выразить мою...

— Т-сс! — возмутилась девушка: — Еще не хватало, что бы ты мне такие речи произносила. Пускай большая часть общения прошла, пока мы с братом были едины, я всё прекрасно помню. Сейчас помогу, — Габриэль наклонилась к жалобно мяукнувшему Радеку. — Только после этого пару дней придется избегать превращений.

Парень привалился к стене, рассеянно рассматривая свои руки. На слова княгини он машинально кивнул, но по-прежнему ничего не говорил. У Хелены даже закрались неприятные опасения. То время, пока она собиралась и спускалась в подвал, Радек находится здесь, в плену у Зуллара. И один веселый крестьянин знал, что с ним успели еще сотворить. Сам архиепископ вряд ли поделится.

— Ловко ты их! — восхитилась Габриэль, обойдя комнату по кругу и оценив масштабы драки. Брезгливо подобрала подол платья, переступая через лужу крови, что натекла из рыцаря, которому Хелена разрезала горло.

Императрица чуть смутилась, но обрадовалась похвале.

— Меня всё-таки не просто научили убивать. Целью был сам Тёмный князь! И научили, надо заметить, превосходно. Так что кучка рыцарей... хм, — Хелена еще раз дотронулась до бока. — Я давно не уделяла внимания тренировкам. Думала, что больше мне мои навыки не понадобятся. Радек! Не изображай памятник! Скажи хоть что-нибудь и не сиди на холодных камнях...

Императрица надеялась, что резкий тон хоть немного растормошит парня, впавшего в какое-то оцепенение. А то Габриэль уже и не знала, что надо лечить и как его спасать.

— Простите, — промямлил он, подняв на прекрасных дам какой-то безжизненный взгляд. — Только спустился, как меня сразу в клетку, даже не понял, что они сделали. Секунду назад еще был человеком, а потом — словно наизнанку вывернули.

— Где-то еще болит? — Габриэль обеспокоенно присела рядом с Радеком.

— Нет, благодарю. Я не достоин такой заботы... существо. Он правильно сказал! Я не достоин! — последнюю фразу он прокричал, и спрятал лицо в ладонях.

— Нет уж! — так натурально возмутилась Габриэль, что если бы Хелена не видела искры веселья в ее глазах, даже поверила бы. — Как только опасность какая-нибудь, так сразу никто не достоин, все трясутся от страха и сваливают обязанность друг на друга. Если не ты, то кто? И даже не смей думать над словами этого полоумного старика!

Радек несмело улыбнулся.

— Я постараюсь...

— Договорились. Если никто больше не собирается переживать, нам надо позвать нормальную охрану, переодеть императрицу и расспросить молодцев за дверью, как же они до жизни такой докатились. Впрочем, ответы примерно уже представляю.

Габриэль была бесконечно счастлива, что переместилась сюда, а не в Цитадель, решив сначала передать привет от Алира. Сейчас же, с достаточно простыми проблемами (по сравнению с тем, что творилось на Земле) можно было отвлечься от тяжелых мыслей и тоски по брату.

— Тебе, кстати, пламенный привет и страстный поцелуй от мужа. Привет передаю, целовать, извини, не стану.

* * *

— Да, не думаю, что человек сможет подобрать слова, чтобы описать эту красоту, — восторженно воскликнул Алир, когда они проходили по белому мостику с резными перилами, который изогнулся дугой над неширокой речкой, с чистейшей, прозрачной водой. Даже не всматриваясь, можно было увидеть шустрых рыбок, играющихся меж лилий и лотосов.

Здесь же они, наконец, встретили первых обитателей: двух юных ангелов со светлыми крыльями, казавшимися почти прозрачными. Они сидели на берегу около моста и о чем-то тихо беседовали. У одного в руках был большой блокнот, куда он бережно зарисовывал край моста и цветущую над самой водой вишню.

На пришельцев не ангельского происхождения юноши уставились так, будто бы их разношерстная компания имела как минимум рога, копыта и вилы.

— Элли! — возопила Таня так, что тот, который рисовал, чуть не уронил блокнот в речку. — Не беги так! Лучше, объясни реакцию аборигенов. Не такие уж мы страшные... — уже тише и несколько обиженно добавила девушка.

Азраэль послушно притормозил уже на той стороне, развернулся и быстрым шагом направился обратно к друзьям. Они, остановившись как раз на середине мостика, приветливо махали ангелам. Те несколько раз оглянулись назад, надеясь, увидеть кого-то еще. Ририэль перегнулся через перила и, подцепив магией водяную лилию, потянул на себя. Оторвавшись от стебля, цветок взмыл вверх, обрызгав эльфа холодными каплями.

— Думаю, — ответил он Алиру, — никто из моего народа тоже не сможет подобрать правильные слова. Но я бы не назвал эту красоту излишней, она просто другая.

Ририэль с умиротворенной улыбкой протянул лилию Анабель. Та подозрительно нахмурилась, но подарок приняла и попросила Таню помочь ей украсить цветком волосы.

— Ох, мальчики, — и Хель не осталась в стороне от разговора, хотя до сих пор и пыталась держаться отчужденно, будто не разделяя общего восторга, — скажу честно, даже творцы не справились бы с такой задачей, как описание Рая. Это место создавал сам Единый... для себя и по своим силам. И уже после осознал, что его детям подобное никогда не станет подвластно. Поэтому прочие миры выглядят совсем иначе.

Элли как раз подошел к ним, мрачно уставившись на ангелов, из-за которых друзья остановили его, потребовав объяснений.

— Едва оперившиеся малолетки из будущих хранителей, — пренебрежительно фыркнул он. — Сомневаюсь, что до вашего явления они видели кого-то кроме собратьев. Мы находимся в той части, где живут только ангелы. Души праведников и всё прочее в другом месте. Там и правила иные, и шуму больше, и, кстати, не так красиво. Пойдемте, а то, глядя на вас, эти двое передумают становиться хранителями, и вообще будут бояться высовывать нос с небес.

Хель расхохоталась, но согласилась, что нервы не восстанавливаются, а они уже и так перепугали бедняг до дрожи в коленях.

— Извините! — прокричала Таня и так же, как недавно сделал Ририэль, добыла себе цветок, только украсила не прическу, а свернула длинный стебель вокруг запястья, сделав симпатичный браслетик.

После чего, помахав еще раз на прощание, девушка поспешила вперед, догоняя ангела.

Зато вылетевший следом за ней на мост архангел Михаил таки заставил начинающего пейзажиста от испуга спровадить блокнот в воду.

— Пробегали? — уточнил он, приземлившись на мост, чтобы отдышаться и дать крыльям отдохнуть.

Ангелы поспешно закивали.

— Спасибо, — поблагодарил архангел и уже собрался лететь дальше, посоветовав молодежи не загрязнять воду всякими бумажками с каракулями, как замер и вновь повернулся в сторону замерших собратьев.

— Хм, — прищурился он и недовольно пошевелил крыльями, — а у вас разве сейчас не должна быть практика по полетам?

— А-а-аа...

— Э-эм, — синхронно замялись пернатые, — архистратиг, мы...

— Бегом на занятия! — рявкнул Михаил, после чего наблюдал, как ангелы поспешно хватают вещи и проскальзывают мимо него.

Только и было их видно.

Впрочем, злостные прогульщики, быстро сообразив, что архангел занят чем-то более важным, чем отлов молодых пернатых, скрылись в обратном от площадки первых полетов направлении. Майкл покачал головой, но действительно в погоню не ринулся. Он прикрыл глаза, позволив на секунду погрузиться в воспоминания о собственной юности, когда они с братьями сами учились летать, без чьей-либо помощи, поддерживая друг друга и успевая вовремя подхватить.

Самое начало полетов... Как же тогда было здорово!

Архангел улыбнулся своим мыслям и вновь поспешил за Азраэлем, пока тот не успел что-нибудь устроить. Да и за остальными надо было присмотреть. Одна Хель (даром что Убийца) могла, поддавшись собственному любопытству и взрывоопасному характеру, такое вытворить, что у Майкла волосы на затылке шевелились.

Однако пока в компании тек мирный разговор, достаточно отдаленный от темы разрушения райских кущ.

— Почему Гэбриэл так легко согласился на сделку с мамой? — Таня специально сбавила шаг, чтобы идти в ногу с Хель.

— Да, — вопросом тут же заинтересовался Ририэль, — я тоже не понимаю. То он всех расшвыривает, как котят, устраивает восстание, выбирается из Хаоса и ставит творцов на уши... И вдруг, из-за какой-то шалости, подписывает себе смертный приговор. Где логика?

Хель пожала плечами.

— Можно утверждать, что у нас она — логика — особая, я бы даже сказала, альтернативная.

— Даже с учетом того, что рисунки не стираются: надеть костюм, перчатки, повязать шейный платок, — продолжила идею Таня, надеясь, что Убийца не решит отмолчаться. — Если на лице, значит, еще маску. На лысину парик. И правду будет знать одно только зеркало... за исключением самого Гэбриэла, нас, всех творцов и, кажется, оставшейся части множественной вселенной. Хех.

Женщина покивала, согласившись с этими словами, потом заметила:

— Вы пытаетесь оценить Гэбриэла по привычным для вас критериям. Неправильно. Кто-то, возможно, поступил бы именно так, кто-то выбрал другой вариант. Но он единственный из Поколения вырос в другом мире. Пугающем и завораживающем. Помню, как мы появились там первый раз и осторожно делали шаги, потому что не понимали ничего. У народа Гэбриэла были странные представления о мироздании, о том, что хорошо и плохо, и о магии. Не смогу пересказать дословно. Тело мага — храм. Оно священно. Если храм осквернили — осквернили и божество, которое снисходит в него, одаривая своей благодатью. Значит, чтобы божество не запятнало себя, храм надлежит уничтожить. Гэбриэл не смог отказаться от своей веры за слишком долгое время. Он в любом случае был обречен, но решил не уходить побежденным, а забрать с собой хоть часть праздника.

Хель остановилась, вглядываясь вперед. Таня чуть не споткнулась: во время речи Убийцы она смотрела только на нее, а не под ноги, но равновесие удержала.

Дело было, конечно же, в Элли...

Они, наконец, достигли искомого. Зеленые заросли отступили, открывая их взглядам круглую, опрятную поляну, посредине которой рос настоящий гигант. Как Анабель ни задирала голову до того, что та начала кружиться, так и не смогла разглядеть, где он кончается. Алир вовремя подхватил эльфийку, когда та опасно покачнулась. Дерево было поистине огромно; и в ширину, по скромным представлениям, чтобы обхватить его чёрный, морщинистый ствол, потребовалось бы, наверное, не меньше двух десятков человек. Крепкие ветви начинались на высоте десяти метров, сплетаясь в непроницаемую завесу из длинных, узких листьев. А вот ярко-алые, сочные плоды, растущие на гиганте, оказались сравнительно небольшими, примерно с яблоко.

— Наверняка это и есть дерево Познания, — Хель с гастрономическим интересом пригляделась к аппетитным фруктам, — уверена, что в данном случае фраза "запретный плод сладок" имела бы прямое значение.

На поляне же рассредоточилось много ангелов. Многие сидели, прислонившись к дереву, и что-то читали, другие прогуливались вокруг, ведя беседы. Кто-то лежал на траве, подставив лицо ласковому солнцу.

И эту идиллию нарушило явления Азраэля. Выбежав на полянку, он первым делом осмотрелся. Видимо, нашел несколько знакомых лиц и нимбов, потому что на целую долю мгновения даже засомневался, но вдруг углядел кого-то у самого дерева.

В этот момент светлые недотёпы, творец и Таня стали свидетелями редкой, почти уникальной картины: рычащий от злости Элли. Почти так же невероятно, как сентиментальная Убийца. Азраэль сжал кулаки и понесся в сторону увиденного с крейсерской скоростью. Причем он даже пробежался по парочке загорающих собратьев, видимо, решив не терять драгоценные секунды на обход крылатых препятствий.

Провожали его искусной бранью. Таня не подозревала, что ангелы могут ругаться настолько виртуозно, заворачивая такие фразы, что и Хель стала прислушиваться.

— Кажется, Элли собрался кого-то убивать, — протянула Анабель с некоторым сомнением, — может, поможем?

— Думаешь, без нашей помощи он не справится? — Ририэль прекрасно понимал, что Тёмная княгиня предлагает помочь жертве Эллиного произвола, которая слабо трепыхалась в руках ангела.

Эльфийка только фыркнула, не удостоив сородича ответом, и первой устремилась к дереву. За ней последовали остальные.

— Наш козырь... да, — пробормотала Хель, изобразив известный всей земной молодежи жест "лицоладонь". — Или нет, не козырь. Говорят: "Сделать ход конем", а мы сделаем ход ангелом!

Глава 18. Ход ангелом

Главное — быть счастливым, и не важно,

какое заключение напишет психиатр.

Пациент-оптимист

Незнакомый ангел, не успев сориентироваться и оказать сопротивление, мотался из стороны в сторону, словно боксерская груша, позволяя злому Элли трепать себя. Только изредка он трагично вздыхал и предпринимал попытки звать на помощь. Но его собратья, ошеломленные и напуганные столь внезапной атакой явно недружествено настроенного субъекта, спешили расползтись в разные стороны.

— Забыл, чье это место?! Да я бы из Ада вернулся, зная, кто решил его занять! — Азраэль еще раз поднял неизвестного над травой (чуть не вытряхнув его из белых одеяний).

— Оно уже незнамо сколько столетий пустует, после того как ты сбежал! — вяло и как-то неубедительно возмутился ангел. Он был высок, изящен, рыжеволос и зеленоглаз. И вообще производил совершенно не ангельское впечатление. Куда больше ему бы подошли не ослепительно белая хламида и нимб с крылышками, а кожаные штаны, косуха и байк.

— Потому что других самоубийц занимать его — не нашлось!

Эту реплику услышала добравшаяся до дерева остальная компания. Впрочем, разборки волновали Хель меньше всего. Убийца провела ладонью по теплому стволу древа и к чему-то прислушалась. Затем пробормотала под нос что-то о нелюбви к высоте, но подняла себя левитацией, скрывшись за переплетением ветвей.

Приметив новых действующих лиц, которые на Азраэля смотрели весьма неодобрительно, его пернатая жертва несколько оживилась.

— А кто вы, вообще, такие?! — вопросил ангел и, извернувшись ужом, вырвался из прочного захвата, оставив в руках агрессора приличный кусок длинной туники.

— Элли, действительно объясни, что тут у тебя за трагедия и что за место такое, — вежливо попросил Алир.

— Моё! — повторил Азраэль и жалобно добавил: — Я его еще в давние времена занял, оно самое удобное. Даже когда еще летать нормально не научились, здесь ветки ниже всего росли, чтобы можно было залезать на дерево. Не раз всяким захватчикам носы расквашивал, чтобы не думали его занимать. А этой рыжей ехидне в особенности!

— Кто кому еще расквашивал, — недовольно отозвалась "рыжая ехидна", — как что не так, сразу бежал к Майклу жаловаться. Ябеда!

Ангел поднялся на ноги, брезгливо отряхивая свои одежды, поправил перекосившийся на левую сторону нимб, пригладил растрепавшиеся золотисто-рыжие пряди и, не обращая внимания на возражения Элли, мрачно уставился на притихшую компанию. Все они знали, что лучше уж залезть в жерло вулкана, готового к извержению, чем вмешаться в чужие семейные ссоры.

— Алир, — первым представился бывший рыцарь, опуская свой нынешний титул.

— Таня! — громко представилась девушка и подмигнула симпатичному ангелу.

— Анабель, — скромно заметила эльфийка, думающая о том, что неплохо бы теперь уже ей занять Эллино место: прогулка по Раю была, безусловно, интересной, но сиятельная леди порядком устала.

— Ририэль, — назвался последний и заметил: — Наверх полетела Хель. А Элли вы... хм, ты, кажется, уже знаешь.

Азраэль красноречиво фыркнул и снова сжал кулаки, как дворовый мальчишка. Рыжий ангел покачал головой, на всякий случай отступая на пару шагов.

— Единственное из имен, которое хоть что-то мне сказало — Хель. Попробуем еще раз? — предложил он, похоже, не собираясь представляться в ответ.

Положение спас Михаил, слетевший к ним из-за облаков. Он выставил руки вперед, прося дать ему отдышаться, после чего объяснил присутствующим, какого он мнения об их умственных способностях.

— Чтоб я еще хоть раз поддался на уговоры! — закончил он. Потом повернулся к собрату: — Не поверишь, но наш Азраэль может избавить множественную вселенную от Отступника. Так что они здесь ненадолго. Надеюсь. Из-за чего опять поссорились? Единый знает, сколько времени не виделись, но стоило встретиться, как в разные стороны полетели перья и пух. Два драчливых петуха, а не ангелы! Ты же сам рассказывал, что скучаешь!

Рыжий хмыкнул, скрестил руки на груди и презрительно задрал нос, словно бы говоря, что это у него было помутнение рассудка.

— А он и не ангел... Где крылья потерял, братец?

Наглец, не стесняясь, ткнул пальцем за спину Элли и для сравнения распахнул свои огромнейшие крылья с золотистым отливом, какого друзья не видели ни у кого из райской братии. От его перьев исходил чистый, легкий свет. Сам же ангел засверкал подобно маленькому солнцу. Его кожа мерцала в тени древа Познания, а зеленые глаза напоминали о ярких звездах. И объятый этим светом он казался самым прекрасным существом во всём мироздании.

Но нужного впечатления сие не произвело. За Элли заступилась Таня, заявив, что единственное, что отличает данного индивида от надутого индюка — светящаяся блямба над головой, явно обделенной мозгами. И лично она — дочь Пресветлой Алив — клянется, что если еще раз кто-то (конкретизируя, девушка так же ткнула пальцем в "рыжика") посмеет оскорбить Элли, она закопает наглеца под древом Познания. Алир, Ририэль и Анабель согласно кивнули и задвинули Азраэля себе за спины. И уже оттуда он, совершенно не оскорбленный, а очень даже довольный, показал собрату язык.

Ангел проникся и замолчал.

Положение, близкое к началу военных действий, исправила Хель. Женщина преспокойно слевитировала вниз. Вид Убийцы был самым мирным и спокойным, и в полете она аппетитно грызла красное яблочко. Уточнять, где Хель его сорвала, было совсем необязательно. Карманы потрепанных брюк творца едва не лопались из-за трофеев, набитых в них. Также и край футболки оказался оттянут и забит запретными плодами. Убийца довольно облизнулась, выкинула огрызок, после чего освободившейся рукой вытерла рот. Затем, задрав голову, оценила открывающееся с земли великолепие и хищно улыбнулась.

— Вкуснотень! — отрапортовала Хель, достала следующее яблоко. Быстро обтерла его о ткань футболки и протянула Анабель. — Угостишься?

Эльфийка, не посмев отказать, приняла творца подарок и нервно сглотнула, покосившись на ангелов. Те на сиятельную леди не смотрели. С суеверным ужасом они (даже Элли!) прожигали своими взглядами творца. Михаил к тому же косил в сторону огрызка, хвостик которого предательски торчал из травы в паре шагов.

— Это же то самое дерево, из-за которого наших прародителей вышибли отсюда? Или я что-то путаю? — трагическим шепотом спросила Таня. Голос девушки интонационно выражал веру в то, что она всё-таки ошибается и путает.

— Нет, всё правильно, — грустно покачал головой Азраэль.

— И как оно? — осторожно уточнил рыжий, на время, видимо, решивший забыть о разногласиях с их компанией.

Хель мечтательно закатила глаза и захрустела следующим плодом.

— Сла-аадко... просто тает во рту, — промурлыкала творец. — Какая из них шарлотка получится! Ум отъесть! Хм... — Убийца задумчиво покосилась на сорванные запасы, затем что-то быстро пробормотала себе под нос, создав большую корзину, куда и сгрузила свою добычу. После чего снова взмыла вверх.

— С ней ничего после этого не случится? — то ли с волнением, то ли с надеждой поинтересовался Ририэль.

— Она — Убийца. Хуже уже не будет, — возразил рыжий.

Элли же, пока на него никто не обращал внимания, быстро выцарапывал на стволе древа ножиком: "Место Азраэля. Кто займет, тому все перья повыдергиваю!". Он надеялся, что это достаточно устрашит возможных нарушителей его пространства, хотя Элли и сомневался, что еще когда-нибудь вернется сюда.

— Ты так и не представился, кстати. Это не вежливо, — Алир понадеялся, что хотя бы достаточно собранный и приятный архангел усовестит своего странного родича.

— И не нужно. У меня множество имен, я не хочу называть ни одно из них, — замахал руками ангел. — Меньше знаете — дольше живете.

Архистратиг, как ни странно, с этим согласился. Вот Элли, конечно, не удержался:

— Ему просто стыдно! — заявил он, и в синих глазах затанцевали бесенята. — А я его всегда Люсей называл, да.

Алиру и Анабель это не сказало ровным счетом ничего, как и их собственные имена ехидному "рыжику". Вот лица Тани и Ририэля заметно вытянулись.

— Это было давно и неправда. А что всё-таки правда — время уже давно простило, — несколько смущенно улыбнулся "Люся".

Впрочем, развить тему не удалось. Хель спикировала вниз коршуном, едва не выронив корзинку. Теперь творец выглядела заметно разочарованной. И причина ее испорченного настроения была очевидна. Видимо, в планы Убийцы входило как минимум ободрать всё древо Познания до последнего "яблочка", а как максимум — прогуляться по оставшейся части райского сада в поисках еще чего-нибудь интересного или вкусного.

— Нам пора. Передышка закончилась, и мы срочно нужны Алив. Элли, на тебя вся надежда.

* * *

— Может, ослабить? — Таня по кругу обошла ангела.

Руки ему, как и полагалось, связали за спиной. И на взгляд девушки, справиться с таким узлом было под силу разве что... да никому, наверное. Однако Хель, выступившая в роли создательницы сего образцового морского узла, осталась весьма довольна результатом.

— Кажется, она всё-таки решила не рисковать, — согласился Алир, подергав веревку. — Это должно быть ужасно неприятно. Всё еще хочешь принимать участие? Сбежим, пока не поздно, а?

Элли покачал головой, отвечая сразу и Тане, и Алиру.

Они находились в одном из многочисленных кабинетов академии. Майкл послушно открыл врата туда, куда указала Убийца, после чего добавил, что все они верят в Азраэля. Рыжий ангел, так и оставшийся безымянным (называть его Люсей под о-оочень красноречивым взглядом не решилась даже Хель), тоже пожелал ему удачи. Но сделал настолько вкрадчивым тоном, что это скорее походило на пожелание как можно быстрее провалиться в Бездну. Дабы он (Люся) мог занять почетное место под древом, как полноправный хозяин.

— Ладно, наш благородный, но совершенно не магический рыцарь, но ты? — удивился Ририэль, недоверчиво разглядывая дочку Алив, будто на месте желтоглазой девушки возник кто-то посторонний. — Посмотри на веревку нормально, а не как человек.

— Естественно, я первым делом посмотрела на второй план. Но всё равно она так стянула запястья, — с сомнением протянула Таня.

— Всё хорошо, — улыбнулся Азраэль, — там будет Отступник, а не дряхлая, полуслепая старуха. Поэтому Хель сделала так, как нужно. Я справлюсь. Забавы — забавами, но мне есть что сказать Гэбриэлу, глядя ему в глаза.

— Слышала бы ты, какие про Элли у нас в мире "сказочки" ходят, не переживала бы так, — флегматично заметила Анабель.

Эльфийка стояла перед доской, исписанной мелом вдоль и поперек совершенно непонятными символами, и разглядывала отпечаток чьего-то ботинка, оставленный рядом с ответом. И, опережая просьбу Тани, согласилась:

— Конечно, мы будем очень рады видеть тебя в гостях! В любое время.

— Давайте об этом попозже? — ревниво попросил ангел, недовольный, что всеобщее внимание перекинулось с него на гостью и будущие планы.

— Сам попросил за твою жизнь не волноваться, — захихикал Ририэль и развернулся к Тане, пару секунд раздумывал над вопросом, а затем вспомнил недавнюю сцену: — А что ты там такое наколдовала? Даже Хель оценила.

— Временная петля. Неполноценная, конечно, — поправила девушка, будто бы остальные имели хоть малейшее понятие, чем оная отличалась от полноценной петли. Воображение Алира так и вовсе схематично нарисовало перед его глазами виселицу. — Она бы задержала Убийцу на пару минут, не больше.

Заметив, что в глазах друзей не горит ни единой искры понимания, Таня с долей гордости пополам со смущением в голосе объяснила:

— Просто остальные не могут сделать даже такого. Некоторые творцы, та же Хель, иногда создают петли времени в пределах одной реальности. При очень большой затрате сил возможно замкнуть целую систему. Но только в уже существующем пространстве, которое имеет прошлое, настоящее, будущее и бесконечные отражения альтернатив. Только мама, единственная во всей множественной вселенной, может создать время из ничего и заключить его в оболочку. Как выяснилось, теперь и я немного.

— Будем считать, что это "немного" — начало чего-то большего.

Убийца тихонько проскользнула в кабинет, плотно прикрыв дверь, и перевела дыхание. Оглядела их дружную компанию, особенно подозрительно несчастного Элли: у него в самый неудачный момент зачесалась левая лопатка. И сейчас это мерзкое ощущение сводило с ума из-за невозможности извернуться буквой "зю" и с наслаждением поскрестись. Поэтому Азраэль размышлял о всемирном законе подлости. Наверняка ведь не одного его так стукнуло в самый неподходящий момент.

— Всё готово. Нас ждут внизу. Элли, пойдем.

— А мы? Без нас он не пойдет!

Хель недовольно скривилась.

— Дабы Гэбриэл немедленно понял, что это подстава? Отличный план, ничего не скажешь, — однако отказывать в категоричной форме творец не спешила. Потянув паузу, она поняла, что никто добровольно не останется в кабинете, томясь в неведенье, после чего махнула рукой. — Останетесь на лестнице. Оттуда более-менее видно и даже слышно. Главное, не лезьте, что бы ни случилось, к каким чертям бы ни полетел наш план, и не привлекайте внимания.

— Ура! — возрадовалась Таня и хлопнула Ририэля по ладони.

Со стороны это выглядело так, будто им достались билеты в первый ряд партера на какое-нибудь цирковое представление. Веселое, сказочное и совершенно безопасное. С учетом стоящего рядом Элли... связанного и приготовленного в дар Отступнику, сие выглядело несколько зловеще и пугающе. Впрочем, человек, знакомый с командой неунывающих светлых недотёп и Таней, старающейся оставаться оптимисткой, понял бы, что они просто нашли хоть что-то положительное в их теперешнем положении.

Хель, которой это было глубоко безразлично, и которая мысленно уже отплясывала что-то зажигательное на могиле Гэбриэла, отнеслась к воплям философски спокойно. Только предложила, наконец, выдвинуться к точке сбора. И уже выходя в коридор, чуть не споткнулась, пропустив ангела вперед.

— Элли, пожалуйста, сделай лицо попроще. Ты понимаешь, что должен выглядеть как приговоренный к смерти? А у тебя такой вид, словно собираешься праздновать день рождения и ждешь вручения подарков. Немного страха, чуть-чуть отчаяния, обязательно, боль... и... — Хель мрачно изучила новое выражение, которое Азраэль попытался изобразить на своей симпатичной мордочке. Теперь творец выглядела так, будто вели на казнь именно ее. — Ладно, не стоит. Это было плохой идеей, признаю. Просто будь собой.

Они быстро прошли по пустующей академии. Анабель специально приотстала и придержала остальных. Эльфийка смотрела в спину Элли, который о чем-то спрашивал творца. Хель в ответ что-то недовольно бормотала и, видимо, сама того не замечая, разлохмачивала волосы, которые всё больше напоминали воронье гнездо. Причем такое, что даже самые небрезгливые представители сего вида постеснялись бы занимать такое жилище. И передвигалась Убийца как-то неловко: припадая на правую ногу, будто когда-то давным-давно повредила ее, длительный период времени хромала, а потом так и не смогла полностью восстановить нормальную походку. Рядом с ангелом (даже связанным), который, скорее, выступал, нежели чем просто шел, с идеально ровной осанкой и опрятным видом, Хель смотрелась как-то совсем уж невзрачно и глупо.

Тёмная княгиня подумала, что, возможно, поэтому Убийца в три раза опаснее, чем виделась эльфийке до их знакомства. Она не казалась серьезным или могущественным противником. В растянутой, потрепанной одежде, непричесанная, откровенно некрасивая, простая, она словно бы обещала противнику легкую победу. И в последний момент, когда тот уже торжествовал, Хель вонзала ему в спину нож. Затем вытирала лезвие о замызганные штаны, криво улыбалась и шла дальше.

Алир затормозил друзей на верху лестничного пролета: через большие стеклянные двери была видна большая часть вестибюля, так что спускаться ниже и рисковать было глупо. Они расселись на ступенях, надеясь, что надолго это не затянется. И скоро им можно будет, наконец, расслабиться и отправиться по домам. Пока Отступник был жив, никто из них даже не пытался планировать свое будущее — слишком уж зыбким оно было.

...В просторном зале-вестибюле, действительно, ждали только их. Хотя "ждущих" оказалось совсем немного. Первым в списке был, естественно, Гэбриэл. Он нервно расхаживал туда-сюда, кидая в сторону лестницы алчные взгляды. Алив заняла наблюдательный пост у фонтана. Кроме всего прочего, в роли декораций присутствовали Ксанрд и Лад. Последний, естественно, спешил запечатлеть происходящее, направив камеру смартфона, словно дуло пистолета, на подошедших к ним Хель и Азраэля.

— Не сомневался, что найдешь именно ты, — усмехнулся Габриэл, после чего на несколько минут замолчал, изучая свою жертву. Притихли и остальные. Разговоры сейчас явно были не нужны. — И вот это подобралось ко мне незамеченным?

Пресветлая мать пожала плечами, а Лад перестал фотографировать, спешно переключаясь в режим видеосъемки. Элли (а иначе это был бы уже не он) не смог удержаться:

— Развяжи. И обещаю, что сомнения тебя покинут, — предложил ангел и, будто специально провоцируя Отступника, добавил: — У меня фантазия богатая, лысиной и рисунками не отделаешься!

Отступник расхохотался и повернулся к Алив.

— Подтверждаю, что свою часть сделки ты выполнила.

В этот момент в воздухе тонко зазвенело, будто бы кто-то потянул за струну, а затем резко ее порвал. Это заняло какую-то долю секунды. Дальше всё случилось настолько быстро, что никто даже моргнуть не успел. Азраэль почти разорвал путы, когда сила Отступника обрушилась на него сверху, придавив к ледяному мрамору пола. Тонкое тело ангела выгнулось от боли дугой — со стороны казалось, что совсем немного, и он переломится пополам. Это нельзя было назвать ударом: поток силы захлестнул зал удушающей волной. И даже творцам пришлось возвести вокруг себя щиты, чтобы не оказаться задетыми.

Анабель вскрикнула и тут же зажала себе рот рукой, отвернувшись. Заставить себя смотреть дальше она не могла. Таня, чтобы хоть как-то поддержать эльфийку, сжала ее ладонь. Хель и Элли слишком убедительно говорили, мол, первый удар не решит ничего. И теперь, когда это убеждение рушилось на глазах, девушка просто не могла поверить, что просчитался не Отступник, а они сами. Только не тогда, когда они приблизились к победе почти вплотную.

Впрочем, последующее показало, что отчаиваться было рано. Азраэль, который, казалось, секунду назад не мог даже дышать, что-то резко выкрикнул, и путы разорвались. Разлитая в воздухе мощь исчезла, будто ее стерли из реальности. Удивление Гэбриэла продлилось ровно столько, сколько потребовалось ангелу, чтобы вскочить на ноги.

Элли сплюнул на пол сгусток крови:

— Раз! — посчитал он и приглашающе махнул рукой, чтобы Отступник не задерживался с остальными ударами.

Хель показала ему большой палец, а Алив изобразила аплодисменты.

— Значит, так... Ладно.

Со следующим ударом Гэбриэл не спешил. Он медленно по кругу обходил ангела, словно примериваясь и оценивая. На правильном лице мужчины застыло странное выражение, в котором перемешались злость, сомнение, решимость и чуть-чуть обида — с самого края.

Элли даже не смотрел в его сторону. Он замер в центре, расслабленно ссутулившись. И, как и сказала Хель, ангел не пытался уйти с линии удара или атаковать в ответ. Азраэль смотрел куда-то сквозь стены и мрамор и улыбался своим мыслям.

— Не пытайся просчитать мои возможности, — тихо заметил он. И это совсем не было похоже на привычного Элли. — Мы пришли в этот мир в самом начале времени. Видели, как Единый создавал первое Поколение, хотя вам и говорили обратное. И пусть сейчас мои братья охотно выполняют ваши капризы, это означает лишь то, что они не хотят спорить с маленькими капризными детьми: всё равно малыши ничего не поймут, только громче заплачут. Время уходит. Тик-так, Гэбриэл. Слышишь?

В какой-то момент Отступник почти поддался желанию закричать на наглеца, но успокоился. Он действительно слышал и понимал, насколько глупа его вера, въевшаяся в кровь и говорившая, что пора уходить. Можно было сделать это тихо. Можно было не делать этого вообще. Но еще одна прихоть...

Гэбриэл не стал бить в спину. Он завершил круг, встретившись взглядом со странным ангелом. В ладонях Отступника медленно разгоралось чёрное пламя. Сначала кожу лизнул крошечный язычок, почти не обжигая, но с каждой секундой огонь пылал всё яростнее, и удерживать его становилось труднее. Впрочем, Гэбриэлу хватило нескольких секунд, чтобы добиться желаемого результата.

— Может быть, ты действительно из тех, кто пришли сразу за Единым, но я не вижу в тебе его света.

Сила легко сорвалась с кончиков его пальцев, обрушившись на Элли. Пламя объяло ангела, словно лепестки огромного цветка. Сначала оно только касалось его, почти нежно прокатываясь небольшими огоньками по светлой коже и танцуя. Но это впечатление было обманчивым. Даже мрамор вокруг почернел. Элли закрыл лицо руками, понимая, что он ничего не может сделать. Если нападет или попытается бежать — нарушит условия сделки, и тот, кто заменил ему семью, дал новый дом и смысл, научив жить и чувствовать, останется неотмщенным.

Хель бросилась вперед, но ее остановил Лад. Творец сжал худую руку Убийцы. "Мы должны ждать. Ошибки нет..." — напомнил он серьезным взглядом, и женщина покорно обмякла в его руках. Даже Алив отвернулась. А Таня и Ририэль на лестнице поочередно удерживали друг друга, чтобы не вмешаться. Это было выше их сил — бездействовать. Но они были должны оставаться на месте.

Элли упал на колени. Объятый чёрным пламенем, он казался слишком маленьким и хрупким для таких испытаний. И его собственный свет — неправильный, изломанный, разведенный Тьмой, уже не пробивался сквозь плотную завесу.

— Два, — медленно проговорил Отступник и достал из воздуха длинный кинжал.

Тонкое, чуть изогнутое лезвие тревожно засветилось, предвкушая, как напьется чужой кровью. Гэбриэл метнул его, даже не прицеливаясь, и без того зная, что не промахнется. Он с наслаждением прислушивался к быстрым ударам сердца, ожидая, когда оружие поставит точку в этом споре с жизнью, и можно будет закончить счет.

— И...

Кинжал полетел в сторону, отбитый ладонью, жалобно звякнул об пол. Пламя разлетелось тысячами брызг, будто волны, разбившиеся о каменный пирс.

Всё закончилось.

— Три, — сказал Габриэль, ступая на потрескавшийся мрамор из воздуха.

* * *

Не успел я сказать ничего умного или пафосного (или что там полагается говорить героям, вернувшимся из небытия?), как на меня налетел невредимый и донельзя счастливый Элли. С восторженным воплем "Милорд!" он попытался повиснуть на мне, уцепившись одновременно и руками и ногами.

— Пушинка ты ангельская... — растроганно прохрипел я.

Элли, несмотря на то что со стороны казался невесомым и костлявым, на самом деле весил вполне себе прилично. Как оно выглядело со стороны... впрочем, не будем о грустном. Я был бесконечно рад, что успел вовремя, и что успел вообще.

Наконец, мне удалось отцепить от себя ангела и поставить его на пол. Элли слегка покачнулся, но послушно сделал два шага назад, открывая пространство для маневров моих недотёп, которые всей толпой бежали в нашу сторону, забыв про всяких там Отступников и творцов.

— Как? — очень тихо спросил Гэбриэл, но таким голосом, что недотёпы так и не добежали до меня, притормозив рядом с Хель, а Алив подалась вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.

— Вот такой я негодяй и злодей. Даже Тьма принять меня не захотела! — отшутился я, не собираясь рассказывать свою историю прямо сейчас. — Прости, отец, но этого ты не услышишь. Тебе пора.

Он просто кивнул, признав, что действительно проиграл. И смотрел на меня очень странно, будто видел первый раз в жизни. На всякий случай я покрутился на месте, не понимая, что случилось — тело вроде было моим. Правда, ощущалось оно непривычно легким и пустым, так как пока состояло из одной силы. Но уже перестраивалось под обычные параметры — вот-вот я должен был услышать ровные удары сердца. Однако в облике не нашлось ничего подозрительного или достойного внимания моего создателя.

Гэбриэл кивнул каким-то своим мыслям и перевел взгляд на Алив, ожидая, когда Пресветлая исполнит последний пункт их сделки.

— Стоит признать, я ошибся, назвав монстром не того, — вдруг произнес он.

Я вздрогнул и помотал головой, надеясь, что мне это только послышалось. Слишком уж долго мечтал услышать это от моего создателя. Надеялся назвать его отцом не с болью или сожалением, а с гордостью. И почувствовать себя не неудачным экспериментом, а достойным творением. Сейчас, наконец, слова прозвучали, только опоздали на целую жизнь.

Алив же медлила, обернувшись на Хель, и хмурилась. Они явно о чем-то успели договориться. А теперь Убийца отлынивала от своих обязанностей и делала честный-пречестный взгляд, мол, ничего не знает, не помнит, и вообще домой ей пора. Проблему решил Ксанрд. Он просто вытолкнул женщину вперед и красноречиво показал кулак. Я не был уверен, что последнее произвело на Хель должное впечатление.

Творец переступила с ноги на ногу, рассматривая трещины на мраморе. А затем решилась:

— Пусть это не относится к происходящему сейчас, но когда-то оно было. Я хочу сказать, что простила тебя.

Лицо Отступника разгладилось, будто бы слова Хель сняли с него многотонный груз. А в следующую секунду Алив что-то мелодично пропела, и Гэбриэл просто исчез.

Неужели всё?

Анабель юркнула ко мне в объятия, и рубашка на груди сразу же промокла от эльфячьих слез. Мое сокровище пообещало, что потом, в Цитадели, обязательно даст мне по ушам за то, что мерзкий Тёмный князь заставил ее так переживать. Я поклялся, что не буду убегать и даже честно подставлю уши, и жена попыталась прижаться еще плотнее, но мешал живот. Алир обхватил меня за плечи. Слева, повторяя Элли, повисла Таня, Ририэль вопросительно улыбнулся и, получив в ответ утвердительный кивок, пристроился справа. Ангел задумчиво осмотрел живой клубок, понял, что рук для обхвата сего у него не хватит, затем сообразил, что еще осталась свободная спина, и таки присоединился к коллективному безумию.

Довершила композицию драгоценная сестренка, которая, конечно же, почувствовала мое возвращение. Габриэль свалилась сверху, несколько секунд ожесточенно работала локтями, распихивая друзей, чтобы добраться до меня, затем стиснула так, что у меня аж в глаза зарябило.

Хорошо быть живым!

— Что-то говорило мне — это невозможно, но я верила, что ты не оставишь нас, — прошептала Анабель.

— Пообещал же, что вернусь к рождению нашей дочери. Как видишь, получилось даже с запасом.

— И всё-таки, как?

— Я слишком давно перестал быть Тьмой. Оказавшись в ней, я почти потерял себя. Почти, потому что стереть всю мою жизнь оказалось совсем не просто. Какое-то время Тьма надеялась заполучить меня целиком, а затем вышвырнула обратно в мир.

Мало что я мог сказать о том, как был, по сути, ничем. Бесплотным комком темноты, который помнил лишь то, что его где-то ждут. Наверное, так могло продолжаться целую вечность. И я бы скитался сквозь реальности множественной вселенной. Этого, слава веселому крестьянину, не случилось. Меня позвал Натан, который ужасно соскучился по папе. Это уже я помнил: как мучительно становился собой, чувствуя в ребенке свою кровь. А потом он протянул руки, что-то ослепительно вспыхнуло перед глазами, и я осознал себя.

Найти моих недотёп и понять, что без посторонней помощи из проблем они точно не вылезут, было несложно. Вот над тем, чтобы нормально воплотиться (а не вывалиться из воздуха раздельной кучкой частей тела), пришлось поработать. Но мироздание на этот раз оказалось на моей стороне.

Полную идиллию нарушила Алив

— Габриэль, нам бы хотелось обсудить с тобой несколько вопросов. Потом можешь быть свободным на все стороны света. И забери с собой, пожалуйста, компанию этих чудовищ, притворяющихся твоими друзьями. Михаил уже телепатией доложил об уроне, нанесенном Раю.

— Что?! — синхронно возмутились Алир и Ририэль.

Хель потупила взор и спряталась за Ладом.

Да-а-а... чувствую, с удовольствием и громким смехом выслушаю их историю.

— Конечно, сейчас, — я кое-как выбрался, ощупывая помятые ребра и одергивая одежду. Создавалось стойкое ощущение, что меня не обнимали друзья, а пожевал и выплюнул огромный дракон.

Я оглядел их всех, задержав взгляд на Элли, который уже пристал к моей сестре, требуя, чтобы она создала ему нормальную одежду. А что? Огонь Гэбриэла не смог причинить вреда самому ангелу, а от остатков сгоревшей футболки он уже избавился. Обугленные же штаны пока же оставались при нем. Но чувствовал Азраэль себя явно не в своей тарелке, ибо парочка почерневших лоскутков ткани, скорее напоминающих короткую юбочку, вряд ли имели право именоваться штанами.

Впрочем, мое внимание сосредоточилось на лопатках ангела, которыми он, собственно, ко мне повернулся.

— Элли, — позвал я, надеясь, что творцы подождут еще пару минут. — Тебе на спине ничего не мешает?

Тот несчастно вздохнул.

— Чешется, — пожаловался Азраэль и заметно смутился. Видимо, ожидал, что я отправлю его в душ.

Я приблизился к нему, спеша узнать, не обманывает ли меня зрение. Но всё было верно. Из левой Эллиной лопатки торчало ломкое, пока еще прозрачное перо. И еще с десяток только прорезались. Правая отставала, лишь кожа на ней немного покраснела и припухла.

— Друг, кажется, у тебя растут крылья, — оповестил я Элли.

Ангел подпрыгнул на добрые полметра вверх и завертелся юлой, пытаясь посмотреть на свою спину. Получалось не очень — шея отказывалась поворачиваться под нужным углом. Но пришедшая на помощь Таня быстро создала пару зеркал.

— Как красиво! — восхитилась моя жена, не решаясь дотронуться до такого хрупкого чуда. Остальные тоже поспешили окружить Азраэля: и любопытство потешить, и поздравить.

Он, совершенно растерянный, только улыбался. Видимо, сам Элли не считал свой вклад в будущее множественной вселенной настолько существенным.

— А почему белые? — спросил Ририэль.

— Когда вырастут и окрепнут — потемнеют, — отозвался ангел. — Но я же только... — Кажется, он решил начать оправдываться, но я опередил его.

— Единому виднее. Ты заслужил.

Главное, чтобы это пернатое чудо выждало необходимо время. А то не утерпит, и навернется с какой-нибудь башни. Собирай его потом по перышкам. Впрочем, выразительный взгляд Алив намекал, что крылья Элли могут и подождать, ибо им еще расти и расти. А вот творцы крайне нетерпеливые создания.

К ним я подходит с двойственным чувством. С одной стороны, ничего хорошего от "родственников" ожидать не приходилось. А с другой, мы только что победили (не без моего участия), и вроде как сразу же пытаться меня убивать было бы неразумным шагом. Позади громко обменивалась впечатлениями компания. Сестричка передавала привет Алиру от Хелены и говорила, что тому следует поспешить в родную империю. Мол, без него там всё на части разваливается. Таня спрашивала Элли о крыльях. Анабель просто радовалась.

— Ну? — спросил я, приблизившись к творцам.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Пресветлая мать, и остальные согласно кивнули. Моя челюсть, вопреки физиологии, устремилась к полу: другого сравнения для своего изумления я назвать даже при богатом воображении не мог. — Я надеялась, что ты перестал быть Тьмой, и рада, что не ошиблась. Даю слово, что больше никто из творцов не приблизится к твоему миру, только если ты сам того не захочешь. Земля и академия открыты для тебя, твоей семьи и друзей. Мы будем рады видеть вас в гостях и окажем любую помощь.

Теперь у меня задергался левый глаз, и захотелось куда-нибудь убежать.

— Благодарю за доверие, — пробормотал я в ответ и всё-таки уточнил: — Всё хорошо? Отступник больше не угроза, я, надеюсь, тоже...

— Нет, — засмеялась Алив, — ты уже нет. Именно это мне бы и хотелось обсудить, но думаю, как-нибудь потом, когда ты освоишься и сможешь ответить на некоторые вопросы. Пока только обрисую ситуацию.

Творцы смотрели на меня странно. Никак не мог понять, что же это было. Интерес? Скорее, любопытство: можно ли теперь найти во мне полезное, и пригожусь ли новый я им в будущем. И еще определенно было ожидание, словно я что-то задолжал и отказывался возвращать.

Пресветлая тем временем продолжила.

— Так что можешь не беспокоиться о некоторых разногласиях. А вот Гэбриэл... да, думаю, его тоже можно более не считать проблемой.

— Думаете?! — придушенно вскрикнул я и поспешно заткнулся, чтобы не привлечь внимания друзей. Вот это им точно не нужно было слышать.

За Алив ответила Хель.

— Формулировка сделки. Мы специально допустили одну ошибку, и Гэбриэл снова оказался в Хаосе. А, как ты догадываешься, если один раз тропка обратно нашлась, она может отыскаться снова. И, наверняка, таких тропок предостаточно. Они извилисты и трудны, но Гэбриэл доказал, что ничего невозможного нет. Сам знаешь, что из-за своих убеждений, возможно, он просто не захочет возвращаться. А если и пересмотрит взгляд на мир, нам больше нечего делить. Надеюсь, ему хватит ума просто пожить для себя. Поэтому пока мы отложим вопрос об Отступнике. На время. Посмотрим, что из всего этого выйдет.

Я заторможено покивал. Новости не то чтобы не радовали, скорее уж напрочь выбивали из колеи. Нахмурившись, я пытался понять, что же делать после этого, пока не понял, что не нужно делать ровным счетом ничего. Если уж некогда я сам отпустил Ририэля, несмотря на все его грехи, а потом и вовсе забыл былые разногласия и попытки убить меня и Анабель, то почему творцы не могли поступить так со своим братом?

Возможно, когда-нибудь мы встретимся не как враги, а как создатель и его творение. И я даже скажу спасибо. Ведь иначе у меня не было бы ни своего мира, ни замечательной сестры, ни любимой жены и сына, а совсем скоро — еще и дочки. А оступиться может каждый. Хель кивнула, будто согласившись с моими мыслями. Затем щелкнула пальцами, вытащив из воздуха небольшую корзинку, до краев забитую аппетитными красными яблоками.

— Передай, пожалуйста, Элли. Вдруг ему удастся вырастить такое у вас дома? — попросила творец, после чего исчезла.

За ней последовали Лад и Ксанрд, так и не проронив ни одного слова. Необщительные ребята, да. Рядом осталась только Алив, и разговор еще не был окончен.

— Габриэль, знаешь, что ты теперь такое?

— Именно "что"? — я поморщился.

Вот не люблю такие формулировки. Сразу чувствуешь себя вещью.

— Как угодно. Только скажи мне.

Задумался я, честно, серьезно. Что-то подсказывало: ответ "гнусный Тёмный князь" не прокатит. Тогда, кто? Или, всё-таки, что? Прислушавшись к себе, понял, о чем говорила творец. Вопреки тому, что я утратил связь с Тьмой, не ощущал никакого недостатка в силе и возможностях. Наоборот, теперь внутри появился, кажется, неиссякаемый источник энергии. Я по-прежнему поддерживал свой мир, правда, теперь исключительно по собственному желанию.

Да, у меня в груди билось сердце, и я был уверен, что если поранюсь — пойдет самая обычная, красная кровь. Хотя повреждение исчезнет в разы быстрее, чем у другого существа. Но одновременно с этим я понимал, что в любую секунду могу перестать быть Габриэлем и стать... кем?

— Не знаю. А вы можете ответить?

Алив кивнула, но вместо того чтобы сказать, продолжила:

— Раньше ты знал, что можешь прекратить свое существование, слившись с Тьмой. Но этого не случилось. Более того, я абсолютно уверена, что если сейчас тебя кинуть в Хаос, не произойдет ровным счетом ничего интересного.

— Я просто рассыплюсь на атомы? — съехидничал.

— Отряхнешься и выберешься обратно в реальность: благодарить толкнувшего тебя неудачника. Ты понимаешь, что стал действительно бессмертным? Даже гибель всех миров и отражений не вызовет у тебя даже насморка.

А вот теперь на лице творца отчетливо читался восторг, благоговение и опаска.

Я растерялся:

— Как же так... Это невозможно!

— А откуда, ты думаешь, появилась эта вселенная? Кто такой Единый? Что было до нашего мироздания? Всё просто. Была другая множественная вселенная, а потом пришел ее срок. Так случится и в этот раз, мой драгоценный "племянник". Рано или поздно время подойдет к концу. Твой остроухий друг, пока пытался работать на Хель, сделал некоторые расчеты. И вроде бы даже поделился ими с тобой. Впрочем, не думаю, что в тот момент ты запомнил или адекватно воспринял хоть что-то из его слов.

Алив замолчала, таинственно улыбаясь, а когда пауза стала достаточно драматичной, закончила:

— Маленькая вселенная внутри неудачного эксперимента. Когда всё исчезнет, ты станешь новым Единым творцом и плотью новорожденной реальности. И я почему-то абсолютно уверена, что в мирах, созданных тобою, жизнь будет намного счастливее и веселее. Жаль только, что я уж точно никогда не увижу твоей вселенной.

Я стоял, словно огретый по затылку мешком с цементом, и открывал рот, как выброшенная на берег рыба. Слова творца казались абсурдом, но спорить не хотелось. В конце концов, теперь точно никто не захочет со мной сориться и причинять вред моей семье. А правда эти безумные предположения или нет... что ж, думаю, наша старушка-вселенная простоит еще достаточно, чтобы ответ перестал меня волновать.

Поблагодарив Алив за это откровение, я попрощался с ней, надеясь, что теперь очень долго не увижу никого из творцов. Еще немного постояв на месте и пытаясь сгрести мысли в кучку, понял, что это бесполезно. И направился в сторону притихших друзей. Они напряженно смотрели в мою сторону, ожидая, каким будет итог наших приключений.

— Ну что? — весело крикнул я. — Поздравляю, мы справились! И это определенно стоит отметить!

Эпилог

Долги надо делать в государственном масштабе,

иначе их приходится платить.

Дон Аминадо

Хорошо отметили, ничего не скажешь! Откуда только Таня взяла тот жуткий напиток, сваливший с ног всю компанию в рекордные две бутылки?! Даже стащенный из какого-то ресторана (путем телепортации) салат доесть не успели. Мне-то это как веселому крестьянину стакан воды, а вот друзья, и без того уставшие, расползлись по квартире — спать.

Я печально вздохнул, ожидая большего. Посмотрел на Элли, устроившегося поперек дивана на животе, чтобы не помять перышки. Ангел тихо и как-то счастливо посапывал. Наверняка ему снился полет, бесконечная лазурь небесного простора, мощные взмахи новых крыльев и ветер, щекочущий длинные перья. Конечно, он понимал, что сначала придется запастись терпением, ведь до исполнения желаний оставались года, если не десятилетия. Но для Азраэля это не было серьезным сроком.

На полу отдыхал Алир. Первые два часа он рвался немедленно вернуться домой, особенно после пересказа Габриэль о приключениях Хелены. Но сестра быстро остудила его пыл, заявив, что уже со всем разобралась, а на Землю они такими темпами не выберутся еще какое-то время.

Постояв в дверях комнаты и решив, что не такой уж я и бессовестный — пинками поднимать друзей и заставлять веселиться, поплелся на кухню. Салатик доедать. Впрочем, делать это благое дело, дабы блюдо не пропало, мне предстояло не в одиночестве. За столом сидели Анабель и Ририэль. Мое сокровище лениво ковырялось чайной ложкой в тортике (так же телепортированном) и в пол-острого уха слушала восторженные восклицания своего несостоявшегося (спасибо, Тьма!) мужа. Он рассказывал о том, что договорился с Элли: раз в неделю ангел дозволял ему проверять рост крыльев и проводить какие-то магические измерения. Сия мирная картина разговора вызвала во мне совершенно несвойственное ехидной тёмнокняжеской натуре умиление.

— Ты-то почему? — удивился я, занимая свободный стул. Просканировал окружающее пространство и выкрал кофейник (кажется, из той же квартиры, откуда я не столь давно "позаимствовал" его собрата).

Анабель, понятно, в распитии "чудесного" напитка не участвовала по причине своего положения. Вот почему Ририэль был в состоянии связывать осмысленные фразы, я не понимал.

— Всё и без того настолько хорошо, что кажется сном.

— Ага, кошмарным, — поддакнул я.

О сути разговора с Алив, конечно, я никому говорить не стал. Решил подождать, пока не определюсь хотя бы со своим собственным отношением. Но остроухий товарищ не обратил внимания на мой комментарий, продолжив:

— Не хочу портить впечатление заплетающимся языком и частушками. А то Таня уже предлагала петь. Два куплета исполнила, хорошо, что потом уснула.

— Ты ж на нее заклинание и накинул, — поправила Анабель.

— Иначе она бы до сих пор пела, — возразил Ририэль и замолчал.

Жена моя тем временем отодвинула от себя обкусанный со всех сторон торт и, будто бы мы сидели здесь вдвоем, заявила:

— За твое плохое поведение и потраченные мною нервы, имя дочке сама дам. В честь моей мамы.

Я нарисовал на лице выражение крайнего разочарования, внутренне ликуя, что так легко отделался. Все они — эльфийские имена — на "эль" заканчиваются (исключений слишком мало), так что без разницы. Главное, не выдать Анабель, что я совершенно забыл, как звать мою тещу. Загрызет же! И что, что она не вампирка и не оборотень? И что, что я бессмертен? Даже косточек моих не найдут, если признаюсь в столь страшном грехе.

— Впрочем, знаешь, мне приснилось, что у нас еще будет сын, — продолжила Анабель, и я навострил уши. Чуду моему я в вопросах предчувствий доверял более чем полностью. Да и перспектива стать многодетным Тёмным князем совершенно не пугала, а очень даже радовала. Можно даже не одного, а нескольких. — И если ты так не хочешь на "эль", придумаем для мальчика что-нибудь другое.

Не успел я обрадоваться, как жена закончила:

— Например, у меня есть кузен Девеан, имя для эльфа нетипичное, но согласись — благозвучное.

Я словно перенесся во времени, в библиотеку академии, когда эта заваруха только начиналась, и вздрогнул, услышав слабое эхо: "Просто не называй его Девеаном. Договорились?". Крестьянин веселый знает, что это было за предупреждение, но рисковать не стоит. Просто так рекомендации ниоткуда не приходят.

— Нет уж, дорогая моя, — широко улыбнулся, продемонстрировав острые зубы. — Зачем делать ребенка белой вороной? "Эль", так "эль". Никаких других окончаний!

Анабель спорить не стала, и я повернулся к Ририэлю, всё еще медитирующему над какими-то своими мыслями.

— Не надумал с нами вернуться?

— Вот еще, — фыркнул эльф, — здесь останусь. Думаю, я быстро смогу назвать этот мир домом. Поговорил с Хель, возможно, нам удастся наладить сотрудничество, без риска для моей жизни и совести.

— Через тебя поддерживать связь с Землей будет даже удобнее, — согласился я, заметив, что о жилье эльф не сказал ничего и, кажется, собирался оставаться у Тани. Что ж, вероятно, из этого может получиться что-то интересное.

За окном светало. Серый, чужой город медленно оживал, сменяя свою угрюмость на россыпь первых солнечных зайчиков, пробравшихся на небольшую кухню. Клочок грязновато-тёмного неба насыщался синими оттенками, с запада потянулись стайки пышных облаков. На улице шумели машины; в квартире сверху кто-то тяжело прыгал, кажется, пытался делать зарядку, но уже через десять минут сдался.

Я смотрел на край поднимающего солнца, который проглядывал из-за плотной стены домов, прислушивался к миру и думал, что совершенно, просто-таки до неприличия счастлив. Долг тетушке вернул с процентами, даже, наоборот, теперь уже она задолжала мне. Кто бы мог подумать, что всё обернется именно так? Я теперь непонятно кто, правда, титула Тёмного князя меня никто не лишал, да и появились весьма завлекательные перспективы. Что делать с абсолютным бессмертием и как осторожно проверить, действительно ли оно таковое (не слепо же доверять словам Алив?), я еще не решил. Но время с этим не торопило. Недавний враг снова стал добрым другом. Еще один друг, наконец, нашел себя, хотя и не захотел возвращаться к пернатым собратьям с нимбами. Сказал, что будет периодически наведываться в небесный садик и гонять какого-то (мне неизвестного) "рыжика" со своего законного места. Угроза для моего мира и семьи перестала существовать, словно ее и не было. Будущее обещало быть солнечным, теплым и не скучным.

Полезное это, оказывается, дело — долги возвращать!

— Ладно, если мы всё решили, пора и честь знать. Тебе нужно что-нибудь собрать? — спросил у жены. — Я займусь переносом наших сонь.

Анабель удивилась:

— Уйдем так? Не попрощавшись?

Я покачал головой. Терпеть не могу прощаться. Особенно, когда знаю, что мы еще обязательно встретимся.

И не раз.

Москва, 2012